Отрывок из книги «Рабыня дракона»

— Побудь со мной, Ромеда, — вдруг совсем близко прозвучал голос Эриаса, и я невольно вздрогнула, ощутив горячее дыхание на плече.

Тоненькая накидка не спасала. Он стоял позади. Не прикасался, но я ощущала его близость каждой клеточкой тела. От него пахло совсем не так, как от Финаса: ни масел, ни аромата пропитанных благовониями тканей. Эриас — это травы, кожа и едва ощутимый запах металла. Такой мужской, настоящий. И едва уловимые нотки мускуса, но настолько лёгкие, что не сразу разберёшь.

— Ты сейчас где-то далеко, — прошептал он мне на ухо.

Когда распущенных волос коснулись его пальцы, я судорожно выдохнула. Губы словно онемели, я не в силах вымолвить ни слова. Одновременно хотелось резко развернуться и помчаться в дом, чтобы больше никогда не ощущать всего этого, и тут же прижаться к нему всем телом, прикрыть глаза и… больше никогда не уходить.

Умом я понимала, что я — его рабыня, собственность. Но в то же время он не был ни жесток, ни груб. Пожалуй, только работа в доме и ошейник дают понять, что я не гостья.

Да, возможно, слишком быстро я забыла о том, что царская дочка, и покорно ношу ошейник. Но разве разумно становиться в позу и хвалиться своей кровью, когда собственные отец и мать отвели меня на скалу к морскому чудовищу?

Я не такая горделивая белоручка, как мои тётушки и двоюродные сёстры. Кое-что всё же знаю и могу. И противника стоит узнать получше, прежде чем предпринимать какие-то действия.

Почему-то, правда, сердце ёкнуло, когда я подумала об Эриасе как о противнике. Он меня спас. Единственный, чужой, красивый, странный. Никто из жителей Эфоса даже не подумал бы об этом.

Эриас взял меня за плечи и повернул к себе. Посмотрел прямо в глаза; сиреневый огонь взгляда обжёг, не давая дышать сладким воздухом, наполненным ароматом пурпурных цветов.

Я замерла, не зная, что делать.

Он огладил большим пальцем мою скулу, скользнул к подбородку, коснулся контура нижней губы.

Я словно разучилась дышать. Только молча стояла, смотрела в сиреневые глаза, в которых плясали аметистовые искры, и понимала, что пропала. Что никогда и ни за что не смогу отказать этому мужчине. Могла бы — горько засмеялась, но я не в состоянии даже пошевелиться. Это неправильно, и в то же время сердце в груди сладко сжимается от невиданного доселе чувства.

— Вы — мой господин. Я в вашей власти.