Отрывок из книги «Лирей. Сердце Зверя»

Глава 1

 

 

Солнечный луч настойчиво лез в глаза. Недовольно забормотав, я перевернулась на другой бок. Ветерок пошевелил волосы, а в носу отчего-то засвербело. Я оглушительно чихнула и села.

Первое время просто моргала, глядя на портьеры, на пышный балдахин над кроватью. От него спускаются легкие, наполовину прозрачные занавески, которыми играет ветер.

Первая мысль, которая пришла в голову, прозвучала радостно: я дома! …Может, не в собственном герцогстве, не в Ньюэйгрин, но в про… в землях людей, точно.

Слишком разительным было то, что я видела сейчас по сравнению с последними воспоминаниями…

Арена в священных землях. Оглушительный рев толпы. Пыль столпом.

Оборотни сшибаются в поединках!

Бьются… за меня. И когда осталось всего пятеро… Появился он.

Огромный черный волк с вздыбленной шерстью обнажает клыки… припадает к земле… и перекидывается в черноволосого гиганта!

Он бьется со всеми сразу. С сильнейшими оборотнями стай Семи Лесов.

И побеждает.

Затем он подходит ко мне и протягивает руку в приглашающем жесте. Я пытаюсь отползти, прячу руку за спину… и меня просто забрасывают на плечо, как добычу. А потом…

Стремительный бег Зверя… Неровные скачки. Пружинящие взлеты. Меня подбрасывает на его плече, как куклу. Я… кажется, я пытаюсь вырваться, кричу… Не помогает. И хуже всего во всем этом - неизвестность. Я не знаю, куда он несет меня. Не могу знать. Ясно одно: это не сулит мне ничего хорошего. Что бы ни ждало впереди… я предпочла бы смерть.

Я не успела опомниться, когда границы священной территории остались за нами. Раньше там бились за честь, теперь за самок…

По необъятным стволам, увитым плющом, которые несутся мимо с невероятной скоростью, было понятно, что мы движемся к северу Заповедных земель.

Затем Богиня, должно быть, смилостивилась надо мной, потому что я потеряла сознание.

Кажется, я приходила в себя от похлопывания по щекам. Кажется, мне разжимали зубы и вливали в рот кисловатую жидкость. Я кашляла, но пила. А потом все повторялось снова, и снова наступала блаженная тьма.

И вот, когда последнее, что помню - леса и степи, которые сменяют друг друга со скоростью, с какой не может двигаться человек, когда я беспомощно трепыхаюсь на чьем-то сильном плече…

Просыпаюсь… в замке?

Отчего-то сомнений в том, что это замок, не было.

Я свесила ноги с кровати и ступни сразу попали в легкие домашние туфли из войлока.

Тело было ватным, непослушным. Я перевела взгляд на руки и ахнула, так я похудела.

Я встала на ноги и замерла на какое-то время, приложив пальцы к вискам. Когда головокружение закончилось, откинула занавеску, которая спускается с балдахина и отделяет бесстыдных размеров ложе от остальных покоев.

Именно покоев, потому что комнатой это не назвать.

Кроме ложа, здесь есть два стола: письменный и обеденный, кресла с высокими резными спинками, камин, в котором запросто поместится олень на вертеле, два окна в полтора человеческих роста, на полу ворсистый ковер, так и утопаешь в нем стопами…

На непослушных ногах я приблизилась к зеркалу в тяжелой кованной раме.

Из него на меня испуганно смотрела хрупкая невысокая девушка с копной непослушных рыжих локонов. Бледная, краше в гроб кладут. Под глазами пролегли глубокие тени, кожа прозрачная настолько, что видна голубая жилка на виске. Даже еле заметная обычно россыпь веснушек на носу смотрится контрастно. Высокие скулы, вздернутый нос, пухлые обескровленные губы… Ей-богине, я после зимы, проведенной в заточении, в башне так плохо не выглядела…

Посмотрев вниз, обнаружила, что на мне белая кружевная сорочка в пол, с длинными рукавами и атласными завязками под подбородком… Память услужливо напомнила, что последний раз, когда была в здравом уме и твердой памяти, в день священных боев за право назвать меня самкой… в общем, за меня… Тогда на мне была серая туника до колена, отороченная темной каймой… А на ногах кожаные туфли с ремешками.

Я приподняла край сорочки и уставилась на ноги в мягких войлочных туфлях, в таких обычно ходят по опочивальне. 

- Я дома, - прошептала я и поморщилась, до того слабый у меня голос. - Я у людей… Но как я сюда попала?

Я мало куда выезжала из Ньюэйгрин и плохо знаю королевство. Но я много читала о нем, и моими познаниями в географии был доволен даже господин Бонжуа, наш с сестрами учитель, который щедро и невероятно взыскательно делился с нами знаниями.

Пробормотав, что по природе местности смогу определить где нахожусь, хотя бы приблизительно, я подошла к окну.

Возникло стойкое ощущение, что такое уже было. Я точно так стояла у окна и вглядывалась в пейзаж на горизонте. И, как сейчас, будущее казалось мне непонятным и тревожным. Только пейзаж за окном был другим. Я помню лес на горизонте, шахматную доску полей… Помню только-только подсохшие после череды весенних ливней дороги…

Сейчас передо мной были горы. Монументальные, величественные. В снежных шапках ледников. Закутанные в пушистые покрывала лесов.

Леса… Деревья… даже отсюда было видно, они огромны. В человеческих землях таких нет… Это значит только одно.

Я по-прежнему в землях оборотней. Но где? Где хоть кто-то, кто объяснит, что я здесь делаю, откуда на мне сорочка, как вдруг я оказалась в каком-то замке?

Словно услышав мои вопросы, скрипнула дверь. Я обернулась.

Вошедшая женщина развеяла оставшиеся сомнения.

Ее строгая блуза и длинная, в пол, юбка, а также крахмальный передник и строгая прическа не обманули. Передо мной не человек. Оборотень. Волчица. Об этом говорит вытянутое, чуть сплющенное с боков лицо, массивная нижняя челюсть, проникновенный взгляд глубоко посаженных глаз.

Не увидев меня на постели, волчица потянула носом воздух и в следующий миг уже смотрела на меня. Пристально. Напряженно, словно не знала, чего от меня ожидать. Это было взаимно.

Я уже хотела прервать молчание, когда женщина заговорила.

- Проснулась, - сказала она неприязненно. Впрочем, тут же исправилась: - Проснулись, госпожа.

Видно было, что обращение ко мне на «вы», как и вежливость, даются женщине с трудом. И в то же время был такой контраст по сравнению с остальными волчицами, которых я привыкла видеть, в коротких юбках, кожаных доспехах, туниках или вообще без всего, что я невольно засмотрелась на женщину свободного народа в одежде горничной. И только понимание, что это неприлично: вот так стоять, таращиться и хлопать ресницами, вернуло меня в реальность.

- Где я? - вырвалось у меня вместо приветствия.

- Вы в Живых горах, госпожа, - ответила женщина.

- Это значит…

- Вы в Заповедных землях.

- Сколько отсюда до королевства? Пешком, верхом? Здесь замок… Может, можно нанять экипаж? До Делла Ров? До Ньюэйгрин?

Вопросы сыпались из меня, как горох из прохудившегося мешка, невзирая на то, что женщина хранила молчание.

Когда, сглотнув, замолчала и я, она заговорила.

- Я здесь, чтобы помочь вам одеться, госпожа. Дверь в гардеробную левее. Рядом с дверью в омывальную.

Я растерянно проследила взглядом ее жест, а потом снова уставилась на женщину.

- А эта дверь? - спросила я, чувствуя, что отчего-то холодею.

- Это дверь в спальню господина, - ответила она.

- Господина?

- Нашего вожака и альфы, - кивнула женщина и поморщилась. - Мне не стоило говорить с вами об этом. Извольте умыться и одеться. Обо всем, что вам нужно знать, вам поведает господин. А сейчас, как только будете готовы, вам подадут завтрак.

- Я, - попыталась подобрать подходящее слово. - Я чья-то гостья? Кто ваш господин? В Заповедных землях живут люди?

Я замолчала, потому что поняла, что сморозила глупость. И вместе с тем все происходящее казалось абсурдом, особенно в сравнении с моими воспоминаниями.

Я помню, как меня похитил черноволосый волк. Зверь. Бывший альфа Стаи Семи Лесов. И теперь этот замок. И волчица в одежде горничной, которая говорит мне «вы». И призывает одеться и позавтракать… При мысли о еде желудок жалобно сжался.

Должно быть, женщине надоело ждать.

Она приблизилась, пристально глядя в глаза.

- Пройдемте, - в голосе ее послышалось рычание. - В омывальную.

Но после знакомства с Виллой меня таким не пронять.

Не опуская взгляд, я осталась стоять на месте.

- Кто ваш господин? - спросила я, рассудив, что если она обращается ко мне «госпожа», я гостья в этом странном замке, а не пленница.

- Он сам вам расскажет, - осталась стоять на своем женщина. И, поморщившись, добавила: - Госпожа.

- Меня зовут Лирей Анжу Альбето, - сказала я. - Я - наследная герцогиня Ньюэйгрин. Моя семья богата. И они, - мне хотелось в это верить, - ищут меня. Если вы поможете мне добраться домой, я щедро отблагодарю за помощь.

Волчица не успела ответить.

Дверь открылась и вошли еще две женщины. Молодые, даже юные. Судя по грубоватым чертам лица, чуть заостренным ушам с отсутствующими мочками - волчицы. Обе держат перед собой подносы, на которых позвякивают крышками блюда. Заходя в комнату, первая запуталась в длинной юбке и чуть не уронила поднос. Чуть - потому что оправилась и подхватила накренившийся поднос с жалобно звякнувшими тарелками со звериной ловкостью.

В следующий миг обе девушки замерли, уставившись на меня. Я почувствовала себя по меньшей мере, танцовщицей на площади.

Верхняя губа первой женщины поднялась. Она пристально уставилась на вошедших, что заставило девушек, в свою очередь, опустить взгляды и даже склонить головы.

- Мы принесли завтрак, - сказала одна из них, а вторая почему-то хихикнула.

Первая тоже с трудом сдерживала смех.

Из горла старшей волчицы раздалось еле слышное рычание. Смех тут же стих. Но пристально есть меня глазами не перестали.

- Госпожа еще не готова для завтрака, - отрезала женщина. - Придете позже.

- Когда? - с готовностью спросила одна из них, при этом смотрела не на старшую, а на меня.

- Я скажу, когда! - рявкнула старшая.

Тех как ветром сдуло.

- Пройдемте в омывальную! - тем же тоном сказала мне волчица и я не посмела ослушаться.

Оказавшейся еще роскошнее, чем в моем бывшем замке, омывальная изумила.

Каменный бассейн, дубовая деревянная лохань. Даже водопад, который струится из нагретого резервуара, стоит надавить на выемку в стене.

Под пристальным взглядом волчицы я привела себя в порядок. Она пыталась помочь, хотя выглядело это скорее желанием контролировать процесс. Я решительно отвергла ее помощь, мотивировав тем, что уже привыкла справляться сама. Волчица не настаивала.

Обнаружив на полках ароматное мыло с розовыми лепестками и сушеной лавандой, я не преминула им воспользоваться. Как и легким маслянистым кремом.

До этого раза мне дважды довелось путешествовать на плечах оборотней. Первый раз - от границы Делла Ров, второй - когда Грэст похитил меня с озера Велеса. И оба раза я потом чувствовала себя избитой, тело было в синяках и ссадинах. Сейчас - я сама подивилась - кожа была гладкой и нежной, ничего не болело, только слегка кружилась голова от слабости.

Закутавшись в банный халат, я последовала за волчицей. Омывальная и гардеробная соединяются невысокой дверью, и я отметила про себя, что это куда удобнее, чем в моих бывших покоях, в Ньюэйгрин.

- Наденьте это, - сказала волчица и тыкнула в легкое платье цвета пыльной розы. По низкому вырезу идет полоска кружева, пышная кайма венчает подол. Платье, бесспорно, красивое, но все же больше похоже на нижнюю сорочку, или пеньюар, который носит в покоях Виталина.

- На каком основании вы говорите, что мне делать? - вырвалось у меня.  

Я подумала, что волчица сейчас зарычит, но женщина скорее удивилась.

- Я же эта, - сказала она и щелкнула пальцами. - Горничная.

Несмотря на тревожную атмосферу я не выдержала и хихикнула.

Женщина посмотрела на меня, подняв брови.

- Из вас такая же горничная, как и из меня, - сообщила я и пояснила, когда волчица не поняла. - Горничные обычно начинают с того, что представляются.

Женщина помолчала, а потом произнесла, явно неохотно:

- Адела.

Я кивнула.

- Теперь оденетесь? - спросила Адела.

- А где сорочка, корсет, белье, наконец? - поинтересовалась я.

Адела пожевала губами. О таких мелочах она явно не задумывалась.

Вздохнув, я принялась осматривать гардеробную. После нескольких минут поисков пришлось признать: сорочки здесь были. Прозрачные, кружевные, до середины бедра, до того откровенные, что я постеснялась даже дать понять Аделе, что собираюсь надеть такое. Что касается корсетов и панталон - то о таком здесь, видимо, даже не слышали.

- А где хоть один корсет? - спросила я замеревшую на месте, словно статуя, Аделу. О панталонах спросить постеснялась, решив начать «с малой крови».

Волчица-горничная презрительно скривилась.

- Корсет? - переспросила она и когда я кивнула, уточнила: - Это пыточное приспособление?

Я снова кивнула.

- Но ведь его же невозможно носить. Я пробовала. Давно. Ребра сдавливает, дышать невозможно. Двигаться тоже.

- И все же, - настоятельно сказала я. - не надевать же мне платье на голое тело.

- А почему нет? - уточнила женщина.

Представив, как щеголяю в этом платье из тонкой струящейся ткани по незнакомому замку, я покраснела.

- И все же я настаиваю, - твердо сказала я.

Адела пожала плечами.

- Ничем не могу помочь, - ответила она. - Корсетов здесь нет.

- И панталон тоже? - краснея, решив, что все равно уже стыдно, поэтому румянцем больше - румянцем меньше, спросила я.

Волчица фыркнула.

- Вот уж лишний предмет гардероба!

- И ничуть не лишний! - возмутилась я. - Вы предлагаете мне разгуливать по замку без… белья?

Сказала это, и сама подивилась своей экспрессии. Еще недавно представала перед самцами, тьфу, перед мужчинами, голой. И разгуливала в коротких, до середины бедра, туниках. Но ведь то лес… И дикари, то есть оборотни кругом. А здесь, в замке, среди привычной глазу обстановки, сразу вспомнилось, кто я и откуда. И не представлялось возможным нарушать не то, что нормы этикета, но ведь границы элементарной этики.  

- Разгуливать по замку вы будете только с дозволения аль… господина, - вернула меня на землю волчица. - А пока он такое дозволение не давал, беспокоиться не о чем.

Вздохнув, я приняла платье у нее из рук. В последний момент передумала и надела под него эту неприличную сорочку, такую легкую и невесомую, что даже не ощутила ее на себе. Оглядев себя в зеркало, хмыкнула. Если не знать, что под платьем ничего нет… и слишком уж не присматриваться, вид получился почти приличный.

Волосы разделила на пряди с помощью черепахового гребня и уложила в низкий узел, закрепив деревянными шпильками. 

Все это время Адела молча наблюдала за моими действиями, явно не догадываясь, что причесывать меня - вроде как ее обязанность. Если она претендует называться прислугой. Горничной или камеристкой. Впрочем, представлять ее в этой роли было так же дико, как в роли актрисы королевского театра.

Когда мы покинули гардеробную, кровать оказалась застелена, причем простыни были заменены на свежие.

Оставив меня, Адела вышла из опочивальни.

Вернулась она с теми двумя молодыми волчицами, которые уже приходили. Лицо Аделы было бесстрастно, а вот волчицы хмурились и избегали смотреть на меня. При этом не покидало ощущение, что им было непривычно кому-то прислуживать. Но я, чтобы подбодрить девушек, кивнула и поблагодарила за заботу.

Они переглянулись и прыснули, а затем спешно, чуть ли не бегом, покинули опочивальню под пристальным взглядом Аделы.

- Ешьте. - скорее приказала, чем пригласила, волчица. Перехватив мой взгляд, добавила: - Госпожа.

Кивнув, я приступила к трапезе.

Вопреки ожиданиям (если честно, думала увидеть пожаренное на костре, пропахшее дымом, мясо) в миске была каша, по которой успела чуть ли не соскучится после отъезда из Ньюэйгрин, лепешки, пара яиц и ломоть ветчины с тмином. На сладкое полагался кусок пирога с черникой и сливками.

- Здесь человеческий повар? - спросила я, сыто отвалившись на спинку стула. Было немного стыдно обладать таким аппетитом. Ведь леди, как известно, должна кушать, как птичка… но я была слишком голодна, чтобы оставить от этого чудесного завтрака хотя бы крошку.

В ожидании ответа я обернулась к Аделе, которая терпеливо ждала, когда с завтраком будет покончено.

Волчица не ответила. Хотя каким-то образом я поняла, что этот вопрос ей отчего-то неприятен. 

С гордым и слишком независимым для горничной видом Адела собрала со стола тарелки, а затем удалилась из опочивальни с подносом.

Стоило двери захлопнуться, я бросилась к ней: заперта.

Значит, никакая я не гостья.

Я пленница.

Только… чья?

Быстрым шагом пересекла комнату и приложила ухо к той двери, которая, по словам Аделы, соединяется со спальней господина. Тихо.

Меня явно поселили в хозяйской спальне. Покои мамы и папы тоже соединялись дверью. Это значит, что в замке нет хозяйки, а мне решено было выделить лучшую комнату. Самую большую и просторную. Но хозяйскую… почему?

Зеленый риолин, который передала ундина и с тех пор висит на цепочке на груди, потеплел, словно хотел прожечь платье. Опустив взгляд вниз, я увидела, что герб внутри вытянутого камня заискрил. Опоясанный лентой четырехлистник с каплей росы посередине, словно вот-вот загорится и оплавит зеленоватую прозрачную преграду. Кажется, Велес сказал, что этот риолин несет всю магию нашего рода.

Дверь, которая минуту назад захлопнулась за Аделой, распахнулась.

Оглянувшись, я замерла, словно статуя. Пальцы продолжают рефлекторно сжимать ручку двери «в спальню господина».

Первая реакция была - закричать. Но дар речи куда-то исчез, я стояла молча, хлопала ресницами и не в силах была оторвать взгляд от вошедшего.

Слишком знакомым было это лицо… Каждая черта. Слишком часто он преследовал меня в кошмарах, слишком привыкла просыпаться от собственного крика, который неизбежно следовал за его рычанием:

- Я иду за тобой, Эя.

Я просыпалась в ледяном поту, а потом долго не могла успокоить сердце.

Воплощение моих кошмаров… только сейчас наяву. Зверь стоял у двери и задумчиво изучал меня глазами.  

Огромный, широкоплечий, словно в противовес моим воспоминаниям и видениям, навеянным Велесом, Зверь одет в черный камзол простого кроя и брюки. Белоснежная рубашка с воротом под горло и манжетами вот-вот расползется на широкой мускулистой груди. Я успела подумать - сколько, должно быть ткани ушло на такого великана и поморщилась: все время, когда сильно пугаюсь, в голову лезут глупости.

Сглотнув, перестала таращиться на одежду и подняла взгляд.  

Тронутая бронзовым загаром кожа, лицо словно вырезали из скалы, и оно застыло, чуть вытянутое вперед и сплющенное с боков, что свойственно всем волкам. Черты острые, твердые, хищные. Уши заостренные. Мочки отсутствуют. Черные волосы убраны в низкий хвост.

- Зачем я вам? Что вы будете со мной делать? - вырвалось помимо воли, прежде, чем заткнула рот ладонью.

Он посмотрел так, что колени подогнулись, а дыхание сковал ужас. Я быстро опустила взгляд. Недолгая жизнь среди волков научила… кое-чему.

Этот пристальный изучающий взгляд я знала слишком хорошо. Несмотря на отсутствие опыта, даже мне был понятен немой ответ.

- Кажется, ты не удивлена, увидев меня, - сказал волк.

Низкий, раскатистый голос обволакивал и одновременно просачивался в душу, заставлял дрожать все внутри.

- После того, как ты… вы… как вы похитили меня из священных земель, странно было бы удивляться вам, - сказала я, делая вид, что рассматриваю узоры на стене.

- Похитил? - почти прорычал волк. - Вообще-то я бился за тебя на поединке. Хотя мог бы и не драться. Я в своем праве. А теперь ты моя волей Луны.

- Вообще-то меня похитили изначально, на границе с Делла Ров, - сообщила я. Забыв, что посмотреть в глаза волку - значит, бросить ему вызов, я подняла взгляд на Зверя. - С тех пор я не давала согласие ни на одно свое передвижение по этим вашим землям, а значит…

Разделяющее нас пространство Зверь преодолел в пару прыжков.

Я опомниться не успела, как оказалась вжатой в стену.

Мощная грудь великана вздымалась рядом и мне пришлось выдохнуть весь воздух и не дышать, чтобы не соприкоснуться с ней своей.

Зверь уперся руками в стену по сторонам от меня и склонился так низко, что ощущала его дыхание.

- Никогда не смотри мне в глаза, - сказал он хрипло.

Зажмурившись и закусив губу, я закивала.

С рычанием волк отпрянул.

- Женщина! - вырвалось у него. - Не такой я страшный, чтобы переставать дышать в моем присутствии.

- А вы когда последний раз в зеркало смотрелись? - вырвалось у меня и я снова зажмурилась.

Из горла Зверя вырвался рык, но затем, с видимым усилием, он взял себя в руки.

- Сегодня. Когда надевал это все… прежде, чем идти к тебе.

Зверь потянул носом воздух, а мне некстати вспомнилось, что белье мне так и не выдали…

- Ты пахнешь, как ягодный пирог, Лирей, - сказал волк. Краем глаза я заметила, как он облизнулся. Мелкая дрожь перешла в крупную. У меня даже зубы застучали. Я поспешно прижала ладонь к губам.

- Проклятье, женщина! - рявкнул волк мне в лицо. - Ты можешь не бояться меня?!

И клацнул зубами.

А может, и не клацнул.

Может, показалось.

Просто внезапно мир накренился и наступила тьма, а потом показалось, что бегу по залитой солнцем лужайке…

 

 

Глава 2

 

 

Я пришла в себя от пристального взгляда. Вспомнив, что потеряла сознание от страха, поежилась, закусила губу. Когда открыла глаза, выдохнула с ощутимым облегчением: у кровати сидит Адела и смотрит на меня с таким видом, словно я нанесла ей личное оскорбление.

Правда, когда волчица увидела, что я проснулась, попыталась даже растянуть губы в улыбке. Вышло плохо, но она явно старалась, поэтому попыталась отплатить ей тем же.

Нахмурившись, Адела буркнула:

- Хорошо, что вы очнулись. Госпожа.

- А долго я… спала? - уточнила я, привставая на постели. Озираясь, боялась наткнуться взглядом на того, кто напугал до обморока. Но когда не обнаружила его в покоях, облегченно выдохнула, ощутив, как отчего-то пунцовеют щеки.

Вместо ответа Адела посмотрела в окно. Проследив ее взгляд, я с удивлением отметила, что солнце, которое светило прямо в глаза утром, спряталось, что значит, время сейчас обеденное или даже позже.

- Вы голодны? - спросила Адела, словно прочитала мои мысли.

Я покачала головой. Чего-чего, а голода после обильного завтрака, а также после продолжительного обморока я не ощущала.

- Вам позволено выходить в сад, - огорошила меня волчица и пояснила: - Вы слишком слабы. Вам надо бывать на свежем воздухе.

Я хотела возмутиться, что вовсе я не слабая, просто не надо было меня пугать до потери сознания, но благоразумно промолчала. Осмотреть место, куда меня забросило в очередной раз, хотелось. Возможно… Нет, мысль о побеге была слишком невероятной… и все же, если есть хоть малейший шанс, стоило попробовать.

Несмотря на ледяные шапки гор здесь явно теплее, чем в Ньюэйгрин, где не так давно были размытые весной дороги, а в воздухе стоял едва уловимый запах гари, который отчего-то всегда присутствует по весне. Здесь же лето полностью вступило в свои права.

Стоило нам покинуть замок, в лицо ударил теплый ветер, который принес ароматы луговых трав и цветов, растрепал выбившиеся из прически волосы. Окна в выделенной мне опочивальне выходили на горы и извилистую реку, а сейчас мы с Аделой вышли с другой стороны замка.

По дороге нам попалось несколько волчиц: тех самых, молодых, что приносили завтрак и пара взрослых (по отношению к волчицам почему-то не приходило на ум «пожилых», несмотря на обильную седину в волосах). Я вспомнила рассказы Виллы, Лил и Фоссы о том, что оборотни живут долго, но войну с людьми пережили очень немногие.

Меня провожали взглядами, пристально изучали, словно запоминали, даже принюхивались.

Мужчины тоже здесь были, но держались на отдалении, возле невысоких домиков, в которых обычно живет стража, садовники и прочие слуги, чья вотчина - двор и окрестности замка, а не сам замок.

Мы прошли по широкой тенистой алее, а потом оказались в саду.

Одного взгляда на вымощенные дорожки, разграниченные и ступенчатые клумбы, каменные кадки с редкими заморскими растениями, которые не вырастают и за тысячу лет хватило, чтобы понять: когда-то за этим садом ухаживали, заботились о растениях, потом, судя по обилию бурьяна и дикорастущих трав случилось что-то, что заставило владельцев внезапно покинуть это место. Сейчас же, судя по неумело орудующему садовыми ножницами волку, саду пытаются вернуть прежний вид. Правда, почти безрезультатно. Даже издалека заметно, что волк совершенно не умеет держать ножницы, не говоря уже о том, что способ стрижки кустарника выбрал какой-то и вовсе варварский.

Я чуть было не направилась к нему, чтобы объяснить, под каким углом надо держать ножницы и сколько можно снимать молодых побегов, но в последний момент вспомнила, что я здесь пленница. Которой разрешили выходить в сад. Но не более того.

Адела не сводила с меня взгляда, словно боялась, что в любой момент оторвусь от земли и улечу.

Внимание волчицы тяготило. Поэтому, когда за поворотом живой изгороди услышала разговоры и сдавленное хихиканье, и по голосам узнала молодых волчиц, даже приободрилась. В том, что смеются надо мной - не сомневалась. Но хотелось, чтобы пристальное внимание Аделы хоть ненадолго переключилось на кого-то другого.

И оно переключилось.

- Джейси, Эльза, - сказала Адела, хмурясь. - Вам недостаточно работы? Подбавить еще?

- А мы за тобой Адела, - попытавшись изобразить книксен, ответила то ли Джейси, то ли Эльза.

- Срочно, - тоже несколько неуклюже присев, подтвердила вторая девушка. - К господину. Кажется, фиолетовые, - и она покосилась на меня.

Адела нахмурилась.

- Джейси, со мной, Эльза присмотришь… то есть останешься с госпожой, на случай, если ей что-то понадобится, - скомандовала Адела.

Теперь стало понятно, кто из них Джейси, а кто Эльза.

Судя по помрачневшему лицу более высокой и тонкокостной девушки - Джейси именно она. Зато румяная и кудрявая Эльза прямо расцвела на глазах.

Адела перевела взгляд с меня на нее и мрачно изрекла:

- Обе пойдете со мной.

У меня внутри все сжалось: неужели останусь одна? Я не смела обернуться вокруг, чтобы не выдать своих мыслей, но кажется, нам давно не попадалось никого на пути, что значит, в этой части сада, никого, кроме нас, нет…

- Вы можете не волноваться за свою безопасность, госпожа, - сказала Адела, поджимая губы. - Сад хорошо охраняется.

Намек был таким явным, что я покраснела.

- Я скоро вернусь, госпожа, - сказала Адела и удалилась с девушками, которые то и дело оглядывались. Пришлось Аделе снова рыкнуть на них.

А я облегченно выдохнула, не веря своему счастью.

И оно заключалось не в том, что осталась, наконец, одна. Кажется, волчица сказала «фиолетовые». Я не ослышалась. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, речь - о священнослужителях. Или кто еще носит фиолетовые рясы?

А если священники где-то рядом, пусть их видели где-то недалеко, это значит одно.

Меня могут спасти.

Стараясь ступать неторопливо, я прошла дальше, отметив, что дорожка виляет между плодовых деревьев. Если нырнуть под их сень, можно, должно быть, оказаться в лесу. А куда идти потом? Есть ли шанс выжить в лесу в таком… в таком виде, в каком я сейчас… Без оружия, без припасов… И все же, шанс встретить священнослужителей был. Призрачный, один на миллион, но был. И я решила им воспользоваться. Что я теряю?

Когда уже собралась юркнуть с тропинки налево, вспомнила разговор с Велесом.

И застыла, как вкопанная.

«Этот мир не таков, каким кажется».

«Свободный народ не убивал твою семью».   

Что ж. Мне легче от того, что моих близких убили не оборотни, но… Не могу сказать, чтобы видела от них много хорошего. Меня оберегали, как переходящий приз, со мной возились, как с младенцем, или как сказали бы они, со щенком… Но ни один из них не прислушался к тому, чего по-настоящему хочу я. Меня заставили принять участие в этом бродячем цирке со священными поединками практически сразу после того, как погиб мой жених. Последний, кому я верила. И никто не спросил, хочу ли я выходить замуж. Тем более за одного из этих дикарей…

«Ты готова вернуться к людям и жить среди них после всего, что видела и пережила в заповедных землях?» - спросил тогда Велес. И тогда я ответила, что да, готова. Сейчас - я не знала. Не знала ничего, кроме того, что безумно, до дрожи боюсь гигантского черного волка, который похитил меня и держит в своем замке пленницей.

«Даже зная, что тебе придется всю оставшуюся жизнь провести в башне твоего родного замка или холодной келье монастыря дальних земель?» – спрашивал Велес и говорил, что есть и обратная сторона медали, угроза для оборотней. Угроза от людей. От людей, которые снова могут прийти, чтобы истреблять свободный народ…

Хуже всего, что я не знала, кому верить. И… такое ощущение, никто не был честен со мной. Велес… Он был честен, да… но он бог-покровитель свободного народа, у него должны быть свои мотивы… Он сам говорил, что я должна исполнить какое-то пророчество… А еще говорил, что мой отец был магом.

Магом и его учеником.

«Ты просишь разрушить то, что твой отец создал для тебя, Эя. Создал ценой своей жизни. Несмотря на все доводы разума и сердца, ты просишь нарушить его последнюю волю».

Доводы разума? Доводы сердца? Все мое существо стремилось быть подальше отсюда, от этого черноволосого гиганта, который приволок в этот странный замок, как добычу и удерживает здесь пленницей.

Я помню из видений, что мой отец и Зверь были друзьями… что называли друг друга братьями…

Но разве так обращаются с дочерью своего друга? Зверь не скрывал своих намерений в отношении меня. Он бился… Богиня! Бился на брачном поединке свободного народа и одержал победу… И в священные земли прибыл в образе волка… В то время, как Вилла, Фосса и Лил утверждали, что Зверь утратил свою волчью ипостась и сам давно мертв…

- Нет, - вырвалось у меня помимо воли. - Я никому не могу верить. Все говорят то, что им выгодно, у всех какие-то планы на меня. Лучше я вернусь к людям с вестью, что свободный народ не опасен и не хочет войны, чем буду оставаться под крышей этого… этого… чудовища.

С этими словами я все же свернула с тропинки, юркнула под спасительную сень деревьев, и, продравшись через казавшийся непроходимым кустарник, оказалась в лесу.

Лес обрушился свежестью, которая в отсутствие солнца пробирала до мурашек, запахами хвои, прелой листвы и сырой земли. Зябко поежившись, я побежала. Неважно, куда. Главное, подальше от замка Зверя. Если я правильно поняла волчиц и поблизости могут быть священники, у меня есть шанс на спасение. Если нет… Участь, что готовил мне Зверь хуже смерти. Еще не так давно, пребывая после смерти Андре в каком-то странном оцепенении, я, быть может, сейчас не сбежала бы. Но когда Грэст похитил меня и чуть было не… сделал своей… Этого ужаса я не забуду никогда. И если Зверь прикоснется ко мне… Этого я просто не вынесу.

Я бежала, не разбирая, куда бегу, натыкалась на мшистые стволы, спотыкалась о корни и коряги. Поднималась и бежала снова. Платье, все в прорехах оставалось клочьями на сучьях, колючках кустарника. В голове пульсировала одна мысль: подальше отсюда. Все равно куда. Если есть шанс встретить людей, надо попытаться.

То, что за мной не было погони, воодушевляло. Но потом оборотни обязательно возьмут след! Когда между деревьев забрезжило зеркальце ручья, я чуть не заплакала от облегчения. Напившись, я умылась, чувствуя, как вода снимает усталость, а потом сняла туфли и пошла вверх по ручью.

Не знаю, сколько так шла, только ноги успели заледенеть настолько, что я перестала их чувствовать.

Когда, споткнувшись, упала в ручей и неловко подвернула ногу, поняла, что больше по колено в воде идти не смогу. Просто не смогу.

Какое-то время растирала закоченевшие ноги, сидя на берегу, а затем, стараясь не стонать в голос, заставила себе снова войти в воду и перейти ручей вброд.

Понимая, что глупо было вот так сбежать, даже не взять с собой хотя бы столовый нож или краюху хлеба, я едва не затанцевала от радости, когда наткнулась на догоревший костер. И это была, хвала Богине, человеческая стоянка, не волчья. Путешествуя и с теми, и с другими, я бы сразу поняла, если бы костер жгли оборотни. Но те же остатки порошка тайры, который у низших сословий что-то вроде чая или кофе, несколько зерен риса… Все говорило о том, что останавливались люди. А значит, волчица была права. «Фиолетовые», так она сказала. Где-то рядом и вправду священнослужители, и мне нужно только добраться до них.

По возвращению в королевство меня, конечно, подвергнут осмотру, но я легко докажу, что не изменила ни Церкви, ни своему народу: я чиста перед Богиней и людьми.

Осознание того, что где-то совсем рядом люди, приободрило, придало сил. Я думала, что с ног валюсь от усталости, но стоило положить руку на кучку золы и ощутить ладонью тепло, я вскочила и, определив по следам, куда направились люди, побежала вперед.

В предвкушении встречи с соплеменниками я совсем забыла о возможной погоне.

Поэтому, когда из кустов раздалось угрожающее рычание, я замерла, как громом пораженная и попятилась.

Кусты зашевелились и из них, преградив мне путь, вышли два черных волка.

Казалось, звери спокойны, не обнажают зубы, не выказывают агрессию. Только по тихому утробному рычанию можно понять, что они недовольны… или предупреждают о чем-то?

Я замерла, боясь пошевелиться, а когда к этим двум присоединилось еще несколько черных волков, прижала ладонь к губам, чтобы не заорать от ужаса. Именно так, в тишине, не сводя желтых глаз, нас окружили волки на границе Делла Ров.

Из кустов выходили все новые и новые волки. Обступали меня со всех сторон.

А у меня картинка перед глазами плыла… И вместо леса Заповедных земель и черных волков видела другое… Вот Леди нервно прядает ушами, упрямится, закусывает удила и выходит из-под контроля. Вот как сейчас, из кустов, выходят волки… много волков. Андре командует своим людям, достает что-то… Они нападают разом. Прыгают. Рвут. Наемники, что сопровождают нас, убивают сопровождающих. Я больше не вижу Андре. Его закрывает серая копошащаяся масса.

Тогда я не кричала. Не могла. Голос сковало ужасом.

Зато сейчас завопила так, словно меня режут.

В глазах потемнело и я успела подумать, что сейчас снова потеряю сознание. Второй раз за день. И опять от страха. Вилла бы презрительно скривилась, узнай об этом. И отвесила бы что-то едкое. Зато Виталина похвалила бы, сказала, что я истинная леди.

Должно быть мысль о Вилле и Виталине помогла остаться в твердой памяти, удержаться на ногах.

Но когда меня обняли сзади, прижимая к твердому, мускулистому телу, я успела подумать, что всю оставшуюся жизнь буду заикаться, как селянка после ментального допроса.

- Тише, Эя, ты насмерть перепугаешь мою стаю, - прозвучало над ухом.

Зверь рывком развернул меня к себе и принялся всматриваться в лицо.

Удерживая одной рукой (уместнее было бы сказать лапищей), отвел прядь с лица. Затем провел ладонью по плечу, руке, словно ощупывал, цела ли. Я зажмурилась от ужаса, но успела отметить, как заиграли желваки на щеках волка.

- Ты вся ободралась о сучья и кустарник, - сказал он.

Я захлопала ресницами, и затем, должно быть, с перепугу, во все глаза уставилась на Зверя: надо сказать, я ожидала жесткой отповеди за побег, может даже угроз или скорой расправы, но явно никак не заботливых ноток в голосе. Начал бить озноб.

Зверь рыкнул и я поспешно опустила взгляд. Но оказалось, это относилось не ко мне: волки, что окружали рас, бесшумно расступились и скрылись в чаще.

- Спасибо, - вырвалось у меня. - Я перепугалась. До одури…

Когда огромная лапища опустилась на мою макушку, прошлась по волосам, я вздрогнула и снова зажмурилась. Каким-то образом ощутила, что такая моя реакция Зверю не по нраву. Но что я могла сделать? Другой реакции у меня не было.

- Они охраняли тебя, - глухо сказал Зверь. - Им приказано не приближаться. Чтобы не пугать.

- Просто это было, - прошептала я. - Как тогда…

- Когда? - переспросил Зверь.

- Когда все это началось, - всхлипнула я и позорно разревелась.

Взахлеб, я почему-то рассказала Зверю, как ехала в Делла Ров. С любимым. Как из кустов вышли волки. Как слаженно напали… Как погиб мой жених… Как очнулась в Заповедных землях, какой ужас испытала, когда поняла, что оказалась у оборотней, как прошла посвящение Велеса, а потом меня похитил Грэст…

Почему-то, когда говорила об Андре, Зверь был спокоен. Но когда речь зашла о Грэсте и других, кто хотел получить меня до брачного поединка, Зверь зарычал в голос.

А я вдруг, к своему ужасу обнаружила себя прижатой к его груди. Зверь обнимал обеими руками, как-то бережно, словно боялся спугнуть, а я, захлебываясь в слезах, рассказывала и рассказывала.

К концу рассказа меня перестал колотить озноб. От тела зверя исходил жар, а в его объятиях я почему-то ощутила себя отрезанной от всего мира.  От мира с его ложью, предательствами, интригами, с недосказанностями и угрозами… Я почти забыла, что тот, кто обнимал, был моим главным кошмаром. Главным врагом. И я только что… буквально открыла ему сердце.

И мне так стыдно стало за свою истерику... Хлюпнув напоследок носом, я осторожно отстранилась. Меня не удерживали. Зверь разомкнул объятия. И тут же ветер, подувший в спину, заставил покрыться мурашками.  

Только сейчас я заметила на нем штаны. По пояс он был голый, но после жизни в Заповедных землях к такому вопиющему нарушению этикета мне было не привыкать. И все же… мужчины, то есть остальные оборотни в обычной жизни носили кожаные набедренные повязки…

Зверь проследил мой взгляд.

- Чтобы тебя не смущать, - сказал он, а я покраснела. Неужели у меня все написано на лице?

- Быстро бегаешь, - хмыкнул Зверь. - Если бы бежал за тобой волком, догнал бы намного раньше.

- Значит, в человеческой… форме, - вырвалось у меня.

Зверь кивнул.

- Не хотел тебя пугать, - и, подумав, добавил. - Лишний раз.

Меня почему-то опять затрясло. И это не укрылось от волка. Брови его столкнулись у переносицы, на щеках заиграли желваки.

- Пойдем, - сказал он. - Тебе надо согреться.

Я послушно последовала за ним, но как назло, под ногу попалась шишка. Ойкнув, я припала на ногу. Зверь беззвучно обернулся. А потом подхватил меня на руки. На этот раз, слава Богине, меня не стали закидывать на плечо, а держали на руках, прижимая к могучей груди.

Сердце Зверя билось так гулко, что я слышала и ощущала его лучше, чем свое собственное.

- Куда вы меня несете? - осмелилась пискнуть я.

- Скоро узнаешь, - ответили мне.

Мы остановились у небольшого, с две лохани, источника. Над бурлящей водой поднимается пар. Я принюхалась: пахнет лесными травами и солью. Зверь уселся прямо на нагретый за день солнцем камень. Меня же усадили между своих расставленных ног спиной к себе.

- Опусти ноги в воду, - почти приказал он.

Сглотнув, я подчинилась.

Стоило ногам оказаться в воде, как по телу стали прокатываться блаженные волны тепла. От тела Зверя так и веяло жаром, поэтому согрелась и перестала дрожать я очень быстро.  

- Это горячий источник, - Прозвучал над ухом глухой голос. - Ты быстро восстановишь силы, Эя. Лучше, конечно, окунуться в него целиком, но ты ведь не захочешь снимать платья? А возвращаться в замок в мокром не слишком хорошая идея.

Я затаила дыхание.

Я тоже считала, что возвращаться в замок в мокром не слишком хорошая идея. Как и идея возвращаться в замок. Как и купаться… в его присутствии.

- Что вы будете со мной делать? - вырвалось у меня и я поспешно закусила губу.

К моему удивлению, над ухом сглотнули.

По плечу скользнула твердая, горячая ладонь, отчего я вздрогнула и сжалась. Ладонь замерла. А потом, словно нехотя, покинула плечо. 

- Понятия не имею, что с тобой делать, - раздалось над ухом недовольное.

- Где мы? - попробовала я уйти от скользкой темы.

- В Заповедных землях, - ответили мне.

- В Заповедных землях я видела разных волков, - сообщила я. - Разные кланы. Они отличаются между собой сложением, чертами лица, цветом волос, прическами, раскраской… Даже говорят немного по-разному.

Зверь не отвечал, и я осмелела.

- Здесь я видела только черных. Мне говорили, черной стаи больше нет.

- Весь этот лес принадлежит мне, - спокойно ответил Зверь.

Я захлопала ресницами. Весь лес? Хотя, помнится мне, Вилла говорила, что он был вожаком объединенных стай…

В животе жалобно заурчало и я покраснела. Солнце уверенно катилось к макушкам деревьев. Надо же, я и не заметила, что день практически на исходе…

- Голодная? - спросил Зверь.

Я сдавленно сглотнула и кивнула.

- Скоро будем в замке, поужинаем, - раздалось сзади.

Должно быть, я отогрелась, размякла, утратила бдительность. Иначе как объяснить, что так осмелела: сползла на самый краешек нагретого солнцем камня и обернулась.

Несмотря на то, что Зверь сидит сзади, смотрела я на него по-прежнему снизу-вверх.

Лицо, чуть сплющенное с боков и вытянутое вперед. От голой мускулистой груди так и веет жаром. Странно, что я не заметила этого шрама, когда прижималась к нему в лесу. Он берет начало от подбородка, пересекает шею, грудь, спускается ниже.

Закусив губу, я поняла, что беззастенчиво рассматриваю незнакомого мужчину. Причем мужчину наполовину голого. Поспешно, даже несколько более, чем следовало, отвернулась.

Меня взяли за плечи и снова притянули к себе, буквально впечатывая в каменные мышцы. Осторожно, словно боялся что-то мне повредить, Зверь обнял меня.  

А мне почему-то стало очень спокойно. Я откуда-то знала, что пусть здесь соберутся самые сильные оборотни кланов, волки… Любые другие опасные чудовища… Зверь будет биться с ними. И победит.

Не думая о том, что делаю, я вздохнула и откинулась назад, словно сижу в большом удобном кресле.

Зверь затаил дыхание, как бывает, когда на колени прыгает кошка и ты боишься ее спугнуть.

А затем над ухом раздалось:

- Кто помешает мне воспользоваться своим правом прямо сейчас, Эя?

Я дернулась, как от удара. Тут же магия момента рассеялась. Я вспомнила где я, кто я, с кем и где нахожусь… Вспомнила, что по нелепой случайности в полной власти Зверя. Того, кто пугал меня во снах с тех самых пор, как папы не стало.

Я буквально кожей почувствовала, что от Зверя не укрылась моя реакция. И едва ли она его порадовала. Исходя из общения с другими волками, мое отстранение они воспринимали как вызов и принимались вести себя еще агрессивнее… Во всяком случае, Грэст вел себя именно так.  Поэтому я сжалась в комок, ожидая, что Зверь вот-вот приступит к активным действиям…

Его ладони и вправду коснулись плеч. Но было в этом прикосновении что-то такое… Что-то совсем другое, чем я видела до сих пор. Зверь выжидал. Словно ему не только была важна моя реакция, но и важно то, как я отреагирую.

- Что же ты молчишь, Эя? - прозвучало вкрадчивое над ухом. - Что мешает мне воспользоваться своим правом сейчас?

Его пальцы осторожно завели мне прядь волос за ухо, а лицо склонилось к моему так низко, что я услышала его дыхание на своей шее. 

- Вы, - пискнула я. - Вы ужин обещали…

Какое-то время Зверь не шевелился. А я приводила дыхание в норму.

Затем, рывком, он поднялся. В следующий миг я оказалась у него на руках.

Снова забыв о запрете смотреть в его глаза, я подняла взгляд и сглотнула.

Меня изучали. Пристально. С интересом. Даже с каким-то волнением. Как будто я в любой момент могу исчезнуть.

- Ты очень красивая, Эя, - хрипло сказал Зверь. - И очень хрупкая.

Я снова сглотнула. Хрупкая? Что он имел ввиду? Это угроза? Мол, он сможет сломать меня в любой момент?

- Спи, - приказал Зверь. - Ты должно быть устала, вот и отдохнешь до ужина.

Вопреки логике, здравому смыслу, всему на свете, я действительно смежила веки и ощутила, как девятым валом накатывает усталость.

Зверь двигался быстро, но как-то плавно. И я, решив, что мне ничего не грозит по-крайней мере до того, как вернемся в замок, действительно заснула.

 

 

Глава 3

 

 

Адела, которая помогала одеться к ужину, почти не разговаривала со мной. Она и раньше бросала общие фразы, а теперь подчеркнуто вежливо отвечала только «да, госпожа», «нет, госпожа», «пройдемте сюда, госпожа» и все остальное в таком же духе. Причем видно было, что волчица с трудом сдерживает злость и не выговаривает мне за побег, но меня это мало волновало. Несмотря на странное поведение Зверя я считала, что поступила правильно. Я - пленница в этом замке. Пока хозяин… почти не нарушал рамки приличий, но ожидать от него благородства было бы глупо. Волки живут по другим законам, нежели люди. Он дрался за меня и теперь я принадлежу ему. То есть это он так думает. Я не смирюсь с таким положением вещей, даже если Велес явится сюда, пустив корни в моей опочивальне и потребует, чтобы я смирилась. Я не покорюсь.

Не покорилась Виталине, самкам лирых (или бурых?), их же самцам… не покорюсь и сейчас.

К ужину я спустилась в сопровождении Аделы. Волчица стояла рядом, держась чуть позади и, когда Зверь поднялся со своего места, приветствуя меня, поспешила нас покинуть.

В обеденном зале никого, кроме нас не было, и я поняла, что самим предстоит прислуживать себе за столом. Находиться с ним наедине, пусть и зная, что в замке есть другие оборотни было слишком… волнительно и потому, присев в книксене, я потупила взгляд.

Пока я изучала взглядом плитку на полу, Зверь успел приблизиться и даже протянул руку, чтобы сопроводить меня к столу. Жесты настоящего придворного воспринимались от этого дикого гиганта как нечто из ряда вон выходящее и поэтому я замешкалась прежде, чем подавать руку.

Я лишь на миг осмелилась поднять на него взгляд и зарделась, когда увидела, с каким вниманием он изучает меня глазами. На мне было темно-зеленое платье с длинным рукавом и несколько более глубоким, чем позволяют приличия, декольте, отделанное кружевом по верху и широким поясом, который подчеркивает узкую талию. Казалось, расклешенная от пояса пышная юбка с легкой накидкой не скрывает от его жадного взгляда отсутствие на мне белья и даже чулок…

Кожа на груди потеплела и я поняла, что виной тому - риолин. Отчего-то в присутствии Зверя он становился теплым, словно оживал. Хотелось найти этому объяснение, но спросить у Зверя, особенно видя, как он смотрит на меня, я робела.

От его пристального, изучающего и не скрывающего намерения в отношении меня взгляда хотелось сжаться, съежиться, забиться в самый дальний уголок этого замка, а лучше и вовсе оказаться за его пределами.

- Ты восхитительна, Эя, - прозвучал низкий голос Зверя, выводя меня из задумчивости.

Я поняла, что все это время он ожидает, когда, наконец, вложу пальчики в его ладонь и позволю сопроводить себя к столу и, прежде чем успела сообразить, что делаю, спрятала руку за спину.

- Лирей, - прорычал Зверь. - Что не так?!

Отступив на шажок, я едва не упала: подвернулся каблук.

В следующую секунду меня поддерживали под локоть одной рукой, второй же прижимали к себе. Только сейчас я поняла, что Зверь во фраке, и наряд придворного смотрелся на нем также уместно, как до этого - штаны простого кроя с бахромой по бокам.

Волосы хозяин замка зачесал назад и собрал в хвост.

Вспомнив о наказе не смотреть на него, я откинулась назад и зажмурилась для пущей убедительности.

- Если ты намерена каждый раз падать в обморок, когда я прикасаюсь к тебе, Эя, - угрожающе прорычал Зверь и я отчаянно замотала головой из стороны в сторону, не открывая глаз.   

Раздалось хмыканье, должно быть Зверь так засмеялся. Хотя… я ни разу не видела его улыбки. Умеет ли он вообще смеяться?

Я открыла один глаз, затем второй.

- Ну, если не собираешься терять сознание, может, мы все-таки приступим к ужину? - спросили у меня.

Я горячо закивала, что заставило Зверя хмыкнуть снова.

По-прежнему не произнося ни слова, я отстранилась от волка, который почему-то не держал меня и вложила пальчики в его ладонь.

Зверь сжал пальцы, отчего мне показалось, что меня утягивает в какой-то водоворот, откуда никак не выбраться и я, замерев, стала хватать ртом воздух.

- Ты в порядке, Эя? - нахмурившись, спросил Зверь и я поспешно закивала.

- Я внушаю тебе такой ужас? - снова спросил он, нахмурившись еще больше.

Я опустила взгляд и ощутила, как задрожал подбородок.

- Зачем я… вам? - вырвалось у меня. - Что вы хотите со мной сделать?

Зверь шумно выдохнул. Показалось, еще секунда - и он выругается под нос. Но этого не последовало. Вместо этого волк шумно перевел дыхание, словно запасался терпением и произнес:

- Сейчас я просто хочу накормить тебя. И, знаешь, хотелось бы поужинать самому. Гонки за тобой по лесу, в то время, как… в общем, неважно… выматывают!

- Сейчас? - замирая от собственной смелости, спросила я.

- Сейчас! - подтвердил Зверь и мне показалось, он с трудом сдерживает себя, чтобы не лязгнуть зубами.

Я помотала головой. Волк, явно не понимающий, чего от меня ожидать, посмотрел на меня с недоумением.

- Вы сказали - сейчас накормить, - пояснила я. - А потом?

Ставшим уже привычным жестом меня подхватили на руки и понесли к столу. Волк усадил меня в кресло с высокой спинкой и, склонившись, разгладил складки платья на коленях.

Я задохнулась от подобной вольности, но к чести волка надо отметить, что дальше он не пошел. Я солгала бы, если бы сказала, что это была всего лишь забота обо мне, но и явным посягновением на мою честь этот жест нельзя было назвать.

- Давай решать проблемы по мере их возникновения, - наклонившись к самому уху, сказал волк. - Для начала тебе действительно не помешает поесть.

От этого его «для начала» у меня сердце чуть из груди не выпрыгнуло, но Зверь уже обошел стол и сел напротив с совершенно невозмутимым видом.

Ловко, словно всю жизнь провел на приемах, он наполнил свою тарелку, а потом поднял взгляд на меня.

Я тут же принялась изучать белое дно своей тарелки и золотые приборы по бокам.

- Эя, - глухим голосом сказал Зверь. - Тебе необходимо восстановить силы. И если ты прямо сейчас не начнешь есть, как следует, клянусь, я сам накормлю тебя.

От этого его «я сам» повеяло столь явной угрозой, что я принялась наполнять свою тарелку со скоростью, едва ли не превышающей его только что. Но почему-то показалось, что Зверь не доволен моей покорностью. Надо сказать, это разозлило. Не слушаюсь - он недоволен, делаю, что говорит - недоволен тоже. Да можно ли ему угодить?

Витающие над столом ароматы защекотали ноздри и я буквально набросилась на еду. Планомерно уничтожая третий кусок фаршированной рыбы в очередной раз подумала, что готовит волку человеческий повар. Я с момента пребывания в Ньюэйгрин таких блюд не ела. Даже при дворе готовили хуже. А еще, надо заметить, аппетит и в самом деле был волчий. Да и целый ряд золотых приборов даже моментами раздражал.

Зверь ел много, быстро, несколько раз заново наполнял свою тарелку, но при этом так ловко орудовал приборами, что можно было подумать, всю жизнь прожил при дворе.

Если бы не видела его на арене в священных землях, не путешествовала на его плече не знаю, сколько дней, нипочем бы не подумала, что, снимая фрак и крахмальную сорочку этот гигант превращается в самого настоящего дикаря-оборотня. И что мышцы, покрывающие рельефными буграми его тело - все сплошь работающие, а не такие, как принято в высшем свете, накачивать в тренировочных боях исключительно «для красоты».

Умопомрачительный вкус блюд, дразнящие нос ароматы не давали сосредоточиться на чем-то стороннем, пусть даже на мыслях об оборотне. Следуя примеру волка, я снова и снова подкладывала в свою тарелку, отдавая должное стараниям повара. Мясо, птица, рулеты, паштет, фаршированные грибами яйца под сливочным соусом - все это было выше всяких похвал.

Когда ужин подошел к концу, два молодых волка споро унесли оставшиеся блюда и подали десерт: разноцветное желе в креманках под взбитыми сливками, с кусочками цукатов и орешками.

Я отметила, что волк пьет только воду, мне же сам, поднявшись, наполнил бокал золотистым вином. Подумав, что не хочу терять ясность сознания, я не притронулась к бокалу.

- Выпей вина, Эя, - почти приказал Зверь. - Тебе не помешает расслабиться.

Я послушно обхватила ножку бокала и сделала небольшой глоток, после чего поставила бокал обратно.

- Скажи, Эя, - хмуро сказал Зверь. - Тебя здесь обидели - хоть словом, хоть делом?

Я вскинула на него взгляд, а затем, опустив глаза, помотала головой.

- Так почему ты ведешь себя так, словно за малейшую провинность тебя тут же забьют смертным боем?

Вопрос прозвучал так грозно, что я с трудом удержалась, чтобы не втянуть голову в плечи.

- Может, хватит изображать из себя жертву? - спросил Зверь.

Меня передернуло от гнева. Подхватив бокал со стола, я осушила его в несколько глотков, а затем посмотрела прямо в глаза хозяину замка.

- А может хватит удерживать меня тут силой? - спросила я, думая, будь, что будет.

- Тебя держат тут силой? - прорычал Зверь.

- Конечно же, нет! - чуть не прорычала я в ответ. - Мне всего лишь дают понять, что без оборотней я и шагу не ступлю, за мной постоянно следят. И из замка не уйду. Даже если сама этого хочу. Особенно, если сама этого хочу!

Повисла тишина. До меня с запозданием стало доходить, каким тоном разговаривала с альфой, вожаком или кто он тут. Но было поздно, слова был сказаны и мне отчего-то стало ощутимо легче. Просто потому, что высказала ему все это в лицо.

- За тобой не следят, - обманчиво-тихим голосом, что значит, Зверь с трудом сдерживает ярость, проговорил он. - Тебя охраняют, а это большая разница. Что касается твоего пребывания в этом замке…

Зверь замолчал. Видно было, такой спокойный, размеренный тон дается ему нелегко.

- Будь моя воля, тебя бы тут не было.

Не успела я ответить, Зверь продолжил.

- Более того. Будь моя воля, тебя прямо сейчас проводили бы к проклятым землям. Я сам бы это сделал.    

- Будь твоя воля? - впервые я обратилась к нему на «ты».

- Именно, - сказал Зверь, и в голосе его пророкотала ярость. - Но меня тоже никто не спрашивал.

- Ты, - пробормотала я. - Вы… Ты бился за меня на брачном поединке.

- Это не было моей волей, - ответил Зверь.

У меня внутри все сжалось. Страшно было представить, что за сила могла заставить этого гиганта сделать подобное.

- О чем ты задумалась? - спросил Зверь.

Я ответила честно.

- Мне не верится, что тебя могло что-то заставить пойти на это.

- Есть сила, которая способна перевернуть мир, - глухо сказал Зверь. Прежде, чем я успела что-то ответить, добавил: - Нас связывает слово, Лирей. Мое слово. Оно нерушимо.

- Но я, - возмутилась я. - Я не давала никакого слова!

Словно не слыша меня, Зверь продолжил:

- И… один ритуал. И нет в мире силы, способной его разрушить.

Мои пальцы рефлекторно подпрыгнули и схватились за риолин, который нагрелся так, словно готовился прожечь кожу. Одновременно желтые глаза Зверя засветились красным, превратившись в оранжевые угли.

- Что это за ритуал? - еле слышно пробормотала я.

- Ты уверена, что готова это знать? - ответил Зверь вопросом на вопрос после небольшой паузы. - Я все расскажу тебе, но не думаю, что сейчас сделать это хорошая идея. Тебе пришлось много вынести за последнее время. Думаю, стоит дать тебе прийти в себя, восстановить силы. Разговор может подождать.

- Не может, - помотала я головой.

Губы Зверя тронула усмешка.

- У нас с тобой впереди вся жизнь, Эя.

От этих слов внутри все похолодело.

- Расскажи мне сейчас, - тихо, но твердо сказала я. - Мне нужно знать, чего ждать.

- Хорошо, - сказал Зверь.

Двери в обеденный зал с грохотом распахнулись. Мимо меня пронесся вихрь, который, остановившись рядом со Зверем, обрел очертания волка в человеческой ипостаси.

Склонившись к Зверю, волк что-то тихо проговорил.

Казалось, он все еще договаривает, но Зверь рывком вскочил из-за стола, не обратив внимания на опрокинутое за его спиной кресло. Я моргнуть не успела, Зверь уже был возле окна. Раздался звук трескающейся ткани - и на широкий подоконник вскочил уже не человек, а гигантский черный волк. Я зажала рот ладонью, чтобы не взвизгнуть, и в следующий миг волк спрыгнул вниз. Вслед за ним отправился гонец, тоже не удосужившись скинуть одежду перед оборотом, впрочем, это меня как раз-таки не огорчило.

Не понимая, что делаю, я тоже вскочила и на негнущихся ногах приблизилась к окну. Склонилась, вглядываясь в сумрак - бесполезно. Волков и след простыл.

Словно в унисон с моими мыслями в окно что-то влетело. Вжикнув возле уха, грохнуло о пол. Я обернулась: камень? И тут же захлопала глазами: камень, обернутый в бумагу.  Спешно преодолев расстояние в несколько шагов, нагнулась, и, развернув бумагу, увидела ровные строчки. Письмо! В том, что письмо адресовано мне, почему-то сомнений не возникало. Быстрым движением я сунула бумагу за корсаж платья (жест, подсмотренный у Виталины, которая отработала его в совершенстве), а камень выбросила в окно.

Гулкий стук о землю и звук открываемой двери прозвучали одновременно.

- Я провожу вас в ваши покои, госпожа, - сказала волчица, прожигая меня взглядом.

С трудом удержавшись, чтобы не присесть в книксене, я последовала за тюремщицей.

Правда, стоило ей попытаться избавить меня от платья, решительно отвергла ее помощь.

- Оставь, Адела, - голосом, не терпящим возражений (и опять же перенятым у Виталины) сказала я. - Как ты уже, наверно, заметила, я вполне способна сама о себе позаботиться.

Прежде, чем волчица успела что-то возразить, я продолжила:

- Боишься, что сбегу - запри. Тебе же не привыкать.

Адела слушала с бесстрастным лицом. Только щеки чуть заалели.

- Ваша безопасность превыше всего, госпожа, - наконец, сказала она. - Таков приказ господина. 

- Ну вот и хорошо, - пожала я плечами. - Просто отстань. И просто уйди. Если, конечно, в этих покоях мне ничего не грозит. Или у тебя приказ - лечь рядом?

Я посмотрела на волчицу с вызовом, сама про себя стыдясь собственной наглости. Но жизнь в Заповедных землях показала: хочешь, чтобы о тебе вытирали ноги - веди себя, как леди. Делай книксены, расшаркивайся, благодари по поводу и без повода. И в лицо, и за твоей спиной будут смеяться, а с твоими желаниями не посчитаются. Хочешь, чтобы тебя уважали - смотри в глаза, отвоевывай право на личные границы, говори прямо, честно и по существу. Волки уважают силу.

Сработало.

Видно было, что волчица с трудом сдерживается, чтобы не ответить, но видимо, такого приказа у нее не было. Или наоборот, был приказ ни в чем не перечить? Неважно. Главное, подействовало.

Неуклюже присев в книксене и пожелав госпоже «спокойной ночи», Адела покинула мои покои. Я даже проверять за ней не стала: итак, понятно, что запрет дверь. А через окно не убежишь даже при всем желании. Четвертый этаж.

Должно быть, сказалось нервное напряжение за день, но почему-то казалось, что за мной все равно продолжают следить. Поэтому я не стала сразу приступать к чтению послания, хотя только одной Богине ведомо, чего мне это стоило. Подобрав в гардеробной одну из срамных сорочек, я, избавившись от платья и спрятав смятую бумагу между двух сложенных стопкой полотенец, проследовала в омывальную.  

Во время вечернего омовения то и дело выскальзывало из пальцев мыло, дважды уронила бутыльки с кремами, к счастью, благодаря мягкому ворсистому коврику ни один не разбился.

Кожа то и дело покрывалась мурашками, стоило представить, что вскоре некий неизвестный доброжелатель приоткроет завесу моего будущего. В том, что это доброжелатель, я почему-то не сомневалась.

Наконец, когда я в тонкой кружевной сорочке по колено, поверх которой замоталась еще в банную простыню, вернулась в опочивальню, хлопками погасила мотыльков. Тот, кого предварительно подманила поближе, замер в изголовье, опустившись на спинку кровати.

Я задернула занавески, спускающиеся с балдахина, отгородив себя от остального помещения и извлекла из-под банной простыни смятый четырехугольник, исписанный ровным, аккуратным почерком.

«Зря вы сбежали днем, герцогиня, - начиналось письмо, и обращение сразу заставило меня вздрогнуть. Выходит, послание и в самом деле было адресовано мне. Надо сказать, за минуты вечернего омовения я успела надумать много всего, включая то, что похитила бумагу, адресованную Зверю. Правда, меня бы это не остановило. Раз кто-то не спешит открыть мне правду, придется выяснять ее всеми доступными способами. - За вами следят. - Хм, ну это-то как раз понятно. - Чтобы сбить волков со следа действуйте согласно инструкциям. - С замиранием сердца я бросила взгляд на следующую строчку, ожидая, что будет дальше. - Завтра утром выйдите в сад, идите в лабиринт живой изгороди. Отошлите оборотней. Идите спокойно, и когда услышите мой голос, не оборачивайтесь».

Я с трудом перевела дыхание. Не оборачивайтесь. А что, если… Если я просто не смогу выйти утром в сад? Если просто хозяин замка меня не выпустит?! Легко посылать другим призраки свободы, но если… если ничего не выйдет, и я буду знать, что могло получиться, я ведь… я ведь с ума сойду!

Словно прочитав мои мысли, следующая строчка уверяла:

«Зверя не будет в замке».

Я перевела дыхание и снова опустила взгляд в письмо.

«Завтра ваш последний шанс сбежать. Не упустите его».

Не зная, что делать с письмом, я спрятала его под подушку и поняла, что не в силах сомкнуть глаз. Сердце колотилось, как бешенное. Последние слова послания, что завтра мой последний шанс сбежать, стояли перед глазами.

И в то же время нехорошо кольнуло сердце: откуда мне знать, что тот, кто написал это письмо, кто пытается выманить меня из замка, доброжелатель? Сдается мне, Зверь не лгал, когда говорил, что волки, что следят за мной, на самом деле не следят, а охраняют… И Велес говорил, что похитили меня из человеческих земель, чтобы защитить. Чувствуя, что окончательно запутываюсь, я завозилась под одеялом.

Хуже всего, что я никому не могла верить. Казалось любой мой шаг, даже сегодняшняя попытка сбежать - ошибка. Как и ошибка вернуться в замок, даром, что меня не спрашивали… и даже прочитать это письмо.

У кого попросить совета?

У Зверя? Вроде бы он не торопился «пользоваться своим правом» и даже галантно вел себя за столом… Правда, это его пугающее заверение, что у нас вся жизнь впереди… От одного воспоминания об этом меня зазнобило. Закутавшись в одеяло по глаза, я продолжила рассуждать. Да, даже если бы я решилась открыться перед Зверем (отчего-то при мысли об этом бросило в жар), его нет сейчас в замке.

А у кого еще?

У Аделы? Которая станет снисходительно поджимать губы и фыркать? Или у молоденьких волчиц-хохотушек? Что-то в них я тоже сомневаюсь.

Если бы здесь была Вилла или Фосса… А лучше - Лил! Но что-то подсказывает, что они свято чтут законы свободного народа. И если Зверь одолел противников в брачном поединке, ему слова не скажут, не то, что потворствовать, пусть и косвенно, моему побегу…

Вдобавок, «набегавшись» сегодня по лесу, я поняла, что убежать от волков - несмотря на все ухищрения по запутыванию следов, невозможно. А кроме того… куда я пойду? Только оказавшись в лесу совершенно одна, обессиленная, потерявшаяся, я поняла сегодня, что шанс встретить там людей слишком ничтожен…

Я вдруг почувствовала себя такой одинокой, что в глазах защипало, а горло сдавило ледяной лапой.

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем удалось заснуть, но начало казаться, что за окном брезжит рассвет.

Стоило провалиться в неглубокий, тревожный сон, поманившая было блаженная темнота отступила. Вместо нее я попала в какое-то странное место.

Кажется, это был грот… Или пещера… Наполненная мерным фиолетовым сиянием. Приятным, приглушенным, не бьющим в глаза… Но все же пришлось поморгать какое-то время, чтобы привыкнуть к нему.

А когда привыкла, перехватило дыхание.

Источник света был прямо передо мной.

Кажется… сверкающий, парящий над каменной поверхностью пола, кристалл… Я не разглядела его. 

Потому что перед ним, лицом ко мне, стоял Андре.

Мой Андре. Именно такой, каким я его запомнила.

Фиолетовая сутана. Светлые локоны разбросаны по плечам. Даже в полумраке пещеры видно, какие чистые, какие голубые у него глаза.

- Моя маленькая фея Эя, - у меня горло сдавило, когда Андре заговорил со мной. Такой теплотой, такой заботой повеяло от его голоса. - Ты совсем забыла меня?

- Не-е-ет, Андре! Нет!! Что угодно, только не это! Только не думай, что я забыла тебя! - силюсь прокричать я, но не выходит. Рот открывается, но из него не вылетает ни звука.

- Что с тобой, Эя, - зовет Андре. - Ну же, маленькая, иди сюда…

И я побежала. Побежала навстречу к возлюбленному, к жениху, и… не добежав всего каких-то пару шагов, провалилась в пропасть.

 

 

Глава 4

 

 

Дверь в опочивальню распахнулась и Адела застыла на пороге. Я испытала мстительное удовольствие, наблюдая недоумение и даже растерянность на лице волчицы.

- Доброе утро, Адела, - сказала я и волчица с облегчением выдохнула.

Я ждала камеристку (или какую роль волчица пыталась играть?) полностью одетая (если не считать отсутствия чулок, корсета и… нижнего белья), за письменным столом.

После неудачных попыток заснуть я встала, и, посетив омывальную, где привела себя в относительный порядок, облачилась в свежую сорочку и платье, на этот раз нежно-зеленого цвета. После чего расположилась за письменным столом. Обнаружив пачку писчей бумаги и перо с чернильницей, какое-то время развлекалась тем, что черкала, рисовала, вспоминая уроки учителя живописи, затем упражнялась в каллиграфии, а потом просто заснула, положив голову на руки.

Очнулась за несколько секунд до прихода Аделы. Я не слышала ее шагов, волки ступают бесшумно, просто что-то заставило поднять голову, а в следующий миг открылась дверь.

- Вы уже встали, госпожа, - сказала Адела, явно сетуя на нотки недоумения в своем голосе.

- Как видишь, Адела, - тоном благовоспитанной леди ответила я. - И готова к завтраку.

Затаив дыхание, я решилась спросить прямо:

- Я буду завтракать… с господином?

- Господина нет в замке, - ответила волчица, а затем попыталась присесть в книксене. - Я распоряжусь насчет завтрака.

- Будь любезна.

Стоило волчице покинуть опочивальню, я закусила губу, чтобы не выдать свои чувства неуместным возгласом.    

Тот, кто прислал вчера письмо, не солгал.

Его и в самом деле нет в замке.

Когда молоденькие волчицы под предводительством Аделы внесли подносы с завтраком и кофейник, судя по аромату, со свежезаваренным кофе, я уже знала, что делать.

- Джейси, Эльза, рада вас видеть, - сказала я и девушки, в свою очередь, искоса бросая взгляды на Аделу, поздоровались.

- М-м, как вкусно, - пробормотала я, откусывая от лепешки и загребая ложку каши. - Большое спасибо. Непременно передайте мою благодарность повару. Чувствую себя как дома.

- Но это итак, - начала было Эльза, но Адела так посмотрела на нее, что девушка тут же замолчала.

Прежде, чем Адела успела отослать девушек под каким-нибудь предлогом, я широко улыбнулась каждой и проговорила:

- Надеюсь, вы составите мне компанию во время утренней прогулки? Хотелось бы пройтись по этому чудесному саду, вот только боюсь, одиночество мне не на пользу. Я начинаю много думать, а учитывая перемены в моей жизни в последнее время, мысли эти не слишком приятные.

- Я с удовольствием составлю вам компанию, госпожа, - процедила Адела.

Улыбнулась и ей. Правда, несколько натянуто.

- Хотелось бы, чтобы удовольствие было взаимным, Адела, - бессовестно заявила я и ядовито добавила: - При всем твоем желании ты слабый собеседник. Прогуливаясь вчера с тобой, я чувствовала себе не гостьей, а скорее пленницей.

Щеки волчицы вспыхнули, а девушки переглянулись.

- Думаю, это не твоя вина, - продолжала я, намазывая джем на лепешку. - Видимо, ты просто молчалива от природы. А мне хочется поговорить. Просто поговорить, понимаешь? Долго молчать, знаешь ли, слишком… утомительно.

- Пожалуй, сегодня вы и вправду слишком разговорчивы, - пробурчала Адела и добавила: - Госпожа.

- Это говорит о том, что у меня нет компании, - с энтузиазмом подхватила я ее мысль. - А потому девушки должны непременно мне ее составить.

Адела хмуро посмотрела на молоденьких волчиц, которые быстро опустили глаза под ее взглядом.

Задирая волчицу, я чувствовала себя гадко, но следовала тщательно разработанному из-за бессонницы плану. Я преследовала одну цель: мне надо было выяснить, действительно ли она считает меня госпожой? Согласится ли исполнить мою просьбу, даже скрытый приказ? Я не сомневалась, что после вчерашнего Адела глаз с меня не спустит, но как тогда пообщаться с тем, кто написал письмо? Что-то подсказывало мне, что избавиться от хохотушек Джейси и Эльзы будет куда проще, чем от матерой волчицы.

И план удался.

- Должно быть, вам и в самом деле пойдет на пользу общение с девушками вашего возраста, госпожа, - неуверенно пробормотала Адела.

- Вот именно! - поддержала я ее. - С девушками моего возраста. Это все, что мне нужно. Спасибо за понимание, Адела!

И одарила ее на сей раз искренней улыбкой.

Волчица кивнула, нахмурившись. А я вернулась к завтраку, проклиная про себя собственный энтузиазм. Уж не переиграла ли я? Если Адела что-то заподозрит, столь тщательно разрабатываемый все утро план пропал. А тот, кто написал письмо, сказал так, что прямее не бывает: сегодня последняя возможность сбежать.

Вскоре вернется Зверь. И… он ясно дал понять вчера, что хочет, чтобы я отдохнула, но о том, чтобы покинула этот замок, и речи не идет. Так и сказал: у нас вся жизнь впереди. И это его заверение пугало.

Покончив с завтраком, я вопросительно посмотрела на Аделу.

Девушки стояли рядом с самым смиренным видом. Я поняла, что им самим не терпится пообщаться со мной, слишком уж они старались сегодня, да и вчера с завтраком, а потом пришли вдвоем за Аделой, словно хотели лишний раз посмотреть на меня. Что ж. Любопытство юных волчиц сегодня было на руку. Видимо, опасаясь, что Адела в любой момент может передумать, девушки молчали, словно в рот воды набрали и смотрели в пол, опасаясь лишний раз поднять взгляд на старшую волчицу. Наверное, такая демонстрация благоразумия не ускользнула от Аделы, потому что, окинув девушек взглядом, волчица не удержалась от тихого, еле различимого фырканья.

- Кажется, вы собирались прогуляться по саду, госпожа? - тоном, который сделал бы честь любой классной даме, поинтересовалась Адела. - Джейси и Эльза составят вам компанию. У меня тоже дела в саду, нужно проверить работу садовника, но не буду вам докучать этим, займусь, как только убежусь, что с вами все в порядке.

В другой раз я бы напросилась с Аделой к садовнику, заодно и поделилась бы с ним кое-какими познаниями в области садоводства: мама очень любила цветы. Обожала копаться в клумбах и грядках, любила повторять, что растения все чувствуют, и мало знать, как за ними ухаживать, нужно еще дать им понять, что любишь их, что заботишься… Виталина морщила нос, не желая возиться в земле, Микаэла преданно заглядывала в рот старшей. Я же с удовольствием помогала маме в саду и оранжерее, впитывая знания о том, как нужно обращаться с цветами и другими растениями. Впрочем, судя по тем варварским действиям, которые местный садовник должно быть, называет уходом за садом, там не то что, о любви речи не идет, он с элементарными правилами садовничества не знаком…

Но это опять же, в другой раз… в следующий… Я чуть не споткнулась, когда поняла, что следующего раза может не быть. Если тот, кто прислал вчера письмо, не солгал, у меня может появиться шанс сбежать отсюда.

Отчего-то при мысли о побеге внутренности сдавила ледяная лапа: я не могла в полной мере доверять владельцу этого замка, но… кому я могла доверять? Все мои близкие мертвы, а даже те, кто защищает сейчас, имеют в отношении меня какие-то свои мотивы…

- Ты в порядке? Для желающей пообщаться у тебя слишком задумчивый вид! - вывела меня из задумчивости Джейси.

Я покрутила головой и поняла, что мы успели выйти в сад и миновать пару резных беседок. Оглянувшись, я увидела, что Адела действительно говорит с садовником, при этом не отводит настороженного взгляда от нас. Перехватив мой взгляд, волчица поджала губы и поспешно отвернулась.

- Задумалась, - призналась я. - Слишком все вокруг странное.

- Тебе тоже кажется странным? - также проигнорировав, что если я госпожа, то обращаться ко мне следует на «вы», спросила Эльза. - Мне тоже! Все эти наряды, Луна, какие же они неудобные! Не побегать нормально, не почесаться… А жить в каменном доме - с ума сойти!

И волчица даже подпрыгнула на месте.

- Т-с, дуреха! - перебила Джейси подругу. - Адела заметит, отправит на кухню или еще куда. И ты, что ли забыла, что она человек, и ей не привыкать ко всем этим тряпкам.

- Точно, я и забыла! - широко улыбнулась Эльза.

Меня ничуть не покоробило, что волчицы «тыкали», а еще говорили между собой так, словно меня здесь нет. Наоборот, после молчаливой, не спускающей с меня глаз Аделы прогулка с девушками и впрямь показалась глотком свежего воздуха.

- Я уже так привыкла, что она наша госпожа, что думаю о ней, как об одной из нас, - продолжала тарахтеть Эльза.

- Ваша госпожа? - переспросила я.

Эльза не удержалась и подхватила меня под руку, а Джейси доверительно проговорила, склоняясь к уху:

- Ты пробудила волка нашего альфы. Ты теперь наша госпожа!

Я часто заморгала. Какого волка? Никого я не пробуждала… Я вообще оказалась втянутой во все это не по своей воле.

- Вы говорите об альфе… о Звере? - уточнила я. - О хозяине этого замка?

Обе волчицы с энтузиазмом закивали. Я несколько опешила.

- Но он ничего не сказал мне, - пробормотала я. - Почему?

- Ну о чем ему с тобой говорить? - воскликнула Эльза, и, прежде чем я успела оскорбиться, продолжила: - У альфы сейчас дела поважнее. А когда со всеми фиолетовыми справится и всех свободных победит, обязательно тебе все расскажет!

Бесхитростность девушек обезоруживала. Но все же я не преминула ей воспользоваться.

- Почему Адела… такое впечатление, что… ненавидят меня? - спросила я, переводя взгляд с Эльзы на Джейси.

Джейси помотала головой с таким жаром, что из строгой прически выбилась прядь. Сдув ее со лба, волчица пояснила:

- Она тебя не ненавидит.

- Просто присматривается, - поддержала подругу Эльза. - Не доверяет.

- Однажды Зверя погубила женщина, - доверительным шепотом сообщила Джейси.

- Мы не допустим, чтобы это случилось во второй раз, - добавила Эльза.

- Но ты не похожа на злодейку, - сказала Джейси. - Ты добрая.

- Если бы не ты, альфа не вернул бы волка, - сказала Эльза. - Значит, ты и вправду добрая. Это хорошо.

- Наш альфа заслужил, чтобы быть счастливым.

- Так говорит мама, - сообщила Джейси.

- Адела, - пояснила Эльза.

У меня голова пошла кругом.

- Адела - твоя мать? - спросила я Джейси и волчица с готовностью закивала.

- Сестра моей мамы, - с готовностью сообщила Эльза. - Кажется, у вас это называется «тетя».

- Вы давно здесь живете? - спросила я. - В замке?

- Адела и остальные волки давно, - сказала Эльза.

- Мы недавно, - добавила Джейси. - Щенкам лучше расти на лоне природы. Но мы вошли в возраст и хотим пойти по стопам старших.

- И вот мы здесь.

- По стопам старших, - протянула я. - То есть, - меня осенила догадка, - вы пытаетесь жить как люди?

Обе девушки заливисто расхохотались. Я оглянулась. Веселье не укрылось от внимания Аделы. Плюнув на церемонности, дернула обеих волчиц за руки.

- Тише!

Обе замолчали.

- Мы не пытаемся жить, как люди, нам приходится жить, как люди, - пояснила непонятное непонятным Джейси.

- А это большая разница, - сообщила Эльза.

- Хотя жить как люди очень смешно!

И обе волчицы прыснули.

- Но теперь, когда ты с нами, госпожа, все должно пойти лучше.

- Гораздо лучше.

- Во славу Луны!

Разговор с девушками выдался и вправду очень интересный и местами неожиданный. Когда приблизились к тому месту, откуда, согласно посланию, мне предстояло идти одной, я даже посетовала, что придется его прервать.

- Джейси, милая, - улыбнулась я и зябко повела плечами, - так и тянет свежестью. Не будешь ли ты так добра принести мне шаль из моих покоев. Голубую, расшитую зелеными листьями.

Волчицы окинули меня взглядом. Для прогулки я действительно выбрала чересчур легкое платье, практически без рукавов и проигнорировала перчатки (в этом также заключалась часть плана), поэтому просьба подозрительной не выглядела.

Стоило Джейси унестись, словно решила соревноваться с ветром, как я, охая и ахая, сетуя на свою неуклюжесть и забывчивость стала просить Эльзу бежать за кузиной и принести мне перчатки.

Прежде, чем исполнить мою просьбу, Эльза покосилась на Аделу с садовником, которая хоть и находилась на отдалении, не сводила с нас глаз. Я же, бросив взгляд на основательно заросшую живую изгородь, поняла: здесь я как на ладони, но там, за кустарником может скрываться кто угодно, и Адела и в голову не придет проверить неладное, пока я у нее на виду.

Эльза унеслась за перчатками, я неспешной походкой продолжила двигаться по аллее.      

Вскоре из-за кустов раздалось тихое:

- Отлично, герцогиня, - я вздрогнула. Голос был женским. - Идите мимо, не оборачивайтесь.

Я последовала за голосом, надеясь, что с такого расстояния Адела не углядит, как трясутся руки и нервно вздымается грудная клетка.

- Спокойно, герцогиня, - прощебетали из-за изгороди. - Вы все делаете правильно.

- А нюх? - вырвалось у меня. Дальше постаралась говорить, не шевеля губами. - У волков отличный нюх.

За изгородью засмеялись. Словно серебряные колокольчики зазвенели в воздухе.

- Звериное чутье можно обмануть, герцогиня. Как и глаза. Чуть-чуть магии… и вуаля!

Я захлопала ресницами. Одно дело бытовые заклинания, которые можно купить в любой алхимической лавке: все эти магические осветительные мотыльки, заклинания холода, для поддержания температуры льда в ледниках и погребах, заклинания очистки воды и многие другие, полезные, без которых просто никак, но высшая магия… ментальная… магия личин… магия иллюзий… та, что позволяет влиять на сознание живых существ - она принадлежит Церкви! Только священники могут пользоваться ей на благо всех живых существ! Только посланникам Богини разрешено воздействовать на чужой разум… А обмануть чутье оборотней без магии невозможно…

Все это пронеслось в голове за несколько мгновений. И результатом размышлений стало зарождающееся чувство тревоги. Кто там - за изгородью? Что ей от меня надо? ЧТО вообще им всем от меня надо?!

Женщина, которая шла в ногу со мной со стороны заброшенной части сада, откуда можно пробраться в лес, не знала о моих терзаниях и продолжала:

- Как только приблизимся к повороту - вы на миг укроетесь от глаз волчицы. Протянете руку и возьмете то, что я дам вам. Спрячете сверток под платьем. Ознакомиться с содержимым советую как можно скорее. В ваших интересах покинуть это место, пока Зверя… отвлекают. Его не так просто обмануть, как его стаю, - мне показалось, в голосе женщины прозвучала то ли досада, то ли презрение, - но все же можно… Впрочем, лучше не заходить так далеко. Вам лучше быть как можно дальше отсюда уже сегодня.

С каждым шагом ноги становились все больше ватными. Поворот приближался… Достаточно будет протянуть руку… и я получу ключ к свободе. И вместе с этим тревога все сильнее сжимала пальцы на моем сердце. Кто там? С той стороны изгороди? Откуда я знаю, что ей можно доверять?

- Вы не сомневаетесь, что я слово-в-слово последую вашим указаниям, не так ли? - спросила я на удивление ровным тоном. Внутри, казалось, подступающая паника рвет все на части, внешне я оставалась самим спокойствием.

Там, за изгородью, ощутимо напряглись.

Раздался несколько наигранный смех.

- Оставьте, герцогиня, ваше недоверие.

- А почему я должна верить вам?

- Потому что, - раздалось из-за кустарника. - Я предоставлю вам такие доказательства, что я ваш друг, в которых у вас не будет ни малейших сомнений.

- Не уверена, - парировала я. - Все вокруг только и твердят, что мои друзья и желают мне добра. И, знаете, свободный народ пока не сделал мне ничего дурного. Хотя могли. Особенно, учитывая то, что у них нет никаких причин любить людей.

За изгородью засмеялись.

- Вот как? Ничего дурного, герцогиня? - отсмеявшись, проговорила женщина. - Окститесь! Вы отданы Зверю! Вы принадлежите чудовищу! Рассказать вам, что он делает с отданными ему женщинами? Что он сделает с вами?

- Замолчите!

В ответ раздался нервный смех.

- А жаль. Я могла бы открыть вам глаза.

- Кто вы?

- Бывшая пленница этого замка, - раздалось в ответ. - Такая же несчастная, как и вы. Но я смогла сбежать и вернуться к людям. И могу помочь вам.

Поворот приближался. В висках пульсировали слова незнакомки о том, что Зверь делает с принадлежащими ему женщинами… Но что-то не сходилось. Что?

- Я не заметила, что здешние волчицы несчастны, - вырвалось у меня прежде, чем я успела додумать. - Как-то они подозрительно веселы и подозрительно преданы… чудовищу.

В ответ зацокали языком.

- Не забывайте, герцогиня, что все они - звери. Стая. Вы никогда не станете одной из них. Зато можете узнать, как обращаются звери с человеческими женщинами. Да, вы правы. Им не за что нас любить. И вы можете вскоре узнать, каково это, - голос женщины дрогнул. - Уверяю, мы не предназначены для их дикой, животной похоти…

Мне показалось, или незнакомка сдерживает рыдания?

Перед глазами вдруг встало лицо Грэста. Его уверенные прикосновения. Давящий взгляд. Так и разящий от него запах вожделения. Если бы не Рив тогда… Если бы не другие волки… Богиня, что бы со мной было! На миг на месте Грэста представился Зверь… И щеки вспыхнули, ноги подкосились.

Еcли Грэсту я могла как-то противостоять… Где-то недалеко, буквально на подступах были те, кто мог меня защитить. То здесь… В его замке. Среди его свиты. Без шансов. Он слишком силен. Слишком огромен. Как она сказала - человеческие женщины не предназначены для утоления похоти зверей? Меня заколотило.

И все же я нашла в себе решительности сказать:

- Почему я должна вам верить?

- Протяните руку, герцогиня, быстро. Вот так. Скоро вы убедитесь в моей искренности и чистоте намерений.

В руку лег увесистый бумажный сверток. Плоский, такие обычно бывают, когда отправляешь десять писем одновременно. Сургучная печать царапнула пальцы.

Вернув руку, я скосила глаза на желтую бумагу.

И чуть не выпустила конверт из рук.

Буквы на нем…

Были написаны маминым почерком.

 

***

 

Трясущимися пальцами я спрятала сверток за пазуху. И вовремя: прибежали, запыхавшись, Джейси и Эльза. Сама не понимая, как помогает мне, Джейси заботливо укутала плечи шалью и я чуть распрямила их, понимая, что теперь сверток не столь явно выпирает из-под платья.

Кивнув, приняла из рук Эльзы перчатки.

Оглядевшись, я устремилась к беседке с ажурными стенками, увитой плющом. Я специально выбрала ту, что просматривается со всех сторон. Так Адела и остальные соглядатаи будут видеть, что я на виду, а плющ скроет от посторонних глаз то, что хотелось бы скрыть.

Усевшись на удобной скамье, попросила девушек на этот раз принести мне писчую бумагу из опочивальни, пустой альбом оттуда же и перо с чернильницей. После чего попросила оставить меня одну. Мол, хотелось бы подумать и порисовать в одиночестве.

Волчицы хоть и были разочарованы тем, что наш разговор оказался куда короче, чем они думали, мое резонное замечание, что в следующий раз Адела с куда большим доверием отнесется к нашим беседам, подействовало.

Притащив еще кофейник со сладкими крендельками и блюдо с нарезанными фруктами, меня, наконец, оставили одну.

Какое-то время я прихлебывала из чашки, едва ли ощущая вкус.

Ветерок трепал волосы, доносил запахи пионов и других цветов. Тишина стояла такая, что я слышала, как гудят пчелы и шмели. В беседку залетела стрекоза с зелеными крылышками и какое-то время ползала по столу, потом снова улетела по своим делам.

Прикасаться к конверту, подписанным маминым почерком, было отчего-то невероятно тревожно. Мама исчезла почти год назад, тела ее не нашли, но все уверены были, что герцогиня Альбето с камеристкой стали добычей диких зверей… Велось много разговоров об оборотнях, которые прорываются через границу… И я не знала, что думать. Каким из слухов верить. Чего-то во всем этом не доставало… И это чего-то сейчас покоится у меня за пазухой. Сейчас опущу пальцы за ворот, извлеку конверт, расположив его на альбомных страницах, распакую и узнаю… узнаю что-то, предназначенное только мне.

Потому что прежде чем сунуть конверт за пазуху, отчетливо разглядела на нем свое имя.

Осторожно оглянувшись по сторонам, я извлекла конверт наружу. Он снова показался плотным, словно туда положили сразу десять писем. Эта странность вскоре объяснилась: из большого конверта выпал еще один, из магической, церковной бумаги с фиолетовыми вензелями. А еще из конверта выпал листок.

Исписанный маминым почерком.   

 

 

Глава 5

 

Дорогая моя девочка!

Моя милая маленькая Эя!

Мне бесконечно жаль, что то, чего я больше всего боялась, случилось с тобой.

Ты не поймешь причины моего внезапного исчезновения из Ньюэйгрин… сейчас. Но потом, когда-нибудь… обязательно поймешь и сможешь простить. У тебя всегда было большое сердце. Самое большое и самое любящее из всех, кого я знаю.

В свое оправдание хочу сказать только одно: я должна была так поступить, чтобы защитить тебя и твоих сестер. 

Особенно тебя, Эя.

Ведь судя по тому, где ты сейчас находишься, опасность всегда грозила именно тебе.

Я не в силах исправить однажды сделанное… И сделанное не мной.

Но в моих силах помочь сейчас.

Спасти тебя из лап чудовища, которому ты оказалась отдана… волею судьбы.

Да, так говорить правильнее, не хочу бередить твое сердце и тревожить светлую память дорогого нам обеим человека.

В том, что так произошло виноват злой рок. И враги твоего отца, которые вынудили его обманом дать слово Зверю.

Именно поэтому ты сейчас находишься в далеком замке, за Заповедными землями… в проклятом людьми и Богиней месте.

Но даже там, несмотря на произошедшее Богиня любит тебя и святая Церковь добра к своей несчастной заблудшей дочери.

Доверься мне и доверься тем, кому ты небезразлична.

Вырвать из лап чудовища обещанную ему - это больше, чем трудно. Это практически невозможно.

Но Церковь могущественна, поскольку силу свою черпает из милости Богини. 

Поэтому ключ к свободе у тебя в руках.

Во втором конверте порошок с заклинанием невидимости, который отведет глаза волкам, обманет их чутье.

Там же ты найдешь указатель. Подуй на него - и он оживет.

Указатель выведет тебя к истинным детям Церкви, к людям, которые рискуют своими жизнями, чтобы спасти тебя, Эя.

Все, что тебе нужно - вскрыть конверт, и, пользуясь пологом невидимости, ускользнуть из замка Зверя.

Я верю в тебя, моя девочка, ты справишься. Ты обязательно придумаешь, как избежать чудовищной участи, что уготовила тебе судьба.

Ты встретишься с аббатами святой Церкви, пройдешь ритуал очищения и спасешь свою бессмертную душу.

Ты вернешься к людям. Ко мне, своей матери, к Виталине и Микаэле, твоим сестрам.

Сейчас, когда Зверю все-таки удалось заполучить тебя, мне нет смысла больше скрываться и пытаться противостоять ему методами, которые Церковь открыла мне одной.

Я вернулась домой, в наш замок в Ньюэйгрин, и ты тоже сможешь вернуться.

И мы заживем, как прежде и даже лучше, Церковь сможет защитить нас.

Беги!

Подумай обо мне, о твоих любящих сестрах, об Андре.

И беги!

Не думай, не рассуждай, не теряй времени.

Беги!

И да пребудет с тобой Богиня.

Твоя любящая леди-мать, герцогиня Иоланта Альбето Эрсийская, госпожа Ньюэйгрин.

Стоило письму окончиться, как буквы принялись прыгать перед глазами, расплываться из-за пелены, застлавшей глаза.

Мама… жива!

Отец… пообещал меня Зверю!

Это правда. Вот почему Микаэла в запале крикнула: скорей бы уже он забрал тебя! Вот почему, когда я сказала Виталине, что отец не мог так поступить, не мог назначить опекуна ответственным за мою жизнь и мой брак, старшая сестра с грустью сказала: еще и не так мог, Эя.

Вот почему Зверь говорил о том, что нас держит слово.

Слово и какой-то ритуал.

Отца заставили так поступить…

Но мои видения… Они говорили об обратном… В них отец называл Зверя братом, в них он доверял ему, как себе. Я была бы склонна поверить тому, что видела своими глазами… если бы не это письмо от мамы.

Мамочка никогда бы не предала меня. Не солгала бы.

И она говорит о страшной участи, ожидающей меня в замке… чудовища…

И об Андре.

Почему она о нем вспомнила?

Я смахнула слезы и вернулась глазами к той строчке.

Подумай обо мне, о твоих любящих сестрах, об Андре.

Об Андре. Это имя пульсировало в висках, заставляло сжиматься сердце, заставляло лететь в Тартар целый мир, который больше ничего, ровным счетом не значил. Подумай об Андре. Значит ли это, что Андре… жив?

Я помотала головой и не сдержалась, застонала в голос.

За последнее время я привыкла прятать боль утраты в глубине души, где-то на самом дне и не бередить лишний раз. Потому что это было слишком больно. Само допущение, что Андре мог выжить, что где-то там, ждет меня… что моя жизнь, которую привыкла считать загубленной, еще может сложиться… Я еще могу быть счастлива….

- Не-ет! - стон перерос в судорожные, глухие рыдания. - Нет! Нет! Нет! Нет! - повторяла я, как в бреду. - Он не может быть жив, я сама видела, как его растерзали волки, как серая копошащаяся масса накрыла его тело… Богиня, как же больно! Не-е-ет!

Скорее, мама говорила не об Андре. О его светлой памяти. Подумай об Андре, так она написала…

И беги!

Не думай, не рассуждай, не теряй времени.

Беги!

И да пребудет с тобой Богиня.

Твоя любящая леди-мать, герцогиня Иоланта Альбето Эрсийская, госпожа Ньюэйгрин.

Перечитав письмо еще раз, я решила избавиться от него. Но как? Под рукой не было огнива или заклинания разжигания огня… Разорвать на мелкие кусочки? Чтобы никто не смог прочитать ни слова? Стоило мне надорвать бумагу, как она вспыхнула под моими пальцами. Ахнув, я выпустила горящий листок прямо на стол, где расположила до этого альбом, которым придавила стопку писчей бумаги.

И письмо, написанное мамой, сгорело. Не затронув ни второй конверт, ни другую бумагу.   

Сгорело, словно и не было его, словно то, что только что читала, всматриваясь в мамин почерк, в каждую букву, мне приснилось.

Но оно было. Только что. В моих руках.

Его написала мама. В этом не было никаких сомнений.

Я чуть было не надорвала край конверта с магическим порошком. Сдается, именно таким пользуется та, что передала мне письмо от мамы. Вот почему ее не видят волки. Но все же она осторожна, несмотря на магию, не показывается на глаза. И мне следует быть осторожной.

Я вложила оба конверта - и запечатанный, и разорванный в альбом, и, захлопнув его, поднялась из-за стола.

Стоило приблизиться к замку, ко мне подскочили Джейси и Эльза.

Джейси повела носом, хмурясь, а Эльза сказала:

- Ты плакала.

Волчица не спрашивала, она утверждала. И хмурилась, как кузина.

Я кивнула.

- Иногда бывает сложно принять свою судьбу, - произнесла я слабым голосом.

Волчицы обменялись тревожными взглядами.

- Я всю ночь не спала, - ни словом не солгала я. - Наверное, это еще от усталости.

Тревога постепенно покинула лица девушек.

Они снова обменялись многозначительными взглядами, но на этот раз в их глазах читалось: эти человеческие женщины такие изнеженные, такие слабые… Стоило не поспать ночь, как она растеклась, как лужа.

- Думаю, я вздремну до обеда, - сказала я. - Проводите меня до покоев?

Волчицы с готовностью закивали.

Оказавшись в покоях, я, как была, в платье и шали, даже не разуваясь и по-прежнему прижимая альбом к груди, рухнула на кровать.

- Мы разбудим тебя к обеду, - заверила Эльза, награждая сочувственным взглядом.

Я кивнула, а затем помотала головой.

- Знаете… пожалуй, не стоит. Лучше высплюсь, как следует, а потом разом и пообедаю, и поужинаю.

Волчицы закивали. Здоровый аппетит их явно порадовал.

- Не волнуйся. Тебя никто не потревожит, - сказала, уходя, Джейси, прежде чем закрыть за собой дверь.

Если бы она знала, как я волновалась!

Какое-то время я лежала, не двигаясь. Прислушивалась. Когда шаги волчиц стихли, рывком встала на кровати.

Не было ни тени сомнения, девушки поспешат доложить о моем желании прикорнуть Аделе, и та, бесспорно, обрадуется. Куда проще следить за мной, когда я не намереваюсь покидать покоев ближайшие несколько часов, чем когда брожу по саду, откуда, по мнению Аделы, только и норовлю ускользнуть.

Поэтому кое-какое время, прежде, чем обнаружат пропажу, у меня в запасе есть. Правда, лучше не терять ни минуты.

Первым делом я стянула с себя платье и сорочку. Сбегав в гардеробную, притащила целый ворох вещей, которые уложила валиком, имитируя очертания спящего человека. Сверху положила вещи, которые носила сегодня, после чего прикрыла одеялом.

Когда волчицы войдут проверить меня, увидят, что я, как и сказала, сплю беспробудным сном. Надеюсь, мой запах их успокоит и не обнаружат преждевременно «подмену».

Затем снова оделась. Сорочка, платье… Выбрала темное, из плотной ткани, с длинным рукавом. Может, не слишком удобно бегать по лесу, зато плотная ткань защитит от колючек и насекомых. Далеко ли придется бежать - неизвестно.

Туфли кожаные, добротные, на плоском ходу. На всякий случай захватила шерстяную шаль. Мало ли, придется заночевать в лесу, будет холодно. Но об этом старалась не думать.

- Даже если так, - пробормотала я. - Чары отведут глаза и чутье волкам. А значит, и диким зверям тоже…

Голос дрогнул. В этом уверенна я не была. Как не знала и срока действия чар.

Но мама предупредила в письме: не раздумывай, не теряй времени. И неизвестная доброжелательница тоже призывала поспешить. Она сказала, что Зверя нет. Что удалось отвлечь его внимание. Ненадолго. А мама написала, что служители Церкви рискуют своими жизнями, чтобы спасти меня. Волки говорили о «фиолетовых». Значит, те, кто пришли, чтобы вызволить меня, отвлекли на себя его внимание. Возможно, специально. Возможно, чтобы дать мне шанс уйти. Даже я понимала, что Зверь силен. Что обмануть его гораздо сложнее, чем остальных.

Сотворив в воздухе знамение Богини, я осторожно надорвала конверт из магической бумаги.

Зачерпнув горсть фиолетового порошка, принялась осыпать им себя с головы до ног. Раздалось шипение, и в следующий миг мой силуэт стал прозрачным, едва различимым. Точнее, это я знала, куда смотреть, поэтому, приглядевшись, улавливала малейшие колебания воздуха. Но разглядеть меня со стороны - я понимала, это невозможно.

Несмотря на это, я использовала весь порошок, что был в конверте.

Когда порошок закончился, из конверта выпал листок с неровными, словно обгорелыми краями.

Стоило конверту опустеть окончательно, как он загорелся, прямо как мамино письмо, в моих руках. На этот раз я не испугалась, провожая взглядом оседающий на кровать пепел.

Заглянув в зеркало, ожидаемо ничего там не обнаружила.

Когда подняла с поверхности кровати листок с нарисованной на нем стрелкой, с надписью «указатель», стрелка стекла с него мне на руку, сначала словно приросла к ладони, а затем тоже стала невидимой. И вместе с тем я отчетливо видела фиолетовый вектор на ладони. Должно быть, означает направление. Сжав-разжав пальцы и убедившись, что со стрелкой ничего не происходит, я пошла к двери.

Осторожно приоткрыв дверь и высунувшись в коридор, я убедилась, что никого нет, и вышла.

От свободы меня отделяла толщина в волос.

***

Вопреки ожиданиям, фиолетовая стрелка вывела не к тому выходу из замка, что ведет в сад. Следуя ей, я оказалась в том самом обеденном зале, на первом этаже, где вчера ужинали со Зверем.

Как я ни пыталась пройти обеденный зал насквозь, чтобы скрыться в коридоре, который, должно быть, ведет на кухню, а скорее всего, к черному выходу, которым обычно пользуется кухонная прислуга, стрелка не позволила. Она упрямо указывала на окно, через которое вчера скрылся Зверь.

Подойдя к окну, я перевесилась, и решив, что Богиня не выдаст, а волк не съест, залезла на подоконник. Развернувшись задом, повисла на руках и спустя мгновение уже стояла на земле, пружиня коленями. Свобода!

Стрелка безошибочно указала на открытую калитку в сад, а затем на распахнутую дверь крепостной стены. С другой стороны эта стена, должно быть, разрушилась от времени и у новых хозяев пока не дошли руки, чтобы ее восстановить. Возле проема дежурило двое волков в человеческой ипостаси.

Когда я, ступая на полупальцах просочилась сквозь проем, они и ухом не повели, что значит, чары накладываются не только на глаза и чутье, но еще и на слух. Иначе волки обязательно услышали бы мои шаги, какими бы крадущимися они ни были.

Можно было проверить - например, раздавить сухой сучок, треснуть веткой, но проверять отчего-то не хотелось.

Отдалившись на безопасное расстояние по-прежнему ступая на цыпочках, я задала стрекоча.

Сколько я бежала… не знаю. Долго, очень долго. Несколько раз падала, катилась с холмов, тормозила, схватившись за коряги и камни. Затем поднималась, оправляла платье, бежала опять.

Я продиралась сквозь колючий кустарник и молилась Богине, чтобы клочки платья и шали, что оставляла на сучьях, подольше оставались невидимыми.

Я несколько раз переходила вброд ручьи, и один раз - реку.

До дрожи боялась, что вода смоет магический порошок, но, хвала Богине, страхи оказались напрасными. Прежде, чем ступить в воду, я стянула платье и сорочку. Затем, держа надо головой одежду и туфли, прошла через бурную ледяную реку, стараясь не оступиться.

Я несколько раз проваливалась в моховые подушки, и когда это случилось впервые, мой вопль, должно быть, не услышал в лесу разве что глухой.

Несколько раз встречались звери. Ланка, которая не испугалась меня, что доказывало предположение о том, что чары действуют не только на волков, но и на диких зверей, два енота и крупная рысь, которая охотилась на зайца.

Один только раз с пугнула птицу, когда, не заметив ее под ногами, отшвырнула носком туфли. Закричала я и закричала птица. Что до меня, я быстро замолчала, а пернатая продолжила гневно возмущаться, оповещая весь лес, что по нему шествует невидимая и очень неуклюжая опасность. 

Прижавшись к дереву, я приводила хриплое, свистящее дыхание в норму и бежала снова.

Я давно перестала считать падения и даже побаивалась увидеть свои ладони, локти, колени, когда чары спадут: казалось, я начисто содрала с них кожу.

Наконец, я упала в очередной раз и поняла, что подняться просто-напросто не смогу.

Тогда я смежила веки и провалилась в странное подобие забытья: когда слышишь и осознаешь все, что происходит вокруг, но не в силах пошевелить и пальцем.

Через какое-то время это закончилось, я смогла подняться и продолжить путь.

Солнце нырнуло за верхушки деревьев, окрасив напоследок полоску неба в алый.

Воздух стал сгущаться, потянуло свежестью и я поняла, что мой кошмар на в отношении того, что придется, похоже, заночевать в лесу, воплотится в жизнь.

- Это ничего, - сказала я себе. - Главное, что я скрыта чарами и мне не страшны дикие звери.

А что до голода и жажды - когда-нибудь я все-таки дойду до места, где ждет помощь!

Словно злой рок услышал мои слова. Потому что в следующую секунду мой силуэт стал слабо искрить фиолетовыми сполохами… Пока не проступил из воздуха.

Я застонала. Теперь, если бы встретила ту же рысь, запросто могла бы стать из наблюдающего добычей. А еще меня могут учуять волки. 

Фиолетовая стрелка на ладони потемнела и даже как будто нагрелась.

- Должно быть это значит, что помощь близко, - сказала я и побежала снова.

Пальцы второй руки сжали риолин. Зеленый камень на шее, который в замке Зверя чуть не жег кожу, сейчас остыл так, что подернулся инеем.

Но мне некогда было думать об этом. Я бежала.

Казалось, это было. Казалось, я была уже здесь. Сон. Тот самый сон, что мучил с момента, как папы не стало…

Сумрак сгустился настолько, что напоминал разлитые в воздухе чернила. Не видно было светляков, мотыльков со светящимися крылышками, словно земля, по которой бегу, проклята Богиней. Не кричали, не ухали ночные птицы, даже ветер утих и деревья словно застыли, боясь лишний раз пошелестеть листвой. Из-за макушек деревьев выплыла Луна. Непривычно большая и какая-то тревожная. Лунный свет посеребрил стволы, увешанные лишайниками, словно лохмотьями, застывшие без ветра ветви, жухлую траву.

Несмотря на полное отсутствие сил я бежала, не разбирая дороги, лишь изредка сверяясь с направлением стрелки на своей ладони. С наступлением сумерек она потемнела, а лунный свет сделал ее совсем черной.

Я вздрагивала от каждого шороха, который раздавался в этой странной, замеревшей тишине. Раздавался так громко, что грозил оглушить.

Сердце колотилось, как бешенное. Когда силы в очередной раз покидали и я замирала на месте, прислушиваясь: если верить снам, вскоре должен раздаться волчий вой.

Но было по-прежнему тихо и я благодарила Богиню и продолжала бежать.

Когда в очередной раз замерла, ощутила, что меня тянут за руку. Если бы была не так измотана - заорала бы от страха на весь лес. Сейчас же с недоумением посмотрела на руку и поняла, что меня действительно тянет. Стрелка.

Повинуясь, я проделала еще несколько шагов, а потом замерла, как вкопанная. 

Передо мной стоял шатер. Высокий, с крестьянский дом, на всю поляну. Фиолетовый, в звездах и древних письменах. Я поняла, что шатер тоже был скрыт чарами. Его нельзя было обнаружить, пока не наткнешься на него. Впрочем, если бы меня не вела стрелка, даже выйдя на эту поляну, уверена, мне бы «захотелось» обойти ее по кругу. И даже не задумалась бы, отчего это так не хочется пройти по центру.

Из шатра доносились тихие голоса. А я стояла, как молнией пораженная. Не двигалась, молчала, хотя, казалось бы, надо было сообщить о своем появлении.

Но что-то сковало страхом изнутри, а риолин на цепочке, казалось, превратился в кусок льда. Выбив то ли нервную, то ли от озноба дробь зубами, я решила уже зайти, но почему-то осталась стоять на месте.

Надо сказать, мне впервые было так страшно в землях оборотней. В Заповедных землях. Когда-то сама мысль о них пугала… там. В человеческих землях. Или, как говорит свободный народ… в проклятых.

И сейчас… я узнала этот страх. Он был слишком специфичен, чтобы не узнать его.

Осознание, что испытывала его только рядом с людьми, было как вспышка в мозгу.

Внутренности сдавило ледяной лапой и отчего-то… очень захотелось уйти. Вот именно так, как и оказалась здесь… Пока меня не обнаружили… И бежать со всех ног.

Я встряхнулась, отгоняя странные мысли.

А потом было поздно.

Из шатра вышел человек в фиолетовой сутане.

- Пришла, - ухмыльнулся он. - Парни, сюда! Альбина сработала чисто.

- Альбина? - переспросила я, хлопая ресницами.

Было что-то тревожное в голосе аббата, а что именно - я не могла понять.

Вслед за ним из шатра вышли еще трое.

Все молодые, крепкие. Таких проще представить в доспехах, чем в сутане.

- Чисто, - осклабился еще один. - Ну, что замерла? Заходи.

Я опешила. Никогда священнослужители не говорили со мной подобным тоном. Я все еще силилась перевести дыхание, унять сердце, успокоиться. Я так бежала, так спешила к ним, вздрагивала от каждого шороха в лесу… И вот, добралась до людей. До своих. И… Отчего-то не испытывала ничего, похожего на радость. Или хотя бы на уважение.

- Чего-то она застыла? - обернулся к остальным тот, кто вышел первый.

- Ополоумела от счастья, - подсказали ему.

- Нет, - не согласился аббат. - Она разучилась понимать человеческую речь. Слишком долго пробыла с этими мерзкими отродьями.

И они засмеялись. Громко! Грубо!

Я часто заморгала, думая, что все это, должно быть, мне снится.

Где-то вдалеке загрохотал гром.

- Пойдем, волчья шлюха, - сказал тот самый, который вышел первым. - Видишь, гроза идет? Поговорим в тепле.

- По душам, - мерзко вторили ему.

Я сглотнула и отступила на шаг.

Видя это, аббат приблизился, а затем выбросил вперед руку. Я не поняла, как это произошло… но в следующий миг меня за волосы втянули в шатер и бросили на землю.

Не успела я подняться, как один из них ударил сапогом под дых и я скрючилась, хватая ртом воздух.

- Волчья подстилка, - прорычал он и замахнулся снова.

Его остановили.

- Да ладно тебе, она же не оборотень, - сказал ему другой, кладя руку на плечо. - Ребра ломать зачем? Еще отключится от боли. Вот удовольствие - пользовать полудохлую девку.

- Полудохлую герцогиню! - поднял палец первый. - Это, согласитесь, многое меняет. - Герцогиня может быть и десять раз безобразней, однако пользовать высокородную шлюху - одно удовольствие.

И он похотливо потер у себя между ног.

- Вы собираетесь… Насиловать ее? - нахмурился самый молодой, переводя взгляд на с меня на своих товарищей, с одного на другого.

В ответ пожали плечами.

- А что с ней делать? Волки позабавились, чем мы хуже.

- Вдобавок впереди ритуал очищения, - давясь от смеха, сказал первый.

Он присел на корточки, и, когда попыталась отползти, рывком поднял за волосы, а потом наотмашь ударил по лицу.

Я впилась в руку, которой по-прежнему держал за волосы, ногтями, а затем рванула зубами.

- Ах ты гадина! - он отпрянул, прикладывая укус ко рту.

А я почувствовала на зубах металлический привкус крови.

Прямо над шатром загрохотало, а потом сотни тысяч струй обрушились на магическую ткань.

Подобравшись, я встала на четвереньки. Но следующий удар ногой снова опрокинул на землю.

- Погоди! - вступился за меня самый младший из церковников. - Ей итак после того, что узнала о волках, несладко придется. Зачем еще издеваться?

- Посмотри! Эта гадюка меня укусила! - зарычал первый и сунул тому руку под нос.

- И что, - примирительно похлопал его по плечу другой. - Так мы сейчас развлечемся с ней, куда только можно, - и он отвратительно подмигнул мне, - небось понравится, добавки просить будет…

Двое зашли с боков. Я сопротивлялась молча, чтобы не тратить драгоценную энергию на крик. По лицу текли слезы, а над шатром грохотала буря. Молнии окрашивали фиолетовую ткань шатра в белый.

- Эй! Вы же не серьезно? Вы же не будете ее насиловать? - не унимался самый молодой аббат.

- Спокойно! - похлопал его по плечу тот, что с укушенной рукой. Он задрал рясу и принялся расстегивать ремень на брюках. - Иметь эту родовитую сучку будем все вместе, хором. И ты, малыш. Не обидим. Первый раз на дело вышел. Считай, боевое благословение.

- Приобщение к милости Богини! - гаденько заржал один из них.  

Несмотря на то, что я сопротивлялась, как дикая кошка, им все же удалось схватить меня. И держали эти двое крепко. Невзирая на отчаянное противодействие, меня опрокинули на спину и сели на руки, ничуть не смутившись, что я заорала от боли, когда придавили слишком сильно.

- Ну хватит! - не выдержал самый молодой и придержал того, кто готовился взгромоздиться на меня, за плечо. - Попугали и хватит.

- Да какая разница, - отмахнулись от него. - Все равно ментальный допрос вышибет ей мозги. С ней и после забавиться будут, если припишут какому-то монастырю. Да только не так оно уже, когда баба, пусть и герцогиня, слюни пускает. А так-то, пока трепыхается, все интереснее!

 

 

Глава 6

 

 

 

Каким-то чудом удалось высвободить руку. В следующий миг ткнула двумя пальцами в глаз одного из насильников, второго удалось укусить за руку. Я лягалась, дралась, била головой, руками, ногами. Только бросившись на меня втроем, смогли одолеть и растянуть на земле.

Несколько затрещин оглушили. Должно быть, ненадолго. На несколько мгновений.

Потому что пришла в себя оттого, что мне задрали платье.

- Ух! - восхитился один и блудливо огладил бедро. - Гладенькая, свеженькая, видать, берег ее Зверь.

Пальцы скользнули в самое сокровенное. Я закричала, дергаясь, мотая головой. Чья-то ладонь легла на рот, вдавливая затылок в землю.

Платье задрали под самое горло. Сразу несколько рук принялись трогать, щипать с такой силой, что мычала не только от ужаса, но и от боли.

Когда ноги развели пошире, сверху взгромоздился тот самый аббат, кого увидела первым.

Что-то твердое уперлось… в то место, что осталось беззащитным. Аббат принялся двигаться, помогая себе пальцами, но проникнуть внутрь не успел. Какая-то сила оттянула его назад и опрокинула на землю.

Самый юный из них, совсем мальчишка, гневно завис над ним. Отчаянный, растрепанный.

- Нет! - сказал он. - Насиловать женщин - скотство. На такое способны только звери. Не мы. Я не позволю!

Аббат приподнялся и улыбнулся разбитыми губами.

- Держите эту шлюху, парни. Сейчас я кое-кого уработаю и вернусь. Похоже, ментальная чистка светит не только уважаемой герцогине. Не скучай, дорогуша, я скоро, - отвесил он мне шутовской поклон и в следующую секунду упал от удара в челюсть.

- Ах ты, щенок…

Завязалась драка.

Я замерла, наблюдая, как аббаты в фиолетовых сутанах катают друг друга по земле. Даже обмякла, изображая обморок. Я надеялась, что эти двое захотят помочь первому, а я… а мне удастся ускользнуть из шатра. Не вышло.

Аббат разделался с мальчишкой быстро. И очень жестоко.

Только что говорил, дрался… и вот замер в углу, неловко вывернув ногу.

- Скучала, милочка? - спросил первый аббат, возвращаясь ко мне и я, пользуясь тем, что один из тех, кто держал, убрал ладонь с губ, заорала, срывая голос.

Над шатром снова загромыхало.

А потом мой крик потонул в реве.

Вспышка молнии осветила гигантский силуэт по ту сторону шатра. Мощный удар когтистой лапы распорол ткань и обрывки затрепетали на ветру.

Одним прыжком Зверь оказался внутри. Увидев меня, распластанную на земле, Зверь заревел снова, так, что на это раз оглушил.

А я смотрела на него, глотая слезы… и думала, что нет ничего прекраснее и совершеннее, чем звериная полуформа.

А потом началась бойня.

Потому что иначе то, что разъяренный Зверь делал с аббатами, не назвать.

Пользуясь тем, что меня отпустили, я отползла в дальний угол, возвращая на место порванное платье.

Церковники бились силой и магией. Зверь бился только силой, но и ее хватало за глаза. С того самого момента, как молния высветила его силуэт за шатром, мое сердце покинул страх и более не возвращался. Не вернулся и когда в лицо хлестнула чья-то кровь.

- Не смотри, - прорычал Зверь, буквально разрывая несостоявшегося насильника на части.

Но я… отчего-то не могла оторвать взгляда, словно впала в какое-то странное оцепенение. Лишь когда Зверь склонился над бездыханным телом юнца, так отчаянно пытавшегося меня защитить, ступор словно испарился.

- Нет! - прокричала я, бросаясь к Зверю.

Споткнувшись об одно из тел, упала, но тут же приподнялась, вцепившись пальцами в густую шерсть.

- Нет! - повторила я. - Не убивай его!!

Должно быть, крик вышел громким, потому что веки юноши, который до этого был без сознания и не пришел в себя даже когда Зверь убивал остальных, дрогнули.

Одного лишь взгляда на разъяренного Зверя в полуформе, на растрепанную, стоящую рядом на коленях меня, юному аббату хватило. Сглотнув, он начертал в воздухе знамение Богини и замер. В совсем юных, мальчишеских глазах отразилось полное согласие со своей судьбой.

Медленно, как в кошмарном сне Зверь повернулся ко мне.

Лицо, которое в обычной жизни чуть сплющено с боков и вытянуто вперед сейчас было самой настоящей звериной пастью. Полыхающие оранжевым огнем глаза, казалось, могут прожечь дыру взглядом. Огромное мускулистое тело, стоящее на мускулистых вытянутых лапах, покрывает густая черная шерсть.

И вместе с тем у меня не было ни малейшего сомнения, что Зверь слушает меня, понимает. Что готов услышать.

Я сбивчиво заговорила.

- Пожалуйста, не трогай его. Он не заслужил. Ты помнишь, он был без сознания, когда ты пришел. Это потому, что он вступился за меня. Если бы не он… к тому моменту, как ты успел, случилось бы непоправимое.

- Они, - хрипло прорычал Зверь, указывая на тела.

Я покачала головой и вытерла слезы.

- Они не успели.

На миг пламя в глазах Зверя потухло, прозвучал едва различимый выдох облегчения. Но когда он повернул голову к молодому аббату, пламя в глазах снова горело.

- Он дрался за меня, - тихо сказала я и, протянув руку, погладила черную шерсть. - Он не такой, как они.

О том, что юный аббат знал, что все же мне предстоит, я умолчала. Но я была благодарна ему уже хотя бы за то, что не испугался пойти против своих, самому рискнуть здравым умом и твердой памятью, лишь бы защитить невиновную. Одного этого хватило, чтобы я подумала, что для него не все потеряно. Далеко не все. Но сказать Зверю, что парнишка знал, что мне предстоит пройти в землях людей (проклятых землях!) значило бы подписать ему смертный приговор.

По хищно сощуренным глазам Зверя я поняла, что он итак знает. И неважно, сказала я об этом вслух, или нет.

Наконец, Зверь принял решение.

Приподняв парнишку за грудки, он приблизил оскаленную морду к его лицу.   

- Иди, - прорычал он. - Иди и расскажи всем, что Зверь жив. Что он придет за ними. За всеми.

Сглотнув, аббат кивнул.

А затем бросил взгляд на меня. Губы его дрогнули, и я прочитала по ним: «спасибо».

Прихрамывая и подволакивая ногу, аббат покинул шатер.

Зверь снова обернулся ко мне и только сейчас заметила, как он изможден. Кожа чуть не прилипла к костям, тело в ранах, в кровоподтеках. И пусть большая часть крови на нем - кровь насильников… настоящих оборотней, а не тех, кого таковыми считала… Но его кровь тоже была там, я знала, я чувствовала это, и эта догадка оказалась такой болезненной…

А риолин на груди снова нагрелся и от этого показалось, что закаменевшее сердце оттаивает.

Я протянула руку, чтобы дотронуться до Зверя, но в последний момент отдернула пальцы. Подняла взгляд и тут же опустила, потупившись.

До меня с запозданием стало доходить, что я наделала.

Да, я не обещала быть паинькой и ждать, пока он придет и… возьмет меня, но все же… Я убежала, обманув тех, кому он доверял. Обманув его самого. Из-за меня убито три человека. Они были подонками, мерзавцами, насильниками. И в то же время они были людьми. И приняли мучительную смерть по моей вине.

Закусив губу, я ждала, что Зверь зарычит на меня, даже оскорбит, унизит… Может, даже ударит… Почему-то побывав в руках мерзавцев, которые запросто били и оскорбляли женщину, подумалось вдруг, что так, должно быть, ведут себя все мужчины.

Поэтому, когда на макушку легла ладонь, я вздрогнула, как от удара.

Зверь вздохнул, но не отвел руку.

Погладил по голове, как маленькую, осторожно, касаясь кончиками пальцев, провел по щеке.

- Эя, - хрипло сказал он.

Я на миг вскинула взгляд и поначалу даже не поняла, что случилось. Что-то изменилось, точно, но что именно? А потом с запозданием поняла, что Зверь больше не в полуформе. Надо мной склонилось человеческое лицо. С пристальным и очень уставшим взглядом.

В следующий миг я оказалась на ногах, прижатой к его груди.

И он был в крови… и голый, а я в разорванном чуть не до горловины платье. Оба перемазаны в земле и крови, но он обнимает меня, прижимает к себе так бережно, как будто держит самую большую и самую хрупкую драгоценность в мире.

А я уткнулась носом в его грудь, вдыхала уже знакомый запах и чувствовала, как слабеют ноги, а горло сдавливает от слез.

Он гладил меня по голове, плечам, шептал… что чуть с ума не сошел, когда не обнаружил в замке, вернувшись. Как бежал по следу, как путался, потому что не чуял моего запаха, как проклинал себя за то, что оставил одну так надолго, и как боялся, что не успеет…

- Боялся? - шмыгнула я носом.

Зверь аккуратно отстранил меня и заглянул в глаза. Я поспешно опустила взгляд.

Мое лицо взяли за подбородок и подняли вверх.

- Почему тебя это удивило? - спросил он.

По-прежнему избегая смотреть на него, я прошептала:

- Я не думала, что есть что-то, чего ты боишься.

А меня снова прижали к себе рывком.

- Как тебя зовут? - прошептала я.

- Что? - удивились в ответ.

- Ну, у тебя же есть имя? Было? - допытывалась я. - Ведь наверняка тебя звали иначе, только потом стали звать Зверем.

- Фиар, - рыкнул он.

- Фиар, - задумчиво повторила я, словно пробовала это имя на вкус.

- Пойдем домой, Эя, - сказал Фиар и я кивнула.

Я больше не была уверена в том, где мой дом. Но хотя бы в замке оборотня знала, что мне ничего не грозит. Кроме того, кто только что спас мою честь и жизнь.

На негнущихся ногах я пошла к выходу из шатра. Хоть снаружи бушевала гроза, все же там казалось безопаснее, чем в этом месте, где за короткий промежуток времени случилось столько страшного.

За спиной тихо рыкнули, а затем земля из-под ног ушла.

Прикрыв мне голову шалью, Зверь прижал к груди и понесся сквозь лесную чащу.

 

***

 

После ночи, проведенной под дождем, я заболела. В замке не было лекаря: волкам он просто не был нужен, и Адела лечила меня травами. Волчица смотрела без неприязни, больше виновато, чем осуждающе. Должно быть, потому что я слишком плохо выглядела. Я была так слаба, что Джейси и Эльзе приходилось помогать мне добраться до омывальной.

Большую часть времени я спала, причем очень тревожно. Неглубокий сон не приносил облегчения и почти не лечил. Я металась по подушкам, а волчицы по очереди дежурили у постели, промокали запекшиеся губы тряпицей, смоченной в воде, поили густым ароматным отваром, заставляли жевать какие-то листья и молодые побеги.

Кажется, несколько раз, просыпаясь, я видела у постели Фиара. Зверь сидел в одной и той же позе, с одним и тем же сосредоточенным выражением лица. Вроде бы он менял компрессы у меня на лбу. А я вырывалась, плакала, звала маму и Андре.

Через несколько дней лихорадка стала спадать. Вместо нее пришла слабость.

Я по-прежнему проводила в постели дни, только перестала спать круглосуточно. Джейси с Эльзой развлекали меня разговорами, из которых я узнала, что, когда с вожаком черной стаи случилась беда (на вопрос какая именно, они отмалчивались), самые преданные из черных последовали за ним. Обе девушки, будучи щенками росли в лесу (как и остальные волчата) и пришли в замок сравнительно недавно, не успев привыкнуть к многому. Но они с удовольствием валялись со мной на кровати, рисовали и учились читать.

Фиар приволок целую стопку книг. От истории Смутного времени до Морских приключений, описания флоры и фауны Океании и путешествий к Радужному Архипелагу.

Затаив дыхание, мы читали по ролям о живых рифах, священной птице Рух, которая запросто поднимет теленка, стреляющих огнем медузах и смертоносных жуках-плавунцах. Книги рассказывали, что где-то там, за морями и океанами живут самые настоящие драконы, но мы не верили. Правда, очень хотелось верить и я решила, что буду верить, несмотря ни на что. И в сказочных драконов, чьи крылья заслоняют небо и солнце, и в то, что когда-нибудь обязательно их увижу. Об этом думать мне нравилось. И вообще болезнь протекала, хоть и мучительно, но как-то спокойно. Можно было сказать, что я с детства так душевно не болела.

Измученная длительной лихорадкой, я старалась не думать о мамином письме, как и обо всем, что случилось по его прочтении. Получалось плохо.      

Поразмыслив о случившемся, я надеялась, говорила себе, что волне возможно, это письмо, которое завело меня в ловушку, писала вовсе не мама… Хотя я чувствовала, знала, что это была именно она. И это было самым ужасным. Потому что такое мамочка могла писать только под принуждением… И познав на себе методы церковников, от одной мысли об это я холодела. Как и о том, что это письмо мама могла написать… перед смертью. Возможно, она нужна была только затем, чтобы заманить меня в ловушку, а когда исчерпала свою полезность… Об этом я старалась не думать.

- Какая ты глупая, Лирей, - говорила я себе, когда никто не слышал. - Не такая ты важная птица…

И вместе с тем все, случившееся со мной за последнее время говорило: именно такая. Я была нужна Церкви, я была нужна свободному народу, я была нужна… Зверю? Или не нужна.

Когда я пошла на поправку, Фиар стал бывать у моей постели реже.

Чаще справлялся самочувствием через Аделу.

От Джейси я узнала, что Адела - молочная мать Зверю, что она нянчила его еще щенком и заменила родную мать… которую убили люди. 

Я была безмерно благодарна Фиару… За то, что защитил, что не дал случиться непоправимому… И даже еще больше за то, что не воспользовался моей слабостью, а дал мне время прийти в себя.

С замиранием сердца я ждала, когда Зверь заговорит о слове отца, о том, что я обещана ему… но он молчал. И, пока я не стала выходить из комнаты, мы не виделись.

Когда я стала вставать, Адела настояла, чтобы я выходила на воздух.

В сопровождении Джейси и Эльзы, которые не отходили от меня ни на шаг (и не потому, что не доверяли, просто я была еще слишком слаба) я выходила в сад. И первое место, куда попросила меня сопроводить, были те самые клумбы, над которыми трудился (что характерно, безуспешно), старый садовник.

Объяснив волку, в чем его ошибки, мы взялись за дело вместе с девушками, и в скором времени смогли любоваться результатом своих трудов.

Я пила укрепляющий отвар в беседке, когда из замка вышел Фиар и замер, обводя взглядом несколько ступенчатых клумб с флоксами. Мы замучались, сортируя растения по цветам, но теперь с гордостью любовались творением своих рук, глядя на две пышные, цветущие радуги по сторонам от ворот замка.

Какое-то время Зверь просто смотрел на сотворенное нами чудо, затем, найдя меня глазами, принялся приближаться к беседке. Девушек как ветром сдуло.  Если бы не недоеденный рогалик Эльзы и не наполовину опустевшая чашка Джейси я бы сама усомнилась: а были ли здесь волчицы, или мне привиделось… Настолько быстро они убежали.

Не успела я проводить новых подруг взглядом, как на пороге беседки возник хозяин замка.

- Я рад, что тебе лучше, Эя, - проговорил Фиар низким голосом, заходя внутрь.

Такой огромный, он словно занял беседку целиком, а мне почему-то неожиданно стало не хватать воздуха.

- Сп-пасибо, Фиар, - пискнула я и добавила: - За все.

- Защищать свое - долг волка, - ответили мне. Властно. Громко. Почти жестко. Иди… это мне так показалось?

Волк присел рядом и меня обдало волной жара от его тела.

- Я… я была не права, - тихо сказала я, пытаясь совладать с дыханием. - Мне не стоило доверять…

И я замолчала. Признаться, что меня выманили из замка маминым письмом, было выше моих сил. Просто потому, что это было больно.

- Ты не оставишь попытки сбежать, правда, Эя? - низким, с хорошо уловимыми нотками рычания в нем, спросил Зверь.

Я опустила голову.

Сказать правду? И значит не просто оскорбить его, но и признаться в собственной… безголовости и глупости, в том, что меня ничто не учит. И все же я была против, когда решали за меня. Тем более, в мамином письме говорилось, что отца заставили…

Солгать? И оскорбить еще больше. Ложью. Того, кто одержал за меня победу и до сих пор не воспользовался этим правом. Кто был терпелив… Заботлив… Кто рисковал за меня жизнью и убивал… И после ни разу не попрекнул.

- Что же ты молчишь, Эя? - рыкнул Зверь.

- Что ты хочешь услышать, Фиар? - ответила я вопросом на вопрос.

- Я не хочу, чтобы ты отвечала только потому, что я хочу это услышать, - сказал Фиар.

- Тогда мне лучше промолчать, - тихо проговорила я.

- Я пришел не за тем, чтобы мучать тебя вопросами, на которые ты не можешь дать ответа. Не за тем, чтобы посмотреть, как ты мучаешься, - сказал Фиар и добавил после паузы: - Я здесь, чтобы пригласить тебя на ужин.

- На ужин? - забывшись, я вскинула голову и посмотрела в желтые глаза Зверя, которые тут же зажглись огнями, несмотря на дневной свет. Я поспешно опустила взгляд.

- На ужин, Эя, - ответили мне. - Чему ты удивляешься? Мне показалось, ты достаточно окрепла.

- Я с удовольствием принимаю приглашение, - выдохнула я, прежде чем успела сама испугаться собственной смелости.

- Тогда в восемь, - сказал Зверь, поднимаясь и опять занимая всю беседку.  

- В восемь, - эхом ответила я и вложила пальчики в ладонь Зверя.

Когда тот склонился к моей руке, думала, зажмурюсь, но почему-то не смогла оторвать взгляда от иссиня-черной шевелюры волка, которая на миг отделила его лицо от меня.

К самым кончикам пальцев прикоснулись губами… еле слышно, легко, быстро, как крылья бабочки, но отчего-то от этого прикосновения бросило в дрожь.

Он ушел так же бесшумно, как появился. А я осталась. Хлопая ресницами, затолкала в рот надкусанный Эльзой рогалик.

- Что со мной? - проговорила я вслух. - Мне показалось, или… Или я больше не боюсь его?

Сказала это и улыбнулась. Раньше я просто не знала, чего стоит бояться.  

 

***

 

Джейси и Эльза помогали одеваться с утроенным усердием. То есть больше мешали и отвлекали. Адела фыркала на них, но беззлобно. Вообще я уже привыкла к тому, что Адела больше рычит, чем щелкает зубами, как говорят в свободном народе.

- Это? Или это? - спрашивала она, а я вертела головой, переводя взгляд с одного наряда на другой. 

- Это больше подходит к волосам! - проголосовала Джейси в пользу нежно-карминового платья с золотой отделкой.

- А это - к глазам! - не сдавалась Эльза, настаивая, чтобы я надела зеленое.

А мне внезапно так захотелось стать незаметной, не привлекающей внимания… и одновременно очень хотелось, чтобы меня увидели… увидели, какая я. Не внешне, а по-настоящему.

Закусив губу, я выудила из общего вороха платье редкого цвета. Про такой говорят - цвет морской волны. Глубокий вырез сердечком, длинные рукава, расклешенные от локтя и отделанные черным кружевом. Им же отделан подол нижней юбки. На верхней четыре разреза и ткань присборена.

- То, что нужно, - сухо кивнула Адела, но по огонькам, что зажглись в ее глазах и глазах кузин-волчиц, я поняла: действительно, то, что нужно.

Волосы я разделила на прямой пробор.

Пару локонов оставила у лица, остальные убрала в низкий пучок и скрепила шпильками.

- Настоящая леди, - проговорила Эльза и прыснула.

- Она и есть леди, - напомнила Джейси и обе волчицы захихикали.

Их почему-то очень развлекало все человеческое: привычки, одежда, жилье. И хоть сами жили в замке уже какое-то время, до сих пор не могли привыкнуть.

Я бросила взгляд в зеркало. Сначала искоса, осторожно, потом, не в силах оторваться, повернулась.

Надо сказать, ни одно платье не шло мне так, как это. Цвет морской волны, пожалуй, даже, морской глубины, свежий и глубокий одновременно, заставил глаза сиять изумрудами, а волосы полыхать огненными сполохами. Постельный режим явно пошел на пользу: исчезла болезненная худоба, к щекам вернулся румянец. Кожа цвета густых сливок казалась гладкой и нежной, как у младенца.

- Кажется, я готова, - пробормотала я, оборачиваясь к волчицам.

- Как же я за тебя рада! - не выдержала Эльза и порывисто обняла меня.

Не успела я как следует удивиться, нас сгребла в охапку Джейси со словами:

- За вас обоих!

Я ощутила себя в главной роли какой-нибудь абсурдной пьесы. На выручку мне пришла Адела.

- Вы ей все платье помнете! - проворчала она, отгоняя от меня кузин.

Фиар ждал за столом, когда я появилась.

Стоило мне войти, он встал. А я, как стояла, так и замерла на пороге, как вкопанная.

Затем, отругав себя за нерасторопность, неспешно приблизилась к столу.

Зверь не сводил с меня взгляда. Его обычно отстраненное лицо выглядело сейчас донельзя живым: глаза блестели, ноздри расширились, губы были плотно сжаты, словно Фиар изо всех сил сдерживал себя, чтобы не сказать то, о чем потом пожалеет.

Поприветствовав меня хриплым голосом, он отодвинул мне стул. Я, кивнув, села.

Едва ощутимым прикосновением Зверь убрал золотистый локон с моего плеча, обнажая шею. Я замерла. Фиар отчего-то вздохнул и вернулся на свое место.

Нам по-прежнему никто не прислуживал. Видимо, в этом замке такое было непринято. Надо сказать, если бы не вынужденное уединение со Зверем, такие правила мне бы понравились. Живо представилась Виталина, которая требовала от слуг не только смены блюд и наполнения тарелок, но и белоснежных перчаток, а также того, чтобы сами они сменяли один другого в каком-то немыслимом, одной Виталине известно каком, порядке.   

- Ты ничего не ешь, Эя, - сказал Фиар, возвращая меня к реальности. - О чем ты думаешь?

- О сестре, - вырвалось у меня.

Зверь выглядел удивленным.

- О сестре? - с недоумением переспросил он.

- О том, что многое бы отдала, чтобы увидеть ее лицо в подобной… в подобной обстановке.

- У тебя две старших сестры, - проявил осведомленность Фиар.

- Виталина и Микаэла, - кивнула я. - Виталина самая старшая из нас. Сейчас она герцогиня Эберлей. А Микаэла… Очень надеюсь, что она ответила Оуэну Рьвьеру, племяннику герцога Эберлея, отказом.

- Ты скучаешь по ним? - серьезно спросил Зверь. - Вы были близки.

Я неопределенно пожала плечами.

- Скучаю? Пожалуй, все же да. Но близки мы никогда не были. Сестры обожали отца и не могли простить мне, что я родная дочь и наследница, в то время, как они - падчерицы. И…

Я замерла, понимая, что говорить об Андре будет лишним. Да и я не смогу. Больно.

Зверь продолжал выжидательно смотреть. Я потупилась под его взглядом, закусила губу. Еще недавно я бы сказала, что мне очень не хватает мамы, что она исчезла и я очень, очень скучаю. Но после того самого письма я не знала, что думать. Не то, что - что сказать.

Пауза затянулась. Я сделала вид, что всецело поглощена тем, что режу мясо, в то время, когда двери в обеденный зал распахнулись и на пороге возник волк. Тот самый, кто пытался (очень пытался) исполнять обязанности садовника и с первых минут знакомства очаровал открытой улыбкой и добрым нравом. И, конечно, искренней заботой о растениях (в конце концов, он же не виноват, что у него поначалу ничего не выходило. Он старался, это главное).

Увидев выражение лица всегда приветливого садовника, я с трудом удержалась от возгласа. Просто смотрела на него, часто моргая. А посмотреть было на что.

Верхняя губа приподнята, обнажает клыки. Кожа… на глазах то темнеет, то светлеет, словно волк изо всех сил сдерживает себя, чтобы не принять полуформу. Нос сморщен и мало напоминает человеческий. Но самое главное - глаза. Красные. Налитые кровавой яростью.

В несколько прыжков волк преодолел расстояние от входа до хозяина замка. Ничуть не смущаясь, наклонился к Фиару и что-то коротко проговорил.  

Я невольно услышала только одно слово. Точнее, имя.

- Альбина.

Имя показалось знакомым.

Закусив губу, я задумалась… а потом… Вспомнила! Кажется... Кажется, именно это имя я слышала в том самом шатре… Церковников… Или кем они были…

Фиар, в отличие от меня, услышал то, что сказал садовник. Судя по глухому рычанию и обнажившимся клыкам, новости были не слишком хорошие.

Рывком он поднялся из-за стола и, не удосужив меня даже взглядом, покинул обеденный зал.

- Господин занят, - догадался сообщить мне садовник прежде, чем отправиться за вожаком.

Но я уже и сама как-то поняла, что занят. Тем не менее, не позволю какой-то Альбине помешать нашему ужину. И разрушить тот хрупкий мир, что воцарился между мной и… Фиаром.

Распахивая двери в обеденный зал, я поняла, что подрастеряла первоначальный пыл, но все же была полна готовности узнать кто оказался способен довести садовника до белого каления, а Фиара… так быстро забыть обо мне.

Откуда-то я знала, куда идти. По нагреванию риолина на груди, который, как я уже поняла, нагревается почему-то в присутствии Зверя, а охлаждается, когда мне грозит опасность, я проследовала по коридору, прошла несколько анфилад и остановилась перед запертой дверью, из-за которой раздавались голоса. Один из них, несомненно, принадлежит Фиару, второй… женский.

Осторожно, одним касанием пальцев, приоткрыла дверь. Ничего не изменилось. Только сдавленные рыдания стали еще слышней.

- Прости меня, прости, прости, прости, - рыдала женщина. - Меня заставили. О, если бы ты знал, что они делали со мной… Но я сбежала… Ради тебя, я сбежала… Любимый! Сможешь ли ты простить меня?

Я приоткрыла дверь чуть больше. Теперь кабинет (а судя по обилию книг, письменному столу со стопкой бумаги и перьями, это был именно кабинет) обозревался наполовину. Но мне хватило и этого.

Объяснением тому, что меня не заметили, было то, что Фиар стоял к дверям спиной, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. А его… посетительнице было вовсе не до того, чтобы следить за скрипом двери. Хотя бы потому, что она стояла на коленях перед Зверем, и, вцепившись обеими руками в полу удлиненного камзола, слезно молила о чем-то.  

Я затаила дыхание.

То, что подслушивать - дурной тон, меня мало волновало в этот момент.

Потому что я узнала голос незнакомки.

Именно его я слышала за живой изгородью в саду.

Именно она передала мне письмо от мамы.

Которое заманило меня в ловушку.