Отрывок из книги «Мастер на все руки»

Аксюта Янсен

 

МАСТЕР НА ВСЕ РУКИ

 

ГЛАВА 1.

 

- Ну, скажи: Ли. О. Ши, - проговаривая чётко, по слогам, произнёс Ли-О-Ши.

- Лёшик, - старательно повторило существо и довольно сощурилось. Ну, хорошо же получилось!

Нет, достойный сын славного рода не попытался побиться головой о стол, за которым сидел, подобные экспрессивные выходки были вообще не в его духе. Да и не так чтобы сильно раздражало исковерканное имя, просто время есть, дел никаких не предвидится, а это хоть какое занятие, пусть и дурное. Никому ещё не удавалось переупрямить шныша, если он для себя что-то решил. И если он для себя постановил, что хозяина зовут «Лёшик», то никак иначе больше и не назовёт.

Мелодичный звон от пришедшего сообщения разнёсся по всему дому, включая и полуподвальный кухонный этаж, где они вдвоём проводили время после завтрака. И не потому, что звук был таким уж громким или система оповещения была проведена по всему дому. Нет. Дома того, всего ничего было: пара комнат, полуподвальная кухня, да чердак, который если привести его в порядок, тоже можно будет как-то да использовать.

Скорее всего, это опять мама, со своим вечным вопросом: «Ну как ты там?!» и опять придётся врать что-нибудь бодрое, но с другой стороны, это может быть и сообщение с Биржи Найма, а его упускать не хотелось бы. Работа была нужна. Деньги, которые эта работа с собой приносит, нужны ещё больше. В конце концов, сколько ещё они с шнышем могут продержаться, питаясь, преимущественно, запасами из погреба, оставшимися от предыдущей владелицы дома? И так, благослови её Добрая Хозяйка, бабка хозяйственной была и, опять же, удостой своей милости Теневой Делец её внучатых племянников, которым дом отошёл в наследство, они похватали то-сё, что понравилось, да и продали дом со всем содержимым. Включая даже фамильные дагерротипы. Да.

Артефакт-почтовик стоял в спальне, как в самом отдалённом от входа помещении. Ценный, потому что. Собственно, это был единственный по-настоящему дорогостоящий предмет в его хозяйстве. Ли-О-Ши подхватил выпавшую в лоток пластину с отпечатанным текстом и вставил на её место чистую. Пробежал глазами по тексту – всё-таки с Биржи Найма ему что-то перепало.

«Улица Пламенеющей Розы, Дом-с-Сизой-Крышей. Очистка помещения от телесных жидкостей. Паркет, ковры с волосом морской девы, мебель эпохи Бечера Завоевателя».

И внизу сумма с двумя нолями, на которую Ли-О-Ши смотрел долго и недоверчиво.

Город он знал пока плохо – всё же и трёх месяцев не прошло, как потомок славного рода О переехал сюда окончательно и где находится улица Пламенеющей Розы не имел ни малейшего представления. Но, судя по самому названию, всё же не Заречная какая-нибудь и не улица Жестянщиков, это был район, где проживали богатые да знаменитые. Перечень вещей, требовавших чистки говорил о том же и частично именно этим объясняется высокая стоимость работ. Но скорее всего дело в упомянутых телесных жидкостях, а если без иносказаний, то крови и что там ещё может вытечь, если человека основательно распотрошить. А судя по количеству перечисленных вещей, требующих бережной чистки, что-то вроде того там и случилось.

А, значит, этот заказ, это не просто сложная работа за очень неплохие деньги, это хороший шанс нарваться на неприятности.

Но с другой стороны, до сих пор, большая часть того, что ему предлагали, была такой мелочёвкой, что больше на дорогу потратишь, чем в итоге заработаешь. Ну и надо когда-нибудь браться за серьёзные дела, ибо именно из них складывается имя и репутация мастера, а отнюдь не из чистки котлов в ресторации «Полная Чаша». А мастеру бытовой магии, причём мастеру молодому, заработать себе имя (а значит, и достойную жизнь) не так уж просто.

Как-нибудь себя обезопасить? Хотя бы запросить на той же бирже дополнительную информацию, о том, что речь не идёт ни о какой незаконной деятельности?

Все эти соображения промелькнули в голове Ли-О-Ши, пусть не в мгновение ока, но очень быстро, а рука уже потянулась к почтовику, написать уточняющий запрос, а заодно, когда он был получен (очистка места преступления, уже после того, как там побывала полиция) и подтвердить свою готовность за него взяться.

 

Из дома Ли-О-Ши выбрался ближе к полудню. Нет, не на улицу Пламенеющей Розы, там его ждать будут только завтра, часам к десяти, но для начала стоило бы выяснить, где это вообще находится и как туда добираться.

Очень бы помогла карта, какими торговали у Масула-книжника: на шёлковой бумаге, с неистираемыми сгибами, а ещё лучше артефактная, но даже просто полистать-найти нужную улицу, нужный дом его в лавку не пустят. Нет, точно не пустят, можно даже не проситься. Товар дорогой, штучный, не такой, к которому подпустят любого безденежного проходимца, а потому придётся топать на Площадь Найма. Ещё лет сто пятьдесят назад там собирались батраки из окрестных деревень, а карта, по сырой штукатурке писаная, нужна была в том числе, чтобы указать будущим работникам, как добраться до места, куда их наняли. Не слишком подробная, это понятно, но основные крупные улицы там обозначены, а Дом-с-Сизой-Крышей в мелком проулке стоять никак не может.

- Эй, Ли-О-Ши! – окликнул его нахальный пацан, возраст которого стремительно приближался к подростковому. Лоример из третьего дома по той же стороне улицы. – Я вазочку мамкину разбил. Починишь? Плачу деньгу.

Ли-О-Ши действительно брался по соседям за кое-какую работу за очень небольшие деньги, из-за чего кое-кто начал поглядывать на него свысока. Но восстановление поломанной на куски вещи, это вам не удаление пятна с ковра, не чистка столового серебра и не избавление дома от пыли перед приездом горячо любимой свекрови, на которое бы обычным способом ушёл весь день, а заклинанию всего минут двадцать потребовалось поработать. К тому же, оно дотягивалось везде, не разбирая места на хорошо видные и труднодоступные из-за чего упрекнуть в неряшливости хозяйку становилось совершенно невозможно.

Но осаживать пацана, или объяснять все сложности задачи Ли-О-Ши не стал. Ну его, сопляков воспитывать. Лень. Да и ругаться не хочется. Поступил проще:

- Три недели работы. Ты готов всё это время меня содержать?

- Да ну-у, - протянул парень и хитро сощурился. Он уже успел пересечь улицу и теперь шёл рядом. – А ты как-нибудь между делом.

- Три недели, - повторил Ли-О-Ши. - И есть я хочу тоже три раза в день, а лучше четыре. Ты такой заказ не потянешь.

Он сокрушённо покачал головой, как бы добавляя своим словам веса. Хотя на самом деле, работа могла оказаться не столь длительной и сложной – на то, чтобы соединить расколовшийся на две части стеклянный сосуд уйдёт всего пара часов. Соответственно, чем больше осколков, тем тяжелее и дольше работа. Глина или фарфор тоже гораздо более тугие на воздействие, чем стекло, а если они были покрыты сверху цветной глазурью или ещё каким иным видом росписи, за работу вообще тогда лучше не браться. Ли-О-Ши подозревал, что битая вазочка будет недорогой стекляшкой, что можно купить во многих лавках ремесленной слободы, но допускал, что там может быть вообще, что угодно.

- Мамка ругаться будет, - попробовал Лоример надавить на жалость.

- Может даже ещё и всыплет, - оптимистично предположил Ли-О-Ши. – Но я в тебя верю, ты всё выдержишь.

- Да ладно, - ухмыльнулся тот. И отстал. Понятно же, что если «наезд» сразу не прокатил, то уже и не сработает. Но, может, что ещё удастся придумать. К примеру, прикопать в саду осколки, может, мамка и не заметит пропажу, а когда, вдруг, заметит, то никто и не вспомнит, в какой момент её не стало.

За разговором Ли-О-Ши забыл вовремя перейти на другую сторону улицы, так, чтобы это смотрелось естественно, откуда можно было бы только молча раскланяться с милейшей госпожой Ревальдой. Теперь придётся останавливаться у её калитки, справляться о драгоценном здоровье, изобретать вежливые отказы от приглашения на садовое чаепитие. Один раз он уже согласился, сдуру, не иначе, ну и потому, что захотелось попробовать хоть чего-то кроме стряпни шныша. Тот конечно готовил сытно и так, что проблем с желудком никто от тех кушаний не имел, но вкус у них был очень уж своеобразный. Вопреки надеждам, чай у благонравной вдовы оказался травяной и прозрачный настолько, что и заварки не видно было, а пирожные, вкусные, конечно, но такие крохотные… а слишком часто тянуться за ними не вежливо. И вообще, как оказалось, всё это чаепитие было всего лишь предлогом, чтобы завести разговор о том, что есть у госпожи Ревальды племянница Франечка, хорошая девочка, но слегка бестолковая и почему бы им не встретиться да не составить досуг друг друга? О, безусловно, с соблюдением всех приличий, тётушка Ревальда лично согласна их обеспечивать. Выкручиваться, чтобы и не согласиться, и не обидеть почтенную вдову пришлось долго и сложно. Пережить подобное ещё раз Ли-О-Ши как-то не хотелось.

- О, дорогой мой, - премилая дама элегантного возраста уже была тут как тут, стояла, опираясь локтями на верх низенькой садовой калитки. – Как же неудачно-то получилось! Моя дорогая Франечка как раз сегодня заскакивала ко мне до завтрака, а встретиться-то и не получилось!

- Ничего, - вежливо поклонился ей Ли-О-Ши. – Как-нибудь в другой раз встретимся. А сейчас прошу меня простить. Дела.

- Всё эта молодёжь бежит по каким-то глупым делам, а о самом-то важном и не заботятся совсем.

Это привычное уже ворчание он дослушивал уже на ходу, поспешно отдаляясь. Нет-нет, он, конечно, волен распоряжаться своим временем, но всё же не настолько, чтобы по пол дня терять за бессмысленным чаепитием, а стоит только задержаться чуть подольше, проявить чуть больше вежливости и понимания, то как раз этим дело может и обернуться.

Но, вообще, это был единственный раз, когда он сглупил, поддавшись соблазну чая с пироженками. Так-то Ли-О-Ши в подобного рода межсоседских взаимоотношений был опытен весьма. Эта-то окраина Хольмска ничем особым не отличается от их малого городка, ни по виду, ни по темпу жизни, ни по царящим нравам. Здесь, так же, как и там, принято было здороваться через забор с отдыхающими в своём саду соседями, а если остановишься, то первым делом справляться о здоровье детей и престарелых родственников. И жизнь здесь была если и не совсем на виду, то всяко давала немало поводов для измышлений. Вот, как раз малышка Онарсенов устраивает чаепития для своих кукол, а наряды-то у них побогаче, чем у самой девочки будут, есть даже из паучьего шёлка и только вчера ему рассказывали, что неспроста это, что завещали девочке какую-то сумму на обзаведение для грядущего выхода в свет, а мать-то денежки и прикарманила. А для поверенных, чтоб было чем отчитаться, платьица предоставила из самой, что ни на есть, отличной материи. Кукольные, ну так ведь на ребёнка истрачены были, не на взрослого, никак. Чушь собачья, конечно, но чужой фантазии он тогда, помнится, подивился.

А сплетнями здесь лучше разживаться в торговых рядах, а те как раз неподалёку от того места, куда он путь держит. Нет, не интересовали молодого человека подробности личной жизни соседей и какими фантазиями те могли обрасти, всё больше общегородские новости нужны были.

Здесь, как всегда, было шумно и людно, пахло копчёной с душком рыбой, дешёвыми специями, которыми для приманчивости ткани натирали и пережжёнными конфетами, торговля которыми велась с передвижных лотков. Дичайшая смесь запахов, если разобраться, но Ли-О-Ши даже нравилось.

И с кем же теперь разговор завести? Значение это имело, ибо языком трепать каждый горазд, а вот отделять правду от совсем уж явного вымысла, мало кто трудится. Наоборот, ещё и от себя присочиняют, при каждом следующем пересказе. Мьен-Мо-Дан, соотечественница, что можно понять из её имени, но такая, что и родилась в Хольмске, и разве что по обычаю предков именованная, за просто так говорить не станет, хоть и знает если не всё, то что-то около того. Но у неё непременно нужно будет купить хоть что-то, хоть сущую безделицу, а у него денег не так чтобы. Нет, есть, конечно, но в таком количестве, что хочется их попридержать, пока не появятся действительно важные расходы или же не прибудет их столько, что отпадёт необходимость мелочами считаться. Или вот, к барахольщику, Слепому Юри в лавку зайти? Тот, как правило, не отказывается поговорить, ещё и чаем препаршивого качества угощает, но не от скупости, а по причине, что любит такой. Он, правда, всё больше по вещам, и самому Ли-О-Ши норовит на погляд какую-нибудь занятную штуковину в руки сунуть, но и другие темы тоже поддерживает охотно. Решено, к Юри.

- Ты смотри, какую мне прелесть сегодня принесли, - произнёс Юри, который был вовсе не слеп, просто рассматривая что-либо пристально, имел привычку щуриться так, что и глаза его видны быть переставали.

- Лампа. Старинная, - это, пожалуй, всё, что Ли-О-Ши мог сказать об этой вещи.

- Варвар, - вздохнул Юри и, переведя на него взгляд, раскрыл глаза на нормальную, природой определённую, ширину. – Это же конец прошлого века, мастерская Лаландо, одна из пары сотен, так называемых, бумажных ламп, вышедших из неё. Мода на них продержалась очень недолго, всего пару лет.

- Бумажный колпак на лампе? – Ли-О-Ши протянул к ней руку, а Юри с готовностью ему её передал. Так и есть, в паре мест бумага потемнела настолько, что едва-едва не начала обугливаться. - Не лучшее решение. С точки зрения долговечности и безопасности.

- В этом ты, конечно, прав, друг мой, потому и мода на них отошла так быстро, потому и самих ламп сохранилось не так и много, но зато каков был эффект! За счёт теплоты тона живого огня и его естественных переливов, наложенных на бумагу разной толщины и неоднородности прокраски. Ах, какие создавались при этом картины! И на самой лампе, и, в особо тёмные ночи, на стенах комнаты.

- И на этой тоже?

Ли-О-Ши присмотрелся, но нет, на желтоватой, покрытой неровными пятнами, а кое-где и с остатками краски, никаких осмысленных фигур не проглядывало.

- Тоже-тоже. Ты не думай, я не легковерный болванчик, подделки мне тоже попадались, где вместо выгоревшего колпака лепили похожую по размеру бумагу. Но пальцы-то знают, - и он потёр кончики пальцев тем характерным жестом, которым торговцы намекают, что вещь будет стоить немалых денег, а мастера на чувствительность пальцев, которая и правда много значила в подобных делах. – Восстановить поможешь?

- С меня – работа, столько сколько смогу, без обмана, с тебя – всё, что ты знаешь о материале, ну и оплата, конечно же.

Ему уже не впервые приходилось обновлять повреждённые вещи для Юри, большого дохода, как и помощь соседям это не приносило, но Ли-О-Ши не отказывался. Ведь к ней ещё прилагалась и интеллектуальная беседа, и освежающий чай, до которого Ли-О-Ши был большой охотник, а Шоши его заваривал как-то бестолково. Не созданы шныши для кулинарных изысков. Вот. А прямо сейчас, многоуважаемого Юри можно будет и о городских новостях расспросить, к нему тоже, бывает, сплетни стекаются.

- Малая деньга или процент с продажи? – внёс очередное предложение Юри.

Тут имелась некоторая тонкость: за работу он платил всегда не слишком много, но прямо сейчас, а если согласиться на процент от продажи, то сумма может оказаться ощутимо выше, но неизвестно когда. Однако же, если судить по тому, что размер «малой деньги» озвучен не был, дела у Слепого Юри шли не так, чтобы блестяще. Водился за ним грешок, увлекался бывало, набирая товара, а вот истинные ценители, в чьи руки он готов был отдать предметы старины, находились не сразу. Потом, правда, одна-единственная сделка способна была вернуть праздник и на его улицу, но это только до тех пор, пока Юри не попадал на распродажу вещей дома-под-снос, а там чего только не находилось и хозяева, даже то, что готовы были на свалку свезти, за так отдавать никак не желали.

- Давай за процент, - решил он.

- О, да ты, никак разбогател так, что готов ждать?

- Не то, чтобы, - не стал вдаваться в подробности Ли-О-Ши. – Так что у нас по материалу?

- Бумага благородных сортов. Будет бамбуковая или же папирусная. Рисовая для таких изделий не слишком годна, уж слишком бела и тонка, хотя и не поручусь. Нет, рисовая вряд ли. И если судить по плетению волокон, то всё же скорее бамбук, чем папирус. И не то, чтобы наша, тростниковая чем-то сильно уступала по качеству, но всё же умельцы создания многослойных картин пришли оттуда, где на склонах гор растут бамбуковые леса, а потому свой материал им привычней, - почти пропел Юри.

Ли-О-Ши сосредоточенно кивнул. С бамбуком ему доводилось иметь дело, не в виде бумаги, правда, дудочка у них дома была, на которой, если честно, никто так толком и не научился играть, зато содержать инструмент в исправности было одной из их, детей, обязанностей.

Теперь же, следовало «всмотреться» в структуру объекта, создать в разуме своём наиболее точное его отображение, найти наименее повреждённые участки, те, которые наиболее «созвучны» исходному материалу, и только под конец запустить заклинание, исправляющее неправильности, согласно эталонного образца. За его работой нужно будет присматривать, вмешиваться и подправлять, а то как бы не выгладило всё подряд до полной невнятности. А здесь ведь и рельеф, и толщина, и остатки красок какие-никакие.

Но это уже много легче, это и на беседу можно отвлечься. Да и в русло нужное её направить, а то Юри уже отвлёкся от особенностей происхождения материала и зачирикал что-то на тему истории возникновения бумажных ламп, как-то завязанную на новый фасон платья леди Ильды Ольбен, той, что двоюродная пробабка леди Польды Ольбенбаум и договор на поставку перьев равновесия.

- Это не те леди, что с Хельмстенами в родстве? – попробовал он повернуть разговор в нужную сторону.

- Нет, вовсе нет, - Юри даже руками в возмущении взмахнул. – Хотя вся наша аристократия все друг с другом в каком-то поколении в родстве, но всё же нет. Как вам, дорогой мой, в голову такое пришло?

- Да как? – Ли-О-Ши склонил голову, вглядываясь в бумажный колпак, который восстанавливался, но так, не шибко. – Так! Не знаю. Возможно, просто на слуху было, вот и всплыло.

- А, - тут же догадался Юри, уже принявшийся приводить в порядок очередную безделицу, которой ещё можно было найти годного хозяина, особенно если её чутка подновить, - это, наверное, из-за скандала в их доме.

- А что там было? Я если и слышал, то настолько краем уха, что даже не помню о чём.

- Да хозяина убили, да как-то так, что концов сыскать не могут, - Юри пожал плечами с видом в высшей степени безразличным.

- Так всё же убийство или скандал? – как-то подспудно Ли-О-Ши подозревал, что это явления разного порядка.

- Убийство, - Юри кивнул удовлетворённо, но удовлетворение его касалось скорее состояния меди на подсвечнике, чем произнесённых слов, - но и скандал тоже. Потому как совершенно неможно особе подобного положения оставлять после себя изгвазданную в кровище гостиную, растерянную вдову и ни намёка, на то, куда сам делся, да кто убил.

- Вот прям-таки изгвазданную? – попробовал Ли-О-Ши вызнать хоть ещё какие подробности.

- Вроде бы да. Да ты, если тебе интересно, возьми газетку вон, читани. Позавчерашний выпуск, там ещё, наверное, писали.

И на газету ту кивнул, лежащую на полке, аккуратно сложенную, на случай каких надобностей, но мятую так, что становилось понятно: не покупал её Юри, скорее уж кто принёс вещь в неё завёрнутой. А хозяин барахольной лавки, он запасливый, у него всё пригождается, не на то, чтобы натереть что-нибудь бумажина понадобилась, так вот почитать отдать, не приятелю пусть, но всяко хорошему знакомому. И то к пользе дела пришлось.

 

С восстановлением лампы Ли-О-Ши провозился несколько дольше, чем планировал, но повреждённая избыточным жаром бумага воспрянула столь удачно, что грех  было не закончить дело как следует. А потом выслушать славословия Юри и расписаться в документах, удостоверяющих, что он, мастер Ли-О-Ши принял участие в восстановлении сей вещицы, а потому имеет право на шестую часть её стоимости. И, по правде говоря, с его подписью, сопроводительный документ стал выглядеть много солидней.

Зато развернуть заветные страницы получилось только дома, на кухне. Нет, можно было бы и раньше, но как-то несолидно на людях читать мятые, а местами даже порванные листки. А здесь – ничего, здесь только Шоши, которому, во-первых, всё равно, а во-вторых, он рад в чём угодно поучаствовать. Вот, к примеру, совместить разрыв на бумаге, да как раз в том месте, где копия дагерротипического изображения отпечатана – вполне себе занятие.

И вообще жаль, что разрыв прошёл именно на этом месте, уж больно хороша была изображённая на нём леди. Строгая, величественная и в то же время, необыкновенно женственная. Как те статуи старых мастеров, копиями которых была уставлена парадная зала дома мэра его родного городка. Это, если судить из текста заметки, как раз и была печальная вдова, на которую Ли-О-Ши завтра предстояло работать. Ага, угу, зверское убийство … два ведра крови, расплёсканной по всей гостиной … исчезновение тела потерпевшего … магическая экспертиза подтверждает … полиция в растерянности. И отдельным абзацем пикантная подробность, что главный следователь по делу, госпожа Франчетта Оулич находится в дальнем родстве с потерпевшими.

Ну, в целом, похоже, ему завтра придётся просто отработать место преступления уже после прихода полиции и с точки зрения закона тут должно быть всё чисто и прозрачно. А именно это ему, в основном, и требовалось. Ну и любопытство, куда ж его деть, но оно, в кои-то веки, не главное.

 

А утром, даже если бы у Ли-О-Ши появилось вдруг желание перечитать заметку, ничего бы у него не вышло. За ночь Шоши успел разорвать газету на мелкие клочки, и склеить их в новом, довольно странном порядке, изведя на это дело почти все их запасы рыбного клея. Получилось, ну, в общем, что-то да получилось, но читать это было совершенно невозможно.

 

ГЛАВА 2.

 

Это он ещё не сразу понял, как ему повезло, что время, к которому следовало прибыть, обозначили в десять часов, а не с утра пораньше. И так пришлось встать в рань несусветную, пешком добираться до площади, чтобы успеть на первую конку, отбывающую в нужном направлении. Потому как время на то, чтобы обнаружить искомый дом, тоже себе нужно было оставить. Опаздывать к господам, готовым заплатить такие деньги за обычную, в сущности, работу, не рекомендуется категорически.

Без нескольких минут десять он стоял перед воротами настоящего замка, с каменной оградой и высокими шпилями, каким-то образом вписанным в городскую архитектуру и размышлял, кем это нужно быть, чтобы обозвать это здание «домом»? Правда, крыши были действительно сизыми – покрытыми то ли настоящими осколками драконьих чешуй, то ли чем-то на это очень похожим.

- Мастер? – прервал его размышления очень спокойный голос.

- Мастер Ли-О-Ши, - уточнил молодой человек и протянул документы, подтверждающие личность и взятые на себя обязательства.

- Пройдите за мной, - в дом человек отправился так же неспешно, как и разговаривал. Впрочем, возможно это являлось следствием болезни, а не особой меланхоличности нрава, на что намекала неестественно скованная походка.

Эдак и опоздать недолго. Ли-О-Ши подозревал, что «к десяти» означает время, в которое он должен предстать перед хозяевами дома, а не стоять на его пороге. Впрочем, нет худа без добра. Не так уж часто доводилось молодому человеку попадать в подобного рода интерьеры, собственно, это был первый такой случай, и появилось время, и возможность всё как следует осмотреть.

Барандольф Раоп, больше сосредоточенный на дороге, чем на поведении гостя, всё же отметил про себя его естественное любопытство. С тех пор, как колом стала спина и леди Аселик придумала для него эту работу - провожать гостей, благослови её Солнцелика за это доброе дело, он наблюдал как по-разному люди ведут себя в стенах родового замка Хельмстенов. Нет, равные по статусу аристократы и друзья дома действительно едва замечали вещи их окружающие, а вот случайные гости, вроде этого совсем юного ещё мальчика, явно по какому-то недоразумению носящего звание мастера, вели себя очень по-разному. Кто-то неумело делал вид, что всё это ему привычно и совсем не интересно, кто-то, вертел головой, как в балагане на ярмарке, кто-то мысленно, и это было очень заметно, развешивал на предметы ярлыки и ценники. Этому, пожалуй, было просто интересно, и любопытство своё он даже не пробовал скрывать. Интересный тип. Жаль, молодой совсем, время таких обычно сильно портит.

Вопрос о том, как же это такому недорослю да на Бирже Найма доверили столь сложную работу, помощнику дворецкого в голову не пришёл. Когда полжизни вращаешься среди людей высокого сословия, которым многие звания достаются не за заслуги, а по праву рождения, поневоле начинаешь мыслить другими категориями.

А леди и хозяйка дома оказалась ровно так хороша, как то обещали дагерротипические изображения из газеты. Даже ещё лучше, потому что живая и настоящая. Высокая, тоненькая, с молочно-бледной кожей, иссиня-чёрными волосами и ярко-голубыми глазами, и даже явственный отпечаток перенесённых горестей на лице её нисколько не портил. Возможно, он потратил несколько избыточное время на разглядывание хозяйки, возможно, это было слегка невежливо, но и она на него смотрела превнимательнейшим образом. Однако же, прекраснейшую леди Аселик, по всей видимости, занимали те же вопросы, что и её доверенного слугу: уж больно молодо и простодушно выглядел мастер:

- Вы уверены, что у вас хватит квалификации для подобного рода работы? – она вопросительно склонила голову.

- Мне двадцать три и опыт работы вполне достаточный у меня есть, - Ли-О-Ши даже не обиделся.

Лет в восемнадцать его, помнится, ещё слегка обижало, что незнакомцы за ребёнка считают, потом этот факт начал его забавлять, после переезда, правда, иногда немного мешало, но не так, чтобы почувствовать по этому поводу что-то особое. Что поделаешь, если фамильная черта у них такая. Мама, женщина высокая и статная, когда со всем семейством в город выбиралась, тоже не слишком обращала внимание, что и мужа её и брата его тоже записывали в её «дети». Помнится, даже смеялась, утверждала, что женщина молода, до тех пор, пока не повзрослели её отпрыски. А те, с подобной наследственностью, повзрослеют не скоро. По крайней мере, внешне.

- Северянин! – раздался скрипучий, неодобрительный голос. Нет, не из угла, всего лишь со стороны окон, но, тем не менее, старуху, пока она не заговорила, он не заметил. Именно что старуху, даже назвать обтекаемо, немолодой женщиной, её язык не поворачивался.

- Северянин, - покладисто согласился Ли-О-Ши, хотя до сих пор не понимал, почему это холмистые равнины Сартори считаются севером, а жители их северянами. Северяне, они другие – низкорослые, крепко сбитые, темнокожие и длинные свои чёрные волосы имеют обыкновение расплетать на две косы, вне зависимости от того, женщина это или мужчина. Да и живут подальше, за границами Благословенной Империи, в местах, где что ночь, что день, длятся по полгода.

- Это совершенно неважно, - леди Аселик нетерпеливо оборвала, начавшую было сворачивать куда-то не туда беседу. – Главное, чтобы молодой человек привёл в порядок южную гостиную. Мне совершенно невыносимо сознавать то, что там творится.

- Бумаги, - проскрипела старуха из вороха чёрных кружев, из которого выглядывало разве что её лицо, да тонкие, сухие руки, видом своим похожие на птичьи лапы.

- Разумеется! – в голосе молодой хозяйки прозвучало ещё большее раздражение. – Вы ведь знаете, что перед тем, как вам позволят заняться работой, вам нужно будет подписать некоторые гарантийные обязательства?

- Конечно, - согласно склонил голову Ли-О-Ши.

Здесь ему до сих пор не поручали ничего такого, что могло бы потребовать дополнительных обязательств, а раньше, дома, так частенько. Прибирая в чужих домах можно наткнуться на множество секретов, для разглашения не предназначенных – и это если убирать обычным способом, а уж если магически…

- Вот, - леди подняла с секретера тоненькую, всего в три страницы, стопку бумаг. – Ознакомьтесь, если со всем согласны, распишитесь.

Со стороны старухи донёсся скептический хмык, однако никак более она комментировать не стала.

Ли-О-Ши не стал делать вид, что читает документ, он присел у того же секретера и действительно довольно внимательно его просмотрел. Пунктов было множество, но все они касались неустойки, на случай, если он не справится и компенсаций, если вдруг повредит какую-нибудь из антикварных вещей. Список предметов приводился тут же, рядом с каждым стояла его стоимость и итоговая сумма набегала такая, что неудивительно, что они до сих пор не нашли человека, готового взяться за эту работу. А вот пункта о неразглашении не было. И это странно.

- Здесь точно упомянуты все обстоятельства, которые вы хотели бы урегулировать посредством соглашения? – спросил он с нажимом, оторвав голову от бумаг.

- Разумеется, - леди судорожно кивнула.

Ну, если она не знает об этом пункте, он напоминать да подсказывать не будет. Проблем меньше – с этими благородными господами всегда какие-то сложности, а Ли-О-Ши сам по себе не болтлив.

- Тогда, прежде чем поставить подпись, я бы хотел лично осмотреть фронт работ – это, во-первых, и во-вторых, копию этого документа для моей личной картотеки.

Прозвучало это очень солидно, если не знать, что это будет первый документ, который в той картотеке появится. Хотя ящик, под неё заготовленный, у него уже был.

- Разумеется, - без раздумий согласилась леди и, кажется, это было любимым её словом. – Барандольф, сделайте, пожалуйста, копию с этого документа, а мы, тем временем посетим южную гостиную. Принесите нам их туда.

- Обошёлся бы, - проворчала старуха, но проворчала так, без задора, видимо сама не имела ничего против и возражала только из чувства принципиального несогласия.

К его немалому удивлению, в южную гостиную они пошли тоже втроём – престарелая родственница, кто уж там она была хозяйке дома, не пожелала остаться в своём уютном кресле.

А здесь было… ну, не так страшно, как он опасался. Высохшей и запекшейся кровью, конечно, полкомнаты перепачкано, ещё и разнесли её повсюду те, кто по свежей вволю потоптался. Ли-О-Ши остановился у самого порога и, небрежно шевельнув пальцами, отправил вперёд простейшее поисковое заклинание. Простейшее-то оно, простейшее, можно даже сказать, базовое, а потому и применять его можно по-разному. Например, когда не имеешь намерение обнаружить что-то конкретное, оно сообщает обо всём понемножку в радиусе своего действия.

Итак, что у нас тут? Ага, ковёр пострадал сильно, однако он не антикварный, а совсем новый, хоть и дорогой весьма. И это хорошо. Дорогие ковры и краской хорошей прокрашивают, с дешёвым проблем было бы куда как больше – у них даже просто под воздействием воды цвета «плыть» начинают. Могли бы даже не звать для этого дела мага, а так постирать. Хотя выглядит вещь, так, что впечатлительным девицам лучше не показывать: один слипшийся, склеившийся засохшей кровью ворс чего стоит, но вряд ли тут нервы служанок берегут. Скорее всего, действительно преувеличенные опасения за ценную вещь, ну и гонор благородных, куда же без него. Далее у нас паркет и вот с ним будет не так легко. За ним, конечно, ухаживают и воском натирают регулярно, но в силу его расположения, царапинки на древесине появляются регулярно, и впитаться в волокна кое-что успело. Ничего, сладим. Деревянная мебель лакирована и хоть покрыта вычурной резьбой, из которой вручную удалить все следы трагедии было бы весьма затруднительно, однако же, для заклинания это особой проблемы не представит. Обивка – проблематично, но решаемо, туда только брызги попали, вглубь оно не пропиталось. Мелкая россыпь пятнышек по светлым шёлковым обоям – очень заметно и тоже сложно удалить вручную. И? Да, точно, как раз обоям уже лет, эдак с полторы сотни и с ними нужно будет поаккуратней. Если он правильно помнит, а помнить что угодно в состоянии полной сосредоточенности довольно сложно, именно тогда вошло в моду оклеивать стены паучьим шёлком, расписанным мелкими сюжетными картинками. Зеркало. А вот зеркало – нет, за зеркало он не возьмётся.

- Зеркало вычеркните из списка. Оно артефактное. С ним я дел иметь не буду.

За время отработки заклинания он, не давая себе в том отчёта, успел опуститься на корточки и растопыренными кончиками пальцев левой руки коснуться пола. Фразы были короткими – звон в голове даже не пробовал уняться. Ещё и поэтому поисковые заклинания мало кто использовал так, недифференцированно, в потоке приносимой ими информации и захлебнуться недолго. Но Лёшик ничего, он привычный. Тьфу, ты, стоит только расслабиться чуть-чуть, так Шошины словечки и выражения сами в голову лезть начинают, так и заговорить как шныш недолго.

- Артефактное? - удивлённо переспросила леди Аселик и вопросительно посмотрела на свою престарелую родственницу. Та пожевала складчатыми губами и ответила уклончиво:

- Не помню за ним такого.

- В любом случае, воздействовать магией на артефакт неизвестной природы – не самая лучшая идея, - веско добавил Ли-О-Ши и встал, даже почти не покачнувшись.

- Хорошо, я внесу это в наше с вами соглашение. Барандольф, копия готова?

- Конечно, госпожа.

На этом месте, слуге стоило бы поклониться и с поклоном же вручить хозяйке испрашиваемые документы, но тот только в сторону отступил, хотя бумаги, которых стало несколько больше, всё же протянул.

- Не возражаете, если мы их переписывать не будем, но дополним новым пунктом?

- Не возражаю, - покладисто согласился Ли-О-Ши.

Какая ему, в сущности, разница? Хотя нет, разница всё же была – так времени на всяческое бумагомарательство затратится много меньше. И раз уж они пришли к соглашению и остаётся лишь утрясти некоторые формальности, можно и прочее начать обговаривать.

- Ещё, хотелось бы добавить, что кроме крови вашу собственность запачкали какие-то посторонние примеси, опознать которые я не в состоянии.

Леди Иммельда пренебрежительно хмыкнула и даже собиралась высказаться о бестолковости современной молодёжи, особенно, если принадлежит она к низкому званию, но не успела.

- Да, здесь проводился какой-то ритуал магического толка. Полиция с этим разбирается и против того, чтобы убрать остатки не возражает, - совершенно спокойно ответила ему леди Аселик.

- Тогда действительно всё в порядке. Для работы мне понадобится ведро на две третьих заполненное водой, - Ли-О-Ши не столько попросил, сколько сообщил о своих потребностях. – И человек, который время от времени будет его менять – приносить свежую.

Что характерно, леди Аселик даже отвлекаться от бумаг не пришлось, как-то так получилось, что и запрошенный инвентарь оказался рядом в один момент, и премилая девушка в рабочем платье дожидалась часа, пока понадобится её помощь. И Ли-О-Ши только подивился про себя, почему это благородная леди сама занялась секретарской работой – никому её не доверила. Неужто настолько важной эту писанину считает? Хотя да, если он, по недомыслию, повредит хоть один предмет из описи, расплачиваться будет до конца жизни. Этого, впрочем, Ли-О-Ши не опасался. Мало, что ли у маменьки дома прибирать приходилось ещё в мальчишестве. А у той тоже, небось, салфеточек кружевных, ещё прабабушкой вязаных полно, коллекция стеклянных да фаянсовых «счастливых мышей» и сухие букеты, которые, до кучи, тоже повреждать крайне не рекомендовалось. Ну и не руками же ему с домашними обязанностями справляться, тем более что сила, она с рождения при нём и разнообразным заклинаниям в семье мастеров обучать начинали с малолетства.

 

Солли притихла в уголке. Жаль, конечно, что именно она попалась первой на глаза господину Барандольфу Раопу и именно ей препоручили помогать магику наёмному. Не то, чтобы тот что-то страшное творил, по правде говоря, почти ничего-то он и не делал, но ей всё равно было сильно не по себе от творящейся совсем рядом ворожбы. Однако же, бедной девушке, выросшей при доме и возможности сменить работу не имеющей, не пристало капризничать. Пришлось терпеть.

А он и правда, ничего особого не делал. Попросил только кресло деревянное, самого простого вида и с подлокотниками жёсткими, расположил его за границей измаранного круга, но всё же в комнате, да и уселся в нём. Плотненько так уселся, глаза прикрыл до совсем узкой щёлочки и остался недвижим, вот разве только пальцы по подлокотнику отстукивают рваный ритм. В ход идёт то левая, то правая рука и, кажется, нет для него разницы, какой рукой пользоваться, одинаково ладно выходит.

И вроде и не меняется почти ничего, но вот если присмотреться, то над ведёрком то и дело марево лёгкое, как из пара водяного возникает, то ворс ковровый нехарактерный для себя глянец приобретает. А вода в ведре, меж тем, помутнела, потемнела и, кажется, даже запах приобрела. Вот тут-то Солли и вскочила на ноги и побежала её менять, потому как окончательно осознала за какой-такой надобностью её здесь оставили.

И подобную процедуру пришлось повторить не раз и не два. А потом она догадалась поставить второе ведёрко, сменное, чтобы не бежать сломя голову, когда приходит пора воду менять, а потом в какой-то момент обнаружила, что в обеих ёмкостях вода одинаковая, причём одинаково грязная. И за этой беготнёй девушка как-то подзабыла, что не любит, когда поблизости кто-то магичит. Потом… а потом вдруг оказалось, что комната сияет чистотой, да такой, что места не затронутые магической чисткой, хоть их и убирали регулярно, выглядят какими-то слегка замусоленными. К качеству же работы магика даже вредная леди Иммельда не смогла придраться, хотя требовательна была, это да.

Что характерно, госпожа-хозяйка даже визитку у молодого мастера спросила, хотя поступала так нечасто. Видимо, тоже оценила.

 

Действительно спросила, и было бы неловко, если бы такой нужной вещицы у него не нашлось. Всё же, визитка мастера мага – не может быть обыкновенной картонкой, это всегда артефакт. Но отправляя на вольную жизнь, семья Ли-О-Ши снабдила его и такой полезной вещью в количестве аж десяти штук. И нет, это не так уж мало, если учесть, сколько работы было вложено в каждую.

- Липовая Аллея, Черешневый Дом? – прочитала леди Аселик вслух. – Не тот ли этот дом, что стоит на окраине изрядно одичавшего сада? Маленький такой, в традиционном местном стиле, где подземный каменный этаж чуть не больше надземного деревянного?

- Да, это мой дом, - Ли-О-Ши был удивлён, но не видел никаких проблем, в том, чтобы признаться. Да, и, если честно, на улице их не было другого дома с таким названием. Кстати, не только названия, сами черешни тоже имелись, одна в глубине участка, одна у самой калитки и такие толстенные, словно росли здесь задолго до того, как дом стоить начали. – Он вам знаком?

- Немного, - леди слабо улыбнулась, кажется, впервые за весь этот день. – Там моя тётушка жила, пятая по крови, что ли?

То есть, это он сейчас живёт в бывшем доме дальней родственницы вот этих вот дам. Это интересно. Это он обязательно обдумает. Потом.

- Ренерда то тётушка была, - проскрипела леди Иммельда, которая так и продолжала следовать за своей родственницей.

- Ну что же поделать, если у нас с супругом почти вся родня общая. Была, - осветившееся было хоть чуть-чуть лицо молодой женщины, словно бы опять угасло, и Ли-О-Ши поспешил сменить тему, да и вовсе распрощаться:

- Надеюсь, если вдруг у вас ещё когда-нибудь возникнет нужда в услугах мага широкого профиля, вы вспомните обо мне.

 

Первый настоящий гонорар, не грошовые приработки, полученные от соседей, а Гонорар с большой буквы, приятно грел душу и вроде как даже оттягивал карман, хотя уж это точно было совершеннейшей иллюзией – сколько там может быть веса в нескольких тонких листках? Правда и дался он ему не так, чтобы просто -  работа была утомительной и для непрерывного процесса довольно долгой.

Очень бодро и уверенно выйдя из дома, Ли-О-Ши уже на подъездной дороге понял, что несколько поторопился. Голова была пустоватой, в глаза словно бы песка сыпанули (первейший признак магического переутомления), а пальцы гудели так, словно бы собрались отвалиться к бисям свинячьим. Живот же, как будто к хребтине прирос. Ну да, сейчас уже хорошо за полдень, а выскочил из дома он в такую рань, что и не позавтракал даже. Шоша теперь будет смотреть осуждающе и пренебрежительно дёргать носом – со словесным выражением своего мнения у шнышей получалось не очень, впрочем, им и богатой мимики вполне хватало. И нет, это для него не в первый раз доработаться до состояния нестояния (в прямом смысле, между прочим, присесть всё равно тянуло, несмотря на то, что и так пол дня просидел), но одно дело на родине, где в любом доме, даже у градоправителя в особняке, можно было ввалиться на кухню и попросить корочку хлеба голодающему мастеру. Если просить достаточно жалобно, перепадало не только пирожков (корками хлеба, его, по правде говоря, так и никто не попытался угостить), но и ветчины с сыром и даже засахаренной вишни, до которой Ли-О-Ши был большой охотник. А здесь же так не напросишься – господа больно важные, да, может, и нет в этих местах такого обычая, это Ли-О-Ши, по правде говоря, ещё не успел разведать.

Скамеечку же он, всё же нашёл. Недалеко от ворот, не для хозяйского пользования, здесь, верно, приказчики какие ожидали, а присев, принялся планы составлять на ближайшее будущее.

Первым делом зайти на биржу, сдать закрытый контракт и получить чек на сумму за вычетом процента, причитающегося Бирже за посредничество. Деньги были нужны, и их следовало получить. И тут же опять сдать на хранение, потому как везти приличную сумму в монетах через весь город это, как бы это поаккуратней выразиться, не очень умная идея. Банковский счёт открыть? Или, наоборот, не открывать банковского счёта, а заплатить подворный сбор на несколько месяцев вперёд да на текущие расходы себе оставить? Да, пожалуй, так будет поступить самым рациональным образом.

Но заниматься всем этим не хотелось, хотелось, наоборот, найти какую-нибудь кафешку со столиками под тенистыми зонтиками да заказать чая, чёрного, крупнолистового и непременно с мёдом, да пирога приличный ломоть. А за запоздалой трапезой поразмыслить над ещё одной подкинутой ему проблемой. Крови он сегодня вымыл немало, как раз хватило бы на одного средних размеров человека, но дело-то как раз в том, что принадлежала она не одному человеку, а, минимум двоим, скорее же всего их было и больше, просто двое выделялись наиболее отчётливо. Крови родственной, схожей по своим свойствам и кто-то менее опытный, а точнее не входивший в столь непосредственный контакт с материалом, мог бы и спутать, принять всю совокупность за одно.

Ещё и поэтому магов, работающих с широким спектром материи непосредственно и не на самом примитивном уровне, не так уж много. Кто-то слишком брезглив, ощущать из чего состоит окружающий мир в таких подробностях, для кого-то слишком сложно удерживать в голове такое множество нюансов. А главное, трудно-сложно-неприятно, а большим доходом не грозит и вот стоит ли в таком случае напрягаться? Ли-О-Ши, может быть, тоже бы не стал, если бы обнаружился у него какой другой талант.

- Уважаемый?

Голос над его головой раздался настолько внезапно, что Ли-О-Ши сначала вздрогнул от неожиданности, а потом понял, что чуть было не заснул на лавочке у ворот чужого сада. А над скрюченной его фигурой навис несгибаемый, в прямом смысле этого слова, Барандольф Раоп.

- Вы не подскажете, где здесь поблизости есть кафе, где подавали бы настоящий крепкий чай из листьев первого урожая? – спросил он.

- Поблизости? – задумался слуга. – А поблизости, пожалуй, что и нет. Ближайшее приличное заведение, где подают чай, способный вернуть желание жить, не ближе Угла Трёх Мостов.

- А направление не укажете? Я не так давно в городе, чтобы выбрать верное.

- Отчего же не указать? Укажу, - тем более что это позволяло самолично вывести запозднившегося гостя за ворота. Да нет, вряд ли стоит юношу подозревать в чём нехорошем, скорее всего, действительно уработался до состояния полупадения, по крайней мере, с лица спал очень натурально, однако же всё равно: не порядок!

 

ГЛАВА 3.

 

Рекомендованная важным слугой чайная нашлась ровно на том месте, где он указал. Вот что Ли-О-Ши нравилось в Хольмске, так это то, что названия всегда совпадали с реальным объектом и если сказано Угол Трёх Мостов, то будут и дома, вдающиеся именно что углом, и речушка, как раз в этом месте делящаяся на два рукава, и мосты, ровным счётом три и было их количество до некоторой степени избыточным, но видимо местные жители почему-то сочли это удобным. В родном Ижемске было не так, там владение может называться Домом под Старой Яблоней, хотя от яблони той даже выкрошившегося пня не осталось (но старожилы-то помнят!).

Чайная тоже имелась, хотя и без открытой веранды с бортиками из мелколистного кустарника и зелёного зонта (от зелёных почему-то тень получалась самая приятная) – как ему того мечталось. Зато столик у самого окна оставался свободен и вожделенный чай ему принесли очень быстро, а к нему солёных крендельков, с которых, положа руку на сердце, толка было не много, один только сплошной хруст, но всё равно было приятно.

- Что ещё брать будете? – официант, принесший пузатый толстостенный чайник, терпеливо застыл на месте, ожидая, что сейчас ему скажут, что ничего больше не нужно. Видно же, что молодой человек небогат, и сюда бы не зашёл, будь в округе ещё хоть одно место, где можно было бы подкрепиться. А что вы хотите? Район, где живут, и именно что живут, а не просто бывают, весьма состоятельные люди и где в каждом доме есть свой повар, не может изобиловать разного рода закусочными.

- Чашку густого бульона и хлебные палочки к нему. Да, и ещё один чайник чая после.

Цены здесь и правда кусались и не будь в пище насущной серьёзной необходимости, Ли-О-Ши и правда предпочёл бы ограничиться чайником чая. Да ладно, не так уж и важно, вот обналичит заработанное и сможет хоть каждый день в таких забегаловках завтракать, обедать и ужинать. Месяца два, ага, и больше ни на что другое его заработка не хватит. Но местечко-то, в целом, приятное и, что немаловажно, так это то, что было тут тихо, негромкие разговоры посетителей смешивались с ненавязчивой мелодией из музыкальной шкатулки, создавая тот лёгкий гул, который совершенно не мешал думать.

А подумать было о чём. Та мысль, на которой он чуть было не заснул в саду Хельмстенов, всё же была достойна завершения и, что ещё более важно, принятия решения. Нечаянно стала ему известна некая удивительная информация о заказчике, а вот сдерживающего пункта о неразглашения в контракте нет. Он даже ещё раз достал и перечитал бумаги. Нет, точно нет. И что ему с этим стоит делать? Из соображений совести и благоразумия. Молчать? Это проще всего, да как-то оно неправильно, всё ж человека убили, и полиция до сих пор даже обвинений никому не предъявила и, значит, находится в некотором тупике. Рассказать хозяевам дома? А вот это может оказаться неблагоразумным. Мало ли, может, они знают много больше, чем рассказали полиции и случайно завладевший частью тайны мастер, может заработать себе кучу неприятностей.

О том, что с новостью этой можно было бы пойти в газету и неплохо на том заработать, ему в голову не пришло. Нет, на самом деле пришло, но так, мельком, не всерьёз, и подобную идею он даже обдумывать не стал.

А вот если прийти в полицию, то отнесутся ли к нему серьёзно? Мало того, что доказательств у него никаких, одни только собственные ощущения, так ещё и внешность совершенно не серьёзная. Мало того, что выглядит много моложе своих и без того невеликих лет, так ещё и никакой тебе аристократической утончённости, типичный деревенский простачок. Круглое лицо, румянец во всю щёку, соломенного цвета волосы и вихор, который непременно начинает торчать, в какую причёску его не укладывай.

А с другой стороны, троюродный кузен, у которого точно такая же магическая специализация, добрую половину заказов получает от местного отделения полиции в качестве внештатного эксперта. Тоже вполне себе профессия. И почему бы Ли-О-Ши тоже не заняться чем-то подобным, тем более что и повод представиться в качестве эксперта вполне себе есть. Значит, решено, в полицию он всё-таки сходит.

Но это после, сначала следовало решить вопросы денежного характера.

Принесли второй чайник с чаем и Ли-О-Ши удовлетворённо вздохнул. Не, всё-таки, чайный лист – благословение богов, голову прочистил основательно. Да и, кстати, даже то, что не смог он здесь наесться так, как того хотелось, вполне себе неплохо - развезло бы, в сон потянуло, а у него ещё дел выше крыши.

- Уважаемый, - он жестом остановил официанта. – А где у вас здесь можно нанять извозчика, чтобы до центра доставил?

Официант вздохнул, посмотрел на небогато одетого клиента, сам себя укорил, за то, что лезет не в своё дело, но всё же предложил:

- Вам, если не красиво проехаться до центра, а добраться туда быстро и недорого, то лучше услугами лодочника воспользоваться, под Кошачьим Мостом их обычно до дюжины обретается.

- Да? Я один раз попробовал, и вовсе оно не показалось…, - Ли-О-Ши весьма характерным жестом потёр подушечками пальцев друг о друга.

Поняв, что разговор парой фраз не ограничится, официант присел напротив.

- Э-э, да тут одна тонкость имеется: в какое время да по какой воде лодку брать. Довезут-то вас в любом случае, но … Как против течения выгребать, так за то мало не запросят, а как по течению лодку провести, так за то три шкуры драть не будут. А сейчас как раз то самое время, когда воды в сторону центра поворачивают и будут так течь далеко за полночь.

- Надо же… Воды поворачивают… Это из-за приливов, которые реки вспять поворачивают? – Ли-О-Ши вспомнил, что не то слышал, не то читал об этом, но давно и помнил не очень твёрдо.

Официант так картинно изогнул бровь, что Ли-О-Ши счёл себя обязанным пояснить:

- Я здесь недавно и живу на том конце города, где ни реки, ни каналов.

- Ну, раз так, знайте, что направление течения меняется дважды в сутки и гильдия речников кормит несколько сотен семей. Популярный транспорт, сам пользуюсь.

- Спасибо за совет. Обязательно воспользуюсь вашим предложением.

 

Следуя простым, но ясным указаниям доброго человека, Ли-О-Ши спустился под мост и нашёл там лодочную стоянку и четырёх жилистых загорелых мужчин, лениво покуривающих скрутки из широких листьев красноягодника. Дешёвый заменитель табака – удовольствие небольшое, но и быстро выкинуть, если пришло время заняться делом – не жалко. И, судя по тому, что одна из этих скруток тут же полетела в воду, выбирать, кому из четырёх доверить перевозку собственного тела не придётся.

- Здравствуйте, уважаемый, во что мне обойдётся поездка до Биржи?

Здесь пахло мокрым камнем и речною тиной, и сыростью тянуло, но в настолько жаркий денёк это было даже приятно.

- Пол серебрушки, если нет особой спешки и полторы, если нужно торопиться. И не до самой Биржи, туда нам хода нет, а до Петушиного Моста, но от него уж недалече.

Не то, чтобы сильно дёшево, на той же конке поездка обошлась всего бы в две медяшки, но до неё ещё идти и идти, а там вызнавать правильные маршруты, потому как рельсы куда проложены, туда проложены и ничего тут уж не сделаешь и не факт, что найдётся прямой. И на извозчике всяко дороже выйдет.

- Годится, спешки нет, - кивнул Ли-О-Ши, проследил, как речник спрыгивает в свою лодку и направился за ним следом.

Лодочки все были мелкие, на одного-двух пассажиров, привязаны к крюкам, вделанным прямо в опору моста, а рядом с ними, батюшки, да уж не норы ли визгунов это? Да в камне? И не страшно им с таким соседством? Вон, кстати, из одной мелкое злобное личико выглядывает, чем-то даже похожее на человеческое, только с колышками острых конических зубок (вцепится – не оторвёшь).

- Не боитесь? - кивнул он на норы, когда речник оттолкнулся от пристани и доверил свою лодочку неспешному течению.

- Кого? Визгушек? – речник с философским видом пожал плечами. – Так они особо не опасные, главное беречься и сильно к норам их не приближаться, особливо за пальцами смотреть, а так отхватят – и не заметишь. А выкорчевать их из моста всё равно нет никакой возможности – норы глубокие, сидят они в них плотно. Уж проще совсем порушить да заново построить, так всё равно и пяти десятков лет не пройдёт, как заново визгушками порастёт.

- Ну не знаю, - выразил Ли-О-Ши не то, чтобы несогласие, но просто своё мнение. - У нас, если визгуны в мосту заводятся, его моментально сжигают, потому как подгрызеный мост и сам становится ненадёжен и в окрестных водах купаться не безопасно. Но у нас мосты-то деревянные, с ними как-то проще.

- Это да, с деревом проще, - важно покивал речник и оттолкнулся веслом от каменной стенки канала, к которой уж слишком близко прижало их течением. – Но у нас сам видишь, камень кругом и не визгуны, а визгушки, хотя, как по мне, так разница не велика. И не купается в здешних водах никто, сам понимаешь, город, зато по высокой воде они выходят из нор и неплохо ловятся на свежую кость и шкурные обрывки, тоже свежие. Неплохая похлёбка получается для небрезгливых.

Ли-О-Ши понял, что всё-таки брезглив. И, главное, чтобы Шоши об этом не узнал – у того-то в похлёбку идёт абсолютно всё, хотя бы теоретически съедобное. Тот правда, по лавкам пока не ходит, и вообще с территории участка выбирается в основном по ночам, зато и возвращается часто не с пустыми руками. Нет, не воруют, концепцию «чужого» шныши понимают обычно очень хорошо, зато, в том, чтобы забрать себе ничейное, не видят ничего плохого.

 

Деньги, особенно в таком количестве, что точно не кончатся вот прямо завтра, настоятельно требовали потратить их хоть на что. Вот был бы дома, хотя бы леденцов да фруктов засахаренных племянникам прикупил (и себе заодно, ага, а то стыдно здоровому парню такими глупостями баловаться), а здесь он совсем один. Хотя почему это один? У него же есть Шоши и тому тоже можно принести гостинчик.

Шныши всеядны, ещё более всеядны, чем люди и Ли-О-Ши не раз заставал своего за вдумчивым пожёвыванием сыромятных ремней, разгрызанием пропитанной маслом древесины или потреблением ещё какой пакости. Но и от чесночных пампушек он тоже не откажется.

Должно же быть что-то приятное в жизни, особенно если пол дня ушло на тяжёлую и неприятную работу, полдня на тягомотную возню с переоформлением разнообразных бумажек, слегка разбавленную беготнёй. И пусть этим приятным будет что-то вкусное.

 

- Лёшик пришёл, пришёл Лёшик!

Вот даже ради этого, ради того, чтобы тебя так радостно приветствовали после даже недолгого отсутствия, стоило взять с собой Шоши, одному-то и возвращаться в пустой дом было бы нерадостно. Можно даже сказать, сумрачно. Впрочем, брать, или не брать, так для него вопрос не стоял. Семейная традиция, которая с переменой места жительства вовсе не отменяется, все дела.

- Вкусняшки принёс? Вкусняшки принёс! – таким образом его обычно приветствовали племянники в прошлой жизни, а Шоши запомнил. Шныши, по какой-то причине, мало способны были составлять фразы самостоятельно, а потому пользуются чужими, зазубренными. Правда у старых-опытных этих самых фраз получается такой обширный набор, что от нормальной человеческой речи отличаются не слишком. Но Шоши ещё довольно молод.

Сумка с накупленными вкусностями, конечно же, остановиться на одних чесночных пышках у него не получилось, перекочевала в лапы шныша и тот с энтузиазмом поволок её на кухню. А вот была бы у него дома нормальная домохозяйка, точно бы обиделась, сочла, что её стряпню считают недостаточно хорошей, раз уже готовое в дом таскают. С шнышами в этом плане проще – они к настолько сложным (неочевидным!) логическим построениям не способны.

Теперь же, следовало оставить шныша в его владениях и надеяться, что ужин будет не только удобоваримым, но и по-настоящему вкусным. А иначе никак. Вот как-то так получилось, что не сыскалось для Шоши в доме работы иной, кроме готовки, а совсем просто так жить в чужом доме шныши не согласные. Точнее, не так, если им нет места в жизни этого дома, то они не согласны считать его своим и в таком доме шныши не живут. Как без своего шныша, да взрослому человеку? Без шныша – никак!

Ли-О-Ши поднялся на основной этаж своего домика и принялся бродить по двум его комнатам, пытаясь взглянуть на свои владения по-новому. Значит, это здесь жила пяти-сколько-то-там-юродная тётушка прекраснейшей леди Аселик Хельмстен? Он подошёл к большому, чёрно-белому дагерротипу немолодой уже женщины, в которой ещё при въезде уверенно опознал бывшую хозяйку дома. Когда-то портрет этот стоял в большой серебряной раме и следы от неё Ли-О-Ши нашёл при обследовании, затем его из неё выдрали, довольно неаккуратно, между прочим, ему даже пришлось зарастить пару разрывов на бумаге и один серьёзный залом. Не из какого-то особого почтения к почившей даме, хотя и это тоже, но портрет был хорош сам по себе, как произведение искусства и будь он написан маслом по холсту, точно бы нашёл своё место в чьём-нибудь собрании. По этой даме даже не сразу заметен был её немалый возраст. Высокая, статная, а что на трость опирается, так это может только для гармоничности образа, чёрные кружева ниспадающего до пола платья, и из рукавов выглядывают лишь кончики пальцев, высокий воротник подчёркивает длину шеи и горделивую посадку головы, а затейливая шляпка с вуалеткой добавляет образу некоторой игривости. На портрет этот смотрел он не раз, но сейчас не просто любовался, а пытался найти черты сходства с известной ему особой. Искал и находил.

А, вообще, интересно. Может быть, стоит повнимательней поискать по углам дома, не исключено что сыщется и ещё что-то любопытное, что не заинтересовало наследников или было пропущено ими по причине невнимательности?

Стук в дверь раздался, как водится, совершенно некстати. Точнее даже не в дверь, до неё же ещё дойти нужно было, кто-то затронул звенящую пластину у калитки и потому придётся вставать на гудящие ноги, тащиться открывать. Потому как если не самому, то открывать пойдёт шныш, а у того свои представления о том, как надо гостей встречать. Мало кто обрадуется, если его обсыпят мукой грубого помола для того, чтобы зло от порога отогнать, или ещё что не менее занятное придумают. Так у нас все подряд злом окажутся, включая соседей и потенциальных клиентов.

У калитки стояла госпожа Алия, мать сорванца Лоримера – хрупкого вида миловидная женщина, и, судя по коробке, которую она держала в руках, Ли-О-Ши, таки, догадывался, что её привело к нему в дом. Молодой мастер тяжко вздохнул. Работа! Но вздохнул про себя, женщину же вежливо пригласил в ту из двух комнат, что служила ему гостиной.

- Вот, имейте видеть, сыночек мой вчера постарался, - в коробке лежали черепки, частью довольно крупные, чуть не в четверть изделия, частью совсем мелкие осколки, но даже по ним вещь выходила вполне узнаваемой. - Оно-то, конечно, безделица, вазочка всего лишь…

Вазочка! Ли-О-Ши потянуло возмущённо вскинуть брови или состроить ещё какое сложное выражение лица, но он удержался. Не вазочка, а скорее кувшин с двумя ручками, грубоватой лепки, зато многоцветная поливная керамика того рода, за которым стоит пара сотен лет истории, это даже по обломкам хорошо было видно.

- Но это же фамильная память, за неё даже пяти монет серебром не жалко! – продолжала потенциальная клиентка.

- Полсотни золотом и почти месяц работы, - вынес вердикт Ли-О-Ши.

- Соседям помогать нужно, - скорбно поджала губы госпожа Алия и вздохнула тяжко, - и три шкуры с них не драть.

- Соседи, это, конечно, - покивал Ли-О-Ши, - меня, помнится, когда ещё совсем мальцом был, тоже, по-соседски часто в гости зазывали. Да как ни приду, всё прибор столовый грязнющий подадут. Я-то с такого есть непривычный, нас матушка от свинских привычек ещё в детстве накрепко отучила, да и хозяйку стыдить как-то неловко было. Вычистить же грязь из завитков серебряных заклинанием это недолго, хоть и утомительно сильно.

- При чём тут ваше детство? – не поняла соседка.

- Так вот, раз такое случилось, другой, - не обращая внимания на её недоумение, продолжил Ли-О-Ши, - а потом я и замечать стал, что всем кроме меня прибор подают чищеный, а мне такой, что за него и руками-то браться не хочется. И перестал я в гости те ходить, хоть зазывали ещё не раз. Плохой из меня сосед. Уж извините.

И он, состроив сокрушённую мину, развёл руками. Намёк стал предельно ясен. Женщина оскорблённо передёрнула плечами и, подхватив свою коробку, направились к выходу. Ли-О-Ши провожать её не стал – он как-то вдруг и сразу почувствовал себя таким усталым, что даже на жест обыкновенной вежливости сил не хватило. Как и на беспокойство о том, что такого может выкинуть Шоши, который конечно же полез провожать гостью. Ибо воспитаны они были в одной семье и правила вежливости знали твёрдо.

 

Госпожа Алия с растерянностью посмотрела на некую субстанцию, которую буквально впихнуло ей в руки странное существо похожее и не похожее на человека одновременно. «Возьми печево. Скушай», - сказало оно, но калитку за ней заперло с преувеличенной тщательностью.

Нет, есть эту непонятную штуку, она не собиралась – даже подумывала, а не выкинуть ли её куда-нибудь в траву, но на глазах у соседей делать это было как-то неудобно, а потом она забыла.

Признаться мужу всё-таки придётся. Была бы это фамильная ценность по её линии, она бы как-нибудь постаралась дело это забыть, но вазочка была вовсе и не вазочка, а урна с прахом мужа прабабки Госипа, прибывшей в стародавние времена с делегацией откуда-то чуть ли не из самой Бактарии. Правда праха того в урне не стало чуть ли не во времена самой прабабки и на этот счёт в семье была отдельная история. В общем, пропажу столь ценной вещи Гошенька точно не пропустит, так что придётся признаваться. Лорику опять попадёт, а он ведь неплохой мальчик, только подвижный очень и забывчивый, опять ведь мяч в руки взял раньше, чем из дома вышел, а раз мяч в руках, то как его-то и не кинуть? В детстве сама бы не удержалась.

И уже на подходе к дому, госпожа Алия обнаружила, что странное подношение, которое и на вкус на выпечку походило не сильно, как-то незаметно и съела. Было оно похоже не на десерт, а на запечённую на костре картошку, да если её хорошо присолить крупной солью. Но ведь точно же не она, а что, даже предположить сложно. Она схватилась за живот, но тот вёл себя удивительно спокойно. Даже, можно сказать, довольно.

 

ГЛАВА 4.

 

В полицейское управление Ли-О-Ши направился с самого утра. И для того, чтобы пораньше с неприятным делом разделаться, а визит в подобное заведение по умолчанию не может быть приятным, и для того, чтобы не дать себе передумать. Нехорошо отступать от принятых решений, особенно если рассмотрел их со всех сторон и счёл правильными и разумными и только потому, что исполнение их заставляет тебя слегка напрячься. Дома бы одного тяжёлого отцовского взгляда хватило, который, мнилось, всё знал, а тут самому себя подстёгивать приходится, ибо больше некому.

Ах, как же жаль, что нет возможности заглянуть в газету, освежить в памяти, хотя бы как следователя звали. Франчетта, но то ли Оукли, то ли Ашли, совершенно вылетело из головы. И где её искать? Хольмск – город большой, в нём не одно полицейское управление. Или положиться на то, что здесь всё устроено примерно так же как в других больших городах Империи? Где то отделение, которое называется центральным, занимается вовсе не делами центрального округа, а проблемами знатных-богатых-благородных. А находиться может и вовсе где угодно, от зелёной городской окраины до деловой части города. Там, где те люди, делами которых оно занимается, решат, что им и удобно, и глаза не мозолит.

Плохо быть новичком, который не знает известные всем входы-выходы. И вопрос-то такой, что к соседям не обратишься, соседи любопытны, а сочинять что-то правдоподобное, но далёкое от реальности – фантазия у него что-то отказывает.

Впрочем, спустя какое-то время таких размышлений, Ли-О-Ши поймал себя на том, что занимается именно тем, что время тянет. Решил же ведь идти в центральное, значит, ноги в руки и вперёд. А если вдруг ошибся, то там ему укажут, куда направиться.

Об этом своём решении он не раз успел пожалеть, пока трясся в переполненной людьми конке, причём людей очень простых, не обременённых воспитанием, а подчас и чистоплотностью. Когда, путаясь в улицах, переходил на другой маршрут, когда выспрашивал у прохожих, где же находится нужное ему здание, и когда никак не мог осознать, что именно перед ним он уже и стоит – уж больно неказистым снаружи оно выглядело. А особенно, когда понял, что всего этого можно было избежать, возьми он извозчика – благо ныне средства это вполне позволяли. Но не догадался, видимо привычка к экономии оказалась сильнее сиюминутного богатства.

В общем, когда перед девицей (одной из) средних лет, обретавшейся здесь именно что для приёма посетителей и помощи им в заполнении разного рода прошений, предстал молодой человек, простоватой наружности, встрёпанный и даже слегка распаренный, к требованию его «подать-сюда-того-самого-важного-следователя-по-тому-самому-знаменитому-убийству» отнеслась без внимания. Тем белее, что молодой человек отказался рассказывать, по какой-такой причине ему так срочно нужно к оному следователю. Свидетелем назвался? Ну, мало ли, кто там чем называется? Но Ли-О-Ши, затратившего немало усилий, чтобы просто сюда добраться, обуяло упрямство и просто так уходить он отказался.

- Но может быть вы запишете меня на приём к госпоже Франчетте? - по крайней мере, по поводу её имени он не испытывал никаких сомнений. – Или же передадите ей записку?

- Пишите, - барышня недовольно поджала губы и подвинула ему листок бумаги довольно скромных размеров. Многого на таком не напишешь. Но Ли-О-Ши много и не собирался, ему и малости хватит. Итак, вначале пишем полное имя и место собственного проживания, потом: «Имею важную информацию по происшествию на улице Пламенеющей Розы в Доме…», но не дописал, потому как над его склоненной головой раздался голос:

- Пройдёмте в мой кабинет, юноша, считайте вы уже нашли, кого хотели.

Через плечо ему заглядывала, и, видимо читала тоже, невысокая, крепко сбитая женщина средних лет с серьёзным, можно даже сказать, мрачным, выражением лица. Интересно, это потому, что он не дал ей спокойно уйти по делам или от того, что не успела она вернуться, как тут вот, новое дело нарисовалось?

Но, в общем, размышлять об этом ему пришлось практически на бегу, потому как женщина, не дожидаясь его реакции, развернулась и бодро зашагала вглубь коридора, одного из трёх, уходивших от центральной приёмной залы. А ещё о том, что изнутри управление выглядит много приличней, чем снаружи и есть, наверное, какое-то объяснение подобному контрасту. И больше. Коридоров, поворотов и лестниц, бывало, что и мелких, всего на пару ступенек, они миновали столько, что Ли-О-Ши скоро уверился, что ни за что не найдёт обратную дорогу самостоятельно.

- Сколько? – первым делом спросила она, не столько положив, сколько грохнув папку на стол.

Не то, чтобы её так уж раздражали платные информаторы, в конце концов, именно они поставляли существенную часть по-настоящему важных сведений. Однако же, ухватив взглядом место проживания молодого человека, она резко осознала, что это вот юное недоразумение и есть тот перспективный юноша, которым тётушка Ревальда ей уже чуть не месяц дырку в мозгах проделывала!

- Что, сколько? – юное недоразумение недоумённо хлопнул белёсыми ресницами.

- Сколько вы хотите за свою информацию и что она из себя представляет? – переход в деловой режим как обычно успокоил и немного прочистил мозги. В конце концов, возможно, этот вот типчик и не подозревает о тётушкиных поползновениях.

- Я располагаю сведениями, что кровь, залившая южную гостиную Дома-с-Сизой-Крышей, принадлежит не одному человеку, а нескольким, связанным между собою узами близкого родства.

Вопросы оплаты он обошёл краем. Ничего такого Ли-О-Ши не планировал, но и признаваться в собственном бескорыстии, как-то неловко было, что ли. Простачком себя выставить не хотелось.

- Так, - госпожа Франчетта устроилась за своим столом и посетителю кивнула на стул, намекая, что разговор выйдет долгим, - откуда сведения?

- От себя. То есть, я маг широкого профиля и вчера как раз и занимался тем, что очищал гостиную леди Хольмстен от последствий случившегося в ней побоища. В процессе же работы имел возможности очень плотно познакомиться с характером так называемых, телесных жидкостей, кстати, это и правда одна только кровь и ничего кроме. И она неоднородна. Чётко выделилось два «вкуса», если можно так выразиться, возможно было ещё, но либо мало, либо ещё какие-то факторы вмешались.

- То есть, это ваши личные выводы.

- Верно. Личные, ничем, кроме моих ощущений не подтверждённые и, боюсь, возможность их подтвердить, уже утрачена, ибо очистил помещение я хорошо.

Госпожа Франчетта едва не сморщилась досадливо – её собственные, а точнее приписанные к управлению эксперты ничего кроме достаточно близкого родства с хозяйкой дома не определили, а поскольку лорд и леди Хольмстен приходились друг другу кузенами в пятом колене, это сочли вполне достаточным для того, чтобы решить, что остатки принадлежат лорду. А этот, значит, почувствовал больше. Вопрос, однако же в том, насколько эти его ощущения достоверны, ибо проверить, действительно, больше никак.

- Позвольте узнать, а каким методом вы пользовались?

- Прямое воздействие, - к такого рода вопросам он был готов и даже продумал заранее, что именно будет отвечать. - И разного рода комбинации из «Туманного утра», «Длинного языка» и «Малого водовращения». Да, и стандартное поисковое - площадной вариант, тоже.

- Можете описать, какого рода информацию вам принёс поиск?

По ответу на этот вопрос можно судить как о квалификации парня, так и о том, проводил ли он указанные действия на месте преступления, или же о своих достижениях он насвистел. Да, и уже то, что у неё появилось желание спрашивать и воспринимать его более-менее всерьёз, говорит о многом. Начав рассуждать на профессиональные темы, молодой человек подобрался и перестал напоминать растерянного толстолапого щенка, который, конечно, милый до невозможности, но вырастет ли из него толковый пёс, это ещё время должно показать.

Ли-О-Ши начал припоминать. Много вспомнил. И вид древесины, из которой паркет делали, и то, что последний раз лаком её покрывали не далее чем пять лет назад, а скорее даже и раньше. И то, что ковёр с волосом морской девы был куплен не здесь, а скорее прямо на островах. Потому как в ворсе, самого этого волоса, который есть сложным образом обработанные волокна извлечённые из водорослей, никак не меньше половины. Подобный материал даёт характерный блеск и прочность, с определённого процента, и разница в процентов десять-пятнадцать на вид сильно не отличается, а потому мастера местные, дорогое завозное сырьё экономят и их изделия содержат никак не больше трети «волоса», а обычно много меньше. И про паучий шёлк, что пошёл на обои и про обивку кресел, и про зеркальную раму. И даже про то, что прямо под окном разрослись кусты сирени, которая, конечно, уже месяц как отцвела, но след от её пыльцы в комнате ловится вполне отчётливо.

Много. Почти на полчаса непрерывного монолога хватило. И на десятой, примерно, минуте Франчетте стало трудно удерживать брови на предназначенном им месте. Нет, всю эту информацию посредством поискового заклинания действительно можно извлечь, особенно, если как указано, пользоваться прямым воздействием. И сиди перед ней солидный мастер, а не мальчишка, лет, эдак, семнадцати на вид, она бы даже не удивилась. Что-то здесь не сходится.

- Извини, дорогой друг, а лет-то тебе сколько? – спросила она, прервав его рассуждения.

- Двадцать три, - без запинки ответил Ли-О-Ши, настолько привыкший к этому вопросу, что даже столь резкий переход с одного на другое его не удивил.

Так, это уже становится больше на что-то похоже. Хотя всё равно, для столь обширных знаний слишком молод. А что если материаловеденье было основой его образования? Скажем, если парень получал не просто хорошее домашнее образование, но ещё и специализированное? В династиях магов подобное сплошь и рядом. Но тогда должны быть изрядные пробелы в других областях, потому как даже в самого способного мальчишку нельзя впихнуть всё и сразу.

- Я буду задавать вопросы, а ты отвечай сразу, и не задумываясь. Роза пахнет розой…

- Э?

Понятно, в области поэзии у нас пробел.

- Первую экспедицию к островам за Мысом Ветров организовал…

- Годвриг Пятый.

- Седьмой, - кое-что знает, но это и понятно, все мальчишки странствиями и приключениями увлекаются. – Зачем человеку печёнка?

- Чтоб ею чуять!

Опрос длился не очень долго. С одной стороны, это было довольно странно, и странность эта не позволила бы растянуть удовольствие, рано или поздно молодой человек должен был опомниться и задаться вопросом на тему, а чего это мне тут экзамен устраивают. А с другой стороны, не готовилась она, и не так уж много было у неё вполне конкретных вопросов из разных областей знания, чтобы выпалить их вот так, экспромтом. Ну и завершился немного наивным просьбой-вопросом:

- А можно я пойду? – самое главное, чего не мог понять Ли-О-Ши, это с какой это стати он вдруг дался этой странной женщине? Почему его расспрашивают о всякой ерунде, вместо того, чтобы попробовать выжать хоть ещё что-то по делу? Правда, ничего иного, кроме того, что он выпалил в самом начале, всё равно нет, но знать-то это им всё равно неоткуда.

Зато Франчетта оказалась вполне довольна своими умозаключениями. По результату блиц-опроса стало понятно, что знания у парня в области литературы откровенно проседают, историю он знает так-сяк, а с естественными науками не хуже, по крайней мере, чем у неё самой. Медицину, вот, правда, точно не изучал, да и, кажется, всё, что касается природы родного края, знания чисто практические.

- Иди, - ему задумчиво кивнули, но тут же, опомнившись, добавили: - Если вдруг у меня возникнут ещё какие вопросы, я знаю, где тебя найти.

Стоило только получить разрешение, как Ли-О-Ши из кабинета, буквально, испарился. Да, и что характерно, на обратном пути ни разу не свернул неправильно, достигнув выхода в максимально сжатые сроки. А ведь казалось…

- Ты потратила на этого парня больше часа, - сказал Лантир Лан, приподнимаясь над своим столом, за которым всё это время сидел, скрючившись в три погибели. – Оно того стоило?

Франчетта чуть не вздрогнула. Врождённым магическим талантом коллеги и соседа по кабинету была неприметность. Стоило ему только пожелать, и Лантира переставали замечать не только в людном зале, но и в совершенно пустой комнате его массивная фигура как-то терялась.

- Мне было любопытно, - она кивнула так, словно бы это всё объясняло. – Ну, и хотелось понять, насколько его слова стоит принимать всерьёз.

- Поняла? – он склонил голову к левому плечу.

- Ну, если этот Ли-О-Ши действительно отпрыск одной из семей мастеров, то вполне возможно, знает, о чём говорит.

- Как ты говоришь? Ли-О-Ши? Ну, если этот северянин действительно носит это имя, то он и вправду принадлежит к очень старому магическому роду мастеров. К роду О.

- Не поняла, - она склонила голову, побуждая его продолжать.

- Пятьсот, что ли, лет назад, когда холмы Сартори проснулись и в них стало возможно жить людям, хотя бы не всем, но достаточно талантливым и не чурающимся простой работы одарённым, туда пришло несколько семейств. Ровно по количеству гласных звуков в тогдашней азбуке – не знаю, кому пришло в голову сменить фамилии по вот такому вот странному принципу, но по факту это так. С тех пор, количество семей подсократилось, и осталось их всего пять. Что самое забавное, самая многочисленная и могущественная, носит имя ныне не существующей уже буквы Ер.

- А специализация у них есть?

- Наверняка. Но в такие тонкости, уж прости, я не вникал. И эти-то факты задержались в памяти по странной случайности.

- Ладно, потом найду, у кого спросить.

- Слушай, а тебе все эти подробности точно нужны и чем-то помогут? Подробности происхождения ковра, сорт лака и особенности шёлка, пошедшего на обои.

- В расследовании? Вряд ли. Но то, что он рассказывал, вполне сообразуется с тем, что я знаю о доме Хольмстенов и истории этой семьи. А знаю я, как оказалось, немало, всё же дальняя, а родня. К примеру, ковёр был действительно привезен лордом с островов и его леди, обладавшая непростым характером, всю плешь ему проела на тему, что вручили ему там подделку, потому как настоящие они здесь, в Хольмске и погляди какая разница, - она весело ухмыльнулась, пересказывая эту, почти семейную, байку. – Ну и другие кое-какие мелочи, говорят о том, что молодой человек видит то, что видит и знает то, что знает. И это хорошо! Это открывает мне новый путь следования.

- С чего начнёшь?

- С родственников, - она небрежно пожала одним плечом. – Точнее, поищу тех двоих, которые внезапно пропали и именно тогда, когда, теперь уже предположительно, был убит Ренерд Хельмстен.

- Ну, удачи тебе, - Лантир Лан скептически изогнул бровь.

Франчетта только кивнула. Ей ли не знать, сколько у Хельмстенов всяческих родственников – почитай каждое уважающее себя старое семейство находит в генеалогическом древе своём какую-то связь с ними. Однако же, по-настоящему близкой, кровной, родни, не так уж и много. Нет, тоже побегать придётся, но всё же, это вполне обозримое количество.

 

Не иначе как борзынь его в бок пихнул, но после выбивающего землю из-под ног визита в полицию, Ли-О-Ши отправился не домой, а на рыночную площадь. А может просто захотелось ощутить себя вменяемым человеком, а не ничего не понимающим неудачником? Ведь даже то основное, зачем он в управление наведывался, не сделал, не предложил свои услуги внештатного эксперта.

В общем, ноги сами понесли его к Слепому Юри, который и чаем относительно приличным угостит (кстати, надо чего-нибудь к чаю принести, а то неудобно как-то) и беседой на профессиональные темы развлечёт и, наверняка, какой-нибудь грошовый заработок для рук предложит. Все три составляющие приятного общения его вполне устраивали.

- А, уважаемый, Ли-О-Шик, очень хорошо, что ты заглянул, - Юри оторвал взгляд от деревянных завитков резной деревянной притолоки, у которой отсутствовала совсем небольшая часть. – Лампу-то нашу как раз сегодня и купили, и я не успел ещё выручку в банк занести, так что могу рассчитаться с тобой за работу прямо сейчас.

- Деньги – это всегда хорошо, - произнёс Ли-О-Ши, чуть не дёрнувшийся на очередное коверканье своего имени – до того получилось похоже на то, как перевирал его Шоши.

Однако закончить с денежными вопросами им не дали. В лавку вошла степенная дама с большой корзиной и выводком не то дочек, не то племянниц, не то воспитанниц. Внимания она потребовала к своей особе полного, вещи перебирала долго и придирчиво, споря с Юри по поводу пригодности и цены на них, но в результате купила только чугунную треногу – подставку под котёл, какие имеют обыкновение ставить в кухонных каминах.

Тем временем Ли-О-Ши, по-свойски, заглянул в подсобку, где кучей громоздились не разобранные пока ещё вещи из последних и, будем откровенны, не очень даже последних, приобретений Юри. По правде говоря, даже с точки зрения мастера, который может восстановить если не всё, то очень и очень многое, место большинству из этих вещей было на свалке, а не в лавке, пусть даже и старьевщика. Кстати, возможно часть из них была именно оттуда и получена.

Вот, к примеру, напольная деревянная ваза, даже не резная, просто полированная, и не просто рассохшаяся, но ещё и со сколами. Можно её починить и такую, расправить древесные волокна, вырезать из подходящей по форме и фактуре древесины заплатки, спутать-срастить, так, что повреждённые места станут заметны только при очень внимательном разглядывании. А смысл, тратить столько усилий на изделие, которое и новым-то стоило два гроша (ну ладно-ладно, пол серебрушки), и спустя время не приобрело ценности. Да нет, точно, со свалки откуда-то приволок, вон, на боку жирное землистое пятно и остатки букета из сухоцветов торчат. А кстати… Цветочки-то тут непростые какие-то.

- Это не достойно твоего зрения, уважаемый!

Юри, оказывается, уже успел покончить с делами и, заглянув подсобку, увидел, как его не то клиент, не то наёмный работник, тут сразу и не скажешь, с видом брезгливым и заинтересованным разглядывает какую-то рухлядь. И даже руку протянул, чтобы отобрать сухостой, который, конечно же, стоило выкинуть ещё там, но почему-то он этого не сделал. Но не преуспел. Ли-О-Ши, который большую часть времени производил впечатление неловкого щенка, всегда готового запутаться в собственных лапах, когда ему было нужно, двигаться умел очень даже ловко.

- Достойно – недостойно… Любопытная штука, между прочим. Не просто сухоцветы, для создания этого букета использовались некоторые смолы и природные масла. И не одно, а несколько разновидностей.

Он приподнял растрёпанный пучок, в котором всё ещё угадывался букет, поместив его в луч света, исходивший из единственного узкого, но длинного окошка, расположенного прямо под потолком.

- Мда, вон, даже цвет какой-то сохранился. Синий, вроде бы. Или зелёный? Хотя нет, зелёные лепестки – это довольно странно, так что, наверное, всё-таки синий.

- Позвольте, уважаемый, - Юри опять протянул руку и, на этот раз ему не помешали забрать спорную вещицу, - это, действительно, любопытно. Но это потом. А сейчас, не могли бы вы взглянуть на вазу синего стекла, на которой имеются всего пара небольших сколов.

- Однотонная? - уточнил Ли-О-Ши. – Просто затянуть за счёт имеющегося вокруг материала?

- Именно-именно, - Юри покивал и поспешил унести сухоцветы.

Очень повезло ему с этим юношей, цены своей работе не знающим. Нет, выровнять отбитый край – это действительно не слишком сложно, это многие умеют, а вот дать подобную консультацию по поводу состава сложного предмета редко кто может. В основном этому учат в гильдии Раритетчиков, именно они занимаются восстановлением не только старых, но и ценных вещей, а цены на их услуги такие, что лучше со всякой ерундой к ним не соваться. Продажа «вечного букета», даже когда его удастся привести в порядок, услуги такого специалиста не окупит.

Кстати, если здесь цветы, хотя бы их часть, были окрашены в синий, значит, в состав консервирующей жидкости (которую следовало обновлять, иначе не приняли бы эти растения столь выцветший и потрёпанный вид) входила медь. Да-да и на складе у него вроде бы что-то подходящее было, надо бы поискать.

 

ГЛАВА 5.

 

- А всё почему? Потому, что я ленив!

Ли-О-Ши пробовал договориться с большим медным котлом, на внутренней стороне которого наросла какая-то пакость. Вообще-то этим заняться следовало уже давно, ещё при въезде в новое жилище, но тогда его хватило на магическую чистку пары-тройки небольших котелков-сковородок, как раз таких, чтобы хватило на них двоих со шнышем, а остальные оставил. Они, вроде бы и сейчас ещё не понадобились, но неприятно, когда по углам твоего дома рассованы завалы какой-то странной рухляди. Которую стоило бы починить-почистить да к делу пристроить, или же избавиться от неё с концами, а не превращать свой дом в хламушник. Да к тому же Юри занести, что ли.

- Да, конечно, - с энтузиазмом кивнул Шоши, как соглашался он с любым утверждением Ли-О-Ши. Общаться со шнышем было примерно столь же информативно, как с филином, который на любое твоё высказывание отвечает: «Угу!».

- И вообще, я же считай, почти ничем не занят. Мог бы, скажем, чердак разобрать. Я, когда лазал на верхотуру крышу чинить, видел, сколько там всего накопилось и в сундуках, и так, развалом. И если старая женщина считала, что кресло без одной ножки и с продавленным сиденьем уже не поддаётся починке, то у меня-то проблем с этим быть не должно.

Примерно такие монологи ему не раз за свою жизнь приходилось выслушивать то от матери, то от отца, которые за время долгой семейной жизни стали до странности похожи. А теперь вот они оба далеко, и приходится всё то же самое выговаривать самому себе. А то без этого дело как-то с мёртвой точки не сдвигалось.

- Да, конечно, - ответ был как всегда неизменен.

Шныш кухарил нечто овощное-крупяное и с добавлением мяса, от чего по кухне начал распространяться сытный дух.

- В конце концов, примерно то же самое я делаю для Юри и за совершеннейшие гроши, мог бы ведь, вместо этого и для себя постараться.

Что гроши, так это совершенно точно – сегодняшнего его заработка как раз хватило на пару копчёных говяжьих рёбер, с которых, по правде говоря, больше запаха, чем навара и которые Шоши уже сложил в своё варево.

- Да, конечно!

Шныш насторожился, приподняв свои большие подвижные уши и, прежде чем Ли-О-Ши успел не то что предпринять что-то по этому поводу, но даже подумать, метнулся наружу. И только когда даже тень от мелькнувшего хвоста скрылась, до Ли-О-Ши донёсся гул звучащей пластины, оповещающей о приходе гостя. Ну, теперь уж получится, как получится.

Ли-О-Ши выжидательно уставился на чёрный вход в кухню – вход со двора, хотя почему его здесь принято считать чёрным, совершенно не понятно, ибо был он намного шире и вообще приятней, чем тот, что вёл сразу во внутренние помещения дома. Гость появился первым, на мгновение перекрыв свет своими широкими плечами, потом шагнул вперёд и за его спиной шмыгнул шныш и сразу к шкафчику с разномастными мисками-тарелками.

- Мир этому дому, - сказал мастер-краснодеревщик Госип, живший через три дома по той же стороне улицы.

И хоть был он, в целом, человеком приятным, Ли-О-Ши всё равно погрустнел: в руках у соседа была уже знакомая ему коробка, и Ли-О-Ши не сомневался, что обнаружатся в ней остатки злополучного сосуда, на починку которого его уже пытались рекрутировать аж два раза.

- И вам довольства, уважаемый. Не откажетесь разделить со мной ужин?

По крайней мере, Шоши уже поставил три тарелки. И, в любом случае, если гостя смущает присутствие шныша за одним с ним столом, то это его проблема.

- Не откажусь, - гость тяжело опустился на массивный трёхногий табурет, коробку же свою, пристроил на коленях. - О, ещё и это я у вас хотел спросить. Ваш друг в прошлый раз угостил жену мою чем-то странным, так не будет ли с того какого ущерба для здоровья?

Суетившийся до того момента Шоши замер так резко, да ещё и трогательным жестом руки поджал, что на это обратили внимание все. А Госип счёл нужным пояснить:

- Я ни в коем случае не подозреваю вас в злонамеренности, но на счёт всего незнакомого всё же лучше уточнять.

Он не то, чтобы всерьёз беспокоился, всё же со вчерашнего дня довольно времени прошло, а супруга с тех пор как повинилась и пожалилась, и думать про то забыла, но ему показалось это неплохой завязкой для разговора.

- За это можете быть совершенно спокойны. Как бы не выглядело то, что готовят шныши и каково бы оно ни было на вкус, проблем с желудком не бывает даже у младенцев.

- Вот прямо так? – мастер Госип взялся за подсунутую ему под руку ложку. – Без преувеличений? А вкусно. Что это?

- Хлёбово! – гордо ответил Шоши и тоже взялся за ложку.

Собственно, его меню исчерпывалось всего двумя блюдами, одно из которых было упомянутое выше «хлёбово», вторым же было «печево». Впрочем, его дед, которого Ли-О-Ши помнил с самого детства, выделял ещё одну разновидность пищи, такую как «жарево», но Шоши таких высот кулинарии пока ещё не достиг. У него всё, что не жидкое, было «печево».

- Абсолютно без преувеличений. Проверено поколениями моей семьи и не только моей. В наших местах есть лечебница «Сладкие воды» называется, как раз для скорбных животом и прочих ослабленных. Так вот за поваров там держат только шнышей. Еду, правда, раскладывают не по мискам, а на фарфоре подают и украшают свежей зеленью, птичьими перьями да овощными розами, чтобы она хоть как-то привлекательно выглядела.

- Много-кушай-хорошо, - почти пропел Шоши.

- Под этим утверждением и я согласен подписаться, - согласился мастер Госип.

И они дружно застучали ложками по тарелкам, отложив прочие важные разговоры до времени окончания трапезы. И только в самом конце неловкий момент вышел, когда мастер нечто задумчиво покатал на языке, да потом и выплюнул в ложку какую-то мелкую тонкую косточку. Лягушку Шоша в своё хлёбово освежевал для наваристости, что ли? Или на ежа удачно поохотился? Оно то, конечно, мясо и мясо, но люди, бывает, реагируют нервно.

- Так что за дело вас ко мне привело?

Сосед отвлёкся от разглядывания косточки в ложке, смутился и полез за коробкой, которую в процессе уже успел спустить на пол.

- Дело всё то же, с которым уже к вам приставала моя семья все по очереди, за что я, конечно же, приношу свои извинения.

- Вазочка, - не стал строить из себя недогадливого Ли-О-Ши. - Или, если я правильно успел рассмотреть, погребальная урна?

- Глаз не подвёл вас, мастер, - согласился Госип. – Как есть погребальная урна! Мужа моей прабабушки, который, заметьте, не являлся моим прадедушкой. И по законам Бактарии, уроженкой которого она была, прах её после кончины должны были подсыпать к праху мужа. Она же, решив выбрать иную судьбу, примкнула к посольству, шедшему в наши края, здесь вышла замуж за моего прадеда, а прах первого мужа развеяла с моста при переправе через Горынь. Вещь же эта хранилась в нашей семье, как напоминание о том, что нет предопределённой судьбы.

- Не говоря уж о том, что штука эта старинная, ценная и сама по себе, без относительно истории вашей семьи, - согласился Ли-О-Ши. – Только вот, как я уже рассказывал вашей жене, восстановить её – дело большого труда, глина, после того, как примет окончательную форму, до крайности неподатлива. В этом плане со стеклом или же металлом работать много легче. Про красочный слой я и вовсе молчу, восстановить его без изъяна и вовсе для меня непосильно. Вам бы лучше к настоящим профессионалам обратиться.

- Обращался я к ним, - признался мастер Госип. – Прямо сегодня и ходил, благо одна из приёмочных контор гильдии Раритетчиков находится прямо на соседней улице от моей мастерской. И цену они заломили такую, что мне бы мастерскую мою заложить пришлось. Такую, что даже торговаться, сбивая, смысла не имело, ибо сегодняшнее благополучие моей семьи мне много дороже даже самой ценной памяти о прошлом.

- Так что же вы от меня хотите? – вопросительно склонил голову Ли-О-Ши.

Госип снял с водружённой на стол коробки крышку, явив взглядам разнокалиберные обломки к которым добавились и совсем мелкие, настоящая труха, видимо, сметённые с пола. Рядом выложил столбиком пять золотых монет – довольно крупную сумму по нынешним меркам, хотя и не ведущую к разорению мастера.

- Всё, что вы можете сделать в пределах этой суммы.

Ли-О-Ши, в свою очередь, смерил взглядом обломки и монетки. Соблазнительно. Очень соблазнительно – и заработать, и поработать с подобным материалом. По правде говоря, сумму в пятьдесят золотых, названную госпоже Алии он взял с потолка, сейчас же, оценивал, реальное соотношение усилий с его стороны, затраченного времени и возможного возмещения.

- Соберу заново на клей и магию. Заполню недостающие фрагменты. Но красочный слой восстанавливать не буду: трещинки и сколы, там, где глазурь потерялась безвозвратно, восстанавливать всё равно не возьмусь, - внёс в свою очередь предложение Ли-О-Ши.

- А по прочности? – уточнил Госип.

- Не хуже исходного, - кивнул Ли-О-Ши. – То есть, само по себе не развалится и в руки его можно будет брать безбоязненно, но всё равно лучше не ронять.

На самом деле, за счёт маго-клеевого каркаса вещь должна была приобрести дополнительную прочность, но обещать это молодой человек не решился. Подумав, он две монеты из стопки отложил и подтолкнул к соседу, возвращая.

- И по срокам тоже. Скорой починки не обещаю.

Это же нужно смотреть, пробовать, прежде чем за основное дело браться, да тот же клей подобрать, который тоже всякий бывает и по-всякому с магической составляющей взаимодействовать может.

Сосед кивнул, соглашаясь, и прибрал возвращённые монеты. А Шоши выставил на стол банку с консервированными золотистыми плодами, ещё из хозяйкиных запасов, в которых с трудом, но можно было опознать мелкие яблочки. Ну вот, считай, есть, чем сделку отметить, потому как и крепость у этой консервации была довольно приличной.

- Ну и договор, всё как положено, - как можно более обыденным тоном предложил Ли-О-Ши. – Шоши, принеси.

Шныш умчался за папкой с бумагами и вечным пером, которое было, скорее, долговечным, чем на самом деле неуничтожимым и имело на своём конце настоящее птичье пёрышко. Не только как напоминание из чего вырос этот артефакт, но и как основа на заговор для лёгкости письма. Такие вещи Ли-О-Ши и умел и любил делать. Потому как, ерунда, казалось бы, а как жизнь облегчает!

Ещё раз они проговорили права и обязанности обеих сторон, теперь уже чётко сформулированные и под запись, и поставили подписи. Мастер Госип только головой качал – подобный аспект обращения за малой услугой к соседу ему как-то в голову не приходил. Нет, три золотых – сумма очень даже приличная, но здесь у них обманывать было не принято. Вот так, в наглую, один раз прикарманишь чужое, ославят так, что жизни никакой не будет. Да и молодой человек бумаги заполняет не из опасений, а для порядка – и это видно. И, значит, его этому научили. Госип отхлебнул душистого напитка, закусил золотистым плодом и вдруг решился полюбопытствовать:

- Скажите, мастер, а жетон-то у вас есть?

Ли-О-Ши ухмыльнулся:

- Вообще-то, с этого начинать следовало.

Жетоны были у всех профессиональных магов – и как знак мастерства и в качестве удостоверения личности. И были они столь дороги, что экзамен сдавать шли либо полностью уверенными в своих силах, либо что-то вроде того. А с другой стороны, пытаться заработать магическими способностями не имея жетона – затея, практически обречённая на провал.

Ли-О-Ши запустил руку за воротник и за цепочку вытащил висящий на ней кругляш. Особым образом сдавить его за бока и жетон соскальзывает с цепочки – свойства артефактные и чтобы заколдовать его подобным образом отцу пришлось немало потрудиться. А вот возвращался назад он легко, по щелчку замочка, в котором и вовсе не было магии – чистая механика. Приложить палец, любой, к выемке в центре – и загорается огонёк в прозрачной вставке, расположенной ближе к краю. У любого другого человека, включая даже кровных родственников, жетон останется мёртвой железкой, не реагирующей ни на что.

- Как интересно…

- Имейте в виду, если вы сами не маг и потоков не видите, то смотреть лучше в тёмном помещении. В последнее время появились умельцы, которые на место стекляшки вставляют кристалл, который загорается, стоит его повернуть под нужным углом к свету.

Мастер покивал и засобирался домой, а Ли-О-Ши вдруг вспомнил, что давненько не чистил пластины почтовика, которые хоть и считались одноразовыми, но в умелых руках могли использоваться не единожды. Просто по ассоциации вспомнил, потому как о поддельных жетонах, писал ему старший брат, которому в руки попадалась подобная любопытная вещица. И матери с отцом следовало бы отписаться, а то не приведи Теневой Делец, обеспокоятся, явятся с проверкой. А ему оно надо?

 

Позже Шоши уволок остатки угощения куда-то в глубины подвала, который тоже стоило бы осмотреть подробней, ибо делился он на кухонную и хозяйственную часть, и если первую он уже неплохо освоил и даже ополовинил, то во вторую заглянул от силы пару раз. Но это точно не сегодня. И вообще… не сегодня. Сегодня он, максимум, что сделал, это расстелил на столе в спальне чистую тряпицу, белую, ровную, да аккуратно выложил на неё остатки сосуда.

Нет, выпил он всего-ничего, голова ясная и пальцы не подрагивают, вот разве что настроении более благостное, чем обычно. И сила отзывается легко и привычно. Однако же тонкие манипуляции в таком состоянии лучше не проводить. Завтра он очистит остатки от случайно прихваченного постороннего мусора, завтра построит из незримых потоков точную модель сосуда – это, кстати, хорошо, что принесли ему эту вещь почти сразу, она ещё помнит, какой должна быть.

А стол, кстати, тут стоит удобный, монументальный, достаточно большой и свет удобно падает - Ли-О-Ши сразу приспособил его для мелкого ремонта. Настолько удобный, что вздумай сам он нечто подобное смастерить, так и то лучше бы не получилось. Из чего вопрос: зачем он такой нужен был престарелой даме благородных кровей?

Да нет, к борзню подробности: чем таким она тут занималась? Не только же стол удобный, но и окно, напротив которого он установлен тоже весьма интересное. Мелкоячеистое остекление применялось в те давние времена, когда отлить большой пластиной его никак не получалось и было оно очень даже недешёвым. Сейчас его тоже используют, как оригинальный декоративный элемент, либо же, вставляют в стекло отдельные фокусные точки, способные распределить и перенаправить поток солнечных лучей и тогда рама каждого стёклышка была подвижна и использовалась для дополнительной тонкой настройки. Последнее – наш вариант. Когда Ли-О-Ши впервые увидел это окно, он прямо не поверил своим глазам – дом-то не настолько старый, чтобы иметь раритетное остекление и, значит, бывшая хозяйка изрядно потратилась, устанавливая себе подобное чудо.

А, в прочем, какая разница? Может, она тут растения оперировала, создавая прекраснейшие или, наоборот, ужасные гибриды. Тоже, говорят, было среди дам такое благородное увлечение.

 

ГЛАВА 6.

 

Когда-то давно Дом-с-Сизой-Крышей не был никаким домом, а был самым настоящим замком и стоял не на улице Пламенеющей Розы, а посреди садов и полей, которые возделывали приписанные к замку крестьяне и было это в те легендарные времена, когда ещё никакого Хольмска не было и в помине и никто даже не собирался его строить. Это потом, когда владетели Трёх Королевств съехались для подписания мира на вечные времена и заключения брачных договоров в вольное герцогство (очень условно вольное, правда) на границе всех трёх земель, да когда выросли вокруг него сначала временные резиденции, а потом и постоянные, всё начало стремительно меняться. И город помнил, с чего он начался и к этому дому, и к этому роду всегда было очень особенное отношение. Хотя в городе ныне проживали и более богатые и более могущественные люди, а всё равно. Существенным было так же и то, Хельмстены – единственные в Хольмске, у кого был собственный Родовой Камень.

У Франчетты к дому дальней родни тоже было очень особенное отношение. Неприязненное. Ещё с тех самых пор, когда её юной девушкой, почти девочкой, привозили сюда по особым дням. И визиты эти обставлялись таким количеством правил и условностей, которые нельзя было нарушать ни в коем разе, дабы не опозориться, что вспоминать об этом было до сих пор неприятно. Иное дело – сад. Он был хорош и сам по себе, своею зеленью и освежающими фонтанами, и тем, что предоставлял укрытие от внимательных глаз, когда становилось невмоготу и хотелось расслабить судорожно выпрямленную спину.

И нет ничего удивительного, что нынешний неприятный разговор она предпочла провести именно в саду. Почему же леди Аселик пошла ей навстречу, и так же соглашалась разговаривать на ходу, а, скажем не в чайной гостиной, было до конца не понятно.

- Выяснились какие-то новые обстоятельства по поводу исчезновения моего мужа? – спросила она первым делом.

- Да, кое-что любопытное, в связи с чем у меня появились некоторые вопросы, - Франчетта кивнула не столько идущей рядом женщине, сколько своим собственным мыслям.

Только сейчас ей пришло в голову, что леди Аселик ни разу не назвала своего мужа убитым, только пропавшим. Тогда, сразу после происшествия ей казалось, что вдова цепляется за какую-то шаткую надежду, что муж всё-таки жив, несмотря на красноречивые обстоятельства. Сейчас же, глядя на её отстранённое спокойствие и самообладание (а ведь она и раньше такой была!) становилось похоже, что леди целенаправленно и методично гнёт какую-то свою линию.

- Спрашивайте, - чуть склонила голову леди Аселик.

- На этот раз меня интересуют не сами обстоятельства трагедии, а лица ей сопутствующие. Точнее, мне хотелось бы знать, что вы думаете о господах Фриеге Хольмстене и Вадгерде Рандау.

На то, чтобы выяснить, что именно этих двоих не видели давно, чуть ли с установления кенотафа по лорду Ренерду, ушли те два дня, что прошли с памятного разговора с молодым мастером. Личностями они были настолько малозначительными, что никто бы и не вспомнил, если бы не вопиющее их отсутствие на том самом поминальном ужине.

- Кузены Ренерда, - леди Аселик коротко пожала плечами. – То есть, для него – они близкая родня, а для меня – совсем дальняя. Молодые, амбициозные, считающие себя несправедливо обойдёнными семейным правом. Впрочем, последнее утверждение верно для большей части родственников. Не примите на свой счёт, речь идёт о ближней кровной родне, чьё вхождение в Семью узаконено Родовым Камнем.

Не приняла. Скорее даже приятно удивилась, что её вообще к какой-то там родне причисляют, хотя кровную связь ту приходилось долго и кропотливо выискивать по родовым книгам.

- А в каких отношениях они были с самим Ренердом?

- В каких-то были, - леди Аселик кивнула каким-то своим мыслям. – Вряд ли близких, то есть, закадычными друзьями они не были ни друг с другом, ни с моим мужем, но время от времени у них появлялись какие-то совместные дела.

- Какого рода дела?

Они медленно направлялись по садовой дорожке, мимо так называемого внешнего кольца, полностью засаженного розами. В сезон цветения, который потихоньку уже отходил, эта часть сада из-за ярко-алых, оранжевых, тёмно-розовых, бордовых, с вкраплениями иных оттенков роз, выглядела словно бы объятой пламенем. Соседи тоже поддерживали эту традицию и уже, пожалуй, никто не смог бы вспомнить, что появилось раньше, сами сады, или же название улицы.

- О, вряд ли что-то важное, ничего требовавшего значительного вложения средств или продолжительного времени. Совместная поездка на лошадиную ярмарку, открытие памятника основателям, на котором обязательно должен был присутствовать кто-то из Семьи, в таком роде. На последнем мероприятии они с Фриергом, помнится, даже серьёзно поссорились. Он думал, что будет самолично представлять Семью, тем более что и создание памятника Фриерг до некоторой степени спонсировал, а мой супруг считал, что лицом Семьи может являться он и только он.

- А если бы им было предложено прибыть в ваш особняк?

- Прилетели бы оба, - без малейшего сомнения предположила леди Аселик и тут же поинтересовалась: - Могу я узнать, с чем связан ваш интерес к этим моим родственникам?

- Оба пропали без следа и как бы не одновременно с вашим супругом.

Всё равно скоро это станет общеизвестно, так почему бы не сказать сейчас?

- Думаете, они вместе ввязались в какую-то авантюру? – осторожно поинтересовалась хозяйка дома. В эту сторону она не думала, даже не предполагала, что это будет иметь какое-то значение, однако ответ следователя её разочаровал:

- Что я думаю или не думаю, не имеет никакого значения, важно выяснить, как оно было на самом деле.

- В этом деле я вряд ли чем смогу вам помочь, - пальцы леди коротко сжались на кружевном платочке и тут же расслабились. - Сама я близкого знакомства ни с тем, ни с другим не водила.

- Однако, если бы, в порядке предположения, ваш муж прислал им приглашения в дом, пришли бы? – Франчетта продолжала пробовать выжать хоть какие-то дополнительные сведения из хозяйки дома.

- Думаю да, - леди Аселик коротко, почти незаметно, пожала плечами. – Особенно, если в приглашении прозвучал бы какой-то намёк на грядущую выгоду. Но, впрочем, если вы хотите узнать конкретно, не приходили ли эти два великовозрастных оболтуса к нам в день исчезновения моего мужа, то лучше слуг расспросить.

Франчетта мысленно с этим согласилась. Слуг, правда уже опрашивали, на предмет происшествий и чего-то необычного, но теперь можно будет поспрашивать более прицельно. Правда и особо нажимать тоже не стоит, а то человеческая память, она такая, если слишком уж целенаправленно и настойчиво расспрашивать свидетеля, он может придумать такие подробности, каких не было и вовсе. И искренне поверить в них.

- Правда, у нас, как в любом уважающем себя замке, полным-полно тайных ходов, - задумчиво качнула головой леди Аселик. - И если воспользовались одним из них, то слуги могли ничего и не узнать.

- Мы их тоже проверяли, - указала Франчетта на то, что было известно обеим. – В одном даже заметили следы волочения, но куда потом девалось тело, выяснить так и не удалось.

К выходу, кстати, даже не особо тайному, просто неофициальному и редко используемому, подходила как дорога, так и часть берега реки, к которому вполне могла пристать лодка.

- Тайные на то и тайные, что даже я далеко не обо всех знаю. Муж, тот да, тот знал. Он здесь вырос и его как наследника готовили. Мог кого угодно и провести, и вывести, так, что никто и знать не будет.

По крайней мере, на следы присутствия в доме каких-то посторонних женщин, которых никто никогда не видел, леди Аселик натыкалась достаточно регулярно. Впрочем, упоминать об этом она не собиралась. Достаточно и того, что и горничные тоже кое-что замечали. Впрочем, неприятные эти мысли натолкнули её на одну идею, могущую оказаться полезной:

- Хотя знаете, есть ещё одна возможность проверить ваши подозрения. У нас имеется нечто вроде для хранилища потерянных вещей. Такого, куда складываются вещи, которые находят в коридорах и залах горничные, или кто другой из слуг и не знает места этой вещи. Чаще всего это какие-то оторванные пуговицы или носовые платки, но пару раз нам таким образом удавалось возвращать гостям дома утерянные довольно ценные предметы.

- Да? – Франчетта удивилась не столько принятому в этом доме обычаю, ничего слишком уж особенного в нём не было, сколько желанию хозяйки активно ей помогать. - Давайте посмотрим. Хотя какова вероятность, что мы найдём любую безделицу утерянную конкретным человеком, да хотя бы даже двумя людьми, в конкретный день..?

- На самом деле довольно велика, - леди целеустремлённо зашагала в сторону садовой веранды, из которой можно было пройти в основную часть дома. – Фриерг, тот довольно аккуратен, а вот Вадгерд – неряха. С него плохо пристёгнутые запонки, держащиеся на одной нитке пуговицы и выпадающие из карманов обрывки каких-то записей буквально сыпятся. И забывает он свои вещи в разных местах довольно регулярно.

В доме, на нетерпеливый зов колокольчика (артефактного и раритетного, времён конца позапрошлого века и сколько стоит поддержание его работоспособности у специалистов, о том лучше не задумываться) степенно вышел верный Барандольф Раоп.

- Проводите, пожалуйста, госпожу следователя к хранилищу забытых вещей и дайте для ознакомления книгу регистрации, - попросила она вежливо и спокойно. – И если возникнут ещё какие просьбы…

- Исполню, - немолодой слуга с почтением склонил голову и повёл вверенную его заботам гостью в сторону служебного крыла.

- А у вас это принято, на каждую мелочь отдельную книгу регистрации заводить? – немедленно нашла она что спросить.

- Не то чтобы, - человек был словоохотлив, и это оказалось весьма кстати. - Приходно-расходные книги у нас почти как у всех. А регистрацию найденных вещей мы начали вести ещё в прошлом веке, с тех пор, как лорд Бирбен сначала потерял булавку для галстука, потом долго отрицал, что ему её вернули, потом выяснилось, что вернули ему её вместе с галстуком, который он по жаре расстегнул, да и не заметил, где и когда он упал. Но булавка была ценная, а галстук не особенно, поэтому он на него внимания и не обратил. Дело дошло до скандала и чуть ли обвинений в краже, но в конце концов, благодаря супруге самого лорда Бирбена, всё прояснилось. Однако к тому времени, нервы тогдашнего лорда Хельмстена оказались изрядно попорчены и повелел он завести отдельный учёт всего утерянного и найденного. А сейчас это уже одна из многочисленных традиций этого дома.

- Очень удобная традиция. По крайней мере, для тех, кто ею пользуется, а не выполняет, - одобрила Франчетта.

- Это наша работа. Нам жалование за неё платят, - с достоинством заметил Барандольф Раоп, а это был именно он. – Вот, имейте видеть, это как раз та самая дата, когда обнаружили…, - он затруднился с определением того, что же там обнаружили, и добавил более нейтральное: - … день происшествия.

Набор утерянных вещей был невелик, всего-то из пяти предметов и большая часть из них уже отбыла по месту назначения: мелкая монетка отправилась в общедомовую копилку, из которой детям работников к праздникам покупались какие-нибудь приятные сюрпризы, пуговица вернулась на платье старой госпожи, у обрывка листа с хозяйственными пометками тоже была обнаружена хозяйка и полетел он в растопку, а старая туфля, найденная под кроватью в одной из гостевых спален, была отправлена на помойку, к своей паре, выкинутой давно, чуть не месяц тому как. Осталась только одна перчатка из пары. Женская, что делало её слабоприменимой к теории, которую Франчетта пыталась сейчас доказать.

- Покажите мне эту вещь, - она ткнула пальцем в нужную строчку списка.

- Один момент.

Барандольф буквально на минуту скрылся в кладовой, и практически сразу вернулся с затребованной вещью. Видимо, хранение у них было налажено ничуть не хуже, чем учёт.

Перчатка. Действительно довольно затейливого фасона, с вставкой из тёмного жёсткого кружева и декоративной не то пуговицей, не то брошкой, но Франчетта приложила свою ладонь, а как для женщины, руки у неё миниатюрными не были, и перчатка оказалась великовата. Узкая, на худые костистые руки с длинными пальцами.

- Где мне расписаться, чтобы забрать эту вещь с собой?

Может, если предъявить её родственникам пропавших молодых людей, кто-нибудь её да признает?

- Вот здесь, в книге, пожалуйста, - с довольной миной Барандольф подсунул госпоже следователю упомянутую вещь.

 Ну а что? Эта система ведь существует, для того, чтобы утерянное возвращалось на свои места, и если она всё-таки выполняет своё предназначение, то это вполне себе повод для довольства.

 

До чердака Ли-О-Ши всё-таки добрался. Всё утро и вплоть до полудня просидел над обломками сосуда, пока не почувствовал, что хватит. Шея ноет и куда-то в левое плечо отдаёт. И Шоши забегал, ныл что-то на тему, что крупы-то все закончились и с этим что-то делать, но был послан. И это он зря. Шныши, конечно, не обидчивы, но есть-то им что-то надо и, значит, стоило бы выдать ему какую-то сумму «на хозяйство», предварительно чётко обговорив, на что именно её тратить. А то с деньгами-то обращаться шныши вполне даже умеют, торговаться, по крайней мере, у Шоши выходило много лучше, чем у Ли-О-Ши, только представления о важном и нужном могли сильно отличаться от людских.

Потому, получив на обед печево, которое выглядело как основательно загустевшее и даже частично поджарившееся хлёбово (в приличных домах нечто подобное называли красивым словом «рагу»), он отправился на чердак. Отвлечься. И развлечься. И не думать, что же там такого наберёт Шоши, у которого представления о еде привычной и еде экзотической отсутствовали напрочь. Хорошо ещё в прошлый раз это была всего лишь мелкая красная фасоль, которую привезли откуда-то издалека, и которая не пришлась по вкусу горожанам, а потому отдавалась с приличной скидкой. Случались у Шоши промашки и более запоминающиеся. Да.

Ай да ладно! Зато самому не приходится этим заниматься. А далеко Шоши не пойдёт, ограничится знакомыми лавками и торговцами, улицами где хорошо ориентируется и где основная часть прохожих уже привыкла к его виду. Всё же шныша в этой части империи встретишь не часто.

Лестница на чердак не скрипела. Вообще ничего в этом доме не скрипело, не протекало и не растрескивалось. Зря он, что ли, уже два с лишним месяца живёт в этом доме?

А вот пыль с чердака никуда не девалась – висела в лучах исходящих из чердачных окошек солнца, искрилась словно летний снег. Сюда бы пару артефактов-пылежоров, которые весьма неплохо мастерили в их семье все, исключая разве что самого Ли-О-Ши, но не догадался попросить, чтобы сделали, ещё когда родственники были тут. А заклинанием чистить, это сюда нужно лично подниматься, вот, как сейчас, например.

Четверть часа спустя, он сидел на полу, по совиному моргая глазами, и думал, что сюда он поднялся для того, чтобы переключиться со сложных магических задач на что-нибудь более простое и даже примитивное, вроде разбора хлама из чужих запасов на годное и негодное. И как же это оно так получилось?

И ещё, это не перед глазами мельтешит, это пух птичий летает и если прислушаться, то и перестук маленьких лапок слышен. А он-то думал, изредка слыша по вечерам тихие мяучащие звуки, что это соседские полудикие коты его территорию обжили. Ан, нет, значит, не коты.

Но никого не видно. Впрочем, среди таких, плотно утрамбованных завалов из старой, немножко ломаной мебели и прочих теоретически нужных вещей, не только пару птичек спрятать можно. Отдельно, у самого лаза, стоят только продавленное с грубо ремонтированной ножкой кресло, маленький столик, тоже далеко не целый, и светильник на нём – остальное довольно плотно утрамбовано. И нет, играть в гипербирюльки, пытаясь вытащить отдельную вещь, не развалив всю кучу, у Ли-О-Ши, настроения не было. А вот выдвинуть шуфлядку вон из того комода или откинуть крышку сундука – так вполне.

Комодный ящичек, едва только его потянул, сразу захотелось вывернуть в мусор. Мелкий железный лом – винтики, болтики, гвоздики, шестерёнки и всё это поедено ржавчиной. Нет, сгоряча он выкидывать ничего не стал, но соблазн был большой.

А вот сундук оказался более интересным – он содержал хлам бумажный. Пара альбомов с не самыми удачными семейными снимками старой хозяйки, которые у неё не поднялась рука выкинуть, а вот собрать под одну обложку и свалить на чердак – так вполне. Несколько приключенческих романов времён молодости его родителей, которыми сейчас уже мало кто увлечётся, разве что с совсем зверской скуки. Но снести вниз их вполне можно, а то полки, совсем лишённые книг, выглядят как-то сиротливо. Альбом с газетными вырезками… Сами газеты… Фолиант, выглядящий достаточно древним, с изрядно потраченными плесенью страницами – впрочем, распространение её остановлено, а прочее можно попытаться восстановить. Но это дело небыстрое, это нужно, посидеть, вспомнить, как вообще это делается, ну и сама расчистка прилично времени отъедает. А вот нечто, аккуратно завёрнутое в кусок плотной ткани…

Карта!!!

Одна из тех магических карт Города, на которые Ли-О-Ши ходил облизываться в книжную лавку. Вещь дорогая и штучная. Но, уже давно не целая, что стало предельно ясно, стоило её только развернуть.

Карта выглядела так, словно бы в месте двойного сгиба из неё кто-то выкусил кусок. В двух таких местах. А окружающая картинка расползлась, исказилась, словно бы пытаясь зарастить собой отсутствующее местечко. Ну и так, по мелочи: трещины и заломы. Понятно, что с обывательской точки зрения эта вещь настолько негодящая, что её даже на растопку не пустишь (совать в огонь вещи, магически изменённые, крайне не рекомендуется), а вот отпрыск семейства мастеров-артефакторов мог попытаться приложить к этой вещи свои руки.

 Ну и что, что продолжателя семейной традиции из него не получилось и пришлось идти по другой специальности, эта карта настолько повреждена и настолько никому не нужна, что хуже ей уже не сделаешь. Материала только на латки нужно достать и не какого угодно, а именно того, из которого карта сделана, иначе не выйдет ничего. Нет, вставить кусок, да вот, хотя бы из хлопка, получится обязательно, как не получиться, если дурное усердие есть, а вот магический рисунок на чужеродную материю уже не распространится. Нет-нет, такое издевательство над сложным магическим произведением, это прямо преступление, это всё равно, что мраморной статуе, утратившей ногу, сосновый тёсаный костыль приставить. Оно вроде бы и стоять будет, а всё равно.

Из чего вопрос: где шёлка взять. Нет, в лавке ему продадут, но продадут именно что отрез, а не клок в ладошку размером, и стоимостью оно выйдет, как добрая треть новой такой карты. И смысл? Нет, дома бы он точно нашёл, где кусок требуемой ткани найти, в ход бы пошло бы одно из матушкиных платьев, или сестриных, смотря у кого бы сыскалось потребное. Нет, за порчу имущества ему бы потом надавали по ушам, но на тот момент Ли-О-Ши это бы не остановило.

Ах, и как же это неприятственно, когда приземлённые обстоятельства встают на пути у свободного творчества.

А, может, у Юри, что-нибудь пригодное да найдётся?

Со своего чердака Ли-О-Ши скатился в мгновение ока, и из дома вымелся тоже моментально – так его захватила эта идея.

 

- Прости, друг мой, - покачал головой Юри, - но нет в моей лавке подобных материалов. Ты знаешь, паучий шёлк столь прочен и долговечен, что даже когда вещь отслужила своё, ему всё равно находят повторное применение. А не до конца отслужившие вещи из подобного материала в мою лавку не попадают. Слишком дороги.

- Но если вдруг? – намекнул не до конца распрощавшийся в замечательной идеей Ли-О-Ши.

- Но если вдруг, то я буду иметь тебя в виду, - понятливо покивал Юри. - Зато у меня есть замечательный веер из шёлковых перьев, который начал свою жизнь, как опахало при дворе Бесабийского князя. Относится как раз к тем временам, когда Бесабия рассорилась со своими южными соседями, и поставки страусиных перьев прекратились как-то вдруг. После же, когда отношения между соседями восстановились и, более того, как-то вдруг выяснилось, что на опахала можно использовать перья и других птиц и это даже красиво, шёлковые вышли из моды. Но поскольку работа была хороша, а кроме того, на ручки и крепёж шло дерево ценных пород, золото и гранатовые кабошоны, то есть, вещь была достаточно красивой и дорогостоящей, её отправили в подарок нашему Стойтину Мудрому, внуку основателя империи, при котором она действительно стала единой.

Голос Юри приобрёл характерную для него повествовательную напевность, а глаза, рассматривающие очередную странную штуковину на предмет её продажной ценности, сощурились в совсем уж тонкую щель. Ли-О-Ши откинулся на спинку деревянного кресла, с удовольствием отхлебнул свежезаваренного чая и кивнул, мол, продолжай.

- Здесь подарок сей не поняли, всё же, в те времена климат был не столь жарким как сейчас, да и столица и в нынешние времена не страдает от избытка тепла. Опахала, же, сначала повесили на стену как украшение, а после, когда для великосветской театральной постановки потребовались то ли крылья, то ли веера, их разобрали и переделали. Конкретно этот, впоследствии, долгое время служил леди Монг, даме монументальных форм, страдавшей от жары и отдышки. Между нами говоря, это им она надавала пощёчин кандидату в свои третьи мужья, после чего он сначала отправился в тихое местечко залечивать повреждения на лице, а потом и на границу с восточными варварами, после чего случился знаменитый штурм крепости Амоньяк. Знаменитый, преимущественно, тем, что был описан в поэме «Гранитные сердца».

На этих словах он торжественно развернул очередной свёрток старых газет, явив миру нечто пыльное и пошарпанной и больше всего напоминающее метёлку для сметания пыли. Да ею оно, скорее всего в последние годы и было.

- Складно врёшь, - ухмыльнулся Ли-О-Ши.

- Сам знаешь, вещь с хорошей, или, по крайней мере, интересной историей, продаётся намного лучше, чем просто вещь. Да я и почти не наврал. История с опахалами из шёлковых перьев вполне имела место быть, вещь эта происходит из дома леди Монг, а им она колотила лорда Сансераго, впоследствии великого поэта или ей какой другой попался из её обширной коллекции вееров, то дело тёмное и недоказуемое. 

- Пока что, вещь эта выглядит так, что не продашь ты её, что только не рассказывай, - ещё шире ухмыльнулся Ли-О-Ши, уже давно понявший, к чему это его байками развлекают.

- Зато, если некий мастер приложит свои руки к доведению этой вещи до товарного вида, то может получить сорок процентов от продажной стоимости.

- А в конкретных деньгах это сколько?

- А вот даже и не скажу. От удачи будет зависеть. От того, кого речным ветром занесёт в мою лавку.

Закономерно, что вторую половину дня Ли-О-Ши провёл за восстановлением раритета – сначала очисткой, потом надставлял и наращивал утраченные части, отказался от восстановления окраски. Настоящий ярко-алый был довольно сложным соединением животной природы, и воспроизвести его магическим путём – задача нетривиальная. Почти поссорился с Юри, когда тот, ничтоже сумняшеся, окунул почти уже готовую вещь в самый обычный краситель. Внял уверениям хозяина лавки, что настоящего пурпура всё равно не достать, а в таком виде вещь не продастся даже знатоку и ценителю. Между делом отговорил покупательницу от покупки трёхногой этажерки, зато удачно присоветовал ей угловой столик. Со стоимостью то на то и вышло, зато пообщались они с женщиной к обоюдному удовольствию и даже вышли вместе. Ли-О-Ши взялся помочь дотащись покупку до повозки, не дожидаясь, пока Юри сам начнёт его выгонять, а то он уже начал недобро поглядывать на своего непрошенного помощника, а женщина, в благодарность и из нежелания упускать приятного собеседника, вызвалась подвезти его до дома, благо им по пути. А, может, и в самом деле по пути было?

Домой Ли-О-Ши не столько вошёл, сколько ввалился, смахнув по пути солидный бумажный конверт, примостившийся на крошечном придверном столике. Неизвестно, зачем его использовала старая хозяйка, а Ли-О-Ши обычно вываливал всякую мелочёвку из карманов, прежде чем проходить в дом. Привычка, оставшаяся ещё со времён обитания в многолюдно-полусельском родовом поместье. А теперь на столике, занимая почти всю его поверхность, разлёгся он. Конверт.

- Письмо? – протянул он вопросительно.

Шоши, как раз вытянувший с лестницы, ведущей в полуподвал, длинную гибкую шею, тело его при этом оставалось скрытым где поворотом, а где самими ступеньками, радостно закивал.

- Принесли! – сказал он так торжественно, как будто письмо могли не принести, а сам он его где-то добыл.

- Потом, - Ли-О-Ши досадливо поморщился и повёл затекшими за день малоподвижной работы плечами. Это точно не семья, не друзья и с Биржи Труда ему первым дело тоже прислали бы сообщение на почтовик. И вообще, конверт, своей солидностью, больше напоминал какое-то официальное послание. А это точно потом. Сначала поесть. Умыться и поесть.

В умывальнике, вместо воды его ждал отвар берёзовых листьев – и где нашёл только, она же здесь практически не встречается! А вместо полотенца ему подали жёсткую дерюгу. Безупречно чистую, но всё же.

- И как это понимать? – строго вопросил Ли-О-Ши. Отвар вместо обычной воды был даже приятен, по крайней мере, пах замечательно, а вот так называемым полотенцем он себе всю кожу на лице ободрал.

- Ну нельзя же так над человеком издеваться! – воскликнул Шоши, характерной для сестрицы Но-О-Шен фразой. Даже интонацию её сохранил. Так она восклицала, когда чей-то внешний вид в частности и образ жизни вообще, шёл в разрез с её представлениями о должном и правильном. И поскольку представления эти были вполне здравы, восклицание обычно получалось очень даже в тему.

Ну да, сегодня он уработался сверх меры – применение тонких магических потоков в течении шести-восьми часов, а после небольшого перерыва и ещё примерно столько же, вымотало его сильнее, чем рубка дров и перетаскивание воды примитивно-физическим способом. Но это же ещё не повод, восстанавливать его самочувствие каким-то дикарским ритуалом, да ещё толком и не предупредив!

- Человеку надо отдохнуть, а не подвергать себя дополнительным испытаниям, - Ли-О-Ши обвинительным жестом потряс дерюгу.

Шоши рассерженно засопел, но, не отыскав в своём словарном запасе ничего годного, обиженно фыркнул, выхватил тряпку и утащил её куда-то в глубины дома.

Хлёбово сегодня было рыбно-крупяное. Впрочем, оголодавший Ли-О-Ши согласен был на что угодно и даже вылавливанием и отбрасыванием косточек не стал заморачиваться – так прожевал, благо уварились они до полумягкого состояния. Нет, в приличных-то домах, подобное кушанье, прежде чем подавать на стол, отцеживали от гущи, получившийся густой бульон украшали листиком петрушки и подавали на стол с чесночными пампушками, матушка его именно так и поступала, оставляя ещё таять на поверхности небольшой кусочек сливочного масла. Эх, и где та матушка с её затеями?

Теперь бы, на сытый желудок соснуть чуток, но он же не старый дед, которого размаривает после ужина!

- Письмо, - напомнил Шоши, которому было любопытно, кому это хозяин понадобился, чтобы заморачиваться аж целым бумажным письмом в жёстком добротном конверте.

- Да, письмо! – сонливость моментально слетела с Ли-О-Ши.

А вдруг это полиция с предложением выступить экспертом по какому-нибудь особо запутанному делу или с уточняющими вопросами по делу текущему? Но нет, в конверте лежало послание от совсем другой организации, от гильдии Раритетчиков с приглашением вступить в её ряды в звании младшего мастера.

Угу. Ага.

И как бы это так написать, вежливо, чтобы и отстали, и не обиделись? Потому как вступать в гильдию, да ещё и младшим мастером, который находится в подчинении у мастера старшего, ему было как-то не с руки. Зачем ему какое-то начальство на свою голову? А ведь это же ещё и прибылями делиться придётся, с каждого заказа, даже если он поступил не через гильдию, а найден совершенно самостоятельно, будь добр, отстегни процент. Да нет, гильдия – вещь хорошая, если ты подросток ничего толком не умеющий и тебя берут в ученики, тогда да, тогда конечно. Тут и прирост мастерства и связи какие-никакие образуются к тому времени, как ты уже начинаешь чего-то стоить. Но это всё не его случай.

О, придумал! А что если написать, что он очень сожалеет, но вступление в гильдию находится не в обычае его семьи? Пожалуй, так и поступим. Тем более что, двоюродный дядька, один раз совершивший такой опрометчивый поступок, рассказывал о жизни своей в рядах гильдии какие-то ужасы ужасные и всех, кто готов был его слушать, предупреждал от подобной ошибки.

Вечное перо заскользило по бумаге, благо у Ли-О-Ши имелось несколько листов вполне приличной, сберегаемой как раз для таких случаев. Ну, или если ему придёт в голову схема какого-нибудь по-настоящему интересного артефакта, к которой стоило бы сделать настоящий чертёж. Путь практические навыки создания амулетов ему не давались, но теоретические-то знания были. А отправить в чём? Ай, да в тот же конверт и сунуть, благо подписей на нём не было никаких, а чужую печать и подчистить можно да поверх свою налепить.

- Моё? – Шоши протянул к письму пятипалую когтистую руку. Он подошёл со спины и очень тихо, но Ли-О-Ши уже давно не вздрагивал, привык чуять его присутствие вот именно что спиной.

- Почему это твоё? – моменты недопонимания между ними случались нечасто, но они всё же бывали. – Письмо моё, а отнести его нужно в гильдию Раритетчиков.

- Моё. Отнести его нужно, - настойчиво продолжал предлагать Шоши, всё так же выжидательно протянув руку.

- А, в смысле, ты хочешь отнести? Ну, конечно же! Только я думал отложить это на утро, но можно и сейчас.

Шоши как ветром сдуло. Ну, надо думать, куда нести он знает, раз не стал вымучивать из себя уточняющие вопросы.

Со шнышами была ещё одна такая интересная вещь: они как-то странно относились к разграничению территории. Вот, скажем, Шоши почти всё своё время проводил в доме или же на прилегающей к нему территории, не высовывая за забор даже кончика хвоста. Днём. Ночь же – другое дело, ночью отменялась большая часть работавших днём правил. Хотя внешний мир был ему и интересен и ничуть не пугал. Но выйти за границы участка Шоши мог себе позволить только строго по делу. По настоящему, не измысленному делу. В магазин за покупками, или вот письмо отнести. А без существенной причины, по надуманному поводу – нет, нельзя. Что творится в головах у этих хвостатых?

 

ГЛАВА 7.

 

Утром следующего дня, на свежую голову и отдохнувшие руки, он вернулся к восстановлению семейной ценности мастера Госипа. Деньги-то, уже, между прочим, полученные, отрабатывать нужно.

 Но тут же встал затык. А всё почему? Всё потому, что вчера не лениться нужно было, а самому сходить на рынок да по лавкам, по крайней мере, для некоторых приобретений. Потому как тот клей, который купил Шоши, был, конечно, хорош (и, наверняка, недорог!), чтобы подклеить стул или, скажем, подмётку к башмаку присобачить, но для тонкой работы не годился совершенно. Ибо был не только вонюч – запах-то что, он со временем выветрится, но и обладал желтовато-неприличным цветом. А хоть бы и каким другим. Цвет в таком деле – совершенно лишнее.

Пришлось пинать самого себя – выбираться из дома спозаранку, это вовсе не то, чего ему хотелось, вот после обеда – другое дело. Себя же вытаскивать на улицу и, спешно пробегая мимо дома госпожи Ревальды – светская беседа, это совсем не то, что ему сейчас нужно – судорожно вспоминать, где это ему попадалась лавка алхимиков. Точно не на рыночной площади, хотя там торговали всяким разным и клеем в том числе. Такая, характерная вывеска с изображением алхимической колбы с исходящей из неё пузырящейся жидкостью.

Нет, не вспоминается.

А вот, кстати, идея, если пройтись по тем улицам, на которых он чаще обычного бывает, да активнее вертеть головой по сторонам, может, опять в глаза бросится. Ведь точно же, видел, и не один раз, а не вспоминается.

Можно было бы и у кого из прохожих спросить, но со времени переезда в Хольмск, ему столь часто приходилось это делать, что в какой-то момент Ли-О-Ши обуяло упрямство: нет, не буду, сам найду.

И ведь нашёл же! У храма Девы-Утешительницы стоял небольшой магазинчик с искомой вывеской, принадлежащий, правда, не гильдии Зельеваров, а служителям Ступающей Тихо. Немногочисленный, прямо скажем, орден, не имеющий больших храмов, но пользующийся заслуженным уважением. С судьбой-то не шутят.

В лавку он влетел запыхавшийся - и непонятно чего спешил-то – и тут же резко остановился. Во-первых, потому как при резком переходе с яркого света в полумрак нужна была пауза, чтобы снова начать что-то видеть, а во-вторых, потому, что царившая здесь смесь запахов и звуков на мгновение вернула его в детство. Если точнее, в дом двоюродной бабушки Мии-О-Шаи, которая не была зельеваром в полном смысле этого слова, но при создании амулетов отдавала предпочтение жидким ингредиентам. И сколько раз прилетало ему по шее за нечто нечаянно сдвинутое или опрокинутое! Крупноват он тогда был для изрядно захламлённой тесной мастерской и сейчас, понятное дело, мельче не стал.

- Могу я вам чем-нибудь помочь? – раздался приятный женский голос.

Ли-О-Ши проморгался и только тогда заметил в самом дальнем углу, за стойкой, прехорошенькую девушку. Тоненькую, светлокожую и черноволосую и, судя по жёлтой накидке с алыми кистями, являющуюся служительницей грозной и непредсказуемой богини, а не просто нанятой продавщицей.

- Можете, очень надеюсь, что можете, - закивал Ли-О-Ши и расплылся в самой приветливой из своих улыбок. – Клей мне нужен. Очень хороший, бесцветный, для керамики.

- Самый лучший клей – это вот этот, - она сняла с полки фиал, не крошечный, но довольно небольшой. – Одна монета золотом. Кисточка, из шерсти козлоящера, к нему прилагается.

Ли-О-Ши присвистнул – при такой стоимости, козлоящеровую кисть, штуку отменную, между прочим, действительно можно дать просто в придачу.

- Этот состав что, Ступающая Тихо сама лично благословила? – сощурился он недоверчиво.

- Ну, при чём тут это! – в голосе продавщицы послышалось лёгкое раздражение и даже обида, кажется. – Всё дело в качестве исключительном! Клеевые швы настолько долговечны, что прослужат дольше самой вещи.

- Красиво сказано, - согласился Ли-О-Ши.

- Красота – вторична, а это простая констатация факта. Вот, имейте возможность посмотреть. Когда-то это было рыбное блюдо.

И она поставила на стол нечто, в чём опознать рыбное блюдо удавалось с трудом. Хорошо сохранилась только та его часть, по центру, что отделяла основную закуску от соуса. Эдакая тарелка в тарелке. Остальное выкрошилось довольно крупными кусками, хотя кое-где даже эмалевая роспись частично сохранилась. В тех местах, где была посажена на клей. И да, неровная паутина из клеевых швов, между многими из которых отсутствовал заполнитель – единственное, что позволяло хоть как-то сохранять форму предмету.

- И что вас заставило применить столь исключительный состав на такой негодящей вещи?

Наверное, не стоило и дальше проявлять недоверие, но молодому человеку не удалось удержать свой язык. А, может, и стоило. Учитывая стоимость товара.

- Ну, надо же мне было на чём-то его опробовать, - она небрежно пожала остренькими худенькими плечиками.

А, так это красавица ещё и мастер, работающий самостоятельно? Как удачно!

- А стоит дорого, потому, что ингредиентов требует редкостных.

- Простите, разве же это не рыбный клей?

Ли-О-Ши присмотрелся к текстуре клеевых паутинок, в тех местах, где она была видна – их было очень немного, в основном клей держался хотя бы даже за крошево, оставшееся от сосуда. Да нет, точно рыбный, каким он бывает, если как следует очистить, и, может быть, какой-нибудь закрепитель особый, с магической составляющей.

- В основе своей да, - девушке, казалось, польстило, что говорить приходится со знающим клиентом. – Но здесь используется чешуя визгушек и гильдия Охотников берёт за тушки немалую цену.

- Чешуя? Они же голые!  – Ли-О-Ши заподозрил, что девушку самым наглым образом обманывают.

Нет, череп у визгунов был очень крепкий и бронированный, но длинное, рыбообразное тельце голое, покрытое густой едкой слизью. Тоже, кстати, идёт на алхимические реактивы. Сам он, помнится, с братьями и кузенами обшаривал берега местных ручьёв и речушек в поисках нор визгунов. За них неплохо давали, особенно если тушка оказывалась малоповреждённой. Но везло им редко. И найти, и выковырять из мёртвой древесины хоть сколько-то целым.

- Это визгуны голые, а у визгушек у основания черепа есть несколько дополнительных пластин, обычно три, но бывает и больше, - со знанием дела поправила его девушка. – И хоть по берегам каналов да под мостами нор их немало, - на этом месте Ли-О-Ши согласно кивнул, потому как сам видел, - то желающих возиться с этой мелочью немного. Они некрупные, кусачие, вытаскиваются плохо, а мы хоть и платим, но всё равно недостаточно.

- А мне Речники рассказывали, что они похлёбку из них варят. Не просто так, на праздник какой-то, но сам факт…

- Это во время нереста, когда визгушки массово в воду выходят, там их и ловят, но это немного не то. Часть свойств теряется. Да я бы и такие брала, но все они идут в общий котёл Речников и каждый из него получает хоть по маленькой плошке. Им нужно. Чтоб в следующем году зубы визгушек их миновали.

Тогда, конечно, да. И всё же, целый золотой за не очень большой фиал пусть самого разволшебного клея, это как-то дороговато, у них на холмистых равнинах Сартори и цен-то таких нет. Но здесь вам не там. Здесь многое может оказаться дороже, просто потому, что место другое.

- Решились?

Видимо, сомнения его были написаны на лице.

- Решился. Только вот ведь какая незадача, не рассчитывал я на подобные траты, из дома выходя, а потому требуемой суммы при себе не имею.

- О, ну если дело только в этом, вы можете как за ним вернуться, так и оставить адрес, на который вам отправят зелье с посыльным.

Она практически была уверена, что пассаж на счёт «денег не захватил» был предназначен для того, чтобы аккуратно, не теряя лица, отступить. Но юноша, совсем мальчишка, даром что ведёт себя по-взрослому, обрадовался, услышав второй вариант:

- Ой, ну если у вас есть разносчики, то пусть доставят в Черешневый дом, что на Липовой аллее, которая отходит от улицы Левой Заречной.

Левой, потому, что вдоль левого притока Реки, был же ведь ещё и правый, а мелких ручьёв, частично пущенных под землю, а частично, так и текущих по поверхности, никто не считал.

Организовать доставку она пообещала, но тоном настолько сухим и неприязненным, что Ли-О-Ши моментально понял: они больше не друзья. И с чего бы это вдруг? А ведь он только-только решил, что с настолько симпатичной девушкой стоит познакомиться поближе. Да вот, хотя бы имя её узнать. Но нет. А тут ещё, как на зло, вошёл новый посетитель, посетительница, если точнее, и чуть не с порога завела разговор об совершенно необходимом ей отбеливателе для кожи.

Пришлось уходить.

А посыльный, быстроногий мальчишка, явился немногим позже, чем сам Ли-О-Ши вернулся домой. С заговоренным коробом, в котором кроме его заказа лежало ещё несколько баночек-коробочек-мешочков и серьёзным защитным амулетом на шее.

- И не боишься ценности такие таскать? - спросил Ли-О-Ши, доставая одну из двух золотых, не разменянных пока ещё монет.

- Так ваш заказ самый дорогой, остальные много проще. Вот, имейте видеть, - он склонил флакон так, чтобы стало видно его донышко, - мастера Ликос личный знак.

Сложной формы замкнутая кривая, в нескольких местах пересекающая сама себя, в которой ни с первого, ни со второго взгляда не удавалось разглядеть что-то осмысленное.

- А мастер Ликос, это…

- Так вы ж её видели, - удивился паренёк. – Она свои зелья только сама торгует. Никому не доверяет.

Так вот как зовут милую девушку… И значит, она не просто зельевар, но и составитель авторских оригинальных составов. Редкость по любым временам. Даже его тётушка, мнившая себя великой экспериментаторшей, ни разу не создала чего-то совсем уж оригинального, хотя видоизменить и улучшить старые составы ей удавалось довольно часто, это да.

С новым клеем работа не то, чтобы закипела, но начала существенно продвигаться. Кисть из шерсти козлоящера, из самой его бороды, где, как известно, растёт наилучшая, позволяла тонко и точно дозировать драгоценный состав. Собственная магия помогала устанавливать фрагменты в нужное место с первого раза, а натренированные руки ловко управлялись с инструментами.

Нахваливая про себя волшебный состав, он каждый раз мыслями возвращался к его автору: нет, это как-то совершенно неправильно, симпатичным девушкам он должен нравиться – и точка!

Может, стоит ещё раз подойти в лавку, да выяснить, чем он ей не угодил? Дождаться конца рабочего дня, навязаться в провожатые до дома? Подойти с цветочками?

Все варианты выглядели привлекательно, но у всех были некоторые недостатки, а основная проблема заключалась в том, что о понравившейся девушке он почти ничего не знал. Кроме имени. И того, что сам успел заметить. И ведь даже и расспросить-то толком некого.

А, может быть, это и неплохо? Дома-то, о любой понравившейся девушке всю подноготную ему выкладывали если не мама, то кто-нибудь из сестёр, хотел он это слушать или нет. Чаще всего не хотел. Может быть, именно поэтому, к двадцати трём годам у него так и не сложилось ничего хоть сколько-нибудь серьёзного ни с одной из них?

Об этом стоило задуматься.

 

Цветы для девушки, если задуматься, не такая простая штука. Имея двух сестёр, одна из которых была чуть старше него, а другая чуть моложе, Ли-О-Ши имел возможность узнать, что думают девушки о презентах, преподносимых кавалерами и всё равно ничего не понять. Почему в одном случае дорогущий букет, составленный профессиональным флористом, обзывается «веником» (а выбрал наспех чего продают, ни капли собственных чувств не вложив), а скромный букетик фиалок признаётся милым (ну как же, собственноручно на опушке собирал, да ещё и подровнял, чтобы смотрелись аккуратно), а в другом покупной «веник» благосклонно принимается (а как же, вложился, хотя бы даже деньгами и, значит, ценит!), а букетик полевых цветов выбрасывается в окошко (надрал, чего под руку попалось, наспех, главное, что быстро и бесплатно). И ладно бы это были разные сёстры, можно было бы списать на несхожесть вкусов, но всё это в разном настроении и про разных кавалеров говорили и та, и другая. И вот как теперь быть, когда сам вознамерился посредством подношения цветов добиться благосклонности симпатичной девушки?

- Цветы? – переспросил Шоши.

- Цветы для девушки, - задумчиво проговорил Ли-О-Ши, пробегая взглядом по выставленным над каминной полкой вещам. Время от времени он менял экспозицию, исходя из не всегда понятных ему самому соображений. Единственное, что было неизменным, это чёрно-белый портрет старой хозяйки в добротной деревянной раме. – Такие цветы, чтобы понравиться ей.

- Лио любит розы, - закивал Шоши.

- Да, моя младшенькая предпочитает розы всем остальным цветам. Розы и лилии. И что с того?

Шоши напряжённо подвигал лицевой мускулатурой, составляя слова в предложения и, наконец, выдал:

- Розы любят все.

- Ну да, - согласился Ли-О-Ши. – Если не все, то почти. Этот вариант банальный, но, возможно, именно тем и хорош?

- Принесу? – черты лица его вопросительно заострились.

- А ты знаешь, где взять? – если честно, вот именно роз Ли-О-Ши даже в садах у соседей не видел, не то, что просто где-то торчащий на улице куст. Но Шоши, в ночных своих загулах, мало ли куда забраться мог. – Тогда неси!

На то, чтобы нарвать цветов Шоше потребовалось больше часа – видимо далеко бегал. Шныши, они не люди, они при желании могут развить достаточную скорость, чтобы соперничать с самобеглой коляской.

Розы были. Да. Но не то, крупные, на длинном стебле, а того сорта, что ветви давали пушистые, густо покрытые мелкими белыми цветами и колючие до того, что Ли-О-Ши несколько раз протягивал руку, примериваясь, как бы букет ловчее перехватить, но тут же отдёргивал её. Руки-то, свои, не казённые и целыми после такого испытания точно не окажутся. Он же не шныш. Пришлось брать шнур и обматывать ножки цветов прямо так, не пытаясь уложить цветы поприличней, ну, хотя бы по длине их выровнять. Хотя, вроде бы и так симпатично получилось – плотный такой букет, практически полусфера на ножке.

Десяток минут на переодевание – раз уж он не просто так, а цветы идёт девушке дарить, следует озаботиться собственным внешним видом, ещё четверть часа на пеший путь (на этот раз он почему-то дошёл много быстрее) и … и не повезло. В торговой зале обреталась дама постарше, а вызванная откуда-то из служебных помещений Ликос – надо же, тут были и такие, а с виду-то лавка казалась совсем маленькой, цветы взяла, но поблагодарила довольно сухо и очень быстро скрылась из вида.

Нет, что-то с ней определённо не так. Нормальным девушкам он должен нравиться. Но с другой стороны, букетик-то взяла и не отходила его им по мордасам (между прочим, больно бы было), а, значит, всё далеко не безнадёжно.

 

Нет, не взяла бы она ни за что букета у молодого человека, которому не собиралась позволять ухаживать за собой. Ещё чего! Да и подавать пустые надежды тоже не хорошо. Но он где-то умудрился раздобыть масличные розы, половина из которых до сих пор находилась в бутонах. Масличные розы! Нет, где-нибудь чуть севернее и подальше от побережья это вовсе не редкость. Но мало ли что бывает не редкостью где-то там, далеко, а для многих составов нужно только исключительно свежее сырьё.

Сестра-наставница вернулась как раз тогда, когда Ликос пыталась перепилить витой декоративный шнур и не исколоть при этом пальцы в конец. Вот же ж затейник!

- Ну, и зачем было мальчика отпугивать? – спросила она укоризненно. – Этак совсем одичаешь, с живыми людьми перестав общаться.

- Я общаюсь, - возразила Ликос из чувства противоречия. – С тобой вот, или с Юсиком. Ещё и с покупателями.

- Ага, - охотно кивнула сестра Тарика, - а ещё ты раз в месяц матушке-настоятельнице письмо отсылаешь, можно и это за общение посчитать.

- Можно и это, - покладисто кивнула Ликос и сунула уколотый-таки палец в рот.

- И я не про то, что женщине столь невеликих лет жить затворницей нехорошо, - продолжала ворчать сестра Тарика. Она, если уж нападала на благодатную тему, могла не слезать с неё долго. – Это дело твоё. Но новый состав клея, тобой изобретённого, требует регистрации, а в документы к ней должны входить и отчёты от тех, кто его использовал. А флакон у тебя остался один, последний и ингредиентов на новый нимашечки вот нисколько.

- Отзывы у меня есть, - не согласилась Ликос. – От мастеров-испытателей из гильдии Раритетчиков. Не могла же я выпускать в продажу товар непроверенный!

- Это не то! А вот расспросить да попросить черкануть пару строчек того лапочку, что к тебе с букетиком приходил – самое милое дело.

Это было до некоторой степени правда, ибо одно дело, когда испытания проводит организация (и очень даже не бесплатно проводит), а другое дело, когда это совершенно посторонний человек, никому ничем не обязанный. И Ликос, даже, начав предлагать ему свою новинку, держала в уме попросить отзыва и даже пообещать за него небольшую скидку, но потом вот…

Но тут шнур поддался, букет развалился и в сердцевине его обнаружилась засушенная птичья лапка, со скюченными в странную фигуру пальцами.

- Ого! А парень-то затейник! Это что, он тебя так приворожить пытался? – воскликнула Тарика.

Ликос бестрепетно подняла на уровень глаз останки несчастной птички, вдумчиво осмотрела её, потом пальцы другой руки сложила таким образом, что они как будто три фиги сразу показывали. Сравнила свою руку и птичью лапку. Хмыкнула.

- Нет, магией от неё не фонит.

- А это что? – Тарика кивнула на странный жест с искренним любопытством естествоиспытателя в глазах.

- А это от сглаза. Это не магия, это так. Мы в детстве таким маялись. А вот сама лапка, - она ещё раз подняла лапку на уровень глаз, ещё и развернулась к свету, чтобы получше рассмотреть, - да точно, это от шнырика пятипалого лапка.

- А такие бывают?

- Редко. Это как с сиренью. В основном шнырики четырёхпалые и пальцы их расположены крестиком, два вперёд, два назад, но изредка рождаются и такие, пятипалые. Правда, сколько я знаю, долго не живут, на пяти пальчиках получается менее ловко маневрировать, убегая от хищников по топким берегам мелких речушек. Зато, если четырёхпалые магически нейтральны, то пятипалых можно использовать в кое-каких ритуалах.

- И это тоже?

- Как венчик для размешивания магических закрепителей, если мешать по солнцу и для разрывания магических связей, если в обратную сторону.

Чем дольше Ликос говорила, тем больше она воодушевлялась – порассуждать на тему использования разных редких растений и животных в составе магических зелий она любила, особенно если в руки попадалось что-то новенькое, доселе ещё не испытанное, а такое случалось не так уж часто. Зато Тарику больше, чем всяческие редкости, занимали проблемы человеческих взаимоотношений:

- Ну, вот видишь, какой кавалер полезный попался, - поддразнила она молодую коллегу.

Впрочем, надежды на то, что Ликос услышит и как-то отреагирует, было мало. Девушка уже аккуратно отделяла и рассортировывала цветки раскрывшиеся и не раскрывшиеся, а также мысленно прикидывала, на ручку из какой породы дерева лучше всего посадить новую лапку-мешалку.

А зря. Недаром ведь говорят: «многие знания – многие печали» и кое о чём сестра Тарика предпочла бы не задумываться, но в силу возраста и жизненного опыта приходилось не только знать, но и предпринимать некоторые действия. А всё потому, что у служения богам были некоторые, неявные, следствия – у всех разные. К примеру, Ступающая Тихо, предпочитала чтобы люди, и в особенности её адепты, по своей жизни шли, а не топтались на месте.

Ликос же, с тех пор, как приехала из обители, где проходило её взросление и обучение, прочно осела на одном месте. Обустроила себе удобную лабораторию и занялась любимым делом – и обычному человеку это бы сошло, а вот служителю – нет. А вариантов серьёзных изменений в судьбе с одной стороны, неисчислимое множество, а с другой, и нет их почти. Вступление в новый круг общения? Приобретение новых родственников или возвращение старых? Изменение социального статуса? Новое дело, которым увлечётся адепт? Будучи служительницей и живя среди таких же служительниц изменить круг общения сложно, о том, к какой семье принадлежит девушка и насколько там всё непросто Тарика, на правах подруги, тоже была осведомлена, навязывать какое-нибудь новое увлечение настолько талантливому алхимику, было бы кощунством и единственным приемлемым вариантом виделось какое-нибудь увлечение романтического характера. А иначе, её вскорости куда-нибудь переведут, ведь переезд, по сути, вмещает в себя всё выше перечисленное, а из других вариантов есть ещё тяжёлая болезнь, которая тоже перемена и серьёзная. А, главное, случается сама собой, по воле Ступающей Тихо, если ничего не предпринимать.

Так что пусть лучше будет молодой человек. Даже если по сердцу не придётся, всё отвлечёт, развлечёт да направит мысли в другую сторону.

 

ГЛАВА 8.

 

Мастер пребывал в раздражении. И даже не трудился его скрывать. Старый богатый род, во владении которого скопилось немало вещей, считающимися фамильными ценностями и можно было бы ожидать весьма и весьма денежного заказа. Да он даже не только сам взялся, но и день выждал, набивая себе цену, не помчался сразу же. А тут, считай, пшик.

- Обычная, самая обычная вещь, без малейшего признака сверхобычного магического вмешательства, - тоном немного занудным, так, словно бы перед ним была не клиентка, а ученица, причём ученица нерадивая, принялся втолковывать мастер.

Не сразу, но у неё всё же дошли руки вызвать специалиста, чтобы осмотрел зеркало, на котором остались засохшие брызги крови. Артефакты с неведомыми свойствами, да такие, на которые во время кровавого ритуала что-то да попало, требуют внимательного к себе отношения.

- Что вы имеете в виду, под «сверхобычным вмешательством»? – леди Аселик сложила руки в замок, но более никаких признаков, что известие это произвело на неё хоть какое-то впечатление, было не заметно.

Всё же, когда она вызывала мастера из гильдии Раритетчиков, а именно им лучше всего удавалась работа со старинными вещами, включая даже артефактные, она ожидала совсем другого результата. Тем более, пришёл один из старших мастеров, член совета самоуправления гильдии, не кто попало.

- Я имею в виду, что сейчас мало что, за исключением разве что совсем уж простецких поделок, делается абсолютно без применения магии. Да хотя бы на стадии выплавки руды или просушки древесины, не говоря уж о чём-то более сложном.

- Молодой мастер, взявшийся за очистку моей гостиной от следов смерти, высказался весьма определённо, - намекнула леди.

- Молодёжь! – экспрессивно высказался мастер Яйхен Мир.

Молодёжь действительно частенько бралась за вещи, в которых мало что пронимает и портила то, что ещё могло послужить, да хотя бы памятью о днях давно минувших. А конкретно к этому, ещё и накопилось немало претензий. Нет, не по этому заказу. Всё же простая уборка, а пусть бы и платили за неё более чем неплохо, не по чину мастерам Раритетчикам, не достойная их таланта работа. Но были ещё несколько вещиц, мастерски восстановленных и ушедших через лавку барахольщика, в обход гильдейской казны. Да ещё и перебитый заказ на восстановление погребальной урны мастера краснодеревщика – пара дней бы прошло и гильдия снизила цены с «нереально много», до «очень дорого, но вполне посильно». Нет, молодому мастеру, как его там, Ли-О-Ши, непременно бы указали на неприемлемость подобного поведения, но он отказался вступать в ряды коллег! Хам! Однако у гильдии есть и другие рычаги воздействия, другие способы объяснить молодому наглецу, как он не прав.

- Молодость – не прок, - качнула головой леди, которая и сама была не то, чтобы таких уж великих лет.

Как же это Яйхен упустил подобный нюанс? Но ничего, всё поправимо.

- Молодость, - сказал он воодушевлённо-снисходительно, - прекрасная пора. Но в некоторых, особо сложных видах деятельности, таких, например, как наша, очень многое зависит от опыта, а это требует времени, тут уж никуда не денешься. Ну, или молодой человек просто счёл это удобной отговоркой, чтобы уменьшить объём своей работы.

Леди Аселик удержалась от того, чтобы отрицательно качнуть головой. Понятно, что мастер Яйхен Мир начнёт рекламировать себя и своих коллег и всячески поносить конкурента. Но даже если не брать во внимание тот факт, что мастер Ли-О-Ши ей понравился, несколько крошечных капелек на зеркальном стекле по сравнению с уже проделанной им работой – это была такая мелочь… Нет, за этим крылось что-то другое. А между тем мастер продолжал:

- … можете смело призывать служанок, чтобы, наконец, закончили приводить в порядок вашу собственность.

- Так и сделаю, - она согласно кивнула. – Однако, вы же не откажетесь написать для меня экспертное заключение?

- Оплата…

- … по прейскуранту.

- Стремление вашей семьи документировать буквально каждый свой шаг всегда мне импонировала, - он расплылся в довольной улыбке, которую, впрочем, в зарослях густющей бороды почти не было видно.

Ещё бы он не радовался! Каждая бумажка денежки стоит, и часть из них падала именно в его карман. Хоть не совсем напрасно время потратил, да и бумажки кропать, это вам не серьёзную работу делать.

Обычай был полезный: очень часто документальные подтверждения спасали Семью от гораздо более крупных неприятностей, чем потеря небольшого количества монет.

А всё же странно. И непонятно, кого теперь звать, если уж подобный господину Яйхену опытный, а он и в самом деле был опытен, мастер вполне определённо высказался, что нет в зеркале никакой магии. И можно было бы даже ему поверить, счесть, что молодому человеку действительно только померещилось что-то такое от усталости, если бы не одно но. Ренерд по своему магическому таланту был зеркальщиком. С сильными, но нестабильными способностями, то проявляющимися ярко, то уходящими практически в ноль. Как маг он никогда не регистрировался (ещё чего, не хватало опозориться на испытаниях!), такое решение когда-то приняли его родители в отношении своего сына и Ренерд его не менял. Будь их род не столь древним и знатным, вряд ли кто стал учить такого ребёнка, но это не их случай. И кто знает, что мог «дорогой» супруг вложить конкретно в это зеркало?

Про некоторые она знала. И опасалась.

Но далеко не про все.

Однако же, если мастер дал «добро», нужно действительно послать кого-нибудь закончить очистку. Семья, конечно, ценит свою историю и традиции, но кровавые пятна - это не тот её фрагмент, который следовало бы сохранять.

 

Тем же вечером, в рабочий кабинет леди Аселик, где та занималась разборкой поднакопившихся домашних счетов, постучал Барандольф Раоп. Ему было неловко отрывать от работы хозяйку, ради сущей ерунды, в которую обычно господ даже не посвящают, но где-то под сердцем что-то свербело и зудело, подсказывая, что не так всё может оказаться и просто.

- Что случилось, милейший? – голос леди был ровным, раздражения от того, что её прервали она, похоже не испытывала и Барандольф приободрился:

- Пропала одна из горничных. Солли, если помните.

- Солли? Это такая молоденькая светленькая девушка, которая, выросла при доме, а не взята была со стороны?

Слуг, хоть их было и немало, леди знала не только в лицо, но и поимённо. Это нужно обладать изрядной долей снобизма, чтобы не замечать людей, которые окружают тебя из года в год на протяжении многих лет.

- Да, это она.

- И что с нею случилось?

- Так пропала! – Барандольф не только развёл руками, но и, забывшись, хлопнул себя ладонями по бёдрам. – Солли не свиристелка какая, спокойная, разумная девушка, чтобы с хахалем бежать, а уж бросить на середине не законченную работу, это и вовсе не в её характере было. Да и… не думаю я, чтобы она сама, добровольно из дома ушла. Всё-таки лишенка … им, с их особенностями не так-то просто годное для жизни место найти.

- Без домыслов, пожалуйста, только события.

Леди откинулась на спинку кресла – пока что она поняла только то, что её верный дворецкий смущён, возмущён и ни во что не верит.

- Я послал девушку убирать в южную гостиную, а меньше часа спустя, прибегает Татайка с претензиями, а чего это Солли работу бросила, на гулянки усвистала и даже ведро да тряпки за собой не убрала. Про гулянки, это она так, из зависти. Я, благо недалеко был, сразу туда – и правда, рабочий инструмент весь разложен так, словно бы на середине уборки девушка всё бросила и ушла.

Ещё на словах о южной гостиной у леди Аселик нехорошо сжалось сердце, а потому, осенённая догадкой, договорить до конца доверенному слуге она не дала:

- А не зеркало ли она мыла, то, что не стал очищать мастер … мастер…

- … Ли-О-Ши, - подсказал Барандольф, имевший профессионально хорошую память на имена.

- Да-да, именно он.

- Возможно, именно его, - согласно склонился слуга.

- Пойдёмте, покажете, что там, - на этих словах она встала из-за стола и приготовилась сразу же идти.

- Так убрали же всё уже. Тряпки-веники – это не то, что должно лежать в хозяйских покоях, - несколько растерялся Барандольф, но его хозяйку не так просто было сбить с цели:

- Значит, позовите мне туда того, кто всё видел своими глазами. Татаю. И сами расскажете, что и как там стояло.

Солли так и не нашлась. Ведёрко с водой, как ей показали, стояло в некотором отдалении под стеночкой, там же и щётки находились. А вот прямо под зеркалом, на полу, лежала мягкая тряпочка, какими обычно стёкла моют. Повторный, гораздо более подробный опрос выяснил, что в последний раз девушку видел лакей, проходивший через комнату, и тогда она была занята тем, что стирала пыль с напольных часов, имевших и правда довольно затейливую отделку. И всё. Больше ни входящей, ни выходящей и вещи все её тоже были на месте.

Вечер-ночь искали своими силами, утром оповестили полицию, но не то, чтобы это дало хоть какой-то результат. Опять же, повторный осмотр зеркала, уже другим специалистом, присланным из полицейского управления, снова показал, что артефактом оно не является.

Однако же, что-то с ним определённо было нечисто.

 

В мире не так уж мало существ, наделённых разумом, сопоставимым с человеческим. Шныши, что зародились в холмистых северных степях, ульчи – эти, наоборот, жители тропических лесов, есть ещё фальны – те не могли далеко уходить от воды, да и вообще, проводили под ней добрую треть жизни. Были и ещё какие-то, о которых Франчетта твёрдо не знала, есть ли они не самом деле, или это только легенды. А вот с одним из ульчей она была знакома лично, и был он настолько ценным специалистом, что полицейское управление, в своём внутреннем дворе отстроило для него отдельный дом с садом и оранжереей. Точнее, сад-оранжерея – это было совершенно необходимое для ульчи жилое пространство, в вот в здании он работал. Принимал посетителей, держал книги и инструменты, даже проводил некоторые, несложные опыты.

- Середина лета – совершенно невозможное время для жизни, - скорбно поприветствовал Франчетту мастер Тот. Впрочем, примерно в том же духе он высказывался почти всегда, исключая разве что разгар весны, когда ульчи не только комфортно чувствовал себя в своём убежище, но даже и был способен надолго покидать его. Прогуливаться по улицам, забредать в кафешки, пробовать новые сорта медовухи, до которой был большим охотником, встречаться с сородичами, приехавшими в большой человеческий город расторговаться, да закупить для своих каких-нибудь экзотических диковинок.

- А как же тот распылитель нектара, который соорудил для вас мастер Чирималь? – поинтересовалась Франчетта, бывшая более-менее в курсе жизненных перипетий ульчи.

- Разве же можно называть разведённый в воде мёд – нектаром? – чешуйчатая кожа мастера Тота была недвижна, ибо мимических мышц для ульчи природа не предусмотрела. О расстройстве его свидетельствовало изменение цвета кожи, обычно серовато-голубая, она выбледнилась почти до жёлтого. - К тому же, окончательно выпарившись, мёд начинает пригорать и тогда нестерпимо воняет.

Посоветовать не забывать добавлять в выпариватель-распылитель воду, было бы грубой банальностью, а от прислужников-людей, способных взять на себя часть неинтересных хлопот, мастер Тот уже отказывался и не раз.

- А что с той задачей, что, я вам приносила в последний раз?

Мастер раздул горловой мешок, однако же ни звука в ответ не донеслось. Спустил его. И зарокотал в привычном тембре:

- И тут мне, уважаемая, совершенно нечем вас порадовать. Эта задачка не поддаётся решению.

К магии, за исключением той, что влияет на рост и развитие растений, ульчи были совершенно не способны от природы и человеческая магия, как то, артефакторика и ритуалистика мастеру Тоту была недоступна. Зато их природным умением было искать неочевидные зависимости и выстраивать сложные схемы из множества составляющих. Как теоретику и знатоку человеческой магии, мастеру Тоту не было цены и, если бы когда-то полицейское управление не пригрело случайно отставшего от каравана ульчи молодого, не обеспечило его условиями для выживания и работой, сейчас бы это сделала с радостью любая из гильдий. Хотя первый год среди людей дался, тогда ещё не мастеру Тоту очень тяжко, а пару раз совершенно неподходящий для ульчи климат, ставил его на грань выживания. Но это дела прошлые.

- Для меня оказались бы сейчас ценны даже промежуточные результаты, хотя бы то, что вы об этом думаете, - мягко надавила Франчетта.

- Ну хорошо, - мастер Тот на мгновение убрал третье веко, явив миру ярчайшую зелень глаз, но тут же вернул его на место, а кожа его приобрела цвет более насыщенный, ближе к оттенку хорошей стали, чем небесной голубизне. Насколько Франчетта разбиралась в цветовом спектре эмоций ульчи, это означало, что тот вполне доволен.

Он-то, может и был доволен, а вот для Франчетты следующие полтора часа стали настоящим испытанием. Нет, схемы и чертежи, которыми мастер Тот иллюстрировал свои рассуждения, были для неё вполне читаемы. Но не настолько хорошо госпожа следователь в них разбиралась, чтобы по-настоящему увлечься рассуждениями гения-теоретика, а понимания её хватало только на то, чтобы уразуметь, что ритуал, проводившийся в гостиной леди Хельмстен, сложносоставной и каждой из его частей чего-то не хватало до завершённости, а вместе вся эта конструкция, не то, чтобы совсем не работала, просто не понятно, что она делала и для чего служила.

- А если не так, - Франчетта с усилием потёрла двумя пальцами переносицу, пытаясь сим нехитрым действиям вернуть мыслям своим сосредоточенность. И вспомнить ту идею, с которой пришла к мастеру Тоту. – Если предположить, что всё, что в себе заключает этот ритуал, вы уже поняли, и никакого второго-третьего дна в нём нет. Что тогда он делает?

- Да в том то и дело, что ничего, - мастер развёл коротковатыми ручками, на пальцах которых красовались аккуратные коготки. – Разнонаправленные потоки компенсируют друг друга и в итоге сворачиваются, так и не произведя никакого полезного действия.

- А магический шум?

- О, шум будет преизрядный! Хотите сказать, что в нём был и весь смысл? – всё же не зря он считался гением – не произнесённую ещё идею поймал на лету.

- Есть у меня подозрение, что главной целью преступления был не кровавый ритуал, в котором на недобровольной основе поучаствовал один из представителей старых домов, а нечто другое. От чего наше внимание отвлекли, в том числе и при помощи этого бессмысленного, но шумного в магическом плане действа.

Мастер Тот перевёл взгляд на свои любовно вычерченные и аккуратно разложенные схемы, пошевелил пальчиками на левой руке и сам себе кивнул.

- Настолько сложная схема не может обойтись без мелких пробоев или, как их ещё чаще всего называют, хвостов. Особенно, если предположить, что энергия ритуала, действительно не пошла ни на что полезное. Я попробую рассчитать параметры, какими они должны быть, а вы потом, ещё раз выедете на место с экспертом и попробуете засечь их остатки. Если экспериментальная картина совпадёт с расчётной, можете считать, что ваше предположение верно и, более того, имеет под собой доказательства.

О том, к какому сроку мастер закончит со своими расчётами, Франчетта даже заикаться не стала. Будь на месте ульчи человек, ей бы уже высказали своё недовольство в той форме, в которой позволило бы воспитание. За неверно сформулированное задание, повлекшее за собой массу безрезультатных усилий. Но ульчи считают, что поиски истины, даже в том, в чём она в принципе не содержится, ценны сами по себе.

 

- Мне жаль, мне очень жаль, мой дорогой друг, но больше не смогу я снабжать тебя работой даже за малую деньгу, - такими словами поприветствовал его Слепой Юри, когда Ли-О-Ши заглянул в его лавку.

Да он, в общем-то, и не собирался ничего такого, денег было не то чтобы много, но заказы время от времени перепадали, уж точно он не нуждался в выручке, ради которой придётся просидеть пол дня – редкие и интересные для восстановления вещи среди хлама Юри попадались не так уж и часто. А заработать разве что на кулёк орехов, таких, как те, что он с оказией передал для своих (знакомый купец в его родной городок собирался). А ещё южного душистого чая и ароматических уксусов для мамы и сестёр, а к ним отрез шёлковой ткани на платок и много всяческих мелочей, которыми богат большой южный город и которых не найдёшь в северном провинциальном городке. Гостинцы. А к Юри он зашёл так, от жары отдохнуть, чая попить под неспешную беседу.

- А чего так?

Собирался – не собирался, а от приветствия такого несколько опешил.

- Гильдия Раритетчиков весьма не рада, что мы на их поле заступаем. И ладно бы я сам, сам я волен делать всё, чему выучился, а вот оплачивать услуги стороннего специалиста, уже нет. И не того полёта я птица, чтобы с ними спорить.

- Да разве же ты состоишь в гильдии, чтобы они свои правила диктовать тебе могли?

- Сам я нет, не вхожу в гильдию, - печально покачал головой Юри. - Но вот мой дед по отцовской линии как раз был из их числа. А обязательства предков да падут на их потомков, сам знаешь. Так что, не смогу я больше снабжать тебя работой даже за малую плату.

Ой, да ладно! Заработка было не жаль. Для взрослого мужчины это и не деньги вовсе, так, карманные расходы для подростка. Разве что с лампы с бумажным абажуром что-то более-менее значительное вышло, да, может быть, веер из шёлковых перьев «выстрелит», пока-то Юри не подобрал для него должного ценителя. Нет, такого заработка было не жаль и ходил к Слепому Юри Ли-О-Ши вовсе не за ним, а за разговорами на профессиональные и полупрофессиональные темы, за городскими новостями, за новыми знакомствами – среди покупателей встречались довольно интересные личности. Не ограничивать же круг своих знакомств одними только соседями! А где их взять?

Но, кстати, по поводу соседей. Что-то он в последнее время совсем уж сторониться их стал, а это не дело, так и бирюком или гордецом прослыть недолго. Ответить согласием, что ли, на одно из настойчивых приглашений госпожи Ревальды? А угощение к чаю он теперь и сам принести способен. Или попросить Шоши соорудить какое-нибудь печево? По крайней мере, это точно будет оригинально. И своеобразная месть за те крошечные печеньки, что выставила добрейшая госпожа в единственный его визит. Только ингредиентов ему нужно каких-нибудь подкинуть необычных. Муки гречневой или тёртых рыльцев тыквенных цветков. И посмотреть, что у него в итоге получится.

Ли-О-Ши пожал плечами и, увлечённый новой идеей, вымелся из лавки Слепого Юри, даже не заметив провожающего его сожалеющего взгляда.

 

Как и следовало ожидать, поскольку к владениям госпожи Ревальды он приближался неспешно, то престарелая дама успела его и заметить, и даже изобрести какую-то свою надобность, чтобы подойти к забору, чтобы не за ради вовлечения нового соседа в круг общения, который всегда казался ей слишком тесным и узким, а вроде как так просто совпало.

- Доброго дня тебе, сосед, - она уложила локти на верхнюю перекладину садовой калитки. – Сегодня ты не пробегаешь мимо?

- Сегодня у меня дела резко взяли, да и закончились. Представляете?

- Ну, домашние-то хлопоты конца не имеют, - проговорила госпожа Ревальда, лукаво склонив голову.

- Ну, потому-то я и не дома, - ухмыльнулся Ли-О-Ши, - потому, что стоит туда дойти, как дела моментально появятся.

Со стороны соседского дома, отделённого от владений госпожи Ревальды стриженной по пояс живой изгородью, раздался горестный детский плачь. Там, кажется, маленькая девочка жила?

- Малика, - кивнула госпожа Ревальда, тоже инстинктивно обернувшаяся в сторону громкого звука, - славная девочка, только в позапрошлом году в одну из ночей Заморочной Недели ускользнула от матушки. Ей, маленькой, видишь ли, любопытно было. С тех пор с нею … проблемы.

- Заморочная Неделя? – с недоумением переспросил Ли-О-Ши.

Что-то, когда-то он об этом слышал, что-то будоражащее нервы и нехорошее, но вот что конкретно, как-то не вспоминалось. Госпожа Ревальда аж ахнула, поняв, что новый сосед в здешних реалиях настолько новенький, что не то, что не начал готовиться к Заморочной Неделе, но, похоже, даже не имел понятия, что по этому поводу нужно что-то предпринимать.

- Заморочная Неделя – время, когда не наступает ночь, но и день никак не приходит, но и на сумерки оно похоже не очень. И душу тревожит и тянет. Про то, что нечисть всякая вылезает я и говорить не буду, но даже и маги одарённые колобродят. В такое время ни в коем случае нельзя оставаться одному, но и вдвоём тоже компания маловата. Хорошо, когда семья большая есть и тогда это повод собраться всем вместе.

- У меня – большая, - поспешил заверить Ли-О-Ши и тут же, точности ради, добавил: - но далеко.

- Далеко – это не то, что вам нужно. Послушайте, - добавила она, с подкупающей откровенностью, - я понимаю, что такая старая кошёлка, как я, не самая заманчивая компания для такого молодого человека как вы, но на Заморочную Неделю я открываю свой дом и сад для одиноких душ. Приходите, если не найдёте к кому ещё податься.

- О, - шутливо воскликнул Ли-О-Ши, - вы вовсе и не стары. И если бы не обещали познакомить с какой-то загадочной племянницей, а положили на меня глаз сами…

- Весельчак, - покачала головой госпожа Ревальда, но тон её был одобрительным, - но на Заморочную Неделю всё же не оставайся один и, если не найдёшь более интересную компанию, приходи.

- Я не один, - уже гораздо более серьёзно проговорил Ли-О-Ши, - я вместе с Шоши живу, он шныш.

И не то, чтобы Ли-О-Ши считал, что общества компаньона ему хватит, если всё действительно обстоит настолько серьёзно, то точно не хватит, но и оставить его одного совесть бы не позволила. А в компании шныша его могут и не пустить – по поводу разумных нелюдей каких только предубеждений не бывает. Но госпожа Ревальда поняла его совершенно правильно (за что ей, конечно же, спасибо) и тут же поспешила успокоить:

- Наслышана, - кивнула немолодая дама. – Приходите вместе с ним.

- А когда это должно случиться?

- Точной даты я вам не назову, - покачала головой госпожа Ревальда. - И никто не назовёт. Где-то в середине лета, а она уже близко. Так что, дней через восемь-десять-двенадцать, а может быть и прямо завтра начнут появляться цветные сполохи вокруг солнца.

- А готовиться как-то надо? – чем дальше, тем больше эта тема начинала его занимать. А что? Это ведь не только жизненно и вот-вот должно пригодиться, но и никакого ущемления Шоши не предвидится, а то люди разные бывают. – Я слышал, на это время принято застолья какие-то устраивать.

- Принято, - согласно кивнула его собеседница. – Только не ради общего праздника, а потому, что наоборот, есть в это время совсем не хочется. Вот, абсолютно. Зато постоянно хочется чего-нибудь попить и, желательно, холодненького. Поэтому, каждая хозяйка готовит что-нибудь вкусненькое, чтоб, если уж не чувство голода пробудить, так чтобы побаловать себя захотелось.

- Мда, - Ли-О-Ши вспомнил результаты готовки Шоши. – Это явно не наш вариант.

Детский плач, уже даже не плач, а редкие горестные всхлипы приблизились и оба собеседника ещё раз обернулись посмотреть, что там происходит у соседей за изгородью. К ним приближалась изрядно замотанная женщина средних лет с маленькой девочкой на руках. Ну как маленькой? Лет семи, если Ли-О-Ши правильно определил её возраст – та выглядела чуть взрослее самой старшей из его племянниц.

- Господин Ли-О-Ши, - обратилась к нему женщина, - вы не могли бы нам помочь?

- Что за беда у вас приключилась? – с готовностью отозвался молодой человек, скорее не самой женщине, а полным надежды глазам девочки.

- Стульчик от чайного двора у нас совсем развалился, так, что даже подклейка не помогла. Не могли бы вы посмотреть?

- Конечно. Мне к вам зайти или вы сюда его принесёте?

- К нам. Малика не любит, когда что-либо из её сокровищ покидает игровую поляну.

Ли-О-Ши захотелось вопросительно изогнуть бровь, но он вовремя вспомнил, что милая соседка говорила по поводу странностей девочки, и не стал.

- Как зовут вашу соседку? Успел спросить он тихонько, прежде чем отправиться на поиски калитки.

- Иммельда.

Беда оказалась и вовсе не беда. Просто развалилась старая деревянная игрушка, стульчик, от кукольной мебели, в силу немалого возраста и множества неумелых починок. Справиться с этим труда не составило, как и укрепить прочие предметы кукольного быта, тоже далеко не новые, но явно любимые. И девочка оказалась не буйной и сумасшедшей, как того опасался Ли-О-Ши, а довольно разумной, только боязливой очень. И два её главных страха были: это мир за пределами изгороди окружающей дом и то, что внутри этого дома что-то безвозвратно испортится. Это он узнал во время доверительно беседы за ремонтом всего, что попало на глаза и не требовало каких-то сложных действий с его стороны. И даже почти без магии.

- Вы столько внимания уделили моей дочери, - госпожа Иммельда мяла в руках домашний фартук, завязанный поверх вполне приличного платья.

Круг общения Малики был весьма ограничен: мама, да подруги её иногда приходили в гости, приводили своих детей. А с этим, уже не совсем ребёнком, они провели чуть не полтора часа, мирно и со взаимным интересом общаясь. К чему бы это?

- С исключительно корыстным интересом, - легко и даже с удовольствием признался Ли-О-Ши. А чего бы и не признаться, если собеседница сама позволяет перейти на интересующую тебя тему.

- Да?  

- Да. Я заметил, сколь богаты наряды кукол вашей дочери.

- Я – швея, - она небрежно пожала плечами. – И эти клочки, это остатки ткани моих заказчиц, которые совсем уж больше ни к чему не пригодны. Клиентки знают и возражений не имеют. А к чему вы это?

- Я к тому, госпожа Иммельда, что если у вас вдруг останется клок паучьего шёлка с ладошку размером, ну или два, общим счётом примерно на столько, благодарность моя не будет иметь предела, зато выражаться может в чём-нибудь материальном. Мне для мелкого ремонта надо.

- Мелли. Зовите меня Мелли, мне так привычней. Паучьего у меня сейчас остатков нет, даже махоньких обрезков, только обычный тутовниковый. Зато в благодарность я могу вас ужином накормить. Будете?

- Кто я такой, чтобы от настоящей домашней еды отказываться? – Ли-О-Ши заломил брови домиком и проследовал за засмеявшейся на эту его гримасу хозяйкой.

 

ГЛАВА 9.

 

Почему-то у Франчетты было такое представление, что благородную леди Аселик можно будет застать в её родовом замке в любой момент, когда она только понадобится. Но нет, уехала она, ещё вчера, по делам, в родовое поместье. Что ж, прогуляемся за ней и туда, благо погода стоит отличная, жара, наконец-то спала, а лошадей и экипаж для служебных разъездов предоставляет управа.

Природа и правда смилостивилась над Хольмском и его окрестностями, дав ночного дождя, после которого и воздух был как-то по-особенному свеж, и птицы заливались, что ненормальные, вот разве что не до конца просохшие лужи, по которым тяжело хлюпала служебная карета. Ну, да и пусть. Это всё равно определённо лучше клубов пыли, надолго зависавшей над дорогой, после проезда любого, абсолютно любого транспорта. А уж когда пошли виноградники и апельсиновые деревья, принадлежащие поместью… Впрочем, над климатом этого места изрядно поработали маги, сделав его исключительно благоприятным для выращивания садовых культур.

Родовое поместье, отошедшее к основной ветви рода вместе с приданным леди Аселик было обширным и несколько хаотичным. Когда-то давно это были три зажиточных крестьянских дома, стоявших недалеко друг от друга, впоследствии, когда они перешли к одному хозяину, их несколько расширили, перестроили, соединили крытыми переходами, однако же, прошлое этих строений всё ещё отчётливо читалось. В противовес жилым и хозяйственным постройкам, погреба строились отдельно и были столь монументальны, что сразу становилось понятно: возводили их для серьёзных целей.

- Где госпожа? – Франчетта ухватила за рукав первого же, пробегавшего мимо человека из дворни – женщину средних лет, вида разбитного и крестьянского. Однако же, ответ получила не сразу, женщина ещё некоторое время смотрела на неё, прикидывая, стоит ли отвечать, а если стоит, то что. Потом, похоже, приняла решения в пользу прибывшей госпожи:

- Обед ей в шестой погреб носили, а с тех пор не знаю. Может, там и сидит.

Там она и нашлась. Работала, что вызвало бы удивление у всех, кто по-настоящему не знаком со старой аристократией. Были среди них, конечно, и прожигатели жизни, годные в основном на то, чтобы красиво смотреться в салоне. Однако же держались старые роды на тех, кто умеет и может применять свои способности. К примеру, леди Аселик обладала большой чувствительностью к распознанию и комбинированию различных веществ и применяла их при создании оригинальных, высококлассных авторских вин, а вдогонку к ним шли фруктовые десерты в виде пастилы, мармеладов и цукатов, тоже дорогих и необычных. Понятно, что не всё госпожа делала собственноручно, семье принадлежали вполне приличные по размеру фабрики, но разработка рецептуры была именно её заслугой.

- Над чем работаете? - поинтересовалась Франчетта после обычных в таких случаях приветственных фраз. По ёмкостям, жидкости в которых выглядели примерно одинаково, догадаться об этом было совершенно невозможно.

Леди Аселик глотнула из стакана чистой воды, смывая винное послевкусие, откинула на спинку стула тёплую шаль (здесь было довольно прохладно) и поднялась.

- Апельсиновое вино. То есть не вино из самих апельсинов, хотя это тоже материал достаточно интересный. А виноградное вино с апельсиновыми нотками. Такое, чтобы при первом глотке его совсем не чувствовалось, цитрусовые нотки проявлялись позднее и не заглушали, а дополняли естественный вкус перебродившего винограда.

- Получается?

- Кажется да, но я не уверена.

Они вышли из погреба на солнечный двор и обе, не сговариваясь, приостановились на пороге. Погреться. Всё же температура, оптимальная для вин, для человека подходит, но не слишком хорошо.

- Добавлять экстракт в уже почти готовое вино, мне не понравилось. Оно получается почти как я хотела, но вкус получается каким-то слишком простым. Грубым. Дешёвым. А в некоторых образцах появлялась специфическая цитрусовая горечь, которая тоже мало кому придётся по вкусу.

О любимом деле, которым она занималась с малолетства – традиции семьи предполагали ранее развитие способностей – говорить получалось увлечённо и без напряжения. А, главное, это позволяло отложить то неприятное, для чего сюда, собственно и прибыла госпожа следователь.

- А если смешать в самом начале? – той тоже не захотелось сразу, с места в карьер переходить к делам, да и на самом деле интересно было.

Они не спеша двинулись по боковой дорожке, уходящей вглубь территорий, вдоль апельсинового сада, в котором сейчас как раз дозревал первый в этом году урожай.

- Пробовала. Ну, это тоже получается вино. А больше ничего хорошего об этом напитке, кроме того, что оно, всё-таки вино, сказать не получится.

- Но выход, конечно же, был найден, - подбодрила её Франчетта.

- Разумеется. Количество приёмов, которыми может воспользоваться винодел, не безгранично, но их всё-таки довольно много. Мы оббили бочки изнутри апельсиновой кожурой и уже в них выдерживали вино. На пятый год выдержки вроде бы начало появляться именно то, чего я хотела.

- Однако же! – Франчетта покачала головой. – Небыстрое это дело, выяснить только сейчас результаты того, что было заложено пять лет назад.

- Да, не для холериков. Наше дело терпения требует. И философского отношения к неудачам.

- Я бы так не смогла.

- Ну, вы ничем подобным и не занимаетесь, ваше дело, как я понимаю, предполагает гораздо более быстрый результат, - конечно же, леди Аселик предполагала, что после этой фразы придётся переходить к делам и делам неприятным, но нельзя же оттягивать этот момент до бесконечности.

- Не настолько быстро как хотелось бы, - вынуждена была признаться Франчетта, - но да, на годы, как правило, не растягивается. Хотя ваше оказалось не таким простым, каким выглядело поначалу.

- Да?

- Скажите, у вас нет предположений, по каким причинам ваш муж мог бы скрыться, инсценировав свою гибель?

- Даже так? – удивлённой леди Аселик не выглядела. Собственно, зная своего мужа не первый год, такую вероятность в уме она держала. – Какую-то одну причину я вам вряд ли смогу назвать, но недовольство своей жизнью Ренерд выказывал часто.

- И что же, позвольте спросить, ему не нравилось?

- О, многое. Место, которое занимает в Городе наш род, его личное могущество, казавшееся ему недостаточным, ограничения, накладываемые магическими узами, брак и жена, ему доставшаяся.

- Этим многие бывают недовольны и то, о чём вы говорите, больше походит на общее недовольство жизнью. С этим живут и живут долго. Для большинства людей это вовсе не повод, чтобы предпринимать настолько радикальные шаги.

- Для большинства, - веско обронила леди Аселик. – В любом случае, чего-то вроде признаков шантажа с угрозой для его жизни я не припомню. И вообще, в последнее время перед происшествием, больше казалось, что Ренерд находится в приподнятом настроении, чем в угнетённом.

- Раньше вы такого не упоминали, - заметила Франчетта.

- Не упоминала, - согласилась леди Аселик. – По лицу Ренерда вообще очень сложно было читать эмоции и я даже не уверена, вспомнила я это или же, наоборот, придумала, когда выяснилось, что следы побоища в моей гостиной вполне возможно относятся к двум несчастным юношам, а не к моему мужу.

А то, что погиб там вовсе не хозяин дома, они уже практически не сомневались. Хотя доказать это…

- Доказать только это, - госпожа следователь повторила свои мысли вслух, - почти не представляется возможным. По крайней мере, на этом этапе следствия.

- И это крайне печально. В том случае, если бы мой муж официально был признан не мёртвым, а без следа пропавшим, моя жизнь стала бы много легче.

- Чем же это?

- Женихи. Род нужно продолжать, и находится немало кандидатов, готовых предложить мне в этом свои услуги. Кстати, можно полюбопытствовать, каким образом вы вышли на эту парочку? – заинтересовалась леди Аселик. – С чего вдруг заподозрили и почему взялись проверять наличие ближней родни Ренерда?

- Можно. Думаю, никакой особой тайны в том нет. Тот молодой человек, Ли-О-Ши, что приходил устранять последствия трагедии, на следующий день явился в полицейское управление с заявлением, что почувствовал кровь не одного, а двоих человек, находящихся в близком родстве. А, поскольку, собственные версии у меня у тому моменту закончились, я кинулась проверять эту.

Сердце прекрасной леди радостно сжалось, у неё даже появилось желание победно сжать кулаки, но воспитание взяло верх. Всё-таки не зря она оставляла эту лазейку. Сработало!

- А на основании экспертного заключения этого молодого человека нельзя объявить моего мужа пропавшим?

- Маловато. Это всего лишь одна бумага, подписанная одним человеком, и никаких материальных подтверждений его слов не сохранилось. И, хотя я делала запрос, семья О имеет большой вес в северных провинциях и славится как династия мастеров-артефакторов, но это всего лишь один, очень молодой её представитель.

- Молодой. Да, – леди кивнула, о чём-то задумавшись. – Но, мне вот что в голову пришло… Вам же доставляли сведения о том, что у меня в доме самым загадочным образом пропала служанка?

- Да. Правда, признаюсь, связи с текущим делом я не нашла.

- Так вот, последние следы её пребывания, - леди очень аккуратно, стараясь быть предельно точной, подбирала слова, - были рядом с зеркалом, с которым мастер Ли-О-Ши отказался взаимодействовать, мотивируя это тем, что оно артефакт, неизвестной ему природы. Между тем, все остальные ничего особенного в нём не увидели.

- Насколько хороши были те специалисты? – нахмурившись, быстро спросила госпожа следователь.

Достаточно ли они были хороши? Почему-то до сих пор над этим вопросом она не задумывалась, хотя почему это почему-то, специалисты были вполне нормальные, а вопросов специфического толка, чтобы привлекать кого-нибудь из мастеров-зеркальщиков у неё не возникало.

- Попробую пригласить кого-нибудь более сведущего, - пообещала сама себе леди Аселик. – Но у меня к вам будет большая просьба. Пожалуйста, если это будет возможным, придайте факту загадочного исчезновения моего мужа хоть какую-то официальность.

- Если обстоятельства так и останутся невыясненными, а я всё же не настолько самовлюблёна, чтобы твёрдо обещать, что всё получится в лучшем виде, то получить развод вы сможете только через три года, если за это время лорд Ренерд не вернётся. А это грозит некоторыми имущественными проблемами, им вы не сможете распоряжаться так свободно, как будучи официально признаны вдовой.

- Я всё это знаю, - нетерпеливо отмахнулась леди Аселик. – Но прямо сейчас у меня статус молодой бездетной вдовы, тем не менее, формально стоящей во главе Рода. Понимаете, какие трудности возникают?

С фактическим статусом главы Рода были некоторые сложности магического характера, но были и способы повысить свои шансы. Вполне понятного характера.

- Женихи осаждают? – моментально догадалась Франчетта.

- Не то слово! Каждый, из нашей многочисленной дальней и не очень родни, кто хоть как-то ещё держится на ногах, воображает себя моим мужем и, следующим главой Рода. Отцы города, особенно же господин Лаерлах, тоже активно намекают на то, что бы мне выскочить замуж, как только закончится период официального траура. Но хоть кандидатов своих не подсовывают. Пока не подсовывают.

- А Лаерлаху-то какая в том выгода? – не поняла Франчетта, которой из всех отцов города с деятельностью именно этого господина приходилось сталкиваться реже всего.

- А вы не знаете? Он же возглавляет палату Всеобщего Благоденствия, которая, помимо курирования деятельности храмов, театров и приютов ещё и истолковыванием предсказаний занимается. В частности, когда на Большой Гадательной Неделе, расставят кости обстоятельств и разбросают шары происшествий, обязательно учтут изменения, постигшие род Хельмстен за истекший год. Рождения и смерти, браки, помолвки, ссоры, ставшие достоянием общественности. Даже, если я получу свидетельство о создании нового уникального сорта вина, то и это там будет учтено.

- Ваш род накрепко связан с судьбой этого города, тут уж ничего не попишешь, - развела руками госпожа Франчетта.

Она и сама не взялась бы сказать, явная эта связь или идущее из глубины веков дремучее суеверие, но. Однако же, в тот год, когда леди Алилит со скандалом разорвала свою помолвку, река поднялась на такой высокий уровень, что смыла одну из прибрежных рыбацких деревень и подтопила пару богатых кварталов. А когда через год она-таки вышла замуж по любви, случился небывалый урожай персиков и водяного ореха.

- Да, это правда. И жизнь мне не облегчает вот ни на сколечко, - леди кивнула решительно. – Но мы с вами не учитываем ещё один фактор. Моего мужа. Если он жив, то может вернуться. А вернувшись и обнаружив меня невестой ли, или же уже чужой женой, сделает что-нибудь страшное. А он человек очень хладнокровный и очень недобрый.

Что характерно, утверждение про страшного и недоброго госпожа Франчетта не стала оспаривать и, хоть лично она с лордом Ренердом знакома не была, разве что видела со стороны несколько раз, впечатление он производил не самое благостное.

- Но вы же, зная, что он может вернуться, так не поступите?

- О, разумеется! – воскликнула леди Аселик. – Однако же, вопрос этот хотелось бы прояснить и для остальных.

О том, что замуж ей не хочется совсем, леди Аселик упоминать не стала, ведь от одной только мысли, что даже если в конечном итоге она останется вдовой, всё равно кого-то придётся присматривать себе на роль мужа, становилось муторно.

 

Вот чего он не ожидал увидеть, спозаранку выйдя в собственный двор, так это пацана, сидящего не его заборе, что кур на насесте. Знакомого такого пацана, недавно его папаша приходил, за очень неплохие деньги погребальную урну в ремонт приносил. Проще говоря, на заборе сидел Лоример.

- И что это вы, юноша, тут делаете, позвольте вас спросить? – поинтересовался он вместо приветствия и не то, чтобы сильно любезно. А что, он в своём праве, гостей к себе не приглашал.

- А я что? Я на твою территорию не лезу. А забор – вещь нейтральная, он как бы немного и тут, и там.

Ли-О-Ши вздохнул, подошёл совсем близко, внимательно посмотрел в нахальные глаза и по-простецки отвесил щелбана.

- Забор – вещь того, кто за неё платит. И кто ремонтировать потом будет.

Лиример ойкнул, скорее от неожиданности, чем от боли – прилетало ему и сильнее и не так уж редко, размашисто качнулся, но умудрился свалиться не по ту, а по эту сторону забора. И исключительно из соображений, что тут газон и относительно мягкая трава, а там брусчатка. Впрочем, свалился вполне удачно, можно даже сказать, спрыгнул.

- Что ж ты дерёшься то, а?

Ли-О-Ши нарисовал на своей физиономии условно-зверское выражение.

- Да ладно-ладно, я чего спросить хотел, тебе ягоды на этих деревьях нужны? Старая госпожа позволяла нам их собирать.

- Я похож на «старую госпожу»? – ещё более недобро воззрился на него Ли-О-Ши. – А черешню я и сам люблю.

Лоример тяжело вздохнул и предложил то, зачем его на самом деле послали.

- У нас, то есть не у меня лично, а у моей мамы и госпожи Ганзека было раньше со старой госпожой соглашение: мы с Герком собираем ягоды, наши мамы варят из него варенье. Половина нам, половина старой хозяйке, - и, не удержавшись, добавил ехидно: - С каждого дерева по две большущие корзины выходит в обычный год, а в урожайный и поболее. Лопнуть можно если в одну харю уписать.

За что удостоился воспитательного подзатыльника.

- А что, вкусные варенья твоя мамка варит? – предложение заставило задуматься.

Съесть в одиночку урожай ягод с двух немаленьких деревьев, ну, можно, конечно, постараться, этот сопляк просто не представляет, сколько черешни может уписать человек, фанатично её любящий. Но варенья, или там конфитюр, Ли-О-Ши тоже очень даже уважал.

- А нешта у старой хозяйки ничего не осталось на попробовать?

- А почём я знаю, где варенье ваше, а где ещё чьё? Пойдём, покажешь.

- А не шутишь? - Лоример с готовностью пристроился за Ли-О-Ши.

- А с чего бы? – он небрежно пожал плечами и свернул к чёрному ходу, прямиком ведущему на кухню. Кивнул Шоши, на этот раз занятому не стряпнёй, а выстругиванием чего-то загадочного из деревяшки.

Лоример прошмыгнул мимо шныша по стеночке. Попытался прошмыгнуть, но был замечен и удостоен клыкастой улыбки. Приветливой и дружелюбной, но выглядящей довольно устрашающе, если не зная и без привычки.

- Лёшик гостя привёл? – спросил он маминой фразой. Даже одобрительную интонацию её воспроизвёл довольно точно. Только, разумеется, она не коверкала имя сына.

Ли-О-Ши только отмахнулся и открыл дверь на лестницу, ведущую подвал. Широченную, винтовую, и по стенам ниши-полки, а в них банки да коробки и вниз-вниз на два с половиной оборота. Нижний полуэтаж, а, особенно подвал, выглядели гораздо более основательными, ну и масштабными, что ли, чем весь остальной жилой дом. У Ли-О-Ши, признаться, иногда даже начинала закрадываться мысль, что дом был выстроен над чем-то более старым. Что, кстати, вполне могло быть.

- Лёшик? – давясь смехом, фыркнул Лоример.

Ли-О-Ши приостановился и грозно посмотрел на мальчишку. Получилось сверху вниз, даже несмотря на то, что он стоял на две ступеньки ниже.

- Назовёшь так хоть раз, я тебя потом буду Лориком звать, как твоя мама зовёт.

Угроза была серьёзной и она подействовала. Впрочем, долго бояться хоть чего-то Лоример от природы был не приспособлен и уже через пять ступеней он приостановился, ткнул в пузатую банку, где в прозрачной жидкости плавали золотистые плоды.

- О, а это тоже замечательная вещь, может, прихватим попробовать?

- Мечтай! – хмыкнул Ли-О-Ши. Прозрачная жидкость имела приличный градус и не на подростков подобное изводить.

- Ну, должен же я был хотя бы попытаться? – парень ничуть не смутился.

- Лучше покажи, какое из этих вареньев сделано твоей матушкой?

Они, наконец, спустились в основную часть погреба, и прихваченный с собой светляк высветил длинные стеллажи, от стены до стены, полностью заставленные банками, частично, правда, уже пустыми. Где-то тут было и стационарное освещение, но оно забарахлило, скорее всего ещё при жизни прежней хозяйки, а у Ли-О-Ши так и не дошли руки разобраться в чём тут дело. По правде говоря, в доме много чего требовало мелкого ремонта и это показалось не самым срочным.

Лоример присвистнул.

- Нет, ну я знал, что госпожа Забелия часто брала в оплату за свою работу, что-нибудь эдакое, - он кивнул на всё ещё довольно полные полки, - но просто не представлял масштабы. Интересно, зачем ей столько?

- Думаю, ни зачем, - Ли-О-Ши, признаться, думал, что это плоды труда самой хозяйки, сделанные с избытком, просто так и для души, потому, что хотелось, но тут же смог выдвинуть вполне правдоподобную версию, и даже две. – В зависимости от того, что у неё был за характер. Может быть, она хотела помочь соседям, но при этом не желала, чтобы они чувствовали себя обязанными. Или, другой вариант, считала полезным поддерживать добрососедские отношения, но при этом не хотела, чтобы ей окончательно сели на шею.

- А ты к какой категории относишься? – попробовал подначить пацан.

- Определённо ко второй, - ничуть не смущаясь и даже словно бы гордясь такой жизненной позицией, ответил Ли-О-Ши. - Нет у меня, знаешь ли, стремления бескорыстно помогать всем подряд и без разбора.

- О, вот эта наша, - Лоример ткнул в небольшую ёмкость, где на фоне очень тёмного сиропа выделялись почти обесцвеченные ягоды. Несколько других он покрутил, пока не нашёл распластанный по стенке банки листик. – И вот этот вот, с мятой. Мамка всегда так делает, чтобы понятно было и отличались.

- Ага. Тогда ты бери эти две, а я эту, ещё эту и вот ту.

- Эти точно не наши.

- А сравнить?! Вдруг твоя мама варит хорошо, а соседки ещё лучше?

- Эй, мы так не договаривались!

Признаться, мать его послала договориться, во что бы то ни стало, не то, чтобы черешня была такой уж большой ценностью (но вкусно, да), зато уже давно, много лет, между хозяйками шло что-то вроде соревнования.

- Утешайся тем, что зато напробуешься всего и разного.

Почему на этот раз всё для чаепития (ну как для чаепития? Какую-то траву он заварил, но это определённо был не чай) Шоши накрыл не на кухне, а в гостиной, не ответил бы и он сам. И для себя прибор не поставил, то ли потому, что не хотел, то ли потому, что решил не смущать человеческого ребёнка, которому почему-то показался пугающим.

Пока Ли-О-Ши раскладывал варенье по разномастным вазочкам – хотя если бы Шоши их заранее не приготовил, дегустацию они проводили бы прямо из банок – Лолимер, осматривал комнату. И руки за спину заложил, чтобы они к чему-нибудь не тому сами не потянулись, а шея не получила очередной нагоняй. А они, руки, таки тянулись. Лупы-линзы-кристаллы на штативах, инструменты в коробочках и на рабочем столе нечто разобранное и не до конца сложенное во что-то вменяемое. Пришлось перенаправить себя на что-то более безобидное.

- Слушай, а тебе действительно нравятся вот эти бабские штучки? – он аккуратно приподнял край вязанной кружевной салфетки, которую, кажется, видел ещё у старой госпожи, и тут же отпустил.

- Ну как тебе сказать? – Ли-О-Ши краем глаза следил, чем занимается его гость, ну и чтобы не напортил чего, тоже, но тот вёл себя на удивление прилично. – Мне нравится тот уют, который умеют создавать в доме женщины, а поскольку свою женщину я заводить в ближайшее время не собираюсь, то приходится беречь и сохранять то, что мне досталось вместе с домом.

Это была не совсем правда, то есть, не вся она, но посвящать мальчишку в более высокие материи было ни к чему. То есть, это не тайна, не запрещено, но вот именно что ни к чему.

- А папкина ваза где? – Лоример повертел головой, пытаясь самостоятельно обнаружить спрошенное, но безрезультатно. Для работы были разложены какие-то совсем иные вещи, даже отдалённо не напоминающие керамическую посудину.

- Там вон, в коробке, - Ли-О-Ши кивнул на полку. – Уже готова.

- Так, может, я и занесу? – предложил парень.

- Не занесёшь, - отказался Ли-О-Ши. – У тебя для этого, слишком плохая репутация.

- Это какая это? – независимо передёрнул плечами Лоример. Слышать подобное почему-то было обидно.

- Разрушителя фамильных ценностей, - ухмыльнулся Ли-О-Ши. - Да не кривись ты так, верю я, что ничего такого ты с этой вазой-урной не сделаешь. Но папка твой, если я её тебе сейчас вручу, меня не поймёт.

Лоример, вздохнул, соглашаясь, и отправил первую ложку варенья, не мамкиного, соседкиного, в рот. Вишнёвое да с мятой ему и дома к чаю поставят, правда там, разрешено будет всего пару ложечек взять, а дальше мать начинает смотреть очень неодобрительно. А здесь хоть столовой ложкой прямо из банки черпай – хозяин дома слова не скажет. Зато вон, скривился, не знает главного секрета…

- Там, в соседкином варенье специи какие-то, их раскусывать не надо, - подсказал он.

- Перчик, наверное, горошком, душистый, - предположил Ли-О-Ши, которому сначала понравилась оригинальная перчинка в варенье, делающая горячий чай по ощущениям ещё более горячим, но вот прямо сейчас нравиться она что-то перестала.

- А что там у тебя ещё, на столе такое странное разложено? – долгие и обстоятельные рассуждения на тему достоинств и недостатков различных кушаний были не в характере Лоримера, он быстро перескочил на действительно интересное. – Тоже заказы? А от кого?

- Нет, это моё. Я в запасах у хозяйки несколько интересных, но слегка порченных вещиц обнаружил. Ремонтирую. Вон там, к примеру, на растяжке, карта города лежит. Настоящая, с магической начинкой.

Не так давно, на днях буквально, знакомая швея ему отдала обрезки паучьего шёлка, меньшего, чем ему нужно было размера, так что пришлось ещё хитрить, склеивать их между собой, но вроде бы всё равно получилось почти без потери качества. По крайней мере, искажения по краям дыр начали выправляться, а на заплатке проявляться нечёткие пока ещё, контуры домов.

- А глянуть можно?

- А что ты там хочешь найти? – вопросом на вопрос ответил Ли-О-Ши, которому лень было вставать, но и пускать мальчишку бесконтрольно лапать всё подряд было бы неразумно.

- Да ну хотя бы свой дом.

Ноги от языка у парня не отставали и ещё не успев толком договорить, но уже поднялся идти-смотреть. Правда, на середине пути опомнился, вернулся, чтобы поставить на стол чашку. Ли-О-Ши одобрительно кивнул.

- О, кстати, - вдруг вспомнил Ли-О-Ши некую странность, выплывшую при внимательном разглядывании карты. Не только Лоример любил находить на карте первым делом свой дом. – Не знаешь, почему тот пустырь, что тянется за нашими домами, какой-то зелёной кляксой обозначен?

Он сам, своими руками приподнял свисающий левый край карты. В некотором роде даже хорошо, что их дома на окраине находятся – этот участок от небрежного хранения не пострадал. Областям речного порта и старого центра повезло много меньше.

- Так там старая гарь, - тоном «ну как этого можно не знать», ответил Лоример. – То есть, поместье там раньше стояло, большое, богатое, с собственным садом и речной пристанью. Её теперь себе гильдия Речников отхватила, она на другой стороне пустыря. Ещё дед мой помнит его, мальчишкой, сказывает, лазал в тамошний сад, на спор. А потом всё погорело. То ли хозяева вражду с кем-то устроили, как это у благородных принято, а то сами чего начудили, а только, сказывают, огонь магический был, пока всё не пожёг, не затух.

- Во-от как, - протянул Ли-О-Ши. – А чего ж его до сих пор не застроили? И что, совсем-совсем ничего не уцелело?

- Почему ж, уцелело, - пошёл на попятный Лоример. – По краям, некоторые постройки и часть садов почти целая осталась. Их, кусками и распродали, прямо сразу, на них наши дома и стоят. Госпожа Забелия рассказывала, что её дом, теперь ваш, как раз на таком фундаменте и выстроен.

- Любопытно, - пробормотал Ли-О-Ши. То-то ему казалось, что верхняя, так называемая жилая часть, немного нелепая и как будто не отсюда, а это, оказывается, просто позднейшая пристройка.

- А центр чего не распродадут?

- А не знаю я! Вроде как его нужно только цельным куском брать, да дорого и никто связываться не хочет. А вот это у тебя что?

А «вот этим» был фигурный хронометр, сами фигуры которого сильно пострадали – по правде говоря, большинство просто выломано – а вот механизм был цел, только смазать да отрегулировать. Ну и вообще, много нашлось интересного в гостиной, постепенно превращающейся в мастерскую. В той комнате, которая считалась спальней было ещё больше, но на это Ли-О-Ши даже намекать не стал.

А право собирать черешню (параллельно объедаясь ею – это отдельно не обговаривалось, зато считалось само собой разумеющимся), досталось всё же Лоримеру. И это не потому, что мама его варит варенье вкуснее, чем соседка, а потому, что сын её, Герк, то ли опоздал предложить свою помощь, то ли и не собирался. Об этом было сказано отдельно и вслух, чтобы не обидеть ни одну из хозяек.

Ну и так, преемственности ради. А что теперь придётся терпеть присутствие соседского мальчишки – так это не так уж и страшно. Не таким он и вредным оказался на поверку-то. Даже забавным.

Другим последствием этого визита стало то, что Ли-О-Ши заинтересовался не просто историей своего дома, а, можно сказать, его предысторией. Ещё раз, но теперь уже прицельно, слазил в собственный погреб, тщательно осмотрел кладку и понял, что так уж можно было бы и не стараться. Отличия того, что было сложено давно от того, что было отгорожено позднее, были видны сразу, что называется на глазок. Расспросить, что ли, ещё кого? Постарше и посерьёзней. Или в документах поискать. О, архив! В городском архиве должно содержаться немало прелюбопытных сведений.

 

ГЛАВА 10.

 

Общение – весьма полезное искусство. Это госпожа Вив усвоила ещё в далёкой юности, когда стрекотала обо всяческих девичьих глупостях. С возрастом она набралась не только солидности, но, и как сама надеялась, ума, но разговорный жанр любить не перестала. Беседовала она всегда, со всеми, для удовольствия и, иногда, к неожиданной пользе для себя. Вот, к примеру, кто бы мог подумать, что в лавке мастера-краснодеревщика, куда она зашла заказать новую столешницу для стола из своей гостиной взамен попорченной, она увидит прелестную и явно подвергавшуюся очень качественному ремонту вещицу.

- Сын разгрохал, - сказал мастер, но в голосе его почему-то звучала гордость. – Так я убрал её из дома от греха подальше, но так, чтобы самому видно было, всё же за восстановление пришлось платить золотом.

- И дорого встало? – искренний интерес в голосе посетительницы сподвиг мастера на то, чтобы снять с полки обсуждаемую вещицу. Показывал он её, правда, только из собственных рук.

- Да уж недёшево! Три золотых как в трубу улетели из-за шалостей мелкого пакостника. Но зато работа, работа-то какая, гляньте! Места разлома как тонкие волоски, видны только если хорошо приглядеться.

- А вот тут! – госпожа Вив указала на явное отсутствие фрагмента красочного слоя.

- А тут выкрошилось и потерялось, а мастер отказался залеплять. Мол, что есть, то соберу, а чего нет, так от себя лепить не буду. Ему такое не нравится.

- А знаете, в этом что-то есть, - госпожа Вив осторожно, пальчиком, провела по боку сосуда. – Не дадите адресок мастера?

На самом деле, ей было, что отнести на починку, вещь действительно ценную, такую первому же попавшемуся подмастерью не доверишь. А то, что в гильдии Раритетчиков к ней отнесутся с должным вниманием, никакой уверенности не было – всё ж, хоть и состоятельна она была, но не происходила госпожа ни из одной из старых Семей. Да и некоторые вещицы, пережившие восстановление, казались слишком уж обновлёнными. Ненастоящими.

И от чего же не дать адресок, тем более что с молодым мастером, вроде бы, стали налаживаться вполне дружеские отношения. По крайней мере, Лоример то и дело к нему забегает, когда буквально на минуточку, а когда и на часы зависает. И это хорошо! Может, хоть чему-то полезному заодно научится, вместо того, чтобы по пыльной улице таскаться, в поисках развлечений и приключений.

Договориться с мастером о встрече получилось легко – и для этого даже не пришлось самой ноги бить или же посыльных слать. У молодого человека оказался в личном пользовании почтовик (это тоже мастер Госип сообщил) и это тоже добавило весомости его репутации. Единственный неловкий момент, это когда у калитки её встретило странное существо – не человек – в котором она только по некоторому размышлению и по слышанным когда-то описаниям узнала коренного жителя северных холмов.

Правильно ей как-то описали. Такой, словно бы крысу вырастили до неподобающего размера, слегка обмяли до почти человеческой формы и снабдили разумом. Тут уж не ошибёшься. Правда, короткий плотный мех, покрывавший видимую часть его тела был не серым, а светло-каштановым, зато и скрылся он в непонятной щели в мгновение ока, как то свойственно более мелким его (ну ведь точно же!) сородичам.

- Доброго вам дня, уважаемая госпожа Вив, - проговорил молодой человек, встретивший её в гостиной совсем маленького домика. Очень рослый молодой человек, с круглым и по-детски румяным лицом.

- И вам доброго!

Она не решилась назвать его хоть как-то, опасаясь ошибки и не желая выглядеть глупо.

- Можно посмотреть на вашу вещь? – Ли-О-Ши, видя, в какой растерянности находится немолодая дама, решил подтолкнуть её к более активным действиям. – Вот к тому столику, пожалуйста.

Стоит ли объяснять, с каким чувством Ли-О-Ши смотрел на керамические черепки, аккуратно сложенные в отдельные ячейки коробки? Очередная «вазочка»? Спаси, Покровитель, да они меня преследуют!

- Мне нужно сначала осмотреть и прощупать вашу ценность. Это может занять какое-то время. Устраивайтесь поудобней. Могу кликнуть Шоши чтобы подал какие-нибудь напитки, - он говорил короткими, отрывистыми фразами, уже наполовину, вниманием, уйдя в работу.

- Нет-нет, - поспешила отказаться, госпожа Вив, - я лучше так посижу.

Она действительно села и только тут позволила себе оглядеть, как следует дом, в который её занесло. Может быть, это и не очень вежливо, но ведь это же одна из самых интересных вещей – узнавать, как другие люди живут, как удержаться-то можно?

Впечатление получалось странным. С одной стороны, типично мужское жильё, с мебелью разномастной и не столько изящной, сколько надёжной и какие-то металлические загогулины лежат не по ящичкам, а на всех условно пригодных для того местах, а с другой, кружевные вязаные салфетки и чехлы на самых разных предметах мебели, тяжеловесную портьеру поддерживают нарядные бабочки-бантики и портрет роскошной дамы на каминной полке. Сам же камин был прикрыт отлично выполненным расписным экраном и госпожа Вив не взялась определить, для женского или же для мужского дома тот больше характерен.

И вообще, складывалось такое впечатление, что с мастером то ли живёт, то ли достаточно часто бывает в гостях и наводит свои порядки какая-нибудь бабушка-тётушка. Мысль эта, внезапно пришедшая ей в голову и показавшаяся настолько достоверной, что даже переспрашивать смысла не имеет, заставила с ещё большей благосклонностью взглянуть на молодого человека.

Мастер уложил один локоть на стол, а на него, вторым слоем подбородок, так, что взгляд его оказался сам собой направлен на осколки и обломки, а пальцами второй принялся выстукивать по столешнице какой-то затейливый мотивчик. И это продолжалось долго. Так долго, что госпожа Вив успела сначала увлечься действом – всё ей казалось, что вот-вот произойдёт что-то небывалое – а потом основательно заскучать.

Наконец, Ли-О-Ши распрямился, осторожно покрутил шеей, подул на кончики пальцев, а после и вовсе сунул их в рот. Клиентка от такой простоты слегка опешила, но Ли-О-Ши вопросительно изогнул брови и сказал:

- Что? Болят очень.

После такого пояснения пришлось делать вид, что всё в порядке вещей и ничего особенного не происходит.

- И что вы можете сказать, мастер? – госпожа Вив от нетерпения ёрзнула по стулу.

- А сказать я могу много чего, - протянул Ли-О-Ши. Вот так сразу, с места в карьер, после исследовательского транса давать экспертные заключения, было задачей не самой лёгкой. – Во-первых, собрать заново вазу из осколков, как я это сделал это для мастера Госипа и это обойдётся вам в те же три золотые, что и ему. Но есть более интересный вариант. Видите ли, это в некотором роде, не один сосуд, а три. То есть, не так говорю. Это один сосуд, который, при совершении определённых действий можно было разъять на три совершенно отдельные вещи, а потом соединить их вновь.

Он почти уверен был в том, что говорил. По крайней мере, тройная магическая структура прослеживалась очень чётко, да и осколки по фактуре вполне себе делились на три группы. И где-то он то ли читал, то ли слышал о подобного рода вещицах…

Госпожа Вив заинтересованно склонила голову. Вообще-то в её семье ходили рассказы, что эта вещь не так проста, но в чём именно состоит эта непростота, воспоминания утратились. И вот тут, такой неожиданный подарок судьбы!

- А если её восстановить, так сказать, полностью? – от предвкушения у госпожи Вив аж всё поджалось внутри.

- Вот тут я не уверен и порекомендовал бы вам, прежде всего, обратиться к какому-нибудь более сведущему специалисту.

- Да где ж их найти, более сведущих-то! – всплеснула руками госпожа Вив. – Нет уж, молодой человек, сначала расскажите, что вы можете сделать сами.

- Сам я могу только пообещать вам попытаться сделать всё, от меня зависящее. Попытка, ничего больше. В случае удачи, она вам обойдётся в пятьдесят золотых, в случае неудачи – в три дополнительных. Но вашу вазу я в любом случае соберу до целого состояния. Да, и восстановлением утраченных частей, как то сколы и выщербины, я не занимаюсь. Итого: три, шесть или пятьдесят золотых в зависимости от удачи и тех видов работ, что вы мне закажете. Быстро на что-то решаться не обязательно, эта вещь всё-таки не умирающий щеночек. Время терпит. Ну, и, если решите дальше идти к кому-то другому, серебрушка за консультацию.

Пятьдесят золотых – сумма крупная, но для госпожи Вив далеко не запредельная. И нет-нет, настолько хороших условий ей никто не предложит. Есть, конечно, некоторая опасность, что молодой человек, просто склеит всё как было, скажет, что восстановить волшебные свойства вещи не получилось и возьмёт за то, шесть золотых. А с другой стороны, гильдия Раритетчиков запросит все десять – и это за самый простой ремонт.

- Задаток вам нужен?

- Конечно. Не то у меня ремесло, чтобы без задатка обходится.

Если учесть, по какой цене один только клей покупается, а он ведь не единственный дорогой и редкий состав в его ремесле. И кое-что придётся варить самому, по старым фамильным рецептам, а он даже не был уверен, что все пропорции помнит твёрдо. Хотя это-то как раз не проблема – у него же есть почтовик! Пусть пользу приносит, а не только матушкины послания на тему, не зачахла ли её кровиночка в далёком южном городе. В последнее время даже с Биржи Труда иссяк поток заказов, хотя и поначалу он не был особенно густым.

 

Покупок у него набрался целый список. Да-да, натуральный такой список на обрывке листа, где значился не только набор из доброго десятка простых компонентов, но и некоторые инструменты, которые, в принципе, можно заменить чем-то более-менее подходящим, но лучше бы докупить. И докупать их следовало, по мнению Ли-О-Ши, не где попало, а в одной очень конкретной лавке. Ну и наличные, чтобы не позориться, тоже прихватил. С запасом, чтобы уж точно на всё хватило.

А в лавке пришлось подождать, пока немолодой господин тщательно и занудно выбирал жабий камень из имевшихся в наличии шести образцов. Хотя, что там, собственно, перебирать, если сильнодействие его зависит в основном от веса, а он указан на бирке. Но Ли-О-Ши не скучал. Он, на это время приклеился к небольшой витринке, где была выставлена маленькая, но тщательно подобранная коллекция редкостей со всего света. Не для продажи, а так, для души и украшения интерьера.

- Это подарки, - сказала подошедшая к нему со спины Ликос, которая уже успела разделаться с предыдущим клиентом и поспешила заняться нынешним. Симпатии там, или антипатии, а работать надо. – Случается, что нам привозят разные ингредиенты из дальних стран, а в посылке оказывается и ещё какая-нибудь странная штука, которую и не используешь никак, и выкинуть рука не поднимается.

- А бывают ещё странные люди, которым просто нравится пополнять чужие коллекции, - подхватил Ли-О-Ши, - но у меня, к сожалению, ничего достойного этой витрины нет. Не водится в моём доме никаких редкостей.

- А как же та пятипалая лапка шнырика, что я обнаружила в своём букете? – с нажимом спросила Ликос. Эта штуковина, правда, не совсем подходила к коллекции представленных в витрине редкостей, но тоже, в своём роде, уникальная штука. А ей, признаться, ещё с тех самых пор хотелось задать пару вопросов по поводу столь удивительного подношения.

Ли-О-Ши сильно и густо покраснел. Ему не потребовалось наводящих вопросов, чтобы догадаться, в чём там дело. Не первый раз Шоша подсовывает ему и всем, кто с ним хоть как-то связан разные странные штуковины, для отпугивания зла и несчастий.

- Это не я. То есть, не совсем я. То есть, за цветами я послал шныша и не проверил досконально, что он там с цветами вместе приволок. Моя вина, - он поднял ладони жестом сдаюсь-сдаюсь, - даже отрицать это не собираюсь.

- А у вас живёт шныш? - внезапно заинтересовалась Ликос.

- Не у меня, а со мной. То есть, мы живём вместе, то есть, мы давно так живём, с детства.

От смущения Ли-О-Ши начал путаться и чуть ли не заикаться и внезапно показался Ликос очень милым. Ну, согласитесь, это же такая прелесть, когда высоченный парень, который не напрягаясь может посмотреть тебе на макушку, чувствует себя не в своей тарелке.

- Шныш? Настоящий? Хотелось бы познакомиться – всё же в наших краях они нечастые гости.

- Тогда, может быть, когда-нибудь зайдёте к нам в гости? – не упустил своего Ли-О-Ши.

Ликос хмыкнула. Нет, предложение, как раз было заманчивым: познакомиться со шнышем – давно она никого из их племени не встречала, хоть ненадолго вернуться в тётушкин дом – пусть он теперь и не тётушкин вовсе. Но вот так, взять да согласиться на предложение какого-то полузнакомого молодого человека? Да никогда!

- Но вы же не за этим пришли?

- Да, конечно, - Ли-О-Ши собрал мозги в кучку и принялся выкладывать то, за чем пришёл: - Во-первых, мне нужен ещё один флакон вашего волшебного клея. Во-вторых, кисть, тонкая, но максимально плотная и жёсткая. М-палочки, положительные и отрицательные, полным набором. Сияющая вода – не меньше полулитра, травяной сбор желтокнижный номер три две порции и костяная мука, лучше бы лягушачья, но большого значения это не имеет, сгодится любая.

Травников, в их классической редакции, было шесть, каждый в обложке своего цвета и для знающих людей это было весьма удобно. Для не очень знающих, впрочем, тоже.

- Вырисовывается интересный проект? - полюбопытствовала Ликос, выставляя на прилавок заказ, начиная, конечно же, с клея. Последний флакон, кстати, остался и надо бы сварить ещё, но пока не из чего.

- Получится – расскажу, не получится – так и рассказывать не о чем будет, - закинул на будущее удочки Ли-О-Ши.

- Сбор вам смолоть или так, веничком брать будете?

- Смолоть, - радостно кивнул Ли-О-Ши, уже представлявший, как будет в ступке траву растирать. И если удастся обойтись без этого весьма специфического удовольствия, так это же здорово будет. – И если возможно, то прямо в пыль.

Тихонько зажужжала мельница, выставленная вот тут же, рядом с прилавком, а Ликос достала два короба с М-палочками, положительными и отрицательными, как клиент и заказывал. Хранить вместе их нельзя было ни в коем случае, и даже не из опасений перепутать: тара требовалась тоже специальная, изоляционная, чтобы инструменты слишком быстро не теряли своих свойств. Всё равно при длительном хранении выдыхались, но так их хватало хотя бы на сколько-то.

- Завернуть?

- Нет-нет, у меня коробочки для них есть, - оказался Ли-О-Ши и выставил на прилавок два длинных пенала, каждый ровно на дюжину палочек. - От предыдущей хозяйки моего дома достались - я проверил, они вполне рабочие, хотя сами, конечно, М-палочки уже давно нет.

- Выкинули? – настроение Ликос моментально испортилось.

- Ну, зачем же? - ответил Ли-О-Ши всё тем же лёгким тоном, будто не замечая эмоциональных перепадов собеседницы. – Они, конечно уже не М-палочки и никогда ими не будут, зато всё ещё гладко обструганные деревяшки, из которых можно смастерить две секции решетчатого забора для моей маленькой соседки.

- Кукольный забор? – Ликос улыбнулась.

- Именно, - согласно кивнул Ли-О-Ши.

Ну, вот и чего она, спрашивается, взъелась на парня – вполне милый, вон с маленькими девочками дружит, что, кстати, бывает не так уж часто, они обычно мало кому интересны.

Из подсобки выглянула Тарика и сделала «страшные» глаза, напоминая о том, о чём они договаривались. Ликос легонько кивнула, мол, помню и сейчас же приступлю:

- А клей мой я вижу, пришёлся по душе? Раз вы его заказываете уже во второй раз.

- Отлично подходит для восстановления хрупких от времени вещей. Полностью невидимый и застывает ровно так быстро, чтобы успеть приладить на место нужную деталь, но не требовалось долго удерживать её, дожидаясь, пока схватится.

- И вы же не откажитесь изложить всё это на бумаге? – не очень характерным для неё заискивающим тоном попросила Ликос. – Мне для оформления патента нужно.

- Никогда не писал ничего подобного, но можно попробовать, - легко согласился Ли-О-Ши.

А почему-бы и нет? Сам-то он, может, и не писал, но видел подобных документов немало. В семье то и дело кто-то озабочивался тем, чтобы защитить какую-то свою очередную придумку, особенно, если идея была проста в исполнении, но эффективна.

- Вот и отлично, - Тарика вышла в торговый зал и, как ни в чём ни бывало, вступила в разговор, и, более того, на правах старшей, принялась отдавать распоряжения: - Тогда, может быть, по дороге и договоритесь о подробностях? Твоя смена, дорогая, уже давно закончилась, а молодой человек, наверняка, не откажется проводить?

Ликос одарила напарницу недовольным взглядом, но всё же подтвердила, что да, её смена закончилась и да, ей давно пора идти. Потому, что это была правда и иные обязанности, кроме профессиональных, в одном из малых домов обители её ждут.

Разговор, бывший оживлённым внутри лавки, снаружи как-то быстро, сам собой, иссяк. Некоторое время они шли не вместе, но рядом, потом Ли-О-Ши решился разорвать тишину:

- Я вам не нравлюсь? – спросил он наполовину утвердительно, наполовину вопросительно, ожидая, что девушка наконец-то пояснит, что же ей не так.

- Вот скажите, Ли, - то, что девушка воспользовалась не полным, а укороченным, личным, вариантом его имени, очень обнадёжило молодого человека, - сколько вам лет?

Кстати, не многие давали себе труд узнать, что северные имена не целиковые, а составные: личное имя, имя рода и имя отца или же матери в зависимости от пола ребёнка. Ликос вот знала. Большая часть её детства прошла вовсе не в Хольмске, а много севернее, почти на самой границе с холмистыми равнинами Сартори.

Ликос решила выбрать самую нейтральную и самую же неотразимую отговорку. Но молодой человек недоуменно хлопнул длинными белёсыми ресницами и тоном «это-то тут при чём» ответил:

- Двадцать три.

- Ладно, это на самом деле не так уж и много, всего три года разницы, - вздохнула она с неожиданным даже для себя облегчением.

Нет, отвечая на вопрос по поводу своего возраста, Ли-О-Ши немного лукавил: не так уж он и не понял, к чему он был, но теперь действительно растерялся:

- Да ладно, вам не может быть всего двадцать! Всё же авторские алхимические составы – вещь сложная, требующая и знаний, и опыта.

И вот этим своим высказыванием он серьёзно поднял свои шансы на взаимность. Нет, не тем, что ошибся с определением её возраста в другую сторону, не тех она была лет, чтобы это имело хоть какое-то значение, но признание её профессионального мастерства… А потому в дальнейшей её реплике не слышалось недовольства.

- Мне не двадцать, мне двадцать шесть и, если ты сейчас скажешь, что предпочитаешь женщин постарше, я тебя стукну.

- Я не предпочитаю, я просто с этим смирился, - он наигранно тяжко вздохнул.

- Не поняла? – она изогнула брови в высокомерной гримасе, не менее наигранной.

- К тому, что я всегда буду выглядеть малолеткой.

- Ой ли? Говорят, с возрастом это проходит.

- Фамильная черта! – с гордостью подтвердил Ли-О-Ши. – Мой отец до сих пор выглядит младшим братом своего старшего сына, а я пошёл в него.

Ему опять удалось её развеселить, хотя и почти против воли.

- Так в чём же на самом деле дело? – продолжал он шутливо, но настойчиво вызнавать причины странного к себе отношения.

Странного, точно странного – это он решил уже давно. Симпатичным девушкам он должен нравиться и точка, всем остальным не обязательно, а этим так да. А если этого по каким-то причинам не происходит, то это неправильно, а в любой неправильности следует разобраться и при возможности её устранить. Путанно? А то! Как путаны бывают все причины и следствия, если они исходят из глубин человеческого сознания.

- Да просто..., - Ликос, наконец, решилась: - Живёшь ты в доме, который когда-то занимала моя тётушка. То есть, на самом деле она нам не тётушкой была, более дальней родственницей, но мы привыкли её так называть. И тётушки уже давно нет в мире живых, и дом её продан, а я всё никак не могу привыкнуть к этому. И что в доме, который считала до некоторой степени родным, теперь живёт другой человек и всё переделывает по-своему, мне просто неприятно. Так уж получилось, что ты и есть тот самый человек.

- Вот, кстати, как тесен бывает этот мир, - вдруг вспомнил Ли-О-Ши, - не так давно одна прекрасная леди тоже говорила, что бывшая хозяйка моего домика какой-то родственницей ей приходилась.

Сердце Ликос ёкнуло – не так уж много существовало маленьких девочек, которых тётушка привечала на своей территории – но по давней привычке она промолчала.

- В этом городе, хотя он и велик, из старожилов очень много кто кому приходится родственником, особенно если учитывать и дальнюю родню, - пояснила она как можно более нейтрально.

- Но, кстати, довольно много из вещей вашей тётушки я так и оставил. Или, если точнее будет сказать, мало привнёс своего. И вы бы правда, когда-нибудь зашли – со шнышем пообщаться, на свой старый дом посмотреть, оно вовсе бы от сердца и отлегло. Ну и да, я бы тоже получил возможность за вами поухаживать, - он обезоруживающе улыбнулся. – Что скажешь?

Ли-О-Ши время от времени сбивался с «вы» на «ты», но сам этого не замечал.

- Скажу, что мы уже пришли, - она кивнула на приземистый дом в глубине сада. – А что касается твоего щедрого предложения? Я подумаю.

- В любом случае, адрес тебе известен, приходить можно в любое время – у нас всегда кто-то да есть, или я, или Шоши, или оба.

На том они и расстались, и Ликос даже подумывала о том, чтобы действительно как-нибудь заглянуть в бывший тётушкин дом, но так, не в серьёз. Самой, просто так, даже без формального повода соваться в дом к малознакомому, нет, не парню, а уже, наверное, мужчине, как-то не комильфо. Надо же, двадцать три, а по виду так и не скажешь.

 

В новый проект – восстановление сложного магического артефакта, Ли-О-Ши впрягся очень плотно. Нет, не занялся, скорее, скорее, лишь бы что сделать, а начал с поиска информации. С книг. Пришлось даже записаться в городской архив, с ежемесячной оплатой за пользование его фондами, однако же, покупать в личное владение все книги, что могут случиться ему потребны – это никаких средств не хватит.

Два дня просидел, вдыхая специфический запах множества собранных в одном месте хранителей знаний. Обнаружил немало для себя любопытного, увлёкся, опомнился, начал искать информацию прицельно и не то чтобы совсем ничего не нашёл, просто мало и не совсем напрямую по теме.

Очередной том он, нет, не захлопнул в расстроенных чувствах, от подобных вспышек темперамента его ещё в детстве отучили, но прикрыл довольно аккуратно, хотя от разочарованного выдоха всё же не удержался. Устал. А толка – чуть.

- Молодому господину помочь?

В какой момент за его плечом появился этот странный субъект, Ли-О-Ши не уловил. Вот только что никого не было, и вот он уже есть, стоит, склонившись, смотрит вопросительно. И не архивный работник, у тех и форма какая-никакая есть и на просьбы помочь хоть в чём-то они отзываются не очень охотно.

- Что вы имеете в виду, под помощью?

Человек, не спрашивая приглашения, скользнул на стул рядом.

- О, за совершенно несущественную плату, я помогу вам найти то, что вы вот уже второй день столь безуспешно ищете.

Тренированный за последнее время слух Ли-О-Ши вычленил из этой речи главное: плата.

- Извините, но свободных денег у меня нет, - попробовал вежливо отказаться молодой человек, но вознамерившийся подзаработать на нём субъект так просто не отступал:

- Подумайте, ведь сэкономив сейчас какую-то несчастную серебрушку, а может быть, если договоримся или интерес ваш окажется очень уж необычным, то и меньше, вы можете в будущем потерять очень много. Время уж точно, а, может быть, и не найдёте, того, чего искали.

- Нет, - сказал Ли-О-Ши коротко и поискал глазами, что бы такое развернуть, чтобы создать видимость, что очень-очень занят. Но всё сегодня взятое на стол он уже просмотрел, а заново открывать только что отложенное … как-то глупо, что ли? Пришлось вставать, собирать на тележку книги, возвращать их в заботливые руки хранителей, а типус, между тем, не отставая нудил:

- Архив – он велик, чтобы разобраться в нём, нужны многие годы непрестанной работы, да и то… Человек же дальновидный, к каковым, я вижу, относитесь и вы, всегда предпочтёт воспользоваться плодами чужого труда.

Отстал он только когда Ли-О-Ши вышел на крыльцо и поднял лицо к послеполуденному солнцу. Хольмск – город, в целом, довольно жаркий, несмотря даже на прилетающий иногда освежающий ветерок с реки и от залива, а сидя под прохладными тёмными сводами городского архива, он как-то даже успел об этом позабыть.

Нет, точно должен быть способ попроще, чтобы получить нужную информацию. Попросить совет у коллег – сразу отпадает, ибо все они состоят в гильдии Раритетчиков, каковая не хочет признавать мастеров одиночек. Попробовать ещё раз обратиться к семье? Один раз его уже, ну не то, что бы послали, но братец Най отписался, что не намерен целые тома перешкрябывать на крохотные таблички. Оно ведь и правда, почтовик предназначен для передачи коротких сообщений, а вовсе не крупных текстов. Но ведь, в первый раз Ли-О-Ши об этом почему-то не подумал, можно попросить выписать названия книг и попробовать поискать их уже здесь.

Однако же дома его ожидали три уже напечатанные почтовиком таблички и мигающая лампочка, сигнализирующая о том, что весь текст передать не удалось. Он схватил первую, прочитал начало послания от только что вспоминавшегося брата, в котором он писал, что долг помощи младшему родичу его окончательно заел и потому он, Най, составил краткий конспект по интересующей меньшого магической практике. И там, в конспектах, значилось именно то, чего Ли-О-Ши не хватало для начала работы.

Захотелось самому себе, лентяю, надавать по рукам, за то, что вовремя не сподобился очистить пользованные таблички, чтобы зарядить их в аппарат повторно. В его оправдание можно было бы сказать, что приходило что-то по почтовику не так уж и часто, а уж, чтобы три пластины ушли сразу за один день, такого и вовсе не случалось.

А на последней, четвёртой табличке, когда он её всё-таки получил, конспектов был самый хвостик, зато обнаружилось окончание письма, в котором брат, во-первых, спрашивал, можно ли им с дочерью приехать в город и остановиться у него на неопределённое время. У малышки наметились какие-то проблемы, о которых Най в послании распространяться не хотел, но которые надеялся решить в большом городе. А так же обещал привезти с собой столько книг, сколько ему, Ли, будет нужно.

Ли-О-Ши обиделся.

Нет, не на то, что его пытаются подкупить так запросто – конспектом на четырёх пластинках почтовика и обещанием книг, но на то, что брату вообще пришло в голову спрашивать разрешение, да и ещё как-то стараться задобрить.

Что он им, не родной, что ли?

«Да, конечно же, дорогой брат, и сам приезжай, и Лою привози, я по ней очень соскучился. Только постарайся явиться в Хольмск уже после Заморочной недели. Я на себе это пока не испытал, но местные говорят, что престранное и пренеприятное времечко и оно должно случиться довольно скоро. О сроках её наступления сообщу позже.

Твой любящий брат Ли».

Вот так.

А известие о том, что к ним в гости скоро приедет старший брат со своей маленькой дочуркой надолго подарило Шоши хорошее настроение. До самой Заморочной Недели его хватило.

 

ГЛАВА 11.

 

Сияющие сумерки спускались на Город постепенно, медленно, часа за два-три. Так что, предупреждённый добрыми соседями Ли-О-Ши успел собраться сам, собрать Шоши и приготовить угощения к переносу в соседский сад. С последним он заморачиваться не стал – всё равно местных хозяек ему лично не переплюнуть (умел Ли-О-Ши сам готовить, умел, просто надо же что-то и для Шоши оставить, чтобы то не чувствовал себя совсем бесполезным), а шнышевое печево может даже сойти за что-то оригинальное. Ну и, пара банок вкусностей из погреба, и небольшой бочонок с напитком, собственноручно поставленным ещё неделю назад и вот-вот дошедшим до кондиции. Жидкость была кисловатой, освежающей, слегка покалывала язык, но абсолютно не хмельной, а из чего делал, местным хозяйкам лучше не рассказывать – не поймут.

Во дворе они невольно остановились, задрав головы вверх и рассматривая никогда не виданную раньше картину.

Сначала, в небе появились перламутровые разводы, здорово похожие на снежное сияние, которое Ли-О-Ши видел в единственную свою поездку на север, и это было даже красиво. Но те всполохи света, из воспоминаний, так и остались наверху, а эти, постепенно снижались, растягивались, опускаясь до самой земли. Вместе с ними как-то беспричинно и вдруг испортилось настроение и вместе с тем появилось настойчивое желание куда-то идти и что-то делать. На месте желудка появилась сосущая пустота, которую хотелось чем-нибудь залить, а перед глазами поплыли цветные пятна. Что самое поганое, эти, последние, не исчезали, даже если глаза закрыть.

Ли-О-Ши посмотрел на Шоши, физиономия которого вытянулась, а взгляд скользил, избегая смотреть прямо на товарища, и сказал:

- Пошли уже. Может, в гостях не будет так тягомотно.

- Мотно-мотно, - согласно закивал Шоши, по-своему укоротив новое слово. Он ещё и дальше будет его так и эдак крутить, изменяя по-разному.

А с маленькими шнышами, когда они учатся говорить по-человечески, вообще невозможно нормально общаться, так они слова перевирают, что те вроде и звучат знакомо, а понять всё равно ничего невозможно. На этой мысли Ли-О-Ши неожиданно взбодрился. И подхватив свою часть гостинцев на общий стол, споро потопал на выход – Шоши за ним, обнимая в охапке здоровенную бутыль с напитком холодным и пенистым, но ничуть не хмельным.

 

Общество, собравшееся у госпожи Ревальды и её соседки – за ради такого случая две секции забора между их участками были сняты, объединив пространство – было довольно разношерстным. Были манерные дамы, ровесницы госпожи Ревальды, были одинокие немолодые мужчины в очень бедной одежде, мамочки с совсем мелкими детишками, люди не молодые, но ещё и не старые, по разным причинам не обзаведшиеся семьёй, парочка недавно перебравшихся в эти края молодожёнов. Такое разнообразие всех, что на общем фоне они с Шоши даже особо и не выделялись.

Картина была, ну не то, чтобы совсем странная, но непривычная: множество очень разных людей, находящихся в почти непрерывном общении. До того, как его самого уцепили под локоток, Ли-О-Ши успел заметить, как мужчину с загрубевшими руками, отвлекшегося на свои думы тяжкие, втягивает, чуть ли не насильно втаскивает в разговор парочка, судя по похожести, из матери и дочери. И к одиноко играющей девочке присоединилась немолодая женщина в широкополой кружевной шляпе. И сам он, как только освободил руки от угощенья, и раскланялся с гостеприимной хозяйкой, подсел к оставшейся без компании женщине, от которой поначалу заметил только темноволосый кудрявый затылок.

Общую тенденцию не оставлять никого пережёвывать одинокие думы Ли-О-Ши уже успел уловить и счесть годной.

- Здравствуйте, девушка, - попробовал он завязать беседу.

- Я не девушка, - недовольно отозвалась Франчетта Оулич – старший следователь при городской полицейской управе.

С некоторым трудом, всё же без формы эта женщина выглядела несколько по-иному, но Ли-О-Ши узнал её. Но особо не смутился – всё же тот день, когда она устроила ему утомительнейший допрос по совершенно невинному поводу, уже успел изрядно изгладиться из памяти.

- Да? Но обычно, за такое обращение не ругаются даже дамы гораздо более солидного возраста.

Франчетта вздохнула.

- Юноша, мне уже сорок лет. И если в этом возрасте женщина всё ещё девушка, - она выразительно постучала себя пальцем в висок, красноречиво намекая, что имеет в виду состояние ума, а не что иное, - значит, она сильно ку-ку. Или не сильно, но вполне заметно, - потом потупилась, вздохнула и попросила: - А, вообще, не обращайте внимания, у меня просто настроение поганое. А так-то, нормальное обращение к женщине любых лет.

- А я глупости всякие говорю, - с энтузиазмом подхватил Ли-О-Ши. - И не только вам одной. И это ерунда, по сравнению с тем, что тянет меня сделать.

- Глупости? – неожиданно для себя заинтересовалась Франчетта.

- Ещё какие глупости! К примеру, превратить вон ту скамейку в кисель. Структуру вещества-то я отчётливо вижу в любом состоянии, зато сейчас меня так и тянет кое-что в ней изменить. И посмотреть, что из этого получится.

Очень скоро всё это всепроникающее хмарево перестало его угнетать, кажется, ещё раньше, чем они из собственного дома вышли, зато голова наполнилась престранными идеями и желаниями. Не то, чтобы ему хватило сил и умений для их реализации, но сам факт!

- Вы маг?

- А кто в наше непростое время не маг?

- Постой, парень, а я же тебя знаю, - Франчетта сощурила левый глаз, припоминая, - не ты ли приходил мне с экспертизой по делу Хольмстенов? Как там тебя…, - она защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить чужое имя. Ведь не выкинула же тогда карточку, ещё помнится, вызнавала какую-то дополнительную информацию, на тему, что из себя представляет этот молодой человек как маг.

- Ли-О-Ши, - подсказал он.

- Точно! И что, позвольте спросить, - она понизила тон до интимного шёпота и склонилась вперёд, - представитель славного рода О делает в наших краях?

Если госпожа следователь думала смутить Ли-О-Ши, то сильно просчиталась.

- Невесту себе ищу, - ответил он не менее доверительным тоном, ещё и подмигнул. Поганец.

- А если серьёзно?

- Так я почти серьёзно. Матушка моя, а она у нас не то, чтобы глава семьи, но основная движущая сила во всех глобальных начинаниях, - начал он тоном повествовательным, - решила, что меня, с моими талантами на родине никто не оценит. Как в плане достойной работы с достойной оплатой, так и в деле поиска спутницы жизни, вот и отправила куда подальше. Сюда.

- И вы с этим согласились? – переспросила Франчетта. Совсем уж безвольным молодой человек не выглядел.

- С подобной трактовкой моих обстоятельств – нет. Дома мне совершенно неплохо было. Но и против переезда я ничего не имел – это должно было быть довольно интересно. Ну и потом, в городе, я имею в виду, в большом городе, у Семьи никого нет, а такой человек бывает очень даже нужен. Достать или купить что-нибудь редкое, разузнать нужное, да просто, чтобы по приезде родичам было у кого остановиться. И почему бы этим человеком не стать мне?

- Действительно, почему бы и не вам. А с добровольной помощью вы тогда пришли тоже по причине: почему бы это и не сделать, если есть возможность?

- А разве я вам тогда не сказал? – удивился Ли-О-Ши. – Работу я ищу. Не постоянную работу, а постоянных заказчиков, одним из которых могло бы стать полицейское управление.

- И, считаете, что можете быть нам полезным? – она состроила удивлённую гримасу, но тут же её убрала. – Хотя, да, если вы способны за раз выдавать столько разнообразной информации с места преступления… А может быть и не только с места? До каких пределов простираются ваши возможности?

- Боюсь, что наибольшая польза от меня может быть именно что на месте преступления и, желательно, по свежим следам. У этого заклинания, того, которое я в тот раз применил, есть свои ограничения. Я не могу узнать всё и обо всём. Вот, скажем, если в чан с тестом, среди вбитых в него яиц попалось одно тухлое, то пока оно ещё тесто, я это распознаю, а вот когда из него что-то выпекут, то уже нет.

- То есть, вы можете что-то сказать о предмете, пока он не прошёл дополнительные преобразования? А дальше всё, на этом твои возможности заканчиваются?

- Ну почему же! – улыбнулся Ли-О-Ши. – Я буду знать, во-первых, что изменения прошли и во-вторых, какого рода эти изменения.

- Что ж, ценно-ценно, - она ненадолго прикрыла тяжёлые веки. – И я практически не сомневаюсь, что польза от вас какая-то да будет, но видите ли в чём дело, молодой человек. Нет в нашей организации такой штатной единицы и для того чтобы провести вас по ведомости, вы же за плату собираетесь работать, а не ради торжества всеобщей справедливости, - тут Ли-О-Ши важно кивнул, - мне нужно сначала доказать начальству целесообразность подобных трат, а это бывает непросто. Так что, помнить я о вас буду, но привлечь смогу, только если вдруг случится дело неординарное и с неочевидной развязкой. Такое, чтоб даже начальству была очевидна его сложность и необходимость привлечения дополнительных источников информации.

- Ну, хотя бы так, - вздохнул Ли-О-Ши.

- А что, с деньгами совсем плохо?

Вопрос был бестактный, конечно, но она по роду своей деятельности так привыкла к бестактным вопросам, что уже перестала считать их чем-то особенным.

- Нормально с деньгами. Лучше, чем я опасался, но, как бы это выразиться, нестабильно. Одиночные заказчики, интересная работа, но есть опасение, что в любой момент это может прекратиться, ну или хотя бы промежутки между заказами станут очень уж длительными.

- Мда? – Франчетта прикусила губу. Что-то в нарисованной молодым человеком картине было неестественным. Неправильным. Она в задумчивости попыталась отогнать клок цветного тумана, который раздражающе повис прямо перед глазами, что, закономерно, не получилось. Не было у этого явления никакой плотности, потому и подвергнуться примитивно-физическому изгнанию оно никак не могло. Пришлось опять прикрыть глаза и отхлебнуть приятно-освежающего напитка, который ещё и слегка пощипывал за язык. В процессе разговора стакан с ним сунула ей в руку заботливая тётушка – в голове ощутимо посветлело.

Ведь как оно заведено, гильдии не только обучают молодняк, но и обеспечивают их не очень сложной, не слишком денежной, но более-менее постоянной работой. Опытные мастера уже имели возможность отбирать себе что-то более-менее выгодное, да и клиентами постоянными к тому времени обзаводились. Другой вариант – представители старых семей, достигшие определённого мастерства, которым в гильдии было вступать невместно, те тоже брали раз от раза заказы, поступающие неравномерно, но где старые семьи Хольмска, а где этот отпрыск рода О, что известен среди холмистых равнин Сартори, а здесь о них и не знает никто.

Предположить? А почему бы и нет? Даже если ошибётся – не страшно, ну не удалось проницательностью блеснуть, бывает.

- Значит, ты у нас одиночка?

- Ну почему уж прямо так, - даже немного засмущался молодой человек, понявший явно что-то не то.

- Я имею в виду, независимый мастер, - уточнила она.

- А, это. Да, я именно такой.

- Ну, так вот в том и дело. Одиночки – народ непонятный и ненадёжный, пока ещё к вам привыкнут. Вот и не выстраивается на вашем крыльце очередь из клиентов.

- В гильдию вступать не буду, - насупился Ли-О-Ши и стал выглядеть ещё моложе, чем обычно казался.

- Да боги с вами, я ни за кого не пропагандирую, - отмахнулась Франчетта. - Но в нашем городе лучше являться частью чего-то большого, чем быть самому по себе, и в этом плане твоё желание связаться с полицией было очень правильной идеей. Могущественного рода, государственной организации, гильдии. Причём, бывает, что любой. К тем, кто находится сам по себе, относятся настороженно.

- Мда? – прикинул Ли-О-Ши. – А это идея!

Ведь не обязательно же становиться частью гильдии Раритетчиков, хоть они и самые близкие по магической специализации. Можно к кому-нибудь другому, с не столь жёстким уставом, напроситься. От возникшего решения давно нависшей над ним проблемы настроение моментально исправилось, зато во много крат усилилось желание куда-то идти и что-то делать. И непременно отчебучить чего-то эдакого.

Пришлось вставать, благодарить и извиняться, и искать себе занятие, отвлекающее и занимающее сильнее, чем разговоры.

 

Усталость и одиночество при полном доме гостей – чувства знакомые каждой хозяйке официального приёма, а этот, мало того, что приурочен был к Заморочной Неделе, так ещё и люди собрались не самые близкие. Кто-то из последних отбыл на это время в столицу, некоторые из кузин-подружек вышли замуж и проводили это время с семьёй, что было очень даже правильно, но леди Аселик их очень не хватало. Остальные были либо не слишком хорошо ей знакомы, либо не очень приятны, что и в обычное-то время не доставляло удовольствия, а уж в Заморочную Неделю, когда душа и так ноет и что-то как будто тянет её…

Два дня она держалась: ходила среди гостей, вступала во все разговоры, в которые её втягивали, как того требовали обычай и здравый смысл. И это, конечно, позволяло отвлекаться от потустороннего зова, но и утомляло чрезвычайно. А на третий день она, ну не то, чтобы сорвалась, но позволила себе недолго побыть одной, запершись там, где её уж точно никто не будет искать – в мужнином кабинете.

Здесь было, ну, можно было бы даже сказать, довольно уютно, если бы на это место не падала тень человека, которому оно довольно долго принадлежало. Старинный массивный письменный стол, все ящички которого оказались заперты, а ключей она до сих пор от них не нашла. Да, признаться, особо и не искала. Высокий узкий шкаф с книгами, преимущественно справочниками. Широкая удобная, кушетка – Ренерд любил комфорт и, конечно же, зеркала. Несколько малых, встроенных в предметы мебели и одно большое, во всю стену и от пола до потолка. Ренерд не сам создал его, это была работа одного из тех давних мастеров-зеркальщиков, которые довольно часто появлялись в их роду. Но пользовался он им, насколько леди Аселик знала, довольно часто.

Поначалу, она даже ничего не думала. Уселась на кушетку, откинулась на её спинку и бездумно переводила взгляд с узкой щели, оставшейся меж задёрнутых гардин, на своё отражение в огромном зеркале. Оно не только зрительно увеличивало размеры кабинета, но и создавало иллюзию, что какое-никакое общество у неё всё-таки есть.

В какой момент у её зазеркального двойника действительно появилась компания, леди не засекла, да и, признаться, не придала тому значения – Заморочная Неделя же, мало ли что померещится может. Но постепенно, чем больше она вглядывалась, тем отчётливее видела и, более того, узнавала.

На кушетке, рядом с её ни на что не обращающим и призрачно бледным двойником, происходила некрасивая сцена. А сцену, где мужчина насильно склоняет женщину к интиму, красивой назвать нельзя. И мужчину она узнала даже со спины, а как было не узнать? Ренерд. Муж, которого она так и не решилась назвать мёртвым и даже мысленно числила среди пропавших. Женщину она никак не могла узнать, пока та, в процессе борьбы не повернулась так, что встретилась с нею взглядом. Не с зеркальным двойником, а вот прямо с настоящей, живою леди. Солли. Служанка. Та самая девушка, которую до сих пор не могли найти ни живою, ни мёртвую. Беспомощность и омерзение во взгляде на мгновение сменились злостью, и эта вспышка ярости дала сил даже не столько вывернуться, сколько выдраться из рук насильника. Зазеркальная девушка вскочила на ноги и бегом кинулась к двери. Её преследователь поднялся с вальяжной неторопливостью хищника, уверенного, что жертва от него никуда не денется, одёрнул ничуть не измявшийся костюм, и только тут заметив, что у некрасивой сцены была свидетельница, скорчил недовольную мину, и так же как его жертва исчез за дверью кабинета.

И что это было?

Аселик, отмерев и немного придя в себя, принялась сравнивать отражение с реальным миром, ища отличия, но нет, отражение было просто отражением. На вид, совершенно обыкновенным.

Тихий щелчок открывающейся двери заставил её вздрогнуть от испуга – ведь запирала же, что-что, а запоры в мужнином кабинете были весьма и весьма надёжными. Но в приоткрытую дверь протиснулся сначала небольшой подносик, со стоящими на нём стаканами с прохладительными напитками, а потом вошёл и весь Барандольф Раоп. Всего лишь верный Барандольф и на неё, от охватившего облегчения, внезапно накатила слабость.

- Что-то случилось, госпожа? Вы бледны, - спросил он участливо.

Рассказать? А о чём, собственно, рассказывать?

- Почудилось … странное.

- Сейчас не время оставаться одной, - заметил он с лёгкими нотками осуждения в голосе и, сняв с подноса стакан, подал ей.

От прокатившейся по горлу прохладной жидкости с лёгким цитрусовым привкусом, стало заметно легче. Даже в голове посветлело. Нет, точно, странное она выбрала место, для отдыха и уединения, уж лучше бы в сад вышла. Там и тенистых уголков немало, и компания собирается попроще. Не настолько пафосная.

 

Заморочная Неделя в этом году вышла и не неделей вовсе даже – всего-то это время странное чуть больше трёх дней заняло. И в отличие от лет предыдущих прошла много легче – всего-то четыре попытки самоубийства и две дюжины потеряшек из которых, впоследствии, не нашли только одного. Для настолько большого города – это, считай, ничего и не было.

Город выдохнул с облегчением. Город взглянул на себя глазами своих жителей и удостоверился, что не произошло ничего по-настоящему страшного. Город отоспался и множеством сплетничающих языков принялся рассуждать о природе свалившегося на него благодеяния. И стоит ли упоминать о том, что мало здравого было в тех рассуждениях?

 

ГЛАВА 12.

 

Старуха Иммельда, от общества которой в стенах этого дома удавалось избавиться довольно редко – ещё и поэтому леди Аселик любила проводить время в своём поместье – была опять ею недовольна и недовольство своё выражала в длинных пространных монологах. Она была плохой женой, она так и не сподобилась стать матерью, да и хозяйка из неё вышла далеко не безупречная. К каждому своему утверждению, она подбирала множество доводов и аргументов, не говоря уж о том, что в особо прекрасные дни, каждое действие леди Аселик удостаивалось отдельного комментария. Как сидит. Как чашку держит. Чего возле зеркала застыла, неужто думает, что такая красавица и налюбоваться на себя не может.

К зеркалу она действительно отошла под предлогом проверить, не растрепалась ли причёска, а на самом деле, чтобы хотя бы на пару метров увеличить расстояние между собой и раздражительной старухой. Но так и застыла. В зеркале, кроме неё самой, отражалась ещё одна девушка, так, словно бы стояла прямо перед ней, вплотную к стеклу. Солли. И смотрела так, словно бы хотела о чём-то попросить. Подняла руку и коснулась с той стороны зеркала кончиками пальцев – леди Аселик в ответ приложила свою ладонь с этой. Солли вздрогнула, испуганно обернулась, словно услышав что-то и всё пропало.

- … лапаешь, зеркала здесь вставлены не для того, чтобы их лапали и только такая особа, которая…

Внезапно и резко вернувшийся слух, показал, что на некоторое время она словно бы оглохла. По крайней мере, пока всматривалась в зазеркалье, не воспринимала звуки живого мира. Прикрыв глаза, леди некоторое время внимательно прислушивалась к тому, что там говорит престарелая родственница, хотя, признаться, делала она обычно это нечасто. Не к чему там обычно было прислушиваться, ничего хорошего, или хотя бы полезного, леди Иммельда не говорила. И этот раз не стал исключений – сколько не вслушивалась, ни единого слова, о том, что в зазеркалье только что что-то да происходило, она так и не услышала.

- Прошу меня простить. Дела.

Она развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты, где дамы предавались утреннему чаепитию. Обычай этот был заведен давно, поколения назад и пусть из постоянно проживающих дам семейства их осталось всего только две, обычай сей они не нарушали.

Это было не очень вежливо, но леди Аселик срочно нужно было подумать, а делать это под чужой монолог, в который ещё и время от времени приходится вставлять какие-то ничего не значащие фразы (вежливость, всё во имя вежливости!) было совершенно невозможно.

Итак, если рассуждать здраво, есть всего два возможных объяснения. Самый простой, это то, что ей всё почудилось. От усталости и напряжения или, вот, ещё зелья бывают разные интересные, способные вызвать сны наяву. И если касаясь того эпизода, который случился во время Заморочной Недели она почти убедила себя, что всё произошедшее ей почудилось, то сегодня ничего такого не было. Обычный день, точнее, уже не очень ранее утро, нормальное самочувствие – да она даже вполне прилично выспалась, что в последнее время случалось не часто. Обстоятельства жизненные у неё, конечно, довольно сложные и такие они уже довольно давно, а вот снов наяву она никогда не видела. Подсыпали или подлили что-нибудь? Или всё было по-настоящему, только старуха Иммельда оказалась не в состоянии увидеть?

Тихий уют небольших семейных покоев сменился прохладным простором парадных залов.

И да, второй вариант, это то, что всё происходит на самом деле и муж её, тело которого так и не было найдено, каким-то образом проник в зазеркалье, и бедная Солли тоже каким-то образом туда попала. Больше похоже на бред и какие-то безумные выдумки. Хотя … постойте-ка, а что она, собственно знает о возможностях магии отражений? Какие-то общие сведения, частично из базового курса магии, который преподавали всем, получавшим хоть в какой-то мере приличное образование, да из россказней. И, пожалуй, если вдуматься и повспоминать, большая часть её представлений, это анекдоты и городской фольклор.

Нет, консультация с грамотным специалистом, определённо нужна. Об этом она думала, ещё во время одного из разговоров с госпожой следователем, в очередной же раз пытавшейся выдоить из неё хоть какие-то дополнительные сведения. Только тогда это показалось желательным, но необязательным, а неотложных дел у неё всегда было очень много. Вот, похоже, теперь пора, если уже не поздно.

 

Нечасто Ликос случалось брать на себя бремя старшей наставницы: в их маленькой обители всегда находились те, кто играл эту роль с большим желанием, но сегодняшний случай был, пожалуй, исключением.

Одна из учениц, только что прибывших из детского пансионата, совсем юная, взялась за облагораживание их сада. Тот и так был неплох – усилиями разных людей в нём то и дело появлялись новые интересные растения и некоторые даже приживались надолго, но заботливых рук ему явно не хватало. А Майфай ещё и даром магическим обладала соответствующей направленности и уже успела опробовать его на клумбах пансионата. Только, будучи девушкой очень практично мыслящей, она обошла всех сестёр и очень придирчиво опросила, что из растительного сырья используется для работы, что заказывается и покупается и что из всего этого можно вырастить самим.

Про масличные розы Ликос вспомнила сама, даже сестра Тарика её к этому не подталкивала, хотя смотрела она очень выразительно. А заодно вспомнила, где их можно достать. Точнее, кто знает, где их можно достать и вот тогда-то и возник вопрос, что юную ученицу в нужный дом нужно проводить, нужно представить, нужно проследить, чтобы не обижали, и просьбу желательно тоже помочь изложить.

- Проведу, - кивнула Ликос и сняла рабочий фартук, призванный защищать повседневное платье от повреждений. Хотя не то, чтобы он хорошо с этим справлялся – придётся ещё и переодеваться.

- Это не иначе судьба тебя к этому парню подталкивает, - весело подмигнула Тарика. Рассуждения на тему, что есть судьба и где расставлены её вешки было что-то вроде своеобразного спорта среди служительниц Ступающей Тихо.

- Может, не к этому парню, а в этот дом? – на полном серьёзе предположила Ликос. В дом, в котором прошло много счастливых часов её детства тянуло вернуться, и вернуться к себе той, маленькой девочке. Но и его новый хозяин не то, чтобы совсем уж её не интересовал.

- И всё-таки, скорее дело в человеке, а не в месте, - подхватила тему седая и строгая сестра Пелина. Новостей и событий в их маленьком коллективе случалось немного, и все были в курсе всего. Да и не того рода были новости, чтобы что-то там утаивать. – Он поселился в доме нужном, чтобы ты точно обратила на него внимание, сам пришёл, даже два раза, сам, в качестве подарка и знака внимания, принёс нужную тебе вещь. И вот теперь снова.

Ликос покачала головой и отправилась переодеваться. Читать указания Ступающей Тихо она так же хорошо, как сестра Пелина или даже сестра Тарика она не умела. Нет, её учили, конечно, но не так настойчиво, как прочих. Считалось, что с неё достаточно быть одной из младших аватар грозной богини. Грозной, да, но не потому, что она сурово наказывала отступников, всё же не Владыка Кущ, но не следовать её указаниям всегда оказывается себе дороже.

Молчаливые и любопытные взгляды, которые то и дело кидала на неё сестра Майфай, заставляли Ликос нервничать и то и дело ускорять шаг, до тех пор, пока это не начало выглядеть странно. Пришлось сменить тактику, сбавить шаг и заговорить на отвлечённые темы. Какие? Конечно же, на те, которые были интересны самой Майфай – о перспективах выращивания некоторых редкостей в их саду. К примеру, Ликос не помешала бы где-нибудь под рукой сосна болотная, чтобы иметь возможность снять с неё веточку-другую, не часто, не чаще раза в год. На что Майфай мотала головой, говоря, что растение это живёт очень медленно, и веточку одну с него можно будет снимать раз в два-три года и это если его вообще удастся приживить. Где болото и где их сад?

Дошли они всё равно как-то очень уж быстро и приостановились у забора – грех было не поглазеть, потому как хозяин дома в компании со странным, на взгляд Майфай, человекоподобным существом, возились с какой-то крупногабаритной мебелью. Рукава и штанины подвёрнуты, сильные, красивой лепки руки орудуют страшноватым инструментом, хвостатый напарник то свистит что-то насмешливое, то вставляет короткие фразы из одного-двух слов на человеческом, то подсовывает под руки что-то условно нужное. Забавно.

 

Как же это прекрасно было ощущать себя нормальным, здравомыслящим человеком, которого не раздирают странные желания. Нет, правда, странные, такое ему в голову не приходило даже когда он был совершенно безголовым мальчишкой. А в Заморочную Неделю не только приходило, но и подмывало сделать. Удивительно, что на это время город не опустевал даже наполовину – знал бы, как это будет, прихватил бы Шоши да исчез на недельку за границу аномалии. Правда, госпожа следователь, которой догадался под конец пожаловаться, сказала, что подобные трудности испытывают только одарённые маги, а остальным ничего, неприятно только и если не пить и соблюдать минимальные меры безопасности, то оно и ничего. Но где он и где «особая одарённость»? Нет, дело, скорее всего в том, что местные привычны.

А потом всё как-то резко, буквально в один день, вошло в обычную колею. Дела хозяйственные, дружеское общение, работа, которую тоже никто не отменял.

Работа над тройственным сосудом госпожи Вив не то, чтобы застопорилась. Наоборот, благодаря конспекту, своевременно присланному братом, вырисовалась примерная последовательность действий и даже стало понятно, какого рода литературу, по крайней мере, относящейся к какой эпохе и к какому региону, нужно достать. Однако, построение первичной магической матрицы реконструируемого предмета из-за изначальной его сложности, занимало времени много и, что куда существенней, изрядно садилось на мозги. И прежде чем собираться в архив, требовалось их проветрить. К примеру, заняться чем-нибудь простым и скорее физическим, чем интеллектуальным. Вытащить с чердака один из случайных предметов мебели – что вытащится, на что-то конкретное в тех плотно утрамбованных завалах рассчитывать не приходилось, и заняться оценкой его состояния и целесообразности ремонта. Обычно на вид оно оказывалось хуже, чем на самом деле. Сегодня этим предметов оказалось не то великанское кресло, не то, наоборот, экстракороткий диванчик. Вообще непонятно, зачем такое кому-то могло понадобиться. Мебельный курьёз, не иначе.

Он не сразу понял, почему вдруг Шоши поставил банку с лаком, которую аккуратно придерживал в удобном для него положении. Но всё стало ясно, стоило только взглядом проследить, куда это он метнулся. У калитки стояли девушки. Две. Одна из них очень знакомая, а вторую, наверное, взяла для компании и чтобы приличия соблюсти, так что ли? Хотя у служителей богов со светскими условностями должно было бы быть попроще – у них других сложностей по жизни хватает. А Шоши, молодец, заметил их ещё до того, как Ликос успела тронуть звенящую пластину, но зато, пока Ли-О-Ши поднимался и штанины откасывал, метнулся в пристройку за ведром с водой и шваркнул его прямо перед ногами входящих девушек, так что пришлось им переступать через текущую лужицу.

Так, сейчас опять извиняться придётся, объяснять, что ничего такого, плохого шныш не хотел и в виду не имел.

Однако же, Ликос отнеслась к шнышевому демаршу совершенно спокойно, даже бровью не повела, а вот её спутница, совсем юная девушка, почти девочка, сначала застыла с непонятным выражением лица, потом восхищённо выдохнула:

- Ух, ты!

- Ты тоже это заметила? – тихонько обратилась к ней Ликос.

- Ага, - по-простецки согласилась Майфай.

- Что вы такое заметили, позвольте спросить? – присоединился к ним Ли-О-Ши. – И да, здравствуйте, меня зовут Ли-О-Ши, я, вроде как хозяин этого дома, а это Шоши, он шныш и мой друг.

- Майфай, - представилась девушка, - посвящённая Ступающей Тихо и младшая сестра здешней обители.

Ликос кивнула в знак приветствия Ли-О-Ши, зато широко улыбнулась Шоши:

- Здравствуй. Я – Ликос. Я рада с тобой познакомиться – давно не видела никого из народа холмов.

- Рад. Шоши. Хорошо, - всеобъемлюще выразился шныш.

- Вы просто так в гости и познакомиться? – предпринял ещё одну попытку переключить внимание на себя Ли-О-Ши.

- Мы так просто в гости, - бодро и даже с восторгом заявила Майфай.

- Но и по делу тоже, - строгим тоном добавила Ликос, как-то вдруг заново осознав, что быть старшей и даже вроде как наставницей ей вовсе не нравится. Нет свободы вести себя так, как хочется. – Ты как-то упоминал, что твой друг знает, где здесь неподалёку растут масличные розы. Может он нас туда отвести?

Вся компания, не сговариваясь, посмотрела на Шоши. Длинноватое лицо того от растерянности вытянулось совсем уж до состояния морды, а руки принялись мять фартук, надетый поверх халата.

- Розы… Нет, - и он выпустил край фартука и развёл руками в жесте чуть ли не отчаянья.

Девушки тоже заметно расстроились и только гораздо более опытный в общении со шнышами Ли-О-Ши продолжил расспросы:

- Цветов на них нет? Они уже осыпались? – Шоши радостно закивал. – Но сами кусты есть? Ну вот, красавицы, всё в порядке, розы на месте, просто уже не сезон. В следующем году будут.

- Нет-нет, - запротестовала Ликос, - нам как раз куст и нужен. Кустик.

- Можно отводку поискать, - просительно добавила Майфай. - Мне не для баловства, мне в саду посадить.

- Ну что, проводишь? – обратился Ли-О-Ши к своему другу – тот радостно закивал. – Или, может быть, сам принесёшь?

- Могу сам, - гордясь собой, согласился Шоши.

- А что, это какое-то особое тайное место, которое показывают не всем? - наполовину в шутку, наполовину всерьёз предположила Ликос.

- Да какое там! Это просто территория мёртвого поместья, что начинается с задней стороны забора, а там заросли кустов, кочки, колючки, остатки фундаментов. Ходить там, ну не то, чтобы нельзя, просто очень неудобно. Особенно, подозреваю, в платье.

- Крайне неудобно и неприятно само по себе, - согласилась Ликос, которая во время своего детского гостевания пару раз пробиралась туда, однако не обнаружив ничего особенно для себя интересного, забросила это дело. – Но не то, чтобы совсем невозможно.

- Но мне обязательно нужно самой, - жалобно проговорила Майфай. – Сейчас действительно не сезон, ни для чего. И если саженцу не помочь с самого начала, может и не прижиться.

- А вот я, пожалуй, обойдусь без этого удовольствия, - отказалась Ликос.

- Так и решим. Сейчас я найду какую-нибудь лопату и мешок, и вы с Шоши отправитесь за розами, а мы с Ликос вас здесь подождём. В конце концов, должен же кто-то показать и рассказать мне, каким этот дом был при твоей тётушке, - это он уже обратился к Ликос и девушка не нашла в себе сил возразить.

 

Выпроводить Шоши с девчушкой и остаться наедине с симпатичной девушкой получилось не так быстро, как хотелось Ли-О-Ши. Лопат у них оказалось больше чем достаточно, но присутствовали они в виде железной своей части, а вот деревяху к самой прилично выглядящей пришлось срочно ладить. Под насмешливые комментарии Майфай и отстранённую задумчивость Ликос, которая то и дело принималась бродить и что-то рассматривать, хотя дальше полуподвальных хозяйственных помещений они ещё не продвигались.

- А что там? - спросил он у девушки, напряжённо всматривающейся куда-то, в заваленную хозяйственным хламом тьму. Восстановить здесь освещение, как и разобрать многолетние завалы у него опять же, руки пока не дошли.

- Мне интересно, самобеглая тётушкина коляска ещё сохранилась или нет?

- А у неё она была? – очень вдруг заинтересовался Ли-О-Ши и поднял фонарь повыше.

Действительно, где-то там, в глубине, просматривался какой-то колёсный транспорт, изрядно заваленный поверх разного рода рухлядью. А он-то всё недоумевал, зачем же сюда были вставлены прямо настоящие ворота, вместо обычной двери, да и дорожка от них ведущая, не дорожка, а прямо настоящая дорога.

- Была. Правда, в последние годы она на ней не ездила. Что-то там сломалось, и тётушка заговорила о том, что слишком хлопотно в её возрасте подобную вещь содержать и, наверное, надо бы её продать, но вроде бы так и не собралась.

- Прямо не дом, а шкатулка с сюрпризами, - покачал головой Ли-О-Ши. – Кстати, не подскажешь, с чем это связано? Здесь множество вещей, разномастных и, случается, довольно дорогих, требующих ремонта, а то и просто минимального ухода.

Он аккуратно взял её за руку и повёл в светлую часть дома. А то не дело это, по всяческим тёмным углам отираться. А там у него лимонад на столе в охлаждающем кувшине и парочка почти одинаковых стаканов и кресла – все разные, но все одинаково удобные. Самое то, чтобы вести долгую неспешную беседу.

- Тётушка? – Ликос шла медленно, смотрела по сторонам и вспоминала. Нет, не то, каким этот дом был при тётушке, точнее, не только это. Но себя, сначала маленькую девочку, затем подростка. – Она была магом-универсалом. Невеликой силы, но большого мастерства. И, во-первых, ей нравилось окружать себя разномастными вещами и, более того, это было ей нужно, она даже пыталась мне объяснить, почему так, но по малолетству я ничего не поняла. А во-вторых, с годами она стала… ну… дам степенных подобного возраста, называют «чудачками». Она стала жалеть вещи, словно бы те были живыми существами. Такие, хорошие вещи, которые могли бы ещё послужить, но у которых был какой-нибудь существенный изъян, и некому было заняться их благополучием. Это почти цитата того, что она мне рассказывала.

- Родная душа, - ностальгически вздохнул Ли-О-Ши и открыл дверь в свою гостиную, где наблюдался обычный в это время дня рабочий хаос.

Ликос сделала только два шага от порога и замерла, прижав сложенные руки к груди. А комната-то изменилась не сильно. Краска на стенах подновлена, но выбраны всё те же светлые тона, что и были при тётушке. Её мебель, восстановленная и покрытая свежим лаком, и дверные косяки, и сами двери, и камин, закрытый цветным узорчатым щитком и над камином… Портрет. Рама другая, деревянная, а прежняя, помнится, была из чернёного серебра и висит немного не на том месте, но это всё тот же парадный портрет, что висел здесь, кажется, всё её детство. Интересно, из каких соображений парень его здесь оставил? Мебель – понятно, может, у него своей нет, как и денег на новую. Хотя и кружевные вязаные салфетки тоже разложены по положенным им местам. Украшение из них так себе, на любителя, но тётушке почему-то нравилось.

- Правда, хороша? – спросил Ли-О-Ши, который стал рядом с нею, как-то незаметно для самой себя подошедшей к портрету.

Ликос молча кивнула. По правде говоря, красавицей тётушка не была даже и в юные годы и никогда не стеснялась это признать. Зато она была красива, так сказать, по собственному выбору. Осанкой, манерами, разворотом головы, ну и тщательно подобранными аксессуарами, от строгих воротничков и перчаток, до вычурных зонтов и сумочек. Женская красота – как особый род искусства. Когда нет уже желания как-то по-особому нравиться мужчинами, да и соперницам нос утереть уже давно не хочется – всё это осталось в столь далёком прошлом, что, кажется, уже и перестало быть частью твоей личности. Зато вдруг появляется желание сделать из себя, из своего образа нечто вроде произведения искусства – просто так, ни зачем и чтобы было. Ну и да, чтобы самой было интересно продолжать жить.

Она так долго и внимательно рассматривала портрет, который должна была множество раз и до того видеть, что Ли-О-Ши почувствовал необходимость объясниться:

- Я понимаю, что развешивать у себя по стенам дагерротипы чужих людей, не родственников, это не по правилам. И в любом другом случае, я бы, наверное, постеснялся. Но госпожа Забелия, пусть и не имеет никакого отношения ко мне, зато является частью истории этого дома.

Ликос обернулась на него. Он что, оправдывается?

- Когда я однажды заносила в дом Старого Пэтси капли для глаз, то видела на стене его гостиной множество портретов совершенно посторонних ему хорошеньких девушек.

- Ну ты и сравнила, - протянул Ли-О-Ши и покраснел. Нет, правда залился яркой краской, которая опалила не только лицо, но и заползла за воротничок полурасстёгнутой рубашки.

- Никаких сравнений, - она с наигранным высокомерием задрала носик. – Просто наблюдение, что далеко не все люди предпочитают иметь при своём доме изображения только тех, кто связан с ними родственными узами.

И, по правде говоря, Пэтси на тот момент был не столько старым, сколько молодящимся, а прозвище ему такое дали завистники и насмешники. И кстати, тайной того визита, которая обязательно должна была быть, не будь она адепткой Ступающей Тихо, являлась не коллекция красоток, а то, что капли были не для остроты зрения, а для изменения цвета глаз.

- Эк, как завернула, - уважительно тряхнул головой Ли-О-Ши, заодно сгоняя со щёк румянец.

- Нет, - соскочив с шутливого тона, продолжила гораздо более серьёзно Ликос. – Портрет – это понятно, он красив сам по себе. С него, кстати, и картину писали, с самого портрета, не с тётушки вживую. А вот, интересно мне, из каких соображений ты сохранил прочие её вещи? Извини, если это звучит грубо и бестактно, но мне действительно хочется знать.

- Почему грубо? Нормально, - он отошёл к столику с напитками и вернулся с двумя стаканами лимонада в руках. – Бестактно было, это когда соседский пацан спросил, зачем мне тут все эти бабские финтифлюшки.

Она невольно рассмеялась подобной простоте.

- И как ты выкрутился?

- Сказал, что просто уют люблю.

- А на самом деле?

- А на самом деле… нет, уют я, конечно же, люблю, и мама у нас дома из общих помещений тоже делала нечто подобное, но главное-то не в этом. Я, видишь ли, по магической своей специализации вещевик. Это такой левый задний подкласс артефакторов. То есть, придавать магические свойства предметам у меня получается не очень здорово, зато я хорошо чувствую саму суть вещей. И мне, просто субъективно приятно жить среди разнообразия.

- Разнообразия чего?

- Всего! – и тыкая пальцем в предметы, он принялся называть: - лён, хлопок, шёлк, хлопок с добавлением крапивного волокна. Тис, дуб, сосна, привозное розовое дерево. Для меня это как цвета и запахи. Можно жить в сером очень чистом помещении, но намного приятнее в весёленькой разноцветной комнатке, где вкусно и разнообразно пахнет.

Ну и, постоянно находясь в контакте с максимальным разнообразием материалов, тренируешь чувствительность, что очень и очень нужно в работе, но это тонкости, которые интересуют только профессионалов.

- Да-да, - обрадовалась Ликос. – Тётушка тоже о чём-то подобном рассказывала. Ещё называла это извращённой чувствительностью благородных. Мол, такого разнообразия можно добиться только в богатых домах, где чего только нет, и многое подолгу хранится просто как памятная вещь.

- В доме, где воспитывают будущих мастеров-артефакторов тоже чего только нет, - фыркнул Ли-О-Ши, - хотя на выверенный порядок богатого дома не похоже ничуть.

- Интересно, наверное, - прикинула Ликос. – Хотя, о чём это я? Тётушкин дом всегда и был именно таков и теперь я начинаю понимать, зачем ей было это сборище разномастных вещей.

- Я, признаться, поначалу думал, что она по призванию своему была хозяюшка и рукодельница. По крайней мере, в нагрузку к дому мне достался полный подвал варений-солений, которым я неплохо попользовался и куча разнообразных салфеточек, накидочек и прочей женской грошовой дребедени, которую наследники вывозить так же не стали.

- Что-то она покупала сама, но это редко, в основном же дарили благодарные клиенты – кто-то из них заметил, что тётушке приятны небольшие необычные дары, а с нею старались поддерживать хорошие отношения. Человек, способный вернуть в разум старинный артефакт или же, наоборот, вещь вполне обычную быстро и недорого привести в приятный глазу вид – это очень полезное знакомство.

Она отпила глоток лимонада – и словно бы очнулась от воспоминаний:

- А вот такого у тётушки точно не было, но я его знаю. Это ваш, северный рецепт?

- Да, мы с Шоши вдвоём делаем, - согласился Ли-О-Ши. – А что касается ностальгических воспоминаний, то в подвале у нас ещё кое-что осталось от вашей тётушки. Можем спуститься и поискать что-нибудь интересное.

А поскольку спуск в подвал довольно крутой, можно будет руку подать, поддержать, а то и приобнять, мало ли? Почему-то у него так и тянулись руки к хорошенькой, хрупкой на вид девушке и приходилось самому себе не единожды напоминать, как следует и не следует вести себя вежливому кавалеру, чтобы не оскорбить свою даму. Девушки ему и раньше нравились, и даже сильно, и парочкой романтических приключений он уже успел за свою жизнь обзавестись, но такого «зуда в руках» с ним до сих пор не приключалось.

- А по поводу подвала у меня совершенно другие воспоминания, - Ликос сморщила носик. – Ты же знаешь, что они, как и весь нижний этаж остались от сгоревшего поместья? – Ли-О-Ши согласно кивнул. – Так я в подвале в детстве как-то попыталась расколупать подземный ход в другие части подземелий и даже чего-то достигла. Ой и попало же мне тогда!

По правде говоря, незаконными подземными работами она занималась не одна, а с сестрой, не вместе, но по очереди. Это было в те времена, когда им видеться уже было нельзя. Зато приходить в дом тётушки и находить следы пребывания своей второй половинки, а то и заниматься одним делом, ещё вполне получалось. Да. Может поэтому, и попало ей тогда не так сильно, как могло бы. Тётушка их понимала, ещё и мама, конечно, но у мамы были свои задачи. И прекратилось это, нет не со смертью тётушки – много раньше, когда половинка замуж вышла, после этого всё, последняя нить связи в мире реальном у них оборвалась и остались только сны, общие для двоих. Собственно, до сих пор остались.