Отрывок из книги «Оборотная сторона луны: трилогия в 1 томе»

Книга 1. Забвение роз

 

ГЛАВА 1

 

— Ну, и? — Тревеус Шардаш двумя пальцами поднял книгу в яркой обложке и продемонстрировал классу. Любовный роман, одно из дешевеньких изданий, пользовавшихся широкой популярностью среди женщин. У Мериам Ики тоже. Пунцовая от стыда, она стояла перед гогочущими учениками и мечтала умереть. Мало того, что у ней дурацкая фамилия, над которой не издевался только ленивый, так еще и это… Вот зачем ей понадобилось читать на лекции Шардаша? Этот не отстанет, не успокоится, пока не сотрет в порошок.

— Я жду, адептка Ики, сообщите собравшимся, что полезного о ядах может поведать, — преподаватель раскрыл книгу на первом попавшемся месте и зачитал: — «Он обнял ее, и его жаркое дыхание обожгло кожу, вызвав нестерпимый приступ желания».

Тревеус Шардаш с шумом захлопнул книгу и легким пассом отослал к учительскому столу. Верхний ящик плавно отъехал, и обложка с сердечком утонула в его недрах, заняв место рядом с рогаткой, жвачкой, шариком-слизнем и самодельными петардами. Все это преподаватель специальных дисциплин и куратор выпускного курса Тревеус Шардаш в свое время конфисковал у нерадивых учеников. От него одинаково доставалось и мальчикам, и девочкам. Особенно страдали первокурсники, не успевшие пока выучить, что на некоторых лекциях нужно учиться, а не заниматься посторонними делами.

Шардаш продолжал сверлить глазами несчастную Мериам, ожидая ответа. Она, и так невысокая, еще больше скукожилась и казалась карлицей на фоне высокого поджарого профессора. Злые языки поговаривали, будто он похож на василиска или любимую гадюку, которую держал в своей комнате и выпускал ползать по ночам. Такой же скользкий, ядовитый, похожий на тень. Ходит бесшумно, когда не ждешь, оказывается за спиной. Для сходства с привидением не хватало только бледной кожи, но, увы, Тревеус Шардаш был смуглолиц. Зато голубоглазый брюнет. Впрочем, ученики клялись, что на самом деле глаза у него цвета инея — выцвели от злобы и придирок. Разумеется, девушки в него влюблялись, но, увы, в лучшем случае все заканчивалось пятиминутным флиртом и ушатом холодной воды, в худшем — визитом к директору по поводу возмутительного поведения. Злые языки шептались, что Тревеус Шардаш и вовсе никогда не предавался плотским утехам, но привратник утверждал иное. Он якобы бы частенько отворял ворота припозднившемуся преподавателю, от которого пахло духами.

— Или, может, от отравления мышьяком поможет это? — Тревеус Шардаш откашлялся и зачитал по памяти, а, может, видя сквозь стенки ящика: — «Уста их соприкоснулись, дыхание перетекло из него в Нинель. Она обмякла в его руках и…».

— Вам не понять! — выдавила из себя Мериам и отвернулась.

— И что же я должен понять? — настаивал преподаватель. Он пролистнул тетрадь адептки, хмыкнул и подправил рисунок на последней странице — вязь из рун. — Любовь рисуется иначе, но в целом ничего, старались. Адептка Ики, вы язык проглотили? Расскажите же, наконец, о величайшей ценности учебного пособия с сердечками. Полагаю, вы сделаете это с моего места. Пройдемте к столу.

Шардаш протянул Мериам руку. Та от страха икнула, замотала головой и тихо попросила прощения. Однако профессор настаивал, прося побороть девичью стыдливость.

Мериам затравленным зверем огляделась по сторонам, ища и не находя поддержки. Разве что подруга и соседка по комнате Инесса сочувственно вздыхала, но что она против десятков гогочущих юнцов? Они уже строили предположения, одно гаже другого. К счастью, Тревеус Шардаш прервал их словоблудие замечанием, что права высказаться никому не давал. Он предпочитал травить жертву в одиночку, хоть и на виду у всех.

Поняв, что выхода нет, Мериам вскочила и выбежала вон, не дослушав очередной колкости профессора. Где еще может укрыться девушка? Правильно, в женском туалете. Запершись там, она сидела и плакала, гадая, как сможет ходить на курс ядов после такого позора. А не ходить нельзя — исключат.

Мериам всхлипнула и шумно высморкалась в платок. Затем глянула на себя в грязное зеркало, хранившее следы помады, шпаргалок к экзаменам, пыль и патину времени. Оно отразило нечто с кроличьими глазками и красным носом. Будто пила. И как, скажите на милость, в таком виде явиться вечером в контору Гримма?

Тем, кому не хватает родительской денежной поддержки, приходится работать. Мериам, безусловно, повезло: она не носила подносы в таверне, не чихала от пыли в библиотеке, не портила глаза переводами, а всего лишь два дня в неделю просиживала часа три у гнома Гримма, проверяя амбарные книги, счета, сводя баланс и выискивая недостачи. Работа Мериам не нравилась, но выбора не было: приличной девушке открыто всего три пути, хорошо, что подвернулся четвертый. Повезло, что с детства любила считать и щелкала задачки лучше всех в округе. Только в Университет женщинам путь закрыт, да и родные не одобряли желания нарушить семейную традицию, пришлось пойти на поводу отца и подать документы в Ведическую высшую школу. Изначально она готовила прорицателей и знахарей, но затем превратилась в полноценную кузнецу волшебников всех мастей. Воистину, беда одних обернулась благом для других. Не будь войны и вызванных ей природных катаклизмов, не иммигрируй из-за моря маги и колдуны с нечеловеческой кровью, выпускала бы Ведическая школа только мастеров рун и сушеных лягушек.

Родители Мериам именитыми волшебниками не были, хотя очень хотели. Особенно мать, которая магической школы не кончала. Да и как ни хотеть, когда у одного родители — ведьма и алхимик, а у другой — оборотень и маг широкого профиля? Оба семейства привыкли колдовать и желали, чтобы Мериам, стала хотя бы уменьшенной копией славных предков. С таким грузом ответственности на плечах учиться втройне тяжелее, а если еще деда боишься? Тот, который маг, — крут, мог и розгами пройтись, если бабушка не остановит. Отец, конечно, не ударит, зато выговор устроит знатный на пару с матерью.

Специальность Мериам тоже выбрали родные — ту же, что у деда. С одной стороны, востребованная, с другой — неопасная, без особого риска для жизни. Вот уже два года, как Мериам отчаянно пыталась ее постигнуть, барахтаясь на сессиях, но, к счастью, неизменно выплывая. Оставалась надеяться, что третий год тоже закончится удачно.

Мериам вздохнула, порылась в учебной сумке, куда, убегая, спешно кинула карандаш и тетрадь, и достала пудреницу. Косметика, конечно, желтит, но лучше так, чем щеголять «мешками» и синяками под глазами.

— С тобой все в порядке? — в приоткрытую дверь просунулась голова Инессы. — Никто уже не смеется, профессор Шардаш всем заткнул рот и роздал штрафные баллы.

Мериам кивнула. Конечно, Тревеус Шардаш любит издеваться сам, но мучить жертву после ее бегства не даст: неинтересно. Только возвращаться в класс не хотелось.

— Иди, Инесса, а то профессор и на тебя всех собак спустит.

— Так он меня за тобой послал, сказал, что ты еще… Словом, и, правда, не ходи, он книгу не забыл.

Плохо, экзамен можно считать проваленным.

Отослав Инессу («Скажи, что не нашла»), Мериам осторожно выскользнула в коридор. Это последний урок, раз уж она решила его прогулять, то можно вернуться в свою комнату, а после наведаться на кухню. Повариха-гномка пестует учениц, считает, что их недокармливают. Сама-то она — руками не обхватить.

Мериам рысцой миновала опасный участок и свернула к лестнице. Увы, удача не сопутствовала адептке: в коридоре послышались голоса. Перепуганная Мериам стрелой взлетела наверх, опомнившись у чердачного лаза. Воистину, у страха глаза велики, раз загнали под самые стропила! Мериам осторожно перегнулась через перила и глянула вниз: на площадке второго этажа беседовали двое преподавателей, не позволяя незамеченной прокрасться мимо. Неизменно начнутся расспросы, которые, в лучшем случае, закончатся «птичкой» прогула в ученическом табеле, в худшем — общественными работами и штрафными баллами. Деваться некуда, пришлось открыть лаз и забраться на пыльный, заваленный хламом чердак.

Чихнув, Мериам огляделась, активировала заклинание светового шара и запустила его под потолок. Жаль, волшебные палочки выдадут только на четвертом курсе! Как и предполагала адептка, на чердаке скопилось то, что жалко выбросить, но нельзя держать внизу. Тут были пустые рамы, поломанные стулья, книг, таких ветхие, что страшно прикоснуться, ящики с непонятным содержимым. От нечего делать — спуститься вниз нельзя,— Мериам начала рыться в этих сокровищах и под грудой тряпья обнаружила перстень. Он сразу привлек ее внимание: старинный золотой перстень-печатка с тремя розами. Филигранная бело-голубая эмаль, странные руны по ободку. Прочитать их без увеличительного стекла не получилось.

Подумав, Мериам примерила перстень. Металл зашипел, кольцо сжалось, пришлось точно по размеру пальца. Зачарованная, Мериам пару минут смотрела на него, затем повертела и сняла — размер не изменился. Когда-то она читала, что некоторые магические предметы подстраиваются под владельца — значит, перстень признал ее хозяйкой. Чувство гордости переполнило Мериам. У тех, кто смеялся над ней сегодня, нет такого кольца, но она его ни за что не покажет, пока не выяснит, что эта безделушка умеет. Лишь бы что-нибудь полезное, вроде чтения мыслей, подпитки энергией или невидимости. Ничего, учебник по рунам подскажет.

На всякий случай прислушавшись и оглядевшись по сторонам, Мериам убрала перстень в сумку, в мешочек с пудрой, зеркальцем и дешевой помадой. Осторожно приоткрыв лаз, девушка оценила обстановку: преподаватели разошлись, путь свободен. Можно выбираться из обители пауков и пыли и прыгать под теплые струи, смывая беды дня. Бабушка-ведьма учила Мериам, что вода уносит плохую энергию, очищает душу, растворяет печали.

Отряхнувшись от пыли, за считанные минуты облепившей всю одежду, волосы и сумку, адептка на цыпочках прокралась на нужный пролет и бегом миновала опасный коридор. Он вел в другое крыло, в спальные корпуса учащихся младших курсов. Старшие на привилегированном положении жили отдельно, пользуясь практически безграничной свободой в рамках школьного забора и устава.

Комната Мериам и Инессы помещалась во флигеле, на первом этаже. С одной стороны, удобно, с другой — шумно и небезопасно, летом приходится закрывать окна. Девушки заселялись одними из последних, поэтому получили то, что не заняли другие. Зато комната большая, до ванной близко, а, в случае чего, можно и минуя дверь попасть. Окно пару раз пригодилось, когда та или другая девушка теряла ключ. Перелезешь через кусты, подтянешься на подоконник, забарабанишь соседке в стекло — и все, дома.

Мериам бросила сумку на стул, стащила платье и, прихватив полотенце, направилась принимать водные процедуры. Найденный перстень она спрятала под подушку.

После душа адептка внимательно осмотрела находку. Провела пальцем по эмали — теплая. Неудивительно, если только что держала его в руках. Мериам казалось, эта вещица была у нее всегда, такая родная, любимая. Внутренний голос нашептывал, что не стоит никому показывать перстень, настойчиво так советовал, и адептка не стала с ним спорить. Раз кольцо не желало сниматься, Мериам просто перевернула его. Посмотришь — с виду простенькое украшение, вся красота спрятана. Но вернувшаяся с занятий Инесса все равно заметила, поинтересовалась, откуда вещичка.

— Подарили, — коротко ответила Мериам. — Гном за раскрытую кражу двух мешков. Пойду я, а то мастер Гримм ругаться станет.

Инесса хмыкнула:

— Давно гномы стали щедрыми? Они даже дырявые носки хранят, а деньги только на братские попойки тратят.

— Так я ж почти семья, — улыбнулась Мериам, накинула легкое пальто и выскользнула за дверь.

Смеркалось. Жизнь в городе только начиналась. Нет, семейные обыватели сидели дома, ужинали, делились последними сплетнями, зато одинокие, молодые заполняли улицы, чтобы украсить улицы, таверны и кабачки своим присутствием.

Зевнув, Мериам миновала ворота Ведической высшей школы и направилась в Нижний город, в портовый квартал, где в великом множестве теснились лавки и склады торговцев. Отсюда, с холма, адептка даже видела крышу дома мастера Гримма — добротную, способную выдержать любой ураган. И маяк, днем и ночью не дававший морякам сбиться с верного пути.

Из открытых дверей питейных заведений лились свет и гомон голосов. То и дело попадались влюбленные парочки. Некоторые, не чураясь прохожих, целовались в тени деревьев. Погруженная в себя, Мериам их не замечала: она сочиняла письмо родителям и гадала, хватит ли денег, чтобы поехать с девушками на пикник. Нет, конечно, можно попросить родных выслать немного, но какой крови это будет стоить? Положим, у деда по отцовской линии что-то припасено, только на поклон к нему Мериам ни за что не пойдет. И не потому, что он страшный, а потому что живет там, где всякой нежити раздолье.

Адептка очнулась от размышлений в незнакомом месте. Заморгала, пытаясь понять, как оказалась в этом квартале. Шла прямо, заученной дорогой, — а забрела на какую-то кривую улочку с бельем на веревках и башенками семейной молельни в просвете домов. Такие строили местные общины, чтобы спокойно и свободно справлять религиозные обряды.

Мериам остановилась, пытаясь сориентироваться. Кажется, Школа на северо-востоке, значит, нужно идти на юго-запад и поспешить, потому что рабочий день уже начался. Однако Мериам не успела сделать и пары шагов, когда из-за угла вывалилась разношерстная компания сомнительной наружности. То, что это полукровки, причем с дурной наследственностью, читалось по лицам за десятки миль.

Мериам замерла, гадая, сумеет ли слиться со стеной. В арсенале начинающей третьекурсницы не так много заклинаний, особенно, если не имеешь узкой специализации. Так, начитывают теоретические дисциплины, учат простейшему. Вот на четвертом курсе начнется настоящее колдовство, а пока адептка знала пару рунных проклятий и базовых чар.

— Привет, куколка! — лохматое нечто, плод союза тролля и оборотня при непосредственном участии подзаборного выпивохи, осклабилось во все двадцать четыре зуба: остальных просто не было. Очевидно, оно полагало, что улыбается.

Мериам проигнорировала приветствие и сложила за спиной три пальца правой руки — не покалечит, так задержит. Парни, меж тем, вразвалочку двинулись к ней, обсуждая, каким ветром занесло в эти края обладательницу дюжины веснушек: адептка уродилась рыжей.

Раз. Два. Три. Рука выброшена вперед, пальцы, словно оружие, метят в грудь главарю.

И тут случилось то, чего Мериам никак не ожидала: трое здоровых парней замертво рухнули в канаву с нечистотами, проломив хлипкие мостки. Адептка сначала подумала, что рядом притаился неведомый защитник — но нет, никто не спешил признаваться в спасении девы. Расстроившись, что принц оказался скромником, Мериам огляделась — никого. Тогда она решила, что полукровки просто перепили, а вовсе не умерли. Осторожно приблизившись, Мериам коснулась одного из них — холоден как лед. А в уголке рта — кровь. Как бы ни училась адептка, отличить мертвого от живого при осмотре она могла.

Мериам бросило в жар. Она только что убила троих! И чем — заклинанием второго уровня! Кому рассказать, не поверят. И правильно сделают. Плохо, очень плохо.

Сидеть в тюрьме Мериам не хотелось, поэтому она сбежала с места преступления.

Отдышавшись, Мериам остановилась и попыталась понять, где оказалась. Как же далеко и от Школы, и от дома мастера Гримма! Однако нужно поспешить, чтобы, хоть с опозданием, но погрузиться в амбарные книги — лучше быть на глазах, чтобы никто не заподозрил.

«Страх — удел слабых», — раздалось у нее в голове. Мериам с удивлением огляделась. Нет, вряд ли к ней обращалась беззубая старуха на ступеньках молельни. Неужели сошла с ума? Только этого не хватало! Говорили ей, береги себя…

К счастью, голос больше не объявился, и Мериам благополучно дошла до дома мастера Гримма. К тому времени, как она добралась туда, окончательно стемнело. Зажглась фонари, отбрасывавшие на мостовую косые тени и дарившие хрупкие островки желтоватого света. Гном отругал адептку за опоздание, пригрозил урезать плату, но уже через полчаса поил собственноручно заваренным чаем. Он был особым, по старинным семейным рецептам.

 

ГЛАВА 2

 

Наутро Ведическая высшая школа бурлила. Только и разговоров было, что о таинственных смертях в городе. Болтали, будто люди и нелюди дохли как мухи. Раз — и нет. Никаких следов насилия, болезни. Грешили на магов, в связи с чем в школу направили инспектора правопорядка с отрядом солдат. Они рассредоточились по коридорам, отлавливая для допроса подозрительных личностей. Кое-кого вызывал к себе для беседы директор.

Доктор магических наук Селениум Крегс, по документам — гроза учеников и преподавательского состава, сверлил взглядом шар предсказаний, но никак не мог увидеть и услышать ничего, кроме вчерашней селедки. Треклятая рыба стояла поперек горла, манила провести часок-другой в уединении, но, увы, приходилось, заниматься организационными вопросами.

Профессор Шардаш флегматично помешивал чай. Дребезжание серебряной ложечки еще больше наводило директора на мысли о тихом уголке, но он мужественно крепился. Еще один преподаватель, Матисса Стоккуэл, хмуря лоб, перебирала списки учащихся.

— Нет, я не верю! — наконец изрекла она. — Никто из учеников не мог: не хватило бы сил и умений.

— Намекаете, что это совершил кто-то из преподавателей? — Тревеус Шардаш отложил ложечку и смерил Матиссу задумчивым взглядом. — И кто же, позвольте полюбопытствовать?

Профессор Стоккуэл промычала в ответ что-то неразборчивое.

— Я бы подумал на вас, — продолжал Тревеус. — Жертвы — мужчины, а вы — главная старая дева Бонбриджа. Неудовлетворенные женщины часто преисполняются ненавистью на весь мир…

— Тревеус! — взмахнула руками пунцовая Стоккуэл. Потом улыбнулась и низким шепотом добавила: — Если мне станет плохо, приду к вам.

— Избави небо! — вздрогнул Шардаш. — При всем моем уважении к вам.

Реплику обиженной дамы предупредил директор, решивший прервать словесную потасовку. Он напомнил, что убийства — дело серьезное, а содержимое чужой постели — сугубо личное.

— И, дальше что? — недовольно пробурчал Шардаш. — Я за своих учеников отвечаю: черных властелинов среди них не водится.

— Да мы не их ищем, — протянул директор, со вздохом прикрыв шар платком. Какой бы квалификацией он ни обладал, предсказателя из него не вышло. Впрочем, Селениум Крегс никогда этого и не умел, хотя и не признавался. Он доктор магических наук, а не шарлатан.

— Мы и не обязаны никого искать, — заметил Шардаш и сделал большой глоток из чашки. Сегодня он подмешал в чай гибискус и наслаждался кислыми нотками напитка. — В Школе полно солдат, в городе их еще больше — даром хлеб едят? Советую вернуться к занятиям, а не устраивать ученикам незапланированный отдых.

— Страшные дела творятся… — протянула Матисса Стоккуэл. — Хоть чарами комнату оплетай!

— Вам-то зачем? Да и привратник у школы — честный малый, никого ночью без разрешения не пропустит.

Директор снова вздохнул и распустил преподавательский состав. Стоило закрыться двери, как Крегс оказался во столь вожделенной комнате уединения, где его посетила светлая мысль о следящих чарах.

 

Мериам прижимала к груди тетради, прислушиваясь к перешептыванию группки учеников. Обсуждали, разумеется, таинственные смерти и деятельность инспектора. Кто бы мог подумать, что прогулки к мастеру Гримму могут стать небезопасными.

— Ты как думаешь, кто это? — толкнула подругу в бок Инесса. Она заработала косоглазие, пытаясь разобрать, что за объявление висит на доске. Увы, подойти и прочитать пока не было возможности: мешали старшеклассники.

Мериам пожала плечами. Сумасшедший колдун какой-то. Но ничего, власти быстро его поймают, подвергнут процедуре очищения сознания и накажут по всей строгости закона. Давненько такого не случалось в Бонбридже, но раньше-то десятками казнили и в специальные тюрьмы бросали.

Волнение Мериам помогали побороть две вещи: еда и хорошая книга. Решив, что первое временно безопаснее второго — попадется на глаза Шардашу с очередным сердечком на обложке, никогда предмет не сдаст, — адептка отправилась к булочнику. Он торговал недалеко от Школы, в двух десятках шагов от забора, и пользовался неизменным успехом у учащихся всех полов и возрастов. Мериам любила булочки с маком и повидлом, могла съесть дюжину, запивая горячим шоколадом. Безусловно, от этого страдала фигура, зато успокаивалась душа.

Привратник смерил Мериам неодобрительным взглядом и поинтересовался, по какой надобности юная адептка покидает стены Школы в столь неподходящее время. Мериам мысленно возненавидела неуловимого убивца: из-за него ограничивали свободу передвижения. На дворе день, ни человек, ни зверь, даже маг в здравом уме не нападет.

— Пропуск нужен? — уныло протянула адептка, порывшись в недрах сумки. Тяжело вздохнула и раскрыла книжицу. — Вот, третий курс, совершеннолетняя. На башне — взмах рукой в нужную сторону, — два часа дня. Так какие правила я нарушаю? На доске объявлений пусто, мобилизацию не объявляли.

— Беспечные вы, девчонки! — покачал головой привратник, повертев в руках пропуск. — Тут инспектор, солдаты, а вы…

— А я страх заедать иду.

Выбравшись за ворота, Мериам поспешила к булочнику. Его вывеска заманивала гипсовым кренделем на железном штыре. А пахло-то! У адептки потекли слюнки. Впрочем, не только у нее: у порога толпились мальчишки, жадно разглядывая витрину с корзинами выпечных вкусностей. Отогнав их, Мериам толкнула дверь. Звякнул колокольчик, возвестив о приходе нового посетителя.

— Добрый, добрый день! — расплылся в широкой улыбке хозяин.

Адептка вернула улыбку и обратила взор на прилавок. Лавка была небольшой — витрина, прилавок, два столика с четырьмя стульями, но приносила стабильный доход. Взгляд Мериам остановился на обсыпном колечке — и вот оно уже оказалось в бумажном пакете вместе с булочками с разными видами повидла.

Заказав горячий шоколад, адептка устроилась возле витрины: оба столика оказались заняты, — наблюдая за городской жизнью. Когда раз за разом звякал колокольчик, она и головы не поворачивала: такие же, как она, сладкоежки. Эх, чуть выше по улице кондитерская, но цены там кусаются, с доходами Мериам не находишься.

Наконец шоколад был допит, и адептка Ики, прижимая к груди пакет, вышла на улицу. Наклонилась, чтобы завязать шнурок, и почувствовала, что что-то не так. Перстень пропал! Мериам пошарила рукой по мостовой, вернулась в лавку, осмотрела все — увы, кольцо не нашлось. Мальчишки рассказали, что видели вора, незаметно стащившего с руки зазевавшейся девицы дорогую вещицу.

— Он туда побежал, — гордый своей нужностью, парнишка махнул рукой в сторону порта. — Рыжий такой, в синей рубахе.

Полагалось чем-то отблагодарить мальчика за помощь, но у Мериам не водилось в карманах монет, зато были булочки. Одну из них она и подарила любителю сладостей. Тот не возражал.

Не желая смириться с потерей, адептка поспешила на поиски вора. Нечего было и думать, чтобы осмотреть все закоулки, ища иголку в стоге сена, поэтому Мериам применила кое-что из заклинаний. Первые курсы, разумеется, отводились теоретическим дисциплинам, но на уроках нашлось место и для практики. Одно из изученных там простейших умений адептка и применила для облегчения задачи.

Разумеется, в подобных случаях надлежало обратиться к властям, но поверят ли они, что у нее был такой перстень, станут ли искать неизвестно кого. Да и чем докажешь, что владелица? Кольцо-то — собственность Школы, раз найдено на ее чердаке, так самой недолго штраф заработать, поэтому придется выкручиваться, хотя бы выследить воришку.

Сеть поиска оплела квартал, яркой точкой обозначив местонахождения перстня. Что ж, неплохо — связь с предметом крепка, можно использовать как маяк.

Сверившись с иллюзорным изображением и мысленно перенеся его на карту города, Мериам поспешила по улочкам вниз с холма, надеясь не упустить нужного человека. Угодив в гущу толпы, адептка уже не могла колдовать, поэтому оставалось надеяться только на собственное зрение. Она вертела головой, стараясь разглядеть рыжий затылок и, наконец, увидав, начала активно работать локтями, прокладывая дорогу в людском потоке. Не так-то просто идти наперекор течению, Мериам сполна ощутила всю прелесть борьбы. Едва не лишившись покупок, изрядно помяв булочки, адептка вышла из нее победительницей, но, увы, потеряла вора из виду. Пришлось завернуть в ближайший проулок, чтобы заново раскинуть сеть.

— Порт! — с сожалением вздохнула Мериам. Оно и понятно: нечего приличной девушке делать в таких местах.

Казалось бы, лучше отступись, как легко попало в руки, так и ушло, но адептка привязалась к перстню с розами и жаждала вернуть пропажу. В результате Мериам углубилась в череду узких улочек, смердящих рыбой, пивом и мочой. Такие места облюбовали кабачки с сомнительной репутацией. Внезапно распахнувшаяся дверь из них едва не дала адептке по лбу. Мериам с трудом успела отскочить, но вот пакет полетел в лужу.

— Мои булочки! — горю адептки не было предела. Присев на корточки, позабыв обо всем, она поспешила спасти хоть что-нибудь.

— Н-да! — многозначительно прокомментировал ее действия голос сверху. — Сначала книжонки, потом булки. Для этого кухня существует, а вы в учебное заведение иного профиля поступали. И так, сущая мелочь, адептка, весь Бонбридж взбудоражен убийствами, а вы, полагаю, вознамерились стать следующей жертвой.

Мериам замерла и тихо выругалась. Надо ж было столкнуться именно с ним! И что профессору в Школе не сиделось, за контрабандой, что ли, отправился? Или яду купить — подходящий квартал для темных дел.

— Изучаете местный фольклор? — отреагировал на ее стенания Тревеус Шардаш. — Школьной программой не предусмотрено, но в жизни пригодится. У меня к вам много вопросов, адептка Ики, так что потрудитесь встать.

— Я… я преследовала вора, — оправдывалась Мериам. Булочки она все же подняла и бережно, крепко прижимала к себе как ребенка.

Шардаш вскинул бровь и дважды осмотрел адептку с головы до ног.

— Нет, определенно, передо мной третьекурсница без физической подготовки, а не дипломированный маг узкого профиля и не стражник. Так почему эта самая третьекурсница взялась кого-то ловить? Ну же, мне интересно послушать. Заодно можете рассказать и о пользе любовных романов: помнится, вы лишили меня удовольствия послушать.

Мериам молчала, упрямо сжав губы. Она ощущала, что краснеет, порывалась убежать, но останавливал взгляд преподавателя.

— Мне надо… Простите, мэтр, мне необходимо отлучиться по крайней надобности.

— В медицинское крыло заглядывали? — живо откликнулся Шардаш. — Для столь молодой особы такая пылкая страсть к крайним надобностям ненормальна. Поменьше сидите на холодном.

Мериам отвернулась, сгорая от стыда. Теперь он решил, что у нее недержание. Позор-то какой!

— Я вовсе… мне вовсе не туда, — наконец выдавила она из себя.

— А куда? — Тревеус Шардаш обошел адептку и забрал булочки. Раз — и из ничего возникла плетеная корзина, куда перекочевала снедь. — Адептка, вы хоть на один вопрос ответить способны?

— Искать кольцо. Мое кольцо.

— Нет уж, будем выкорчевывать из вашей головы всю глупость.

Шардаш решительно подхватил опешившую Мериам под руку и быстрым шагом повел прочь, к Школе. Адептка едва поспевала за ним. Наконец ей это надоело, да и перстень хотелось вернуть, поэтому Мериам вырвалась и поспешила обратно. В ней клокотала злоба: треклятый профессор в который раз портил жизнь. Да, тот квартал опасен, да, там встречаются подвыпившие полукровки, разливают по мостовой кислое пиво тролли, но перстень с розами где-то рядом. Лишь бы тот тип не юркнул на корабль!

— Стоять! — гаркнул Шардаш. Нахмурившись, он сверлил адептку ледяным взглядом.

Мериам чувствовала этот взгляд, но и не думала останавливаться. Ноги подгибались, но делали свое дело. Адептка спешила вернуться к кабачку, возле которого повстречалась с профессором. И тут движение ее замедлилось, а потом ноги и вовсе беспомощно забарахтались в воздухе.

— Это запрещено законом! — выкрикнула пунцовая Мериам. — Я буду жаловаться!

— Ей жизнь спасают, а она недовольна, — прокомментировал ее слова Шардаш. Он не торопился подходить и снимать заклинание, наслаждаясь видом беснующейся ученицы. — Проверим ваши знания, расплетите чары.

— Не могу! — буркнула адептка. Вспомнила о том, что вокруг полно людей, а на ней юбка, и прекратила воздушный танец. Подол и так чуть задрался, обнажив серый чулок. — Я на третьем курсе учусь, буду всего лишь магом широкого профиля.

— Вот именно, широкого. Ладно, я помогу, — смилостивился Шардаш, подошел к подвешенной в воздухе адептке и спокойно, буднично, одернул ей подол. Даже бровью не повел, не смутился, не заинтересовался женскими ножками, даже не взглянул. — Из чего строятся заклинания?

— Смотря какие. Существует несколько классов.

— Это какой?

Мериам промолчала. Успеваемость не была ее сильной стороной. Видя, как медленно расплываются в торжествующей улыбке губы профессора, Мериам напряглась, пытаясь вспомнить классификацию. Кажется, это нитевое заклинание спиралевидной структуры. Оно как ткань: есть продольные и поперечные волокна. Они образуют тончайшие жгуты, закрученные либо по часовой, либо против часовой стрелки. Вряд ли Тревеус Шардаш пользовался темным способом плетения, поэтому волокна должны завививаться по часовой стрелке. Необходимо найти конец любого поперечного волокна и дернуть — жгутик ослабнет. Повторишь процедуру несколько раз — разрушишь жгут целиком, образуется дырка. То, что надо, чтобы освободиться.

— Не знаете? — ворвался в размышления Мериам голос Шардаша. — Плохо, очень плохо.

Адептка в ответ нахмурила переносицу: она рассматривала плетение заклинания. Кажется, вот там чуть сильнее светится.

— Интерееесно, — Мериам вздрогнула. Увлекшись, она не заметила, как профессор подошел вплотную. Теперь их разделяло меньше ладони. — Все же знаете. Я поторопился. Ладно, у меня узлы крепкие, не справитесь.

«Ловчая сеть» опала, вернув Мериам свободу движения. Шумно втянув в себя воздух, адептка отпрянула — мало ли, что еще учудит профессор? Похоже, он поставил себе целью добиться ее отчисления.

— Пошли! — Шардеш прищелкнул пальцами — жест, которым подзывали подавальщицу.

— Я тарелки не мою, пиво по кружкам не разливаю, — гордо вскинула голову обиженная Мериам. Хотелось хоть как-то отомстить за нанесенное оскорбление, но ничего не приходило в голову. Разве что подойти в Школе к инспектору и нашептать, чем балуется преподаватель в свободное от работы время. Власти заинтересуются, отдадут в руки Белой стражи — специального подразделения, занимавшегося правонарушителями среди наделенных магией существ.

Шардаш закатил глаза и пожал плечами. Меньше всего его интересовали занятия адептки Ики. Чувствуется, вымотает ему нервы на зачетной неделе: не сдаст ведь. Профессор терпеть не мог рыдающих адепток со взглядом собаки, которые обещали «все-все выучить». Некоторые обряжались в короткие юбочки, будто невзначай наклонялись, строили глазки, пытаясь таким образом решить проблему. Решали — визитом к директору.

Воспользовавшись ситуацией, упрямая Мериам юркнула в ближайший проулок. Нет, она понимала, что вора уже не догнать, но возвращаться с Шардашем адептка не желала. Переждет где-нибудь, пожует булочки.

— Адептка Ики, это невежливо. Убегать трижды на неделе — перебор. Хотя бы попрощайтесь.

— Всего хорошего! — буркнула Мериам, пожелав профессору встретить безрессорный экипаж, который бы облил его с головы до ног. В голову пришла шальная мысль: а не проклясть ли? А что, она же будущий маг широкого профиля, должна все уметь. Старшекурсники с Запретного отделения не откажут, с удовольствием поделятся конспектами, чтобы насолить заносчивому куратору. Он был головной болью не только желторотых юнцов.

Настойчивый Шардаш вновь возник в поле зрения адептки. Облокотился об угол дома и лениво наблюдал за метаниями жертвы. Потом неожиданно извлек из кармана отобранную на достопамятном занятии книгу, зашелестел страницами, откашлялся и зачитал:

— «Вырвавшись из рук похитителей, Нинель бежала, куда глаза глядят. Пару раз она упала в грязь, но страх подгонял, и девушка раз за разом поднималась, продолжая бег. Лишь бы успеть на корабль отважного Германа!».

Захлопнув книгу и покачивая ею над сточной канавой, Шардаш поинтересовался:

— Повторяете путь героини? Извините, не знал, что помешал теплому свиданию в кабачке.

— Вы… вы читали! — злорадствуя, Мериам, обвиняя, ткнула пальцем в профессора. — А говорили…

— Так, пролистал, надеясь отыскать хоть одну светлую мысль.

Показалось, или Тревеус Шардаш на мгновенье замялся. Но быстро оправился и легким движением руки отправил книгу в плаванье среди объедков. Ахнув, Мериам поспешила спасать купленную на свои кровные литературу. Однако Шардаш и здесь помешал, ударил по руке и оттолкнул носком сапога разбухший том.

— Знаю я вас, к груди, будто младенца прижмете. Нечего почитать вечерами — книгами обеспечу, заодно и с пользой.

— Я читаю, что хочу, — Мериам подула на пальцы и твердо решила проклясть профессора. Увы, книга пришла в полную негодность, даже если просушить, переплет расклеится, да и страницы будут вонять. — И, вообще, деньги верните, вы чужую собственность испортили.

— А на кухне чистить картошку не хотите? — глаза Шардаша, казалось, прожгут в адептке дыру. Та тут же пожалела о собственной наглости, стушевалась, засуетилась в поисках путей отступления. Увы, туалета поблизости не имелось, зато были подворотни, служившие тем же целям. — Что до книги, то, запомните, я никому никогда не позволю читать что-то, кроме учебника, на моих занятиях. Поймаю в следующий раз, сделаю отметку в личном деле. Не первую. Шесть баллов у вас уже есть, заработать двенадцать не так уж сложно.

Мериам осознала всю прелесть угрозы: получавшие двенадцать штрафных баллов за год адепты отчислялись. Самое гадкое, что каждая провинность оценивалась преподавателем по своему усмотрению. Кто-то в ученический табель «птичку» поставит, а кто-то личное дело с полки возьмет. Шардаш наверняка с радостью влепит недостающие шесть баллов.

Профессор обошел вокруг притихшей адептки. Был бы у него хвост, бил бы по ногам. Смятение ученицы грело самолюбие, толкало продолжить издевательства.

— Так зачем вам розовые книжки, Ики? Скажите, наконец, чему вы по ним учитесь? Отношениям полов, технике поцелуя? Так вокруг адептов полно, с радостью научат.

— Я умею! — красная как рак, буркнула Мериам, закрыв лицо руками. Ее душил стыд.

— Чудесно, хоть что-то умеете, — снисходительно хмыкнул Шардаш, мельком взглянув на карманные часы.

— Показать?

Мериам сама не знала, как у нее это вырвалось, язык прикусить не успела. Осознав, что натворила, она ойкнула и ударилась в бега.

Удача и раньше не жаловала адептку, не улыбнулась и в этот раз: Мериам угодила каблуком в зазор между камнями и, пытаясь выбраться, забрызгала подол юбки: Нижний город чистотой не отличался.

— Девушки в подобных ситуациях еще от меня не бегали, — Шардаш легко вызволил адептку из ловушки. Даже каблук остался цел. — Н-да, одежда стала не лучше любимой книги. Сядете у трактира, милостыню соберете.

Мериам отреагировала своеобразно: набросилась на профессора с кулаками, требуя, чтобы тот оставил ее в покое.

— Вам нравится издеваться, да? Желали сделать меня жалкой дурой? Сделали, чего вам еще?!

Шардаш легко уворачивался от хаотичных движений, наблюдая за адепткой как за зверюшкой в клетке. Потом, когда ему прискучило, ухватил за запястья и прижал к стене. Мериам испуганно широко раскрыла глаза и заерзала. Столь тесное знакомство с профессором в ее планы не входило. Неужели он решил вот так, на улице… В книге ведь такое было, а этот сумасшедший полагает, будто Мериам желает оказаться на месте Нинель. Закричать-то хоть даст или очередным заклинанием оплетет? Разницы, впрочем, никакой, результат один.

— У меня коленки острые, — предупредила адептка, рыская глазами в поисках спасителя. — Я кричать буду, заявление напишу….

— Да не стану я вас насиловать, вот еще! — брезгливо поморщился Шардаш и напомнил: — Вы сами поцеловать грозились. Раздумали? Я не настаиваю.

Не настаивает он! Знает, что поставил в щекотливое положение, и наслаждается.

Мериам, кусая губы, молчала. Дернуло же ее ляпнуть, теперь не отопрешься! Ладно, была ни была! Зажмурившись, адептка чуть подалась вперед и ткнулась губами в гладко выбритую щеку Шардаша. В губы не решилась. Во рту пересохло, коленки дрожали.

Профессор отпустил запястья адептки и покачал головой. Мериам ожидала очередной колкости, но только не того, что произошло. Шардаш сам поцеловал ее, а после пояснил, что знания в этой области адептка тоже переоценила.

— Почувствуйте разницу, — заключил он и вытер губы платком. — На всякий случай предупреждаю: никаких чувств я не вкладывал, никаких услуг от вас не желаю, равно как и развития бурных девичьих фантазий. И чтобы никаких сердечек на моих занятиях!

Шардаш развернулся и спокойно отправился по своим делам, а Мериам все воскрешала и воскрешала в памяти краткий миг, когда губы профессора коснулись ее губ. Шардаш не лгал: никакой страсти в поцелуй он не вложил, но от этого не легче. Как на это реагировать? Мериам решила, что промолчит, даже Инессе не расскажет.

 

ГЛАВА 3

 

Мериам отправила в ведро очередную картофелину и с тоской посмотрела на гору очистков в тазу. Тревеус Шардаш наградил-таки нарядом на кухню, попутно пририсовав четыре штрафных балла. Не три, а четыре! До отчисления оставался всего один шаг. Невнимательность на уроке — один балл, грубость — два балла, неподобающее поведение — один балл. Все это ей подробно объяснили на глазах одноклассников. Мериам стояла у доски, а Шардаш разгуливал перед учениками и перечислял. Потом язвительно поинтересовался, не забыл ли чего-нибудь, и сделал паузу, будто предоставляя время для ответа. Адептка, разумеется, промолчала, мысленно умоляя не накидывать еще один балл.

— Простите, мэтр, я обещаю учить то, что вы говорите, — пробормотала она, изучая фасон носков ботинок. — Это больше не повторится, клянусь!

— Клятва — дело серьезное, Мериам Ики, не стоит разбрасываться ею направо и налево, — отрезал Шардаш.

Остановившись, он замер напротив Мериам, лишь усиливая волнение адептки. Той на миг показалось, что профессор снова заставить ее испытать чувство беспомощности, отчего уши поалели, налившись жаром. Шардаш с интересом наблюдал за сменой ее эмоций, а затем ткнул в лицо волшебной палочкой, Мериам аж похолодела от страха. А как иначе, если на тебя направлено смертоносное оружие? Серебряный наконечник, капля агата, каменная береза, основание из ясеня, а внутри… Там может быть все, что угодно, от клыка истинного оборотня до эманации темной силы. Таких палочек ученикам не давали, молодым магам тоже продавать не советовали: велик риск смертельных исходов. Подобное только для магистров, кандидатов и профессоров магии, членов боевых орденов и носитель древних знаний.

— Уберите ее, пожалуйста! — взмолилась Мериам, заерзав на пяточке позора. Со стороны смотрелось забавно: девушка делает полшага туда-сюда. По классу прокатились смешки, постепенно слившись в единый гул.

— Мериам Ики, — Шардаш взмахнул палочкой и едва не ткнул ею в глаз несчастной адептки, — трусость — позор для мага. Волшебник должен являть собой образец мужественности, в противном случае ему надлежит добровольно покинуть стены Школы. Хотя, — его губ коснулась улыбка, — руническая магия, равно как и магия предсказаний относительно безопасны, можете попробовать свои силы в них.

Мериам вздохнула. Дед по материнской линии ее убьет, заикнись только адептка о смене стези. Магиня — и точка. Не ведьма, не гадалка, а носитель волшебной палочки. Мериам пробовала как-то возразить, что бесталанна — куда там! Крутой нрав деда загнал на сеновал, дуть на синяки на попе.

Удовлетворенный экзекуцией, Шардаш опустил руку с палочкой и ловким движением растворил грозное оружие в воздухе. Подойдя к столу, мельком сверился с рабочими записями и обернулся к все еще стоявшей на позорном месте Мериам:

— Адептка Ики, каково домашнее задание на сегодня?

Мериам готова была завыть и сразу побежать к директору. Селениум Крегс — добрый человек, смилостивится, не отчислит, а то с Тревеуса Шардаша станется добавить еще одну палочку в графе штрафов. До конца года еще надо дожить, а запас в один балл — ничто.

— Воздействие растительных ядов на организм человека, — промямлила адептка, безуспешно ища поддержки у одноклассников. Нет, кое-кто рад бы помочь, даже книги развернул, но что отсюда прочитаешь?

— Глава третья, параграфы с пятого по седьмой. Вы их читали?

Мериам кивнула. Сущая правда, читала, только выучила плохо. Авось, пронесет, копаться не станет.

— Чудесно! — Шардаш отпер ящик стола и выложил на него засохшие листья, корни и плоды, после чего попросил адептку подойти. — Назовите, пожалуйста, эти растения, расскажите, какую опасность они представляют. К примеру, если мне нужно… — профессор задумался, — вызвать помутнение рассудка, что надлежит взять?

— Альфьен, — быстро ответила Мериам, ткнув в безобидный на первый взгляд желтый лист. — Его сок, в отличие от лепестков, ядовит.

— Все верно. Через три часа всего от десяти капель остановится сердце. Только это?

Адептка задумалась и назвала еще пару растений. Бред — самый легкий вопрос, его Мериам хорошо знала. Шардаш одобрительно кивнул и двумя пальцами, будто стрекозу за крылышки, извлек из груды мертвой материи веточку с синими колокольчиками. Высоко подняв руку, он продемонстрировал ее ученикам и обратился к Мериам:

— Знаете, что это?

— Колокольчики, — простодушно ответила адептка, но тут же поняла, что поспешила. Таких элементарных ответов на уроках Тревеуса Шардаша быть не может.

— Очень плохо, адептка, — поджал губы Шардаш и с любовью положил на стол веточку с бутонами. — Шестой параграф помог бы вам, но, увы, остался неизученным. Это вьянка — чудеснейший из ядов, от которой нет противоядия. Одно утешает — сорвать случайно вам ее не грозит, потому как вьянка растет…

Профессор замолчал и обернулся к классу.

— В горах, там, где влажно, — с готовностью ответила Патриция, одна из всезнаек-любимчиков преподавателей. — В качестве мази ее используют как обезболивающее. Яд вьянки вызывает зуд, но затем унимает боль. Еще…

— Вполне достаточно, — остановил ее Шардаш. — Надеюсь, вы знакомы не только с вьянкой. Теперь же позвольте говорить мне, если именно я числюсь вашим преподавателем.

Пристыженная Патриция села.

— В ведьминских зельях вьянка используется для отворота, невидимости и отравления. При последнем наблюдается: учащение и затем замедление дыхания, боль в области сердца и аритмия, паралич скелетных мышц, расширение зрачков и нарушение цветовосприятия, головокружение, судороги конечностей, озноб. Смерть наступает в результате остановки сердца и паралича дыхания, — закончил Шардаш и отпустил Мериам, напомнив, что той сегодня вечером предстоит визит на кухню.

— Вот ведь въелся! — в сердцах прошептала Инесса, буравя взглядом профессора. Тот в это время мучил очередную жертву. У Нэвила не было шансов: учебник тот не открывал, на уроке ловил ворон. — Что ты ему сделала?

— Конопатых все не любят, — пожала плечами Мериам. — Ладно, «неуд» не поставил — и то хорошо. Есть шанс выжить.

Она, безусловно, лукавила: в возможность сдачи экзамена Тревеусу Шардашу с первого раза адептка не верила.

Воскресив события прошедшего дня, Мериам вновь вернулась к картофелю. Если разобраться, не так уж много осталось, только руки кожурой пропахли, а пальцы болят.

— Что, милая, умаялась? — посочувствовала повариха-гномка. Стоя на стульчике — иначе не достать, — она мешала тесто для завтрашних пирожков. Начинка как раз из картофеля. — Это оно поначалу, потом привыкнешь.

Мериам едва удержалась от ответа: «Типун тебе на язык!». Новых нарядов на кухню она не желала. Гномку — матушку Уйойке — можно понять. Ей еще одна помощница в радость, только адептка Ики не разделяла любви поварихи к стряпне.

— Изверг он! — пожаловалась Мериам местному духу, примостившемуся на буфете и пившему чай. Призрака звали Серый Том. — Хочет, чтобы меня отчислили.

— Он со странностями, — согласился дух, жеманно оттопырив мизинец, отправив очередную порцию в нематериальный рот. — Не ты первая.

— Обнадежил! — хмыкнула Мериам, в сердцах бросив картофелину в воду.

— Начальство не обсуждают, — флегматично напомнил призрак и растворился в воздухе.

«Еще как, все косточки перемывают!» — подумала адептка и, состроив жалостливую мину, глянула на матушку Уйойке:

— Можно, я не дочищу? Целое ведро ведь! Руки болят, спать хочется…

Добрая гномка закряхтела, что не положено, что наказание от начала до конца отбывать надо, а то влетит, и покосилась на дверь, будто Тревеус Шардаш подсматривал.

— А мы никому не скажем, — подмигнула Мериам. — Я эту картошку уже ненавижу.

Гномка поломалась, но отпустила, велев пробираться в комнату тайком. Обрадованная адептка упорхнула, но не к себе, а к старшекурсникам. Идея с проклятием витала в воздухе, пора было воплотить ее в жизнь.

Ученики шестого курса Запретного отделения обитали отдельно, своим особым мирком. Здесь засиживались допоздна, так что Мериам не сомневалась, что застанет кого-то не спящим.

Ночной воздух бодрил, уханье совы придавало атмосфере таинственность.

Мериам старалась держаться в тени, передвигалась мелкими перебежками: ей не хотелось попасться кому-нибудь на глаза. Ни адептам, ни преподавателям.

Заветная дверь была снабжена надписью: «Остерегись!». Адептка ее проигнорировала и поискала ручку — как и следовало ожидать, заколдована. Пришлось вспомнить теорию магии и чуть-чуть подправить положение дел.

В холле-прихожей поджидал сюрприз: говорящий скелет. Он встретил Мериам неласково, загробным голосом поинтересовавшись: «Зачем пришла?». Адептка взвизгнула и отшатнулась, опрокинув держатель для зонтиков. На шум сбежались всклокоченные ученики, некоторые прихватили волшебные палочки.

Мериам вежливо поздоровалась, преодолевая страх и стеснение, изложила суть просьбы. Как она и предполагала, будущие маги отказались нарушителями школьной дисциплины, только схитрили: предложили взять их конспекты и самой сотворить проклятие.

— Ты пойми, — оправдывались они, — за это сразу двенадцать баллов влепят, а нам год учиться остался. Обидно не за себя пострадать.

Мериам все понимала, поэтому согласилась на предложенные условия. Выяснилось, что с ее умениями, можно вызвать у Тревеуса Шардаша только приступ острого кашля. Даже понос оказался непосильной ношей для хрупких девичьих плеч. Сама она могла заставить его споткнуться или подавиться — несерьезно для мести. Старшеклассники нарисовали на двух вырванных тетрадных страницах нужные руны, настоятельно попросили не зачитывать их вслух и не соединять листы.

— Нарисуй на двери его комнаты — так действеннее, — посоветовал один из носителей темных знаний. — Прямо сейчас нарисуй, пока спит: всю ночь промается.

Мериам задумалась: рискованно, в Школе до сих пор дежурят солдаты, но пришла к выводу, что так действительно лучше.

— А ты ничего, рыженькая, — рука недавнего советчика легка на плечо адептки. — Заходи, поболтаем. А лучше оставайся. Восемнадцать ведь исполнилось?

— Учить собрался? — вспомнив обсуждение пользы любовных романов, поинтересовалась Мериам и скинула руку. — По-быстрому — это в другом месте, а я — девушка капризная.

— Бывай, — тут же утратил интерес к ней адепт. — У меня темная эльфийка есть, красавица.

С выражением лица «не больно-то и хотелось» парень удалился. Мериам решила, что и ей в чужом корпусе общежития делать нечего, поспешила откланяться.

С крыльца Запретного отделения хорошо просматривались ворота. Привратник бодрствовал: окно его сторожки светилось. И не только бодрствовал, но и работал: как раз сейчас шел выяснять личность очередного припозднившегося обитателя Ведической высшей школы. Кто это, Мериам не рассмотрела: спешила изобразить, будто никуда и не уходила.

У какого ученика нет в голове карты потайных ходов? Вот и адептка юркнула в один из них, чтобы не попасть на глаза солдату, которого злобные духи вынесли покурить. Скорей бы уж убийцу поймали, и в Школе воцарилось былое спокойствие!

Ход вывел под лестницу главного корпуса. Оглядевшись, Мериам сняла туфли и на цыпочках, крадучись, поспешила к комнатам преподавателей: зачем откладывать затею? Уголь она прихватила, световой шар нужной интенсивности сотворит. Планы оборвало шипение. Гадюка Шардаша! Испуганная адептка прижалась к стене, зажав рот ладонью, чтобы не закричать, и абсолютно случайно услышала обрывок разговора в пустом классе. Один голос принадлежал Тревеусу Шардашу, другого Мериам не узнала.

Беседа оказалась настолько занимательной, что адептка позабыла о змее. Гадюка, впрочем, проползла мимо, не покусав.

— Принес? — нетерпеливо вопрошал неизвестный.

— Обождешь! — осадил его Шардаш.

— Смотри, раскрою твою тайну! — припугнул собеседник и, судя по шуму, сел.

— Не советую. Это не преступление.

— В свете недавних убийств...

— Не угрожай — пожалеешь.

За молчанием последовало шуршание и приглушенное бормотание.

— Если бы не одна дура, принес бы больше, — с досадой обронил Шардаш. — Но с тебя и этого хватит. А теперь уходи, а то попадешься на глаза солдатам. Если что, я тебя не знаю.

— Я тебя тоже.

Осознав, что мужчины сейчас выйдут из класса, Мериам огляделась в поисках укрытия. В голову не пришло ничего лучше, чем бегом пронестись до туалетов, благо от собеседников ее скроет поворот. Лишь бы гадюка туда же не уползла!

Едва адептка завернула за угол, как дверь класса приоткрылась, выпустив закутанную в плащ фигуру. Поведя носом, будто животное, она засеменила по коридору, надавила на стенную панель и скрылась в сыром подземелье. Вслед за ней класс покинул Тревеус Шардаш, направившись к себе. В отличие от собеседника он не таился.

Подождав немного, Мериам решилась выбраться из своего укрытия. Ее снедало любопытство: что же такое передал профессор ночному гостю?

Адептка заглянула в класс. Зажгла крохотный световой шар, опустила над самой столешницей и начала пристальный осмотр. Он увенчался успехом: Мериам обнаружила крохотную травинку. Адептка повертела ее в пальцах, понюхала, хотела попробовать на вкус, но вовремя одумалась — что-то напомнил сладковатый запах. Через мгновенье Мериам пробил холодный пот: она только что едва не отравилась! Травинка же — редкое и опасное растение, выращивание которого запрещено законом. Оно и неудивительно: одной унции сухого вещества хватит, чтобы убить целый класс. Название вылетело из головы, но растение отложилось в памяти. Тревеус Шардаш на первом же занятии заставил вызубрить все то, чего не следует касаться до получения аттестата о полном высшем образовании.

Травинка перекочевала в нижнее белье — чтобы не потерялась. Мериам еще не решила, говорить ли о находке директору, собиралась посоветоваться с подругой.

Пребывая под впечатлением увиденного и услышанного, адептка и думать забыла о проклятии. Она подходила к лестнице, когда вновь столкнулась с гадюкой. В этот раз змея перепугала Мериам не на шутку, скользнув блестящей чешуей по ноге. Адептка закричала так, что едва не вылетали окна. Понимала, что нельзя двигаться, и стояла, бледная, моля Прародителей сущего, чтобы гадюка не ужалила. Листы с проклятием разлетелись по полу.

На шум сбежалась вся Школа: решили, что кого-то убили. Результат был закономерный: напуганная излишним вниманием змея сделала свое черное дело.

Мериам трясло. Перед глазами пронеслась недолгая жизнь, оказавшаяся вдруг столь радостной и бесценной. Кто-то подхватил адептку на руки, кто-то побежал за Тревеусом Шардашем — специалистом по ядам. Сам директор в ночном колпаке спустился на крики и, узнав, в чем дело, скомандовал разойтись.

— Все в порядке, это зверушка одного учителя учудила, — обратился он к солдатам, по долгу службы оказавшихся в центре событий. — Докладывать инспектору не нужно, сами разберемся. Поверьте, с девушкой все будет хорошо.

Мериам всхлипывала. Лодыжку жгло огнем, а угодливое сознание рисовало картины, как яд медленно проникает в кровь.

Пошумев, адепты, нехотя разошлись. Как раз тогда, когда появился Шардаш. Хватило одного его взгляда, чтобы припозднившиеся ученики разбрелись по постелям.

— Так, что тут у нас?

Под потолком вспыхнул мощнейший световой шар, на мгновенье ослепив Мериам и преподавателей.

Засучив рукава, Шардаш подошел к адептке. Увидев, кому не посчастливилось встретиться со змеей, профессор скривился, но сдержал колкое замечание. Вместо этого он скомандовал:

— Перенесите Ики в ее комнату и уложите в постель.

Проследив за перемещением адептки по лестницам и коридорам, Шардаш отправился за противоядием и аптечкой. На жалобы Мериам, что у нее жар, а нога онемела, ответил:

— Ничего, не умрете.

Минуты ожидания казались адептке вечностью. Она лежала поверх одеяла с задранной до колен юбкой. Чулки сняли, следы зубов гадюки были видны невооруженным взглядом, как и образовавшийся отек. Наконец вернулся Шардаш, бегло осмотрел ранку.

— Отсасывать яд у меня нет никакого желания, поэтому потерпите. Продезинфицирую и дам противоядие. Умереть вам, адептка Ики, не светит.

Смочив ватку в бесцветном растворе, профессор приложил ее к месту укуса. Жгло так, что Мериам искусала все губы, однако не издала ни звука. Так же безропотно проглотила и горькую микстуру, после чего Шардаш заявил, что ничем более помочь ей не может.

— В следующий раз под ноги смотрите, — буркнул он на прощание. — Одни проблемы от таких адептов! Без баллов, но с предупреждением. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, мэтр, — эхом повторила Мериам, одернув юбку.

Адептку вдруг кольнуло: Тревеус Шардаш был ближе всех к лестнице, но пришел последним. Почему? Не желал афишировать ночные хождения или провожал гостя? В любом случае, профессор темнил.

 

ГЛАВА 4

 

Селениум Крегс снял очки — чтение циркуляров министерства требовало нешуточного напряжения, потому как писари экономили бумагу и стремились уместить десять страниц на трех, — и в упор глянул на Тревеуса Шардаша:

— Надеюсь, вы понимаете, что подобное недопустимо. Пострадала ученица…

— Ученица, которая гуляла ночью в неположенном месте, — возразил Шардаш. Хмурый, он стоял перед столом директора. Виновница переполоха — гадюка — обвилась вокруг шеи, положив голову на плечо профессора. Шардаш временами поглаживал змею указательным пальцем. Та в ответ выпускала раздвоенный язык, сверля бусинками глаз Крегса. — С ней ничего страшного, Эне не опасна.

Директор вздохнул и отодвинул в сторону циркуляры. Он понимал, что змею необходимо изгнать из вверенного ему учебного заведения, но не знал, как это сделать. Тревеус Шардаш — трудный преподаватель, в свое время заведовал схожей магической школой, только рангом ниже. По необъяснимой причине он уволился, на некоторое время исчез из страны, чтобы затем с блеском защитить очередную степень и на правах специалиста по редким дисциплинам поступить на службу в Ведическую высшую школу. Беря на работу Шардаша, Селениум Крегс сомневался, заинтересует ли такая скромная должность бывшего директора, профессора, паладина ордена Змеи — отсюда и пристрастие к ползучим гадам, но Шардаш исполнял обязанности справно, за короткое время подтянув дисциплину. С его приходом Школа многое выиграла в плане обучения и стала одним из престижнейших заведений. Разумеется, один человек не смог бы сотворить чудо и сделать Школу тем, чем она являлась сейчас, но вклад Шардаша был существенен.

— Это гадюка, она ядовита, — настаивал директор. — Родители адептки Ики, несомненно, напишут жалобу в министерство.

— В таком случае я потребую разобраться, что их дочь делала в учебных корпусах в ночное время. Эне останется в Школе, и это не обсуждается, — тоном, не терпящим возражений, ответил Шардаш, ставя точку в разговоре.

Однако Крегс не желал отступать и мягко напомнил, кто из них двоих директор. Шардаш приподнял верхнюю губу и сдвинул брови.

— Этот инцидент как-то повлияет на мою работу в Школе? — процедил он. Слово «инцидент» Шардаш произнес пренебрежительно, будто речь шла о чем-то малозначительном и гадливом.

Директор задумался, взмахнул волшебной палочкой, и на столе возникли две дымящиеся чашки чая. Одну Крегс придвинул к себе, другую предложил подчиненному:

— Давайте уладим все миром?

Шардаш кивнул и, не произнося ни слова, зашевелил губами. Гадюка на его шее встрепенулась, сползла вниз по телу на пол и проскользнула под дверь. Директор встревожено проводил ее взглядом и, не удержавшись, навел палочку.

— Не нужно, — остановил его Шардаш. — Эне подождет в приемной.

Не успел он договорить, как послышался визгливый голос секретаря Селениума Крегса, госпожи Норы:

— Здесь тебе не курорт, животное, прочь с моего стола!

В отличие от большинства преподавателей, госпожа Нора не боялась змей и охотно кормила Эне, если Тревеус Шардаш по какой-либо причине не мог это сделать.

Директор улыбнулся и послал по воздуху чашку Шардашу. Крегс с наслаждением сделал глоток, причмокнув губами, и заверил, что оставить профессора преподавать, даже если тот заведет стаю горгулий.

— Тогда зачем все это? — Шардаш не спешил прикасаться к любимому напитку.

— Да так… Адепты не поняли бы.

— Вы слишком лояльны к ним. Что там с инспектором, долго он еще будет мешать спокойно работать?

Разговор плавно перешел на недавние убийства. К счастью, больше они не повторялись, но злодеядо сих пор не поймали.

В магическом шаре отразились улицы Бонбриджа, места преступлений. Маги пристально осмотрели их, перечитали скупой лист, присланный Белой стражей, и уставились друг на друга — что кто думает по этому поводу?

— Спросите Мелису, — наконец изрек Шардаш. — Странно, что к ней до сих пор не обратились.

Мелиса Кайса считалась лучшей провидицей континента и по счастливой случайности преподавала в Ведической высшей школе. Единственная трудность в общении с ней состояла в том, что почтенная магиня практически всегда пребывала в трансе.

— Уже.

— И?

Чашка таки перекочевала в руки Шардаша. Он откинулся на спинку стула и сделал глоток, затем слеветировал со стола ложечку и помешал чай. Эта привычка профессора — мешать чай, бренча ложечкой, — сначала раздражала Селениума Крегса, но затем он привык. У каждого человека свои странности.

— Убивающее проклятие. Она бормотала что-то о саде, каких-то цветах.

— Мы изначально полагали, что это маг, ничего нового. Но пора бы попросить солдат из Школы, тут им ловить нечего.

— Я лично проверил палочки старшекурсников: все в порядке. Артефакты тоже слабенькие. Убивающее проклятие преподают на седьмом году обучения, так что теоретически… — директор хрустнул пальцами и откинулся на спинку кресла. Сделав многозначительную паузу, он продолжил: — Там, у лестницы, где ваша змея ужалила адептку, нашли листки с проклятием.

— Интерееесно! — протянул Шардаш и чуть подался вперед. Глаза блеснули, налившись голубизной — признак повышенного внимания к предмету. — Что за проклятие?

— Простенькое — нанесение легкого вреда здоровью в виде изнуряющего кашля. Там же валялся кусочек мела.

Тревеус Шардаш покачал головой и рассмеялся, вызвав недоумение у директора. Профессор поспешил пояснить, что не тронулся рассудком, а просто догадывается, кто и кому готовил такой сюрприз:

— Полагаю, это обронила адептка Ики. Руны же надлежало вывести на моей двери: женская месть за штрафные баллы и кухонные работы. Адептка Ики изначально дала понять, что считает наказание несправедливым. Так что, увы, к убийце проклятие не имеет никакого отношения.

Селениум Крегс вздохнул, отставил чашку, открыл ящик стола и достал личное дело адептки Мериам Ики. Оно залежалось там со вчерашнего дня. Открыв его, директор остановил взгляд на штрафных баллах, обмакнул перо в чернила и дорисовал недостающие для отчисления две палочки. После позвал секретаря и попросил пригласить адептку для беседы.

— Хотите присутствовать? — поинтересовался у Шардаша Крегс.

Тот пожал плечами, оставив решение на усмотрение директора. Крегс выбрал приватную беседу.

 

Мериам Ики старательно выводила в тетради компоненты зелья увеличения, когда дверь класса отворилась, и госпожа Нора пригласила адептку в директорский кабинет. Ученики зашушукались, Матиссе Стоккуэл пришлось пару раз повысить голос, чтобы они успокоились. Сама она была не в восторге, что урок прервали, а больную адептку куда-то ведут. По мнению Матиссы, Мериам следовало бы отлежаться денек, но адептка решила иначе: не хотела попасть в списки отстающих.

Прихрамывая, Мериам с трудом поспевала за госпожой Норой. К счастью, та смилостивилась и сбавила шаг. По дороге Мериам попыталась выяснить, чем обязана такой чести как беседа с директором. Ответ не порадовал. Картины, одна страшнее другой, вставали перед глазами. Дед убьет, отец лишит наследства. Мать, конечно, пожурит, но пожалеет, только в родительском доме Мериам все равно житья не будет, хоть к бабке беги, той, что ведьма. Заодно и ремесло переймет.

Мериам замешкалась у рокового порога, с надеждой глянула на госпожу Нору: может, та скажет, что не нашла?

— Иди, — подтолкнула ее секретарь, — все равно придется.

Госпожа Нора открыла дверь и сообщила, что адептка Ики пришла.

Низко опустив голову, Мериам переступила зловещий порог и, воспользовавшись приглашением, присела на краешек стула.

— Что же вы так, адептка? — отеческим тоном пожурил Крегс. — Такая хорошая девушка — и профессора прокляли. Сами понимаете, что это дело… кхм.. Плохое дело. Я вынужден буду вас отчислить. Мне безмерно жаль, но правила…

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Мериам, подняв на него полные слез глаза. — Я извинюсь перед профессором Шардашем. И… И я ведь только хотела, а не сделала. Преступное намерение, а не преступление!

Директор мысленно улыбнулся, обрадовавшись находчивости адептки, но внешне оставался невозмутимым. Открыв личное дело Мериам, он уставился на двенадцать штрафных баллов — подписать или не подписать графу об отчислении? В конце концов, из прямых улик — только слова Шардаша и косвенное признание адептки Ики. Однако намерение нанести вред преподавателю тоже карается — пятью баллами. Более чем достаточно.

Мериам продолжала всхлипывать. Она предлагала вымыть всю Школу, почистить всю картошку на кухне, простоять целый день на горохе, лишь бы только остаться учиться. Директор медлил, и это дарило надежду на помилование. Селениум Крегс часто ограничивался выговором там, где другой бы поставил штрафные баллы.

В волнении адептка ослабила ворот платья и случайно нащупала край носового платка. Воспоминание резануло разум. Травинка, оброненная Шардашем! Какая же Мериам дура — носит на груди спасение и не помнит о нем!

— Господин директор, я…я должна вам кое-что сказать. И показать, — заикаясь пробормотала адептка, извлекла платок и положила на стол: — Вот.

Селениум Крегс в недоумении уставился на Мериам, затем на травинку, поднес ее к глазам, чтобы рассмотреть, и нахмурился:

— Откуда это у вас?

— Это не мое. Я нашла ее в классе прошлой ночью, когда… когда шла… Словом, совершила проступок. Там были двое, один — профессор Шардаш. Он, кажется, принес кому-то эту траву. Я ведь не ошиблась, это тавиока?

— Адептка Ики, вы осознаете, что говорите?! — побагровел директор. В волнении он даже привстал с кресла. — Вы обвиняете преподавателя в нарушении закона!

Испуганная Мериам поспешила взять свои слова обратно, промямлив, что всего лишь слышала голос профессора в том классе, а как туда попала тавиока, не знает. Селениум Крегс что-то говорил, а она не слышала, временно оглохнув от страха и волнения. Померещилась сырая камера и скалящийся палач. Может, лучше отчисление?

— Идите! — наконец приказал директор. — И не распространяйте нигде эти выдумки!

Ему пришлось повторить несколько раз для того, чтобы Мериам услышала. Зато, услышав, она быстрее потока магических частиц вылетела из кабинета, заперлась в комнате и согласилась выйти только тогда, когда госпожа Нора трижды заверила через дверь, что документы на отчисление Крегс не подписал, а добавленные штрафные баллы уничтожил.

 

ГЛАВА 5

 

Тревеус Шардаш задумчиво смотрел на корешки книг. Прежняя его устраивала — нерадивые студенты тоже могут сослужить добрую службу. Однако в связи с недавними событиями приходилось все менять.

Выбор профессора пал на тоненькую методическую брошюру. Взяв карандаш, он открыл книжонку на первой странице и углубился в исследование. Удовлетворившись результатом, Шардаш засунул брошюру в карман и подумал о том, что неплохо бы провести ревизию рабочего стола: слишком много хлама скопилось. Часть его профессор намеревался уничтожить, часть использовать для собственных нужд, часть раздать. Заодно и проверит, все ли штрафные баллы начислены верно.

— Вот вы где, Тревеус! А я вас повсюду ищу.

Селениум Крегс затворил дверь преподавательской библиотеки и скользнул взглядом по столам. В уголке приютилась молоденькая учительница риторики: хорошо поставленный голос не последнее дело для мага. Ее присутствие внесло коррективы в разговор: директор планировал застать Шардаша одного. Но отступать Крегс не собирался.

— К вашим услугам, — откликнулся профессор. — Вероятно, речь о списке на отчисление. Знаю, фамилий много, но успеваемость не ахти. Увы, это главная проблема Школы.

— У вас, полагаю, такого не было, — закинул удочку в прошлое директор.

— Не было, — подтвердил Шардаш. — Дисциплина — бог учения. Слабые духом магами не становятся.

Крегс подумал, что такой принцип обучения приличествует ордену, а не обычному гражданскому заведению, но промолчал. В конце концов, к делу это не относится.

— У меня к вам деликатный разговор, — покусывая губы, начал директор, косясь на учительницу риторики. Может, попросить ее выйти? — Он касается адептки Ики.

— Пролила море слез и умоляла простить? Но правила едины для всех. Мне тоже жаль адептку, однако… Согласитесь, я мог бы придать огласке дело с проклятием, но не стал. Вполне достаточно, по-моему.

— Вопрос об отчислении адептки решен отрицательно, — огорошил Крегс и наконец-то принял решение. — Элоиз, оставьте нас, пожалуйста, одних.

Учительница, до этого усердно делавшая вид, что не подслушивает, разочаровано сложила губы в форме буквы «о», собрала тетради и медленно удалилась. Директор предполагал, что ушла она недалеко, прижалась ухом к двери, и вернулся, чтобы поставить «антиглаз» и «антислух». Шардаш равнодушно наблюдал за его действиями, предполагая, что Крегс попросит снять штрафные баллы с провинившейся ученицы, но директор удивил. Начал с того, что с минуту сверлил профессора глазами и в упор спросил:

— Почему вы оставили высокую должность?

— Мне кажется, или этот вопрос мы давно прояснили, — занял глухую оборону Шардаш. — Желаете, наведите повторные справки.

«Темнит!» — мысленно вздохнул Крегс, но тут же напомнил себе, что пришел не ради прошлого, а настоящего. Многие волшебники из-за неудач в личной жизни отправлялись странствовать — наверное, Тревеус Шардаш поступил так же.

— Адептка Ики, — напомнил Шардаш. Он нервничал, но старался не подавать виду. С чего вдруг директор разворошил прошлое? Или мерзавец не сдержал слова и все рассказал. Тогда Шардаш сегодня же убьет его.

— Да-да, адептка Ики, — эхом повторил Крегс и провел рукой по лбу, утирая несуществующую испарину. Никогда еще разговор не казался ему таким сложным, но плодить сомнения дальше — построить стену недоверия. — Она рассказала преинтересную вещь. О вас, профессор.

— И что же приходит в столь юные головы? — вскинул бровь Шардаш.

— Не любовные томления, — предупредил колкое замечание собеседника директор, хрустнул пальцами и закончил: — Она обвинила вас в преступлении.

Голова профессора дернулась. Пристально наблюдавший за ним Крегс заметил и нахмурился. Неужели в свое время просмотрел неблагонадежного человека? И Школе это не на пользу — такой скандал!

— Каком же?

Шардаш старался оставаться невозмутимым, сдерживая порывы проверить, не торчит из кармана методичка. Безусловно, ничего противозаконного в ней нет, но в таком состоянии все кажется пропитанным опасностью. Давненько Шардаш не чувствовал себя в роли зверя, уже успел забыть, каково оно. Надлежало проявить осторожность и аккуратно выведать, что именно известно директору.

— Контрабанде запрещенных растений.

Шардаш рассмеялся:

— И вы поверили? Право, директор, вы меня удивляете! И что же и кому же я якобы продаю? Оружие?

— Тавиоку, — Крегс извлек травинку и продемонстрировал Шардашу.

Тот прищурился и присвистнул:

— Даже не сушеная! Одного такого стебелька хватит, чтобы отправить нас к праотцам. Ну да, логично: учитель ядоведенья тайно продает свои ингредиенты. Оправдываться не собираюсь, просто вот вам ключ от моей комнаты — обыскивайте.

Профессор взмахнул рукой, и на его ладони возникла медная пластина с рунами — преподавательский состав предпочитал нечто более надежное, нежели обычная железка. Шардаш протянул ее директору и ушел, без труда завеяв заклинания на двери.

 

— Ты идиотка?! — шипела Инесса. Она одновременно жевала и беседовала с Мериам.

— А что я могла? — оправдывалась адептка, уныло ковыряясь вилкой в тарелке. — Меня бы исключили, я защищалась.

Кусок тушеного картофеля шмякнулся на стол, заставив и без того взвинченную Мериам занервничать еще больше. Она торопливо вытерла скатерть и стрельнула глазами по сторонам: видел ли кто?

С утра Мериам проверила: приказ об отчислении не подписан, только спокойнее от этого почему-то не стало. Подруга только подливала масла в огонь, твердя, что исключение из Школы не худшее из зол.

— Он тебя убьет! — в ужасе прошептала Инесса. — Раздавит и вышвырнет.

— Угу, — безропотно согласилась Мериам. Вышвырнет, но на день позже, так она хоть плату у Гримма забрать сумеет.

— Соврала бы что, на жалость давила, — посоветовала Инесса. — Шардаш и так тебя не жалует, а теперь…

— Что «теперь»? — не выдержала Мериам и со звоном отложила вилку. — Подруга, называется, утешила!

Порывисто встав, адептка вылетела из столовой с твердым намереньем наесться булочек до животных колик. У ворот она столкнулась с Тревеусом Шардашем. Более того, едва не налетела на него. Профессор стоял к ней спиной, поэтому оставалась надежда, что Мериам не заметили. Стараясь не дышать, адептка на цыпочках поскакала обратно к школьным корпусам, но окрик: «Куда?» убедил в том, что возмездие неизбежно. Тяжело вздохнув, Мериам замерла и развернулась лицом к профессору. Как и следовало ожидать, Шардаш не лучился добродушием. Судя по горящим глазам, профессор намеревался испепелить ученицу на месте.

— Как раз вас ищу, адептка Ики. Не соблаговолите ли пройти со мной?

Мериам кивнула. К ногам будто привязали тяжелые гири. Жутко захотелось, чтобы разговор прошел при свидетелях.

— Я не могу, мэтр, я занята, — адептка на ходу придумывала отговорку, с надеждой косясь то на привратника, то на стены Школы. Здесь столько духов, неужели хоть один не придет на помощь? А ведь она щедро их подкармливала.

— Чем же? — сдвинул брови Шардаш. За считанные мгновения он преодолел разделявшее их расстояние и теперь статуей правосудия нависал над испуганной Мериам.

— Кружок теней, — выдохнула адептка,втянув голову в плечи. — Мне много чего закупить нужно, а заседание сегодня вечером.

— Врете, — безапелляционно заявил профессор.

— Не вру! — обиженно выкрикнула Мериам. Да, пусть это выдумка, но кружок-то такой существует. И почему она сразу лжет, почему она не может говорить правду?

— Хватит, адептка Ики, — устало протянул Шардаш.

Яркая вспышка — и оба они оказались в преподавательском крыле. Мериам заморгала, пытаясь понять, какое заклинание применил профессор. Обычно перемещение производилось с помощью волшебной палочки, но Шардаш ее не использовал! Он ничего не говорил, не проводил никаких манипуляций руками, а просто пожелал нарушить пространственную ткань — и нарушил. Впечатленная адептка поневоле задалась вопросом, а не ошибся ли Тревеус Шардаш местом работы? Такому, как он, надлежит руководить, а не возиться со школьниками. В министерстве бы его с распростертыми объятиями приняли. Хотя, как будущий маг широкого профиля, которому надлежало заступить на государственную службу, Мериам себе такой «радости» не желала. Если уж она каким-то образом вытерпит оставшиеся четыре с небольшим года в Школе, то за ее стенами встречаться с Тревеусом Шардашем точно не желает.

Шардаш молчал, словно ожидая чего-то от Мериам. Воспользовавшись его пассивностью, адептка попыталась ускользнуть, но рука профессора легла на плечо:

— Далеко собрались?

Мериам инстинктивно скинула чужую ладонь и ахнула, заметив свой перстень с розами.

— Где вы его нашли? — позабыв о страхе, выпалила адептка. — В порту, да?

— Что нашел? — не понял Шардаш.

— Мое кольцо. Помните, я как раз его искали, а вы…

— Ошибаетесь, адептка, это мой перстень, и он всегда был при мне.

Мериам проверила еще раз. Та же эмаль, те же розы, только размер изменился и появился блестящий ободок. Может, и впрямь обозналась, а это — кольцо-близнец? Жаль, не вспомнить, носил ли его раньше профессор.

Шардаш перевернул перстень эмалью вниз и махнул рукой в сторону ниши. Адептка покорно поплелась вслед за ним.

— Апчхи! — чихнул кто-то над ее ухом, и тут же холодком обдало щеку.

— Разлетались! — недовольно протянул профессор, проводив взглядом призрак Дамы в голубом.

— Имею право! — буркнул дух, вернулся и специально прошел сквозь Шардаша. Тот и бровью не повел, хотя, Мериам знала на собственном опыте, это неприятно.

Адептка зажмурилась, когда призрак развернулся и «пошел на второй круг», краем коснувшись ее кожи. Будто лягушечьей кожей провели.

— Сгинь, а то отдам Ловцам.

Обе: Мериам и дух, — отпрянули к стенам, когда в коридоре возникли фигуры в серебристых плащах, со специальными арбалетами в руках. Те самые Ловцы, которых побаивались даже маги. Конечно, Тревеус Шардаш их бы даже не заметил, но адептов Ловцами пугали в детстве. К примеру, если будет плохо есть, придут они и заберут в мир духов. На самом деле, Ловцы занимались отловом отбившихся от рук нематериальных субстанций и мелкой нечисти — той, с которой обычно мирно соседствуют люди. Крупную отстреливали все, кому ни лень. Ловцы тоже принимали участие в облавах, но на второстепенных ролях.

Фигуры в серебряных одеяниях медленно, торжественно двигались по коридору. Один вскинул арбалет. Дама в голубом тоненько пискнула и попросила прощения у профессора. Тот кивнул, взмахнул палочкой — и Ловцы исчезли.

Мериам открыла и закрыла рот. Иллюзия, но какая мастерская! Адептка готова была поручиться, что слышала тяжелую поступь Ловцов.

— Будете хорошо учиться, тоже сможете, — пообещал Шардаш, проникнувшись детским восторгом адептки.

Мериам мысленно уцепилась за первую часть фразы: «Будете хорошо учиться». Значит, из Школы ее не выгонят. Сомнительно, учитывая предстоящий разговор с профессором. Или Шардаш не собирался отыграться за беседу с директором? Мериам осторожно перевела взгляд на профессора: нет, не выгонит, просто убьет.

— Адептка? — Шардаш распахнул перед ученицей дверь в свою комнату. — Прошу!

Мериам в сомнении покосилась на него и покачала головой. Желания оставаться наедине с профессором на его территории не было никакого. Лучше бы при всех отчитал: безопаснее. Если что, защитили бы, а то взмахнет палочкой — и нет Мериам.

— Можно, я здесь постою, а вы меня распекать будете? — обреченно вздохнула адептка. — Или сразу скажите, каково наказание.

— Откуда вы знаете, что я стану вас распекать? — прищурился Шардаш и убрал открывшую дверь пластину в карман.

Мериам низко опустила голову. Можно подумать, с ней можно сделать что-то еще?

— Проходите, — настаивал Шардаш.

Адептка не сдвинулась с места, зябко передернув плечами.

— Стесняетесь?

Мериам вспыхнула. Об этом она как-то не думала, в этом отношении профессор для учениц неопасен. Или запугивал девушек, чтобы те молчали? Намекал ведь, что в Школе Мериам останется, а как можно остаться, когда заложила Шардаша? Правильно, никак.

— Убивать будет, — сокрушенно констатировала адептка.

— Долго мне ждать? — потерял терпение профессор. — Силком вас волочь?

Мериам зажмурилась и зашагала в нужном направлении. Открыла глаза только тогда, когда миновала Шардаша и споткнулась о порог.

Комната оказалась большой и явно не единственной в «покоях» профессора, потому что в ней были только два кресла, камин, стол да книжные полки. Но ни одного проема в стене Мериам не заметила, из чего сделала вывод, что на помещение наложена иллюзия.

Дверь за спиной адептки захлопнулась, издав низкий завывающий звук. Мериам вздрогнула, отпрянула и плюхнулась в оказавшееся в нужное время в нужном месте кресло. Адептка с ужасом смотрела на нависшего над ней Шардаша. Тот молчал, наслаждаясь душевным смятением ученицы, а затем вкрадчиво поинтересовался:

— Давно вы за преподавательским составом шпионите?

Мериам резко захотелось в туалет. Настолько, что она даже рискнула отпроситься у профессора. Тот не отпустил, заявив, что пройдет. Адептка покосилась на обивку кресла, гадая, отстирается ли пятно. О собственном конфузе старалась не думать. Заерзав, Мериам плотно сжала ноги, надеясь перетерпеть.

— И это будущий маг? — скептически поднял брови Шардаш. — Пора вырасти из возраста детской неожиданности.

Мериам сцедила воздух сквозь зубы и скрючилась еще больше.

— Там, — профессор указал на стену, где чудесным образом возникла дверь.

Красная как свекла адептка осторожно поднялась с кресла и странной походкой направилась в туалет. Облегчение физическое не принесло облегчения духовного: покидать благословенный уголок не хотелось, да и Мериам казалось, что уже через минуту придется возвращаться.

— Часто подобные позывы ощущаете? — поинтересовался из-за двери Шардаш. — Не оттягивайте визит к лекарю.

Адептка решила, что теперь и вовсе проведет в туалете всю оставшуюся жизнь.

— Адептка Ики, вам помочь?

Подскочив, Мериам пискнула: «Нет!», оправилась и вышла. Глаза опущены в пол, на щеках — горячечный румянец. Она дернулась, когда рука профессора ухватила ее за подбородок, словно кошке, открыла рот и засунула туда травяную пастилку.

— Не отрава, а лекарство, — прокомментировал Шардаш. — Рассасывать и не глотать. Так что там с ответом на вопрос? С каких это пор вы следите за преподавателями?

— Я не слежу, я случайно, — прошепелявила Мериам: мешала пастилка. Она оказалась горькой, но попросить воды адептка не решалась.

Мериам попыталась определить, какие травы входят в лекарство, и поняла, что ей дали успокоительное. Пустырник, Мелиса и корень валерьяны. Забота профессора приятно удивила.

— Случайно подслушивали, случайно хотели одарить меня проклятием. Адептка Ики, — Шардаш повысил голос так, что Мериам подпрыгнула и поспешила вжаться в стену, — я похож на идиота?!

Адептка замотала головой и уткнулась носом в деревянную панель. Приближение профессора она ощутила кожей. И действительно — на плечо вновь легла тяжелая рука, разворачивая к себе.

— Адептка Ики, что вы сказали директору?

Его глаза гипнотизировали, не давая пошевелиться.

— Что вы занимаетесь контрабандой тавиоки, — обреченно прошептала Мериам.

— И почему вы так решили? — Шардаш перешел на свистящий шепот.

— Я жить хочу! — вскрикнула адептка, вырвалась и метнулась к двери. Добежав, забарабанила в нее, надеясь, что кто-то услышит и вызволит.

— Глупо: на двери чары. Открыть ее самостоятельно вы тоже не сможете.

Мериам вдруг овладела необычайная смелость. Она развернулась, вскинула руки и наслала на не ожидавшего такого поворота событий Шардаша одно из простейших заклятий, которые обычно использовала против хулиганов. Острая вспышка боли ненадолго обездвиживала, и Мериам успевала убежать. В данном случае собиралась выбраться через окно. Карниз широкий, если постарается, доберется до соседнего окна. Если струсит, позовет на помощь. Профессор не посмеет на глазах у всех причинить ей вред.

Как и планировалось, Шардаш скривился, прохрипев: «Глаза бездны!». Мериам поспешила к окну, но не успела — пол будто ушел из-под ног. Неведомая сила толкнула адептку на колени. Она по инерции проехалась на животе по ковру до стены. Хорошо, что лицо успела сберечь.

— Больше никогда так не делайте, — посоветовал Шардаш.

— Значит, разбить в кровь лицо адептке для вас нормально? — всхлипнула Мериам. Она сильно ушиблась.

— Где кровь? — профессор опустился рядом с ней на корточки и бегло осмотрел. — Да нет, рассчитал правильно. В третий раз спрашиваю: что вас подвигло лгать?

— Я не лгала, вы преступник! — дуя на руки, адептка кое-как приняла пристойную позу. Встать не смогла: сильнее всего пострадали колени. — Вы в порту с кем-то встречались, потом в Школе. Тот человек вас шантажировал, а вы тавиокой расплатились. Не в первый раз, судя по разговору. Директор должен был знать!

— Страже тоже разболтали? — Шардаш достал волшебную палочку и задумчиво глянул на нее. Затем навел на притихшую Мериам. — Знаете, что ей можно сделать?

Адептка кивнула и робко напомнила, что убийство строго карается по закону.

— Да не убить я тебя хочу! — раздраженно ответил профессор. — Мне нужна правда: что слышала, видела.

Мериам промолчала. Все, что могла, и так рассказала. Да и к чему, если Шардашу больше нее известно.

Убедившись, что адептка не намерена говорить, профессор убрал палочку и сел в кресло. Мериам осторожно глянула на него: погружен в глубокую задумчивость. Воспользовавшись этим, адептка заковыляла к двери. Представила, сколько ступенек придется миновать до лечебного крыла, и окончательно сникла.

— Идите сюда. Не трону, — усмехнулся Шардаш. Он вытянул ноги и взял со стола ящичек с инкрустацией. В нем оказались трубка и листовой табак. — Надо как-то решать нашу проблему, адептка Ики.

Мериам взвесила все «за» и «против» и примостилась на краешке второго кресла, потирая ушибленные ноги.

Шардаш закурил. Облачка табачного дыма колечками поднимались к потолку, превращаясь в различных животных. Пальцы сжались, став похожими на лапки паука. Мериам непроизвольно отыскала на них кольцо с розами. Теперь оно было точь-в-точь как то, что она нашла.

— Адептка Ики, вы ничего не видели. Это мой искренний совет, — наконец изрек Шардаш. — То, в чем вы меня обвиняете, — смехотворно. Будущему магу престало уметь разгадывать голосовые иллюзии. Вы заглядывали в класс, видели говоривших?

Адептка мотнула головой и с сожалением подметила, что правое запястье тоже раздулось. Не перелом — и то хорошо.

— Так вот, меня там не было. Доказывать вам, — он выделил голосом последнее слово, — ничего не стану, но господину Крегсу вы обязаны верить. Если я чист перед директором, чист и для вас. Кто или что имитировало мой голос, выяснят компетентные люди.

— Это были вы, — покачав головой, прошептала Мериам. — Увы, господин профессор. Вы сами это только что подтвердили. Только зачем вам это нужно?

— Молчание — золото, адептка Ики. Радуйтесь, что остались в Школе. И готовьтесь к тому, что на экзамене буду допрашивать с особым пристрастием как ленивую ученицу и клеветницу. А теперь уходите.

Дверь в коридор распахнулась. Мериам, не веря своему счастью, поспешила покинуть апартаменты профессора. Еще пять минут назад она прощалась с жизнью, а теперь брела в лечебное крыло. Ушибы Мериам объяснила падением на лестнице.

Адептка собиралась последовать совету Тревеуса Шардаша и забыть о тавиоке. Вдруг и вправду его там не было, а кто-то подделал его голос? У профессора наверняка есть враги, в той же Ведической высшей школе далеко не все его любили. Мериам знала парочку учителей, которые с радостью избавились бы от Шардаша и заняли его место. Сотворить голосовую иллюзию для них — раз плюнуть. А травинку тавиоки будто специально подложили, чтобы ее нашли. Да и директор от преподавания Шардаша не отстранил, не передал в руки властей. Это посильнее любых доказательств. Однако поведение профессора, его слова казались Мериам странными. Адептка зуб давала, что он нервничал, и причиной всему она. Именно так: ни сколько злился, а волновался и оттого злился.