Отрывок из книги «Маска безумия»

ГЛАВА 1. Случай в предместье

 

Легкий ночной ветерок играл с занавесками. В открытое окно лился мягкий свет полумесяца. Обстановка комнаты говорила о достатке владелицы: вряд ли бедная женщина украсит спальню фарфоровыми безделушками и бронзовыми подсвечниками. Впрочем, половина вещей была настолько безвкусной, а все — настолько ярким, что невольно закрадывался вопрос: не случайным ли путем нажито богатство? Потомственные аристократы обычно обладали вкусом или хотя бы не скупали все содержимое антикварных лавок.

На полу, возле туалетного столика, лежала женщина. Волнистые темные волосы эффектно, в духе любовных романов, разметались по цветастому ковру. Лицо скрывал полумрак.

Тускло поблескивали кольца на длинных холеных пальцах. Кожа отталкивала чахоточной бледностью. Непонятно, то ли она вправду так бела, то ли во всем виновата луна. Поза женщины тоже казалась неестественной. На первый взгляд хозяйка спальни просто заснула, но голова ее запрокинулась под немыслимым для живого существа углом.

Балансируя на границе света и тьмы, фигура в бесформенном плаще склонилась над женщиной и перетащила к туалетному столику. Усадив труп, человек достал из-за пазухи камень и разбил зеркало. Осколки многократно отразили посиневшие губы, кровоподтеки на лице, шее и груди. Судя по всему, жертва отчаянно сопротивлялась, но самый серьезный удар пропустила — в плечо, у самого основания шеи. Однако не он убил ее.

Отряхнувшись от зеркальной крошки, неизвестный или неизвестная порылась в дорожной сумке и осыпала мертвую женщину засушенными лепестками роз. С удовлетворением осмотрев творение своих рук, ночной гость достал из кармана носовой платок и тщательно вытер все, к чему прикасался. Даже если носишь перчатки, нельзя терять бдительности. После он откупорил пузырек без этикетки, окропил его содержимым себя и труп. Запахло уксусной эссенцией, но ветер быстро проветрил комнату.

Убедившись, что все в порядке, человек повернулся спиной к убитой. Захрустело зеркало под ногами. Шаги быстро затихли.

На улице, казалось, в ином мире, фонарщик затеплил фитиль светильника, зевнул и посторонился, попуская припозднившуюся компанию.

 

День выдался погожий, солнечный.

Предместье Сатии, второго по величине города королевства Тордехеш, пробудилось от сна. Замелькали люди, зацокали копыта лошадей, заскрипели колеса экипажей — ночные гуляки возвращались домой.

Еще сто лет назад на месте тихого местечка, застроенного прятавшимися за заборами особняками, мычали коровы, и пахло навозом. Однако время текло своим чередом, уклад жизни менялся, и вместо крестьян предместье облюбовали именитые горожане. Селились здесь и маги — ценители уединения, столь необходимого для работы, и дамы полусвета. Словом, шансы встретить на улочках бедно одетый люд невелики, разве кто забрел по служебной надобности.

Не дождавшись звонка, горничная поднялась на второй этаж особнячка, притаившегося в глубине сада, разбитого по последней моде. Хозяйка строго следила, чтобы кусты вовремя подстригали, а цветы не донимали сорняки.

Каждое утро служанка срезала в саду букет и ставила в вазу у изголовья постели. Вот и сейчас она несла букет из алых роз.

Горничная постучалась и вошла в спальню, плотно притворив за собой дверь. Удивившись, что постель не тронута, хотя госпожа ночевала дома, женщина шагнула к прикроватному столику. Громкий вскрик сорвался с губ при виде трупа. Розы выпали из рук. Горничная ринулась вон из комнаты. Женщину трясло как в лихорадке. Она пронеслась по саду, бередя криками тишину летнего утра, хлопнула калиткой и припустила по улице. Заприметив скучавшего солдата, служанка подскочила к нему, ухватила за руку.

— Госпожу убили!

Больше бедняжка ничего не могла сказать, зайдясь в истерике. Убедившись, что она не врет, солдат доложил о происшествии капралу. Тот немедленно послал за следователем, велел оцепить дом и собрать слуг на кухне.

 Господин Шорш появился через час. Позевывая в кулак, он мысленно проклинал работу и персонально Главного следователя Следственного управления Сатии, баронета Ольера ли Брагоньера, по чьей милости пришлось ехать самому, а не отправить в предместье кого-то из молодых, чтобы опыта набирались. Но нельзя — дело отписано ему, поручишь другому — заработаешь взыскание.

Брагоньер славился принципиальностью, неподкупностью и тяжелым характером человека, живущего ради долга и торжества закона. Его место в музее, рядом с изображениями дворян, ревностно истреблявших нечисть и утверждавших королевскую власть в Тордехеше. Теперь же, когда времена феодальных уделов остались позади, а королевством давно правила торговля, а не сила оружия, подобные жизненные принципы устарели. Они ценились только среди инквизиторов — людей, уничтожавших темных магов и сочувствовавших им людей. Неудивительно, что при выборе борца с темными силами его величества остановил взгляд на Брагоньере. Король Донавел Аризис тщательно проверял тех, кому даровал высочайшие полномочия. Он лично беседовал с кандидатами перед тем, как надеть им на палец инквизиторский перстень.

Скольких темных уничтожил соэр[1], следователь не знал: работа инквизитора не выставлялась напоказ, но Сатия полнилась слухами о деле Гланера Ашерина. Брагоньер гонялся за ним по всему Тордехешу. А началось все с загадочной гибели девушки на окраине королевства: бедняжка лишилась души. Когда убийство с тем же почерком повторилось в Сатии, забили тревогу. Подозрение пало на одного из гоэтов — волшебников без врожденного дара, оказывавших различные услуги населению. Точнее, гоэту — Эллину Тэр. Позднее выяснилось, госпожу Тэр оболгал лучший друг — тот самый Гланер Ашерин.

В коридорах Управления тайком шептались о сделке с некромантом ради оживления Эллины Тэр. Неслыханная вещь для ненавидевшего темных Брагоньера! Слухи распустили служащие, принимавшие участие в поимке Ашерина. Масла в огонь подливала обиженная на Брагоньера боевая магичка Нора. «Я же не слепая, — бурчала она, — видела, как он по той женщине с ума сходил и не от чувства невыполненного долга». Брагоньер быстро пресек подобные разговоры.

Соэра действительно однажды видели на театральном представлении в обществе дамы — той самой Эллины Тэр. Вел он себя, как обычно, строго по этикету, за спутницей не ухаживал и больше с ней нигде не появлялся.

Войдя в дом, следователь первым делом поднялся наверх, взглянуть на тело потерпевшей. Склонившись над женщиной, он внимательно осмотрел труп и строго поинтересовался:

— Здесь ничего не трогали?

— Никак нет, господин соэр, — отрапортовал капрал.

— Прекрасно. Личность убитой выяснили?

— У служанки нужно спросить.

Следователь промолчал. Кто бы сомневался, солдаты не удосужились сделать элементарного!

Врач установит время смерти, но и так видно, что женщина убита задолго до рассвета. Она в пеньюаре — готовилась ко сну. Неподалеку от тела валялся гребень. Следователь проверил: цвет волос совпадал с цветом волос жертвы.

Напали сзади, ухватили за горло — об этом свидетельствовали следы на шее, чуть ниже сломанных позвонков, — но жертва вырвалась. Тогда преступник нанес ряд колющих ударов. Не ножом: характер ранения другой. Скорее ножницы или специально заточенный напильник. Помнится, пару лет назад подобным оружием убили одну знатную даму.

Следователь выпрямился, окинул взглядом помещение: возможно, преступник впопыхах обронил орудие преступления. Интуиция не подвела — окровавленные ножницы валялись в углу. Очевидно, их отбросили ногой в пылу схватки. Господин Шорш бережно, через платок, поднял ножницы и замотал специально обработанной тканью. Пусть глянут судебные маги. Кстати, не мешало бы вызвать кого-то из управления.

Приподняв руку убитой, следователь осмотрел ногти и обнаружил под ними кровь. Оставалось надеяться, материала достаточно, чтобы определить местонахождение преступника. Шансы невелики: судебные маги не всесильны.

Впрочем, жертва умерла не от потери крови — ей свернули шею.

Следователь присел за туалетный столик и зафиксировал умозаключения на листе первичного осмотра, детально описал характер ранений, положение тела, обстановку спальни, перечислил все пятна, царапины, сколы.

Вроде, обошлось без магии, женщину даже не обездвижили. Волшебник не позволил бы ей сопротивляться, тратить зря время — а тут ножницы и банальное удушение. Только почему жертва не кричала? Зачем устраивать спектакль с разбитым зеркалом и розовыми лепестками? Будто театральный реквизит.

Кровь на осколках отсутствовала, зато нашелся платок со следами слюны — сошел бы за кляп.

С помощью горничной установили личность убитой — ей оказалась дама полусвета, любовница виконта ли Сенваля. До этого, по слухам, она была содержанкой другого дворянина, от которого пару месяцев назад упорхнула под крылышко виконта.

— Симпатичная! — вздохнул следователь, еще раз глянув на убитую. — Двадцать семь лет… Подымем архив, узнаем, откуда родом госпожа Алия Интера. Не первого сословия, это точно.

Мотивы преступления оставались туманными. Ни драгоценности, ни деньги убитой не тронули, если только горничная не солгала. Она вполне могла оказаться пособницей преступника. В итоге служанку задержать до выяснения обстоятельств.

Что остается? Если не ограбление, то убийство из ревности или мести. Бывший любовник слыл человеком ревнивым, мог вспылить, особенно если его подтолкнуть неосторожным словом. Это объясняет, почему убитая сидела за туалетным столиком, когда к ней подошел убийца. Следователь проверил: следов волочения нет. Жертва вырвалась, вскочила, сделала пару шагов — и все.

Прежний кавалер, барон, мог сохранить ключ и беспрепятственно проникнуть в дом. Только вызвать его на допрос непросто, придется просить разрешение у господина Брагоньера.

Замок не взломан. Окно открыто, но внизу колючие кусты. Теоретически можно спрыгнуть и залезть, но как уйти незамеченным? В любом случае, должны остаться следы.

Следователь подошел к окну, осмотрел подоконник, провел по нему пальцем. Улыбнулся — вроде, что-то есть.

Опрос соседей показал, госпожу Интеру не любили, особенно благочестивые матроны из старых обитательниц предместья. Дружбы из местных она ни с кем не водила, предпочитая старых знакомых, с которыми частенько кутила до утра в лучших ресторанах. Однако неприязни для убийства мало, да и квартал серьезный, люди слова обидного в глаза не выкрикну, тут сожительство без брака не преследуется — слава Дагору, кончились темные времена!

Неприятное дельце! Впрочем, как и другие преступления, связанные с представителями первого сословия. Дворяне неразговорчивы, чуть что — бегут жаловаться префектам, отказываются сотрудничать со следствием. Вот и барон обязательно заявит, что следователь не имеет права его допрашивать. И, ладно бы, если девица тоже из благородных — так содержанка, ноль без палочки. Следователь в который раз «сердечно» поблагодарил господина Брагоньера за лишившее законного отпуска дело.

Горничная клялась Соратой, что не желала зла щедрой госпоже, но дознаватель сомневался. По опыту он знал, на свидетелей порой нужно надавить, чтобы те рассказали правду. Большинство лжет из страха или по забывчивости, хватает небольшого пинка в нужном направлении.

Служанку увезли в закрытом экипаже. Бедняжка рыдала, а собравшиеся у дома люди шептались, не она ли убила.

Следователь дожидался судебного мага. Он приехал через полчаса, велел молчать и не мешать. Дознаватель хмуро вздохнул и тенью последовал за коллегой наверх.

— Ну, что я могу сказать, — после разнообразных манипуляций сообщил маг, — следов магического воздействия нет. Кровь из-под ногтей жертвы я забираю, но ничего не обещаю, господин соэр. Тут хорошо потрудились, развеяли остатки ауры. Вся надежда на октограмму Мерхуса.

— Значит, убийство умышленное? — разочарованно протянул следователь.

Версии рушились одна за другой.

— Судите сами — место преступления обработали. Сейчас проверю на мельчайшие частицы ауры, но мне не помешали бы подозреваемые.

— Мне тоже, — тяжко вздохнул господин Шорш. — Ладно, работайте, вечером доложите, а я займусь служанкой.

Как никогда ему хотелось уволиться.

— Кстати, ее присутствие я вижу. Свежее, нестертое. Заходила дважды, но раньше и позже времени совершения убийства.

Подавив желание смачно выругаться, проклиная хорошенькую любовницу виконта ли Сенваля, дознаватель спустился вниз. Оставалось надеяться, допросы прояснят картину преступления, иначе дело патовое.

Вернувшись в Следственное управление, господин Шорш первым делом направился к господину Брагоньеру — получать санкцию на допрос виконта и барона. В коридоре он столкнулся с маявшимися в ожидании приема свидетелями по другим делам. При виде дознавателя они встрепенулись, начали жаловаться, обещали дойти до начальства. Господин Шорш заученно извинился и попросил обождать, вызвав новую бурю эмоций. А что он мог? Брагоньер приказал, пришлось срочно уехать. Отпустить свидетелей тоже нельзя.

За лестничной площадкой третьего этажа начиналась территория начальства. Это не кабинеты рядовых следователей, сюда приходили не по пустяшным делам. Посетители — сплошь люди с громкими фамилиями и чиновники различных государственных учреждений.

Дознаватель поинтересовался у излучавшей здоровье блондинки-секретаря в приемной, на месте ли господин Брагоньер.

— У себя, — улыбнулась госпожа Ллойда. — Как раз свободная минутка, пользуйтесь, потом в суд уедет.

Толкнув знакомую дверь, Шорш оказался в крошечной комнатке, заменявшей личную приемную Брагоньера. Размер объяснялся не нехваткой места, а отношением соэра к посетителям определенного толка. Главный следователь презирал защитников, которые обычно и мариновались в каморке. Вот и теперь на одном из двух стульев сидел мрачный как туча адвокат и гневно строчил что-то в блокноте. Подняв глаза, он зыркнул на господина Шорша, но промолчал.

За следующей дверью с табличкой «Главный следователь, начальник Следственного управления г. Сатия» заседал Ольер ли Брагоньер. Когда вошел подчиненный, он листал пухлую папку с делом. Не считая ее и письменного прибора, стол зиял пустотой: соэр соблюдал идеальный порядок и конфиденциальность.

Следователь покашлял в кулак, привлекая внимание.

— Слушаю вас, — не отрываясь от работы, бросил Брагоньер.

Пара минут, и на пронумерованной бумаге с печатью Следственного управления появился размашистый росчерк. Соэр убрал дело в ящик стола и поднял голову. Господин Шорш предпочитал избегать смотреть в его колючие бледно-зеленые глаза: они почему-то ассоциировались с нежитью. Наверное, если бы Брагоньер родился брюнетом, они смотрелись бы жутко, а если блондином, соэр напоминал бы короля, хотя у его величества Доневала глаза живые, а не мутное стекло, за которым не видно души.

— Говорите, господин Шорш, у меня не так много времени, — поторопил Брагоньер.

— Мне нужно разрешение на допрос двух представителей первого сословия по делу Интеры, — прокашлялся следователь.

Какой все же колючий взгляд! Такому бы топор в руки! Даром, что баронет.

Эх, а вот от сюртука начальника дознаватель бы не оказался, на фоне безупречно скроенного, точно по фигуре, собственный с жирным пятном на поле казался половой тряпкой.

— Девицы из предместья?

Господин Шорш нахмурился. Откуда он знал? Следователь никому не успел доложить, только что вернулся. Видно, пора привыкнуть, что Брагоньер умеет залезать другим в головы.

— Полагаю, справитесь без него. В вашем возрасте пора проявлять самостоятельность, господин Шорш. Вечером бумаги мне на стол. Расскажите о ходе расследования.

Следователь с тоской подумал, что к семье доберется за полночь. Маг обещал занести результаты работы в конце дня, но ведь Брагоньера это не остановит, он потребует отчет хоть в три часа ночи. Будто ему дома делать нечего! Немудрено, что до сих пор холост: с фанатизмом соэра женщину не найти. Зато служба безупречная, дознаватель не удивился бы, узнав о назначении начальника Верховным судьей или главой Тайного управления, заодно вздохнул бы с облегчением. Но, увы, Брагоньер уезжать не собирался.

— Буду держать в курсе, господин соэр.

Начальник не ответил, погрузившись в раздумья, лишь когда господин Шорш взялся за ручку двери, напомнил:

— Не забудьте выписать предписание о невыезде для основных свидетелей. Сделайте сегодня же, в первую очередь. Преступник может оказаться среди них.

Следователь кивнул. Будто он этого сам не сделал, как-никак, не первый год на службе.

 Остаток дня господин Шорша посвятил монотонной работе: запросам в архивы, служебным запискам, раздаче поручений. В перерывах — допрос свидетелей по другим делам, внесение записей в недельный отчет… Словом, голова пухла.

При виде списка знакомых госпожи Интеры следователю захотелось сбежать на юг, к морю. Термальные источники Трии пришлись бы кстати, с такой-то нервной работой! Но мечты мечтами, до отпуска еще два месяца ждать, если не вмешается случай. Сатия — город большой, беспокойный, тут все время что-то происходит.

До чего же разнообразны связи убитой! Весь местный полусвет, актрисы, актеры, пара поэтов, кое-кто из аристократии.

Как и предполагал следователь, Алия Интера происходила из низов, и фамилию при рождении ей дали другую, неблагозвучную — Мхаш. Родители из третьего сословия, зажиточные крестьяне. С помощью матери, нанятой кормилицей в дом дворянина, юная Алия попала в мир золота и жемчугов. Четырнадцатилетняя красотка приглянулась благородному отцу семейства. Он дал девочке скромное образование и сделал любовницей. Алия с радостью согласилась, с удовольствием принимала подарки за нехитрые услуги, тщательно скрывая сожительство от родных. В итоге через два года она бросила любовника, решив, что достойна большего. Имея на руках небольшой капитал, будущая госпожа Интера купила платьев и место в дорожной повозке и с легким сердцем покинула родные края.

В отличие от многих других девочек, скатившихся на дно, на панель, Алия сумела устроиться, нашла место костюмерши у актрисы. Та иногда брала ее на собрания «для своих».

Госпожа Интера не теряла времени даром, постепенно обрастала знакомыми, любовниками, богатством. Тут тоже начинала с малого: с торговца специями и комнатушки под крышей, потом кутила с актерами в ресторанах, где ловила рыбку покрупнее, и, наконец, встретила барона Сорра. Он сделал Алию Интеру той, кем ее знали. Девушка сменила фамилию, наняла учителей, выправивших провинциальный акцент, выучила пару языков. Иными стали манеры. Разумеется, все оплатил барон.

Тщеславие и желание попасть в столицу, где бы она, может, подцепила богатого старого мужа или легкомысленного наследника титула, толкнули госпожу Интеру к виконту ли Сенвалю. Не обошлось без скандала: барон не желал отпускать любовницу. Чуть не дошло до дуэли, но в итоге за бокалом вина мужчины решили: содержанка не стоит чьей-то жизни.

С момента расставания Алии с бароном Сорра прошло два месяца — не такой большой срок, чтобы забылась обида.

 Судебный маг несколько сузил круг подозреваемых — кровь из-под ногтей убитой принадлежала мужчине. Большего, к сожалению, установить не удалось: качество и количество материала оставляли желать лучшего.

— Как я уже говорил, господин Шорш, раны могли нанести в состоянии помутнения рассудка, но следы подчищены умело, осознанно. Забыли только кровь и ножницы, но толку от них мало.

— Однако если человек касался предмета…

Маг покачал головой и опустился на стул перед столом следователя.

— Видите ли, я не собака, след по запаху не возьму. Мне нужны частицы ауры, предмет, тесно связанный с убийцей. Ножницы же не его, взяты у горничной.

— А тепловая карта?

Господин Шорш заметно приуныл. На служанку он, безусловно, надавит, может, они с любовником спланировали преступление, и хитрая бестия специально не заходила в спальню, когда убивали госпожу, только пока версия вызывала одни вопросы. К примеру, почему не выбросили ножницы?

— Крайне расплывчата. Виден только силуэт, смазанный, нечеткий. Я же говорил, — раздраженно повторил маг, — энергетические частицы почти полностью уничтожили специальным составом.

— Значит, убивал волшебник? — нахмурился следователь.

Версия родилась и с хлопком лопнула. Маги с горничными не спали.

— Не исключено. Возможно, гоэт. Маг сделал бы чище.

Гоэты заканчивали не университет, а училище и получали право работы четвертой-пятой степени. Их ежегодной переаттестацией занималась Лицензионная контора. Маги относились к гоэтам с презрением, считали, часто не без основания, бесталанными ремесленниками, способными только переводить бумаги и искать пропавший скот. Истинное волшебство, созидательное и разрушительное, им недоступно.

Господин Шорш с тоской покосился на окно. Похоже, сегодня он заночует в Следственном управлении. Сколько гоэтов в Сатии, пока всех допросишь! Можно, конечно, пройтись по местам, где они собирались, расспросить, не брал ли кто заказов от госпожи Интеры. Ведь просто так гоэт не стал бы ее убивать, только если, к примеру, между ними случился конфликт на почве работы, и потерпевшая, к примеру, не заплатила. Впрочем, оказавшийся на мели недомаг тоже мог согласиться на «мокрое дело». Наемные убийцы дороги, а тут сговорились за пару десятков лозенов.[2] Только все опять упиралось в знакомых госпожи Интеры. Главное не исполнитель, а заказчик.

Внимательно изучив отчет судебного мага, следователь отправился на «ковер».

Смеркалось. Город купался в длинных лиловых тенях, тонул в багрянце заходившего солнца. Оно манило прочь из душных стен. Вдруг небесные брат и сестра смилостивились, и соэр ушел?

Надежда не застать Брагоньера в кабинете с треском провалилась. Главный следователь со знанием дела отчитывал нерадивого подчиненного. Нет, он не кричал, Брагоньер редко повышал голос, но хлестал холодным тоном и умело подобранными словами не хуже кнута. Распекаемый молоденький следователь стоял, не зная, куда деваться. Господин Шорш молчаливо ему сочувствовал, но лезть под горячую руку не желал. Наконец экзекуция закончилась, красный от смущения дознаватель юркнул за дверь, а его более опытный коллега доложил о первых результатах расследования. Как и предполагал господин Шорш, рассказ затянулся, солнце успело лизнуть верхним краем улицы.

— Горничную отпустите. Улик против нее нет. Пока нет, — подчеркнул Брагоньер. — С допросом барона не тяните.

Следователь кивнул и поспешил ретироваться из кабинета, пока начальнику не пришла в голову мысль еще что-нибудь обсудить. В итоге, уладив формальности, домой господин Шорш добирался в кромешной темноте. Он взял наемный экипаж: безопасность дороже денег, грабители не посмотрят, что ты на службе короля.

 

***

 

Повестку барону Сорру вручить не удалось, пришлось посылать за ним солдат. Господин Шорш сознавал, чем обернется подобное самоуправство, но Брагоньер устно одобрил, значит, защитит, если аристократ вздумает жаловаться.

Разумеется, барон не обрадовался вопросам, на которые ему предлагали ответить.

— Вы хоть понимаете, кто я? — Он нервно расхаживал по кабинету, отказываясь сесть. — Не сомневайтесь, вы понесете наказание.

Следователь промокнул платком лоб.

Допрашивать аристократов — дело неблагодарное, как бы до Королевского прокурора не дошел! С барона станется сгустить краски.

— Господин Брагоньер в курсе и одобряет мои действия. Прошу, сядьте и успокойтесь, благородный сеньор, — следователь не был дворянином, поэтому употреблял особое обращение к представителю первого сословия.

— Это вы сядете, любезный господин. Я добьюсь вашего увольнения. Так и знайте!

Барон в сердцах пнул ногой ножку стула.

Выждав, пока буря уляжется, следователь преступил к допросу.

— Знакома ли вам госпожа Алия Интера?

— Допустим. Слышал, ее убили…

Его, похоже, не огорчила смерть бывшей любовницы. Барон говорил о ней холодно, словно о домашнем питомце, поневоле укрепляя подозрения. Господин Шорш приободрился. Возможно, он не напрасно выслушивал оскорбления, аристократ явно с душком.

— Значит, вы побывали у госпожи вчера или сегодня? — ухватился за нечаянно оброненную фразу следователь.

— Нет, — слишком поспешно ответил барон, — мне рассказал слуга.

— Вы посылали к госпоже Интере слугу?

Похоже, муха все больше увязала в меду. Господин Шорш надеялся, еще немного, и он добьется правды.

— Не посылал, — раздраженно буркнул свидетель, одной ногой стоявший на скамье подсудимых. — Неужели вы настолько глупы, что сами не догадаетесь? Слухи быстро расползаются, особенно среди черни.

— Благородный сеньор, вы водите правосудие за нос, — осмелился повысить голос дознаватель. — Ваш слуга мог узнать о смерти госпожи Интеры, только наведавшись в предместье. Слишком незначительное событие, чтобы о нем говорили в Сатии.

— Хорошо, — скрепя зубами, сдался барон и, наконец, сел, — я велел забрать одну вещь.

— Какую? — навострил уши следователь.

— Драгоценность. Брошь. Она не имела права хранить ее, это фамильная драгоценность. Я хочу получить ее обратно.

Звякнул графин, и барон жадно хлебнул воды. Он нервничал, то есть что-то скрывал.

— Хорошо, — господин Шорш впервые ощущал себя хозяином положения, — составьте прошение. После окончания расследования, если докажете, что брошь ваша, мы ее вернем.

— Вы забываетесь, милейший! — рявкнул допрашиваемый. — Брошь моя, и ее вернут сегодня же!

— Это вне моей компетенции, — развел руками следователь.

Он мысленно усмехнулся. Пусть идет к Брагоньеру, тот мигом поставит на место.

Итак, барон горяч и вспыльчив, вполне мог убить. Да и мотив имелся — фамильная брошь. Бывшая любовница отказалась ее отдать, он схватился за ножницы… Но прежде они лежали на кухонном столе, а, поддавшийся эмоциональному порыву убийца не уничтожил бы следы. Неужели таки не барон! До коликов обидно, если рыбка сорвется.

— Чем вы занимались в ночь с десятого на одиннадцатое июня? — продолжил допрос господин Шорш.

— Уж явно не у Алии! — коротко хохотнул барон. — На приеме, где меня видели десятки человек. Вам перечислить имена?

Он явно издевался, полагал следователь стушуется, но ошибся.

— Безусловно, я вас внимательно слушаю.

Список вышел солидным, но господин Шорш проверил всех. Увы, они подтвердили, что барон Сорра никуда не отлучался.

 Допрос виконта тоже не принес плодов: у него нашлось алиби. Общие знакомые в один голос подтверждали, любовники не ссорились, а вечер накануне убийства провели вместе. Ужинали в ресторане, заказали у ювелира кольцо для госпожи Интеры. Неразумно так тратиться, если планируешь убийство.

Горничная подтвердила, виконт проводил погибшую, но не поднялся в спальню: у госпожи Интеры разболелась голова. Она приняла капли, разделась и отослала служанку спать. Больше девушка ее живой не видела.

Оставались гоэты, но и здесь следователь потерпел неудачу: никто не знал барона Сорра. Недомаги клялись Дагором, Соратой и собственной жизнью, что госпожа Интера их не нанимала. Конечно, они могли солгать, но слуги подтверждали, никто из гоэтов у дома не крутился, а хозяйка не просила от ее или своего имени заключить договор на любые, даже немагические, услуги. Не помнили подобных заказов и знакомые убитой, во всяком случае, за последние полгода. Копаться дальше не имело смысла, вряд ли кто-то станет ждать так долго, чтобы убить нерадивого клиента. Не те деньги, не те счеты. Да и сколько возможностей, а выбрали именно ту ночь. Вряд ли случайно.

Осталась версия с наймом гоэта для убийства, но она казалась следователю шаткой, умозрительной. Имя госпожи Интера не произносилось в местах сборов «недомагов», а барон Сорра вообще никогда не прибегал к их услугам. Словом, дело застопорилось.

 

ГЛАВА 2. Гость на пороге

 

Дом на Тенистой улице в квартале, населенном представителями второго сословия среднего достатка, жил прежней размеренной жизнью. Так же благоухали цветы в маленьких садиках, грохотали экипажи по мостовой, обменивались последними новостями кумушки на кухне, клубился дым трубок в харчевнях.

Прошло полгода с тех пор, как гоэта Эллина Тэр пережила самый настоящий — предательство лучшего друга, Гланера Ашерина, охоту по подложному обвинению, нескончаемое бегство и смерть. Боги пожалели Эллину, позволив воскреснуть, и не мучали кошмарами: память не сохранила последних минут на жертвенном камне.

В бочке дегтя нашлась ложка меда: весной гоэте не пришлось подтверждать квалификацию. По распоряжению Брагоньера свидетельство на право работы продлили без присутствия Эллины — так он пытался расплатиться за ужасы, который ей пришлось пережить по его вине.

Приходящая служанка Урсула взяла два выходных, гоэте предстояло готовить самой. Поразмыслив, она решила потушить к обеду овощи. Прибавить к ним кусок мяса — получится сытная трапеза. Подруга Анабель предпочла бы курицу: блюла фигуру для любовника (куда денешься, если он тебя содержит?), зато Эллина могла смело жевать свинину. Она сама себе хозяйка, требовательного мужчины нет, да и нравилась ей простая еда: сказывалось происхождение. Имея отца-лавочника и мать-крестьянку, трудно полюбить деликатесы.

Днем Эллина планировала заняться переводами, поэтому на кухню отправилась с утра. Почистив свеклу, взялась за лук. От него текли слезы, то и дело приходилось утирать глаза тыльной стороной ладони. Волосы то постоянно падали на глаза. Гоэта жалела, что не перевязала их, а теперь поздно: руки грязные.

Услышав скрип половиц за спиной, Эллина вздрогнула. Урсула бы стала подкрадываться, Гланера Ашерина нет в живых, а больше некому. Клиенты и коллеги так не шутят, даже если дверь не заперта, постучатся, окликнут. Не выпустив нож из рук, гоэта резко обернулась и обмерла, моля Дагора, чтобы ее не посадили в тюрьму. Вдруг расценят как покушение, никто разбираться не станет. Увы, стоявший на пороге коротко стриженый шатен мог доставить кучу проблем. Брагоньер, впрочем, не думал возмущаться и вежливо поздоровался. Смущенная Эллина промямлила ответное приветствие и положила нож на доску. Она путанно оправдывалась, мол, никого убивать не собиралась, от волнения выходило неубедительно.

— Госпожа Тэр, прекратите нести бред! — не выдержав, прикрикнул соэр и, опомнившись, что перед ним не подследственная, чуть смягчил грубость: — Испугались, бывает.

Гоэта кивнула, задумавшись, зачем к ней пожаловал Брагоньер и почему не предупредил о визите. Или она слишком мелкая букашка, чтобы стучаться. Эллина не удивилась бы, если бы Главный следователь открыл дверь своим ключей.

— Чем обязана, господин соэр? Меня снова в чем-то обвиняют?

Под его пристальным взглядом стало неуютно и стыдно за свой внешний вид. Потертое домашнее платье, запачканный свеклой фартук, кое-как собранные в пучок, чтобы не мешали, волосы. Да еще и в домашних туфлях на босу ногу. И рядом Брагоньер — гладковыбритый, чуть благоухающий одеколоном, в костюме с иголочки, пусть и скучного серого цвета. Сапоги начищены так, что можно смотреться, как в зеркало.

Еще ничего не спросил, а сердце сжимается, будто на допросе, хочется признаться во всех преступлениях. Ну да, Эллина иногда преступала закон, но у кого из гоэтов нет мелких прегрешений? Маги и вовсе по-крупному мухлюют.

— О новых обвинениях мне ничего не известно, разве что вы поведаете. — Бледно-зеленые глаза прошлись по лицу, рот дрогнул в холодной ухмылке. — Снова вызывали айга,[3] поддерживали отношения с кем-то из темных, подделывали документы?

Эллина потупилась. С одним попал в точку. Неужели знает?!

— Тягостное у вас молчание, госпожа Тэр, — укоризненно заметил соэр, выпустив жертву из плена цепкого взгляда. — И нечистая совесть. Щекотливое дело клиента? Я не стану расспрашивать, не затем пришел, но, если пожелаете, выслушаю и дам совет.

— От двух до шести месяцев, — пробормотала гоэта и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Совет он даст! Упечет за решетку. Ольер ли Брагоньер не из тех людей, которые жалеют ближних.

— Все с вами ясно, — махнул рукой Брагоньер и неожиданно смилостивился: — Сделаю вид, будто ничего не слышал. Но перейдем к делу. Загладите вину перед государством.

Показалось, или он рассмеялся? Вдвойне странно: простил попрание закона и проявил эмоции, словно нормальный человек. Только маска быстро вернулась, лицо обрело прежнее бесстрастное выражение.

Брагоньер снял перчатки, и Эллина осторожно взглянула, какой перстень у него на пальце. Она с облегчением выдохнула: не инквизиторский. Значит, не по поводу Малиса. А ведь она пыталась его найти — противозаконное деяние, двусмысленно именуемое «сношение с черными магами, ведьмами и иными адептами зла». После недавних событий гоэта не поскупилась, благо кошелек пополнился, и приобрела Свод законов: не хотелось снова оказаться в тюрьме.

— Обождите в гостиной. Я быстро, только овощи дожарю.

— Даю пять минут.

Брагоньер встал за спиной гоэты, внимательно следя за каждым движением. Эллина чувствовала себя помещенной под стекло бабочкой. Казалось, будто соэр оценивает ее как хозяйку. «И наверняка поставил «неудовлетворительно», — размышляла гоэта, отбирая прилипшую свеклу. — Почему пришел сам, а не вызвал в управление? Опять какой-то пустяк из чувства вины? Здорово же по его самолюбию моя смерть ударила, раз так долго отойти не может. Право слово, денег более чем достаточно. Такую сумму мне на счет перевел! Пусть лежат на черный день. Кстати, нужно поблагодарить за продление лицензии, а то в прошлый раз не успела».

Пресытившись ролью надсмотрщика, соэр сел. Эллина расслабилась, но ненадолго. Она не надела чулки! Платье короткое, до колена, все видно. Хоть сейчас беги, переодевайся!

— Что-то не так? — заметив ее волнение, поинтересовался соэр. Гоэта не напрасно переживала, ноги он рассмотрел. — Вы словно на допросе.

— Разве нет?

— Хорошо, я обожду вас в гостиной.

Вытерев руки, Эллина провела Брагоньера в комнату и развела бурную деятельность. Она швырнула недожаренный обед в ледник, поставила чайник на огонь и стремглав ринулась наверх, в спальню. Переодевшись, гоэта обрела уверенность и, сняв чайник с плиты, водрузила на столик в гостиной поднос с чашками. Теперь она не выглядела замухрышкой.

— Чай, кофе, господин соэр?

Приторная улыбка приклеилась к лицу — с такой общались с капризными богатыми клиентами.

— Не утруждайтесь, госпожа Тэр. Садитесь.

Соэр указал на место напротив. Пришлось опуститься на стул. Улыбка сошла с лица за ненадобностью.

— Видите ли, есть одно дело…

Брагоньер замолчал и задумался. Что ей рассказать и следует ли вообще? Год назад он бы не колебался, теперь стоял на распутье. В конце концов, решил не отступать от правил.

— В детали посвящать не стану, но мне необходимы услуги гоэта. Предвидя закономерный вопрос: к сожалению, я не могу взять кого-то из судебных магов: все они мужчины.

Эллина недоуменно взглянула на него и нахмурилась. В какую историю Брагоньер ее втягивает? Что за чушь, что во всей Сатии не нашлось ни одного квалифицированного мага слабого пола? Ее квартал не самый близкий, но соэр нашел время, нанес визит, а теперь предлагает странную работу. Заподозрив ловушку, гоэта глянула в окно — с него хорошо просматривалось крыльцо. Солдат нет. Совсем непонятно, личная просьба?

— Все строго в рамках закона и морали, — поспешил успокоить соэр. — Потерпевший, вернее, родственник потерпевшего — человек со странностями. Он не пустит в дом мужчину.

— Вас тоже?

— Мужчину-мага, — уточнил Брагоньер. — Он отрицательно относится к магии, а вы не вызовете подозрений.

— Опять изображать любовницу? — нахмурилась Эллина и поджала губы. — Извините, не стану.

Соэр со вздохом покачал головой и извлек из-под сюртука свернутые трубочкой листы. Разгладив, он положил их на стол, подтолкнул к гоэте. Она вопросительно уставилась на бумагу.

— Что это?

— Договор, — терпеливо объяснил Брагоньер. — Заключается от имени Следственного управления города Сатии в моем лице с гоэтой, госпожой Эллиной Тэр. Напомните, какой степени у вас разрешение на работу, я впишу.

— Весной мне выдали четвертую, хотя обычно присваивали смежную, четвертую-пятую.

— Принесите чернильницу, пожалуйста, — соэр принял решение за молодую женщину.

— Но…

— Вас просят оказать услугу государство, — подобная фраза не оставляла путей к отступлению.

— Одну минуту, — смирилась Эллина. — Я всегда встречалась с клиентами в «Белой мышке»…

Пока она искала писчие принадлежности, Брагоньер пристально осмотрел комнату. По всему видно, достаток в доме — вещь редкая, а хозяйка не питает слабости к модным безделушкам под старину, не в пример убитой госпоже Интере. Хотя у них и доходы, и отношение к жизни разные. Диван, на котором он сидел, самый простой, набит плохо. Судя по потертости вышитых наволочек, на нем иногда спали. Столик старый — сколы, потемневшая древесина, мутный лак. Куплен либо у старьевщика, либо на аукционе по распродаже имущества должника. Стулья сосновые, зато новые. Мягкие подстилки на сиденьях ручной работы, видимо, госпожа Тэр сшила сама. Пара безделушек, выцветший коврик под ногами. Картин нет, зато на стене висит карта Тордехеша. На полках — книги, в шкафу — какие-то склянки, коробочки. На видном месте — аттестат об окончании училища. Разрешения на работу прошлых лет стопочкой сложены на полке камина. Такой не столько греет, сколько чадит.

Самое дорогое — часы с боем. Хозяйка наверняка потратила на них пару гонораров. Брагоньер усмехнулся. Сразу видно происхождение человека! Увидела в богатом доме, захотелось приобрести. Могла бы купить подобные вдвое дешевле, а сэкономленные деньги потратить на стол. Жить надо по средствам.

Наконец вернулась Эллина и поставила перед соэром письменный прибор. Он обмакнул перо в чернильницу и заполнил пустые графы. Подпись, однако, не поставил.

Гоэта придвинула стул, пробежала глазами первые абзацы — вроде, стандартное соглашение на оказание услуг.

— Прекрасно, — Брагоньер облокотился о стол, не выпуская из поля зрения собеседницу. Читать под его пристальным взглядом оказалось тяжело, нервно. — Итак, на месте преступления необходимо поработать с тепловой картой и заклинаниями поиска. Меня интересует магическое присутствие, люди, побывавшие там до нас, их местонахождение.

— Возьмите мага, — покачала головой Эллина.

Она опасалась не справиться. Все же образование гоэта скудно, частенько приходилось обкладываться книгами, рыскать по фондам библиотеки, чтобы выполнить заказ клиента.

— Я бы взял, если бы среди судебных магов нашлась женщина, — с легким раздражением ответил соэр. — Связываться с вольными нет желания, найти вас быстрее и проще. Не заставляйте думать, что я зря потратил время.

— Хорошо, постараюсь, — вздохнула гоэта и дочитала договор до конца.

Никакого подвоха, в качестве заказчика — Следственное управление, но внутренний голос упорно шептал, что она ввязывается в неприятности. Прошлый заказ Брагоньера и вовсе закончился арестом и обвинением в массовых убийствах. Правда, теперь он не скрывал ни своего имени, ни должности.

— После исполнения обязательств меня отпустят? — Эллина подозрительно уставилась на соэра.

Не верилось, будто Брагоньер сделал столь щедрый подарок. Главный следователь всегда и во всем блюдет свою выгоду, а государство отродясь благотворительностью не занималось.

— То есть? — не понял соэр.

Намекая на срочность дела, он встал и постукивал пальцем по краю стола.

— Вы посвятили меня во все детали. Не желаю неприятных сюрпризов.

Несмотря на принадлежность к слабому полу, Эллина умела при случае выдвинуть условия и настоять на своем, иначе бы ни домика, ни приходящей прислуги, одни дешевые переводы.

— Полностью гарантировать их отсутствие не могу, но заранее не планирую. Я вас ни в чем не подозреваю, никого ловить не собираюсь, — Брагоньер намекал на события прошлой осени, когда использовал гоэту как приманку. — Даю слово. Подписывайте и поехали, госпожа Тэр, в детали посвящу по дороге. Оружие прихватите, — помедлив, добавил он.

Значит, внутренний голос солгал: слово дворянина и инквизитора нерушимо. Разумеется, если дается не врагам государства. К таковым Брагоньер ее вроде не относил, поэтому, еще раз взвесив все за и против, Эллина согласилась. Соэр прав, она и так потеряла слишком много времени на препирательства.

Через минуту бумагу украсила аккуратная, педантичная, как он сам, подпись Брагоньера.

Гоэта вновь поднялась наверх, засунула в карман накопитель магической силы и надела купленный в храме амулет: с благословением Сораты спокойнее. Оружие, значит? пришло время для флиссы[4] и парных кинжалов. Вроде, все. Необходимый минимальный набор для работы Эллина хранила в походной сумке, в том числе, текущее разрешение на оказание магических услуг, удостоверение личности и сухой паек, поэтому собралась за две минуты.

Брагоньер ждал на крыльце. Чиркнул по гоэте взглядом, он одобрительно кивнул и вскочил в седло. Странно, соэр приехал без сопровождения. Заседлав лошадь (ее Эллина, как и прежнюю, назвала Звездочкой, чтобы не путаться), гоэта последовала за провожатым, гадая, куда занесет работа. Брагоньер на этот счет не распространялся, отвечал туманно, сообщил лишь, что до места преступления пара часов езды.

— Если там ничего сложного, получите пять лозенов. Если сопряжено с трудностями — шесть.

— Вы, как всегда, щедры. Я привыкла к чекушкам[5].

— Доплата за срочность, — Брагоньер подумал, что такой ответ прозвучит лучше, нежели: «Вам нужны деньги».

Странно, он перечислил Эллине приличную сумму и застал такое убогое жилище. Предлагать деньги в открытую нельзя: гоэта гордая, откажется.

Выехав за пределы Сатии, пустили лошадей в галоп. Звездочка заметно проигрывала в скорости коню соэра, тому приходилось придерживать скакуна. Оно и неудивительно: Эллина купила простую кобылку, а жеребец Брагоньера породистый, не иначе с племенного конезавода, стоил не один десяток лозенов.

Наконец свернули на проселочную дорогу.

У ближайшего гарнизонного поста всадников остановили солдаты. Почтительно приветствовав Брагоньера, офицер доложил, что местность оцеплена.

— И?

Соэр подъехал к нему, ища кого-то глазами за спинами солдат.

— К сожалению, ничего, господин соэр.

— Эту женщину, — Брагоньер указал на Эллину, — беспрепятственно пропустить обратно и выделите кого-нибудь для охраны.

— Куда прикажете сопроводить? — офицера подобный приказ, похоже, не удивил.

— До Сатии. Поезжайте вперед, госпожа Тэр, — соэр невнятно махнул рукой на серую ленту проселка, — я догоню. Тут пока прямо.

Гоэта аккуратно объехала солдат, обогнула здание поста и оглядела открывшийся пейзаж. Кто бы мог подумать, что неподалеку от Сатии может быть так уныло! Под защитой стражей порядка выросла деревенька, но Брагоньер однозначно дал понять, им не сюда, а дальше, через поросшую низким кустарником равнину. Раз она не распахана, земля непригодна для земледелия. Для выпаса скота тоже, только козы согласятся жевать чахлую зелень. При ближайшем рассмотрении равнина и вовсе оказалась болотистой. Эллина задумалась, не обитают ли здесь мьяги[6]. А что, идеальное место, только солдаты мешают нечисти разгуляться. Но надо, так надо, и гоэта ударила каблуками по бокам лошади.

Через пару миль дорога вильнула вправо, к еще одной деревне. Молодая женщина решила подождать Брагоньера у поворота. Он не спешил, Эллина успела наскоро перекусить взятыми в дорогу хлебцами. Она раздраженно поглядывала на дорогу, ругая соэра. Знает ведь, как в подобной работе важно время!

Появившись, Брагоньер сухо извинился и велел разворачиваться.

— Разве нам не в деревню? — удивилась гоэта.

— Нет, через болото.

Эллина уставилась на него как на умалишенного. Какие нормальные люди живут на болоте? Бродяги? Вряд ли Главного следователя Сатии заинтересовала смерть нищего. И какой здравомыслящий человек поедет через болото, или господин Брагоньер владеет заклинанием левитации?

Соэр проигнорировал невысказанный вопрос спутницы и съехал с дороги. Волей-неволей Эллине пришлось следовать за ним. Почва под копытами пока казалась надежной, даже низенькие деревца попадались, неказистые, кривые. Убедившись, что Брагоньер не расположен к разговорам, Эллина освежила в памяти работу с тепловой картой и попыталась хоть как-то сориентироваться на местности. Ехала она позади соэра, поэтому не боялась наткнуться на неприятный сюрприз. Да и лошадь почувствовала бы, если бы началась трясина. Занесло же Эллину в глухомань — на самую окраину Сатийской области.

Гоэта припомнила дорогу: сначала на восток, теперь на юго-восток. Места ничем не примечательные. Наверное, конечная точка — одно из дворянских имений. Не все представители первого сословия перебрались в города, кое-кто все еще жил на земле. Не из большой любви к природе: банально с трудом сводили концы с концами.

Пустошь неожиданно преградил чахлый лесок.

— Придется спешиться, — предупредил Брагоньер. — Безусловно, можно в объезд, но пешком быстрее.

Эллина не стала спорить. Она спрыгнула на землю, перекинула сумку через плечо и бодро зашагала к нестройному ряду осинок. И замерла, схватившись за флиссу — в лесу кто-то был. При ближайшем рассмотрении злодей оказался солдатом. Он следил за тропинкой, вившейся через островки кочек, камышей и осоки. С равнины ее не заметишь, теперь же болото и стежка открылись во всей своеобразной красе.

Первым спустившись по небольшому косогору, Брагоньер подал руку Эллине. Она не воспользовалась помощью, до сих пор злилась на себя за то, что сглупила с солдатом. Хотя, с другой стороны, места пустынные, разбойников гарнизонный пункт в паре миль не остановит. Только кого здесь грабить, скорее от властей прятаться.

Соэр шел спокойно, будто по лугу. Временами он оборачивался и напоминал, чтобы Эллина ступала след в след. В ответ гоэта скептически хмыкала: она лучше дворянина-горожанина знала каверзы природы, сколько по кочкам прыгала! Следовало бы ее пустить вперед, а то останется Сатия без Главного следователя.

Не выдержав самоуверенной беспечности Брагоньера, Эллина срубила ветку и решительно заявила:

— Господин соэр, я пойду первой, потому что лучше читаю местность и чувствую опасность.

Брагоньера рассмешило предположение, будто он все заранее не проверил. А если на пути возникнут препятствия, не хрупкой женщине с ними бороться! Разумеется, соэр всего этого не сказал, отделавшись скупой фразой:

— Не беспокойтесь, дорогу я знаю.

— Не сомневаюсь, господин соэр, но я отвечаю за вашу жизнь, — настаивала Эллина.

Судя по взгляду, которым ее одарил Брагоньер, он так не считал.

— Госпожа Тэр, за свою жизнь я отвечаю сам, — голос опасно повысился, в нем появились инквизиторские нотки. — Сейчас, пожалуй, еще и за вашу. Извольте идти так, как велено.

Эллина сдержала напрашивавшийся невежливый ответ и согласилась. Правда, теперь шагала медленнее, часто останавливалась и просматривала тепловую карту мира. Нечисти, к счастью, поблизости не наблюдалось, магов тоже. Соэру подобные задержки не нравились, он постоянно поторапливал спутницу.

Когда Брагоньер внезапно замер, Эллина едва не налетела на него. Ничего не объясняя, соэр забрал у нее ветку и проверил глубину озерца, в которое уткнулась тропинка. Гоэта не удержалась от довольной ухмылки: так-то он знает дорогу!

— Давайте сумку.

— Зачем? — не поняла Эллина.

— Чтобы не намокла. Документы вытащите, держите в руках. Странно, конечно, — пробормотал Главный следователь, потрогав носком сапога кромку воды, — с утра спокойно прошли. В любом случае, не трясина. Раз так, поворачивать не станем.

Гоэта пожала плечами и переложила бумаги под рубашку, благо соэр стоял спиной, не смотрел.

Выбросив ветку, Брагоньер обернулся к Эллине, забрал сумку и прикинул рост спутницы — на голову ниже него. Значит, сама до того берега не доберется. Не став ничего объяснять, соэр подхватил гоэту на руки. Эллина тут же возмутилась:

— Зачем, я сама прекрасно могу!

— Затем, — отрезал инквизитор. — Во-первых, вы женщина, во-вторых, невысокая. Что вам не нравится, госпожа Тэр? Что я не позволил вам захлебнуться?

Действительно, нечего возразить.

Гоэта перекинула сумку через плечо и крепче обхватила Брагоньера за шею, чтобы наверняка избежать купания. Соэр не возражал. Похоже, он не шутил, грозя утоплением: вода доходила ему до груди. Гоэта переживала за чужое оружие, предлагала забрать во избежание образования ржавчины, но Брагоньер категорично заявил: «Увольте! Не желаю потом искать по всему болоту, лучше за сумкой следите». Совет оказался не лишним: пару раз соэр то ли споткнулся, то ли поскользнулся на илистом дне. Ношу не уронил, да и гоэта вовремя среагировала, мертвой хваткой вцепилась одной рукой в шею следователя, другой — в сумку.

— Наверное, кто-то разрушил запруду, — предположил Брагоньер, остановившись у островка осоки. Он перехватил удобнее сползшую Эллину и хмуро уставился вдаль. — Так и есть: жердей нет. Следили, значит! – в воздухе запахло грозой. — Госпожа Тэр, можете определить, есть ли кто-то поблизости?

— Я могу посчитать ауры в пределах видимости, проверить, колдовали ли здесь, — перечислила нехитрые умения гоэта.

— Так проверьте. Кто-то хотел, чтобы мы не добрались до места происшествия, но просчитался. Осенью пришлось бы искать лодку, а так дождей давно не было, река обмелела.

— Тут поблизости есть река? — с интересом переспросила Эллина.

Ситуация казалась немного странной: болото, она на руках Брагоньера. Прежде он особой галантностью не отличался, а тут следил, чтобы поменьше промокла.

— Она питает болото. Местные жители построили запруду, чтобы осушить его. Не отвлекайтесь.

Тепловой мир сообщил немного, Эллине удалось уловить только утренние энергетические частицы. Фиолетовые, они пока еще пригодны для изучения, не превратились в синие — предпоследнюю стадию распада. Гоэта, вернее, нематериальная гоэта, зачерпнула немного цветных частиц. Они тут же сформировали призрачный силуэт — составной, из двух людей. Значит, Эллина смешала ауры. Пришлось аккуратно разделить их, действуя по наитию. В конечном итоге вместо двух получилось десять человек, все мужчины и при оружии. Среди них нашелся и Брагоньер, не солгал, действительно прогулялся с утра по тропе.

— Слишком много народу, — зафиксировав в ладонях силуэты, не открывая глаз, покачала головой Эллина. — Кто конкретно вам нужен?

— Ночной гость.

Гоэта снова нырнула в тепловую карту нематериального мира, пытаясь разыскать синие остывшие частицы. Увы, поиски не увенчались успехом.

— Простите, не могу, — извинилась Эллина, выравнивая дыхание. — Одно могу сказать: здесь не колдовали.

Брагоньер раздосадовано поморщился и промолчал, но гоэта и без слов ощущала его недовольство. Спрашивается, зачем нанимал, ему четко обрисовали предел возможностей.

Хлюпая полными воды сапогами, соэр донес свою ношу до твердой земли. Он отпустил Эллину и занялся намокшим оружием — тщательно обтер платком и травой. Брагоньера ничуть не смущала мокрая одежда, зато гоэта переживала по поводу липнущих к ногам штанов и радовалась, что вода не добралась до блузки. Мужчинам проще, а женщине неприятно, когда все знают цвет ее белья.

Чихнув, Эллина развела магический огонь — слабенький, но чтобы просушиться хватит, — и пристроилась возле него. Прыгая на одной ноге, она по очереди сняла сапоги, вылила из них воду и подержала над огнем. Затем проверила флиссу и постаралась избавиться от мокрых пятен на интересном месте. Солидности гоэту они не добавляют, а ей предстоит убеждать несговорчивого хозяина дома осмотреть комнаты. Какое доверие вызовет жалкий маг? Это не Брагоньер, при его должности и происхождении за порог не выставишь, еще и сухую одежду предложишь. Последняя, впрочем, ему бы не помешала.

— Госпожа Тэр, вы закончили? Напоминаю, вы еще не выполнили условия договора.

Эллина обернулась и против воли рассмеялась. Да, недооценила она последствия купания соэра! Брагоньер тоже скользнул взглядом по гоэте, только мысли в его голове роились другие. Например, набранный за полгода спутницей вес. По мнению соэра, Эллине следовало его придерживаться. В остальном она осталась прежней — среднего роста, миловидная, пусть и не красавица. Каштановые волосы небрежно заплетены в косу. Зато из ореховых глаз пропал страх, который поселил Гланер Ашерин.

— Позвольте полюбопытствовать, что вас так развеселило?

— Ничего, — поспешно буркнула гоэта. — Я уже готова.

Примерно через полчаса проклятое болото закончилось, тропа вывела на окраину парка. Он пребывал в полнейшем запустении, чего по виду не скажешь о господском доме. Как и предполагала Эллина, преступление произошло в дворянском имении. Старый, увитый плющом, дом поневоле притягивал взгляд. По всему видно, он принадлежал не первому поколению дворян, что подтверждал потемневший каменный герб над входом. Изображение Эллина не разобрала: не успела.

Брагоньер, даже не подумав позвонить, толкнул дверь и впустил гоэту в пустынный гулкий холл. В нем дежурили солдаты, мгновенно подскочивших по стойке «смирно» при виде следователя.

— Сколько можно?! — послышался раздраженный голос с лестничной площадки. — Когда ваши люди уберутся отсюда? По-моему, вам надлежит расследовать убийство брата, а не мешать жизни законопослушных подданных.

— Я здесь по делу, а вы, господин Весб, препятствуете следствию.

Господин Весб проигнорировал слова соэра и спустился вниз. Невысокий плотный мужчина с легкой сединой в волосах, он свысока посматривал на мокрую парочку.

— Это кто? — палец с кольцом-печаткой уткнулся гоэте в грудь. — Оборванка какая-то! Из какой канавы вы ее вытащили? И сами… — Губы господина Весба скривились. — У меня дорогой паркет, между прочим, — капризно добавил он.

— Не дороже жизни вашего брата, — отрезал Брагоньер и смерил недружелюбного хозяина тяжелым взглядом. — Впредь советую проявлять уважение к власти в моем лице.

— Не всякая власть достойна уважения, — пробормотал господин Весб, стушевавшись перед более сильным противником.

Сказал тихо, трусливо, но соэр услышал и заверил, что выкроет время для дуэли. Выражение лица хозяина тут же переменилось, спесь сменила услужливость. Постаравшись замять грубый прием, он разрешил обоим войти и подняться в комнаты. Даже проявил показную заботу: выяснил, где промок соэр, и обещал восстановить запруду.

Приказав жарко растопить камин в гостиной, господин Весб еще раз извинился, заверив, что ничего не имеет против Брагоньера, и напомнил:

— Вы до сих пор не сказали, кто эта женщина.

— Моя подчиненная.

— Надеюсь, не маг? — насторожился хозяин. — Я прохиндеев на порог не пущу!

Он заново осмотрел Эллину, особое внимание уделил одежде: пытался отыскать чародейские знаки. Потом и вовсе потребовал предъявить документы.

— Остыньте, господин Весб, вы переходите границы дозволенного, — осадил ретивого дворянина Брагоньер, которому изрядно надоела комедия.

— У нее на шее амулеты! — хозяин произнес последнее слово таким тоном, будто обвинил гоэту в тяжком преступлении. И с презрением, смешанным с брезгливостью, добавил: — Она не в платье.

— Я сам не поклонник женщин в штанах, но одежду подчиненных не регламентирую, — глухое недовольство внутри зрело, готовое вырваться наружу. Соэр не боялся титулов и жалоб, останавливало лишь потерянное на препирательства время. Частицы испарятся, пока поставишь зазнайку на место. — Госпожа Тэр — хороший работник, и если ей удобнее осматривать место преступления в таком виде, не стану возражать, законы и приличия дозволяют. Ваше недовольство амулетами и вовсе подозрительно. Вы не верите в Дагора и Сорату?

Господин Весб заверил, что почитает их, и посмеялся над своими подозрениями:

— И то верно, какой маг из женщины! Ума не хватит.

Эллина улыбнулась. Она не в первый раз сталкивалась с твердым убеждением, будто прекрасная половина человечества слаба не только физически, но и умственно. Гоэта не спорила, просто скидывала цену и предлагала попробовать воспользоваться ее услугами с минимальным авансом. Заказчики хмыкали, но соглашалась, в итоге работу после, бурча, оплачивали сполна.

— Итак, господин Весб, хватит пустой болтовни. — Брагоньер встал, сделав Эллине знак подойти. Она с удовольствием пристроилась у камина, стараясь незаметно подсушить филейную часть. — Я допрошу вас здесь, а госпожа Тэр осмотрит место преступления. Надеюсь, ни вы, ни слуги ничего не трогали?

Во взгляде хозяина ясно читалось раздраженное: «Я дурак?» Фыркнув, он процедил сквозь зубы:

— В который раз!.. Хоть бы вышел толк!

Брагоньер проигнорировал колкое замечание и позвонил в колокольчик. Он без тени смущения распоряжался в чужом доме, велев слуге проводить Эллину в комнату Огюста Весба.

— Ключ, — соэр обернулся к хозяину и требовательно протянул руку.

Весб неохотно подал искомое.

Эллину провели в конец коридора, в комнату, выходившую окнами в парк. В ней царил практически идеальный порядок, только стул не на своем месте и странные пятна на полу, кажется, вино. Так и есть — рядом осколки бокала. Слышал ли кто-то звон? Брагоньер ничего не рассказывал.

Убедившись, что слуга ушел и не притаился за дверью, гоэта переступила через покалеченный стул и увидела место, где лежало тело. Его не унесли, чтобы не потревожить тепловую карту. Труп уже остыл, если бы не успели до обеда, не смогли бы осмотреть комнату даже при открытых окнах.

Зажав нос, гоэта присмотрелась к убитому. Мужчина примерно ее возраста, лежит на полу. Пальцы наполовину сжаты. Почему? Сжимал оружие, но убийца его выбил. Нож для разрезания бумаги валялся у кровати. Ага, покойный читал письма – вон они, в беспорядке разбросаны по сукну.

Волосы в крови: у мужчины проломлен череп.

Пока картина складывалась такая: услышав шум, покойный вскочил, замахнулся ножом, но убийца успел первым. Только вот зачем разбитое зеркало и засушенные лепестки роз? Кто-то щедро посыпал ими убитого.

Зеркало в комнате Огюста Весба принесли: маленькое, дамское, оно не вязалось с мужчиной. Круглую пустую раму гоэта обнаружила под кроватью — отшвырнули ногой.

Внимательно осмотрев комнату и нанесенные убитому повреждения, Эллина не нашла больше ничего интересного. Вздохнув, женщина полезла под кровать, к зеркалу: когда работаешь с предметом, его лучше не перемещать. Сосредоточилась и нырнула в тепловой мир.

Материал сохранился, но излучение слабое, с таким сложно работать. Ухватившись за энергетические частички, гоэта попыталась сформировать образы. Расплывчатые, мутные, они не желали формировать силуэты. Связи нарушены, понятно только, что до следователя и слуг здесь побывали двое. И кто-то из них знал, как себя обезопасить, подчистил следы на магическом уровне.

Досадуя на слишком умного преступника, лишавшего ее заработка, Эллина ухватила то, что смогла. Оставалось надеяться, частицы принадлежали убийце. Свободной рукой она мелом очертила круг вокруг рамы зеркала, поделила его на сектора-стороны света.

Гоэта прочитала поисковое заклинание на того, кто боролся с Огюстом Весбом. Сев в середину круга, на пересечении линий, благо высота ножек кровати позволяла, Эллина терпеливо ждала ответа: в какой стороне убийца? Но, увы, никакого дуновения воздуха, никакой реакции. То ли Эллина напутала с ритуалом, то ли аура совсем остыла, то ли гоэта смешала частички разных людей. Безусловно, существовал третий вариант: ответа нет, потому что кто-то уже поработал с энергетикой, но гоэта его отмела, выдвинув четвертую версию. Маги порог дома не переступали, зато преступник обладал достаточными знаниями об ауре и постарался разрушить ее структуру. Не могла она исчезнуть так быстро, Эллина непременно застала бы остаточные явления. Применили специальный порошок. Он значительно усложнит поиски, а через энное количество часов и вовсе сделает их бесплотными.

Однако поисковые заклинания не ограничивались работой с энергетическими частицами. Эллина, задумавшись, выбирала между Большим кругом и октограммой Мерхуса. Духов она не любила: кто знает, чего они попросят взамен? С другой стороны, от них не спрячешься, порошками не защитишься, только вот отношения с ними не складывались. Духи не воспринимали гоэту как госпожу или хотя бы как равную. В итоге Эллина остановилась на октограмме. Времени достаточно, воск имеется, недавно покупала, чистый, без примесей. Листья лаверики ползучей тоже завалялись. Да и, по мнению чародеев первой степени, более точного заклинания поиска не придумали, даже по неполным данным: оно не привязано к ауре. Единственный минус — легко ошибиться. Тут требовались внимательность, навыки работы и полное погружение. Видимо, поэтому судебные маги предпочитали искать людей по вещам. Энергетика вещь прицельная и быстрая, тонкой ниточкой связывает с владельцем, только здесь, увы, не поможет.

Эллина вылезла из-под кровати, прижала дверь стулом, откинула ковер и начертила на так ценимом господином Весбом паркете октограмму. Затем вернулась к трупу, снова погрузилась в тепловой мир, зачерпнула оставшиеся бледные частички — жалкую пародию на ауру, по которой даже пол не установишь, и распылила над рисунком.

Сделав из заготовки простенькую свечу, гоэта, наклонив, нарисовала горячим жидким капающим воском «розу ветров» внутри октограммы. Огарок занял место в центре двойного изображения. Торопясь, чтобы не остыл воск, и не потух фитиль, Эллина растерла в пальцах лаверику и, представив сцену борьбы убийцы и жертвы, потушила свечу измельченной травой. «Укажи, где преступник», — беззвучно шептали губы.

Сосредоточившись, гоэта ступила в октограмму, втянула запах тлеющей лаверики и отрешилась от реальности. Тепловая карта мира раскрылась во всем ее разнообразии, яркая, с множеством аур — все обитатели дома перед глазами. Эллина потянулась к воску и мысленно позвала преступника. Глупо, но ничего иного в голову не приходило: «Убийца Огюста Весба, отзовись!» Свободной рукой она сотворила призывное заклинание.

Опустившись на колени, гоэта положила ладони на углы октограммы. Она терпеливо ждала, не переставая думать об убийце, читая речитатив Мерхуса. Собственный голос вскоре перестал отзываться эхом в ушах, звуки исчезли, тело слегка повело в сторону. Боясь спугнуть удачу, Эллина передвинула ладони к центру «розы ветров». Их резко толкнуло на север, но, вопреки ожиданиям, в голову не пришло заветное число, обозначавшее расстояние. Слишком мало данных, или гоэта не обладала нужной квалификацией.

Убедившись, что это все, Эллина вернулась в действительность и стерла свидетельства проведения ритуала. Придется обращаться к духам. Тяжко вздохнув, гоэта обезопасила себя двойным кругом: первая линия сплошная, вторая — волнистая. Из частей поломанной мебели соорудила направляющие, соответствующие сторонам света, в центр положила зеркальце — сойдет за камушек.

Накопитель магической силы перекочевал в руки. Эллина в который раз сосредоточилась на призывном заклинании, закрыла глаза, представив начертанную на полу волнистую линию, и активировала накопитель. Энергии она израсходовала много, подпитка не помешает, да и без вливания извне ничего не выйдет. Собственный запас у гоэты маленький, связи со слабеньким даром нет.

Привычное тепло и золотистое свечение наполнили пальцы, затейливые узоры поползли по коже. Решив, что уже достаточно, Эллина дезактивировала накопитель и занялась рунами призывного заклинания. Они успели надоесть до печенок, но обещанные пять лозенов грели душу.

Зов серебристой пылью рассыпался по иному пространству, не имевшему ни начала, ни конца. На него через пару минут откликнулась пара серых аур — негусто в доме с духами! Впрочем, сейчас набегут из болота. Так и есть — слетелись, закружились вокруг, пытаясь утащить за собой, но защитные сплошные линии кругов — надежная преграда.

Дав призракам побеситься, Эллина попросила назвать убийцу или хотя бы сказать, где он. Духи, смеясь и издеваясь, выдвинули условие, переходившее границы дозволенного.

— Я не стану, — поджала губы гоэта, покосившись на убитого.

Ее тошнило от одной мысли. Воистину, призраки – омерзительные скучающие создания, только таким придет в голову целоваться с трупом. Пикантности добавлял запах – процессы разложения ускорила жара в комнате. Видимо, покойный мучился с кровообращением.

— Твой выбор, магичка! — рассмеялись довольные духи.

Ясно, изначально выдвинули невыполнимое условие.

— Он за пределами круга, — Эллина пыталась отыскать лазейку, лишь бы избегнуть платы за ответы.

— Ты сделаешь и вернешься, но долго мы ждать не будем.

Пришлось согласиться: Брагоньер не заплатит за молчание, придется предъявить ему хоть что-то.

Духи разлетелись, сгрудились по углам. Мерзко хихикая, они ожидали бесплатного развлечения.

Помолившись Сорате, Эллина подошла к трупу. Перевернув его, гоэта, преодолевая брезгливость, быстро поцеловала холодные губы и отпрянула, вытерев ладонью рот. Ее тут же скрутил приступ тошноты, но женщину сумела вернуться под защиту заклинаний.

Призраки остались недовольны поцелуем, но с помощью поломанных ножек, изображавших стороны света, показали, куда ушел или уехал убийца. Его путь практически полностью совпадал с дорогой в Сатию — той самой, по которой гоэта добралась до болота.

— Имени не скажем, посмотри на зеркало, — зашелестели духи.

Эллина поблагодарила за помощь и отпустила бестелесных созданий. Убедившись, что они действительно улетели, гоэта стерла круги и разрушила заклинания. Придав телу Огюста Весба прежнее положение, женщина тщательно осмотрела осколки и раму. На оборотной стороне последней она обнаружила маленькое темное пятнышко — сажу.

 

ГЛАВА 3. Тяжелые думы

 

Эллина, насупившись, посмотрела на Брагоньера и еще раз пересчитала монеты на ладони. Что-то это не похоже на пять лозенов. Прежде за соэром не водилось привычки жульничать.

— Здесь три лозена и две чекушки. Помнится, мы оговаривали другую сумму. У меня на руках экземпляр договора…

— Так перечитайте его, госпожа Тэр.

Брагоньер опустился на корточки перед телом и занялся волосами погибшего Огюста Весба. Со стороны его манипуляции выглядели странно, но гоэта догадывалась, чем он занят. Так и есть — достал мешочек, положил туда пару волосков, сгусток крови. Сосредоточен, будто не замечает присутствия наблюдателя.

— Господин соэр, внизу стоит ваша подпись.

— По-вашему, я нарушил условия договора? Перечитайте пункты об обязательствах сторон. Вы выполнили работу частично, получили частичную оплату. Две чекушки накинул за дальнюю дорогу. Если желаете, можете написать жалобу, ее должным образом рассмотрят.

— Вы? — гоэта рассмеялась. — Догадываюсь!

— Третейский судья. Благодарю за помощь и счастливого пути. Попросите солдата проводить вас до гарнизонного поста.

— Спасибо, сама доберусь.

Брагоньер промолчал, пробормотав: «Значит, он в Сатии и каким-то образом связан с сажей… Профессия? Или просто залез через дымоход? Последний следует осмотреть. Два дела нужно объединять в одно. Но почему жертва не кричала? Соседние комнаты пустуют, но крик бы услышали».

Эллина пересыпала монеты в кошелек и подошла к двери. Уже на пороге она остановилась и предложила:

— Хотите я камин осмотрю? Плата устраивает, жаловаться не стану.

Нехорошо вышло! Брагоньер хорошо заплатил, пусть и меньше, чем ожидала, а она задрала нос. Такая работа стоит пару лозенов, не больше. С учетом того, что заказчик — государство, и вовсе полтора, а тут золотые горы. Если извиниться, можно еще заработать — дел для гоэта непочатый край, кое-что можно отвоевать у судебных магов.

Соэр обернулся, удивленно глянул на Эллину.

— С каких пор вы служите в Следственном управлении? Или вам так нужны пять лозенов? Хорошо, доплачу из своего кармана, чтобы вы не унижались.

Гоэта захлебнулась воздухом. То есть, по его мнению, она выпрашивала подаяние? Сдержав гневный порыв, она выдавила из себя нейтральное:

— Благодарю, но мне достаточно трех. Надеюсь, мой скромный труд пойдет на пользу следствию.

Не удержавшись, она вытащила из сумки договор и перечитала. Так и есть, Брагоньер не обманул, просто нашел лазейку: «В случае получения сведений, не представляющих особой ценности для заказчика, последний вправе оплатить работу по своему усмотрению, однако не ниже стоимости проезда, материалов и почасовой ставки для означенного вида деятельности».

— Господин Брагоньер, как понимаю, я еще вам понадоблюсь.

Соэр промолчал, занятый осмотром пола, даже залез под кровать, копаясь в пыли.

— Я имею в виду, что вы меня еще в управление вызовете.

— Вызову, — Брагоньер поднялся на колени и отряхнул сюртук. — Для дачи показаний. Чистая формальность. К слову, если вы так рветесь помочь, взгляните на зеркало. Только постарайтесь не трогать, либо скажите, к каким частям прикасались.

Задумавшись на мгновенье, соэр велел взять свой блокнот со стола.

— Садитесь, пишите под диктовку, раз нечем заняться.

Эллина с готовностью ответила:

— За чекушку.

— Высоко же вы себя цените! – усмехнулся Брагоньер и очинил складным ножом карандаш. — Пять минут работы дороже часа моего времени. Я достаточно заплатил, покрыл все издержки. Счастливого пути! Повестку получите на днях.

Гоэта замялась, вспомнила о болоте, которое не хотелось пересекать в одиночестве, и о солдатском конвое. На Тенистой улице ее неправильно поймут, хватит прошлого раза, когда ее увезли по обвинению в убийстве. Некоторые соседи до сих пор сомневались, виновна ли Эллина, хотя ее оправдали.

Холодок пробежал по позвоночнику.

Гланер Ашерин хорошо постарался. Столько лет прикидывался лучшим другом, а потом из-за помутневшего рассудка и обиды за нежелание разделить с ним постель, сфабриковал улики и едва не убил.

Брагоньер не обращал на Эллину внимания. Он делал пометки в блокноте, заново обследовал каждый дюйм помещения, будто с утра все детально не описал.

Поколебавшись, гоэта решила помочь. Соэр прав, ее сведения не стоили даже трех лозенов, и аккуратно подняла зеркало.

— Я взяла его за ручку, двумя пальцами: указательным и большим.

Брагоньер обернулся, вскинул брови: «Вы еще здесь?», но возражать не стал, вручил гоэте блокнот и указал на стол:

— Детально опишите, выскажите свои предположения. Кто пользуется, где можно купить, старое или новое и прочее. Потом поставите подпись — и свободны.

— А вы?..

Обратный путь через болото виделся в черном цвете. Вброд через озерцо не перебраться, придется раздеться и пересечь его вплавь.

— Рассчитывали вернуться в город в моем сопровождении? — Послышалось, или он на что-то намекал? Самодовольство в голосе точно промелькнуло. — Увы, задержусь в доме господина Весба до утра. Надлежащую охрану я обеспечил, вам нечего бояться.

— Я и вовсе рассчитывала вернуться самостоятельно, без провожатых. Вы напрасно беспокоили людей.

Послушать господина Брагоньера, она беспомощное существо, кисейная барышня! Ничего, доберется до Сатии, не растает, хотя на руках у мужчины так уютно, Эллина даже не подозревала, что так пригреется на груди соэра. Видимо, все дело в надежности, которую он излучает.

Насупившись, гоэта занялась зеркалом: раз уж осталась, не ушла, не стоять же столбом. Оно оказалось простеньким, дешевым и новым. Ничего интересного, только пара царапин, будто терлось обо что-то в кармане. Ключи? Возможно. Пятно от сажи стерто — наверное, держали грязными пальцами. Но с чего бы девушке измазаться в саже? Разве только она служанка, только прислуга с зеркальцами бережнее обращается: маленький достаток обязывает.

Подобные зеркала продавались в любой лавке, на любом рынке. Красная цена — шесть медяков. Гоэта повертела вещицу, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. Чем его разбили, не рукой же! Крови нет, треснуло знатно.

— Каминной кочергой, — послышался над ухом голос Брагоньера.

Эллина аж подпрыгнула от неожиданности. Оказывается, она размышляла вслух, а соэр ответил на последний вопрос.

Глянув через плечо гоэты, соэр сухо похвалил:

— Справились, благодарю. Вы свободны, если чего надумаете, поделитесь.

Гоэта положила зеркало на место, попрощалась и спустилась вниз, где ее дожидался солдат.

В Сатию возвращались не через болото — кружным путем. Верхами: лошадь Эллины подвели из рощи. Двое солдат — еще один присоединился к ним у гарнизонного поста — проводили гоэту до самого дома и, пожелав доброй ночи, удалились. «Вот и заступила на государственную службу, — усмехнулась Эллина, отпирая дверь. — Только под начальство господина Брагоньера мне совсем не хочется». Гоэта зевнула, решив, что завтра проспит до полудня, и, поленившись искать свечу, пустила впереди себя магический светлячок.

 

***

 

Господин Весб утер пот со лба и с укором взглянул на следователя: из чего он вообще сделан? Свидетель давно снял сюртук и с удовольствием, если бы позволяли приличия, избавился от рубашки, а Брагоньера будто бы жара не брала. Единственное послабление — расстегнутый сюртук.

— Можно воды?

Соэр кивнул, подчеркнув пару фраз в протоколе. Господина Весба он допрашивал в третий раз и выяснил, наконец, что в ту ночь слуги слышали подозрительные звуки и короткий разговор на повышенных тонах. Криков не было, поэтому в спальню убитого заглянули не сразу, а минут через пять, чтобы проверить, все ли в порядке. И увидели труп. Увы, преступник проявил недюжинную прыть и успел скрыться.

Дело госпожи Интеры соэр забрал себе, оставив господина Шорша помощником. Несмотря на занимаемый пост, Брагоньер иногда занимался расследованиями. Ему нравилось ловить и карать, хотя соэр никогда бы открыто не признался в любви к охоте на людей и нелюдей.

Чутье подсказывало, преступник не просто так снова оставил подпись: не желал, чтобы убийство приписали другому. Значит, на то имелась причина, а жертвы связаны между собой. Только как, если они не знакомы и общих знакомых не имели. Значит, дело в их прошлом.

Убийца Весба — трубочист, работавший в тот день на крыше. Камин и найденная на разбитом зеркале сажа красноречиво свидетельствовали в пользу данной версии. Увы, экономка даже под легким магическим воздействием не смогла дать путного описания наемного работника. Мужчина среднего роста, широкоплечий, вроде, с бородкой. Немолодой, но не старый. Форменная куртка, лицо перепачкано. Глаза… Неприметные, не вспомнить. Услуги предложил сам, экономка согласилась. Сделал работу, он получил деньги, ушел.

Видела ли, как ушел? Ну да, попрощался, направился к дороге. Мог вернуться, экономка не следила. Сделал крюк по болотной тропе, зашел с парка и убил. Однозначно, преступник и сбежал через болото, иначе бы в руки правосудия: тревогу подняли рано. В топь в темноте, разумеется, не сунулись, зато дорогу и парк проверили. Выходит, злодей подготовился, заранее исследовал местность, расспросил жителей – хоть какая-то зацепка!

Под видом трубочиста преступник ознакомился с расположением комнат и пометил нужную трубу. Однако Брагоньер не исключал наличие сообщника среди прислуги: тяжело незаметно слезть с крыши, когда дом гудит, как пчелиный улей. И точно не убийца следил за соэром и пытался помешать следствию, разрушив запруду. Цель злодеяния прозрачна — упущенное время, делающее поисковые заклинания бесполезными.

Безусловно, злодей знал о магии и гораздо больше обывателя, но сам не чарой, может, гоэт. Откуда такие выводы? Маг сработал бы чище, использовал другие методы, но, в то же время, он понимал принципы работы чар.

Лепестки и зеркало… Они тоже не давали покоя. Подпись праведного мстителя? Послание? Возможно, расшифровав его, соэр прояснит причину убийств. Преступник хотел, чтобы о нем говорили, но не желал, чтобы узнавали на улицах. Нет, он не народный мститель — такие играют в салки с правосудием, а не с простыми людьми. Да и за что мстить покойным? Они не крупные землевладельцы, даже не судьи. Брагоньер усмехнулся: скорее на роль жертвы подходил он сам.

Соэр попробовал расшифровать подпись преступника. Он всю ночь провел в библиотеке и выяснил, что зеркало означало благоразумие, суету, гордыню и одновременно символизировало благословение Сораты — одной из двух божеств Тордехеша, сестры Дагора. О лепестках в фолиантах ничего не писали, зато нашлись статьи о розе. Ее тоже связывали с Соратой, ее храмами, любовью, красотой. Словом, красивые поэтические символы, но абсолютно бесполезные в расследовании. Разве только…

— Господин Весб, была ли у вашего брата возлюбленная? Меня интересуют все близкие отношения, даже кратковременные.

Барон уставился на соэра с неподдельным возмущением. Обмахнулся шейным платком и с тоской подумал о береге реки, где можно освежиться, а не маяться в кабинетах Следственного управления.

— Личная жизнь вашего брата отныне достояние общественности, — напомнил соэр. — Напоминаю, он убит, в ваших же интересах найти преступника. Итак?

Рассказ вышел длинным, но не совсем добровольным. Брагоньер привычно тянул из свидетеля слова, заставляя не уходить от темы, не пытаться что-то скрыть.

Огюст Весб вел обычную жизнь холостого мужчины. Постоянной любовницы не имел, но и в беспорядочных связях не замечен. Его брат не мог назвать всех, с кем спал Огюст: он не посвящал близких в такие дела. На память пришли только несколько женщин,с одной покойный встречался полгода.

Соэр фиксировал имена, в правой колонке записывал характеристики, подробности встреч и расставаний, иную информацию, представлявшую хоть какую-то ценность.

Никаких серьезных конфликтов, все буднично и мелочно.

Закончив со списком любовниц, перешли к друзьям.

В заключение допроса Брагоньер вновь поинтересовался, не подозревал ли кого-нибудь господин Весб. Тот раздраженно ответил, что не имеет ни малейшего понятия, кто убил брата.

— Я уже называл всех возможных недругов, чего еще вы от меня хотите?

Соэр не ответил и отпустил свидетеля, велев не покидать окрестностей Сатии.

Брагоньер сидел и думал, раз за разом прокручивал в голове картину преступлений, пытаясь понять, что же их связывает. Предположим, преступник — больной человек, но следы сумасшествия не скроешь: экономка бы заметила. Но не все они явны… Темные, к примеру, с виду похожи на обычных людей, тот же Гланер Ашерин столько лет успешно скрывал подлинную сущность, пока не сорвался. Он поддался честолюбию, обиде и желанию быстрой наживы, продался врагам государства, подставил лучшую подругу. Может, и здесь замешан темный? Они знакомы с заклинаниями, без труда приготовят нужный нейтрализатор. Мешало одно «но» — темные не убивают подручными предметами, не позволяют жертве долго сопротивляться и не опустились бы до театральных эффектов, разве только в качестве насмешки над инквизитором.

Брагоньер пометил в блокноте: «Месть» и поставил рядом вопросительный знак. Версия рабочая — черным магам и ведьмам не за что его любить. Стольких он пытал, стольких по его приказу уничтожили, отправили на костер. И ведь убийства происходят именно в Сатии и окрестностях — вотчине соэра. Они начались через полгода после судебного процесса над метаморфом.

Соэр начал вспоминать.

Во-первых, Гланер Ашерин. Убит до суда. Меч всадил сам Брагоньер. После хотел воскресить и сжечь — некромант отказался пойти на сотрудничество. В итоге темный осужден посмертно. Отец — человек, мать — метаморф. Теоретически она могла убить, обладал абстрактными знаниями о магии, но не владела заклинаниями. Мотив — месть за любимого сына, позор, уничтоженную репутацию мужа.

Во-вторых, семейство Сейрон. Двое: Доновер и Байда, — мертвы, но не по приказу соэра. Здесь он виновен лишь косвенно. В живых (предположительно) остался отец.

В-третьих, ведьма, призывавшая демона. Ее пытали и сожгли. Возможно, у колдуньи есть родственники в Сатии, или, что вероятнее, они специально перебрались сюда. Но не проще ли сразу убить инквизитора, а не ломать комедию с зеркалами?

В-четвертых, Малис — знакомый некромант госпожи Тэр, ее первая любовь, тот самый маг, который помог воскресить давнюю подругу. Помнится, он попался на кладбищенском ритуале и сбежал, плюс прилюдно угрожал Брагоньеру. Мотив? Двойной — ненависть к инквизитору, как к врагу и как к виновнику злоключений Эллины.

Допустим, некто желал дискредитировать соэра, уничтожить его безупречную репутацию, нашел самое больное место — работу, смысл и цель жизни, но зачем рассыпать лепестки? Почему нельзя просто убивать? Все не случайно, осколки и розы – послание. Чтоб демоны утащили за Грань любителя символизма, не мог намекать яснее! Брагоньер получил отличное образование, но оно не помогло разгадать ребус.

На стол легли протоколы допросов других свидетелей, и соэр углубился в чтение, подчеркивая заинтересовавшие моменты.

 

***

***

Эллина вышла из «Белой мышки» раздосадованной: легкую, но хорошо оплачиваемую работу увели из-под носа. Кто успел, тот и съел, конкуренция среди гоэтов огромная.  Вздохнув, Эллина направилась к Тополиному проезду. Помнится, в саду бывшего дома Гланера — он жил в богатом квартале, подчеркивая разницу в происхождении между собой и прочими гоэтами — были солнечные часы. День ясный, должны работать, если только новые хозяева не запустили сад. В крайнем случае, взглянет на часы Общественного дома. Встреча с подругой Анабель назначила на четыре часа дня, Эллине не хотелось опоздать.

Часы не подвели: тень от каменного треугольника по-прежнему падала на разграфленную на сектора поверхность. Осторожно опершись о забор, гоэта перегнулась и рассмотрела показания: три часа. Поборов любопытство выяснить, кто стал новым владельцем дома – его купили за бесценок с торгов, — Эллина спрыгнула, оправила юбку и решила зайти в храм Сораты. Заодно почитает, что нового в информационных листах: вдруг пропустила важное объявление? Уведомления о новых законах и приметы разыскиваемых преступниках развешивали в публичных местах и у государственных учреждений.

Пробежав глазами информационный лист, Эллина убедилась, что завсегдатаи «Белой мышки» осведомлены не хуже официального рупора власти. Местных сплетен там не найти, но этот пробел легко восполнит Анабель. Ей бы в осведомители податься! Увы, госпожа Меда предвзято относилась к служителям закона, особенно после того, как Главный следователь, господин Брагоньер, по ошибке посадил Эллину в тюрьму. Гоэта давно его простила, а вот подруга не могла.

В жаркий июльский день от прудов перед святилищем богини веяло прохладой. Густая тень манила забыть о будничных заботах и сосредоточиться на вечном. Несмотря на лето, просителей у Сораты хватало, не все уехали к морю, греться на солнце. Эллина пристроилась в торце пруда, достала заготовленную мелочь и на пару минут отрешилась от мира. Она опустила ладони на мраморные бортики и коснулась камня лбом. Шепот молитвы слился с чужим бормотанием.

Движение руки — и медяки медленно опустились на дно, унося с собой просьбу. Она не имела отношения к работе. Оставалось надеяться, Сората услышит и поможет.

Гоэта поднялась, развернулась лицом к святилищу, сотворила храмовый жест – сложила большой и указательный пальцы кружком — и поклонилась.

Взгляд упал на группку людей, сгрудившихся возле плакучей ивы. Вряд ли их привлекло дерево, значит, либо друзья, либо слушают кого-то. Так и есть — в центре живого круга стоял мужчина.  Заинтересовавшись, Эллина подошла, прислушалась.

— Я объективен в суждениях, что бы ни говорили поборники двойной морали, — пафосно заявлял бородач, по виду — горожанин, только одет на редкость старомодно.

Гоэта хмыкнула. Надо же так отстать от жизни! Можно подумать, он лет десять из дома не выходил.

— Посмотрите, что исповедуют люди! Действуют ли они по заветам Сораты? — с пафосно воскликнул мужчина. Сделал паузу, он обвел горящим взглядом собравшихся и продолжил спокойнее, медленнее: — Я, обычный человек, верящий в добро и справедливость, но вдруг меня заклевывают стервятники. За что?

Эллина вздрогнула от выкрика, полного праведного гнева.

— За то, что посмел ратовать за правду, отказывался верить, будто аморальные поступки, противные заветам богов, — всего лишь житейская изворотливость — с надрывом продолжал мужчина. Очевидно, чрезмерным: первые ряды не выдержали эмоционального напора, отступили. А проповедник упивался своими речами, плюясь слюной, все повышал и повышал голос: — Они смеются, называют меня чудаком, и оправдывают творимые беззакония, издеваются над постулатами веры и лицемерят даже здесь, в храме. Предать, разделившего с тобой еду, донести на соседа, злоумышлять против гостя, которого однажды пустил на порог, — разве это не зло?

Мужчина на минуту замолчал, оглядывая слушателей, затем ухватил одного из них за руки и настойчиво потребовал поддержать свои воззрения. Однако люди безмолвствовали, задние ряды и вовсе потянулись к воротам.

— Они утверждают, что действуют во благо, но мне противно их благо, хочется, чтобы богиня покарала нечестивцев. Разве ни друг навеки тот, кто попросился на ночлег? Разве можно обмануть его, не помочь ему, думать о своей корысти? Вместе в горе и в радости, спина к спине. И разве можно слушать врага или преступника, как поступают блюстители закона? Их надлежит уничтожать, не вступая в разговоры. Заговоривший с врагом — предатель.

Войдя в раж, проповедник почти кричал:

— Не оправдывайте зло — так оно множит черноту вашей души. Оттуда его надлежит искоренять безжалостно, огнем и мечом. И я говорю не только о сокрытии зла, о сношении с врагами, но и об оправдании противного божественной морали, но столь высоко ценимого среди обывателей. Наушничество, лизоблюдство, корысть — не меньшие враги чистоты души.

Взгляд его упал на представительниц слабого пола, направив мысли в другое русло.

— Оглянитесь: наши женщины позабыли о чести, уподобившись грязи под ногами. Многие ли из них достойны омыть руки в прудах Сораты? Они делят ложе с мужчинами, состоя в браке, принимают от них подарки и, не стыдясь, выставляют свой позор напоказ. Они пьют богомерзкие зелья, чтобы не рожать детей. Презирайте тех, кто покупал подобные вещи у аптекарей, бейте розгами и позорному изгнанию тех, кто понес, но убил во чреве дитя. Карать не только женщин, но их мужей как сообщников преступления.

Послышались робкие возражения — проповедник не слушал, твердил о слепых недалеких людях.

Заключение пламенной речи не уступало по пафосу юбилейным поздравлениям членам королевской семьи:

— Мы виной своим бедам: не плюем в глаза утратившим честь, не поджигаем дома сребролюбцев, не караем предавших доверившихся, не вызываем на поединки оскорбивших нас и государство. Молчим, когда осыпают милостями забывших Дагору и Сорату, только и можем молить богов об исполнении мелочных желаний. Мы утратили моральные принципы и обречены, если не одумаемся. Человек, лишенный принципов, аморален, не угоден богам и королевству. Не понимаю, не пойму и не приемлю хающих своей жизнью Сорату, , называющих подлеца умным человеком.

Раздались редкие аплодисменты.

Мужчина поклонился и поблагодарил за внимание. Завидев жреца, поспешил к нему в компании еще двух-трех приятелей.

— Кто это?

Эллина перехватила одного из слушателей недавней проповеди. Она обескуражила ее; нечто подобное гоэта в последний раз слышала в родном городке, когда от соседа ушла жена, и тот напился до радужного пламени.

— А, не обращайте внимания! — отмахнулся собеседник. — Местный шут. Каждую среду приходит делиться гениальными идеями. Только жреца жалко: ему приходится выслушивать новую порцию предложений по отрезвлению душ прихожан.

— И давно он так? — гоэта покосилась на удаляющуюся фигуру.

— Полгода уже. Вреда никакого, вот и терпят.

Ясно, по средам в храм Сораты лучше не ходить или выбирать другое святилище.

 

Анабель подъехала в наемном экипаже и поманила подругу: садись. Значит, планы изменились, они не засядут с бутылкой вина и тарелкой вкусностей в ресторане.

— Что-то случилось? — Эллина забралась на сиденье, расправила юбки.

Гоэта сокрушенно вздохнула: умудрилась поставить пятно. Наверное, когда слезала с забора. Спасибо, не порвала.

Платяной шкаф молодой женщины не ломился от одежды. Платьев и вовсе всего три. Обновки она покупала редко, по необходимости. За городом удобнее работать в брюках и рубашках, а в Сатии — в тех же рубашках и юбках. Зато Анабель блистала модными нарядами. К каждому — свои украшения.

— Просто решила кое-куда заехать. Заодно встряхнешься, а то дальше торгового квартала носа не высунешь.

Эллина фыркнула и промолчала. Не всем жить среди знати в доме с видом на замок!

— И куда мы?

— Так, к одному магу, — уклончиво ответила Анабель.

Гоэта удивленно взглянула на подругу. Когда она завела знакомство с волшебниками? Да маги на таких, как они, свысока смотрят, грязью при случае обольют. Но, с другой стороны, Анабель давно не гоэта, так, формально числится, но вспомнит ли простейшие заклинания? Она богатая содержанка, любовница Первого префекта Сатии. Пьет с аристократами, танцует на балах, получает приглашения на музыкальные и театральные вечера. Высокопоставленные знакомые, деньги, увеселения… Эллина не одобряла выбора подруги, считала жизнь за чужой счет унизительной, но молчала. С Анабель они сошлись задолго до связи с графом Алешанским. Бель всегда жаждала славы, богатства, следила за собой, нравилась мужчинам, ее не переделаешь, да и нужно ли? Гоэта не стремилась. Сама она придерживалась иных принципов, не брала в долг даже у знакомых, всего добивалась самостоятельно. И мечтала не о тряпках и титулах, а о дипломе университета. Кто знает, имей Эллина деньги и связи, могла попробовать его получить, но тратить отложенное на «черный день» гоэта не желала. Дар у нее скромный, без репетитора нельзя, а не наго сбережений точно не хватит.

Занятно побывать в квартале магов, посмотреть, как живет «белая кость». Пусть волшебники не принадлежали к первому сословию, но их уважали даже аристократы.

Экипаж тронулся, копыта застучали по мостовой. Откинувшись на сиденье, подруги болтали о разных мелочах. К примеру, Анабель рассказала о недавней поездке в курортную Трию, к термальным источникам, о затеянном в особняке ремонте. Эллина, в свою очередь, обмолвилась о визите Брагоньера.

— Надеюсь, ты не впутаешься в очередную историю, — нахмурилась Анабель. — Помню, как в прошлый раз начиналось! Держись от него подальше, — настоятельно посоветовала она.

— Успокойся, Бель, — успокоила ее Эллина, — это обычная разовая работа, наниматель — государство. Ставка стандартная.

— Как же! — хмыкнула госпожа Меда. — Он сам пришел, а не вызвал в управление. Сидел, ждал, пока уберешь обед в ледник — однозначно, вынюхивал!

— Бель, он ничего не трогал, я и мысли не допускаю… — вступилась за соэра гоэта.

Может, инквизитор со странностями, но глубоко порядочный. Другой бы не тревожился, не носил бы на руках. Подумаешь, озерцо! Не сахарная, переплывет.

— В тот раз тоже не допускала, — мстительно напомнила Анабель. — Лучше подумай, с кем общалась, не видела ли чего, не бывала ли где. Пойми, человек уровня Брагоньера не бегает за гоэтами.

— Да ему просто женщина потребовалась! — обиженно буркнула Эллина.

Однако червячок сомнения закрался в мозг, не давая покоя. Вдруг подруга права?

Анабель рассмеялась и игриво шепнула:

— Не знала, что Ольер ли Брагоньер на такое тоже договоры заключает. Ну, и как мужчина? Надеюсь, не разочаровал. С такого нужно бриллиантами брать.

Гоэта возмущенно засопела. Ну Анабель, ну удумала! Чтобы Эллина за деньги!.. И господин Брагоньер, как только в голову пришло?! Потом она сообразила: сама виновата, неправильно выразилась.

— Он искал гоэту для осмотра трупа.

— Да я поняла, просто пошутила. Господин Брагоньер и женщина — понятия несовместимые, — фыркнула Анабель. — Такие фанатики спят исключительно с работой. Сомневаюсь, будто он вообще способен возбудиться.

Эллина кивнула и предпочла не рассказывать о ночи, некогда проведенной с соэром. Тогда гоэте не показалось, что Брагоньер не умеет обращаться с женщинами, но подруга верно подметила: он не интересовался противоположным полом. После оживления соэр грел по совету врача полуобнаженную гоэту: та постоянно мерзла. Любой нормальный мужчина воспользовался бы случаем – инквизитор даже не обнял, вел себя так, будто оказывает большое одолжение.

— Кстати, о фанатиках, я тут одно письмо получила, — сменила тему Анабель и брезгливо поджала губы. — Анонимное. Хочу в Следственное управление отнести, пусть найдут автора мерзости.

— А о чем там?

— Да, бред, — отмахнулась госпожа Меда и расправила несуществующие складки на платье. — Шлюхой называли, тварью. Несомненно, дело рук той швали, которая второй месяц вертится вокруг Теймаса. Хоть ребенка от него рожай! — посетовала бывшая гоэта. — Я через год хотела, а то поздно станет. Ты-то как, не нашла кого?

Эллина пожала плечами. Она и не искала, Каардин Доновер Сейрон отбил всякую охоту знакомиться с мужчинами. Использовал как постельную игрушку, на пару с Гланером обманывал поверившую в любовь дурочку, а потом хладнокровно отправил на смерть. Да и все предыдущие романы гоэты заканчивались одинаково: через пару месяцев мужчины уходили к другим. А ведь она очень хотела семью, детей. Годы шли, Эллине не вчера минуло тридцать, скоро начнется отчет до очередной круглой даты, так никто и не появился. Видимо, придется умереть в одиночестве.

Тут еще не только предательство — изнасилование нескоро забывается. Тут Гланер и его приятель постарались, привив подсознательный страх перед близкими отношениями.

— Целых полгода ни с кем? — ужаснулась Анабель.

— После Гланера?

Подруга понятливо защебетала об общих знакомых, стремясь загладить вину за неприятный разговор.

Экипаж въехал в квартал магов, покатил по узким улочкам, застроенным домами-замками. Временами сквозь прутья решеток мелькали уютные садики, в которых играли дети. Самые обычные на первый взгляд, но, кто знает, может, та девочка с собакой вскоре станет боевой магичкой?

Гоэта с любопытством рассматривала дома, разительно отличавшиеся от застройки родной Тенистой улицы, и гадала, случайно ли или специально они такие неприступные.

Наемный экипаж остановился перед одним из трехэтажных «замков». На карнизе замерли драконы, в дождливые дни извергавшие хляби небесные в водостоки. По специальному желобу, проложенному по внутреннему краю тротуара, вода стекала в закопанные бочки.

Эллина завидовала обитателям богатых кварталов: к их услугам водопровод и канализация, пусть несовершенные, но, безусловно, лучше кастрюлек и выгребной ямы под нужником. Недолго пожив в особняке Брагоньеров в столичном Калеоте, гоэта успела оценить прелести бытовых нововведений. Маги тоже любили комфорт и могли себе его позволить.

Расплатившись и отпустив извозчика, Анабель толкнула незапертую решетку и вошла. За ней и Эллина.

Со двора дом смотрелся уютнее: кусты сирени, скамья, увитая плющом, небольшая чаша фонтана. Последняя не только для красоты — неоценимый источник воды в случае осады. Входная дверь пряталась под козырьком со стальными саламандрами.

Госпожа Меда позвонила в колокольчик. Дверь отворилась, и служанка без лишних слов впустила гостей в прихожую. Там приняла у Анабель шляпку и, узнав имя, заверила, хозяин уже ждет.

— Скажи, наконец, куда и зачем ты меня привела? – ухватив подругу под локоток, прошипела Эллина.

— Да так… — Анабель избегала смотреть ей в глаза. — Не хотела, чтобы ты ждала, заодно с магом познакомишься.

— Целитель?

Подруга смущенно кивнула. Значит, по женской части.

— Что-то серьезное, Бель? — испугалась гоэта.

Одновременно с беспокойством внутри заворочалась обида. Почему не обратилась к ней, не сказала? Эллина готовила хорошие лекарства, их с удовольствием брали аптекари. Да разве она бесплатно не помогла бы подруге?

— Надеюсь, не аб… — Эллина не договорила, выразительно глянув на живот Анабель.

Аборты — дело подсудное, делались исключительно по медицинским показаниям или с разрешения мужчины. Без бумажки с заверенной нотариусом подписью отца ребенка женщина могла на свой страх и риск обратиться только к темной ведьме. Последних за подобные вещи сжигали, несостоявшихся рожениц штрафовали или бросали в тюрьму – на усмотрение судьи. Граф Алешанский наверняка бы подписал разрешение, но Анабель умолчала о беременности.

— Нет, что ты, я предохраняюсь! — сотворила храмовый знак госпожа Меда. — Тут другое, Теймас от кого-то притащил.

Эллина не стала расспрашивать, тактично предложила подождать подругу во дворе. Анабель запротестовала, пообещав: она недолго. Видимо, боялась остаться одна.

Женщины вместе прошли в приемную. Там их встретил маг — представительный мужчина средних лет с массивным перстнем на пальце. Вещица привлекла внимание гоэты: не просто драгоценность, а накопитель, уровневый,[7] наверняка родовой. Не удержавшись, она спросила, указав на перстень:

— Там только энергия?

Маг обернулся, глянул на Эллину, будто только что заметил, и сухо поинтересовался:

— Госпожа колдует?

— Да, немного, — смутилась гоэта. — Не на вашем уровне. Меня заинтересовал накопитель с гагатом, только и всего.

Она мигом ощутила себя не в своей тарелке и ждала, когда последует болезненный укол. Маг не спустит неуместного вопроса от выскочки без диплома.

— Гоэта? — мгновенно определил род ее занятий хозяин дома.

Во взгляде появилось легкое презрение.

Началось!

Эллина давно усвоила: в подобных ситуациях лучше извиниться за бестактность, однако маг оказался словоохотлив и милостиво удовлетворил любопытство:

— Да, здесь не только энергия, еще плетение двух заклинаний. Они несут одинаковый заряд, не агрессивны и не конфликтуют друг с другом. Удовлетворены?  — Гоэта кивнула. — Прекрасно, тогда присядьте и обождите спутницу. Или вам также необходим осмотр?

Эллина покачала головой. Она догадывалась, услуги целителя слишком дороги, ей не хватило бы даже на перчатки. Да и зачем, если кровать покрылась инеем.

Маг пожал плечами и протянул визитную карточку:

— Если надумаете. Консультация при лечении бесплатна.

Анабель и целитель скрылись в кабинете. Эллина осталась в приемной. Она уставилась на красовавшиеся на видном месте копию диплома и благодарственные письма. Маг второго уровня, берет соответствующе. Сама она ходила к врачу без дара: дешевле.

Ждать пришлось долго, Эллина успела порядком заскучать. Но вот, наконец, распахнулась дверь, и на пороге показалась Анабель. Сердечно поблагодарив целителя за помощь, госпожа Меда кивнула подруге, и обе вышли на улицу.

— А теперь в ресторан! — подмигнула заметно повеселевшая Анабель и направилась к перекрестку, чтобы нанять экипаж.

Внимание гоэты привлек мальчишка-разносчик, размахивавший пухлой пачкой бумаг. Такие пареньки за медяк продавали неофициальные новости города, в основном сплетни, которые никогда не напечатали бы в информационных листах. Появились они недавно, но успели завоевать популярность.

— Убийство на болоте! — выкрикивал разносчик. — Бойтесь трубочистов! Грядет летний «зеленый» бал!

— Шуму-то! — поморщилась Анабель, покосившись на мальчишку. — Хорошо, что им запрещают кричать по утрам и вечерам. Без них новости узнаем.

Пошарив в кошельке, Эллина обменяла мелкую монетку на два прошитых листа, гордо именовавшихся «Жизнью Сатии». Выходила она раз в неделю по инициативе ушлого торговца, заручившегося покровительством глав города. На первой странице гордо красовалась заметка об убийстве сэра Огюста Весба. Главным подозреваемым назывался трубочист, наделенный автором всеми возможными демоническими качествами. Утверждалось даже, будто он темный маг, а разбитое зеркало и лепестки — следы таинственного ритуала.

— Что интересного вычитала? — Анабель разыскала извозчика и сговорилась о цене.

— Да так… — Эллина быстро перечитала заметку. — Меня вызывали осматривать Весба. Ручаюсь, никакой магией там не пахло — не такая я плохая гоэта, чтобы не заметить.

— Кто о чем, а ты вечно о работе! — сокрушенно вздохнула госпожа Меда. — Выкинь ты эту гадость или хотя бы о бале почитай. Хочешь, пригласительный достану?

— Спасибо, меня там очень ждут, — рассмеялась Эллина. — Безродная замухрышка — самое оно для родовитого общества.

— А мы тебе кавалера найдем, платье сошьем, — уговаривала Анабель.

Она давно пыталась вытащить подругу в свет, но никак не получалось.

— Платье у меня есть, желания нет. — Наряд сохранился с приема в ратуше, на котором ловили Гланера и его питомицу — демона Стешу, пытавшуюся убить короля. — И ни с кем сводить меня не надо. Я лучше за город съезжу, искупаюсь. Теплые деньки скоро закончатся, нужно ловить момент.

— Жениха ты там не выловишь, — покачала головой подруга, гадая, в кого уродился такой «синий чулок». — Тридцать пять ведь, не девочка, — наступила она на больную мозоль.

— Именно потому сваха мне ни к чему, — мгновенно ощетинилась Эллина. — Извини, Бель, но это мое личное дело.

— Дурочка, о тебе же забочусь, чтобы одна не осталась.

Гоэта промолчала. Мысленно она давно смирилась с непригодность для долгих отношений. А мимолетных не хотелось: надоело разочаровываться.

Ничего, жизнь не так плоха. Есть друзья, собственный дом, счет в банке, кое-какой заработок — хватит для жизни. Кавалеры, они для красавиц и кокеток, вроде Анабель, а Эллине головой нужно думать, деньги зарабатывать. Остальное… Сората не оставит, позаботится. И уж точно Эллина не найдет мужа на балу: женятся на девушках своего круга, а мещанок в лучшем случае делают содержанками, не ее вариант.

 

***

 

«Жизнь Сатии» послужила причиной внутреннего расследования. Брагоньера волновало, каким образом в издание просочились детали убийства Весба.

— Господа, я жду! — Соэр сидел, сложив руки «домиком». Глаза буравили притихших подчиненных: заместителя, секретаря, господина Шорша, сотрудников канцелярии и судебного мага. — Только не говорите, что утечка произошла по вине обслуживающего персонала. Давно пора провести аттестацию на предмет соблюдения должностных инструкций. Материалы дела держались в открытом доступе?

— Перед наймом всех сотрудников проверяют, — подал голос заместитель, господин Ульман. — Готов поручиться, никто из них не нарушил клятвы.

— Семейный круг, сплетни? Господа, утечка произошла из управления, и я найду виновного, — предупредил владелец кабинета, сложив губы в жесткой усмешке. —  Госпожа Ллойда?

Секретарь вздрогнула и отрицательно замотала головой. Под взглядом Главного следователя хотелось втянуть голову в плечи, хотя она ничего дурного не совершила.

— Господин Брагоньер, я свято храню тайны следствия. За семь лет работы ни одного взыскания. Пройду любую проверку.

— То есть вы утверждаете, будто авторы статейки, — он двумя пальцами брезгливо поднял «Жизнь Сатии», — догадались сами?

— Полагаю, прислуга, — предположил господин Шорш. Он поневоле начинал нервничать: начальник не шутил насчет проверки, а она, естественно, выявит мелкие недостатки, за которые служащие получат нешуточные взыскания. — Или…

Следователь замялся, не зная, как отнесется Брагоньер к его словам. По слухам, соэр брал на болота ту самую женщину, к которой то ли питал, то ли нет нежные чувства. Несомненно, он ей доверял, только вот гоэта ради денег легко могла продать сведения газетчикам.

— Слушаю! — Глаза соэра впились в лицо подчиненного.

— Вы привлекали стороннего мага, следует проверить его, — господин Шорш намеренно не поставил слово в женский род.

Откуда вообще узнал об Эллине? Брагоньер официально зарегистрировал договор, а казначействе нашлись сплетники.

Соэр кивнул. Он как-то не рассматривал Эллину Тэр в качестве виновницы бед, а стоило, хороший следователь разрабатывает все версии.

— Временно свободны. – Подчиненные с облегчением выдохнули, но не все. — А вы, госпожа Ллойда, выпишите повестку гоэте, привлеченной к делу господина Весба.

Секретарь кивнула и, забрав пустую чашку из-под кофе, выскользнула за дверь. Убедившись, что она ушла, Брагоньер извлек из ящика стола блокнот и материалы допроса прислуги. Те, вопреки ожиданиям, оказались занятными и изобличали ныне здравствующего господина Весба в сокрытии фактов.

Минувшей весной покойный Огюст Весб познакомился с некой Флоренс, сиротой неизвестного происхождения. Ненастным апрельским днем она возникла на пороге, попросилась на ночлег. Без родных и денег, девушка на попутных подводах добралась сюда из родного городка, надеясь попытать счастья в Сатии. Получив неплохое образование, Флоренс рассчитывала устроиться гувернанткой. Хорошенькая девушка приглянулась младшему Весбу. Он соблазнил ее, клялся в любви, обещал жениться, но в итоге бросил беременную любовницу. Что стало с Флоренс дальше, служанка не знала, Брагоньер пролагал, она покончила с собой или стала проституткой. Беременные подавальщицы хозяевам не нужны, о найме гувернанткой и вовсе следовало навсегда забыть – не так много дорог для опозоренной сироты. Возможно, кто-то пожалел и пригрел несчастную, но боги редко наделяют людей бескорыстной добротой.

Разумеется, соэр попытался разыскаться Флоренс, но не надеялся на успех. Чутье подсказывало, она мертва, а гибель Огюста Весба тесно связана с давней историей, во всяком случае, это зацепка, подходящий мотив преступления.

Вторично вызванная в Следственное управление Эллина возмутилась, узнав об «оскорбительном предположении». Она заверила, что блюдет тайну дел клиентов и вызвалась подписать любую бумагу, даже пройти магический допрос.  Соэр умерил ее пыл и заверил, если потребуется, его проведут.

— Ну, знаете!..

От переполнявших ее эмоций Эллина не смогла закончить фразу.

— В работе следователя нет места «верю» и «не верю», только факты, госпожа Тэр. Если вас утешит, — Брагоньер закрыл чернильницу и на пару мгновений задержал взгляд на лице гоэты, — вас я подозреваю меньше всего.

В конечном итоге выяснилось, слухи расползлись из дома господина Весба — от экономки.