Отрывок из книги «Девушка для Привратника Смерти»

Лариса Петровичева

Девушка для Привратника Смерти

Глава 1

Эльза отлично знала, что дворец никогда не спит. Но здесь, в восьмом крыле, царила тихая прохлада, и звук шагов отлетал от стен так, словно люди давным-давно покинули это место. Не суетились служанки, не переговаривалась охрана, не бегали письмоноши. Тишина.

Эльза не удивлялась. Рядом с Привратником Смерти и должна царить тишина, торжественная и спокойная, та, которая сгущается возле склепов и старых могил.

Здесь все напоминало о том, кто именно живет в этих покоях, заставляя волоски на руках подниматься холодным ежом.

- Прошу вас, - гвардеец, который сопровождал ее от самых ворот, открыл одну из дверей, пропуская Эльзу в маленькую комнатку перед основными хозяйскими покоями. На тумбе горела маленькая лампа, охранник, сидевший на стуле, с невероятным напряжением ума разгадывал крестословицу в «Вечерней столице», и его хмурое усатое лицо было красным и сердитым: слово никак не угадывалось. Увидев Эльзу, он отложил газету, поднялся и, деликатно постучав, сунулся в дверь и произнес:

- Костоправша пришла, ваша светлость.

- Проси, - негромко откликнулись из комнаты. Голос был мягкий и очень деликатный. Эльза полагала, что Привратник Смерти, которого она видела только на дагерротипическом снимке в газете, должен говорить так зычно, чтоб тараканы по углам разбегались. Охранник отступил и сказал:

- Проходите, пожалуйста. Вас ждут.

Письмо ей прислали сегодня утром – в дорогом конверте, написанное на плотной белоснежной бумаге, оно обжигало руки. «Госпожа Эльза ауф Арэйнес! Будучи изрядно наслышан о вашем мастерстве, я хотел бы стать вашим пациентом. Приезжайте сегодня к восьми вечера во дворец, крыло восемь. Вас встретят».

И подпись – изящная и легкая. От одного взгляда на нее все тело покрывалось ледяным потом.

Первым, что увидела Эльза, войдя в просторную спальню, был золотистый шарик артефакта на подставке. Он медленно кружился, рассыпая по комнате медовые мазки света, и от него текла тихая спокойная музыка.

- Добрый вечер, - произнес уже знакомый тихий голос. Эльза обернулась и, как ни старалась держать себя в руках, все-таки вздрогнула.

Привратник Смерти, Габриэль ауф Вилберн, племянник короля и палач короны, сидел в кресле и рассматривал Эльзу с той пристальной доброжелательностью, которой она никак не могла ожидать от этого страшного человека. Молодой, всего двадцати двух лет отроду, он был совершенно седым, и Эльза не могла сказать, что сейчас пугает ее больше: эта седина, зеленые глаза с крупными зрачками, то, что Привратник Смерти уже семь лет собственноручно отправляет на тот свет тех, кого прикажет его величество Георг или то, что он ходячая магическая бомба, средоточие невиданных сил.

- Добрый вечер, - ответила Эльза, совладав с собой. – Я Эльза ауф Арэйнес, костоправша. Мне передали ваше приглашение.

Красивое лицо Привратника Смерти – светлокожее, гладкое, словно высеченное из кадонийского мрамора – слегка дрогнуло. Он дотронулся до шеи и произнес:

- Уже пару дней болит. Лейб-медик сказал, что защемление прямой мышцы, но он меня, скажем так, недолюбливает. Мне не хотелось бы попасть ему в руки.

Эльза понимающе кивнула.

- Хорошо, проработаю вашу мышцу. Снимите рубашку, пожалуйста. И вам лучше пересесть… - она осмотрелась и указала на низкую оттоманку у окна, - вон туда.

Привратник Смерти поднялся с кресла и, равнодушно расстегивая пуговицы легкой домашней рубашки, произнес:

- Как скажете. Раздевайтесь.

Эльза, которая тем временем открыла свой маленький саквояж и вынула банку разогревающего аллийского крема, выронила все на ковер. Руки затряслись.

- Что вы имеете в виду? – прошептала она. Привратник Смерти небрежно бросил рубашку на кровать и, опустившись на оттоманку, повторил:

- Раздевайтесь. Снимите ваше платье, пожалуйста.

Кровь прилила к щекам, отхлынула и снова прилила. В последний раз от пациента Эльза получила такое предложение несколько лет назад и с тех пор успела создать себе репутацию профессионала, а не банной шлюхи, которая разминает спины клиентов в качестве прелюдии к любовной игре. Но сейчас она окаменела, словно ее ударили. Привратник Смерти посмотрел на нее усталым взглядом и промолвил:

- Не станете слушаться - я сниму с вас эти тряпки вместе с кожей. И до конца вы будете живы и в сознании, обещаю. Я это умею, как вы понимаете.

Эти слова были, как удар хлыстом.

Эльза не запомнила, как избавилась от одежды. В спальне было тепло, но она все равно чувствовала себя так, будто ее бросили в прорубь в середине зимы. А страшнее всего было то, как смотрел Привратник Смерти – так мясник смотрит на кусок мяса, прикидывая, как его разделать.

- Подойдите, пожалуйста, - попросил он. Эльза подошла, не чувствуя пола под босыми ногами. Все тело наполняла омерзительная вязкая слабость. В окно был виден сад, фонари уже расцвели желтыми цветами, и среди краснеющих кустов осенника кто-то шел, должно быть, сторож. Рука Привратника Смерти легла на ее колено и неторопливо двинулась вверх по внутренней стороне бедра. Эльза перестала дышать, с ужасом понимая, что Привратник Смерти сейчас дотронется до ее самого тайного места… но он не дотронулся. Убрал руку и произнес негромко и невозмутимо:

- Понятно. Одевайтесь, пожалуйста. Все в порядке.

Эльза быстро натянула панталоны и сорочку. Затянула корсет – служанки у нее не было, корсет завязывался спереди. Нырнула в пышную нижнюю юбку. Глаза горели от накативших слез, щеки жгло, и Эльза почти ничего не видела от обиды и стыда. Ну как же так, за что, в чем она успела провиниться, чтоб так ее унижать…

- Есть только один способ определить ведьму, - с прежней мягкой вкрадчивостью произнес Привратник Смерти. – Визуальный осмотр. У вас все чисто, ни ведьминских значков, ни магической пыли.

- Вот оно что… - прошептала Эльза. – Спасибо, что объяснили.

- Поверьте, я не собирался покушаться на вашу честь, - серьезно сказал он. Эльза с ужасом подумала о том, что Привратник Смерти наверняка с кем-то спит, и от всей души посочувствовала той несчастной.

- Я поняла, - прошептала она. Подняла с ковра банку мази, свернула серебряную крышку и, зачерпнув прозрачную мазь, пахнущую болотной водой, растерла по ладоням. – Сядьте ровно.

Привратник Смерти подчинился.

Он был очень худой, как и положено тому, кто каждый день здоровается со смертью за руку. Но он был пациентом, и страх постепенно оставил Эльзу. Осторожно поглаживая и разогревая напряженные, почти окаменевшие мышцы шеи и плеч, Эльза думала, что лейб-медик преуменьшил проблему –  мышца была не только защемлена, она начинала воспаляться, и если так пойдет и дальше, то скоро Привратник Смерти очень скоро не сможет двигать головой.

- Головные боли бывают? – осведомилась Эльза. Пальцы привычно работали сильнее, и Эльза увидела, что Привратник Смерти прикрыл глаза, и его дыхание стало глубоким и спокойным. Он получал искреннее удовольствие.

- Да, - ответил он. – В последнее время бывают. Это из-за мышцы?

- В том числе, - сказала Эльза, прорабатывая левую трапециевидную мышцу. Мелькнула мысль, что сейчас она может свернуть шею самому страшному человеку в стране – мелькнула и погасла. Эльза прекрасно знала, что после этого долго не проживет.

- А вы случайно не родственница покойного Виктора ауф Арэйнеса? – полюбопытствовал Привратник Смерти.

Эльза горько улыбнулась. Если бы не пристрастие ее отца к скачкам, она сейчас бы училась в академиуме благородных девиц, а не зарабатывала себе на хлеб массажем.

- Я его дочь, - со спокойным достоинством ответила она. Пальцы не дрогнули, хотя в этот миг Эльза вспомнила и смерть отца, и продажу дома за долги, и свое сиротство.

- Соболезную вашей потере, - вполне искренне произнес Привратник Смерти и вдруг попросил: - Посильнее, пожалуйста.

- Будет больно, - предупредила Эльза. Лицо Привратника дрогнуло.

- Посильнее, пожалуйста, - повторил он, и было ясно: это последний раз, когда он просит о чем-то дважды. Пальцы Эльзы почти ввинтились в мышцы, и Привратник Смерти практически мурлыкнул:

- Да… да, вот так.

Когда Эльза наконец закончила сеанс, в саду стемнело, а на лице Привратника Смерти появилось тихое удовлетворенное выражение. Должно быть, так он выглядит после любовных утех, подумала Эльза. Или после пыток. Он ведь был мастером пыток, и в столице о мастерстве Привратника Смерти рассказывали такие жуткие вещи, что Эльза потом боялась засыпать.

- Сколько нужно сеансов? – спросил Привратник, не поднимаясь с оттоманки. Эльза вытерла руки специальной тканью, пропитанной чистящим составом, убрала крем в сумку и ответила:

- Десять, ваша светлость.

- Можете называть меня Габриэль, - сказал Привратник Смерти. – За каждый буду платить вам две золотые кроны, итого двадцать. Согласны?

Эльза с трудом сдержала восторженный возглас. Двадцать золотых крон – ее заработок за четыре года, она никогда не держала в руках таких денег.

- Да, согласна, - кивнула она. Габриэль указал на небольшой столик возле кровати – там лежал маленький мягкий кошелек.

- Возьмите, там ваши деньги. Восемь вечера вас устроит?

Еще бы ее не устроило! В кошельке сытно звякнуло золото. Убрав его в саквояж, Эльза ответила:

- Да, ваша светлость.

- Габриэль, пожалуйста, - напомнил Привратник Смерти. – Тогда в семь за вами будут приезжать. Нижние Варакуши, правильно?

Нижние Варакуши были одним из самых простых и непритязательных столичных кварталов. Еще не трущобы, уже не приличные и порядочные дома.

- Да, правильно, - кивнула Эльза. По губам Габриэля скользнула мягкая улыбка. Он поднялся с оттоманки, взял рубашку и стал одеваться.

- Вы действительно волшебница, Эльза, - сказал он. – Недаром Виллемина так вас нахваливала.

Виллемина ауф Фринн была молодой вдовой героического герцога Фринна, и четыре дня назад Эльза провела с ней последний сеанс массажа, разгоняющего жир на ляжках. Не хотелось думать, при каких именно обстоятельствах вдовушка сообщила Привратнику Смерти об умениях Эльзы.

- Вам обязательно станет легче, - промолвила Эльза, подхватив свой саквояж. – Случай, конечно, трудный, но бывало и труднее.

- Доброй ночи, - улыбнулся Габриэль и открыл дверь перед Эльзой. Усатый охранник, по-прежнему бившийся над крестословицами, вытянулся во фрунт, и Привратник Смерти произнес: - Эжен, прикажите проводить барышню до дома.

- Слушаюсь, ваша светлость! – гаркнул усач.

***

По-настоящему Эльзу отпустило только тогда, когда экипаж с королевским гербом на дверцах и крыше высадил ее возле дома. Белые тонконогие лошади двинулись в сторону набережной, а Эльза смотрела им вслед и понимала, что ей невероятно повезло.

Отправляясь во дворец, она, откровенно говоря, не верила, что вернется. И вот вернулась – живая, здоровая и с деньгами.

Кстати, о деньгах. Прямо напротив дома Эльзы было отделение Приморского банка, которое работало круглосуточно. Большие окна светились гостеприимным желтым светом, и, стоя на тротуаре, Эльза видела, как за своей стойкой пьет кофе господин управляющий первого звена Эрик ауф Гиттеншен. Год назад Эльза работала с его позвоночником, потом делала общеукрепляющий массаж его слабенькому первенцу, и теперь господин Эрик был ее хорошим другом. Он почувствовал чужой взгляд, посмотрел в окно и, увидев Эльзу, приветственно вскинул руку.

Помахав в ответ, Эльза направилась к банку.

- Дорогая Эльза, добрый вечер! – господин Эрик пожал руку Эльзы и дал знак кому-то из помощников: - Еще кофе, пожалуйста! Как ваши дела, как работа?

- Я к вам, собственно, по работе, - улыбнулась Эльза и, приблизившись к управляющему, сказала почти на ухо: - У меня двадцать золотых крон. Помогите их пристроить с умом.

Лицо господина Эрика тотчас же обрело торжественную серьезность. Помощник принес кофейник и чашки, и управляющий указал на диван в некотором отдалении от основного зала. Когда Эльза села, а кофе разлили по чашкам, то господин Эрик произнес:

- Если желаете по уму, дорогая Эльза, то послушайте мой дружеский совет. Один мой товарищ по академиуму продает свою квартиру в Больших Карнуках. Три комнаты, гостиная, кухня, прекрасная ванна и уборная, полная обстановка. Хочет восемнадцать золотых крон, но для вас сторгуемся на пятнадцати.

Большие Карнуки были очень активным и модным столичным районом. Изящные белые домики под красными черепичными крышами лепились к холму, как детеныши к материнскому боку, воздух там был свежим и чистым, а вид на город открывался просто великолепный. И общество было приличное и при деньгах.

- Вашу нынешнюю квартиру я бы посоветовал сдавать кому-нибудь из студентов, - продолжал господин Эрик, отпив кофе и поморщившись: слишком крепок. – А пять оставшихся крон можно поместить под хороший процент. Вы девушка молодая, порядочная, не дело вам вечно торчать в Варакушах, правда? За несколько лет сможете составить капитал, не большой, но все же приличный. А там вы всегда устроите свою судьбу так, как сочтете нужным.

Эльза прикрыла глаза.

- Невероятно, господин Эрик, - призналась она. – Честно говоря, не верю, что все это возможно.

Управляющий улыбнулся и снова отпил кофе. Эльза вспомнила, что несколько месяцев назад его жена родила третьего ребенка, здоровенькую круглолицую девочку, похожую на отца.

- Возможно, дорогая Эльза, конечно, возможно, - бодро промолвил он. – Деньги при вас?

Эльза кивнула и, открыв саквояж, вынула золото Привратника Смерти. Господин Эрик взвесил мешочек на ладони и одобрительно кивнул.

- Пока устрою все на быстрый депозит, - сказал он, - и расскажу своему товарищу о вас. Думаю, через неделю квартира уже будет ваша.

Кровь ударила к лицу, словно Эльза выпила залпом бокал шипучего. Жизнь, такая угрюмая и тоскливая, поворачивалась к ней лицом.

Это было невероятно.

Она окончательно пришла в себя только после того, как вернулась в свою маленькую квартирку и сварила кофе. После первых глотков Эльза поняла, что сегодня вечером все изменилось – и теперь ей стало ясно, что все это время она буквально плавала в своем страхе.

Привратник Смерти был самым обычным мужчиной. Ни рогов, ни следов от кожистых крыльев, срезанных со спины – ничего из того, чем щедро наделяла его людская молва. Худой, очень бледный, имевший постоянную привычку ухаживать за собой – обычный молодой человек с верхушки общества. Но как же он пугал, Господи… Сейчас, сидя на кухне, освещенной крошечной лампой, Эльза прокручивала в голове сегодняшний сеанс и все больше и больше убеждалась, что смогла избежать большой беды. Пальцы помнили прикосновение к чужой коже, теплой и холеной, от нее едва заметно пахло дорогим мылом и духами с нотками апельсинового дерева – легкий, очень приятный запах. На левом боку королевского палача была татуировка – летящий стриж, который закрывал шрам. Он был самым обычным человеком, и никто и никогда не пугал Эльзу сильнее.

Она была настолько охвачена страхом, что даже не отважилась протестовать, когда Привратник Смерти приказал ей раздеться. Эльза дотронулась до ноги в том месте, куда властно легла ладонь королевского палача – несмотря на весь ужас, где-то на самом дне души все еще жило понимание: ей понравилось это прикосновение. Какие-то струны дрожали, желая, чтоб пальцы Привратника Смерти все-таки поднялись выше и дотронулись…

Эльза одним глотком допила кофе и решительно направилась в ванную.

Смыть это все. Смыть.

***

- Ну что, племянничек? Кнутобойствуешь помаленьку?

Герцогиня Агата ауф Виттель не приходилась Габриэлю теткой, она была какой-то очень дальней родственницей его величества. Но она всегда называла Габриэля племянничком и обращалась с ним по-свойски. Вот и сейчас потрепала его по щеке теплой морщинистой рукой, пахнущей пудрой, ландышевым мылом и табаком и спросила:

- Как поживаешь, дорогой?

Габриэль поцеловал пальцы властной старухи, высоченной, как гвардеец королевского полка, и толстой, как винный бочонок, и мельком подумал о ней с теплом.

- Слава господу, тетя Агата, - ответил он. – Все хорошо.

- Работаешь? – герцогиня вынула из шелковой сумочки табакерку с портретом покойного мужа и, отправив в нос щепотку табаку, протянула Габриэлю: - Угощайся.

- Не люблю, - признался он. После табачка тети Агаты будешь чихать трое суток – а она только ноздрями повела и томно прикрыла глаза. Крепкая старуха, ничего не скажешь.

- Альма, - промолвила герцогиня, взяла Габриэля под руку, и они неторопливо пошли в сторону Красных комнат. Охрана вдоль стен была неподвижна, портреты венценосных предков смотрели с привычным ленивым презрением. Когда-то давным-давно маленький Габриэль бегал с мячом по этим залам, а потом все закончилось.

Кажется, все было во сне.

- Да, тетя Агата, - мягко сказал Габриэль. – Его величество визировал ее смерть. Предательница королевской крови.

Старуха только рукой махнула. Из-под толстого слоя пудры выступил румянец.

- Изменить мужу, который смотрит на мальчиков, не значит предать королевскую кровь! – отчеканила она. – И ты это знаешь, Габриэль. Вся ее беда только в том, что она вышла замуж за принца. А принц оказался б*ядун!

Один из охранников вздрогнул, и герцогиня обернулась и отчетливо повторила:

- Б*ядун! Охотник до жоп! Я говорю открыто и готова повторить. Бедная Альма… - старуха всхлипнула и прибавила шага. Габриэль подумал, что при их разнице в росте и весе он сейчас похож на ее ридикюль.

Он искренне любил старую герцогиню – за доброту, за острый язык и внутреннюю силу, за открытость души. За то, что она видела в нем человека, а не чудовище, и это было самым важным.

- Что я могу сделать, тетушка Агата? – миролюбиво спросил Габриэль, когда они миновали несколько залов, и старуха устала и сбавила шаг. – Я не могу нарушить приказ его величества.

- Да знаю я, что не можешь, - отмахнулась герцогиня. – Твой дядя дурак набитый. Рубить голову бедной девочке за то, что у нее муж… ай! К дьяволу его.

Габриэль хотел было сказать, что бедная девочка успела побывать в кроватях нескольких десятков любовников, и все это невольно стало выходить наружу. Но он промолчал.

- Дай ей яд, - твердо сказала герцогиня. Остановившись возле дверей в Красные комнаты, она снова вынула табакерку, но пока не стала открывать. – Ты можешь отрубить голову уже мертвой, раз уж твоему дяде так нужна голова.

Габриэль прикрыл глаза. Ни с того, ни с сего вспомнилось, что Альма когда-то называла его Габи, женским именем, и это раздражало. А еще у Альмы были пушистые каштановые волосы, легкие, пронизанные солнечным светом. Кажется, они пахли вишней. Да, вишней.

- Хорошо, тетя Агата, - ответил Габриэль. – Я дам ей яд, и она уснет.

Герцогиня пристально посмотрела ему в лицо.

- Мучиться не будет?

- Нет, - честно ответил Габриэль. – Обещаю.

Расставшись со старухой, которая на миг утратила всю свою властность и благодарно сжала его руку, Габриэль вошел в Красные комнаты и, прикрыв глаза, довольно улыбнулся.

Здесь было хорошо. Тихо, прохладно – как и полагается там, где открывают ворота для смерти.

Он прошел к стойке с ядами, где в идеальном порядке содержались закупоренные пузырьки, и пробежался пальцами по стеклу. Пожалуй, десяти капель тавринской смеси будет достаточно, учитывая рост и вес Альмы. Габриэль извлек из стеклянного гнезда нужный пузырек и, взяв из держателя бокал, неторопливо отсчитал десять желтых маслянистых капель.

Повеяло тихим запахом скошенной травы. Габриэль вздохнул и отправился к шкафчику с винными бутылками. Красное сухое, и не закусывать. Плеснув вина, он поднес бокал к носу: запах травы исчез.

Шея снова начала ныть. Убрав бутылку на место, Габриэль заглянул в лабораторию, мягко покачивая бокал в ладони. Все на месте, все в порядке, все сверкает и ждет.

Он услышал, как стукнула дверь. По Красным комнатам прокатился женский плач и оборвался.

- Ваша светлость! Виновница доставлена.

Габриэль вышел из лаборатории и увидел двух охранников и Альму. Несчастная растеряла весь привычный блеск и лоск. Сейчас, в сером тюремном облачении, она была похожа на животное, которому нет дела ни до чего, кроме грядущей смерти. Он и был ее смертью.

Альма смотрела на него с таким ужасом, что Габриэль подумал: а ведь умрет от разрыва сердца.

- Оставьте нас, пожалуйста, - произнес он. Когда за охранниками захлопнулась дверь, Альма почти без чувств осела на пол и завыла. Пышные растрепанные волосы рассыпались по плечам.

Вздохнув, Габриэль подхватил ее на руки и понес в малый зал – редкая милость для тех, кто входил в Красные комнаты в сопровождении охраны. Здесь царил мягкий полумрак, а всю обстановку составлял небольшой мягкий диван. Иногда Габриэль дремал на нем.

- Альма, государь визировал вашу смерть, - сказал Габриэль, но у него не было уверенности, что женщина его слышит. – Ваш муж хочет, чтоб я отрубил вам голову.

Альма вздрогнула и подняла на него невидящий взгляд.

- Голову..? – повторила она. Габриэль кивнул и вышел за бокалом. Вернувшись, он увидел, что Альма мерно раскачивается, запустив руки в волосы.

- Я дам вам вина, - мягко сказал он и, опустившись на диван, вложил бокал в мокрую от пота руку. – Там яд. Вы уснете и умрете во сне.

Альма шмыгнула носом и посмотрела на него с тем знакомым чувством, которое Габриэль уже не раз видел в глазах казненных.

- Будет больно? – спросила она.

- Нет, - мягко ответил Габриэль. – Совсем не больно. Голову я сниму с вас потом. Вам уже будет все равно.

Он осторожно, но настойчиво приблизил женскую руку с бокалом к губам, и Альма медленно выпила отравленное вино. Ладонь разжалась, бокал выпал и прокатился по ковру. Габриэль с прежней осторожностью обнял женщину, и, когда она уткнулась горячим заплаканным лицом ему в грудь, негромко пропел:

- Кот ходил по лавочке, сон носил на лапочке. А я серому коту за работу заплачу…

Эту колыбельную пели всем детям всех сословий. Когда-то и Габриэлю пели. Альма всхлипнула, и несколько минут они сидели так. Габриэль напевал колыбельную, поглаживая женщину по волосам – а потом она умерла у него на руках.

Все закончилось.

Спустя полтора часа в Красные комнаты пришел принц Виген, которого старая герцогиня честила на все корки. Габриэль как раз заканчивал работу. Тело казненной было омыто, одето в ритуальное белое платье, и Габриэль накладывал последние стежки, пришивая голову к шее. Виген старался выглядеть дерзким и уверенным, но здесь, в Красных комнатах перед лицом смерти, он стушевался и оробел.

- Значит, готово! – нарочито громко воскликнул он. Пройдя к длинному столу с покойницей, Виген заложил руки за спину и важно покачался на носках, всеми силами стараясь изображать невозмутимость.

Габриэль знал, что принц сейчас навалит в штаны от страха.

- Готово, ваше высочество, - ответил он. – Как вы и хотели, я отрубил ей голову.

Принц вздрогнул и с трудом сдержал порыв дотронуться до иконки на цепочке под одеждой. Пальцы левой руки дрогнули и распрямились.

- Вы хорошо работаете, - похвалил он. Габриэль улыбнулся и ответил:

- Разумеется, ваше высочество. Смерти не служит, кто попало.

***

Когда Габриэль вышел из Красных комнат, часы на одной из дворцовых башенок пробили ровно четыре.

Неторопливо бредя по коридорам и залам, Габриэль вспоминал, как когда-то давным-давно звон часов отрывал его от игр, чтения и других детских занятий. Звон означал, что пора пить чай, а после чая – идти учиться музыке, и наставник Яхонсен, который ждал Габриэля у огромного рояля, уже нетерпеливо постукивал по ладони длинной тонкой палочкой.

Если Габриэль ошибался, то Яхонсен бил его по пальцам. Прошло двенадцать лет, Яхонсен рискнул отбить любовницу у одного из принцев, и это предсказуемо привело его в Красные комнаты. Габриэль напоил его ядом и сломал ему все пальцы.

Жизнь идет по кругу. Габриэль давным-давно успел в этом убедиться.

На лестнице он столкнулся с Арканжело, принцем Серендийским и Афалинским, и успел подавить недовольство. Несмотря на имя, принц не отличался ни порядочностью, ни целомудрием, имел все, что шевелится, а что не шевелилось – шевелил и имел, и все его мысли и намерения ходили вокруг одной благодатной темы. Ах да, еще он выпить любил. Трудно было сказать, что ему нравится больше.

Его величество Георг пару раз в год отправлял сына в монастырь. Потом монахи начинали жаловаться, уже не в силах выдерживать попойки с его высочеством, и принца возвращали во дворец. Король устало махал рукой и говорил государыне: слава богу, что ему на троне не сидеть. Габриэль был с ним полностью согласен.

- А, Габи, дорогой! – Арканжело обнял Габриэля и, хлопнув по плечу, предложил: - Ну что, к дамам?

Габриэль вспомнил, как неделю назад попал в бордель, облюбованный Арканжело, и чем все кончилось.

- Не сегодня, - уклончиво ответил он. Арканжело снова похлопал его по плечу и спросил:

- А когда? Завтра? А то девицы спрашивают, когда ты вернешься, - он завел глаза и цокнул языком. – Остались очень довольны и ждут с нетерпением.

Габриэль повел плечами, и по шее мазнуло болью.

- Я пока лечусь, - признался он. – Так что ты, пожалуй, без меня.

Арканжело вздохнул. Его старший брат принц Виллем, наследник престола, имел массу интересных для мозговеда особенностей, но по бабам не ходил и имел репутацию замечательного и благородного молодого человека. Арканжело называл его кастратом – Габриэль не знал, почему вдруг об этом вспомнил.

- Что-то подхватил от своих покойниц? – поинтересовался он и вдруг захрипел и согнулся пополам: - Уййй, сука-а-а… Пусти-и-и…

Габриэль еще раз стиснул его причиндалы в ладони и выпустил. Не такой уж была шутка, чтоб за нее калечить – но и спускать тоже не следовало.

- Пожалуй, тебе тоже придется воздержаться, Арканжело, - вздохнул он и пошел вниз по лестнице. Часовые, видевшие всю сцену, оставались неподвижными, но в их широко распахнутых глазах плескался ужас. Арканжело выпрямился и, прижав руку к паху, простонал:

- Вот ты урод, Габи…

Габриэль подумал, что если бы всякий раз, когда его называют уродом, он получал бы медную полукруну, то давно бы стал богаче всей королевской фамилии.

С другой стороны, как еще называть Привратника Смерти?

Он вышел из дворца и некоторое время стоял на ступеньках, глядя, как разъезжаются экипажи: ее величество отправилась на мессу в собор Святых страстей Господних, а ее высочество Августа вернулась из парка с этюдов. Гувернантка несла мольберт и сумку с красками; увидев Габриэля, Августа остановилась, и беспечное выражение ее милого круглолицего личика исчезло.

- Добрый день, Габриэль, - сухо сказала она и, не дожидаясь ответа, прошла мимо, мазнув его по ногам пышной юбкой.

- Добрый день, Августа, - ответил Габриэль. – Добрый день, госпожа Пикклби.

- Добрый ден, ваша светлост, - отчеканила гувернантка с суровым тевторским акцентом. Проходя мимо, она смотрела под ноги так, словно один взгляд в сторону Габриэля мог ее умертвить.

Габриэль хотел было сказать, что Августе следует вести себя более воспитанно, все-таки он ее брат, хоть и двоюродный. Но он промолчал и, спустившись со ступеней, подошел к экипажу принцессы.

- Куда едем, ваша светлость? – поинтересовался кучер. Габриэль нахмурился. Вроде бы название было такое смешное… Ах, да.

- Нижние Варакуши, пять, - сказал он, и кучер хлестнул лошадей.

***

Когда в дверь позвонили, Эльза как раз подумала, что неплохо было бы выйти из дому и пойти в маленький ресторанчик «Кастрюля и Луна», пообедать куриными медальончиками. Пациент на сегодня остался только один, и до поездки во дворец еще было время.

Мельком посмотрев на себя в зеркало – прическа и платье в порядке, взгляд приветливый, как и полагается благородной девице – Эльза открыла дверь, и пол качнулся под ногами.

- Простите, пожалуйста, что я вот так, без приглашения, - Габриэль снял шляпу и слегка склонил голову. – Но сегодня шея меня совсем извела, и я решил не ждать, - он словно бы опомнился и добавил: - Добрый день, Эльза.

- Здравствуйте, Габриэль, - Эльза шагнула в сторону, пропуская Привратника Смерти в квартиру. Тот вошел в прихожую и повторил:

- Еще раз простите меня. Я правда не помешал?

Эльза хотела сказать, что он не помешал, а напугал. Тощий, совершенно седой, с какими-то вкрадчивыми манерами, Привратник Смерти казался ей нечеловеческим, запредельным существом – и то, что сейчас он вошел в ее квартиру, было неправильным.

Но она, разумеется, промолчала.

- Нет, конечно, - сказала Эльза, взяв шляпу Габриэля и уверенным шагом направившись в сторону рабочего кабинета. – Вы у меня сегодня последний пациент. Но вам придется подождать после сеанса, сразу на улицу лучше не выходить.

«Плакал мой обед», - подумала она.

- Я вам не помешаю, - заверил Привратник Смерти. Сейчас, в чужой квартире, он казался неуверенным, словно вступил на запретную территорию. Эльза указала на кресло и велела:

- Раздевайтесь и садитесь.

Здесь, в этой светлой, идеально чистой комнате она была хозяйкой, и Габриэль это понял. На какое-то мгновение его ужасающий флер поблек, сделав Привратника Смерти просто хорошо воспитанным молодым человеком с приятными манерами, который поседел раньше времени. Вот и все. Зачерпнув мази и растирая ее по ладоням, Эльза спросила:

- Где именно болит?

Габриэль дотронулся до шеи слева. Все правильно, мышце не понравилось, что за нее взялись всерьез.

- Так и должно быть, - сказала Эльза, мягко опустив руки на шею Привратника Смерти. Все как всегда: сначала спокойные разогревающие движения, потом она возьмется за дело в полную силу. – Завтра будет легче.

- Хорошо, - улыбнулся Габриэль и прикрыл глаза. Некоторое время он молчал, а потом спросил: - Как ваши дела?

Эльза не сразу нашлась, что ответить. Зачем ему вообще спрашивать, как дела у костоправши? Из вежливости?

- Все хорошо, благодарю вас, - сухо ответила она. Невольно вспомнилось, как Привратник Смерти заставил ее раздеться, как провел рукой по обнаженной коже. Это было мерзко, словно Эльза упала в старую, уже зацветающую лужу. – Как ваши?

Она задала этот вопрос и испугалась. Что на это можно ответить? Рассказать о том, кого его величество Георг приказал казнить сегодня? Сообщить, как именно это было сделано?

- Мне сегодня прислали замечательную книгу, - сообщил Габриэль с негромкой гордостью. – Апулиун Карн, «Основание мира». Представьте, ей три века, а листы до сих пор не разрезаны.

Эльза удивленно посмотрела на него.

- Любите античную философию? – спросила она. Пальцы ввинтились в шею Привратника Смерти, и тот блаженно прикрыл глаза. В зеркале напротив кресла Эльза видела половину лица своего пациента, бледного лица, похожего на маску.

- Да, - негромко ответил Габриэль. – Они тогда знали жизнь. А мы стоим на их плечах и все равно ничего не видим.

Непослушная мышца обязательно сдастся – Эльза в этом не сомневалась. Еще восемь сеансов, и Привратник Смерти будет полностью здоров. Интересно, видел ли кто-нибудь, как он сюда вошел?

Разговоров не оберешься. И эти разговоры будут мерзкими.

- Все-таки Карн ошибался, - сказала Эльза. – Он считал, что мир непознаваем. И гностики доказали ему, что он был неправ.

Габриэль негромко рассмеялся.

- Не думал, что вы разбираетесь в философии, - уважительно заметил он. Эльза хмыкнула и усилила нажим. Привратник Смерти вздохнул и расслабленно добавил: - В ней сейчас никто не разбирается…

Эльза снова вспомнила ту гипотетическую женщину, которая спит с Габриэлем. Вспомнила и снова ей посочувствовала.

- Я училась философии, - промолвила Эльза. – Потом отец проигрался, и меня забрали из академиума.

- Может быть, вы хотите вернуться к учебе, - предположил Габриэль и каким-то быстрым цепким жестом прикрыл пах. Напрасно: Эльза успела заметить, как недвусмысленно вздулись тонкие штаны. Привычное дело, массаж возбуждает очень многих. – Я могу помочь.

Еще год назад Эльза мечтала восстановиться в академиуме – но теперь мечта иссякла. Ей было все равно. Образованная девушка без денег никому не нужна. Необразованная девушка с деньгами может жить по-своему.

- Уже не хочу, - ответила она, давая понять, что разговор окончен. – Теперь все это не имеет смысла.

До конца сеанса они молчали. Потом Эльза отошла от кресла к маленькой раковине и, отмывая руки от мази, бросила через плечо:

- Посидите полчаса. Если сейчас выйдете на улицу, то вас продует.

И вот что теперь делать? Оставить пациента и уйти в другую комнату, занявшись своими делами? Или остаться с ним, завести какой-нибудь светский разговор? Давно уже Эльза не была в такой нелепой растерянности. Обычно она сама бегала по пациентам – те, кто приходил к ней домой, предусмотрительно захватывали теплую одежду.

- Побудете со мной? – спросил Привратник Смерти, и в его зеленых глазах появилось настолько трогательное выражение, что Эльза мысленно махнула рукой и ответила:

- Да, конечно. Только уберу тут все.

Банка с мазью отправилась на полочку, полотенце – в корзинку для белья. Завтра служанка отнесет в стирку. Закрывая дверцу шкафа, Эльза с сожалением подумала, что вещи слишком быстро закончились, и теперь ей придется обернуться к Привратнику Смерти и заговорить с ним.

- Вы чем-то планировали заняться вечером? – поинтересовался Габриэль, когда она обернулась. Эльза неопределенно пожала плечами, надеясь, что это просто вопрос, а не предложение и не намек.

- Собиралась прогуляться, - ответила она. Габриэль улыбнулся и предложил:

- Буду рад, если вы составите мне компанию, Эльза. Я хотел заглянуть на выставку в музей Винкхема.

Эльза удивленно ахнула. Привратник Смерти, палач, предлагает ей прогулку? Почти свидание? В следующий миг она вспомнила, что в последний раз была на свидании два года назад, и это кончилось не тем, о чем захочешь подумать в свободную минутку.

Но она – и с джентльменом королевских кровей?

- Это невозможно, - твердо ответила Эльза. Габриэль вопросительно поднял бровь, и в зелени его глаз впервые за все время их знакомства появилось что-то очень человечное и очень горькое.

- Но почему? – спросил он.

- Потому что я не ровня джентльмену вашего уровня, - объяснила Эльза. – Вы племянник его величества. Я – полунищая сирота.

Голос дрогнул, но Эльза успела договорить. Габриэль покосился в окно, туда, где по соседней крыше топал по своим делам толстенный рыжий кот, и спросил:

- Причина только в этом?

- Разумеется, - ответила Эльза. Не говорить же о том, что она боится его чуть ли не до икоты. Не рассказывать же о том, что про него говорят, будто он открывает свежие могилы и спит с покойницами… Эльза, конечно, подозревала, что это может быть неправдой – и понимала, что Привратнику Смерти так положено. Он зачарован гибелью и разложением и служит только им.

- Видите ли, мое особое положение, - произнес Габриэль каким-то бесцветным тоном, - дает мне определенные преимущества. Например, плевать на сословное неравенство.

- Потому что смерть уравнивает всех? – спросила Эльза. Губы Привратника снова дрогнули в улыбке.

- Да, вы правильно поняли. Это мои братья думают о том, что можно, а что нет. Я думаю о том, чего хочу. Вот и все.

«И вы не убьете меня вечером?» - подумала она и поинтересовалась:

- Почему же вы приглашаете именно меня?

Габриэль вдруг пожал плечами и признался:

- Не знаю. Захотелось.

Вот, значит, как.

- Вам придется подождать еще, - ответила Эльза. – Я должна собраться.

***

Габриэль прекрасно понимал, почему она не отказала. Боялась, что он поднимется с кресла и, допустим, ударит ее ножом. А пока будет умирать, Привратник Смерти всесторонне надругается над телом.

Уж лучше сходить на прогулку. Перетерпеть.

Выходное платье Эльзы, конечно, уступало нарядам придворных дам. Белое, строгое, с жемчужными пуговицами и камеей под воротничком, оно делало девушку похожей на гувернантку или учительницу. Братец Арканжело наверняка сказал бы, что с такими не гуляют, таких кладут в постель, а потом дают серебряную полукруну и пинка.

- Что-то не так? – спросила Эльза. Должно быть, во взгляде Габриэля появилось что-то, что заставило ее вздрогнуть.

- Вы очень красивы, Эльза, - честно ответил Габриэль. Девушка улыбнулась и вдруг стала совсем юной и какой-то целомудренной, что ли. Ее словно озарил широкий луч солнца.

- Спасибо, - сказала она, и улыбка погасла.

Когда они сели в экипаж, то Габриэль с некоторым злорадством подумал о том, что если сестрица Августа узнает, что он катал в нем свою костоправшу, то взбеленится и поднимет ор выше Керенийских гор. Эльза устроилась на сиденье и вдруг промолвила:

- Скоро я уеду отсюда…

Либо у нее нет подружек и приятельниц, с которыми обычно делятся важными новостями, либо Эльзе на самом деле захотелось рассказать именно ему.

- Куда же? – спросил Габриэль, ощутив легкое прикосновение радости от внезапной откровенности своей спутницы. Это не было просто светской болтовней.

- В другой район, - уклончиво ответила Эльза, словно сразу же пожалела о том, что вообще заговорила на эту тему. – Поприличнее.

Экипаж выехал на набережную. Сейчас, вечером, здесь было полно народу, и Габриэль прикрыл глаза: он не любил толпу, и толпа отвечала ему взаимностью. Сейчас ему подумалось, что Эльза была права, когда отказывалась идти на прогулку. Ему-то наплевать на общественные условности, а вот девушка на такую роскошь рассчитывать не может.

Про нее будут говорить, что она любовница Привратника Смерти, хотя это и не так. И такие разговоры не принесут Эльзе ничего хорошего.

- Здесь красиво, - вдруг заметила Эльза и чуть ли не смущенно призналась: - Люблю это место.

Габриэль подумал, что она права. После генеральной реконструкции столица действительно стала очень нарядной и изящной. Мосты, переброшенные через реку, казались кокетливыми браслетами на спокойной руке. А вот вода была темной, вздыбливалась сердитыми волнами. Река всегда говорила правду – пусть еще тепло, но осень уже не за горами. Пойдут бесконечные дожди, смоют золото с деревьев, и мир, облаченный в грязное рубище, станет ждать зиму.

- Мне тоже нравится, - успел ответить Габриэль, и все изменилось в эту минуту.

Река содрогнулась всем телом, запечатанным в гранит канала, и набережную накрыло низким гулом. Лошадь дернулась и нервно всхрапнула, кто-то из гуляющих закричал и захлебнулся криком.

- Что это? – выдохнула Эльза. Она сама не заметила, что схватила Габриэля за руку, стиснув пальцы на запястье так, что ему даже больно стало. У юной костоправши были сильные руки. – О Господи, что это…

Столб воды с грохотом ударил в небо и с ревом рухнул вниз – Габриэль невольно обрадовался, что они не успели выехать дальше, к мостам. Он обхватил Эльзу, прижал к себе и, закрыв собой от того, что сейчас клубилось над набережной, прошептал:

- Тихо. Тихо. Это Прорыв. Просто не смотри туда.

Эльза ахнула и осеклась. Дышать перестала – только пальцы, нервно комкавшие лацканы Габриэлева пиджака, говорили о том, что девушка в его объятиях еще жива и не умерла от ужаса.

Набережную затопила тишина. Последний Прорыв был пятнадцать лет назад, но до сих пор все прекрасно знали, как нужно себя вести, если пропасть между миром людей и духов раскроется еще раз. Замри, молчи, не привлекай к себе внимания – и все будет хорошо. Габриэль осторожно повернул голову и, посмотрев на реку и мосты, сказал себе: все, как в прошлый раз.

Водяной столб изгибался бесчисленным множеством грязных лап и хвостов. Вокруг него кружили мелкие золотистые мушки, всегдашние спутницы демонов и ведьм, рассыпавшие магическую пыльцу. Вечером, когда все закончится, сюда набегут охотницы до ритуального волшебства: сметут сверкающие пылинки с перил и камней, станут добавлять их в зелья…

Столб рухнул, перевалив через первый мост, и снова рванулся в небо. Теперь Габриэль видел, как в нем взмаргивают тысячи желтых глаз. Над набережной стояла такая вонь, что Габриэль сделал несколько резких вдохов и выдохов носом, чтоб избавиться от тошноты.

Кто-то все-таки закричал. Не выдержал. От столба оторвалась водяная многосуставчатая лапа и несколько раз хлестнула по мосту. Крик оборвался, и Габриэль уловил в чудовищном смраде знакомые нотки крови и смерти.

И вот тогда ему стало по-настоящему легко. Как в тот день, когда они с родителями ехали из парка, а Прорыв открылся практически под ногами лошадей их экипажа. Мать молчала, кусая губы и гладя маленького Габриэля по голове, а вот отец не выдержал ужаса и заверещал – тонко, громко, по-бабьи. И чудовище ударило. А потом ударило еще.

Габриэля, совершенно седого и очень спокойного, извлекли из-под развалин экипажа, и лейб-медик сказал королю: сир, такова судьба. Смерть выбрала своего Привратника, и Смерть дала ему силы.

Габриэль чувствовал, как чужая властная магия бродит в нем, подобно лихорадочному жару. Потом он утих – должно быть, Габриэль привык к нему. Сжился с ним так, как сживаются с осколком, который нельзя вытянуть. А потом он дал слово, что никогда не будет использовать ту магию, которая поселилась в нем в момент Прорыва.

До сих пор клятву удавалось держать.

Водяной столб снова рухнул в канал, и Прорыв закрылся. Рев воды медленно таял в теплом воздухе, солнце стряхивало с себя капли, и мир опять становился собой.

- Ваша светлость, - глухо окликнул кучер. По-прежнему парализованный ужасом, он так и сидел на своей скамеечке, слепо смотрел туда, где на мосту уже суетились люди возле убитых, но ничего не видел. – Ваша светлость, отпустите душу на покаяние?

Эльза вздрогнула всем телом, и Габриэль вдруг удивленно понял, что она плачет – по-детски, навзрыд. Наконец-то можно было выпустить весь затопивший ее ужас.

- Я те отпущу, скотина пьяная! – прорычал Габриэль так, что кучер выпрямился на скамейке, и его взгляд наполнился оловянной нерассуждающей покорностью. – Поехали отсюда! Во дворец, живо!

Спустя четверть часа экипажу все-таки удалось вырваться из столпотворения на набережной и свернуть в тихую улочку. Эльза по-прежнему рыдала, Габриэль все так же гладил ее по волосам и плечам и растерянно прикидывал, что делать дальше. Лейб-медик, конечно, даст ей лекарства, которые помогут Эльзе успокоиться, но разговоров потом не оберешься. Что же, вести ее в Красные комнаты?

- Это было ужасно, - расслышал он сбивчивый шепот. – У-ужасно.

Габриэль осторожно отстранил девушку от себя и, мягко взяв Эльзу за подбородок, заглянул ей в лицо. Взгляд костоправши был растерянным и невидящим, она смотрела на Габриэля, но вряд ли понимала, кто перед ней, и где она находится. Так всегда и бывает. Появление демонов помрачает душу, даже если ты их не видишь.

Значит, все-таки Красные комнаты. Ей надо прийти в себя и отлежаться.

- Эльза, - позвал Габриэль. – Ты меня слышишь?

- Да, - откликнулась девушка, и по ее щекам вновь заструились слезы. – Господи Боже, как же это…

Потрясена и шокирована, устало подумал Габриэль и ответил:

- Прорыв закрылся, Эльза. Все уже закончилось.

Эльза всхлипнула и провела ладонями по щекам, стирая слезы, - потом она опомнилась и, открыв поясную сумочку, достала тонкий носовой платок.

- Как..? – прошептала Эльза, стирая слезы. – Как они вообще могут… Почему они существуют…

Габриэль только плечами пожал. Такова воля Божья, что на это ответишь. Такой она была и в тот день, когда погибли его родители, а он стал Привратником Смерти.

- Все уже позади, - ласково сказал Габриэль, приобняв Эльзу за плечи. Экипаж въехал на территорию дворца, и девушка встрепенулась, не понимая, почему они оказались именно здесь.

Она оказалась сильнее, чем предполагал Габриэль. Намного сильнее.

- Зачем вы меня сюда привезли? – спросила Эльза, в последний раз проводя платком по щеке. Экипаж остановился возле входа в восьмое крыло, и охрана тотчас же взяла на караул.

- Дам вам лекарство, - ответил Габриэль и показал Эльзе свою правую ладонь, густо покрытую магической пылью. – И счищу с вас эту дрянь.

 

Глава 2

- Это ведь не ваши покои, - устало сказала Эльза, когда за ней закрылись двери в Красные комнаты. Охранники смотрели на нее с сочувствием и грустью, словно искренне сожалели о ее судьбе.

- Это, скажем так, мое рабочее место, - произнес Габриэль, проходя к стойке с ядами. Как говорил его учитель, все зависит от грамотной дозировки. Капля раствора севрского порошка и десять капель бавеннской смеси на стакан воды – и Эльза окончательно придет в себя, а воспоминания смажутся и станут похожи на сон.

Он обернулся. Девушка стояла неподвижно, смотрела так, словно Габриэль привел ее на плаху. Габриэль вдруг увидел Красные комнаты ее глазами и понял, что дал маху. Здесь было жутко. Очень жутко. Одни маски на стенах чего стоят, что уж говорить обо всем остальном.

И это она еще не заглядывала в лабораторию. Не видела режущего белого света ламп, который, кажется, проникает под кожу, не видела инструментов, отнимающих жизнь, и стола, на котором все заканчивается.

- Вот, значит, как, - негромко проговорила Эльза и вдруг рухнула на пол, лишившись чувств.

- Да что ты будешь делать… - устало выдохнул Габриэль и бросился к распростертой на ковре девушке. Конечно, она решила, что здесь, в логове чудовища, ее ждет только мука и смерть, и еще неизвестно, что хуже.

Подхватив Эльзу на руки, Габриэль перенес ее в одну из комнат, где обстановка была поприятнее. Темно-красный цвет портьер там был не настолько пугающим, и в целом комната выглядела вполне уютно – здесь потрескивал огонь в маленьком камине, а в вазе на столике стояла копна нарциссов. Их обновляли каждые два дня, нарциссы были тем немногим, что Габриэль любил совершенно искренне.

Он опустил Эльзу на диванчик и мягко похлопал по щекам. Дыхание девушки стало глубже и ровнее, а длинные пушистые ресницы задрожали – пришла в себя.

- Что вы задумали, - прошелестел тихий голос. Габриэль легонько погладил Эльзу по щеке, и девушка вздрогнула всем телом и дернулась в сторону. Омерзение. Габриэль понимал, что это, в принципе, единственная нормальная реакция на Привратника Смерти, и все-таки ему стало грустно.

Он не сделал Эльзе ничего дурного – а она испытывала только брезгливый страх. Тот страх, который сильнее уважения и воспитания.

- Дам вам лекарство, - спокойно ответил он. – Если его не выпить, то может остановиться сердце. Демоны Прорыва не уходят просто так, им надо забрать наши души. Потом с вас надо смыть магическую пыль, чтоб не прицепилась какая-нибудь дрянь… и все.

Эльза открыла глаза. Посмотрела на него так пронзительно и печально, словно не поверила ни единому слову. Габриэль вдруг с горечью подумал, что возможность обычного человеческого тепла показалась ему, подразнила и исчезла – и это, наверно, было правильным. Не следует тянуть руки к тому, что никогда не будет тебе принадлежать.

Рыбы ведь не летают по небу. У них иная природа. Вот и ему не следует заглядываться на то, чего никогда не получить.

- Правда? – спросила Эльза. Габриэль кивнул.

- Конечно. Я не вру… - он помедлил и добавил: - И можете мне поверить, я не замышляю ничего дурного. Честное слово.

Это прозвучало как-то очень по-детски и очень жалко, словно всемогущий Привратник Смерти просил обычную девушку о милости и снисхождении. Габриэлю сделалось стыдно. Губы Эльзы дрогнули, словно она хотела что-то сказать и тотчас же передумала. Привратник Смерти принес невинную жертву в свое логово, туда, где он отнимает жизни, и уверяет, что не замышляет ничего дурного. И как ему можно поверить?

Габриэль поднялся с диванчика и, вернувшись к стойке с ядами, принялся смешивать лекарство. Донесся звон часов, и Габриэль удивленно усмехнулся. Надо же, уже семь вечера. По всей столице люди собираются ужинать – но сегодня у всех есть более важное и интересное занятие. Обсуждать Прорыв, вспоминать все, что случалось во время Прорывов в прошлый раз и надеяться, что демоны больше не придут.

Демоны всегда возвращаются. Такова их природа.

Последняя капля упала в бокал, и Габриэль печально усмехнулся. Демоны по-прежнему здесь, жаль, что никто этого не понимает. Они никогда отсюда и не уходили.

Он услышал, как заскрипел диван – Эльза поднялась. Габриэль усмехнулся: юная ауф Арэйнес первая девушка, которая встала с этого дивана живой и здоровой. Он подхватил бокал и, вернувшись в комнату, увидел, что Эльза стоит возле каминной полки и с искренним интересом рассматривает акварели, которые Габриэль бросил там три дня назад – и вспомнил о них только сейчас, когда увидел листки в тонких девичьих пальцах.

- Это личное, - глухо сказал Габриэль, внезапно обнаружив, что вот-вот выронит бокал. Эльза вздрогнула и обернулась, словно ее застали на месте преступления, и Габриэль повторил: - Это личное.

Нарисованные нарциссы были наполнены солнечным светом и весенним теплом. На их нежно-желтых колокольчиках дрожали капли росы. Габриэль захотелось выдернуть акварели из рук Эльзы, а заодно и закатить ей оплеуху, чтоб навсегда забыла брать чужое – и в то же время хотелось, чтоб она продолжала смотреть, чтобы ей нравилось.

- Это вы нарисовали? – спросила Эльза, и Габриэль с удивлением услышал в ее голосе интерес и уважение.

- Я, - ответил Габриэль и, протянув Эльзе бокал, все-таки забрал акварели, надеясь, что сделал это не слишком грубо. – Выпейте, Эльза, не стоит тратить время.

Эльза послушно выпила лекарство. Габриэль бросил листки обратно на каминную полку, в очередной раз напомнив себе, что не следует так беспечно относиться к тому, что ты хранишь в своем сердце.

- Очень красиво, - сказала она и вдруг призналась: - Никогда бы не подумала, что вы рисуете.

Габриэль неопределенно пожал плечами. Король Георг дал ему прекрасное образование, от которого в итоге осталась химия и живопись.

- Так, - сказал Габриэль, чувствуя, что начинает смущаться и в то же время злиться на себя за это. – Это так, для души. Нарциссы называют короной мертвых, я не знаю, почему…

Он осекся. В груди толкалось тревожное и очень живое чувство, которое так сильно хотело родиться, что Габриэль чуть ли не впервые в жизни не знал, как поступить.

- Жуткое название, - негромко сказала Эльза. – А пыль? Как ее смывать?

Шею снова дернуло болью, и наваждение исчезло. Эльза всего лишь костоправша, которая его лечит, и Габриэль поступил не слишком разумно, когда пригласил ее на прогулку. Прогулка закончилась плохо не только потому, что они попали в Прорыв.

Ладно, неважно. Еще можно все исправить.

- Здесь есть бассейн, - ответил Габриэль, стараясь вернуться в прежние границы самого себя. – Дам вам особую смесь, пыль еще не успела проникнуть в организм.

Эльза кивнула. Владение лицом не было ее сильной стороной – сейчас девушка явно хотела, чтоб все это поскорее закончилось, и она могла бы наконец-то отправиться домой. Габриэль вспомнил, как закрывал ее собой от Прорыва, как она вцепилась в него, словно в единственную защиту и надежду…

Нет. Прочь это все.

- Спасибо, - сказала Эльза. – Мне очень неловко, что вы так со мной возитесь, Габриэль.

К ней постепенно возвращалась привычная серьезность с крошечной каплей насмешливости. Вот и хорошо. Осталось восемь сеансов, и потом они расстанутся навсегда.

- Ничего страшного, - ответил Габриэль и указал на дверь, ведущую в зал с бассейном. – Проходите. Я позову служанку.

***

Оставаться в Красных комнатах не было смысла. Габриэль приказал охранникам позвать кого-нибудь из служанок принцессы Августы и, когда к дверям подбежала бойкая и расторопная девица, отдал необходимые распоряжения и быстрым шагом направился к лестнице.

Братец Арканжело был прав, когда говорил, что бабы – лучшее средство для успокоения души. Вторым средством был ящик вина, и Габриэль решил, что сегодня отдаст должное и тому, и другому.

Он уже много лет ходил в одно и то же заведение под названием «Зеленый огонек» - госпожа Марьянн, которая им владела, сделала невозможное, сумев вывести обычный столичный бардак на элитный уровень. Любое желание клиента будет исполнено на высшем уровне и останется в тайне.

Габриэль не заходил в «Огонек» уже два месяца, но сейчас обнаружил, что его ждут – госпожа Марьянн выпорхнула из-за своей стойки и, поцеловав Габриэля в щеку привычным, давным-давно отрепетированным движением, сообщила:

- Слышали о Прорыве, мой дорогой? Ужасно, просто ужасно! Мои девочки встревожены не на шутку! Сидят в большом зале с клиентами и не работают, а болтают. Но я их не виню, как я могу винить? Прорыв! – и она выразительно закатила густо накрашенные глаза.

- Я почти в него попал. Ехал в экипаже неподалеку, - произнес Габриэль и, раскинув руки, продемонстрировал свою одежду, засыпанную золотыми искорками. Кожу под волосами пощипывало – пыль постепенно начинала впитываться, и в этом не было ничего хорошего. – Первым делом мне нужен душ.

 Госпожа Марьянн, сухая, бойкая, с седыми подсиненными кудряшками и в модном платье лавандового оттенка, казалась ему мотыльком. Интересно, подружились бы они с тетушкой Агатой? Наверняка. И беседовали бы со знанием дела о привычках господ из высшего света, и бранили бы их самыми последними словами.

- О, Господь Милосердный! – госпожа Марьянн подхватила Габриэля под руку и повлекла в сторону лестницы: на втором этаже была комната, отведенная именно для него. – Разумеется, душ, служанки сейчас же все вычистят. Но вы смельчак, мой милый, вы всегда смотрите смерти в глаза… Кого пригласить? Сейчас свободны Эжена и Кармен, через полчаса приедет Белль.

Имена ни о чем не говорили. Возможно, прежде Габриэль пользовался услугами этих девушек, но сейчас не мог вспомнить.

- На ваш вкус, госпожа Марьянн, - сказал он. Хозяйка борделя повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь в комнату.

- Сию секунду, мой дорогой.

Габриэль вышел из этой комнаты два месяца назад, и с тех пор здесь никого не было. Воздух был густым и прохладным, и, когда Габриэль прошел к широкой кровати, ему показалось, что он находится в склепе. Тишина, сырость, покой. Габриэль сел на покрывало и принялся расстегивать пуговицы жилета.

Он и сам не знал, чем его зацепила эта Эльза. Сейчас Габриэль не хотел о ней думать – и все-таки вспоминал, как она смотрела на него, держа в руке акварели. Привратнику Смерти не положено рисовать. Привратник Смерти убивает, и вся его жизнь и суть подчинены только одному: отторжению душ от тел.

А он рисует. Тут есть, чему удивиться.

На душ ушло полчаса, и Габриэль, выйдя в комнату, наконец-то почувствовал себя свободным, легким и почти беспечным. В дверь тихонько постучали. Девушка, бесшумно скользнувшая в комнату, была тоненькой блондинкой – тяжелые груди с крупными сосками казались фальшивыми на ее изящном бледнокожем теле. Пройдя к кровати, девушка вытянулась в струнку и сказала:

- Эжена, ваша светлость.

Всю ее одежду составляла полупрозрачная сорочка, едва доходившая до пупка. Габриэль вспомнил, как вчера заставил Эльзу раздеться, и испытал безжалостный укол стыда.

Она его боялась до обморока – поэтому и старалась быть милой. И в итоге все-таки лишилась чувств, когда поняла, куда именно Габриэль ее привез.

- Мы уже встречались? – устало спросил Габриэль. Он потянул тонкую ленту галстука, и она соскользнула со стула и послушно легла на кровать.

- Да, ваша светлость, - кивнула Эжена и машинально дотронулась до горла, но тотчас же опустила руку. Кожа под румянами и пудрой стала бледнеть. Габриэль воскресил в памяти всех девиц, входивших с ним в эту комнату, но Эжены среди них не было. Понятно, еще одна любительница быстрых и больших денег.

- Тогда становись на кровать, - приказал он. – На четвереньки. Ноги шире.

На мгновение Габриэлю показалось, что он задыхается. Что все это сон. С первого этажа доносилась музыка – что-то негромкое и неуловимо классическое. В голове шумело.

Смерть сделала его механизмом, все движения которого были заранее просчитаны, а потом доведены до автоматизма. Кажется, девчонка вскрикнула, когда Габриэль резко проник в нее на всю длину – вскрикнула и дернула бедрами. Габриэль ударил ее по оттопыренному заду – не удерживаясь, в полную силу, и отпечаток его ладони вспыхнул на светлой коже, как ожог.

Тонкие пальцы с алыми наманикюренными ноготками впились в простыню. Вспомнилось, как Эльза прижалась к нему в экипаже в поисках защиты, в поисках жизни рядом со смертью. Эжена сдавленно вскрикнула, и Габриэль ударил снова.

Где-то там, в самом центре льда, сковавшего его жизнь, еще было тепло. Он прикрыл глаза, и во тьме под веками поплыли красные и золотые круги.

Лента галстука обхватила шею девчонки, и Эжена – Эльза? – зажмурилась от ужаса. Габриэлю казалось, что в горле у него растет огненный шар. Что он сейчас задохнется. Красная тьма, наползающая на комнату, пахла нарциссами.

«Никогда бы не подумала, что вы рисуете».

Чтоб затянуть петлю, хватило одного быстрого движения. Девчонка захрипела, задергалась в его руках, и горячее лоно сжалось так, что разрядка наступила мгновенно.

Габриэль оттолкнул Эжену, и она кулем обмякла на кровати. Пухлые губы приоткрылись, словно она хотела молиться, но уже не могла. Некоторое время Габриэль неподвижно сидел на кровати – дышалось тяжело, будто он пробежал милю без остановки.

Шлюха не шевелилась. Габриэль вздохнул и, перевернув Эжену, несколько раз ударил ее раскрытой ладонью между грудей. Если перетянул, и она умерла, то придется объясняться с полицией, и об этом обязательно узнает его величество.

В прошлый раз он был, мягко говоря, недоволен.

Девчонка вздрогнула и задышала, жадно хватая воздух широко распахнутым ртом. Трясущиеся руки дотронулись до шеи, и Эжена жалобно посмотрела на Габриэля, не понимая, что произошло.

- Сколько? – спросил Габриэль. Волнение улеглось, и теперь он снова был собой. Минувший день уползал в прошлое, и Габриэль знал, что больше не допустит сегодняшних ошибок.

- Тридцать золотых крон, - ответила Эжена. Ее голос стал жалким и хриплым. Габриэль снова шлепнул ее по заднице, но на этот раз уже легко: дескать, проваливай. Эжена сползла с кровати и медленно двинулась к дверям, не убирая рук от шеи. Уже в коридоре она раскашлялась, и Габриэль услышал всхлипывания.

Ничего. Уже завтра все будет в порядке.

***

Запах нарциссов плавал вокруг Эльзы, убаюкивая и успокаивая. Эльза то проваливалась во тьму сна без сновидений, то просыпалась и видела привычные очертания своей комнаты, окно, а за окном – соседний дом, тихий и темный. Столицу обнимала ночь.

Служанка проворно и ловко смыла с тела Эльзы магическую пыль и потом, причесывая гостью Привратника Смерти, говорила:

- Это бы все собрать, госпожа. Магическая пыль штука такая, полезная.

- В чем полезная? – поинтересовалась Эльза. Видит бог, не надо ей было никакой магии. Ей сейчас хотелось просто поскорее уйти домой и больше никогда не соглашаться на предложения пациентов.

К добру это не приведет.

- А хотя бы в любовной магии, - служанка привычными быстрыми движениями подхватывала волосы и укладывала в такую сложную прическу, которой Эльза никогда не носила. Девушка в зеркале казалась строгой и чужой. – Например, подсыпать мужчине в питье, и он до гроба ваш. А если у него, - служанка понизила голос и произнесла сложное слово по слогам: - ин-по-тенция, вот, ну то есть нестоячка, то тогда надо прямо на уд сыпать. И стоять будет – выше подоконника!

- Невероятно, - пробормотала Эльза и твердо ответила: - Нет, мне ни к чему.

- Тогда я соберу, - сказала служанка, - только уж вы будьте так добры, не говорите его светлости.

Эльза обещала молчать.

Утро выдалось солнечным и веселым, словно мир выбросил из головы все воспоминания о вчерашнем Прорыве и искренне советовал последовать его примеру и не задумываться о демонах. Выпив чашку кофе, Эльза решила не тратить время даром и пробежаться по магазинам. Сегодня у Эльзы было всего два пациента, и она понятия не имела, с каким видом отправится во дворец к Привратнику Смерти.

Вчера, когда он закрывал ее от Прорыва, от него пахло дорогими духами с апельсином, а кожа под тонкой тканью рубашки была теплой, и Эльза, уткнувшись в грудь Привратника, слышала, как бьется его сердце – размеренно и спокойно, словно не было никаких Прорывов и чудовищ. Все это время он был живым человеком, а не монстром, отнимающим жизни.

И он искренне смутился, когда увидел свои рисунки в чужих руках. Ему словно было стыдно быть собой.

Задумавшись, Эльза едва не сбила с ног высокую брюнетку в модном платье из темно-розового шелка и серебряным кружевом по вырезу. В отличие от остальных светских красавиц, которые считали дурным тоном подниматься с постели раньше двух часов пополудни, баронесса Маргжетта ауф Лотьен всегда была ранней пташкой. В прошлом году Эльза делала ей укрепляющий массаж против морщин, и баронесса осталась очень довольна.

- О, дорогая Эльза! – воскликнула она, махнув рукой служанке, нагруженной пестрыми пакетами с покупками: иди, мол. – На ловца и зверь! Я как раз хотела перемолвиться с вами словечком.

- Вы же знаете, госпожа Маргжетта, я всегда к вашим услугам, - улыбнулась Эльза. Баронесса была щедрой клиенткой, а деньги никогда не бывают лишними.

- Куда вы так спешите? – поинтересовалась баронесса и приглашающим жестом указала Эльзе на открытую дверь экипажа. – Я вас довезу.

Когда Эльза устроилась на мягкой скамье, и экипаж двинулся в сторону квартала с магазинами модной одежды, то баронесса поинтересовалась:

- Говорят, среди ваших пациентов теперь Привратник Смерти?

Эльзе пришлось приложить значительные усилия, чтоб лицо не дрогнуло, и его выражение по-прежнему было бы дружелюбным и спокойным. В конце концов, она не делала ничего предосудительного.

- Да, - кивнула она. – Но его диагноз это тайна, вы понимаете.

Баронесса кивнула, прикрыв глаза. На ярких, четко очерченных губах плясала лукавая улыбка.

- Думаю, вас скоро можно будет поздравить, моя дорогая, - сказала Маргжетта. – У Габриэля, конечно, есть свои, скажем так, особенности, но он исключительный джентльмен.

Примерно этого Эльза и ожидала, только не думала, что ее начнут считать любовницей Привратника Смерти настолько быстро. Ей стало одновременно стыдно и мерзко, словно она упала в грязь на глазах всей столицы. Прощай, мечта однажды выйти замуж за небогатого, но приличного человека. Кто возьмет ее в жены с таким клеймом? Любовница королевского палача…

Теперь ей даже необязательно ложиться с Габриэлем в постель. Ей вообще необязательно делать хоть что-нибудь. Сплетники справятся сами, за нее уже все решили.

- Даже не знаю, дорогая баронесса, что вам на это ответить, - вздохнула Эльза. Улыбка приросла к лицу, словно маска. Маргжетта дружески похлопала ее по колену.

- Ничего не отвечайте, милая Эльза, вам нужно думать о другом.

- О чем же? – Эльза вынула из сумочки платок и дотронулась до края глаза так, словно убирала соринку.

- О том, какие выгоды можно извлечь из этого союза, - сказала баронесса. – Вы можете провести вместе совсем мало времени, любовь проходит, таково ее свойство… а вот дома и драгоценности остаются. И всякие прелестные мелочи тоже. Ломбарды в нашем городе работают круглосуточно.

В плане вклада мужских денег в женскую красоту Маргжетта была настоящим экспертом и гением. Молва приписывала ей шестерых любовников, которые уже восемь лет не знали о существовании соперников и каждый из них верил, что прекрасная баронесса живет и дышит только ради него. Разумеется, они были щедры. Баронесса Маргжетта была не из тех, кто готов дарить свою красоту бесплатно. Такие красавицы, как она, и глаз не откроют за спасибо.

- Думаю, вы дадите мне разумные советы, - негромко ответила Эльза, хотя сейчас ей больше всего хотелось расплакаться. Она ни в чем не была виновата, она не сделала ничего плохого, но ее уже записали в шлюхи – и теперь можно говорить, что угодно, и делать, что угодно, ее все равно будут считать шлюхой.

Баронесса с достоинством улыбнулась.

- Мужчины, милая Эльза, странный народ, - сказала она. – Они больше любят тех прелестниц, которые отдаются с выгодой, чем тех, которые любят просто так. Чем больше кавалер вложит в даму, тем меньше захочет с ней расставаться. У меня есть три правила, и они никогда меня не подводили. Будь всегда готова к любви, будь независима и не жалей его.

Экипаж остановился возле гостеприимно распахнутых дверей большого магазина – несколько отделов, товары на любой вкус и кошелек, все, о чем только может мечтать женщина. Эльза снова растянула губы в улыбке и ответила:

- Благодарю вас, дорогая баронесса. Непременно последую вашим советам.

- Вот и славно, - Маргжетта поцеловала Эльзу в щеку и добавила: - Я бы купила еще ванзейскую мазь, чтоб скользило лучше… ну вы понимаете.

Баронесса сделала такой жест, какими рыбаки показывают выловленную рыбу – и конкретно эта рыба была очень крупной. К щекам Эльзы прилила кровь. Она не хотела спрашивать, откуда баронесса все это узнала.

Растерянность и стыд крепко обняли Эльзу – так, что она дышала с трудом, как больная пневмонией. Дождавшись, когда экипаж баронессы скроется за углом, Эльза дошла до открытого уличного кафе и почти без чувств упала на стул под раскрытым красно-белым зонтиком. О ней уже ходят мерзкие разговоры, и что теперь ни делай – не отмоешься. Наверняка служанка вчера рассказала приятельницам такое, что только за голову схватишься.

Фантазия у людей богатая, это Эльза знала точно.

Некоторое время Эльза сидела за столиком, не в силах пошевелиться, и смотрела на людей, идущих по улице, но не видела их – так, мазки разноцветных красок, небрежно смешанные на грязной палитре. А потом в толпе мелькнула знакомая седая голова, и Эльза вздрогнула всем телом и нервно посмотрела по сторонам – спрятаться было некуда.

Но Привратник Смерти не заметил ее. В обычном сером костюме, как у мелкого клерка, с небольшой сумкой в руке, он быстрым шагом прошел по улице, и Эльза увидела, как Габриэль поднялся по ступенькам больницы святого Франциска.

Ну и Господь с ним – или дьявол. Пусть идет, куда хочет.

Справившись с волнением, Эльза поднялась со стула и медленно двинулась в противоположную сторону. До вечера и сеанса во дворце еще было далеко. Она еще придумает, как со всем этим быть.

***

Семья ауф Гроттенов состояла из восьми человек. В маленьком зале, отведенном для приема безнадежных больных, сейчас было семеро ауф Гроттенов, и Габриэль с трудом подавил в себе желание сказать отцу семейства, что кондомы изобретены уже сорок лет как. Потом он заметил на шеях матушки семейства и детей маленькие серебряные пластинки-моломо с ликом солнца: все ясно, араване-солнцепоклонники, вера велит иметь им столько детей, сколько посылает солнышко.

Все семеро смотрели на Габриэля с суеверным ужасом. «Жаль, что солнышко велит им сношаться без передыху, а не учиться», - подумал Габриэль и, опустив свою сумку на край стола, спросил, не утруждая себя приветствиями:

- Разрешения есть?

Папаша ауф Гроттен проворно протянул ему стопку желтых бланков и быстро отдернул руку, когда Габриэль взял бумаги, словно боялся обжечься. Габриэль быстро пролистал больничную карту и разрешения: все в порядке, все подписано. На лицах ауф Гроттенов стояла печать привычного тяжелого труда, тоски и какого-то нечеловеческого бессилия.

- Мы думали, она поправится, - прошелестела матушка. Углы когда-то красивого рта оттягивало книзу. Габриэль бросил бумаги на стол и спросил:

- Это она там так кричит?

Крик, похожий на вопль мартовской кошки, шел из соседней палаты. Женщина вопила, утихала на несколько минут и снова вопила. Синдром Ахотто, тяжелейшее врожденное заболевание. Габриэлю не хотелось представлять, через какие муки прошла эта семья, прежде чем окончательно решила обратиться к нему.

- Да, она, - ответила старшая дочь ауф Гроттенов, рыжая, как морковка. – Мы близняшки с ней, только вот…

Мать толкнула ее, и девушка замолкла. По виду ей было не больше пятнадцати. Габриэль представил, как его галстук охватывает тонкую девичью шею, и устало прикрыл глаза.

- Итак, скажу официально, - начал он сухим чиновничьим тоном. – Закон о здравии народном гласит, что допустимо прерывать муки неисцелимо больных во имя милосердия Божия к ним и к вам, - за стеной снова заорали, и Габриэль сделал паузу. Малышня, жавшаяся к ногам матери и старшей сестры, дружно захныкала. – Все документы в порядке, и я, Габриэль ауф Вилберн, Привратник Смерти, пришел сюда, чтобы выполнить свою работу. Душа вашей несчастной дочери обретет покой, а вы – мир.

Папаша кивнул. Лица малышни были бледными и тоскливыми. А чего еще ждать, когда за стенкой постоянно кричит старшая сестра? Будешь тут бояться…

- У вас есть ко мне вопросы? – спросил Габриэль, и все семейство дружно замотало головами. Он взял сумку и поманил рыжую – та испуганно обернулась на мать, но мамаша только подтолкнула ее к Габриэлю:

- Иди, иди уже. Не заставляй его светлость ждать.

При усыплении безнадежных больных всегда требуется свидетель из числа родственников – желательно, тот, кто покрепче нервами и желудком.

Когда они вошли в соседнюю палату, девичье тело на койке содрогнулось, и из раззявленного гнилозубого рта вылетел очередной вопль. Габриэль посмотрел на тощие руки и ноги, изломанные болезнью под немыслимыми углами, на задравшуюся ветхую рубашку, на глаза без малейшего присутствия мысли. Несчастные, как же долго они терпели…

- Она бросается, - бесцветным голосом сказала спутница Габриэля. – Иногда бывает. Не часто…

- Как тебя зовут? – спросил Габриэль, вынув из сумки серебристый контейнер. Щелкнула крышка, открывая шприц, наполненный мутной зеленоватой жидкостью.

- Ивис, - ответила рыжая.

- Помолчи, Ивис, - посоветовал Габриэль и приблизился к кровати. Его обдало тяжелым запахом гниющего нутра, невидящие бельма скользнули по нему и не заметили. Габриэль быстрым отработанным ударом вогнал иглу шприца в тощее предплечье и ввел яд.

Тело на койке содрогнулось и безжизненно обмякло – вытяжка яда тропической суары действует мгновенно, останавливая сердце. Ивис ахнула, прижав ладони ко рту. Габриэль с прежней осторожностью уложил шприц в гнездо контейнера, убрал в сумку и сказал:

- Все. Отмучились.

И тогда Ивис зарыдала. Сползла по стене на пол и завыла, словно раненое животное.

Габриэль подумал, что эти люди, должно быть, очень сильно любят друг друга. Должно быть, они милосердны и добры.

Вернувшись во дворец, он столкнулся с принцессой Августой – та шла на прогулку в сопровождении верной госпожи Пикклби. Увидев Габриэля, принцесса подлетела к нему, решительная и разгневанная, словно маленькая тропическая птичка, и толкнула его в грудь.

- Ты! – воскликнула Августа. – Дрянь бесстыжая!

Габриэль усмехнулся и сделал вид, что ловит ее за руку – Августа вывернулась и толкнула его еще раз.

- Катаешь своих шлюх в моем экипаже! – принцесса была настолько рассержена, что из ее прически вывалился локон, а она и не заметила. Габриэль смотрел на нее с тем циничным презрением, которое всегда выводило Августу из себя.

- Он не твой, а королевский, - сказал Габриэль, и получил еще один тычок в грудь. Раскрасневшаяся и злая, принцесса была похожа на маленький ураган.

- Нет, мой! И заставил мою служанку причесывать эту шлюху!

Гувернантка тоже начала краснеть. На ее родине принцессы не позволяют себе таких слов, но здесь не Тевтория, здесь все намного проще. Хотя, помнится, ее величество однажды собственноручно вымыла Августе рот с мылом, когда юная принцесса позволила себе особенно забористое выражение.

- Ты слишком нервничаешь, - заметил Габриэль и, быстрым движением подхватив Августу, забросил ее себе на плечо, словно мешок. – Наверняка хочешь оказаться на месте моих шлюх. Пойдем, проверим, чему тебя научил танцмейстер.

Августа заверещала так, что с деревьев дворцового сада взлетели галки. Гувернантка металась рядом с Габриэлем, не зная, что делать.

- Ты мой брат! – заорала принцесса. Наконец-то, вспомнила.

- Двоюродный, - уточнил Габриэль, неторопливо двинувшись к ступенькам. Охрана старательно пучила глаза в пустоту, делая вид, что ничего не замечает. Госпожа Пикклби носилась возле Габриэля, словно квочка, помогая принцессе лишь угрозами жалоб его величеству. – Обвенчаемся хоть завтра.

- Пусти! – маленькие крепкие кулачки заколотили Габриэля по спине. – Урод! Пусти!

- Я буду жаловайтса его велишество корол!

- Я маме расскажу! Пусти! – в голосе Августы стали появляться слезливые нотки. Габриэль рассмеялся, слуга предусмотрительно распахнул перед ним двери, и он втащил Августу во дворец и сказал:

- Твой танцмейстер обхаживает не только тебя, дорогая сестрица. Я видел его вчера в «Зеленом огоньке». Взял сразу трех, две из них – чернокожие южанки. Не брезглив, любит умелых и любит их с непривычной стороны.

А вот теперь Августа ударила его уже ощутимо. Хоан ауф Авербрук, учитель танцев, обучил ее высочество не только тому, как правильно и красиво двигаться по паркету, но и преподал науку страсти нежной. Он был, конечно, исключительным красавцем, как уж тут устоять… Опустив Августу на пол, Габриэль улыбнулся так нагло, как только мог, и произнес:

- Так что будь благоразумна, душа моя. Следи за женским циклом.

Щеку обожгло – Августа залепила ему пощечину и, подхватив госпожу Пикклби под руку, быстрым шагом направилась в сторону своих комнат, всхлипывая на ходу. Габриэль усмехнулся: ему нравилось доводить до слез эту маленькую гордячку. В такие минуты он чувствовал себя хоть немного, но живым. К тому же, Августа была той еще дрянью, совавшей нос не в свое дело.

Но все-таки Габриэль думал о ней с теплом. И нарезал бы на полоски любого, кто имел бы глупость обидеть ее.

Войдя в свою спальню, Габриэль сбросил пиджак и, рухнув на кровать, моментально погрузился в глубокий сон без сновидений. Он проснулся только тогда, когда в дверь постучали, и негромкий голос охранника произнес:

- Костоправша пришла, ваша светлость.

Габриэль встрепенулся. Конечно же, Эльза, как он мог о ней забыть.

- Да, проходите! – крикнул Габриэль и, когда Эльза вошла в комнату, добавил: - Минутку, пожалуйста. Я сейчас.

В комнате было почти совсем темно: хлопнув ладонью по световому артефакту, Габриэль успел бросить быстрый взгляд в окно – собирался дождь, грозовые тучи висели низко-низко. Зайдя в ванную и плеснув в лицо ледяной водой, Габриэль окончательно проснулся и подумал, что его мир теряет основы. Все становится каким-то неправильным.

Эльза плакала. Сейчас, конечно, ее лицо было спокойным и бесстрастным, но некрасивые красные пятна покрывали его, словно маска, веки припухли, а в глазах до сих пор стоял влажный туман.

- Садитесь, - едва слышно сказала она и принялась намазывать руки кремом. Габриэль послушно опустился на оттоманку и спросил:

- Что случилось?

Эльза поставила банку с кремом на стол и опустила руки ему на плечи.

- Ничего, - ответила она все тем же глухим голосом. Мертвым. Руки работали сильно и уверенно, движения были резче, чем в прошлый раз, словно Эльза была слишком далеко, слишком в себе, чтоб следить за тем, что делает.

Ничего, так ничего.

До конца сеанса они молчали, потом Эльза отошла к своему саквояжу и стала вытирать руки. Габриэль обернулся к ней и увидел, что девушка плачет. Без истерик и всхлипов, совершенно бесшумно – слезы катились по ее щекам, и чутье Привратника Смерти подсказывало, что Эльза не хочет жить. Что весь ее мир разрушен.

Габриэль встал с оттоманки и, подойдя к Эльзе, взял ее за плечи и развернул к себе – вроде бы мягко, даже ласково, но при всем желании не вырваться. Девушка вздрогнула, с трудом гася в себе неприязнь, и попросила:

- Отпустите меня, ваша светлость.

- Габриэль, пожалуйста, - напомнил Габриэль. – Что с вами, Эльза?

Припухшие губы дрогнули. А ведь она кусала их, чтоб не расплакаться в голос… Взгляд был обреченным, усталым и темным, так смотрят перед тем, как выпрыгнуть из окна и разбить голову о мостовую.

- Деньги, - ответила она с усталой брезгливостью. – Те, которые вы выплатили. Я отдала их своему знакомому, он работает в банке… чтоб он сделал вклад.

По щеке пробежала очередная слеза. Габриэль осторожно провел ладонью по горячему девичьему лицу.

- И он их присвоил, - произнес Габриэль. Эльза кивнула, и ее наконец-то прорвало. Задрожали плечи, снова хлынули слезы, и девушка проговорила, захлебываясь в рыданиях:

- Сделал вид, что вообще меня не знает… я… я спросила у другого управляющего, на мое имя вообще ничего нет.

Габриэль едва не рассмеялся. Стоит ли переживать из-за таких пустяков? Он заплатит Эльзе еще раз, это вообще не обсуждается. Но потом он подумал, что двадцать золотых крон – баснословная сумма для костоправши, да и дело не в деньгах, а в том, что ее обманули, да еще и посмеялись над ней. Решили, что за сироту некому заступиться, и можно делать все, что угодно.

- Эльза, - негромко позвал Габриэль. – Эльза, пожалуйста. Послушайте.

Девушка шмыгнула носом и устало посмотрела на него.

- Во-первых, я дам вам еще двадцать золотых крон, - твердо сказал Габриэль. Эльза попробовала было протестовать, но он опустил указательный палец на ее губы, приказывая молчать. – Мне это ничего не стоит. Вообще ничего.

Эльза не ответила. Выражение ее лица вновь стало усталым и тоскливым.

- Во-вторых, что за банк? – продолжал Габриэль. – Тот, что возле вашего дома?

Эльза кивнула и спросила:

- Что вы задумали?

- Увидите, - ответил Габриэль. Ему вдруг стало очень легко и весело – и он знал, что это не сулит ничего хорошего.

***

Гнуса, обворовавшего Эльзу, звали «Господин управляющий первого звена Эрик ауф Гиттеншен», так и было написано на табличке, что красовалась на стойке. Габриэль велел Эльзе ждать снаружи, но, войдя в просторный банковский зал, он услышал за спиной негромкий стук каблучков.

- Этот? – спросил Габриэль, не оборачиваясь, просто мотнув головой в нужную сторону. Гнус оторвался от бумаг и, посмотрев в сторону Габриэля, начал бледнеть – узнал и понял, что ничего хорошего ему не светит. Его холеное гладкое лицо почти моментально стало серым и безжизненным.

- Да, - едва слышно откликнулась Эльза.

Время было позднее, почти девять вечера, и клерки высунулись из-за столов, узнав в посетителе королевского палача. Габриэль быстрым шагом прошел к стойке Гнуса, который, несмотря на испуг, расторопно оторвал задницу от стула и вышел к посетителям. Выражение его лица очень понравилось Габриэлю. Невероятно понравилось.

- Какой рукой ты дергаешь свой отросток? – спросил он негромко и самым вежливым тоном. Лицо гнуса содрогнулось, словно он ожидал чего угодно, только не такого вопроса.

- Ч-что? – растерянно переспросил он. Габриэль выдавил из себя неприятную улыбку и повторил:

- Какой рукой ты дергаешь свой отросток?

К чести гнуса следовало добавить, что он почти сразу понял, откуда дует ветер, и сориентировался.

- Ле-левой, ваша светлость, - пролепетал он. Габриэль понимающе кивнул. Покосился на стойку.

- Врешь ты все, - произнес он. – Все вещи справа.

В следующую минуту он уже сжал в кулаке правую кисть гнуса. На розовый мрамор пола из кулака плеснуло красным, зал наполнился тихим хрустом костей, и Габриэль похвалил себя за предусмотрительно надетые кожаные перчатки. Гнус стал уже не серым – мертвенно-сизым. На лбу выступили крупные капли пота, глаза закатились под веки, и господин управляющий первого звена стал медленно-медленно заваливаться на пол. Габриэль сжал руку еще сильнее – и тотчас же разжал.

Гнус безжизненно рухнул на мрамор. Габриэль оценивающе посмотрел на него: да, правая рука вряд ли станет служить ему так же верно, как раньше. Из-под разорванной кожи выглядывали разломанные косточки, золотое обручальное кольцо на указательном пальце сплющилось, вмятое в плоть. Интересно, стоила ли рука двадцати золотых крон? Конечно, гнус об этом не думал, просто решил набить себе карман, не подозревая, кто придет наводить порядок.

Что ж, впредь ему наука.

Габриэль легонько пнул его носком ботинка – без сознания, и не скоро оклемается – и обернулся к Эльзе. Та стояла, прижав руки ко рту и сдерживая крик, а в глазах плескался такой ужас, словно Габриэль раскрошил ее руку, а не гнусову. Казалось, девушка сейчас тоже лишится чувств; Габриэль подхватил ее под локоть и двинулся в сторону касс.

По залу пронесся шепот – и тотчас же стих. Никто не спешил прийти гнусу на помощь.

Кассир, который высунулся из своей золотой клетки, чтоб посмотреть на неожиданного посетителя, рухнул обратно. Габриэль подошел и, сняв шляпу, произнес:

 - Добрый вечер. Вы меня узнаете?

Губы кассира мелко затряслись, словно он предчувствовал расправу и над собой.

- Д-да, - прошептал он. – Вы Привратник Смерти, королевский палач.

- Совершенно верно, - улыбнулся Габриэль. – Выдайте мне пятьдесят золотых крон именем его величества.

Звук, донесшийся из-за кассы, был ему знаком: у кассира заклацали зубы от страха.

- Сию с-секунду, ваша светлость, - ответил он и защелкал замочками сейфа. Спустя несколько минут Габриэль получил увесистый черный мешочек с эмблемой банка и, снова улыбнувшись, сказал:

- Благодарю вас. Кстати, там вашему управляющему первого звена дурно.

Кассир не ответил – просто таращился во все глаза. Габриэль взял мешочек и, протянув его Эльзе, негромко произнес:

- Ваш заработок, Эльза. И компенсация.

***

Дождь хлынул сразу же, как только они вышли из банка.

Привратник Смерти стиснул Эльзину ладонь и бегом бросился к подъезду. Эльза волоклась за ним, словно покорная кукла, не замечая хлещущих струй воды, не слыша рокочущих раскатов грома. Вечерний город погрузился во тьму, и, когда Габриэль втащил Эльзу в подъезд, то тьма стала непроглядной.

За дверью в очередной раз загрохотало. По козырьку гремели капли, воздух был прохладным и сырым, и Эльза не сразу поняла, что холод, охвативший ее в тот момент, когда Привратник Смерти изувечил ауф Гиттеншена, медленно отступает.

Габриэль гладил ее по щеке. Медленно, осторожно, едва касаясь влажной после дождя кожи кончиками пальцев. На мгновение Эльзе показалось, что ее сердце перестало биться, и все внутри стянуло в клубок от страха. Пальцы Привратника Смерти нырнули в ее мокрые волосы, выдернули двузубую заколку, и туго скрученные в прическу пряди вольно упали на плечи.

Эльза смотрела будто бы со стороны, как завороженная. Привратник Смерти все с той же осторожной неспешностью склонился к ней, и в зеленых глазах, подернутых студеной дымкой, Эльза увидела клубящуюся тьму.

Поцелуй был таким же осторожным, изучающим, словно Привратник Смерти никогда и ни с кем не целовался и теперь пытался понять, как это сделать правильно. Эльза вздрогнула всем телом, отпрянула, пытаясь освободиться – в ту же секунду Габриэль буквально впечатал ее в стену, не позволяя сопротивляться. Когда чужая рука легла на ее шею, Эльза с пугающей отстраненностью подумала: вот и все.

- Думаю, я заслужил награду, - горячее дыхание опалило ухо, и Эльза невольно вцепилась в руки королевского палача, чтоб не упасть – ноги подкашивались от накатившего ужаса. Он только что покалечил человека и даже в лице не изменился. И сейчас Эльза полностью в его власти, и Привратник Смерти сделает с ней все, что сочтет нужным.

- Не делай мне больно, - выдохнула она. На улице загрохотало так, что слова Эльзы просто утонули в реве бури. Но Привратник Смерти все-таки разобрал их, и рука, державшая Эльзу за шею, вдруг утратила твердость – пальцы легко прошлись по кружеву, окаймлявшему декольте, и Габриэль так же негромко произнес:

- Не сделаю. Не бойся.

Эльза не запомнила, как они поднялись по лестнице, как вошли в ее темную квартиру и добрались до спальни, как Привратник Смерти избавил ее от одежды. Ее сковало леденящим спасительным оцепенением, и потом Эльза вдруг осознала, что окно в комнату открыто, прохладный ветер безжалостно треплет занавеску, и гроза грохочет прямо над их головами.

Потом она поняла, что под щекой – прохладная подушка, что она полностью обнажена и стоит на кровати на четвереньках. Вспомнилось, как наставница в академиуме рассказывала главные правила хорошей жены: девочки, ваш муж должен исполнять свой супружеский долг только тогда, когда вы лежите на спине. Иные позы занимают только грязные шлюхи.

Воспоминание обожгло, словно пощечина. Чужая рука со знакомой неторопливостью погладила Эльзу по спине и надавила между лопаток, принуждая опуститься ниже. Подушка уткнулась в грудь, и Эльза сжала зубы и зажмурилась. Ее захотел королевский палач – а такие люди всегда получают то, что хотят. Сопротивляться им – себе дороже, Эльза прекрасно помнила, как позавчера Габриэль пообещал снять с нее кожу: этак безразлично пообещал, как говорят о привычном, пускай и скучном деле.

Она проглотила всхлип, полный горечи, обиды и боли. Только не плакать. Привратник Смерти получит ее тело, раз уж решил – но плакать она не станет.

- Ты такая хрупкая, - вдруг сказал Габриэль. Его ладони снова скользнули по спине Эльзы, легли на бедра, и что-то большое и горячее толкнулось между ног, проникая внутрь. Вспомнилась баронесса со своим советом по поводу ванзейской мази, это сейчас точно не помешало бы. Боль была такой, что в глазах потемнело, и Эльза прикусила губу, сдерживая стон. Она лишилась невинности несколько лет назад с человеком, которого считала своим женихом, но тогда это было не настолько мучительно.

Шлюха королевского палача, шепнул внутренний голос – мерзкий, наслаждающийся ее страданием. Шлюха.

Слеза все-таки сорвалась с ресниц. Сперва Габриэль двигался неторопливо и спокойно, словно позволял Эльзе привыкнуть – но постепенно движения стали резче и грубее, а пальцы впились в бедра так, что Эльза все-таки зашипела от боли. Очередной раскат грома проглотил ее сдавленный возглас, но Привратник Смерти все-таки услышал его и замер.

Пальцы, сухие и прохладные, легли на подбородок и горло и толкнули Эльзу назад, заставив выгнуться и прильнуть к сильному телу любовника.

- Больно? – негромко спросил Габриэль.

Эльза кивнула, и ей показалось, что внутри все окаменело от страха. Габриэль разжал руки, отстранился, и, когда чужая плоть выскользнула из нее, Эльза обмякла на постели, чувствуя себя чем-то вроде сломанной игрушки. Ей в самом деле было больно. Между ног все горело.

Привратник Смерти с прежней деликатной осторожностью перевернул Эльзу на спину. Бледное лицо и растрепанные волосы делали его похожим на призрака – только сейчас, глядя на него, Эльза поняла весь ужас той позиции, которую добропорядочные люди считали единственно допустимой. Ей ведь придется целоваться с Габриэлем. Обнимать его. Смотреть в глаза.

Эльзу окатило холодом.

А потом Привратник Смерти опустил ладони на ее колени, и холод отступил. Немного, всего на пару шагов – но Эльзе стало легче дышать. В следующий миг она ахнула и захлебнулась воздухом, когда Габриэль прочертил языком влажную дорожку по внутренней стороне бедра и быстрым дразнящим движением провел по маленькой пульсирующей точке.

Эльза вскрикнула и снова попыталась отстраниться. Это было невероятно стыдно, порочно, с порядочными женщинами такого не делают – и Эльза даже подумать не могла, что это может быть настолько мучительно и сладко. Ей казалось, что дом качается на волнах, что весь ее привычный мир потерял опору и куда-то летит, сорвавшись с орбиты – и Эльза хотела только одного: чтоб Габриэль не останавливался, чтоб продолжал так же страстно и горячо ласкать ее. Щеки горели от возбуждения и стыда, Эльза забыла о том, кто она, где она и с кем, и за мгновение до того, как обжигающая судорога встряхнула ее тело, Габриэль вошел в нее решительным быстрым движением.

Эльза обхватила его за плечи, чувствуя, что ее почти знобит. Она прекрасно понимала, что утром пожалеет обо всем, что сейчас происходит, но в эту минуту ей хотелось лишь двигаться в едином ритме с Привратником Смерти. Полностью, без остатка принадлежать ему. Неважно, что будет потом – сейчас он заполнял ее до краешка, и это было самым важным. Габриэль двигался все быстрее, от плавной нежности не осталось и следа, теперь он почти вбивал Эльзу в постель с жестокой, почти звериной страстью.

Когда его рука снова легла ей на шею и сжала пальцы, Эльза успела только вцепиться в запястье королевского палача. Воздух встал комом в горле, перед глазами махнуло серой тряпкой обморока, и, соскальзывая в беспамятство, Эльза ощутила, как по телу медленно прокатилась теплая волна удовольствия. Это было ужасно, это было невозможно – но ей никогда не было настолько хорошо. Габриэль толкнулся в нее в последний раз, и Эльза почувствовала, как внутри, жарко пульсируя, стало разливаться семя.

Все закончилось. Привратник Смерти разжал пальцы, накрыл губы Эльзы легким поцелуем и вытянулся на кровати рядом. Теперь, когда наваждение уходило, Эльза слышала, как на улице льет дождь и гроза медленно утекает на запад. Прохладный ветерок из окна скользил по разгоряченной коже, заставляя ежиться, и Эльза собралась с силами и нырнула под одеяло.

Все прошло. Ей было невероятно, запредельно хорошо, но сейчас удовольствие ушло, и Эльза снова чувствовала только стыд и страх. И отвращение и к Привратнику Смерти, и к себе.

- Ты мог меня убить, - негромко сказала она. Габриэль негромко рассмеялся и, поцеловав ее плечо, ответил:

- Это совершенно исключено.

У него были очень сильные руки – час назад они искалечили ауф Гиттеншена, а сейчас настолько бережно и невесомо обнимали Эльзу, что это казалось невозможным. Нельзя и убивать, и беречь. Это неправильно.

- Уходи, - прошептала Эльза, устало закрыв глаза. Привратник Смерти снова усмехнулся и повторил:

- Это совершенно исключено. Знаешь, - он обнял ее крепче, и Эльза почувствовала, что Габриэль улыбается тихой и счастливой улыбкой, которая пугает сильнее хищной гримасы. Просто потому, что не знаешь, чего от нее ожидать. – Тебе и в самом деле стоит переехать ближе к центру. Завтра этим и займемся.

***

Эльза решила забрать только самые необходимые вещи. Разумеется, все, что понадобится ей для работы – и немного платьев и белья.

Необходимого набралось на три огромных чемодана. Эльза спустилась на улицу, заказала экипаж до вокзала и, пока кучер пыхтел и кряхтел, стаскивая чемоданы вниз и закрепляя их в отсеке для багажа, Эльза еще раз прошла по квартире. Несколько комнаток и убогая кухонька почти под крышей – вот все, что у нее осталось после разорения отца. Вернется ли она когда-нибудь в этот дом?

Эльза не хотела знать.

Кучер получил серебряную полукруну, остался вполне доволен и гнал лошадку так, что до вокзала они добрались за какую-то четверть часа. Оставив его ждать на стоянке, Эльза шагнула в высокие, настежь распахнутые двери вокзала и, сориентировавшись, подошла к кассам.

- Какой ближайший поезд на юг? – спросила Эльза, когда кассир отодвинул стеклянную дверцу, закрывавшую его окошко, и соизволил посмотреть на девушку.

- Алехандрия, - ответил он. – Еще есть билеты в первый класс. Прибытие завтра в семь утра.

Эльза кивнула. Алехандрия была большим южным курортом, который славился прекрасным климатом, старинной архитектурой и грязевыми ваннами. Она наверняка найдет там работу, а деньги Привратника Смерти помогут обустроиться на новом месте.

Пятьдесят золотых крон были огромной суммой. Эльза считала, что отработала их сполна. Рукава платья прекрасно скрывали браслеты синяков, оставленные под утро, когда Привратник Смерти прижимал ее закинутые за голову руки к кровати…  Эльза видела, что он пытается быть с ней другим, не таким, каким привык быть с другими – но потом его все-таки срывало в грубую злую страсть.

Хорошо, хоть больше не душил.

Утром Привратник Смерти варил кофе на кухне – крепкий, черный, выбивающий дух. Эльза сделала глоток из чашки и подумала, что ей всегда представлялось, как любимый человек будет стоять здесь с туркой ароматного напитка. Но она и представить не могла, что будет чувствовать при этом.

Билет оказался не настолько дорогим, как полагала Эльза. Сжав в руке плотный прямоугольник глянцевой бумаги, Эльза дошла до своего экипажа, назвала кучеру номер поезда и вагона и, когда он вновь принялся возиться с вещами, направилась на перрон.

- У меня сегодня очень большой и трудный день, - сказал Габриэль, наливая себе вторую чашку. Подняв турку, он вопросительно посмотрел на Эльзу – не хочет ли она еще кофе? Эльза отрицательно мотнула головой, и Привратник Смерти продолжал: - Но к пяти вечера буду свободен.

Эльза понимающе кивнула, всеми силами стараясь делать милый вид. Пальцы Привратника Смерти мягко постукивали по столу, словно он играл на рояле – у королевского палача были очень аккуратные, холеные руки, и вчера он сперва изуродовал ими ауф Гиттеншена, а затем дотрагивался до Эльзы.

Она невольно вздрогнула. Горечь и отвращение были настолько глубокими, что Эльзе хотелось умереть. Глядя в кофейную глубину, она вдруг подумала, что выбросится из окна, когда Габриэль уйдет – и в следующую минуту возненавидела себя за эти мысли.

Он был жесток – пусть и пытался стать с Эльзой мягче и теплее.

- Я заеду за тобой в половине шестого, - произнес Габриэль, с сожалением глядя в опустевшую турку. Эльза невольно отметила, что такое количество настолько крепкого кофе однажды остановит его сердце. – Поедем во дворец, хочу попробовать тебя нарисовать.

Он не интересовался ее планами и не задавал вопросов: просто ставил в известность, что Эльза проведет свой вечер именно так. Вряд ли из девушки с синяками на запястьях и бедрах выйдет хорошая модель… хотя, возможно, Привратнику Смерти нужно именно это?

- Хорошо, - кивнула Эльза. Она не собиралась спорить и лезть поперек рожна: теперь ей следовало быть максимально осторожной. – Хорошо, я буду ждать.

Уже в дверях Габриэль мягко поцеловал ее в губы – ни дать ни взять скромный служащий, который отправляется на работу и прощается с невестой. Он искренне пытался быть добрым и сердечным, просто не понимал, как это делается – и Эльза не рискнула бы его учить.

Ей было слишком страшно.

- Госпожа, ваш билет.

Голос проводника, стоявшего возле открытой двери в вагон первого класса, пробудил Эльзу от воспоминаний и тяжелых мыслей. Она протянула билет и, когда проводник клацнул по нему зубастыми щипцами, подумала, что сделала правильный выбор.

Габриэль мог быть хорошим человеком. Он, по большому счету, не сделал ей ничего дурного. Он закрывал ее собой во время Прорыва, давал лекарства и отучил ауф Гиттеншена брать чужое.

Но лучше ему остаться подальше от Эльзы. Глядя на него, она чувствовала, что падает в пропасть, и это было настолько по-настоящему, что Эльза почти переставала дышать.

Эльза никогда не ездила в вагонах первого класса и теперь, заняв место на маленьком мягком диванчике в отсеке на двоих, окончательно поняла, что прежняя жизнь уходит в прошлое. Она будет жить в другом городе, ярком и далеком, и в ее новом мире больше не будет места страху.

Поезд дрогнул, и белые мраморные колонны вокзала, люди на перроне и городские здания медленно-медленно поплыли назад. Эльза откинулась на мягкую спинку диванчика и вынула из сумочки дамский роман в желтой бумажной обертке. Прекрасная дева в беде, корсары и любовь на тропическом острове – самое то, чтоб скоротать время в путешествии. За тонкой стенкой негромко переговаривались соседи по вагону, прикидывая, когда же начнут разносить чай и закуски.

- Простите… Извините… Прошу прощения… - услышала Эльза сконфуженный мужской голос, и на мгновение ее бросило в холод, тотчас же окатив жаркой волной: ей показалось, что это Габриэль. Но нет – почти сразу же в ее отсек заглянул взлохмаченный молодой человек в легком костюме банковского служащего и, заглянув в зажатый в кулаке билет, сказал:

- О, вот мое место!

Эльза ничего не имела против попутчиков, тем более, что растрепанный пассажир не выглядел ни приставалой, ни наглецом. Светлокожее добродушное лицо с широко распахнутыми голубыми глазами и крупным ртом, который то и дело расплывался в улыбке, небольшой потертый чемоданчик в руке, новенькая обувь, которая наверняка нещадно жала ноги – портрет пассажира был вполне привлекательным.

- Доброе утро, - сказал незнакомец, плюхнувшись на диванчик, и протянул Эльзе длиннопалую руку. – Беньямин ауф Перес, к вашим услугам. Можно просто Бен. Я вас ни в коем случае не стесню.

- Доброе утро, - улыбнулась Эльза и, назвав свое имя, пожала руку Бена. Очень современный жест, так было принято у студентов и актеров, но какой-нибудь барон или банкир обязательно скорчил бы презрительную гримасу. – Вы меня нисколько не стесните.

- Отлично! – обрадовался Бен и расстегнул пуговицу на пиджаке. – Вы в Алехандрию?

- Да, - улыбнулась Эльза. Бен был настолько милым и трогательным, что невольно располагал к себе. – А вы?

- Слава Господу, возвращаюсь домой из столицы! – воскликнул он. – Решил финансовые вопросы семьи, теперь могу и отдохнуть.

- Вы финансист? – удивленно спросила Эльза. Несмотря на костюм, Бен меньше всего походил на того, кто может иметь хоть какое-то отношение к деньгам и цифрам.

- Старший советник службы безопасности финансов Первого приморского банка, - отрекомендовался Бен и, смешно склонив голову к плечу, вдруг рассмеялся: - Вы мне не верите. Правда?

- Вы не похожи на того, кто работает в банке, - призналась Эльза. Вроде бы Бен не делал ничего особенного, но ей вдруг стало очень легко и свободно, словно в обществе старого знакомого.

- Да, я понимаю, о чем вы, - с легкостью согласился Бен. – Но свою работу делаю хорошо. Сейчас вернусь домой, отдохну пару месяцев и снова с головой нырну в бумажки.

Появился проводник – привез на небольшой тележке чашки с крепко заваренным чаем и небольшие коробочки со сладостями: традиционный дорожный перекус перед обедом в вагоне-ресторане. Когда он удалился, то Бен сделал довольно шумный глоток из чашки и поинтересовался:

- А вы? Что вас ведет в Алехандрию?

- Переезжаю, - сказала Эльза. Ей не хотелось вдаваться в детали своего бегства из столицы. – Как считаете, в Алехандрии есть нужда в костоправшах?

Бен сделал еще один глоток и довольно улыбнулся.

- Я даже знаю, где именно она есть, - сказал он. – У моей сестры искривлен позвоночник, и если вы работаете с такими недугами, - Бен развел руками, - то я буду рад, если вы станете гостьей нашего дома.

Похоже, судьба сменила гнев на милость, решив, что с Эльзы достаточно неприятностей. Не успела она сесть в поезд, как уже нашла работу на новом месте! Почему-то Эльза знала, что Бену можно доверять, он не собирается ее обманывать, и с ним тоже можно быть искренней. Люди с такими светлыми лицами не бывают негодяями, не душат любовниц во время любви и не ломают чужие пальцы до костяной крошки.

- Благодарю вас, - улыбнулась Эльза. – Буду искренне рада помочь вашей сестре.

- Вы подружитесь, - уверенно заявил Бен, протягивая Эльзе открытую коробку конфет. – Магда очень добрая девочка. Я, собственно, именно из-за нее и пошел в банковскую сферу.

- Понимаю вас, - серьезно сказала Эльза. – Лечение требует прежде всего денег.

Бен тоже стал серьезным. Куда-то исчезла его мягкая беззаботность, и, глядя в окно на бескрайние луга, он произнес:

- В столице позавчера был Прорыв, вы, должно быть, слышали о нем.

- Я его видела своими глазами, - призналась Эльза, ощутив прикосновение холода к затылку. Вспомнилось, как Габриэль закрывал ее, как воздух пронзительно пах кровью и смертью, как кричали люди, размазанные чудовищем по брусчатке.

- Магда попала в Прорыв, когда ей было одиннадцать, - признался Бен. – Вы знаете, она справляется. Но вот спина болит, и я боюсь, что она перестанет ходить.

- Я постараюсь помочь, - уверенно сказала Эльза. – Думаю, все еще можно исправить.