0
Корзина пуста
Войти | Регистрация

Добро пожаловать на Книгоман!


Новый покупатель?
Зарегистрироваться
Главная » Поцелуй северного ветра » Отрывок из книги «Поцелуй северного ветра»

Отрывок из книги «Поцелуй северного ветра»

Автор: Иванова Инесса

Исключительными правами на произведение «Поцелуй северного ветра» обладает автор — Иванова Инесса Copyright © Иванова Инесса

Глава 1

1

— Ваше высочество, вы опять прячетесь? — говорили мне няньки с самых малых лет. — Куда вы пропали?

Я не скрывалась за тяжёлыми занавесами, громоздкой мебелью и не пряталась в в оконных нишах, лишь проводила рукой по воздуху, и невидимая стена отделяла меня от всего остального мира.

Не знаю, когда я впервые обнаружила, что могу делать это. И не только.

— Ты удивительное дитя, — гладила меня Леди-мать и прижимала с такой силой, что становилось сложно дышать.

Позже я узнала причин такой любви, приправленной чувством вины. Я была особенной девочкой, дочерью королевы, отдавшейся Богу.

Чудеса тенью ходили за мной, иногда пугая, но чаще облегчая задачу. Например, когда мне хотелось лакомиться вареньем из дикой вишни, а Леди-мама запрещала есть сладкое каждый день.

Или когда хотела позлить старших братьев, порой обращавшихся со мной как с несмышленой малышкой. Бывало, что я забиралась в кладовые и выносила оттуда маленькую кадушку засахаренных ягод, и мы тайком с братьями лакомились ими вместе.

Я снова ощутила на губах вкус переваренных ягод в сахарном сиропе. Его не портила даже соль, которая была здесь повсюду, потому что это был вкус домашнего очага.

А теперь я от него сбежала.

Добравшись до самого моря, я впервые испугалась. Даже в самых смелых мыслях я не заходила так далеко.

Здесь кончалась моя власть, отныне я потеряю Силу и стану обычной смертной.

Могу повернуть обратно, наверное, меня ещё ищут, брат-король простит, разве можно не простить слабости будущей Храмовнице Богини-Матери?

Смалодушничала, сбежала от покрывала вечной девы, каждый её поймёт. И станут стеречь ещё больше прежнего.

Нет, сразу проведут обряд и избавятся от угрозы повторного побега.

Даже Леди-мать, великая королева Вудстилла, не защитит. Переступив порог Обители невинных дев, я уже не смогу выйти из неё до самой смерти. Мать-Богиня не даст сбежать той, кому оказала последнюю милость.

— Госпожа Рогенда, вы не замёрзли? Скоро отправляемся, — служанка накинула мне на плечи тёплый плед.

Я всё ещё не привыкла к новому имени и вздрагивала каждый раз, как слышала его. Оно не стало моей новой кожей, но вскоре я позабуду прошлое и начну откликаться на новую судьбу.

Поменять имя можно только в крайних случаях. Мой был именно таким.

— Спасибо, Мектильда, всё в порядке.

Я стояла на пристани и любовалась кораблём, на которым уплыву в Северные земли. Говорят, там живут люди с птичьими головами, они ходят в медвежьих шкурах, а кожа их настолько прозрачна, что видно, как по жилам течёт синяя кровь. Потому что в холоде она стынет и превращается в лёд.

— Выпейте чаю в таверне. Кто знает, чем нас будут кормить на этой посудине? — вздохнула подоспевшая Эстер, которая теперь превратилась в Эрину.

Мы путешествовали вшестером: я, две фрейлины, служанка, пара крепких подручных. Большой отряд привлёк бы внимание дозорных, рассеянных по границам Вудстилла.

Теперь, когда Лесное королевство осталось позади, я чувствовала, что теряю связь с Богами. Они всё ещё звали меня, протягивали руки в попытках вцепиться в тёмный плащ, который я носила не снимая, разве что на сон, чтобы вернуть меня в лоно Высокого Бога. Я должна была выполнить предназначенное, но смалодушничала.

Перед самым побегом я сказалась больной и почти не ела. Как и сейчас.

— Говорят, что на кораблях, катящихся по морю, кормят только солёной рыбой, — Виктория, моя любимая фрейлина и подруга, выглядела испуганной и старалась не смотреть на колышущуюся чёрную воду.

Казалось, она бы с удовольствием повернула назад, только знала: стоит переступить через ворота столицы, лорд моей матери, Эсмонд из рода Светлого Гаролда, обезглавит весь её род до седьмого колена.

Поэтому она жертвовала собой и дрожала, как осиновый лист, ночами поминая Богов и прося их защиты. Дурочка, здесь они слабы, мы поплывём в земли, которыми правят иные Небодержатели!

— Это правильно, госпожи, — отозвалась Мектильда. — Солёное не портится, не отравишься, нам плыть, здесь сказали, не менее недели при попутном ветре. А ветра в Свирепом море изменчивы. Так матросы гутарят.

Черноволосая девушка смотрела с опаской, ранее она не смела поднять глаз на особ королевской крови, но теперь ей приказано делать вид, что мы всего лишь мелкопоместные дворянки, следующие по надобности к родственникам в дальнюю сторону.

На троих одна служанка, обычная дело для небогатых семей. Мы теперь три сестры, которых надо сбагрить с рук. Девы без приданного, такие только и могут что рассчитывать на милость сурового Северного ярла.

При его дворе принимают дев благородной крови и чистой магии. А кем они там станут: наложницами или жёнами, это уж сам ярл решит.

Виктория поморщилась, услышав деревенский говор служанки, а Эрина лишь неприязненно повела плечами. Теперь мы все равны перед судьбой, но мои спутницы ещё не осознали, что к прошлому возврата нет.

— Думаете, переживём путешествие? — Эрина впервые за время нашего разговора решилась взглянуть мне в лицо.

.— Переживём, но я не чувствую того, что ждёт нас при дворе Северного ярла Кая. Пойдёмте в таверну, здесь и впрямь холодно.

Я первой устремилась назад, где поговорить не удастся. Что мне ответить на робкие расспросы тех, кого Леди-мать заставила сопровождать меня в путешествии, из которого не будет возврата. Венцом которого может стать лишь смерть или, хуже того, бесчестие?

— Подумай, Хельга, хорошенько подумай, — слышала я голос королевы с чёрной меткой на руке каждую ночь и вспоминала её крепкие материнские объятия. — Двор ярла Кая закрыт для послов, даже королева Касия, дочь Анкильда Первого, моего мужа, не смогла добиться аудиенции в Ледяном доме. А уж эта дама старалась во славу рода своего мужа и сыновей.

Наедине с Леди-матерью мы давно не называли покойного короля Вудстилла моим отцом. Я с малых лет слышала голоса Богов, когда им было угодно изъясняться со мной, и знала, что мой настоящий отец — тот, в чьих Храмах нельзя находиться обутой, на чьих чёрных алтарях девы отдаются новобрачному, чтобы обагрить девственной кровью ложе будущей королевы. Они подарят ей плодородие и получат ребёнка от короля.

Ненасытный Бог помог королеве, но он был равнодушен к моим мольбам спасти от участи Главной Храмовницы. С детства во мне жил огонь иной судьбы, я не могла позволить его затушить. Пыталась не раз, но стыли руки, тело ломило от внутреннего жара, и я медленно умирала.

— Я рыжеволосая, ваше величество. Как мне скрыть этот цвет, чтобы сбежать и не вернуться?

— Я не знаю, Хельга. Хотелось бы сказать, положись на Богов, но ты будешь отступницей. Молись тем Небодержателям, под чьей властью окажешься. Мне это помогло. Не вспоминай тех Богов, которые остались на родине, — шептала королева, и я впервые видела испуг на её красивом породистом лице, когда она испуганно озиралась по сторонам.

— Боги нас не слышат, — успокаивала её я. — Они тоже не всесильны.

— Не говори так, — Леди-мама прикладывала палец к моим губам и продолжала: — И ещё. Если тебе будет плохо, возвращайся. Боги простят.

Королева присаживалась на корточки и крепко сжимала мои ладони, заглядывая в глаза. Я же не смела ей возражать. Знала, что не вернусь.

— Они накажут вас, ваше величество, за помощь отступнице, — плакала я беззвучно, падая в её объятия. — Не знаю, как, но накажут. Если скажете хоть слово против, я останусь и покорюсь.

— Ты зачахнешь в Обители! Я помогу, клянусь! Прости меня, моя Хельга! Прости, я принесла тебя в жертву своим сыновьям.

Мало кто видел, как плачет «Чёрная Луна», так прозвали мою мать за магическую метку на руке, но я не знала, чем её утешить. Моё сердце готово было разорваться ради семьи на мелкие кусочки. Я подбросила бы их в воздух как цветную бумагу, которой нас забавляли маги-фокусники на праздниках, и смотрела бы, как они падают, тихонько кружа. А мне уже совсем небольно и тепло.

Если бы можно было остаться и тихо умереть, чтобы не навлекать гнев Небодержателей на свою семью, я бы сделала это.

Жертвы угодны Богам. Особенно, если проливается королевская кровь.

Но и этого всевидящий отец лишил свою земную дочь. Ненасытный Бог хотел видеть меня в прислужницах у Матери-Богини.

Я должна была сохранить девственность, чтобы молиться за других и одаривать женщин плодовитостью во славу Богов. Это меня не пугало, страшило иное: по человеческим меркам я проживу долго, но не увижу дневного света, если на то не будет воля Небодержателей.

Храмовница не должна покидать Обитель невинных дев. Только в исключительных случаях, которых могло и не представиться вовсе.

И когда старая Бритта, прежняя Главная Храмовница, отошла в Тень, я должна была занять её место незамедлительно.

Мне как раз исполнилось восемнадцать. Медлить было больше нельзя.

2

— Как тебя зовут? — спрашивал незнакомец, внешности которого я не могла разглядеть за туманом, окутывающим одинокую фигуру.

— Рогенда, — произнесла я, ни на секунду не задумавшись о том, какое имя назвать первым. Хельга умерла в Вудстилле, и теперь, во сне, я не могла вспомнить те ощущения, которые я хотела сохранить от славного прошлого.

Я больше не была частью семьи, Боги моей стороны отворотили с презрением свои сиятельные лики, а новым Небодержателям не было интереса рассматривать пришлые фигурки на доске мира. Они вечно перемещаются туда-сюда, большинство так и остаются безымянными птичками, раздражающими назойливым чириканьем слух Богов.

— Советница в битвах? — насмешливый голос незнакомца влёк к себе и одновременно вызывал жжение в ладонях, которые сами собой сжимались в кулаки. — Вроде так, но твоё имя звучало иначе, впрочем, без разницы. Не все выигрывают битвы, выпавшие на их судьбу.

— А как тебя зовут, незнакомец?

С вызовом спросила я, но сон уже таял. Кто-то тряс меня за плечо, слов было не разобрать, я лишь улавливала настроение: тревога.

— Госпожа Рогенда, корабль!

— Хемминг, — протянула я, цепляясь за нить уходящего сна и тут же уставилась на фрейлину Эрину: — Что нужно кораблю? Разве уже утро?

— Нас подняли и сказали, что корабль отправляется сейчас, потому что подул благоприятный ветер, — Эрина говорила быстро, смотрела в глаза и никогда не приукрашивала события. Если она сейчас говорила, что кораблю отплывает, то так и есть.

— Не нравится мне эта спешка, — бормотала Виктория и держалась ближе ко мне, по привычке помогая одеться. Мы спали почти не раздеваясь, в чужом краю нельзя быть застигнутым врасплох.

Впрочем, как и дома.

Повзрослев, я более прочих девиц из знатных семейств была в курсе интриг сильных мира сего. Правда оскорбительна для слуха жаждущих её услышать, ложь приносит мир и успокоение. Хотя бы на время.

Мы собрались быстро, давно были готовы сорваться по первому зову и устремится прочь от земли, лежащей за спиной. На улице едва рассвело, слуга, нанятый в трактире, проводил до пристани. Наши подручные, молчаливые братья из верных людей лорда Эсмонда, близкого моей матери, несли поклажу.

— Женщины не должны выходить из каюты, пока мы не прибудем на землю Гринвида, — процедил помощник капитана с густой окладистой бородой и окинул нас таким неприязненным взглядом, что стало холодно. Осень подбиралась к морю, на землю она придёт чуть позже. — Ещё одни «невесты» Ледяного дома?

— Господин, всё так. Мы головой отвечаем за сестёр, — молвил один из братьев, вмиг приосанившийся, второй заслонил нас широкой спиной от любопытных взглядов.

— Девицы плывут в Ледяной дом, но никто не просит доставить их обратно, — кивнул помощник капитана и подозвал служку, молодого человека с оборванным ухом и недобрым взглядом крысы. — Проводи всех.

Нам вслед неслись странные пришёптывания. Местные молились своим Богам, моряки поминали только Свирепое море и тех, кто владел им, невнятных, не видимых глазу человека сущностей, которым молились с меньшим усердием, чем Небодержателям.

Я различала в шёпоте как охранные заклятия от дурных глаз, так и пожелания невестам скорее умереть почётной смертью, нежели быть отданным на поругания ледяным людям.

— Что они? Странные и нелюдимые. Мы заплатили достаточно, — Эрина не могла сдержать негодование от холодного приёма. К счастью, двери каюты закрылись, никто не подслушивал.

Знали, что девицы с чистой магией способны наказать любопытных, а капитан или его помощник ничем не помогут.

— Госпожа, это люди, рискующие жизнями за медные монеты, — один из братьев повысил голос. Так, чтобы его слышали снаружи. — Вас не тронут. Никто не посмеет.

— А мы проследим, — добавил второй.

Наша каюта была просторной, с тремя койками по числу девушек, братья устроились рядом с нашей спальней, в помещении похуже, но зато нигде не пахло солёной рыбой, запах которой пропитал кораблю и сделался его духом.

Путешествие длилось несколько дней, а не неделю. Всё время дул попутный ветер, тогда я не придала этому значения и не увидела благоприятного знака. Мы шли аккурат по магическим нитям, натянутым стараниями шкиперов.

— Я боюсь перехода через их Порталы, — причитала Виктория, и мне приходилось успокаивать бедняжку, проплакавшую все глаза. Она поняла, что возврата не будет, даже если лорд Эсмонд простит её дерзость и предательство.

— Может, там не так уж и плохо, — размышляла вслух Эрина, когда мы ночами сидели рядом на одной койке, обняв свои колени, и слушали голос моря, оказавшегося не так уж и свирепым. — То, чего мы не знаем, не всегда оказывается худшим событием. Как вам видится, госпожа?

Некоторое время я прислушивалась к стону корабля, влекомому магией по тонкой струне воды , а потом ответила, подбирая слова, чтобы усыпить подозрения наперсниц:

— Я чувствую холод и красоту. Там нас ждут те, кому мы предназначены их Богами.

Сказать большего я не могла, не имела желания. Я слышала стоны девушек, доносившиеся издалека. Их рты накрывали чужие мужские ладони, а тела изнемогали под незнакомой тяжестью. Всем им надо было продолжить чей-то род, но не всем дано было войти в дом хозяйкой.

Корабль прибыл на пристань стылой земли поздно ночью.

— Мы проводим вас, госпожи, до постоялого двора, где передадим встречающим и простимся, — сказали братья то, что мы и без них знали. В Гринвиде не терпят долго чужаков, если это не пленники.

Магия здесь другая, с запахом хвойных лесов и прозрачных озёр.

— Хотели бы вы передать что-то на родную сторону?

— Нет, — отрезала я и посмотрела на фрейлин. — Мы больше не принадлежим Лесному королевству.

Как и ожидалось, нас сразу выдворили по трапу прочь с корабля. Казалось, его доски вздохнули с облегчением.

Коренастые толстоногие мохнатые лошади довезли нас в грубо-сколоченном экипаже до тихого постоялого двора, где служанка с пронзительно голубыми глазами, окинув нас взглядом, в котором читалось «свалились на нашу голову», в комнаты наверху.

— А вы уходите, откуда пришли, — хозяин двора, судя по лицу, отец служанки, замахал ручищами на наших провожатых. Я ожидала, что братья станут протестовать, но они только угрюмо переглянулись и сказали нам, что, видно, так тому и быть.

— Сбежали, трусы! — шикнула Эрина, стоило нам оказаться в тиши тёмной комнаты с двумя тусклыми подсвечниками, стоявшими на столе у окна. — Чтоб их Высокий Бог покарал!

— Не поминай чужих Богов там, где Они не имеют власти, — произнесла я то, чему меня учила мать-королева.

— Там кто-то есть в углу! — взвизгнула Виктория и, резко отступив ,  рукой сбросила масляный светильник на пол.

Огонь мгновенно охватил нас троих плотным кольцом и пожрал всё в комнате, словно голодный зверь, дорвавшийся до лёгкой добычи.

Глава 2

1

— Маленькая принцесса Хельга не боится даже огня, потому что она сама огонь, — смеялась Леди-мать и гладила меня по рыжим густым волосам. Гладким, как поверхность серебряного стекла, в которую королева любила всматриваться как в озеро.

Я не разделяла её страсти к созерцанию собственного отражения: огонь, лёд, снег или капли дождя на оконном стекле казались гораздо интереснее.

— Ты рыжеволосая, огненная, Алый Георгин! — так говорила моя милостивая королева-мать и вздыхала украдкой.

Я видела картинки её мыслей обрывками, когда она волновалась сильнее обычного. Леди-мама представляла, как кто-то другой, взрослый, будет пропускать мои локоны между пальцами и прикладываться губами к атласной белизне моей кожи.

Я всегда чувствовала себя красивой и особенной. В груди клокотала магия, которой я управляла с такой лёгкостью, с какой пускала бумажные кораблики по весеннему ручью в саду.

А теперь стояла, окружённая огненным кольцом, и пыталась направить Силу на огонь странного оттенка.

Он не был ржаво-рыжим, как мои волосы, или красным, как пламя в Обители невинных дев, поддерживающих мощь Богини-Матери, даже винного оттенка в нём не сыскалось, как у алтаря Ненасытного Бога, моего истинного отца.

— Ваше высочество, помогите! — заламывала руки Виктория. Эрина старалась спрятаться за мою спину и подавить огонь водной стихией, к которой имела сродство, но всё было тщетно.

Как ни проливай кувшины с водой, голубой огонь горел ровно и сильно, всё сжимая кольцо. Эрина протянула руку и вскрикнула.

Краем глаза я видела синий волдырь на её тонком запястье. Страх подстегнул мою Силу, и она, наконец, выплеснулась наружу огненной птицей с широким размахом крыльев.

Орёл метнулся к пламени, но оно зашипело и взвилось до потолка, обдав лица запахом горящей плоти.

— Помоги нам Высокий Бог! — снова принялась причитать Виктория и бухнулась на колени. Эрина схватила меня за руку, указав на тёмный угол, в котором клубился дым.

— Боги ответили нам, — зашептала она со слезами на глазах. — Мы спасены!

Я снова попыталась метнуть огненную птицу в сторону пламени, и ей даже удалось пролететь через кольцо, но моё создание рассыпалась искрами, столкнувшись с дымом. Он приобрёл синеватый цвет, как и огонь, жар которого мы чувствовали сквозь платья.

Дым разом рассеялся по всей комнате. Нас обдало холодом так, что заломило в пальцах, я кожей ощутила, как вокруг нас вихрятся потоки воздуха. Они окутывали, хватали за руки, насвистывали в уши незнакомые слова.

Эрина вскрикнула ещё раз, оттолкнула мою руку, я посмотрела в её сторону, но глаза тут же забило ледяным песком. Виктория продолжала верещать про то, что огонь перекинулся на мои волосы.

Я ничего не ощущала. Только струи холодного воздуха, бившего по ногам и телу.

— Спокойно, фронна, я вас не обижу, — насмешливый голос произнёс это совсем рядом, а потом чьи-то руки выдернули меня из круга и подхватили, словно пушинку.

Неподалёку раздавались мужские голоса, перемежающиеся девичьим всхлипыванием, а я никак не могла открыть глаза. Меня куда-то несли, вероятно, вниз по лестнице, старый трактирщик долго извинялся, я ощущала, как он подобострастно кланяется, а его дочь испуганно таращит глаза.

Это всё проносилось в голове в виде неясных образов. Одна картинка сменялась другой, уносимой ветром, пока я не разомкнула веки, потому что в лицо ударил свет.

Мы были на улице, за дощатым забором, где уже стоял экипаж, запряжённый белогривыми конями. Не чета тем, на которых нас привезли.

Первое, что увидела — круглый амулет на шее из белого металла. Посреди — аметист, такой яркий и чистый, что хочется смотреть в его глубину, не отрывая взгляда.

— Не смотрите так, будто увидели ночного окровавленного пса, — засмеялся грубый голос справа.

Спаситель тут же опустил меня на ноги, но продолжал держать за руку.

— В порядке, фронна? Вы замёрзнете, станьте сюда.

Мне под ноги бросили белую медвежью шкуру. Отказалась бы, да холодно стоять в чулках на стылой земле, хоть ещё и не зима. Едва я сделала шаг вперёд, как моментально почувствовала горячую волну, поднимающуюся от пальцев ног.

Шкура была не колючей, даже напротив, излишне пушистой, словно облако. Наконец, я смогла согреться и оглядеть тех, кто нас спас.

Окружающие были одеты в кожаные куртки, штаны и носили полусапожки на меховой подкладке.

Я перевела взгляд со странного одеяния из шкур животных на лицо говорившего. Он не был особенно красив.

Волосы до плеч, какого цвета, даже не разглядеть, а лицо вытянутое и вдобавок с длинным носом. Только в глазах мужчины, на которого приходилось смотреть, задрав голову, было что-то такое, что заставляло поёжиться и опустить голову.

— Что случилось?

Ощущение удара, холодной волны, тянущейся к сердцу, чтобы обратить в неживое создание, понемногу отходило в воспоминание. Когда нельзя сказать: было или казалось.

— Госпожа, вы целы?

— Госпожа, мы живы!

Фрейлины метнулись ко мне и, посмотрев на четверых мужчин, с усмешкой и неприкрытым любопытством разглядывающими растрёпанных полуодетых девиц, спрятались за мою спину.

Перестав дрожать, они стали возле, и все мы, должно быть, со стороны представляли жалкое зрелище. Испуганные девицы топчутся на шкуре убитого зверя, словно на маленьком островке посреди враждебного моря.

— Кажется, да. Господа, мы дочери лорда Акселя из рода Винной Лозы, — чинно поклонилась я, поправив плащ, съехавший на правое плечо. — Но наши верительные грамоты, должно быть пожрал странный огонь.

Тут я впервые посмотрела на второй этаж постоялого двора и с удивлением обнаружила отсутствие каких-либо следов пожарища. И хозяин двора, его дочь, слуги высыпали на улицу, кутаясь в тулупы, и смотрели на нас троих как на диковинных зверушек.

— Какой огонь? Не было огня! — громко заверещал трактирщик.

— Пошли прочь! — замахали двое из отряда мужчин по знаку того, кто меня спас. И вскоре двор опустел.

— А ты кто такая?! Что надо? — окрик заставил оборотиться.

Один из мужчин тащил к экипажу упирающуюся служанку.

— Вы её знаете?

— Госпожи, помилуйте, — посиневшими губами визжала та, кто только недавно получила имя Мектильда. — Я просто спустилась позвать на помощь, никого не нашла, метнулась на кухню, где меня чуть не приняли за воровку.

Она тараторила, смотря то на меня, то на мужчин и их предводителя. Один из них хорошенько встряхнул черноволосую лгунью за шиворот:

— Ты должна была охранять фронньер ценой жизни! — пробасил он и грязно выругался на местном наречии, которое мы не очень понимали. Всеобщий язык был в ходу даже в Гринвиде, на окраине Севера.

Я понимала, что моя служанка лжёт, но не готова была отдать её чужакам. После, когда пойму, что и по чьему приказу она делала в таверне, пока мы кричали о помощи наверху.

— Оставьте её. И где наши вещи...

— Их доставят. Ярл Кай долго ждать не будет, едем, — насмешливый указал на экипаж из синеглазых коней, косившихся на нас с подозрительным прищуром, словно хотели завезти на край света в логово людоеда.

— Но наша обувь! Как мы поедем в таком виде? Мы замёрзнем! — Виктория пришла в себя и осмелела настолько, что пыталась выторговать лучшие условия.

Наши взгляды с предводителем снова пересеклись, и желание возражать, жалобно скуля, уползло в такие тайники сердца, в которые лучше не заглядывать.

— Мы едем, — коротко приказала я Виктории замолчать. Эрина только смотрела на происходящее во все глаза и молчала.

Понимала, что не надо встревать. Эрина всегда была понятливой.

— Добро пожаловать в Гринвид, фронны! — усмехнулся главарь и распахнул дверцу экипажа.

— Благодарю вас, фрон Хемминг! — произнесла я и вложила ладонь в протянутую руку. Предводитель отряда посерьёзнел и, пристально посмотрев мне в лицо, кивнул.

— Будем знакомы, фронна Рогенда. Я слышал о вас.

2

— О тебе слышали во всех уголках королевства. О моём Алом Георгине, рыжеволосой принцессе, — шептала Леди-мама, расчёсывая мои гладкие волосы.

Она любила делать это самостоятельно, не позволяя никому, кроме доверенной служанки, приставленной ко мне, касаться их щёткой. В них моя Сила, моя особая власть, но через волосы враг может нанести мне вред.

— Не называй без нужды даже свои имя. Те, кому надо, знают его, а незнакомцам не называй. Бойся вреда. У принцессы много врагов.

А теперь я сидела в экипаже, укутанная мехами и шкурами, и ехала навстречу неизвестности вместе с моими спутницами и служанкой, которую благодаря заступничеству нас троих, оставили при госпожах. Маленькое окошко было зарешечено и сквозь него нельзя было разглядеть, что за окном, день или ночь.

— Что случилось, госпожа? Ваши волосы, у меня в глазах темно, или они поменяли цвет? —  Виктория шептала молитвы прежним Богам и грела ладони, а потом взглянула и произнесла странные слова, вырвавшие меня из раздумий.

Эрина, до этого опустившая голову и тоже повторявшая молитвы, резко посмотрела, прищурив глаза. В экипаже, освещённом только тусклой лампой под потолком, было нелегко разглядеть даже собственные руки.

Служанка Мектильда, так и не пришедшая в себя от пережитого ужаса быть изгнанной дважды, только сидела у моих ног на полу на толстой шкуре, притянув колени к лицу, и раскачивалась из стороны в сторону под собственное бормотание.

Если бы её увидели в таком состоянии дома, черноволосую, растрёпанную, полуодетую с безумными глазами, то тут же признали носителем Чёрного Дара. Прорицания считались под запретом, они навлекали беду на того, о ком говорили.

— Что ты сказала? — мотнула я головой, отгоняя призраки прошлого. — Что с моими волосами?

— Они потемнели, ваше высочество, — выдохнула Виктория, словно задыхалась. Они с Эриной смотрели на меня, как на призрак давно почившего. — Они не такие, они тёмные...

— Это всё демонский огонь, — прошептала Эрина, переглянувшись с соседкой. —Говорят, что огня не было, это лишь негаснущее пламя для лампы.

— Не знаю, тебя же обожгло, — протянула Виктория. —  Госпожа, посмотрите, что с её рукой.

Виктория на всякий случай отодвинулась в дальний угол кареты.

Эрина, скривив губы, быстро закатала рукав платья и с растерянным видом протянула руку, чтобы показать: на её белой кожи не осталась ни следа. Виктория со своего места вытянула шею и тоже глянула, словно не верила.

— Так что с моими волосами? — нахмурилась я, ощупывая их. Я так и не успела расплести косы ко сну, поэтому они всё ещё лежали толстыми змеями на затылке, и посмотреть, какого они цвета, не могла.

— Потемнели, — поджав губы, кивнула Эрина, пряча руку под шубу, наброшенную на плечи. — Но, может, просто здесь мало света, ваше высочество.

— Не называйте меня так! Мы уже не те, кем были. Помните новые имена, возможно, они помогут нам там, куда едем, — только и успела произнести я, как экипаж дёрнулся и на мгновение остановился.

А меня снова ударило в живот горячей волной. Что-то внутри зазвенело, натянулось, едва не оборвавшись.

— Нити, я снова их ощущаю. Держитесь за меня и не болтайте лишнего! — я говорила быстро, чувствуя резь и понимая, что снова столкнулась с чужой Силой. Это больно, когда сходятся два камня. Всегда летят искры.

— Я тоже, госпожа Рогенда, — Эрина прижала руку к груди и дышала часто. На её глазах блестели слёзы.

— Мне... тоже нехорошо, — Виктория приложила руку к виску.

Притворялась, но мне было некогда об этом думать. Я должна сосредоточиться на нити, ведущей в Портал.

— Сейчас тряхнёт, — крикнула я, стараясь зацепиться рукой за что-нибудь. Раздался грохот, расколовший голову напополам. Мою руку схватили и крепко сжали.

И всё прошло. Я открыла глаза и увидела, что Мектильда, казавшаяся безумной и до этого не принимавшая участия в разговоре, держит мою ладонь, равно как и ладонь Эрины.

Виктория же, бывшая слишком далеко, осталась без поддержки и хватала ртом воздух. Раздирая ворот платья, она  протягивала руку со скрюченными пальцами вперёд.

Свободной рукой я перехватила её ладонь. Теперь, пусть и не сразу, но всем нам стало легче.

Воздух очистился, повеяло снегом.

Нить Силы, натянутая через Портал, ослабла, больше не причиняла боли или страдания, я ощущала её иначе, чем ту, по которой мы прибыли в Гринвид. От той ещё тянуло теплом родного очага, это была нить, связывающая меня с домом, а сейчас я чувствовала в груди холод.

Но к нему можно привыкнуть. Я смогу, раз я дочь «Чёрной Луны» - женщины, не только удержавшей в своих руках власть, сохранившей трон для сына, но и познавшей истинную любовь.

Леди-мама никогда не говорила о своём лорде, но я видела, как светятся её глаза, как нетерпеливо пальцы перебирают салфетку, когда он рядом. Она даже могла чувствовать его приближение, когда никто не мог предчувствовать возвращение лорда из дальнего похода.

И я замирала от восхищения. Понимала, что нахожусь рядом с каким-то прекрасным, но недоступным мне по праву рождения чувством. Я должна была принести себя в жертву благу семьи, и не смогла этого сделать.

Жить в Обители невинных дев, затаившись от солнечного света, было для меня горше самой ничтожной судьбы. Возможно, однажды Боги этой стороны покарают меня за дерзость.

«Сломленность сильных женщин приятна и людям, и Богам, — часто повторяла в моём присутствии Леди-мать, когда о моём побеге было решено окончательно. — Не показывай Силу сразу, пусть никто не заподозрит её в тебе, Хельга. Кланяйся, падай в ноги хозяевам, целуй край их платья и возноси громкие молитвы о благоденствии правящей семьи в их храмах. Но, главное, не подавай виду, что ты не доверяешь тем, кто рядом. Именно они предадут тебя первыми, вот увидишь. Ты будешь одна, моё божественное дитя. Ищи заступника».

Я помнила все наставления моей королевы и собиралась им следовать. Я затаилась, мои спутницы не подозревали, что за покорностью судьбе стоит желание обрести своё место в новом мире. В мире людей, где, как говорят, ходят тени с птичьими головами и льдистой кровью в жилах.

Но я хотела найти своё место, власть никогда не кружила мне голову.

— Всё, госпожа моя, — залепетала Мектильда, отпустив наши руки. Склонила голову и упёрлась лбом в мои колени. Я попыталась помочь ей сесть рядом, но служанка упиралась, и вскоре я оставила попытки.

— Откуда в тебе такие Силы? — Эрина прищурилась и снова посмотрела на то место, где ранее был ожог.

— Это Портал, нас чуть не убило, — плаксиво верещала Виктория. — Уж лучше бы нам было остаться дома.

— Ты можешь обрести мужа, о котором дома и не мечтала, — подала я голос, чтобы перевести разговор с темы способностей Мектильды. Об этом я расспрошу её лично, когда придёт время. Если оно придёт. — Сюда едут те, кому отказано в приданном.

— И не возвращаются, — парировала Виктория. Эрина, предпочитавшая помалкивать, только кивнула.

— Но едут всё равно. Так водится уже несколько столетий. Значит, есть зачем, — ответила я так, как научила Леди-мать. Она и сама верила в придуманную сказку о чудесном крае, где каждый обретает любовь.

Здесь Магия, очищенная снегами и сиянием Северного неба, корнями прорастает в каждом. Например, как в моей служанке, ранее рождённая в замке матери её прислужницей от какого-то ретивого придворного.

— Помните, что наши имена теперь навсегда звучат иначе, — предупредила я спутниц и не стала отвечать на их расспросы о странном предводителе маленького отряда, сопровождавшего нас ко двору ярла Кая.

Не объяснишь, что однажды мы с ним уже встречались. В моём сне.

Оттуда он узнал моё имя. А я услышала его. Со всем разберусь позже, когда пойму, куда попала, а пока буду играть роль испуганной девицы, ищущей новую судьбу.

Это несложно, я такой и была. Дождаться бы только окончания утомительной поездки!

Словно услышав мои молитвы, экипаж плавно остановился.

Глава 3

1

— Помоги, Мать-Богиня! — упрямо шептала Виктория, сложив руки в молитвенном жесте.

Я бросила на неё сердитый взгляд, но сдержала резкие слова, готовые сорваться с губ. Мать-Богиня не слышит, я бы почувствовала на себе всю силу её гнева, будь она способна дотянуться до этой стороны.

— Где те, кто нас сопровождал?

— Эрина, этим мужчинам нет дела до нас. Они смотрели только на  госпожу Хельгу, — усмехнулась Виктория с явной обидой в голосе.

Моя близкая фрейлина и подруга в последнее время сильно изменилась, и я не могла винить её за это. Королева-мать заставила Викторию покинуть родной край, стать изгоем и отступницей ради служения династии Ядвинов, к которой я даже не принадлежала по крови.

И всё же позволить ей высказывать недовольство вслух я не могла. Взял ношу, так неси достойно. Или умри.

Я ударила фрейлину по руке, и та прикусила язык, пробормотав извинения.

Мы стояли на пустынной, вымощенной крупным булыжником дороге, возле каменной стены, огораживающей огромный даже по меркам Вудстилла замок. Здесь не было дозорных башен, белокаменное строение единой горой возвышалось среди белоснежной пустыни, кончавшейся где-то там, где чернели силуэты большого града.

Я не слышала о Гринвиде ничего такого, что могло бы помочь вообразить себе страну северных ярлов. Знала, что она неприступна и охраняется магией ледяных великанов, живущих в Незамерзающем море, которое окаймляет Край света, и птицелюдей, которых здесь почитали за жрецов.

— Странно, что нас встречают, словно слуг, правда, госпожа Рогенда? Однако, думаю, стоит покориться воле Небодержателей.

Эрина всегда была сообразительной, она и сейчас держалась рядом и не задавала тех вопросов, на которые я не могла бы ответить. Другая на её месте начала бы причитать, что мы точно погибнем и попадём в пасть демонов за измену Богам.

Эта другая, которая причитает и сетует на судьбу, нашлась быстро.

— Зачем мы им? — Виктория вздрагивала от каждого шороха в ночной тьме, но не решалась на открытый бунт.

Ворота замка отворились, и нам навстречу двинулась процессия из женщин, одетых в белое. Они шли быстро, но одновременно и не спешили, словно испытывали наши нервы.

Мы трое и Мектильда позади дрожали от холода и молились тем, кого знали, чтобы всё это не оказалось демоновским наущением. Или проклятием призрачных дев, погибших в этих местах.

У меня даже мелькнула мысль забраться обратно в экипаж и сбежать. Сила всё ещё слушалась меня, хоть и ослабла вдали от родины.

Если мы трое объединимся, не будет помех. Сбежать до Свирепого моря, а там... Ничего. Местных денег нет, каждый опознает в нас чужестранок и сдаст стражникам, а те вернут сюда или бросят в темницу. Есть же в Гринвиде темницы?

— Добро пожаловать, фронны, — не без приветствия произнесла холодным тоном главная женщина, закутанная в шубу до пят. Такого меха у нас в Вудстилле не сыскать: серебристый, с длинным ворсом, должно быть, стоит целое состояние. Я разбиралась в  роскоши.

— Идите за нами, — махнула главная и отправилась обратно.

Лица говорившей мы так и разглядели, капюшон был надвинут на лоб, говорила она глухо, двигалась неспешно. Вероятно, она уже вступила в пору позднего расцвета, когда женщина всё ещё может родить.

— Пойдёмте, не надо их злить, госпожи, — шёпот Мектильды привёл меня в чувство. Я первой двинулась следом за процессией, по бокам нас тут же окружили служительницы в белом.

Я ошибалась, они не были укутаны мехами, лишь тонкие шерстяные накидки укрывали плечи, но никто не подавал виду, что замерзает.

Воздух был свежим, я благодарила новых, незнакомых Небодержателей, если они смотрели сейчас на нас, за то, что нет ветра, но всё равно изморозь, тонкие капли воды, словно висевшие в воздухе, пробирали до костей.

— Почему нам не дали обуви? — Виктория страдала сильнее прочих и всё время плакала.

— Тише! — шикала на неё Эрина, уставшая от нытья соотечественницы. — Мы не дома.

— Я не хочу больше идти, — всхлипнула Виктория и остановилась. Мектильда бросилась было к госпоже, чтобы предложить помощь, но та оттолкнула служанку и громко произнесла:

— Нам холодно. Вы решили уморить тех, в чьих жилах течёт чистая магия?

2

Процессия остановилась. Мы с Эриной, вцепившись друг в друга, замерли в паре шагов от бунтарки и смотрели, как предводительница отряда, остановившись и простояв так с пару мгновений, опираясь на белый резной посох, повернула голову в нашу сторону, а потом и вовсе пошла к нам, сердито выстукивая набалдашником по камню.

Глупая Виктория, нельзя умереть, не дойдя до цели! Даже если ты хотела именно этого, разумнее было бы броситься в Свирепое море, пока мы ещё были на корабле.

— Кто ты такая, что смеешь жаловаться, едва ступив на наши земли? Вы не хотите пройти путём очищения? Тогда уезжайте, откуда пришли, — слова главной болью отдавались в ушах, хотя она не повышала голоса.

— Мы замерзаем, — произнесла Виктория, присмирев и перестав дрожать.

Главная откинула капюшон, и даже в ночи, освещённой лишь высокими тонконогими лампами, расставленными по бокам дороги, по которой мы шли, я увидела, что её фарфоровые щёки и подбородок покрыты следами от оспин.

— Вы приехали в такой мир, где любят холод. Надо привыкать, — снисходительно произнесла светловолосая женщина с тонкими чертами лица и маленькими впалыми глазами. — Вы не знали, куда едете, бедняжки? Что ж, благодарите за это своих Богов, а потом забудьте о них и подчинитесь новым.

— Так мы и сделаем, госпожа, — поспешила я выступить вперёд, чтобы поближе рассмотреть говорившую. Было в ней что-то притягательное, как в человеке, облечённой природной властью и умело ей пользующейся.

Не удостоив меня ответа, она снова накинула капюшон и пошла вперёд, опираясь на свой посох, скорее как на символ высокого положения. Держалась главная прямо и не хромала, а Сила, которая звенела в её голосе и вовсе убедила: эта женщина не нуждается в поддержке, лишь в покровительстве сильных, на которое рассчитывает по праву.

Холод постепенно слабел, а когда мы дошли до кованых железных ворот, то ноги и вовсе согрелись, словно мы шли не по холодным камням, покрытым выпавшим недавно снегом, а по мягкому пушистому одеялу.

Разговаривать даже вполголоса не рисковали. Нас привели в просторный холл с колоннами, служительницы отстали, и самая главная, сбросив шубу, осталась в светло-сером платье с длинными рукавами и безо всяких узоров.

К ней с поклоном приблизилась другая полная дама средних лет, с руками в мелких шрамах. На новой незнакомке была накидка из серебряной с золотом парчи, доходившая до колен.

— Скальда Ульрика, рада встретиться с вами в добром здравии. Да продлит Владыка дни вашей власти и благоденствия, — грудным голосом пропела полная дама, пригладив светлые косы, толстыми змеями спускающиеся до пояса, и поклонилась той, кто держалась за посох.

— Карла Ильва, как поживают ваши звери? Достаточно ли им отпускают еды с кухни? — в хриплом голосе говорившей слышалась насмешка, но та, кого называли Ильвой, совсем не смутилась, а наоборот, приосанилась и улыбнулась:

— Достаточно, благодарю, скальда. А если однажды мои волки не найдут пропитания, я скормлю им непокорных и бесполезных девиц из Голубого зала нашего конунга.

Ильва впервые обратила на нас голубые глаза и прищурилась, словно выбирала, кого именно она отдаст на съедение своим питомцам. Мы стояли чуть поодаль, сбившись в кучку, как замёрзшие птенцы. Мимо сновали прислужницы, одетые в бежевые полинялые платья, но никто не обращал на нас внимания.

Глазеть по сторонам охоты не было, Сбегать не собирались, даже Виктория после внушения Ульрики, как называли высокую даму со следами оспин на лице, замкнулась в себе. На её красивом лице сейчас было написано тупое отчаяние животного, ведомого на алтарь для заклания.

— Только не этих. Посмотрим, на что они сгодятся, — Ульрика дотронулась до плеча Ильвы, и та с поклоном поцеловала руку скальды. — Скальд Хемминг уверял, что здесь есть из кого выбрать.

Не взглянув больше в нашу сторону, она удалилась, а вместе с ней и пара прислужниц, одетых в серые цвета своей госпожи.

— Что глазеете, как глупые пичуги? — накинулась на нас Ильва, махнув рукой, чтобы мы шли за ней. — Запомните, это скальда Ульрика из дома нашего конунга Кая. Повторять не буду. А я ваша главная наставница, зовите меня карлой Ильвой. Это значит, я свободная женщина и служу дому конунга по доброй воле, хоть и не состою в родстве с его милостью.

Мы шли узким, отделанным голубым мрамором, коридором.

— А мы? — подала я голос. — Мы рабыни?

Хотелось прояснить сразу, чтобы после не попасть впросак.

— Не совсем, строго говоря. Скажем так, вашу участь пока не определили. Всех пришлых здесь зовут фроннами. Идёмте, нас ждут жрецы. Не задавайте вопросов, скоро сами всё узнаете. А если нет, тем хуже для вас.

Ильва с проворством молодой лани прибавила шагу так, что мы еле поспевали за ней.

3

— Леди-мама, почему вы отправляете меня именно туда? Я не знаю о Севере ничего. Говорят, там страшно, темно и холодно, а ещё в жилах жрецов течёт ледяная кровь, — я выплёскивала свои сомнения на королеву, увеличивая её и без того тяжёлую ношу, но не потому, что хотела облегчить свою.

Я вынесу многое, пройду там, где закрыт путь другим. Я сильная, хотя никто, глядя на меня, об этом не догадается.

Силу нельзя показывать и расплёскивать, потому что найдётся тот, кто захочет испить из чужой чаши или вовсе опрокинуть её, чтобы никому не досталось. Так не раз хотели сделать с моей матерью

Она выстояла, но это стоило ей много сил и жертв. Я бы не хотела пройти таким путём. Уже став взрослой, будучи принцессой  по крови, я понимала, что врагов легче обмануть, чем победить в честном бою, потому что противная сторона честно играть не будет.

— Отправь меня в Менарию, — просила я, когда была помладше, а потом поняла: там меня найдут и выдадут обратно.

Родня моей матери не захочет ссориться с могущественным соседом.

— Ты должна уехать так далеко, чтобы никто и никогда не нашёл Алого Георгина. Гринвид так далёк и так чужд, к тому же там принимают девушек с чистой магией и...

Тут Леди-мама обычно замолкала. Никто не знал, что с ними делают дальше.

Поговаривали, берут в жёны, потому что на Севере Сила постоянно требовала подпитки чужой кровью, от этого рождались крепкие маги. Но поговаривали также, уже шёпотом, что девушек отдают на поруганье или приносят в жертвы чужим Богам.

И всё же я была непреклонна в своём желании попытать счастья под чужим небом. Если сгину, то не под сводами белокаменной клетки в Обители невинных дев.

Здесь мне было душно и страшно.

Именно об этом я думала, пока шла коридорами нового дома. Наш замок был иным, не таким светлым, богато украшенным гобеленами и мраморными узорами на стенах, но потолки здесь казались низкими, словно сверху никто не наблюдает за жизнью смертных.

— Эта часть замка называется Голубыми залами, здесь живут такие, как вы, пока вашу судьбу не решат, — карла Ильва остановилась напротив высокой двери с резными голубыми створками, украшенными такими яркими самоцветами, что их свет резал глаза.

Дома, как бы ни было богато Лесное королевство, мы не тратили деньги на показную роскошь без особой на то нужды. На платья, драгоценности, убранство королевских спален выделялись деньги из казны, но ровно столько, чтобы вкус к роскоши не перешёл в привычку сорить деньгами.

И уж конечно никто бы не стал тратить богатства на украшение дверей!

Вместо того, чтобы открыть их ключом, карла прижала ладонь к тому месту, где должна была быть замочная скважина, и в тот же момент по двери поползли ледяные узоры, вскоре покрывшие двери до петель.

Эрика вцепилась в рукав моего платья, Виктория отшатнулась, наступив на ногу выглядывающей из-за наших спин Мектильды. Та ойкнула и чуть было не оступилась.

— Корова, — шикнула на неё Виктория, но под взглядом обернувшейся карлы Ильмы покраснела и опустила глаза.

— Тихо вы там все! Не спрашивайте и не заговаривайте первыми, что бы ни случилось. Держитесь позади меня, пока не прикажу что-либо иное. Ясно?

Голубые глаза наставницы окинули всех разом и остановились на мне. Привычка держать голову высоко и не опускать глаза взяла верх над страхом. Я ещё слишком хорошо помнила, кем была в той, покинутой жизни.

— Что смотришь? — хмыкнула Ильва. — Думаешь, бесстрашие убережёт тебя от Ока Древа? Вот и посмотрим.

Ильва толкнула дверь, и та распахнулась с лёгким шуршанием, словно была сделана из картона.

Мы очутились внутри просторного зала, по обе стены которого стояли диваны и столики для отдыха. Но разглядывать обстановку и возвышающийся в конце зала постамент нам не разрешили.

Стоило переступить порог Голубого зала, как к нам подошли стражники, одетые в чёрное с ног до головы, их лица были закрыты птичьими масками.

— Не сопротивляйтесь, — певуче протянула карла Ильва, жестом указав девицам, выглянувшим с балконов второго и третьего этажа, скрыться.

Я не успела никого толком разглядеть. Запах масляных благовоний ударил в нос, и справа раздался пронзительный крик Виктории.

— Нет, пожалуйста, не убивайте меня. Я не хочу в темницу! Пожалуйста!

Один из служителей что-то громко пропищал. В ушах раздался противный звук, от которого внутри головы запело протяжно и высоко, словно натянутая на лире струна, поющая последнюю песнь перед тем, как лопнуть. Мои спутницы, одна за другой, падали на руки держащих их прислужников с птичьими масками.

Перед глазами поплыл туман, я сделала глубокий вдох и постаралась восстановить дыхание, сделав его размеренным и наполняющим меня белым сиянием, сосредоточенным в животе. С детства это помогало бороться с лихорадками, приходящими за мной в полную луну.

Туман отступил. Теперь стон струны удалялся, и вскоре я уже могла стоять на ногах без поддержки.

— Я пойду сама, — произнесла я и удивилось, как слабо прозвучал мой голос.

Прислужники, державшие меня по обе руки, переглянулись между собой.

— Это хускарлы, дитя, — медленно сказала Ильма, втянув губы. Её рот превратился в тонкую жёсткую линию. Полная дама подошла ко мне так близко, что я увидела чёрные вкрапления в насыщенной голубизне её глаз.

— Чистая магия, говоришь? Так откуда вы, фронны?

— Из Вудстилла, карла, — ответила я уже своим прежним голосом, твердившим заученную ложь. — Мы дочери мелкопоместного дворянина. Он не оставил нам приданного.

Сила проснулась и придавала смелости смотреть в лицо женщины и видеть то, что было скрыто. Её внутреннюю сущность белой пумы, такое животное я видела на картинке, но никогда не думала, что встречусь со зверем лицом к лицу.

— Тебе не повезло, фронна, — подумав некоторое время, за которое она изучала моё лицо, произнесла наставница. — Ты увидишь дроттов, жрецов Единого, в их истинном виде.

Я хотела спросить, почему это так страшно, но не успела.

Карла сделала служителям знак, и те накинули мне на голову чёрный шарф. Оставалось довериться судьбе и пойти ей навстречу на своих ногах.

— Да будет ваша участь лёгкой и невесомой, фронны, — услышала я в спину голос карлы Ильмы и почувствовала звериный страх, исходящий от неё.

Глава 4

1

— Проходи, не бойся, — негромко щебетали люди с птичьими головами, которые вели меня под руки. Заставили снять обувь, и я пошла дальше босой по тёплому гладкому камню.

В храме пахло миррой и елью. Родившись в Лесном королевстве, я могла по запаху определить каждое дерево, растущее в округе.

Глазам, даже прикрытым плотной непроницаемой тканью, что даже дышалось сложно, было больно от света. С каждым шагам в ушах всё отчётливее раздавалось позвякивание металла.

Когда с моих глаз упала тёмная пелена, я увидела золотую цепь, обвивающую раскидистый дуб. Дерево жило, это без сомнения, оно источало аромат чуть прелой листвы, когда осень вступает в лес первыми робкими шагами.

— Проходите, фронна, — подтолкнул меня в спину один из сопровождающих, и я пошла вперёд по каменой гладкой узкой дорожке, ведущей к прямоугольному валуну, стоявшему на возвышении. Вокруг него сидели в креслах девы, находящиеся по большей части в беспамятстве.

Культ моего отца, Ненасытного Бога, предполагал и воскурение фимиамов в треножниках, и дымовую завесу, скрывающую жрецов, служащих у чёрного алтарного камня. Там девственницы отдавали свою честь во славу королевского рода.

Но здесь пахло иначе. Дерево шелестело листьями, откуда-то по ногам тянуло свежим воздухом.

Молчаливый служитель, хускарл с головой сокола, указал на свободное резное кресло, куда я безропотно села, охваченная благоговейным восторгом.

В этом храме чувствовалась Сила. Она поблёскивала в деревянных стенах, покрытых лаком, дымилась из круглой чаши, стоявшей на камне-алтаре, исходила из каменного кольца рядом с чашей.

Я подняла глаза, привыкшие к темноте и блеску толстой золотой цепи, обвивавшей дуб, и заметила статуи Богов, спрятанные среди ветвей дерева, растущего позади прямоугольного камня.

Их лица имели тонкие правильные черты, но были настолько обычны, что только мой внимательный взгляд приметил в них Небодержателей.

Какими бы ни были Боги, какие бы маски ни надевали, но они все источали яркий белый свет, не видимый глазу смертного, но заметный для меня, дочери одного из Них. Эти Боги могли скрываться под личиной смертных, но в их глазах звёзды рассказывали свои тайны.

Статуи Богов никогда не бывают простыми деревянными идолами, размалёванными красками. Я смотрела на Них, таких непохожих на тех, к кому привыкла с рождения, и забыла о том, где нахожусь.

— Госпожа, с вами всё в порядке? — Мектильда, спавшая справа от меня, подняла голову и посмотрела в лицо, совсем не испугавшись, казалось, она только очнулась ото сна, заставшего её во время рукоделия, и поэтому испытывала стыд.

В глубине тёмных глаз промелькнуло что-то ещё, но так быстро исчезло, что я не разглядела.

— Ты очнулась первой? — спросила я с удивлением, скользнув взглядом по остальным. Все они пребывали в забытьи, из которого не выберешься, как из запутанного сна, в котором не можешь найти нужную дверь. — Но как? У тебя же нет чистой магии.

— Не знаю, госпожа. Не губите, — шептала она побледневшими губами, и я сделала знак замолчать.

К алтарю, прямоугольному шершавому камню, вышел полноватый мужчина в светлом балахоне и  с тёмным посохом и женщина с белым, в которой я без труда узнала скальду Ульрику.

Они приветствовали друг друга лёгкими поклонами. Тишина нарушалась лишь птичьим клёкотом прислужников в масках и шелестом дерева, упирающегося ветками в тёмный потолок.

Ульрика обернулась и пошла ко мне, спускаясь по ступеням так плавно, словно парила над ними. Я вжалась в спинку, надеясь, что она идёт не ко мне, перестала дышать, но не могла закрыть глаз.

— Не пугайся, фронна, — знакомый голос вывел меня из оцепенения. Я подняла голову и увидела стоящего надо мной мужчину, на этот раз одетого в тканный светлый костюм с высокими сапогами.

— Простите, скальд Хемминг, я не ожидала увидеть вас здесь, — ответила я вполголоса, и страх прошёл, рассеялся как предрассветная дымка под первыми лучами солнца.

Тем временем Ульрика подошла ко мне и молча подала руку. Я подчинилась и вложила в её мягкую ладонь свою, чтобы следовать за дроттой туда, куда ей будет угодно. Поднималась по ступеням и рискнула обернуться, но скальда Хемминга уже не было в храме.

Ульрика коснулась меня посохом и положила ладонь на плечо. Я стояла перед камнем, смотрела на чашу с углём и каменное кольцо. Никто не говорил, что делать.

Мужчина дотронулся тёмным посохом до кольца, и оно раздвинулось. Больше не было храма с древом, на котором стояли Боги и смотрели сверху вниз на тех, кто обретал новые имена, судьбы, способности.

Я стояла на краю утёса над бездной и смотрела вниз. Мне надо было сделать шаг, чтобы упасть и разбиться, чтобы моя чистая магия проснулась заново в ином качестве и пригодилась многоглазым Асам, как называли здесь Богов.

Я не колебалась. Чувствовала за спиной знакомый взгляд незнакомца с волосами такого невзрачного цвета, что я могла принять их за пепел, оставшийся после пожара.

Мои ноги коснулись пустоты. Я падала в пропасть безветрия, холод подступал к щекам и морозил уши, а я цеплялась руками за воздух. Когда-то я умела создавать почтовых птиц из бумаги и отправляла их в полёт к адресату. Когда-то могла показывать то, что происходит в комнатах близких мне людей тому, кому хотела помочь.

А теперь всё исчезло. Стёрлось снегами и метелями, царствующими в Гринвиде долгой зимой.

— Успокойся уже, — произнёс женский голос рядом, и я услышала лёгкий вздох. Дыхание светловолосой девы коснулось меня, подхватило как пушинку и подбросило кверху.

Этого было достаточно. Я увидела Богиню с золотыми волосами на колеснице, запряжённой парой огромных полосатых котов с такой длинной шерстью, какую я встречала только у мулов, привезённых с Севера.

Богиня улыбнулась, выпустила из пальцев золотые нити, и они опутали меня, словно кокон. Движение меча в моих руках, возникшего невесть откуда, разорвало струны и дало свободу.

Я больше не падала, я умела парить. Каждый вдох поднимал всё выше, а выдох опускал. И я застыла в одной точке, а потом, применив лёгкое невесомое усилие воли, поплыла вперёд. К золотой колеснице, запряжённой котами, уносившими её прочь.

— Странное умение, — горько вздохнула скальда Ульрика, дотронувшаяся до моей ступни посохом. Я парила над алтарём, почти достигнув нижнего яруса ветвей дуба, среди которых разглядела статую золотоволосой девы, явившейся мне в том мире.

Она улыбалась, но уже через мгновение я плавно опустилась на пол и поклонилась тем, кто ждал  у алтаря. Не знаю, почему сделала именно так, почему хранила молчание, но понимала, что надо действовать только так.

— Я ожидала большего, — покачала головой Ульрика, и в углу её безупречного рта залегла глубокая морщинка. — Что толку в парении! Конунг будет разочарован.

Она отвернулась к мужчине в золотистой полумаске. Я видела его истинную сущность. Он и был тем котом, тянущим золотистую колесницу.

— Фрейя плачет золотыми слезами, скальда. Так не бывало уже много лет, — мягко возразил дротт и хмыкнул совсем по-кошачьи, дотронувшись пухлыми пальцами, унизанными перстнями с чёрными каменьями до плеча жрицы. — Посмотрите вверх, Богине всё по нраву, а значит, и конунгу фронна понравится. Служи Ледяному Дому, дитя, так, как служила другому.

И в глубине зеленоватых раскосых глаз дротта я уловила знакомый отблеск. Такой я видела в лысых глазах жрецов, поклоняющихся моему отцу. Возможно, Ненасытный Бог и не оставил свою блудную дочь без поддержки даже на этой мёрзлой земле.

2

— Чем вас наградили? — спрашивала Виктория, её только что вывели из ворот храма хускарлы с птичьими головами и велели ждать на той скамейке, где уже сидела я.

— Умением парить в воздухе.

— И всё? — разочарованно протянула бывшая фрейлина и огляделась по сторонам, не подслушивает ли кто.

Приосанилась, расправила складки на юбке и посмотрела с горделивой улыбкой. Впервые я видела её такой. Захотелось отвернуться и не продолжать разговор, но я не могла себе позволить потерять последних союзников.

Новых у меня пока не было, да в таком месте они могут и не появится.

Мы сидели возле резных закрытых дверей чёрного цвета, рядом журчал фонтан, бьющий из пасти огромной каменной голубой рыбы не только водой, но и ледяными осколками.

Неподалёку находилась карла, одна из помощниц Ильвы, низкорослая и худая дама с вечно искривлёнными в ухмылке полными губами и маленькими злыми птичьими глазками. Время от времени она посматривала на круглые карманные часики с откидной крышкой, висевшие у неё на груди, и что-то бормотала.

— Госпожа Рогенда? — окликнула меня Виктория, видя, что я смотрю в сторону.

—У меня нет иных умений, — ответила я на заданный ранее вопрос. — А у тебя какая способность?

Виктория смутилась, покраснела, и, опустив глаза, ответила:

— Я могу обращаться в птицу. Надо же!

— В какую?

Тут Виктория покраснела ещё пуще. Оказалось, в синицу.

«А я могу видеть истинные облики тех, кто так может», — подумала я, но смолчала. По поведению бывшей фрейлины, по тому, как быстро она забыла, что между нами раньше лежала пропасть, да и по тому, о чём предупреждала моя королева-мать, я поняла: отныне каждый сам по себе. Каждый недруг другого. Соперник.

Хотя пока не могла взять в толк, за какую награду мы будем драться. В том, что битва началась, я как раз не сомневалась.

Вскоре к нам присоединилась Эрина. Её вывели под руки, лицо моей фрейлины казалось бледнее обычного, а светлые пряди висели как промасленные верёвки. Мне почему-то подумалось, что Эрине досталось больше всех нас, что её новое умение связано с водой, а соревноваться с теми, кто рождён с этим Даром, сложнее, чем иметь такой, какой достался прочим.

Это вам не в синицу обращаться и весело щебетать на радость новым хозяевам!

— Что случилось? — всплеснула руками Виктория, но на всякий случай пересела на другое место. Так, чтобы между нею и Эриной оказалась я.

Я отодвинулась от той, кого когда-то считала неплохой подругой. Видно, Леди-мама права: у принцессы крови не может быть врагов, друзей, только верные слуги. А у дочери Бога — готовые отдать за неё жизнь и молящиеся во славу своей покровительницы.

— Я могу создавать блестящие кристаллы. Но они взрываются и обдают тех, кто стоит рядом, ледяной водой.

— Твоё платье не мокрое, — выдохнула Виктория сквозь зубы. — Может, тебе показалось, что ты всё это можешь?

— Может, я просто могу больше, чем ты, вот и злишься? — огрызнулась Эрина.

— Прекратите немедленно! — прикрикнула я на обеих и чуть было не надавала им по щекам, но сдержалась, поймав взгляд карлы с презрительно поджатыми губами. Она не делала нам замечания, но, по-птичьи склонив голову, смотрела пристально, будто даже одобряя ссору.

Молчаливые стражники, стоявшие у выхода в светлых одеждах, и вовсе оставались безучастными.

— Мы просто обсуждаем, — парировала Виктория и всё-таки дождалась оплеухи. Ойкнула, схватилась за щёку, но замолчала, буравя меня обиженным взглядом.

— Госпожа, простите нашу несдержанность, — склонила голову Эрина, перейдя на шёпот.

Мои фрейлины были похоже внешне, обе светловолосые, бледные и рослые, но их характеры всегда различались настолько, насколько несхожи лёд и пламя.

— Эй вы, идите сюда! Меня зовут Сольхерд, запомните и только посмейте назвать, как-нибудь иначе,  — замахала руками сердитая карла, видя, что мы притихли.

Я хотела было сказать ей, что Мектильда ещё не вышла, но решила придержать язык. Подчиняться кому бы то ни было я не привыкла, это давалось с трудом, с дрожью в ладонях, которые сами собой сжимались в кулаки, но я терпела.

Мать-королева учила, что придётся подчиняться, а я не верила. Считала, что смогу противостоять любой судьбе, кроме той, что меня ожидала дома.

— Что смотришь? Как тебя зовут? — обратилась ко мне карла и подошла ближе, заглядывая в лицо. При обращении к фроннам последним надо было вставать, неважно кто говорил, так сказала главная наставница.

 А сейчас я смотрела в водянистые глаза её помощницы и не видела её истинного облика. Лишь блеск снега, на который падали солнечные лучи.

— Рогенда, карла.

Имя её я произнести не решилась. Непривычное для нашего языка, пусть и единого, я боялась ошибиться и получить наказание. Видела, с каким нетерпением ждала этого карла.

— Ты хорошо усвоила, как надо обращаться к наставницам, — злобная улыбка коснулась полных губ собеседницы, и я чуть было не отшатнулась от жжения в горле. Так хотелось поставить наглую девку, а она была едва ли старше меня, на место. —Посмотрим, как усвоишь остальные правила.

Отступив на шаг, она  окинула нас троих, стоявших в ряд, придирчивым взглядом и продолжила:

— Отныне вы принадлежите Ледяному дому конунга Кая. Это значит, что кем бы вы ни стали, нельзя вернуться. Забудьте, кем назывались раньше, какие платья носили и что умели. Развивайте ту способность, какую только что получили от Богов, и, возможно, вы станете скальдами.

— Это значит «госпожами»? — голос Виктории зазвенел чисто и громко. Она получила надежду, вот поэтому и старалась держаться поодаль. А ещё она знала моё настоящее имя и могла выдать его.

Не представляю, зачем и кому бы это здесь было интересно, но, кто знает, падёт ли заклинание молчания, которое я наложила на спутниц помимо их воли? Отправить назад меня не могли, ярлы Гринвида никогда не выдают людей, даже беглых преступников. По крайней мере, никто не вернулся из их земель за последние пару столетий.

— Это как Богам угодно будет, — после небольшой паузы, во время которой карла присматривалась к нашим лицам, заявила девица. В её лице читалось: «Сомневаюсь, что Боги нашей стороны так слепы». — Идёмте за мной и не болтать, пока к вам не обратятся.

Выстроившись в одну линию, мы отправились следом за низкорослой наставницей. Я замыкала ряд, чувствуя себя так, словно сплю и всё никак не могу проснуться.

 Кошмар не кошмар, но приятного пока меньше, чем настораживающего. Может, жрецы, эти дротты, просто навели на нас морок и внушили, что мы можем летать, превращаться в птиц или создавать взрывные кристаллы?

В родной стороне я не слышала о такой магии, но здесь же всё иначе! В Библиотеке Старого мира, которую Леди-королева привезла из родной стороны, упоминалось только о ледяных великанах, населяющих Север. Никто не заходил так далеко, а те, кто заходили, не возвращались.

— Госпожа, — окрикнула меня Мектильда.

Я обернулась и увидела, что служанка, свободно вышедшая из дверей, пошла было ко мне, но другая карла в светлых одеждах остановила её, схватив за плечо, и что-то быстро зашептала, поглядывая в нашу сторону. Мектильда не выглядела расстроенной, скорее в её тёмных глазах читалось недоумение.

Большего разглядеть мне не удалось. Стражник у дверей, до этого стоявшей статуей, шикнул, чтобы я проходила быстрее.

В коридоре, нагнав спутниц и чуть замедлив шаг, я шепнула Эрине, что нам надо поговорить наедине. Не поворачивая головы, фрейлина кивнула.

Так мы шли ещё какое-то время, я считала лампы, висевшие в выемках на стенах, чтобы хоть как-то запомнить дорогу. Коридоры были светлыми, с голубым орнаментом и без него, достаточно широкими, чтобы в них могли пройти по трое людей, но лишёнными окон и скамей.

Завернув за угол третий раз, карла Сольхерд остановилась у дверей, точь-в-точь повторяющие те, через которые мы попали в Голубые залы. Шептать заклинания ей не пришлось, они распахивались от прикосновения.

Выглядывая из-за спин моих подруг по несчастию, я почему-то подумала, что карла просто не умеет волховать, как говорили в этой стороне.

Большего подметить не удалось, мы оказались в небольшом круглом зале, где не было ни единого предмета мебели.

Глаза потихоньку привыкли к свету, лившемуся белым потоком с круглого отверстия в потолке, и я увидела других девушек, испуганными оленятами жавшихся к стенам в тени массивных тёмно-синих колонн.

Глава 5

1

— Не стойте, проходите скорее в центр! — прикрикнула карла Сольхерд, когда увидела, что мы застыли на пороге. — Сейчас придёт карла Ильма, мне за вас попадёт, что припозднились.

Наша младшая наставница то и дело посматривала на часики, висевшие на цепочке, и цокала языком.

По её знаку всё пришло в движение: девушки, прятавшиеся у стен, вышли на свет, но, как оказалось, не совсем по желанию.

Я заметила, как их подгоняют наставницы в бежевых платьях с разными нашивками на вороте и рукавах. У кого-то узоры, напоминающие языки пламени, были красного цвета, иные имели голубые, а прочие зелёные.

Нас согнали в круг, и только тогда я увидела, что девушки тоже одеты одинаково. Платья фронн были побогаче тех, что носили карлы, но всё же не выделялись ни роскошью, ни разнообразием, равно как и внешность жительниц Голубых залов. По большей части они были светловолосыми, светлоглазыми и белокожими.

Обычными, ничем не примечательными девами этой стороны. Конечно, не все.

Парочка всё же отличались тёмными волосами или смуглой кожей, выдававших в них жительниц .Южных земель, но и они вели себя подчёркнуто скромно и опускали глаза, словно боялись встретиться с нами взглядом. В Библиотеке Старого мира про таких написано: «дочери Юга свободолюбивы, горды и горячи. У них иные понятия о чести, нежели те, какие почитают на Севере или в Центре мира».

Рассмотреть всех как следует я не успела. В те же самые двери, через которые пришли мы, вплыла и карла Ильма. Позади неё, аккуратно ступая на мягких подушечках, шли огромные волки.

Их серебристая шкура блестела на кончиках волос под белым светом, льющимся с потолка, оба зверя, не издав ни звука, присели у двери, словно стражники.

Несколько девушек взвизгнули, другие только покосились на волков, но отшатнулись было в сторону, как карлы подтолкнули их в спины, пинками заставив вернуться в центр.

— Станьте в круг! — кричали со всех сторон, и у меня заложило в ушах от птичьего клёкота, слышимого поверх гомона голосов северных прислужниц.

Я должна была делать вид, что не замечаю ничего удивительного, даже вполне разумных взглядов пары волков, стороживших выход.

Я боялась разоблачения и была даже рада, что получила старинную и, вероятно, вполне безобидную магическую способность. Дочь чужого Бога не должна отличаться от тех, кто приехал сюда по велению родни, потому что оказались лишними ртами.

Я держалась возле своих, хотя уже понимала, что надо бы от них отстать и сделать вид, что мы больше не семья.

— Забудьте связи, которые связывали вас ранее, — словно услышав мои мысли, громко сказала карла Ильма. Светловолосая главная наставница ходила по кругу, скользя взглядом по нашим лицам. — Вы все прибыли в Гринвид в этом месяце, наступает время Больших холодов, больше корабли не привезут дев по Свирепому морю. Вас ровно тринадцать, по числу главных Богов, населяющих Небесную твердь.

— А если было больше? — коверкая слова, спросила южная черноволосая дева с застенчивым, но упрямым взглядом. Южные народы говорят на ином, не всемирном наречии, хотя знают всеобщий язык с малолетства.

— Как тебя зовут, напомни?

— Арса, карла Ильва,— понизила голос новенькая, а её соседки только кривили губы. Мол, охота ей, дурочке, напрашиваться на наказание!

— Фронна Арса, Боги всегда присылают нам именно тринадцать дев, Небодержателям угодно, чтобы так было раз в пять или десять лет во времена Благословенной декады. Но в этом году вас на одну больше. Впрочем, Боги мудры, они наделили лишнюю особым Даром.

— Каким, карла? — переглянувшись между собой, спросили статные близняшки.

Я уже поняла, что при дворе конунга пришлым девам дозволялось многое из того, на что не имели права даже приближённые моей королевы. Например, на неосторожные вопросы.

Но сейчас меня волновало не это. Мектильда, служанка, не обладающая чистой магией, разве могла она получить особый Дар?

Речь ведь шла именно о ней. И это не то чтобы тревожило меня, но заставляло поволноваться. Магия магией, но смешанная кровь не могла оказаться сильнее королевской.

— Способность создавать Порталы, например. Но достаточно говорить о других, давайте о вас. Вытяните левые руки ладонью вверх.

Девушки оживились. Лишь только мы трое стояли, недоумённо переглядываясь.

Объяснять нам суть предстоящего ритуала никто не собирался.

— Делай как велено, фронна, — Виктории достался первый толчок от карлы, проходящей мимо, и мы все трое закатали рукава.

Мой был слишком тесен, чтобы я могла обнажить чуть больше, чем запястье. Карла Сольхерд, как по наущению демонов оказавшаяся рядом, дёрнула ткань моего наряда так, что рукав разорвался почти до самого плеча. Я закусила нижнюю губу, но не сделала ей замечания.

Теперь я как все. Надо повторять это днём, а особливо ночью, чтобы не забыть. Заклинание молчания, наложенное на моих спутниц, не позволит им выболтать сведения о моём происхождении, но здесь, должно быть, достаточно сильных магов, которым под силу узнать это иным путём.

Карла Ильма достала из кармана стеклянную палочку, которая легко могла бы скрыться в ладони десятилетнего ребёнка, и прошептав над ней невнятное слово, подбросила в воздух. Та перевернулась с лёгким свистом и под изумлёнными взглядами фронн превратился в скипетр.

Большим круглым концом главная карла дотронулась до ладони первой девы и прошла дальше, помечая таким образом каждую, стоящую в круге.

Нас троих, умышленно или по случаю, карла оставила напоследок.

Вытянув шеи, все мы старались посмотреть, что за знак оставляют на нас Боги этой стороны, но на коже уже помеченных не было заметно и следа. Пока очередь не дошла до меня.

2

— Вы очень испугались, когда она коснулась вас жезлом? — спрашивала Эрина после того, как всё закончилось, и нас разместили по комнатам, больше напоминавшим скворечники, чем жилые помещения.

 Без окон, с круглой маленькой дверцей, проходя через которую надо было склонять голову.

Это давалось мне сложнее всего. Принцессе крови, привыкшей к почитанию и всеобщему восхищению, было нелегко стать никем на чужбине, но когда я начинала роптать на судьбу, пусть и мысленно, то закрывала глаза и благодарила Леди-мать за то, что она позволила мне укрыться на Севере.

Всё лучше быть никем здесь, чем затвориться в Обители невинных дев, чтобы стать источником благословения для королевства, и проклятием для самой себя.

— Испугалась, но скорее того, что на моей руке расцветёт огненный цветок, а не эта странная завитушка. Видимо, с прошлым и впрямь покончено, — вздохнула я и подняла глаза на союзниц своего побега. Они торопливо погасили радость, мелькавшую в глубинах их душ.

Я не сердилась. Больше ничто во мне не напоминает о принцессе далёкой страны. Зеркало на столе показало, что девушки правы: мои волосы потеряли былой яркий цвет и сделались тёмными, будто припорошёнными пеплом. Новый цвет мне шёл, хотя я привыкла видеть себя рыжей. Алым Георгином.

Избранной Богами девой Лесного королевства.

— Что мы будем здесь делать, как думаете? — спросила Виктория. Нас поселили втроём в одной комнате и велели привести себя в порядок и ждать, пока позовут на обед.

— Работать, конечно, — спокойно ответила Эрина, присаживаясь на скрипучую кровать. — Видишь, здесь всё так, словно мы прислужницы.

— А что, у них проблемы со служанками? — не унималась Виктория, оглядывая скудную обстановку. — Нет, уверена, что девы чистой магии нужны здесь для иного.

И моя бывшая фрейлина большим пальцем потрогала знак на ладони, появившейся от прикосновения скипетра карлы Ильмы. Круглый, как монета, в центре он сиял синим глазком и напоминал символ оберега. У Эрины на ладони расцвёл кристалл.

Карла Ильма объяснила, что так Боги укрепляют нас в нашем новом Даре, но у меня оставалось ощущение, что она что-то недоговаривает. Эти знаки означали выбор. Откуда это было мне известно, ни за что бы не сказала, я просто знала это, равно как и то, что мой знак один из самых нежелательных.

— Дай руку, — быстро сказала я Виктории, чьи глаза расширились от страха, но не выполнить приказ, произнесённым прежним повелительным тоном, не посмела.

Немногие приближённые знали, что я могу быть достаточно твёрдой и резкой, если того требовали обстоятельства. Сейчас так и было.

Я сдавила узкую ладонь бывшей фрейлины, велев ей и Эрине, побледневшей пуще обычного, не издавать ни звука. И воззвала к той Силе, которая с самого рождения жила во мне. Один, второй, третий зов. Обычно Сила рвалась наружу уже при первом, но сейчас я ощущала лишь тишину.

Она не ушла совсем, скорее затаилась за печатью, наложенной новыми хозяевами. И я даже не знала, радоваться этому или огорчаться. Больше не будет чудес, населявших мой мир. Чудес, которые я могла создавать.

— Вы? Вы больше не...— Эрина недоговорила, а Виктория, очнувшись и перестав дрожать, выдернула руку и отсела на свою кровать. Уселась с ногами, как дитя, позабыв о том, что так сидеть в присутствии принцессы не полагалось.

Я усмехнулась. Они больше не считали меня кем-то особым. Надо же, я сама мечтала сделаться обычной, уберечься от взглядов Небодержателей, имевших на меня виды, но быть обычной, заурядной, оказалось ещё большим испытанием.

— Обед, фронны, все на обед! — послышался звонкий голос самой младшей карлы, которая, судя по приближающимся шагам и шуму, ходила по коридору и распахивала двери, ударяя в них кулаком.

Мы, словно девицы, застигнутые за наказуемыми деяниями, вскочили с мест и быстро одёрнули платья, чтобы выглядеть прилично.

— Ещё не переоделись? — нахмурилась курносая карла.

— Нам не принесли одежду, госпожа, — поспешила сказать я, подчёркивая статус карлы. Пусть она незнакома с нашими обычаями, уж понять, что я обращаюсь к служительнице как к знатной даме, она сможет хотя бы по моему смиренному виду и робкому тону.

Если я не могу быть госпожой, то пока стану держаться тихо. Надо присмотреться и узнать больше об обычаях и магии этой страны, чтобы понять замысел новых Богов и своё место на неизведанном прежде Севере.

Небодержатели наказывали слишком дерзких и оставляли без награды излишне робких.

— Сейчас, — хмыкнула карла и вернулась через минуту с тюком, который пренебрежительно бросила на кровать Виктории. — Вам нельзя отныне ходить в своём, фронны служат дому конунга Кая. Живо передавайтесь и выходите, иначе из-за вас троих остальные поголодают до ужина.

Мы переглянулись и подошли к тюку, развернув который увидели три одинаковых платья свободного кроя светло-серого оттенка. Присмотревшись к вырезу лифа, я поняла, что они не были такими одинаковыми, как показалось на первый взгляд.

Глава 6

1

— Скорее, вы должны помочь мне, — приказывала я своим бывшим фрейлинам в последний раз.

Внутренним чутьём знала, что как только выйдем и смешаемся с остальными девами, прошлое исчезнет. Мы все станем ничтожно равными.

А пока я могла повелевать и не ощущать себя такой бесполезной. Расставаться с Силой — это как затушить пламя на вечном алтаре.

— Госпожа, мы не можем прислуживать вам больше, — спокойно ответила Эрина, коснувшись руки Виктории, уже готовой по давней привычке прийти на помощь. — Извините нас. Здесь за это накажут. Вы сами говорили, что мы должны не выделяться.

— Верно, я всё это знаю не хуже вас, — ответила я излишне резко, пытаясь справиться с поясом нижней юбки. — И всё же вы должны оказать мне эту последнюю милость. И тогда, возможно, я не забуду о вас, когда забудут все остальные.

Я всегда умела обнажить самые сильные страхи в душах собеседников. Боги, те, прежние, наделили меня властью проникать в сокровенные помыслы своих подданных, но это было словно вспышка, озарение. Вот как сейчас.

Не говоря ни слова, девушки подошли и помогли облачиться в непривычный наряд. Я стояла смирно и смотрела в настольное зеркало на своё отражение, но никак не могла поверить, что всё это происходит наяву.

Вот я, совсем не рыжеволосая, лишённая пышных, расцвеченных золотым шитьём нарядов и ожерелий из драгоценных камней, надеваю свободную рубашку-платье без подъюбников.

У нас дома даже служанки носили корсет, а тут предлагалось его подобие, подчёркивающее талию, но совсем не делавшее её тонкой, как у статуй девиц-храмовниц.

— Это надевается поверх платья? — спрашивала Эрина, вертя в руках сарафан стального оттенка с незашитыми боками.

— Да, — Виктория уже облачилась в подобное одеяние и поэтому уверенно взяла из рук Эрины деталь моего туалета и помогла завязать её на поясе длинным шнуром синего цвета.

Эрина поморщилась и отвернулась. Остальные девушки, которых успели увидеть, носили другие платья, рядом с ними наши наряды выглядели как одежды послушниц Храма Богини-Матери, которым уготовано вскоре отречься от мира, а значит, и одеваться красиво им необязательно.

И всё же отличия в наши одеяниях было. Я выбрала для себя вырез в виде острия копья, направленного на грудь. Мне показалось это символичным: Небодержатели направили на меня свой гнев, но я выстою. И не забуду о том, что назад дороги нет.

— Достаточно, — мягко остановила я Викторию. — Я завяжу пояс сама. Пусть Эрина одевается, медлить нельзя.

Через  четверть часа мы были готовы и вышли в общий коридор. Остальные девушки уже ждали у дверей своих комнат, сцепив пальцы в замок и опустив взгляд в пол. Карлы прохаживали мимо, сердито посматривая на фронн, словно те провинились.

— Скорее, опаздывать на обед нельзя, — карла Сольхерд хлопнула в ладоши, и девушки подняли головы, построились вереницей и медленно пошли вперёд. По знаку одной из карл мы пристроились позади шеренги.

Идти долго, к счастью, не пришлось. Я старалась запоминать дорогу, да это было и несложно. Поворот направо, два пролёта и снова направо.

Не знаю, зачем мне это знание, ходить поодиночке фроннам не положено. Как не положено и многое другое: общаться свободно за исключением часов досуга, оторванных от занятий чтением Священной книги, рассказывающей легенды Севера и о происхождении местных Богов. Надо же, когда-то и Они были людьми, а потом обрели Силу, вознёсшую их над остальными смертными.

Я думала обо всём об этом за обедом, ужином, завтраком и работой. Нас заставляли убирать свои комнаты, карлы говорили, что это ненадолго и исключительно с целью смирения. Были фронны, живущие на втором, третьем этаже, мы видели их украдкой, их уже избрали придворные ярлы, и вскоре девушки отправятся навстречу своей судьбе.

— Какой? — жадно спрашивала у всех Виктория, и я только поражалась её воле к хорошей жизни. Моя бывшая подруга старалась завести новые знакомства среди фронн, угодить всем разом, включая суровых карл, строго следящих за порядком и обучением новому письму.

Запомнить все точки, завитушки, чёрточки и линии, образующие красивый, сложный и непонятный узор на плотной бумаге, стало для нас, не привыкшим пользоваться для письма золочёными кисточками, от которых чуть что, на бумаге расплывались жирные кляксы, сложной задачей.

Нерадивых и нестарательных наказывали и заставляли убирать клетки волков карлы Ильмы. Перестилать солому, помогать человеку, чья должность называлась «ловчий», осматривать зверей.

Касаться их нам не дозволялось, да никто из фронн не горел желанием добровольно протянуть к ним руку. Как бы мы ни были бесшумны, а нас учили и этому, волки оборачивались в нашу сторону, стоило кому-нибудь залюбоваться серебряными переливами густой шерсти.

Я попадала в помощницы к ловчему чаще остальных. Но не нерадению.

Письмо золотистыми чернилами давалось мне легче прочих занятий. Рука всегда была тверда, я слушала своё сердце, и оно направляло руку так, чтобы из-под неё расцветали узоры, за которые хвалили карлы и благосклонно позволяли мне оставаться с ними, когда прочих отправляли по комнатам.

Я слушала разговоры прислужниц, которые они вели, собравшись за дубовым столом, в конце дня. Никто не стеснялся моего присутствия, потому как карлы переходили на диковинное наречие, принятое на Севере для общения с ледяными великанами и Богами. И теми, кто достоин слушать и понимать его.

И снова я обнаружила, что понемногу улавливаю суть разговора. Чаще всего за ужином карлы говорили о текущих делах и сплетничали о скальдах, живших при дворе конунга.

С удивлением я узнала, что среди прислужниц попадались и те, кто сами в прошлом приехали из других земель. Они-то и красили волосы в светлый цвет и сильнее прочих старались усердствовать в строгости с нами, пришлыми, запуганными девами, брошенными своей землёй.

— Как считаешь, Ильма, этих всех заберут? — спросила как-то Сольхерд свою госпожу, когда остальные разошлись спать. Я прислуживала им за столом, но в основном, была распорядительницей ужина, показывая служанкам, скользившим тенями и не смевшими поднять глаза, куда что ставить и когда убирать.

Гораздо больше мне нравилось наблюдать за волками главной карлы, но перечить было бы неразумно. Леди-мать научила меня разумности, равно как и осторожности. И скрытности.

— Заберут, — кивнула Ильма и как бы невзначай посмотрела в мою сторону. — Хорошие девы, почти все с приличными способностями.

— Хорошо бы забрали, — поддакнула Сольхерд с привычной усмешкой и потянулась к глиняной кружке с элем.

Сделала жадный глоток и поставила её на стол, отодвинув так, чтобы я поняла: надо давать знак служанке. На столе не должно быть пустых кружек, примета плохая.

— Служанок уже достаточно. Разве что скальды по дальним владениям заберут.

Я не подавала виду, что понимаю большую часть сказанного. Стояла истуканом у дальнего края стола и ждала указаний с непроницаемым лицом.

Ильма пару раз взглянула в мою сторону, а потом, наклонившись к наперснице, зашептала:

— Мои волки недавно охотились у Чёрных пещер. И принесли немного немало, но бляшку скальда Хеннинга. Ту самую, которую подарила ему досточтимая Лив. Он ещё носил её на поясе.

— Он говорил, что чудом выжил в той схватке с великаном. Они давно не заходили так далеко от Вечного холода.

— Говорил, — Ильма выразительно подняла брови и облизала пересохшие губы. Потом сделала мне знак идти прочь.

Я склонила голову и медленно направилась к выходу из столовой, приказав служанкам убрать всё чуть позже, когда карлы закончат. Чуть замешкалась на пороге, сделав вид, будто споткнулась и теперь осматриваю подол платья, не порвался ли он.

— Я чую такие вещи, — продолжала Ильма. — От бляшки пахло умертвием. Точно говорю, но ты пока молчи.

— Не наше дело, — согласилась Сольхерд, и клянусь, я услышала в её голосе страх. — Славная Лив — потомок первого конунга, она почует, если её скальд вернулся другим. Да и возможно ли такое?

2

— Почитай чужих Богов там, где они сильнее всего. Под Небом другой страны нет места твоим прежним заступникам, — говорила Леди-мать, и снова её лицо омрачалось.

Она вспоминала о своей матери, о том, что поверженная принцесса, моя бабушка, стала жертвой победителя, соизволившего после того, как он насытил свою похоть, сделать её женой.

Бабушка верила своим Богам, молилась им, перед тем, как быть настигнутой захватчиком в разрушенном храме, но Они остались глухи к крикам отчаяния своей самой преданной последовательницы. Мама не рассказывала об этом, но в моменты её душевных волнений я могла читать канву давних событий так ясно, словно сама была их свидетельницей.

Я видела чуть больше, чем знала о том моя всесильная королева-мать. Например, то, что Боги прекрасно слышали мольбы и стоны жертвы, но не вмешивались не потому, что не могли, а потому, что не видели для себя пользы.

Слабые люди, не способные больше вершить не только судьбы других, но и собственную, не были Им интересны.

Когда фигура падала на доску, то Боги сметали её со стола в пропасть безжалостной рукой и обращали взоры к победителям.

Так думать было кощунством, но я знала, что права. Я чувствовала Богов намного лучше тех, кто посвятил им в служении свою короткую жалкую жизнь. Их Сила жила в моей крови, хоть и ослабленная десятикратно, и тем горше мне было осознавать, что ничья жертва для Них не священна, если не влечёт благостные перемены.

Когда моя Леди-мать избавилась от своего короля, Ненасытный Бог вёл её за руку в покои супруга, вложил в её руки кинжал, закалённый кровью, пролитой на Его алтаре, Он знал, к чему приведёт падение титана из дома Ядвинов. Старый ворон, раскрыв крылья, улетит в чертоги Богов, чтобы молодой занял его место и возродил традиции. Они давали Богам Силы.

Без молящихся, без жертв, которых Они так презирали, Боги слабели. Так было у нас, в Лесном королевстве. Должно быть, здесь Небодержатели ведут себя так же. И плохо было то, что я не знала этого наверняка.

— Что встала столбом, Рогенда? — младшая карла остановилась напротив меня и сощурила глаза. Это не предвещало ничего хорошего.

— Простите, госпожа. Я задумалась.

— Давай ступай, — кивнула она, на лице прислужницы Голубого дома подозрительность сменилась выражение беспримерной усталости. — Провожу, чтобы не зашла ненароком ещё куда.

— Можно спросить вас, карла Вильма? — осмелилась задать я вопрос, когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас никто не мог подслушать.

Ни фронны, как бы ненароком выскользнувшие в коридор по естественной надобности или с целью побыть наедине, присев на скамью возле больших песочных часов просторного главного зала. Ни карла Ильма, говорящая о некоем небезызвестном мне скальде таким тоном, словно не имела на то права и позволения.

— Что с тобой будет, верно? — вздохнула темноволосая карла. Она единственная из прислужниц не старалась скрыть, что родом издалека. — Кто ж знает, только Боги, но им нет ни до тебя, ни до меня никакого дела.

Я вздрогнула и встала как вкопанная. Карла чуть было не врезалась в меня и пробормотала проклятие на незнакомом наречии.

— Не стой, говорю же!

Я получила тычок в спину, но и совет, произнесённый шёпотом.

— Завтра-послезавтра сюда придут скальды, будут брать вас в компаньонки на неделю-другую. Постарайся понравиться той из них, кто выглядит побогаче да держит себя горделивее. Унижать, конечно, будут, да на представление у конунга у тебя будет больше шансов.

— Шансов на что?

— Иди, пора спать.

Больше черноволосая ничего не сказала. Я вернулась в комнату, разделась, насколько смогла и юркнула в холодную постель.

Сон забыл ко мне дорогу с тех пор, как я оказалась в Гринвиде под сводами Ледяного дома. Как я не старалась, но дремала урывками, пока не поступал сигнал к подъёму, и то это больше напоминало грёзы или видения, чем отдых.

За прошедшие недели я научилась раздеваться и одеваться без помощи слуг, привыкла к новому наряду, который выглядел пусть и полинялой тряпкой по сравнению с прошлыми платьями, но зато я чувствовала себя свободной.

Никто больше не дышал в спину, не пытался выведать мои тайные помыслы. Никто не считал мою судьбу решённой.

И всё же Сила, данная Богами, теми, прежними, не вернулась, а на её место не пришла новая. Если не брать во внимание способность, единожды проявившуюся в храме с раскидистым дубом, то я ничем, почти ничем, не отличалась от других фронн.

Да, ночами я видела, что творится дома, путешествовала по ледяной пустоши, не встречая ни единой живой души, бывало, что днём я проникала в мысли окружающих, но в этом не было ничего полезного, только головная боль тревожила так сильно, что хотелось закрыть глаза и уши, забившись в тёмный угол.

Хотелось больше не быть. Но я поднималась, превозмогая боль, и вела себя так, словно ничего не чувствую. Карлы говорили, что фронны, если они хотят войти в семьи скальдов, не имеют права на слабое здоровье.

— Я слышала, что некоторым выпадет честь вынашивать детей скальдов. Если их наречённые не могут этого сделать, — проговорила Виктория шёпотом.

Она общалась со всеми фроннами, прислуживала карлам, даже со служанками, в прошлом бывшими на нашем месте, но не заинтересовавшими никого из знати и не имевшими способностей стать карлой или иным образом служить дому конунга, Виктория общалась, заискивая и вызывая жалость своим робким голоском и опущенными глазками.

Я раздражалась ещё больше, когда видела её желания. Бывшая фрейлина уже вознеслась в них выше всех, но пока сама не смела верить в удачу.

— Какая же эта честь! — фыркала Эрина, державшаяся со всеми ровно, но не стремившаяся заводить друзей. Она тоже понимала, что мы все здесь соперницы. И старалась держаться поближе ко мне, то ли из страха, то ли по давней привычке. — И что бывает с теми, кто родил ребёнка?

— Говорят, их оставляют кормилицами.

— Так и знала. А потом?— Эрина не унималась. Когда она сердилась, её глаза приобретали неестественный фиолетовый оттенок, впрочем, только украшавший бывшую фрейлину.

Я старалась слушать и, как обычно, помалкивать, делая вид, что меня это всё не коснётся. Впрочем, я на самом деле так думала. Было предчувствие, что у Небодержателей, например, у той Богини с золотистыми волосами в колеснице, запряжённой полосатыми котами, на меня особые планы.

— Что думаете, Рогнеда? — дотошно спрашивала Эрина, а Виктория отводила глаза. Она никак не могла взять в толк, почему моё мнение теперь вообще должно кого-то интересовать.

Но стоило мне обратить взор в её сторону, как она краснела и бормотала извинения за неозвученные мысли. А я видела, с каким рвением Виктория ждёт того часа, когда наш тройственный, вынужденный, разложившийся союз окончательно распадётся.

И вот этот день настал.

Перед рассветом мне приснился яркий сон. Снова Сила бурлила в моей крови, из ладоней вырывались огненные птицы и клевали, тушили широкими взмахами крыльев голубой огонь, но тот, притихнув, словно подманив добычу поближе, разом объял всё вокруг и окружил меня.

— Я вас не обижу, фронна, — смеясь, произнёс знакомый голос. Во сне я никак не могла вспомнить, где я его слышала.

— Вставайте, время утренней молитвы! Сегодня особый день! — ворвался в сон и разбил его, как камень невозмутимую гладь воды, гневный окрик. Я вскочила на дрожащих ногах и выдохнула.

И разом вспомнила обладателя этого манящего мужского голоса.

Глава 7

1

— Не торопитесь приступать к пище, не поблагодарив Богов, — карла Ильма прохаживала по столовой, а её волки лежали у входа, сложив косматые головы на передние лапы и закрыв глаза. — Иначе Они отнимут то, чем поспешили вас одарить.

В это утро еда была совсем скудной. На тарелке лежали ломтик хлеба с тонким слоем сливочного масла и зелёного сыра, и кусочек мяса, такой прозрачный, что через него можно было увидеть сидящую напротив.

Обычно нас кормили хоть и грубой пищей, но хлеба всегда было достаточно, чтобы в животе по ночам не крутило от голода. Увидев такой скромный рацион, я и вовсе расхотела молиться чужим Богам.

Ранее следуя заветам Леди-матери, я пыталась благодарить. Их за счастливое избавление от опасности, за то, что Они позволили нам выжить и подарили крышу над головой. И надежду на новую жизнь. А сейчас вся горечь и разочарование вылились в неприязнь.

Нет места чуждым Богам в моём сердце, которое, не уставая ни на день, нашёптывало: «Вернись. У тебя получится, и ты станешь той, перед кем будут склонять головы короли».

Приходилось напоминать себе, что кланяться-то будут, только потом уйдут на свободу, закрыв меня в каменном склепе. А я даже не посмею взглянуть в зеркало, чтобы посчитать серебристые пряди в волосах. Сгнию заживо под громким титулом Главной Храмовницы.

— Cкорее заканчивайте, около десяти нас ждёт смотр, приберитесь и приведите себя в порядок, —  карла Ильма осмотрела всех и каждую, задержавшись взглядом на мне. — Как я говорила, у вас будет шанс показать себя и подготовиться к главному смотру у конунга.

Ильма отвернулась и вышла с гордо поднятой головой. Волки лениво поднялись и отправились следом, морда к морде на три шага позади хозяйки. Карлы, до этого стоявшие по углам столовой, оживились и принялись нас подгонять.

— Лучше найти покровительницу, чем набить брюхо.

— Докажите делом, что заслуживаете вкусно есть и долго спать.

— Берегите гибкость тела и красоту лица, они вам ещё послужат.

— Второго шанса в Ледяном доме не дают никому.

Насмешки неслись со всех сторон, но совсем не они лишали возможности проглотить хотя бы кусок. Я не могла смотреть на пищу.

— Возьмите моё и разделите между собой, — отодвинула я тарелку, обращаясь к своим бывшим фрейлинам.

— Нет, Рогенда, мы не станем, — твёрдо сказала Эрина, взглянув на Викторию так, что та отдёрнула протянутую было к тарелке руку.

Я лишь пожала плечами и поднялась с места первой из фронньер, показывая, что готова возвратиться. Из-за меня остальных поторопили, и я чувствовала спиной глухое недовольство девушек.

Мне так и не удалось подружиться ни с кем, потому что посторонние считали меня либо высокомерной, либо нелюдимой. Я избегала общества девиц не только потому, что не находила между нами ничего общего. Но и из-за предчувствия, что вскоре всё определится, и наши пути не пересекутся более.

По крайней мере настолько, чтобы стоило заботиться о тех, кого я не знала.

Воспитанная принцессой крови, дочерью Бога, я всегда с трудом общалась с теми, кто был ниже меня по положению. Леди-мать ограждала меня от мира, справедливо полагая, что я рождена для Обители невинных дев. Ни к чему той, кому предназначено быть затворницей, вкушать радости мира смертных.

Регент-соправитель королевы придерживался такого же мнения.

Я не бунтовала, пока не вошла в возраст понимания. Тогда и решилась бежать, вынашивая мысль о том, что главное — избежать участи Главной Храмовницы.

О том, что я буду делать на чужбине, мыслей не было. Я гнала их прочь, решив, что мои Силы помогут там, где бессильно золото, умение убеждать и воля к жизни. К настоящей жизни земной девы, не связанной обетами, которых она не давала.

— Из-за тебя мы остались голодными, — шикнула одна из близняшек, когда стройными рядами мы отправились в свои покои.

— Хотела выслужиться? — поддакнула её сестра.

— Она что-то знает, — прошипела третья, и я понимала, что они попытаются сорвать на мне злость и обиду на то, что никто так и не посвятил нас в особенности грядущих испытаний.

Я молчала и улыбалась. Пусть судачат, не стану снисходить до того, чтобы отвечать им. Отчего-то товарки побаивались меня и старались держаться особняком, бессильно шипя в спину.

Наверное, потому, что однажды та, кто посмела схватить меня за запястье, чтобы призвать к ответу, когда я проходила мимо, потом три дня промаялась задыхом и лихорадкой. Карлы поговаривали, что если она не поправится вскоре, то её отправят в служанки к остальным фронньер.

Но Синьер поправилась и больше не поднимала на меня глаз.

— Возьмите полотенца и ступайте в купальни, — приказали карлы, когда мы добрались до коридора, ведущего в жилое крыло.

— Что-то и впрямь будет, — заметила Эрина со вздохом, но на расспросы Виктории не ответила. — Сказано, в купальни идти. Я знаю не больше твоего.

Ранее мы мылись три раза в неделю и по праздникам, всё время все вместе, только те, кто прибыл в Гринвид в этом году.

Но сегодня к нам присоединились другие фронны. Дочери обедневших дворян, которых отдали в Голубой зал дворца конунга, чтобы им нашли лучшую долю чем та, что ждала девиц без приданного.

Так мне шепнула карла Вильма, когда я заходила в купальню последней.

— Слушай, что они говорят, смотри, как держат себя. Здесь принято знать традиции.

— Нам о них не рассказали в полной мере.

— Значит, не хотят, чтобы вы были лучше.

И карла указала головой на местных девушек. Нарочито грубо подтолкнула меня в купальный зал, словно только что распекала нерасторопную подопечную.

Девушки довольно переглянулись. А Виктория так и льнула к остальным.

Благодаря Богов за тёплую воду и за возможность согреться, я наскоро помылась, чуть неуклюже обращаясь с черпаком, чем снова вызвала язвительные шепотки в спину, но и не думала обращать на них внимание. Знали бы эти завистливые девицы, с кем имеют дело, то поостереглись бы распускать языки.

Ну, так ещё узнают!

Вытершись насухо и высушив волосы, я оделась в своё и вышла в коридор первой.

— Я готова, карла, — произнесла я, обращаясь к Сольхерд, как к главной в отсутствии Ильмы.

— Надеешься, что твой час настал? Ишь, приосанилась, — прищурилась она и окинула меня придирчивым взглядом. — Посмотрим, фронна. Пока вы не показали ту способность, которая в цене у скальдов конунга.

— Я буду стараться, карла, угодить новым Богам, — ответила я в том же тоне.

Сольхерд прищёлкнула языком, но ничего не ответила.

— Пойдём. Раз ты первая вышла, то первой и отправишься на смотр.

— Как мне себя вести? — запаниковала я, чувствуя, как к горлу подкатывает противный ком. — Нам ничего не говорили.

— Потому что Умению нельзя научить, — пальцы карлы вцепились в моё плечо. — Либо оно есть, либо не дано.

Мы шли знакомыми коридорами и вскоре очутились перед входом в круглый зал. Тот самый, где состоялся первый смотр, когда нас троих привели знакомиться с новыми порядками.

— Фронна Рогенда из Вудстилла. Род Винной Лозы. Старшая дочь мелкопоместного лорда из трёх прибывших, — громко огласила моё новое имя карла Ильма собственной персоной, которая перехватила меня у дверей, стоило переступить порог Круглого зала.

Я сощурилась от обилия ярких накидок леди, присутствующих здесь, и густых, прохладных запахов парфюма, витавших в зале.

А когда смогла успокоиться, то прежде всего на груди одной из сидящих в кресле заметила знакомый амулет из белого камня с ярким аметистом в центре.

2

— Так как твоё имя? — голос леди в серебристых мехах звучал как хрустальный бокал, о который ударили тонкой стеклянной палочкой. Так на моей родине проверяли хрусталь на чистоту породы.

Я не сразу поняла вопрос, обращённый ко мне. В животе под грудью снова резануло кинжалом, я почувствовала Силу, исходящую от амулета или украшения из белого камня. Та самая девица в тёмно-зелёном платье, едва ли старше меня по возрасту, сейчас и вопрошала меня об имени.

В голове промелькнуло воспоминание: королева-мать говорила, что, зная имя человека, сильные маги могут навредить ему. Но только если оно отражало его сущность.

— Рогенда, госпожа, — склонив голову и заставив себя оторвать взгляд от украшения в виде броши на груди девушки, ответила я.

— И что ты умеешь? — тут же спросила другая.

— Разве ты не знаешь, как надо к нам обращаться?

Вопросы сыпались со всех сторон. Леди сидели в креслах возле низких столиков с прохладными напитками и фруктами в широких вазонах.

Всего дев было не больше двух дюжин, каждая одета в платье-сарафан, схожие с теми, которые носили фронны, но, конечно, более ярких расцветок и сшитые из тканей, напоминающих по внешнему виду шёлк или сатин.

Я немного стерпелась с болью в животе, или это она стала тише, но руки уже не дрожали, а холодный пот перестал выступать на лбу. Перед глазами прояснилось, словно я вынырнула из воды на поверхность.

— Простите, скальды, фронны часто робеют при виде вашей стати и красоты, — вступила в разговор Ильма, разодевшаяся ради смотра в парадные одежды. Со всех сторон слышались негромкие разговоры и смех.

Я окинула взглядом сидящих. Рослые, статные, этого не отнять, но далеко не все из них считались бы на моей родине красавицами.

Ту в центре, с белым украшением на груди, приколотом как брошь, ещё можно было назвать привлекательной: светлые волосы, похожие на колосья ржи, пышными прядями обрамляли тонкое породистое лицо, на котором ярко-синими сапфирами сверкали миндалевидные глаза. Вся она была тонкой и гибкой, как лоза, её руки, унизанные перстнями с каменьями, пребывали в постоянном движении.

Леди смотрела с интересом, но довольно строго, словно хотела убедиться, что я та, кто ей нужна. Я сразу почувствовала, что леди пришла по мою душу.

— А что она может? Скажите, карла, хоть вы, раз она стоит истуканом, — спросила рыжеватая дама слева.

— Надеюсь, её способность не сладкоречие? — залилась смехом её кудрявая соседка, которой тут же начали вторить другие леди.

Я стояла и почти не слушала их. Леди-мать учила с малолетства сохранять хладнокровие и делать вид, что происки врагов, как явных, так и скрытых, тебе нипочём.

Принцесса, будущая королева, должна хранить молчание и не позволять показать, что слова челяди беспокоят её. Даже если она никогда не станет королевой, а затворится от всего мира в Обители невинных дев.

— Нет, скальды, Рогенда показала, что может левитировать на потоках воздуха, — раскраснелась карла Ильма, напрасно пытаясь незаметно пнуть меня в бок.

Каждый раз, даже не оборачиваясь в её сторону, я чувствовала руку, желавшую подарить мне тумак, и отступала в сторону. Как бы случайно, словно от волнения переминалась с ноги на ногу, и опускала голову ещё ниже, чтобы скрыть улыбку.

Боль совсем оставила меня. Впервые с того момента, как я покинула отчий дом, мне захотелось посмеяться над теми, кто считал меня слабой и неспособной. Моя королева права: не показывай Силу, делай вид, что покорна, пока не обретёшь достаточно власти, чтобы никто не посмел даже подумать про тебя непочтительно.

И вот сейчас, на краткий миг, я вернулась в детство, когда бесила братьев, исчезая у них прямо из-под носа. Няньки и гувернантки же только и делали вид, что их забавляет способность «милой девочки».

А ещё я больше не волновалась. Боги, нынешние или прошлые, не оставят меня.

Теперь я была в этом уверена как никогда: стоило взглянуть на Леди в зелёном, как я увидела в ней куницу. Внутреннее зрение возвращалось ко мне, хотя за все недели, что я провела в Голубых залах, оно ни разу не проявилось.

Сила бурлила в груди тем явственнее, чем больше я всматривалась в белый амулет-брошку с ярким аметистом в центре. Прищурившись, я даже усмотрела фиолетовые тонкие нити, тянущиеся ко мне от камня.

— Рогенда послушна, здорова, покорна, — тем временем перечисляла мои «достоинства» карла Ильма, словно старалась продать меня на рынке, как кусок залежалого мяса, который ушлая торговка старается сбыть с рук, чтобы не выбросить его псам. Или волкам.

Если бы Леди-мать слышала эти слова, она бы тоже улыбнулась. К её единственной дочери они не имели никакого отношения.

— Будет ли она плодовита? Передаст ли потомству свои Силы? — спросила курносая соседка Леди в зелёном. Главная скальда, это была именно она, сидела, поставив локти на ручки кресла и положив на тонкие кисти острый подбородок, в задумчивости.

— Ага, а если не будет, — отозвалась другая, — то всегда можно сбросить её с утёса и посмотреть, как она парит.

Скальда в зелёном нахмурилась и уже была готова встать с места, как я опередила её.

— Возьмите меня в свой дом, Славная Лив, — так громко произнесла я, вскинув голову и выставив подбородок, что все сидящие разом вздрогнули и переглянулись. — Я пригожусь вам, скальда. Не знаю пока, как, но буду просить златовласую Богиню с полосатыми котами в её колеснице помочь мне в том.

После этих слов даже карла Ильма замолчала. На некоторое время скальды онемели, бросая обеспокоенные взгляды на Леди в зелёном, но та превратилась в статую. На белоснежном лице не дрогнул ни единый мускул.

— Я беру её. Богиня Фрейя не ошибается, — тихо произнесла она наконец и встала. — Мы уходим немедленно.

Брошь на её груди подмигнула аметистовым глазком, и в животе снова зародилась боль. На этот раз она была чуть ощутимой, как недовольно ворчащий зверь, потревоженный в берлоге.

— Повезло тебе, фронна, — услышала я шёпот Ильмы, но не оглянулась. Едва поклонившись оставшимся, я отправилась следом за скальдой Лив.

Тогда мне казалось, что я просто угадала имя этой девы, потому что недавно слышала его в беседе карлы Ильмы и её наперсницы, но свою ошибку я поняла гораздо позже.

Когда у меня уже не было выбора изменить свою судьбу.

В тот день мне помогла совсем не Богиня Фрейя с колесницей, запряжённой полосатыми котами.

Глава 8

1

— Мы рады видеть вас снова, Солнцеликая! Не ожидали, что вы вернётесь столь рано, — низкорослая темнокожая женщина говорила таким грубым голосом, что мне захотелось обернуться и проверить: не стоит ли за моей спиной мужчина.

— Я уже сделала выбор, — проговорила Славная Лив и сбросила на руки прислуги, подбежавшей к госпоже, накидку из серебристого меха. — Вот эта фронна станет помогать мне.

Лив указала на меня тонкой рукой, взмахнула ей, и от пальцев, унизанных перстнями, потянулись белые нити, но замерли и свернулись словно змеи на полпути.

 Низкорослая дама средних лет, обладательница грубого голоса, впервые обратила ко мне широкое круглое лицо с узкими и злыми глазами непонятного цвета.

— Как скажете, Солнцеликая, — хмыкнула она. — Прикажете прочитать её сразу?

— Разумеется, — кивнула Лив. — Я пока отдохну.

Вскоре моя новая хозяйка удалилась, так и не сказав мне за время недолгой поездки ни слова. Изящный экипаж, запряжённый мохнатыми лошадьми, домчал до поместья Славной Лив, стоявшего на окраине столицы, не дольше, чем за четверть часа.

В это время скальда сидела, откинувшись на подушки и прикрыв глаза, в окружении трёх прислужниц, одетых в зелёные цвета госпожи.

Мне же досталось место на скамейке напротив. Я сидела, как некогда Мектильда, о судьбе которой я так и не узнала, ниже уровня колен скальды, и тоже молчала, опустив голову.

В глубине души что-то противилось столь униженному положению, но Сила, исходившая от амулета из белого камня с аметистом, заставляла терпеть и смиряться.

Что-то такое в броши скальды находило сродство с моей Силой, и что это было, я и хотела выяснить. Казалось, тогда всё исправится. Всё встанет на свои места, а я обрету истинную свободу.

И вот сейчас Леди в зелёном, как я прозвала про себя Лив, уходила куда-то в недра большого дома, и наша связь с её амулетом таяла.

— Иди за мной, расскажу о правилах, — грубоголосая дама бесцеремонно дёрнула меня за руку, и я очнулась. Хотела высвободить пальцы, но та, кто называла себя Ионой, вцепилась в них мёртвой хваткой, что-то пришёптывая узкими губами.

Сила внутри вздыбилась, как ретивый конь, почувствовавшей на спине чужака. Ранее я всегда могла управлять ей, так вышло и на этот раз.

— Простите, госпожа...

— Варта Иона, так ты должна меня называть, — курносая дама всё ещё держала меня за руку и потянула к дальней двери.

Мы прошли мимо богато обставленной гостиной с низкими пышными диванами и креслами с высокими спинками и через неприметную дверь оказались в полутёмной комнате с единственным окном, плотно занавешенным тёмной тканью.

— Ты считаешь, что тебе повезло, — чуть заикаясь, произнесла Иона, резко остановившись у дубового стола, застеленного светлой скатертью без узоров. — Наверное, так и карлы говорили. Но ты сама посуди, — тут она выпустила мою руку, и я испытала облегчение, словно вернулась способность дышать полной грудью. — Славная Лив, твоя госпожа и скальда из высшего круга, приходится роднёй конунгам Ледяного Дома. Потомок первого конунга, как говорит Священная книга. Она нуждается в тех, кто поможет ей сохранять умения.

Иона продолжала раскрывать происхождение моей хозяйки, я почти привыкла к её грубому голосу, то звучавшему твёрдо, когда дама говорила о конунгах, то запинавшемуся на согласных, когда речь заходила о самой Лив и обо мне.

— Я здесь правая рука скальды, её молочная сестра. Заправляю здесь делами и молитвами, — Иона сняла косынку с головы, отбросив её в угол на стул, и отдёрнула занавеси, пустив в комнату бледный свет луны. Он тут же заиграл на её густых коротких волнистых волосах цвета коры дерева.  — Я потомок мёртвого народа, обитавшего здесь со времён Сотворения мира. Я узнаю, если ты, пришедшая издалека, замыслишь недоброе. Сила скальдов велика, их умения простираются до ледяных пиков самых высоких скал Севера, но мои знаки глубже самых тёмных пещер Незамерзающего моря.

Украдкой я всматривалась в Иону, чтобы открыть истинную сущность темнокожей, но в её гибком стройном маленьком теле клубилась лишь живая тьма. Она не врала, не преувеличивала. Она пугала меня сильнее бурь Свирепого моря, о которых наслышан каждый по оба берега.

Сильнее людей-птиц с льдистой кровью, жрецов местных Богов и даже полосатых котов в колеснице Фрейи.

— Ты поняла меня, фронна? — Иона снова подошла и взяла меня за руку, заглянув в глаза. Её макушка едва доходила мне до подбородка, но сразу возникло ощущение, что это я уменьшаюсь и слабею, а она вырастает до самых звёзд.

— Поняла, варта Иона, — прошептали онемевшие губы, и тьма внутри дамы вырвалась наружу, захватив меня в плотное кольцо. Я онемела.

Застыла, словно смотря на себя со стороны. Тьма клубилась, проникая в меня, сливаясь с кровью и направляя мысли к прошлому. Вот я сижу и смотрю на королеву-мать, а она говорит о том, что поможет мне. Потому что в жизни есть не только власть, но и любовь.

— Ради неё иногда можно склонить голову перед тем, кто ниже тебя по положению и крови.

— А перед тем, кто выше? — задаю я вопрос.

Совсем не детский, ибо я никогда не была ребёнком полностью. Всегда ощущала себя запертой в маленьком теле, лихорадящим от Силы, рвущейся наружу. Я должна была её сдерживать, чтобы ненароком не ранить тех, кто рядом. Кто дорог мне.

Леди-королева нахмурилась. Вопрос ей не нравился, хотя я не могла взять в толк, почему. Это так естественно и правильно — склоняться перед тем, кто выше.

— Нет такого на этой земле, Хельга. И слава Богам за это, — вздохнула королева, и тьма, стоявшая за её спиной, проявилась. Задрожала вместе с той, кто дала мне жизнь, но не отступила, а попыталась проникнуть в меня снова.

— Слава Богам, — проговорила я медленно то ли в видении, то ли наяву. Мой голос звучал чисто, словно перезвон колокольчиков, поймавших ветер.

И я очнулась в комнате, залитой лунной светом. Тьма в образе низкорослой дамы с волнистыми волосами, такими жёсткими, что напоминали покров насекомых, дрожала под моим взглядом, но продолжала хрустеть суставами, выворачивая их самым причудливым способом.

— Паучиха, — произнесла я с облегчением, увидев  то, что скрывалось за тьмой.

Она сидела в её центре, испуская из блестящих лапок тёмный туман, так она когда-то, когда вся земля была покрыта льдами, пугала и заманивала людей в свою пещеру, чтобы пожрать их память.

Сила внутри меня заворчала, как зверь, у которого отняли добычу, лишь дав вкусить запах горячей крови, бьющей из ран, но я не позволила ей выпить тьму, хотя могла бы. Но это не продвинет меня ни на шаг. Я пока не знала, куда иду, но чуяла правильную дорогу.

— Воспоминания, ей нужны твои воспоминания, — морщилась тьма, обретая вид  варты Ионы. Сейчас её глаза стали белыми, невидящими. Она запомнит всё, что я сочту нужным ей вложить.

— Я старшая дочь лорда Акселя из рода Винной Лозы. Три сестры не получили наследство, мы были вынуждены отправиться на Север, чтобы стать жёнами ярлов. Мы жили в Лесном королевстве в чудном поместье с розовыми кустами под окнами и вечерами читали книги, музицировали или пили чай на веранде...

Я говорила, а тьма внимала и впитывала ложные воспоминания. Придёт день, когда я узнаю, зачем они понадобились Славной Лив. И пойму, куда двигаться дальше.

А сейчас пришла пора отпустить паучиху.

— Что случилось, варта? — вскрикнула я изменившимся голосом и вывела Иону из транса.

— Всё в порядке, — пробормотала она и поднесла руку к виску. Отпустила меня, отступив к окну, и встряхнула кудряшками, отгоняя наваждение.

— Пойдём, надо тебя приготовить. Сегодня у скальды будет в гостях её жених, скальд Хемминг из рода Серых Хвостов. Он захочет тебя видеть.

2

— Зачем вы приехали сюда, фронна? — спрашивал меня во сне скальд Хемминг ещё до того, как я увидела его наяву в первый раз. И не могла ответить.

Разве чужаку будут понятны мои помыслы? Разве он сможет оценить их правильно и понять, почему я ищу спасение так далеко от дома? Наверное, всё дело в магии, в её особом сродстве Божественной Силе, но об этом лучше молчать даже в мыслях.

— Тебе помогут переодеться, фронна, — снисходительная улыбка мелькнула на тонких губах Ионы, когда та привела меня в маленькую комнату на первом этаже, больше напоминающую кладовку, чем спальню.

В комнате стояла кровать, застеленная грубой холщовой тканью и узкий шкаф с покосившейся дверцей.

— Здесь нечасто бывают гости, — словно оправдывалась Иона, и тут же добавила: — Вы не останетесь тут надолго.

— Правда? — невольно спросила я, внутренне содрогнувшись. Эта каморка напомнила мне келью послушниц, только пополнивших ряды ушедших в Обитель вечных дев. Неужели мои Боги настигли беглянку и здесь, на краю света?

— Разве карлы не говорили вам? Впрочем, чего ожидать от этих бездельниц?!

— Расскажите, прошу вас, варта. Я вижу, что вам многое известно, — взмолилась я, обернувшись к той, кому недавно сумела вручить свои ложные воспоминания.

Теперь мы обе притворялись: она в том, что они не имеют для скальды Лив никакой ценности, я в том, что не подозреваю о способностях варты.

— Любопытна? Хорошее качество, фронна, если умеешь держать язык за зубами. Но мне некогда болтать попусту. Скальда ждёт, что я приду.

— Ну, пожалуйста, варта!

Дело было не только в любопытстве.  Я боялась, что сейчас Иона выйдет и запрёт меня. Я останусь в этой тюрьме надолго. И никому не будет дело до пленницы в поместье Славной Лив. И моя Сила не сможет помочь против тех, кто дал её мне.

Я уже не сомневалась, что Боги приготовили мне наказание, а новым Небодержателям всё равно до иноверки с того берега Свирепого моря. Они не станут вмешиваться, наоборот, с удовольствием посмотрят, как её приносят в жертву.

— Не дрожи так. Выпей, — варта подошла к прикроватному столику  и налила из кувшина, стоявшего тут же, в пустой стакан густой жидкости, похожей на кровь. — Это кисель из морозных ягод. Они растут у самой границы возле скал. Это далеко отсюда. Оттуда когда-то пришёл мой народ, мне приятен этот вкус.

В глазах варты мелькнуло мечтательное выражение, но она тут же очнулась и отпила из стакана первой, причмокивая языком, а потом протянула стакан мне.

В Вудстилле мы страшились допивать или доедать за кем-то. Леди-мама говорила, что так можно призвать чёрный мор. Он уже однажды свирепствовал в Лесном королевстве при моей жизни и чуть не оборвал её в самом начале. Тогда я потеряла волосы. Но они выросли снова и стали ещё ярче, из-за чего я получила прозвище Алого Гергина.

Но сейчас медлить из-за предубеждений было опасно. Ещё опаснее для меня, чем самая страшная болезнь, обидеть молочную сестру скальды.

Отчего-то я видела, что паучиха и куница, внешне такие несхожие, злопамятны и мстительны. Причём белокожая скальда гораздо опаснее своей темнокожей наречённой сестры.

— Благодарю, варта, — сделала я книксен и чуть не оступилась. Каждый раз, когда я пыталась идти наперекор той роли, для которой родилась, кто-то наказывал меня.

Пригубив кисель, я с удивлением обнаружила, что он приятен на вкус и разгоняет кровь не хуже вина, которым по ошибке нянек я напилась в детстве. Уйти от надсмотра было легко: взмахнула рукой и сделалась невидимой. Жаль, что с тех пор, как я пересекла границу родного королевства, эта способность была утрачена.

— Расскажите мне что-нибудь о карлах или о чём-нибудь ещё. Мне не будет так страшно.

— Бедняга, — смягчилась варта и забрала из моих дрожащих рук стакан, чтобы наполнить его снова, но против ожиданий осушила полностью сама. — Ну, расскажу тебе пару историй. Например, о том, как дочь-вдова дальней сестры прошлого конунга сбежала, оставив двух девочек на попечение государя. Только чтобы не выходить замуж по выбору конунга. А дочь её выросла и смогла завоевать доверие государя. Поэтому теперь она имеет богатство, этот дом и свободу выйти замуж по любви за сиятельного скальда. Разве могла рассчитывать на это дочь предателя короны и беглянки?

Варта Иона осушила третий стакан и встала. Тряхнула жёсткими кудрями, выбившимися из хвоста, закрученного в сложную причёску на манер скальд, и заявила:

— К тому же ты не единственная фронна, прибывшая сюда и нашедшая новое место. Старайся, и скальда оценит тебя. Как оценила прочих. Пока ты не перестанешь быть ей полезной.

Варта Иона приказала ждать и решительно направилась к выходу. Казалось, она жалеет, что сболтнула лишнего, но раз исправить ничего нельзя, остаётся надеяться, что я всё равно ничего не поняла от испуга.

— Жди, — бросила она через плечо и захлопнула дверь. Мои страхи снова ожили, когда в замке повернулся ключ, но не успела я осмотреться, как дверь снова отворилась, и на пороге появилась Мектильда. Черноволосая, румяная, одетая по местной моде, да к тому же далеко не в те полинялые тряпки, которые носили в Голубых залах рядовые фронны.

— Я не сплю? Ты всё это время была здесь? — улыбнулась я, сдержав желание подбежать и обнять бывшую служанку. Это было непозволительно в прошлой жизни, но и в этой я не чувствовала себя способной на подобное. Словно за моей спиной всегда стояла Королева-мать и следила, чтобы я помнила о своём происхождении.

Даже если все вокруг забудут.

— Не совсем, моя госпожа. Меня привела в этот дом скальда Ульрика, — Мектильда казалась спокойной, говорило ровно, держалась уверенно. Что-то поменялось в ней с тех пор, как её, растерянную, плачущую и кричавшую о помощи, увели прочь хускарлы в чёрных одеяниях.

— Каково твоё умение? — улучив момент между её неторопливым восхвалением местной знати, сплошь состоявшей из достойных, умных и сильных магов, способных разглядеть свет в остальных.

Мектильда явилась не просто так. Она принесла мне новое платье, в котором я должна была появиться за ужином. Фасоном оно напоминало наши сарафаны, которые приелись фроннам и выцветали раньше, чем сменится луна, но эта ткань, в которую меня облачала бывшая служанка, была столь приятна телу, словно его касался лёгкий тёплый ветер.

— Я умею оживлять цветы, — смущаясь ещё больше, пробормотала Мектильда, пока её проворные пальцы закрепляли завязки и прикалывали заколками тесьму. — И слушать, о чём они шепчутся.

— Здесь мало цветов, фронна. Не за это ты полюбилась скальдам, — проговорила я медленно, жалея, что нет зеркала. Я бы хотела увидеть себя в новом наряде столь насыщенного сиреневого цвета, что фартук казался ожившим ковром. — Почему тебя выделили из всех?

Мектильда уколола моё плечо, и тут же в мыслях всплыла картинка: за моей спиной вместо Мектильды клубится Тьма винного цвета, из неё на миг высовывается что-то остроносое, и тут же прячется в странный туман.

— Простите, моя госпожа, — склонила голову служанка, обойдя меня кругом. — Я не знаю. Скальды сказали, что у меня особый Дар. Я никогда раньше и мечтать не могла, что обрету Силу. Знаете же, что мои предки не были из чистых.

— Теперь это неважно, — кивнула я, подав ей руку. — Давай заканчивать. Думаю, меня скоро позовут.

— Я совсем забыла, госпожа, — всплеснула руками Мектильда и странно суетилась, хлопая себя по карманам праздничного фартука. — Вот она. Вы должны это надеть.

Она показала маленькую коробочку, похожую на те, в которых хранила драгоценности моя королева. Мектильда открыла крышку, и я увидела, брошь из молочно-белого камня с крупным аметистом в центре.

Глава 9

1

— Откуда это у тебя? — спросила я и протянула руку к броши из белого камня, лежащей на раскрытой ладони Мектильды. — Я видела такую у скальды Лив.

«И у скальда Хемминга. Того мужчины, кто впервые встретился мне во сне», — мысленно добавила я.

— Варта Иона дала мне для вас. Сказала, что её надо надеть на сегодняшний ужин. Я помогу вам.

— Ты тоже будешь там?

— Да, госпожа. Меня позвали, — руки Мектильды, всегда мягкие, нежные, касались моей кожи, и я испытывала странное успокоение. Такое, какое чувствовала, когда Леди-мать расчёсывала перед сном мои волосы.

Я хотела спросить бывшую служанку ещё кое о чём, но сейчас мысли путались, всё время возвращаясь к воспоминаниям о дубе в храме Голубых залов, чей ствол увит золотой цепью. Я ощущала запах прелой листвы и свежий воздух, холодящий босые ноги.

— Мы должны идти, — донёсся до меня голос Мектильды, и я ощутила тяжесть на груди в том месте, куда моя помощница приколола брошь.

Кажется, дверь отворилась, выпустив нас в коридор. Мы шли плечом к плечу и не разговаривали.

Мектильда молчала, а мне тоже не хотелось разговаривать. Странная истома овладела телом: идти она не мешала, сонливости не вызывала, но я пребывала в состоянии отстранённости. Вроде всё вижу и ощущаю, но с другой стороны, не боюсь. Всё сон, от которого я вскоре очнусь.

— Не пугайтесь, фронны, — услышала я знакомый голос и повернула голову, разом очнувшись.

Мы с Мектильдой стояли у входа в просторную светлую комнату, вероятно, столовую. Посредине стоял большой овальный белый стол с отполированной, как зеркало, поверхностью. За обедом сидели гости с скальдой Лив во главе. Держа её за руку, рядом находился скальд Хемминг, сидевший к нам вполоборота, словно хотел видеть только её.

Его пальцы оглаживали тыльную сторону её ладони, и отчего-то у меня противно защёлкало в голове. Пришлось отвести глаза, чтобы снова обрести спокойствие.

— Это мои новые приобретения, — Лив обращалась к гостям, мужчинам и женщинам, собравшимся на трапезу за столом. Они ели, пили, вели неспешные разговоры, которые разом прекратились, стоило нам с Мектильдой войти. Варта Иона крутилась рядом и встала за нашими спинами, как торговка, расхваливающая товар.

— Фронна Мектильда умеет слушать деревья. В том числе ей доступно понимание знаков с древа Играсил.

Скальды, как один, молодые, привлекательные, уверенные в себе, нахмурились и с тревогой переглянулись.

— Разве иноверки способны на такое? — спросил высокий худой человек с тонким голосом.

— Возможно, Вислин, — вступил в разговор Хемминг, выпустив руку невесты, на что та недовольно вздохнула и потянулась к высокому бокалу с вином. — В Первых Асах написано, что те, кто ступили в храм, могут быть избраны Богами.

— Но там также сказано, что этот Дар в иноверцах не задержится, — вступила в разговор женщина с ярко-зелёными глазами, с высокомерным снисхождением посмотрев в сторону хозяйки и её жениха. О, мне был знаком этот взгляд!

Обычно им награждали мою мать те, кто считали себя знатнее и достойнее её. Пока она не доказывала обратное. Часто их же кровью.

— Тогда и говорить не о чем, — примирительно улыбнулась Лив и тут же посмотрела на меня: — А что ты умеешь, фронна?

И уже обращаясь к остальным, с усмешкой добавила:

— Эта сама просилась ко мне. Говорила, что пригодится.

— И чем же? — господин с высоким голосом наклонился к своей спутнице, чьи полные руки были обвиты золотыми браслетами, тонко позвякивающими при каждом её движении.

— Отвечай, — пнула меня в спину варта.

— Я могу подниматься в воздух, — заикаясь, делая за спиной охранные знаки, произнесла я. Пусть здесь мои Боги не властны, но моя Сила, хоть и ослабшая, защитит от недоброго глаза. — Парить в потоках воздуха.

Будут смеяться, я чувствовала кожей. Надо мной здесь многие потешались, но я терпела, стиснув зубы. Верила, что время придёт, и они все замолкнут в страхе. Чем дольше я находилась в этой стране, тем сильнее крепла уверенность в правоте знаков, полученных мной во сне и наяву.

— Забавная способность, должно быть, — произнесла скальда, чьи толстые косы, спускающиеся по плечам, напоминали змей.

Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, ожидая момента, когда скальды заметят брошь на моей груди. Точную копию той, что была приколота к одежде скальда Хемминга. Славная Лив переоделась в светлое домашнее платье свободного кроя и обходилась совсем без украшений в распущенных волосах.

И всё же никто будто не замечал. Они ослепли разом, я была знакома с этой магией. Не раз сама применяла её для того, чтобы скрыть, кто я на самом деле. Но почему тогда ничего не ощущала? Ни ветерка, ни нитей, тихонько позвякивающих от натяжения.

— И всё? — подняла насурьмлённые брови сидящая до этого тихо скальда с лицом, по которому время от времени проходила нервическая судорога. Тогда её рот искажался, превращался в вечно голодную ледяную пасть ущелья, жаждущего жертв.

— Я не знаю. Может, и не всё. Сегодня ночью златоволосая Фрейя явилась ко мне и приказала передать ей слова Сиятельной Лив. Я сразу узнала скальду по броши из белого камня с сиреневым глазком в его центре, — словно в подтверждении своих слов я дотронулась до украшения на груди.

Теперь-то они должны заметить её!

— Ты смеешь утверждать, что Фрейя говорит с тобой? Такое под силу только дроттам, да и то не всем! — Славная Лив вскочила с места и прищурилась. Сжатые в кулаки ладони, вздёрнутый аккуратный носик — всё говорило о том, что я зря сказала то, что сказала.

Но страха во мне не прибавилось. Не могу я всё время жить со склонённой головой! А Славная Лив с её утончённой красотой и яркими сапфировыми глазами всё больше вызывала безотчётное желание бросить ей вызов.

— Пусть докажет! — дотронулась до белоснежной руки хозяйки скальда с толстыми косами.

— Как, ради Одноглазого Бога?  Вы хотите разнести здесь всё? — крякнул полный скальд, до этого занятый лишь едой.

Мектильда выступила было вперёд, чтобы сказать что-то, но варта Иона так громко шикнула на неё, что служанка задрожала и не произнесла ни слова.

Я была брошена на скалы, как утлое судёнышко, отданное на откуп бушующей стихии.

— Красная радуга? — с улыбкой нетерпения всплеснула полными руками одна из скальд, и её браслеты шумно зазвенели ей в такт. — Это безопасно для чистой магии, рождённой Асами.

— Зачем терять ту, кто хочет быть полезной? — вступил в разговор Хемминг, и все разом обернулись на него. Пояснить свою мысль скальд не спешил, он криво улыбался и вертел в длинных пальцах фруктовую горошину, которыми здесь лакомились словно величайшей сладостью в мире.

Я пробовала сей дар земли, взращённый в дни краткого солнца, но осталась не впечатлена. Слишком сладко, терпко, водянисто, как и местный мёд, который подавали на каждом застолье. От него першило в горле, а на губах оставалась липкая плёнка.

— Что вы хотите сказать, скальд Хеминг?

— Только то, что надо дать ей время раскрыться. Фрейя не каждой явит свой истинный облик.

Несмотря на недовольство невесты, хмурые взгляды мужчин и поджатые губы женщин, он встал и обошёл стол, не сводя с меня внимательного взгляда. Так в Вудстилле осматривали шелка или доспехи.

— Может, устроим им всем испытания? Что скажут карлы? — произнёс он нараспев, остановившись напротив на расстоянии локтя. Я попыталась отойти, но оцепенела.

Хемминг едва скользнул взглядом по моему лицу, задержался на броши.

— Важнее, что на это скажет конунг и его Совет, — напомнила Лив, похожая на взъерошенного зверька, готового к атаке.

— У нас давно не было развлечений.

— А что если они погибнут?— в задумчивости потёрла подбородок чернобровая скальда, но по блеску её глубоко посаженных глаз, я видела, что она довольна.

— Лучше остаться наполовину целым, чем наполовину недооценённым, — усмехнулся Хемминг и посмотрел мне в глаза.

2

— Вам виднее, Хемминг. Не мы вернулись оттуда, откуда нет возврата, — буркнул один из статных мужчин, впервые поднявший голову от браги, которую здесь наравне с мёдом, пили как воду.

Северные люди не пьянели или трезвели так быстро, что не успевали иноверки и глазом моргнуть.

Этим скальды, карлы и прочий местный люд отличался от нас, тех, кто жил южнее. Так говорили карлы, они учили нас местным правилам, заставляя зазубривать их наизусть, говоря, что «быть чужачкой не зазорно, пока ты не стала своей».

— Что это значит? — Эрина в учебной комнате отличалась прилежанием и острыми вопросами, которые не стеснялась и не боялась задавать у мужчины-наставника.

Тот был стар, но крепок, и всё время носил широкополую шляпу, скрывавшую половину лица. Встреть мы его вне Голубых залов, без этой шляпы, деревянного посоха, похожего на палку, и длинной седой бороды, в которую старик заплетал свежие цветы, невесть откуда взявшиеся здесь, мы бы и не признали в нём того терпеливого наставника, у которого всегда находилось время отвечать на одни и те же вопросы.

— Есть одна легенда, фронна. Я поделюсь ей с вами, так вы лучше поймёте нас, — кивнул наставник, улыбаясь щербатым ртом Эрине. Её он выделял больше прочих. Как и меня. Почему, оставалось загадкой. Вопросов я не задавала, сидела тихо, но слушала внимательно, улавливая и записывая пером те сведения, что казались важными.

— Сядьте ближе, эта легенда пока не для ваших ушей, ну да ладно. Мы переглянулись и с жадным любопытством пересели на передние скамьи. — Знаете же, когда-то я в этом самом синем залатанном плаще исходил Гринвид вдоль и поперёк, запоминал сказания в одном месте, чтобы рассказать в другом. Везде меня встречали с почестями.

— И никто не выгнал с порога вшивого бродягу? — чуть слышно хмыкнула рядом Виктория, на что наставник повернулся в нашу сторону и грозно сверкнул глазами. На мгновение мне показалось, что в глубине синих очей блеснули молнии.

— У нас, благодаря Первым Асам, книге странствия Богов по свету, принято привечать бардов и сказителей, потому что однажды они заходят в страну ледяных великанов и поднимаются по радуге, спрятанной ото всех, на ветви дерева Играсил, где восседают Боги. В Священной книге сказано и то, а это важно для тех, кто хочет обрести здесь дом, что сами Боги прикидывались сказителями и странствовали по свету.

Старик произнёс это таким грозным тоном, что девушки, включая меня, опустили глаза и склонили головы.

— Простите, наставник, — притворно вздохнула Виктория, робко улыбаясь старику.

Я не видела их лиц, но чувствовала: вокруг головы бывшей моей фрейлины цвёл майский солнечный день, вокруг старика — клубились грозовые тучи. Когда эти два мира схлестнутся, даже по краям, то от весны Виктории не останется и следа. Минуя лето, к фронне придёт зима.

— Расскажите, пожалуйста, — попросила я, не решаясь взглянуть в грозу, окутавшую наставника. — Это очень интересно. И про радугу, ведущую к Богам, и про древнее письмо, доставшегося людям из осколков табличек ледяных великанов.

Гроза миновала. На небосклоне снова воссияло солнце, наставник превратился в обычного старика, любящего поболтать и повспоминать о прошлом.

— Ну, раз просите, то слушайте, — он обвёл взглядом фронн и усмехнулся. — У ледяных великанов есть источник мудрости, бьющий горячим ключом из-под корней Играсил. Если испить из него, то обретёшь способность видеть истинный облик каждого.

«Странно, у меня уже есть такая», — мелькнула мысль.

— А разве этому можно научиться? — робко спросила Эрина, искусавшая все губы во время рассказов старца. Она верила в эти легенды или хотела понравиться наставнику настолько, чтобы он дал рекомендации на совет конунга.

Карла Ильма обмолвилась, что старик не так прост. Сам конунг прислушивается к его словам, хотя никто не знал почему.

— Можно, если на то воля Богов. Говорят, — тут старик сделал паузу, повертел в руках грифель, которым писал на доске, и снова отложил его в сторону. — Тут я не поручусь, что правду, но слышал неоднократно. Есть люди, которые везде становятся своими. Слышат и понимают язык, который иные не могут выучить за долгие месяцы неустанного труда. Читают в сердцах, видят то, чего не должны. Это Дар, но за всё придётся платить.

Старик посмотрел на нас, довольный произведённым впечатлением. Слышно было, как ветер бьётся в окна.

— Так вот, пришёл как-то человек к великану, намеренно зашёл в их чертоги, чтобы испросить позволения испить из источника мудрости. Но великан сказал, что тогда человеку надо лишиться одной части тела. Человек недолго думал и согласился отдать глаз.«Лучше вернуться неполноценным, чем остаться глупым. Руки-ноги ещё послужат мне, а умный и одним глазом видит то, что глупцу не разглядеть и двумя».

— Я бы не смогла так, — покачала головой одна из сестёр. Они всегда держались особняком, ходили вместе, делали всё в четыре руки. Девушки прозвали их «зеркалами».

— И я бы тоже, — поддакнула вторая.

— А я бы попросила лишить меня пальца, — оживилась Виктория. — Его отсутствие всегда можно спрятать под перчатками. А без глаза девица себе партию не найдёт, если, конечно, она не знатна и не богата.

Наставник слушал всё и делал вид, что погрузился в воспоминания или дрёму, но я чувствовала на себе его внимание. И молчала.

— Что значит «быть чужачкой не зазорно, пока ты не стала своей»? Я слышала такой совет от карлы Ильмы, но не знаю, как применить, — решилась я наконец, понимая, что молчать всё время немудрое решение.

Нельзя упускать шанс показать себя любознательной. Пусть и наставник всего лишь старик.

Леди-мать научила меня осторожности, но я доверяла чутью. Оно точно не ошибётся.

— Это означает всего лишь то, что карлы хотят видеть вас влиятельными скальдами, — усмехнулся старик. — Ничего более. Учитесь и молитесь, чтобы конунг подарил вас тому, кто оценит ваш Дар. И не вспоминайте более о прошлом, сотрите его даже в своём сердце. Оно умерло для вас, в вы для него. Ваша мать более не вспомнит о вас, понимая только в молитвах с умершими детьми. И то, украдкой, чтобы не разгневать тех, кого предала.

— Это непросто. Забыть вот так, — нахмурилась я впервые с того момента, как ступила в Ледяной дом. Раньше только злилась, надеялась, шептала клятвы выстоять и найти своё место здесь. А теперь, когда наставник произнёс эти слова, словно специально для меня, растерялась и чуть не заплакала.

Знала ведь, что не вернусь в Вудстилл. Однако верила: мать не забудет. Впрочем, сама умоляла её сделать это.

— Боги не оставят вас, — сказал наставник перед тем, как уйти. — Если вы примите Их в сердце и пустите в тело. А также сделаете всё, чтобы вас приметили.

На этом занятие закончилось, но именно в тот день я не хотела уходить из учебного класса. Казалось, старик сказал что-то важное, послание для меня, а я не поняла смысла.

Больше я не увидела человека в широкополой шляпе. Его место внезапно занял другой, ещё нестарый мужчина, однако, он учил по писанному, не отвлекаясь на вопросы фронн.

Это было месяц назад или более. Однако сейчас, стоя перед столом скальдов, я вспомнила наставление прежнего учителя. Кто-то словно толкнул меня под руку.

— Я согласна на всё, чтобы подтвердить свой новый Дар, — звонко произнесла я и подняла голову, встретившись взглядом со скальдом Хеммингом.

Глава 10

1

Скальд Хемминг в два счёта оказался рядом и двумя пальцами схватил меня за подбородок. Посмотрел в глаза, и я увидела могучего ворона, облетающего ледяную пустошь.

Стоило птице, раскинув крылья, спуститься на замёрзший утёс, прокаркать два раза, как ворон обращался в матёрого волка с серебристой шерстью, и уже в этом облике человек бежал, чтобы осмотреть бескрайние пустыни холода.

А потом волк домчался до берега Свирепого моря, завыл, подняв морду, и рассеялся пеплом, унёсшимся к иному берегу.

Всё это я увидела в мгновение ока, словно сама бежала по хрустящему снегу рядом с волком и летала над пенными волнами над морем, окутанным грозой.

А когда пришла в себя, то почувствовала, как в груди стынет сердце, превращаясь в закованную в наст ледышку.

— Тебе страшно? — спросил скальд с улыбкой. И я снова увидела перед собой человека. Почти такого же, как и я.

— Немного, скальд.

— И ты всё же хочешь принять участие в соревновании?

— Хочу. Чтобы раскрыть Дар.

Он отпустил меня и повернулся к сидящим за столом. Они все следили за происходящим с жадностью людей, охочих до зрелищ. Но не Славная Лив.

Невеста Хемминга побледнела ещё больше, кусала алые губы и вертела в руках бокал так сильно, что его содержимое чудом не выплеснулось на её наряд. Она то вставала с места, то присаживалась в кресло, расправив складки платья.

— Знаете, я передумала. Эти двое переданы мне, — глухо заговорила она и поставила бокал на место, чудом не опрокинув его.

Скальда медленно поднялась. Обогнув стол, она не спеша приближалась ко мне, и в её твёрдой поступи я угадывала свой приговор.

— Как гласит свод правил, их головы тоже принадлежат мне. Что если я велю отрезать их раньше, чем они накликают на нас бед?

— Головы, не шеи, — усмехнулся Хеммнг.

— Невозможно, сестра, — пропела скальда с толстыми косами. — Такое допустимо только, если они оскорбили нас или Богов.

— А разве нет? Ну ладно, вон ту я, пожалуй, оставлю.

Лив указала на Мектильду.

— Пусть себе слушает цветы и деревья сколько влезет, а вот эта слишком дерзка. Она оскорбляет Богов уже хотя бы тем, что утверждает, будто видела саму Фрейю. Богиня не стала бы говорить с худородной иноверкой.

Лив занесла руку для пощёчины, но Хемминг ловко перехватил её.

— Что с тобой, моя Сиятельная? При дворе конунга давно не было таких развлечений, а ты хочешь лишить нас и этого? Разве мы сможем тебе такое простить?

Слово «тебе» скальд произнёс тихо, но таким тоном, что Лив хмыкнула, однако выдернула руку и вернулась на место.

— Посмотрим. Разрешение ещё не получено. Они всё равно все сгинут под Красной радугой.

— Зачем конунгу соглашаться на такое? — задумчиво потёр щёку мужчина с высоким голосом.

— И правда, следующие пять или десять лет новые девы не прибудут. Скальды дружины ждут наложниц или жён, — поддержала его полнорукая скальда, звеня толстыми браслетами.

— Можно не участвовать всем, — пожал плечами другой мужчина с золотистыми, как золото, волосами до плеч. Он был самым молодым и не имел ни одного шрама. Казалось, это не юноша вовсе, а переодетая девица. — Пусть пройдут первичный отбор.

— Верно, — Хемминг отвернулся и за спиной сделал знак Ионе увести нас прочь. — Те, кто не имеют сильных Даров, отправятся ублажать на ложе воинов.

Молочная сестра Славной Лив дёрнула меня за руку. Я обернулась и увидела, что они с Мектильдой пятятся к выходу, но мои ноги словно вросли в мраморный пол. Я хотела быть здесь, слышать и слушать. Что-то такое творилось сейчас, что мои пальцы коснулось привычное жжение, означающее пробуждение Силы.

Я хотела узнать больше. Это было жизненно важно, даже крупицы знания могут спасти жизнь и исковеркать судьбу.

— Ты стал слишком дерзким, Хемминг, после того как вернулся. Что с тобой произошло, ты так и не поведал нам эту историю целиком? — Мужчина с высоким голосом прищуривался и улыбался, но его глаза блестели ярче, чем за всё время разговора.

Иона шикнула снова, подскочила ко мне, дотронувшись до моей руки стеклянной палочкой наподобие той,  что карла Ильма проверяла наши знаки, и пальцы скрючило от боли.

— Иди, мерзавка, не стой, иначе сегодня не сносить головы не только тебе.

Я пошла, словно механическая кукла, ведомая чужой волей.

— Был ранен, а потом Одноглазый Бог коснулся моего лба и залечил раны, — продолжал говорить Хемминг беспечным тоном. И смеялся, запрокинув голову.

— Может, это был гном Ледяных пещер? —подхватил веселье кто-то рядом с ним.

— Или гнома. Не сердись, Лив, он же вернулся к тебе. Когда уже никто не ждал.

Прежде чем двери столовой захлопнулись перед моим носом, я услышала ответ Сиятельной госпожи:

— Слава Богам! Иногда мне кажется, ты переродился там, на ледяной пустоши. Но я верну тебя прежнего, клянусь, любимый!

2

— Госпожа моя, зря вы так! — Мектильда держалась почтительно, укоряла мягко, словно мать непослушное дитя, совсем без злорадства, без радости за воздаяние по заслугам бывшей принцессе.

Я стала обычной, одной из пришлых дев без роду и племени, но ещё не привыкла к непочтению. И к открытой зависти и злости. Боги нашли чем покарать отступницу даже там, куда не могли дотянуться.

— Что зря? — огрызнулась я и забралась с ногами на кровать. — Боги карают дерзких, верно, но и робким не воздают по заслугам.

Мектильда продолжала стоять, сцепив пальцы в замок.

Стоило выйти из столовой, как варта Иона пинками в спины погнала нас в ту каморку, в которой я и встретилась с Мектильдой. Сейчас, после светлой и просторной обеденной залы, она казалась мне ещё меньше, теснее. Убогая каморка, в которой и слугу поселить стыдно.

Духота стояла такая, что мой лоб в тот же миг покрылся испариной.

— Здесь вообще принято мыться? — спросила я, уткнувшись лицом в колени. Настроение, ещё недавно бывшее воинственным, сейчас переменилось, как ветер на Свирепом море. 

Чудилось, что я попала в край варваров, настолько же несхожих по обычаям и магии с их чудными Богами, живущими в тени мирового древа Играсил, насколько могут быть несхожи люди и иные сущности.

— Конечно, госпожа. Давайте я приготовлю вам ванну.

— Хорошо, а эти не будут против?

Я покосилась в сторону чуть прикрытой двери. Варта нарочно оставила её так, чтобы подслушивать. Наверное, приставила служанку, потому что присутствия двойственной сущности, кем являлись местные маги, я не ощущала.

— Нет, здесь это дозволено, — Мектильда тоже с тревогой обернулась в сторону двери, но тут же её лицо приняло безмятежный вид.

Я подняла голову и всматривалась в свою бывшую служанку. С момента нашей последней встречи она преобразилась, скорее внутренне, чем внешне.

Плечи расправились, во взгляде исчезла затравленность вкупе с желанием угодить. Теперь она стала женщиной, которая знала, что привлекательна, что способна пригодиться новым хозяевам, и оттого слишком ценна, чтобы её жизнь скоро прервалась.

В облике Мектильды проступало что-то ещё, но я никак не могла уловить его образ, Что-то могучее, властное и жестокое, и это удивляло: Мектильда была доброй девушкой, безобидной.

— Я сейчас всё сделаю, — с поклоном хотела было удалиться она, но я решительно воспротивилась.

— Нет, я пойду с тобой. Не хочу привыкать к такой обстановке.

Пусть думают, что я не смирилась, что прежняя гордыня застит глаза новой фронне, а я пока осмотрюсь в этом доме. После обеда у скальдов, за которым мы с Мектильдой не съели ни кусочка, потому что никто не пригласил нас за стол, я понимала, что вскоре меня отошлют обратно. И в то же время откуда-то знала, что ещё вернусь под своды дома Славной Лив.

Надо быть начеку. И поговорить с Мектильдой, вытянув из неё как можно больше сведений. Вижу, что она здесь неплохо  освоилась и понимает в обычаях скальдов больше моего.

— Хорошо, госпожа. Не бойтесь, они вас не обидят, — Мектильда снова поклонилась мне, а когда мы поравнялись, шепнула: — Но не стоило говорить с ними так, словно вы их не боитесь. Они такого не поймут.

—  Зачем мы им? — задала я вопрос, который когда-то задавала Виктория. — Ты что-то знаешь? Только не ври, я пойму.

— Пойдёмте, госпожа, — Мектильда мягко высвободила руку из мои пальцев, обвивших её запястье. — Я расскажу вам всё, что узнала, но, клянусь моим родом, слышала лишь малую часть.

Если бы я была уверена, что безопаснее находиться в каморке с покосившейся дверцей пустого шкафа, чьё тёмное нутро походило на пасть ненасытного ночного чудища, то непременно бы настояла поговорить здесь. Только понимала, ощущала Силой, пробудившейся в груди, что там, где никого нет, ещё страшнее. Люди, они не те, кого следовало бояться.

— Здесь странные Боги. Они словно люди и в то же время Небодержатели, — задумчиво произнесла я, когда мы вышли в пустой полутёмный коридор. Эта часть освещалась лишь керосиновыми лампами, но они светили столь тускло, что ещё больше навевало на меня тоску по дому.

Леди-мать знала, что я обожаю свет и огонь. В моих покоях всегда было светло, как днём. Разве что на ночь я разрешала оставить один магический шар.

Отмахнувшись от некстати нахлынувших воспоминаний, я пошла вслед за служанкой, стараясь запомнить дорогу. Поворот, второй, и мы вышли в холл. Прошли по краю, словно своим присутствием могли осквернить это богато обставленное место, и юркнули в один из боковых проходов. Время от времени нам встречались служанки, одетые в бежевые сарафаны поверх белых или цветных рубах.

Они сначала вовсю таращились на меня, но, заметив рядом Мектильду, кивали ей и проходили мимо.

— Я живу здесь пару недель. Скальда Лив взяла меня из храма, где я обучалась слышать шёпот листвы священного древа.

— Оно здесь в одном храме?

— Нет, госпожа, — покачала головой бывшая служанка, охотно рассказывающая подробности. То, что мне было и нужно. — Здесь множество храмов, но все они построены по одному подобию. Разве что наружные и внутренние различаются. Те, что стоят на улице и те, что внутри домов. Везде есть древо Играсил, и везде оно живое.

Рассказы о Богах, конечно, важны, но этому нас и карлы учили. И в классах изучались Священные тексты, где воспевались Их подвиги. Только сейчас меня интересовало несколько иное. Как живут скальды, почему двор конунга, местного короля, считался славным и чистым. Неужели здесь нет места зависти, злости, интригам и подобострастному лицемерию?

В том, что в Гринвиде живёт ревность и дух соперничества, я уже убедилась.

— Зачем здесь мы? Что им от нас надобно? — снова задала я вопрос, на который Мектильда упорно не желала отвечать.

Она приложила палец к губам и толкнула деревянную дверь в конце коридора.

Мы оказались в небольшом помещении, напоминающем сруб.

— Здесь надо раздеться, чтобы войти в купальни обнажёнными. Это правило для тех, кто вступит в ладью.

От карлы Ильмы  я была наслышана о купальнях скальдов. Те, где омывались фронны, были похожи на купальни Вудстилла, но в домах истинных гринвидцев, которые по праву и положению могли их себе позволить, ванна была сделана в виде ладьи. После смерти такая несла души скальдов по священной реке к тому самому древу, за которым начиналась волшебная страна, где все молоды, здоровы и счастливы.

— А ты?

— Ваше высочество, — зашептала Мектильда, — я слышала разговоры. И все они говорят о вас.

— Иди готовь всё как полагается. Надо чтить традиции нового дома, за этим мы сюда и приехали, — улыбнулась я, произнеся громко смиренные слова. Чужие уши нестрашны, пока мы о них знаем.

Терпение — добродетель. Леди-мать, Чёрная Луна, восшедшая над Лесным королевством, привила мне её с детства, не стесняясь рассказывая о тех ужасах, которые уготованы непокорным и глупым. «Спи одним глазом, слушай одним ухом, внимай всем сердцем и молчи о том, что узнала».

Я была хорошей ученицей. Я готовилась к роли жрицы при храме Богини-Матери, но с детства знала, что выберу иную судьбу. И ради этого принесу жертвы новым властителям. Осталось только выбрать того, кому стоило жертвовать. И распознать это прежде, чем станет поздно.

Поэтому без сомнений разделась и принялась ждать знака от Мектильды. Попыталась молиться, но слова не складывались в тексты.

А потом ощутила , как моей спины коснулось слабое дуновение ледяного ветра.

Около 5 лет
на рынке
Эксклюзивные
предложения
Только интересные
книги
Скидки и подарки
постоянным покупателям