Отрывок из книги «Академия создателей, или Шуры-муры в жанре фэнтези»

Пролог

 

Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

«Гамлет», Вильям Шекспир

 

Академия создателей

Пятисотый век от сотворения изначального

За окном бушевала очередная буря. Такая характерная для здешних мест и одновременно неповторимая. Я привычно любовался необыкновенной красотой, порожденной необузданным сплетением первозданных стихий.

Академия создателей находилась в центре средоточия высших сил – над бездной Илааса. Именно поэтому здесь обучались самые лучшие и одаренные создатели.

Большое скопление магии и могущественной силы играли со стихией словно с ребенком, превращая ее то в послушного котенка, который дарил нам голубое небо и белые жгуты силы, тянущиеся ввысь, то неистового тигра, оскалившегося смертоносными смерчами дикой бури в грохочущем небе.

Это потрясающее место необыкновенно и уникально. Оно напитано силой и дарит неограниченные возможности тем, кому дано познать их. Тем страшнее то, что с нами сейчас происходит.

Вчера Совет создателей принял решение об обучении в академии любого, у кого есть дар созидания. Что теперь будет с родами?

Дверь в комнату приоткрылась, впуская высокого мужчину с посеребренными сединой волосами.

– Какие новости? – мрачно поинтересовался я.

– Они утвердили решение и уже вносят изменения в правила академии.

Я скрипнул зубами.

– Ну что, старый друг, пора и нам приводить план в исполнение. Я давно подозревал, что они начнут обучать кого попало. Даже тех, чьи родители не были создателями. Но я им этого не позволю!

– Тише, не злись. В лаборатории все давно готово, теперь дело за тобой. Величайшей силы артефакт, который мы создадим сегодня, станет нашим ответом этим предателям. К сожалению, потребуется немало времени, чтобы он набрал силу. Но что такое пара тысяч лет для создателей?

– Увы, для меня время уже на исходе, я умираю. Тебе придется в одиночку завершить начатое дело.

Друг крепко сжал мое плечо.

– Не переживай, мы обязательно добьемся своей цели. Придет время, и мой сын под моим руководством исполнит предначертанное, я обещаю. Не будет безродных пустышек и бездарностей, именующихся создателями и мнящих себя достойными отпрысками магических родов!

– Тогда приступим. – Кивнув, я направился в соседнюю комнату.

Многие и многие годы я посвятил трудной и кропотливой работе, чтобы сегодняшний ритуал смог состояться. Капля за каплей собирая кровь невинных жертв, шел на всевозможные ухищрения, чтобы добыть и кровь сильнейших из нас. Создатели, дарящие жизнь, несущие магию и вселяющие дух, – кровь их всех есть среди моих заготовок.

Едва сдерживая ликование, я необычайно бережно сдвигал крошечные емкости с бесценным содержимым к округлой чаше. Именно в ней, смешанные вместе, нагретые на священном огне Илааса, приправленные нужными ингредиентами, они породят нечто, наделяющее огромной властью истинных создателей! Тех, кто отмечен чистотой крови, – наследников великих родов.

Они получат абсолютную власть над жалкими «существами», сила созидания в крови которых сильно ослаблена «недостойными примесями» – кровью более слабых, а порой и вовсе не имеющих дара!

Подхватив поднос с заготовками, я поставил его на стол рядом с магическим горном, в котором клубился священный огонь. И сегодня он примет нашу жертву, чтобы отплатить поколение спустя, когда то, что зародится сегодня, наберет полную силу.

Я читал заклятие времени, появившееся при сотворении изначального мира, но давно забытое и с огромным трудом найденное мной в библиотеке академии, и упивался ощущением всесилия, которое дарила первобытная магия.

Пусть ритуал отнимет у меня остатки жизни, но цель стоит того! Моя жертва не станет напрасной, возвеличив лишь истинных, тех, кто по крови достоин этого.

Капля за каплей в чашу, раскаленную огнем Илааса, стекала кровь. Слово за словом звучали необратимые строки. Силы собирались вокруг, скручиваясь в смертоносный смерч и предчувствуя поживу. Энергия созидания уплотнялась, порождая нечто алчное и голодное – то, что сейчас жадно впитывало в себя энергию и силу крови сильнейших создателей; то, что еще многие годы будет высасывать магию из несчастных, коснувшихся его. Питая, усиливая, взращивая…

Мой голос звучал все глуше, стихии танцевали вокруг все яростней. И, словно последний аккорд этой страшной мелодии, мое тело вспыхнуло священным огнем с последним вскриком добровольной жертвы.

Огненные язычки вмиг справились с «подношением»: одним порывом забрав всю мою силу и выплеснув ее в чашу, они позволили свершиться страшному чуду – из смерча магических сил на раскаленной огнем Илааса чаше появился артефакт невероятной силы.

Достаточной, чтобы изменить этот мир…

  

Глава 1. Происшествие на балу

 

Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь.

«Золушка», Евгений Шварц

 

Тысячу лет спустя

Ариадна Элаи

На ходу поправляя платье, я спешила к лестнице, которая вела в зал торжественных приемов. Он располагался на первом этаже отцовского дома и всем своим видом был призван сообщить каждому посетителю о величии рода Элаи. Тем более сегодня!

На торжество в честь дня рождения моей сводной сестры были приглашены все самые знатные и уважаемые семейства нашей реальности. Гостей ожидалось множество. Какая‑то часть их уже прибыла, какая‑то должна была вот‑вот подъехать.

Посвятив подготовке этого мероприятия не одну неделю, накануне торжества я сбилась с ног, проверяя состояние зала и гостевых спален. Отец однозначно заявил: все должно пройти идеально! И вся ответственность за выполнение его требования легла на мои плечи, уже давно добровольно и смиренно принявшие груз забот о домашнем хозяйстве.

Я собиралась на бал в последнюю минуту. Дабы не посрамить род Элаи, я должна была выглядеть не менее безукоризненно, чем остальные члены семьи. И алое длинное платье, гармонично сочетающееся с моими черными волосами и белоснежной кожей, пришлось как нельзя кстати.

Сбежав с лестницы, я остановилась возле двери в небольшую гостиную, чтобы перевести дыхание и, войдя в зал, не произвести на гостей неприятного впечатления небрежности. Неожиданно из‑за приоткрытой двери донесся негромкий женский смех.

Оглянувшись и подойдя поближе, я прислушалась.

– …Сиротку облагодетельствовали, – уловила я презрительный женский голос. – Позволили вырасти в родовом доме, получить достойное образование, признали за равную.

– Она внебрачная? Какой конфуз, однако, – захихикал кто‑то в ответ. – И с кем ее прижил батюшка? Ха‑ха… Сам из себя весь такой величественный, сильный создатель – и такое… падение. Не дождался своей половинки – предался низменным страстям! И ведь признал, не постеснялся!..

– Наверняка причина в том, что в девчонке проснулся сильный дар. Иначе не видать бы ей ни имени, ни рода. Прозябала бы в безвестности и работе, как ее матушка. Поговаривают, что та и вовсе не имела дара!

– И где он ее подобрал? – в тоне неизвестной сквозила такая брезгливость, что меня передернуло от обиды.

Мама умерла, когда я была еще ребенком, и встретились они с отцом до его брака. У меня сохранилось о ней совсем мало воспоминаний. Небольшой браслет‑змейка – единственное, что осталось мне от мамы.

– В знаменитом бою под Дельфой, когда шла очередная борьба с пустотой, Элаи был ранен и попал в госпиталь. Она его и выхаживала, – поделилась информацией одна из сплетниц.

Мерзкий смешок повторился.

– Хорошо выхаживала! Раз дитя от него прижила.

– Да уж. Представляешь, каково было его жене и законным дочерям, когда спустя десять лет они узнали о ребенке? Стыд! Одно утешение – в ней проявился родовой дар. Не просто нахлебницу пригрели.

– Но перспектив у нее все равно нет. Кто же на такой женится из… достойных? Разве что приданое за ней дадут огромное?.. Но и в этом случае не каждый мужчина из сильнейших родов согласится. Мало ли какое потомство будет?

Шепот звучал все громче, нарастая вместе с возбуждением невидимых собеседниц. Я стояла, парализованная ужасом: что, если такие пересуды обо мне ведут и другие гости? Кто бы подумал, что им есть до меня дело?..

Чувство обиды и внутреннего протеста усиливалось с каждым услышанным словом.

– Только представь – если в браке с ней родится ребенок, который не будет иметь силы создателей?.. Это же скандал!

– Какое замужество! Не смеши меня, – фыркнули в ответ, и до меня донесся звонкий женский смех. – Ее родные не уважают, скорее экономкой при семье держат. Так и доживет до старости, работая на них в благодарность за признание.

Вздрогнув, я непроизвольно сжала кулаки. Ощущение впивающихся в кожу ногтей позволило сдержать рвущийся наружу крик ярости. От злости трясло, мне хотелось, махнув рукой на привитые манеры, ворваться в гостиную и вцепиться сплетницам в прически!

– Я слышала, что батюшка пытается «пристроить» Ариадну и, со слов кухарки семейства Кроу, предлагал Мариусу Кроу взять ее в супруги в обмен на значительную услугу. Все же он из рода дарящих жизнь, который сейчас несколько ослаблен, и сильный, пусть и необученный создатель очень пригодится.

– Чушь! Какие наследники от этого старикана и пьяницы? Он дважды был женат. И ни одна несчастная, что досталась ему в супруги, не смогла от него понести. Не способен он на потомство. И это к лучшему! Род Кроу ждет не дождется, когда уже дни этого брюзги истекут. Даром что он из какой‑то младшей ветви, а репутацию всему роду портит. В долгах страшных…

– Вот‑вот! – перебила собеседница, судя по тону, упиваясь разговором на эту тему. – Потому может и согласиться закрыть глаза на наследственность Ариадны Элаи. Ему терять уже нечего! А для нее – это единственный шанс на респектабельное будущее.

Сердце замерло, пропуская удар. Даже живя замкнуто и уединенно, я слышала об этом Мариусе. О его припадках ярости, чванливости, нетерпении к выходцам из менее знатных семей, заносчивости и… страшных экспериментах.

Доподлинно никто этого не знал, но ходили ужасные слухи о том, что он вдыхает жизнь в нечто жуткое, созданное в его тайных лабораториях. Как только контроль до него еще не добрался?

Страх накрыл меня с головой!

– Врагу такого не пожелаешь! – с чувством отозвалась другая болтушка. – Смерти двух его предыдущих жен весьма подозрительны…

– А Ариадна лучшего и не достойна! Ты же знаешь, что только у рода хранящих закон не рождаются дети без дара. Такая уж особенность, а значит, родословная супруги не повлияет на способности детей. Но они элита и не пойдут на мезальянс, имея возможность выбирать из лучшего.

Очередной презрительный фырк стал последней каплей. С трудом сдерживая слезы, потрясенная злобой совершенно посторонних мне существ, я неосознанно открыла двери в зал и шагнула вперед.

Стоило мне оказаться внутри, на меня обрушились звуки музыки, и я оказалась вовлечена в праздничную атмосферу.

– Ариадна Элаи, старшая дочь главы рода Элаи, обладательница родового дара! – Голос церемониймейстера, усиленный магией, разнесся по всему залу.

Словно по невидимому сигналу шум вокруг стих, и множество взоров устремилось ко мне. А в них… жадное любопытство, презрение, безразличие или злобное удовлетворение!

Сознание, переполненное самыми противоречивыми мыслями и сильнейшими эмоциями, не выдержало: факт всеобщего нездорового интереса к моей скромной персоне стал откровением. Горького свойства!

Я не справилась с собственной сутью, растерялась, испугалась, утратила самоконтроль и… допустила ошибку.

Роковую!

Сильнейшая, непокорная мне магия, скрытая внутри, резко вспыхнула и вырвалась наружу, разлетаясь во все стороны искрами темной пелены. Всего на миг огромный зал заволокло черным туманом, что было характерным признаком магии создателей, но и этого мгновения хватило…

В следующую секунду помещение словно взорвалось от одновременных воплей, вырвавшихся из множества ртов. Их потрясенные обладатели внезапно осознали, что все, ранее неподвижно окружавшее их, ожило…

Бодаясь, запрыгали диваны, застучала, заскакала на столах посуда, жареная птица устремилась куда‑то, нелепо ковыляя между беснующихся тарелок. И даже платья и камзолы, украшавшие тела гостей, отчаянно пытались сбежать, оголяя тела своих обладателей. Цветы порхали в воздухе, забавно подскакивая на длинных стебельках; чей‑то веер стремительно пронесся мимо меня, замершей в панике.

Случилось худшее! Даже если до этого среди гостей были те, кто относился ко мне с безразличием, то теперь… я стала объектом всеобщего интереса. Более того – причиной всеобщей ярости!

– Хватит! – Громоподобный крик отца – целенаправленный всплеск его силы – на минуту укрыл зал черным туманом, и… хаос вокруг исчез, а помещение приняло первоначальный облик.

Вещи попадали, платья резко замерли, обвиснув на гостях, еще больше обостряя конфуз, гомон множества голосов затих…

– Ариадна, немедленно покинь зал. Жди меня в кабинете!

Содрогаясь от стыда и чувствуя себя совершенно никчемной, я развернулась и бросилась за дверь. А там нос к носу столкнулась с двумя девицами высокомерного вида – подругами моих сводных сестер. Несомненно, теми сплетницами, разговор между которыми я невольно услышала несколько минут назад…

Слезы полились ручьем!

Лица обеих мгновенно вытянулись, пылая очевидным любопытством, лишь добавляя мне мук.

«Никогда! – мысленно поклялась я. – Никогда я не захочу видеть никого из них! Не хочу иметь с ними ничего общего! Ненавижу их всех! И замуж никогда не выйду!»

Добредя до кабинета, я расположилась на стуле напротив рабочего стола отца и стала ждать. Внутри все сжималось от страха: сегодня определится мое будущее.

Вытирая слезы, я услышала, как приоткрылась дверь и в комнату вошел глава семейства.

В его карих глазах отражались опыт и знания многих поколений, выдавая возраст – не одну тысячу лет. Высокий, широкоплечий, со светлыми волосами и благородными чертами лица – в отце чувствовалась порода, которая передается только с кровью… порода, которой я не обладаю.

Присев за стол, он сложил руки перед собой, переплетя пальцы в замок, и сурово посмотрел на меня.

– Ариадна, думаю, ты прекрасно понимаешь, что дальше так продолжаться не может.

Ох, плохое начало.

– Твой сегодняшний выплеск силы беспрецедентен. Подобная несдержанность выдает незрелость твоего дара, нестабильность магии. Это неприлично, это опасно, это вредит репутации рода… Мне видятся несколько вариантов твоего будущего, – прохладным голосом произнес родитель.

Взгляд его был суров и слегка грустен.

Я нервно сцепила руки, готовясь к худшему. Собрала всю силу воли, чтобы выдержать пристальный взор отца. В принципе, сам факт моего существования вредит роду, и я понимала проблему его главы.

– Первый вариант – отправить тебя в ссылку в закрытый город, похоронив даже память о тебе.

Я в шоке округлила глаза, не ожидая столь кардинальных мер. Отец меня не щадил. Закрытый город – это место, где контролеры изолируют обвиненных в нарушениях создателей, блокируя их силы. Там же находится и тюрьма. Окруженное вечным туманом, с домами из черного камня, это место является сносным для существования, но безжизненным. Если отец отправит меня туда, я сойду с ума.

– Второй вариант: ты выйдешь замуж. Магия другого рода поможет тебе сдерживать свою. Но есть сложности – подобрать тебе жениха непросто. Ты хороша собой, и у тебя большой уровень силы, но ты плохой ее контролируешь. К тому же… наследственность. Даже если я дам хорошее приданое, претендентов будет немного. Скорее всего, представители родов, у которых совсем бедственное положение.

За откровенность я была благодарна отцу. Сразу вспомнила о Мариусе Кроу. И содрогнулась от подобной перспективы!

– А третий вариант? – хрипло спросила я, отчаянно надеясь на чудо.

– Поступить в Академию создателей! Но неизвестно, сможешь ли ты пройти вступительные испытания. Тебя не готовили… Обучение решило бы множество проблем. Ты обуздала бы силу и стала бы создателем, возможно, имеющим приличный рейтинг. Тогда многие бы закрыли глаза на твое происхождение.

Отец ничего не приукрашивал, и я была признательна ему за честность. Он не бросил меня, не отвернулся, не оставил одну. Я – живое признание его нелицеприятного романа, его ошибка. Но он поступил благородно – взял меня в дом, одел, накормил, воспитал, дал образование. Это то, на что многие не могут и рассчитывать.

Но… родительской любви, искренней близости, семейного тепла в моей жизни не было. Я знала, что меня ввели в семью Элаи из‑за моей силы. И это знание неизменно наполняло душу горечью и обидой.

«Он ничуть не любит меня и просто терпит в своем доме. А сегодня его терпению пришел конец!»

– Ты спросишь, почему вопрос с академией не возник раньше? – почему‑то решил пояснить отец. – Признаюсь, я размышлял об этом варианте. Но твой дар проявился слишком поздно. Я не уверен, что и сейчас ты справишься с вступительными испытаниями с такой нестабильной силой.

Отчаянно стыдясь своего срыва, я всеми силами старалась сдержать обуревавшие душу эмоции. И, уставившись на свои руки, тихо произнесла:

– Я услышала вас, отец. Есть ли у меня время для подготовки к поступлению в академию?

– Конечно, я найму специалиста, который поможет тебе в этом, так как предпочел бы, чтобы ты поступила в этом году и покинула родовой замок.

То есть меня прогоняют и на подготовку есть всего пара месяцев!

– Благодарю вас, – смиренно ответила я и взглянула на отца. – Еще я попросила бы освободить меня от работы по дому. Чтобы поступить, мне нужно посвятить все свое время учебе.

Задумчиво посмотрев на меня, отец холодно кивнул.

А я, встав, поклонилась и зашагала к выходу на подгибающихся от волнения ногах. И пока не исчезла с глаз родителя, всеми силами сохраняла выдержку. Лишь свернув в коридор, который вел к моей спальне, я безвольно обмякла, прислонившись к стене.

Бредя к комнате, я раздумывала над тем, что будет со мной дальше.

Сильные создатели, окончив академию, становятся творцами вселенных, то есть элитой общества. Кто послабее, работает помощником творца, наблюдателем за мирами (в простонародье богом) или занят в инфраструктуре реальности Илааса, то есть не являются полноценными создателями.

Выйдя на балкон спальни, я взглянула на море, которое простиралось впереди насколько хватало глаз. Фамильный дом Элаи был расположен на берегу одного из трех морей, которые уходили в бесконечное пространство времени.

Сейчас я любовалась, как солнце закатывается за горизонт: сливаясь с водой, оно окрашивало ее в сиреневый цвет. Как же я любила это место…

Голова невольно качнулась в сторону – на север, где находилась Академия создателей. Я застыла, боясь смотреть в этом направлении. Буду ли я там учиться? Смогу ли?..

– Ты поговорила с отцом?

Обернувшись, я увидела за спиной неслышно подошедшую мачеху. Красивая, всегда слегка отстраненная светловолосая женщина из пятого рода, она имела хорошую родословную и высокий уровень дара.

«Наверное, отец с ней счастлив, хотя мне и сложно понять их чувства», – внезапно подумалось мне.

Впрочем, кто я такая, чтобы судить об этом?..

Я знала, что мачеха не испытывает ко мне любви. Да и с чего бы ей относиться как‑то иначе? До ненависти или притеснения она никогда не опускалась, хоть и не позволяла забыть «свое место».

– Да. Через два месяца я отправлюсь поступать в Академию создателей.

– Это прекрасно, – равнодушно кивнула мачеха. – А если у тебя получится – прекрасно вдвойне. Я давно ему говорила, что пора тебе обрести самостоятельность и покинуть наш дом.

Она развернулась и направилась к выходу, не удосужившись даже взглянуть на мою реакцию. Я смотрела мачехе вслед, и на глаза выступили слезы. Наверное, ей было все равно.

Снова повернувшись к морю, я с силой сжала руками перила. Важно было не сорваться вновь, сдержать душившие боль и обиду. Это не мой дом! Не моя семья…

«Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы поступить. Все! Я буду создателем с самым высоким рейтингом. Стану самой лучшей! И тогда они будут не стесняться меня, а… хвастаться родством со мной. Я посвящу себя учебе и работе. Не нужен мне муж, в душе испытывающий презрение и согласившийся на брак со мной из нужды. Никаких любовных переполохов в своей судьбе я не допущу. Нет! Только учеба и работа!» – Слова шли от сердца: я клялась себе, обещая…

По щеке скользнула одинокая слеза.

 

Глава 2. Испытание для двоих

 

Жизнь не может быть спуском, только подъемом – до самого последнего мига.

«Весь мир театр», Борис Акунин

 

Ариадна Элаи

На Илаасе редко кто ездил на лошадях, если только на малые расстояния. В основном жители путешествовали порталами, которые были разбросаны по всему материку и объединены в целую сеть. А в Академию создателей вообще можно было попасть только особым, защищенным порталом.

Вот и я, на мгновение ослепнув от перехода, в следующий миг вышла на большую мощеную площадь, заполненную народом. Отойдя в сторону, я с любопытством осмотрелась.

Академия находилась на огромном горном плато, окруженном высоким каменным забором, в котором был лишь один вход и выход – арка телепорта.

В центре площади стоял большой замок, поражающий размерами и красотой. Его шпили устремлялись ввысь и со стороны казалось, что они переплетаются с белыми пушистыми, словно облака, жгутами силы, которые будто бы соединяли небо и землю.

Я слышала, что, по одной из версий, это скопления излишков магии, которые образовывались от студентов, а по другой – необузданная сила бездны, рвущаяся вверх. Сейчас блики света играли на канатах, свитых из магии, словно зайчики, перепрыгивая с одного на другой.

Что было за зданием, мне посмотреть не удалось. По бокам от замка до забора академии тянулась зеленая ограда с вьющимися цветами, которые, перекинувшись на забор, украшали грубоватые камни.

– Какой удачный погожий день, – раздался рядом приглушенный шепоток. – Говорят, в прошлом году во время поступления бушевала страшная буря, и только благодаря стараниям преподавателей студентов не унесло в бездну.

Покосившись налево, я заметила двух переговаривающихся девушек. Одна была из рода хранителей равновесия и носила одежду синих цветов, а вторая принадлежала к обычному магическому роду.

Издревле повелось, что все создатели, имеющие те или иные способности, носили одежду своего рода, но сейчас эта традиция сохранилась только на официальных мероприятиях. Например, на таком, как день вступительных экзаменов.

– Не может быть! Значит, непогода – это правда. А с виду так и не скажешь: академия очень красивая.

С тоской я осмотрелась по сторонам в поисках места, куда бы присесть. Чувствую, ждать начала церемонии мы будем долго.

На территории академии то тут, то там росли красивые раскидистые деревья, под сенью которых стояли лавочки. Однако ни одной свободной не оказалось.

Но расстроиться мне не дал внезапно раздавшийся сильный гул, прокатившийся, кажется, по всему Илаасу, ознаменовав начало вступительных испытаний.

Все абитуриенты начали стекаться ко входу в замок, но появившиеся из больших кованых дверей пятеро создателей остановили толпу. Послышался шепоток.

Две девушки, разговор которых я невольно подслушала несколько минут назад, восторженно выдохнули:

– Деканы факультетов! И ректор!

Пока преподаватели по очереди вычерчивали в воздухе напротив дверей им одним известные знаки, я прислушивалась к тому, как одна из болтушек делилась со второй информацией.

– Трое из деканов факультетов – мужчины, неженатые и милашки, а одна женщина.

Я посмотрела на «милашек»: действительно, деканы были очень хороши собой, но, помимо этого, еще принадлежали к богатым и влиятельным родам, что, безусловно, добавляло им прелести.

– Тот, первый, Аран Сенар – декан факультета богов. Всем известно, что его отец – глава рода и один из известнейших создателей, а вот сам Аран – просто талантливый бог. В их роду бывает такое, хоть и редко, и в следующем поколении Сенары ждут сильного создателя.

Сын главы рода сверкал на толпу зелеными глазами с пляшущими в них бесенятами, словно вся эта ситуация забавляла его. В песочных волосах, волнистых, чуть короче плеч, играли блики солнца, а небольшая бородка и усы лишь придавали его облику лоска и некоторой эксцентричности.

– А рядом с ним декан деструкторов – Грун Русир? – с придыханием спросила внимающая девушка. – Он такой потрясающий.

– Да. Говорят, не так уж много создателей, чьи творения могут устоять под его разрушающей силой. Однако он очень бесцеремонный и иногда даже грубый. Не будь декан таким талантливым, думаю, его бы изгнали из высшего общества.

Русир был невысок, коренаст и широкоплеч. Темная челка ниспадала на «стальные» пронзительные глаза. Недурен собою, но это скорее следствие уверенности в себе, чем какой‑то особой внешней красоты. На его шее красовался ожог необычной, немного загнутой формы.

Несмотря на странности, а может, и благодаря им, Русир вызывал во мне симпатию.

– Ох! – выдохнула девушка, которая с жадностью слушала свою знакомую, и я поняла, о ком сейчас пойдет речь.

– Да… Диан Графт – декан факультета контролеров. Он, можно сказать, лучший представитель своего рода. Побывал почти в ста экспедициях по исследованию пространств для создания миров. Прекрасная родословная, сильный и талантливый следящий, которого уже сейчас опасаются многие создатели, – мечтательно вздохнула первая девушка. – А еще он невероятный ловелас.

Графт оказался очень высок, грациозен и элегантен, но в его красоте было что‑то дьявольское, видимо, именно эти загадочность и порочность притягивали к нему женщин как магнит.

– И еще Анара Савт, декан плетельщиков. Говорят, ей очень много лет, а по виду так и не скажешь.

Действительно, хоть женщина стояла неблизко, можно было прекрасно рассмотреть черные, лишь слегка посеребренные сединой, кудрявые волосы и выразительные темные глаза. Морщин было немного, но для создателя подобное означало солидный возраст.

В этот момент от преподавателей отделился ректор, пожилой мужчина в черной мантии, и, сделав несколько шагов вперед, заговорил:

– Мы приветствуем всех желающих попробовать поступить и просим по очереди, согласно списку, входить в здание, где вы пройдете испытания, которые покажут, достойны ли вы учиться в Академии создателей.

Едва он это произнес, как Графт взмахнул рукой – и свиток пергамента с пером завис в воздухе.

– Когда прозвучит ваше имя, – продолжил декан факультета контролеров, – вы войдете в эти двери и окажетесь в зале испытаний, там вас будет ждать приемная комиссия.

– Мы желаем вам удачи, – произнес Русир немного резким, с легкой хрипотцой голосом.

Деканы с ректором скрылись за дверьми, а над площадью раздалось первое имя.

Я же продолжила прислушиваться к неожиданно появившемуся у меня источнику информации.

– Декан факультета создателей – сам ректор, Ниркор Фаранар. Он наследник главы рода хранителей равновесия и выглядит старше своего отца. Говорят, создает одни из самых крепких и прочных миров. Замечательный профессионал, при выпуске из академии занимал вторую строчку рейтинга создателей, – просвещала рядом стоящая девушка свою знакомую и меня.

– Он молодой?! – удивилась подружка рассказчицы, изящная блондинка.

И в унисон с ней едва не воскликнула и я.

– Эта история не предается огласке и тем не менее многим известна. Ты же знаешь, что их роду принадлежит патент на изобретение метаморфов. Они создатели этой расы, отчасти именно благодаря своей особенности менять внешность. Вот, говорят, как‑то наш ректор экспериментировал и что‑то намудрил. В результате остался стариком, похоже навечно.

Чем больше я слушала, тем больше мне становилось жаль мужчину. Молодой дух в старом теле – страшное наказание.

– Случилось все это незадолго до того, как он пришел руководить академией. Их род на протяжении тысячи лет курировал ее, но будущий глава рода впервые занимает официальную должность. А ведь у него героическое прошлое, он сражался с пустотой…

– Он помолвлен? Нашел свою половинку? Как же теперь продолжение рода? Ах, как я сочувствую его будущей жене! – ужаснулась блондинка.

Отчасти я была вынуждена с ней согласиться, как бы жестоко ни прозвучали ее слова. В то же время я была уверена, что в знатном роду было кем заменить бедного ректора. А вот он обречен вести жизнь старика. И мне его искренне жаль.

– Нет, конечно. Мне кажется, даже его половинка за него не пойдет.

Порыв ветра отбросил на глаза прядь волос, и я немного отвлеклась от разговора сплетниц.

– Ну, как тебе это выступление?

Обернувшись, я увидела невысокого, темноволосого и очень симпатичного парня. Он скосил глаза на двух болтушек и криво улыбнулся, а я поняла, что он, так же как и я, все время слушал их.

Но ответить ему я не успела, лишь улыбнулась – прозвучало мое имя, и я заметила, как многие из оставшихся на площади абитуриентов заозирались. Внебрачные дети в семьях влиятельных родов – очень редкое явление, а уж тех, у кого хватает сил на поступление, и вовсе единицы.

Проигнорировав все пристальные взгляды, я с высоко поднятой головой прошла ко входу в замок и, открыв тяжелые массивные двери с изображением пяти гербов, шагнула в переливающееся марево, очутившись внутри большого зала.

В конце него за столом полукругом сидели преподаватели академии. Четырех деканов и ректора я уже видела и имела о них общее представление. Трое других создателей были мне неизвестны: немолодой мужчина, одетый в мантию серого цвета, и две женщины – одна довольно пожилая, чьи волосы давно посеребрила седина, вторая, медноволосая создательница, годящаяся мне в матери.

Я осмотрелась. Каменные стены, гербы и массивная мебель создавали неуютную, официальную обстановку. Тревожную… И я еле удержалась, чтобы не передернуть плечами.

– Добрый день! – приветливо улыбнулся пожилой ректор. – Ариадна Элаи… Очень впечатляющий уровень дара. Очень!

Я растерянно на него посмотрела.

– Э‑э‑э…

– Как мы определили уровень вашего дара? Вы же прошли через двери, а до этого мои мальчики над ней поработали, – все так же приветливо сообщил Ниркор Фаранар.

Его «мальчики» – как у него только язык повернулся их так назвать – на слова своего начальника никак не отреагировали, лишь внимательно и пронизывающе продолжали меня разглядывать.

– Кхм… – прокашлялась я, думая, уместно ли что‑нибудь спросить.

Ректор же повернулся к медноволосой женщине и сказал:

– Мирёна…

Создательница понятливо кивнула, вскинула руку – и в это же мгновение справа в стене зала загорелись четыре двери.

– Вы должны войти в дверь, предназначенную для создателей, и пройти уготованное вам испытание, – просветил меня глава академии.

– И все? – настороженно спросила я.

Создательница слегка улыбнулась и предложила:

– А вы попробуйте.

Чувствуя какой‑то подвох, но не имея выбора, я шагнула к первой двери синего цвета и, прикоснувшись к ручке из серебристого металла, обернулась.

Ректор с совершенно отрешенным видом что‑то писал в своих бумагах, сидящая рядом с ним дама о чем‑то ему увлеченно рассказывала, выводя в воздухе руками фигуры. Остальные равнодушно занимались своими делами, не обращая на меня внимания.

Моя судьба мало кого здесь волновала…

Внутри поднялась волна протеста. Снобы! Родились и выросли в высшем обществе, талантливые и удачливые. Да это дело принципа – доказать всем, что я чего‑то стою.

С таким боевым настроем я шагнула навстречу первому испытанию.

 

* * *

 

Оказавшись в небольшом круглом помещении с двумя дверями и окном, я решила понять, где нахожусь. Вдруг это уже не моя реальность?

Я подошла к окну, и от открывающегося из него вида у меня перехватило дух: я очутилась на самом верху башни академии. Не все могут создавать наведенные порталы так небрежно, как та медноволосая создательница.

– Чего стоим?

Обернувшись, я встретилась взглядом со смеющимися, стального цвета глазами ректора.

При ближайшем рассмотрении у Фаранара оказались исключительно правильные черты лица: прямой нос, точеные скулы и четко очерченные губы характеризовали его как упрямого и сильного человека. Светлые с сединой волосы были собраны на военный манер в хвост. Видимо, это привычка из прошлого, когда создатели смиряли пустоту. И пусть магия оставила сильный отпечаток на внешности ректора, состарив его, он все равно был приятным и внушал уважение.

– А? – только и смогла произнести я, растерявшись.

– Начинаем проходить испытание.

– Нужно что‑то делать? – запаниковала я.

Все, я, скорее всего, не пройду это испытание, если даже не понимаю, как нужно поступить.

– Вы должны отрешиться от всего и освободить свою силу.

– Может, не стоит? – я сделала шажок назад.

Из моей памяти еще не изгладился тот последний раз, когда я поступила подобным образом.

– Смелее, – приободрил меня ректор уверенным, в отличие от моего, голосом.

И я перестала сдерживаться: не знаю почему, но инстинктивно я доверилась ему. По комнате сразу поплыл черный туман, закручиваясь в воронку вокруг уважаемого академика. Тот косо смотрел на творимое непотребство, но пока ничего не предпринимал.

А когда я увидела нависающую над ним живую швабру, то поняла – зря. Надо быстрее брать все под контроль!

Однако вредная хозяйственная утварь не позволила мне подобного, решив напасть на главу академии. Все! Вот на этом мое поступление и закончится.

Подскочив к Фаранару, я схватила опешившего мужчину за руки и оттащила с траектории полета швабры. Ректор вяло сопротивлялся моему самоуправству, но я успела ощутить крепкое, несмотря на возраст, тело.

– Знаете, вам лучше постоять здесь.

– Уверены? – потешался создатель, пока терпя мои выходки.

Проследив за занявшей атакующую позицию шваброй, я замотала головой.

– Нет, может, лучше немного левее. – И потащила ректора в другую сторону, одновременно с этим пытаясь, как могла, усмирить швабру.

И откуда только взялась, нехорошая?!

В этот раз швабра оказалась быстрее меня и со всего маху опустилась на голову преподавателя. Я быстро отцепилась от ректора, подумав: «Ну все, сейчас меня этой шваброй отсюда и погонят».

Но Фаранар развернулся, смерил швабру оценивающим взглядом и, хмыкнув, заметил:

– Это ты зря.

Щелкнул пальцами, но в ответ ничего не произошло. А швабра, объятая моими силами, шмякнула его по лицу.

– Значит, так, да? – прищурившись, посмотрел на нее ректор.

Глядела на швабру и я, только не понимала, что в ней разумного. Возникли подозрения, что ректор немного «ку‑ку».

– Побудьте здесь, мы ненадолго отойдем, – совершенно серьезно сообщил мне глава академии.

– Да, конечно, – закивала я как болванчик. – Я тут подожду… если что.

Чувствую, и меня покидает разум.

Фаранар схватил в руки вырывающуюся швабру, которая все пыталась начистить лицо своему пленителю, дошел до ближайшей двери, за которой оказалась кладовка, закинул драчунью туда и зашел следом, закрыв за собой дверь.

Послышался удар, звон и грохот, кажется, что‑то разбилось и… сломалось. В наступившей тишине я чуть не начала молиться, совсем забыв о том, что я вроде как создатель, хоть и недодела… Э‑э‑э, необученный.

Вскоре ректор вышел из кладовки. Швабра была спелената чужой силой, а Фаранар выглядел довольно потрепанно. Парадная мантия сбилась с плеч, правый рукав задран по локоть, прическа испорчена, и парочка седых прядей неопрятно свисала на холеное аристократическое лицо в морщинах.

Зато в глазах главы академии горели любопытство и вызов. Возникла сумасбродная мысль, что эта небольшая заварушка ректору даже понравилась.

– Первое испытание вами пройдено, – мимоходом ответил Фаранар, поправляя одежду. Волосы сами по себе собрались в хвост.

– Спасибо, – проблеяла я, пару мгновений таращась на создателя и механически переставляя ноги.

Все еще находясь под впечатлением, я направилась ко второй двери в комнате.

Прежде чем шагнуть за порог, я подумала о том, что ректор скорее всего ненастоящий. Ну не мог же сам глава академии возиться со мной? Вступить в бой со шваброй? Или мог?

Не‑е‑е… Точно ненастоящий. И, открыв дверь, я шагнула вперед.

 

* * *

 

Следующая комната оказалась небольшой и очень захламленной. Везде лежали книги, странные предметы и вещи. От книжной пыли, которая витала в воздухе, я смачно чихнула и лишь затем увидела нового экзаменатора.

За столом, стоящим посреди комнаты, сидела женщина с пучком на голове и выдающимся крючковатым носом, исподлобья глядя на меня. Смутившись из‑за неприличного чиха, я выдавила приветливую полуулыбку.

В ответ прозвучало недоброжелательное:

– Ну?

– Э‑э… – начала я, не представляя, что от меня требуется.

Вот что за невезение? Никто не говорит, что необходимо делать!

– Садись.

Прямо перед столом появился стул с высокой спинкой, на который, уже настороженно косясь на незнакомку, я и опустилась.

– Я Диара Мур, секретарь и хранитель ключей академии. Ко мне обращаются по всем бытовым вопросам. Я же слежу за дисциплиной, – рассказывала женщина, что‑то записывая в своем пергаменте. – Вопросы?

Ну что спросить? Все понятно… почти. Разве что?..

– Скажите, а ректор был на моем испытании?

– С чего бы ему там быть? – проскрипела Мур, ее грязно‑пепельного цвета густые брови еще сильнее сползлись к переносице, пока она сверлила меня своими темными цепкими глазами.

Но, учитывая недавний инцидент, меня этим хмурым видом было уже не напугать. Я облегченно выдохнула после ее слов. Правда, выдох чуть не застрял в горле, когда она еще более мрачно добавила:

– Возможно, и был. Мне неведомы мысли серьезных господ.

Все, теперь я в панике! Сцепив пальцы в замок и нервно осматриваясь по сторонам, я, снедаемая неопределенностью, ждала, когда же объявят мой приговор.

– Давай мне руку сюда и высвободи свою силу.

– Может, не надо? – перепугалась я окончательно. – Я еще плохо ее контролирую.

– Ты что, думаешь, я тут за несколько сотен лет не насмотрелась на создателей? Не льсти себе и шевелись. Нечего задерживать очередь.

Проникнувшись такой отповедью, я послушалась, и черный дымок, выбравшись из‑под пальцев, поплыл к Мур, а она, перехватив, наложила его на пергамент, лежавший перед ней.

Тот засветился и, поднявшись в воздух, резко рухнул вниз.

– Все, в академию зачислена. Занятия начинаются завтра, все необходимое получишь в библиотеке и канцелярии. Дверь направо – твоя комната.

Посмотрев на мрачный дверной проем, рядом с которым располагались огромная бутыль со странной жидкостью и стопка непонятных книг, я решила улизнуть отсюда, пока никто не передумал о моем зачислении.

Уже закрывая за собой дверь, я услышала ругань Мур, странные звуки двигающихся предметов и грохот падающих вещей. Возвращаться и проверять, что же там случилось, благоразумно не стала: меньше знаешь, крепче нервы и лучше аппетит.

– Вот ведь неуправляемая, – услышала я последнюю фразу. – Не зря он лично присутствовал!

 

* * *

 

Комната, в которой я очутилась, имела общую прихожую, а дальше была разделена перегородкой. Одна половина, по правую руку, была занята, левая оказалась свободной. Первое впечатление: серо, уныло, убого и пусто!

Стоявшая у окна полненькая девушка, в красивом нарядном платье из довольно дорогой ткани с искрящимися магическими прожилками, встретила меня настороженно: пара черных глаз из‑под челки испытующе оглядела меня, и только после этого соседка направилась ко мне.

– Кава Зир, – представилась она, вскинув подбородок, будто защищаясь.

Младшая дочь двоюродного брата главы рода. Для элиты положение у нее не блестящее, но все равно лучше моего.

– Ариадна Элаи.

Дочь рода Зир так же приняла к сведению мое положение, хотя на ближайшие десять лет это будет не столь актуальной проблемой. Академия жестко наказывала за любое проявление неравенства. И все же Кава несколько расслабилась.

– Комнаты каждый год появляются из подпространства и возникают в академии то тут, то там. Наша не в самом лучшем состоянии. Убрать поможешь?

Я пожала плечами:

– Легко! Но где вся мебель?

– Нет ее. Когда я спросила у Мур, та ответила: что сами создадим, с тем и будем жить. Не положено нам.

– И спать на полу? – ужаснулась я.

– Вижу, ты поняла проблему.

Вся настороженность у моей новоприобретенной соседки исчезла, сейчас она с кривой ухмылкой, почти как бывалый студент, снисходительно смотрела на меня.

Первый день в академии выдался очень веселым. Я долго работала в родном доме за экономку, и убрать комнату для меня не было проблемой. Уже через час все сверкало чистотой. А вот что‑то создать из ничего – это не обычная магия, которой нас учат с детства, а начальный уровень богов.

Вот интересно, так у всех или только у нас?

На такой пессимистичной ноте было решено отправиться в канцелярию и библиотеку за всем необходимым. И судя по разговорам, которые я там услышала, у всех факультетов была схожая ситуация.

Я начинала понимать политику преподавательского состава. Трудности сближают, да. И сейчас, с учетом того, что спать нам придется на полу, мы были близки как никогда.

А вечером академия просто фонила магией: все пытались за несколько часов стать как минимум богами. Не знаю, может, кому и удалось, только не нам.

Но мне было все равно: я наконец‑то сделала первый шаг к успеху. В свете этого стоит ли переживать из‑за отсутствия удобств?

Мелочь и суета.

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

За окном в очередной раз расходилась буря: лил дождь и то здесь, то там появлялись отблески молнии. Бездна снова чудила, беря плату за небольшую передышку днем.

– Стихия вновь разбушевалась, видимо, нашей магии не надолго хватило. Хорошо хоть, днем удалось сохранить хорошую погоду, а то в прошлом году студента унесло в бездну, еле спасли. Нехорошо, – раздался сзади голос Диана Графта, вырывая меня из задумчивости. – Чем занимаешься?

Когда‑то мы вместе учились на создателей, и удивительно – вечное соперничество за рейтинг не испортило нашей дружбы. А потом Графт, благодаря открывшемуся таланту, перевелся.

– Отдыхаю после трудного и насыщенного дня. А еще залечиваю шишку на макушке.

Увидев удивленный взгляд друга, я поморщился, но рассказал.

– И ты не смог справиться с магией первокурсницы? – посмеивался надо мной Диан, усаживаясь в одно из мягких кресел, расположенных у стены.

– Здесь не все так просто. В этом году на потоке довольно много хороших создателей, но отличных всего лишь пять. Трое – чистые заготовщики, как мы с тобой. Сила есть, работают по технологии и создают хорошие вселенные. Другие двое – жизневики. Их сила в жизни, которой они стремятся напитать все вокруг.

– Не может быть, – чуть прищурился друг, но его глубокий интерес выдали длинные холеные пальцы, сильнее сжавшие подлокотник.

– Именно. Они создают технологии жизни, часто их миры уникальны. Но это в том случае, если им удастся стреножить свою магию, подчинить ее, воспитать. Тут нужна недюжинная сила воли.

– Вот почему ты самолично принимал у этих студентов испытания.

– Да, все показали хорошие результаты. А юная Элаи еще и в состоянии приструнить свою силу. Это большой плюс и во многом зависит от воспитания. Не представляю как, но ее семья, несомненно, поспособствовала этому.

– Эх, жалко, я не видел, как она тебе врезала. Сильная девушка, хоть и бастард.

Услышав демонстративно насмешливое замечание, я поморщился. Ведь Диан знает, как я не люблю подобные ярлыки в чьей‑то родословной, и все равно меня провоцирует. Но ответил спокойно, просто констатируя общеизвестный, пусть и не афишируемый факт:

– Если она сможет выучиться на создателя жизни, ее происхождение мало кого будет волновать. Любой род с радостью урвет себе лакомый кусочек.

Друг подошел ко мне и положил руку на плечо.

– А что в отношении… твоего дела?

– Ничего, – подавленно вздохнул я. – Время проходит, а результатов никаких. Не представляю, сколько я еще так выдержу. Все бы ничего и с ожиданием можно было бы смириться, но ревматизм порой просто убивает.

– М‑да. Смотри на это с положительной точки зрения: если бы ты не решился на этот поступок, твоя жизнь была бы совсем невыносимой.

– Ты каждый раз говоришь мне это, но легче не становится.

– Ну, это было твое решение, а у каждого действия или бездействия есть свои последствия.

– Старый – я, а зануда – ты. Приготовь лучше тот теплый чудодейственный напиток со специями и коньяком.

– Ага! Так и знал, что тебе понравится. Ну что ж, он действительно не помешает. Впереди нас ждет очередной нелегкий год.

В камине потрескивал огонь, а в комнате пахло корицей и хвоей.

 

Глава 3. Главное в жизни

 

В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу.

Лев Николаевич Толстой

 

Ариадна Элаи

Утром я уже не думала, что отсутствие удобств так уж неважно. Еле поднявшись с холодного пола и немного подлечившись, я с трудом смогла привести себя в должный вид. Мысленно стеная, отправилась на вводную лекцию, по пути отмечая хмурые, зачастую помятые со сна физиономии первокурсников. Надеюсь, я выгляжу лучше.

Надо в ближайшее время что‑нибудь придумать, долго я так не протяну.

Я добрела до информационного пятачка, где в воздухе кружились цветные, согласно факультету, магические шарики – для каждого студента свой. Выловив в море разноцветных посланий то, на которое откликнулась моя сила, я схлопнула магический пузырь и впитала необходимую информацию.

Она с легким жжением враз пробежала по моему телу, предоставив разуму разбирать полученное знание, а заодно и неплохо взбодрила. В академии все идет на пользу делу!

Покрутившись немного среди не менее ошарашенных студентов, я привела в порядок мысли и отправилась на вводную лекцию для создателей. Не то чтобы раньше я сомневалась, что попаду именно на этот факультет, но все равно получить подтверждение стало большим облегчением.

Пока я добиралась до нужной аудитории, плутая по незнакомым коридорам и залам, просмотрела и полученный план академии. Нескоро я досконально ее изучу – учебное заведение было поистине огромное, а о назначении некоторых комнат можно было только догадываться. Некоторые корпуса то появлялись, то исчезали. Но предупреждали об этом лишь вскользь. Я задумалась: вот интересно, студенты тут не пропадают?

– Доброе утро, – раздался голос сзади, и я вздрогнула от неожиданности.

Обернувшись, я увидела невысокого брюнета, который заговорил со мной перед вступительным испытанием. Сейчас, облаченный в одежду синего цвета, как и я, незнакомец смотрелся на диво привлекательно.

– Доброе, – подтвердила я и, ожидая продолжения, посмотрела на парня.

Тот рассмеялся и склонился в поклоне:

– Каси Шар.

Я не слышала такой фамилии среди родов, значит, его родители не из руководящей верхушки.

– Ариадна Элаи. Приятно познакомиться.

– А уж мне‑то как. Говорят, ты одна из немногих создателей на потоке, кто может занять первое место в рейтинге.

Я покраснела от похвалы, и душа в мечтах вознеслась.

– И еще ты понравилась ректору. Он положительно отзывался о твоих способностях. Шутил, что как бы академия не ожила.

Вся краска схлынула враз, и мое лицо побледнело, а душа тут же ушла в пятки, не решаясь показать носа. Перед глазами так и стояла картина, как швабра врезала ректору по макушке.

Интересно, это был он или фантом испытания?

– Не знаю, с чего это мне такая похвала… – промямлила я, невольно замедляя шаг.

– В любом случае пока нечего надеяться на достижения: первые несколько лет обучения нас ждет только теория и еще раз теория. Как со скуки не помереть?

Вспомнив об отсутствии даже кровати в своей комнате, я засомневалась в последнем утверждении. Скорее нас ждет самостоятельное и еще раз самостоятельное освоение простых знаний. Благо, библиотека открыта допоздна.

– Ты уже сотворил себе кровать в комнате? – полюбопытствовала я у оптимиста.

– Не вижу смысла напрягаться. Сначала попробую пойти обходным путем и попрошу одного из старшекурсников помочь. Есть у меня парочка знакомых.

Тут мы повернули за угол и вышли к длинным внутренним балконам, которые опоясывали корпус по кругу на каждом этаже и с которых открывался вид на огромный зал. В центре него, упираясь в самую крышу, стояли пять, согласно факультетам, колонн, на которых были начертаны фамилии студентов и их места в рейтинге. Созданные магией, они ярко светились, притягивая взгляды. На самом верху колонн находились имена самых сильных создателей – молодой элиты нашего общества.

– Впечатляет, правда? Многие из нас пошли бы на что угодно, лишь бы попасть на вершину.

Скосив взгляд на Шара, я хитро переспросила:

– Так ли уж на что угодно?

Тот пожал плечами и просто подмигнул. Позер!

– Пойдем, скоро начнется лекция, – сказала я и, развернувшись, направилась в один из коридоров, где наткнулась на двух ругающихся девушек.

Казалось, еще немного и начнется драка.

– Интересно, что они не поделили?

– Старшекурсники, а значит, скорее всего, место в рейтинге.

Я, нахмурившись, посмотрела на парня:

– С чего решил?

– А ты не замечала, пока мы сюда шли, – чем старше курс, тем группа менее дружная. Мы же все соперники. Только младшие курсы не набирают нужное количество очков и уступают в умении старшим, поэтому переплюнуть их шансов практически никаких. А вот одногодки могут и посоперничать.

Зная законы нашего общества, я совсем не удивилась таким отношениям и приблизительно была готова к чему‑то подобному. Но одно дело – знать, и совсем другое – видеть.

К счастью, мы уже вошли в аудиторию и, найдя удобное место в серединке, стали осматриваться по сторонам. Конечно, не обошлось без того, чтобы я не поймала в свой адрес несколько презрительных взглядов.

Может, дошло бы и до высказываний – новички не выработали еще понимания правил академии о равенстве, но в аудиторию, немного прихрамывая, вошел ректор.

Сегодня он был уже без парадной мантии, а в черном глухом сюртуке до середины бедра, с золотым тиснением по воротнику‑стойке и обшлагам рукавов, и прямых темных брюках, заправленных в высокие сапоги.

Обведя притихших студиозов внимательным взглядом, Фаранар произнес хорошо поставленным голосом:

– Добрый день. Я рад приветствовать новый набор создателей. Надеюсь, ваша учеба сложится легко и вы достигнете небывалых высот. Миллионы лет назад, когда мы с трудом смогли выиграть войну с пустотой, вселенных осталось очень мало, а ведь благодаря им в нашей реальности существует жизнь. Чем больше прекрасных миров создается, тем сильнее создатели, наше общество движется вперед, прогресс не стоит на месте.

Сердечко забилось, позволяя мечте вынырнуть и хоть на несколько мгновений поглотить меня.

– И вот мы отобрали самых одаренных, которые через десять создательских лет закончат обучение, и мы увидим лучших из лучших, чьи миры будут всем приносить больше жизни и больше сил. Но до этого нужно еще многое пройти и многого достичь. Как вы знаете, в Академию создателей мало поступить, нужно ее окончить. В этом я и желаю вам удачи и терпения.

Аудитория зааплодировала. Глава академии говорил с таким чувством и настолько правильные вещи, что сложно было остаться к его словам равнодушным.

– Теперь должен сообщить о более обыденных вещах. У нас имеется четкая система: за обучение, поединки, лабораторные работы даются баллы. И чем больше баллов получаете, тем выше ваше положение в рейтинговой таблице.

При слове «поединки» по аудитории пролетел взволнованный вздох, и ректор слегка улыбнулся. У него, видимо, каждый год одно и то же.

– Ну и конечно, нужно сказать о главном – о системе обучения. Все вы знаете, что в академии есть пять факультетов: создателей, богов, плетельщиков, деструкторов и контролеров.

Я внимательно вслушивалась, чувствуя, как важна будет для меня эта информация.

– На факультете плетельщиков обучаются боги, которые плетут судьбы всего, что существует, и даже наши. Путь высших сущностей нашей реальности они видят и знают, но не могут изменить. Остальное, что существует во времени и пространстве, подвластно их умелым рукам.

Если вспомнить все, что я слышала о плетельщиках, получается, что в академии они отщепенцы. Живут обособленно, и остальные стараются с ними лишний раз не контактировать. Страшное бремя знания они несут на себе.

– Плетельщики практически не связаны с работой остальных факультетов, как и контролеры – будущие хранители порядка. Они следят за ним в нашей реальности, а также за тем, чтобы созданные нами миры соответствовали установленным законам. Контролеры уже в академии работают в команде создателя.

Фаранар рассказывал о тонкостях обучения, а я сгорала от нетерпения приступить к нему немедленно.

– Деструкторы – это антисоздатели. Их сила в том, чтобы проверять на крепость созданные нами миры, а также те, которые уже изжили себя. Более сильные деструкторы работают с создателями во время сотворения вселенной, более слабые наблюдают за старыми мирами. В некоторых реальностях им, как и богам, даже придумали свои названия.

Я вспомнила, что в одном из технических миров им дали такое забавное название, как «Четыре всадника апокалипсиса». Впрочем, деструкторам все равно, они приходят и уничтожают саморазрушающийся мир. Без жалости и сожаления.

– Ну и еще два факультета – создателей и богов. Первые – очень сильные сущности, способные созидать живое. Вторые, из‑за более скромной силы, наблюдают за уже созданными вселенными, мирами, а иногда и просто народами.

Папа рассказывал, что найти для своих миров хороших богов – большая удача, от этого зависит жизнь твоих творений.

– Ближе к концу обучения создатель набирает себе команду, с которой будет работать, и от этого зависит, насколько успешно он закончит академию, ибо диплом будет коллективным творением. Ну и конечно, место в рейтинге. А теперь вопросы.

В аудитории взметнулось множество рук, и глава академии указал на первого поднявшего руку.

– Когда у нас начнется практика?

– После пятого курса. И чем ближе к концу обучения, тем интенсивнее практика.

По аудитории пробежал вдох разочарования. Так нескоро. Я понимала студентов, мне самой не терпелось создавать миры и реальности. Эх, еще бы знать, как это делается.

– У нас будет один и тот же режим обучения? – еще один вопрос.

– Нет, в зависимости от курса режим учебы будет меняться. Обучающего персонала у нас не так много, поэтому академия живет в нескольких временных отрезках. Для каждого потока свой часовой пояс, а преподаватели и их помощники имеют возможность перескакивать из одного времени в другое. То есть пока у вас день, у другого курса может быть вечер или ночь, так как он учится в другом часовом режиме. И со многими старшекурсниками вы вполне можете пересечься лишь несколько раз, и то случайно. А чтобы найти нужного вам создателя, необходимо знать ритм жизни его курса. Ну, или надеяться на удачу.

И снова настоящий гомон в аудитории.

– Создатели расходуют время намного более затратно и небрежно, чем наши создания. Вот в академии и научат вас… экономить.

Развить дискуссию на эту тему ректор не позволил, видимо, его время дорого, и уже через несколько минут нас отпустили, предварительно снабдив новыми информационными шарами с расписанием.

Оказавшись в коридоре, я все еще под впечатлением подошла к перилам, и с высоты третьего этажа мне вновь открылся вид колонны с рейтингами. Мое имя было подсвечено синим и сейчас стояло четвертым снизу. Оно притягивало взгляд, гипнотизировало, рождая в душе что‑то новое, давая надежду, позволяя помечтать о невероятных горизонтах.

Ну что, Ариадна, ближайшие десять лет придется потрудиться? Как сказал ректор, судьба любит дерзких!

А значит, идем только вперед и не сдаемся!

И кто знает, какую позицию займет мое имя через пару лет?

 

* * *

 

Семь лет спустя

Расположившись на скамейке на одном из балконов, я ожидала Каси и непроизвольно бросала взгляд на колонну с рейтингом. Знаю, что глупо постоянно следить за показателями и старшекурсников мне уж точно не переплюнуть, но… Постепенно привычка превратилась в манию.

Теперь, когда шел уже восьмой год обучения, мое имя стояло тридцать вторым в рейтинге и было выше, чем у других студентов на моем курсе.

Вздохнув, я прикрыла глаза и прислонилась затылком к холодной каменной стене. Многое изменилось за эти годы, я стала другой.

Непроизвольно я перенеслась в воспоминаниях назад.

Семья восприняла мое поступление благосклонно, я неожиданно для себя даже получила подарок. Правда, домой на каникулы ездила редко, когда срок разлуки становился совсем уж неприличным.

Как ни странно, пребывание дома проходило комфортно: я пряталась в своей комнате, занимаясь тренировками силы, или с книгой в библиотеке. И все были довольны: родные не видели меня, я – их. Совершенная идиллия, если бы не редкие светские мероприятия.

В академии же потянулся нудный первый курс.

Практических занятий с нами не проводили, и мы старались самостоятельно создать себе мебель. Причем создать ее надо было обязательно самому, в противном случае, если ты засыпал на результате чужого труда, утром просыпался на полу.

Это оказалось настоящей пыткой, и студенты косяками ходили в библиотеку, но и там всю информацию, если она не касалась учебного плана, приходилось искать самим.

Несмотря на то что шкафы и полки периодически менялись местами, через несколько месяцев я знала почти досконально, что есть полезного и где оно может очутиться.

А потом закончились канцелярские принадлежности, и новых нам никто не выдал. Дело пошло еще шустрее, потому что за отсутствие конспектов лекций наказывали.

На втором курсе нас практически перестали кормить. Еда выдавалась два раза в день – на завтрак и на полдник. В остальное время предстояло добывать ее самому. И по вечерам юноши и девушки мечтали не о романтике и своих будущих половинках, а о бутерброде с мясом, а то и о чем‑то посущественнее.

В таких условиях студенты учились не жалея сил, и, по мере борьбы с разными трудностями, наша группа сплотилась. У меня появились друзья, знакомые…

Каси Шар мне не очень нравился, мы по‑разному смотрели на вещи, однако было у него одно неоспоримое достоинство – верность.

Руки в кремовых лайковых перчатках крепче сжали поручень скамейки. Я отстранилась от стены, усаживаясь вновь прямо и расправив плечи. Даже несуществующие складки на темно‑синем шелке пышного подола изящного легкого платья разгладила, возвращая себе безмятежный вид.

Я знала, на что шла, когда поступала в академию. Это учебное заведение умеет закалять характер лучше многих других. Если не всех!

Сейчас, на восьмом курсе, в преддверии скорого выпуска, из друзей не осталось почти никого. Вот такая судьба у создателя. И для меня этот год – один из самых ответственных: я должна набрать себе команду.

– Снова мечтаешь?

Обернувшись, взглянула на подошедшего друга.

– Жду тебя и вспоминаю годы нашей непростой учебы. – Я криво улыбнулась.

– Это прекрасно, но нам пора отправляться на первую лекцию к господину ректору. Многие говорят, они захватывающие.

Встав со скамейки, едва уловимым жестом поправила подол и с тяжелым вздохом призналась:

– Мне хватило адреналина на прошлом поединке. До сих пор волосы на голове шевелятся.

Я передернула плечами и уверенно направилась по коридору.

– Ой, ну перестань. Подумаешь, Инра создала огромную змею. Ты на своем ящере тоже смотрелась очень уверенно. Ваша схватка была прекрасна.

Да, вот так тренируются студенты: поединок или охота, и ты на своем создании должен выстоять, победить, поймать… За это получаешь самые высокие баллы.

– После того случая я стала на курсе первой, обойдя Нада. А ты знаешь, амбиции Нада соразмерны с его безмерной наглостью. Теперь опасаюсь проснуться ночью с ножом в спине.

– Создателя непросто убить, у нас же жизней больше, чем у кошки.

Так, за разговорами, мы быстро добрались до нужного места.

Войдя в аудиторию, я заняла место поближе к окну: обожаю смотреть на силу, беснующуюся или играющую с облаками.

– Вот и наша безродная пришла, – раздался сзади голос Нада.

Обернувшись, я увидела, что мой недруг, как всегда, одет по самой последней моде. Его тугой белоснежный воротник, мне кажется, был готов задушить хозяина вместо меня.

За годы в академии я поняла: с динозаврами рядом жить – метко надо бить. И научилась жесткости, в том числе благодаря этому гаду.

– Может, хватит уже? – нахмурился Каси.

– Женишься на ней, и я сразу перестану говорить правду об этой «милой» девушке, – улыбнулась эта гиена.

– И так прекратишь, – порадовала Нада я.

Вот ничему этого придурка жизнь не учит. По нашим стычкам он должен был уже понять, что подобного я не спущу, а то совсем затравят. Но все равно не обратил внимания на ожившую сзади него штору, пока та не обмоталась вокруг его шеи, начав душить.

А что? Я лишь помогла воротничку, затянула его покрепче…

Мои чары Наду было не снять, и он уже посинел, когда вошел ректор и нейтрализовал мою месть.

– Еще раз повторится ваша склока, сниму баллы.

Даже полудохлый Над, судорожно рванувший недавно идеальный воротничок, делая судорожные вдохи, проникся. Цвет лица резко поменялся с синего на бледно‑серый.

Наказание… Чтобы задушить этого гада, я готова даже на кухне поработать. Он, конечно, потом оживет, зато сколько морального удовольствия.

Видимо, мысли слишком явно отражались на моем лице, потому что преподаватель сурово произнес:

– Элаи, после занятий подойдете ко мне.

Лекция только‑только началась, а группа уже жадно следила за ректором. Все мы знали одно: с восьмого курса начинается постоянная практика, а все лекции у нас ведет лично глава академии.

Фаранар работал только со старшими курсами.

– Каждый год я вижу это голодное выражение на лицах студентов, которые с таким нетерпением ждут практики. А потом, когда учащиеся получают желаемое, голод сменяет мука…

Мы все переглянулись: от слов преподавателя становилось не по себе. Лабораторные, соревнования и поединки у нас проводились и раньше, но их было намного меньше теории, и вот теперь, когда все изменится, нас хотят напугать.

Ну уж нет. Больше чем уверена, что каждый мой, по сути, соперник уже заказал или, если доходы не позволяли шиковать, приобрел дополнительный гардероб для практических занятий, показывающий всем окружающим статус учащегося.

И пусть академия провозглашала на своей территории равенство, каждый из нас знал, где чье место.

Пока мы обменивались взглядами, ректор, наблюдая за нами, посмеивался.

– Раз все такие смелые и решительные, предлагаю любому добровольцу выйти и опуститься в пустоту. Именно там начинается создание миров и вселенных. Ну, кто смелый?

Мы все затаили дыхание, не решаясь поднять руку. Столько времени хотели заняться чем‑то серьезным, а не зубрежкой, и теперь можно…

– Если ни у кого нет энтузиазма, пойдет Элаи. На данный момент она самая сильная, вот и покажет вам пример.

Я не сразу поняла, что сказал Фаранар, пока Каси не толкнул меня в бок. Оставив перчатки на столе, я, еле переставляя негнущиеся от волнения ноги, двинулась вперед. В наступившей гнетущей тишине шелк моего платья по ступеням кафедры шуршал неестественно громко.

– Ну же… Пустота не кусается. Может помотать, испытать, но ничего серьезного.

Услышав такое, я непроизвольно сделала шаг назад. В ответ Фаранар, хмыкнув, взял меня за руку и подвел к колодцу, который, повинуясь его воле, вырос прямо рядом с кафедрой.

Я же удивленно взглянула на преподавателя. Вроде пожилой мужчина, но в руках чувствовалась недюжинная сила, а в движениях – легкость и стремительность.

Впрочем, порой создателя одолевала старческая ломота в костях, и он начинал хромать, словно не выдерживая тяжкой ноши.

– А теперь послушай меня внимательно, Элаи. Кладешь руки на колодец и расслабляешься, потом выпускаешь силу, но по чуть‑чуть, пока не получишь ответного отклика. Понятно?

– Э‑э‑э… – посмотрела я в живые, наполненные силой и внутренней волей глаза ректора.

– Без «э‑э‑э». Давай, нужно пробовать, а я, если что, подстрахую.

Последние слова вселили в меня уверенность, и я, отбросив лишние сомнения, шагнула вперед, положив руки куда было сказано. Прикрыв глаза и попробовав расслабиться, я начала понемногу отпускать силу – вроде все шло по плану.

Вокруг меня словно закружился незримый магический «ветерок» – такой родной, живой, все ускоряясь и расширяясь во все стороны. Пульсируя.

И пришел отклик, как и предупредил Фаранар. Сначала что‑то дрогнуло внутри меня, опасаясь неизвестного. А затем будто из ниоткуда возникшая черная субстанция двинулась навстречу, и мне захотелось сбежать, не соприкасаться с ней.

– Элаи! – донесся крик ректора, и моя сила вырвалась из‑под контроля, закружив меня в вихре магии вперемешку с пустотой.

Я оказалась беспомощна, потерялась в этом магическом хаосе и ничего не могла сделать, когда со стороны что‑то теплое коснулось меня. Обволакивая, защищая, предоставляя возможность опереться на что‑то надежное и несокрушимое.

Еще не понимая, что это, не видя своего спасения, я потянулась к живительному ручейку стабильности, и моя магия объединилась с чужой… нет, не так… с удивительно доброй и родной.

Наши силы сплетались, тянулись друг к другу, сливались и вместе помогли мне и пустоте понять друг друга. И едва это случилось, я забыла обо всех глупых страхах, об опасениях и сама потянулась к черной субстанции – пусть пока заискивающе, но уже уверенно и почти без страха, чтобы наладить первый контакт как с более старшим, мудрым будущим другом.

Вынырнула я довольно быстро и, отлепив руки от колодца, ошарашенно заозиралась по сторонам, не в состоянии понять, где я и что со мной. А потом взгляд наткнулся на Фаранара.

Он стоял рядом со мной, почти вплотную. Его серые глаза внимательно и с легким опасением следили за выражением моего лица. А я вспомнила, что произошло, сопоставила факты и покраснела.

Помогая мне, он соединил свою силу с моей. Это очень интимный процесс, да мы словно голые прижимались друг к другу. Нет, еще более интимно.

Прикрыв глаза, я глубоко вздохнула и искоса посмотрела на ректора, нечаянно представив его без одежды. Пусть все еще статный, высокий, но пожилой. Бр‑р‑р…

Глава академии стоически выдержал мой взгляд, хотя, держу пари, ему было не по себе, и с тяжелым вздохом признался:

– Знаете, Элаи, последние три года будут для меня настоящим испытанием. Ваша сила еще очень строптива, и сейчас… вы чудом поладили с пустотой.

– Да, мне очень повезло, – еще сильнее покраснела я, но тем не менее постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, усилием воли не отводя взгляда.

– Рекомендовал бы вам съездить на выходные домой. Это всегда благотворно сказывается на вашей силе.

Я едва сдержалась, чтобы не поморщиться, и, лишь молча кивнув, направилась к своему месту. А между тем общение с пустотой продолжилось у других студентов.

 

* * *

 

Каждые десять дней нам давали три выходных, которые мы были вольны провести, как хотим. Обычно я оставалась в академии или отдыхала с друзьями в столице, куда нас в мгновение ока переносил портал.

Однако после пятого курса друзей не осталось, кроме Каси, свою половинку я пока не нашла, а значит, отправиться на три дня к семье не такая уж потеря времени.

Выйдя из портала во дворе замка, я поздоровалась со слугами и направилась в свою комнату. Ужин только через пару часов, так что у меня еще было время привести себя в порядок и настроиться на встречу с родственниками.

Однако моим планам не суждено было сбыться. Едва я приняла душ и надела вечернее платье, как в дверь постучали.

– Войдите, – пригласила я, думая, что это служанка, но вошла жена отца – Аделаида.

– Добрый вечер, я хотела бы поговорить с тобой.

Я встала, проявляя вежливость и уважение.

– Конечно. Вам удобно здесь или, может, выйдем на террасу?

– Пожалуй, лучше терраса. Сейчас прекрасная погода и нет смысла сидеть в четырех стенах.

Кивнув, я направилась за хозяйкой дома на одно из моих любимых мест в родовом замке. С террасы открывался вид на море, которое не имело границ и падало в пустоту, из нее же и возрождаясь.

Присев на диванчик, я настороженно посмотрела на Аделаиду.

Моя мачеха – довольно высокая стройная женщина с невероятно прямой осанкой. Красивые гордые черты лица, чувственные, чуть полноватые губы с немного скорбно опущенными уголками. Собранные в высокий хвост гладкие темные волосы открывали умный лоб и изящную линию шеи и плеч, красоту которых демонстрировало и открытое, облегающее до бедер, шелковое платье бордового цвета.

Ее карие глаза сейчас сверкали от волнения почище сложных украшений, созданных сильной магией. И этот факт дал понять: меня ждет неприятный разговор.

– Я спрошу тебя о личном. Ты не моя дочь, и мне не совсем комфортно говорить с тобой об этом, но я должна выполнить свой долг.

– А может, не стоит?..

Но мачеха лишь качнула головой, присаживаясь рядом.

– Ты знаешь, что мы с твоим отцом знали друг друга задолго до свадьбы. И… я, как и он, предполагала, что мы можем быть половинками друг друга.

Услышав об этом, я не удержалась и вскочила, хватая ртом воздух.

– Немыслимо. Уверена, батюшка не поступил бы опрометчиво, если бы предполагал…

– В молодости он был бунтарем с очень непростым характером. – Слова Аделаиде, как и мне, давались непросто. – И изменился он после твоего рождения. Ты очень, очень похожа на него в молодости, и, глядя на тебя, мне неприятно вспоминать то время.

Представив отца, каким я его знала, мне было сложно найти схожесть между нами, сложно вообразить его другим.

– Может быть, со стороны… – осторожно начала я.

– Вот о чем я и говорила, – устало прикрыв глаза, сообщила мачеха. – Упрямая, недоверчивая и бескомпромиссная натура. Только тебя смягчает пол и положение. Он же был наследником рода. Я не была в восторге от твоего существования, но долгие годы достойно выполняла свой долг. Тебе не в чем меня упрекнуть.

Может, и не в чем, только все это время мне не хватало любви. Впрочем, в моем положении нужно радоваться малому. Опустив глаза и сжав кулаки на коленях, я все же искренне произнесла:

– Благодарю вас.

– Теперь я должна выполнить свою последнюю обязанность и выдать тебя замуж.

Услышав это, я едва не застонала. Такую деликатную тему можно доверить самому близкому человеку – матери, а вместо этого направлять меня будет Аделаида. Что ж так везет‑то?!

Понимая, что и для мачехи это небольшая радость, более того, скорее тяжкое бремя, я смогла выдавить:

– Это очень великодушно с вашей стороны.

Я слишком отчетливо понимала: она и я – потомки великих родов, а кровь – это не водица, особенно у создателей. Нужно блюсти честь и достоинство как подобает. Иначе мы потеряем себя.

Будто собираясь с мыслями, Аделаида пару раз провела ладонью правой руки по левой, разгладив морщинки на перчатке в тон платья и с отделкой из черного кружева.

А затем продолжила неприятный разговор:

– У девяноста процентов создателей есть половинки, которые рождаются примерно в одну и ту же вечность. А значит, найти того, с кем ты будешь счастлив, кто идеально тебе подходит, может практически каждый.

– А что же оставшиеся десять процентов?

– Это создатели, которые потеряли себя. Половинка – это награда, и нужно быть ее достойным. Наши создания часто об этом забывают и из‑за этого бывают несчастливы.

А мне вспомнились слова: «Создаем по своему подобию».

– Скоро ты окончишь академию, – заявила Аделаида.

– Это не факт, – вырвалось у меня.

Но мачеха лишь отмахнулась.

– Я училась в академии, хотя и была очень слабой по дару и не стала дальше работать. Способности использую только создавая что‑то в мирах мужа. Поверь, я хорошо представляю, как много ты можешь. Да и Джерар внимательно следит за твоими успехами. Нет, если все пойдет как надо, ты станешь достойным представителем рода Элаи.

Отец интересуется моей учебой? Впервые слышу такое…

– Но что из этого вытекает… Будет много претендентов на твою руку, многие будут искать в тебе половинку. А ты знаешь, предназначенных бывает несколько. И с кем из них первым столкнешься, на том тебя и замкнет – начнется этап соединения, слияния. Если, конечно, ты не откажешься от своего партнера и не попытаешь счастья дальше.

Мой отец уже как‑то думал отказаться, и все мы знали, чем это закончилось. Поэтому я спросила со здоровым скепсисом:

– Вы полагаете, многие предложат мне войти в род как супруге?

– Сейчас уже да. Есть кандидаты?

Встретив пристальный взгляд Аделаиды, я пожала плечами:

– В академии нет создателя, который был бы мне дорог.

– Надеюсь, он не заставит себя долго ждать. Наследнику рода Элаи повезло рано встретить свое счастье. – И кивком жена отца кивнула в дальний конец террасы.

Там мой сводный брат читал своей невесте книгу, оба были спокойны и безмятежны. Раньше я думала, что своей абсолютной выдержкой он обязан отцу, но в свете новой информации о молодых годах батюшки получается, что наследник, скорее всего, пошел в мать.

– Они просто созданы друг для друга, – подтвердила я.

Две амебы всегда найдут общий язык.

– Поэтому знай, если вдруг у тебя появится… потребность, связанная с выбором половинки, ты можешь спросить совета.

– Благодарю вас, – склонила я голову.

Мачеха, грациозно встав, неторопливо направилась вдоль террасы, а я смотрела ей вслед.

Долгое время я жалела и считала несправедливостью, что половинкой отца была не мать. Но сейчас я никому не пожелала бы судьбы Аделаиды.

Ее супруг когда‑то не захотел проходить процесс слияния и наделал глупостей. Пусть по молодости, пусть это не измена, но все‑таки очень болезненно. Создатели – ужасные собственники и ревнивцы.

К тому же появился ребенок, который не может не ранить, напоминая об этом случае. А она еще должна выполнять материнский долг по отношению ко мне.

Моя же мама была в отношениях с не предназначенным для нее мужчиной. И я, как создатель, понимаю, что вряд ли нашла с ним счастье.

Переведя взгляд на заходящее солнце, я решила, что пора отправляться на ужин.

 

Глава 4. Жалел меня очень

 

Когда мы любим, мы теряем зрение.

Лопе де Вега

 

Выходные с семьей заставляли меня больше нервничать, нежели успокаивали. Я и мачеха избегали общения друг с другом, отец, нахмурившись, периодически поглядывал на меня.

А младший брат, только недавно завершивший процесс соединения со своей половинкой, пребывал еще в брачной эйфории – он и его невеста сильно напоминали идиотов.

Единственные, кто вел себя нормально, были братья и сестры. Всего у отца девять детей, а чем больше у создателя отпрысков, тем он выглядит старше – такова уж наша природа.

В общем, выходные прошли в тревожной обстановке, и, вернувшись в академию, я в некотором роде вздохнула с облегчением.

Академия в последнее время стала мне больше домом, чем тот, где я выросла, и мысль, которая приходила все чаще и чаще, что скоро мне придется покинуть ее, наполняла меня невыразимой печалью.

– О чем задумалась? – послышался голос друга, который вышел из соседнего портала.

Как всегда, одетый с иголочки и сверкающий белозубой улыбкой. Несмотря на его невысокое положение, многие создательницы хотели бы найти в нем свою пару. Но его сердце ни на чье не откликнулось.

В руках Каси держал сумку с гостинцами из дома и довольно увесистый саквояж с необычным рисунком.

– Да о своей дальнейшей жизни. А ты, я смотрю, каждый раз от своих приносишь все больше и больше. Признайся, ты обжора?

Каси поудобнее перехватил сумку и весомо заметил, нагнав меня за пару шагов:

– Конечно. Здоровый мужской организм должен хорошо питаться. Не хочешь поделиться планами?

– Ну, буду крутым создателем, куплю дом где‑нибудь в глухомани, обязательно обнесу его высоким забором, понавешаю боевых и охранных заклинаний и, конечно, выкопаю ров. В одном мире есть такие животные – крокодилы, обязательно их туда запущу.

Шар покосился на меня с опаской.

– Выходные с родными прошли успешно?

– Очень, – с чувством сказала я.

– Есть о чем беспокоиться?

– Не‑ет. Вот мне‑то уж точно не стоит. Кроме моего строптивого дара, у меня все тишь да гладь. А у тебя какие новости?

– Родители хотят, чтобы я все делал правильно и как надо, а также хорошо питался.

Переведя взгляд на саквояж, я хмыкнула:

– Тебе точно все удается.

Тут Шара окликнула незнакомая мне создательница, и он отвлекся, а я, занеся сумку в комнату, отправилась в библиотеку. За все годы учебы я не могла не оценить этого прекрасного места.

– Добрый день, госпожа Траса, – поприветствовала я библиотекаря. – Можно мне посмотреть книги по магии созидания?

Средних лет женщина, сидевшая за столом, что‑то скрупулезно писала, совершенно не обращая на меня внимания.

– Да.

– А по теории разрушения?

– Да.

– А по практике плетения?

– Да.

– А заглянуть в запретную секцию?

– Нет.

Вот в этом вся госпожа Траса: немногословная, с хорошей памятью и занятая. И никто не знает, из какого она рода. Ну, может, только если ректор. Еще ни разу за все семь лет обучения мне не удалось поймать ее на невнимательности. И не только мне.

Лавируя между стеллажами, я раздумывала, какую тему для практического проекта мне взять. Сейчас у нас остались уже только профильные предметы и практика по ним, тем интереснее взять для дальнейшего исследования в этом году неизбитую тему.

Может, создание черных дыр? Или создание галактик для развитых цивилизаций? Но это будет непросто. У меня с заготовками всегда проблема, оживлять все намного проще. Но в конце прошлого года ректор намекал…

Моя рука потянулась за первой книжкой. Нужно было составить план работы и отдать на утверждение. Думаю, Фаранар будет доволен выбором: в конце концов, нужно браться и достигать чего‑то именно в тех областях, которые тебе не даются.

– Вот только не пожалею ли я о собственном выборе? – произнесла я вслух.

Пожалела уже через два часа, а через четыре и вовсе прокляла свою смелость. Когда же собиралась домой, то желтеньких плотных листов магического пергамента было исписано аж восемь штук. Теперь это можно показать ректору и, если что, почеркать на нем, внося исправления. Но это завтра, сегодня поздновато.

Я встала, разминая затекшее тело, и подошла к окну. За стенами академии опять царил небольшой хаос: сегодня стихии в особенно плохом настроении. Они кружились вокруг замка, стекла в рамах легонечко дрожали, и казалось, сейчас буйство непогоды вырвет целую скалу и унесет в далекие дали.

Жутковатое зрелище, но странно увлекающее своей непредсказуемостью, мощью происходящего снаружи.

Собрав свои принадлежности и положив книги на место, я отправилась к себе, по дороге попрощавшись:

– До свидания, госпожа Траса.

– Чао!

Недоуменно оглянувшись на занимающуюся своими делами женщину, я прикрыла дверь библиотеки, размышляя, что может означать это странное слово. Прощание на чужом языке или… что‑нибудь похуже? Посыл, например…

Мне не доводилось видеть госпожу библиотекаря в гневе, но старшекурсники поговаривают, что нет силы страшнее, чем ее неудовольствие.

Мои мысли прервало столкновение. Мужчина в плаще, пробегая мимо, сбил меня с ног, я упала на пол и больно ударилась головой. Мой недавно скрупулезно составленный план разлетелся в стороны, а один лист чуть не спикировал на лестницу, застыв на самом краю.

– Смотри, куда идешь! – возмутилась я, с трудом сев прямо на каменном полу и потирая затылок.

Лечебная магия скользнула с пальцев, и прохлада овеяла место ушиба.

Академия в это время была уже пустынной, все разбрелись по комнатам, и только я, ругаясь сквозь зубы, собирала свой разлетевшийся план.

Где‑то на улице особенно сильно ударил гром, и гулкое эхо разнеслось по всему замку. Зябко поежившись, я осмотрелась и заспешила к себе в комнату. Зря я засиделась в библиотеке.

  

* * *

 

– Какой ужасный ураган бушевал всю ночь, это что‑то невероятное. Давно подобного не было. Ужас!

– Да‑а‑а… Говорят, в горе вроде появилась трещина.

– Ну ладно тебе сочинять‑то, эти скалы появились тут чуть ли не с начала реальности.

Такие разговоры слышались отовсюду, куда ни посмотри, и только плетельщики улыбались как‑то немного грустно и загадочно. Творцы судеб всего живого, они даже на создателей имели некоторое влияние и вплетали в ковер времени мерное течение наших жизней.

Однако сегодня все было очень странным: преподавателя по укреплению созданных миров забрали прямо с лекции, и оставшееся время мы практиковались самостоятельно.

Впрочем, может, для меня это было и к лучшему. Я постоянно перебарщивала с укреплением или, наоборот, недоделывала. Чувствую, и в этот раз что‑то было не так.

Неожиданно по этажам раздался сигнал, собирающий студентов в общем зале, который находился вне времени и пространства. Надеюсь, никого не вытащат из постели?

При таком сборе должна присутствовать вся академия, не важно, день у тебя или ночь.

Общий зал – это огромное помещение, где в центре стоит кафедра для объявлений. Он использовался очень редко, только для особых случаев, и, видимо, случилось что‑то серьезное.

А если гора и правда треснула?

Долго ждать ответов взбудораженным и обеспокоенным студентам не пришлось: через несколько минут ректор взошел на возвышение и, встав за кафедру, откашлялся.

Впервые его голос звучал мрачно и жестко, как у воина перед трудным сражением, каковым он по сути сейчас и выглядел. Суровый мужчина с безупречной выправкой, в привычно темных тонах строгого покроя сюртуке, черный цвет которого сегодня как‑то особенно контрастировал с седыми волосами, собранными в хвостик на макушке.

– Не могу пожелать всем доброго дня, ибо это не так. Вчера в академии была зверски убита студентка, поэтому с сегодняшнего дня я призываю вас к осторожности. Несмотря на жестокое умерщвление жертвы, мы пока не готовы утверждать, что это было ритуальное убийство, но все может быть.

Я, ошеломленная ужасными новостями, не могла прийти в себя. Как же так? Неужели такое могло случиться?

– Да какая разница, ритуальное убийство или нет? – раздался тихий вопрос Шара рядом.

Я знала разницу: друг отца работал в службе контроля.

– Потому что если это ритуал, то будут еще жертвы.

Встретившись взглядом с другом, я поняла, что тот тоже очень обеспокоен.

А ректор между тем добавил со значением:

– Также я попросил бы вас сегодня побеседовать с представителями службы контроля и рассказать, что вы делали в определенное время.

Понятно, раз никто кроме студентов и преподавателей в академию не может пройти без персонального разрешения, значит, убийца здесь, среди нас, и теперь они перетрясут всех, чтобы узнать, кто именно.

Объявление было закончено, и студенты, перешептываясь, начали разбредаться. Мы с Шаром тоже вышли из зала и, не сговариваясь, направились в сторону выхода из академии. Хотелось спуститься в парк, тем более сегодня такой хороший день, и посидеть на свежем воздухе, чтобы избавиться от ужасного осадка после услышанного.

Скоро должен быть обед, но мне не хотелось есть.

– Теперь они не успокоятся, пока не найдут того создателя, который это сделал, – напряженно сообщил друг. А потом совсем уж мрачно добавил: – На что угодно пойдут.

– Это хорошо, что найдут. Но почему ты уверен, что они прибегнут к любым методам? – спросила я, располагаясь рядом с ним на травке.

Подобрав подол темно‑синего, почти черного платья под себя, я подставила лицо солнышку.

Шар помолчал, а затем тихо сказал:

– Считается, что создатель, способный на такое, подлежит уничтожению. Ведь создатель – это творец, мы должны создавать, в основании нашей природы должно лежать чистое начало, чтобы затем переходить в наши творения.

– Но это только теория, – нахмурилась я, посмотрев на друга.

– Так принято считать, но… Несколько веков назад жил один создатель, он был сильным, талантливым. Тогда в академию принимали только детей влиятельных семей, поэтому ему прочили прекрасное будущее, пока однажды он не померился силой с выходцем из простой семьи.

Я помнила, что не читала такого по истории.

– И проиграл. Многие тогда этому поразились, и власти приступили к разработке закона, по которому в академии могли обучаться все, кто на это был способен. Сильный создатель сопротивлялся этим изменениям как мог, но в этот момент всплыл еще один факт.

Я застыла, предчувствуя, что самое интересное еще впереди.

– Его миры были отравлены сущностью того, кто их породил. По силе не знающие границ, они, словно вязкая зараза, порабощали и уничтожали другие миры. Решено было выяснить, почему так происходит. И пока одни смиряли нашего создателя и уничтожали его детища, чтобы они не уничтожили все вокруг, другие отправились к плетельщикам, и те впервые за несколько тысяч лет сделали исключение, позволили увидеть прошлое создателя – он был убийцей.

Резко втянув в себя воздух, я осознала, что до этого слушала затаив дыхание.

– Когда он понял, что за преступления его уничтожат, то бежал с помощью своего друга. Талантливый создатель из древнего и великого рода должен был скрываться.

– И что же дальше?

– Его миры были уничтожены, а на этом месте в мир вновь прорвалась бездна. Потом было несколько битв с нею. А создатель… Говорят, он в последний раз вложил свой талант и создал что‑то поистине ужасное, а потом умер.

– Что же? – Я едва не подпрыгивала от нетерпения.

– Никто не знает. С тех пор существует закон, что все создатели, боги, плетельщики и даже контролеры, совершившие умышленное убийство, должны быть уничтожены, так как несут в себе зло и разрушение. Примерно тогда же приняли закон, снимающий ограничения на учебу.

Я видела, что Шар не согласен с такой жесткой позицией истребления убийц, но в моем сердце эта идея нашла понимание и поддержку, поэтому я лишь спросила:

– Почему этого нет в истории?

– Есть, но в архивах, которые не подлежат разглашению. Вернее, это не рекомендовано рассказывать. Я узнал случайно: подслушал как‑то разговор отца с другом. В правящем Совете не хотят, чтобы мы знали об этом.

– А почему ты мне тогда рассказал? – чуть улыбнулась я, лукаво посмотрев на него.

Друг тяжело вздохнул:

– Для нас настают непростые времена, и я хочу, чтобы ты знала, из‑за чего они настают.

Прав был Шар или нет, но одно я знала точно – убийца должен понести наказание, чего бы это мне или кому другому ни стоило.

 

* * *

 

В последующие пару дней действительно пришлось непросто. Контролеры все скрупулезно выпытывали у каждого студента: кто такой, где был, какие отзывы преподавателей и характеристики.

Убита была создательница с шестого курса. Я редко ее видела в коридорах – наши расписания почти не пересекались, но мысль о том, что кто‑то мог совершить подобное убийство… возмущала и угнетала.

Проверяли нас досконально, но я была не против. Мне нечего было скрывать, и я рассказала все как есть: что в момент совершения преступления находилась в библиотеке… Когда контролеры уже уехали, я вспомнила один момент, которому сначала не придала значения. А может, стоило?

Я ходила взад‑вперед по комнате, раздумывая над дилеммой, и все же отправилась к ректору. После нашей последней встречи на лекции и… слияния сил мне было неудобно смотреть ему в глаза, тем более если мой рассказ покажется ему ерундой.

А если нет?

Секретаря на месте не оказалось, поэтому, нерешительно помявшись, я постучала.

– Войдите, – послышался приглушенный ответ.

Медленно отворив дверь и шагнув в кабинет, я увидела сидящих за столом декана факультета контролеров Диана Графта и устало трущего переносицу ректора. Однако при виде меня Фаранар резко выпрямился. Мне стало его жаль. Видимо, управлять академией и так непросто, а тут еще это…

– Элаи? Вы что‑то хотели?

Я, не зная, как лучше сказать, кивнула и, не решаясь войти, замялась в дверях.

– Понимаете, я осознала одну вещь… – наконец‑то озвучила я причину моего визита. – Когда контролеры спрашивали меня, то я не подумала, что это может быть важно…

– Погодите, – поднялся ректор из‑за стола. – Давайте вы сядете и подробно нам расскажете обо всем.

В несколько быстрых шагов он оказался рядом. Обхватив меня за плечи, прикрытые тонким кружевом, он подвел к креслу, видимо, не замечая, как алеют мои щеки, а по телу пробежали мурашки.

Да что же это со мной?

Надеюсь, я не сказала этого вслух, потому как Фаранар резко отдернул от меня руки и, присев в кресло, хмуро посмотрел на свой стол.

– Что случилось? – словно очнулся он после непродолжительного молчания.

– Мне кажется, я видела убийцу! – выпалила я, пытаясь скрыть неловкость из‑за своей странной реакции.

Вот после этого мужчины просто впились в меня глазами, словно я самое дорогое, что у них есть.

– Где? – выдохнул Графт, подаваясь ко мне всем телом и оставшись сидеть лишь на самом краешке кресла.

– Недалеко от библиотеки. Я как раз выходила оттуда, когда мужчина в плаще с опущенным капюшоном пробежал мимо, сбив меня с ног. Я ведь знаю, что в академии нельзя закрывать лица. А еще от него фонило магией.

– Почему вы не рассказали об этом контролерам? – нахмурился Фаранар.

– Я рассказала о том, что около библиотеки столкнулась со студентом, но этому не придали значения. А я просто чувствую, что в этом есть что‑то странное.

– Наверное, это именно тот узел, о котором говорили плетельщики. Ты же знаешь, у каждого убийства есть точки раскрытия, – произнес Графт.

– Но мы не знаем точно, – тихо и устало вздохнул глава академии.

А я, посмотрев на его лицо, увидела, что ректор долго не питался от источника силы. Преподавателям академии дана такая привилегия – подпитываться силой миров. Благодаря этому силы самих создателей не кончаются, несмотря на множество практических уроков и отсутствие сна.

Почему он не подзарядится? И почему мне хочется отправить его отдыхать, напоив божественным восстанавливающим отваром?

Я явно не в себе последнее время. Испытывать странные порывы в отношении человека, внешне и внутренне значительно старше тебя, – это непозволительно.

– Можно мне идти? – в волнении сжала я руки.

Мужчины удивленно на меня покосились, и ректор кивнул.

Резко поднявшись, я направилась к двери, мысленно ища оправдания своему странному, необъяснимому поведению. Скорее всего, это убийство так повлияло, однозначно оно. Потрясло меня в моральном плане, и теперь не могу отойти. Из‑за этого и ненормальные мысли и желания. Надо вечером отвлечься и попрактиковаться в создании заготовок. Тем более что настало время набирать команду.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я заспешила, придерживая длинное платье, а каблучки гулко стучали в тишине коридора.

Вечер в академии – волшебное время, а иногда еще и романтичное. Создатели, которым повезло найти свои половинки на старших курсах, порой собирались в большом зале на скамеечках, ибо именно это место облюбовал один гений – Ария Лок.

В нем не было большой силы, он не был создателем, а всего лишь богом, но невероятно талантливым в сфере искусств. Такие, как он, кто создает прекрасное в мирах и наделяет талантами достойнейших наших созданий, – большая редкость. Но была у богов искусств и еще одна особенность – они могли смотреть в души всему живому. И благословен тот, на кого обратят они внимание.

Именно поэтому многие приходили в большой зал, желая, чтобы Лок заметил их, признал особенными, подарил благословение их союзу.

Вот и сегодня он пел песню, которая заставила меня замереть у края балкона и посмотреть вниз.

Море световых шариков кружилось в воздухе, создавая романтическую атмосферу, а звучный, наполненный необычной силой голос пел.

 

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,

Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…

А, помню, старуха соседка короче,

Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

 

И часто, платок затянувши потуже

И вечером в кухне усевшись погреться,

Она вспоминала сапожника‑мужа,

Как век он не мог на нее насмотреться.

 

– Поедет он смолоду, помнится, в город,

Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!

А спросишь чего, мол, управился скоро?

Не скажет… Но знаю: меня ему жалко…

 

Зимой мой хозяин тачает, бывало,

А я уже лягу, я спать мастерица.

Он встанет, поправит на мне одеяло,

Да так, что не скрипнет под ним половица.

 

И сядет к огню в уголке своем тесном,

Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…

Дай бог ему отдыха в царстве небесном! –

И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.

 

В ту пору все это смешным мне казалось,

Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,

Трагедии, бури… Какая там жалость!

Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

 

Недавно, больная бессонницей зябкой,

Я встретила взгляд твой – тревога в нем стыла.

И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –

Как верно она про любовь говорила!

 

Ирина Снегова

Меня настолько тронула эта песня, что некоторое время я стояла, не двигаясь, и не сразу поняла, что смотрю в глаза Локу и сердце болит от того, что будит во мне этот взгляд.

Бог лишь улыбнулся и подмигнул мне, начав напевать медленную песню с певучим началом. Многие тихонечко, неуверенно принялись подпевать.

Прикоснувшись к щеке, я почувствовала на ней влагу. Я даже не заметила, когда сбежала слеза. Может, есть и еще что‑то, чего я в своей жизни не замечаю?

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

Лишь ночник волшебным шариком света, застывшего над столом, да блики от огня в камине освещали комнату, создавая в ней загадочную и таинственную атмосферу.

– Что ты думаешь в связи с новыми сведениями? Доверяешь им? – спросил Диан Графт.

Сразу видна его сущность контролера – стоит на страже закона и правды, даже не работая в системе правосудия.

– Я уже на протяжении семи лет наблюдаю за талантливыми студентами, и Элаи не создала у меня впечатления натуры, которая враньем хочет привлечь к себе внимание. К тому же показания госпожи Трасы обеспечивают ей алиби. Я думаю, то, что она сообщила, имеет место быть… – поделился выводами я.

– И?

– И ничего. С ее слов, мы имеем только то, что наш убийца – мужчина, а таких, у кого нет алиби, со всех курсов более ста человек.

– Я не об этом спросил.

– Знаю, но не могу ответить на вопрос, который мучит всех. Пока нет никаких фактов, указывающих на то, что это ритуальное убийство. Однако я все свои награды готов поставить, что оно не последнее.

– Все бездны ада! – выругался Графт.

– Именно так. К сожалению, нам придется довериться расследованию контролеров и ждать. И давай уже сменим тему, я больше не могу думать о том, что произошло: картина растерзанного тела в подвале до сих пор стоит перед глазами.

– Хорошо, поговорим о другом. Расскажи мне тогда, почему ты так странно реагируешь на студентку Элаи? Она волнует тебя?

– Скорее я выделяю ее среди студентов, – не стал отпираться я. – У нее есть свои секреты и странности, связанные с семьей. Мне очень часто бывает ее жаль, она словно пытается спастись, выбраться.

– Пробиться, – вклинился Графт и поймал мой уничтожающий взгляд.

– Бесчувственность у тебя в крови.

– Почему сразу обвинения? Разве я сказал неправду? Пойми меня правильно, я прекрасно отношусь к студентке Элаи, но нужно смотреть на вещи реально. В связи с ее положением оказаться на вершине рейтинга ей гораздо важнее, нежели многим здесь. И может, именно поэтому ты и благоволишь ей, я бы сказал, покровительствуешь временами.

– Может быть и так, – пробормотал я, глядя на огонь.

В груди шевельнулось тянущее неясное чувство. Не иначе это убийство и старость меня когда‑нибудь доконают.

 

Глава 5. Происшествие

 

Давайте жить так, чтобы даже гробовщик оплакивал нашу кончину.

Марк Твен

 

Рассказав ректору про то, что видела, я посчитала свой долг выполненным, и скоро другие проблемы вытеснили произошедшее. Но невольно поймала себя на том, что на лекциях я постоянно рассматриваю ректора.

Все вызывало в нем восхищение: его уверенность, взгляды, манера себя вести и подать. Даже движения. И одно меня радовало несказанно – он не нравился мне внешне.

Я не думала, что Фаранар мне понравился как будущий избранник, это смешно. В его возрасте чьей‑то половинкой не стать, а выходить замуж по расчету я не планировала. Однако то, что на протяжении семи лет он мне пусть немного, но помогал и поддерживал, видимо, сыграло со мной злую шутку.

Похоже, в ректоре я видела тот идеал отца, наставника, о котором всегда мечтала и каким хотела видеть своего родителя. Наблюдая за Фаранаром, я понимала, что пристрастна и восхищаюсь им, скорее всего, многое преувеличивая. И тем не менее ничего не могла с собой поделать.

Я постоянно себя одергивала, но, увы, все повторялось изо дня в день. Лишь бы глава академии не заметил, а то я точно после этого не смогу ему показаться на глаза.

Также изо дня в день я видела постоянную озабоченность Фаранара: не иначе расследование не давало желаемых результатов, во взгляде ректора стыла тревога. И я была готова поспорить, что его деятельность в академии – это не единственное дело, которым он занимается.

А однажды вечером получила этому подтверждение.

В академии не было личных ванных комнат, вместо них были купальни, в которые мы ходили согласно удобному для каждого графику. Для меня же купальня была не просто местом омовения: именно здесь я могла расслабиться и обдумать насущные планы или проблемы.

Вот и этим вечером я отправилась туда, в последний момент заняв свободное время. С завтрашнего дня у меня начинался отбор в мою первую команду, и мне было нужно хорошо подумать.

Я разложила в купальне полотенца, которых набрала с собой несколько штук. Был у меня такой пунктик. Можно, конечно, использовать заклинание, но потом несколько часов невозможно привести себя в нормальный вид. Эффект – словно в ураган попал. Окажись мы в каком‑нибудь мире, там все проще, но не в нашей реальности.

В купальне медленными полупрозрачными кольцами раскручивался пар, заполняя помещение, на мраморных стенах поблескивали капельки влаги, под потолком зависли магические шарики, мягко освещая пространство. Красота!

Раздевшись донага, я оставила вещи на лавке, а сама почти со стоном удовольствия ступила в воду, на ходу закрепляя волосы на макушке.

Думая о бытовых и банальных вещах, я расслабилась в теплой неге, нагнав вокруг себя побольше пены и откинувшись головой на бортик небольшого бассейна, решив обдумать сложившую ситуацию.

Но мысль даже развиться не успела, как мой покой был нарушен: в воздухе раскрылся портал и из него вывалился мужчина.

Вскрикнув, я сжалась, спрятавшись за пеной, так что торчали одни глаза и макушка, заодно приготовив боевое заклинание. Но от шока у меня челюсть отпала, когда в бассейне в полный рост встал… ректор!

Вода лилась с Фаранара ручьем, а на голове еще и покоился комок пены. Одежда была разорвана, подпалена, а на щеке имелась рана, из которой вытекла капелька крови.

Рефлекторно я сжалась, невольно проследив за падением, а ректор, стремительно осмотревшись, на миг дольше, чем должно, задержав свой взгляд на мне, нецензурно выругался и буквально проглотил окончание ругательств, уставившись мне в глаза.

– Прошу меня простить, досадное недоразумение, – сообщил в следующее мгновение глава академии, вытирая воду с лица и отряхивая ладонь.

– Ни… ничего страшного, – с трудом смогла вымолвить я, машинально подгребая к себе пену.

Фаранар в это время развернулся и, выйдя из бассейна, высушил на себе одежду. С волосами он рисковать не стал и прихватил одно из моих полотенец.

– Я верну.

– Да не стоит, – пропищала и, не узнав своего голоса, откашлялась.

Развернувшись к стене, ректор попробовал открыть портал, но вместо перехода раздался хлопок, и я готова была поспорить, что он снова выругался. Кажется, что‑то было сказано о мерах защиты женских купален.

Наконец маневр отступления удался: портал в стене был построен. Мимоходом покосившись на меня, Фаранар распрощался и был таков.

А я еще долгое время не могла отойти от этого происшествия и периодически ни с того ни с сего начинала подгребать к себе пену.

Видимо, и об этом мне стоит молчать.

 

* * *

 

Наутро настроение было нервное, и на лекции по теории разрушения я была невыспавшаяся и очень рассеянная. Вместо того чтобы сосредоточиться на деле, которое так и не смогла обдумать накануне, я гадала, куда же исчезал ректор и почему вернулся в столь потрепанном состоянии?

Была ли его отлучка связана с убийством, или это другая сфера деятельности?

– Элаи?

Вскинув глаза, я увидела стоящего рядом с моим столом Русира, который, подняв бровь, смотрел на меня с любопытством.

– Да?

– Вы слушали, о чем я сейчас рассказывал? – четко выговаривая вопрос, будто спрашивал у ребенка, поинтересовался декан деструкторов.

– Я… конечно…

– Это прекрасно. Тогда, может, вы попробуете выполнить первое задание?

– Может, не стоит? – промямлила я. – У меня такие переменные успехи в создании достаточно крепких заготовок…

– Ничего страшного. Практика творит чудеса.

Вымученно улыбнувшись, я направилась к кругу в центре аудитории, который в целях безопасности был огорожен защитным экраном.

Проскользнув в небольшую брешь в круге, я в нерешительности замерла, дожидаясь стандартно запущенной модели разрушения, после чего должна была начать создание заготовки и довести ее до конца. Защитить от ликвидации, или деструкции, как это называли сами разрушители миров. Тогда мое творение будет иметь шанс на существование, поскольку прошло проверку на прочность.

Но вместо модели в круг вошел сам преподаватель.

– Э? – только и смогла вымолвить я, вскинув на него полный удивления взгляд.

– Что такое? – забеспокоился Русир. – Вы ведь слышали меня и знаете, что сегодня ваши заготовки буду испытывать я.

– Ну, это, да… – пролепетала я, чувствуя, как отчаянно краснею от своего вранья.

– Вот и прекрасно, – широко улыбнулся деструктор. – Начинайте.

Настороженно покосившись на преподавателя, я, прикрыв глаза, начала создавать планету. Слои ложились один на другой, шар вертелся в моих руках, и вот на поверхности появились континенты, моря, в воздухе запахло свежестью.

Не прошло и десяти минут, как планета зависла в воздухе, радуя глаз своей гармоничностью. Я очень любила красивые миры и старалась создавать именно такие.

Теперь предстояло самое сложное – окружить этот прекрасный шарик плетением защиты, чтобы нехороший деструктор до него не добрался. Закрепив первые петельки из силы, я начала плетение.

Ажурный узор сиял золотым, оплетая планету, а я, чуть ли не высунув язык от усердия, создавала защиту. В этот раз данный процесс давался на удивление легко, и цвет плетения был немного другим. Может, показалось?

– Элаи, вы трясетесь над заготовкой так, как мать над единственным дитя. Давайте шустрее. У меня вон еще целая группа, которую надо успеть потерроризировать.

– А мне нужно сделать так, чтобы вы не разрушили мою заготовку.

Русир иронично приподнял бровь, явно сомневаясь в моих силах не то что против него, даже против остальных студентов.

– Ну, тогда мешать творческому процессу создания шедевра просто грех, – хмыкнул преподаватель.

А я невозмутимо доплела защиту, прекрасно понимая, что не пройдет и нескольких минут, как мою планету разрушат. Это всегда очень болезненно, словно убивается часть меня. И тем больше я понимала необходимость научиться защищать свои создания от окружающего их мира.

– Ну что? Мне уже можно приниматься за дело? – насмешливо поинтересовался Русир.

Я, насупившись, лишь кивнула, приготовившись к неминуемой боли.

Не торопясь, декан подошел к моему висящему шарику, я же в это время вышла за пределы экрана, чуть ли не со слезами наблюдая за действиями деструктора, словно это меня будут разбирать по кускам.

Вот Русир призвал силу, и черные частицы напали на мой мир, стараясь разбить его на миллионы осколков. Плетение засветилось в ответ на агрессивные действия, но я знала: защита долго не продержится. Антидеструкция – мое слабое место.

Однако то, что произошло дальше, повергло меня в шок: узор начал светиться сильнее. Волнение внутри меня усилилось, я прижалась носом к экрану и чуть ли не подпрыгивала на месте от паники.

А защита среагировала в этот раз на редкость агрессивно: свечение увеличилось, и Русира шмякнуло об энергетическую стенку. Тот даже руки распластал, когда его приложило.

В аудитории повисла тишина, и, когда преподаватель рухнул вниз спустя мучительное мгновение полного ошеломления, звук получился поистине пугающий. А деструктор перевернулся, встал на четвереньки, мотнул головой, видимо, возвращая ясность мыслям, и лишь потом, держась за экран, поднялся полностью.

Сфокусировав на группе взгляд, декан сказал:

– Все свободны, кроме Элаи.

Тут я полностью осознала: мне пришел конец. Даже те, кто в группе сильно меня недолюбливал и презирал, сейчас смотрели с жалостью – видимо, никому не чужд гуманизм.

Сходив в соседнюю комнату и, судя по звяканью, что‑то там выпив, преподаватель вернулся, двигаясь уже нормально. Но меня это не порадовало, а скорее заставило еще сильнее напрячься.

Русир обошел меня со всех сторон, внимательно разглядывая, будто неведомую зверюшку, неожиданно оказавшуюся смертельно опасным хищником. Я же про себя возносила заклинания отвода беды.

Замерев и нависнув надо мной всей своей харизмой, он уставился на меня жутковатыми сейчас, потемневшими глазами.

– Что же в вас изменилось за это время? Признаваться будем?

– Поверьте, все та же студентка Элаи, – протянула я, сжимаясь под этим взглядом.

– Ну‑ну. Раньше нормальной защиты сделать не могли, а сейчас такую сплели, что под моим ударом устояла. Только один создатель мог провернуть подобное, и вы точно не он.

– Я – это я… – начала отвечать я на столь странное заявление, но тут декан схватил меня за талию и поднял вверх.

Радужка в правом глазу Русира засветилась серебром, и деструктор, разглядывая меня, даже немного потряс мое вялое от шока тело. Руки и ноги болтались, словно у куклы. Затем он поставил меня на пол, резко наклонил и внимательно осмотрел шею рядом с затылком.

– Ничего нет… Немыслимо!

По коже пополз холодок, и я, вскрикнув, резко разогнулась, врезав макушкой преподавателю по лицу, а точнее по носу.

– Ой, извините, я не хотела, – в ужасе забормотала я и бросилась помочь, но деструктор отшатнулся.

– Нет, не надо, – прогнусавил он, подлечивая нос. – Боюсь, на сегодня нашего общения хватит, а то еще развоплощусь раньше времени.

– Ну что вы…

– Твой мир я пока оставлю у себя, посмотрю его, еще немного испытаю. – Видимо, заметив тревогу на моем на лице, добавил: – Не трясись так, все с ним, думаю, будет в порядке. Раз выстоял против меня, значит, жить будет.

Никакие мои протесты и доводы забрать детище с собой не помогли. Меня выставили прочь, не забыв наказать зайти через несколько дней и забрать имущество.

Оказавшись в коридоре, я не могла поверить своему счастью: я научилась делать отменную защиту!

 

Глава 6. Найти и перепрятать

 

Лучше быть одной, чем несчастной с кем‑то.

Мэрилин Монро

 

Отбор команды оказался не таким простым делом, как могло показаться, а в дополнение к этому еще началось испытание плетельщиков. Все создатели должны его пройти на восьмом курсе, чтобы знать, смогут ли они использовать сведения судьбы для своих миров.

Корпус прорицателей – очень необычное место. Вроде те же каменные стены, арки, окна, но…

Везде висят невесомые плетения, видимо, студенты тренируются, они очень похожи на тончайшую ажурную паутинку, вот только сделаны из живых переливающихся нитей разных цветов.

Куда ни кинуть взгляд – ощущение, что ты попал на чей‑то чужой, неизвестный праздник жизни. Все так ярко, нарядно «украшено». И солнечные лучи, попадая в одну из паутинок, вызывали целый сноп магических искр, будто кто‑то запустил небольшой фейерверк. Очень красиво.

А в некоторых центральных комнатах нет пола, и вода, словно время, стекает вниз, а вокруг витают куски разных реальностей, от которых тонкой струйкой тянется сила‑связь к этим удивительным водопадам.

Я шла и нервно теребила складки своего синего платья – за восемь лет я, кажется, уже разучилась носить другие цвета, – но отмечала прекрасные странности, виденные мною лишь краем сознания. Сейчас меня снедал страх перед неизвестностью.

Вот нужная мне дверь с золотистой табличкой и красиво выведенным на ней именем главной плетельщицы. Глубоко вздохнув, я решилась и уже вскинула руку, чтобы постучать…

– Входи, чего мнешься, – послышался грудной женский голос.

Нервно сглотнув, я нерешительно толкнула дверь и вошла в немного захламленный кабинет совершенно необычных оттенков. Здесь словно взорвался магический шар с красками и избирательно расписал всю мебель в разные цвета.

Я уж молчу о реках времени, которые текли через окно, впадали в стену и вылезали на потолке. Серебристые, розовые, сиреневые и многих других цветов воды.

Растерявшись, на миг я совсем забыла, где нахожусь, и, крутя головой по сторонам, отмечала все новые и новые «чудеса».

– Насмотрелась?

Повернувшись на голос хозяйки, я увидела полную, средних лет женщину, у которой в глазах плескалась вечность. И я даже не сразу обратила внимание на ее необычное, немного старомодного покроя пышное платье – нижние юбки шуршат, на подоле кружево.

«Да такое сто лет уже никто не носит, сейчас в моде строгая классика с минимумом украшений», – думаю я и сама останавливаю себя на этих странных, совершенно не к месту мыслях.

– Простите.

– Ничего. Все, кто ко мне приходит, реагируют одинаково странно. Но ты хоть извинилась.

Если раньше я чувствовала себя неудобно и неуютно, то сейчас раздрай в моей душе только увеличился.

– Значит, вот ты какая, – задумчиво проговорила женщина, словно разговаривала сама с собой.

– Э‑э‑э…

– А он восемь лет ни с места. Ну, вот что за дурные мужики пошли? Вот во времена моей молодости…

– Что?

– Это я об отношениях.

Кажется, она сумасшедшая.

– А дурак совсем ничего не делает. Зачем, спрашивается, тогда интересовался?

– Кто? – удивилась я.

– Да ректор твой.

Это она главу академии называет… Ох…

– Можешь ему не говорить мое лестное мнение.

– Не‑е‑е… Я буду молчать, – пообещала я, усиленно закивав.

– Но все‑таки он очень расточителен. Прошлепает!

Я уже ничего не понимала и предпочитала просто стоять и не заострять на себе внимание плетельщицы. Может, она про меня забудет?

– Если до окончания он не возьмет все в свои руки, то мы поговорим! Хоть и молодой, но с опытом! Так почему же такой дурак?

Видимо, и об этом мне стоит молчать. Скоро я начну опасаться за свою жизнь – столько у меня секретов накопилось.

– Ладно, что уж тебе об этом говорить. Перейдем лучше к делу. Есть для тебя испытание – найти кинжал Аджа.

Я растерялась – и от такого резкого перехода, и от того, что услышала.

– А где искать?

– В академии, конечно! В этих стенах хранится этот предмет, – и женщина отклонилась и будто старого друга по плечу похлопала по камню в кладке стены.

Очень помогла, ничего не скажешь. Столько информации, что боюсь, не запомню…

– А теперь иди, тебе еще надо зайти к этому слепцу, чтобы он начал выведывать, какое задание я тебе дала. Ты ему не скажешь. Придет время, и кинжал решит твою судьбу. А теперь отправляйся. Мне еще кружева моих лентяев оценивать. Курсовые работы, между прочим!

Не успела я оглянуться, как меня быстренько выставили за дверь, словно поддали магического пинка, заставив непонимающе озираться по сторонам.

Из всего разговора с этой необычной и, безусловно, интересной во всех отношениях женщиной я поняла только одно – мне надо найти кинжал Аджа, и это повлияет на то, как я закончу академию.

Значит, мне во что бы то ни стало нужно отыскать необходимое!

 

* * *

 

Как и говорила плетельщица, Фаранар вызвал меня к себе в тот же день, и я, несмотря на наши общие тайны, шла к нему с неувядающим воодушевлением, хоть и смущалась. А вдруг мне помогут или подскажут, где найти эту загадочную вещь?

Кабинет ректора встретил меня теплом, уютом и неизменным запахом хвои. А сам хозяин сидел за столом и что‑то хмуро читал в книге.

– Добрый день, – поздоровалась я, присаживаясь на стул напротив стола.

– Добрый… – отложил документ ректор. – Можете ли вы мне рассказать, что вам сообщила плетельщица?

Ничто в поведении Фаранара не говорило, что он смущен или дезориентирован недавним случаем, когда упал в купальню своей студентки, а она в этот момент была прикрыта лишь пеной.

– Я… Она… – Я попыталась честно сообщить о кинжале, но произнести ничего не смогла.

– Вот ведь невозможная мегера! – вскричал глава академии, и я аж застыла, сидя с открытым ртом.

Никогда бы не подумала, что Фаранар такой вспыльчивый! Но в гневе он был совершенно неподражаем: глаза пылают, губы поджаты, сам вскочил, забегав по комнате взад‑вперед.

Причем в его движениях чувствовались грация и сила совсем не старика. Даже хромота стала практически незаметной.

– Сейчас такое неспокойное время, а она все печется о своих тайнах и узлах! Безобразие!

Я наконец смогла прикрыть рот, чтобы уже в следующий момент осторожно предположить:

– Но ведь это важная часть нашей подготовки… Может, так и надо.

– Может, – хмуро взглянул на меня глава академии. – Только ей все игры, а у меня в академии произошло убийство. Сейчас не до шарад, но разве владычице судеб это объяснишь? – И, резко выдохнув, Фаранар передразнил, стараясь подражать голосу плетельщицы: – Ниркор, ты параноик, а чему быть, того не миновать.

После чего, словно очнувшись, обратил внимание, что бушует при своей студентке, которой, в общем‑то, совсем не обязательно знать его мнение о других преподавателях.

И совсем не важно, что студентка все это время умиляется, глядя на то, какой ее наставник лапочка.

– Ну, вы понимаете, Элаи, что все это только между нами?

Я лишь кивнула, не в силах сдержать улыбку. Одним секретом больше, одним меньше, какая разница.

– А теперь расскажите мне, как вы смогли сплести защиту, которую не пробил даже Русир?

 

* * *

 

Следующие несколько дней я ходила словно в эйфории: планету мне все‑таки вернули, целую и невредимую. То, что произошло на практике по деструкции, – настоящий сдвиг для меня, и я все еще не могла в это поверить.

Шар даже предложил это отметить и принес из одного из миров напиток, который назывался амброзией. Ох и напились мы тогда. Друг что‑то рассказывал, но я не запомнила. В памяти запечатлелся лишь момент в самом конце вечера, когда мы проникли в кабинет ректора, чтобы поискать там нужный мне предмет.

К словам плетельщицы я отнеслась в высшей степени серьезно и уже начала обдумывать, в каких местах может быть припрятан кинжал? В таком огромном здании искать небольшую вещь – это словно искать иголку в стоге сена!

А тут во время нашего празднования Шар подал гениальную идею. Амброзия – штука необыкновенно пьянящая, толкающая на подвиги, и мы пошли искать кинжал в самое надежное место в академии.

Кабинет Фаранара мы обшарили на совесть, просмотрели все тайники, которые нашли, и все полки. А я между делом задавалась волнующим меня вопросом: как мы смогли так легко залезть в святая святых?

Ответ был мною получен, когда я, ползая на четвереньках, искала кинжал под шкафом.

– Вам удобно? – раздался знакомый голос.

Я так и замерла, услышав его, и голову вытаскивать из‑под шкафа сразу расхотелось. Более того, взгляд невольно зашарил под мебелью в поисках более надежного укрытия. Может, вон тот, самый дальний темный и пыльный угол сойдет за него?

И не важно, что слишком узко и низко, я как‑нибудь ужиком туда протиснусь, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с хозяином кабинета, высокие сапоги которого замерли рядом со мной.

– Я тут в соседней лаборатории делаю интереснейший эксперимент, захожу к себе, поскольку вспомнил, что кое‑что забыл, а тут сюрприз. А ну, стойте, Шар!

– Мамочки, – пропищала я, когда неведомая сила неумолимо потащила меня из‑под шкафа.

На мгновение я смогла удержаться за высокую гнутую ножку, услышать скрип сдвигаемого недавнего укрытия, а затем рывок – и мои пальцы потеряли надежную опору. В следующее мгновение я повисла напротив ректора.

Мужчина ехидно смотрел на меня, а я скосила глаза вбок – проверить, что с Шаром. Друг в нескольких метрах застыл статуей и, вытаращившись в пустоту, стоял не мигая.

– Ваш сообщник пока не будет нам мешать, а мы побеседуем, – «обрадовал» ректор, сделав шаг ко мне, и повел носом рядом с щекой. – Хотя разговаривать с нетрезвой девушкой – очень неприятное занятие, но мне придется пойти на эту жертву.

– Мы не собирались… – виновато оправдывалась я.

– Конечно, это получилось совершенно случайно, – ехидничал Фаранар. – Вам не стоит пристращаться к амброзии, Элаи, иначе мы тут все взвоем из‑за вашего дара.

– Я и не думала!

– То, что вы не думали, я и так понял. Что делали в моем кабинете?

– Я… это… и‑и‑за… – снова проглотила я объяснение.

– Значит, это ведьма вам велела залезть сюда? – рыкнул ректор.

– Нет!

– Но ваш поход связан с ее заданием? – прищурившись, поинтересовался хозяин кабинета.

– Да, – понурилась я.

– Видимо, она поручила вам что‑то найти. Вот очень вовремя! И вы вместо отбора членов команды лазите по всей академии.

– Да не знаю я, как их отбирать! – проныла я и, взмахнув руками, перекувырнулась в воздухе.

– Хм‑м… Ну, раз требуется помощь, то я, как ваш преподаватель, просто обязан ее оказать, – иронично заметил Фаранар и в следующее мгновение подхватил меня на руки.

Ужасно удивившись, я вцепилась в ректора, который меня куда‑то нес, и с испугом посмотрела ему в глаза. Остановившись около большого сундука в углу, Фаранар произнес незнакомое гулкое слово и, когда крышка откинулась, попытался меня отпустить.

– Что вы собираетесь со мной делать? – попробовала я посмотреть через плечо, вцепляясь в него покрепче.

– Воспитывать, а заодно и помочь.

– А может, не надо? – умоляюще посмотрела я в глаза главы академии.

И пропала. Меня словно чужая воля затянула в темный омут, подчиняя и порабощая. Я теряла себя, растворяясь в другом существе. Все мысли исчезли, по телу пробежала дрожь, а внутри бушевали самые различные чувства.

Руки разжались сами собой, выпуская одежду Фаранара, а этот нехороший преподаватель безвольно опустил свои, опрокинув меня в сундук.

Я успела услышать лишь растерянный мужской вскрик, прежде чем меня охватил туман. Закружив в своем сером водовороте, он опустил меня на желтое облако, и, едва я провалилась в него, передо мной предстала информация, замелькав картинками личных дел. Вот деструкторы – кто что может, о ком что известно. Перепрыгнув на красное облако, я погрузилась в возможности студентов с факультета богов. Потом перескочила на зеленое – и мне открылась информация о контролерах.

Когда я достигла самых низких облаков, меня выкинуло обратно. Точнее, из сундука, я успела лишь вскрикнуть.

Я часто задумывалась, для чего этот сундук стоит здесь? Что в нем? И теперь вот узнала, что там личные дела студентов.

Ректор сидел в своем кресле и задумчиво взирал на меня, сидящую на крышке чудной мебели, словно курица на насесте, и нервно поправляющую платье и волосы. Было ясно, что до моего появления он думал о чем‑то серьезном и очень для него важном.

– Как вы открыли дверь в мой кабинет?

– Она была не заперта, – рассеянно ответила я, вставая на ноги и оглядываясь на сундук – вдруг еще что ценного выкинет. – Вы накажете меня за проникновение?

– Нет, иначе придется обнародовать, что вы здесь были, и разбираться официально, а сейчас на это времени нет. Поэтому к нашим секретам добавится еще один. Вы же не думаете, что я храню здесь что‑то важное? Только сундук, но его могу открыть только я.

– А это ничего, что я в нем?.. – начала я, но ректор, видимо, просек ход моей паранойи.

– Вам был открыт только поверхностный доступ. – Фаранар встал и, подойдя ко мне, обошел вокруг. – Но вы так душещипательно просили помочь… Не пейте больше амброзию, Элаи. Этот напиток не для вас.

Сейчас хмель как рукой сняло, и щеки неумолимо заливала краска. От стыда хотелось провалиться сквозь землю.

– Вы в прошлом с пониманием отнеслись к некоторым моим… тайнам. Я решил отблагодарить. Теперь вам не составит труда выбрать себе правильных помощников.

Я лишь кивала, уставившись в пол, мне было очень неуютно под испытующим взглядом ректора. И жарко от стыда.

– Тогда идите, Элаи, и заберите с собой это тело, – кивнул Фаранар на Шара, так и стоявшего бессловесной, таращившейся в никуда статуей.

Быстро зашептав заклинание левитации, я поспешила покинуть кабинет. Друг плыл следом и, по моим подсчетам, должен был очнуться только часа через два.

– Ой, прости, – виновато шепнула я, когда Шар не вошел с первого раза в проем, ударившись спиной о косяк двери.

Я нервничала, поэтому, прикрывая за нами дверь, снова совершенно нечаянно приложила подельника дверкой. Правда, в этот раз извиняться не стала, лишь поморщилась.

Когда дверь почти захлопнулась, я успела в последний раз взглянуть на того, кто в последнее время владел всеми моими мыслями.

Ректор остался стоять около окна в пустом кабинете, и чувствовалось, что в душе у него невероятное смятение.

 

* * *

 

Шару я сказала, что кабинет ректора ему причудился и что после последней бутылки мы отправились баиньки, поэтому и проснулись утром в своих постелях.

Правда, на вопрос, почему вместо головы друг проснулся с адской болью в спине, внятно ответить не смогла и лишь буркнула: «Вот она плата за развлечение – похмелье».

Первую пару мы проспали, поэтому теперь, помимо объяснительной, придется сдавать тему по практике создания. Но это лучше, чем прийти на занятие, еле держась на ногах.

Смотря на висящую над рабочим столом крутящуюся планету, я мысленно вернулась к прошлому вечеру. Но меня интересовало не то, что произошло, а чувства, которые я испытывала.

Я словно наяву помнила прикосновения Фаранара, его взгляды, его близость, а тело отзывалось на любое воспоминание. Кошмар! Я же безумна, совершенно безумна!

Как можно думать и хотеть мужчину в возрасте? Но ведь он искусственно состарился, из‑за магии, и, может быть, моя лю… Нет! Только не это!

Я вчера перепила, и у меня поехала крыша: до такой глупости додумалась! Да будь он молодой или старый, я ему нужна как создателю черная дыра рядом с любимой звездой.

Но стоило прикрыть глаза, чтобы успокоиться, как передо мной вставали его очи, горящие живым, молодым и яростным огнем, выдающим пылкую натуру Фаранара, которую тот прятал под маской спокойствия и благопристойности.

Что мне делать?

В отчаянии я даже постучалась головой об стол. Не помогло. Зато последующие два часа внушения сделали свое дело, и я постаралась раз и навсегда забыть странные чувства к своему преподавателю.

Теперь для меня главное – команда и еще раз команда. Ну а мальчики… а мальчики потом!

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

Глядя на сгущающиеся за окном тучи, я устало потер рукой лицо. В последнее время в моей жизни происходило что‑то невероятно странное.

Я не забыл цель, ради которой я пошел в эту академию, помню о ней все это время. Жаль только, что я все это время был снедаем страшной пыткой – ожиданием.

И теперь такой идеальный план достижения самой важной цели, казалось, рушится. Или нет?

Может, все не так, как мне представляется?

Я с самого первого дня почувствовал расположение к этой студентке, но ничего больше. Все семь лет я присматривался к ней, потому что она талантлива, а если подумать, то очень талантлива. Но я не испытывал к ней ничего, кроме участия.

Да и в этом году нельзя было сказать, что что‑то изменилось. До сегодняшней встречи.

Увидев очень соблазнительную попу Элаи, торчащую из‑под шкафа, и Шара, я понял, что именно они сделали, но не разозлился. Мне не хотелось ее наказывать, хотелось направить в выборе команды, помочь, решить ее проблемы.

И меня до сих пор гложет беспокойство: что же за задание дала ей плетельщица? Однозначно – что‑то отыскать. Но что?

А еще меня мучает вопрос: может ли быть так, что она моя пара? Сложно сказать, процесс опознавания половинки у всех происходит индивидуально… Однако есть признаки, которые обязательно должны быть.

Один из таких – это слияние сил, у нас оно произошло на первом занятии. Но это могла быть случайность, которая отнюдь не означает, что мы пара… Других же признаков пока нет.

Моя душа пребывала в смятении, и, вместо того чтобы бросить все силы на то, что для меня действительно важно и дорого, мне придется отвлечься на долг.

Но может, оно и к лучшему? Может, время само все расставит по местам?

 

* * *

 

Ариадна Элаи

Понимая, что разрываюсь между делами, не говоря уже про душевный непокой, я решила отбросить все сомнения и желания и думать холодной головой.

Меня ожидает отбор в команду, работа над проектом, который потом станет выпускным, и выполнение задания плетельщицы. Последним придется заниматься между делом, так как поиск кинжала не столь важен, как подбор специалистов в команду. А как только команда будет сформирована, займусь проектом.

Но проще загадать, чем сделать. Мне всегда было сложно найти подход к людям, в особенности если приходилось их о чем‑то просить. Пару дней я походила, присматриваясь к студентам на каждом факультете, благо наш поток учился в одно время, и, кажется, выбрала, с кем хочу работать.

Что странно, как боги, присматривающие за мирами, мне понравились близнецы – Мирана и Ката Шед. Считалось, что брать в команду сразу двоих ошибка – у них схожие умения и небольшие силы. Но, благодаря помощи ректора и волшебному сундуку, где хранились личные дела студентов, я точно знала, что это не так.

Как контролер мне понравился один ботаник – Магус Рех. Он был из невлиятельного рода и владел не очень большой силой, но парень был весьма дотошным. Ну и зануда. Однако ради первого качества можно и потерпеть.

А вот деструктора я выбрала родовитого, сильного и со странностями. Леон Сенар, являясь вторым сыном главы одного из влиятельных родов, был сложен в общении, нелогичен в поступках и с тяжелым характером, зато талантлив!

Эх, теперь бы уговорить их войти в мою команду!

Однако моя соседка по комнате имела по этому поводу свое мнение.

Поправляя кудри перед зеркалом в прихожей, она, не оборачиваясь, сказала:

– Вообще не понимаю, чего ты переживаешь? Ты одна из самых сильных на потоке, тебе всего лишь надо сказать, что набор в команду открыт и ты рассматриваешь кандидатуры.

– И как я их рассматриваю? – насмешливо поинтересовалась я, не относясь к словам Кавы всерьез.

– Да хоть бы как мой дядя принимает жалобы – информационными шариками.

Однако, умываясь, я решила попробовать простой и совершенно не требующий с моей стороны никаких усилий метод. В конце концов, я ничего не теряю.

В тот же день я запустила эту новость, а по возвращении меня ждала комната, полная шариков. Немало времени у меня ушло, чтобы переловить все и определить, от кого же послания.

Но оно того стоило – я собрала приличный «урожай»: трое из четырех нужных мне изъявили желание со мной работать. Теперь осталось переговорить лично.

Первыми, к кому я решила обратиться, были близняшки. Выяснив их расписание, я подгадала момент, когда смогу встретить сестер после лекции. Когда я подозвала их, одногруппники девушек смотрели им в спины не слишком дружелюбно.

Неужели я настолько желанный создатель? А ведь еще несколько лет назад все воротили нос, не зная, что я достигну высокой позиции в рейтинге. Как, оказывается, все может измениться.

Присев на лавочку рядом с аудиторией, я дождалась, когда же богини сядут рядом. Обе были облачены в красивые красные платья, согласно цветовой гамме их факультета.

– Добрый день, – начала я, но меня перебили.

– Мы не согласны на номинальную работу. Только как члены команды и с равными правами с остальными.

Ого! Видимо, к ним уже сегодня подходили с предложениями о сотрудничестве, и, судя по напряженным лицам девушек, они не рассчитывают, что я приму их условия.

Ситуация у них сложная, сама бы сомневалась, не знай я того, что показал мне сундук. А к сестрам Шед, наверное, подходили и более слабые создатели, с которыми тем не удалось договориться.

Сейчас эти богини идут на большой риск: не согласись с ними работать создатели так, как они хотят, они могут остаться совсем без команды. Но я также помнила оброненную однажды Аделаидой сплетню, что, мол, родители близнецов ничего от них не ждут.

Может, отчасти поэтому я и захотела именно их в команду, ведь выбор все‑таки был.

Посмотрев на пухлых девушек, с белыми волнистыми волосами и карими глазами, правда немного разного оттенка, я кивнула:

– Договорились.

Те недоверчиво на меня посмотрели.

– Ты же понимаешь, что мы имеем в виду? – уточнила Мирана.

– Конечно, – улыбнулась я. – Но в ответ попрошу не меньше. Не стандартный договор, а клятву.

И я вытащила свой кулон рода в виде цветка, в котором хранилась часть моей сущности. Сестры, пару секунд поколебавшись, одна за другой схватили кулон, давая тем самым клятву, – на поверхности тут же появились засечки.

– Ну, раз договор закреплен, пойдемте, я расскажу вам о своем проекте, – сверкнула я глазами.

И мои боги потянулись следом в мою комнату. Начало положено. В душе я ликовала.

 

* * *

 

Я думала, что труднее всего будет уговорить Леона Сенара, однако реальность преподнесла мне сюрприз. Родовитый деструктор с мятежными взглядами нашелся недалеко от колонны с рейтингами – он читал книгу, погруженный в свое занятие. Однако стоило мне сесть рядом, как Сенар повернулся в мою сторону.

Он не поприветствовал меня, как того требуют правила приличия, не спросил о моих делах. Он просто невозмутимо молчал, ожидая, когда я сообщу цель своего визита.

– Хочу пригласить тебя в свою команду, – последовала я примеру Леона и не юлила, а выложила все прямо.

– Согласен, – бросил он и уткнулся в книгу.

Я в удивлении помолчала минуту и не смогла не спросить:

– Что, вот так просто?

– А что тебя удивляет? Определить, умеешь ли ты общаться и работать с деструктором, можно после первых фраз, ну максимум пяти минут разговора, – ответил он флегматично, даже не оторвав взгляда от книги.

Я смотрела на этого непростого и странного деструктора, понимая, что, если мы с ним не сойдемся во взглядах, это будет война, но по крайней мере его работа того стоит. Значит, потерпим. Да и команда у меня получается на диво странной, он логичное дополнение.

– Вот и прекрасно. Завтра встречаемся в тренировочном зале, будет знакомство с членами команды.

Сенар ничего не ответил, ну видимо, принял к сведению. Все‑таки у меня очень странная команда.

 

* * *

 

Договориться с Магусом Рехом было гораздо сложнее. Несмотря на усталость и плохое самочувствие, перехватить его после пары труда не составило, но вот прийти к взаимному согласию…

Я присела на лавочку и стала ждать, когда он появится. К тому времени, как я заметила его высокую худощавую фигуру, у меня затекла спина сидеть прямо и изображать полную невозмутимость и уверенность в себе.

Рех неторопливо подошел и, расположившись рядом, сразу заявил гнусавым голосом:

– У меня есть условия.

Его глаза были словно два всевидящих ока, которые смотрят на тебя лишь с целью изучить и использовать на благо всего народа.

Я отчасти уже видела отрицательные стороны нашего сотрудничества.

– Я ничего еще не предложила.

– Но ведь не просто так пришла. Значит, хочешь принять мою заявку на вступление в команду.

– Я согласна только на клятву, – решила сначала прояснить ситуацию я.

Немного обдумав мои слова, Рех сообщил:

– Годится, но я настаиваю, чтобы ты дала слово, что созданный проект в моей области будет идеальным. Для меня это очень важно.

Надо думать. Хотя правка любых тонкостей может создать проблему, особенно если недочеты ищет Магус.

– Согласна, – вытащила я кулон, и через секунду крепкие мужские руки обхватили его, заключая между нами договор.

– А теперь мне нужно знать все о том, что у тебя есть на данный момент, прежде чем я начну свою часть работы.

И Магус направился в мою комнату, чтобы посмотреть на чудом уцелевшую планетку.

За то время, которое Магус у меня просидел, я поняла окончательно – он безжалостный садист. Рех иссушил мне весь мозг, пытая, какие детали я хочу и как планирую этого добиться, словно мне завтра выпускаться из академии!

Когда он ушел, я чуть ли с ног не валилась от усталости, а еще очень странно себя чувствовала.

У меня началась мигрень, хотя создатели практически ей не подвержены, если не переоценивают свои силы. Но я сегодня вообще ничего не создавала. А еще меня подташнивало и болела спина.

Распластавшись на постели, я слышала, как непогода стучит и воет за окном – снова буря. Неужели к концу дня студенты, как обычно, переборщили с магией?

Я старалась сосредоточиться на чем‑то приятном, но не получалось. А стоило закрыть глаза, как передо мной все закружилось, завертелось, а спину и голову вновь пронзила боль.

«Надо пойти выпить обезболивающего зелья, иначе я всю ночь спать не буду», – мелькнула здравая мысль.

Но стоило мне с трудом подняться, как пол стал уходить из‑под ног, потом верх и низ поменялись местами и я почувствовала, что падаю. А дальше были лишь удар и темнота.

 

Глава 7. Предложение

 

Поверь мне – счастье только там,

Где любят нас, где верят нам.

Лермонтов Михаил Юрьевич

 

Сознание возвращалось неохотно. Какими‑то урывками. Сначала я услышала в отдалении голоса, потом, с трудом разлепив веки, увидела сидящего рядом ректора. Тревога застыла на его лице.

– Доброе утро, – хрипло проговорила я.

– Наверное, доброе, – грустно хмыкнул Фаранар.

После его слов около моей кровати сгруппировались деканы.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Русир.

Я прислушалась к своим ощущениям.

– Спасибо, неплохо.

Как‑то странно все себя ведут. Но быстро оглядевшись, поняла, что лежу в корпусе целителей.

– Что вы помните последнее? – очень серьезно спросил меня Графт, уставившись цепким, каким‑то оценивающим, почти препарирующим взглядом, из‑за чего в мою душу закралось подозрение.

– Я плохо себя чувствовала и потеряла сознание, – медленно ответила я, настороженно разглядывая декана.

Все остальные молчали.

– Объясните, что происходит? – не выдержала я, приподнимаясь на постели.

Сейчас даже факт того, что я лежу на постели в присутствии стольких мужчин, мало волновал.

– Вчера было совершено убийство, похожее на то, что произошло некоторое время назад, – начал Фаранар, а я, похолодев, все поняла уже с первых слов. – У нас отпали практически все сомнения, что это ритуал. Вы столкнулись с убийцей сразу после ритуала, зацепились за него своим астральным полем. И, видимо, теперь чувствуете, когда он совершает следующее убийство. Вы теряете сознание и начинаете бессознательно кататься по комнате, кричать или что‑то невнятно говорить.

Все, я пропала! Теперь этот сумасшедший найдет меня и препарирует, чтобы я не помешала его планам.

– Плохие новости, – просипела я. – Теперь мне долго не прожить.

– Нет, плохие новости заключаются не в этом, – «порадовал» меня Диан Графт, и я с опаской на него посмотрела. – Официально студентка Элаи проводила ритуал и пострадала. А вот действительно плохая новость: ритуалы предположительно направлены на то, чтобы разбудить артефакт, созданный однажды одним сумасшедшим создателем. И если убийце это удастся, то академия прекратит свое существование. Навсегда.

Я сглотнула. Это не просто плохо, это ужасно!

– И еще, у него однозначно есть ключ, чтобы открыть путь к артефакту.

– Вы ведь знаете, о чем я хочу вас попросить, Элаи? – тихо поинтересовался ректор.

А я, взглянув на свои бледные руки, крепко сжимающие одеяло, кивнула:

– Все, что хотите! Я очень обязана вам.

Губы главы академии сжались в тонкую линию, цвет глаз неуловимо изменился, превратившись в серые льдинки, и неимоверно холодным голосом он процедил:

– Благодарю вас.

После чего, резко развернувшись, покинул палату, а деканы с недоумением посмотрели на меня.

– Как же теперь с этим справиться? – пробормотала я, чувствуя себя очень неуютно, неловко и… одиноко.

Внимание же мужчин вновь вернулось к чудовищному происшествию. А я, с трудом вникая в их разговор, теребила пальцами одеяло, понимая, что чем‑то обидела ректора.

И что еще важнее: надо придумать, над каким ритуалом я работала? Чтобы в это поверил убийца, да и окружающие тоже.

 

* * *

 

С легендой мне помог Русир, предложив использовать мой прорыв в защите как предлог освоения новой отрасли. Ведь попытки, как известно, не всегда бывают успешными.

Что касается наших с Фаранаром отношений, то в них вроде бы ничего не изменилось, но я все равно чувствовала напряжение между нами при встречах.

Не зная, что делать в этой ситуации, я искала утешения в работе над своим проектом вместе с командой и в поиске в библиотеке информации о том, какой именно ритуал может проводить сумасшедший убийца. А иногда, при случае, интересовалась вещью, которую мне поручила найти плетельщица.

В один из дней, читая в библиотеке книгу о ритуалах, я спросила у госпожи Трасы, которая снова что‑то писала в бумагах:

– Скажите, а можно мне взять книгу об артефактах?

– Да.

– А о создании черных дыр?

– Да.

– А о создателе‑убийце?

– Нет!

– Как скажете, – понуро кивнула я.

Вот интересно, есть ли какая‑нибудь карта тайников академии? Мне бы она очень не помешала.

Через час, совершенно расстроенная и совсем не обогащенная знаниями, бредя по коридору и шурша теплым длинным платьем, отделанным бантиками, я знала наверняка: все ритуалы – это большое количество жертв, умерщвление которых подчинено четкой системе для определенной цели.

Я чувствовала, что ректор был согласен с догадкой, зачем совершаются убийства. Но думаю, не знал, как часто они будут происходить. А не зайти ли к нему, не испросить ли одобрения проекта? Может, подскажет что‑то или расскажет. Я же теперь участвую в расследовании! Может, мне положено?

Ну, хоть немножечко информации!

Но когда я подходила к двери, то увидела бледную секретаршу, которая в панике на меня посмотрела. В кабинете у ректора слышались голоса, там явно происходил скандал.

Дураку понятно, что глава академии занят. И я бы тут же ушла, дабы не попасть в неловкую ситуацию или под горячую руку, если бы… если бы не знала голос, который слышался за дверью.

Что здесь делает мой отец?!

Да и он ли это вообще? Я всего несколько раз в жизни слышала, как он выходил из себя, да и то так не кричал.

Мы с секретарем в панике переглянулись, а потом дверь в кабинет ректора распахнулась, громко стукнувшись о стену, и оттуда вышел отец с поджатыми губами и горящим взглядом.

Увидев меня, испуганно переминающуюся в приемной, он остановился, пристально на меня взирая.

– Отец, – почтительно склонила я голову, чувствуя, как от волнения сердце колотится все быстрее.

В дверях появился злой ректор.

– Элаи, вы что‑то хотели?

– Я… Да… Но может, мне попозже?

– Ну что вы! Сегодня у меня проходной двор, почему бы и вам не зайти? – натянуто улыбнулся Фаранар, делая приглашающий жест в кабинет.

Жалобно посмотрев на отца, я увидела, как он, повернувшись, посмотрел на главу академии и негромко произнес:

– Я надеюсь, вы обдумаете и учтете то, что я сказал.

– Всенепременно, – криво улыбнулся ректор.

Сглотнув, я деревянной походкой направилась в кабинет. Фаранар же, прикрыв за собой дверь, хмуро посмотрел на меня:

– Что у вас?

– Нужно, чтобы вы утвердили проект, – достав из кармана, я протянула ему с таким трудом сохраненную планету.

– Что собираетесь создавать?

– Систему для развитых цивилизаций первого порядка. Также собираюсь сделать черную дыру, а на основе этой центральной системы – галактику, а от галактики цепочкой другие… в будущем.

– Грандиозные у вас планы. Вы хоть сначала на этом курсе систему бы построили, а потом поговорим, – устало заметил Фаранар и поставил клеймо «Одобрено» на ядре планеты.

– Мне можно идти? – помялась я, подавляя желание подойти и погладить ректора по волосам.

– Конечно, я же вас не вызывал. Впрочем, даже удачно, что вы зашли. Если вы все еще согласны помочь, то я бы привлек вас к расследованию. Естественно, неофициально.

– Естественно… И я не изменила своего решения.

– Тогда на днях я пришлю сообщение. Мне нужно будет кое‑что вам показать и многое рассказать.

Все, после этих слов я бы уже ни за что не отказалась от участия в этом расследовании: мое любопытство крепко подвесило меня на крючок, закинутый Фаранаром.

Встав, я направилась к двери и, уже взявшись за ручку, бросила мимолетный взгляд на ректора. Прикрыв глаза, тот смотрел прямо перед собой и сжимал‑разжимал кулак.

Свет падал из окна, так что его лицо было скрыто в тени, и я не смогла разобрать, что за чувства на нем отражались.

 

* * *

 

– Привет, невезучая, – раздался за моей спиной голос Шара.

Обернувшись, я увидела улыбающегося друга.

– Почему невезучая?

– Ну, сначала неудачный опыт, потом ссора ректора с твоим отцом.

Видимо, уже все слышали эту замечательную новость.

Войдя в аудиторию, я села на привычное место и начала раскладывать вещи. Поделиться с Шаром правдой было очень заманчиво, но, скорее всего, неразумно. Я дала слово, а Элаи своих обещаний не нарушают.

– Видимо, черная полоса неудач. Будем надеяться, за ней настанет белая. Однако по сравнению с убийствами мои происшествия – это мелочь.

– Да, это очень неприятно. Ты знала убитого?

– Нет, но от этого не легче. Непонятно, по какому признаку он отбирает жертв, поэтому мысль, что завтра тебя разделает на куски психопат, не прибавляет настроения.

А уж в моем случае опасность многократно возрастает.

– Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, – улыбнулся Шар. – Ты сгущаешь краски.

Решив не заострять внимания на этой теме, я спросила:

– А чем ты занимался в выходные?

– Ездил домой, – пожал плечами друг.

Пристально посмотрев на Шара, я с участием поинтересовалась:

– Что‑то ты в последнее время зачастил к родным. Проблемы?

– Со мной проводят поучительные беседы. Ты ведь знаешь, что у меня еще нет пары?

Кивнув, я хотела подбодрить друга, но в аудиторию вошел профессор, помощник Графта, и аудитория притихла.

– Добрый день! На протяжении долгого времени мы изучаем правила и законы, которые помогают делать нашу жизнь спокойнее и лучше. И сегодня мы коснемся одного важного вопроса – преступление жизни.

Мы с Шаром переглянулись: очень непростая тема. Идет ли она по плану или выбрана специально?

– Все должны понимать, что у нас есть ответственность перед жизнью. Мы в ответе за то, что создаем! И за то, что умертвляем, должны нести ответственность!

Точно, тему подняли из‑за этих убийств.

– Один из главных наших законов: тот, кто отнял жизнь, должен отдать свою. Но, помимо этого, есть еще и строгий свод правил…

 

* * *

 

– Знаешь, Ариадна, ты не доведешь нас до добра. Неужели обязательно было сюда лезть?

Мудрое, в сущности, замечание, я решительно проигнорировала. Не те у меня обстоятельства, чтобы прислушиваться к чужому голосу разума.

– Ну что тебе стоит мне помочь? Секретарь ничего не узнает. Я еще при поступлении заинтересовалась ее необычным кабинетом. Неужели тебе совсем не интересно, что она здесь хранит? – спросила я, осторожно открывая дверь.

– Может, и интересно, но я не готов из‑за этого вылететь из академии, – пробормотал Шар, почти втолкнув меня внутрь и заходя следом. Нервничая, он запечатал проход заклинанием.

Не обращая внимания на ворчание за спиной и подвесив в воздухе световой шарик, я осмотрелась.

Много полок, на которых располагались самые разнообразные вещи.

– Интересно, здесь есть запрещенные артефакты? – тоже оглядываясь, поинтересовался друг.

– Ты что?! Это же подсудное дело!

– Да ладно. Посмотри на этот бардак. Кто здесь что найдет?

Действительно, вокруг лежали горы вещей, и только центр помещения представлял собой расчищенное круглое место, где стоял идеально чистый и прибранный стол.

Все‑таки очень странная женщина эта Мур. И жутковатая!

Озираясь по сторонам, мы пробирались среди шкафов и заваленных различными предметами столов. Я видела как какие‑то механические приборы, так и магические артефакты. Также нам встретилось несколько законсервированных органов непонятно кого, а один раз – засушенная голова.

Брр…

Вот где, как не здесь?

Мы облазили уже приличное количество полок, когда, к нашему удивлению, открылась дверь и раздались голоса Мур и госпожи Трасы. Заметавшись, я заметила в стене нишу, где хранились различные предметы хозяйственного обихода вроде веника.

Схватив Шара за рукав, я на полусогнутых ногах, ловко лавируя между наваленного вокруг барахла, поволокла друга туда. Протиснувшись между кучей черенков и чего‑то непонятного, мы застыли, прислушиваясь.

– Все‑таки мы прекрасно отметили день рождения. Этот новый божественный коктейль невероятно опьяняющий и на вкус изумительный, – вещала секретарь благостным тоном.

Мур веселится? Это точно она?

– Пожалуй, – произнесла немногословная госпожа Траса, которая за все время моей учебы обменялась со мной всего несколькими предложениями. – Ты лучше мне скажи, когда изменишь личную жизнь к лучшему? Пару ведь свою даже не ищешь.

Это в ее‑то возрасте?!

Рядом со мной приглушенно хмыкнул Шар, и я ткнула его в бок. Друг примолк, но мое движение спровоцировало падение какой‑то массивной палки, которую я чудом удержала.

Рассмотрев ее более пристально, я поняла – это засушенный кусок лапы какого‑то ящера, вроде динозавра. Осознав всю мерзость своей находки, я едва не выронила ее, но шаги вглубь кабинета заставили меня отвлечься.

Она что, идет сюда?!

После этого я вжалась в проем и загородилась своей находкой, можно сказать, сроднившись с ней, а Мур бродила по своему кабинету, явно что‑то разыскивая, при этом частенько что‑то роняя из‑за неловких движений. Становится все загадочнее и занятнее! Что это с ней?

– Траса, ты же знаешь, что свою половинку я уже встречала. Связь у нас была очень слабенькой, и когда он покинул этот мир, я следом не ушла, но и замены найти ему уже долго не могу. Иногда я думаю: может, и зря не отправилась за ним?

Услышанное вызвало у меня волну неожиданного сочувствия: кто бы мог подумать, что судьба этой женщины столь трагична.

– Ты это брось! А с кем бы я пила?

Они злоупотребляют? Мы с Шаром удивленно переглянулись.

– А потом думаю, нет, не зря. Уж очень слабой у нас была связь, поэтому, может, я и найду себе еще пару. Вот те, кто прочно связан, выбора не имеют, а те, что связаны силой пустоты, и подавно. Они словно зависят друг от друга. Я никогда не понимала этой болезненной тяги.

– Так есть кто на примете?

– Ну‑у… сначала я хотела попробовать с ректором.

Я аж задохнулась от ужаса. Эта старая ка… э‑э‑э… женщина облюбовала нашего милашку Фаранара?..

– И что?

– Он младше меня… – протянула Мур.

– А выглядит старше, – хмыкнула Траса.

– И у него не было пары. Познав физическое единение однажды, невозможно этого не желать. А я вряд ли его пара. Значит, он мне однозначно откажет.

И слава пустоте! Ужас какой!

Мур практически достигла места, где мы прятались, и я отчетливо услышала, как она пробормотала:

– Где же была моя заначка наливки?

Мы с другом тревожно переглянулись, пока старая дама продолжала поиски.

– И что дальше?

– А дальше я положила глаз на своего кузена. Он уже в возрасте, но до сих пор не встретил свою пару.

– Есть успехи?

Судя по звону посуды, наливка была найдена. Так что хоть в чем‑то, но успеха она добилась!

– Ну, он пока сопротивляется. – И Мур начала от нас удаляться, заставив расслабиться и осесть от облегчения.

Но мы зря обрадовались, ибо следом эти невозможные женщины начали пить.

Не знаю, что там у них было в бутыли, но они, экранировав комнату, развлекались на славу. А мы мучились от стыда и неловкости, слушая пьяные излияния: о жизни, мужчинах и неудачах каждой.

Кошмар! Лучше выкиньте меня в пустоту, чем слушать все это.

Мы с Шаром, забившись в уголок, закрылись чем попало и смотрели, как по кабинету расхаживают роботы, летают склянки и различные органы, светятся артефакты.

– Куда мы попали? Да вместилище бездны и то безопаснее, – прошептал друг, выражая и мое мнение.

И тут в нас прилетела куча различного барахла. Шара по голове ударило что‑то тяжелое, а меня до крови оцарапала какая‑то вещь. Присмотревшись, я увидела длинную острую заколку.

Ранка быстро затянулась, а в меня уже летела новая порция предметов. Сунув заколку в карман, я закрылась от них руками.

Каким чудом мы остались живыми после этой жуткой попо… м‑м‑м… необычного праздника, я не знаю. Думаю, лишь из‑за того, что мы создатели и убить нас ой как непросто.

Но когда женщины отключились, мы с Шаром чуть ли не ползком ринулись к выходу. Так как экран исчез вместе с ясным сознанием его создательниц, мы с другом беспрепятственно выскользнули из кабинета.

Пройдя пару коридоров, я от него услышала пришибленное:

– Больше никогда с тобой никуда не полезу. Это опасно для жизни!

Тоже мне…

 

* * *

 

Сначала я подумала, что у меня вновь приступ и кого‑то где‑то снова убивают. Но потом темнота рассеялась, и я оказалась в просторной комнате, в которой полы и стены были отделаны деревом, окна оказались большими, практически во всю стену. Я словно попала в технический мир.

Здесь же около большого камина стояли красивые белые кресла с мягкими эргономичными сиденьями, а в противоположном углу располагалась такого же цвета двуспальная кровать. Большой пушистый ковер лежал посредине комнаты, довершая экспозицию.

А вот около двери, которая располагалась напротив кресел, стоял мужчина. Его фигуру и лицо окутывала черная дымка, поэтому я не могла понять, кто же он. И от этого становилось еще более страшно.

– Кто ты? – произнес искаженный голос.

Я попробовала ответить, но вместо этого из моего горла вырвался какой‑то непонятный звук. Пока я недоуменно прикасалась к губам, мужчина бросился ко мне, но в тот момент, когда его руки должны были коснуться меня, между нами словно вырос невидимый барьер.

Он очень огорчил незнакомца и порадовал меня. Теперь я по крайней мере ощущала себя в относительной безопасности.

– Наконец‑то это произошло.

Я попятилась, ничего не понимая. Судя по ощущениям, я попала в один из миров, пусть даже и во сне. Он не препятствие создателям, когда те ступают на созданные планеты.

– Не бойся меня!

Голос был странным, постоянно менялся, как будто говорили разные люди.

– Я твоя пара.

После этих слов я замерла, понимая, что незнакомец прав. Родное, невыразимо прекрасное чувство разлилось у меня внутри.

Я не видела предназначенного для меня мужчину, но уже сейчас знала, что с ним смогу стать цельной, получить что‑то большее, чем имею сейчас.

– Присядешь?

Обрадовавшись, что моему собеседнику я тоже интересна, расположилась в одном из кресел около камина и стала пристально рассматривать фигуру мужчины.

Он был высок, статен, движения были уверенными и решительными, в них чувствовалась легкость молодости. В то же время складывалось впечатление, что это состоявшийся в жизни человек.

– Думаю, ты знаешь, что наш с тобой сон означает начало периода слияния. И наши свидания нужны, чтобы узнать друг друга как в прямом, так и в переносном смысле. Когда мы найдемся в реальной жизни, первая ступень слияния закончится.

– Знаю, но все еще не могу поверить. И что теперь делать?

– У меня тоже в слиянии опыта никакого, но хочу предложить заняться тем, для чего мы здесь и оказались, – узнаем друг друга получше.

– Но как?

– Думаю, нам может помочь любая мелочь. Давай рассказывать о себе. Начну я, а ты, если что‑то не поймешь, переспросишь. Скорее всего, информация, прямо указывающая на мою личность, будет искажаться, но ведь не вся.

Улыбнувшись, я поправила манжет. Мне уже нравился этот мужчина.

– Я – за!

– Тогда начну с того, что родился я в большом доме и в любящей семье…

Несколько часов я сидела, наблюдая за каждым движением этого мужчины, и слушала, слушала, слушала, лишь иногда переспрашивая.

А потом, когда он смолк, начала свой рассказ я. Впрочем, я гораздо чаще останавливалась, отвечая на уточняющие вопросы. И на душе было так тепло и радостно, как никогда в моей жизни.

Я знала, что теперь наши встречи станут регулярными.

 

Глава 8. Тайные желания

 

Удвоенное желание есть страсть, удвоенная страсть становится безумием.

Продик

 

Утром я проснулась окрыленная, одевалась на автомате: все мысли были заняты кандидатами на мою половинку. Впрочем, это может быть любой создатель нашей реальности. Может, его вообще нет в академии.

От этой мысли стало грустно. Я так хотела, чтобы меня обнимали руки надежного человека, который бы любил меня, жил, стремясь разделить горести и радости, мог подставить плечо для опоры и спрятать от невзгод.

Мне всю жизнь так не хватало тепла и поддержки… И так хотелось ощутить себя хоть кому‑то нужной, желанной!

И именно сегодня, впервые за долгие годы, я тщательно одевалась не с учетом практичности, а с желанием понравиться. И пусть мое платье привычно синего цвета, согласно цветовой гамме факультета создателей, из довольно плотного теплого материала, но приталенное на бедрах, оно ниспадало к полу воланами, которые легко и красиво колыхались от малейшего дуновения. И главное – более нарядное, чем обычно. Призванное подчеркнуть мои женские достоинства. Украсить!

И волосы с помощью магии я уложила в высокую прическу на макушке, выпустив из‑под сверкающего тысячами искорок гребня парочку фривольных прядок, которые спускались по затылку и шее.

В последний момент я замерла у зеркала, оценивая немного бледную, с лихорадочно горевшими глазами от волнения, почти воздушную фею. Улыбнувшись собственному отражению, загадала желание: узнать. Узнать из тысяч предназначенного и как можно скорее!

Дверь в комнату я закрывала, испытывая странное предвкушение и чувствуя, как сердце тревожно бьется, все ускоряясь.

Задумавшись о своем, о женском, я споткнулась и едва не упала на ступеньке, если бы меня не поддержал Сенар. Оказалось, вся моя команда следует за ним.

– Ты решила в очередной раз попасть в больничное крыло? – хмыкнул парень, выпуская мой локоть из своего крепкого захвата.

– Спасибо, – поблагодарила я за спасение, глубоко вздохнув и возвращая спокойствие. – Очень удачно, что у нас оказалось свободное утро. Давно пора начать работу над проектом.

Шагая по коридору, я не обращала внимания на то, что этим утром здесь особенно оживленно. Туда‑сюда, путаясь под ногами, носились непонятного вида создания, в воздухе плавали, то появляясь, то исчезая, призрачные лианы, видимо, слегка недоделанные.

Во время практических занятий часто случалось, что создания выбирались за пределы аудиторий, но потом их всех отлавливали.

– Мы прогуляли лекцию, – сообщила Мирана легко и совершенно не испытывая угрызений совести. – Нормы и законы такие скучные!

– Хорошо бы мне за вас потом не влетело, – вздохнула я.

– Ну, ты же нас не заставляла, – лукаво заметила Ката.

Войдя в одну из стандартных практических лабораторий, я подошла к круглому столу со стационарным полем посредине и выпустила в него свою планетку.

Моя красавица сразу увеличилась в размерах, красиво вращаясь вокруг своей оси. Континенты и моря поблескивали в свете магических светильников. Я уже потихонечку начала создавать ландшафт и распределять динамику равновесия земли и воды на планете.

– А ты хорошо продвинулась, – прокомментировал Магус, оглядывая мое творение профессиональным взглядом, чуть нагнувшись и обходя стол по кругу, чтобы не пропустить ни нюанса.

– На самом деле хорошая защита, на планете пока еще и жизни не создано. Так, макет, – внес свою лепту Сенар, тоже наклонившись и разглядывая плетение.

– Да что вы прицепились к мелочам? Начало отличное, если все правильно сделать, получим прекрасную основу созидания для Элаи. И этот мир замечательно подойдет для того, чтобы стать центром для ее будущих созданий, – заметила Ката.

А я смотрела на свою команду, и сердце радовалось: они уже сработались, хотя сами пока этого и не понимали.

– Элаи, – окликнули меня от двери.

Повернувшись, я с удивлением увидела Диана Графта, и что‑то в его поведении подсказало мне, что речь пойдет о расследовании.

– Я на секундочку, – извиняясь, улыбнулась я и выскользнула в коридор.

Рядом с деканом контролеров стоял мужчина намного старше и очень похожий на него – отец. Я была в курсе, что он заседал в Совете и заведовал всей сетью контролеров нашей реальности. И сейчас этот облеченный невероятной властью мужчина пришел, чтобы заключить со мной магический договор.

– Добрый день, – нерешительно приблизилась я.

– Отец, позволь представить тебе Ариадну Элаи, именно она будет помогать нам с расследованием, – произнес Диан, и в его голосе я услышала нескрываемое уважение к отцу. Затем декан посмотрел на меня и добавил: – Элаи, это мой отец Эман Графт, глава контролеров.

– Очень приятно, – хриплым и грубоватым голосом ответил мужчина. – Оставь нас.

Диан склонил голову и удалился, а я не знала, как себя вести, робея рядом с высокопоставленным создателем, тем более в такой щекотливой ситуации, поэтому не придумала ничего лучшего, чем брякнуть:

– А ректор не будет присутствовать при нашем разговоре?

– Фаранар отдыхает. Он очень долго не спал и плохо подпитывался, а всю прошлую ночь работал над раскрытием преступления до самого утра. Мои люди, конечно, ведут расследование, но академия – особое учреждение: есть места, куда доступ имеет только ректор.

В первый момент я просто осознала факт, что ректор всю ночь работал. А в следующий – ощутила укол в сердце и холод, словно меня окатили ледяной водой и оставили стынуть на ветру. Вымучив улыбку, я молча кивнула.

– А теперь возьмите мою руку, – фактически приказал глава контролеров.

Непроизвольно бросив взгляд на пальцы Графта‑старшего, я увидела кольцо со змеей – его талисман.

Сделав, как велено, я почувствовала заколовшее руку тепло.

– Повторяйте: «Я обязуюсь хранить в тайне…»

Через пару минут все было кончено и меня отпустили, к моему несказанному облегчению.

Возвращаясь в лабораторию, я испытывала странные чувства: вроде радость обретения половинки еще греет мою кровь, но, помимо этого, мое сердце также глодал здоровый червяк разочарования. Грыз меня изнутри. Фаранар не был моей парой! Потому что если я видела сон, то и он должен был спать.

Да, я понимаю, что глупо было даже допускать предположение, что это ректор – его старость делает это невозможным, – и все же сердцу не прикажешь.

Вот я дура!

Вздохнув, я с радостной улыбкой, радости при этом совершенно не испытывая, посмотрела на свою команду, которая выжидающе и настороженно взирала на меня. Ведь они не виноваты в моих сердечных проблемах, а вот я в их с экзаменами – буду, если не соберусь с мыслями.

– Ну что? Продолжим работу?

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

Несколько дней я не мог поверить своему счастью. Это невероятно – так долго ждать и наконец получить желаемое.

Обрести пару желают многие создатели, и чем раньше это произойдет, тем жизнь будет полнее. Но не всем дано получить награду быстро, кому‑то – никогда. Я некоторое время боялся, что и меня судьба обошла стороной.

Однако у меня было одно обстоятельство, которое мне мешало.

– Ну что ты здесь сидишь? – раздался голос Графта.

Друг был в прекрасном настроении и сверкал улыбкой.

– Мне скоро отправляться показывать Элаи места преступления.

– Не думаю, что она будет в форме, – нахмурился Графт.

– Почему?

– Сегодня я допрашивал всех подозреваемых во вчерашней попойке на крыше. Шар клянется, что помогал ей с ее проектом всю ночь и они уснули только под утро.

Внутри все заболело от разочарования и обиды на весь мир. Мне было почти физически плохо и тоскливо.

– Что случилось? – понял мое состояние друг. – Переживаешь, что заснул вчера в запретной секции? Не кори себя: ты долго не отдыхал, тут и подпитка не поможет.

Сказать или нет? Надо хоть кому‑нибудь рассказать, иначе я сойду с ума.

– Я встретил свою суженую, и у меня начались свидания во сне.

– Ну, так это же прекрасно! – разулыбался Графт. – Да, немного не вовремя, но все равно замечательно. Почему ты такой понурый?

– Потому что я испытываю тягу к другой, – мучительно выдавил я, нехотя признаваясь даже себе.

Графт не сразу осознал, что я хочу сказать, а потом вопросил:

– Ты с ума сошел?! Соображаешь, что говоришь? Твой разум дал трещину из‑за всех этих проблем?

– Не говори чепухи! – отмахнулся я.

– Кто она?

Я молчал, не желая рассказывать. Это нечестно с моей стороны – своими чувствами подставлять имя девушки.

– Это Элаи, да?

Все‑то он замечает, прирожденный ищейка.

– Так и знал! Я чувствовал! Но может, Элаи и девушка из снов?..

– Я точно знаю, что моя пара – совершенно другая женщина, – ответил я горькую правду.

– Фаранар, ты для меня чуть ли не брат и многим помог мне за это время. Желая тебе только счастья, я прошу: выкинь эту девушку из головы.

Помолчав, я запустил руку в волосы.

– Не могу. Обманывать себя глупо. – И, горько усмехнувшись, добавил: – Знаешь, я всегда очень осуждал ее отца за неразумный поступок в молодости, а теперь сам готов на подобное.

– Ты что, собрался… – начал друг.

Но я резко оборвал:

– Нет! Я никогда не обреку Ариадну на подобную участь. Это мои проблемы, и они никого более не коснутся.

– Тебе не стоит так переживать. Только чувства к паре вечны, а эти странные увлечения ненормальны. Они против природы и, значит, скоро пройдут. Ты только не соверши какую‑нибудь глупость, вроде романа со студенткой!

– Нет, я не пойду на подобный шаг, она не заслуживает такого. Тем более недавно у меня был скандал с ее отцом. Тот пришел в ярость, когда узнал, что его дочь подвергается опасности. Чуть на клочки меня не разорвал, пока я не дал слово беречь Ариадну.

– Ну‑ну, прекрасный способ выбрал, – хмыкнул Графт. – Нет тебе веры, поэтому я буду следить за тобой!

– Вот и договорились, – грустно усмехнулся я. – Надеюсь, мне можно отправиться в подвалы с ней без твоего чуткого ока? Будь уверен, на жертвенном алтаре мы не предадимся разврату.

– Очень на это надеюсь, – полетело мне вслед.

А я постарался отбросить все эмоции и вспомнить, что я – ректор и наставник.

Так… Беречь и держаться в стороне!

 

* * *

 

Ариадна Элаи

Увидев ректора, сама не понимая почему, я смутилась, но попробовала взять себя в руки. Тут важное дело предстоит, а я в себе копаюсь – это неправильно.

Он стоял на площадке лестницы и, чуть наклонив голову, слишком внимательно рассматривал меня.

– Элаи, клятву, я так понимаю, с вас уже взяли, поэтому сейчас главное – осмотреть места преступления, – поманил меня вслед за собой Фаранар. – Было бы идеально, если бы вы увидели их сразу, но и сейчас это может сильно помочь делу, выдвинуть ваше ощущение убийцы на новый уровень. Мне бы очень хотелось, чтобы следующего убийства не было.

– Понимаю вас, – тихо заметила я, робея, когда поняла, что мы спускаемся на первые подземные уровни академии.

Не самое замечательное место. Я за все время обучения была здесь всего пару раз, и больше желания не возникало. Впрочем, сейчас никого не волновало, чего я хочу. Это был мой долг.

Едва мы спустились на первый ярус подземных этажей, как в нос ударил запах сырости.

– Вам неприятно здесь находиться? – покосился на меня ректор.

– Пожалуй. Я вообще не люблю холод и сырость.

– Здесь недалеко, осталось немного потерпеть.

И действительно, мы прошли чуть дальше по темному коридору, и, свернув направо, Фаранар остановился перед какой‑то дверью. Открыв ее, он пропустил меня вперед. – А едва я сделала шаг, заметил: – Туалет слева.

Оказавшись в помещении, я поняла, к чему он это сказал. Мы оказались в зале для работы с органическим материалом. Часто создатели, уже закончившие обучение и стажирующиеся в академии, создавали что‑то новое, беспрецедентное. И здесь они выясняли причины своих неудач.

Зажав рот и нос рукой, я прикрыла глаза, стараясь справиться с собственным желудком.

– С вами все в порядке? – поинтересовался Фаранар, положив руку на мое плечо.

Я лишь прерывисто вздохнула и, слегка кивнув, отправилась осматривать комнату.

Убийца выбрал весьма удобное место. Здесь оказались все нужные приспособления, инструменты. Он просто воспользовался ими, причем невероятно умело, словно практиковался.

От этой мысли меня замутило. Как же мироздание допустило, что такой, как он, родился на свет?

С помощью ректора я все внимательно осмотрела, и мы воспроизвели возможные события, а потом он повел меня на крышу.

– Зачем? – недоуменно спросила я, пока мы поднимались.

– Второе место преступления.

– Что?! Неужели там… Но как это возможно?

– Вот сейчас и увидите. Я понимаю, насколько все это… мерзко, тем более для такого сильного жизневика, как вы, но ситуация вынуждает привлечь вас к делу, – мрачно произнес он, вновь бросив на меня короткий взгляд.

Я лишь грустно улыбнулась, кивнув. Ректор отвернулся, и вновь я шла за ним, глядя в широкую прямую спину, затянутую в привычный темный сюртук. Черная ткань сильно контрастировала с седыми светлыми волосами, которые достигали плеч.

А дальше Фаранар показал, а еще подробно рассказал, как в момент нужного расположения планет девушку привязали к черепице крыши и долго сцеживали кровь. Умирала вторая жертва очень долго. И мучительно!

В этот раз, глядя на пометки следователей о том, как он ее привязывал, мне не удалось удержать содержимое желудка, и, перевесившись через перила, я попрощалась с завтраком.

И мне не было стыдно, здесь и сейчас это было вполне логично. Я создатель жизни, а тут ее в самой извращенной форме уничтожают. Это неправильно и жутко!

– Осторожно, вы упадете, – предупредил меня глава академии, неожиданно мягко придержав за локоть.

– Создателя так не убить, – просипела я, выпрямляясь, но не глядя в лицо Фаранару.

– Зато попадете на долгое восстановление, – испытывая явное сочувствие, произнес он.

Немного помолчав и стараясь прийти в себя, я пробормотала:

– Это ужасно…

– Да.

– И его нужно поймать.

– Да.

– Уведите меня отсюда, пожалуйста.

Без возражений ректор сопроводил меня до моей комнаты и лично принес амброзии. Да только увиденное не запьешь. И теперь уже никогда не забудешь!

Если следователи хотели, чтобы я прониклась этими ритуалами, у них получилось. Этой ночью я не смогла сомкнуть глаз. Так и просидела, закутавшись в одеяло и прислонившись к стене. Обняв колени, я таращилась в окружающую темноту, медленно заполнявшую комнату.

Иногда из тяжелой дремы вырывал пугающий шорох, но были и картинки увиденного, будто старые призраки выплывали из уголков сознания.

 

* * *

 

Передо мной вращалась моя планета с почти завершенным рельефом. Еще на первоначальном этапе сотворения мира создатель закладывал, будет ли мир для развитых цивилизаций или только для первичного развития, без выхода в космос. И в этом направлении работа была практически окончена. Теперь осталось самое кропотливое – создать экологию и доминирующих созданий. Остальное за меня сделают боги.

Надеюсь, наши творения приживутся рядом друг с другом.

Приблизив мир и сделав точки закрепления и течения силы, я направила свою магию, создавая микроорганизмы и временную петлю, которая будет подпитываться моей магией.

– Почему решили не делать все постепенно, а ускорить процесс? – услышала я вопрос ректора за спиной.

– Мне нужно успеть до диплома создать не только планету и целую систему, но и успеть развить их до приемлемого уровня.

– Если считаете, что справитесь с наблюдением и корректированием процесса, то вам стоит попытаться. – И, немного помолчав, тише добавил: – Я всегда готов помочь советом.

Я обернулась, встретившись глазами с Фаранаром – меня в который раз поразил живой огонь у него внутри. И снова стало его жаль. А еще я вспомнила свои ощущения, когда подслушала разговор во время поиска кинжала.

Не было сомнений в том, что я ревновала ректора, и это было… недопустимо! Я отвела взгляд, боясь, что он прочтет все по нему.

Тем более что я встретила свою пару, и это точно не ректор. Мой суженый не хромает, ходит грациозно, двигается плавно, даже хищно. Щеки горели от стыда: мне нравятся двое мужчин. Неужели это мои гены?!

– Элаи?

Фаранар положил руку мне на плечо, и я вновь взволнованно вскинула глаза.

– С вами все в порядке?

– Я… Наверное, да. Задумалась…

Наш разговор, к моей радости, прервал звонок, означавший окончание эксперимента, и я быстро, под пристальным стальным взглядом, свернула работу.

В душе происходила буря – бой с собой и своими желаниями. Я что‑то чувствовала, и если бы решила взглянуть правде в глаза, то точно поняла бы, в чем дело. Но… я не хотела. А если честно – боялась!

Так же неслышно, как и приблизился, Фаранар, проверив задание, дал новое и отошел наблюдать за работой других студентов. Этот момент улучил Шар, чтобы как бы невзначай шмыгнуть поближе ко мне и поинтересоваться:

– Ариадна, что ты такая хмурая? Не удается работа над своей планетой? Да и вообще… Ты мало проводишь со мной времени, – буркнул друг.

– С планетой все более‑менее, но я взялась за тяжелый проект, и он непросто мне дается. Неуверенность сильно мешает. А в отношении совместного времяпрепровождения… Мне как раз нужна помощь друга.

– О‑о‑о… Для тебя, красавица, все, что угодно, – щедро пообещал Шар.

Я улыбнулась:

– Договорились.

И практическое занятие неспешно продолжилось далее.

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

Первый раз я увидел ее в своем главном мире: почему‑то магия сновидений выбрала именно это место для наших встреч. И я не мог поверить своему счастью. Я так долго ждал!

И вот она передо мной… Я не вижу ее лица, не слышу голоса, которым она говорит, но ее движения такие нерешительные, мягкие. И душа чувствует родное существо рядом.

В академии я часто ищу взглядом похожего человека, анализирую то, что она мне сказала, а мысли все равно возвращаются к Элаи. И в реальности я слежу за своей студенткой, иногда с невероятным трудом отводя взгляд.

В эти моменты я чувствую себя предателем и тем не менее ничего не могу с собой поделать. Когда я вижу Элаи, готов все для нее сделать, и приходится прикладывать немалые силы, чтобы вести себя, как подобает. Не коснуться ее, чтобы ощутить тепло нежной кожи. Не приблизиться вплотную, чтобы почувствовать ее рядом.

Иногда я чувствую вину по отношению к своей половинке. Вот и сейчас я сижу и смотрю на нее в свете камина. Она, волнуясь, теребит подол своего платья, а мы разговариваем. И чем больше она рассказывает о себе, тем больше раскрепощается рядом со мной.

– Ты расскажешь мне о своей семье? – тихо спрашиваю я. – Это один из наиболее быстрых способов тебя отыскать.

И едва я это произношу, понимаю, что выбрал неверную тему для разговора. Девушка напрягается и встает с кресла.

– Это сложно, но я попробую, – немного помолчав, решается она. – С семьей у меня непростые отношения.

Но продолжение ее рассказа тонет в пищащем звуке, означающем, что слышать мне дальше не полагается.

– Сейчас я учусь и рада этому. Наставники говорят, что у меня большой талант. Он поможет мне в обществе.

Еще одно подтверждение, что это не Элаи. У той отец – глава рода, выше уже некуда. От последней мысли становится стыдно: снова я думаю не о той, о которой должен.

– Я уверен, что у тебя все получится, ведь ты такая замечательная, – я стараюсь приободрить свою половинку и хоть так загладить вину.

Девушка подходит к «стене», которая нас разделяет, и замирает, глядя на меня. Но дымка мешает ее разглядеть подробнее, четче. Она вскидывает руку, но спустя мгновение вяло ее роняет.

– Спасибо. Ты лучший спутник по жизни, которого только можно пожелать. – Она хочет прикоснуться ко мне, я уверен, но преграда не дает ей этого сделать. – Я рада, что судьба подарила мне тебя. Это моя награда.

От ее слов становится только хуже. Я ее наказание, а не награда. Половинка, которая думает о другой, – врагу не пожелаешь!

В этот момент я ненавидел себя и Ариадну Элаи, хотя последняя и была ни в чем не виновата. Но именно из‑за нее мне придется принять нелегкое решение.

И пока я не знаю, хватит ли у меня на него совести и смелости.

 

* * *

 

Ариадна Элаи

Как я смогла уговорить Шара на новую авантюру, не представляю, но он согласился. Почему я решила, что кинжал в подвалах? Сама точно не знаю. Может, когда ректор меня сюда приводил, я отметила, что здесь легко что‑то спрятать?

– Снова я согласился непонятно на что. Ты все‑таки хочешь, чтобы меня сгноили в тюрьме?

– Ты обещал мне помочь, – напомнила я, спускаясь по лестнице.

– Но я же не представлял, что тебе вздумается прогуляться по подвалам! Да и зачем тебе туда?

– Мне плетельщица наказала отыскать вещь, важную для меня. А сейчас мы с командой как раз бьемся над одним континентом: он никак не пройдет норма‑контроль.

– И холодные сырые подвалы непременно помогут тебе с этим справиться, – ехидно заметил Шар, топая следом.

– Ну, мало ли… Вдруг тут спрятан крутой артефакт, с которым я всех превзойду?

Друг остановился, нахмурившись.

– Ты говоришь глупости. Какой здесь может быть артефакт?

Я возвела очи горе, но тут же слегка заискивающе спросила:

– Я пошутила. Но ты ведь все равно меня одну не отпустишь?

– Нет, не отпущу.

И мы продолжили спуск на нижние подземные этажи, где я ни разу раньше не была. Было и страшно, и любопытно.

– Что мы ищем?

– Думаю, место, где может храниться холодное оружие.

– Ариадна, боюсь спросить про то, как это может помочь тебе в твоей учебе?

Не сдержавшись, я тяжело вздохнула, пожаловавшись:

– Я сама многого не понимаю. Вокруг происходит столько всего странного, страшного, и практически все события моей жизни мне не подвластны. Это постоянно держит в напряжении.

– Ариадна, ты мне или чего‑то не рассказываешь, или драматизируешь, – хмыкнул Шар.

Покосившись на друга, я решила сменить тему:

– Скажи, ты уже нашел себе команду?

– Пока нет, присмотрю в конце года. Я решил взяться за простенький проект, так что сделаю его и один.

С Шаром творилось что‑то странное: обычно он более амбициозен, а за простую вещь и баллов дадут меньше. Но заострять на этом внимание я не стала: мой взгляд наткнулся на дверь с изображением кинжала.

В волнении облизав пересохшие губы, я подошла ближе, не веря, что смогла найти искомое. Или все‑таки нет?

– Думаешь, нам можно войти туда?

– Нет, – покачал головой друг, выразительно посматривая на меня.

– А что там, как думаешь?

– Скорее всего, что‑то ценное, иначе бы дверь не стали запечатывать.

– Надо попробовать туда войти.

– Неужели тебе так надоела учеба в академии, что ты решила от нее избавиться?

– Ну, мы же не будем взламывать? Тут на табличке написано, что нужно приложить руку к гербу и дверь или сразу откроется, или нет.

– Ну‑ну, попробуй.

Я так и сделала: приложила руку куда было сказано, сверху добавила астральный отпечаток. Дверь начала потрескивать, но ничего не происходило, и лишь через минуту раздался щелчок открывшегося замка.

– Долго думал. Странно… – заметил Шар.

– И мне так кажется, – недоверчиво сказала я, но дверь вперед толкнула.

Нас встретила темнота, густая, ласковая. Но только мы сделали несколько шагов, как дверь за нами захлопнулась. Теперь мы не видели ничего.

– А я говорил, что это плохо закончится, – обреченно простонал Шар.

И когда в темноте появились зеленые глаза, с таким миленьким миндалевидным разрезом, а потом белые зубы – весьма внушительные и угрожающие, я поняла, что друг был прав.

– Так… Спокойно, спокойно…

– Я умру во цвете лет, так и не осчастливив никого, – нервно пробормотал Шар.

– Что предлагаешь делать?

– Надо его как‑то отвлечь…

В темноте появилась еще пара зеленых глаз.

– Или сделать так, чтобы хозяева захотели выгнать нас отсюда.

– И как же… – язвительно начал друг, но я оборвала.

– Пой.

– Что? – изумился Шар.

– Пой песню. Что ты там любишь подвывать?

– Ну, знаешь… Я, между прочим, неплохо…

Но тут друг запнулся, потому что появились еще две белозубые широкие ухмылки. Такие многообещающие…

И Шар запел с полной самоотдачей. Мои уши тут же скрутились в трубочку, а улыбки у хозяев этих мест исчезли. Вместо них появилось множество зеленых глаз, которые становились все грустнее и грустнее по мере того, как Шар распевался.

Когда он начал третий куплет второй песни, дверь распахнулась, предлагая нам покинуть помещение, и мы не преминули воспользоваться предложением.

Прислонившись в коридоре к холодной стене, мы пытались прийти в себя.

– Элаи, это был первый и последний раз! – рыкнул Шар. – И вознеси хвалу пустоте, чтобы ректор не узнал.

А мне казалось, что надеяться бесполезно. Фаранар не зря глава академии, и лучше будет придумать оправдание. Заранее!

 

* * *

 

Говорят, общественный труд облагораживает, вот и создатели им занимались. Кого‑то отправляли по созданным мирам чистить их от скоплений вредной магии, кого‑то – на общественные нужды реальности, а кто‑то из студентов оставался в академии для ее украшения.

Я оказалась в числе последних, так как была привлечена к расследованию и не могла покинуть академию, и с тоской смотрела вслед тем, кто на неделю отправился в новые интересные места.

Впереди нас ждали соревнования созданий и празднества, посвященные Благоденствию. Каждый год, когда в реальности заканчивался сбор урожая и природа засыпала, мы поднимали кубки за благодать.

Вот и сейчас, под предлогом украшения замка, я лазила по всем углам и прислушивалась к ощущениям внутри себя. По мнению следователей, что‑то должно было подсказать мне, где будет совершено следующее убийство.

А чтобы я не отлынивала от своих основных обязанностей, рядом постоянно находился ректор. А может, просто приглядывал за мной. Обычно я чувствовала только его взгляд, но иногда видела и самого Фаранара.

И стоило ему появиться рядом, каждый раз я испытывала волнение, каждый раз словно расцветала. Хотя меня и мучили угрызения совести, ведь я начала обряд соединения со своей половинкой, моей наградой и утешением.

– Ариадна, что ты застыла? – окликнул меня Леон.

С Леоном и другими членами моей команды мы занимались украшением парадного холла.

– Задумалась. Впереди много волнующих событий: соревнования, бал…

– Ты уже решила, с кем пойдешь? – с любопытством посмотрела на меня Мирана.

– Нет еще, – засмущалась я.

На самом деле у меня был план. Праздник Благоденствия всегда обладал особенной магией, и я рассчитывала, что она поможет мне найти мою пару. Надо бы выбраться в библиотеку и почитать об этом.

– Вы что же, не замечаете? – хмыкнул Магус. – Наша создательница влюбилась. Встретила свою половинку и молчит. Вон как глаза горят, да и все время в мечтах.

– Это не ваше дело, – пробормотала я, окончательно смутившись, и принялась прикреплять к окну новую гирлянду из искорок.

– Вот это ты зря, – не согласилась Ката. – У создателя, который нашел свою половинку, раскрывается талант. Именно в это время он может создать нечто невозможное и немыслимо прекрасное.

– Вы серьезно? – удивилась я.

– Конечно! – нахмурился Леон. – Поэтому такое твое состояние нам только на руку.

– Но все‑таки интересно, кто он, – хихикнула Мирана.

При мысли, что кто‑то узнает о моем интересе к Фаранару, меня мгновенно охватил ужас, сама не понимаю почему, и я ляпнула:

– Я очень давно знаю этого человека, но только в последнее время мы начали общаться ближе. Так что я пока точно не знаю, кто он на самом деле для меня. Но признаюсь, я влюблена.

И так тепло стало в груди.

– Вот и используй это во благо нам всем, – хмыкнул Леон.

Я не нашлась, что ответить на его беспардонное заявление, и лишь покачала головой.

Моя команда вернулась к украшению академии, а я невзначай посмотрела в сторону коридора и вздрогнула: на нас смотрел Фаранар, и взгляд у него был страшный, безумный. А потом ректор развернулся и направился прочь.

В этом было что‑то неправильное, и мне захотелось броситься за ним вслед и остановить, прижать к себе и успокоить.

Кто же знал, что в скором времени подобная возможность представится – правда, не мне, а ему.

 

* * *

 

Ниркор Фаранар

Когда Графт нашел меня в кабинете, где я заперся, отменив две лекции, я уже более‑менее пришел в себя, но тем не менее продолжал сжимать и разжимать кулаки. Желание совершить убийство еще не покинуло меня. У нее есть пара! Как не придушить счастливчика!

Выяснив причину моего плачевного состояния, друг присел рядом, качая головой.

– Ты окончательно рехнулся, и я очень надеюсь, что твое сумасшествие не позволит тебе помешать счастью девушки.

Рыкнув, я смел одним взмахом все, что находилось на столе.

– Ниркор…

– Уходи, – прорычал я в бешенстве.

– Но…

– Завтра со мной все будет в порядке, даю слово, а сейчас – уходи!

Дверь за контролером закрылась, а я продолжил громить свой кабинет.

Лишь бы не наломать дров в жизни.