Отрывок из книги «Невеста взаймы»

Часть I. Приговоренная к отбору

Глава 1

Долина Цветущего папоротника

Сияна

— Поднимайся! — Незнакомый мужской голос зазвенел в ушах.

Чьи-то сильные руки рывком дернули мое измученное тело вверх. На голову тут же полился поток ледяной воды, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Холод быстро привел меня в чувство.

— Очнулась, — усмехнулся мой мучитель, обнажая ряд крупных белых зубов.

Я попыталась пошевелить изувеченными запястьями, стянутыми тугой веревкой. С белых вьющихся волос на пол стекали ручейки, благодаря которым под босыми ногами уже образовалась лужица. Мокрая ткань сорочки прилипла к телу, подчеркнув мою худобу и едва округлившиеся груди. Если бы не длинные косы, то я вполне могла бы сойти за мальчишку.

— Не дрожи, красавица, — мужчина бесцеремонно поднял мои руки над головой и перекинул веревку через балку, затягивая тугой узел.

Я едва касалась пальцами ног пола. Тело дрожало от страха и холода. Руки то и дело сводило судорогой.

— Хороша, княжна, — протянул мучитель, со звоном опустив пятерню на мое бедро. Кожа под тканью тут же вспыхнула от бесцеремонного шлепка.

Вскрикнула от неожиданности. Словно змея извиваясь в крепких путах, попыталась отстраниться от неприятных прикосновений незнакомого мужчины. Он рассмеялся, даже отступил на полшага, словно играючи. А уже спустя мгновение его грубые шершавые пальцы обхватили мой подбородок, до боли стиснули, заставляя посмотреть в глаза.

— Князь Томаш не пожелал забирать столь лакомый кусочек, — сказал мужчина и одновременно с этим провел большим пальцем по моим губам, сминая их, пороча своими прикосновениями. — А я и дочкой врага не побрезгую, — добавил он. — К чему гнить в земле мужчиной нетронутой? — спросил, сверля меня маслянистым взором.

Пытаясь хоть как-то защититься, собрав всю свою волю в кулак, я смачно плюнула в самоуверенную физиономию мужчины. Получилось из рук вон плохо. Увы, будучи княжной, в подобном я никогда не практиковалась.

— Ох, княжна, — протянул он, вытирая свободной рукой лицо, — а ведь я по-хорошему хотел. Но вижу, ты по-другому любишь.

Пальцы обидчика разжались, и он толкнул меня в сторону. Я едва устояла на ногах, пытаясь удержать равновесие.

За спиной протяжно скрипнула тяжелая дверь. Сил обернуться не было. Да и незачем было. Видеть заклятых врагов хотелось меньше всего, а вот слушать их речи все же приходилось.

— Жива? — спросил вошедший. Он явно был моложе, чем мой мучитель.

Я замерла, закусив губу. Уж лучше бы погибла. Давно бы покоилась в земле рядом с отцом и матерью.

Воспоминание об утрате родителей кольнуло словно иголкой. К глазам подступили непрошенные слезы. За один день вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я осталась одна. В грязи, на самом дне. Единственная дочь князя Домбровского стала рабыней для утех в стане врага. Княжество наше пало, на землях хозяйствует огонь, жадный и беспощадный, уничтожая все то, что отец строил. Нет у меня больше ни семьи, ни дома. Да и имени у меня больше нет.

Княжна Сияна Домбровская отныне пустое место. Нет во мне ни души, ни сердца. Лишь тело, лишенное жажды жизни. Бесполезное и слабое. Подавленное и захваченное. Словно чужое оно. Не мое вовсе.

— Жива, — ответил мучитель, похотливо скалясь.

— Славно. — Ответ удовлетворил вошедшего незнакомца. — Развязывай княжну, да к дороге готовь, — распорядился он.

— Как? Я же еще не…

— Славно, что еще НЕ! — оборвал он на полуслове моего мучителя. — Князь Томаш бы подобного не одобрил.

— Так не нужна же была девчонка ему! — не унимался мужчина.

— Не твое дело! Делай то, что велено! Через час в дорогу отправимся.

Голос смолк, а после и шаги тяжелые стихли.

Я стояла ни жива не мертва. Не знала радоваться мне такой удаче, или слезы лить.

Быть может лучше было бы уже сегодня с жизнью распрощаться? Но, нет. Судьба распорядилась иначе. Она меня в лапы заклятого врага решила направить. Для забавы его уберегла. Чтобы гад ползучий мог нарадоваться победе своей. Нечестной и незаслуженной. Кровью невинных людей он ее омыл. Обманом чужое княжество к рукам прибрал.

Неправильно.

Все неправильно.

— Чего ревешь? — спросил мой мучитель, не скрывая своего разочарования. — Честь тебе оказана. К князю Томашу поедешь. Глядишь, хорошей будешь, и жизнь тебе сохранит. Править конечно не будешь княжеством, но ты и грязной работы не чурайся.

— Еще посмотрим, буду править или не буду, — огрызнулась в ответ.

— Смешная ты, княжна. Мала да глупа еще. Восемнадцать то хоть есть? — спросил мужчина.

— Есть, — ответила я, не глядя на него.

Девятнадцать есть. Но какой прок от прожитых годов, если жизни за пределами замками я вовсе не обучена? Все годы провела словно зверек одомашненный, к рукам прирученный. Кроме отца да матери и знать не знала никого. Лишь к первому выходу в свет готовилась. Да, поздно. Но мне по душе больше жизнь затворницы была, чем хитросплетение интриг лживых на светских встречах.

— Это хорошо. Ты на все согласие давай, княжна. Может и при себе оставит князь, чтоб постель грела. Эх, — вздохнул он, взъерошив свою густую шевелюру, — жаль не мою…

Вот еще! Я лучше сама нить жизни обрежу, чем в постель к убийце заберусь! По его воле родителей моих вчера казнили. Окропили небо кровью алой, которая на закате красным заревом по горизонту разлилась.

— Даже если на коленях молить меня о близости будет, не лягу рядом, — словно змея прошипела в ответ, глядя сквозь широкую фигуру мучителя.

Ни-ко-гда.

Уже через час я сидела в экипаже, который то и дело подбрасывало на ухабистой дороге. Мне выдали скромное платье в пол из льняной ткани. Все лучше вымоченной насквозь ночной рубашки. Другой одежды у меня больше не было. Впрочем, у меня вообще за душой больше ничего не было. И душа отныне мне не принадлежала. Ей распоряжался, как и телом, князь Томаш. Вот только он еще не знал, что княжна Домбровская не станет ублажать его и молить о пощаде. Уж лучше головы лишиться, чем постель врага до конца дней своих согревать.

Влажные белокурые волосы разметались по плечам моим, некоторые пряди к лицу прилипли. Но убрать их я не могла. Запястья мои были туго стянуты веревкой. Та же самая участь постигла и ноги. Путы до боли врезались в кожу, но я и виду не подавала. Терпела, не желая доставлять ни малейшей радости врагам.

Во время сборов, воспользовавшись моей беспомощностью, один из людей князя решил собственноручно усадить плененную княжну в экипаж, не поленившись при этом своей грубой пятерней до бедер дотронуться.

— Гад ползучий! — процедила я сквозь зубы, пытаясь вывернуться из лап негодяя. В тот раз плевок получился лучше. Практика в стане врага делала свое дело.

— Оставь, — приказал мужчина. — Князю не понравится, как ты с девчонкой обращаешься.

Я узнала его по голосу. Это он час назад о скором отъезде известил. На вид ему было около тридцати лет. Волосы темные, как у всех людей князя, были зачесаны назад, лицо покрывала густая поросль щетины. Походный костюм из черной ткани сидел как влитой, демонстрируя силу и мощь мужского тела. Через правое плечо была перекинута шкура какого-то животного, на которой поблескивали отличительные знаки эльентов[1].

— Князю еще утром она и не нужна была вовсе, — ответил негодяй, но руки все же убрал. — Отчего он волю свою поменял, Леош?

Я и сама всю дорогу думала и гадала над тем, чем заслужила внимание князя. Не иначе, как позабавиться вздумал. Опорочить решил и изгнать с позором. А может и того хуже. Проку от меня больше нет. Выкуп требовать не с кого. Князь Томаш меня сиротой оставил.

Гад ползучий! Не прощу никогда! По приезду в лицо плюну и скажу, что думаю о нем!

Дорога оказалась долгой. Мое тело раскачивалось из стороны в сторону, подпрыгивало на выбоинах и ухабах. Благо, кроме кучера и темноволосого мужчины, которого в стане врага называли Леошем, меня никто сопровождать не взялся.

— Мне нужно в туалет, — разорвала я тягучее молчание.

— Терпи! — ответил мужчина, даже не повернув головы.

— Я и так всю дорогу терплю! — возмутилась я.

Другого шанса на побег у меня не будет. Сейчас не попытаюсь — на век пленницей князя останусь.

Леош смерил меня тяжелым взглядом.

— Тормози, — крикнул он кучеру. — С тобой пойду, — сверкнул глазами в мою сторону, да тут же за веревку, обвитую вокруг запястий, на себя потянул. Благо, путы, стягивающие щиколотки немного ослабил.

От неожиданности я охнула, но мешкать не стала. Пошла, едва перебирая ногами, следом за провожатым.

Словно скотину он повел меня сквозь клубы вьющегося в ногах тумана до ближайших кустов. Впрочем, и не кусты это были вовсе. Лишь жалкое подобие. Сухие мертвые ветви, лишенные изумрудной листвы, вряд ли могли послужить укрытием от мужского взора, а уж тем более помочь в совершении побега. Все было видно, как на ладони.

— У тебя минута, — сказал Леош, отворачиваясь. Но веревку при этом из рук не выпустил.

Я огляделась по сторонам, запястьями шевельнула, морщась от боли. Нет, не убежать мне. От веревки не избавиться, а с ней далеко не уйти. Нагонит меня враг за минуту.

— Чего мешкаешь? — бросил Леош через плечо, нетерпеливо постукивая каблуком форменного сапога по сухой растрескавшейся земле.

Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать соленые слезы, подступающие к глазам.

Нет, не привыкла моя княжеская душа к подобному обращению. Отец да мать души во мне не чаяли, пылинки сдували, оберегали, словно цветок редкий. Вот только не справились. Сами сгинули, а меня одну оставили. Впрочем, не их вина в том. Всему князь Томаш причина. Жестокость его не знает границ, а алчность рекой глубокой да полноводной льется, смывая все, до чего вода студеная только может дотянуться.

— Идем, — Леош потянул веревку, заставляя меня сдвинуться с места. — Вижу передумала. Оно и славно. Бежать тебе, княжна, все равно некуда.

Догадался, гад ползучий. Не укрылись мои мысли от него.

— Зачем князь Томаш велел меня к нему доставить? — осмелилась спросить я.

Леош усмехнулся, потирая подбородок.

— Сама у него и спросишь. Скоро на месте будем.

[1] Эльенты — солдаты армии самопровозглашенного князя Томаша Шервинского (прим. автора).

Глава 2

Княжество Пепельных туманов

Сияна

Княжество Пепельных туманов название свое оправдывало сполна. По земле стелилось густое марево, поднималось к небу, пряча под собой высохшие кустарники да изогнутые стволы деревьев. Воздух здесь был влажный, прелый. Казалось, сама природа хотела скрыть от глаз путников непримечательные пейзажи мертвого места. В долине Цветущего папоротника, откуда я была родом, поговаривали, что земли эти прокляты. Не растет тут трава, не журчат ручьи, не поют птицы. Все скованно мертвым сном. Сама смерть в клубах тумана таится, примечая себе новую жертву.

Спустя пару часов солнце поднялось высоко над линией горизонта. Но его лучи едва ли проходили сквозь туманную завесу. Мы по-прежнему ехали, как мне казалось, наугад. За окнами экипажа едва ли можно было что-то рассмотреть. Лишь буйное воображение то и дело рисовало страшные картины, превращая не укрытые листвой деревья в жутких монстров и кровожадных чудовищ. Впрочем, с одним из них я совсем скоро встречусь лицом к лицу.

— Скоро на месте будем, — повторил Леош, вглядываясь куда-то вдаль.

Одному Слепому бесу[2] было известно, как эти варвары здесь ориентировались. Я же чувствовала себя слепым, беспомощным котенком. Появись у меня сейчас шанс сбежать, вряд ли бы я смогла им воспользоваться. Самостоятельно мне никогда не выбраться из густых туманов, что вьются вокруг нашего экипажа, словно изголодавшиеся живые змеи.

Потирая изувеченные запястья, я попыталась рассмотреть хоть что-то, что могло послужить для Леоша ориентиром. Тщетно. Меня словно окунули в чан с молоком. Как широко глаза не открывай, все равно ничего не увидишь.

— Устала? — обратился он ко мне.

Я гордо вскинула подбородок, отрицательно качнув головой. Признаваться врагу в том, что дорога измотала меня, вовсе не хотелось. Мои невзгоды ему только радость принесут, так что пусть лучше о них и не знает вовсе.

Леош в ответ лишь усмехнулся:

— Ничего, скоро отдохнешь с дороги, Сияна.

— Княжна! — вспылила я, не в силах больше терпеть подобное к себе обращение. — Я — княжна Сияна Домбровская!

Леош рассмеялся:

— Какая ж ты княжна? Княжество твое с лица земли бесследно стерто. Лишь пепелище от него осталось. Жители долины Цветущего папоротника уже давно к Томашу примкнули. Не станут они жизнями своими рисковать ради тебя, княжна! — Последнее слово он произнес с напускной серьезностью, отчего по сердцу будто ножом полоснули, оставляя глубокую зияющую рану.

Как бы не было грустно это признавать, но Леош был прав. Никто ради юной княжны, которой отроду девятнадцать лет, воевать против жестокого князя Томаша не пойдет.

— Чем раньше ты свою прежнюю жизнь забудешь, тем быстрее новую начать сможешь, — добавил мужчина.

Я сверкнула глазами. Внутри меня бушевал гнев, готовый вот-вот выплеснуться наружу.

— Как могу забыть я смерть родного отца и матери? Как могу стереть из памяти земли родные, объятые жарким пламенем? — воскликнула я, подавшись вперед.

— Сможешь, — лишь сухо ответил Леош. — Не первая, кому участь такая выпала.

Не занимать врагам моим жестокости. Неведомо им чувство скорби и сострадания. У них в мыслях лишь жажда наживы. В радость им кровью чужой землю орошать. Жизни людские для них ничего не значат. Лишь своей эти звери дорожат.

Оставшуюся часть пути мы провели в скорбном молчании. Леош заговорить со мной не пытался, а я и подавно. Лишь смотрела сквозь белую пелену за окном экипажа, да украдкой пыталась смахнуть слезинку, то и дело скользящую по щеке.

Копыта угольно-черных лошадей застучали по каменному подъездному мосту, где-то вдалеке послышался скрежет стали и людской говор, заскрипели ворота.

— Приехали, — бросил Леош, расправляя широкие плечи.

Я всмотрелась вдаль. Из тумана вырастал замок, пронзающий облака острыми шпилями, словно пиками. Стены из черного камня возвышались вокруг, лишая возможности хоть на шаг подступить к ним недоброжелателей.

Отец всегда говорил, что главное оружие Томаша вовсе не сила и хитрость, а твердый камень и, как ни странно, туман. Он словно покорный зверь, стелется у его ног, застилая глаза врагу. Нападать в условиях практически нулевой видимости — добровольная смерть. Оттого войско самопровозглашенного князя до сих пор не потерпело ни единого поражения.

Для меня же эта крепость должна была отныне стать темницей. Я взирала на нее, как дикая птица на прутья клетки.

Позади снова лязгнул металл, отрезая мне путь к свободе и прежней жизни. Прав был Леош, не княжна Сияна Домбровская я теперь, а рабыня врага заклятого. Каждый вдох мой теперь только с его позволения будет.

— Стой, — скомандовал мой сопровождающий.

Экипаж дрогнул, а я, лишенная точек опоры, повалилась вперед, больно ударившись плечом о твердую скамью, на которой сидела.

Сильные руки Леоша в два счета подняли меня и, взвалив на не менее сильное плечо, вытащили наружу.

— Пусти, гад ползучий! — потребовала я, стуча связанными руками по его широкой спине.

Оказавшись в неудобном положение, я хотела, как можно скорее ступить на твердую землю. Висеть безвольной тряпичной куклой, перекинутой через плечо врага, да еще и вниз головой, я не желала, оттого всеми силами пыталась ногами в пах его ударить. Получалось плохо. Едва ли ноги меня слушались. Кажется, они и вовсе онемели и мне отныне не принадлежали.

— Как пожелаешь, княжна, — усмехнулся Леош, опуская меня на землю.

Вот только зря я его об этом просила, потому как ноги и впрямь стали словно чужие и слушаться меня наотрез отказывались. Обездвиженные во время дороги, они стали словно ватные, оттого, стоило мне на них опереться, как те тут же подкосились, и я рухнула прямо на дорогу.

Больше Леош рисковать не стал. Взвалил меня на свое плечо и, вопреки всем возражениям, поволок в логово врага. Словно тушу животного, убитого накануне, которой похвастаться хотел. Будто и не человек я вовсе, а добыча его. Мертвая и бездушная.

Рассмотреть окрестности в таком положении было трудно. Но одно я подметила наверняка: за высокой каменной стеной, неприступным кольцом окружавшей замок, тумана не было. Горячие лучи солнца безжалостно опаляли нежную кожу, по обе стороны от дороги шелестела зеленая трава, где-то вдалеке был слышен звонкий лай собак.

Замок князя Томаша оказался оазисом среди безжизненной пустыни. Здесь кипела жизнь вопреки всем слухам, что передавались из уст в уста в долине Цветущего папоротника. Не мудрено, что никто не знал истины. Те, кому приходилось быть захваченным жестоким варваром, уже никогда не возвращались домой. Вот и я не смогу никому поведать об увиденном за высокой стеной. Не вернусь на родные земли. Сгину здесь в одиночестве. Унесу тайну князя с собой в могилу.

— В глаза владыке не смотри, головы не поднимай, — напутствовал меня Леош, поднимаясь по узкой каменной лестнице. Каждый его шаг отдавался болью во всем теле, к горлу подкатывала тошнота. — Лишнего не говори, на вопросы отвечай коротко. И запомни, княжна, — добавил он, опуская меня на небольшую площадку под открытым воздухом, что вела к тяжелой дубовой двери, — судьба твоя дальнейшая в руках князя Томаша. Не гневи его, — убедительно попросил Леош, придерживая меня за плечи, не давая вновь упасть.

Мужчина ослабил путы на руках, развязал веревку, стягивающую щиколотки. Кровь вновь побежала по венам. Ощущение не из приятных, но именно оно напомнило мне о том, что я все еще жива. Все еще дышу, хоть и сопровождается каждый вдох теперь нестерпимой болью. Рана в моей душе открытая не затянулась, не зарубцевалась. Боль утраты навсегда будет со мной, ядом отравляя сердце, горечью оседая на губах.

— Идем, — Леош уверенным жестом развернул меня к двери.

Металлический засов заскрипел, застонал, пропуская нас внутрь.

Внутри было чисто и уютно. Добротная мебель была обита дорогими тканями, повсюду стояли вазы с живыми цветами. Не иначе как у Томаша был свой сад. Иначе откуда им здесь взяться? Начищенные до блеска полы были устланы коврами и шкурами диких животных. Тяжелые шторы опускались до середины окон, не позволяя солнечным лучам рассыпаться по помещению. Они покорно ползли по полу, украдкой забирались на диван и кресла, но большего себе позволить не могли. Оттого внутри сохранялась приятная прохлада и дышать было вольготно и легко. Справа, у стены, располагался большой камин, но вряд ли его использовали здесь по прямому назначению.

— Что это? — изумилась я, завидев на полочке над камином стеклянный шар на металлической подставке, с тремя изогнутыми ножками. Внутри шара плясали радужные всполохи, закручиваясь в спираль. Не иначе, как магический артефакт. В долине Цветущего папоротника к магии относились с осторожностью, оттого редко прибегали к ее помощи.

Губы Леоша растянулись в улыбке:

— Всему свое время, — уклончиво ответил он и поманил меня за собой к лестнице.

На душе было неспокойно. Дурное предчувствие не давало покоя. Зачем путы ослабили и почему в сырую темницу не бросили? И с какой стати эльент говорит со мной на равных? Где тот пренебрежительный взгляд, который он не сводил с меня во время долгой дороги? Не иначе как что-то изменилось, но что именно, я уловить не могла, как не пыталась.

Лестница вильнула дважды, прежде чем мы оказались на втором этаже. Леош остановился у запертой двери, которая ничем не отличалась от остальных. Он поправил пояс, пригладил волосы на макушке и потянул дверную ручку на себя.

— Показывай. — Низкий голос из помещения заставил меня затрястись. Была в нем сила и мощь, которую почувствовать можно было без труда, даже не взглянув на самого обладателя.

Леош стиснул пальцы на моем предплечье и в буквальном смысле слова втолкнул внутрь — в логово зверя.

В комнате было светло. Здесь солнечные лучи облизывали все, до чего только могли дотянуться. И светлые стены, и большой письменный стол, и того, кто за ним сидел. На вид ему было около тридцати. Темные волосы были зачесаны назад, хищный взгляд карих глаз скользил по мне, изучая и рассматривая. Мужчина был в хорошей физической форме. Стоило ему подняться, как я смогла убедиться в том, что он еще и на две головы был выше меня. Этакий великан, рядом с которым я почувствовала себя бабочкой, крылья которой сломать для него не стоило ничего.

— Она? — Смесь презрения и отвращения окатила меня, словно ведро студеной воды.

— Да, — раздался голос Леоша за спиной.

— Мне говорили, что княжна Домбровская не дурна собой, — протянул незнакомец, склонив голову на бок. — Повернись, — бросил он уже мне.

Я не шелохнулась, продолжая в упор смотреть на мужчину. Кажется, Леош говорил не смотреть на него…

— Глухая? — На его лице заиграли желваки. — Я дважды повторять не привык.

Смесь страха и ненависти опалила нутро. Вместо того, чтобы повиноваться, я лишь выше вздернула подбородок.

— Гордая, — протянул мужчина, — но глупая, — припечатал вдобавок.

И правда глупая. Сама себе приговор смертный подписываю. Но иначе не могу. Не под силу мне пресмыкаться и голову склонять пред врагом.

— Ладно, оставляй, — небрежно махнул рукой он, обращаясь к Леошу. — Но глаз с нее не спускай.

[2] Слепой бес — злое божество, которому поклоняются в княжестве Пепельных туманов (прим. автора).

Глава 3

Сияна

Оставляй.

Я понятия не имела, что скрывается за этим словом, оттого спросила у Леоша, который сопровождал меня, уводя все глубже в недра чужого и незнакомого мне замка.

— Всему свое время, — вновь повторил он, ускоряя шаг.

— Довольно, — вспылила я, замирая на ступенях деревянных, словно изваяние, высеченное из камня. — Хватит говорить со мной загадками. Правду знать хочу! Что ждет меня, Леош? — Я впервые обратилась по имени к врагу.

— Ох, княжна, — протянул он, медленно разворачиваясь ко мне, словно зверь хищный, — вижу не понимаешь много. Честь тебе князь Томаш оказал, жизнь никчемную твою сохранил. Будь моя воля… — Он оссекся.

— В ноги князю кланяться не буду! Пусть не ждет! — бросила в лицо мужчине, скрещивая руки на груди.

— А чего ему об этом не сказала, княжна? — усмехнулся Леош, медленно приближаясь ко мне, словно тигр, вышедший на охоту. — Испугалась небось?

Я вздрогнула. При мысли о черной бездне глаз хозяина моего нынешнего, по спине пробежал холодок. Такой как он на куски разорвет и сожалеть не станет. Силен, жесток и холоден. Черств, как сухарь. Прав был Леош. Испугалась. Но страх питать свой больше не стану. В следующий раз силу покажу.

— А меня значит не боишься? — спросил мужчина, кружа вокруг меня, словно рыба зубастая, готовая вцепиться в плоть в любую секунду.

Я хотела было ответить, но не успела. Пальцы крепкие тонкую шею обхватили, стиснули столь сильно, что дыхание перехватило. Слезы из глаз градом брызнули, обжигая лицо. Вторая рука обидчика ловко кинжал, изогнутый из ножен извлекла и к лицу моему приставила. Лезвие металла холодом щеку опалило. Сердце в груди зашлось в бешеном ритме, отсчитывая удар за ударом с немыслимой скоростью.

— Будь осмотрительной, княжна, — прохрипел мне в лицо, ослабляя хватку. Кинжал Леош убрал, а большим пальцем грубо по щеке каплю крови выступившую размазал. — Не делай выводов поспешных.

Отшатнулась от него, пытаясь в себя прийти.

— Варвар, — просипела я, хватаясь за истерзанное горло.

В ответ Леош лишь качнул головой и двинулся дальше — вверх по лестнице. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним следом. Теперь я старалась держать дистанцию с этим мужчиной, что в действиях своих был полон непредсказуемости. С виду спокойный и рассудительный, на деле он оказался изувером.

Во время моего путешествия по вражескому замку, я заметила еще несколько точно таких же шаров, как на первом этаже в холле. Одни из них осторожно выглядывали из-за книг на стеллажах, другие располагались на деревянных столиках и тумбах. Я насчитала с десяток артефактов, а после бросила это бесполезное занятие.

— Сколько ты пробудешь во владениях князя Томаша, зависит только от тебя, — наконец вновь заговорил Леош.

— Он меня отпустит? — изумилась я.

Эльент неопределенно поддернул плечом. Лица его в этот момент я не видела, так как шла позади.

— С правилами пребывания в замке ты ознакомишься в комнате, — продолжил Леош, оставив мой вопрос без внимания.

В комнате. Значит в сырую темницу меня не посадят. Уже хорошо.

— Располагайся, Сияна, — сказал мужчина, отворяя передо мной ничем не примечательную дверь, и губы его растянулись в улыбке — пугающей и хищной.

Нет, нельзя этого зверя близко подпускать. Рядом с ним всегда нужно быть настороже. Хитер он и опасен.

В комнате было светло и жарко. Солнце нещадно палило, заглядывая в распахнутое окно. Воздух был сухим. В нем витал аромат сандала и спелых апельсинов. Вдоль стен располагалось несколько кроватей. Если быть точнее, то всего пять. На каждой стопка с чистым белоснежным бельем и пузатая подушка. Кроме кроватей обнаружилось одно большое зеркало в резной деревянной раме и трюмо, которое насчитывало ровно пять совершенно пустых ящиков. На полу бурая шкура, которая, судя по размеру, принадлежала дикому лесному медведю. В долине Цветущего папоротника этот зверь никогда не встречался. Впрочем, сомневаюсь, что этот медведь обитал на туманных землях. Скорее всего, еще один трофей, который захватчики привезли, разворовав очередное мирное княжество.

Стоило мне опуститься на мягкую перину, как вдруг поняла, насколько сильно устала. Тело было тяжелым и неподъемным, в голове царил хаос. Слишком многое мне пришлось пережить за последние два дня: набег врага жестокого, смерть родителей, которые до последнего вздоха меня да народ наш защищали, а после отъезд с родных земель, которые ранее я никогда не покидала.

Внезапно усталый взгляд зацепился за лист пергамента, скрученный да перевязанный черной тесьмой. Поверх нее красовалась сургучная печать.

Не раздумывая, я ухватилась за находку, словно в ней было мое спасение, развернула пожелтевший лист и принялась читать текст:

«Добро пожаловать во владения князя Томаша — покровителя Пепельных туманов!

Отныне Вам запрещено покидать замок по собственной воле без разрешения владыки или его доверенных лиц.

В Ваши обязанности входит участие во всех праздных мероприятиях, на которые Вы будете приглашены, а также беспрекословное исполнение воли князя.

Ваше прибытие в замок расценивается как согласие на участие во всех состязаниях, которые будут проводится на его территории и за ее пределами.

Удачи в предстоящем отборе!»

Я еще дважды пробежала глазами по тексту, удивляясь причудливой привычке варваров добавлять в конце почти каждого слова замысловатую завитушку, напоминающую букву «З».

— Что значит отбор? — в слух изумилась я, пытаясь подавить негодование. — Кого хочет выбрать этот гад ползучий?!

Ну, нет! Отправьте уж лучше в темницу сырую! Не хочу принимать участие в коварных играх недруга!

Не в силах совладать с гневом, обжигающим душу, я подбежала к открытому настежь окну и швырнула ненавистный пергамент, в последний момент заметив, как по недоброму вспыхнул серебристо-синим светом стеклянный шар на широком подоконнике.

За спиной скрипнула дверь. Я обернулась, бросив гневный взгляд на вошедшего. В душе бушевал ураган, готовый уничтожить все, до чего только он доберется.

— Скромнее, чем я думала, — протянул тонкий высокий голосок, в то время как его обладательница, провела пальцами по деревянной спинке кровати.

Глупо было думать, что в комнате, где поставили пять кроватей, жить я буду одна. Вот и первая соседка пожаловала. На вид она была примерно моего возраста. Темные волосы цвета спелого каштана по плечам ее точеным разметались, укрывая будто одеялом. Густые и блестящие. Я о таких могла только мечтать. Глаза словно гречишный мед с золотистыми вкраплениями. Тело хрупкое, но в отличие от моего в нем сила неподдельная чувствуется.

Незнакомка поправила глубокое декольте и, расправив длинное платье цвета неспелых оливок, опустилась на кровать.

— Вера, — представилась она, с интересом рассматривая меня.

— Сияна, — ответила я. — Княжна Сияна Домбровская.

Звонкий смех заполнил собой тесную комнату. От него на душе стало тошно и тоскливо. Домой до боли захотелось. Вот только не было его у меня больше. Варвары все уничтожили. Сожгли, превратив воспоминания в серый пепел.

— Хорошую игрушку князь Томаш с чужих земель привез, — протянула она. — Жаль, выбросит, так и не притронувшись.

Мои щеки вспыхнули, я шагнула по направлению к девушке.

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомилась я.

— Уж не думаешь ли ты, что князь тебя невестой своей сделает? — Тонкая бровь Веры приподнялась, а губы расплылись в улыбке, обнажив ряд белых зубов. — Ты здесь на потеху всем. После первого же испытания домой отправишься. Ах, — спохватилась она, обхватив ладонями худое личико, — я и запамятовала! Дома-то и нет у тебя больше! — рассмеялась Вера.

Перед глазами заплясали разноцветные вспышки, в ушах поднялся нестерпимый гул. Гнев чужими насмешками разбуженный из пят поднимался, заставляя крепче пальцы стискивать. До боли и хруста сжимать, впиваясь ногтями в ладони нежные, чтобы ненароком не покалечить острую на язычок Веру.

— Замолчи, — процедила в ответ сквозь зубы. — Я и сама не рвусь в невесты князя Томаша. Противен он мне!

В голове начинала складываться картина происходящего. Отбор — не что иное, как пробы на роль невесты. Кто больше понравится и в лучшем свете себя покажет, тот на подмостки и выйдет. Вот только зачем князю дочь врага, поверженного? Права Вера. Не иначе, как смеха ради. Не упустит этот зверь возможность меня еще раз унизить да место мое напомнить, а после вышвырнет, доживать остаток дней впроголодь.

— Оно и верно, — протянула девушка, накручивая тугой локон на палец. — Моим князь будет, — хищно улыбнулась она. Словно кошка, увидевшая мышь пугливую.

Я отвернулась, не желая в спектакле этом участвовать. Не моя судьба это и жизнь не моя. Из княжны я в куклу тряпичную превратилась, управляют которой теперь дикари из княжества Пепельных туманов. Нет у меня ни воли, ни права голоса. Мнение мое никого не волнует больше. Печали мои и невзгоды лишь души греть их будут, а не к состраданию взывать.

Долго наедине с Верой мне в комнате быть не пришлось. Не прошло и четверти часа, как дверь вновь распахнулась. Еще одна девица пожаловала. В отличие от первой, платье на ней было куда скромнее, из легкой белой ткани, перехваченное на талии синим поясом. Черные, словно смоль волосы, были заплетены в тугую косу, в голубых глазах страх неподдельный и беспокойство читались.

— Говорю же — моим князь будет, — подмигнула Вера мне, наградив невысокую незнакомку взглядом, полным презрения. — Как зовут тебя? — обратилась она уже к девушке.

— Анисья, — представилась та, чуть склонив голову. Не иначе, как кому-то раньше прислуживала.

Странно это все. Чем обусловлен выбор князя Томаша? Я для него лишь посмешище. Вера хороша собой и кровь в ней горячая по венам течет. Но что здесь делает Анисья? Не из богатой семьи она и красотой не блещет. Не понимаю…

— Меня Вера зовут, а это, — небрежный взмах руки в мою сторону, — Сияна.

Я отвернулась к окну, за которым бурлила жизнь, места в которой мне отныне не было. Мне не хотелось ни новых знакомств, ни сражений за холодное сердце князя Пепельных туманов. Все казалось чуждым и неправильным.

Вскоре в комнату вошли еще две девушки. Как оказалось, это были сестры. Тана и Цана. У каждой девушки мелодичный голос и огненно-рыжие волосы, которые, в сочетании с загорелой кожей, покрытой веснушками, делали их похожими на отлитые из бронзы статуи. Хладные и высокомерные, взирающие сверху вниз. Молчаливые и надменные, словно победа в отборе была уже у них в руках. Как две капли воды похожие. Вот только у Таны ямочки на щечках более ярко выражены, да и в целом черты лица мягче чем у сестры, если присмотреться.

Кажется, при виде их даже Вера приуныла и не стала опускать колкую фразу о том, что князь ее выберет. Не глупа значит. Хитра и осторожна, хоть и кажется легкомысленной.

Анисья, подобрав под себя ноги, на кровать залезла, да с опаской на соперниц поглядывала. Словно и не по своей воле в княжеский замок приехала. Неужели и ее Томаш заставил? Быть может, как и меня силой приволок?

Вот только если за счет меня князь самоутвердиться хотел, то для каких целей ему пугливая Анисья я и представить не могла. Но в одном была уверена точно: не случайно она тут оказалась, как и я.

Глава 4

Сияна

Ночь не принесла мне избавления от мук моих, лишь усилила их. Я металась на кровати, находясь во власти страшных кошмаров. Вновь переживала утрату родителей, снова слезами солеными омывала их тела под крики варваров, которые готовились отмечать победу свою нечестную и незаслуженную.

— Вставай! — Кто-то резким движением вырвал из-под головы подушку и сбросил ее на пол. — Здесь до обеда спать не принято!

Я с трудом подняла свинцовые веки. Кажется, сон меня лишь больше измотал. Усталость тяжелым грузом приковала мое тело к постели.

— Ну же, — не унималась Вера, нависая надо мной. — Поднимайся!

— Довольно церемониться с ней! — Одна из рыжеволосых сестер обогнула Веру и плеснула мне в лицо стакан ледяной воды.

Я вскрикнула. От холода дыхание перехватило. Кажется, на мгновение я даже дышать разучилась. Мокрые светлые пряди тут же прилипли к щекам, а ворот тонкой сорочки потемнел от влаги.

Вера равнодушно повела плечом и молча отошла в сторону.

Мне пришлось встать с кровати. Взгляды девушек все это время неустанно наблюдали за мной. Не было в них сочувствия, лишь желание уничтожить соперницу. Растоптать, словно цветок неприметный, взошедший в гордом одиночестве вдали от душистой клумбы.

Я смерила взором, полным презрения, обидчицу свою. Не будь я княжной, вцепилась бы в ее горло своими пальцами, да не отпускала бы до тех пор, пока последний истошный вздох не сорвался бы с губ ее алых. Но нет. Не могу. Не так меня отец да мать воспитывали. Иному учили. Не могу опорочить их дурным поведением.

— Надеюсь, князь Томаш с тобой сегодня вечером распрощается, — процедила рыжая девушка, расчесывая густые волосы гребнем деревянным. — Не пара ты ему.

Мне и возразить нечего. Не гонюсь я за жестоким зверем, не желаю приручить его. В душе моей ненависть плещется и отвращение. Для меня он враг заклятый, а не потенциальный жених.

Усмирив гнев свой, отвернулась так ничего не ответив. Сбросила белую сорочку, да вновь надела скромное платье, в котором в замок вчера прибыла. Остальные девушки же прихорашивались, поочередно в зеркало заглядывали. Тошно было от того, как каждая стремилась выглядеть лучше соперниц. Словно тело и лицо их — товар на ярмарке, за который торговец цену набить пытается. Мне же даже волосы расчесать нечем было. Ничего при мне не было. А просить у соседок не смела. Гордость не позволяла. Благо хоть сорочку казенную на кровати вечером обнаружила, а иначе в платье спать отправилась бы.

— Возьми, — тихо прошептала Анисья, протягивая мне свой гребень. Простой и дешевый, без узоров замысловатых. — Волосы у тебя красивые, — улыбнулась она, с опаской оглядываясь на соперниц. Но тем до нас уже и дело никакого не было. Каждая была собой увлечена.

— Спасибо, — ответила я, нехотя принимая из рук девушки гребень. Неправильно это. Не должна я прихорашиваться для князя. Не заслуживает он этого.

— Говорят, князь красив, — произнесла Анисья, пытаясь скрыть смущение. Но щеки ее все равно порозовели. Казалось, хвалить князя ей не по душе было. Она обернулась к окну, словно боялась быть уличенной в этом.

Я неопределенно пожала плечами:

— Разве внешность в человеке главное? Какой прок от красоты, если душа гнилая? — спросила я.

— Много ты понимаешь, княжна! — рассмеялась Вера, потуже затягивая пояс. Ее и без того тонкая талия стала еще уже. — Вышла бы замуж за горбатого, будь он с доброй душой? Сомневаюсь! Наверняка родители выдали бы тебя за состоятельного наследника одного из соседних княжеств. И чем тяжелей его кошелек — тем больше у него было бы шансов. Разве не так?

Отчасти она права. Судьба моя предопределена была. Мне было пять лет, когда родители суженного выбрали. Вот только не дано нам было воссоединиться, да и не желала я того вовсе. Князь Томаш захватом своим все планы отца моего — князя Домбровского — спутал. Он жизнь у него отнял, а у меня мужа будущего. Кому нужна княжна, за душой которой ничего нет?

— А Томаш не только богат, но и в постели хорош! — с неподдельной уверенностью заявила Вера.

От услышанного залились краской теперь не только щеки Анисьи, но и мои.

— Ты то откуда знаешь? — заливаясь смехом, спросила Тана. Кажется, данное утверждение ее ничуть не смутило. Разве что позабавило.

— Так об этом все говорят, — пожала плечами Вера. — Врать вряд ли станут.

О Томаше вообще много чего говорят. Но за пределами княжества Пепельных туманов — это в основном дурные слухи о жестокости его и сердце каменном. Есть ли в этом мужчине хоть что-то человеческое? Сомневаюсь. Если бы было, не стал бы князь меня в замке своем селить на потеху всем.

Дверь распахнулась и на пороге комнаты появилась невысокая женщина. Первая представительница слабого пола, за исключением моих соседок по комнате, которую я встретила в замке. Сомневаюсь, что Томаш ей был как мужчина интересен. Скорее служила она ему верой и правдой.

Зоркий взор ее скользнул по каждой девушке, на мне чуть дольше задержался, отчего не по себе стало. Стыд в душе поселился, за то, что участие в действе этом безобразном принимаю. Да, не по своей воле. Но все же... Ведь могла же с жизнью, ничего не стоящей, распрощаться, да к родителям отправиться. Но не смогла. Испугалась.

— Доброе утро, девушки! — торжественно произнесла она. — Сейчас вы отправитесь на завтрак, а после, — загадочная улыбка тронула ее тонкие губы, — вас ждет преображение.

Девушки новость о преображении встретили с воодушевлением и энтузиазмом. Я же радости их не разделяла. Не хотела куклой быть в руках варваров, которую будут наряжать в яркие платья.

Завтрак проходил в молчании. Меня оно не тяготило, а позволяло в мысли собственные окунуться. О родителях да доме родном вспомнить. Ведь отныне ни первого ни второго у меня не было. Я тщательно пережевывала овощи заморские, которые ранее и не видела никогда, едва ли ощущая их вкус. В горле ком стоял, а к глазам вновь слезы подступить норовили.

Кроме еды на круглом деревянном столе, покрытом белоснежной скатертью, стоял шар — магический артефакт. Точно такой же, как и в нашей комнате. Разноцветный туман переливался, закручиваясь в спираль. От света его на скатерти блики плясали, словно озорные солнечные зайчики.

— Что это? — спросила я у женщины, сопровождающей нас на завтрак. Во время трапезы она стояла чуть поодаль, неустанно наблюдая за каждой из претенденток на сердце врага жестокого.

Тонкие губы надзирательницы вытянулись в неком подобии улыбки. В карих глазах заплясали озорные огоньки.

— Это око, — ответила она, поправляя густые темные волосы с проседью, собранные на затылке.

— Око? — переспросила я, недоумевая.

Вера отложила в сторону столовые приборы и откинулась на спинку стула.

— Ваше княжество цивилизация стороной обошла? — усмехнулась она. — Наверное силу и направление ветра по сей день по флажку, закрепленному на пике определяете?

Тана и Цана тихо захихикали, а Анисья, потупив взор, попыталась подавить улыбку, тронувшую губы.

Вообще-то да. По флажку. И ничего постыдного в этом нет. В долине Цветущего папоротника этот способ используют повсеместно и зазорным не находят.

Заметив мое недоумение, Вера театрально закатила глаза. Все-таки так себе из нее актриса.

— Око — своего рода передатчик. Он транслирует происходящее вокруг него на другие артефакты, настроенные должным образом, — прервала галдеж наша сопровождающая.

— Транслирует что? — Тревога, ненадолго задремавшая в душе, вновь ожила, встрепенулась.

За столом вновь раздался приглушенный смех.

— Все, что попадает в поле его зрения. Сейчас покажу. — Женщина устремилась к стене, на которой было закреплено нечто, напоминающее зеркало. И как я сразу не заметила? Определенно магический артефакт! Почти как око, только сплюснутое и втрое больше. А внутри будто целая вселенная, с разноцветными галактиками и завихрениями. Словно кто-то рассыпал разноцветную мерцающую пыль, которая теперь без устали перемещается, снова и снова меняя форму. — Видишь? — Пальцы ее коснулись гладкой поверхности, которая тут же подернулась рябью.

Я ждала, не в силах отвести взор. Следила за тем, как цветные пылинки складываются в цельное изображение. И вот, спустя минуту, я уже отчетливо вижу круглый стол и пять девушек. А среди них…

— Слепой бес! — выругалась я, но тут же прикрыла рот ладошкой. Не подобает княжне такими словами разбрасываться. Непристойно. Неправильно. Стыдно. — Как же так?!

Внутри магического артефакта, словно в заточении, была я, нелепо прикрывающая рот руками. Интересно, а звук есть? Мог ли кто-нибудь ругательство мое услышать?

— И много таких артефактов? — спросила я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Достаточно. За отбором невест будет пристально следить все княжество Пепельных туманов, а возможно, и жители некоторых ближайших земель, не принадлежащих Томашу, — ответила женщина, стирая живое изображение с артефакта одним касанием пальцев.

— И слышать нас они тоже будут? — глухо поинтересовалась я.

Женщина загадочно улыбнулась, поманив нас за собой — в смежное помещение.

Ох, боюсь ответ на этот вопрос мне известен. И он мне категорически не нравится. Я княжна, а не актриса на подмостках! Вот только варваров это не заботит. Они заставляют меня участвовать в представлении, которое в душе моей вызывает лишь отвращение. Что ж, надеюсь вдоволь посмеявшись, они вышвырнут меня за ворота замка, оставив доживать век без рода и имени.

В соседнем помещении нас уже дожидались. Три миловидных девушки тут же принялись стягивать с каждой из нас платье. Они перемещались от одной участницы отбора к другой, неустанно поправляя наряды, прикладывая к лицу разноцветные кусочки ткани и укладывая волосы. Все это сопровождалось бесконечным щебетанием и разговорами.

— Вам к лицу цвет спокойного моря, — сказала одна из них, поднося к моей щеке шелк небесно-голубого цвета.

— Я так не думаю, — возразила я, глядя, словно зачарованная на невесомую ткань.

— Вот только оттенок волос стоит немного освежить, — добавила она, перебирая пальцами непослушные пряди.

Что значит освежить?

— Не бывать этому! Я сама себе хозяйка! Князь Томаш не мой господин! И не станет им никогда!

Я смахнула со стола ткань, а после скрестила руки на груди в оборонительном жесте. Не стану пресмыкаться пред врагом своим! Не позволю играть со мной! Не кукла я бездушная, а княжна! Живая!

Так я и стояла, дожидаясь, когда силу ко мне применят. Ведь Леош продемонстрировал мне, какова плата за непокорность. До сих пор щека саднила. Но вопреки моим ожиданиям, никто не спешил место мне мое напомнить.

— Дайте ей маску лебедя, — наконец разорвала тишину женщина. — Она ее заслужила.

Глава 5

Сияна

Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать нахлынувшее волнение. Суета и предвкушение чего-то особенного, которые царили в замке весь вечер, каким-то чудом передались и мне. Девушки перешептывались, время от времени бросая косые взгляды в мою сторону. Речи их порой сменялись звонким смехом, от того становилось не по себе. Я нервно теребила пышные рукава моего нового платья, перебирая в голове варианты того, что ждет меня в ближайшем будущем: позор, пребывание в чертогах врага заклятого или смерть?

Наряд, в который мне все же пришлось облачиться, сидел, как влитой. Мягкие ткани, словно ласковые волны, тело мое обнимали, шелестели тихо при каждом шаге. Платье цвета голубого неба. С привкусом свободы, отныне мне неведомой. Волосы мои несколько часов вымачивали в травяном отваре, чтобы придать им золотистый оттенок. Уложенные аккуратными волнами они искрились словно берег песчаный в лучах восходящего солнца, который омывает океан — ласковый, но строптивый и непокорный. Непредсказуемый и враждебный.

— Интересно, князь Томаш уже выбрал для себя фаворитку? — задумчиво протянула Вера, накручивая на палец прядь волос. Отныне они были черными, словно смоль. Впрочем, и локоны остальных девушек сменили оттенок свой. У Цаны алым водопадом по плечам струились, а ярко-рыжие кудряшки Таны медью отливали. Вот только Анисья кажется смогла избежать радикального преображения. Ее волосы, заплетенные в сложную косу, так и остались угольно-черными.

— Не думаю, что выбор князя на тебя пал, — усмехнулась в ответ Тана.

Вера театрально закатила глаза. Кажется, в сестрах она видела истинных соперниц. Конечно. Куда уж мне, не заинтересованной в победе княжне, да неприметной Анисье с ними тягаться?

Мы стояли у запертых дверей, за которыми были слышны голоса. Я стиснула пальцы, негодуя. Хоть я и княжна, но пиршеств и балов пышных никогда не посещала. А там, кажется, как раз празднество было в самом его разгаре. Хоть сердце Томаша жестокого мне и без надобности, но в грязь лицом упасть, да родителей покойных опозорить не хотелось.

— Пора, — шепнула Павла — невысокая женщина всюду нас сопровождающая с самого утра.

Двери тут же распахнулись, а в глазах зарябило от пестрых красок. Пышные наряды всех цветов радуги словно солнечные зайчики заскользили по просторному залу. От ярко-желтого до цвета индиго, с кружевными воланами и меховыми воротниками. Я до сих пор изумлялась привычке варваров носить в столь жарком крае меха животных. Это ведь неудобно и совсем непрактично.

Музыканты играли приятные мелодии, ласкающие слух. Не было в них той живости и бодрости, как в песнях, родившихся в долине Цветущего папоротника, что заставляли сразу пускаться в пляс. Но, тем не менее, пары все же кружились в танце мне не знакомом. Впрочем, сложно назвать тот танец, что я могла бы исполнить. Я не посещала пышных балов и приемов, оттого не спешила осваивать сие искусство. Мама лишь хмурила брови да качала головой, когда я в очередной раз прогуливала уроки танцев.

— В другой раз, — улыбалась я, целуя ее в припудренную щеку. — Еще будет время.

Как оказалось, время слишком быстротечно, а жизнь непредсказуема и жестока. Все, что у меня осталось — это пепел воспоминаний. Только дунь и его след простынет. Тогда останется лишь боль. Колючая и назойливая, не дающая мне ни минуты покоя. Стоит только забыться, как она вновь напомнит о себе свербящим чувством в груди.

— Надень маску, Сияна. — Голос Павлы вырвал меня из тягостных дум.

Я покорно поднесла к лицу маску лебедя с изогнутым клювом и мягкими перьями, полностью скрывающую мое лицо. Павла затянула у меня на затылке ленты, дважды проверила их на прочность и только после этого удовлетворенно кивнула, натягивая мне на голову широкий капюшон из невесомой ткани глубокого синего цвета.

— Удачи, — шепнула она, улыбнувшись одними уголками губ.

На мгновение я почувствовала тепло, сродни материнскому. Отчего-то захотелось коснуться губами гладкой щеки Павлы, на которой не было ни грамма косметики, но я сдержалась. Лишь полы плаща расправила, опуская взор и виня себя за сей порыв.

Она мой враг! Такой же, как и князь Томаш. Дочь или жена одного из варваров, разрушивших мою жизнь. Этим все сказано.

Я скользнула взглядом беглым по другим участницам отбора. Изящные тела скрыты под плащами, волосы шелковистые под капюшонами спрятаны. Лишь горящие глаза видны через прорези, сделанные в масках.

У Таны маска лисицы, которая натуру ее хитрую подчеркивает. Взгляд ее игривый в нетерпении скользит по гостям, в поисках Томаша. Но нет его. Оно и славно. Век бы не видела этого хищного зверя, который плоть мою разорвать хочет, да сердце из груди вырвать.

С опаской глядя по сторонам, я переступила порог зала. Не смотря на говор гостей, не смолкающий ни на минуту, да смех девичий, я слышала, как жалобным скрипом вторят моим неуверенным шагам отполированные до блеска деревянные половицы из дорогих пород. Стон их преисполнен печали, как и душа моя одинокая. Чужая я на этом празднике жизни. Лишняя. Неуместная.

Вдалеке показалась знакомая широкоплечая фигура. Леош. Странно, но на душе легче стало, когда среди лиц счастливых его увидела. Будто частицу жизни забытой повстречала.

Тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли.

Нет.

Леош тот, кто эту частицу — дорогую и нужную — забрал у меня. Отнял силой, не ведая жалости. Ему, как и Томашу, не будет прощения. Сгинет Леош, поплатившись за деяния свои.

— Добро пожаловать! — прогремел его голос над толпой. — Приветствую вас на княжеском отборе!

Гости замерли. Перестали кружится по просторному залу, тонущему в свете пляшущих огоньков свечей. Пламя словно подрагивало от волнения и нетерпения. Дрожь эта и в моем теле отдавалась. Морозом по коже пробегала, прячась где-то на затылке, под копной длинных волос.

— Сегодня, — продолжил говорить Леош, — вы увидите всех претенденток на роль невесты владыки Пепельных туманов — князя Томаша. Худшая из участниц отбора сегодня же покинет стены этого замка. Навсегда, — добавил он заговорщицким тоном. От слов его последних кровь медленнее по венам потекла, загустела. Была в них скрытая угроза, распознать которую я пока не могла.

Зал разразился громкими аплодисментами. Люди в масках закивали, тем самым выражая свое одобрение. Впрочем, несогласие каждый при себе держать стал бы. Не рискнул бы неуважение к князю строгому проявить, опасаясь его гнева.

— Напоминаю всем участницам отбора, что говорить вам сегодня запрещено, — вновь заговорил Леош. — Общайтесь на языке тела. Танец — ваше главное оружие. Приятного вечера!

Если танец — это оружие, а зал пышно украшенный — поле боя, то я — отчаянная и глупая. Ибо никто в здравом уме не станет соперничать с противниками, не имея в руках ничего. Я была полностью безоружна и исправить это мне сейчас было не под силу. Впрочем, и надобности в этом никакой не было. Хотелось поскорее отыграть роль ничтожную в дешевом спектакле Томаша и уйти навсегда, сыпя проклятиями в его адрес.

Я огляделась, в поисках соперниц своих. Тщетно. Девушки в толпе растворились.

Заиграла музыка и гости вновь закружились в танце.

Спрятавшись в тени, подальше от блестящих канделябров, я наблюдала за происходящим. Девушки, ведомые мужчинами, кружили по залу. Их пышные юбки и узкие талии, стянутые корсетами, мелькали перед глазами, неустанно сменяя друг друга. Мужчины, словно черные кляксы, были облачены в однотипные одежды эльентов. Знаки различия были стерты масками, за которыми гости — все до единого — прятали свои лица.

В толпе мелькнула маска лисы. Ее обладательница кружила в танце с незнакомцем. Она словно парила в воздухе, ловко перебирая ногами. Время от времени девушка запрокидывала голову, демонстрируя тонкую лебединую шею с бронзовой кожей. Руки ее скользили по плечам эльента, когда тот притягивал ее хрупкое тело к себе, чтобы выполнить очередное движение. Отпрянув, лисица закружилась словно волчок, воздев пальцы к потолку. Завораживающее зрелище, участницей которого мне никогда не стать. Не прикоснуться к столь увлекательному занятию. Мне дозволено только смотреть. Мгновение, и лиса растворилась в толпе, оставив мужчину стоять в растерянности посреди зала и удивленно хлопать глазами.

— Почему вы не танцуете? — Бархатный мужской голос окутал меня.

Я обернулась.

Позади меня стоял мужчина в форме эльента. Лицо его было скрыто под маской тигра. Видны были лишь темные глаза. В них азарт искрился и неподдельный интерес. Лукавая улыбка тронула губы незнакомца. Я ее не увидела, но почувствовала. Недаром говорят, что глаза — зеркало души. Вот и взор незнакомца был отражением его сокрытых дум. Копна вьющихся светлых волос была его главным отличием. Преимущественно все варвары были темноволосыми.

Губы мои дрогнули, приоткрылись.

— Ах, да! — спохватился незнакомец. — Вам запрещено говорить на этом вечере, — сокрушенно добавил он и взор его стал мрачным.

Я кивнула, надеясь, что это станет прекрасным поводом для мужчины покинуть меня и отправиться на поиски другой девушки, не обремененной узами молчания. Здесь — на пышном балу — таких хватало с лихвой. Но, вопреки моим ожиданиям, он остался стоять рядом, тяготя меня своим присутствием.

— Знаете, я искренне верю в вашу победу, — произнес он после затянувшейся молчаливой паузы.

Я удивленно вскинула бровь, но незнакомец этого не заметил.

— Вам она нужна больше, чем кому бы то ни было, — добавил мужчина и, развернувшись, направился прочь. Вскоре толпа гостей, словно большой разноцветный монстр, проглотила его, сделав частью себя.

Стоя вдали от суеты, я думала о словах незнакомца. Узнал ли он меня? Или просто решил приободрить?

Поправив на лице маску, пушистые перья которой щекотали лоб и щеки, я устремилась следом за странным гостем, который, как мне показалось, никак не вписывался в этот праздник. Он был здесь чужим, как и я. Одинокий эльент среди сотен себе подобных. Что может быть хуже?

— Поговаривают, в отборе участвует княжна Домбровская, — кольнул ухо тонкий женский голос, произнесший мою фамилию с презрением.

Я замерла. По правую руку от меня стояли две девушки в пышных платьях. Одно цвета спелой вишни, второе нежно-розовое.

— Вы правы, — ответила ее собеседница, неустанно обмахиваясь веером. — Я видела ее собственными глазами! — заговорщицким шепотом добавила девушка. — Она такая жалкая!

Я стиснула пальцы, пытаясь подавить приступ гнева.

— Еще бы! — вторила ей собеседница. — Князь Домбровский получил по заслугам. Зря Томаш Шервинский пощадил его дочь. Она должна была ответить за деяния своего отца.

Оскорбления, которыми сыпали в адрес моих покойных родителей, будили в душе такую бурю эмоций, что я едва могла с ними совладать. Этот ураган готов был снести все на своем пути, отчаянно желая мести, справедливости и возмездия.

— Поговаривают, княжна покинет отбор уже сегодня!

— Это так унизительно. Я бы не вынесла подобного, — запричитала девушка в платье цвета спелой вишни.

— Вы не знаете главного, — прошептала ее собеседница, подавшись вперед. Ее взор скользнул по гостям, которые могли бы услышать их разговор. Я спешно отвернулась, демонстрируя безразличие к беседе. — Я слышала, что после этого, княжну казнят! Ее участие в отборе — фикция. Участь Домбровской предопределена. Князь Томаш решил позабавиться и развлечь гостей. Не более того.

Казнят.

Это слово въелось в мои мысли, оставило свой мрачный отпечаток на лице, скрытом под маской лебедя.

Мое участие в отборе для князя всего лишь изощренный способ прилюдного унижения, за которым определенно последует смерть. Моя смерть.

Не бывать этому! Не варвару судьбу мою вершить!

Я развернулась и стремительно направилась вперед.

— Осторожнее! — пискнула одна из девушек, когда я, проходя мимо, задела ее локтем. Слова ее остались без внимания. Мимо меня пролетели.

Протискиваясь сквозь толпу, огибая кружащиеся в танце пары, я пыталась отыскать в толпе загадочного незнакомца. Он же словно сквозь землю провалился!

Сердце в груди клокотало от злости. Я ненавидела это место и людей, с интересом наблюдавших за мной. Они жаждали хлеба и зрелищ. Их забавляло мое незавидное положение. Варвары! Звери бездушные!

Томаш уже возомнил себя победителем. Я для него пыль под ногами. Что ж, вскоре он убедиться в том, что княжна Домбровская способна на большее, чем покорно ждать своей участи. Я возьму судьбу в свои руки. Спутаю карты врага заклятого. Заставлю его смотреть на меня с вожделением.

Этот хищный зверь отнял у меня все: дом, родителей, имя. Томаш поплатится за содеянное. Ему придется расплатиться за жестокость свою, отдав мне черствое каменное сердце, что бьется в его груди.

Я замерла, принялась осматриваться. Дыхание сбилось, а руки дрожали. Но в этот раз не от страха. От решимости и ненависти. Она переполнила тело мое и сейчас рвалась наружу.

— Простите. — Бархатный мужской голос вырвал меня из пелены мрачных дум. Ладонь эльента словно невзначай коснулась моего локтя. — Вы неважно выглядите. Вам нездоровиться?

Я повернулась к мужчине. Сердце в груди отстукивало удар за ударом. Так быстро, что мысли в голове путались. Мои руки скользнули по его плечам. Впервые я столь близко к мужчине. Это волнительно и странно. Смешанные чувства.

Эльент все понял без слов. Руки его легли на мою талию, притянули ближе к себе.

— Доверьтесь мне, — шепнул мужчина, увлекая меня в водоворот танца.

Глава 6

Сияна

Я пыталась отдышаться. Щеки пылали от стыда. Несколько раз я наступила на начищенные до блеска форменные сапоги эльента. Он же даже виду не подал. Словно и не почувствовал ничего. Но вот другие пары, плавно скользящие по залу, кажется мое «мастерство» заметили. Судя по насмешкам, даже оценили по достоинству. Как не старалась я быть грациозным лебедем, безмятежно порхающим над проблемами, выглядела как гадкий и неуклюжий утенок.

Музыка смолкла. Тишину нарушал лишь звон бокалов да восторженные возгласы гостей, головы которых уже кружились от выпитых напитков. Я же к яствам даже не притронулась. Не смогла. Судьба моя на кону стояла. Распорядиться ею должен был жестокий князь, который во мне врага заклятого лишь видел.

Моя попытка вскружить всем голову танцем с треском провалилась. Довольно ожидаемо. Не мое это. Нет во мне чувства такта и грации. Не могу я кошкой к мужчине льнуть, да змеей извиваться в руках его сильных. Все пропало. Если выбор Томаша будет опираться на умение в танце кружиться, то я, непременно, отбор первой покину. Только теперь такая перспектива меня отнюдь не радовала, а скорее удручала.

Говор гостей смолк. В зале пышно украшенном тишина повисла. Хоть ножом ее режь. Я обернулась в поисках партнера по танцу. Эльент уже растворился в толпе, слился, вновь став с ней единым целым. Лишь я стояла одна, словно неприкаянная. Чужая и неуместная.

Свечи вспыхнули ярче. Я зажмурилась, привыкая к яркому свету. Тьма покорно по углам спряталась, сжалась, дрожа от страха. Только сейчас я заметила, что все это время из густого полумрака на нас взирал еще один человек. Темнота покорно укрывала его широкую фигуру от любопытных взглядов. Он стоял непоколебимой статуей, словно атлант расправив плечи. Он был здесь господин. Хозяин положения. Взор жалящий холоден и беспристрастен, нет в нем ни эмоций и чувств. Есть ли у этого варвара сердце? Если есть, то я заставлю его биться чаще! Заставлю дрожать от желания и нетерпения, а после вырву из груди! Растопчу, уничтожу!

Проклятый зверь, безжалостно убивающий людей! Захватывающий все новые и новые территории! Он отнимает счастье, рушит привычный уклад жизни. А все для чего?! Чтобы потешить свое самолюбие? Варвар, не знающий сострадания! Хищник, ведомый лишь жаждой наживы!

Томаш сделал шаг вперед. Будь моя воля, сбежала бы. Отступила. Но толпа, тянущаяся к нему, сомкнувшаяся плотным кольцом, не давала мне такой возможности. Я стояла слишком близко, в первых рядах. Взглядом, полным злости, ненависти и решимости, следила за каждым движением мужчины. Лицо его тоже было скрыто под маской медведя, его же шкура покрывала плечи.

— Добрый вечер! — его уверенный голос разлился по залу. В каждом слове сила чувствовалась. — Рад приветствовать вас в своем замке!

Толпа зашелестела, принялась усердно хлопать в ладоши. Я же стояла не в силах пошевелиться. Следила, словно завороженная, а в голове в это время воспоминания сменяли одно другое. Детство, юность, совершеннолетие, реки крови алой, да дожди багряные, оросившие долину Цветущего папоротника. Крики и стоны нечастых, а после мамино: «Прощай».

— Сегодня мы попрощаемся сразу с двумя участницами отбора, — вырвал меня из дум голос князя.

Кажется, такого поворота событий не ожидал никто. Я в том числе. Неужели мы втроем останемся?

Рядом с владыкой Пепельных туманов появился Леош. Словно тень его верная встал рядом, не смея шагнуть вперед.

— Я прошу всех участниц отбора подойти ближе, — потребовал варвар, кинжал которого вчера на моей щеке ссадину оставил.

Гости расступились, пропуская девушек вперед. Первой по направлению к Томашу шагнула лисица с бронзовой кожей, затем появилась девушка в маске черной кошки. Ее капюшон немного съехал, открыв взору густые черные волосы. Неужели Вера? Я, следуя их примеру, тоже сделала два шага вперед, встав с ними в одну линию. Сердце в груди забилось быстро и неравномерно.

Не хватало еще двух участниц.

Краем глаза я заметила, как по левую руку от меня встала девушка в серебристом платье. Лицо ее под маской мыши было скрыто. Рядом появилась волчица — статная и высокая.

Я пыталась понять, кто это, но все мои попытки были тщетны. Не Тана и Цана, чья кожа словно золото. Кожа волчицы бледная, как мел. И не Анисья. Та ростом ниже меня, а эта участница на полголовы меня выше.

Вопросы отпали сами собой, когда от толпы отделились еще пять девушек. Значит всего участниц десять. Кажется, в смятении были все соперницы. Еще бы! Теперь кандидаток на роль невесты Томаша стало вдвое больше, а шансов у каждой соответственно вдвое меньше.

— Князь наблюдал за вами во время бала, — продолжил Леош. — За каждой из вас, — добавил он и губы его растянулись в усмешке.

Значит и позор мой не оставит без внимания…

— Но у вас будет шанс реабилитироваться прямо сейчас, — сказал варвар и девушки будто ожили. Никто не хотел покидать замок владыки Пепельных туманов. И я в том числе. — Павла, прошу, принесите все необходимое для следующего состязания, — обратился он к женщине, которая все это время стояла поодаль, наблюдая за происходящим со стороны.

Она кивнула и скрылась за дверью. А мы же остались стоять под опаляющими кожу взглядами гостей, страшась неизвестности.

Долго нам ждать не пришлось. Вскоре Павла вернулась в зал. В руках ее была небольшая черная коробочка.

— Здесь, — Леош взял из рук Павлы реквизит для следующего состязания, — десять заданий. Каждая из вас должна будет выполнить одно. Прошу подойти первую участницу, — сказал он, поставив коробочку на заранее подготовленный миниатюрный столик с резными деревянными ножками.

Девушки переглянулись. Первой быть никто не хотел. Каждая желала на соперниц взглянуть и тактику верную выбрать.

— Девушка в маске мыши, подойди к столу, — потребовал Леош. Голос его был властным, с таким спорить не станешь.

Участница в серебристом платье шагнула вперед. В нерешительности замерла рядом с коробочкой. Я с неприкрытым интересом наблюдала за происходящим, пытаясь понять, чье лицо скрыто под маской неприметной. Нет, определенно это девушка не из нашей пятерки.

Худенькая ручка вынула из коробки небольшой лист пергамента, свернутый трубочкой. Дрожащие пальцы девушки не без труда развернули его.

— Шадарами[3]? — Вопросительный взгляд девушки был обращен к Леошу.

Шадарами? Игра?

— Данная участница отбора будет дисквалифицирована за нарушение правил, — рявкнул князь. — Всем остальным напоминаю: на этом вечере язык ваш и голос — главные враги, тело — оружие. Общаться и задавать вопросы — запрещено! Ясно? — Колючий взор скользнул по моему лицу, заставляя сердце биться чаще.

Девушки закивали. Покинуть замок Томаша раньше времени не хотел никто. Каждая видела себя рядом с жестоким князем, мечтала стать невестой кровожадного варвара.

— Снять маску и увести, — приказал владыка Пепельных туманов.

Леош бесцеремонно сорвал маску с лица девушки. Сероглазая незнакомка с худощавым лицом затрясла головой, отчаянно отказываясь верить в то, что для нее отбор закончился едва ли начавшись.

— Пожалуйста! — взмолилась она, встав на колени. — Дайте мне еще один шанс, о, мой господин! Я буду покорной! — причитала она, заламывая руки. На глазах девушки выступили слезы. — Вы не пожалеете!

Я отвела взор, не в силах смотреть на ее унижения.

— Бланка Заславская покидает отбор! — Леош озвучил имя участницы.

Эльенты спешно подхватили несчастную под руки и волоком потащили к выходу, не взирая на ее крики и причитания. Бланка так и не поднялась с колен. Она выла и скулила от отчаяния, будто весь смысл ее жизни был здесь — в пышно украшенном зале.

Когда голос ее смолк в пустынных коридорах, Леош позвал к столу следующую участницу:

— Девушка в маске лебедя!

Ноги подкосились. Как же так? Я? Уже?

В тишине зала каждый шаг эхом отдавался в моей голове. Казалось, мир замер, застыл, и лишь я была в нем живая, не окостеневшая. Промелькнула мысль: а что, если провалить испытание, как Бланка? Я покину отбор, забуду князя, как страшный сон.

Нет. Как бы отчаянно мне не хотелось земли вражеские покинуть, понимала я, что не бывать этому. По крайней мере, сейчас. Если и не убьет меня варвар жестокий, то и жизни спокойной не даст. Да и не смогу я жить на земле чужой, когда смерть моих родителей тяжким грузом на сердце лежит. Душа мести просит. Справедливости жаждет. Рано мне еще уходить. Я остаться должна. Должна заставить Томаша слезами солеными умыться, да боль тупую в сердце почувствовать. Впрочем, для начала понять нужно: есть ли оно у него…

— Доставай! — приказал Леош.

Что же это за отбор невест, если здесь участницы словно скот? Приказы из уст варваров сыпятся неустанно. Разве можно желать жизни такой? Даже несметные богатства князя не способны заставить полюбить его и добровольно рабыней покорной стать.

Стараясь на князя не смотреть, молча развернула пергамент.

«Покорность», — читаю, беззвучно шевеля губами.

Почему судьба так жестока? Почему хочет сломать меня? Заставить голову пред врагами склонить? Как ни силюсь я гордость свою сохранить, она меня к земле клонит, на колени упрашивает встать.

Я отдала записку Леошу и повернулась к гостям.

— Играть в шадарами ты будешь с князем, — добивает меня варвар жестокий и бессердечный.

Оборачиваюсь, пытаясь гнев свой подавить. Если у него на поводу пойду, то выдам себя. Необходимо быть умнее и сдержаннее. Переступить сейчас через себя нужно, чтобы после на врага сверху вниз смотреть.

Князь стоит, скрестив руки за спиной, смотрит на меня с вызовом и интересом. Темный взор тяжелый по телу гуляет, изучает, заставляя кожу мурашками покрываться. Словно огонь беспощадный опаляет ее, оставляет ожоги невидимые. Клеймит меня своим порочным взглядом, от которого отмыться поскорее хочется.

Набрав полную грудь воздуха, я опускаю взор. Не могу на него смотреть больше. Пытка для меня это невыносимая. Разорвать варвара хочу, глаза выцарапать, а должна пресмыкаться. Стискиваю зубы до скрежета противного. Еще немного и крошиться начнут. Пальцы в кулак сжимаются и ногти нежную плоть ладоней царапают. Больно. Но боль эта отвлекает от раны саднящей, что на сердце у меня.

Проклиная себя, опускаюсь пред врагом на колени. Голову покорно склоняю. Молча. Не издав ни единого звука.

Тишина в зале давит на меня. Уж лучше бы гости смеялись, да слова нелестные в мой адрес бросали. Легче бы было. Но нет, они ни звука не произносят. Смотрят глазами жалящими, да осуждают.

— Поднимайся. — Перед глазами рука сильная появляется, словно помочь хочет мне на ноги встать. Я нехотя принимаю эту помощь. В глаза его черные заглядываю. По коже мороз гуляет, а внутри горит все. Одним рывком поднимает меня и тут же пальцы одергивает. — Мне нравится покорность, — говорит он, а губы в усмешке изгибаются.

— Поздравляю, ты справилась, — звучит за спиной голос Леоша.

Я отворачиваюсь от князя, разрывая зрительный контакт, от которого внутри все органы в узел тугой свернулись. Подобрав полы длинной юбки спешу встать на свое место, чтобы расстояние, разделяющее нас, увеличить. Чтобы не чувствовать себя добычей, на которую хищник вот-вот когтистую лапу опустит, обездвижит играючи.

Но даже здесь — рядом с остальными участницами отбора — я чувствую на себе его взгляд. Ноги становятся ватными, сердце заходится в бешеном ритме, а в голове звучит лишь одна мысль:

«Узнал».  

[3] Шадарами — игра, в которой один из участников загадывает слово, а остальные должны его отгадать. Участник дает подсказки другим игрокам с помощью жестов, поз, мимики и звуков. Игра распространена на территории большинства княжеств, преимущественно среди знатных сословий. (прим. автора).

Часть II. Гадкий утенок

Глава 7

Томаш

— Как такое возможно? — Сжатый кулак с треском опустился на стол. — Она должна была первой покинуть отбор!

Я не привык проигрывать. Не привык ошибаться. Гнев будоражил кровь, не давал мыслить хладнокровно и рассудительно. Мне хотелось крушить и ломать, выплескивая эмоции, которые разрушали изнутри.

— Ума не приложу, — пожал плечами Леош. В отличие от меня он был предельно спокоен. — Я своими глазами видел, как девчонка оттоптала все ноги молодому эльенту. Где ты видел, чтобы княжна не умела танцевать? Да их же с детства по балам таскают, подыскивая выгодную партию. Кстати, и у Домбровской жених был, но, когда понял, что выгоды из этого союза он уже не извлечет, спешно покинул долину Цветущего папоротника.

Значит и жених был. Выходит, князь Домбровский и тут преуспел. Хотел дочь побыстрее пристроить. Наверняка, чувствовал, что конец его близок.

— Да ты и сам, Томаш, видел, как она колени пред тобой преклонила, покорно голову опустила, будто и не княжна вовсе!

— Я должен был предугадать! — Еще один удар по столешнице и тупая боль на мгновение отрезвляет рассудок.

— Откуда тебе было знать, что эта строптивая фурия вдруг превратится в покорную лань? — усмехнулся Леош, глядя на меня.

Он прав. Девчонка — не подарок. Вся в отца. С характером. Что ж, придется показать ей ее место.

— Она вздумала играть со мной в игру, правил которой не знает, — произнес я, глядя как колышутся невесомые занавески, впуская в кабинет ночную прохладу.

Я должен разобраться с этим. Должен показать, что бывает с теми, кто идет против меня — князя Пепельных туманов.

— Домбровская должна уйти следующей, Леош, — сказал я, постукивая пальцами по столу. — Я не хочу потерять контроль над ситуацией.

— Будет сделано. — Его губы растянулись в улыбке. — Разве я тебя когда-то подводил, брат?

Я скривился. Порой, глядя на Леоша, я видел свое отражение. Наверное, именно так я и выглядел пять лет назад. Молодой, горячий, прыткий. Я так же, как и навязанный мне матерью младший брат, порой шел на поводу у эмоций. В моих глазах горел огонь. Я любил эту жизнь, всегда изнывал от жажды к новым приключениям, мечтал заглянуть в каждый уголок этого чертова мира, но, тем не менее, был вынужден прозябать в руинах старого дома, играя в прятки со смертью.

Судьба порой бывает коварна. Теперь я, с потухшим взором, скитаюсь по этой земле, в поисках того, что у меня отняли...

— Кстати, о князе Домбровском, — осторожно произнес Леош, глядя на меня из-под нахмуренных бровей.

Я уперся кулаками в подбородок, взгляд прилип к лицу Леоша. По тем эмоциям, что я мог без труда прочесть на нем, ситуация оставалась плачевной.

— Эльенты прочесали всю долину вдоль и поперек. Замок Домбровских разобрали по камушкам, даже окрестности проверили, — перечислял он и голос его становился с каждым словом все тише.

— Не нашли? — догадался я. — Этот хитрый лис знатно постарался.

— Мы будем искать, Томаш, слышишь? — Леош шагнул по направлению ко мне, хотел положить руку на плечо в ободряющем жесте, но я отпрянул, откинулся на спинку стула, заставив его одернуть руку. Ни к чему это. Хоть мы и кровные братья, между нами пропасть, которую не пересечь, ни обойти. Нечего и пытаться. — Поиски будут продолжать до тех пор, пока…

— Хватит, — грубо прервал его пылкую речь. — Мы оба знаем, что Домбровский не стал бы прятать его у себя под носом.

— В таком случае, нужно допросить княжну, — не сдавался Леош.

— Она вряд ли что-то знает, — ответил я.

Мысль о том, что девчонке что-то известно, я отмел сразу же. Не стал бы князь так рисковать. Эту тайну он унес с собой в могилу.

— Одно мы знаем точно — он там. Указ Верховного совета гласит, что «он подлежит хранению исключительно на вверенных князю территориях». Так было всегда! И долина Цветущего папоротника не исключение! Мы просто плохо ищем! — не унимался Леош. Его темные глаза горели азартом. Как когда-то и у меня…

— Да, ты прав, — равнодушно отозвался я, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.

В отличие от Леоша я уже давно не верил в чудеса. За эти долгие пять лет я навсегда утратил надежду. Она больше не шла со мной нога в ногу. Я оставил ее там, позади, на осколках прежней жизни, к которой мне никогда уже не вернуться.

Сияна

Я натянула на голову одеяло, пытаясь спрятаться от шума. Уж лучше жар, чем бесконечный говор соперниц. Солнце едва взошло, а девушки уже неустанно обсуждали события минувшего вечера.

— Кто бы мог подумать! — восклицала Тана, заглядывая в зеркало. — Князь выгнал Бланку Заславскую! Да, она не так хороша собой, как я, — не без гордости заявляла девушка, — но ее отец — князь Заславский — один из самых влиятельных людей в нашем государстве!

— Томашу влияния не занимать, — усмехнулась Вера, оттесняя Тану от трюмо. — Ему нужна красивая и умная невеста, которая не ударит в грязь лицом.

— Тогда не понимаю, как здесь оказалась ты! — уколола ее в ответ Тана, закалывая длинные волосы шпильками, украшенными россыпью янтаря.

Вера бросила на соперницу гневный взгляд, но промолчала.

— А мне интересно другое, — протянула Цана, поглаживая бронзовые от загара пальчики, — почему князь не избавился от нее? — небрежно махнула рукой в мою сторону, даже не удостоив взгляда.

Вчера мне удалось остаться. Отбор кроме Бланки покинула еще одна девушка, имени которой я не запомнила. Меня же эта участь пока миновала, как и моих соседок по комнате.

Колючие взгляды устремились на меня. Я поежилась под ними. Лишь от Анисьи я не чувствовала враждебности.

— Танцевала она как дворовая девка! — подтвердила Тана. — Я сама видела.

— Кажется, эльенту придется покупать новые сапоги, — рассмеялась Вера и сестры тут же подхватили.

Я отбросила одеяло в сторону, подскочила с кровати и спешно стала натягивать платье. Взгляд то и дело падал на магический шар, в котором, казалось бы, разместилась целая вселенная. Красиво и одновременно страшно. Словно всевидящее око он неустанно следил за каждым моим шагом, преследовал даже во снах, не стыдясь своего любопытства.

— Ты же говорила, — протянула Вера, подойдя ко мне ближе, — что князь тебя не интересует? Почему не поступила вчера также, как Бланка? Одного твоего слова было бы достаточно, чтобы никогда больше не видеть лица Томаша, — добавила она. Пальцы ее стиснули мой подбородок и заставили взглянуть ей в глаза. Там плескался океан обид и море неприкрытой ненависти.

Я стиснула зубы. Лицо мое будто окаменело.

— А что тут непонятного? — вновь вмешалась Цана. Голос ее был словно сладкий мед, но в речах чувствовался вкус полыни — горький и терпкий. — До княжны наконец-то дошло, что теперь у нее за душой нет ни гроша. Вот и цепляется за свой последний шанс.

От злости прикусила язык. Боль отрезвила. Тряхнула головой, сбрасывая руку Веры, отпрянула от нее назад, пытаясь подавить желание вцепиться в ее длинные волосы и повыдергивать их. Лишь здравый смысл не позволял мне этого сделать. Я одна, а их, как минимум, трое. Ничего мне не оставалось, как смотреть на соперницу злобной фурией, метая взглядом молнии.

— Что молчишь? Вздумала стать княжеской подстилкой? — Тана встала рядом с Верой, заставляя меня отступить к стене. Девушка не стеснялась в выражениях, срывающихся с ее острого язычка. Ее сестра же лишь наблюдала за происходящем со своей кровати, растянув губы в хищной улыбке.

— Если и так, то не по собственной воле, — выплюнула я, — в отличие от вас! — На ходу затягивая шнуровку платья, я обогнула соперниц, намеренно задев Тану плечом. Перед глазами плясали мушки, а в голове стоял гул. Мысли от него путались, превращаясь в бессвязную вереницу фраз.

— Ненормальная, — прошипела мне в след Вера.

Порой мне и самой казалось, что рассудок я потеряла. Иначе как объяснить то, что по доброй воле в этом спектакле участвовать стала? Ведь и правда, могла еще вчера с этим кошмаром покончить. Но страх неизвестности не позволил. Он заставил меня колени пред врагом заклятым преклонить, чтобы жизнь свою сохранить. Не отправили бы меня, как Бланку Заславскую, в родное княжество, не отпустили бы на волю. А если бы и отпустили, то чтобы меня там ждало? Бескрайняя пустыня, укрытая туманами серыми, в которых невесть какие монстры да чудища водятся.

Прежде чем замок Томаша покину, я и его страдать заставлю. Отброшу страхи, застилающие взор, чтобы варвар жестокий слезами солеными умылся. Нет, лучше уж пусть захлебнется ими!

Скрипнула дверь, отворяясь. Взгляды наши тут же устремились на вошедшую в комнату Павлу.

— Доброе утро, девушки! — поприветствовала она нас, тепло улыбнувшись. — Вас осталось восемь. Сегодня после завтрака у вас будет возможность познакомится с соперницами.

Вера и Тана переглянулись. Кажется, девушки решили держаться вместе. По крайней мере, пока.

Уж не знаю, радоваться мне этому или огорчаться. Ведь я видела лица только тех, с кем комнату делю, да тех, кто отбор покинул. Лица остальных под масками были скрыты. Но даже сквозь узкие прорези для глаз нетрудно было почувствовать взгляды, преисполненные неприязни. От них мороз по коже шел, а сердце удары пропускало, цепенея от страха.

Что ж, пора признать: здесь нет места дружбе. Все мы враги. А врага нужно знать в лицо.

После завтрака Павла сопроводила нас в сад. Я впервые вышла на улицу, избавившись от гнета черных стен замка.

Теплый ветерок взъерошил волосы, нежно коснулся щеки, будто хотел утешить. Воздух, раскаленный палящими лучами солнца, обжег кожу. Бледный диск висел прямо у нас над головами. Жар от него был столь силен, что мы с девушками тут же юркнули в тень — под раскидистую крону дерева.

Аромат сандала, спелых апельсинов и душистых магнолий кружил голову. Не знаю, каким чудом князю Томашу удалось взрастить посреди пустыни этот благоухающий оазис, который зеленой кляксой красовался средь песков и тумана, но в глубине души я была ему за это благодарна.

Сад владыки Пепельных туманов был огромен. Дорожки, выложенные из белого камня, петляли меж цветов и кустарников. Птицы заливались у нас над головой звонкой трелью, то взметая ввысь, то прячась меж веток. Среди пышной растительности виднелась беседка, увитая плющом. Рядом с ней журчал ручеек, который прокладывал себе дорогу между камней и мелкой гальки.

Я коснулась пальцами прозрачной воды, но тут же одернула руку. Холодная, словно горная река.

За зеленой изгородью послышались женские голоса. Я обернулась, силясь рассмотреть их обладательниц. Вскоре, на узкой дорожке, показались три девушки и пожилая женщина, которая шла во главе этой маленькой делегации. Ее жидкие светлые волосы с проседью были собраны на затылке в аккуратный пучок, глубоко посаженные глаза скользили по нам, будто она пыталась разглядеть то, что было сокрыто у каждой на дне души. На ней было черное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Ума не приложу, как она могла в нем терпеть жар полуденного солнца? В руках женщины была трость, украшенная головой орла.

Когда незнакомка поравнялась с нами, ее трость с глухим стуком опустилась на каменную кладку, заставив девушек смолкнуть. Судя по тому, как вытянулись по струнке три девушки и поджали губы, женщина была строгих нравов и поблажек от нее ждать не стоило.

— Перейдем сразу к делу, — прохрипела она, каждое слово сопровождая ударом тростью оземь. — Владыка наш женское внимание любит и ценит. Ваша задача: сделать князю подарок.

— А разве не князь нас подарками одаривать должен? — усмехнулась Вера, обмахивая ладонями раскрасневшееся от жары лицо.

Женщина сощурилась. Сделала шаг вперед. Ее взгляд колючий за Веру зацепился, а трость бесцеремонно в грудь девушки уперлась.

Вера пошатнулась и тут же отступила, округлив глаза.

— Говорить будете тогда, когда я вам позволю, — сказала женщина, окинув взглядом всех собравшихся. — Вам ясно? — повысила она  голос.

Девушки поспешно закивали.

— Меня зовут Джудита Кински, — добавила женщина. — Впредь, попрошу без надобности рот не открывать. Наш князь молчаливых да покорных любит. — Ее холодный взор будто невзначай меня коснулся. Сердце тут же покрылось толстой коркой льда. Не по себе сразу стало, будто в грязи изваляли. Заныло в груди столь сильно, что выть захотелось. Ком к горлу подступил.

Вера молчала. Лишь взглядом гневным женщину сверлила. Я же камни неровные под ногами рассматривала, не в силах пытку варварскую больше выносить.

— Вот и славно, — чуть мягче сказала Джудита. — У вас ровно один час, чтобы придумать, чем князя нашего порадуете.

Женщина развернулась и, отстукивая тростью известный только ей ритм, устремилась прочь.

Девушки разбрелись по парку, а я сетовала на то, что даже рассмотреть их толком не успела. Не до того мне было. Все мысли новым заданием были заняты.

Я недоумевала. Что за очередная глупость? О каких подарках идет речь, если мы здесь лишены всего? Князь нас поит и кормит, да взаперти, словно рабынь, держит. Благо, хоть в сад позволил выйти да глоток воздуха свежего сделать.

Солнце не щадило меня. Оно опаляло кожу нежную, заставляло краснеть ее. Пытаясь спрятаться от его лучей, я направилась к беседке. Под куполообразной крышей, увенчанной белоснежным шпилем, царила приятная прохлада. Камень еще не успел нагреться, оттого в столь знойный день находиться здесь было отрадно.

Тихий шелест листвы да журчание воды ласкали слух. Голоса соперниц давно смолкли. Наверное, девушки в глубь сада ушли на поиски того, чем Томаша смогли бы порадовать. А мне и радовать его не хотелось вовсе. Душа от гнева металась, места себе не находила, а совесть неустанно мучала. Он — враг мой, а не жених желанный. Он варвар жестокий, пред которым я — княжна Домбровская — на колени опустилась.

Тошно. Отец бы не простил.

Сквозь журчание ручья до меня донесся еще один звук. Прислушалась. Не иначе, как плачет кто-то.

Нехотя я вышла из беседки. Шумно выдохнула, почувствовав себя будто в воде кипящей. Нет, Томаш определенно от части девушек, участвующих в отборе, хочет избавиться заблаговременно. Иначе, как объяснить это издевательство?

— Анисья? — За цветущими зарослями кустарника сидела черноволосая девушка, поджав под себя ноги. Взор ее потух, на щеках влажные дорожки слез соленых виднелись. — Тебя кто-то обидел?

Осторожно опустилась на колени рядом с Анисьей. Она подняла на меня свой опечаленный взор да горько вздохнула. Казалось, в душе у нее боль таилась ничуть моей не меньше. Она терзала ее, рвала сердце девичье.

— Нет, — отрицательно покачала головой девушка. — Устала я. Чужой себя тут чувствую, — ответила Анисья, громко всхлипнув.

Мне ли не знать, что такое быть лишней? Взгляды колкие на теле изо дня в день чувствовать, да ропот за спиной ни на миг не смолкающий слышать?

— Зачем же согласилась в отборе участвовать? — спросила я. Если меня сюда силой доставили, то остальные участницы, судя по всему, по доброй воле прибыли в замок владыки Пепельных туманов.

Анисья тыльной стороной ладони смахнула с щеки слезы, припухшие веки пальцами потерла.

— А у меня не было иного выбора. Не княжеская я дочка, чтобы нужды ни в чем не знать, — сказала она, удостоив меня завистливого взгляда. — Все мое детство в нищете прошло, как и трех сестер моих младших. Единственный шанс для меня не умереть от голода — это невестой князя стать.

Обида сердце кольнула. Но я отмахнулась от нее, словно от мухи назойливой. Не понять ей никогда, что и я, будучи княжной, несчастна и одинока. За богатства несметные не купить мне родителей, не вычеркнуть из памяти страшный день, разделивший жизнь мою на «до» и «после». Из любимой дочери в игрушку князя Томаша превратилась, от которой он желает, как можно скорее, избавиться.

— Если слезы лить будешь, то невестой князя никогда не станешь, — сказала я, поднимаясь на ноги и расправляя юбку. — Вставай, — добавила, протянув Анисье руку. Она на нее словно на змею ядовитую покосилась. Будто та ужалит ее, стоит только прикоснуться.

Немного поразмыслив девушка нехотя помощь мою приняла. Глядя настороженно на меня, на ноги встала, складки на юбке длинной руками разгладила.

— Мне и подарить князю нечего, — прошептала она, размазывая по щекам бледным слезы.

Я вздохнула. Что ж, придется постараться, чтобы не покинуть отбор раньше, чем мне того хотелось бы.

Девушки стали в беседке собираться. Большинство из них уже подарки для князя приготовили. В основном это были душистые цветы, спелые фрукты или украшения, которыми соперницы мои готовы были уважить Томаша, сняв их с тонких запястий да лебединых шей.

— У меня и украшений нет, — всхлипнула Анисья и по щеке ее вновь слеза покатилась.

— Зато у тебя есть кое-что другое, — загадочно улыбнулась я, чувствуя небывалый прилив сил и энергии. — Подожди меня здесь, — попросила я и, не дожидаясь ответа, устремилась к ближайшим зарослям кустарника.

Скрывшись из виду, я спешно вытащила из декольте миниатюрный флакончик, наполненный желтоватой жидкостью, искрящейся под палящими лучами солнца. В голове не укладывалосья: как эти несколько капель могут отнять чью-то жизнь? Яд из сока папоротника смертелен даже в столь малой дозе.

Этот флакончик вручила мне мама в день моего шестнадцатилетия. Сама она носила при себе точно такой же. И если она яд в день набега войска Томаша выпила, то у меня духу не хватило. В руки врага живая попала. Да, я трусливая, не в силах собственноручно с жизнью никчемной распрощаться. От того нестерпимо тошно.

Хоть я и прогуливала занятия по танцам, но вот уроки алхимии посещала исправно. Оттого знала, что будет происходить при взаимодействии друг с другом определенных веществ и какие метаморфозы будут для них неизбежны. Так, например, сок папоротника при взаимодействии с пурпурной кровчанкой [4] способен окрашивать некоторые предметы в огненно-рыжий. То, что нужно!

За неимением ножниц мне пришлось потрудиться, чтобы отрезать прядь волос. Благо под ногами обнаружился камень, одна из граней которого была острой и могла послужить подобием необходимого инструмента.

— У вас осталось несколько минут! — Голос Павлы заставил мое сердце учащенно забиться. Нужно было поторапливаться.

Я осторожно откупорила флакончик с ядом и вылила его содержимое на отрезанную прядь волос. Если я не ошиблась и в краситель, который мне нанесли на волосы перед вчерашним вечером, была добавлена пурпурная кровчанка, чей аромат, словно назойливая муха, преследовал меня до самой ночи, то у меня все получится.

Затаив дыхание, я следила, как под моим пристальным взором прядь волос меняет свой цвет с золотистого на ярко-рыжий.

Получилось!

Я сорвала едва распустившийся бутон магнолии и, выйдя из своего укрытия, поманила за собой Анисью, заблаговременно припрятав прядь волос под складками длинного рукава.

— Все пропало! — вновь запричитала девушка, хлопая влажными черными ресницами. — Времени совсем не осталось!

Я опустилась на колени и ополоснула пустой флакон под проточной водой ручья, журчащего у нас подле ног. Пальцы от холода тут же свело судорогой.

— Ты подаришь князю цветок? — изумилась она. — Просто цветок?

Я пожала плечами, улыбнувшись одними уголками губ.

— Возьми, — я протянула ей чистую склянку.

Анисья осторожно взяла из моих рук пустой флакончик. В глазах ее стояли слезы. Взгляд полный непонимания и растерянности коснулся моего лица. В нем сквозило разочарование.

— И что же мне с ним делать? Боюсь, князь такому подарку будет не рад, — сокрушенно произнесла она. — Нужно было как и остальные нарвать цветов или крупных апельсинов!

Я покачала головой. Дарить Томашу то, что ему и так принадлежит, мне казалось глупым и неуместным.

— Подари ему частицу себя, — посоветовала я.

— Не понимаю, — прошептала Анисья, глядя то на меня, то на пустую склянку.

— Сегодня ты выплакала столько слез, что могла бы наполнить ими бассейн князя, если он у него конечно имеется. Так наполни хотя бы этот флакон.

Анисья с сомнением посмотрела на меня.

— Время вышло! — Голос Павлы вновь настиг нас. — Прошу всех девушек подойти ко мне!

— Кажется, у тебя нет выбора, — сказала я, и поспешила прочь, прижимая к груди цветок магнолии, который окутывал меня сладким ароматом ванили и лимонов.

Соперницы уже стояли напротив Павлы, сжимая в руках ароматные букеты. Кто-то принес в подоле фрукты, а кто-то пожертвовал серьги с россыпью драгоценных камней. Ума не приложу, зачем они сдались князю Томашу?

Рядом с Павлой стоял резной сундук, внушительных размеров. Девушки поочередно подходили к нему и опускали свои дары, широко улыбаясь. Каждая считала, что именно ее подарок придется по душе князю. Я же не пыталась ему угодить. Моя цель была обезопасить себя и не позволить владыке Пепельных туманов распрощаться со мной. Рано покидать отбор. Еще не время.

Вскоре и Анисья подошла к сундуку и опустила на его дно маленький стеклянный флакон, наполненный на четверть прозрачной жидкостью.

— Сияна. — Взгляд Павлы меня коснулся.

Я, под насмешки соперниц, подошла к сундуку. Колкие взоры спину обжигали, презрение сквозь улыбки лицемерные сочилось. Повернувшись к девушкам спиной, я незаметно из рукава прядь волос вытащила да на дно сундука опустила — туда, где остальные подарки для князя уже ждали своего часа.

Павла, проследив за тем, как я подарок свой в сундук кладу, улыбнулась одними уголками губ. В глазах ее я одобрение заметила. Неужели хитрость мою оценила?

— Это вам, — прошептала я и вручила цветок магнолии Павле. Щеки женщины вспыхнули, и она наградила меня благодарной улыбкой. Кажется, цветы она получала не часто.

Стоило мне обернуться, как взгляды соперниц — жесткие и колючие — обрушились на меня, пригвоздив к месту. Боюсь, беды не миновать.

[4] Пурпурная кровчатка — местное растение, которое используют в качестве природного красителя (прим. автора).

Глава 8

Сияна

Солнце измывалось надо мной, жаля кожу горячими лучами. Спрятаться от него мне было негде. Даже в беседке повисла удушливая духота, от которой дышать становилось все труднее. Так плохо, что хоть волком вой или, на худой конец, водой студеной из ручья умывайся. Этим я и занялась. Опустилась у журчащей воды на колени, чтобы лицо смочить. Невмоготу мне было больше зной убийственный терпеть.

За спиной зашуршали длинные платья соперниц. Я обернулась. Надо мной словно коршуны нависли три девушки: Вера, Тана и еще одна из той группы, что поселили в другую комнату. Она была на полголовы выше остальных. Ее точеной фигурой в пору было залюбоваться. Хоть девушка выглядела хрупкой, но в теле ее сила чувствовалась. Волосы ее цвета жемчуга были уложены на одну сторону, открывая взору миниатюрное ушко, доверху унизанное серьгами-колечками. Глаза ее — два синих айсберга — тут же к месту меня пригвоздили. Хоть и красива была незнакомка, но благолепие ее было холодным, будто в оковы льда запрятано. Не было в ней жизни и легкости, лишь гордыня и надменность чувствовались.

— Значит ты — та самая княжна? — спросила она, приподнимая подол белоснежной юбки, струящейся вдоль ее бедер и выгодно подчеркивающей красивые изгибы тела. — Сияна Домбровская, — протянула она, низко присев, согнув ноги в коленях.

Голос незнакомки был благозвучен и мягок, словно бархат.

— Да, — ответила, приподняв подбородок. — Я — дочь князя Домбровского — повелителя долины Цветущего папоротника.

Вера усмехнулась:

— Повелевает долиной отныне князь Томаш. И нам, — она сделала шаг вперед, — очень интересно, чем же ты его одарила? Магнолию ты Павле вручила, а в сундук тогда что-же положила? — сощурилась девушка, нависнув надо мной, словно грозовая туча.

Я выпрямилась, неторопливо расправила подол своего платья.

— Так не честно, — ринулась ко мне Тана. — Ты ведь видела, что дарили Томашу мы! — зашипела змеей. — Эла, скажи же ей!

Незнакомка, которую как выяснилось зовут Эла, лишь продолжала молча буравить меня холодным взглядом. Словно душу мою наизнанку вывернуть хотела.

— А говорила, что князь тебе наш не нужен, — напомнила Вера. Кажется, эта девушка при любом удобном случае старалась мне об этом сказать. — Небось, княгиней стать захотела?

Кровь застучала в висках, щеки налились румянцем. Что за глупости? Не говорить же им, что я просто выжить пытаюсь, да отплатить врагу заклятому тем же. Справедливости душа моя требует! Страдать жестокого князя заставить хочет!

— Нет, — коротко ответила я и попыталась протиснуться между соперницами, но не тут-то было. Длинные ногти Таны тут же в предплечье мое вцепились, до боли стиснули. Если бы не рукав платья, то алые царапины на коже остались. — Не. Нужен. Мне. Ваш. Князь, — произнесла я, выделяя каждое слово. Взгляд мой при этом на Тану устремлен был.

— Лжешь! — прошипела она. В глазах ее пламя заплясало. Дурное. Не предвещающее ничего хорошего. — Я тебя заставлю правду сказать! — выплюнула она и, крепче стиснув пальцы, потянула меня на себя.

От неожиданности я споткнулась. Силясь удержать равновесие, в рыжие волосы соперницы вцепилась. Тана взвизгнула от боли, разжала пальцы, но было уже поздно. Я стремительно летела вниз, увлекая за собой девушку.

Бульк!

В стороны разлетелись брызги, а я оказалась в холодном ручье. Тело соперницы сверху меня к земле придавило, влажные светлые волосы к лицу прилипли. Откуда-то сверху донесся девичий смех, но не до него мне было, от холода ноги сводить начало.

— Ты что наделала? — задыхаясь от возмущения прошептала Тана.

Не обращая внимания на ее причитания, оттолкнула девушку в сторону. Теперь и у нее от холода дыхание перехватило. Тана взвизгнула и, разбрызгивая студеную воду, выбралась на берег, сыпля проклятиями в мой адрес. Следом и я вышла. Молча, стиснув зубы до противного скрежета.

У ручья уже остальные участницы отбора собрались, да тихо потешались над нами, перебрасываясь колкими словами да лукавыми улыбками.

Я отвернулась, пытаясь волосы мокрые пригладить. Получалось из рук вон плохо. Радовало только то, что и Тана выглядела ничуть не лучше. Поделом ей.

— Что здесь происходит? — Я вздрогнула от хриплого голоса Джудиты. Этого только не хватало!

Женщина окинула нас с Таной холодным взором, тихо постукивая тростью по зеленой лужайке. Хмурое лицо ее помрачнело еще больше, в глазах гнев неподдельный легко прочитался.

— Князь благодарность вам выражает, — сказала она, отводя взор. Дышать стало чуточку легче. — Подарки ваши по душе ему пришлись. Но есть те, кто отличился. — Девушки тихонько перешептывались. Каждая имя свое услышать хотела. — Павла, — позвала Джудита, — открывай, — трость с треском опустилась на крышку сундука, который был в несколько раз меньше того, куда мы дары свои опускали.

Павла поспешила выполнить указ. Не иначе как она в подчинении у Джудиты была.

— Назови имена тех, кто сегодня с князем отужинает!

Волнение захватило меня, окатило удушливой волной. Сердце в груди забилось чаще. Не под силу мне было его сейчас усмирить. Внутри проснулся азарт, неподвластный мне. Кровь по венам потекла быстрее, согревая озябшее тело. Палящее солнце мне больше не досаждало. Мокрое платье горячую кожу остужало.

Взгляд Павлы помрачнел, стоило ей откинуть в сторону крышку сундука. Нервно сглотнув, женщина произнесла имена счастливиц:

— Тана и Сияна. — Сердце провалилось в пятки. — Князь ждет вас на террасе.

Терраса замка располагалась высоко над землей. Ее венчала куполообразная крыша из черного камня с высоким шпилем, пронзающим безоблачное небо. Колонны, увитые виноградной лозой, подпирали купол, словно великаны. Здесь, в тени каменных стен, царила прохлада. Легкий ветерок небрежно касался волос, словно играючи. Внизу раскинулся вечнозеленый сад и ряд построек. Но, где-то там, вдалеке, за высокой стеной, виднелась безжизненная пустыня, укрытая густым туманом.

На террасе уже стоял накрытый на троих стол. Белоснежная скатерть колыхалась от малейшего дуновения ветра. В центре стола возвышалась многоярусная фруктовая ваза. Чего там только не было! Дольки апельсинов, персиков, абрикосов, грозди спелого винограда и экзотические фрукты, которые я видела впервые. Аромат их кружил голову, затуманивал рассудок.

Но стоило моему взгляду наткнуться на широкоплечую фигуру Томаша, как краски тут же потускнели. Увиденное утратило былое великолепие, будто его припорошило толстым слоем пыли. Князь восседал во главе стола. Высокий и непоколебимый, словно и не живой вовсе. Взгляд темный и безжалостный, будто не на ужин варвар пришел, а вершить казнь. Пальцы его бокал хрустальный стиснули, завидев меня. Еще немного и тот на сотню осколков разлетится.

— Садитесь, — хмуро произнес он. Кажется, я была здесь нежеланной гостьей.

— Я рада, что ваш выбор пал на меня, — хлопая длинными ресницами, произнесла Тана. Взгляд ее горел, а щеки пылали.

Я же радости ее не разделяла. Присутствие князя тяготило. Словно груз тяжелый на плечи лег. Непосильная для меня эта ноша. И надо бы улыбаться, да мило кокетничать, а душа не дает — бунтует. Не мое это. Зря старалась.

Князь взглядом тяжелым окинул платье мое, все еще влажное от воды студеной.

— Что с твоим платьем? — сухо поинтересовался он.

Я заправила за ухо мокрую прядь волос. Тана закусила губу. Ее наряд тоже выглядел не самым лучшим образом.

— Климат здешних мест оставляет желать лучшего, — съязвила я. — Пришлось освежиться.

— В ручье? — уточнил Томаш.

— В ручье, — ответила утвердительно. — Вы против?

— На территории замка есть бассейн.

Значит и правда есть. Что ж, буду иметь ввиду.

Я молча поднесла к губам бокал, наполненный до краев холодным свежевыжатым соком. Сейчас мне не помешало бы освежиться.

Нервы — словно натянутые канаты — не давали расслабиться. Прямая спина заныла от напряжения. Молчание — тягучее словно мед — повисло в воздухе. Хотелось убежать отсюда как можно скорее. От этого холодного и безжалостного мужчины, называющего себя владыкой Пепельных туманов, да от колючего взора соперницы.

— Что ж, — князь отставил в сторону бокал, — думаю не стоит затягивать. — Кажется, он был напряжен ничуть не меньше. Неужели мое присутствие его так тяготило и было столь неприятно? — Одна из вас сегодня покинет отбор, — равнодушно произнес он, при этом глядя на меня. — Та, что останется, проведет со мной весь вечер.

Тана заерзала на стуле. В глазах ее горело пламя. Девушка уже чувствовала себя победительницей и в предвкушении покусывала губу. Страшно представить, какие порочные мысли витали в ее голове.

— Здесь, — рука Томаша опустилась на небольшой сундук, который все это время стоял у него на коленях. Сейчас же он продемонстрировал его нам, поставив на край стола, — подарок той, кто сегодня уйдет.

Сердце в груди забилось быстрее от волнения, когда резная крышка была отброшена в сторону. Тана подалась вперед.

Через мгновение Томаш вынул из сундука женскую подвязку из плотной кожи, украшенную лентой черного кружева. Глаза Таны округлились и наполнились слезами. Она нервно выхватила из рук князя предмет нижнего белья и, краснея от стыда, бросилась прочь с террасы. Теперь настал черед удивляться владыке Пепельных туманов. От негодования он с треском опустил тяжелый кулак на стол. Тарелки жалобно зазвенели.

— Проклятье! — выругался Томаш.

Я же, откинувшись на спинку стула, рассмеялась. Кто бы мог подумать! Князь обезумел от желания избавиться от меня, потерял бдительность! Рыжая прядь волос сбила его с толку. Он был уверен, что принадлежит она Тане.

— Неужели вы, князь, и правда думали, что я — княжна Домбровская — подарю вам свое нижнее белье? — нервно хихикая, изумилась я. — Вы, — мой палец уперся в его каменную грудь, — этого не достойны!

— Это мы еще посмотрим, — прорычал князь, подаваясь вперед. Я отшатнулась, умолкнув. — Вечер только начался!

Трапеза прошла в тишине. Томаш, нахмурив брови, нервно резал запеченный кусок мяса, я же довольствовалась овощным салатом. Странно, но у меня даже аппетит появился. Душа ликовала от маленькой победы. В этом сражении князь проиграл. Тем не менее, расслабляться не стоило, ведь впереди меня ждала еще целая война. Война за честь и доброе имя моего покойного отца. Война за справедливость.

— Зачем меня доставили в этот замок? — Я прервала затянувшееся молчание, когда с едой было покончено.

— Для участия в отборе, — отозвался Томаш, словно этот ответ был таким очевидным, что вопрос мой казался неимоверно глупым. Но я-то знала, что это не так.

— Значит, если я одержу в нем победу, то стану вашей женой? — поинтересовалась я, не глядя на собеседника. Так говорить с ним было проще. Тяжелый взгляд не обезоруживал, заставляя мысли беспорядочно разбегаться в стороны.

Столовые приборы звякнули, опускаясь на тарелку. Князь Томаш поднялся со своего места и навис надо мной словно коршун, готовый напасть. Сердце в страхе затрепетало в груди, но я лишь горделиво вздернула вверх подбородок, подавив навязчивое желание укрыться от варвара под столом.

— Дочь князя Домбровского этого не достойна, — сухо произнес он, будто меня и вовсе здесь не было. Хоть я и не претендовала на роль его жены, но слова, словно стрелы, ранили девичью душу.

— Полагаю, князь, вам стоило меня убить, чтобы избежать такого исхода! — выплюнула ему в лицо, вложив в слова свои всю боль и ненависть. Пальцы стиснули резные подлокотники кресла так сильно, что костяшки побелели.

Губы Томаша превратились в тонкую линию. Он молчал, испепеляя меня суровым взглядом.

— Идем, — наконец произнес князь, протянув мне руку ладонью вверх. Голос его — словно сталь закаленная. Нет в нем ни чувств, ни эмоций. Лишь тело, натянутое словно тетива, выдает напряжение.

Я с сомнением покосилась на руку его сильную и крепкую. Да он меня словно тростинку пополам сломает, не прилагая излишних усилий. Кто я рядом с ним? Беспомощный зверек, загнанный в угол или тонкая травинка, гнущаяся на сильном ветру?

Расправив складки платья, нехотя поднялась. Помощь князя отвергла, не позволила руки коснуться. Прядь волос влажных к щеке прилипла, а в туфельках вода хлюпала. Наверное, это позабавило князя, иначе почему губы его в усмешке кривой растянулись? От злости и досады кричать хотелось. В его глазах я не княжна горделивая, а посмешище!

— Куда мы идем? — поинтересовалась я, спускаясь вниз по ступеням. От князя старалась не отставать, но приближаться не смела — держала дистанцию.

— В сад, — незамедлительно ответил Томаш. — Хочу показать тебе свои владения перед тем, как ты покинешь отбор.

Я нервно сглотнула:

— Вы меня прогоняете?

— Не сегодня, — сказал князь, распахивая двустворчатую дверь, ведущую в сад.

С наступлением сумерек дышать здесь стало легче. Вечерняя прохлада ласкала кожу, ветерок путался в волосах. Вдоль дорожек светились гирлянды желтых лампочек. Они обвивали стволы и ветви деревьев, словно путы. Казалось, тысячи светлячков облюбовали это место, превратив обыденный пейзаж с приходом темноты в сказочный. В густых зарослях кустарника стрекотали цикады.

— Потрясающе! — протянула я, запрокинув голову.

Там, надо мной, на небосводе, уже зажглись первые звезды — далекие и манящие. Кто знает, сколько их всего и чья рука заботливо рассыпает их по черному бархату каждую ночь?

— В этом месте бурлит жизнь, в отличие от тех бескрайних территорий, что простираются за стеной, — задумчиво протянул Томаш, глядя куда-то вдаль.

Да, я успела в этом убедиться. За стеной — густой туман. Холодный, липкий, пугающий до дрожи. В нем таится что-то страшное, пугающее.

— Скоро весь наш мир превратится в выжженную землю, ибо вы, князь, не оставляете после себя ничего, кроме разрухи и смерти, — ответила я, вновь вспомнив о тех страшных событиях, что въелись в мою память. Рана по сей день кровоточила. Особенно, когда рядом был тот, кто мне ее нанес.

— Ты слишком наивна, Лебедь.

— Лебедь? — переспросила я. — Мое имя Сияна! Сияна Домбровская! — напомнила варвару.

Томаш повел плечом, будто имя мое ему боль нестерпимую доставляло.

— Тебя будут называть так, — он резко обернулся, приблизился, оттесняя меня к зеленым зарослям, — как я захочу, — прорычал мне в лицо, опаляя кожу горячим дыханием. — Ясно? — Горящий в сумерках взгляд заставил ноги мои к земле прирасти. Захочу убежать — не смогу. Навзничь упаду, словно кукла тряпичная.

— Называйте как вздумается! — прошипела в ответ, под натиском его в размере будто бы уменьшаясь. — Все равно это ничего не изменит! Как была Сияной, так ей и останусь! А вы, князь, клеймо убийцы с себя никогда не смоете!

Лицо Томаша побагровело, желваки заходили на его скулах. В глазах пламя убийственное вспыхнуло. Еще мгновение, и князь испепелит меня, в прах обратит. Пальцы его подбородок мой обхватили, до боли стиснули, заставляя в омут глаз окунуться. В них тонуть начала, злобой и ненавистью захлебываясь. С губ стон сорвался хриплый.

— Уходи, Лебедь, — прорычал мне в лицо голосом осипшим, — пока не пожалела о сказанном.

Пальцы с моего лица исчезли, свободу даруя. Не мешкая и на варвара жестокого стараясь не смотреть, я к замку бросилась, путаясь в платье длинном. Натертая кожа стоп горела, но я не останавливалась до тех пор, пока в комнате своей не оказалась. Лишь здесь, устало вздохнув, в безопасности себя почувствовала. На ощупь до кровати добралась, на ходу избавляясь от туфель и платья.

Забравшись под одеяло, я слушала как рвано бьется мое сердце. В тишине комнаты, погрузившейся в сон, стук его казался столь громким, что становилось не по себе. На мгновение, возникло ощущение, что из темноты за мной кто-то пристально наблюдает. В противоположном конце комнаты скрипнули половицы, прогибаясь под чьим-то весом.

— Вера? — шепотом позвала я.

Девушка шумно вздохнула, переворачиваясь во сне на другой бок. Остальные соперницы тоже спали.

Стараясь отбросить навязчивые мысли, я сомкнула веки.

Глава 9

Сияна

Сильная боль стрелой пронзила все тело. Казалось, меня бросили в чан с кипящей водой. Кожа горела, пульсировала. Я застонала. Открыв глаза, попыталась прогнать остатки сна, надеясь на то, что это принесет облегчение. Тщетно. Стало только хуже. Боль усилилась, давая понять, что причина ее была вполне реальной, а не вызванной кошмарными сновидениями, в которых меня преследовал разгневанный варвар.

Солнце уже заглядывало в распахнутое настежь окно. Я зажмурилась и, превозмогая боль, села.

— А вот и наша соня проснулась, — пропела Вера, порхая у зеркала. — Неужели ночь с князем так утомила? — Она сладко улыбалась, но в речах ее яд чувствовался.

— Что ты хочешь этим сказать? — ощетинилась я, пытаясь не обращать внимания на усиливающуюся боль.

— Ты вернулась поздно, — повела плечиком Вера, расчесывая роскошные темные волосы.

Я наткнулась взглядом на Цану. Девушка сидела на своей кровати, молча взирая на меня. Кровать по соседству от нее пустовала. Во взгляде ее плескалась ненависть. Не мудрено. Томаш оставил во дворце меня, прогнав ее сестру Тану. Наверное, мне стоит остерегаться ее и держаться подальше.

— Как спалось? — спросила Вера, поворачиваясь ко мне. Стоило ей взглянуть на меня, как улыбка, плясавшая до этого на ее губах, бесследно исчезла. Во взгляде появился неподдельный испуг. — Что это? — Голос девушки был полон отвращения. — Кто тебя так? Князь? — ахнула она.

Морщась от боли, я отбросила одеяло в сторону. Нижнее платье, в котором я вчера уснула, местами пропиталось чем-то красным. Небольшие алые кляксы были на рукавах, юбке и в области декольте. Сердце забилось чаще, когда я приподняла белую ткань рукава. На нежной коже красовались небольшие язвы. Прикосновение к ним вызывало нестерпимую боль. Некоторые из них от трения с тканью платья начали кровоточить.

От увиденного голова пошла кругом. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. Благо, я сидела на кровати, иначе рухнула бы без сил.

— Что с моими руками? — прошептала я, с отвращением глядя на изувеченную кожу. Да на меня теперь без страха не взглянешь!

Вера подошла ближе.

— Похоже на магический порошок, — протянула она, разглядывая простынь, покрытую местами тонким слоем серебристой пыльцы. Разглядеть эту гадость в темноте не представлялось возможным, а вот при свете дня не составило труда.

— Это ты сделала? — Я подскочила, схватила Веру за грудки. — Отвечай, — закричала, встряхнув ее, словно мешок.

— С ума сошла? — завизжала девушка. — Пусти!

Ее попытки избавится от моих рук не увенчались успехом. Я держала крепко. В крови плескался адреналин и желание наказать обидчика, отнявшего единственное, что у меня осталось — красоту. Спохватившись, я отпрянула от Веры, осторожно коснулась ладонями лица, моля всех богов, чтобы оно не пострадало. Дабы убедиться в этом, бросилась к зеркалу.

— Целое, — прошептала я, тяжело дыша.

А вот о теле того же я сказать не могла. На глаза навернулись слезы.

— Тебе нужно смыть с тела остатки порошка, пока не стало хуже, — тихо сказала Анисья, увлекая меня в соседнюю комнату. — Я помогу тебе обработать раны.

В ответ я лишь покорно кивнула. Слова застряли в горле.

Сидя на холодном бортике высеченной из камня ванны, я старалась не плакать. Взор застилала влажная пелена. Слезы — это слабость. Покажу их и соперницы меня растопчут, уничтожат, почувствовав мою уязвимость.

— У меня есть заживляющая мазь, — сказала Анисья, промывая теплой водой кровоточащие ранки. Я морщилась от боли, но сносила все невзгоды молча, стиснув челюсти до зубного скрежета. — Она от мозолей, но, полагаю, сможет помочь. По крайней мере, с мозолями она справляется отлично, — выдавила она скупую улыбку.

— Ты много работаешь? — спросила я, чтобы немного отвлечься.

— Да, в поле, — ответила Анисья. — Мы едим лишь то, что выращиваем сами. Поэтому, чтобы не умереть с голоду, приходится трудиться.

Промыв последнюю ранку, Анисья удалилась. Через минуту она вернулась, крепко сжимая в руке пузатую банку, наполненную зеленоватой вязкой субстанцией. Полагаю, пахнет она ничуть не лучше, чем выглядит.

— Я хотела поблагодарить тебя, — начала говорить девушка, опускаясь на бортик по левую руку от меня. — Если бы не ты, я провалила бы испытание.

— Глупости, — отмахнулась я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на свое тело. На дощатый пол, на банку с мазью, на лицо Анисьи…

— Твоя щека, — прошептала я, только сейчас заметив четыре бордовые борозды на коже, до безобразия похожие на царапины.

— Пустяки, — натянуто улыбнулась девушка. — На мне все быстро заживает.

Я нахмурилась, но наседать на Анисью не стала. Стоило мне провести вечер вне стен нашей маленькой комнаты, как что-то изменилось. Отношения между участницами отбора стали более натянутыми и кто-то, кажется, решил устранять соперниц всеми доступными способами, не брезгуя применять физическую силу и даже магию. Если гнев в мой адрес был скорее всего вызван ревностью к князю Томашу, то то, что случилось с тихой и неприметной Анисьей — вопрос. И мне нужно как можно скорее получить на него ответ, чтобы обезопасить себя в дальнейшем.

Покончив с обработкой ран, я натянула платье. Длинные рукава и вырез под горло скрыли от глаз посторонних язвы. Мягкая ткань струилась по телу, не причиняя боли, но доставляя дискомфорт. Каждое движение напоминало мне о тех увечьях, что отныне украшали мое тело. Наверное, мазь Анисьи и вправду неплохо справлялась, потому что чувствовала я себя вполне сносно.

Взбив пальцами длинные светлые волосы, которые от природы лежали мягкими волнами, я вернулась в комнату.

Вера о чем-то без умолку щебетала, порхая по комнате. Настроение у нее было прекрасное. По крайней мере, до тех пора, пока она вновь не встретилась взглядом со мной.

— Если ты думаешь, что вечер, проведенный с князем наедине, сможет расположить его по отношению к тебе, то ты ошибаешься! — прошипела она, стараясь держаться от меня на безопасном расстоянии. — Он тебе не защитник!

Я смерила девушку тяжелым взглядом. Неужели это она подсыпала мне в постель магический порошок? Или это дело рук Цаны, озлобленной на меня из-за ухода сестры?

— Я сама могу за себя постоять.

Вера нервно хихикнула:

— Оно и видно.

В сопровождении Павлы мы спустились в столовую. Я старалась двигаться с осторожностью, чтобы не травмировать и без того изувеченное тело. Хоть мазь Анисьи и обладала обезболивающим свойством, но, от одной только мысли о том, как сейчас выглядит мое тело, к горлу подступал ком, становилось тошно, а голова шла кругом. Тем не менее, делиться с кем бы то ни было своими горестями и переживаниями я была не готова. С гордо поднятой головой пересекла помещение и опустилась на свое место за круглым столом.

Участниц осталось всего семь: Вера; рыжеволосая Цана; Анисья; холодная, словно лед, Эла; молчаливая девушка с русыми волосами, имени которой я не знала; Ивана — высокомерная красавица, которая смотрел на всех сверху вниз — и я.

Довольно странно, что только я из всех присутствующих смогла пообщаться с варваром наедине. Судьба смилостивилась надо мной или в очередной раз прокляла. Судя по тому, какими озлобленными казались соперницы, скорее второе. Впрочем, магический порошок в моей постели еще одно тому подтверждение.

— Нас сегодня кормить будут? — устало вздохнула Вера, рисуя пальчиком на столе невидимые узоры.

— Будут, — улыбнулась Павла, делая шаг вперед, — но прежде вы накормите князя.

Девушки застонали. Кажется, умением готовить могла похвастаться далеко не каждая. К несчастью, я, будучи княжной, в этом деле тоже была не сильна.

— Та, чей завтрак придется князю не по вкусу, покинет сегодня отбор, — сказала Павла, приглашая нас следовать за ней.

Княжеская кухня была большой. Вдоль одной из стен тянулись дубовые столы, уставленные кухонной утварью. В центре помещения располагался еще один стол, на котором стояло блюдо с зеленью, плошка яиц, несколько кувшинов молока. Под столом я заметила корзины с овощами. В них лук, морковь, картофель, капуста и другие овощи, которые в долине Цветущего папоротника не выращивали, оттого названий их я не знала. Там же стоял огромный мешок муки и чуть поменьше сахара. У противоположной стены располагалась печь, в которой плясало и искрилось прожорливое пламя. В воздухе витал аромат пряных трав и специй. Не мудрено, ведь под потолком покачивалось не меньше трех дюжин душистых пучков из сухоцветов. Там же виднелись «гирлянды» из сушеной рыбы и чеснока.

— У вас ровно один час, — сказала Павла и, пожелав нам удачи, вышла за дверь.

Я оперлась локтями о стол и обхватила голову руками. Мне никогда не приготовить ничего сносного, не угодить варвару проклятому. Наверняка ему известно, что я — княжна Сияна Домбровская — в кухню отродясь не заходила. Оттого решение принять Томашу о моем исключении будет как никогда просто.

Девушки засуетились, принялись продукты доставать, рассматривать. Словно диковинные игрушки увидели. Кто-то уже ножом успел вооружиться, кто-то только вздыхал и сетовал на судьбу свою.

— Не понимаю, — простонала Вера, подбрасывая в воздух крупную луковицу, словно мяч, — князь жену или кухарку ищет?

— Хочешь, я помогу тебе? — Голос Анисьи разорвал мрачные думы. — Я хоть для княжеского стола и не готовила никогда, но суп сварить или хлеб испечь могу.

Я воодушевилась. Не все еще потеряно.

— Вот только, боюсь, князя хлебом не удивишь, — озвучила мысли свои.

Анисья пожала плечами:

— А как насчет омлета?

Я согласно кивнула. Выбирать не приходилось. Если откажусь от помощи Анисьи, то попрощаюсь с замком Томаша, а возможно и со своей жизнью. Не лучшая перспектива, поэтому буду готовить то, что придется.

— Что нужно делать? — спросила, осматривая стол. Часть продуктов уже соперницы разобрали, да колдовали над ними, рассредоточившись по кухне.

— Для начала разбей яйца, — напутствовала меня девушка, замешивая в это время тесто.

Я взяла пару яиц. С опаской взглянула на них. Была не была. Ударила яйцом о дно глиняной плошки.

— Не так! — воскликнула Анисья, забирая у меня злополучное яйцо. — Ты же не хочешь, чтобы князь скорлупой подавился?

Спорно. Наверное, было бы разумным отравить его, подмешав в завтрак какую-нибудь гадость. Ну или, на худой конец, заставить корчиться от боли, распирающей желудок.

Тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли. Еще не время.

— Хорошенько размешай и посоли, — давала наставления Анисья. — Можешь добавить спелых томатов и зелени.

Что ж, готово. Осталось сунуть в печь.

— Ты что делаешь? — Анисья вцепилась в глиняную плошку. — Не в открытый же огонь! Вот, — она приоткрыла небольшую прямоугольную дверцу прямо над пламенем. Там оказалась сокрыта ниша, в которой могла поместиться целая дюжина таких плошек, как у меня. — Сюда.

— Спасибо, — поблагодарила я девушку. — За все.

Губы Анисьи растянулись в скромной улыбке:

— Не стоит меня благодарить, — покачала она головой. — Еще не время.

Томаш

— Как такое возможно? — негодовал я. Эмоции переполняли разум, затуманивая мысли. Они словно холодный липкий туман, что стелется за высокой стеной, проникали в самые потаенные уголки души, оплетали ее скользкими путами. Хотелось разорвать незримые оковы и, сломя голову, ринуться к ней, чтобы доказать свое превосходство. Чтобы напомнить княжне ее место.

— Ты силен, Томаш, но в хитрости вражескую дочку тебе не превзойти. У нее это в крови. Домбровские всегда славились умением плести интриги, — сказал Леош, потягиваясь, словно кот, в кресле напротив. Он доел этот чертов омлет до последней крошки, еще и спросил про добавку, гад!

Пустая тарелка с треском раскололась на части, стоило ей коснуться противоположной стены моего кабинета. Осколки осыпались на мягкий ворс ковра.

— Разве могла она приготовить что-то сносное? — Я до боли стиснул кулак. Столь сильно, что костяшки побелели. — Она же княжна! Белоручка! Я не мог ошибиться! Не должен был… Ты все проверил, Леош? — обратился к навязанному брату. — Может Павла помогает девчонке?

Леош отрицательно качнул головой:

— Нет. Я своими глазами видел, как княжна вынимала из печи этот омлет, да ножом орудовала, нарезая зелень.

Проклятье! Я ведь думал, что это состязание, придуманное накануне вечером, поможет мне сделать верный выбор. Не тут-то было! Девчонка обыграла меня! Перехитрила, лисица!

— Мне кажется, в следующий раз, чтобы не ошибиться, стоит воспользоваться этим, — сказал Леош, постукивая пальцами по магическому артефакту в виде шара, внутри которого клубился голубоватый туман, скручивающий свои липкие щупальца в спираль.

Туман… Некогда мой ручной зверь… Как же я его ненавижу… Да, раньше все было иначе… Но теперь это серое марево преследует меня, куда бы я не шел, напоминая о прошлом. Мне не избавиться от этих грустных дум, не смахнуть тяжелой рукой проклятую пелену. Враги отняли все, что мне было дорого. Забрали все то, что я когда-то любил. И теперь я вынужден ежечасно вытаскивать из груди осколки воспоминаний, терзая себя.

— Исключено, — резко ответил я, откидываясь на спинку своего кресла. — Это против правил, ты же знаешь.

Леош пожал плечами:

— Разве правила не созданы для того, чтобы их нарушали?

Легкомысленный болван. Последствия могут быть слишком ужасны. Отбор — не моя прихоть, не способ потешить самолюбие. Это вынужденная мера, которую я, скрепя сердце, должен принять.

— Нет, — коротко ответил я, желая, как можно скорее, прервать этот разговор.

Однажды, пять лет назад, я уже поверил младшему братцу. Кажется, это было так давно… Тем не менее, последствия его поступка, до сих пор преследуют меня. Словно стая псов, чей рык и зловонное дыхание, подгоняют, не давая остановиться. Я вынужден идти вперед. День за днем. Год за годом. Пока силы не оставят меня, и я не паду ниц пред собственной совестью, на руинах несбывшихся надежд.

— Как продвигаются поиски? — спросил я, сменив тему разговора.

Леош нахмурился. Кажется, обсуждение отбора было ему больше по душе, чем беседы о делах насущных.

— Пока мне порадовать тебя нечем, брат.

Я усмехнулся. Брат… Как много в этом слове, но не для меня. Наше родство давно стало неоспоримым фактом. Не более того.

— Я ведь просил не называть меня так, — сухо ответил я.

Леош отпрянул. Тень опустилась на его лицо. Подобное обращение отныне дозволено и ему и мне только в мыслях. Срываться с уст злополучное «брат» не должно. Мы не оправдали надежд матери, не стали опорой друг для друга. К чему слова, если на деле все иначе?

— Ты. Мой. Брат. — По слогам произнес Леош, намеренно выделяя каждое слова. — И я тебе это докажу.

Он поднялся и направился прочь из моего кабинета, не сказав больше ни слова.

Оставшись наедине с собственными мыслями, я вновь опустил взор на шесть тарелок, что стояли передо мной на столе. Аппетита половина из них не вызывала вовсе. Лучшей по воле случая оказалась Лебедь, но кто станет худшей? Впрочем, имеет ли это значение?

Я отставил в сторону тарелку наваристого супа. Даже пробовать не стал. Не зачем.

— Павла! — окликнул женщину, что знал уже долгих семь лет. Она одна из немногих, кто не отвернулся, а последовал за мной.

— Князь. — Низкий поклон и вот она смотрит на меня, лукаво улыбаясь. Уже ведь знает, что я ошибся. Сама, несколькими минутами ранее сообщила мне, что омлет готовила княжна. Да и Леош подтвердил, что ошибки быть не может — он своими глазами видел. Плевать! У меня еще есть время, чтобы все исправить!

— Худшее — это, — указал кивком головы на нарезанные дольками фрукты, политые сахарным сиропом. Столь приторно, что даже пробовать не стану!

Павла забрала тарелку.

— Желаете сообщить девушкам лично? — осведомилась она.

— Нет. Сообщи ее имя эльентам. Они знают, что делать, — ответил я, стараясь ну думать о том, чьей судьбой только что так легко распорядился. Увы, иного выбора у меня не было.

Глава 10

Сияна

Полуденное солнце обжигало кожу. Казалось, по венам моим бежал раскаленный металл, а не кровь. Нестерпимо хотелось окунуться в прохладу бирюзовой воды, которая манила меня, тихо нашептывая что-то на ухо.

— С таким бассейном и моря не надо! — восторженно присвистнула Вера, стягивая с ног туфли с серебристыми ремешками. — М-м-м! — протянула она, устраиваясь на бортике и опуская ноги в воду.

Князь не лгал, когда за ужином говорил о бассейне. Неужели решил мне угодить, чтобы в ручей больше не лезла? Или это очередная насмешка, порочащая меня — княжну Сияну Домбровскую?

— Анна Ковальская, — пробасил за моей спиной мужской голос, — прошу следовать за мной.

Юная девушка с русыми волосами вздрогнула, с недоверием покосилась на высокого эльента, который стоял с каменным лицом, будто кто-то всю жизнь из него высосал, оставив доживать свой короткий век лишь пустую оболочку.

— Меня князь Томаш хочет видеть? — Тонкая бровь Анны изогнулась.

Эльент молчал. Стоял, словно изваяние.

— И снова мимо, — вздохнула Вера, взбивая воду пятками и поднимая искрящиеся брызги. — И почему судьба по отношению ко мне так жестока? — Она театрально закатила глаза.

— Мое блюдо понравилось князю больше остальных? — предположила Анна, продолжая буравить эльента взглядом. Губы ее тронула улыбка, глаза заблестели.

— Иди уже, — Вера выгнула спину, словно кошка, — пока я тебя не опередила.

Анна поспешила за эльентом, вздернув подбородок. Глаза ее лучились от счастья, заставляя остальных участниц отбора от досады локти кусать. Но мне отчего-то не верилось в успех девушки. Хотелось остановить ее, потребовать объяснений от холодного и бездушного мужчины в черной форменной одежде. Но я промолчала. Не стала вмешиваться.

— А ты, княжна, почему платье не снимаешь? — Ко мне подошла Эла. Не девушка, а кусок льда. Айсберг, дрейфующий в водах бескрайнего океана. Холодный и опасный. Встреча с ним не сулит ничего хорошего. Он обманчив. На смену очарованию при встрече с ним быстро приходит страх. Он въедается под кожу, заставляя сердце в груди стучать быстрее. Наверное, Эла и Томаш стали бы идеальной парой. Два бездушных создания — коварных и жестоких. — Разве не жарко тебе под палящим солнцем? — В голосе ее сквозила усмешка.

— Мне нездоровится, — пробормотала я.

В отличие от меня Эла уже успела избавиться от своего пышного наряда. На смену ему пришел купальный костюм молочного цвета, который сливался с ее бледной кожей, превращая девушку в хрупкое эфемерное привидение. Тугой корсет подчеркивал ее талию, приподнимал небольшую грудь. Бедра были обтянуты узкой короткой юбкой с оборками, из-под которой виднелись шорты. Слишком откровенно. Даже невесомая накидка из тончайшего шелка, прикрывающая ее плечи, не спасала ситуацию.

— Ты, наверное, перегрелась, — ласково произнесла она и губы ее изогнулись в хитрой улыбке. Нет, в оскале хищном! — Полагаю, тебе просто стоит освежиться, — добавила она, заправляя за ухо непослушную прядь серебристых волос.

— Пожалуй, я бы не отказалась от прохладительных напитков или стакана воды, — нехотя ответила я, озираясь по сторонам. Как назло, ни эльентов, ни Павлы. В горле и правда пересохло. Нестерпимо захотелось спрятаться от горячего солнца и колючих взглядов соперниц.

— Стакана? — Эла рассмеялась. Даже смех ее был холоден и резок. Будто и не человек она вовсе, а кукла восковая. — Да ее же здесь целый бассейн!

Когда руки девушки коснулись моих плеч, я убедилась в том, насколько внешность может быть обманчива. В этом хрупком теле было достаточно силы, чтобы сбросить меня в бассейн.

Прохладная вода приняла меня в свои нежные объятия, любезно заглушила девичий смех, который там — наверху — все усиливался.

Путаясь в платье, я принялась грести руками, чтобы выбраться на поверхность. Тщетно. Наряд слишком тяжелый, да и плавать я толком не умею.

Открыла рот в немом крике, но тут же почувствовала, как легкие сжимаются под натиском сильной невидимой руки. В носу защипало. Я стала захлебываться. Паника подступила к горлу. Заставила хаотично размахивать руками и ногами. Проку от этого было мало.

Это конец.

Чем больше я сопротивлялась, тем стремительнее погружалась вниз — на дно бассейна. Такое чувство, что у него и вовсе дна не было. Быть может, я уже умерла? Покинула этот мир?

Нет. Мне по-прежнему больно, по-прежнему страшно.

Нестерпимо хочется сделать вдох. Столь сильно, что в груди все горит. Пожар охватывает все мое тело, уничтожает его, опаляет израненную кожу и превращает меня в обуглившуюся головешку.

Я кричу, вымещая все то, что хранила внутри. На смену душевной боли приходит боль физическая. А ведь раньше я наивно полагала, что хуже первой ничего быть не может. Как же я ошибалась…

Это последнее, о чем я подумала, прежде чем наступила беспросветная темнота.

— Отойдите! — Над моей головой громыхал мужской голос. — Ей нужен воздух!

Сил поднять веки, которые будто налились свинцом, не было.

— Нужно ослабить корсет! Ей сложно дышать!

Во рту был премерзкий привкус, а в груди полыхал пожар. В голове стоял гул, который лишь усиливался от беспорядочных голосов, не смолкающих ни на миг.

— Да снимите же с нее это платье! — В голосе мужчины сквозило раздражение. Кажется, он и правда намеревался раздеть меня. Возмутительно!

Я закашлялась. Кто-то помог мне приподняться. Мокрые волосы прилипли к лицу и шее.

— Ну же!

Спустя мгновение дышать стало легче. Наверное, кто-то ослабил шнуровку корсета… Легкие вновь наполнились кислородом, но саднящий кашель по-прежнему не давал расслабиться.

— Снимайте платье!

Нет! Нет! Нет!

Мысли прояснились. Воспоминания вернулись, напомнив мне о тех увечьях, что отныне «украшали» мое тело.

— Не нужно! — прохрипела я, снова заходясь в приступе кашля. — Мне… лучше.

Никто больше не должен увидеть тот ужас, что заставляет мои глаза наполняться слезами. Ничего, кроме чувства отвращения, мои раны вызвать не способны. Князь Томаш прогонит меня, словно прокаженную, не преминув унизить и оскорбить, если узнает. Он варвар жестокий. Он тот, кто будет этому только рад.

Голоса смолкли. В воздухе повисла гнетущая тишина. Я с трудом приоткрыла веки, натолкнувшись взором на молодого эльента с вьющимися светлыми волосами, зачесанными назад. Он был молод и хорош собой, но отличался от других людей князя. Все эльенты славились густой темной шевелюрой и порослью щетины на лице. Хищные звери в людском обличье. Этот же мужчина таким не был. Кожа его была девственна чиста. Наверняка он каждый день орудовал острой бритвой.

— Что это? — Мужчина присел, согнув ноги в коленях.

Я оторопела. Пальцы его ловко поддели ткань рукава, собравшуюся складками у локтя.

— Вы больны?

— Нет! — ответила резче, чем следовало, избавляясь от любопытного взора эльента. Натянула рукав до самой кисти, невзирая на боль. Прохладная вода смыла мазь, которую мне вручила Анисья. Кстати, а где она? Среди собравшихся любопытных девушек, нависших надо мной словно грозовые тучи, ее не было.

Эльент нахмурил густые брови.

— Я провожу вас к лекарю! — сказал он, помогая мне подняться на ноги. Слабость во всем теле едва ли давала мне самостоятельно двигаться. Я словно превратилась в беспомощную тряпичную куклу.

Под женский шепот за спиной, сродни змеиному шипению, меня увели в тень.

— Я не нуждаюсь в помощи лекаря! — попыталась я воспротивиться помощи эльента, когда мы, миновав два лестничных пролета, свернули в узкий коридор. Здесь витал терпкий запах сушеных трав и эфирных масел.

— Позвольте это мне решать, — не отступал мужчина.

Остановилась, впиваясь разгневанным взором в его лицо. Темные глаза эльента показались до боли знакомыми.

— Тигр! — ахнула я.

— Простите? — В бархатном мужском голосе недоумение, но во взгляде озорные огоньки. — Где? — спросил эльент, глядя по сторонам.

— Прекратите этот спектакль сейчас же! — потребовала я. — Вы танцевали со мной на балу в маске тигра!

Эльент улыбнулся:

— Польщен, что вы не забыли меня, княжна.

— В тот вечер вы сказали, что мне нужна победа в отборе больше, чем кому бы то ни было, — произнесла я, не сводя с него взора. Физическая боль отступила. Или я просто предпочитала ее сейчас не замечать? — Почему?

Мужчина помрачнел. Улыбка сползла с его лица. Рукой он невольно коснулся рукояти изогнутого кинжала, словно раздумывая — использовать его или нет.

— Потому что для вас победа в княжеском отборе — это единственный способ выжить, — холодно произнес он. — Идемте.

Значит Томаш хочет не просто меня лицом в грязь втоптать, но и жизнь мое никчемную к рукам своим прибрать? Нет ему равных в жестокости. Он варвар, не знающий пощады!

— Что ж, — тихо произнесла я, — в таком случае, я надеюсь князю известно, что я не готова умирать.

— Меня зовут Януш, — представился эльент, остановившись у запертой узкой двери. — Януш Бачинский. И чтобы не случилось, знайте — я готов оказать вам посильную помощь, княжна.

— Сияна, — представилась я. — Зовите меня Сияна.

Януш отрицательно качнул головой:

— Прежнее имя лучше забыть. Князь предпочитает называть вас Лебедем.

Томаш

С каждым днем злополучный отбор тяготил меня все больше. Вынужденная мера, от которой я был не в силах отказаться. Приходилось смотреть на происходящее сквозь пальцы. Одному Слепому бесу было известно, каких усилий мне это стоило.

— Разве это не может подождать? — Не выпуская из рук перо, я взглянул на Джудиту, которая стояла у меня в кабинете, опираясь на свою излюбленную трость. Ее хмурый взгляд и плотно сжатые губы не предвещали ничего хорошего.

— Нет, Томаш, — сказала она, шумно выдохнув. — Я ведь говорила тебе, что княжеской дочке здесь не место!

Я насторожился. Неужели Лебедь характер свой показывает? Да, девчонка не сахар, но мне показалось, что она готова голову предо мной преклонить, чтобы живой остаться.

— Святые потроха, да с ней бед не счесть! — выругалась Джудита, оставляя вмятину в деревянном поле.

Нахмурился, взирая на нее со своего рабочего места. Если бы не родственные узы, уже давно бы вышвырнул тетушку за ворота. Слишком много она на себя берет, а убытков приносит вдвое больше, чем пользы. Взять хотя бы разбитое зеркало в холле... А ведь могла, карга, указать прислуге на пятно не этой вычурной палкой, до боли напоминающей орудие убийства, а пальцем!

— Рассказывайте, тетя, — процедил сквозь зубы, глядя на ненавистную родственницу.

Джудита расправила плечи, вздернула подбородок. Сейчас она как-никогда была похожа на моего отца. Тот же орлиный взор и выправка, которой мог позавидовать любой эльент.

— Среди участниц отбора вновь произошла размолвка. Не без участия княжны, — добавила Джудита. — Она разожгла вражду, Томаш! Переступила черту! — Родственница повысила голос. — Ее поведение недопустимо!

Моя ладонь с треском опустилась на стол, прерывая поток бессвязных мыслей женщины.

— Ближе к делу, — рявкнул я, пытаясь подавить раздражение. — Какая вражда, тетя?

— Вражда… — протянула она с издевкой, передразнивая меня. — Княжна сейчас гуляет по замку в сопровождение одного из эльентов. И поверь мне, Томаш, я больше чем уверена, что это не просто прогулка. Он еще у бассейна пытался стянуть с девчонки платье, а она, к слову сказать, и вовсе была не против!

Перо в моей руке с характерным хрустом надломилось. Злость, словно цунами, накрыла меня с головой.

— Это удар по твоей репутации! — Джудита никак не умолкала. — Эта ужица крутит хвостом на княжеском отборе! Да где такое видано? В ее то незавидном положении!

Проклятье! Если тетушка права, то об этом уже знают все соседние княжества!

— Кто? — Мой голос был холоден, но внутри все горело. Безжалостное пламя разрушало все то, что я строил долгие годы. Оно обнажало мое нутро, срывало броню, делало уязвимым.

— Эльент Бачинский, — незамедлительно ответила Джудита. — Я ведь предупреждала тебя, Томаш, на счет мальчишки! Зря ты его приютил…

Я резко поднялся из-за стола, пересек кабинет и замер у окна. У ворот, вдоль высоких стен, клубился серый туман. Еще слабый и уязвимый. Он неуклюже тянулся своими серыми липкими щупальцами к замку, словно несмышленый ребенок в поисках родителя. Стелился по земле, надеясь остаться незамеченным. Живой и разумный, хоть кто-то и утверждал обратное. Мне ли не знать, какой он на самом деле.

За последние несколько дней туман изменился. Он будто почувствовал что-то, плотным кольцом окутал стены, возведенные мной несколько лет назад.

Я тоже что-то чувствовал…

— Я распоряжусь, чтобы Януша нашли и…

— Нет, — оборвал Джудиту на полуслове. — Приведи ко мне любую из девушек. Хочу узнать о случившемся из первых уст.

Глава 11

Сияна

Плутая в бесконечных коридорах замка, я все размышляла о словах Януша. Я ведь и сама о подобном думала. Догадывалась, что в случае поражения меня ждет кончина — болезненная и неизбежная. В руках варвара я всего лишь игрушка. Вдоволь позабавившись, он без сожаления избавится от меня. Растопчет, уничтожит, а прах мой по ветру пустит, заливаясь смехом зловещим.

Нет, не сдамся я гаду ползучему! Покажу ему волю княжескую, да силу женскую!

Деревянные полы, устланные коврами пестрыми да шкурами животных, тихонько поскрипывали под подошвой моих туфель. Со стен на меня взирали портреты незнакомцев. Все как на подбор темноволосые и хмурые. Как сам князь Томаш. Словно изваяния, высеченные из камня. Холодные и бездушные.

Потупила взор, пытаясь от взглядов колких укрыться. Не место мне здесь. Во всем вражда чувствуется. Не принимает меня замок.

Раны на теле моем не болели. Лекарь хоть и смотрел на увечья мои с отвращением, но все должным образом обработал.

Вздохнула, натягивая рукава до самых костяшек пальцев. Нелепая попытка спрятаться…

Повернув в один из коридоров замка, я замерла. Пальцы невольно щеки коснулись, на которой до сих пор ссадина красовалась — «подарок» варвара.

— Здравствуй, княжна, — протянул Леош, и губы его в улыбке жуткой изогнулись.

Если в первую нашу встречу я подумала, что ему около тридцати лет, то сейчас могла с уверенностью заявить, что этому мужчине не больше двадцати пяти. Наверное, дело в том, что лицо его больше не украшала густая поросль щетины.

Я кивнула в знак приветствия и поспешила обогнуть фигуру мужчины, но не тут-то было. Широкоплечий варвар впился пальцами в мою руку чуть выше запястья, заставляя остановиться. Стиснула зубы, чтобы не закричать от боли. Кожа огнем вспыхнула. Раны вновь напомнили о себе.

— Простите, но я спешу, — пробормотала я, пытаясь высвободить руку из крепкой хватки мужчины. Тщетно. Мне в силе с ним не тягаться. Он воин, что оружие из рук не выпускает, а я всего лишь девчонка юная.

— Я надолго тебя не задержу, — процедил Леош.

В душе у меня поселилось дурное предчувствие. Не к добру эта встреча…

— Отец твой владел одной ценной вещью, — начал он, оттесняя меня к стене. — Но вот незадача, — протянул Леош, поглаживая свой подбородок, — спрятал ее так, что и не сыщешь…

— Что вы хотите от меня? — Вздернула подбородок и, набравшись смелости, в черные глаза врага взглянула. Сердце в груди быстрее забилось от страха, к горлу ком подступил.

— Хочу, — прошептал он, наклоняясь ближе, — чтобы ты помогла мне.

— Я врагу своему не помощник! — выплюнула в лицо мужчине.

Леош усмехнулся:

— Глупая, княжна. Я то и без тебя рано или поздно справлюсь, а вот сколько ты, — палец его мне в щеку уперся, пореза небрежно коснулся,  — протянешь в этом замке без моей помощи? Подумай, — добавил варвар и, разжав пальцы, направился прочь, оставив меня наедине с собственными мыслями.

Отец мой — князь Домбровский — был основателем княжеского альянса, который именовался Верховным советом. В состав его входило семь княжеств, соседствующих с долиной Цветущего папоротника. Так было раньше… Сейчас же варвары все в пыль превратили, стерли все напоминания прежней беззаботной жизни с лица земли. Наше княжество пало последним, после чего альянс прекратил свое существование.

Я в дипломатии была не сильна, никогда не интересовалась политикой. Мне это было чуждо.  Поэтому о целях создания Верховного совета я ничего толком не знала. Разве что слышала от отца о том, что альянс оберегает нечто ценное. Что именно — я не знала. Но, кажется, это знал Леош. И это что-то он непременно желал заполучить. Уж не в этом ли причина набегов князя Томаша на земли мирные? Жажда наживы и алчность безмерная, отравившие его черствое сердце.

— Сияна! — За спиной послышался голос Анисьи. Я обернулась, замедляя шаг. Девушка придерживала подол своей юбки, спешно направляясь ко мне. — Я с ног сбилась тебя искать! — воскликнула она, активно жестикулируя свободной рукой.

Где же былая скромность Анисьи? Она ведь вела себя словно зверек, загнанный в угол... Поравнявшись со мной девушка виновато глаза потупила, будто вспомнила о той роли, что была ей отведена в замке князя.

— Что-то случилось? — забеспокоилась я. Меня не было около получаса. Кто знает, какие еще козни мне могли подготовить соперницы. Жестокости и коварства им было не занимать. Разве что Анисья подобными качествами не отличалась.

— Случилось, — кивнула она головой, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — Князь Томаш нам новую комнату выделил. Более просторную. Там места на всех участниц отбора хватает.

Я вздохнула.

— Значит, теперь комнату на семерых делить будем, — произнесла я. Перспектива жить по соседству с Элой меня удручала. Кто знает, на что еще способна эта девушка? Да и Цане с Верой я не доверяла. В конце концов, ведь кто-то из них магический порошок мне в постель подсыпал!

— Не думаю, — ответила Анисья. — Анна так и не вернулась. Полагаю, она покинула отбор по воле князя. Нас осталось шесть.

Чем меньше нас остается, тем ожесточеннее будет борьба за сердце князя. Мои соперницы хотят его холить и лелеять, я же мечтаю растоптать! Разбить на сотню мелких осколков, чтоб и не собрать! Отравить душу варварскую, чтоб жить невмоготу князю стало! Такова моя цель! Стоит только в омут черных глаз окунуться, как внутри все огнем горит, полыхает. Жажда мести все тело обжигает, на волю рвется. Еще немного и не сдержу.

— А еще, — Анисья на мгновение смолкла, на меня посмотрела, — князь Веру пожелал видеть. Эльенты увели ее. Сияна, — тише добавила девушка, — мне страшно. — Ее тонкие пальцы обхватили мое запястье. Глаза Анисьи были полны слез. — Не к добру это, — добавила она шепотом, качая головой.

Меня и саму дурное предчувствие не отпускало. Если сначала отбор был похож на светское мероприятие, которое должно было не только помочь князю с выбором невесты, но и позабавить гостей, то теперь он все больше напоминал будни в сырой темнице, где заключенные дожидаются своего часа. Вот и я ждала его. А он все приближался. Как не старалась я отсрочить сей момент, избежать его было невозможно. Рано или поздно все закончится и, скорее всего, не в мою пользу.

— Идем, — сказала я, ободряюще улыбнувшись Анисье. — Чем меньше нас остается, тем ближе победа.

— Но победит только одна, — вздохнула она, будто ее это вовсе не радовало. Впрочем, одно я поняла наверняка: статус невесты князя для Анисьи не был привлекателен, как и для меня. Для нее это был единственный шанс изменить свою жизнь. В лучшую ли сторону? Это покажет время…

— Премило, но не так как в замке моего папеньки, — услышала я надменный голос Иваны, как только приоткрыла дверь в отведенную нам спальню.

Комната и правда была просторнее чем та, в которой мы с девушками коротали ночи до этого. Здесь кроме шести кроватей с резными спинками и невесомыми балдахинами помещалось два туалетных столика, большое трюмо, ширма, за которой располагался гардероб и даже камин.

— Бесполезная вещь, — с недоумением произнесла Цана, коснувшись носком своей туфли камина. — Зачем он, если солнце здесь беспощадно?

— В замке моего папеньки камин есть в каждой комнате, — не без гордости заявила Ивана, поправляя длинные темные волосы.

— В замке твоего папеньки властвует не он сам, а северный ветер, — ответила Цана и тут же залилась смехом. Эла подхватила, но смех ее был холоден и натянут, словно ей приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы радоваться и наслаждаться жизнью.

Дверь за нашими спинами шумно закрылась.

— Смотрите кто пришел, — протянула Эла, обернувшись ко мне. Ее тонкие губы растянулись в улыбке.

Внимание девушек переключилось на меня, чему я была вовсе не рада.

— Ну же, княжна, рассказывай! — Потребовала Эла, пряча коварство под маской напускной доброты и лицемерия.

— Мне нечего рассказать, — ответила я, сбрасывая с плеча руку девушки. Даже здесь, в душной комнате, она оставалась холодной, словно лед.

— Брось! — Ивана опустилась на стул. В ее глазах я увидела неподдельный интерес. — Все мы видели, как эльент смотрел на тебя! Да он едва сдержался, чтобы не стянуть с тебя платье прямо у бассейна! — воскликнула она. — Но ты хорошо сыграла недотрогу. Я почти поверила. Мы все почти поверили.

Томаш

В дверях моего кабинета появилась девушка. Ее стройное тело было укутано тонким шелком. Пышная голубая юбка складками по ногам струилась. Цвет спокойной водной глади, который ей совершенно не шел. Такие как она могут быть непредсказуемыми. В ее карих глазах плясали озорные золотые блики. Наряд цвета красного пламени, танцующего на ветру, смотрелся бы на ней куда лучше.

Девушка поправила прядь каштановых волос, играючи накрутила на тонкий палец. И, осмелев, подняла свой взор на меня.

— Рада встречи с вами, мой князь, — пропела она, не отводя взора.

Жестом пригласил ее сесть в свободное кресло.

— Свободны, — бросил эльентам, которые переминались с ноги на ногу у двери.

Спустя несколько секунд мы остались одни. Воздух в кабинете сгустился, накалился до предела. Частое дыхание девушки и высоко вздымающаяся грудь выдавали ее неподдельный интерес ко мне. Вот только меня это совершенно не заботило. В грудной клетке множились злость и раздражение. Они бесцеремонно рвались наружу, желая переломать мне ребра.

— Я так давно желала встречи, что, если бы не ваша воля, нарушила бы правила отбора, тайком пробравшись в вашу спальню. — Девушка облизнула губы и украдкой коснулась кончиками пальцев моей руки, покоившейся на столе. Будто невзначай.

Как опрометчиво она себя ведет. Бросается в огонь, не понимая, что он ее не согреет, а сожжет дотла…

Одернул руку, откидываясь на спинку кресла.

— Правилами отбора это не запрещено, — сухо констатировал я. — Как твое имя?

Девушка обиженно закусила губу.

— Вера, — ответила она. Игривая улыбка исчезла с ее лица.

— Вера, — повторил я, пододвигая к центру стола магический артефакт — око, внутри которого клубился голубой туман, закручивающийся в тугую спираль. — Вера Шевиола, — нараспев протянул я. — Единственная дочь самого состоятельного купца в округе. — Девушка не без гордости вздернула подбородок. Еще бы. Все ее семейство никогда не упускало возможности покичиться своим богатством. — Твой отец был бы рад нашему союзу, — усмехнулся я, поглаживая идеально ровную поверхность шара. — Он был бы не прочь проложить торговые пути через долину Пепельных туманов.

— Этот союз принес бы пользу не только моему отцу, — ответила Вера, вновь повеселев. — Вам, князь, было бы выгодно заручиться поддержкой нашей семьи.

Какой мне собственно прок от семьи купца? Если бы я искал выгоду, то сделал бы выбор умом, а не…

— Сейчас не об этом, — резко сказал я, обрывая светскую беседу. — Я позвал тебя не для разговора о перспективах, которые ждут твоего отца в случае победы единственной дочери на отборе. — На мгновение смолк, наблюдая за Верой. Миловидная, но собранная. Игривая, но рассудительная. Терпеливая дикая кошка, которая готова сидеть в засаде до тех пор, пока не подвернется удачный момент для нападения. — Что произошло сегодня у бассейна?

Вера вздохнула. Кажется, ей не особо было интересно обсуждать случившееся.

— Несчастный случай, — пожала плечами девушка. — Сияна упала в бассейн, едва не утонула. Хвала Слепому бесу, ее вовремя вытащили. Страшно представить, что могло бы произойти, если бы эльент не оказался рядом!

Эльент…

Я крепче стиснул зубы. Эльенты безликие воины, которые не называют имен. Это запрещено. Против правил.

— Коснись, — сказал, указывая на шар.

Вера насторожилась. С опаской взглянула на меня.

— Зачем? — Бегающий взор выдавал испуг. Девушка нервно теребила пальцами тонкий браслет, опоясывающий ее запястье.

Уговаривать ее не было никакого желания. Резко поднялся с места, обошел стол и рывком дернул Веру за руку, заставляя опустить влажную ладонь на магический артефакт. Девушка ойкнула, попыталась избавиться от моей хватки. Тщетно. Я держал крепко, чувствуя, как пальцы ее дрожат, а сердце начинает учащенно биться.

Туман внутри сферы пришел в движение, сгустился, нехотя принимая более четкие очертания.

И вот спустя мгновение моему взору открылась картина произошедшего глазами Веры: Лебедь со спутанными мокрыми волосами лежала у бассейна, а над ней навис Януш, который пытался ослабить шнуровку платья, беззастенчиво касаясь ее руки, лица, шеи… Картинка подернулась белесой дымкой, сместилась в сторону… Наверное, Вера отвернулась, повернула голову…

— Прекратите! Вы сломаете мне руку! — закричала девушка и ее пальцы соскользнули с шара, невзначай задев металлическую подставку с резными ножками. Артефакт с треском упал на стол и, прежде чем я успел его схватить, покатился к краю стола.

Крак!

Шар упал на пол, разбиваясь на тысячу мелких осколков. Голубой туман — пленник сферы — растворился в воздухе, превратившись в серебристую дымку.

Мое сердце клокотало в груди от гнева, а пальцы невольно сжимались в кулаки.

— Можешь идти, — бросил я через плечо Вере, пытаясь совладать с собой.

— Простите, князь, — тихо прошептала она и, шелестя платьем, ушла, оставив меня одного в пучине неведомых мне ранее чувств...

Глава 12

Сияна

Я проснулась от холода. Тело бил озноб. Пуховое одеяло, под которым я лежала, подтянув колени к груди, едва ли согревало.

Глаза постепенно привыкали к чернильной мгле, накрывшей варварский замок. Невесомые занавески трепыхались у окна, тихонько шелестя, что-то нашептывая на ухо. Им вторил полупрозрачный балдахин на моей кровати.

Села, опустив ноги. Ступни обдало холодом. Казалось, за ночь замок остыл, превратившись в чертоги Северного властелина.

Кутаясь в одеяло, я на ощупь направилась к окну, чтобы закрыть распахнутые настежь створки. На соседних кроватях посапывали девушки, натянув одеяла до самых макушек. Единственным ориентиром в кромешной тьме служил магический артефакт, поблескивающий на широком подоконнике, в нескольких метрах от меня. Казалось, кто-то поместил внутрь него все серебристые звезды, украденные с неба. Наверное, он стал единственным свидетелем того, как жестоко со мной обошлись соперницы прошлой ночью…

Обхватила руками озябшие плечи. Половицы тихо поскрипывали под моими босыми ногами, безжалостно обжигая холодом. Было бы неплохо разжечь камин…

Добравшись до окна, невольно коснулась магической сферы. Холодная, словно кусок льда. Туман внутри нее пришел в движение, нехотя принялся закручиваться в спираль. Одернула руку. Меня с детства учили с осторожностью относиться к магии, избегать ее, не подпускать близко. Нет в ней ничего хорошего, лишь дурное. В ней сила, за владение которой рано или поздно придется поплатиться. И князь не станет исключением. Понесет расплату за все грехи свои.

Опираясь о подоконник, выглянула в окно. Студеный воздух обжег лицо, запечатлев на щеках холодные поцелуи. Его касания — липкие и влажные — окончательно прогнали сон. Да и смогла бы я уснуть после того, что увидела?

Внизу, по садовым дорожкам, стелился туман. Словно змей искушенный он полз по земле, забираясь в самые укромные уголки. Будто все ему тут было знакомо. Словно разумное существо он огибал деревья и кустарники, клумбы и белые валуны, подбираясь все ближе к замку. Протягивал свои липкие щупальца, желая дотянуться до каменных стен.

Захлопнула створки окна, чувствуя, как сердце в груди начинает биться чаще. За все то время, что я жила в замке князя, тумана здесь не было. За воротами и высокими стенами он чувствовал себя вольготно, но ближе подступить не смел.

Добравшись до своей кровати, я нащупала в темноте туфельки. Терпеть холод больше было невмоготу. В гардеробной схватила первый попавшийся плащ-накидку с меховой оторочкой, и вышла из комнаты.

В коридорах замка царствовала тишина. Шаги мои эхом разносились по владениям князя Томаша, словно удары в тревожный колокол. Этот звук пробирал до мурашек, заставляя снова и снова вспоминать события минувших дней, перевернувших мою жизнь с ног на голову.

Тряхнула головой, прогоняя мысли жуткие. Смахнула с ресниц влагу соленую. Не помочь тут слезами. Сколько не лей — лучше не станет. Не воскреснут любимые, не вырастет из пепла замок родной. Сколько не взывай к небожителям, результат будет один. Безразличны они к беде моей. Не прониклись горем, что сердце девичье изо дня в день съедает.

Я осторожно ступала по лестнице, уходящей вниз. Деревянные ступени, устланные коврами, приглушали звук моих шагов. Словно тень, ведомая дурным предчувствием, я спускалась на нижние этажи замка. Что-то влекло меня, звало, тихо нашептывая на ухо родное имя, от которого по воле варвара я должна была отречься.

Не бывать этому! Княжна я, а не рабыня гада ползучего! Не Лебедь, а Сияна! Княжна Сияна Домбровская!

Сияна…

Голос тихий и приглушенный. Манящий из недр замка. Зовущий спуститься туда, где мне не место. Не в силах я ему противиться. Покорно пересекаю холл, толкаю низкую дубовую дверь слева от камина. Не заперта. За ней тьма клубится. Ласковая и нежная. Знаю, не обидит меня. Она к рукам моим льнет, пальцев осторожно касается, словно знакомясь.

Под ногами снова ступени чувствую. Холод камня даже сквозь подошву моих туфель стопу обжигает. Пальцы скользят по шершавой стене, чтобы не оступиться. Перил здесь нет.

Снизу звуки доносятся. К зову, манящему, еще и голос чей-то присоединяется. Если первый я сердцем слышу, то второй моих ушей касается. Кровь по венам быстрей течет, согревая тело озябшее. В голове пульсация не прекращается. Кажется, еще немного и она лопнет.

Я касаюсь пальцами висков. Растираю кожу, пытаясь унять боль. Тщетно. Она въелась глубоко. Тошнота к горлу подкатывает.

Сияна… Сияна…

Зов слышен все отчетливей. Не в силах я ему противиться. Покорно следую за ним, словно за звездой путеводной. Он будто отражение мое, голос мой внутренний, что помочь хочет.

Сияна… Сияна… Сияна…

Все ближе и ближе.

Ступени под моими ногами сменяются ровной поверхностью. Впереди стена. Коридор узкий налево поворачивает. Миновав его, я замираю. В стену холодную вжимаюсь, чтобы незамеченной остаться. Сердце изнутри ломает ребра, пальцы липким потом покрываются.

Передо мной арка, ведущая в просторную залу. В центре нее странное сооружение: постамент, который возвышается над полом. По периметру расположено несколько кристаллов, закованных в цепи, которые освещают комнату тусклым голубоватым свечением. Они разной формы и цвета: от молочно-белого до бледно-голубого. Цепи тихонько позвякивают, раскачиваясь в воздухе. В центре постамента колодец, над которым склонился мужчина. Томаш! Он всматривается в мерцающую синюю водную гладь, словно силится там что-то разглядеть.

На смену любопытству приходит страх. Дурное предчувствие накрывает с головой. Не к добру это. Туман, что льнет к стенам замка, странный зов, магические атрибуты в подвалах варвара жестокого… Не миновать беды! Я чувствую! Я знаю!

На негнущихся ногах я пытаюсь дойти до лестницы, что выведет меня из этого места. Мне хочется наверх. Мне хочется на волю. Хочется снова почувствовать себя живой. Жадно вдохнуть холодный воздух, ощутить ледяные порывы ветра, путающиеся в длинных волосах.

Но, кажется, у судьбы на этот счет совсем другие планы…

Пытаясь подняться по лестнице, я спотыкаюсь. Мое тело стремительно летит вниз, пока чьи-то ловкие руки не подхватывают его, сомкнувшись на талии.

— Лебедь? — Меня, словно тряпичную куклу разворачивают, заставляя взглянуть в лицо собственному страху. В тусклом свечении кристаллов я едва могу разглядеть его. Тем не менее мне известно, что он клубится там — в глубине его темных глаз.

Мужские пальцы сильнее стискивают мое тело, будто боятся, что я исчезну, растворюсь. А я бы и рада. Но тело отчего-то становится непокорным. Оно не слушается меня. Черные глаза Томаша смотрят пристально, проникают под кожу. От этого взгляда становится не по себе. Хочется спрятаться от него, укрыться.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает князь, касаясь пальцами моего подбородка. Он сжимает его, заставляя смотреть ему в глаза.

Делаю глубокий вдох, пытаясь совладать с собственным страхом.

— Заблудилась, — выдыхаю я, пытаясь избавиться от руки варвара. Тщетно. Он держит крепко. Не отпускает. Заставляет меня морщиться от вынужденной близости.

Томаш смотрит на меня и губы его изгибаются в усмешке. Не верит.

— В замке холодно, — продолжаю я, чувствуя, как в груди кроме страха просыпается еще и раздражение. — Я искала того, кто разожжет в нашей комнате камин.

— Княжна Домбровская не в силах совладать с огнем? — Томаш снова насмехается надо мной. «Княжна» из его уст звучит словно ругательство.

— Меня этому не учили! — бросаю в ответ.

— Не только этому, — задумчиво отвечает варвар и его пальцы наконец-то ослабевают хватку. Демонстративно стряхиваю их с лица, вздернув подбородок. — Что ж, придется это исправить. Идем, — добавляет он, обхватив мое запястье, и увлекает за собой вверх по лестнице.

Закусываю губу, чтобы не застонать от боли. Проклятые раны, которые едва ли начинают заживать! Любое прикосновение приносит дискомфорт. Стальная хватка князя не становится исключением.

— Куда мы идем? — спрашиваю я.

Паника в груди снова начинает нарастать. Томашу ничего не стоит избавиться от меня сейчас, а на рассвете сделать вид, что он и вовсе не при делах.

— В мои покои, — ответил князь отстраненно.

Я замерла. Остановилась, попытавшись одернуть руку. Не вышло. Томаш обернулся, коснулся меня взглядом, в котором читался немой вопрос.

— Нет! — воспротивилась я. — Никогда в варварскую постель не лягу!

Князь нахмурился. Желваки заходили на его скулах.

— Тебя в нее и не приглашают, — холодно ответил он.

Сердце кольнуло, словно иголкой острой. Наверное, я радоваться должна была, но отчего-то злюсь. Дурная. Обиделась на ответ Томаша, хоть этот мужчина сердцу моему не мил.

Свободной рукой сильнее в плащ запахнулась. Замок вражеский насквозь холодом пропитался, остыл, впустив в распахнутые окна ледяные ветра.

— Почему стало так холодно? — спросила я, едва поспевая за Томашем. — Прежде такого не было.

Князь промолчал. Оставил мой вопрос без ответа. Распахнул передо мной дверь, пропуская внутрь.

В покоях Томаша было тепло. В камине потрескивали поленья. Огонь жадно облизывал дерево, словно изголодавшийся зверь, который все никак не мог насытиться. Оконные створки были плотно закрыты, не выпуская жар от пламени. На полу, у камина, большая бурая шкура зверя, чья пасть приоткрылась в предсмертном крике, а черные глаза-бусинки смотрят не видящим взором. Еще одна отнятая жизнь в угоду варвару.

Кровать массивная пол комнаты занимает. На ней смятое покрывало и ворох подушек. Отвернулась, чувствуя, как щеки становятся пунцовыми при взгляде на белые простыни. Не должна была смотреть. Слишком личное.

Свечи блики по комнате разбрасывают, пляшут, насмехаются. Не мудрено. Сама в логово зверя пришла. Покорно за ним последовала, словно скот, что ведут на убой.

— Ложись, — приказывает князь, на кровать указывая.

От подобной наглости дыхание перехватывает. Хватаю воздух ртом, словно рыба, выброшенная на сушу.

— Но, князь, вы же сказали, что… — Слова застревают в горле. Ведь и правда говорил, что в постели его мне не место. Неужели солгал, гад ползучий? Обманул, глупую?

Во взгляде Томаша гнев плещется. Смотреть страшно.

— Я сказал — ложись, Лебедь, — рычит он, словно зверь хищный. — Ты дрожишь вся, — добавляет, немного смягчившись.  — Замерзла.

С каких пор князь заботу обо мне проявляет? Уж не игра ли это? Ловушка, в которую варвар заманить меня пытается.

— Нет, — твердо произнесла я, отрицательно качая головой. — Не лягу.

Не позволю опорочить тело мое врагу заклятому.

— Так я и думал, — говорит князь и взгляд его становится еще мрачнее.

Чувствую я сердцем, буря надвигается. Страшная и безжалостная. Разрушительная и беспощадная. И мне от нее не спрятаться, не укрыться. Как ни старайся.

— Куда ты шла, Лебедь? — холодно интересуется он. — Кого искала под покровом ночи? Януша? — Глаза вражеские вспыхивают. От огня, что в них полыхает, страшно до ужаса. Но еще страшнее от того пламени, что в груди моей просыпается. Оно растет, внутренности обжигает, будто их в кипящую воду закинули. По телу разливается, пробуждая злость и ненависть.

Как подумать он мог обо мне такое? Неужели в связи с эльентом заподозрил?

— Ненавижу! — Слово срывается с моих губ, прежде чем я успеваю вернуть над собой контроль.

Опрометчиво, но честно. Ничего кроме ненависти к этому мужчине я не испытываю. Он забрал у меня все. Даже на честное имя посягнул.

— Я мог убить тебя, Лебедь, — напоминает он мне. Вновь пытается продемонстрировать свое превосходство надо мной.

Да, единственное, что он мне оставил — это жизнь.

— Уж лучше бы убил, — бросаю в ответ, позабыв о том, к чему может привести подобное поведение, намеренно переходя на «ты».

Возможно, оно и к лучшему.

Взгляд князя преисполнен гнева. Он тяжестью своей меня обездвиживает, не дает и шагу ступить. Но я и не хочу уходить. Хочу покончить с этим здесь и сейчас.

Я смотрю на заклятого врага сквозь пелену, застилающую взор. Горечь утраты и боль от саднящих ран не дает мне сдержать слез. Ненавижу его. И себя за эту слабость.

— Для чего ты меня в замке оставил, князь? — кричу сквозь слезы и руки против воли тянутся к плащу. — Уж не за этим ли? — горько усмехаюсь, чувствуя, как в горле застревает ком.

Дышать становится все трудней, раны на моем теле доставляют нестерпимую боль. Даже мазь, которую мне вручила Анисья, не в силах унять ее. Да и помощь лекаря едва ли облегчила мои страдания. Плащ с меховой оторочкой оказывается на полу, у меня под ногами. Тело прикрывает лишь кружевная сорочка из тонкой полупрозрачной ткани. Но ей не под силу скрыть те увечья, что нанесли мне во вражеском замке.

— Чего же ты ждешь, князь? — голос надламывается. — Или я теперь недостаточно для тебя хороша? Не достойна твоей постели?

Я смотрю на мужчину с вызовом. Нет больше страха. Лишь жгучее желание вонзить ему в горло нож. По самую рукоятку.

— Кто это сделал с тобой, Лебедь? — спрашивает он. И впервые за черной пеленой его взгляда я вижу неподдельное беспокойство и… сожаление.

Кто?

Мои губы изгибаются в горькой усмешке. Приглушенный смех тонет в ночной тишине, нарушаемой лишь треском поленьев.

— Ты, — бросаю ему в лицо, чувствуя, как соленая капля, упав на открытую рану, приносит нестерпимую боль.