Отрывок из книги «Атрионка. Сердце хамелеона»

 

Хранить, дразнить, грозить, сломить,
Спешить, творить, дарить, платить,
Просить, шутить, корить, смутить,
Ценить, учить, дружить, любить...
Всё это значит — просто жить!

Пролог

СОЛО ДЛЯ АТРИОНКИ

 

В комнате царила темнота. Хоть глаза выколи. Тёплый, насыщенный влагой поток воздуха медленно опускался на плечи, лаская кожу и окутывая запахами, ставшими с недавнего времени привычными. Я втягивала его носом, глубоко вдыхая и улавливая успокаивающий аромат дома, но кислорода всё равно категорически не хватало. Я задыхалась.

— Рия-Ла, может, свет всё-таки включить? — разлился во мраке заботливый приятный мужской голос.

— Нет! — в панике взвизгнула я. — Не смей. Ещё не всё!

— Третий час «не всё», — теперь в интонациях слышался укор. — Сколько можно?..

— Столько, сколько нужно! — отрезала я, ощупывая себя.

Ладони скользнули по влажной, покрытой капельками пота коже на груди и шее. Поднялись выше, пропустили через пальцы путающиеся пряди длинных шелковистых волос. Н-да...

— Давай я тебе купальню приготовлю, — заискивающе мягко проворковал голос. — Ты расслабишься. Успокоишься. Наверняка просто перенервничала, потому и не получается...

— Готовь.

Ощупывая руками пространство перед собой, я сделала короткий шаг к гигиеническому модулю. То есть туда, где он, по моим предположениям, должен был находиться. Второй шаг, третий...

— Левее, — тут же получила подсказку.

— А ну гаси инфракрасный спектр! Не подсматривай! — возмутилась я, выправляя траекторию.

Ладони коснулись упругой, гладкой поверхности, которая тут же послушно развернулась, позволяя в неё залезть.

— Не могу, — нравоучительно отозвался голос. — Я на службе...

Приглушив последние слова, складка модуля сомкнулась над моей головой, а тело погрузилось в вязкую очищающую массу. Действительно расслабляющую, если настрой соответствующий. Однако у меня он был совсем иной. Переживательный! И нежные, ласкающие касания стенок купальни я практически не воспринимала. В моей голове всё перекрывала собой только одна мысль — должен же мой организм вспомнить, кто он есть на самом деле, и вернуть себе нормальный облик!

В какой-то момент мне показалось, что это наконец произошло, и я настолько обрадовалась, что, не дожидаясь сушки, решительно раздвинула эластичные створки, выбираясь наружу. Вот только первое, что ощутила, попав в тёмное пространство, — всё те же запахи.

— Два-восемь, зеркало и свет, — обречённо вздохнула, прикрывая глаза рукой.

Несколько секунд так и стояла, не отваживаясь посмотреть. А когда всё же это сделала...

Грудь необычно сильно выделяется, кожа розовато-бежевая, губы красные, какие-то полные и подвижные. Мои привычные серые радужки превратились в зелёные, зрачки теперь круглые, ресницы укоротились. Брови, как и волосы, остались чёрными, но первые так и норовят уползти куда-то на лоб, а вторые расслоились, став очень тонкими и волнистыми. Их теперь так много!

Катастрофа...

Пошатнулась, отступила. Упав спиной на релаксирующий гель, сложила руки на груди и закрыла глаза. Лучше бы я сегодня не просыпалась. И вообще, глупо было думать, что если я изменений не вижу, то они и не проявятся в полной мере.

— Вчера ты не так сильно изменилась. И вернулось всё обратно быстрее, — сопроводил моё падение задумчивый голос диспетчера. — Ты ничего на ночь подозрительного не пила? — продолжил, потому что я молчала. — Тебя никто не кусал?

Застонав, я перевернулась на живот.

— Какая разница, что и как в меня попало? — буркнула в гель. — Это ненормально! Я атрионка, а не человек! И не хочу жить с таким... таким...

Приподнялась, рассматривая ровную кожу на руке. Без чешуек, с какими-то короткими волосками, которые ещё и вздыбились, когда волна прохладного воздуха прошлась надо мной, остужая разгорячённый организм. А кожа вовсе неприятно натянулась и покрылась мелкими пупырышками. Жуть.

— Может, это всё же временное явление, — снова попытался меня утешить два-восемь. — Возраст у тебя переходный.

— У Ал-Рифа он тоже когда-то был переходный! — парировала я. — Но брат-то не изменился! Что-то не видела я, чтобы он в таком облике разгуливал.

На этот раз промолчал диспетчер, а я, подперев голову кулачком, тоскливо уставилась на плавные изгибы фиолетово-красной стены.

За что мне такое «счастье»? Ладно бы я родилась землянкой, хоть не так обидно было бы. Но сто лет прожить совершенно нормальной атрионкой, а потом вдруг начать меняться... Это же безобразие!

— Рия! — настолько неожиданно позвал обеспокоенный женский голос, что у меня сердечко едва из груди не выскочило.

Я судорожно дёрнулась, подпрыгивая на волнообразно закачавшейся поверхности, сообразив, что не услышала, как открывается проём.

— Мама... — растерянно пискнула, впиваясь глазами в невысокую фигурку с куда более выраженными, нежели у атрионов, изгибами тела, — обтягивающая ткань бледно-зелёного домашнего платья лишь сильнее это подчёркивала.

— Дочурка, ты чего спишь так долго? — Родительница определённо изумилась тому, где именно я провожу столько времени.

Подошла ближе, присмотрелась, нахмурилась и тряхнула головой, рассыпав по плечам копну чёрных кудряшек, в точности таких, как сейчас у меня.

— Не собралась, не поела... Ты забыла, что тебя сегодня Ита-Ял ждёт? Ну-ка, давай поднимайся, одевайся — и на выход. Бегом, бегом!

Она присела, протягивая руку, чтобы помочь выбраться из геля.

— Мам, я...

— Разговоры потом! — Договорить она мне так и не дала, запихнув между складками модуля. — В столовой!

Ф-ф-фух... Выдохнула, вдохнула. Обошлось.

Почему мама не заметила во мне перемен, я догадалась сразу. Она хоть и единственная на Атрионе землянка, но из-за постоянного контакта с моим отцом у неё очень сильно изменилось восприятие. В общем, кажемся мы ей такими же людьми, как и она сама. Тогда мама смеётся и называет нас «галлюциногенными». Не постоянно, конечно. Иногда воспринимает такими, какие есть. Но сейчас она точно приняла меня за эту... за галлюцинацию.

Впрочем, облегчение вновь сменилось беспокойством, едва я ощутила, как плотно прижалась ко мне складка, выделяя жидкую ткань и облепляя ею тело.

Полученная отсрочка — временная. Проблема никуда не исчезла. Как я другим атрионам в таком виде покажусь? К маме все привыкли, и вообще у неё уже папа есть! А я? Кому я вот такая нужна буду?

Вылезая из модуля, оптимизма я не испытывала. До тех пор, пока свою руку не увидела. Зелёную! С чешуйками! Ой...

Метнулась к зеркалу, которое два-восемь так и не убрал, и вскрикнула от счастья. Нормальная! Я — нормальная! Ура!

В радостной эйфории крутанулась вокруг своей оси. Густые тяжёлые волосы, ставшие прежними и теперь отливающие чёрным перламутром, взметнулись и тут же упали, ощутимо ударив по щекам.

Прижала к ним ладони, не в силах оторвать взгляда от лица, и скомандовала:

— Два-восемь, свет погаси... Свечусь нормально?

Хоть и видела, как разгорелись флуоресцентные пятнышки, всё равно не удержалась от вопроса.

— Уровень ниже среднего, — определил диспетчер. — Видимо, на трансформацию много энергии потратила.

— Похоже, — согласилась я с ним, потому что обычно одной световой ванны мне на три-четыре дня с лихвой хватает, а я только вчера её принимала. Если изменения продолжатся, придётся делать это чаще.

От подобной мысли меня передёрнуло. Нет уж! Пусть на этом всё и закончится! Сбойнул организм и пришёл в норму. Всё.

Вышла из комнаты и поняла, насколько же голодна. В столовую ноги меня несли определённо быстрее, нежели обычно. И тем не менее, заметив тусклый цвет стены в одном из коридоров, я задержалась, чтобы сообщить:

— Шесть-четыре, в секторе проблема с подачей питательного субстрата.

— Принято. Корректирую, — среагировал диспетчер.

Я же, погладив упругую пульсирующую поверхность, начавшую наливаться сочной желтизной, поспешила дальше.

Свой дом я люблю и, хоть я не майнер и не фидер, слежу за ним так же, как и остальные. Ведь «Дизар» нас защищает, кормит, одевает. Он за нами убирает, по планете движется и даже в космосе летать может! Если с ним что-то случится — семья распадётся, и тогда каждому из нас придётся искать себе другой дом и новую семью, которая его примет. Никому не хочется подобных перспектив. Тем более что у нас семья отличная! И очень большая!

Пробираясь между складками-сиденьями, среди множества разноцветных голов, виднеющихся над спинками, я отыскиваю тех, кто меня ждёт. Маму. Отца. Ал-Рифа... Брат наверняка с родителями. Он, как и все остальные, предпочитает совместные трапезы. Есть в одиночестве не так приятно.

— Всё в порядке? — Первым на моё появление среагировал папа, протягивая приготовленный для меня мусс.

— Да. — Кивнув, я села рядом и забрала из его рук высокий стакан с розовым напитком. Мой любимый! И лишь втянув в рот густую кисло-сладкую, слегка вяжущую жидкость, спохватилась, осознав, сколько в вопросе было тревоги и внимания. — А что?

Ну как вдруг я за это время опять изменилась и сама не заметила? На всякий случай бросила взгляд на свои запястья, однако ничего необычного не увидела. Впрочем, вчера, например, кожа свой цвет ещё не меняла, только волосы расслоились. А позавчера вообще лишь новые ощущения появились, которые мама называет «запахи». Так что от моего тела теперь чего угодно можно ожидать.

— Ты напряжена. — Серые глаза внимательно всматривались в мои, нервируя всё сильнее.

— Точно, — встрял братик, сидящий напротив. Закинув ногу на ногу, он неторопливо потягивал синюю гадость, которую я не выносила совершенно. — Фонишь волнением похлеще маминого «кофе».

Подобное сравнение в нашей семье стало классикой. Когда-то давно, когда папа и мама только-только познакомились, именно благодаря этому земному напитку выяснилось, что люди наши эмоции воспринимают как запахи, а мы, соответственно, наоборот.

— Она просто взрослеет, — спасла меня родительница, избавив от необходимости признаваться в произошедшем. — Ты в её возрасте тоже стабильностью эмоций не отличался. Забыл уже?

Я встрепенулась, навострила ушки и все остальные рецепторы, мгновенно уловив разлившееся вокруг брата смятение. Он скрывал, а я не в курсе?!

— Конечно, забыл. Это сто лет назад было, — отмазался Ал. Вернул стакан на стойку и поднялся.

Тёмно-синий комбинезон натянулся, плотно обтягивая его высокую фигуру. Едва заметно качнулись волосы, тяжёлые, длиной почти до плеч, такие же чёрные, как у папы. Они с Алом вообще внешне очень похожи, а вот предназначения у них совсем разные. Наш отец — гайд, а Ал-Риф — майнер. Впрочем, это лишь облегчает взаимодействие, потому что между ними нет конкуренции.

— Я в диспетчерскую, — объяснил свою поспешность брат. — Сегодня моё дежурство.

— В пятом — третьим? — уточнила мама, на время даже прекратив жевать.

— Как обычно.

Ответ её определённо успокоил, потому что брови, сошедшиеся к переносице, вернулись обратно, а губы растянулись, став тоньше. Я уже давно научилась читать её эмоции по искажениям на лице, которые назывались «мимика». Хотя, признаюсь, поначалу делать это было необычайно сложно. Особенно когда вокруг неё разливалась практически паника, а на лице было явственно написано удовольствие. Мне, как и остальным, пришлось привыкать к тому, что это не она, а её еда фонит эмоциями. Зная это, мама старается есть то, что для нас безэмоционально.

Вот сейчас, например, смотрю я на «сырники», похожие на желтоватые толстые лепёшки, которые мама кромсает специальным прибором, именуемым «вилка», и ничего от них не чувствую. Зато с интересом присматриваюсь к белым выростам во рту, предназначенным для измельчения пищи. Любопытно, а у меня почему они не появились? Не успели, потому что трансформация идёт по нарастающей? То есть завтра появятся? Ой-ой! О чём я только думаю? Лучше не надо! Зачем мне эти жёсткие штуки во рту, если мусс и без того прекрасно проглатывается, а пробовать мамины продукты мне как-то не хочется?!

— Дочка, да что с тобой? — тут же почувствовал моё волнение папа. — Тебя беспокоит, какое решение примет Ита-Ял?

Предположение он сделал логичное. Пусть и не совсем верное, но меня более чем устраивающее. К тому же действительно, Ита в нашей семье — самый опытный экзот, и от её мнения зависит моя будущая специализация. Тут реально есть причины для того, чтобы понервничать.

— Или ты из-за брата расстроилась? — спохватилась мама, снова прекращая есть. — Он не хотел тебя обидеть. Просто высказался резко, не сдержался. Знаешь ведь, что у него с девушкой не ладится.

— Я всё сразу, — на всякий случай приняла оба варианта. Чтоб с гарантией. Брату я сочувствую: он никак не может найти себе пару. Вроде есть потенциальная невеста, а отношения с мёртвой точки не сдвигаются — даром что Ал-Риф в её секторе диспетчером работает, то есть взаимодействуют они практически постоянно. Так что, раз уж мама предлагает это использовать в качестве оправдания, спорить не буду. — Я пойду, ладно?

Чмокнула отца в губы, привычно передав ему льер и забрав тот, что предназначался мне. Помахала маме. Уже на выходе из столовой не удержалась и оглянулась. Очень уж приятно было видеть, как родители целуются. Мне не мешало наслаждаться этим зрелищем даже то, что они совсем разные: на фоне мягких переливов жёлто-оранжевых стен и бордово-красных натёков потолка сине-зелёный оттенок кожи отца смотрелся гармонично, а вот мамин светло-бежевый определённо вносил дисбаланс. И всё равно в этот момент они были такие милые...

Опять же, кто-нибудь другой, знающий, что земляне льер не вырабатывают, вряд ли посчитал бы это нормальным. Возможно, даже выразил бы моему отцу сочувствие: он-то контактного вещества не получает, только отдаёт. Но папа маму очень любит, и потому ему достаточно такого одностороннего «обмена».

Кстати, мама называет льер иначе — шеклак. И утверждает, что у неё именно от него возникают галлюцинации. Не знаю... Видимо, это только у людей такой побочный эффект проявляется, потому что когда мне от отца или брата льер достаётся, я обычно просто испытываю симпатию и доверие. Ну либо позитивный настрой и уверенность в том, что всё у меня получится, — это когда папа решает, что мне такая поддержка необходима. Вот как сейчас.

Свалившаяся проблема кажется мне куда менее значительной. Ну меняюсь, и что с того? Обратно же возвращаюсь! И вообще, как сказал два-восемь, может, это временное! Побалуется мой организм, и надоест ему. И будет всё как прежде.

К тому же моё предназначение для меня куда важнее! Я хочу наконец получить рекомендацию и начать специализироваться. У меня хорошо развиты умения, которыми владеют экзоты, но нельзя распыляться на всё сразу, нужно сосредоточиться на чём-то одном. Тогда и результат будет самым лучшим!

По коридорам я петляла в воодушевлённом предвкушении, растущем по мере того, как довольно скучные, однообразные переливы стен жилой зоны менялись на более эффектные, складывающиеся в причудливые узоры и картины развлекательной части дома.

У входа в главный зал я на несколько мгновений замерла, сосредотачиваясь, и коснулась чувствительного участка стены, раскрывающего проём. И уже не раздумывая шагнула в полумрак, расцвеченный световыми всполохами, манящими своей загадочностью.

Атмосфера здесь всегда вдохновляющая. Насыщенная, эмоционально яркая, притягивающая. Здесь проходят все семейные праздники, здесь принимают гостей из других домов, наконец, здесь просто отдыхают, когда хотят расслабиться и получить удовольствие. То есть отдыхают гайды, майнеры и фидеры. А экзоты работают! Потому что это наша задача — обеспечивать семью развлечениями! И стараться, чтобы каждый мог найти для себя подходящее. То, которое ему больше всего понравится и принесёт психологический комфорт.

— Рия-Ла! — Громкое восклицание эхом отразилось от стен, которые, несмотря на свою визуальную мягкость, обладали крайне высоким отражающим эффектом.

Ита-Ял, стоящая на небольшом возвышении в центре, махнула мне рукой, а я даже на расстоянии почувствовала идущую от неё волну искренней радости и заботы. Она мне хоть и не кровная родственница, но на «Дизаре» живёт так же долго, как и мой папа. По-моему, они одновременно в семью пришли, и их приняли. Это лет триста назад было. Потому у Иты и опыт огромный, не прислушаться к её мнению будет очень глупо.

— Ну что, попробуем определиться?

Едва я оказалась рядом, Ита-Ял ласково подтолкнула меня к центру сцены. Сама же, придерживая длинную объёмную юбку, спустилась вниз и удобно расположилась на одной из складок-сидений.

Следующие три часа я старательно демонстрировала ей всё то, на что способен экзот. Стихи читала. Пела. Сама себе аккомпанировала. Танцевала, теперь уже под музыку, которую наигрывала Ита-Ял. Рисовала. Меняла эмоциональный фон на строго определённый, что, надо признаться, у меня всегда плохо получалось. Ну не могла я фонить радостью, если не испытывала её по-настоящему. А ведь многим экзотам именно это удаётся лучше всего.

— Тебе определённо голос дальше развивать нужно, — подытожила Ита, когда я выдохлась и уселась на краю сцены. — Очень чистый звук, красивые модуляции, хороший диапазон. Эмоциональный фон на него накладывается изумительно. В этом у тебя отличные перспективы, поверь мне.

Верю. Потому что чувствую, насколько она искренна в том, что говорит. И вообще, мне петь очень нравится. Я буду делать это с огромным удовольствием.

— Значит, начну заниматься с Май-Лу и Ти-Ярком, — решила и обратилась к диспетчеру: — Три-один, совмести наши режимы суточной активности. И делай запросы для домов, с которыми мы будем встречаться.

— Расписание согласовано. Первая встреча — завтра, во второй фазе после пробуждения, — практически сразу откликнулся женский голос. — Ближайший дом, «Иррар», в десяти днях пути от «Дизара». Сообщение отправлено.

— Правильно, — похвалила меня Ита, взбивая поникшую ткань юбки. — Чем больше практики, тем лучше. Рада была помочь. Ты придёшь на представление? Сегодня я показываю новые танцы.

— С удовольствием! — обрадовалась я и не удержалась от комплимента: — Надеюсь, мне место достанется. Очень уж много поклонников твоего таланта.

— Уверена, ты тоже станешь востребованной. И буду с нетерпением ждать твоего публичного сольного дебюта.

Соло... Для экзота это большое достижение — групповые и даже парные выступления намного проще. И отнюдь не быстрое — мне лет пятьдесят, до совершеннолетия придётся набираться опыта. Надеюсь, к этому времени мой организм перестанет сбоить, я не превращусь окончательно в человека и это будет соло для атрионки, а не для землянки!

 

Глава 1

ПАРТИТУРА

 

Из личного дневника Рии-Ла ВерДер

Первое, что я усвоила, общаясь с теми, чей опыт стал основой моей певческой карьеры — это необходимость поймать ту самую точку ритма, с которой начнётся всё.

 

— Рия, ты мою расчёску не видела?

Вскочив и спрятав за спину компрометирующий меня предмет, я замерла, старательно удерживая на лице беспечное выражение.

— Нет. А она тут была? — поинтересовалась, не сводя глаз с мамы, которая столь же быстро, как и появилась в моей комнате, теперь двигалась по ней, разыскивая пропажу.

— Не уверена. Убей, не помню, где оставила. Утром вроде причёсывалась в своей комнате, но там её нет. Подумала, может, случайно с собой захватила и к тебе принесла... Чёрт, да куда ж я её дела-то?!

Помянув мистическое земное полуживотное-получеловека, мама всплеснула руками, окинула взглядом поверхности, на которых пропавший предмет теоретически мог лежать, и исчезла в коридоре.

Вздохнув, я опустилась на сиденье и рассеянно провела щёткой по путающимся кудряшкам.

Вот ведь! Чуть не попалась. Сразу бы посыпались вопросы, зачем мне понадобился абсолютно бесполезный для атрионов предмет. И оправдание типа «интересно» вряд ли помогло бы — я его однажды уже использовала. Пришлось бы признаваться в умении трансформироваться. А я к этому пока не готова. То есть не вижу необходимости кого-либо ставить в известность. Во-первых, не хочется панику и ажиотаж разводить вокруг своей уникальной персоны. Нечего родным попусту волноваться. А во-вторых, я сама разобралась, как ухаживать за земным обликом. Не так уж это и сложно. Жаль только, что нужных приспособлений у меня нет, приходится втихую таскать мамины.

Эх, ну надо же было ей именно сейчас спохватиться и приняться за поиски. Зачем, спрашивается? Она же сегодня уже причёсывалась! Неужели до завтра не потерпеть?

Теперь эксперимент с укладкой волос в причёску придётся отложить. Надо становиться атрионкой и помогать искать пропажу. Без меня мама её точно не найдёт.

Закрыла глаза, сосредотачиваясь. Встряхнула головой, ощущая, как тяжелеют и укорачиваются прядки. Провела языком по дёснам, которые привычно заныли, когда в них втянулись зубы. Ну вот и всё. На выход. Это поначалу я не могла контролировать процесс превращения. Пока трансформация не стала полной. А теперь проблем никаких.

— Ой! Где? — принимая из моих рук расчёску, изумилась родительница и оттолкнулась от стола, за который успела сесть.

— У меня. — Врать в глобальных масштабах я не стала, лишь слегка слукавила: — Между складками лежала. Свалилась, видимо. Ты становишься рассеянной.

— Так ведь причина у меня уважительная, — заулыбалась мама, положив ладонь на живот. — И она пока ещё не слишком сильно на меня влияет. Скоро куда больше побочных эффектов проявится.

— Каких? — Я опёрлась бедром на край столешницы, которая тут же стала мягкой, чтобы не доставлять мне дискомфорта.

— Вкусовые пристрастия изменятся. Земную пищу уже не смогу воспринимать и на особый мусс перейду, который твоя тётя Дая готовит. А ещё весь шеклак, который я получаю от твоего папы, начнёт в ребёнка уходить. Тогда я перестану видеть вас людьми. — Мама тяжело вздохнула, проглаживая пальцами гладкую ручку расчёски.

— А сейчас ты меня видишь человеком? — полюбопытствовала я и, получив согласный кивок, не удержалась от вопроса: — И какая я? Красивая?

— Очень! — ответ последовал моментально.

Впрочем, мама — она и есть мама. Её мнение определённо можно считать предвзятым. Для любого родителя его ребёнок всегда самый лучший, даже если на деле всё обстоит иначе. Однако понимание этого не умерило моего любопытства.

— Ты жалеешь, что я родилась другой?

— Вот уж нет. — Родительница и на этот раз не раздумывала. И даже объяснила, доказывая, насколько объективна в своих суждениях: — Поначалу, когда Ал-Риф подрастал, я действительно переживала, а потом поняла, что так лучше. И правильнее. Для вас жить на Атрионе в телах, которые для этого не приспособлены, было бы настоящим мучением. А с меня и иллюзии хватит. Тем более такой приятной!

Она снова ласково на меня посмотрела и протянула руку, чтобы коснуться волос и погладить по голове. Я знала, что у неё меняется лишь визуальное восприятие и запахи, которые трансформируются в мимику, а все тактильные ощущения остаются прежними. И теперь тихо радовалась тому, что облик вернула свой обычный, а не пришла сюда в земном. Впрочем, опасение кого-нибудь встретить ненароком в коридоре тоже сыграло не последнюю роль.

Мама же, то ли прислушиваясь к своим ощущениям, то ли просто о чём-то задумавшись, закрыла глаза, продолжая оглаживать толстые прядки. И говорить:

— Каждый сам выбирает себе место в этом мире. Занимает его, исходя из имеющихся возможностей или желания. Первое всегда проще, второе... Второе срабатывает, только если стимул очень сильный.

Это она о себе? То есть о том, что оставаться одной в непривычной среде, даже среди любящих, совсем не просто?

— Может, тебе всё же попробовать переубедить папу?

Я не в первый раз этот вопрос задаю, ведь разговоры о Земле у нас не так уж редки. Но, пожалуй, впервые я серьёзно задумалась о том, насколько эта планета для мамы важна. Ей определённо нужно туда слетать! Хотя бы ненадолго.

— Дело ведь не только в нём, но и в том, что гайды всех крупных домов Атриона приняли решение не развивать отношений с Конфедерацией. И папа... Он не хочет рисковать. Наше последнее посещение Солнечной системы закончилось не лучшим образом, а подставляться под удар, напоминая земным службам безопасности о нашем существовании, твой отец не станет. «Дизар» никто не подстрахует и не придёт на помощь, если что-то случится. И я в этом с Ис-Лашем солидарна, — уверенно, даже с нажимом закончила, потому что я протестующе приоткрыла рот. — Из-за одной меня рисковать всей семьёй он права не имеет.

— Но ведь когда-то рисковал! — всё же не сдержалась я, вспомнив, при каких обстоятельствах родители познакомились. — И к землянам обратился за помощью. И с террианками без поддержки остальных домов воевал...

— Тогда на кону были жизни всех атрионов, — в голосе мамы появилась строгость. Она даже руки на груди сложила, выражая неодобрение. — А теперь это не так. И как бы мне ни хотелось побывать на Земле, я туда не полечу, потому что адекватно оцениваю последствия.

— Прости. — Я её обняла, понимая, что напрасно завела этот разговор, — беременным волноваться нельзя. Потому и тему сменила: — Ты на концерт пойдёшь? У меня с Ти-Ярком дуэт. Ита-Ял опять что-то новенькое танцевать будет. У РейВаров тот же номер остался, но, по-моему, ты его так и не посмотрела ни разу. А самое главное — экзоты «Аграна» у нас дебютируют.

— Обязательно пойду. Думаю, что никто из тех, кто свободен от работы, не пропустит представление. Ис-Лаш сказал, что атрионы из семьи с «Аграна» тоже придут. Не все, но...

— В зале так много не поместится! — Мне стало не по себе.

Дом, с обитателями которого мы сейчас общаемся, обмениваясь опытом и информацией, лишь немногим уступает нашему в размерах. В его семье полторы сотни атрионов. Даже если треть из них решит провести время у нас, то зрителям придётся сидеть в тесноте. Какое же в этом случае удовольствие?

— Так зря, что ли, майнеры его расширяют? — заулыбалась мама. — Ведь уже месяц как доращивают! «Дизар» снова прибавляет в габаритах.

— Ага, — согласилась я и пожаловалась: — Мы из-за этого нормально репетировать не можем. Стены, растягиваясь, пульсируют и гудят. Быстрей бы уже закончили.

— Закончат, раз время представления уже определено, — заверила меня мама.

Расчёска вновь оказалась у неё в руках, пальцы пробежались по ручке, смяли щетину, зажав её в кулак... Через секунду на лице родительницы появилось недоумевающее выражение, а в пальцах — несколько чёрных волосинок.

Я замерла, потому что после её неожиданного появления в моей комнате совсем забыла об этой неприятной специфике земного тела и, соответственно, упустила из виду необходимость вычистить щётку.

— Дожили, — посетовала мама, — я ещё и волосы с неё не сняла.

— А почему они выпадают? — успокоенное было, вновь подняло голову моё любопытство.

— Обновляются. Сначала растут, потом стареют и отмирают. На их месте появляются новые. Это нормально. И не больно, — зачем-то уточнила, хоть я и не спрашивала.

— Понятно. — Я покивала, наказав себе всё же быть внимательнее. И вообще, надо на время перестать меняться, чтобы случайно не спровоцировать панику.

Оттолкнулась от стола, потянулась, мазнув взглядом по лаконичным чёрно-синим переливам рабочего кабинета родителей. На мой вкус — слишком уж строгим, но... у папы своё мнение насчёт дизайна.

— Ладненько. Я пошла.

— Куда? — догнал меня вопрос уже на выходе.

— Световую ванну приму, пока Аш-Хори в зените.

Потребность зарядиться я ощущала необычайно остро. Она всегда возникала после возвращения в исходный облик, и с этим приходилось считаться. Впрочем, электромагнитное излучение световой части спектра важно для всех атрионов, а длительность его воздействия — это личное дело каждого. Никто за другими не следит.

То есть следят, конечно, диспетчеры, но они на службе, это их обязанность, а в быту ни один из них даже намёка не сделает на то, что знает о тебе что-то необычное. Неразглашение информации для них на первом месте, если нет соответствующего разрешения. Поэтому и мы редко задумываемся о том, какой именно майнер в данный момент на связи. Я вот, например, понятия не имею, кто отвечает на вызывной код «два-восемь». Может, Та-Вел? Молодой атрион с ярко-жёлтыми волосами, практически мой ровесник, выскользнувший из коридора, в котором есть вход в диспетчерскую. Или беловолосый Жи-Арс? Он постарше и идёт не так торопливо. На меня посмотрел заинтересованно, и фонит от него симпатией, я даже на расстоянии почувствовала. Или кто другой? И вообще, диспетчеров в любом секторе несколько — они сменяют друг друга. Им тоже нужно отдыхать и спать. А всего в нашей семье почти сотня майнеров! И из них больше половины занято на бытовом контроле, остальные поддерживают другие функции «Дизара»: движение, размножение, рост...

Увидев идущего навстречу отца, о своих размышлениях я забыла моментально. И в большей степени потому, что не один он шёл, а в компании незнакомого мне пожилого атриона. О том, что тот с «Аграна», я догадалась сразу. Да и в предназначении даже не засомневалась. Только от гайдов фонит такой уверенностью и властностью.

— Ол-Чес ДиеВал, Рия-Ла, моя дочь, — представил меня отец своему спутнику, когда мы поравнялись.

— Экзот, — быстро определил тот, пробежав по мне оценивающим взглядом тёмно-серых глаз. — Уже выступаете? В каком амплуа?

— Индивидуально пока нет. Практикуюсь. Я — певица.

— Значит, завтра будете участвовать в представлении? — Заинтересованность Ол-Чеса определённо стала сильнее. — Буду ждать с нетерпением. В моей семье всего два певца, и оба мужского пола.

— Даже не мечтай её к себе переманить, — с отчётливо смешливыми интонациями предупредил папа.

— Но попытаться-то можно? — явно предвкушая интригу, отреагировал ДиеВал. — А что и как в жизни пойдёт... Сложно предсказать. Так ведь?

Вопрос он задал именно мне, но я лишь пожала плечами. У меня, несмотря на наступившее совершеннолетие, опыта в этом мало. Что я видела в своей жизни? Наш дом и несколько других, экзоты которых передавали мне свои знания. Один раз «Дизар» превратился в корабль и поднялся в космос. Но я это путешествие практически не помню — совсем маленькая была. А когда подросла, с Атриона мы уже не улетали.

Что касается «переманить»... Сменить семью никто не может ни запретить, ни приказать. А вот убедить и сделать так, чтобы возникло желание это сделать, — запросто. Самым сильным стимулом обычно являются чувства. Ош-Кар, муж папиной сестры, — классический тому пример. Он даже согласился быть на вторых ролях после моего отца, хоть и гайд. А всё потому, что тётя менять семью не захотела. И он такой не единственный. Однако и в этом личного опыта у меня никакого. Так что я предпочла не высказывать никаких суждений. Поживём — увидим. Куда мне торопиться?

В смене места жительства — однозначно некуда, а вот на спину «Дизара» поспешить жизненно необходимо! Излучение Аш-Хори в зените, может, и жёстче, чем на закате, но энергетический потенциал от него в десятки раз выше. А это именно то, что мне сейчас требуется!

Воспользовавшись тем, что гайды больше ко мне не обращались и их беседа превратилась в диалог, я отступила. Меня не остановили, и это означало свободу от необходимости присутствовать при разговоре. Через минуту я уже протиснулась в смычку между складками, отделяющими внутреннее пространство дома от промежуточного, функционального. Через две — лезла по узкому ходу. Куда более широкий горизонтальный, основной, вывел бы меня на равнину. Этот же, вспомогательный, вёл на ровную площадку, находящуюся на значительной высоте.

Развёрнутые паруса-уловители, которые майнеры лишь на ночь складывали, прижимая к корпусу дома, сейчас раскинулись, закрыв своей тенью почти всю спину «Дизара». Мне ничего не оставалось, кроме как сместиться на самый край «крыши». Стараясь не мешать, скользнула между теми, кто оказался здесь раньше. Нашла свободное место и с наслаждением стянула верх платья до пояса, обнажая кожу.

Мужчинам в этом смысле проще — они в неофициальной обстановке носят укороченные комбинезоны, почему-то мама их называет «бермуды». Она пыталась объяснить, но я связи между островами на Земле и фасоном одежды всё равно не поняла. У женщин платья тоже максимально открытые, но всё же не настолько, чтобы поглощать излучение без раздевания.

Развернулась лицом к сияющему светилу, испускающему пульсирующие волны белого света. Раскинула руки, увеличивая площадь контакта. Зажмурилась, наслаждаясь теплом и лёгким покалыванием, сопровождающим активацию кожных фотоуловителей. Снова развернулась, давая возможность поработать тем, что на спине. Они несколько менее чувствительны, но и им бездействовать не стоит.

Теперь Аш-Хори уже не слепил, потому и глаза я открыла, с интересом рассматривая открывающуюся передо мной панораму.

Гигантская равнина. Плоская, как столешница. Лишь на самом горизонте она становится холмистой и сменяется горным массивом, за которым бушует невидимый, но опознаваемый по гулу и повышенной влажности бескрайний океан. Дом к нему может попасть только с воздуха, если перелетит через каменную гряду, — все водные объекты на Атрионе окружены такими поднятиями.

Жёлтая, каменисто-песчаная поверхность равнины покрыта большими и маленькими тёмно-коричневыми пятнами топкой, вязкой почвы, насыщенной минеральной массой. «Дизар» сейчас как раз и лежит брюшком на таком затемнении, активно всасывая воду и питательные вещества.

И поступает так не он один. Совсем рядом, в паре сотен метров, на соседнем пятне расположился ещё один дом. Такое близкое соседство, конечно, не типично для крупных конкурентов. Они делают исключение разве что ради процесса размножения. Он, кстати, вчера ночью состоялся — на узкой светлой полосе между домами пульсирует капсула, в которой развиваются зародыши новых домов. А их «родителей» майнеры-пилоты удерживают от инстинктивного стремления разойтись.

«Агран»... Он действительно поменьше «Дизара», но выглядит внушительно. Чёрное, отливающее синевой защитное покрытие даже на расстоянии кажется прочным и непробиваемым. Слюдянистые паруса распущены и блестят, переливаясь всеми цветами радуги, а на спине дома замерли фигуры атрионов.

Любителей жёсткого излучения на «Агране» немного. По крайней мере, я вижу всего троих. Две женщины — они стоят чуть поодаль, похоже, беседуют. И мужчина, который опёрся спиной о функциональный нарост. Серые волосы лежат неподвижно, хотя ветер сильный. Кожа тёмно-зелёная — фотопигмента в ней много. И он так же, как и я, занят изучением окружающей природы. Чужого дома. Меня?!

Невольно дёрнулась, потому как пристальный взгляд незнакомца невозможно правильно оценить. Чего в нём больше? Обычного атрионского любопытства или мужской заинтересованности? И ведь не выяснишь — эмоции на таком расстоянии не воспринимаются.

Впрочем, атрион сейчас в той же степени озадачен моим вниманием! Так что я тактично перестала его рассматривать и отвернулась, вновь сосредотачиваясь на процессе поглощения энергии, а вскоре и вовсе ушла с крыши. Кожа начала терять эластичность — это первый симптом перенасыщения. К тому же мне нужно ещё раз выступление отрепетировать. Хочется оправдать надежды Ол-Чеса, раз уж он такой любитель женского пения и не имеет возможности наслаждаться им в собственном доме.

 

Из речи гайда дома «Аграна» Ол-Чеса ДиеВала

Истинные ценности нашего мира нематериальны. Их нельзя купить, продать, украсть. Они дарованы нам природой, заложены в каждого ещё до рождения, готовые проявиться или угаснуть. Это чуткость строителей, тактичность диспетчеров, реакция пилотов, стремление экспериментировать у фидеров, экспрессия танцоров и нотная фантазия певцов.

 

Голубой перелив сменился зелёным, отчётливее выделив черты лица стоящего напротив меня Ти-Ярка — тонкие, заострённые, изящные. Вспыхнул и постепенно угас, перекрасив стены и сцену в пурпур. Вновь разгорелся, насыщаясь и окрашивая желтизной наши соединённые руки. Наконец заискрил синими вспышками, сопровождая токкату, которую мы исполняли.

Отрывисто звучали голоса, переплетались и расходились, звук резонансом шёл в зал и возвращался к нам, сливаясь с новыми оттенками мелодии. Мой партнёр уверенно вёл партию, я лидировать пока не стремилась — мне второй роли вполне хватало. Тем более она была более чем выразительная. Можно сказать, контрастирующая. Голос Ти-Ярка низкий, осязаемо плотный, мощный, но диапазон у него узкий. У меня же он очень широкий, и я могу снижать тембр до такого же уровня, однако сейчас использую более выгодный высокий тон. Получается очень гармонично.

Смена ритма и новая цветовая гамма. Теперь наши голоса стали лиричными, плавными, а по залу разлилась ультрамариновая синь — колеблющаяся, непостоянная, переменчивая. То совсем тёмная, погружающая во мрак всё вокруг. То светлая, позволяющая видеть замерших в неподвижности зрителей.

И всё же я старалась на них не смотреть, сосредоточившись на глазах партнёра. Я не стеснялась и не боялась, скорее испытывала некоторую неуверенность. Поддержка наставника казалась необходимой. К тому же мне было достаточно того восхищения, которое лилось из зала и накатывало волнами, погружая в эйфорию. Ради этого ощущения я готова была выложиться по максимуму, петь так, как не пела никогда в жизни, забывая обо всём...

И я действительно забыла. Лишь когда воздух в лёгких закончился, когда последняя нота сорвалась с губ, когда звук растворился в тишине, а в глазах Ти-Ярка сверкнуло что-то хитрое, я осознала — эту партию он вместе со мной не пел! Замолк, позволив завершить композицию одной.

Потрясённая, всё ещё находясь в трансе, я даже не поняла, как спустилась со сцены. А вот внизу меня прорвало.

— Предупредить сложно было? — возмутилась, вырывая руку из мужской ладони. — Или хоть раз отрепетировать! Я же не готова была.

— Тебе не нужна моя страховка, ты отлично пела, — укорил партнёр, так сильно мотнув головой, что короткие тёмно-красные прядки подпрыгнули словно живые.

— Всё верно, — встала на его сторону Май-Лу, вторая солистка в нашем доме. Она опекала меня в меньшей степени, зато научила приёмам, которые доступны только женским голосам. — Думаешь, почему я с вами сегодня не вышла? А если бы Ти-Ярк предупредил, ты бы ещё сильнее нервничала.

— Сговорились, — наконец до меня дошёл их коварный замысел.

— Но ведь результат того стоил, — не сдался партнёр. — Разве ты этого не почувствовала?

Вопрос риторический. Такое сложно не воспринять. Я до сих пор ощущаю удовлетворение, которым наполняется зал. Да, теперь оно усиливается ещё и тем, что на смену нам на сцену вышла Ита-Ял, а её выступления всегда находят отклик в эмоциональном настрое зрителей. Но всё же вклад в первоначальный фон — именно наш с Ти-Ярком. И мой.

На возвышение, где изящно двигалась, изгибаясь, танцовщица в ритме быстрой музыки, которую исполняли сидящие внизу инструменталисты, я посмотрела с сожалением. Причин было две. Первая — меня безумно тянуло обратно. Впрочем, это совершенно нормальное стремление для экзота. Вторая — столь же сильно, как и другим, мне хотелось насладиться танцевальным шоу. А с этим, увы, были проблемы. Даже увеличенный зал с трудом вместил в себя всех желающих отдохнуть. В нём не осталось ни одного свободного вспучивания, чтобы на него сесть. Пришлось выйти.

В коридоре уровень эйфории казался не таким высоким. Музыки я больше не слышала — органическая стена давала хорошую звукоизоляцию, а равномерное освещение успокаивало, снижая возбуждение. Всё же майнеры, контролирующие световые эффекты на представлении, очень точно следуют рекомендациям экзотов-режиссёров, которые составляют план выступления и просчитывают степень воздействия на зрителей.

И всё же уходить от закрывшегося проёма я не спешила. Стояла, рассматривая занятный рисунок на стене. Совсем новый, видимо, он появился после обновления зала, раньше здесь другой был — имитирующий пейзаж на Атрионе во время заката Аш-Хори. Фиолетовое небо, жёлто-красный песок, одинокий дом, опустивший паруса и бредущий по пустыне. Это было красиво. Но теперь...

Теперь небо стало голубым. Звезда — жёлтой и не такой слепяще-яркой. Поверхность земли — зелёной и неровной, словно покрытой штрихами, устремляющимися ввысь. Вдали виднелись горы, но необычные — среди камней отчётливо возвышались усыпанные зелёной массой коричневые тонкие прутья. А на переднем плане — атрион, опустившийся на колени и закрывший лицо рукой.

Любопытно... Видимо, это творчество художника, побывавшего в плену на Терре. Вот только среди тех, кто живёт на «Дизаре», таких точно нет. То есть спасённые, решившие жить с нами, имеются, но все они фидеры и майнеры, а не экзоты. Значит, автор картины — из семьи с «Аграна».

Интересно, кто с ним работал? Его задумку в реальность помогал воплощать наш майнер или чужой?

Подошла ближе, присматриваясь к границам цветов. Чётким, совсем не размытым. Тот, кто выращивал эту стену, дожидаясь, когда художник добавит в питательный субстрат красящие пигменты, — настоящий мастер. Я помню, мой брат, первоклассный пилот, тоже пытался практиковаться в строительстве. Майнеры всегда имеют минимум две профессии: от этого зависит успешность жизнедеятельности дома и комфорт его обитателей. У Ал-Рифа так и не получилось наладить контакт с растущей массой, а уже сформировавшейся он управлял без проблем. В итоге предпочёл в качестве второй специализации диспетчерскую службу.

Проём за моей спиной раскрылся. Коридор вновь наполнился звуками, световой всполох окрасил стену, в воздухе разлилась волна удовольствия. Впрочем, мне даже обернуться времени не хватило — спокойствие вновь вернулось. Однако теперь я уже была не одна. Несколько приглушённых мягким покрытием пола шагов, равномерное дыхание, отчётливый интерес и вопрос:

— Вам нравится?

— Необычное восприятие. И очень качественно прорисовано. Это ваша работа?

Я совершенно наугад спросила. Не основываясь ни на каких логических выводах, разве что кроме одного: ни атрион, изображённый на картине, ни тот, который сейчас со мной разговаривает, не из нашей семьи.

— Почти, — очень даже скромно отреагировал незнакомец. — Я всего лишь стену выращивал. А рисовала моя мама.

— Она изумительный художник! И безупречно подобрала нужные пигменты. А вы очень профессионально выбрали нужную скорость роста. — Я ничуть не снизила уровня восхищения вовсе не потому, что автор картины оказалась для моего собеседника прямой родственницей. Мне на самом деле всё очень понравилось. — Вы передавали нашим майнерам опыт?

— И учился сам, — внёс коррективы атрион. — Нет предела совершенству. Ми-Лар. А вы — Рия-Ла.

Избавив меня от необходимости представляться, мужчина коснулся пальцами своих губ, сняв с них льер, и шагнул ближе, протягивая руку мне.

Отказывать я не стала, повторив его движение. Неофициальное общение всегда проще. И приятнее.

Наши пальцы соприкоснулись, соединяясь лишь на мгновение, но даже этого было достаточно, чтобы восприятие его эмоций стало для меня более контрастным и чётким.

Доброжелательность, определённо симпатия... Нет, пожалуй, больше — восхищение.

— Твой голос меня покорил, — слова тоже сомнений не оставили. — Я лишь в детстве слышал женское пение, моя бабушка пела очень хорошо, но преемниц ей не нашлось. Сейчас в нашем доме нет певиц.

Искренность и открытость. Никакого лукавства или попыток скрыть вполне очевидную подоплёку — желание получить в семью экзота-певицу. И всё же я не удержалась от маленькой проверки:

— Да, я знаю. Ол-Чес ДиеВал об этом говорил.

— Мой отец не оставляет надежды, что однажды в стенах «Аграна» вновь прозвучит женское соло.

Отец? Я внимательнее присмотрелась к своему новому знакомому, действительно обнаруживая всё больше сходных черт. Такие же серые глаза, полноватые губы, узкий нос, графитовые волосы, тёмная кожа. Похож, но... Но я его уже где-то видела! Ой!

— Это ты был на крыше! — ахнула, вспомнив, где именно.

— И приятно удивился, когда увидел тебя на сцене... — Ми-Лар вдохнул глубже, улавливая мою реакцию, и в его голосе появилась обеспокоенность: — Я понимаю, всё это выглядит намеренно подстроенным, но я на самом деле ничего не планировал заранее. Не искал встречи специально, разве что сейчас. Боялся, что ты уйдёшь и я не успею с тобой поговорить.

Он оправдывался, ощутив в моих эмоциях разочарование. Ведь первое, о чём я подумала, — это владеющее мужчиной меркантильное желание угодить отцу. А мне так хотелось, чтобы я его привлекала как женщина, а не как редкий экземпляр, который нужно заполучить любой ценой. Неужели моё предназначение — единственное, что волнует Ми-Лара?

— О чём поговорить? — пошла ему навстречу, приняв объяснение. Может, я действительно излишне мнительная и недоверчивая?

— О приглашении, — голос атриона вновь приобрёл спокойные, уверенные интонации. — Ты согласишься провести завтрашний день со мной?

Свидание? А вот это... приятно. После наступления совершеннолетия предложения побыть наедине я получала дважды, а по факту кавалером так и не обзавелась. Не сложилось. Это нормальное явление. Папа говорит, что ему до знакомства с мамой тоже не везло в личных отношениях. Хотя ограниченным его выбор трудно было назвать: семья на «Дизаре» даже в те времена уже была немаленькая, и другие дома отец посещал не так уж редко. Да и брат мой, похоже, унаследовал ту же разборчивость...

— Соглашусь, — обнадёжила я застывшего в ожидании мужчину.

Сделала это очень вовремя — проём снова раскрылся. На этот раз из него появился Ал-Риф, и фонило от брата отнюдь не воодушевлением и беззаботной расслабленностью, как должно быть после представления, а озабоченностью с налётом беспокойства.

— О каком согласии идёт речь? — напористо поинтересовался Ал. Видимо, мои последние слова всё же услышал.

— Это личное, — поставила я его в известность. — До завтра, Ми-Лар. — Вновь коснулась пальцами губ, чтобы обменяться с ним льером.

Проводив глазами уходящего атриона, обернулась к брату.

— Напрасно согласилась, — не одобрил тот моего решения.

— Почему? — удивилась я.

— Он не сменит ради тебя семью.

— Отчего такая уверенность? — Скептично хмыкнув, я бросила ещё один взгляд на картину и направилась в столовую. Есть хотелось до умопомрачения.

— Ты почувствовала от него больше, нежели простую заинтересованность? — Ал-Риф, шагая рядом, принялся меня допрашивать.

— Нет, — отрицать очевидное я не стала. — Но ведь глубокие чувства не сразу проявляются...

— Сразу, — категорично отрезал брат. — Ты ещё молодая и этого не понимаешь, потому что опыта никакого. Вернее, мы все так считаем, пока не столкнёмся с настоящей любовью.

— А ты много об этом знаешь! — возмутилась я. Даже остановилась, уперев руки в бока, и развернулась к упрямцу. — Где твой хвалёный опыт? Сам ведь до сих пор не женат!

— Потому и не женат, — резко осадил меня Ал, в очередной раз доказав то, о чём я уже давно подозревала: он в кого-то влюблён, эта девушка точно не из нашей семьи и взаимностью ему не отвечает даже на минимальном уровне. Иначе бы брат сейчас жил не на «Дизаре», а в её семье, и ухаживал, ожидая, пока она примет его как мужа.

— Ладно. — Мне пришлось оставить щекотливую тему и вернуться к тому, с чего мы начали разговор: — Допустим, я бы ему отказала. Наши дома разошлись, и с Ми-Ларом я больше никогда бы не встретилась. Но вдруг он на самом деле — моя судьба? А я не дала ни ему, ни себе возможности в этом убедиться.

— Ты максималистка, — охарактеризовал мою позицию брат. — Не он — так другой.

— Кто бы говорил... — едва слышно пробормотала я, опускаясь на сиденье. Хорош советчик!

Дождалась, когда на раздаче появятся стаканы, ловко выхватила жёлтый, оставив брату синий, и мысленно поблагодарила четыре-один, который так удачно подобрал для нас рацион. То есть «которая». В столовой диспетчерами традиционно работают женщины.

— Почему ты не стал досматривать представление? — полюбопытствовала, вспомнив, насколько неожиданно брат оказался в коридоре. А ведь намеревался сидеть до конца. Он об этом говорил за обедом.

— Хотел тебя поддержать. Первый раз делать что-то самостоятельно психологически сложно. Вернее, оглядываться на сделанное. Кажется, наделал кучу ошибок и никакого профессионализма не продемонстрировал. А ты не предупредила даже, что у тебя соло будет. И мне показалось, что ушла расстроенная.

— Да нет, всё было неплохо, — успокоила я его. — Если честно, то я настолько увлеклась, что сейчас даже вспомнить не могу, как партию вела. Так что «оглядываться» мне не на что.

— Это хорошо. — Отпив напиток, Ал задумался. — Я, когда впервые управлял ботом без страховки, потом несколько дней мучился и переживал.

— Не ты один, — поддержал его жизнерадостный женский голос. — Мой первый самостоятельный мусс был тем ещё «шедевром». Я даже выпила его сама, чтобы никто не узнал, что именно получилось.

Ноя-Ти, моя кузина, дочка тёти Даи, появилась рядом, не только подслушав, но и бесцеремонно вмешавшись в наш разговор. Она младше Ала ровно настолько же, насколько старше меня, так что мы отлично дружим.

— А ты на концерт не пошла? — Я подвинулась, чтобы девушка могла сесть рядом, составив нам компанию.

— Я работала, у меня сегодня смена на переработке сырой массы. Вот только освободилась. — Кузина поправила ворот розового платья и убрала со лба синие прядки. — Кстати, как вам муссы? Я в них кое-что необычное добавила...

Она загадочно не завершила фразу, а мы с братом внимательнее прислушались к вкусовым ощущениям. Не знаю, как он, а я так точно ничего необычного не почувствовала. Но расстраивать Ною не стала.

— Очень приятное сочетание. Добавки наверняка фидер с «Аграна» посоветовал?

— Ага. Есть у них один... новатор. — Ноя-Ти хихикнула.

— Он тебе понравился? — встрепенулась я, заинтригованная её поведением. — Вы решили встречаться?

— Ну нет! — уже совсем открыто развеселилась девушка. — Юз-Тер не в моём вкусе. Да и он в возрасте уже, намного старше наших родителей. И женат к тому же. Но фидер изумительный. Он нам на дегустации такие комбинации показывал!.. — Зрачки её голубых глаз превратились в совсем узкие полоски, доказывая, насколько сильное впечатление произвели на кузину творения опытного коллеги. Впрочем, восторженные интонации быстро сменились на огорчённые: — А секрет этой добавки он не раскрыл. Но мне немного подарил. Я теперь ломаю голову, как её массу увеличить или где ещё достать...

— И чем она так хороша? — перебил кузину Ал. — Прости, Ноя, но не понял. Нет в муссе ничего необычного. Рия?

Раздосадованная его прямотой, я хотела было ответить резкостью, но потом, отпив ещё немного из стакана, просто пожала плечами. Майнер! Никакой деликатности. Что с него взять?

— Эффект не во вкусе, а в действии, — экспериментаторша важно донесла до нас значимую информацию. — Добавка снижает напряжённость и успокаивает. А главное, никак не влияет на вкус, и её можно использовать в сочетании с любыми другими. Так что, Рия, признавайся, что ты там почувствовала?

— Вы ничего не чувствуете? — И вновь наш разговор прервали, отвлекая внимание и тем самым невольно избавляя меня от необходимости отвечать. Не то чтобы мне неприятно было признаваться в лукавстве, скорее не хотелось новой нотации от брата.

— Понять не могу... Знакомый какой-то запах... — подойдя ближе, продолжила мама, а я увлечённо следила за тем, как она морщит нос и хмурит лоб, вдыхая доступный её обонянию аромат.

Эх! Вот бы мне сейчас в облик человека! Уж я бы тогда тоже узнала, что родительница учуяла, а Ноя намешала! То есть ей насоветовали.

— С ним что-то не так? — Алу этот нюанс был определённо интереснее всего остального. Впрочем, настоящего волнения от брата я не почувствовала, лишь желание получить ответ.

— Да. То есть нет. То есть... — Мама забрала стакан из моих рук, поднесла его к самому носу, втянула воздух, задумалась и мотнула головой, констатируя: — Так не вспомнить. Ноя, ты мне дашь немного добавки для анализа?

— Юз-Тер её уже лет двести использует, и никаких проблем или побочных эффектов от неё нет, — не слишком довольно, можно сказать, сварливо, но всё же вполне миролюбиво попыталась отказать Ноя-Ти. Встретилась глазами с уверенным взглядом моей мамы, вспомнила, что жену гайда она обязана слушаться так же, как и его самого, и понуро согласилась: — Дам.

Почти минуту мы сидели молча. Я — потягивая мусс, который мне вернули; Ал — изучая глазами то свой стакан, то сидящую напротив него кузину; мама — скрестив руки на груди и ожидая от Нои действий. Однако та упорно не желала немедленно выполнять обещание. Наконец всё же не выдержала.

— Что, прямо сейчас принести? — теперь уже даже с некоторой обидой спросила. Поднялась, сделала шаг к выходу и неожиданно замерла. А когда обернулась, в её эмоциях определённо чувствовалась надежда и некоторое воодушевление. — Ой! Тётя Тая, а может, тогда вы мне поможете с копированием этого вещества? Оно никак не дублируется обычными способами.

— А как Юз-Тер его получает?

— Говорю же — не знаю! Не рассказал он! Это его право — делиться опытом, но не раскрывать всех секретов.

— Ладно. — Родительница улыбнулась, показывая, что настрой у неё самый доброжелательный. — Я что-нибудь придумаю.

Вот в этом я ничуть не сомневаюсь. Во-первых, люди, в отличие от нас, пользуются неорганическими материалами и технологиями. Это не лучше и не хуже, просто даёт возможность подойти к проблеме с другого ракурса. У мамы, конечно, ресурсы ограниченны, не так уж много земного оборудования в её распоряжении, но раз настолько уверенно говорит, значит, его достаточно. Во-вторых, она по профессии — разведчица, а это, как я поняла, означает очень широкий спектр умений в плане добывания информации и работы с ней. Ну и в-третьих, мама очень обрадовалась возможности вновь их проявить.

Почему я так решила? Всё очень просто. Когда Ноя принесла упакованный в нейтральную органическую капсулу совсем крошечный шарик, к нам присоединился папа. Концерт завершился, в столовой прибавилось желающих перекусить, и мы ушли, оставив родителей ужинать. Однако я успела различить, до того как шум в столовой перекрыл остальные звуки, а расстояние лишило возможности прислушиваться.

— Тая, ты что задумала? Забыла, что ты моя жена и больше не работаешь на Конфедерацию? — В голосе отца, как и в его эмоциональном фоне, чувствовалось напряжение.

— Агенты бывшими не бывают, — с какой-то бесшабашной весёлостью заявила мама. — Лаш, я так соскучилась по своей работе! Безумно хочется вновь ввязаться в какую-нибудь авантюру, но поскольку это невозможно, дай мне хоть на мелочах душу отвести. Ты же меня понимаешь?

— Понимаю.

 

Из мемуаров Таис ВерДер-Саталь

Чаще всего ключами к пониманию происходящего становятся совершенно незначительные на первый взгляд вещи и события. Они, как ключевые знаки в музыке, указывают на те позиции, с которых нужно начинать раскручивать клубок интриг и простых совпадений, чтобы прийти к правильному выводу.

 

Ми-Лар шагнул навстречу, едва я показалась в проёме главного шлюза. Подал руку, помог спрыгнуть на песок.

— Рия! — поприветствовал он радостно, можно сказать, предвкушающе-воодушевлённо. Но слишком уж вольно.

— Рия-Ла, — строго поправила.

Я всего лишь дала согласие на свидание, а это не повод для неформального обращения, тем более мы не из одной семьи.

— Извини, — тут же сбавил напор мой кавалер. Если и стушевался, то на мгновение, потому как тут же оправдался: — Я просто очень рад тому, что ты мне не отказала.

Это я и сама чувствую. Но вот причина подобного состояния какова? Мотивы, в отличие от эмоций, так легко не распознаются. Вернее, вообще не распознаются, о них приходится только догадываться. Ну или верить на слово тому, кто убеждает меня в своих намерениях:

— Признаюсь честно, это моё первое свидание за последние семь лет. Я был в таком нетерпении! Едва смог дождаться момента, когда снова тебя увижу.

— Всего за семь? — не удержалась я от игривого тона. — А до этого сколько их было за-а-а... — многозначительно растянула последнее слово, намекая, что неплохо было бы мне сообщить не только число попыток найти жену, но и возраст.

— Восемь встреч за сто лет, — не стал меня разочаровывать поклонник.

Прозвучало признание очень перспективно. Значит, Ми-Лару двести пятьдесят, он на пятнадцать лет младше моего брата и на девяносто пять старше меня, серьёзно подходит к выбору и приглашения не раздаёт всем без разбора. Если не занижает цифр, конечно.

Однако немедленно выяснять подробности его личной жизни я не стала. Успеется. У нас весь день впереди. И ночь.

Я просто кивнула, принимая объяснение, и коснулась пальцами губ.

Обмен льером для нас сейчас весьма актуален, особенно потому, что нет другого способа усилить восприимчивость организма и правильно определить: сможет ли в будущем возникнуть влечение более высокого уровня, нежели простая симпатия. Прямой контакт через губы был бы, конечно, эффективнее, но позволить его себе могут только влюблённые. А нам этого ждать... долго.

Поняла я это сразу, едва ощутила, как моя ладонь оказалась в тёплом захвате сильных пальцев. Отторжения не возникло, но и желания чего-то большего — тоже.

Признаться, меня это расстроило. Я всё же надеялась на тот самый чувственный всплеск, о котором с такой нежностью и нескрываемым удовольствием рассказывал папа. Ему одного случайного касания хватило, чтобы определиться и больше не сомневаться в своём выборе. И это при том, что мама совсем не атрионка!

Оставалось надеяться, что к концу свидания восприятие всё же изменится и перспективы будут более очевидны. Не зря же нам отведено столько времени на знакомство!

И Ми-Лар определённо не собирается тратить его напрасно.

— Мы куда-то полетим? — Я немедленно заинтересовалась планами, сообразив, что Ми-Лар увлекает меня к лежащему брюшком на песке стандартному боту.

Небольшому, чёрно-синему — в точности как «Агран», от которого он отпочковался, и потому совершенно не похожему на боты «Дизара». У тех естественная окраска — тёмно-серая, лишь с лёгким налётом синевы и белыми разводами. В принципе, у всех домов свой цветовой оттенок и рисунок «шкурки». А ведь она ещё и мимикрировать может, сливаясь с фоном поверхности.

— Я же майнер. То есть в первую очередь пилот, — с отчётливой весёлостью напомнил атрион, раздвигая мягкую складку-вход, чтобы мне было легче пролезть внутрь. — И хочу, чтобы ты узнала обо мне как можно больше. У тебя есть особые пожелания или доверишься мне? Или ты против самого полёта?

— Не против, очень даже «за». А вот куда именно... Пусть будет сюрприз, — решила я.

Ну а на самом деле, почему у меня должны быть какие-то возражения? Меня брат не раз катал на ботах, но это ведь совсем иное. Потому как компания другая!

Послушно забралась во внутреннее пространство чужого корабля, маленького, но неродного. Хотя в нём всё стандартно: вспучивания-кресла, одно из которых управляющее, складки маленького гигиенического модуля и светящиеся слабой флуоресценцией мягкие стены.

Не дожидаясь приглашения, села в кресло, самое близкое к тому, в которое опустился следующий за мной Ми-Лар. С интересом проследила, как его серые волосы, упавшие на поверхность сиденья, словно расплавились, сливаясь с органической поверхностью и позволяя пилоту интегрировать свой разум в нервную систему бота. Теперь он с ним единое целое.

Невольно коснулась своих тяжёлых прядок, скользнув по ним подушечками пальцев. Мои волосы для этого не приспособлены. Так уж природа распоряжается, наделяя нас разными данными. А жаль, я бы с удовольствием посмотрела на то, что происходит сейчас за стенами кораблика.

Моё любопытство оказалось настолько сильным, что Ми-Лар его почувствовал. Приоткрыл глаза, бросил на меня краткий взгляд, словно проверяя, не ошибся ли, а когда закрыл, одна из стен начала приобретать не свойственную ей жёсткость. Её естественная окраска поблекла, зато сквозь неё проступили другие краски, сформировав не слишком чёткое, потому как бот находился в движении, но всё же изображение.

Зная, как сложно пилоту одновременно и управлять, и контролировать внутреннее пространство, я замерла, стараясь больше его не отвлекать. Сидела смирно, наблюдая за калейдоскопом картинок.

Массивные «Дизар» и «Агран», лежащие на жёлтой песчаной равнине. Бескрайнее пространство пустыни, с огромной скоростью проносящееся под нами. Обширные коричневые пятна свежего питательного субстрата, которые, несомненно, привлекут внимание домов, едва майнеры позволят им разойтись. Очередной безжизненный участок. Распустивший розовые паруса одинокий дом, ярко-красный, молоденький, а потому совсем маленький. Наверняка в нём небольшая семья живёт, не более десятка атрионов. Низкая каменистая гряда, ограничивающая плоское прогретое озеро, которое парит так, что окружающий мир теряется в плотном тумане. Возможно, мы сюда? Нет, летим дальше.

Разорвав влажную дымку, бот стремительно пронёсся над «вросшими» в вязкую почву личинками домов. С той высоты, на которой мы сейчас находимся, они похожи на россыпь разноцветных бусин, которые так любит перебирать моя мама. У этих крошек ещё даже парусов нет, поэтому ночью от них нужно держаться подальше: не успев накопить световую энергию за день, они непременно постараются компенсировать её недостаток, высасывая тех, кто имеет меньший размер. Днём же рядом с ними безопасно и даже интересно — личинки очень забавные звуки издают, слушая их, можно придумать столько новых мелодий!

Но мы пролетели мимо, и снова началась пустыня. Такова уж наша планета, которая не может похвастаться ни многообразием жизненных форм, ни разнообразием пейзажей. Первые погибли в процессе эволюции, остались лишь те, кто научился жить не только ради себя, но и обеспечивая других. Вторым не из чего образовываться, ведь климат везде одинаково тёплый и влажный, а кроме песка, разлагающегося субстрата, скальных поднятий и впадин, заполненных водой, на Атрионе ничего нет.

Так куда же мы направляемся? Ох, неужели?!..

Широко раскрыв глаза, я смотрела на появившиеся впереди горные пики. С каждой секундой они становились всё выше и ближе, и я окончательно уверилась в своей догадке. Океан! Значит, Ми-Лар решил провести со мной время на вершине одной из гор, используя в качестве антуража бушующий простор воды?

Что, опять нет?!

Теперь уже с недоумением я смотрела, как бот, перелетев через хребет, скользит по воздуху вдоль отвесной каменной стены, о которую разбиваются высоко вздымающиеся волны. Брызги, повисающие в воздухе, формируют у побережья полупрозрачную завесу, похожую на клубящееся, неспокойное облако.

Меня это всегда удивляло. На суше поверхность озёр идеально ровная, никакого перемещения воды в них нет, зато океан и моря ни на мгновение не успокаиваются. Словно они тоже живые, им не нравится мешающая разлиться на большую площадь каменная преграда, и они пытаются её разрушить.

В некоторых местах это даже удаётся, и там, где вертикальность обрыва нарушается, возникает своеобразный рельеф из уступов, небольших плато и гротов... Мы в один из них и залетели, обогнув два выдающихся в океан мыса.

— Прибыли, — подтвердил мои наблюдения пилот, поднимая голову. Его волосы натянулись, неохотно разрывая контакт с симбионтом, а картинка исчезла, вновь сменившись мягкой стеной. — Мы здесь надолго, так что...

Бросив выразительный взгляд на гигиенический модуль, Ми-Лар исчез в складке, закрывающей выход. Я игнорировать намёк не стала, а когда вылезла следом, ахнула от восхищения.

Всё же майнер убрал изображение прежде, чем бот окончательно устроился в глубине грота, поэтому панорама места, которое было выбрано для свидания, стала для меня приятной неожиданностью.

Глубокий пролом в горе хоть и располагался высоко над поверхностью океана, но оказался наполовину заполненным водой: волны самыми верхушками захлёстывали сюда, пополняя центральное углубление, похожее на маленькое озерко. Оно даже парило так же, как внутренние материковые, видимо, в достаточной степени нагревалось, хотя брызги до меня долетали прохладные. Океан в этом смысле намного холодней. Впрочем, купаться в нём никто не решается вовсе не из-за температур — они вполне терпимые, и не из-за опасности быть съеденным — он совершенно безжизненный, и не из-за боязни утонуть — мы можем довольно долго обходиться без воздуха, а потому, что никому не хочется быть размозжённым о скалы.

Однако плескаться в морской воде — это совсем иное, нежели в пресном водоёме! Экзотика! И ещё, возможно, генетическая память работает. Ведь когда-то океан был совсем мелководный, спокойный и занимал огромную площадь современных пустынь. В то время в нём жили наши далёкие предки, которые ещё и на нас были не очень похожи, и умели свои тела менять так же, как сейчас делают дома.

В общем, ни мне, ни Ми-Лару особого приглашения не потребовалось. Мы не сговариваясь принялись стягивать с себя одежду, которая солёной воды точно не выдержит — съёжится, потом её даже в модуле будет снять проблематично.

Я нырнула первая. Уже опускаясь на дно, услышала, как ударилось о поверхность воды тело Ми-Лара. Развернулась, удерживаясь в глубине, чтобы его увидеть. Света здесь не хватало, поэтому заметила, лишь когда атрион подплыл совсем близко. Ещё более тёмная, неясная фигура, протянувшая ко мне руку.

Ловко извернулась, избежав контакта, и оттолкнулась от дна. Всплыв на поверхность, быстро, насколько могла, поплыла к берегу. Забралась на камни, обежала озерко, чтобы оказаться с противоположной стороны, а когда атрион выбрался из воды, снова нырнула.

Игра в догонялки меня не утомляла. Было весело, и я отчётливо ощущала — Ми-Лар тоже получает удовольствие. И всё же в один из таких заплывов позволила ему себя догнать. Теперь мы плыли рядом, держась за руки, хоть это и было не совсем удобно. А потом я сидела на тёплом плоском выступе, болтая ногами в воде, мужчина же вылезать не спешил. По пояс скрытый темнотой озера, он оставался на плаву, ухитряясь при этом меня расспрашивать.

— Почему твой отец позволяет своей жене называть себя трехзвучным кратким именем? Это ведь женский вариант. Я когда услышал, ушам не поверил. Мне даже уйти пришлось, чтобы мою реакцию не заметили и не восприняли как бестактность.

— Но это же не жёсткое правило, его ради удобства ввели, чтобы меньше путаться, — парировала я. — Поэтому папа даже поправлять маму не стал, когда она ошиблась. Опасался, что это её оттолкнёт. А у землян имена вообще невообразимые. Хорошо хоть у мамы оно видоизменяется до привычного всем сокращения.

— Она ведь сейчас адиза? — продолжил проявлять любопытство Ми-Лар. — Сколько же ей лет? По внешности сложно понять, но всё же и ты, и твой брат уже совершеннолетние.

— Маме четыреста десять, — скрывать информацию я не стала. — Земляне, как и мы, до восьмисот лет могут доживать. Так что она без проблем сможет воспитать ещё одного ребёнка.

— Это хорошо. Потерять жену раньше срока ужасно. В молодости жить без пары проще, чем в старшем возрасте.

Тут он прав. Близкие отношения оказывают очень сильное влияние на организм. Пока их нет, остаётся свобода выбора. Можно влюбиться, а если избранник не отвечает взаимностью и перспектив никаких — переключиться на другого. Но после физического контакта с прямым обменом льером это станет невозможно. Ни влечения, ни чувств к другому партнёру уже никогда не возникнет. В общем, как говорит моя мама,атрионы становятся патологическими однолюбами, когда позволяют телам взять верх над разумом.

— Хотя я всё равно не представляю, как можно влюбиться в того, кто имеет совершенно не схожий с нашим облик. Мы все, когда узнали, что на «Дизаре» есть такой странный смешанный брак, да ещё и с детьми, поначалу думали, что ты и твой брат выглядите как смесь наших рас. И я очень обрадовался, увидев, что в тебе нет ничего земного.

Вот оно. Подтверждение того, что я совершенно правильно скрываю свой второй облик. Кому я нужна в жутковатой для восприятия атрионов земной оболочке? Это только папа у меня с уникально широкими взглядами (впрочем, даже они имеют свои границы), а остальные куда более консервативны. В нашей семье к маме относятся терпимо и с уважением лишь благодаря авторитету, который имеет мой отец. В других семьях настрой иной. Не зря же гайды всех домов, с которыми мы встречались, категорично отвергают саму мысль о возможности сотрудничества с Конфедерацией. Уверена, даже если у Ми-Лара и начнут возникать ко мне какие-то чувства, они тут же исчезнут, едва я покажусь ему в образе человека. Или хотя бы намекну на подобное. Тем более он не гайд. Те могут себе позволить широту мышления, хоть и не всегда желают это делать, а остальные атрионы, которые имеют иную специализацию, мыслят очень узко — фактически за них думает и принимает решения глава дома. Зато исполнительская дисциплина у них на высоте, как и ответственность за дело, которое выполняют.

А ведь я для Ми-Лара сейчас именно в этом статусе — он за меня перед гайдами обоих домов отвечает. Поэтому, едва мой желудок вмешался в наш разговор, решив, что последний приём пищи был неприлично давно, атрион немедленно прекратил расспросы. Нырнул и исчез из виду, а потом появился на берегу и забрался в бот.

Пользуясь его отсутствием, я окунулась ещё раз, наслаждаясь ощущением независимости и свободы, а затем перебралась на новое место, где могла впитывать кожей световой поток. За это время Аш-Хори сменил своё положение на небосклоне, оказавшись перед входом в грот. Теперь его лучи проникали внутрь, освещая складывающие стены камни и бликуя в нескончаемых брызгах, а над озерком возникла радуга. И вот вроде ничего необычного, простой эффект преломления света, но... До чего же красиво!

Сама не заметила, как начала петь, вплетая свой голос в равномерный шум океана, в шелест убегающих волн, перекатывающих мелкие камни, и в стук падающих капель. Ловила отражённый звук и дополняла, заставляя воздух вибрировать отголосками.

— Бесподобно! — Едва я умолкла, за спиной раздался сдавленный выдох.

Ми-Лар, вернувшийся совсем неслышно, — хотя, возможно, это я настолько увлеклась, что не заметила его приближения, — стоял совсем рядом, держа в руках стаканы с муссом. Он успел одеться, но выбрал домашний вариант без верха. Вручив мне напиток, сел рядом, стараясь, чтобы свет Аш-Хори падал и на его кожу.

— Уверен, это место видело многое, но не слышало ничего подобного, — продолжил восхищаться Ми-Лар.

— Значит, ты и других девушек сюда на свидания привозил?

Я быстро сообразила, что лежит в основе его слов. Привлекательность грота уменьшилась моментально, даже захотелось его покинуть, настолько неприятно кольнула мысль, что я не единственная, кому Ми-Лар показывал это маленькое природное чудо. Глупое чувство, конечно, субъективное, но поделать с собой я ничего не могла.

— Почему только я? — Моя реакция не укрылась от несостоявшегося кавалера. Он определённо этим обеспокоился и пустился в объяснения: — Это место известное. Полагают, что ему больше тысячи лет. Атрионы из разных домов прилетают сюда и для свиданий, и просто отдохнуть. Мы сами получили информацию о гроте не так давно, хотя я, сколько здесь ни бывал, никогда ни с кем не сталкивался... Кстати, теперь и твоя семья тоже сможет им пользоваться. Твой брат, например. У него ведь есть девушка, которой он симпатизирует?

Если первая часть его оправдательной речи заставила меня устыдиться собственнических замашек, то последний вопрос основательно напряг. Как-то очень много Ми-Лар о моей семье спрашивает. И почти ничего — обо мне лично.

— Вот сам бы у него это и выяснил, для этого вовсе не обязательно было меня на свидание приглашать, — не выдержав, буркнула, хмуро глядя в стакан с розовой жидкостью. — Вы же оба майнеры и два дня опытом обменивались.

— Опытом, а не подробностями личной жизни, — опешил от моего раздражения атрион. Удивление и непонимание того, что именно меня не устроило, явно сквозили в его словах и эмоциях: — Рия-Ла, ну что не так? Может, ты устала? Или замёрзла? Тогда идём, оденешься. И не ешь, а ведь хотела... — теперь в интонациях ещё и укор появился. Лёгкий, едва заметный, но с нотками обиды, несомненно.

Ну да, он же всё делает, чтобы я получила удовольствие от нашей встречи, а моя капризная персона почему-то остаётся недовольной.

Я залпом выпила мусс, даже не особо вникая в его вкусовые характеристики. Вернула стакан Ми-Лару, сползла в воду, в последний раз опускаясь на дно. Вынырнула почти у самого бота и, подхватив снятое платье, забралась внутрь. Жидкие выделения модуля растворили одежду прямо у меня в руках, а новая прилипла к коже, повторяя тот же фасон. Менять настройки я не рискнула. Всё же это чужая органика. А когда выбралась во внутреннее пространство бота, нос к носу столкнулась с терпеливо ожидающим меня атрионом. Я даже среагировать не успела, а мои руки уже оказались в его ладонях. И судя по тому, насколько остро я ощутила владеющее Ми-Ларом сожаление, льер с губ он снял до того, как меня коснуться.

Усадив в кресло, атрион опустился на колени рядом со мной, но контакта так и не разорвал, продолжая едва ощутимо поглаживать кожу на запястье.

— Рия... — выдохнул, вспомнил мою утреннюю отповедь и тут же исправился: — Рия-Ла, раз тебе не нравится упоминание о твоём брате, наверное, он что-то обо мне не очень хорошее сказал? Посчитал меня неподходящей для тебя партией? Ты не смущайся, я могу это понять. И о причинах догадываюсь. Я обогнал его на гонках, да и в строительстве у меня навыков больше. Ал-Риф, видимо, болезненно воспринимает чьё-то превосходство. Внешне он, конечно, стопроцентный атрион, но характером определённо землянин, потому что переносит профессиональные отношения в личную сферу, а это совершенно недопустимо.

Хоть и всколыхнулась в душе волна протеста, я её погасила. Может, причина и иная, но ведь Ал в самом деле изначально был против нашей встречи. К тому же меня намного сильнее заинтересовало другое.

— А ты откуда о характерах землян знаешь?

— «Агран» забрал с Терры двадцать шесть атрионов. Все они остались жить в нашей семье, ведь их дома уничтожили, а заселиться в новые у спасённых просто не хватило бы сил. Моя мама была в их числе. Ты же видела её картину. Она до сих пор не может забыть того, что творили террианки. А ведь они и земляне имеют общие корни. Так что я наслышан о том, какими могут быть люди.

— Ясно. — Я понимающе покивала и осторожно высвободила свои руки. — Мы возвращаемся?

— Отведённое нам время ещё не закончилось, — насторожился Ми-Лар. — Хочешь сказать, что ты определилась?

Он поднялся с колен, и теперь мне приходилось высоко задирать подбородок, чтобы видеть его глаза. Не слишком удобно, но после купания и обеда состояние мной владело расслабленное. Двигаться было лень.

— В принципе... да, определилась, — подтвердила, откидываясь на мягкую спинку и опираясь на неё затылком. — Я не чувствую ярко выраженной потребности продолжать общение. А ты?

Мне казалось, что он с облегчением примет мой отказ, ведь наш разговор не принёс ни ему, ни мне положительных эмоций.

— А я чувствую, — удивляя меня, заявил майнер. — Ты мне очень нравишься. И влечение к тебе у меня определённо сильнее, чем к тем, с кем я встречался раньше.

— Влечение? — Будь я сейчас в земном облике, точно бы мои брови уползли на лоб. Понятно, что физиологию никто не отменял, и я прекрасно замечала взгляды, которые пробегали по моему телу, когда Ми-Лар думал, что я этого не вижу, но ведь на первом месте должна быть психика! — Тебе же со мной некомфортно!

— С чего ты взяла? — изумился атрион. Зрачки расширились от моего вывода, вытесняя серую радужку, а он сам опустился на сиденье, чуть подвинув мои ноги, чтобы не придавить. — Мне с тобой замечательно, и я сделаю всё, чтобы ты почувствовала то же самое по отношению ко мне.

— Быстро у тебя вряд ли получится, — честно предупредила я. — И вообще, никаких обещаний и гарантий я дать не смогу. Ты же понимаешь? И всё равно настаиваешь?.. Ладно, поступай как знаешь.

Раз он так в себе уверен, смысла спорить я не видела. По мне, затея бессмысленная, но раз мужчина вбил себе в голову, что добьётся моей взаимности... Пусть развлекается, меня это ни к чему не обязывает. Я даже от свиданий с другими могу не отказываться, если подвернётся такая возможность.

— Стоп! — спохватилась, сообразив, что с любым кавалером из моей семьи было бы именно так, но не с тем, кто живёт в другой. — И как ты собираешься это делать? Или ты настолько сильно желаешь быть со мной, что готов сменить семью?

— Ты считаешь это невероятным? — Ми-Лар снова напрягся. Недоумения в его взгляде стало больше. — Почему?

«Потому что Ал-Риф так полагает», — чуть было не ляпнула я. Вовремя спохватилась, сообразив, что этим лишь усилю не самое благоприятное впечатление, которое произвёл на него мой брат.

Однако... Неужели Ал ошибся, а я неосознанно приняла его позицию и мой скепсис в отношении Ми-Лара не имеет под собой никаких оснований? Неужели, несмотря на облик, и брат, и я по характеру действительно в большей степени земляне, нежели атрионы? И неужели всех, кто честно и открыто высказывает свою точку зрения, отличную от моей, я буду отвергать? Если это так, то я рискую не найти себе мужа.

И что мне оставалось? Лишь принять как данность настойчивое стремление нежданного кавалера за мной ухаживать. А потому — дать ему возможность провести со мной всё отведённое на свидание время.

Позволить отвезти в долину. Полюбоваться на закат. Вернуться в бот, чтобы поужинать. Выслушать краткую биографию, в которую Ми-Лар решил меня посвятить. Порадоваться тому, что ни о моём брате, ни о маме, ни о землянах-террианах атрион больше не упоминал. Вернуться к «Дизару». Обменяться льером, раз уж отношения не прекращаются. Оказаться в своей комнате, снять одежду и упасть в гель.

Ох... Наконец-то мне гарантировано двенадцать часов спокойного сна!

 

Из объяснения Май-Лу на обучающем занятии для Рии-Ла

— Что такое витая акколада? Хм... Ну вот смотри. У тебя есть брат, родители, тётя, дядя, кузина... Каждый из них занят в доме своим делом. Играет свою партию, так сказать, от твоей, по сути, независимую. Однако в случае необходимости они всегда тебе помогут и поддержат. То есть партия у вас станет общей. Это и есть акколада. А витая — потому, что тот самый стимул, что заставит их начать это делать, он как бы всех собой обвивает, объединяя и сплачивая. Ясно?

 

Открыв глаза и увидев над собой багряный потолок, наливающийся светом, я с наслаждением потянулась. Вязкий гель, в котором за ночь утонуло моё тело, вытолкнул меня на поверхность, превратившись в упругий и плотный, намекая, что пора вставать.

Я лениво поползла к модулю, вспоминая, что же на сегодня запланировано. Разговор с отцом: нужно же ему сообщить итог вчерашнего свидания. Беседа с мамой: в последнее время она как-то часто стала мне о Земле рассказывать, скучает наверняка, да и гормональный фон добавляет нестабильности и рефлексии. Брата тоже стоит отловить и задать пару-тройку вопросов. Не отвертится...

— Дочурка, мы тебя в кабинете ждём, — едва я выбралась из складок модуля, раздался голос мамы, переданный внутренней системой связи.

— Иду!

Я рванула к выходу. Не дошла. Вернее, не добежала. То есть добежала, но открыть проём не смогла.

— Рия, ты не в себе, — огорошил меня два-восемь, заблокировав стену и не позволив ей раскрыться раньше времени.

Я замерла в недоумении и лишь затем, взглянув на свои руки — такие светлые, тонкокожие, — со стоном схватилась за голову. Вот сейчас бы выскочила!

— Спасибо, два-восемь! — искренне поблагодарила, сосредотачиваясь и возвращая себе нормальный внешний вид.

Вот что значит привыкнуть ко второму облику! Я его даже перестаю замечать и воспринимать как нечто необычное. С одной стороны, это хорошо, а с другой — грозит разоблачением. И ведь что самое обидное? Контролировать процесс трансформации я научилась, могу с лёгкостью принять тот вид, который мне сейчас нужен, и тем не менее спонтанные изменения всё равно остаются, а в причинах я так и не разобралась.

По дороге в кабинет отца всё же не удержалась и свернула в столовую. Мусс выпила, считай, на ходу, даже не присела. Наверное, именно поэтому обратила внимание на небольшую группу атрионов с «Аграна», которые заняли один из уголков и что-то обсуждали, неспешно завтракая. Сомнительно, что они всё ещё обмениваются с нами информацией, ведь совместное развлекательное представление обычно завершает встречу домов, и взаимодействие семей на этом прекращается. То есть в их визите есть иной смысл?

Заинтригованная, поспешила к родителям. Они точно в курсе! А когда вошла, поняла, что рассказывать о вчерашнем свидании вряд ли придётся: Ми-Лар стопроцентно это уже сделал, потому что именно он сидел в одном из кресел. Кстати, его отец тоже присутствовал. И мой брат. И даже дядя Ош-Кар, который вообще редко вмешивался в семейные проблемы, будучи занят управлением работой майнеров.

— Что за... консилиум? — вспомнила я земное слово, которым мама называла вот такие сборища. — Зачем я понадобилась?

— Присядь, Рия, — мягко попросил папа. Обменялся взглядом с мамой, подождал, пока я выполню его просьбу, и продолжил: — У гайда Ол-Чеса ДиеВала есть предложение, ответ на которое я не могу дать, не услышав твоего мнения.

— Какое именно? — спросила я.

Ведь если бы Ми-Лар захотел сменить семью, ему бы для этого даже разрешение главы своего дома не понадобилось. Достаточно личного разговора с моим отцом. А тут такие переговоры на высшем уровне... Явно затевается что-то иное.

— И у нашей семьи, и у вашей много наработок, опыта и полезной информации. Всё это трудно передать в полном объёме за короткое время, а наши дома слишком большие и не могут долго находиться рядом. Обмен получается незавершённый и неполноценный. Меня, как гайда, это не может не огорчать. Я долго размышлял над проблемой, а вчера мне пришла в голову идея. Ведь можно не прерывать взаимодействие даже на расстоянии. Несколько молодых атрионов моей семьи с энтузиазмом отнеслись к идее продолжить обучение на «Дизаре». Это не стандартный вариант смены семьи, они будут жить лишь временно, хотя если возникнет желание остаться, то смогут это сделать. И я бесконечно благодарен гайду Ис-Лашу ВерДеру за то, что он пошёл мне навстречу и поддержал инициативу.

Ол-Чес, вне всяких сомнений, говорил искренне, и его заинтересованность в происходящем была очевидна. Вот только опять же — какова истинная причина?

— Идея любопытная, но при чём тут я? — Подозрения у меня появились, но я предпочла сделать вид, что не понимаю.

— Возможно, ты тоже захочешь на время сменить дом и пожить на «Агране», — наконец перестал ходить вокруг да около ДиеВал. — Насколько я знаю, смена партнёров в дуэте для певицы очень важна, потому что позволяет отработать до идеала качество исполнения. У вас только один мужчина-певец. У нас же их двое.

— Вы предлагаете это потому, что Ми-Лар не хочет менять семью? — деликатничать я не стала.

Судя по реакции папы, он мою прямолинейность оценил положительно. Мама тоже осталась довольна, даже наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. А вот Ол-Чес определённо забеспокоился и бросил вопросительный взгляд на сына.

— Я останусь на «Агране» или поселюсь на «Дизаре» в зависимости от твоего решения, Рия-Ла, — не раздумывая поставил меня в известность Ми-Лар.

Ясно. Кавалер прилип как этот... «банный лист». Понятия не имею, что это такое, но мама так всегда ругается, если от чего-то не может избавиться.

— В каком качестве поселишься? — вкрадчиво уточнила.

Если он тоже станет «специалистом по обмену», то ни о каких отношениях между нами и речи не пойдёт. Одно то, что мужчина не решается сменить семью и оставляет себе лазейку к отступлению — явное свидетельство имеющихся у него сомнений. А если они есть, то есть сильных чувств нет, значит, совершенно незачем тратить время на бесполезные попытки сблизиться. Тем более что девушка на это не настроена.

— В качестве майнера «Дизара», — вновь продемонстрировал серьёзность намерений Ми-Лар. — Гайд Ош-Кар сказал, что я смогу работать диспетчером.

Подтверждая его слова, дядя, стоящий у перекрытого полупрозрачной органической плёнкой проёма, ведущего в лабораторию, кивнул, однако комментировать ничего не стал. Видимо, чтобы на меня не давить.

Получается, в перспективе Ми-Лар будет со мной рядом, потому что станет членом семьи. А если он попросится на вахту моего уровня, то будет и за моей комнатой присматривать?! Да, возможно, мои трансформации его отпугнут, но ведь после этого он не сможет вернуться на «Агран» — обратно его уже не примут. Разве что будет искать себе новый дом или создавать свою собственную семью, что довольно проблематично. В любом случае я ещё долго буду с ним сталкиваться. Возможно, всю оставшуюся жизнь! А с учётом того, как он относится к землянам...

Нет уж! Лучше принять предложение его отца, раз тот придумал такой занятный и необременительный вариант общения без дальнейших обязательств. За время моей «практики» потенциальный жених убедится, что мы не пара, а я после этого спокойно вернусь на «Дизар».

— Как видишь, Рия, всё зависит только от твоего мнения, — спокойно напомнил папа. Однако подсказывать, какое именно решение устроило бы его лично, не стал.

— Если Ми-Лар останется в вашей семье, ты лишишься возможности приобрести новый опыт. Я полагаю, что вам обоим незачем так торопиться, — предпринял ещё одну попытку меня убедить ДиеВал.

Он определённо не хотел, чтобы сын уходил, и, вне всяких сомнений, надеялся, что я влюблюсь и привыкну к дому. Тогда в семье «Аграна» собственная певица появится.

Что на этот счёт думал Ми-Лар, я так и не разобралась. Нас в кабинете было много, эмоции смешивались, рождая странную смесь ожидания, надежд, интереса и тревоги. Понять, какие из них принадлежали настойчивому майнеру, было нереально, а его взгляд мне ни о чём не говорил. Но даже зная его мнение, я ведь всё равно поступила бы по-своему.

— Вы правы. Пока у нас нет уверенности в счастливом совместном будущем, не стоит принимать решений, кардинально меняющих нашу принадлежность к семьям. Мне новый способ совершенствования навыков нравится, я с удовольствием им воспользуюсь.

— Вы получили ответ, гайд Ол-Чес, — вежливо подвёл итог папа. — Можете возвращаться на «Агран». Рия прибудет сразу, как только соберётся.

— Пожалуйста, не задерживайся, Рия-Ла. Пилотам с каждой минутой всё сложнее удерживать дома рядом, потому что субстрат истощён, — попросил гайд, обращаясь ко мне.

А когда он и его сын наконец исчезли в проёме, мама рассмеялась. Она всё это время старательно сдерживалась — у меня было достаточно опыта, чтобы правильно интерпретировать мимику и жесты. И я видела весёлые искорки в зелёных глазах, которые она прятала, опуская взгляд, и то, как уголки губ неуклонно ползли в стороны, а затем, явно с усилием воли, возвращались обратно. Теперь же мама открыто хохотала, вытирая слёзы, выступившие на глазах, и широко улыбалась, показывая зубы.

Отсмеявшись, она поманила меня к себе, а когда я пересела, обняла и, поцеловав в лоб, похвалила:

— Ты умничка, дочурка! Лаш, я же говорила тебе, что она именно так поступит! А ты сомневался.

— Я не сомневался, — папа привычно спокойно поправил её с нежностью в голосе. — Я говорил, что если Рия предпочтёт иной вариант, нам придётся придумывать что-то иное.

— Могли бы меня предупредить, — не понимая, что они имеют в виду, всё же высказалась я.

— Не успели, — вместо родителей ответил дядя, который наконец-то перестал подпирать стену и тоже сел в кресло. — Ты спала, когда Ми-Лар и Ол-Чес к нам обратились. А времени у нас действительно мало, чтобы можно было просить их подождать.

— А почему «придумывать иное»? Что вы затеяли? — продолжила я любопытствовать.

— Помнишь добавку в муссе? — Мама на мгновение меня отстранила, чтобы заглянуть в глаза, и вновь притянула к себе. — Я сделала анализ, и оказалось, что это то самое психотропное вещество, которое применяли террианки, когда нападали на Атрион. Помнишь, я тебе рассказывала?

Конечно помню, такое забыть сложно. Это же самая жуткая страница истории нашей планеты.

— Но ведь оно опасно! — ахнула я. — А ты так спокойна...

— Концентрация в муссе микроскопическая, — пояснила мама. — Такая ни зависимости не вызовет, ни волю не подавит. Возможен лишь лёгкий успокаивающий и расслабляющий эффект. Ноя-Ти именно о нём упоминала.

— Зачем они вообще его добавляют? Какая в этом есть необходимость?

— На «Агране», как и у нас, много атрионов, спасённых из плена, — папа практически слово в слово повторил то, что сказал мне Ми-Лар. — Все они во время пребывания на Терре получали высокие дозы психотропа, и это привело к формированию зависимости. Мы нашли способ её нейтрализовать: создали антидот ещё в период военных действий. Без него война была бы проиграна. А на «Агране», по всей видимости, пошли другим путём: просто медленно снижали дозы. Наверняка изначально таким муссом питались только бывшие пленные, а потом...

— Потом Юз-Тер предложил, а Ол-Чес решил, что добавку можно использовать как релаксирующую. В принципе он прав, — мама неожиданно поддержала позицию ДиеВала. — Напряжённость в семье такой мусс снизит весьма эффективно.

— Понятно, — кивнула я, но тут же спохватилась: — То есть всё равно непонятно. Как это связано с моим решением пожить на «Агране»?

— Хотелось бы понять, откуда у них психотроп в таких количествах, — пояснил папа. — Его нельзя копировать привычными способами. По крайней мере, у нас не получилось — органические технологии не позволяют этого сделать. Можно было бы предположить, что вещество поставляют или с Терры, или с Земли, но ведь Ол-Чес выступает против любых контактов с Конфедерацией и к людям относится насторожённо. Это странно.

— Но у меня же нет нужных навыков, да и предназначение другое, — я растерялась. — Я не сумею...

— Тебе и не нужно ничего делать, радость моя. Просто живи своей жизнью. Совершенствуйся в пении, встречайся с кавалером, раз уж он так тобой увлечён, развлекайся. Одного твоего присутствия на «Агране» будет достаточно.

Говорила мама уверенно, однако моего скепсиса это не уменьшило. Ещё и брат внёс свою лепту:

— Может, я всё же пойду с Рией?

— Ал, если бы ты был гайдом, я бы без раздумий отправил тебя с сестрой. Но ты майнер, у тебя другие задачи. Да и Рия уже совершеннолетняя и вовсе не нуждается в надзоре. Верно, дочка?

А вот это правильно. У меня своя жизнь, у брата — своя. Пусть лучше с девушкой отношения налаживает, а то у Ала ситуация, как у меня, только с точностью до наоборот — она в него влюблена, а он с ней никак сблизиться не может.

Что касается расследования, то оно меня совсем не привлекает. Я же не гайд, чтобы увлекаться тайнами, загадками, научными изысканиями и дипломатией. Я — экзот! Личность творческая и далёкая от интриг. Не знаю, что родители планируют и что в итоге получат, но это их дело, пусть они его и организовывают.

— На всякий случай поставим защиту от психотропа, даже большие дозы станут для тебя безопасны. Я этим пользовался, когда с твоей мамой летел на Терру, — продолжил папа, протягивая мне маленькие шарики из светло-серой органической массы. — Воспринимать эмоции они не мешают, а страховкой будут отличной. Вряд ли Ол-Чес решится на что-то нехорошее, но рисковать я не хочу.

— А почему в нос? — не поняла я логики.

— Психотроп не равномерно распределяется в муссе, он остаётся на поверхности и испаряется. Вы его вдыхаете до того, как выпиваете напиток.

Слушая мамины объяснения, я задвинула материал глубоко в ноздри. На несколько секунд всё же потеряла привычные ощущения, словно всё вокруг стало неживое, чужое, и даже паника появилась вместе с желанием немедленно избавиться от помехи. Однако длился дискомфорт недолго. Я вздохнула с облегчением, когда вновь ощутила заботливое внимание отца, спокойную заинтересованность дяди и тревожное недовольство брата. Лишь от мамы я ничего не чувствовала, что, впрочем, совершенно нормально — люди эмоциями не фонят.

Пришлось развернуться в кольце рук, которые по-прежнему обнимали меня за плечи, и заглянуть в зелёные глаза. Ласковые, но без той чрезмерной заботы, что я замечала у других. Тётя Дая, например, с Ноей иначе себя вела и до сих пор опекает, хоть кузина и взрослая совсем. А моя мама, сколько я себя помню, всегда была чуточку отстранённой. Чуткой, доброй, понимающей, но сдержанной в проявлении чувств. Возможно, мне это только казалось из-за того, что я не в полной мере могла их «читать», а возможно, она просто не умела их демонстрировать, ведь у неё самой матери не было. То есть была, конечно, но умерла рано. И у мамы только отец остался, а он, судя по тому, что я о нём узнала, был человеком суровым и родительские чувства мог запросто принести в жертву обязательствам и обстоятельствам. Впрочем, почему «мог»? Он именно так и сделал, когда прекратил общаться с дочерью, которая, вместо того чтобы остаться гражданкой Конфедерации, вышла замуж за представителя другой расы и отказалась от работы. В общем, из-за моего дедушки мама даже на Землю опасается возвращаться.

— Кстати, а как я вернусь?

Размышления даром не прошли, подтолкнув к вопросу, особенно актуальному в моём случае. Ведь дома разойдутся, и с каждым днём расстояние между ними будет увеличиваться. Визуальная связь станет невозможной, опознавательные гравитационные волны тоже имеют ограниченный радиус распространения. Шанс, что мигрирующие в поисках субстрата дома снова окажутся в одной точке гигантского материка, ничтожно мал. Боты хороши, только если дом остаётся неподвижным, потому что они запоминают его местоположение, а если он движется, то маленький кораблик его уже не найдёт. Да, по счастливой случайности может и обнаружить, если времени прошло немного и расстояние невелико, но с той же вероятностью потеряется и даже погибнет, ведь его ресурсы жизнеобеспечения не так уж велики. И случаи, когда другие дома подбирают «потеряшек» и спасают пилотов, принимая в семью, нередки. Даже на «Дизаре» таких майнеров двое.

В общем, перспектива остаться на «Агране» навсегда реальней некуда. Разве что родители и этот момент продумали.

— Договор с Ол-Чесом подразумевает встречу на орбите через год. Этого времени хватит и его атрионам, чтобы закончить стажировку, и тебе, чтобы определиться с отношением к Ми-Лару.

— Я и без того знаю, как к нему отношусь, — недовольная напоминанием о кавалере, сердито буркнула я, выбираясь из маминых рук.

— Конечно, знаешь, — согласился папа и тут же всё испортил: — Но твоё мнение может измениться.

— На всякий случай, — вмешалась в наш разговор родительница, — чтобы ты чувствовала себя уверенней, возьмёшь колечко связи. Как им пользоваться, помнишь?

Колечко? Ух ты! От радостного изумления я даже о своём раздражении забыла. Это же земная вещица! У мамы их не так уж много. Некоторыми она очень дорожила, поэтому прятала. Некоторыми позволяла играть, показывая, что с их помощью можно делать. Колечки были из таких, доступных. Правда, после того как я одно ухитрилась потерять, и они превратились в запретные.

Я на маму за это не обижалась, сама виновата, нужно было быть внимательнее и аккуратнее. Теперь же с ликованием и предвкушением надела на палец тонкий жёлтый ободок. Полюбовалась, сокрушённо вздохнула и провела ногтем по насечке-маркеру, превращая металл в прозрачный, а потому совсем незаметный. А жаль. Ведь такое красивое украшение. То есть приспособление!

«Надеюсь, на этот раз не потеряешь». Мне казалось, что мама именно это скажет, однако я ошиблась. Она промолчала. Лишь внимательно проследила за моими действиями. А дальше, поскольку новых инструкций не последовало, мне осталось лишь со всеми попрощаться, подводя черту под спокойствием своей прежней жизни и готовясь к более сложной, динамичной, которая предстоит. Точно как в музыке!

 

Глава2

НЕСТАНДАРТНАЯ УВЕРТЮРА

 

Из стихотворного сборника Ле-Вана, поэта-экзота семьи «Аграна»

За тактовой чертой всегда есть продолжение,

И новые аккорды без устали звучат,

Рождаются, меняются — их гонит вдохновение,

Душа летит вперёд, ей нет пути назад!

 

 

Ми-Лар, как и вчера, ждал меня у выхода, разве что бота сегодня не было — до «Аграна» не так уж далеко.

Несколько минут мы шли пешком по сыпучему, рыхлому песку, в котором увязали ноги. Впрочем, ведь не просто так строители вырастили в тренажёрном зале «Дизара» «топкую лестницу», после неё путешествия по любой поверхности кажутся лёгкой прогулкой. Надо будет узнать, есть ли подобное изобретение на «Агране» или там экзоты-тренеры придумали иной способ физической подготовки? В любом случае что-то точно имеется — Ми-Лар шагает без каких-либо видимых усилий. Тренированный.

Прежде чем пробраться между складками приоткрытого шлюза, я оглянулась, бросая последний взгляд на «Дизар». Нет, я не прощалась, была уверена, что вернусь, просто любопытно: мне никогда не доводилось видеть дом со стороны в момент начала миграции.

Зрелище оказалось завораживающе-грандиозным! Если гигант «Агран» всё ещё смирно лежал брюхом на окончательно побелевшем, истощённом субстрате, то исполин «Дизар» уже менялся. Он вытаскивал из глубин шумно осыпающегося песка ноги-корни, сплетал их в прочные опоры, а обретя поддержку, поднимался над равниной. Огромные перламутрово-синие паруса трепетали, в них путался и гудел налетающий порывами ветер. Распускаясь и разворачиваясь к восходящему Аш-Хори, они отражали его лучи и отбрасывали голубоватые блики на жёлтый песок.

Обычно дома путешествуют ночью. Когда света нет, они ищут места, богатые органикой. Но такие гиганты, как «Дизар», способные накапливать огромные запасы пищи внутри себя, не так сильно зависят от времени суток. Их биоритмы контролируют майнеры. С учётом потребностей дома, разумеется.

Пробравшись внутрь, я с интересом осмотрелась и... И не увидела ничего необычного. Насыщенные цвета — серый, зелёный, коричневый, а кое-где ярко-красный, — лежащие на всех поверхностях сложными переливами. Мягкие, сглаженные линии, никаких острых углов. Приятный рассеянный свет, более интенсивный лишь в местах, где требуется высокий уровень освещённости.

А вот эмоциональный фон иной. Вовсе не тот ласковый, умиротворяющий, который характерен для моего родного дома. На «Агране» он тревожный, некомфортный. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что это проблема вовсе не чужого жилища, а моего восприятия.

За свою короткую жизнь мне не раз доводилось посещать другие дома: лет сто назад я побывала в гостях у папиных родителей — с «Вираном» мы встретились на орбите, а после совершеннолетия обменивалась опытом с теми экзотами, чьи дома оказывались на пути «Дизара». И везде сразу возникало желание вернуться обратно.

В общем, нужна адаптация. И Ми-Лар это тоже понимает, потому как предупредил, едва я коснулась жёлтого спирального опознавательного датчика, за которым определённо находилось никем не занятое помещение:

— Если будет трудно или возникнут проблемы, код для быстрой связи со мной — ноль-двенадцать.

— А ты не диспетчер этого уровня? — всё же не удержалась я от вопроса.

— Нет, — отрицательно качнул головой майнер. — Я пилот. Иногда строитель. Контроль за тем, как функционирует внутреннее пространство дома, меня мало привлекает.

Вот и замечательно. Хотя странно, как в таком случае он согласился быть диспетчером на «Дизаре»? Или же ради того, чтобы быть рядом со мной, и не имея права выбора, смирился с тем, что предложил мой дядя?

Уже шагнув в темноту моей будущей комнаты, я вспомнила о необходимости обменяться льером и обернулась. Растерянность Ми-Лара, который стоял молча и ни словом не напомнил мне об этом (ведь теперь я была в гостях и к его настойчивости могла отнестись негативно), тут же сменилась воодушевлением. Он определённо обрадовался. И даже когда проём закрылся, а я осталась в одиночестве, это ощущение не исчезло. Значит, оно искреннее, не внушённое. И это тоже хорошо. Я подсознательно опасалась, что он заставляет себя думать обо мне, оттого и возникает симпатия, а на самом деле мужчина чувствует иное. И я пойму, каково его реальное отношение, лишь когда попаду на «Агран» и у меня уже не будет возможности ничего изменить и вернуться домой. Правда, способности скрывать истинные чувства обычно только экзоты-театралы имеют, но мало ли...

Мысли быстро сменили направление, когда я осознала, что до сих пор нахожусь во тьме. Флуоресцентное свечение кожи её слегка разгоняло, позволяя видеть смутные силуэты наростов на полу, однако мне хотелось большей чёткости. А для этого... Для этого нужен вызывной код диспетчера. В коридоре я его забыла посмотреть, у Ми-Лара не спросила, остаётся только в самой комнате искать. Надеюсь, как и на «Дизаре», он где-то зафиксирован.

Я обернулась, присматриваясь к поверхности двери, сместилась влево, отыскивая символы. Вправо...

— Четыре-шесть, свет, пожалуйста! — попросила, наконец всё же обнаружив спасительную надпись.

Полюбовавшись на то, как белеет потолок, наливаясь яркостью, я огляделась, отмечая, что и в этом помещении в принципе нет ничего необычного. Цвет стен стальной, вспучивания стандартные, гигиенические складки тоже. Разве что бассейн для сна не прямоугольный, а овальный, и релаксирующий гель в нём мутно-серый, а не голубой. Впрочем, последнее от выделений самого дома зависит, а «Агран», судя по окраске его покрытия, производит преимущественно чёрные пигменты.

Однако жить в таком унылом по цветовому решению месте мне будет неуютно. Я люблю яркие краски и свою комнату на «Дизаре» специально раскрашивала. Значит, и здесь придётся этим заняться. Но не прямо сейчас. Сначала обустроюсь.

Через минуту я уже сидела в широком, больше похожем на диванчик кресле и гладила ладонью упругий материал, послушно принявший устраивающую меня форму. Местный диспетчер чутко реагировал на запросы, а тело «Аграна» с лёгкостью трансформировалось, в итоге удалось практически один в один повторить дизайн моей комнаты на «Дизаре».

Стол в центре; вокруг него и у стен кресла с сиденьями разной высоты и ширины; две стойки: одна — для синтеза пластин, другая — для их хранения. А ещё зеркало, утопленное в нишу и способное выдвигаться по необходимости. Сейчас оно отражало меня в нормальном облике, и я очень надеялась, что мой организм не решит продемонстрировать атрионам «Аграна» земной. Разумеется, я по собственной инициативе меняться не буду, а если это произойдёт спонтанно, то, по идее, диспетчер обязан сохранить увиденное в секрете, но риск всё равно остаётся.

Пересев за стол, я вытащила из складочки на стойке тёмную, практически чёрную пластину и приложила её к записывающему сегменту.

— Четыре-шесть, мне план дома нужен, — уточнила, что именно хочу получить.

На тёмной поверхности тут же проступили линии. Сначала бледные, едва заметные, постепенно они совсем побелели, образовав схему. Подождав ещё немного, чтобы дать время впитаться пигментам, я сняла пластину со стойки и принялась изучать.

Поняв основной принцип распределения помещений, быстро разобралась в планировке — она ведь основывается на физиологии дома, и, например, двигательный отсек всегда будет находиться рядом с системой переработки питательного субстрата, потому что только маленькие дома вынуждены избавляться от отходов своей жизнедеятельности, а большие используют их как топливо для полётов в атмосфере.

Моя комната располагалась в самом начале жилого сектора на четвёртом высотном уровне. Столовая и все подсобные помещения фидеров находились на третьем, зона экзотов — на втором, а с первым и пятым уровнями работали майнеры.

Решив в первую очередь осмотреть развлекательную зону, я именно туда и направилась. Потребности питаться я ещё не испытывала, а посмотреть на то, как организована на «Агране» работа экзотов, было интересно. Уже на выходе задумалась, нужно ли позвать Ми-Лара, но всё же решила побродить в одиночестве. Это я спала, а он в это время вместе с отцом вёл переговоры с моими родителями. Наверняка теперь отдыхает. То есть наши фазы бодрствования не совпадают. В крайнем случае я всегда могу его позвать.

Второй уровень оказался любопытным. Не таким масштабным, как аналогичная зона на «Дизаре», но, как и в моём доме, здесь привлекали внимание эффектные цветовые решения покрытий — определённо чувствовалась рука художника, а не спонтанные добавки пигментов во время роста стен. Концертный зал, в который я заглянула, был совсем небольшим, рассчитанным примерно на пятьдесят зрителей. Сейчас он пустовал, занята лишь сцена, на которой репетировали три девушки-танцовщицы. Мешать я не стала, тактично вышла, не дожидаясь, когда меня заметят. Пройдя ещё немного вперёд по коридору, обнаружила три комнаты, предназначенных для физподготовки. Кинув быстрый взгляд на занимающихся там атрионов, даже пожалела, что не переоделась и осталась в платье. Если хочу сегодня опробовать новые способы тренировки, придётся возвращаться к себе, а потом обратно.

Секундное колебание решилось в пользу «завтра». Времени у меня много!

— Рия-Ла? — окликнул мужской голос, едва я двинулась дальше.

Приветствие удивило. Во-первых, я мало с кем знакома, а тембр не принадлежал ни гайду Ол-Чесу, ни Ми-Лару. Сильный, глубокий... Во-вторых, он звучал очень странно, словно двоился. Будто меня не один атрион позвал, а сразу двое. О, точно!

Я обернулась, пристально рассматривая приближающихся ко мне мужчин.

Определённо, они уже в преклонном возрасте. Оба одного роста, телосложения, с волосами оттенка выбеленного песка и светло-бежевыми глазами, на фоне которых расширяющиеся вертикальные зрачки видны даже на расстоянии. Чертами лица не различаются, вместо коротких брюк носят одинаковые сиреневые брючные комбинезоны. И фонит от близнецов предвкушением с лёгким налётом неуверенности.

— Да, я Рия-Ла, — подтвердила, едва они остановились рядом.

— Красивый голос.

— Красивая девушка.

Снова голоса зазвучали в унисон, и от этого комплименты развеселили меня куда больше, чем смутили. А атрионы на этом не остановились.

— Ир-Шас.

— Эт-Шас.

— Какое приятное знакомство.

— Насколько неожиданная встреча.

— Мы будем твоей поддержкой!

— Ты будешь нашим вдохновением!

Последние фразы они уже не говорили, а пели, синхронно настолько, что я, не выдержав, засмеялась.

— У вас прекрасный дуэт! — восхитилась, присматриваясь к довольным произведённым эффектом мужчинам. — А откуда вы знаете обо мне?

— Гайд сообщил о гостье с «Дизара»...

— Диспетчер предупредил, что ты идёшь сюда...

— ...и мы решили не ждать официального представления.

— ...значит, тебе не терпится с нами познакомиться.

Они снова говорили, то есть пели, одновременно. Вот только по мере того, как фразы становились длиннее, моё веселье уменьшалось, а ощущение какой-то неправильности усиливалось. То, что у них не речь, а вокал, видимо, следствие профессиональной привычки. Возможно, желание похвастаться своими способностями. Но почему они не уступают друг другу? Это из-за того, что они близнецы и всегда работают в паре?

— Сделаем всё, чтобы тебе понравилось...

— Покажем место для репетиций...

— ...и ты захотела остаться.

— ...там очень хорошая акустика.

Не прислушиваясь к изменениям моего настроения, братья продолжали говорить, однако мой мозг зацепился за уже сказанное. «Захотела остаться»... Значит, у Ол-Чеса расчёт именно на то, что я войду в эту семью, а не просто получу опыт. Мои новые партнёры доброжелательно настроены, но увлечены собой настолько, что просто не прислушаются к моему мнению, даже если я начну его высказывать. Впрочем, это не мешает мне задавать вопросы, отвечают они охотно.

Делать это приходилось, выбирая моменты, когда близнецы, ставшие моими экскурсоводами, брали вдох. Зато и информации я получила достаточно, и более полное впечатление о корабле.

Выяснилось, что мои новые знакомые, как и мама Ми-Лара, которая оказалась их младшей сестрой, — бывшие пленники террианок. Дом, в котором они родились и жили до нападения, был небольшой, а семья совсем маленькой — всего десять атрионов. На мой вопрос о том, что происходило на Терре, братья ответили коротко: «Не стоит вспоминать». О первых годах жизни в новом доме тоже умолчали, зато о том, как разрастался «Агран», как они влюбились и нашли себе жён, как родились дети, как вышла замуж сестра и появился племянник, напевали много и охотно. А ещё я узнала: где находятся их комнаты, как часто на «Агране» принято посещать столовую, куда мне стоит сходить обязательно, а в какие места лучше не соваться.

Последнее — вовсе не потому, что там таятся какие-то секреты. Просто экзоты важны для семьи, а не для самого дома. И если всех майнеров и фидеров он воспринимает как симбиотические формы, то экзотов и гайдов — как паразитические. Потому и уничтожить может, если те по неосторожности забудут о своей уязвимости. Разумеется, диспетчеры внимательно следят и подавляют негативные реакции дома, но некоторые участки его тела даже они не в состоянии контролировать. Зону размножения, например. Она у всех половозрелых домов «чувствительная и бесконтрольная», остальные различаются. Другой вопрос, что на «Дизаре» таких мест раз, два — и обчёлся, а вот на «Агране» их на-а-амного больше. К счастью, диспетчер моей комнаты это всё же учёл: вернувшись к себе и ещё раз изучив план, я сообразила — опасные секторы на нём закрашены серым цветом. Да и вход туда, несомненно, потребует дополнительного допуска. Но ведь всегда могут возникнуть исключения и сбои, так что нужно быть осторожнее.

Кстати, столовая располагалась рядом с одной из таких проблемных зон — в ней фидеры перерабатывают в мусс сырую основу, которую выделяет дом. Как шёпотом пропели близнецы: туда даже майнеры не рискуют заходить и предпочитают управлять дистанционно. В общем, «Агран» оказался не самым миролюбивым, а я так и не разобралась — это его личная особенность или он по какой-то причине просто развился не совсем правильно. С другой стороны, во всём остальном он ничем не отличался от «Дизара». И если бы не иной доминирующий цвет на стенах, можно было бы даже забыть, что я не в своём доме.

Стены... С ними на самом деле надо что-то делать. Я, конечно, атрионка терпеливая и неприхотливая, но хочется просыпаться и видеть то, что поднимает настроение, а не наоборот!

— Четыре-шесть, мне краски нужны и строитель. Завтра будут свободные? — поинтересовалась прежде, чем забралась в релаксирующий гель.

Ответ получила не сразу. Несколько минут рассматривала медленно гаснущий белый потолок и ждала, пока наконец диспетчер не сообщил:

— Для выполнения заказа требуется согласование вашего режима бодрствования с расписанием работы майнера. Длительность сна уменьшится до шести часов. Заявку подтверждаете?

— Подтверждаю, — вздохнула, но отказываться не стала. Лучше не выспаться, чем отложить задуманное!

Однако «утром» я уже так не считала. И причина не только в том, что глаза упорно желали закрыться, а взгляд то и дело возвращался к гелю, из которого я с таким трудом выбралась, но и в том, кто именно вошёл в комнату, когда я привела себя в порядок.

— Рия-Ла, — воодушевлённо поприветствовал Ми-Лар. — Я рад, что ты меня позвала.

— Куда позвала?

Наверное, недосыпание плохо сказалось на моих умственных способностях, потому что я не сразу поняла, что он имеет в виду. И непонимающе смотрела на мужчину, в руках которого был огромный свёрток... красок?!

Ну правильно. Он же строитель. И фазы наши не совпадали... М-да, опрометчиво я вчера решение приняла. Поторопилась.

— Ты передумала рисовать? — заметно расстроился майнер. — Почему тогда не сообщила?

Отличный вопрос. Как бы я это сделала, если всё это время спала?

— Нет. — Я решительно встряхнула головой. Тяжёлые прядки хлёстко ударили по щекам, приводя меня в чувство.

Ворчливый настрой никуда не делся, зато хотя бы вернулось прагматичное восприятие. Раз уж я всё равно встала ни свет ни заря, пусть этот подвиг будет не напрасным и оправдается нужным результатом! А Ми-Лар... Так, собственно, какая разница, кто именно будет растить стену? Любопытно другое: если он знает только о том, что я хочу видеть его у себя, значит, диспетчер не просто проверил, кто будет свободен, и выбрал наиболее удобную кандидатуру, как это обычно делается, а спросил у гайда. И тот уже решал, кого ко мне направить. Определённо, Ол-Чес делает всё, чтобы его сын и окружение произвели на меня неизгладимое впечатление. И вот ведь что интересно — у него это получается! Правда, в большей степени в негативном смысле, нежели в том, в каком он планировал.

— А почему так много красок? — удивилась, когда, успокоенный моим ответом, Ми-Лар высыпал гору маленьких контейнеров на стол. Пробежала по ним глазами, обнаружила два идентичных и изумилась ещё сильнее: — И одинаковые зачем?

— Моя мама просила... Она ведь художник... То есть спрашивала. Не позволишь ли ты ей тебе помочь? — осторожно уточнил Ми-Лар, сбитый с толку моим настроем.

Вот это да... Она хочет, чтобы мы работали втроём?