Отрывок из книги «Маг без диплома»

ГЛАВА 1. Орочий заказ

 

Пригнувшись, Эллина Тэр переступила порог неказистой, казалось, вросшей в землю таверны.

Ржавая вывеска противно скрипела на ветру — непонятное, вылинявшее от дождей изображение, превратившееся в бесформенное сине-зеленое пятно, и надпись: «Харчи от русалки». Из-за нее заведение прозвали в народе «Русалкой».

Чтобы добраться в проклятое всеми тварями мира место, Эллина проделала долгий путь, успела окунуться с головой в реку, — спасибо прохудившемуся мосту и всаднику-лихачу — вымазаться в грязи и подцепить простуду. Оставалось надеяться, что заказ она получит. Интересно, не опередил ли ее Гланер? Дружба дружбой, а деньги врозь. Да и мужчины охотнее поручают подобную работу собратьями по полу. Вот если нужно снадобье, девочку сосватать, на худой конец, судьбу предсказать или порчу навести, — это женское дело. Впрочем, на исконно мужскую территорию Эллина не вторгается, чужих черных плащей[1] не примеряет.

Сбросив с головы капюшон, женщина, миловидная, пусть и не блиставшая красотой шатенка, отряхнулась от капель дождя, пару раз чихнула, мысленно проклиная слякотную осень и бурную реку, и оглядела душное помещение. Она искала орка. Точнее, равнинного оседлого полуорка Урха.

Описание, которым снабдили Эллину, было крайне расплывчатым: высокий, плечистый, с темной оливковой кожей. Да тут полная таверна таких, симпатичных, по собственным меркам, разумеется, обожающих эль.

Эллина не помнила, принято ли у орков угощать даму. Хотелось бы — именно из-за Урха она промокла до нитки.

— Что угодно госпоже магу?

Эллина улыбнулась. Приятно, когда тебя принимают за человека высшего порядка. Ну да, может, она и маг, только без диплома о высшем образовании. Пару лет училища, разрешение о праве работы четвертой-пятой степени — негусто. Увы, на университет денег не нашлось, рекомендательного письма никто не написал, а без них мещанку не пустят в обитель творцов заклинаний, уничтожение чудовищ, телепорты и прочие премудрости — не по ее части. Таким, как Эллина, поручали скучную и плохо оплачиваемую работу, приходится крутиться, как белка в колесе. А еще всякие темные личности норовили отобрать заработанное потом и кровью, пришлось взять пару уроков самообороны и навестить оружейную лавку. Боец из нее, скажем прямо, аховый, зато не чувствуешь себя клушей. Эллина ненавидела ощущение беспомощности, хотя нередко его испытывала.

— Мне нужны Урх, ужин и пинта эля. Или есть, что покрепче?

Да, женщине не принято пить самогон, но на дружеских попойках в училище вина лучше не пробовать — желудок загубишь. К тому же крепкие спиртные напитки помогают при простуде. Оставалось надеяться, самогон не окажется забористым пойлом для орков.

— Найдем, — улыбнулся беззубой улыбкой хозяин и толкнул в бок заскучавшую подавальщицу, по внешнему виду тоже из орочьего племени.

 Стойбище у них рядом? Ах да, в Рамите у всех либо орки, либо гномы в роду, даже не знаешь, что лучше.

Смешанные браки — вещь привычная, но людская кровь свое дело сделала. Кто-то стал выше, у кого-то цвет лица улучшился, население поголовно увлеклось скотоводством и земледелием. Официально. А неофициально тайком от государства золото искали, воровали и грабили раззяв на дорогах.

Заказчик не желал признаваться, и Эллина заняла первое попавшееся свободное место, с облегчением расслабив мышцы. Она жадно впилась зубами в куриную ножку, когда к ней вразвалочку подошел детина, облокотившись о стол, обдал перегаром и поинтересовался:

— Ну, чего хотела, детка?

Значит, Урх. Похож — орк-орком!

Главное, не стушеваться, перебороть волнение и ответить в той же манере. С клиентами нужно разговаривать по-разному, орки не терпят мямлей.

— Ошибаешься, любезный, это ты чего-то хотел. Гоэт ведь нужен.

— Гоэт? — рассмеялся орк. — Ты же баба!

— Да, — не стала возражать Эллина, — но дело знаю. Документы, полагаю, показывать бесполезно, могу наглядно доказать. Не добьешься нужного результата –не заплатишь. По рукам?

Урх задумался, потом с сопением выгнал из-за стола парочку посетителей и плюхнулся напротив Эллины.

— Знацица, так. Есть одна девка, красивая девка. Жениться хочу, только она богатая, папаша просто так не отдаст. Увез ее куда-то, спрятал. Нужно найти и сюда привезти. За все про все плачу десять серебряных чекушек[2].

Для орка — чрезвычайно щедро, главное, чтобы не обманул. Серебро и сомнительные личности плохо сочетаются, у них в карманах обычно гремит медь.

Эллина потребовала предъявить деньги и, удостоверившись, что кошелек нанимателя недырявый, составила расписку, по которой господин Урх обязан заплатить за выполнение работы по поиску и похищению девушки десять серебряных монет достоинством в четверть золотого лозена каждая. Орк поставил крест вместо подписи, приложив рядом жирный отпечаток большого пальца — договор считался заключенным.

Чокнулись, выпили местного самогона. Он оказался терпимым, хотя в первые мгновенья пришлось держать лицо. В повседневной жизни гоэта привыкла к другим напиткам.

Простуда, кажется, отступила, и Эллина с облегчением вздохнула, наслаждаясь теплом и горячей пищей. Гоэта — сама она предпочитала называть себя гоэтом, благо в списке профессий женского рода у данной специальности нет — была неприхотлива в быту, но не уподоблялась оголтелым боевым магичкам, которые рассекали просторы родины в бесполой одежде с вороньим гнездом на голове. Те бы наверняка заказали гренок и смешали эль с самогоном. Эллина так не могла. Она следила за едой и внешним видом, — не девочка уже, морщинки заказов не прибавят — не пренебрегала платьями, хотя путешествовать предпочитала в брюках. Правда, в отношении нарядов между ней и утонченными выпускницами магического университета лежала гигантская пропасть.

Урх с интересом рассматривал живую гоэту. Прежде он не встречал магов, только знахарку-самоучку, но ведь она совсем другое дело. Полу-орк гадал, сможет ли женщина сделать все, как нужно. К девчонке приставлена охрана, доходяга с ней не справится, тут нужна грубая мужская сила. Или гоэта мальчиков соблазнять собралась? По мнению Урха, соблазнять особо нечем. Что за грудь, не понять, собранные в тугой узел мышиные волосы, свободная, не стесняющая движений, одежда. Эллина, конечно, баба ничего, не уродина, но слюна из-за такой до пола не капает.

— Ну, чего уставился? — Эллина отодвинула тарелку в сторону. — Лицом не вышла? Извини, другого гоэта нет.

Урх усмехнулся.

— Языкастая! Ладно, слушай, про девку расскажу. Зовут Ханной.

Половину нужной информации поведал полу-орк, вторую половину Эллине пришлось вытянуть самой, борясь с бесконечными «не знаю», «не помню» и «хырр, задолбала уже!»

Мозаика собралась, в голове возник план действий. Стандартный: поиск — втереться в доверие — обманка — доставка клиенту. Но всем этим она займется завтра, а теперь снимет закуток, переоденется в чистое и хорошенько выспится после утомительной дороги.

Услышав, что незнакомке требуется кров, некоторые мужчины проявили подозрительную активность и бескорыстие. Эллина вежливо отказалась и, сговорившись с хозяином «Русалки», получила комнатку на чердаке.

Возвращаться в дождливую темноту не хотелось, но вещи остались в конюшне, пришлось набросить влажный плащ и нырнуть в сумрак осеннего вечера.

Размякшая навозная жижа окончательно испачкала сапоги. Тут ругайся, не ругайся, ничего не исправишь, можно не глядеть, куда ступаешь.

Чиркнув пальцами, Эллина осмотрелась в тусклом свете магического светляка и направилась к нерасседланной Звездочке. Она завела ее в стойло, сняла упряжь и тяжелое седло, задала корму. Сумки бросила на чистую солому, чтобы не запачкались: одну из них класть в изголовье.

Позаботившись о лошади, Эллина занялась собой, решив переодеться прямо здесь. Посторонних в конюшне нет, а мокрая одежда неприятно липла и холодила тело. Нагнувшись к седельной сумке, гоэта поняла, что поторопилась назвать место безопасным: кто-то покусился на ее кошелек. Одной рукой зажимая рот, другой незнакомец тянулся к завязкам на поясе, желая освободить женщину от тяжести благородного металла. Гоэта расставаться с ним не желала, во всяком случае, без борьбы и предъявления серьезных аргументов в виде холодного оружия. Она одновременно ударила нападавшего локтем в живот и каблуком по коленной чашечке и, вывернувшись, отскочила, приняв боевую стойку.

Кинжал, который, в отличие от флиссы[3], Эллина всегда носила с собой, занял законное место в руках владелицы.

Убедившись, что игра не стоит свеч, разбойник ретировался, в сердцах пожелав женщине удовлетворяться с умертвием.

Ладно, умертвие не самый худший вариант существа, которого Эллине в сердцах прочили в любовники. Некоторые люди неприятнее нечисти, хотя разгуливать ночью по кладбищу и предлагать себя направо и налево тоже не хотелось.

Хорошо, этому только кошелек нужен. Одинокая женщина всегда рискует, даже Эллина, отнюдь не юная красотка с тонкой талией и пышным бюстом. Хотя таких прелестниц в королевстве по десять пачек на селение, выпивка всех уравнивает в правах. Случались неприятные прецеденты, но боги миловали.

Неуверенная, что неудачливый вор не караулит у выхода, Эллина запустила поисковое заклинание, настроив его на орков. Таковых не обнаружилось, и она благополучно дотащила сумки до комнатушки. Вернее, почти — возвращаясь за второй поклажей, столкнулась с Гланером.

— Лина, какими судьбами? — непостижимым образом друг умудрялся узнать ее в любом обличии, даже в темноте.

Эллина тихо выругалась и попыталась бочком проскользнуть внутрь. Куда там! Гланер сгреб в охапку и обнял так, что стало трудно дышать. Как всегда, не обошелся без традиционного шлепка, от которого она никак не могла его отучить.

— Гланер, сколько раз говорила: не смей! — Эллина, нахмурившись, замерла под скрипящей вывеской.

— Так приятно ж, Лин! Хорошо, в следующий раз ущипну. Или тебя погладить? Ты только намекни, подруга, я всегда к твоим услугам. Помогу ночку скоротать, заодно узнаю, есть ли у тебя там родинка.

Привыкшая к пошлым шуточкам гоэта не выдержала и наградила Гланера звонкой пощечиной. Назвать ее ламией[4] — уже перебор! Была бы, давно закусила суповым набором друга.

— И все-таки, Лина, как тебя занесло в такую глушь?

Потерев щеку, Гланер закинул через плечо сумку и отнес наверх.

Эллина не собиралась откровенничать. Вот так проболтаешься, а наутро уже без работы. Хоть договор в кармане, орки бумажки ни в медяк не ставят, бегай потом по судам, доказывай, что жирный отпечаток принадлежит именно Урху.

— Работенку нашла? — догадался Гланер. — Оркову невесту ищешь? Солнце и звезды в помощь!

Эллине не понравился его тон — самоуверенный, насмешливый. Наверняка что-то задумал! Надо завтра встать пораньше, а то и вправду работу уведет. Прямо сейчас отправляться смысла нет: поиск действует только при дневном свете, да и выспаться нужно, сил набраться.

Радовало, что друг соперничал с ней последний год: он подал документы в университет. Эллина понимала — поступит, собеседование уже прошел, и втайне завидовала. Ей-то вечно оставаться недомагом, прозябать в тени настоящего колдовства и искать пропавший скот, а Гланер важным станет, получит мантию и возможность не проходить каждую весну процедуру продления лицензии.

Хорошо, наверное, когда у тебя есть семья, которая и словечко нужным людям замолвит, и деньгами снабдит. У Гланера никогда карман не пустовал, и на девочек, и на выпивку хватало. Можно спокойно ездить летом к термальным источникам, наслаждаясь бездельем. А она даже заболеть не могла: конкуренция среди гоэтов высока, за клиентов нужно бороться.

Пару раз Гланер звал ее с собой в курортную Трийю, но Эллина не любила жить за чужой счет, поэтому отказывалась.

Она, разумеется, откладывала на «черный день», хранила заначку в банке, но гоэта к ней не прикасалась, исправно каждый год пополняла счет. На скопленные деньги предстояло жить, когда Эллина не сможет работать. Она прекрасно понимала, за настойки много не получишь, поэтому хотела обеспечить сносную старость. Родных (не по бумажкам) у нее не осталось, надеяться не на кого.

Встав на рассвете, Эллина умылась, расчесала волосы и, со вздохом подхватив сумки (в честность трактирщиков и благородство прислуги она не верила), спустилась вниз.

Только из уважения к роду занятий (хоть низший, но маг) гоэта удостоилась завтрака — холодных остатков вчерашнего ужина. Зевавшая в кулак подавальщица, разбуженная невежливым пинком в бок, и не подумала их подогреть. За медяк паршивка согласилась напоить постоялицу желудевым кофе, напоминавшим помои, но Эллине сошел и такой, лишь бы проснуться.

На улице было свежо, изо рта шел пар.

Выведя Звездочку из стойла и нагрузив ее нехитрым скарбом, гоэта, сосредоточившись, припомнила, где, по словам орка, жила Ханна. Поиски необходимо начинать с дома нужного человека: там сохранилась нужная энергетика. Как запах для охотничьей собаки, для мага нужен пространственный тепловой след человека. Еще лучше слепок с ауры, тогда можно узнать точные координаты, даже увидеть пропавшего, но это большая редкость. В училище таким премудростям не учили, только мельком упоминали: возможно.

Дом, как и подобает жилищу зажиточного семейства, оказался крепким и неказистым.

Стоило Эллине приблизиться, как ее тут же облаяла собака. Успокоив пса сонным печеньем, гоэта спешилась. Сосредоточившись на тепловой карте нематериального мира, она обошла дом за высоким забором.

Какие-то отголоски нашлись, оставалось узнать, кому они принадлежали. Холодные, синие — старые, но энергетические частички не успели раствориться. Вовремя орк к гоэту обратился, еще часиков пять — и все, пришлось бы октограмму Мерхуса чертить. А где Эллина достанет чистый пчелиный воск и листья лаверики ползучей? Последние израсходовала три недели назад на упыря. Что потом стало с нечистью, гоэта не знала, зато заплатили солидно — упырь попил немало крови сельчанам. Наверное, те подкрались днем к лежбищу нечисти и дружно проткнули кольями, для верности еще серебром лоб прижгли.

След действительно принадлежал девушке, но больше, к сожалению, узнать не удалось. Хорошо, у нее энергетика сильная, а то гоэта ничего бы не прочитала.

Вздохнув, Эллина мысленно зачерпнула немного синих частиц. Они сформировали блеклый безликий силуэт. Сжав кулак, гоэта свободной рукой нарисовала на земле круг. Поделив его на четыре части, она обозначила их в соответствии со сторонами света и осторожно выпустила добычу, прочитав поисковое заклинание на имя Ханны. Оно сработает, если след действительно принадлежал девушке.

Стоя на месте пересечения линий в центре круга, Эллина слегка покачивалась, пытаясь уловить движение воздуха. В идеале ее поведет в нужную сторону, но для точного результата нужно наладить контакт с даром, а таковым она, увы, не обладала, все, чего добилась в мире магии, — исключительно заслуга упорства и трудолюбия. Нет, безусловно, зачатки способностей имелись, иначе бы в училище не взяли, но слабенькие, неразвитые.

Как показало тестирование, стихия Эллины — земля, но пользы из родной стихии женщина извлечь не могла. Ей бы персонального наставника, но, увы, они преподают исключительно в университете, а в училище — один маг третьей степени на тридцать человек. Ему глубоко плевать на дар учеников, лишь бы программу выполняли.

Несколько минут ничего не происходило. Эллина засомневалась, принадлежал ли силуэт Ханне. Может, в доме жила еще одна девушка схожего возраста, которую тоже куда-то увезли? Служанка или сестра.

Волнение заставляло еще тщательнее прислушиваться и присматриваться.

Сейчас выглянет кто-нибудь из обитателей дома и поинтересуется, какого рогатого демона она тут делает.

Скорей бы!

А потом Эллину осенило: ответа нет, потому что кто-то уже обращался к энергетическим частицам. Способ срабатывает только один раз.

— Ну, Гланер, найду — убью! — сквозь зубы прошептала гоэта, торопливо стирая круг и пометки на нем.

Вот к чему друг желал удачи! Встал затемно, а то и ночью сюда наведался и покусился на кровные подруги. Гланер сильнее, больше заклинаний знает. Ничего, еще неизвестно, кто кого! Сейчас она отъедет подальше от людских глаз и начертит Большой круг.

С духами Эллина общаться не любила, хотя они снабжали самыми точными и полными сведениями. Главное, хорошо задобрить. Единственная проблема — никогда не знаешь, чего им захочется в обмен на услугу. И правила безопасности следует соблюдать, а то утащат в иной мир.

Как всякое нормальное живое существо, Звездочка духов боялась, поэтому Эллина благоразумно привязала ее в подлеске, а сама, не переставая поминать всех близких и дальних родственников Гланера, направилась на поиски подходящей полянки. На всякий случай гоэта нащупала под рубашкой амулет и разрешение на работу во внутреннем кармане. Первое для защиты от нелюдей, второе — для представителей одной с ней расы.

Чем дальше от города, тем народ невежественнее. Любой знак на земле начертил — уже некромант. И невдомек им, что некроманты — редкий вид, их по-своему беречь нужно. Одного Эллина знала лично. Пожалуй, даже слишком близко. Обаятельный, стервец, как и все темные!

Она только-только училище закончила, первая работа — и сразу лицом к лицу с некромантом. Перепугалась жутко!

Отогнав посторонние мысли, Эллина очертила вокруг себя двойной круг: первая линия сплошная, вторая — волнистая. В центре положила камушек, направления сторон света обозначила ветками. Затем вытащила накопитель магической силы — гоэту без него никуда, подпитки от дара нет — и в задумчивости провела по нему пальцем.

В последний раз общение Эллины с духами едва не окончилось тюрьмой: они потребовали украсть черного борова старосты. Гоэта пыталась их отговорить, предложила купить другую свинью, но призраки остались непреклонны, пришлось переквалифицироваться в воровку. Не окажись в карманах сонного печенья, показательно осудили бы и лицензию отобрали. К счастью, обошлось.

Гоэта сжала накопитель в ладонях, постаравшись сосредоточиться на призывном заклинании. Закрыла глаза, она представила начертанную на земле волнистую линию и, глубоко вздохнув, активировала накопитель. Он тут же наполнил руки золотистым свечением.

Энергетика накопителя положительная, поэтому он не холодил, а согревал, мягким, ненавязчивым теплом, сияющими нитями перетекавшим в пальцы, образуя на коже замысловатые узоры. В юности, когда Эллина только-только поступила в училище и впервые увидела накопитель в действии, она восхищалась рисунками магии, считая их самыми красивыми вещами на свете. Восторг только увеличился, когда она узнала, что картинки индивидуальны. У мужчин — штрихи и фигуры, а у женщин — спирали и стилизованные цветы.

Потом накопители стали обыденностью, Эллина утратила интерес к волшебной живописи. Да и уловить ее трудно: рисунок исчезал через пару минут.

Расцвечивали кожу только базовые накопители. Они находились в свободной продаже и доступны любому, обладавшему правом на магическую деятельность хотя бы низшей, пятой, степени. Кроме них бытовали гораздо более сложные накопители — уровневые. Они располагали не только огромной магической силой, но и активировались по мысленному приказу хозяина безо всяких внешних эффектов, максимум — вспышка света. В таких накопителях, нередко родовых реликвиях, могла храниться не только чистая, неоформленная, магия, но и готовые заклинания: не более пяти двух разных видов.

Опытные маги предпочитали не экспериментировать с накопителями и пользовались артефактам, заточенными под определенное действие. Те не взрывались от завихрения разнонаправленных магических потоков и обладали неограниченным сроком действия.

Обо всем этом Эллина читала в книгах. Хорошо или плохо, но в училище никто, даже преподаватели не держали в руках уровневых накопителей.

Подпитавшись силой, гоэта дезактивировала хранилище энергии и мысленно начертила руну призывного заклинания. Постаравшись отрешиться от окружающего мира, Эллина ощутила бесконечную бесформенную пустоту и послала зов, невидимой мелкой серебристой пылью рассыпав слова по пространству. Отклик в виде сгустка серой ауры пришел через считанные мгновения. Потом еще и еще — и вот пустота наполнилась десятками серых пятен.

Эллина открыла глаза и убедилась: вокруг полно духов. Хоть они бестелесны, маги могут видеть и чувствовать потустороннее. Кому-то способности даны с рождения, у кого-то, как у гоэты, вырабатывались во время учебы.

Выбрав среди духов самого, на ее взгляд, достойного и рассудительного, Эллина обратилась к нему с просьбой подсказать местонахождение Ханны. Ответ получила стандартный: «Мы не обязаны выполнять твою работу, магичка».

Духи метнулись к Эллине, стремясь прорвать защитные линии кругов, отыскать лазейки и унести в свой мир дерзкую нарушительницу спокойствия, но гоэта все предусмотрела: наглухо замкнула контуры и создала вокруг себя безопасное пространство. Успокоившись, призраки поняли: просьбу придется удовлетворить, и выдвинули условия: они хотели, чтобы женщина станцевала танец с оружием.

Тени откровенно потешались над босой Эллиной. Ежась от ветра без верхней одежды, она плясала на раскисшей земле, пытаясь не пораниться о положенные крест-накрест кинжал и флиссу. Ножны с последней обычно болтались поверх вещей в седельной сумке — теперь пришлось достать.

Эллина не раз слышала от Гланера: когда-нибудь беспечность может стоить ей жизни, но носить флиссу на себе категорически отказывалась. Во-первых, она женщина, во-вторых, не боевая магичка, в-третьих, неудобно и людей пугать не хочется. Гоэта с удовольствием оставила флиссу в оружейной лавке, но безоружной по городам и весям не поездишь.

Оружие гоэта выбирала по весу и красоте, а вот с удобством вышли проблемы — рука соскальзывала с рукояти, пришлось просить кузнеца сделать крестовину.

Наконец, духи пресытились развлечением и взялись за дело, приведя в действие разложенные в соответствии со сторонами света камни. Запыхавшаяся Эллина внимательно следила за их перемещениями.

Сначала на запад, потом на северо-запад.

Перед тем, как сместить камень севернее, тени заставили его трижды подпрыгнуть. Значит, до поворота три мили. Дальше придется полагаться на саму себя.

Поблагодарив, гоэта отпустила духов. Немного покружив, они разлетелись.

На всякий случай проверив, не осталось ли кого, Эллина стерла круги, разомкнув цепочку заклинания, и, уже обутая и одетая, направилась к Звездочке.

На запад вела дна дорога, проселочная, одна из таких, поездка по которой заставляет помянуть всех родственников лесных обитателей. Труся по ухабам, Эллина с тоской думала о разыгравшейся вновь простуде. Мелочь, а работе мешает.

Гоэта извлекла из сумки карту. Она пыталась понять, куда направлялась потенциальная орочья невеста — семейство Ханны не породнится с орком-полукровкой. Сами они, насколько поняла Эллина, состояли в родстве с гномами — значит, расчетливы и бережливы. Урх жених незавидный, с сомнительной репутацией, раз нанял для сватовства гоэта. Разбойничает, наверное, оттуда и чекушки в карманах.

Дорога вела к торговому тракту. Он, в свою очередь, проходил через единственный на всю округу городок, стоявший на берегу реки, в которой искупали Эллину. Дальше шли обжитые земли, населенные людьми.

Как и обещали духи, через три мили пришлось свернуть на северо-запад, на тот самый тракт. Тут уже и дорога шире, и в одиночестве не помечтаешь — то повозку пропустить придется, то путника, бредущего по обочине. Не так оживленно, как в центральных землях королевства, но и не так тоскливо, как на проселках.

Эллина знала, в таких делах гордость — плохой помощник, и не чуралась расспрашивать встречных о Ханне. Из пятерых что-то путное рассказали двое: видели на постоялом дворе людей с девушкой подходящего возраста.

Увы, на постоялом дворе Ханны не оказалось. Впрочем, гоэта и не надеялась: спешным образом покинувшие дом люди не прохлаждаются в пути. Поболтав с хозяином за кружкой эля — холодный завтрак успел испариться из желудка, поэтому Эллина пообедала — она выяснила, что нужная девушка путешествовала с тремя мужчинами. Один в возрасте, очевидно, отец Ханны, двое других либо братья, либо нанятые охранники. Как и предполагала Эллина, во всех текла гномья кровь, но сильно разбавленная. От предков четверка сохранила коренастость, рост ниже среднего и буйную растительность на лице. Уехали с час назад, плотно перекусив. Значит, догонит. Свернуть с дороги некуда, до ближайшего ответвления миль шесть, деваться некуда.

Они и не делись.

Эллина наткнулась на семейство Ханны случайно — обратила внимание на кружащее в воздухе воронье и подозрительно близко подобравшихся к дороге волков. Непорядок — сейчас не зимняя бескормица, в лесу полным-полно еды. Завидев всадницу, они поспешили скрыться.

Кажется, таинственное нечто в пролеске — именно над ним раскаркалось воронье.

На всякий случай достав флиссу и мешочек с толченым перцем — щепотка в глаза помогает лучше заклинаний, — гоэта свернула с дороги.

Как-то безлюдно здесь, будто не тракт, и атмосфера гнетущая. Или во всем виноват ветерок? Он гулял по лесу, тревожно шелестя листвой.

Под ноги падали густые тени от склоненных непогодой стволов. Палая листва шуршала под копытами; громко, слишком громко чвакала осенняя грязь.

Звездочка испуганно всхрапывала. Эллина поглаживала ее между ушами, а сама прислушивалась, стараясь уловить малейший шорох, почувствовать опасность до того, как та обрушится на нее. Одна рука сжимала повод, другая — флиссу.

Стоило въехать в подлесок, вороны с громким карканьем разлетелись.

Эллина поежилась. Тревога только усилилась, почудились непонятные энергетические отголоски. Гоэта попыталась определить, магического ли они происхождения, но частички в воздухе оказались столь малы, даже обнаружить их удалось с трудом. Пара минут — и они испарились, оставив после себя звенящую тишину.

В подлеске заржала лошадь. Край повода зацепился за ветку елочки, не позволяя уйти.

Гоэта спешилась, тщательно привязала Звездочку, начертила вокруг нее круг, защищавший от лесных тварей, и только потом осторожно приблизилась к животному. Оно подпустило со второй попытки, после съеденного лакомства — завалявшегося в кармане яблока. Пока лошадь хрустела «дичком», Эллина внимательно ее осмотрела — никаких повреждений. Упряжь, седло — обыкновенные, безо всяких знаков. В переметной сумке — смена мужского белья, немного провианта, личные вещи. Чутье подсказывало, самое интересное ждет впереди, только вот хотелось изучить его под защитой солдат местного гарнизона.

Раздвинув ветки, Эллина углубилась в лес и вскоре наткнулась на первый труп.

Мужчина. Моложе нее. Лежит лицом вниз. По описанию схож с одним из спутников Ханны.

«Плакали мои денежки! — пробормотала гоэта, ногой перевернув тело. — Странно, никаких ранений. И магии не чувствую. Не от сердечного же приступа умер!» Пройдя немного вперед, она обнаружила Ханну. Она оказалась полноватой рыжеволосой девушкой с красивыми пухлыми губами. Рот приоткрыт, глаза — стеклянные, как у куклы — ни ужаса, ни удивления.

Присев на пень, Эллина нанесла на карту место, где обнаружила трупы. Остальных двоих искать не стала, ни среди мертвых, ни среди живых — не ее забота. От нее требуется заехать на ближайший гарнизонный пост и сообщить о происшествии.

Мучил вопрос, куда делся Гланер. Нужно отыскать его, расспросить. Он наверняка видел больше Эллины. Если, конечно, именно Гланер побывал до рассвета у дома Ханны. Хотя, кто еще, если не он?

С Гланером Эллина столкнулась на крыльце гарнизонного поста в ближайшей крупной деревушке.

— Ты тоже видела? — сдвинув брови, поинтересовался он, даже не скрывая, что перехватил чужой заказ.

— Ну, ты и свинья, Гланер! — процедила гоэта, еще не решив, как поступить с вероломным другом. — Нагло украл мои деньги!

— Лин, не кипятись! Что поделаешь, если орк недолюбливает женщин? Да и денег мы оба не получим. Невеста-то того! — Он провел ладонью по горлу. — Предположения есть?

Эллина покачала головой.

— Как понимаю, солдат уже вызвал?

— И судебного мага. Там странно, Лин, нужно в университет написать.

— Пиши, — равнодушно ответила гоэта, ища глазами место, где бы присесть.

Она не любила загадок и не горела желанием докопаться до сути таинственных смертей. Тут дела магии высшего порядка. Можно, конечно, навязаться добровольной помощницей к судейским, но толку-то? Рекомендацию в университет не дадут, зато здорово понизят самооценку. Что поделаешь, не умеет она прогибаться, хотя в команде работала успешно.

Урха смерть Ханны расстроила, но не настолько, чтобы расщедриться на оплату услуг гоэтов. Правда, по медяку он им выдал — на помин души покойной.

 

ГЛАВА 2. Городские будни

 

Эллину разбудила утренняя перебранка соседок. Заворочавшись, она приподнялась на локте и поняла, что вчера забыла раздеться. Еще бы — устала, как собака, вымокла до нитки, сил едва хватило на то, чтобы поставить Звездочку в стойло. Даже ужинать не стала, хотя, что бы она поела, если отпустила приходящую кухарку на время поездки в Рамит? Столько времени убила, и все впустую.

Медяков, которые дал Урх, не хватило бы на плохонький обед в трактире, поэтому гоэта с чистой душой оставила их в храме вместе с молитвой об успокоении души несчастной Ханны. Жалко, такая молодая!..

Эллина надеялась, монеты дойдут до богов, а не осядут в карманах жрецов. При желании они могли неплохо нажиться на верующих — по традиции, те, молясь или спрашивая о чем-то небожителей, бросали деньги в храмовый пруд.

Гланер, разумеется, деньги пропил, заказал на них пинту эля.

Перебранка не прекращалась, пришлось встать и заняться приготовлением завтрака. Спросонья гоэта не рассчитывала начать день с чего-то вкусного и поджаривала на сковороде традиционный «завтрак холостяка» — яичницу. Если добавить в нее мелко порубленные кусочки окорока, получится неплохо.

Эллина никогда не была хорошей хозяйкой, хотя готовить умела и успешно обходилась без Урсулы — кухарки и по совместительству горничной. Что поделаешь, Сатия — город дорогой, а заработок гоэты непостоянен, штатом прислуги не обзаведешься. Однако возвращаться на провинциальную родину Эллина не желала: там заказов точно не дождешься, да и умереть от тоски недолго.

Родные? Остались, но гоэта не стремилась воссоединиться с семьей. Чужие, пусть и близкие люди, которые бы вечно брали в долг, полагая, что у низшего мага золота куры не клюют.

Нет, Эллина ни капельки не жалела о давнем поступке. Шестнадцатилетней девчонкой она стащила метрику и убедила отчима отпустить ее в училище. Мать, разумеется, возражала, хотя двоюродный брат Эллины работал гоэтом. Он-то и увлек девочку рассказами о привольной жизни.

Вступительные испытания: беседу и пару заданий на выбор экзаменатора, Эллина выдержала, пусть и не без проблем, оказавшись третьей с конца в списке принятых на обучение.

Училище находилось не в Сатии, втором по величине городе королевства, а в пригороде столицы, тихом, сонном. Студенты, как водится, занятия не жаловали, радостно оккупировали ближайшие кабачки. Разумеется, совершеннолетние — несовершеннолетних за пределы территории не выпускали, им приходилось полагаться на милость старших товарищей. Впрочем, с теми, кто услаждал желудок вином и элем, быстро расставались. Почти все кандидаты в гоэты обладали слабо развитым даром, поэтому не могли сдать экзамены без ежедневных практических занятий. Преподаватели с радостью отчисляли отстающих: чем меньше учеников, тем меньше головная боль.

В отличие от университета, дисциплина на занятиях поддерживалась железная, материал объяснялся один раз. Преподававшие в училище маги с правом работы третьей степени (он же — уровень допуска) не утруждались повторением, предпочитая придумывать для отстающих домашние задания-наказания. Эллина тоже их получала, почти весь первый год просидела с пробирками и тяпкой в руках, но как-то справлялась. Кто не пасовал, получал еще одно задание — и так до пяти за триместр. Затем преподаватель успокаивался до сессии, чтобы с безразличным видом поставить перед учебным советом вопрос об отчислении.

На последних годах обучения стало еще хуже. За каждого отстающего после каждого триместра, кроме последнего, третьего, учителю сокращали размер премии ко Дню весеннего (или зимнего) солнцестояния. Как после такого преподаватель относился к нерадивому оболтусу? Правильно, шанс сдачи годового экзамена стремился к нулю, что приравнивалось к немедленному отчислению с обязательством вернуть государству потраченные на питание и обучение за год деньги.

По окончании училища Эллина не подалась в столицу, а переехала в Сатию — не менее крупный, зато более дешевый город, где сохранились шансы найти хоть какую-то работу. Она не заставила себя ждать — помог бывший преподаватель, которому, вопреки логике, девочка без особых способностей нравилась.

Задание оказалось непростым, научило взаимодействию в команде и заставило пересмотреть ряд принципов, зато стало первым кирпичом в обустройстве на новом месте.

На дом Эллина копила четыре года, перебивалась по съемным углам. С опытом и сложившейся репутацией заработок стал стабильнее. Гоэта гордо повесила на калитке двухэтажного коттеджа в квартале, населенным представителями второго сословия, скромную жестяную табличку со своим именем. Собственно, план минимум на жизнь она выполнила.

После завтрака Эллина смыла дорожную грязь и отправилась на поиски новой работы. Предстояло зайти к аптекарю, узнать, не спрашивал ли кто того, чего там не продают, посидеть часик-другой на постоялом дворе «Белая мышка» — негласном месте сбора гоэтов округи.

К аптекарю Эллина наведалась не с пустыми руками — прихватила баночку с кремом от оспин. Он заплатил чекушку, но гоэта не отказывалась от любых денег. Именно поэтому она оставила под дверью записку с указанием, где ее можно найти: вдруг придет клиент?

В конце улицы Эллина нечаянно столкнулась с магом, о чем-то расспрашивавшим прохожего. На чужой любопытный взгляд обладатель плаща с отличительной вышивкой ответил снисходительной усмешкой. Эллина сдержанно поклонилась и пожелала доброго дня. Кивок вернули: как-никак, она женщина, он мужчина, но и только, ответного пожелания не последовало. Впрочем, гоэта и не ждала. Маги младшую братию не жаловали, зато, к счастью, не считали конкурентами.

Подавальщицы в «Белой мышке» скучали: слишком рано. Эллина присела за стойку, расправила подол, чтобы не торчали оторочка нижней юбки и грязные ботинки — осень. Хозяин, добрый ее знакомый, предложил выпивку за счет заведения, но гоэта до вечера не брала в рот спиртного, разве погода или болезнь заставляли, поэтому попросила кофе с молоком.

Пока служанка варила ароматный напиток, женщина со вздохом припудрила нос.

Эх, надели боги красотой и верни молодость… Хотя тогда бы ее всерьез не воспринимали и звали совсем для других целей, лучше оставить, как есть, Эллине и так временами приходилось объяснять, что удар в пах — это больно, а разрешение на работу она не в постели директора училища нашла. Однако бывало пару раз, отношения с клиентами перетекали в другую плоскость — все люди, Эллина тоже влюблялась. Толку-то!

Гоэта убрала зеркальце и потянулась к чашке. Она мелкими глотками пила кофе и слушала хозяина, делившегося последними новостями, сплетнями и предложениями работы. Все до боли банальны. К примеру, с утра купец первой гильдии искал того, кто мог перевести бумагу с «мертвого» языка. Ии пользовались законники, врачи, аптекари, ученые и маги. Очевидно, речь о договоре.

Перевод — дело хорошее. Плата — за каждую строку, исчисляется в зависимости от срочности.

Языком гоэта владела, решила взяться, пока другой не перехватил.

Уже на пороге Эллина столкнулась с мужчиной приятной солидной наружности, разыскивавшим гоэта. Предупредив порывистое движение коллеги, заседавшего с другой стороны барной стойки, она предложила услуги. Профессиональное чутье подсказывало, тут пахнет деньгами, не чекушками, а полноценными лозенами.

— Чем могу помочь господину? — приветливо улыбнулась гоэта.

— Мне нужен гоэт, — мужчина внимательно рассматривал ее — цепко, словно стараясь запомнить каждую деталь.

Эллине на миг стало не по себе. Обычно клиентов волновали фигура, лицо и грудь, тут же она не ощущала никакого любовного интереса. Складывалось впечатление, будто гоэта — артефакт или старинная рукопись.

Ладно, у каждого клиента свои причуды.

Эллина встряхнулась и улыбнулась еще шире, приторно, сладко.

— Он перед вами.

Она извлекла из внутреннего кармана пальто — в городе гоэта одевалась, как пристало женщине среднего достатка — разрешение на работу и продемонстрировала посетителю. Он тщательным образом изучил лицензию и предложил присесть, чтобы изложить проблему.

Судя по выражению лица, незнакомец предпочел бы иметь дело с представителем сильного пола, но не посмел отказать даме.

Эллина примостилась на галантно отодвинутом стуле и выслушала суть поручения. Человек, представившийся господином Нардегом (гоэта догадывалась, фамилия вымышленная), хотел, чтобы она ненадолго поселилась в его доме и расставила охранные заклинания. Последнее — самое сложное и трудоемкое из умений низших магов, однако Эллина согласилась.

Выдержав паузу, заказчик добавил:

— Это еще не все. Кто-то из домашних пытается меня отравить, проверьте. Может, пустые подозрения, но вдруг?

Гоэта, нахмурившись, потерла пальцем переносицу. Нет, она не сомневалась, что справится, — предвидела бурную реакцию неудавшихся отравителей. Разумеется, если господин Нардег не страдает паранойей. Кстати, неплохо бы узнать, кто он на самом деле.

Вопросительные взгляды через плечо на хозяина не принесли плодов: тот лишь, извиняясь, разводил руками. Значит, незнакомец точно не из их квартала.

Добротная одежда безо всяких знаков гильдий, нашивок, эмблем. Пальцы в перчатках, наличие перстня не проверишь. Складывалось впечатление, будто мужчина готовился к встрече и тщательно скрыл истинное лицо. Может, даже иллюзию накинул.

Видя колебания гоэты, заказчик назвал цену: двадцать лозенов и полный пансион. Сомнения сейчас же отпали. Коллеги за такие деньги удавятся! Эллина согласилась, но потребовала заключить договор. Господин Нардег велел принести письменные принадлежности, и размашистым почерком привычно набросал на листе второсортной серой бумаги требуемый документ, прописав обязательства сторон. Чувствовалось, подобный контракт он составлял не впервые, формулировки четко ложились из-под кончика пера.

Эллина с нетерпением ожидала, когда заказчик поставит подпись. Увы, тот расписался как Нардег, поставил неясную закорючку, так и не сняв перчатки. Экзема или действительно скрывает перстень? Аристократ? Тогда почему не обратился к магу?

Мучаемая вопросами Эллина прочитала договор, оставила подпись возле своего имени и, свернув, убрала бумагу во внутренний карман.

Второй экземпляр договора остался у заказчика.

Господин Нардег вытащил кошелек и отсчитал аванс — четверть оговоренной суммы. Щедро!

— Что ж, многоуважаемая госпожа Эллина, жду вас в четыре часа пополудни на углу Тенистой улицы и Аптекарского переулка, — поднявшись, мужчина поцеловал даме руку и удалился, оставив привкус недоумения.

Гоэта проводила его долгим взглядом, затем подошла к заметно погрустневшему коллеге и поинтересовалась, не знаком ли тот с Нардегом. К сожалению, гоэт его никогда не видел и высказал те же предположения: кто-то из знатных и богатых.

Вот почему не проследила, не вышла посмотреть, не ждет ли господина Нардега слуга, конь, а то и карета!

Этот пробел Эллина запоздало восполнила с помощью мальчишек, затеявших игру в разбойников на противоположной стороне улицы. Те в один голос утверждали, господина Нардега никто не ждал, а направился он в сторону храма. Поборов желание потратить драгоценные силы на поисковое заклинание, Эллина вернулась домой, готовиться.

Ни один порядочный гоэт не выходит на дело без специальной сумки. Эллина тоже прихватила такую, кинула туда баночки с агатовый пылью и прочими субстанциями для изготовления противоядий, походную ступку, замусоленную до неприличия записную книжку и, разумеется, хрустальный амулет на простом кожаном ремешке, ни разу не подводивший при определении наличия отравы.

Оставшееся время женщина провела перед зеркалом, прихорашиваясь: визит в приличный дом требовал соответствующего вида

Ровно в половине третьего гоэта оседлала Звездочку — хоть она и женщина, лучше не заставлять клиента ждать. Эллина отвыкла от дамского седла, но статус господина Нардега не оставлял выбора.

Место встречи всего в десяти минутах ходьбы от ее дома, но не стоит рассчитывать на чужую любезность. Заказчик не обязан ее подвозить. Да и вдруг повздорят?

Как оказалось, Эллина зря мучилась в дамском седле. Господин Нардег явился пешим, гоэте поневоле пришлось тоже спешиться. С его помощью — мужчина галантно протянул руку. Заверил, в лошади нет необходимости, и отослал ее обратно вместе с человеком, которого назвал слугой.

— Тут недалеко, госпожа, я не утружу ваши ноги, — холодно улыбнулся он, забирая сумку.

Действительно, недалеко — на границе кварталов, в самом начале Тополиного проезда их ожидала скромная легкая повозка, запряженная парой гнедых. Экипаж наемный, снова никаких зацепок, однако Эллина не сдавалась, пыталась найти хоть что-то. Например, грязь на ободах.

— Все в порядке? — раздался над ухом голос нанимателя.

Гоэта вздрогнула, кивнула и торопливо забралась в экипаж. Господин Нардег устроился рядом. Адреса не назвал — значит, договорились с возницей заранее.

Лошади затрусили по Тополиному проезду. Копыта дробью дождя прошлись по мосту, немного сбавив ход, простучали мимо одного из храмов и разошлись во весь дух.

Хорошо ориентируясь в Сатии, Эллина старалась отследить путь, но кучер петлял, как заяц. Экипаж то углублялся в торговые кварталы, то сворачивал на периферийные улочки квартала магов, а потом и вовсе покатил вдоль стен замка — самой старой части города, с которой, собственно, он и начался. Сейчас за мощными каменными стенами заседали чиновники.

— Простите, госпожа, я вынужден попросить об одном одолжении, — господин Нардег извлек из-за пазухи черный шелковый шарф и протянул гоэте.

— Послушайте, господин, это переходит все границы! В договоре нет ни слова об особых условиях, — возмутилась гоэта и велела остановить экипаж.

Нардег рассыпался в извинениях и набросил пару лозенов сверх оговоренной платы.

— Госпожа, у нас едва варианта, — он говорил спокойно, размеренно и, самое удивительное, не сомневался в победе. — Вы даете честное слово хранить подробности поездки в тайне и не задавать лишних вопросов или соглашаетесь завязать глаза шарфом.

— Кто вы? — гоэта пристально вгляделась в лицо заказчика и жестко потребовала: — Правду, господин Нардег.

Вряд ли заказчик стремился разнообразить досуг столь оригинальный образом, но явно не нуждался в постановке чар.

— Разве я плачу вам за правду? — покачал головой мужчина.

Он неожиданно наклонился и ловко за считанные мгновения лишил зрения при помощи невесомого шарфа. Предупреждая бурные возражения, господин Нардег зажал Эллине рот и обнял, фиксируя руки. Она сразу поняла: действия профессиональны, как у военного. Стало страшно, мысль об извращенном развлечении уже не казалась абсурдной. Не крикнуть, не пошевелиться.

— Успокойтесь, госпожа, даю слово, у меня сугубо деловые намерения, — мужчина без труда угадал ее опасения. — Пожалуйста, не шумите, сядьте прямо. Около дома я сниму повязку. Поверьте, так нужно.

Господин Нардег отпустил ее и пересел на дальний край сиденья.

Гоэта несколько раз возмущенно вздохнула, но промолчала.

Некоторые заказчики со странностями. Хочется ему сохранить свой дом (а, скорее всего, дом любовницы) в тайне — пусть, лишь бы действительно оказался аристократом, а не ненавидящим магов всех мастей фанатиком или темным. Он перенимает черты существ, с которыми общается, и вынужден постоянно «сбрасывать» переизбыток энергии. Не все, разумеется, и не всегда, но лучше не рисковать.

Больше всего на свете Эллина боялась попасть в руки к черному магу в период обострения. Он становится нелогичными, предсказуемыми — так говорили преподаватели в училище на обзорном курсе по видам магии. Гоэта встречала одного некроманта и могла подтвердить, его настроение и душевное равновесие зависели от баланса энергии. Поддерживал он его простым, но действенным физическим способом — через постель.

Опасения Эллины не подтвердились: господин Нардег привез ее в один из богатых кварталов Сатии.

Экипаж остановился возле каменного трехэтажного особняк. Мужчина, как обещал, снял повязку с глаз спутницы.

Первым делом Эллина осмотрелась, убедившись в правдивости своих первоначальных предположений. Подобный особняк мог купить только представитель первого сословия, либо очень влиятельный выходец из второго. Внушительный, излучавший достаток, с обширными службами, он обошелся владельцу в кругленькую сумму.

Господин Нардег помог гоэте сойти на мостовую, забрал с сиденья ее сумку и расплатился с извозчиком.

На дребезжание дверного колокольчика вышел слуга, придержал дверь и принял у хозяина вещи.

— Приготовь госпоже комнату, — распорядился мужчина. — Она ни в чем не должна нуждаться. В разумных пределах, естественно.

Господин Нардег наконец-то снял перчатки. На пальце блеснуло перевернутое то ли камнем, то ли печаткой внутрь кольцо, гоэта не успела рассмотреть.

— Полагаю, мне надлежит величать вас «благородным сеньором»? — она поспешила внести коррективы в общение.

Эллина отдала пальто и шляпку слуге и придирчиво осмотрела ботинки: не запачкались ли? Не хотелось испортить паркет и ковры уличной грязью. К счастью, в прихожей нашелся коврик, о который она тайком вытерла подошвы.

— Как угодно, я не настаиваю, — пожал плечами заказчик. Странно, аристократы щепетильны в подобных вопросах. Господин Нардег соткан из недомолвок и противоречий. — Полагаю, сегодня вы сможете начать установку заклинаний. Ужин — ровно в восемь. Я представлю вас, но упомяну лишь о первой части работы, вторую вы должны проделать в тайне.

Гоэта кивнула и проследовала за подоспевшей служанкой наверх, в приготовленную для нее комнату. Она оказалась небольшой, с минимумом мебели, но по размерам не уступала спальне Эллин. Более того, о некоторых вещах она могла только мечтать, к примеру, о напольном зеркале в полный рост.

Исследовав временное пристанище, Эллина занялась делом: открыла сумку и достала книгу с записями. К сожалению, сложные заклинания гоэта на память не знала. Далее на столик лег кусок дерева со вставками металла — простенький артефакт-усилитель. Эллина купила его четыре года назад, убедившись, что без палочки охранные чары выходят непрочными — опять-таки сказывалась неразвитость дара. Заработки сразу ощутимо выросли, а конкурентов убавилось.

Особняк большой, а требовалось замкнуть контуры на всех оконных и дверных проемах, скрепить их точно выведенным охранным заклинанием, наложенным на начертанный в неприметном месте специальный знак.

До вечера Эллина успела обойти половину первого этажа. Видимо, прислуга получила четкие указания не препятствовать работе гоэты, раз настороженно смотрела, но не вмешивалась.

Перед ужином женщина зашла на кухню, проверить еду на наличие яда. Кухарка, разумеется, воспротивилась, устроила бурное выяснение отношений с выскочкой, посмевшей усомниться в качестве стряпни. Эллина к такому привыкла, половину пропустила мимо ушей, на другую половину ответила в том же тоне, пригрозив пожаловаться хозяину дома. Хранительница поварешек сразу стушевалась, насупилась и набросилась с руганью на помощницу.

Хрустальный амулет не зазвенел, не потемнел — чисто, однако яд можно подсыпать после, по дороге на стол или во время трапезы.

Поднявшись к себе, Эллина наскоро подкрасилась и спустилась в столовую, гадая, кого там увидит.

За столом сидели четверо: двое мужчин и две женщины, одна — в возрасте.

Господин Нардег переоделся, но ничем, кроме кольца, не выдавал своего происхождения. Да и оно не показатель дворянства, особенно, если не видно печатки. Перстни носили не только аристократы, но судебные, чиновники, маги, наконец. Но, несомненно, какую бы должность не занимал владелец дома, он уважаем и богат.

Как бы проверить, не подсыплет ли кто-нибудь яду заказчику? Ее посадили на дальнем краю стола, отдельно от остальных, ближе к выходу — подчеркивали статус.

Гоэта представилась, отвесила легкий поклон мужчинам и сделала реверанс женщинам; пальцы нервно перебирали мешочек с агатовой пылью.

Кристалл висит на шее, но не станешь же прикасаться им ко всем яствам в тарелке господина Нардега? И опускать в вино… Однако, пожалуй, кое-что она сделать может — распылить щепотку порошка, якобы для отпугивания злых духов.

Естественно, действия Эллины вызвали гримасу недовольства на лицах присутствующих, только хозяин сохранил хладнокровие.

Порошок осел на тарелках, став невидимым, но после первой перемены исчезнет: съедят. Гоэте придется встать за спиной заказчика и внимательно следить за его домочадцами.

В такие моменты Эллина особенно жалела об отсутствии высшего магического образования: оно бы с легкостью помогло решить проблему.

Гоэта взялась за крылышко птицы, когда поняла, что усложняла себе задачу. Ее просили узнать, не подсыпают ли яд? Так этим и следует заняться, а не отравленную пищу искать.

Все просто: дать предполагаемой жертве противоядие, уменьшив дозировку, чтобы симптомы отравления остались. Со стороны покажется желудочным расстройством или приступом удушья, если яд сильный. Господину Нардегу, конечно, не понравится, зато гоэта выполнит условия договора без риска для здоровья и репутации.

— Благородный сеньор, можно ненадолго вас покинуть?

Нужно приготовить все, не за столом же противоядие смешивать!

Хозяин дома разрешил, но с такой миной, что молоко бы скисло. Полагал, она не справилась, сбежала.

Эллина взлетела наверх, высыпала на кровать содержимое сумки и, отобрав нужное, опрометью метнулась на кухню.

Так, нужны миска и горячая вода.

Смешать ингредиенты безо всякой магии, точно соблюдая пропорции, и можно сразу пить. С противоядиями иначе никак — у умирающего нет времени на кипячение, настаивание и эффектные пасы руками.

Приготовив универсальное противоядие, гоэта попросила слугу вызвать господина Нардега к дверям столовой.

— Выпейте, пожалуйста, — Эллина протянула недовольному заказчику стакан с мутной жидкостью. — Средство убережет вас от яда, если таковой подсыплют.

— Госпожа Эллина, мы, кажется, договаривались, что вы выясните, пытается ли кто-нибудь меня отравить, — противоядие он все-таки выпил.

— Именно этим я занимаюсь. Поверьте, я уже не в первый раз…

Заказчик оборвал ее, сделав протестующий жест рукой, и вернул стакан.

За время отсутствия Эллины ничего не произошло. Не случилось и после. Ужин прошел в спокойной, немного чопорной обстановке: в присутствии постороннего человека домочадцы предпочитали молчать, ограничиваясь лишь короткими бытовыми фразами.

В схожих условиях прошли последующие три дня, которые потребовались для установки охранных заклинаний.

Не иначе у господина Нардега разыгралось воображение, и никто не собирался его травить. Еду Эллина тщательно проверяла, за столовавшимися вместе с хозяином особняка следила — ничего. Никто даже не носил перстня, подходящего для хранения яда, а на магов степенные домочадцы не похожи. И к лучшему: вытаскивать клиента с того света гоэте не хотелось, да и не вышло бы, только дурную славу наживешь.

Отчитавшись о проделанной работе, Эллина сообщила о беспочвенности подозрений заказчика. Он отреагировал странно — безразлично. Отсчитал лозены, поблагодарил за хорошую работу и предложил оплатить извозчика. Гоэта согласилась и через полчаса уютно устроилась на заднем сиденье экипажа.

Стемнело.

Моросил противный мелкий дождь.

Кроме огней фонарей и попадавших в круги света прохожих ничего не разглядишь, но господин Нардег настоял на том, чтобы Эллина вновь повязала на глаза шарф. Он пожелал закрепить его собственноручно, взяв с гоэты слово, что она снимет повязку только у калитки собственного дома. Золотые монеты, приятно оттягивавшие кошелек, гарантировали согласие.

Когда экипаж остановился, а кучер доложил: «Приехали!», гоэта, следуя условиям договора, стянула повязку и осторожно сошла на мостовую. Она жила не в аристократическом квартале, в дождь тротуары превращались в озера.

Повозка укатила, оставив гоэту перед погруженной во тьму калиткой собственного дома. Фонарь покачивался над крыльцом — кухарка забыла зажечь еще один, на улице. Ну да, Эллина не сказала, когда вернется, а Урсула по вечерам сидела дома.

Гоэта щелкнула задвижкой и вступила на подъездную дорожку. На всякий случай приподняла подол. До светлого пятна крыльца оставалось шагов пять, когда ее схватили под руки, заткнули рот кляпом и поволокли обратно на улицу, к закрытому экипажу. Эллина отчаянно сопротивлялась, но недолго. Терпение похитителей оказалось коротким, и они предпочли усыпить ее тряпкой, пропитанной специальным составом.

Женщина пришла в себя в странном помещении, напоминавшем склеп. Из мебели — только стол и два стула. На одном из них сидела она, скованная заклятием оцепенения. Оно действеннее веревок и не причиняет боли.

Голова раскалывалась, Эллину слегка подташнивало — последствия принудительного усыпления.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел мужчина в темном бесформенном одеянии, скрывавшем и лицо, и фигуру. Бросив короткий взгляд на гоэту, он сел за стол и опробовал стоявшие на нем письменные принадлежности.

— Итак, Эллина Тэр — ваше настоящее имя?

Гоэта вздрогнула и кивнула.

Бесстрастный ледяной голос показался знакомым. Определено, Эллина где-то видела этого человека, но где?

— Гоэта, тридцать четыре года. Не замужем, детей нет. Родилась и выросла… Впрочем, неважно. Ваша биография на редкость скучна и банальна. Расскажите лучше, что произошло с девушкой по имени Ханна в области Рамит. Честно, откровенно и без утайки.

— Мое похищение связано с той странной смертью? — догадалась гоэта.

Она с самого начала почувствовала, в подлеске нечисто!

Эллина не видела причин что-то скрывать, и она рассказала все, даже упомянула о своих ощущениях.

Человек за столом внимательно выслушал, попутно делая пометки на сером листе писчей бумаги, затем замер на мгновение, опершись подбородком о сцепленные ладони, и крикнул кому-то за дверью:

— Можете уводить! Доставьте госпожу туда же, откуда забрали. Надеюсь, — теперь он обращался к гоэте, — мы с вами никогда больше не увидимся, однако история слишком темная, чтобы я мог дать однозначное обещание. На всякий случай, постарайтесь не покидать Сатию в ближайший месяц. Благодарю за сотрудничество.

Заклинание оцепенения спало, Эллина вновь смогла двигаться.

Вместе с подвижностью пришло осознание, где она очутилась. Подвал Следственного управления!

— Послушайте, меня в чем-то обвиняют? — потирая лоб, спросила она.

— Возможно, — уклончиво ответил собеседник. — Вам не обязательно знать подробности. Свободны, не смею больше задерживать, — властно добавил он, поставив точку в разговоре.

Незнакомец встал и направился к выходу. Ни капюшона, ни маски с лица он так и не снял: догадывался, в полосе света, падавшей из коридора, гоэта сумеет его рассмотреть. Однако ощущение прежнего знакомства не пропало, наоборот, усилилось, только от волнения Эллина никак не могла вспомнить имени.

Вошли двое в штатском, завязали гоэте глаза и куда-то повели: прямо, направо, на один пролет вверх, снова прямо, опять по лестнице, только вниз, кажется, на улицу. Там конвоиры посадили в экипаж, назвав кучеру точный адрес. Вопреки ожиданиям, они не ушли, уселись по обе стороны притихшей Эллины и настоятельно посоветовали молчать о вечерней прогулке — «Ради вашей безопасности».

Эллина пришла в себя только после третьей рюмки домашней за задвинутыми засовами, в доме, опутанном защитными заклинаниями. И то не спала полночи, опасаясь, что неизвестные похитители вернутся. Но они оставили жертву в покое, вместо них с утра заглянул Гланер, расспросить о выгодном заказе господина Нардега и предложить подработку: средство от веснушек, на которое у него не хватало времени.

О допросе Эллина умолчала, обо всем остальном рассказала. Она не сомневалась, в Следственном управлении не шутили и привели бы угрозу в исполнение. Разумеется, если гоэта вчера побывала там, а не в застенках Тайного управления. Тогда и вовсе разговор короткий.

Друг, шутя, позавидовал ей:

— Всем бы таких заказчиков!

 

 

ГЛАВА 3. Жертва

 

В тот день Эллина хотела выглядеть привлекательной. Она полчаса отмокала в ванне, красилась, душилась, выбирала наряды — словом, занималась тем, на что обычно не хватало времени. Посторонний решил бы: собиралась на свидание, но гоэта прихорашивалась на день рождения подруги. Та праздновала его в одном из лучших ресторанов Сатии.

Безусловно, Анабель преуспела в жизни намного больше Эллины, даром учились вместе, но в отличие от Гланера, она не жаждала поступить в университет. Бель хватало полученных знаний, тем более она давно не нуждалась в заказах.

С Первым префектом Сатии, графом Алешанским, Анабель случайно познакомилась после окончания училища, когда вторично продлевала лицензию. Только вступивший в должность чиновник пожелал взглянуть на тех, к кому местные жители обращались за мелкой магической и лечебной помощью, — проще говоря, заглянул на часок во время объезда в Лицензионную контору. Там, уже уходя, наткнулся на Анабель. Девушка ему понравилась, оказалась приветливой и разговорчивой, за что в награду получила продление лицензии без экзамена и бюрократических проволочек. Взамен она оставила графскому слуге свой адрес.

Алешанский пригласил Анабель на обед, затем — на ужин, плавно перетекший в завтрак в графском особняке. С тех пор, если гоэта и сдавала какие-то экзамены, то исключительно в спальне префекта. Экзаменатор, судя по всему, остался доволен, Анабель — тоже.

В роли графской любовницы ее устраивало практически все, кроме, пожалуй, двух абортов, которые пришлось сделать за прошедшие десять лет. «Что поделаешь, — вздыхала она, — мы оказались в такой глуши, ничего не приготовишь, а отказать язык не повернулся. Да и не все так страшно: сходила к врачу, выпила бутылочку, денек полежала, и снова здорова. Теймас обещал, если вновь забеременею, рожу, только я не хочу сейчас ребенка, так, годика через три. Папочка капиталец в банк положит, особнячок на меня перепишет. А пока я еще погуляю».

Граф был женат, но Анабель не волновали подобные мелочи. Его жену она знала, собственно, помолвка и бракосочетание состоялись через год после знакомства гоэты с высоким покровителем. Графиню Бель ни в дырявый медяк не ставила — «бледная немощь, крольчиха с титулом», а детям любовника иногда передавала леденцы. Их у него четверо: три девочки и мальчик. Судя по всему, прибавления в семействе Алешанских больше не предвиделось: спальня супруги графа давно не прельщала. Да и зачем — наследник рожден, а как женщину он жену никогда не воспринимал. То ли дело любовница.

Анабель не стремилась совершенствоваться в профессии и сорила деньгами в лучших заведениях города. Вот Эллине и пришлось расстараться: в ресторане мог оказаться кто-то из дворян, даже сам Алешанский. Разумеется, гоэта не собиралась отбивать любовника у подруги — да и нечем, Бель потрясающая красавица и умница, — а вот полезные знакомства завязать можно.

Влиятельный покровитель — мечта, но, увы, все ее общение с представителями знати максимум ограничивались однократным интересом к цвету нижнего белья. Обычно кивком головы не удостаивали, хотя среди дворян, с которыми Эллину сводила судьба, не нашлось ни одного родовитого.

Анабель заказала отдельный кабинет, задрапированный по ее желанию переливчатым шелком.

В дальний угол небрежно задвинута огромная корзина роз.

Новорожденная сидела во главе стола и с улыбкой принимала поздравления и подарки. Одна, без любовника: он опаздывал.

Компания не чисто женская. Двоих мужчин Эллина знала — тоже гоэты, еще одного — нет, сразу видно, не из их круга. Чуть позже обещал подойти Гланер, то ли в шутку, то ли всерьез попросивший оставить за ним первый танец. Он познакомился с Анабель через Эллину — не могли ее друзья не общаться.

Вручив подарок, гоэта заняла свое место, бросая заинтригованные взгляды на незнакомого кавалера. Подруга представила их друг другу. Чутье не подвело — барон.

— У него всего один недостаток, дорогая моя, — шутя, добавила Бель. — Думаю, ты уже догадалась, какой.

Ясно, занят. Ладно, она и не планировала личных отношений, сугубо деловые, им ни жена, ни любовница не помешают.

— Боюсь, недостатки барона Баргейского меня не волнуют, не в обиду ему сказано, — улыбнулась Эллина, смягчив резкость слов. — Гораздо интереснее услышать историю вашего знакомства.

— Это скучно и банально, дорогая, он сам тебе расскажет.

Наклонившись, Анабель, на миг став серьезной, на «мертвом» языке сочувственно спросила:

— А у тебя все так же? Никого?

— Никого, — апатично подтвердила гоэта. — Времени нет, одна работа. Ты же знаешь, я серая суетливая мышка, — она рассмеялась и сделала глоток золотистого вина. — Да и как-то никто не прельщает.

— Потому что ты не с теми общаешься. Уж прости, но гоэты, аптекари, лавочники — низший сорт.

— Не в деньгах дело, а в человеке, — огрызнулась Эллина. — Позволь мне самой решать, что мое, а что нет.

— Разумеется, дорогая, — мурлыкнула хозяйка вечера. — Прости, если задела за больное. Не бойся, знакомить ни с кем не стану — ты взрослая девочка.

А ведь Анабель права — последние серьезные отношения закончились три с половиной года назад. С заказчиком. Симпатичным, состоятельным, между прочим, хоть и не дворянином, но служившим в префектуре. Увы, не сложилось! С тех пор — никого. Да и Эллина не стремилась обзавестись поклонником: с любовью теряешь деньги. Гоэтов много, нужно постоянно о себе напоминать.

Наконец явились опоздавшие мужчины.

Гланер почтительно пропустил графа Алешанского и важно переброситься с ним парой слов. Впрочем, он не из такой семьи, как Эллина, аристократы не смотрят на него сверху вниз, хотя и ровней не считают. Мужчины, подобные Гланеру, служат у них помощниками и секретарями, а то и вовсе становятся сослуживцами. Он ведь не простолюдин, а выходец из той части второго сословия, которая граничит с первым. Гланер рассказывал, некогда его предки владели дворянским достоинством, но потом волей судьбы превратились в мещан. В былые времена обнищавшие дворяне часто обменивали титул на деньги. Наверное, прадеды Гланера поступили так же, зато теперь у его отца личное дворянство и весь городок под ногой— он председатель суда.

За столом неспешно текли разговоры, сводившиеся к обмену последними новостями и сплетнями и прославлению виновницы торжества. Потом, как и обещала, Анабель начались танцы. Гостей развлекали специально приглашенные музыканты.

Компания угомонилась к полуночи, когда граф Алешанский увез подвыпившую любовницу. Кое-кто остался в ресторане — он, как и все подобные заведения, закрывался поздно, — кто-то продолжил веселье в заведениях иного порядка, кто-то засобирался домой.

Гланер порывался проводить Эллину, но та отказалась, напомнив о дежурстве у одного подозрительного торговца. Он решил, будто в лавке завелось потустороннее существо. Гоэт за выпивкой успел позабыть о работе, за которую уже взял задаток, и, похоже, слова подруги его не обрадовали. Оно и понятно: кому захочется тащиться через весь город, прятаться за прилавком, прислушиваться к звукам и присматриваться к теням вместо того, чтобы приятно закончить день в мягкой постели? Но договор есть договор, его нужно выполнять.

— Дай, хоть до Яшмовой провожу, — подавая Эллине пальто, настаивал друг — Там до нашего квартала рукой подать, быстрым шагом минут за двадцать. А еще лучше я экипаж найму.

Услышав цену, которую заломил извозчик, гоэта наотрез отказалась поощрять «кровопийц».

— Я прекрасно сама доберусь, у нас тихая округа. В крайнем случае наемный экипаж возьму: в другом месте обойдется дешевле, а тут цены на аристократов рассчитаны.

— Пес с ней с работой, Лин, я тебя до дома провожу, — не унимался Гланер. — Не станет же торговец меня с фонарем у дверей караулить! Если какая-то дрянь у него обретается, я и так почувствую, убить все равно не смогу, только отпугну. Ума ни приложу, почему он мага не нанял? — гоэт почесал подбородок.

— Видимо, сомневается, не собственные ли работники шалят, — улыбнулась молодая женщина.

Гланер пожал плечами и галантно взял подругу под руку, делясь впечатлениями о знакомых Анабель. Барон ему не понравился, а вот Эллина проявила к нему интерес, чем заработала саркастический вопрос:

— Что, обработаешь и превратишься в уменьшенную копию Бель? Деньжата у него есть, насчет супруги не знаю. Смотри, Лина, хватай удачу за хвост, а то Мейли ее за кое-что другое сегодня ухватит.

— Пошляк! — гоэта, шутя, пнула его локтем в бок. — Хватит меня в постель мужикам подкладывать!

— Лин, и в мыслях не было! — друг состроил оскорбленную невинность. — Просто ты с ним так мило болтала, а Мейли глазки строила. И ее глазки оказались весомее твоих слов. Ладно, не переживай! — лукаво ободрил гоэт. — Аристократ из него завалящий и с гонором, Мейли не выгорит. А утро ты всегда можешь встретить в теплой дружеской компании.

Воспользовавшись ситуацией, Гланер хлопнул подругу по мягкому месту. От неожиданности Эллина взвизгнула и разразилась чередой ругательств в адрес приятеля, советуя искать развлечения в очень дальних краях.

За шутливой перебранкой и ехидными подколками гоэта, они дошли до Яшмовой улицы, где Гланер вынужденно покинуть спутницу, на прощанье незаметно засунув ей в карман чекушку на извозчика.

Стоянка наемных экипажей располагалась чуть дальше. Молодая женщина заприметила свободного возницу и собиралась махнуть ему рукой — Гланер прав, нечего дразнить ночную братию, — когда почувствовала нечто тревожное, заставившее инстинктивно нащупать кинжал. Воздух давил, заставлял сердце испуганно замереть.

Тихо, поразительно тихо, словно улицу накрыли непроницаемой сферой. Но Эллина не чувствовала магии, здесь другое. Вязкое, тягучее, непонятное нечто казалось живым, гоэта ощущала резкие всплески то ли эмоций, то ли энергии. Отдаленно похоже на колдовство высшего порядка, но ведь у него иная структура, во всяком случае, у того, о котором рассказывали в училище. Однако существует другое, с иным плетением. Темное, например.

Мысль обожгла, заставила отшатнуться к стене.

Знакомые ощущения… Как там, в Рамите!

Сотворив храмовый жест: ладонь поднести к груди и чиркнуть по ней пальцами другой руки, словно отбрасывая беды, — гоэта попыталась вычленить из воздуха частички странной субстанции. Они оказались настолько мелкими и хрупкими, что никак не давались в руки, но изучали приглушенное оранжевое свечение, доступное только при внимательном рассматривании тепловой карты нематериального мира.

На ауру не похоже, не бывает их такого цвета. И никак не определить, живое оно все-таки или нет.

Эллина пребывала в замешательстве и решила не искушать судьбу, сейчас же нанять экипаж, когда почувствовала: воздух сгущался, а свечение — усиливалось. Как перед взрывом!

— Дура, идиотка, всегда бери накопитель!

Гоэта стремительно отпрянула, стремясь покинуть границы недвижного марева, и вынырнула в вещный мир. Эллина открыла глаза, лихорадочно огляделась, кожей ощущая опасность. Вроде, Яшмовая улица та же. Вон припозднившаяся парочка целуется на крыльце, вон возница недоверчиво рассматривает совершающую странные телодвижения гоэту. Наверное, принял за припадочную.

Вроде, можно выдохнуть, но Эллина понимала: спокойствие — лишь видимость, все совсем не так, как положено.

Частички! Они оседали на кожу, искрясь, как снежинки, нежные, мягкие, приглушенные, и вызывали… От них клонило в сон! Заклинание усыпляло, вызывало оцепенение, даря столь сладостное ощущение внутри.

Бежать, бежать без оглядки!

Эллина поспешила к экипажу, отчаянно борясь с желанием остановиться, замереть, поддаться наваждению. Никогда прежде она не встречалась с подобным гипнозом. Магу требовалось смотреть в глаза жертве, а тут никого, одно оранжевое марево.

Внезапно все закончилось.

Концентрация частичек стремительно уменьшалась, структура их разрушалась.

Оранжевое свечение потухло, не оставив следа. С такой скоростью не испаряется даже аура покойника. Была — и исчезла.

Где-то рядом протяжно завыла собака. Совсем, как в том лесу, в Рамите, в котором она обнаружила Ханну.

Пока гоэта разбиралась со своими ощущениями, экипаж успели перехватить: на нем уехал молодой человек, тот самый, который пару минут назад целовал девушку. Другой повозки не нашлось, и Эллина пожалела, что отговорила Гланера проводить ее до дома. Впрочем, места знакомые, кинжал под рукой. Если держаться освещенных улиц, присматриваться к сгущающимся теням, ничего не случится.

Двадцать минут… Если поторопиться, она за четверть часа уложится.

Заверив себя, что все привиделось, и ничего дурного не произойдет, Эллина смело свернула на перпендикулярную улицу, которая выводила к Тополиному проезду. От него до родной Тенистой улицы рукой подать.

Задумавшись, она обо что-то споткнулась. Затеплив магический светляк, гоэта наклонилась, чтобы рассмотреть препятствие, и тут же в волнении погасила лишний источник света. Хорошо, успела закрыть рот рукой.

Она еще не остыла, но уже мертва. Ни следа ауры, ее начисто удалили! Девушка, примерно лет двадцати, может, немного старше. Рот приоткрыт, глаза — стеклянные, бессмысленный взгляд явно вступал в противоречие с законами насильственной смерти.

Снова осторожно сотворив светляк, гоэта убедилась, что улица пуста, и бегло осмотрела покойную.

Как ее убили — загадка. На теле нет ран, на шее — следов удушения, на коже — кровоподтеков и синяков. Магия? Нелепое предположение! Заклинание всегда оставляет следы, да и зачем тратить силы на простолюдинку? Какой вообще смысл ее убивать? Это не ограбление — кошелек и сережки не тронуты. Изнасилование?

Преодолев брезгливость, Эллина задрала погибшей подол. Белье старое, но целое, на месте.

Ханна! Ханна умерла абсолютно так же.

И со смертью обеих девушек как-то связано оранжевое свечение.

Эллина опрометью бросилась прочь. На перекрестке ей посчастливилось встретить извозчика, трусившего домой после долгого трудового дня. Гоэта остановила его и, не торгуясь, назвала адрес. Хватит на сегодня ночных прогулок!

Дагор и Сората смилостивились, позволив добраться до дома без приключений. Только сон не шел, Эллина долго ворочалась, пока не уснула.

Поутру гоэта корила себя за легкомыслие. Не стоило прикасаться к трупу. Ушла, наследила, не заявила о своей страшной находке. Положим, последнее можно исправить, но идти в ближайший гарнизонный пост бесполезно. Эллина не сомневалась, что об убийстве уже сообщили, значит, к гоэте возникнет куча вопросов. Лучше сразу в Следственное управление. Только к кому, кто ведет дело?

И на допрос снова не хотелось — памятен тот, ночной. В том, что его проводил настоящий следователь, гоэта не сомневалась: у них специфическая манера ведения разговора и особое умение не проявлять эмоций. И маски. Гоэта прежде считала их выдумкой, но вот, увидела воочию. Дополнительное средство устрашения и одновременно защита дознавателя от давления. Но, вроде, свидетелей допрашивают открыто…Значит, она для них подозреваемая, поэтому никаких признаний! Не была Эллина на месте преступления в минувшую ночь, никого не находила.

Может, та девушка сама умерла? От испуга, например.

Свечение могло привидеться. Нервное перенапряжение, обилие сложной работы, переезды, постоянное использование накопителей, выпивка не лучшим образом сказывались на состоянии разума.

Убаюкивая себя подобными мыслями, гоэта спокойно позавтракала и немного повалялась на диванчике в гостиной, благо уже поздно, если и приходили потенциальные заказчики, всех хороших разобрали. А она не в форме: ленится, зевает, не настроена драться за лишнюю монету. Ничего, полежит немного и примется за перевод: там всего три странички осталось. Вечером отнесет заказчику и получит вознаграждение.

Однако воспоминание об оранжевом мареве и размышления о его природе не давали покоя. Они упорно лезли в голову, требовали внимания. В конце концов, гоэта решила быстро закончить перевод и заглянуть в библиотеку. Она не надеялась найти что-то по магии: подобные вещи в открытом доступе не хранились, исключительно под замком, в укромном месте и выдавались под отчет, а вот подобные случаи в Тордехеше могли случаться прежде. Их могли расследовать, и, более того, найти виновника. Эллина почитает и успокоится. Как низшего мага ее беспрепятственно пустят в Летописный зал, где хранились разбитые по годам подборки. Только вот стоило удовольствие два медяка — знания, увы, не бесплатны.

Поборов лень, Эллина поднялась наверх, в кабинет — комнату, заваленную всяким хламом, пригодным для работы. На столе, диссонируя с окружающей обстановкой, аккуратной стопкой лежали листы переводимого документа и собственно сам перевод.

Гоэта управилась к обеду. Пришлось повозиться с последней страницей, полазать по словарям. Оценив свое детище — без единой помарки, выведенное ровным убористым почерком, — Эллина промокнула страницы и перевязала ленточкой. Оригинал заказчика гоэта тщательно проверила и заново переплела. Она давно научилась расшивать документы, не нарушая целостность печати. Небольшая ловкость рук — и никто не догадается, что нить не из конторы нотариуса.

Положив в сумку оба свитка, прихватив тетрадь и яблоко с кухни — после пира Анабель и позднего завтрака серьезно есть не хотелось, — Эллина вышла на улицу. День выдался погожий, безветренный, даром осенний, и она решила прогуляться до библиотеки пешком. На обратном пути наймет извозчика.

— Эй, Лина, — окликнул знакомый гоэт, — ты уже слышала?

— О чем? — Эллина непроизвольно насторожилась.

— Да все наши шепчутся, утверждают, главная тема разговоров среди магов. Парочка даже к нам нос сунула, посмотреть, принюхаться — это ведь неподалеку произошло. Девчонку высосали.

Гоэта побледнела и прислонилась спиной к забору.

— То есть как, высосали?

— Просто. Всю жизненную силу выпили. Ювелирно сработали, без малейших повреждений, — восхищенно присвистнул собеседник. — Плещется сейчас в каком-нибудь накопителе.

— Норт, ты что-то путаешь, — нахмурилась Эллина. — Жизненная энергия разрушится, ее невозможно…

— Прогульщица, второй год обучения вспомни, — подмигнул гоэт и беззлобно подколол: — Несильна, несильна ты в теории, простейших вещей не знаешь, как только экзамены сдала?

И то верно. Хранить можно и в натуральном, не искусственном виде. Темные поступают именно так, а потом подпитывают силы. И не только они — существуют твари, у которых нет собственной энергии, и они вынуждены заимствовать чужую. Но чтобы вот так, до конца, филигранно, оставив нетронутыми внутренние органы… По словам Норта, выходило именно так, да и Эллина видела тело.

Переварив полученные сведения, гоэта уже не жалела о предстоящих тратах. Она не успокоится, пока не уверится, что такое уже бывало, и виновник не остался безнаказанным. Нынешний злоумышленник подобрался слишком близко и мог подобным образом убить ее.

Вопреки предубеждению, нужно заглянуть в Следственное управление и дать показания. Дело серьезное, тут не до личных неудобств. Отдаст перевод и сразу направится туда.

Норт продолжал весело болтать, Эллина не слушала. В голове крутились события минувшей ночи, Ханна…

— Госпожа Эллина Тэр? — ворвался в мысли грубый пропитый голос.

Гоэта вздрогнула, обернулась и в недоумении уставилась на двух солдат.

— Да, это я. Извините, я сейчас занята, уверена, что в «Белой мышке» вы найдете…

Эллина осеклась. До нее наконец дошел смысл происходящего. Солдаты — не заказчики, не работу предлагают, не ищут гоэта для мелкой помощи, а пришли по ее душу.

— Следуйте за нами. Отдайте сумку, оружие и магические побрякушки, если имеются, — отбарабанил заученную наизусть реплику солдат.

Его напарник протянул руку и, видя, что гоэта медлит, вырвал у нее сумку.

— Ну, магические побрякушки, оружие, живо! — прикрикнул он и предупредил: — Без фокусов.

Эллина сглотнула, ощутив приставленный к животу кончик солдатского палаша. Желания спорить со служителями правопорядка не возникло, она отдала все. Попробовала поинтересоваться, по какому праву ее задержали, но получила грубый ответ:

— Не твоего ума дело! Следователь объяснит.

На глазах у знакомых и соседей гоэте связали руки и затолкали в закрытый экипаж. Один солдат сел рядом, другой устроился на козлах рядом с кучером. Повозка дернулась и под шепот обитателей Тенистой улицы стремительно скрылась из виду.

Конвоир попался молчаливый, стойко игнорировал арестованную, и Эллина всю дорогу мариновалась в бульоне противоречивых чувств. Главенствовал среди них страх. Нет ничего хуже неизвестности!

Гоэта прильнула к небольшому окошку, с грустью следя за привычными, любимыми улочками. Может, она видит их в последний раз.

Эллина тысячу раз прокляла свою скупость и нерешительность. Позови она стражу, сядь она в экипаж — все сложилось бы иначе. А так…

Повозка въехала на территорию замка и остановилась у мрачного здания, напоминавшего крепость в крепости. Оно разительно отличалось от прочих городских построек — мощные стены, башни по углам, печать магической защиты на каждом камне, которую, наверное, мог бы поставить или снять только ректор Университета — по мнению Эллины, самый сильный маг королевства. Парадный вход замка в четыре этажа украшала табличка: «Следственное управление города Сатии, королевство Тордехеш».

Гоэту вывели под руки из экипажа не у лестницы с фигурами львов, а у черного хода, во дворе. Эллина еще больше укрепилась в худших предположениях, вновь попыталась расспросить солдат, но безрезультатно. С тем же успехом можно говорить со стеной.

Женщину подтолкнули к массивной двери, которую, казалось, и направленным взрывом не выбьешь.

Черный арестантский экипаж укатил.

Солдаты привели испуганную гоэту в комнатушку без окон и удалились. Вещи прихватили с собой, чтобы отдать женщине в форменном платье. Она сноровисто снабдила их ярлыками, зарегистрировала в толстой амбарной книге и передала другим служащим на осмотр, после чего вошла в комнату к Эллине.

— Предупреждаю сразу: любое применение магии чревато. Ведем себя спокойно, не царапаемся, не кусаемся, а то солдат позовут, успокоят.

Гоэта кивнула, живо представив, как именно ее успокоят — ударами в живот и наотмашь по лицу.

Служащая развязала веревки и приказала:

— Раздеваемся до белья. Все опасные предметы заранее отдаем мне.

Что поделаешь, таковы местные порядки — перед тем, как допустить к следователю, обыщут.

Стоять на каменном полу полуголой холодно, неприятно и стыдно, особенно, если твое тело дюйм за дюймом внимательно ощупывают. Высокая дородная служащая в черно-синей форме подошла к работе ответственно, даже в белье заглянула. Эллина опасалась, ей велят раздеться донага — во взгляде сотрудницы управления промелькнуло сомнение, но она не стала, ограничилась ощупыванием. Гоэта с трудом терпела, хотелось помыться. Мерзко! Так настойчив бывает не всякий любовник, пальцы служащей побывали практически везде.

Женщину в форме не волновали чужие унижения. Пока Эллина торопливо поправляла белье и пыталась согреться, переминаясь с ноги на ноги, она детально осмотрела одежду, в паре мест вспорола подкладку. Ничего не найдя, служащая вернула вещи владелице, все, кроме пальто.

— Одевайся. Через пару минут за тобой придут.

На этот раз гоэту конвоировали другие солдаты, более вежливые, но такие же молчаливые.

Они поднялись на второй этаж, миновали длинный коридор, запруженный народом — теми, кого вызвали в управление для дачи показаний. Обвиняемые в очереди не сидели бы. Далее вышли через тяжелые двустворчатые двери — тут все такие — на лестничную площадку, за которой тоже оказался коридор, только, в отличие от первого, посетителей здесь практически не наблюдалось, в основном служащие.

Нужный кабинет оказался пятым по счету и не снабжен табличкой.

Усадив Эллину на стул, один из солдат постучал и, приоткрыв дверь, доложил:

— Подозреваемая доставлена.

— Да, да, соэр ее ждет, — ответил звонкий голос, и из кабинета вышла ухоженная блондинка с кипой бумаг. — Если что, я в приемной.

Значит, секретарь.

За первой дверью оказалось небольшое помещение с двумя стульями — больше бы туда ничего не поместилось. На второй, внутренней, двери красовалась табличка: «Главный следователь Следственного управления г. Сатия». Она вогнала Эллину в состояние панического ужаса — ее дело даже простому дознавателю не поручили!

На негнущихся ногах гоэта несмело шагнула внутрь. Солдаты остались в смежном крохотном помещении, а жаль, женщина бы не отказалась от их помощи, кажется, сама она до стола не дойдет.

Боясь поднять голову, Эллина шаг за шагом продвигалась вперед, к трагической развязке. Кое-как она добралась до стола, нащупала стул и села: ноги не держали.

Запястья болели, и она принялась их массировать, заодно заняла чем-то руки.

— Ну, так как, госпожа Тэр, обойдемся без заклинания оцепенения или поступим стандартно?

Тот же голос. Владелец кабинета допрашивал ее в ту ночь.

Эллина вздрогнула и заверила, она и не думала бежать. Гоэта осторожно взглянула на следователя и поняла, почему еще тогда уловила в нем нечто знакомое. Нет, маска и бесформенная одежда на месте, но кольцо она узнала. Действительно с печаткой — дворянин.

— Господин Нардег? — удивленно пробормотала женщина, силясь понять, странный заказ — случайное совпадение или спектакль?

— Раз вы так догадливы, госпожа Тэр, обойдемся без маскарада.

Следователь неспешно избавился от мешковатой накидки и маски и убрал их в стол.

Бледно-зеленые глаза оценивающе впились в лицо. Эллина не продержалась и минуты, отвела взгляд.

— Баронет Ольер ли Брагоньер, — сухо представился следователь, открыв материалы дела. Сухопарый, среднего роста, не красавец, он, тем не менее, производил неизгладимое впечатление. Гладковыбритый, коротко стриженный, волосок к волоску, в идеальной «тройке» нейтрального синего цвета, владелец кабинета излучал властность и упорство. — Обращаться ко мне можно либо как к обыкновенному подданному, либо как к служащему короны, на ваш выбор. Дворянское титулование не требуется.

— То есть? — не поняла гоэта.

— То есть меня в равной степени устроит как «господин Брагоньер», — терпеливо разъяснил владелец кабинета, — так и «господин соэр», главное, чтобы отвечали правду. Ваши первые показания я проверил: нестыковок нет, но многое непонятно.

— Господин соэр, — Эллина выбрала нейтральное обращение, — можно узнать, в чем меня обвиняют?

— Разумеется, — скупо кивнул Брагоньер и очинил карандаш. — В двойном убийстве. Вернее, в одном обвиняют, в другом подозревают. Верноподданный Тордехеша показал, что вы совершали подозрительные действия возле места преступления. Действия магического характера, — подчеркнул соэр, — которые, как установили эксперты, повлекли смерть выше означенной особы.

— Но я не умею пить жизненную силу! — возмутилась гоэта.

Дичь какая-то! Она и колдовать толком не может, а убить с помощью заклинания, уничтожить ауру… Могла бы, не прозябала бы от заказа до заказа.

— Да? — саркастически протянул Брагоньер. Он подался вперед и с довольной улыбкой наблюдал за смутившейся подозреваемой. — Я не говорил, каким способом совершенно убийство, однако вы его в точности назвали. А еще находились рядом во время совершения преступления. Слишком много улик, не находите? Вы хорошо наследили, госпожа Тэр: попались на глаза извозчику, еще двум свидетелям, топтались возле трупа, касались его. Да, госпожа Тэр, — улыбка соэра стала шире — холодная, предвкушающая, — это тоже можно определить, хотя вы попытались замести следы, наняли экипаж. Извозчика мы нашли и допросили. Он показал, вы волновались и торопились. С моей стороны все, теперь послушаем вас.

Эллина некоторое время молчала.

Слова следователя никак не укладывались в голове. «Главного следователя», — услужливо напомнил внутренний голос. Он еще тогда, в «Белой мышке», подозревал ее, решил проверить потенциал, понаблюдать? Или велел обыскать дом, пока дурочка искала несуществовавших отравителей. Тогда понятно, почему он так щедро расплатился, к чему все меры предосторожности. И соэру что-то не понравилось, раз ее тем же вечером привезли на допрос.

— Госпожа Тэр, — вывел из состояния болезненной задумчивости голос Брагоньера, — мне дорого мое время, вам, надеюсь, ваша свобода. Отказ от дачи показаний рассматривается как отягчающее обстоятельство. Вы все равно признаетесь, только не хотелось бы подписывать разрешение на пытки молодой привлекательной женщины. Но станете молчать, подпишу. Итак, госпожа Эллина, правду и ничего, кроме правды.

— Я не умею, я не смогла бы… — на глазах выступили слезы. Вместо связного рассказала получился хаотичный набор фраз. — Я возвращалась домой после дня рождения подруги, хотела взять экипаж, когда почувствовала… Оно убаюкивало и излучало оранжевое свечение. Повозку забрал молодой человек, я пошла пешком и наткнулась на девушку. Да, я к ней прикасалась, пыталась понять, как… Ее убили, как Ханну!

Не договорив, женщина затряслась и закрыла лицо руками.

Все хорошо, сейчас приступ пройдет.

Следователь налил из графина стакан воды, встал и протянул гоэте.

— Выпейте. И повремените с рыданиями, вы пока только обвиняемая, а не виновная. Держите носовой платок. — На стол лег сложенный треугольником кусочек батиста с монограммой. — Госпожа Тэр, возьмите, наконец, себя в руки!

Она вздрогнула от окрика, такого неожиданного на фоне общей бесстрастной речи, и чуть не разбила стакан. Осушила его мелкими глотками, промокнула глаза платком и вернула оба предмета Брагоньеру.

Пара глубоких вздохов, и Эллина смогла говорить, постаралась подробно воспроизвести события прошлой ночи. Следователь внимательно слушал, фиксируя показания на пронумерованных листах с печатью Следственного управления. По выражению его лица сложно было понять, что он думает, как относится к обвиняемой.

Когда Эллина замолчала, ей пришлось выдержать еще одну пытку пристальным взглядом. Создавалось впечатление, словно Брагоньер проверял, солгала ли она.

На несколько минут в кабинете воцарилось молчание.

Гоэта то сжимала, то разжимала пальцы. Стул казался жестким, тишина давила. Полная противоположность ей, Брагоньер спокойно писал, делал пометки красным карандашом, подчеркивая фразы и отдельные слова. Наконец, он выпрямился, откинулся на спинку кресла и продолжил допрос.

Следователь не сомневался, Эллина кое-что утаила, и пытался вытянуть всю правду. Многие его вопросы ставили гоэту в тупик. Особенно Брагоньера интересовали умения гоэты, отношения с темными (разумеется, он знал о некроманте), детальное расписание праздника и, разумеется, наличие у обвиняемой алиби. Таковым Эллина не располагала. Единственным косвенным подтверждением ее невиновности стало бы точное установление времени смерти жертвы, но, увы, подобное невозможно. Час, полчаса, но с точностью до минуты.

— Плохо, очень плохо, госпожа Тэр, — покачал головой Брагоньер. — Все против вас, есть только одно «но» — вы низший маг и даже теоретически не способны совершить столь изощренное преступление. Весомый аргумент, но как поступить с письмом? В нем черным по белому сказано, обеих девушек убили вы. И если бы только сказано — логично объяснено. Вы ведь не отрицаете знакомства с некромантом? — Эллина вздохнула. — Прекрасно, — довольно продолжил соэр. — Некромант, как известно, манипулирует жизненной энергией, вызывает различных существ, мог научить. Судя по вам, конечно, не скажешь. — Никогда еще гоэта так не радовалась завуалированному оскорблению. — Способности средние, я видел вас за работой — много лишних, ненужных движений, берете не знаниями, а сноровкой. Но, кто знает, темные часто маскируются, притворяются неумехами. Тест на магические способности покажет, что правда, а что ложь. Словом, проведете ночь в камере, возможно, не одну. До выяснения обстоятельств.

Он встал, приоткрыл дверь и крикнул солдатам:

— Можете уводить. Предписания заберете у секретаря.

Эллина с мольбой смотрела на Брагоньера, клятвенно заверяла в своей невиновности, предлагала немедленно пройти проверку перед ликом богов, но следователь не слушал. Создавалось впечатление, будто вместо гоэты пустое место.

Солдаты взяли арестованную под руки и насильно вывели в коридор.

— Молчи, если не хочешь в общую камеру! — прикрикнул один, устав слушать завывания.

Женщина вздрогнула и умолкла. Лучше одной, чем с уголовниками.

 Ничего, все прояснится, ее обязательно освободят, извинятся. Тот же Главный следователь — умный мужчина и быстро осознает свою ошибку. Подумаешь, донос, кто же им верит!

Пока Эллина ждала в коридоре, второй конвоир забрал сопроводительные бумаги.

Во дворе ждала знакомая закрытая повозка — черный служебный возок Следственного управления.

Гоэту определили в одиночную камеру, накормили супом с куском хлеба и оставили наедине со своими мыслями.

Эллина сжалась в комок на узкой койке, пытаясь понять, кто и за что так ее подставил. Ведь кто-то написал донос, обвинил ее…

Да, она знакома с некромантом, тем самым, с которым свела первая работа. Допустим, гоэта повела себя не слишком корректно для выпускницы училища, но, с другой стороны, юность, наивность. Заодно, Эллина проверила один из слухов о темных, научилась общаться с ними. Опыт всегда полезен, да и с точки зрения уже тридцатичетырехлетней госпожи Тэр ничего плохого не произошло. Подумаешь, завязала личные отношения!

Кто только вообразил, что Малис чему-то учил. Нелепо! Он секретами мастерства не делился бы даже с дипломированным магом, не то, что с какой-то девчонкой-недоучкой, просто помог и то, на него надавили.

Темные ни с кем о магии не говорят. Эллина никогда не слышала, чтобы они заводили учеников. Может, только детям какие-то знания передавали и то вряд ли — слишком индивидуалисты.

Обвинение в двойном убийстве. Мотив, зачем ей убивать? Да и как, если даже следователь невысокого мнения о ее способностях. Если только с сообщником.

Бред, все равно бред, неужели они этого не понимают?!

Ханна уже умерла, когда Эллина ее нашла, умерла давно, раз слетелись вороны, а труп успел остыть. У нее есть свидетели: хозяин постоялого двора, его посетители, люди, которых она встретила на дороге, — они подтвердят, гоэта находилась совсем в другом месте во время убийства. Пусть заново допросят Гланера — он побывал там раньше, наверняка знал больше. Друг подтвердит, они оба видели труп, а Эллина заезжала в гарнизонный пост. С чего бы убийце торопиться сообщить о собственноручно совершенном преступлении? Правильно, потому что гоэта не убивала.

Итак, с первым случаем ясно, но вот вторая смерть… Эллина действительно оказалась рядом в момент гибели девушки. И странное нечто почувствовала только она, придать весомости бессвязному рассказу некому. Кто поручится, что гоэта не солгала о мареве, чтобы пустить следствие по ложному следу? Вела себя подозрительно, топталась возле жертвы, трогала труп. Без свидетелей, одна, на темной ночной улице.

Эллина всхлипнула при мысли о пытках и грядущем тесте на магические способности. Он — не банальное испытание, вроде того, которое она проходила при поступлении в училище. Во время нее проверили, есть ли зачатки дара, и, если да, какая стихия ему покровительствует. Процедура тестирования иная. Гоэта слышала, она болезненна и длится несколько часов. По сути, та же пытка, во время которой особо обученный специалист копается в голове, заставляет реагировать на череду раздражителей, многие из которых причиняют боль. К примеру, подносит к руке свечу — разумеется, если можешь, ты пытаешься ее погасить, а если нет, молчаливо терпишь.

Испытания чередуют, некоторые повторяются, чтобы проверяемый не мог заранее продумать реакцию, расслабился, решил, все позади, и выдал себя.

Оставалось надеяться на милосердие следствия, вдруг ограничатся процедурой досмотра ауры. Тоже неприятно: ее обследуют на подлинность, — зато быстрее и без риска телесных повреждений.

Эллина попыталась собраться, продумать линию защиты, но накатили эмоции, а вместе с ними беспомощность. Она тихо всхлипывала, представляя свою незавидную участь. Ничего, когда никто не видит, можно быть слабой. На людях нельзя, только, увы, не всегда получается, хотя гоэта старалась.

Беспомощная — значит, беззащитная. Беззащитная — не стоящая уважения. Не стоящая уважения — безработная. Простая цепочка. Есть и другая: беспомощная — легкая добыча. Именно поэтому Эллина всегда пыталась побороть слабости, всегда и везде представать спокойной и все умеющей.

Сейчас она просто женщина. Ну да, перед лицом правосудия Эллина — жалкая выскочка, одна из многочисленных гоэт. Кому до нее какое дело?

Ночь Эллина провела в камере. Ее мучила бессонница, и гоэта до рассвета простояла на соломе, глядя на маленький квадрат темного неба сквозь зарешеченное окно под потолком.

Наутро, сразу после завтрака — жуткой жидкой каши — за ней пришли. Связали руки и под конвоем вывели в тюремный двор, к знакомому экипажу. Только сегодня отрядили не двоих, а четверых конвоиров.

На шее Эллины защелкнули амулет с маленьким черным камнем, от которого разболелась голова. Гоэта догадалась, он блокировал магические способности и, заодно, мысли. То ли судебные маги ошиблись в настройках, переоценив ее потенциал, то ли пытки уже начались — как иначе можно назвать тянущую боль в затылке?

Обвиняемую доставили в мрачное здание Следственного управления ровно в девять, но провели по другим коридорам, чтобы не смущать законопослушных подданных.

Эллина ожидала продолжения допроса, теперь в более жесткой форме, с участием судебного мага, но ошиблась. Меньше всего на свете она ожидала увидеть в кабинете Брагоньера Анабель. Подруга что-то с жаром доказывала Главному следователю, а тот слушал ее с привычным равнодушным выражением лица, постукивая кончиком карандаша по столу. Зеленые глаза смотрели в пространство. Брагоньер думал о чем-то своем, но мгновенно среагировал на доклад солдата, отмер и перевел взгляд на помятую обвиняемую.

— Садитесь, госпожа Тэр, — он махнул рукой на стул.

— Как, она связана?! — взвилась Анабель. — Прикажите немедленно…

— Позвольте мне решать самому, госпожа, — резко оборвал Брагоньер. — Я выслушал вас, отнесся с пониманием к вашим показаниям, но степень вины и невиновности госпожи Тэр установлю самостоятельно. Сядьте и ведите себя благопристойно, иначе я прикажу вывести вас в коридор.

Соэр встал, игнорируя возмущенные взгляды Анабель, подошел к Эллине и снял медальон. Гоэта сразу почувствовала облегчение и улыбкой поблагодарила за избавление от головной боли.

— Госпожа Тэр, почему вы не сказали о спутнике? Понимаю, обсуждение личной жизни вызывает закономерное смущение, но это не тот случай, когда оно уместно. Скажите спасибо вашим друзьям, — кивок на Анабель, — потрудившимся донести столь ценные сведения.

— Так меня больше ни в чем не обвиняют? — не веря собственным ушам, переспросила гоэта.

— После письма графа Алешанского с настоятельным требованием пересмотреть материалы дела, — Брагоньер бросил короткий неприязненный взгляд на подругу обвиняемой, — да. Обстоятельства изменились. Один из свидетелей уже не настаивает, что видел вас, так как… хм… следил не за улицей, а извозчик вспомнил вашего спутника. Остается второй возница, в коляске которого вы возвращались домой, но показания господина Гланера Ашерина прояснили данный вопрос. Вы ведь поссорились?

От нее ожидали ответа, и Эллина кивнула. Разум подсказывал, сейчас лучше соврать, а потом выяснить, какую историю сочинил для следователя Гланер.

— Я освобождаю вас из-под стражи и приношу свои извинения за причиненные неудобства, — тем же тоном Ольер ли Брагоньер зачитывал бы доклад на совещании. — Издержки правосудия. Отныне вы проходите по делу как свидетель. Можете быть свободны. Если угодно, вас отвезут домой.

— Спасибо, я предпочту пройтись.

После камеры хотелось на воздух, на солнце.

— Как пожелаете.

Брагоньер развязал гоэте руки и, вернувшись к столу, подписал необходимые бумаги.

— Держите пропуск, — он протянул ошарашенной нежданным избавлением Эллине плотный гербовый лист. — Предъявите на выходе. Через пару дней жду для повторной дачи показаний в присутствии магов. Всего хорошего, госпожа Тэр, удачного дня.

Ругая всех служащих Следственного управления, Анабель поспешно увела подругу. Она и мысли не допускала, чтобы оставить Эллину одну. По дороге гоэта узнала, что именно стараниями Бель удалось исправить «чудовищную ошибку». Она разыскала Гланера. Он с готовностью письменно подтвердил состряпанную на коленке ложь: в роковую ночь провожал подругу и в момент убийства находился рядом. «Как иначе, мы же друзья, — подруга передала его слова. — Лучше в тюрьму за ложные показания, чем жить с нечистой совестью».