Ведьмина деревня
Богатикова Ольга
Автор: Богатикова Ольга
Исключительными правами на произведение «Ведьмина деревня» обладает автор — Богатикова Ольга. Copyright © Богатикова Ольга
ГЛАВА 1
Эта история началась с того, что меня бросил жених.
Просто в один пасмурный летний вечер я вернулась домой с очередного медиафорума (к слову сказать, нудного, как два последних года моей жизни), а там меня встретила тишина, пустые полки открытого шкафа и короткая записка на кухонном столе: «Думаю, ты все понимаешь».
Честно говоря, самым печальным в этой ситуации было то, что вместе со своими вещами бывший возлюбленный прихватил мою банку чудесного колумбийского кофе. Собственно, это стало единственным моментом, который заставил меня страдать.
Да и то недолго – чашка свежезаваренного зеленого чая быстро вернула и оптимизм, и более-менее приемлемое настроение.
Звонить Игорю и уточнять, укус какой мухи вынудил его столь кардинально поменять течение своей жизни, я не стала. Потому что – да, я действительно все понимала и, более того, была с этим решением полностью согласна. Впрочем, если бы мужчина, занимавший половину кровати в моей однокомнатной квартире, не ушел самостоятельно, в какой-то момент я бы сама настойчиво и деликатно попросила его освободить помещение.
Наша жизнь последние несколько лет являлась настолько скучной и беспросветной, что с ней определенно надо было что-то делать. Согласитесь, есть нечто неправильное в том, что люди, которые в перспективе должны стать мужем и женой, существуют рядом, как два осточертевших друг другу соседа.
Так что, выбрасывая записку бывшего жениха в мусорное ведро, просто подумала: «Слава Богу», - и отправилась заниматься своими делами.
А вот мое окружение на новость, что я теперь свободна, как весенний ветер, отреагировало гораздо эмоциональнее.
Так, отец с облегчением в голосе заявил, что Игорь никогда ему не нравился, а мама в очередной раз сообщила мне, что я – дура.
- Я так понимаю, ты окончательно решила остаться старой девой, да? - поинтересовалась она во время одного из наших телефонных разговоров.
- Мам, по-моему, ты драматизируешь.
- Драматизирую? Люда, тебе уже двадцать семь лет!
- И что?
- И ничего. Вообще ничего: ни семьи, ни детей, ни жениха. Был один мужик, и тот сбежал. Напомни, доченька, сколько лет вы с ним были вместе?
- Пять.
- Столько времени – и псу под хвост!..
А вот коллеги меня пожалели. Они вообще замечательные – дружные и веселые, как и положено журналистскому коллективу маленькой (но перспективной!) радиовещательной компании.
Сразу после того, как закончился мой очередной эфирный день (я работаю ведущей новостей и нескольких познавательных рубрик), девчонки налили мне полную рюмку коньяка и со всей уверенностью заявили, что Игорь – твердолобый представитель животного мира, а значит переживать из-за расставания с ним не стоит.
Коньяк я выпила и даже попыталась убедить подруг, что нисколько случившимся не расстроена, но они почему-то не поверили.
- Люся, ты в зеркало давно смотрела? – скептически спросила Лиза, одна из наших радиоведущих.
- Три часа назад. Ничего нового не увидела.
- В самом деле? Да у тебя же уголки губ опущены, как у Пьеро, а в глазах вся боль и усталость нашего мира! Считаешь, это нормально?
Не нормально, конечно. Впрочем, не знаю насчет губ и боли, однако усталость – да, присутствует. Вот только с женихом она не связана.
У вас когда-нибудь возникало ощущение, что все вокруг надоело: работа, дом, привычная жизнь? Причем, надоело настолько, что чувствуешь себя выпитой до дна, а потому нестерпимо хочется послать все это куда подальше и уехать, к примеру, в аравийскую пустыню или к пингвинам на остров Магеллана? Меня это желание не покидало на протяжении последних двух лет.
Периодически, во время составления списка новостей для очередного эфира, общения с респондентами или приготовления ужина, вдруг наваливалась жуткая тоска, а в голове появлялась одна и та же мысль: «Что я тут делаю? И почему занимаюсь всей этой ерундой?»
Возможно, это было связано с тем, что без отпуска и почти без выходных мне пришлось работать двадцать четыре месяца.
Конечно, будут тут и опущенные губы, и усталые глаза!
- Знаешь, Лекарцева, тебе нужно срочно сменить обстановку, - сказала, между тем, Танюшка, наша вторая радиоведущая. – Съездить к морю или в горы. Просто подышать другим воздухом. Тогда и настроение будет другое, и губки начнут улыбаться.
- Мне до отпуска, как до Китая пешком, - мрачно напомнила я. – А в нашем городе воздух все время один и тот же.
- Попроси шефа передвинуть твою очередь, - пожала плечами Лиза. – Или поменяйся с кем-нибудь.
О!
- Лизонька, - теперь в моих глазах, кроме усталости, появились жалобное выражение и бешеная надежда, - а ведь ты по графику в отпуск идешь раньше всех. С понедельника, да?
- Ага. Со мной решила поменяться?
- Лиза, я вот-вот волком выть начну. И на стены бросаться.
- Ладно, не переживай. Все равно моя поездка в Турцию накрылась большой чугунной сковородой.
- Я тебя обожаю!
- Здорово. Хоть кто-то меня обожает. Ты, кстати, куда отправишься-то? В Сочи? В Чехию? На Кипр?
- В Волховское, - с улыбкой сказала я. – К бабушке.
***
Может мне и правда следовало поехать на юг. Хотя бы для того, чтоб просто погреться - лето в этом году выдалось холодное и пасмурно. Однако идея провести отпуск в деревне у бабушки показалась настолько удачной, что сразу отмела любые другие варианты. Поэтому, спустя несколько дней, я побросала в большую дорожную сумку какие-то вещи, села в поезд и отправилась в путь.
Ехать было достаточно далеко – почти триста пятьдесят километров. Судя по информации, указанной в билете, преодолеть это расстояние мне надлежало за пять часов шестнадцать минут, а значит на нужную ж/д станцию поезд должен прибыть ближе к вечеру. Потом, правда, придется еще километра три пройти пешком по шоссейной дороге вдоль поля и небольшого перелеска, а там уж до Волховского рукой подать.
Я откинулась на спинку своего кресла.
В небе за окном то сходились, то расходились серые тучи.
Сколько лет я не была у бабушки в гостях? Десять? Нет, наверное, больше. Пятнадцать или даже семнадцать.
А ведь в детстве приезжала к ней каждое лето. Помнится, меня всегда чрезвычайно удивляло то, как здорово Волховское отличается от других деревень и поселков. Во-первых, там всегда было очень чисто: никаких луж посреди дороги или обочин, поросших лопухами и бурьяном, никогда не наблюдалось. Как и живности, находящейся на свободном выгуле. Хотя, если память мне не изменяет, козочек, коров и домашнюю птицу держали многие.
Во-вторых, дома местных жителей зачастую выглядели гораздо богаче привычных деревенских избушек – еще тогда, в моем далеком детстве, они уже были выложены камнем или кирпичом, имели современные окна и крыши из металлочерепицы.
В-третьих, дороги там до боли напоминали городские тротуары. Хочешь пройтись босиком? Отправляйся за околицу.
Словом, не было в Волховском того непередаваемого духа русской деревни, который так явно ощущался, скажем, в соседних Степановке и Вишневке. Волховское скорее напоминало этакий крошечный одноэтажный городок с потрясающей волшебно-самобытной атмосферой. Тогда, давным-давно, мне ужасно нравилось гулять по его улочкам, любоваться аккуратными домиками и украдкой, через крошечные дырочки в высоких деревянных заборах, заглядывать в душистые палисадники.
- Чему ты удивляешься, Людочка? - с улыбкой сказала мне моя бабушка, после того, как однажды я поделилась с ней этими наблюдениями. – У нас ведь, строго говоря, и не деревня вовсе, а село. К тому же, не простое, а особенное.
Вот-вот. Именно из-за того, что оно особенное, меня в свое время и перестали в него привозить.
Кстати.
Я отвлеклась от созерцания убегающих деревьев, полезла в карман за мобильным телефоном, набрала знакомый номер.
- Привет, бабулечка.
- Здравствуй, моя хорошая. Как ты там?
- Отлично. Ты сейчас дома?
- Конечно. Куда же я денусь?
- А я, представляешь, в поезде. В гости к тебе еду.
- Да я уж знаю, - по голосу было слышно, что бабушка улыбается. – Уже и тесто для пирожков замесила.
- Знаешь? Откуда?
Я ведь перед отъездом так замоталось, что совершенно забыла сообщить бабуле, что собираюсь провести в ее доме целых четыре недели.
- Ты же член моей семьи, Людочка. А я про свою семью знаю все.
Это точно. Причем, иногда в таких подробностях, что диву даешься. Папа всегда говорил, что у его матери, Валентины Петровны Лекарцевой, необыкновенно развита интуиция, почти на грани ясновидения. Мама же наших восторгов по поводу бабули не разделяла, и в минуты раздражения называла ее старой ведьмой, а Волховское, соответственно, ведьминой деревней.
На самом деле, многие друзья нашего семейства, лично знакомые со старшей Лекарцевой, в чем-то с мамой были согласны. Но, в отличие от моей родительницы, говорили о бабушке с теплотой и называли не ведьмой, а волшебницей.
Потому наша Валентина Петровна как много лет своей жизни отдала славному медицинскому делу.
Сначала вела прием в центральной городской больнице, потом в маленькой районной. Когда же объявила коллегам и пациентам, что собирается уйти на заслуженный отдых и переселиться в родное село, разразился страшный скандал. Я тогда была совсем маленькой и, конечно, этого не помню, а вот отец рассказывал, что к бабушке домой целые делегации ходили – уговаривали поработать еще немного. Бабуля, однако, на уговоры не поддалась и уехала-таки из большого города в глубокую провинцию.
Мой отец, к слову, в профессии пошел по ее стопам – тоже стал врачом, правда, не терапевтом, как мать, а узистом. В деле этом он также немало преуспел: чтобы попасть к нему на прием, люди по два месяца в очереди стоят. Это при том, что папа работает буквально на износ.
- На свете, Люсенька, нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь, - сказал он мне как-то раз. - Моя же задача – вовремя разглядеть червоточину, которая может это сокровище уничтожить.
Между тем, такое ответственное отношение к работе в некотором роде вышло доктору Лекарцеву боком. Дело свое ему часто приходилось делать в ущерб семье, а это категорически не нравилось моей матери. Ей было абсолютно все равно, что заработки супруга растут с каждым днем, что его уважают коллеги и знает в лицо практически весь город. Она рассуждала так: какая разница насколько успешен мужчина, если жена и дочь его видят только в больничном коридоре и иногда по телевизору?
Папа, конечно, оправдывался, отшучивался и вообще всячески пытался нас задобрить. Собственно, меня задабривать было и не нужно. Я всегда считала своего отца едва ли не героем, способным вовремя обнаружить в теле человека невидимого врага. К тому же, почти все свое свободное время папа посвящал именно мне, а потому мы с ним были и остаемся до сих пор очень хорошими друзьями.
С мамой же дело обстояло иначе. Недовольство между ею и отцом с каждым годом все росло, накапливалось, и в конечном итоге вылилось в развод.
На самом деле, мои родители молодцы. Свои отношения они всегда выясняли тихо, изо всех сил стараясь не привлекать к этому мое внимание, а разошлись так и вовсе забавно – в год моего поступления на первый курс факультета журналистики.
Да, так уж вышло, что я (к великой радости матери) в нашем семействе оказалась «засланным казачком» и продолжить врачебную династию не сумела (химия – это определенно не мое, а без знаний по данному предмету в медицинский университет, к сожалению, не берут). Папа и бабушка к такому повороту событий отнеслись с пониманием – не судьба, так не судьба.
Бабуля, к слову, несмотря на то, что территориально находилась за сотни километров от города, нашей жизнью всегда интересовалась очень живо и сердечно. Мы часто разговаривали с ней по телефону, раз в несколько месяцев приезжали в гости. Маме, правда, эти поездки удовольствия не доставляли, поэтому в какой-то момент произошла смена ролей – бабуля стала приезжать к нам сама.
С тех пор прошло много лет. Родители давно живут отдельно, я окончила университет, устроилась на работу, приноровилась к ритму новой жизни и даже наметила себе в ней неплохое место.
Однако, где-то я, видно, ошиблась, раз мой неиссякаемый оптимизм находится теперь в полузасохшем состоянии, в голове вместо ясных мыслей – каша, а сама я ощущаю себя равнодушной амебой, плывущей по течению.
Быть может, необычное село, затерянное среди лесов и полей, сумеет помочь мне привести себя в норму?..
***
На нужной станции поезд остановился в шестом часу вечера. Там меня уже ждали. Едва я спрыгнула с подножки на поросшую мелкой травкой бетонку пассажирской платформы, как тут же оказалась в крепких бабулиных объятиях.
- Приехала, моя звездочка, - радостно заахала бабушка, звонко целуя меня в обе щеки. – Господи, а отощала-то как! Одни кости и глаза остались! Не кормят тебя в твоем городе, что ли?
- Кто бы говорил! – весело ответила я, с удовольствием обнимая Лекарцеву-старшую. – Конституция-то, между прочим, у меня твоя.
И это самая чистая правда. Наша Валентина Петровна всегда была стройной и изящной, а теперь, в неполные восемьдесят лет, и вовсе высохла до состояния божьего одуванчика. К слову сказать, на эти неполные восемьдесят бабушка совершенно не выглядит – глаза у нее ярко-зеленые и лучистые, морщин на лице немного, осанка прямая. О солидном возрасте напоминают только пепельные от седины волосы (она за всю жизнь их ни разу не красила) и руки – с желтой пергаментной кожей и кучей пигментных пятен. Рук своих бабуля обычно стыдится, а потому на людях всегда носит перчатки – зимой вязаные, летом тонкие матерчатые.
Внешне я на бабушку не очень похожа, если не считать зеленых глаз и пресловутой конституции, однако надеюсь, что в ее годы (если, конечно, до них доживу) буду выглядеть так же моложаво.
- Моя не моя, а чуток откормить тебя надо, - подмигнула мне бабуля. – Зря ты, что ли, в гости приехала? Я уж для тебя и пирогов напекла, и курицу зажарила.
- Здорово!
- А чтобы нам с тобой до Волховского пешком через поля не топать, я попросила Игната – моего соседа подвезти нас на машине.
Дядю Игната – статного седоватого мужчину лет шестидесяти я, конечно, не вспомнила, а потому пришлось нам знакомиться заново. Собственно, после этого у меня возникло предположение, что знакомиться заново в Волховском мне придется со всеми. Впрочем, по словам бабушки, особой беды в этом не было, так как прежнее население села за последние семнадцать лет сократилось почти на треть («что поделать, Люсенька, у каждой жизни есть свой срок»), зато появилось несколько дачников, которые, как и я, приехали сюда отдыхать.
Машина дяди Игната – старенькая, но приличная на вид Волга, быстро и с ветерком домчала нас практически до калитки.
Выбираясь из душного салона на воздух, я отметила, что бабулин дом остался таким же, каким я запомнила его в детстве – одноэтажный, из белого кирпича, с широкими окнами и аккуратным палисадником.
Однако стоило сделать к нему несколько шагов, как от растущих на углу пышных кустов сирени, к нам навстречу поспешила черная сгорбленная фигура, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся маленькой плотной старушкой в темном платье и стареньком платке, повязанном на цыганский манер.
- Неужто внучка к тебе приехала, Валентина? – проскрежетала она скрипучим старческим голосом.
- Как видишь, Зиночка, - приветливо улыбнулась ей Лекарцева-старшая. – Выбралась, наконец-то, из города бабушку навестить.
- Лучше поздно, чем никогда, - добродушно усмехнулась старушка. – Помнишь ли ты меня, Милочка?
У меня на мгновение перехватило дыхание.
- Помню, - серьезно сказала я. – Здравствуйте, Зинаида Семеновна.
А потом шагнула к ней и крепко ее обняла. Оставшаяся позади бабуля испуганно охнула. А старая Семеновна обхватила меня в ответ руками и тоже прижала к себе – на одно лишь мгновение, а потом мягко отстранила в сторону.
- Хороша, - с восхищением сказала она. – Красавица! А уж силища-то какая! Но сохлая вся, серая. Подкормить тебя надо, говоруха. Слышишь, Петровна?
- Слышу, - отозвалась бабуля. – Не переживай, Зина, подкормлю.
Схватила меня за руку и решительно повела к калитке.
- Ты что же, Людочка, правда Семеновну узнала?
Я кивнула.
Только в моей детской памяти она выглядела иначе. Не было у нее тогда поникших плеч и сгорбленной спины, а лицо не напоминало печеное яблоко. Если не ошибаюсь, среди местных жителей баба Зина слыла человеком замкнутым и нелюдимым, да и вообще особым авторитетом в селе не пользовалась.
Между тем, наше семейство она почему-то выделяла среди всех остальных: с бабушкой была особенно вежлива, моего отца при встрече целовала в обе щеки, а мне приносила в подарок пряники или конфеты. А еще почему-то звала Милой - видимо, другие сокращения моего имени ей не нравились.
Спать мы с бабушкой отправились после полуночи. Поужинав, еще долго сидели и разговаривали. Обсудили кучу тем, причем, большая часть из них касалась, конечно же, меня. Лекарцеву-старшую интересовало все – моя работа, отношения с начальством и коллективом и, конечно же, расставание с женихом.
- Вы так долго были вместе, - задумчиво сказала бабуля. – Мне казалось, что Игорь – очень достойный мальчик.
- Тебе не казалось, - пожала я плечами. – Он действительно хороший. Добрый, умный. А уж как здорово умеет готовить кофе! Но мы друг другу жутко надоели, бабуля. Пытались как-то оживить отношения: свидания назначали, в театры ходили, даже письма писали. И все равно какая-то глупость получалась. Знаешь, я в последнее время, когда с работы возвращалась, постоянно загадывала, чтобы его не было дома. Ну, чтобы он на работе задержался или к друзьям в гости ушел. Причем, с ночевкой. Не думай, Игорь меня не обижал, просто опостылел до невозможности, - я криво усмехнулась. – Честно говоря, мне сейчас многое опостылело, если не сказать все. Чувствую себя жутко уставшей. Подруги говорят, что я похожа на унылую куклу. Так странно… Все вокруг будто потеряло цвет, стало серым и скучным. Даже дышать тяжело, понимаешь?
- Понимаю, - кивнула бабушка. – Это ведь вполне закономерно, Людочка. Каждому человеку время от времени требуется полноценный отдых. Не переживай, милая, здесь ты быстро наберешься сил.
…Для ночевок бабуля выделила мне небольшую спаленку с кроватью-односпалкой, высоким старым шкафом, скрипучим деревянным стулом и милыми ажурными занавесками на окне.
Укладываясь в постель, я чувствовала себя, как никогда спокойной и умиротворенной, а потому уснула, едва моя голова коснулась подушки.
Сон был мягок и безмятежен. Но, к сожалению, не долог.
Спустя примерно час после того, как мы с бабушкой пожелали друг другу спокойной ночи, случилось что-то, заставившее меня буквально подскочить на кровати. Несколько секунд я растерянно моргала, пытаясь сообразить, что произошло. И вдруг подскочила снова – с улицы внезапно раздался вой, громкий, звериный, леденящий душу.
Что за?..
Я спрыгнула на пол и босыми ногами пошлепала к окну.
Неужели волк?..
Но из окна оказался виден только забор и растущие возле него высокие кусты сирени.
Стараясь не шуметь, я вышла в соседнюю комнату, которую бабушка из-за наличия в ней телевизора гордо именовала залом. Комната была озарена мягким лунным светом, льющимся из двух широких окон. Я приникла к стеклу одного из них, вгляделась в темноту.
У забора явно кто-то стоял.
- Люда, почему ты не спишь? – раздался вдруг заспанный бабушкин голос.
- Ба, тут кто-то есть, - чуть дрожа от волнения сказала я. – Он стоит у ограды и воет.
- Ну кто там может выть? – с некоторым раздражением пробормотала бабуля, выходя из своей комнаты.
Словно отвечая на ее вопрос, неведомый гость снова издал протяжный громкий звук.
- Ба, у вас тут что, волки водятся? – чувствуя, как похолодели мои руки, поинтересовалась я.
- Да какие волки! – всплеснула руками бабушка. – Это Мишка, сосед!
- Сосед воет? – вытаращила я глаза.
- Да не сам сосед, а пес его, образина монструозная! Небось, опять забор перепрыгнул и по улице гуляет. Ну я его сейчас!..
Чуть шаркая широкими домашними тапками, она направилась в кухню. Вернулась буквально через минуту, держа в руке обычный целлофановый пакет, наполненный водой.
- Не ушел певец-то наш?
- Стоит, - ответила ей, вглядываясь в стекло.
Бабушка открыла соседнее окно и, прицелившись, ловко метнула пакет через забор. В тот же миг с улицы донесся испуганный визг, потом скулеж и тихий торопливый топот звериных лап.
- Ушел, - удовлетворенно кивнула бабуля. – Ложись спать, звездочка. Сегодня уж он больше выть не будет. А утром я с Мишкой поговорю. Развел зверья…
Я послушно вернулась в кровать и вскоре снова уснула – на этот раз до утра.
ГЛАВА 2
Проснулась рано. В окно уже решительно пробивался пока еще тусклый утренний свет, а часы на дисплее мобильного телефона показывали 05.47.
Надо же, а мне-то казалось, что теперь, имея возможность спать сколько угодно, вылезать из постели я буду не раньше полудня.
Между тем, несмотря на ночное происшествие, чувствовала я себя отдохнувшей и вполне готовой к новому дню.
Тихо встала, заправила кровать, потом тщательно умылась холодной водой, из установленного в ванной рукомойника. Можно было, конечно, включить котел и принять полноценный душ, однако его шум наверняка разбудил бы бабушку - живности моя Валентина Петровна не держала, а потому имела возможность понежиться в кровати чуть дольше своих односельчан.
Судя по безоблачному небу, день обещал быть солнечным и ясным, и мне пришла в голову мысль сходить к расположенному неподалеку озеру. Купаться в нем, конечно, нельзя – последние две недели стояла прохладная погода, а потому его вода наверняка окажется холодной. Впрочем, мне будет достаточно просто полюбоваться отраженным в нем небом и послушать тишину.
Надела джинсы, кроссовки, теплую кофту, вышла за калитку.
Опасливо огляделась по сторонам – не выскочит ли мне навстречу давешний монструозный пес? Но никаких собак в поле видимости не обнаружилось.
Вот и замечательно.
Я неторопливо зашагала вперед.
Волховское, между тем, просыпалось. Кроме меня на улице никого пока не было, однако из-за заборов уже доносились самые разнообразные звуки: обрывки разговоров, смех, кудахтанье кур, лязг водяной колонки или шум работающего насоса.
Я прошла вдоль домов, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух. Возле последнего двора свернула влево, сбежала вниз с небольшого пригорка и очутилась на берегу местного водоема – небольшого и круглого, как зеркало.
Однако, стоило подойти к воде чуть ближе, как оказалось, что послушать тишину сегодня не удастся: на траве, что росла неподалеку от озерной кромки, лежала чья-то одежда, а в самом озере кто-то плавал – умело и с явным удовольствием.
Брр! Там же, наверное, жутко холодно! Чтобы плескаться при такой температуре, нужно быть моржом, не иначе.
Я всмотрелась в скользящую по озерной глади точку и с некоторым удивлением поняла: судя по пышным, собранным в пучок волосам, этот морж явно женского пола. Догадка почти сразу подтвердилась – купальщица вынырнула в нескольких метрах от берега и ловко взобралась на торчавший из воды камень.
Мои глаза тут же полезли на лоб – передо мной совершенно определенно была русалка. Нет, у нее не имелось ни рыбьего хвоста, ни чешуи, ни жабр. Однако, если водяные девы на самом деле и существуют, то выглядеть, по моему мнению, они должны так, как она: точеная идеальная фигура, нежная алебастровая кожа, огромные глаза и белокурые волосы, на свету отливающие бледной зеленью.
- Эй! – вдруг крикнула русалка, увидев меня. – Что ты там стоишь? Иди купаться!
- Ну уж нет, - почему-то развеселилась я. – Вода холодная!
- Холодная, - согласилась со своего камня девушка. – Эх вы, неженки!
Она мягко соскользнула вниз и уже через пару секунд вышла из воды на берег.
- Привет, - дружелюбно сказала русалка, поднимая с земли полотенце и теплую длинную кофту. – Я – Марина.
- Привет, - ответила, с любопытством ее разглядывая. – А я – Люда.
Вблизи волшебство рассеялось, и я с некоторым разочарованием увидела совершенно обыкновенную девушку в черном спортивном купальнике. Красивую, фигуристую, но и только.
- Ты тоже дачница? – поинтересовалась Марина. – Я тебя здесь раньше не видела.
- В некотором роде, - кивнула головой. – Я приехала в гости к бабушке.
- К бабушке?
- Да, к Валентине Лекарцевой.
- К Лекарцевой? – в ее глазах появилось забавное детское любопытство. – Ого! Так ты тоже, как и она?..
- Что тоже?
- Ну… Тоже лечишь?
- Нет, - улыбнулась я. – Я не лечу, я разговариваю.
- Говоруха? – удивилась русалка. – Настоящая?
- Кто? – не поняла я. – Вообще-то я имела в виду, что я не врач, как бабушка. У меня другая профессия, связанная с постоянными разговорами.
- Ясно, - протянула Марина, странно на меня посмотрев. – И надолго ты сюда приехала?
Она быстро вытерлась, накинула на плечи кофту.
- На четыре недели.
- Здорово! – обрадовалась девушка. – А то я тут страшно скучаю. От нечего делать целыми днями в воде сижу.
- В этой холодине? Ты, наверное, спортсменка.
- Не совсем. Спортсменкой была раньше, а теперь я – тренер.
Я бросила на нее удивленный взгляд.
Хм. А ведь если присмотреться внимательнее, становится ясно, что не такая уж эта русалочка молоденькая. Возможно, даже старше меня – года тридцать два ей можно дать смело. Да и плечи у нее широковаты, как, собственно, у всех людей, которые серьезно занимаются плаванием.
- А кого ты тренируешь?
- Детей, - улыбнулась она. – Шестилеток – самую младшую группу. Мой муж владеет частной спортивной школой, вот в ней я и работаю. Поддерживаю семейный бизнес, так сказать.
Не сговариваясь, мы оставили озеро и неторопливо пошли в сторону села.
- У вас в Волховском дом?
- Ага, в прошлом году купили, - охотно сказала Марина, явно обрадованная возможностью поговорить. – Представляешь, мужу тут не очень понравилось, а я в это село просто влюбилась. Насовсем бы здесь поселилась, да работы тут никакой нет, а до ближайшего города ехать очень далеко. Поэтому приезжаю просто отдыхать – плавать, дышать воздухом.
- Одна приезжаешь? Без мужа?
- Да. У нас отпуск не всегда совпадает. Когда у моих малышей каникулы, у него самая жаркая пора – чемпионаты, первенства. Он ведь тоже детей тренирует, только взрослых.
Понятно.
- Мой дом – самый крайний, который на озеро смотрит, - продолжила Марина. – Заходи в гости, я всегда буду рада. Можем с тобой в лес за ягодами сходить, поболтать. Поплавать, опять же, если потеплеет. Мне-то все равно, я и в ледяной воде купаться могу, а тебе ж, наверное, парное молоко надо.
Я улыбнулась.
- Ты тоже в гости заходи. Будем развлекаться вместе.
Мы прошли вдвоем еще несколько метров, после чего наши дорожки разошлись – она направилась к себе, а я зашагала по дороге к бабушкиному дому.
Бабуля уже проснулась и, судя по запаху, доносившемуся из открытого кухонного окна, во всю готовила нам завтрак. Вернее, завтрак готовился сам, потому как Валентина Петровна стояла на нижней ступеньке крыльца и что-то эмоционально говорила незнакомому мне мужчине.
- Вот скажи, Миша, твоему псу обязательно свои концерты именно под моими окнами устраивать? – услышала я, подойдя к дому. – Посреди ночи разбудил, ребенка испугал…В следующий раз я в него тапком запущу. Или чем-нибудь другим, потяжелее.
- Извини, Петровна, извини, - примирительно сказал ей мужчина. – Он ведь не со зла. Нового человека почуял, вот и пришел знакомиться.
- В третьем часу ночи?
- Да ладно тебе! Говорю ж, такого больше не повторится. А что, Петровна, внучка-то твоя выросла, небось? Совсем невестой стала?
- Выросла, - все еще с некоторым недовольством в голосе подтвердила бабуля. – Да вот и она сама.
Бабушкин собеседник обернулся, и мои губы сами собой растянулись в улыбке.
Владелец любопытного пса оказался щуплым лохматым мужичком лет пятидесяти. Выглядел он так забавно, что лично мне показалось, будто сосед и сам похож на собаку – милую симпатичную дворняжку, которая хоть и беспородная, но очень добрая, умная и веселая.
- Михаил, - представился он, протягивая широкую, неожиданно сильную ладонь.
- Людмила, - снова улыбнулась я, пожимая протянутую руку.
Он улыбнулся в ответ.
- Добро пожаловать в Волховское, Людмила.
***
Честно говоря, отправляясь в отпуск, я не ждала от него ни ярких впечатлений, ни новых знаний, ни неожиданных открытий, которые могли бы сделать его незабываемым и потрясным. В самом деле, что потрясного может ждать взрослого человека в деревне?
Моя изначальная цель состояла в том, чтобы отдохнуть от суеты и городского шума, прежде всего, головой. Подышать свежим душистым воздухом, полюбоваться закатом со ступенек бабулиного крыльца, поесть бабулиных же блинов, повозиться в огороде.
Однако уже на второй день моего пребывания в Волховском сии невинные планы начали трещать по швам. Нет, в огороде я, конечно, повозилась. Он у бабушки был небольшой и очень симпатичный – с широкими грядками капусты, картошки, лука, огурцов и целой делянкой неизвестных мне травок, которые Валентина Петровна обозначила, как лекарственные, а потому чрезвычайно полезные.
Закатом тоже полюбовалась, да не одна, а в компании Марины, которая ближе к вечеру заглянула к нам на огонек.
К слову сказать, собеседницей давешняя русалка оказалась очень приятной, а потому до самой ночи мы с ней наперебой рассказывали друг другу забавную ерунду и заливисто хохотали.
Собственно, после этого мудрое Провидение решило, что одного спокойного дня для отдыха мне будет достаточно.
…Вторая ночь в Волховском прошла спокойно – под окнами никто не выл и не топтался, а потому на следующее утро я снова проснулась полной сил и оптимизма.
На завтрак мы с бабушкой решили испечь блинов (тех самых, которых я планировала налопаться от пуза). Однако, стоило вынуть из шкафчика сито и миску для будущего теста, как на пороге появился сосед – дядя Игнат, подвозивший нас позавчера с железнодорожной станции.
Мы с бабулей, конечно, обрадовались - и самому гостю, и литровой банке сметаны, которую он очень удачно захватил с собой.
- Жена моя передала, - подмигнул мне дядя Игнат. – Домашняя сметана, своя. Ты такой в городе, небось, и не пробовала ни разу.
- А отчего ж Катя сама не пришла? – удивилась бабушка.
- Еще придет, но чуть позже – отсыпается она, полночи не спала, маялась. Опять у нее ухо стреляло. Поможешь, Петровна?
- Помогу, конечно. А Катерине своей скажи, что надо было сразу ко мне идти, а не ждать, пока боли станут такими сильными.
- Неудобно ей. К тебе каждый день такие болящие приезжают, а тут еще наше семейство со своими проблемами…
Бабушка закатила глаза, покачала головой.
А я взяла миску и отправилась в кладовку за мукой.
Надо же какие деликатные люди! Помнится, жила в нашем доме одна докторша, так к ней соседи в любое время суток с просьбами ходили – кому укол сделать, кому лекарство от расстройства желудка посоветовать, кому перевязку сделать. И никого не смущало, что эта женщина вообще-то стоматолог. А тут, смотри-ка, целый терапевт под боком живет, а они стесняются к ней обратиться.
Кладовка встретила меня непроглядной тьмой и целой кучей самых разнообразных запахов.
Включила свет, сделала шаг вперед. И поняла, что блины на сегодня отменяются.
- Бабушка, - крикнула я, - мыши мешок с мукой порвали.
- Опять! – всплеснула руками Лекарцева-старшая, мгновенно появляясь за моей спиной. – Да что же это такое! Никакая отрава их не берет!
Следом за ней в кладовку втиснулся дядя Игнат.
- Ого! – присвистнул он, увидев белоснежный пол и разорванную в клочья мешковину. – Разве ж это мыши? Это крысы, причем, какие-то саблезубые. И вонючие. Да… Даром ты, Валя, своего Мурзика кормишь.
- Мой Мурзик с недавних пор к кладовке ни на шаг не подходит, - сказала бабуля, с сожалением рассматривая испорченный продукт, - бегает от этой двери, как ошпаренный. А ведь здесь точно кто-то живет: сначала окорок свиной погрыз, потом масло подсолнечное разлил, теперь мука… Я уж отравы накупила, по всем углам ее разложила, а толку никакого. Игнатушка, - бабушка вдруг с надеждой посмотрела на нашего гостя. – Может, ты мне поможешь?
- Как это? – не понял сосед.
- По-своему. Прогони моих крысок, а?
Взгляд дяди Игната стал удивленным.
- Петровна, - с некоторым возмущением в голосе сказал он, - ты в своем уме?
- Игнатушка, милый, помоги! Если ты крыс пугнешь, они ко мне больше никогда не сунутся. Для тебя эти вредители – пустяк, а для меня – настоящая проблема. Сегодня они внучку мою без блинов оставили, а завтра нас самих съедят.
- Скажешь тоже – съедят, - усмехнулся сосед. – Ладно, что уж с тобой делать. Только не рассказывай об этом никому, а то стыда потом не оберешься. И из кладовки давайте выйдем, места здесь слишком мало.
Честно говоря, лично я очень слабо представляла, как именно дядя Игнат собирается гонять наших «крысок». Мне всегда казалось, что самое лучшее средство от грызунов – тщательная дезинфекция. У соседа ж, как выяснилось, на этот случай имелся свой собственный метод.
Когда мы вернулись из кладовки в кухню, он снял обувь, повесил на спинку ближайшего стула свитер, потом опустился на четвереньки и – начал меняться. Лицо его вдруг стало круглым, как тарелка, на руках вместо пальцев засверкали когти, тело вытянулось и покрылось густой шерстью.
Через пару секунд на том месте, где только что находился наш гость, сидел серый кот! Мохнатый, огромный (мейн-кун отдыхает!), с большущими желтыми глазами!
От моего визга задрожали стекла.
Одним прыжком я взлетела на стол и в ужасе прижалась к стоявшему рядом с ним холодильнику.
В глазах кота появилось неподдельное изумление.
«Петровна, - вдруг раздался в моей голове голос дяди Игната. – Что это с ней? Она у тебя дикая, что ли?»
- Дикая, - вздохнула бабуля. – Не обращай внимание, Игнатушка.
Кот совершенно по-человечески покачал головой (мне показалось, что, если бы мог, он еще и пожал бы плечами) и неторопливо отправился обратно в кладовку.
- Люся, слезай со стола, - сказала мне Лекарцева-старшая. – Не позорься перед соседом.
- Б-бабуля, кто он т-такой? – дрожа и заикаясь поинтересовалась я.
- Оборотень, - просто ответила бабушка. – Самый обыкновенный.
- Обыкновенный?! Он – кот!
- Да. Слезай со стола.
- Нет!
- Люся, он тебя не тронет. Он вообще очень добрый и миролюбивый. Честное слово, внученька, бояться совершенно не нужно.
- Бабушка!
- Милая, клянусь, я все тебе объясню. Все-все. Но после того, как Игнат уйдет домой, ладно? Слезай со стола, пожалуйста.
Я осторожно спустилась на пол.
- Бабушка, - медленно произнесла я. – В нашей кухне пару минут назад человек превратился в зверя.
Она кивнула.
- Скажи, я ведь не сумасшедшая?
- Нет, - Валентина прижала меня к себе. – И со зрением у тебя тоже все в порядке.
- Но ведь оборотней не бывает.
- Так говорят только те, кто их никогда не видел.
- И как это – жить по соседству с человеком-котом?
- Нормально, - пожала плечами бабушка. – Я за эти годы привыкла.
- А другие волховчане? Они знают, что Игнат – оборотень?
- Конечно.
- И спокойно на это реагируют?!
- Разумеется. А чего им волноваться-то? Можно подумать, он тут такой один.
- Так здесь есть еще оборотни?!
- Тихо, не кричи. Конечно, есть. Целых три штуки. И все, как на подбор, тихие, дружелюбные, очень приличные люди.
Я уже открыла рот, чтобы выразить свое глубочайшее удивление, вызванное столь потрясающей новостью, как на пороге кухни снова появился дядя Игнат. Чтобы не травмировать мою и без того уже пошатнувшуюся психику, порог он переступил в человеческом обличие.
- Нет у тебя в кладовке крыс, Валентина, - сказал он, бросив в мою сторону настороженный взгляд. – И никогда не было. По крайней мере, живых.
- В смысле? – бабулины брови взлетели вверх.
- В прямом. В самой кладовке никто не обитает, зато наведывается туда действительно регулярно. В левом дальнем углу есть большой лаз, через который эта дрянь к тебе и прибегает. Но не беспокойся, ход я заколотил – там на полке молоток лежал и пара дощечек. Вот только квартиранта твоего это сдержит ненадолго, надо меры принимать.
- Приму, - кивнула бабушка. – Ты только скажи, кто именно портит мои продукты.
- Большой перерожденный грызун. Может быть, это все-таки крыса, но я не уверен. У них после перерождения запахи становятся одинаковыми, а потому разобраться тяжело. И знаешь, Петровна, сходила бы ты в гости к заозерному богатею. Он в этих делах соображает лучше.
- Не пойду, - мрачно сказала бабуля. – Ты сам бы решился просто так его навестить?
- Тогда к Зине зайди, - усмехнулся Игнат. – Попроси у нее отворот-траву или еще какую-нибудь дрянь, чтобы дом от этой пакости оградить.
- Тогда эта пакость полезет к кому-нибудь другому.
- Очень может быть. Что ж, - вздохнул сосед, - значит поговорить с заозерным все-таки придется.
За сим он пожелал нам хорошего дня, забрал свою одежду и откланялся.
Бабушка достала из шкафчика коробку с печеньем, поставила кипятиться чайник. Я же уселась за стол, сложила на груди руки.
- Внимательно слушаю тебя, бабуля.
Она опустилась на соседний стул, вздохнула.
- Знаешь, Люся, я всегда старалась быть мудрой матерью и хорошей свекровью. Когда твой отец вырос, спокойно отпустила его во взрослую жизнь. Потом без возражений приняла его решение жениться на твоей матери. Мне казалось, что я воспитала хорошего умного мужчину, который умеет правильно расставлять приоритеты. Но, видимо, я ошиблась. Если позиция твоей мамы понятна – она так и не смогла нас принять, то Саша, твой папа, меня откровенно удивил. Неужели он никогда не рассказывал тебе о наших… мм… особенностях?
Я растерянно моргнула.
- О каких особенностях?
- Значит, не рассказывал, - бабушка сняла с плиты закипевший чайник, заварила две чашки чая. – Видишь ли, Люсенька, Волховское – не простое село. И люди в нем живут не простые, а особенные.
- Оборотни, например, - хмыкнула я.
- Не только, - пожала плечами бабушка. – Еще целители, провидцы и многие другие.
Что?..
Она это сейчас серьезно?
- Дело в том, - продолжила Лекарцева-старшая, - что неподалеку от села находится источник магической силы. Он дает всем нам неплохую подпитку. Поэтому здесь издавна селятся люди, которые своими способностями несколько превосходят прочих людей.
- Ты хочешь сказать, что тут живут ведьмы и колдуны? – искренне удивилась я.
- А еще лесовики, погодники, оборотни, опять же, - кивнула бабушка. – Нам здесь хорошо. Особенно тем, кто находится в преклонных годах. Как я. Никто не мешает, прятаться ни от кого не нужно. Источник силу поддерживает, не надо ехать в дальние дали, чтобы пополнить резерв.
У меня создалось четкое впечатление, что кто-то из нас двоих сошел с ума.
- То есть, нормальных обычных людей в Волховском нет? – осторожно спросила у бабушки.
- Ни одного, - подтвердила она. – Обычным тут плохо. Они чувствуют источник иначе и стараются как можно скорее от него убежать. Да и общий энергетический фон для них не очень комфортен – магия здесь буквально витает в воздухе.
- Погоди, - улыбнулась я. – Но ведь мне тут хорошо! Значит, не все нормальные люди убегают из вашего волшебного села.
- А причем тут ты и нормальные люди? – усмехнулась бабуля.
- В смысле?! – вытаращила я глаза. – Я тоже ведьма?
- Конечно. Хотя обозначать этим словом всех подряд все-таки неправильно. Среди нас существует некоторое деление, условное, конечно, согласно врожденным способностям. Однако звать всех ведьмами и колдунами не стоит.
- Знаешь, ба, - скептически сказала ей, - за двадцать семь лет своей жизни я ни разу не заметила у себя паранормальных способностей. Нету их у меня. Или они еще не проснулись?
- Всё у тебя есть, - отмахнулась Валентина Петровна. – А способности проснулись сразу, как только ты научилась разговаривать.
Что-то я ничего не поняла.
- Поясни.
- Мы, Люсенька, потомственные целители. Только лечим по-разному. У меня, например, магические потоки проходят через пальцы - я черную гниль из человека руками вынимаю. Собственно, потому-то они у меня стареют быстрее, чем я сама. Отец твой – видящий, болезнь может рассмотреть лучше любого рентгена. Излечить больного ему тяжело, а вот диагностировать, что именно у него не в порядке – проще простого. Александру Лекарцеву никакие аппараты УЗИ не нужны, он и без них все отлично видит. А ты, Люсенька, у нас особенный экземпляр. Ты – заклинательница. Или, если по-народному, говоруха.
- И что это значит?
- Твоя магия – речь. Если немного напряжешь свою память, наверняка вспомнишь множество случаев, когда словом, произнесенным вслух, ты умудрялась творить самые настоящие чудеса.
Ну… Вообще-то, да. Таких ситуаций было множество. Взять хотя бы, этот отпуск. Лиза, конечно, девушка добрая и жалостливая, однако за свои выходные всегда стоит насмерть. Поэтому лично меня очень удивило, как быстро и легко она согласилась поменяться свободными днями.
Или можно вспомнить случай, когда я пыталась вернуть в магазин бракованный блендер. Ну не хотели продавцы возвращать мне за него деньги. Я ругалась с ними почти полчаса! И вдруг они согласились, будто кто-то нажал на невидимую кнопку, – внезапно и тоже очень легко.
А когда начальник вызвал меня на ковер, чтобы отругать за оговорку в эфире, а вместо этого вдруг похвалил?..
Правда, во всех этих случаях была одна маленькая деталь – мне ОЧЕНЬ, всей душой хотелось, чтобы решение оказалось принято в мою пользу.
Нда… А я-то думала, что это у меня временами дар убеждения просыпается.
- Способности у тебя, Люда, хорошие, - продолжила между тем бабушка. – Но до конца не раскрытые. Пользовалась ты ими редко и непроизвольно, не задумываясь и себя не контролируя. За это отца твоего отругать надо. Мне-то Саша сто раз обещал, что все тебе расскажет и объяснит. А сам, видимо, шел на поводу у жены и делал вид, что ты – обычный ребенок. Дурак великовозрастный. Эх!.. Надо было мне все-таки вмешаться в твое воспитание.
- Так мама в курсе, что мы… ээ… целители?
- Конечно. Такое шило в мешке утаить невозможно. Думаешь, они с папой развелись только из-за того, что он целыми днями на работе пропадал? С его видением она еще как-то мирилась, но, когда подросла ты, и стало уж совсем очевидно, что в семье появился еще один колдун, с ней случилась истерика. Рита категорически не хотела, чтобы ее дочь была ведьмой, а потому ввела кучу требований: запретила Саше разговаривать с тобой о магии, перестала ко мне в гости отпускать. Последнее, кстати, несусветная глупость. Нам нужно время от времени подпитываться, чтобы держать себя в постоянном тонусе, иначе магические каналы начнут пересыхать, появится энергетический голод и физическое недомогание - серость, скука, хандра. Собственно, то, что с тобой и случилось. Думаете, Людмила Александровна, я просто так вас столько лет в гости звала?
Ох…
Так вот почему мама называла Волховское ведьминой деревней!
- И что теперь? – тихо спросила я у бабушки.
- А что теперь? - пожала она плечами. – Ничего. Отдохнешь, наберешься сил. Потом вернешься в город, будешь, как и раньше, жить и работать. Может, замуж, наконец, выйдешь. Я ведь, Люсенька, ничего особенного не рассказала. Ты с самой собой много лет провела и еще много лет проведешь. А способности свои все-таки начинай развивать и осваивать, не то снова растратишь резерв на что попало.
Несколько минут мы молча пили чай.
- Бабуля, а магов у нас в стране много? – спросила я.
- Хватает, - кивнула она. – Только все они разные, и уровень силы у них отличается.
- Слушай, - вспомнила я, - так значит, Марина все-таки русалка?
- Это та дачница, которая вчера в гости к нам приходила? Нет, что ты. Русалки, милая, - это нежить, перерожденные утопленницы, которые человеческим мясом питаются. А Марина – водяница.
- Кто?..
- Маг воды. Видела, как она в озере преображается? Вот! Для нее вода - самая главная субстанция в жизни. Твоя Марина в ней себя, как дома чувствует.
Хм…
- А тот монструозный пес, который нам спать не давал? Сосед Миша, да? Тоже оборотень?
- Ага.
- А Зинаида Семеновна?
Лицо бабушки стало серьезным.
- Зинаида Семеновна – своего рода универсал. Она и будущее может видеть, и лечить, при желании, способна. Травы знает, умеет из них составы разные готовить. Заговоры, опять же, выплетает крепкие. Только знаешь, Люся, старайся Семеновне на пути не попадаться. И обниматься с ней тоже не стоит. Мало ли…
- Почему?
- Черная она. Таланты ее не природные, как у нас, а приобретенные.
- Приобретенные? Значит, колдуном может стать любой человек?
- Не любой, - поморщилась бабушка. – А только тот, кто согласится передать себя в темные руки. Тьма ему многое откроет, но плату за свою науку возьмет немалую.
- Душу?
Бабушка усмехнулась.
- Семейное счастье. Радость материнства. Уважение близких людей. Вместо этого оставит одиночество, страх и брезгливость. Ни одна черная ведьма после заключения сделки не может жить прежней жизнью. Ломаются они, Люсенька. Характер у них портится, глаза становятся злыми и стеклянными, а душа холодной и равнодушной. Зина давно в Волховском живет. Приворотные зелья городским дурам варит, отсушки-присушки сочиняет. Говорит, рада бы остановиться и дело это бросить, а не может.
- Это плохо?
- Привороты мастрячить? Конечно. Против природы идти – всегда большой грех, а их у Зины столько, что нести на себе - спина переломится.
Я поставила на стол пустую чашку.
- Знаешь, мне всегда казалось, что к нашей семье баба Зина относится хорошо.
- Так и есть. Лет тридцать назад мы с папой твоим услугу ей одну оказали. Просто так, бескорыстно. Ей требовалась помощь, и мы помогли. Так она, смешная, до сих пор об этом помнит.
Уточнять, чем именно бабушка и отец помогли черной ведьме, я не стала. Потом поинтересуюсь, когда смогу выкарабкаться из бурного потока обрушившихся на меня откровений.