Отрывок из книги «Чужой дар»

Светлана Весельева

                             Чужой дар

ЧАСТЬ 1. Ведьма

Настя свернула с шоссе на просёлок. Асфальта на старой разбитой дороге почти не осталось. Временами колёса Настиной машины выезжали на ровные асфальтовые островки и тут же снова оказывались на глиняной неровной поверхности. Машина подпрыгивала, норовила провалиться в очередную рытвину. Настя снизила скорость.

Километров через сорок по бездорожью показалось брошенное село Грушовка. Старые полуразрушенные мазанки смотрели на гостью пустыми глазницами окон. Там, где раньше были двери — теперь зияли чёрные дыры.  Крыши домов провалились, а стены с облупившейся штукатуркой потеряли былую чёткость линий и округло просели.

Природа забирала назад брошенную человеком землю, в огородах высоким рыжим сухостоем стояла трава. Тронутые первым морозом деревья уже избавились от листвы, и их тёмные силуэты торчали рядом с мёртвыми домами. Ноябрьский ветер раскачивал голые ветки, на которых, нахохлившись, сидели вороны. 

 Настя проезжала мимо завалившихся заборов, и ей казалось, что дома провожают её взглядом. Разграбленные и брошенные, они словно просили о помощи, тянули к Насте полусгнившие ставни, как руки.  Пустые собачьи будки и покосившиеся деревянные лавки возле заборов так и лезли на глаза, выпячивая своё одиночество. Хотелось поскорее проехать это кладбище домов.

В Грушовке не жили люди лет тридцать. Окончательно село опустело в девяностые годы прошлого века, когда молодёжь подалась за лучшей жизнью в город. Стариков потом забирали на новое место жительства. Особенно упрямых хоронили на старом кладбище в роще за селом. И когда смолк плач по последнему покойнику, на Грушовку наступило запустение, прорастая травой на бывших дорогах. Не зарастала только дорога к дому ведьмы.

Настя доехала до края села и увидела дом, вокруг которого стояли машины. Этот дом был живой. Ему недавно меняли крышу, и новая зелёная черепица смотрелась неожиданно и вычурно на фоне провалившихся крыш соседних домов. Бывшая мазанка была обложена кирпичом. Окна с новыми зелёными ставнями приветливо светились. Настя поставила свою машину на свободном месте возле длинного низкого забора.

Во дворе звонко и монотонно стучал по дереву топор. Настя постояла возле зелёной калитки.

Внезапный порыв приехать к ведьме за помощью, ещё утром казавшийся единственно верным решением, вдруг ослаб. Какие вообще могут быть ведьмы в наше время? Наверняка эта баба Нина — обычная шарлатанка. Наврёт, подарит надежду, а проблема так и останется нерешённой. Уж Насте ли не знать, как это бывает! Они ведь с этой ведьмой почти коллеги.

За забором слышалось движение, тихие голоса, тюканье топора. Крикнул коротко и резко петух. Пахло сыростью, курятником и ноябрьским холодом. Как будто Настя оказалась дома, в своей деревне. Девушка недовольно поморщилась. Но не возвращаться же ни с чем, когда осталось сделать несколько шагов! И она решительно толкнула калитку.

Во дворе мужик рубил дрова. Мальчишка лет десяти носил деревянные брусочки и складывал в поленницу возле дома. Мужик посмотрел на Настю, коротко кивнул здороваясь. Настя ответила таким же кивком и пошла к дому.

За деревянной дверью было тепло и темно. Настя прошла из маленькой прихожей в комнату. На стульях возле стены сидели люди. На столе в углу комнаты стояли зажжённые свечи.

— Обувь и одежду надо снять в прихожей, — сказала пожилая женщина, сидящая на крайнем стуле. Она была похожа на нахохлившуюся ворону.

Настя кивнула. Вернулась в прихожую, сняла куртку и ботинки. В доме стоял старушечий запах, смешанный с ароматом сухой травы и горящих свечей. Настя вернулась в комнату и села на пустой стул.

— Тут живая очередь или запись? — спросила она заплаканную блондинку, сидящую на соседнем стуле.

— Тут как баба Нина решит, — отозвалась пожилая женщина и ещё больше нахохлилась.

Настя стала молча рассматривать комнату. Икон нет, фотографий тоже. Мебель только необходимая. Обои свежие. Возникло ощущение, что дом латают кусками. Старые стулья с изогнутыми спинками были новыми в годах  пятидесятых прошлого века, а шторы на окне современные.  Электричества в доме нет. Ну, это понятно. Откуда ему взяться в брошенном селе? Дверной проём в соседнюю комнату занавешен тёмным ситцем в мелкий горох. Оттуда слышен тихий разговор. Интересно, какая она, эта баба Нина?

В Настином воображении ведьма представала скрюченной, худой и черноволосой. Обязательно с длинным носом и костлявыми пальцами. Возможно, с единственным зубом, торчащим изо рта.

Кроме Насти, аудиенции ведьмы дожидались ещё пять человек. Сидели молча, вид имели скорбный.

 Вдруг занавеска шевельнулась и из комнаты вышла женщина лет тридцати. Она улыбалась, глаза её влажно блестели. В руках она держала бумажный пакет. Благодаря и кланяясь, женщина пошла в прихожую, а следом из комнаты вышла ведьма.

Это была старая женщина, очень крупная и прямая, в домашнем фланелевом халате. Её седые волосы были скручены в пучок на затылке под пластмассовым коричневым гребнем. Взгляд у бабы Нины был неприятный, словно проникал под одежду. Настя опустила глаза, встретившись с нею глазами.

Ведьма стояла на полу босиком. Ноги её были сильно отёкшими. Настя смотрела на тёмную сухую кожу ведьминых ног, на крошащиеся ногти и думала, что целительскую карьеру неплохо бы начинать с собственного здоровья. Кто поверит ведьме, которая не может избавиться от грибка на ногтях? Это, как слушать советы жирного диетолога.

—Аборты не делаю, — громко сказала баба Нина, глядя на блондинку.

— Я не… Не… — замотала головой девушка и залилась слезами.

— Заходи, — пригласила её ведьма.

Настя напрягла слух, чтобы услышать, о чём говорят за занавеской, но речь лилась тихо, и слов было не разобрать. Потом баба Нина позвала к себе пожилую женщину, которая сидела на крайнем стуле. Постепенно в закрытой от посторонних глаз комнате побывали все, кто сидел в очереди до Насти. А потом баба Нина стала приглашать новоприбывших.

Настя каждый раз ждала, что наступит её очередь и даже привставала со стула. Но ведьма не смотрела на неё. Она вызывала следующего и скрывалась в комнате.

Настя устала сидеть, хотелось есть. И она решила, что потребует принять её, когда ведьма снова выйдет из своей приёмной.

Раздражение росло, настроение портилось. За окном быстро темнело. Ноябрьский день короткий и сырой сменился моросящими сумерками. Мысль о том, что придётся ехать отсюда по бездорожью в темноте, пугала.

И когда баба Нина снова появилась в дверном проёме, чтобы выбрать следующего посетителя Настя решительно встала со своего стула. Она даже открыла рот, собираясь высказать всё, что накопилось, но тут громко хлопнула входная дверь, и в комнату быстро вошёл мужчина. Он держал на руках девочку лет десяти. Лицо ребёнка было совершено белым, руки безжизненно свисали. Мужчина подошёл к ведьме и прохрипел:

— Помоги.

Ведьма молча взяла девочку на руки и скрылась в комнате. Настя села. Мужчина опустился на свободный стул и заплакал.

— Что случилось? — тихо спросила его Настя.

— Сердце… врачи сказали, ничего нельзя сделать… это последняя надежда… — ответил мужчина.

Настя смотрела, как вздрагивают его плечи, и чувствовала себя виноватой за неспособность помочь, за желание возмутиться, когда её очередь снова занял другой человек. Что такое её проблемы рядом вот с этим? Она ведь пока ещё жива.

— Что ты хочешь? — вдруг резко и громко прозвучало в соседней комнате. Люди, сидевшие в очереди, затихли, ожидая, что произойдёт дальше. Мужчина перестал всхлипывать.

— Послушай, я ведь всё равно не отдам тебе ребёнка, ты же знаешь. Говори свою цену, — требовательным тоном произнесла баба Нина.

Второго голоса не было слышно. Как будто ведьма говорила сама с собой. Потом резкие нотки в её голосе смягчились, она, словно уговаривала кого-то.

— Мы же с тобой давно друг друга знаем. Не чужие. Когда я тебя обманывала? Я заплачу тебе и за эту жизнь, — говорила ведьма. 

Ей снова ответила тишина. Настя даже дышать перестала, отчаянно вслушиваясь. Отец девочки опустился со стула на колени и начал тихо молиться, сбиваясь и неумело крестясь. Из комнаты за тёмной ситцевой занавеской потянуло холодом. Настя поджала пальцы на ногах. Окно, что ли, открыли?

— Вот никогда не думала, что ты такая дура упрямая, — укоряюще сказала баба Нина и голос её звучал совсем мягко. — Ты что же не видела, кто пришёл? Да знаю я, что не подходит… Но не вечно же мне тут куковать. Так что я за этого ребёнка с тобой своей жизнью расплачусь. Давно ведь ждёшь, соглашайся. А нет, так я тут ещё лет на пятьдесят останусь. Отступись, говорю, тетеря глухая!

Наступила тишина. Настя вдруг услышала, как щёлкает часовая стрелка, двигаясь по невидимому циферблату. Тик-так… Тик-так… Она посмотрела на стены, в поисках часов. Наверное, висят в соседней комнате.

— А можно мне водички? — спросил детский голос из-за занавески.

— Можно, — ответила баба Нина. — Как тебя зовут?

— Наташа, — ответила девочка.

— Вот тебе молоко и хлебушек. Ты сейчас это съешь и больше никогда не будешь болеть, договорились? — ласково спросила ведьма.

— Да, — весело сказала Наташа.

Настя резко вдохнула и приложила руку ко рту. На глаза навернулись слёзы облегчения. Отец девочки оглянулся на Настю, словно ища подтверждения тому, что он слышит. Настя закивала. Ребёнок там за занавеской жив. Получилось у ведьмы. Та, с кем баба Нина спорила, видимо, всё же отступилась. Больше не ощущался холод и не тикали часы. Не висело в комнате острое напряжение, и люди в очереди стали перешёптываться, делясь впечатлениями.

Занавеска открылась неожиданно. Наташа вышла из комнаты и подбежала к стоявшему на коленях отцу, обняла его за шею.

— Как мне благодарить тебя за чудо? — спросил мужчина.

— Завтра приедешь к полудню. Сам поймёшь, что делать. Наташе дано ещё тридцать лет. Найди себе добрую женщину и женись, хватит вдовцом ходить. Ты дочь переживёшь и останешься с двумя внучками. Сам не сможешь о них заботиться. И Наташе нужна мать. Вот, возьми, — сказала ведьма и протянула бумажный пакет. — Тут травы. Будешь поить девочку, она быстро окрепнет. А теперь все уходите, приём окончен.

Настя вскочила со своего стула. Как окончен? Неужели она зря столько ждала?

— Ты зайди, — бросила ведьма Насте, скрываясь за занавеской.

Люди покорно стали выходить из дома. Никто не посмел пожаловаться, что проделан долгий путь, и проблемы их требуют решения. Может быть, немедленного.

Мужчина разомкнул объятия дочери, поднялся и нетвёрдой походкой пошёл в прихожую. А Настя, наконец, вошла в комнату за занавеской.

Комната освещалась свечами. Уютно потрескивало пламя в печи. Плотные шторы на окнах надёжно закрывали этот тёплый мирок от осенней темноты.

Посреди комнаты стоял стол под белой скатертью и три стула. Настя села, не дожидаясь приглашения. Ведьма поставила на печь старый чайник с закопчённым дном. Молча выставила из серванта на стол три чашки. Принесла с маленького столика, притулившегося к стене возле печки, фарфоровый заварочный чайник с ярким узором и сахарницу.

Настя молчала, наблюдала, как ведьма наливает чай. В комнате их было двое, но баба Нина сервировала стол на троих. Она положила вничью чашку два кусочка сахара и ломтик лимона. Потом на столе появилась тарелка с хлебом, нарезанное кусочками варёное мясо, солёные огурцы, отварная картошка. Настя наблюдала, как хозяйка тяжело двигается по комнате и старалась не смотреть на лишнюю чашку и пустую тарелку перед ней. Почему-то эта чашка вызывала беспокойство.

В комнате не было ничего, что указывало бы на род деятельности её обитательницы. Никаких трав под потолком, сушёных пауков, не было хрустального шара и старой колоды карт. Обычная комната, в которой много лет живёт одинокая женщина. Настя повидала много таких комнат в своём деревенском детстве. Старый серый кот со свалявшейся шерстью спал на полу возле печки. В нём тоже не было ничего колдовского.

— Ну, говори, — наконец произнесла баба Нина и села за стол напротив Насти.

Настя помешала сахар в своей чашке, потянулась за хлебом и мясом. Она всю дорогу до ведьминского дома вела с бабой Ниной диалог в голове. Рассказывала о своей беде, оправдывала себя, просила помощи. Но когда дошло до разговора, вдруг смутилась и стала говорить какую-то чушь.

— Я учиться приехала. Хочу научиться, как вы людям помогать, — сказала Настя и откусила кусок бутерброда.

— Зачем? — спросила ведьма, приподняв брови.

— Как зачем? — с полным ртом отозвалась Настя. — Вы же знаете, что медицина не всесильна. Если бы не вы, эта девочка, Наташа, она бы умерла. Я тоже хочу делать людям добро и спасать жизни.

Ведьма молчала. Она сложила руки на коленях и, не мигая, смотрела на Настю. Настя положила бутерброд на стол, желудок протестующе заурчал.

— Вы ведь уже немолоды… Кто-то должен прийти вам на смену. Это же ужасно, если такой дар просто пропадёт. Возьмите меня ученицей! Я буду вам хорошей сменой, — проговорила Настя, опустив глаза.

Не так! Не то она говорит! И старуха знает, что Настя врёт.

Ведьма молчала. По ногам снова ледяной волной прошёлся сквозняк. Настя отщипнула от бутерброда кусочек, принялась жевать его медленно и тщательно.

— Он меня убьёт, — тихо сказала Настя, проглотив кусочек хлеба.

— Так тебе и надо, — ответила ведьма.

— Если я не верну ему деньги, он меня убьёт. Мне таких денег за всю жизнь не заработать. Но я могла бы нагадать ему новую сделку. Прибыльную. Такую, чтобы он отстал от меня. Но я ничего не умею. Я вру своим клиенткам, я не гадалка. Если вы меня научите видеть будущее… Или сможете подсказать, что мне делать дальше…— бормотала Настя.

Снова раздалось тиканье часов. Настя опустила голову.

 О чём она думала, когда решила приехать сюда? Как эта глупость вообще пришла ей в голову? Настя не умела долго размышлять над проблемой и выбирать варианты. Она не умела ждать, пока изменятся обстоятельства. Она решала быстро и часто ошибалась, не умея взять под контроль гейзер собственных эмоций. А потом приходило разочарование. Почти всегда.

Настя с сожалением посмотрела на недоеденный бутерброд и начала вставать из-за стола. Надо ехать домой.

— Дар мой хочешь? Надо же, придумала… Дар. Это ты силу мою так называешь? Я за нее столько заплатила, что странно называть это даром. Могу уступить, — сказала баба Нина. Голос её звучал буднично, как будто говорили они о деревенских новостях. — Только вот потянешь ли?

— Почему нет? — удивлённо спросила Настя и снова уселась.

— Потому что не дар для тебя, а ты для дара. Ты ведь думаешь на этом денег заработать? Заработаешь. Люди должны платить за твою помощь. Обязательно тем, что им трудно далось. Тем, что копили. Это как жертва. Иногда платят своим временем и трудом. Вот летом мне за предсказание крышу поменяли. А сегодня видела, мужик дрова рубил? Бесплодие у его жены. Пока я её лечу, он мужскую работу в моём одиноком жилище делает. А жена его потом расплатится, когда родит. Ведь если ребёнок не хочет в мир приходить, а его торопят и заставляют — это насилие. Он потом своим родителям мстит. Мать его слезами будет умываться. И ты будешь это знать, когда станешь помогать людям желания их дурацкие воплощать. Любовь они хотят. Приворожи, отворожи. Семьи сохраняют, мужей гулящих в дом возвращают. Знаешь, как его душа потом волком воет и на свободу просится? И ты будешь цепь на эту душу накидывать. Будешь себя за это ненавидеть, а ничего не сможешь изменить. А хотя, чего это я? Может, ты и сможешь… — она вздохнула. Отпила чай из своей чашки. — Жить тут одиноко, особенно зимой. Хоть люди в доме почти каждый день, а по душам поговорить не с кем. Они хорошие. Продукты везут, огород весной копают. Благодарят от души. И от этого ещё хуже. А если ничего не дадут за работу, значит, так надо. С них другую оплату возьмут, когда срок придёт. И врать нельзя. Если видишь, что у человека беда на пороге, надо сказать. А беду ты будешь видеть чаще, чем радость. Здоровые и счастливые сюда не ходят. Только ты потратить свой заработок не сможешь. Будешь сидеть в Грушовке безвылазно. И отказаться от дара не сможешь. Возненавидишь его за это. Будешь всю жизнь, как пёс на цепи ему служить. Да что я рассказываю? Дар сам всё расскажет. Ешь, поздно уже. Устала я. Будет тебе дар, раз не живётся спокойно. А там сама решай, дар он или проклятье.

Настя облегчённо вздохнула и принялась за ужин. Тиканье часов затихло. Сейчас было важно силу получить волшебную, а как ею пользоваться, и так ли она страшна — это всё потом станет понятно.

— А где часы? — спросила она. — Я всё время слышу, как они тикают, но не вижу их.

— Нет у меня часов. Зачем? Светло — день, темно — ночь, — ответила баба Нина.

— А для кого третья чашка? — Настя совсем расслабилась и начала удовлетворять любопытство. — Кто-то должен прийти?

— Нет, кто был должен, уже приходил, — сказала ведьма.

Настя посмотрела на лишнюю чашку. Чая в ней не было. Рядом на тарелке лежал выжатый кусочек лимона.

— Но ведь не было никого… — растерянно сказала Настя, глядя на лимон.

— Доедай, спать будем, — сказала ведьма.

Дальше ужинали молча. Насте очень хотелось расспросить во всех подробностях, как будет проходить её обучение. Может быть, за учёбу ведьма захочет оплату? И как долго передаются магические знания? Но Настя молчала. Баба Нина проделала сегодня большую работу, наверное, устала и хочет покоя. Настя обо всём спросит завтра.

В доме была ещё одна комната. Маленькое помещение с двумя кроватями и старым шкафом. Обе кровати были застелены вышитыми крестиком покрывалами. Большие пузатые подушки пирамидой стояли в изголовье. Настя долго укладывалась на комковатой перине. Тело проваливалось в мягкое бесформенное тепло, и Настя никак не могла удобно устроиться. Большая подушка придавала телу полусидячее положение.

Но требовать для себя лучших условий Настя не решилась. Завтра они познакомятся поближе, начнётся обучение, и она сможет подогнать под себя чужой быт.

Темнота в комнате была абсолютной. В ушах звенела тишина. Как спать в таких условиях? Баба Нина уснула быстро. К Настиным страданиям добавился храп старой женщины.

Настя лежала и думала о том, что за стенами дома на многие километры нет людей. Как баба Нина не боится жить здесь? Почему не переехала в другое село? С таким даром у неё везде будет полно посетителей. Отсюда, наверное, и скорую не вызовешь. Вряд ли у ведьмы есть мобильный телефон. У бабы Нины даже часов в доме нет. Живёт как будто вне этого мира. А что, если к дому придут дикие звери? Бывают же степные волки, например. Или плохие люди? Хотя нет, что им тут брать? Храп затих. Настя закрыла глаза и провалилась в тяжёлый сон.

Утром её разбудил холодный поток воздуха. Он как будто касался её лица. Старый дом был полон внезапных сквозняков. Настя открыла глаза. В комнате полумрак, закрыты ставни. Она села на кровати.

Баба Нина лежала в своей постели. Её лицо было бледным и неподвижным. Рядом на стуле сидела женщина. Незнакомка была одета в чёрное монашеское одеяние, скрывающее всю её фигуру. Лицо монахини было неестественно белым и казалось выточенным из камня. Резкие морщины были неподвижны, уголки губ скорбно опущены. Монахиня смотрела на Настю тёмными глазами, и от этого взгляда хотелось бежать.

— Что случилось? Кто вы? — спросила Настя. — Вы к бабе Нине?

— Померла баба Нина, — низким гулким голосом ответила монахиня.

— Как померла? Почему? А как же учёба? Как же дар? Мы же договорились… — растерянно спрашивала Настя, проваливаясь в бездну отчаяния. Всё оказалось напрасно: и её поездка в эту глушь, и глупая надежда на чудо.

Монахиня молчала. Смотрела на Настю не моргая, лицо её было неподвижным. Как будто ждала чего-то. Настя спустилась с кровати, стала одеваться.

— А вы отпевать, наверное, пришли? — спросила она и удивилась своему же вопросу. Разве ведьм отпевают? — Сквозит как. Дверь, что ли, открыта? Мне, наверное, надо остаться и помочь вам? Родственники у неё были? Сообщить надо.

— Ступай, — ответила монахиня. — Своё дело ты уже сделала.

— Какое дело? — удивилась Настя.

— Ступай, — повторила монахиня.

Настя послушно оделась и вышла из спальни. В приёмной комнате на столе лежала пачка денег, перевязанная лентой. Рядом белел тетрадный лист, исписанный мелким почерком. Настя не решилась прочесть записку. В доме было тихо и жутко.

В прихожей Настя надела куртку и толкнула входную дверь. Дверь оказалась заперта на щеколду. Значит, гостья вошла и заперла дверь? А как вошла? Настя хотела было вернуться в комнату, но передумала. Какая разница, как вошла монахиня? Как теперь спасать свою жизнь, вот в чём был главный вопрос. Дома ей придётся расплачиваться за свой обман, и Настя не знала, как ей выпутываться из ситуации, в которую она сама себя загнала. А ведь жизнь только начинала складываться.

ЧАСТЬ 2. Потомственная гадалка Анастасия Быстрицкая

Девочка, получившая при рождении звучное имя Анастасия Быстрицкая, должна была стать известной балериной, актрисой или на худой конец скрипачкой.

Но Настю угораздило родиться в маленьком селе перед самым развалом большой страны. Всё детство Насти прошло в сменяющих друг друга кризисах. Родители боролись за выживание, и пределом их мечтаний для дочерей было высшее образование, надёжное ремесло и хороший брак.

Пределом Настиных мечтаний был переезд из деревни в обеспеченный мир, где у неё будет всё: роскошный дом на морском берегу, своя кофейня, дорогой автомобиль, путешествия. Это «всё» постоянно дополнялось и записывалось в длинный список в дневнике. Светлое будущее туманной дымкой маячило в «прекрасном далеко», и Настя верила, что всё будет так, как она захочет.

Настя оканчивала школу, когда к её двоюродному брату на лето приехал городской парень Юрка. И этот Юрка казался Насте символом всего, что она успела себе намечтать.

Настя воспылала такой безудержной любовью ко всему городскому и прогрессивному, что не могла спать. Её охватила такая страсть к обеспеченной жизни, в которой обитал хороший мальчик Юра, что у парня не осталось ни единого шанса на дальнейшую холостяцкую жизнь. Если Настя чего-то хотела — она это брала.

Справку о беременности Настя купила в поликлинике. Липовой беременностью молодожены обманывали только государство. Юра восхищался деловитостью будущей супруги. Родители Насти в глубине души были даже рады, что дочь начала взрослую жизнь и ответственность за ее сумасбродства лежит теперь на ком-то другом. Свадьбу скоропостижную, пьяную и шумную сыграли в начале осени.

Юра увёз молодую жену в город, в квартиру своей матери.  И тут выяснилось, что с браком Насте тоже не повезло. Она не нравилась маме мужа. Свекровь считала, что Настя слишком много говорит, готовит слишком жирную пищу, слишком глупа для её мальчика и плохо воспитана. Юрка же оказался бесхарактерным маменькиным сынком. И богатства у него никакого не было. Одна пыль в глаза.

Послушный муж Юра отдавал маме зарплату и не был способен удовлетворить потребности молодой жены в отдельном жилье. Настя записалась на курсы маникюра и довольно быстро устроилась в парикмахерскую «делать ноготочки». Работа оказалась утомительной и малооплачиваемой. Но другого образования у Насти не было, а конкуренция в городе на хлебные места была большая. Мечты с хрустальным звоном разбивались одна за другой.

Настя словно попала в колесо, которое вращалось монотонно и однообразно. Мелькали одни и те же лица. Звучали одни и те же слова. Прошлый год был похож на текущий. И однажды Настя решила, что пора покинуть это болото, и объявила о желании развестись. Семейство вяло сопротивлялось, ровно настолько, чтобы не спугнуть Настину решимость. Развод был оформлен быстро. Делить им было нечего.

Настя переехала к младшей сестре, которая жила в съёмной двухкомнатной квартире. Алёна к этому времени закончила пединститут и работала в школе учителем литературы. Мама очень гордилась младшей дочкой. А когда говорила о Насте — опускала глаза и вздыхала.

К тридцатилетнему рубежу Настя приближалась без образования, без семьи, без собственного жилья, без денег. Её тело раздалось на сидячей работе. Настя расстёгивала пуговицу на джинсах, когда долго сидела, чтобы пояс не врезался в живот. Самое время было провалиться в депрессию, но тут у Насти вдруг началась белая полоса.

Однажды ей позвонила давняя знакомая. Ирина собиралась в декрет и боялась потерять рабочее место. Она тоже работала мастером маникюра, но в модном дорогом салоне. И чтобы вернуться туда после декрета, Ирина предложила Насте поработать за неё три года, пока малыш подрастёт и будет готов пойти в детский сад. Договорились с начальством.

Теперь Настя получала совсем другие деньги. Клиентки у неё были дамами обеспеченными и щедрыми. Они оставляли чаевые, иногда делали маленькие подарки и с удовольствием откровенничали.

А Настя умела слушать. Она не пропускала ни единого слова, она запоминала, сочувствовала, восхищалась, завидовала.

Каждое утро она начинала с модных ныне аффирмаций, убеждая своё отражение в том, что она самая привлекательная и удачливая, самая богатая и блестящее будущее уже стоит на её пороге, просто пока стесняется войти.

Настя обзавелась амулетами, несущими богатство. Но амулеты не торопились выполнять обещания, а Настя была нетерпелива. Очень хотелось заглянуть в будущее, чтобы понять, стоит ли его ждать. И в её магическом арсенале появились карты Таро.

Красивые картинки обещали Насте красивое будущее. Потом за небольшие деньги эти карты стали обещать красивое будущее соседкам Насти, которые с удовольствием забегали вечером в гости на «погадать». И Насте нравилось это чувство власти над чужим будущим. Но утром надо было снова идти, наводить красоту обеспеченным дамам. И очарование всемогущества таяло.

Настины клиентки обожали поговорить о своей трудной шикарной жизни. И мужчины их были сплошь козлами, и красота их увядала как-то слишком быстро, и мир как-то не так вращался вокруг них. Настя отчаянно мечтала попасть в их «несовершенный» мир, блистающий бриллиантами и ничегонеделанием за счёт богатого мужа.

Однажды, повернув холеную ручку клиентки, Настя, неожиданно даже для себя, произнесла:

— Какая у вас интересная линия любви. А мужчина, который рядом с вами не ваш, — голос у Насти был низкий, с бархатными нотками. Она смотрела из-под ресниц, как меняется лицо клиентки, вспыхивает любопытством.

— Нет у меня мужчины, — возразила клиентка и уставилась на свою ладонь.

— Простите, иногда трудно отделить настоящее от ближайшего будущего. Вот он, прямо на вашем пороге. Я бы советовала вам пройти мимо. Ваш мужчина придёт совсем скоро. Но если вы примете чужое, ваше может не появиться, — фантазировала Настя.

— О, Настя, вы умеете гадать? — громким шёпотом спросила восхищённая клиентка.

— Я потомственная ясновидящая, — заявила Настя, наблюдая из-под ресниц, как разгорелись глаза клиентки, а её щёки залил жаркий румянец.

— А как попасть к вам на приём? — полукриминальным шёпотом спросила клиентка. — За мной ухаживает один мужчина. Я пока не дала ему ответ. Но может быть это он, который не он? Вы гадаете на кофе или на картах? Говорят, сейчас модно гадание на менструальной крови. Вы умеете?

Иногда самые удачные идеи приходят в голову неожиданно и кажутся пустыми и глупыми. И именно с таких идей начинаются головокружительные карьеры, приключения и тюремные сроки. Кому как повезёт. Насте повезло.

Через два года Настя ушла из салона красоты. Теперь никто не смотрел на неё как на обслуживающий персонал. К ней записывались в очередь. Ей просительно заглядывали в глаза. Она вершила судьбы. Ну, почти. То есть клиентки думали, что она вершит, а Настя не спорила.

Потомственная ясновидящая стеснялась своего деревенского происхождения. Поэтому выдумала себе легенду с похищением цыганами и длительным обучением мастерству в таборе. Клиенткам нравилось. Насте казалось, что все эти богатые тётки смотрят на неё с презрением и даже жалостью. Жалость она простить им не могла. За эту жалость она ненавидела их всех оптом, поэтому не стеснялась устанавливать за сеанс самую высокую цену.

Настя создавала свой образ гадалки очень тщательно. Она проводила много времени перед зеркалом, чтобы отработать выгодное выражение лица, правильную улыбку и внезапный встревоженный взгляд в угол комнаты.  У клиентки должно было появиться ощущение, что Настя видит там что-то таинственное. Иногда она обрывала свою речь на полуслове, чтобы длительно и внимательно смотреть за плечо клиентки. И эти тётки ёжились от страха, оборачивались и вздрагивали. Было забавно. 

 Гадалка выкрасила волосы в чёрный цвет, рисовала вокруг глаз чёрные широкие стрелки, красила губы ярко-красной помадой. Чёрный просторный балахон скрывал потерявшую упругость фигуру. Множество украшений мелодично позвякивало при каждом движении новоявленной потомственной гадалки. Ясновидящая Анастасия Быстрицкая. Звучит!

Её клиентки «по ноготкам» теперь приходили к ней домой, чтобы узнать свою судьбу. Настя метала перед ними карты Таро и говорила так много и так быстро, что у клиенток создавалось впечатление, что деньги свои она отработала вполне. Правда, после выхода из полутёмной гадательной комнаты клиентка не могла вспомнить, что же такое ей нагадали в этот раз. Ну, кто виноват? Надо записывать.

Под гадальный салон Настя отвела маленькую комнату, перебравшись в спальню сестры. Алёна сначала возражала, но разве против Насти можно выстоять? По вечерам она помогала Насте вести сеансы, исполняя роль секретаря. Клиенток надо было впускать в квартиру и выпускать из неё. Не по статусу потомственной гадалке самой к дверям ходить. Алёна отвечала на телефонные звонки и записывала клиенток на приём.

— Что вы говорите, София Львовна? Что сделал ваш муж? Слушайте, но это же свинство! — сочувственным голосом говорила Алёна в телефонную трубку, листая Настин ежедневник. — Конечно, Анастасия примет вас. Конечно, вне очереди. Да, можно сегодня вечером. Ах, вы уже возле подъезда? Ну что же вы там мёрзнете? Поднимайтесь скорее!

Настя прислушивалась к разговору. София Львовна настаивала, чтобы Настя называла её Софочкой. Ей, видите ли, неловко, что Настя зовёт её по отчеству, Софочка ведь гораздо младше.

Настя терпеть не могла эту силиконовую стерву, но Софочка была щедра и мнительна. Отличное сочетание, обеспечивающее длительный контакт гадалки с клиенткой.

Настя зажгла свечи. Села за стол, накрытый чёрной бархатной скатертью. Потёртые «под старину» карты Таро лежали перед нею аккуратной стопкой. Настя научилась пользоваться ими по интернету.

Длинные чёрные волосы гадалки, тщательно выпрямленные, блестели в мерцании свечей. Переливались крупные украшения на Настиной шее и пальцах. В центре стола таинственно отражал свет хрустальный шар, заказанный на китайском сайте. В хрустальных внутренностях вспыхивали голубые молнии, создавая нужную атмосферу. Заряжался шар прозаично от USB, но ведь даже магия должна иногда чем-то восполняться.

 Настины клиентки попадали в полумрак, пропахший кофе и восточными духами. Здесь всё было продумано и работало на ощущение тайны. Сама Настя в чёрном балахоне и ярком макияже, позвякивающая браслетами, даже своим молчанием внушала лёгкий трепет и веру в чудо.

Софочка впорхнула в комнату, принеся с собой запах осени и дорогих духов. Она положила на стол сумочку и тяжело опустилась на стул, демонстрируя отчаяние.

— Настя, вы должны мне помочь! Ну, сделайте что-нибудь. Этот козёл мне точно изменяет. Ну, вы же сами мне в прошлый раз гадали, что рядом с ним коварная женщина. Уведёт же! — клиентка театрально заламывала руки и в свете свечей бриллианты на её кольцах радужно вспыхивали. Настоящие бриллианты, не стекляшки, как у Насти в украшениях.

— Что вы, Софочка, — попыталась успокоить её Настя. — Вы так прекрасны, где он ещё найдёт такую жену? А рядом с ним женщина хоть и коварная, но совершенно бессильная.

— Вы не понимаете, Настя! Мой козёл меняет жён, как только им исполняется двадцать пять лет. Считает, что женщина после двадцати пяти уже не так свежа. Когда он развёлся со своей третьей женой и женился на мне, мне было восемнадцать. А в следующем году мне будет двадцать пять! Понимаете? Настя, вы должны мне помочь. Ну, есть же какой-то приворот! Чтобы он никогда не смотрел на других женщин!

Настя была не против помочь клиентке. Софочка всегда платила за сеанс гадания так, словно это была операция по пересадке мозга. Но Настя не умела делать приворот. Она и гадать-то, если честно, не умела. Говорила много замудренных слов, врала, придумывала на ходу. Удивлялась, что ей верят. Ещё больше удивлялась, что возвращаются для следующего гадания.

Софочка шла на всё, чтобы угодить стареющему мужу. На её счету было столько пластических усовершенствований, что от прежней внешности не осталось почти ничего. Настя держала клиентку в тонусе, всё время намекая, что в её безоблачном счастье существует скрытая угроза. И Софочка щедро платила Насте за каждый новый прогноз.

— Конечно, я со своей внешностью легко могу найти себе нового мужа. Но, понимаешь Настя, мой теперешний муж он так… он так... так сексуально… бо-о-гат! — Софочка выдохнула последнее слово, вложив в него все свои эмоции, и Настя прочувствовала их всем телом. Если бы она только могла! Она бы приворожила этого старого козла. Только не к Софочке, а к себе.

— Софочка, приворот — это страшное колдовство, — принялась Настя уговаривать клиентку не прибегать к радикальному средству.

— Да я согласна взять этот грех на себя! — заверила её Софочка. — На мне их столько, что одним больше, одним меньше — никто не заметит!

— Но этот обряд невозможно отменить. Если вы когда-нибудь встретите другого мужчину, более … ну, богатого… вы не сможете избавиться от приворожённого мужа. Он будет так одержим вами, что станет опасен. Он будет преследовать вас. Может даже убить соперника.

— Ах, Настя! Давайте так сделаем! Только представьте: я нахожу нового богатого мужчину, развожусь со своим козлом, выхожу замуж, а мой приворожённый убивает его. И вот я свободная и богатая вдова! Ах, Настя, ну, пожалуйста! Ну сколько денежков это стоит? — и Софочка надула и без того раздутые губы, изображая маленькую капризную девочку.

— Ну… — Настя изобразила задумчивость, словно подсчитывала в уме.

В конце концов, можно погуглить, как делается этот самый приворот. Потом разыграть сцену перед клиенткой. Чем это отличается от обычного гадания? Да ничем, такое же враньё. А если ничего не получится, то всегда можно сказать, что её соперница тоже прибегла к привороту и сделала это раньше.

— Настя, ну вы же меня знаете! Ну, сколько бы это ни стоило, я плачу в два раза. Ну, пожалуйста! — просила Софочка, прижав к груди руки.

— Что ж, я пришлю вам список вещей, которые нужно принести для обряда. Но ждать придётся до следующего полнолуния. Это у меня уже занято, — обречённым тоном сказала Настя.

— Конечно, конечно, главное — успеть до моего следующего дня рождения! — радостно прощебетала Софочка. — А теперь сделайте мне расклад на ближайшее будущее!

Клиентка положила на стол возле хрустального шара несколько купюр.

— А почему вы зовёте мужа козлом? Разве он так уж плох? — поинтересовалась Настя, раскладывая карты.

— Я однажды залезла в его телефон, посмотреть, с кем он переписывается. Знаете, как я записана у него в телефоне? Кобрища! Ну не козёл? — возмущённо объяснила Софочка.

— Да уж, — согласилась Настя.

С ним согласилась, с Софочкиным мужем.

 Насте не за что было не любить Софочку. Просто эта малолетняя выскочка имела всё, о чём Настя мечтала. Просто так имела, удачно выскочив замуж. А у Насти никак не получалось оказаться в нужное время в нужной постели.

Расклад на ближайшее будущее обещал Софочке суету, денежные траты, тайного поклонника и перепутье, на котором ей придётся делать судьбоносный выбор. Это будущее было стандартным и выверенным опытом. Настя оглашала его всем своим клиенткам, и оно всегда сбывалось. У кого нет денежных трат и суеты? А тайный поклонник на то и тайный, чтобы о нём ничего не знать.

Алёна проводила Софочку после сеанса до двери и ушла к соседке на вечерние посиделки со сплетнями. Больше клиентов в этот вечер не ожидалось.

Настя собиралась принять душ и расположиться на диване с любовным романом, но в дверь позвонили. Звонок был настойчивым и длинным. Клиентки так не звонили, у них был секретный всем известный звонок: три коротких дзынь и два раза постучать. Наверное, это кто-то из соседей. Настя вздохнула и пошла открывать.

На пороге стоял хорошо одетый мужчина. Настя отметила про себя высокую стоимость его костюма и дорогой парфюм. Внимательный её взгляд не упустил и мелькнувшие из-под рукава часы. Интересно, настоящие? Или хорошая подделка?

— Ты, что ли, гадалка? — спросил посетитель.

Голос у него был неприятный, слишком грубый и расхлябанный для такого костюма.

— Я ясновидящая, — поправила его Настя.

— Где тут у тебя гадальня? Мне надо про будущее узнать, — сказал мужчина.

Настя сделала изящный жест, приглашая посетителя идти за ней. Красиво колыхнулся чёрный шёлк её платья. Мужчина шёл следом, заглядывая в соседние помещения. Словно убеждался, что в доме больше никого нет.

За столом клиент достал стопку денежных купюр и положил на стол. Бегло без интереса осмотрелся. Мужчинам Настя ещё не гадала. Да есть ли разница, кому врать?

— О чём вы хотите узнать? — спросила она и взяла в руки колоду карт.

— У меня намечается крупная сделка. Но поставщик ведёт себя как-то мутно. Мне надо точно знать, стоит ли связываться, — сказал клиент и уставился на Настю светлыми глазами.

Настя посмотрела на деньги. Долларами с нею ещё не расплачивались. Что это, если не новый уровень? Видимо, сделка действительно стоящая, если он пришёл к гадалке да с такими деньжищами. Откуда, интересно, он узнал про Настю?

Клиентки обычно передавали своим подругам её телефон под большим секретом. Следовало записаться на приём и сказать, кто порекомендовал. Рекламу Настя нигде не давала, опасалась правоохранительных поползновений на её деньги.

Внутренний голос чётко выразил свой протест и сослался на плохое предчувствие. Но тогда мужчина заберёт свои деньги. То есть, уже Настины деньги.

И Настя раскинула карты веером, игнорируя протест внутреннего голоса. Она складно врала по колоссальный успех. Оставила лазейку для непредвиденных обстоятельств, которые только и ждут, как бы всё испортить. Объяснила бизнесмену, что в случае провала сделки он сам и будет виноват, потому что колебался и упустил момент, когда звёзды стояли так, как надо.

 Казалось, Настя подложила соломки везде, где только можно. Когда довольный раскладом мужчина ушёл, Настя положила выручку в металлическую банку из-под печенья и отправилась в душ, помечтать о собственном будущем под струёй горячей воды. Будущее это с каждым новым вкладом в копилку казалось ей всё светлее и радужнее.

Но через три дня бизнесмен вернулся. Прямо с порога он схватил Настю за плечи и принялся грубо трясти, сопровождая акт насилия нецензурной бранью.

 Настя пыталась вырваться, голова её болталась в такт резким движениям разъярённого бизнесмена, но руки у мужчины были сильными. Он кричал, что она разорила его и теперь должна возместить всё до копейки. Бизнесмен называл какие-то невероятные для Настиного сознания денежные суммы.

Улучив момент, Настя вонзила ему в щеку ногти и вырвалась, убежала в комнату. Разорённый мужчина догнал её и принялся крушить так тщательно собранное гадальное имущество. По его расцарапанной щеке текла кровь. Он хватал предметы и бросал их об стену.

Настя попыталась спрятаться за гадальным столиком, но бизнесмен опрокинул стол и склонился над гадалкой.

— Я вернусь через неделю, — кричал он, брызгая слюной. — Если ты за это время не предскажешь, как мне вернуть всё, что я потерял, или не вернёшь мне мои деньги — я тебя убью! Поняла? Убью!

Настя сидела на полу в углу комнаты рядом с осколками хрустального шара и испуганно кивала. На её запястьях проступили синяки, густо нарисованные стрелки размазались по щекам, тушь, смешанная со слезами, чёрными струйками исполосовала щёки.

Мужчина ушёл, громко хлопнув входной дверью. А Настя так и осталась сидеть среди беспорядка, всхлипывая и дрожа от страха. Через полчаса домой пришла Алёна.

— Насть, может быть надо в полицию? — спрашивала сестра, прикладывая лёд к Настиным синякам.

— Какая полиция? Я мошенница. Я людей обманываю. Меня посадят, — всхлипывала Настя. — Ты бы видела его! Он просто безумный. Он так орал! Я думала, что он разорвёт меня на кусочки…

— Пусть лучше посадят, чем, если он тебя убьёт. Давай адрес поменяем? Уедем в деревню к родителям. На время, пока всё успокоится, — предложила Алёна. Она накапала сестре успокоительное в стакан. Настя понюхала, сморщилась и попросила коньяка.

— Думаешь, за такие деньги он меня в деревне не найдёт? — возразила Настя. — Я должна что-то придумать. Можно продать машину, но за эту тарантайку много не выручишь. Он согласен на новое предсказание. Если бы я могла нагадать ему новую сделку. Только в этот раз боюсь, враньё не прокатит.

— А ты к настоящей ведьме поезжай. Пусть она твоему бизнесмену погадает, а ты потом перескажешь, — предложила Алёна.

— Не бывает настоящих ведьм. Ерунда это всё… Кредит может взять? Или занять? — продолжала рассуждать Настя.

— Бывают настоящие ведьмы. В Грушовке бабка живёт, километрах в ста от нас. Говорят, она будущее видит и болезни лечит. Сотрудница моя ездила к ней, когда её муж пропал. Полиция искала, не нашла. А бабка сразу показала на карте, где искать.

— И что? — полюбопытствовала Настя. — Нашли мужика?

— Нашли. Подженился себе мужичок и жил тихонько с новой семьёй, пока жена по нему слёзы проливала. А ещё баба Нина будущее предсказывает. Я слышала, она не ошибается. Даже если твоему бизнесмену не нагадает ничего, может быть, тебе подскажет, что делать.

И Настя решила ехать к ведьме. Всё равно другого решения у неё не было.

В пути, пока мелькали за окном её машины унылые осенние пейзажи, думала Настя о том, как разрешится её беда. Как придёт клиент через неделю, а Настя ему ра-а-аз — готовое решение. Она будет вести себя преувеличенно вежливо и сдержано. Всем своим видом она разожжёт в нём чувство вины. И вот уже клиент в Настиных фантазиях просит прощения.

Но человек предполагает, а ведьма располагает. Взяла и померла. И домой Настя возвращалась объятая страхом.

ЧАСТЬ 3. Чужой дар

В гадальном салоне снова был порядок. Алёна постаралась. Вернувшись из неудачной поездки к ведьме, Настя закрылась в комнате для гаданий. Надо было подумать. Решение есть у любой проблемы, нужно только найти.

Настя села за стол и посмотрела на колоду карт. Клиентки ходили к ней месяцами. Разве они стали бы приходить, если бы её прогнозы не сбывались? Значит, есть в её гадании какая-то правда. Может быть, раскинуть карты для себя?

Всё-таки права Алёна, надо уехать. Переждать, выиграть время. Подумать. Настя встала, взяла коробку с деньгами. Пересчитала купюры. Нет, этого не хватит, чтобы отдать долг даже в комплекте с машиной. Но на переезд и обустройство на новом месте достаточно.

— Насть, к тебе клиентка, — заглянула в комнату Алёна. — Ты почему не накрашена?

— Так сойдёт, — ответила Настя.

Клиенток придётся оповестить, что потомственная гадалка Анастасия прекращает свою деятельность. В монастырь уходит, замаливать грех вмешательства в чужие судьбы. Жаль, всё так удачно складывалось. Уже маячило в перспективе собственное жильё без всякой ипотеки и кредитов. И теперь снова всё придётся начинать заново, на новой чужой квартире. Работу искать надо. А что ещё Настя умеет, кроме как головы богатым стервам дурить? В продавцы может пойти?

Посетительницей оказалась Валентина Ивановна, коллега Алёны. Всего лишь училка.  Женщина простая и небогатая. Настя обычно с такими клиентками не работала, но Алёна за неё просила. Сестра почему-то верила, что Настя видит будущее. В это верили все, кроме самой Насти. Настя точно знала, что её гадание — сплошная ложь. Совесть её правда за этот факт особо не терзала.

В первый раз гадалка принимала Валентину, надеясь, что одним сеансом ограничится и даже скидку делать не стала. Но Валентина снова пришла. Настя положила банку с деньгами на место и села за стол.

— Можно? — спросила клиентка, нерешительно остановившись на пороге.

— Проходите, — милостиво разрешила гадалка, таинственно улыбнувшись. Лицо надо держать, чтобы не случилось.

Она долго отрабатывала эту улыбку перед зеркалом, и Джоконда ей сильно проигрывала, чтобы там не говорили искусствоведы.

— Я уже приходила к вам раньше, Анастасия, вы помните? — смущаясь, начала Валентина.

У Насти была профессиональная память. Она помнила всё про клиенток и их проблемы. Серая мышка Валентина боролась за свой брак. Но муж хотел видеть рядом с собой жар-птицу, и всё время бегал «на сторону» в поисках любовных приключений. Помнится, Настя посоветовала клиентке забеременеть, чтобы муж остепенился.

— Я пришла вас поблагодарить, — тихо сказала Валентина.

Вот это новости! Не за новым прогнозом? Просто поблагодарить? Неужели что-то из сказанного Настей снова сбылось? Гадалка опустила удивлённо приподнятые брови и ровным голосом сказала:

— Ну что вы… Мои прогнозы всегда точны на 100%. Так ваш муж перестал вам изменять?

Это было бы удивительно, ведь серая мышка ничуть за это время не изменилась. Ну хоть бы причёску поменяла. Настя вздохнула.

— Я беременна, — опустив глаза, продолжила клиентка. — А его, как подменили. Стал такой нежный, такой заботливый. Мне только одно не даёт покоя… Он хочет сына, даже не рассматривает, что может родиться девочка. Когда я говорю, что это может быть дочь, он прямо меняется… Злится. На УЗИ ещё не видно пол ребёнка. Вы не могли бы посмотреть? А то я сон потеряла, всё время переживаю. А это ведь вредно…— Валентина аккуратно придвинула к Насте колоду карт.

Гадалка взяла карты, стала перемешивать. Как странно ведут себя люди. Валентина так переживает, что отсутствие сна вредно для здоровья. А вредно на самом деле жить с неадекватным тираном. Девочку он не хочет. Почему бы не сказать, что у Валентины родится мальчик? Настя уедет отсюда через день-другой. Валентина не сможет потом предъявить претензии, если прогноз не будет верным. А сейчас это могло бы её успокоить.

 Клиентку было жаль. Противной унизительной жалостью. Она смотрела на Настю как побитая собака, только что не поскуливала. Эти потухшие глаза и тихий голос не могли принадлежать счастливой женщине. Пусть хоть немного порадуется. И карты легли на стол.

Настя вдохновенно рассказывала, какая яркая судьба ожидает сына Валентины. Как будет счастлив её ребёнок, как талантлив. Клиентка молча улыбалась, в глазах её стояли слёзы.

А Настя чувствовала себя мерзавкой. Одно дело врать богатым стервам, ненавидящим своих мужей. Совсем другое — обнадёживать эту несчастную женщину. Её хотелось утешить. Хотелось сказать, что ей надо бежать от мужа, с которым она несчастна. И, повинуясь душевному порыву, Настя взяла Валентину за руку, собираясь сказать ей всю правду про своё гадание и даже вернуть деньги за сеанс.

Перед глазами ярким светом вспыхнули лампы операционной. Резкий запах лекарств и дезинфицирующих средств вызвал в горле першение, хотелось откашляться. Настя почувствовала резкую боль внизу живота и вскрикнула, согнулась, крепко вцепилась в запястье Валентины. Комната словно отступила на задний план. Валентина казалась призраком, стены салона погрузились в темноту.

Яркий свет в операционной бил в глаза. Перед Настей мелькали лица врачей. У них были озабоченные глаза. Их движения были быстрыми, а голоса резкими. Боль нарастала. Пищали приборы. Настя застонала, из её глаз полились слёзы. Сквозь боль она слышала голос Валентины, которая звала Алёну и пыталась отцепить Настину руку от своего запястья. Но Настя держалась мёртвой хваткой.

— Он будет выбирать… Вы не сможете родить этого ребёнка... Врачи смогут спасти только одну жизнь... Муж будет выбирать. Он выберет не вас. Он выберет ребёнка, — сквозь слёзы заговорила Настя. Валентина перестала дёргать Настину руку и замерла. — Ваша дочь переживёт вас на три дня. Вы заберёте её с собой… — продолжила Настя.

Сквозь кровавый туман она различала испуганное лицо Валентины рядом с собой. За женщиной стояла монахиня, которую Настя видела в комнате бабы Нины. Старуха положила белую руку на плечо Валентины и смотрела на Настю чёрными провалами глаз.

— Аборт, надо сделать аборт. Вам нельзя рожать, это вас убьёт! — уверенно сказала Настя, приложив свободную руку к животу. В её внутренности словно вонзили нож.

— Как же так? Как аборт? Он же живой… — залепетала Валентина, снова пытаясь отцепить Настину руку.

— Вы должны уйти от мужа. Вам опасно с ним оставаться, — пророчила гадалка. — Если вы останетесь с ним, то все потеряете… Потеряете свою жизнь…

— Слаба ещё командовать, — резко сказала монахиня, сжимая руку на плече Валентины. — Тебе нечего за неё предложить. Не твоё дело менять, твоё — предупреждать. Ей суждено умереть, и она умрёт. Как бы ты ни старалась!

— Кто ты? Что тебе надо? — выкрикнула Настя.

Валентина обернулась. В прихожей зазвенел звонок. Это Алёна вызвала «скорую», когда увидела сестру в состоянии помешательства. В коридоре раздались голоса.

Настя, наконец, отпустила руку Валентины и боль ушла. Пропали лампы операционной. На тело навалилась усталость. Глаза стали слипаться. Мысли текли вялой липкой рекой, обрываясь в середине и не имея смысла.

В комнату вошла женщина в белом халате. От неё пахло лекарствами. Она что-то спрашивала у Насти. А Настя хотела, чтобы все ушли и оставили её в покое. Она хотела спать. Она не понимала значения слов. Врач покачала головой и взяла Настю за руку, чтобы посчитать пульс. И Настя снова почувствовала боль.

С белого халата врача стекал огонь. Он переливался на Настину руку и обжигал кожу. Настя пыталась выдернуть руку, кричала, чтобы её оставили в покое. Она слышала резкий визг тормозов, её тело сотряслось от сильного удара. Сквозь ужас Настя почувствовала короткий укол в предплечье. И наступила тишина. Алёна сказала, что поможет добраться ей до кровати. Врач предложила госпитализацию. Темнота.

Настя проснулась поздно. Алёна ушла на работу, в квартире было тихо. Настя чувствовала себя совершенно раздавленной. В голове ещё вперемешку вспыхивали вчерашние видения. Хотелось пить.

Настя надела халат и, пошатываясь, прошла на кухню. Тело было слабым, как после затяжной болезни. Она нажала кнопку на электрочайнике и замерла рядом с ним, облокотившись на стол.

По ногам потянуло сквозняком. Надо бы надеть тапочки. Но Настя не шевелилась, как будто любое лишнее движение отберёт у неё последние силы.

Когда вода закипела, она достала из шкафчика чашку, бросила в неё пакетик чая, залила кипятком и повернулась, собираясь сесть за стол. За столом сидела монахиня. Та самая, которая сидела у кровати покойной ведьмы. Та самая, которая виделась ей вчера на сеансе. Лицо гостьи было неподвижным и белым как мел. Монахиня сложила руки на коленях и смотрела на Настю.

— Как вы сюда попали? — слабым голосом спросила Настя.

Вполне возможно, что это просто реакция на стресс. Там, за столом никого нет.

— Два кусочка сахара и колечко лимона, — ответила монахиня. Настя неожиданно проворно развернулась и налила гостье чай.

— Лимона нет, — сообщила она.

— Надеюсь, это в последний раз, — сказала монахиня. — Печенье я предпочитаю имбирное.

— Я на диете, — стала раздражаться Настя. — Откуда вы тут? Мне кажется, я вас видела вчера, когда у меня случился припадок.

— Это не припадок, это дар, — сказала монахиня, вылавливая из чашки пакетик чая.

— Дар? То, что я видела это правда? И как та женщина умирает в родах правда? И огонь на руках врача? — удивилась Настя. — Но ведь баба Нина умерла и не успела меня научить.

— Ведьма, умирая, отдаёт свой дар. Ты его захотела, она и умерла, — пояснила монахиня.

Она по-хозяйски придвинула к себе вазочку с карамелью и принялась с интересом изучать разноцветные фантики.

— Вы же не хотите сказать, что она из-за меня умерла? — спросила Настя, чувствуя прилив вины. Она ведь не знала, что для передачи дара надо умереть.

— Нет, ей всё равно пришлось бы когда-нибудь. Она и так свой срок на пятьдесят лет пережила. Не подходили ей претендентки на дар. Ты тоже не подходила. Если бы не та девочка, может Нина тебя и не приняла бы даже, — сказала монахиня и развернула понравившуюся конфету.

— Чем это я не подхожу? — обиделась Настя.

— Да ничем не подходишь, — ответила монахиня. — Она и лучшим отказывала. Ты просто вовремя подвернулась.

— Как прошли похороны? — решила сменить тему разговора Настя.

— Откуда я знаю? Мы с тобой сразу уехали, — ответила гостья и потянулась за следующей конфетой.

— Я одна уехала... Кто вы? — спросила Настя, чувствуя себя не в своей тарелке.

 А что, если это продолжение вчерашнего припадка? Галлюцинация. Настя внимательно посмотрела на монахиню и растущую рядом с нею кучу фантиков. Слишком много сладкого ест эта галлюцинация.

— Смерть я, — будничным голосом заявила монахиня. — Приглядывать за тобой буду, пока тебя дар не угробит.

— Смерть? Чья? Моя? А почему вы так выглядите? Разве смерть выглядит как монашка? — недоверчиво спрашивала Настя.

Надо было вчера соглашаться на госпитализацию.

— Нина хотела, чтобы я так выглядела. Говорила, что это напоминает ей о бренности бытия. Я могу принять любой облик. Как ты хочешь меня видеть? Что для тебя смерть? Могу принять вид ядерного взрыва или облик того мужика, которого ты боишься, или розового зайчика, — предложила гостья. — Мне, по сути, всё равно. Я не сущность, я процесс. У процесса нет лица, нет тела. Одна видимость. Зато любая.

«Куда тогда ты ешь столько конфет, если нет тела?» — подумала Настя.

Напротив неё за столом возник большой плюшевый розовый заяц. Он смотрел на Настю чёрными дырками глаз. На его пушистой мордочке застыло жуткое выражение. Розовые уши депрессивно свисали по обе стороны от морды. Настя замотала головой.

— Нет, оставайтесь как есть. Мне тоже не помешает помнить о бренности бытия, — сказала она.

— Ну как хочешь. И хватит мне выкать, — сказала смерть и потянулась за следующей конфетой.

— Что же дальше? Теперь у меня есть дар. Как им пользоваться? — спросила Настя и протянула вперёд руку, чтобы потрогать монахиню. Та подняла на Настю чёрные дыры глаз, и Настя убрала руку.

— Откуда я знаю? Это у тебя есть дар. Вот и скажи, что будет дальше. Ну? — монахиня усмехнулась и повернула голову в сторону прихожей. Вид у неё был настороженный, как будто она слышала что-то, чего не слышит Настя. Настя пожала плечами.

Через минуту раздался звонок в дверь. Длинный, как будто кто-то поставил на кнопку палец и решил так прожить оставшуюся жизнь. Настя отставила чашку и пошла в прихожую. Она открыла дверь и тут же попыталась закрыть её обратно. Мужчина резко оттолкнул гадалку и прошёл внутрь квартиры.

— Мы же договорились, через неделю, — возражала Настя его попыткам пройти внутрь.

—Некогда мне ждать. Сейчас будешь решать, — он толкал Настю к гадальной комнате.

Настя влетела спиной в дверь, налетела на столик и больно ударилась. Она обошла стол, чтобы между нею и нападающим мужчиной было препятствие.

— Послушайте, я ещё не готова, ваша новая сделка не сформировалась, нужно время… — попыталась она остановить нападение.

— Да я уже слышал этот бред. Ты мошенница, ты знала, что врёшь, ты меня ограбила своим предсказанием. И сейчас ты врёшь. Верни мои деньги! Я тебя убью! Закатаю в ковёр и выброшу на свалку, — зло выкрикивал мужчина.

Он угрожающе приближался. Настя двигалась вокруг столика, чувствуя слабость в теле. Мужчина резко толкнул стол и перекрыл гадалке дальнейшее движение.

Оказавшись в ловушке, Настя неожиданно для себя успокоилась. Это не было смирение обречённого на смерть. Она вдруг поняла, что ей ничего не угрожает. Как будто увидела со стороны происходящее и знала, чем это всё закончится. Её тело перестало дрожать, голос окреп. Настя выставила перед собой руку с растопыренными пальцами, останавливая нападающего.

— Не было сделки. Ничего ты не терял. Развести меня хотел на деньги. Решил, что проверить я не смогу. Если ты сделаешь ещё шаг, я возьму твоё сердце и сожму его, — уверенным голосом сказала она и стала медленно сжимать пальцы в кулак, показывая, как будет сжимать его сердце.

Мужчина замер. Его глаза широко раскрылись, брови приподнялись, как будто человек испытывал сильное удивление.

— Ты ведь уже чувствуешь, как оно замедлилось. Тебе трудно дышать, ты не можешь сделать вдох… — говорила Настя, сжимая пальцы. — Оно бьётся в моей руке, как птица. Мне нужно только ещё немного сжать пальцы.

Мужчина облокотился руками о стол, его лицо покраснело, грудь судорожно вздымалась, ему не хватало воздуха. Он захрипел и стал расстёгивать пуговицы на рубашке, чтобы облегчить дыхание.

— Если ты когда-нибудь приблизишься ко мне, даже случайно, я остановлю твоё сердце, — Настя ещё немного сжала пальцы.

Мужчина схватился руками за грудь и стал оседать на пол.