Отрывок из книги «Сбежавшая от бога»

 

Глава 1. За потерянной границей

Сильные порывы холодного ветра били наотмашь, заставляя плотнее закрывать лицо тонкой тагелланской материей, ласкавшей кожу подобно дорогому шёлку. Но стоило лишь её натянуть, как ткань превращалась в идеальный стальной покров, который не под силу пробить метко брошенному ножу.

Гранитно-серый и антрацитовый песок медленно перекатывались под ступнями шагавших по нему путников. Возможно, не совсем верно так называть вещество, покрывавшее бескрайние просторы безлюдной пустыни. Каменной пустыни. Каждая «песчинка» — черная, серая или хрустально-прозрачная гранула с немыслимо острыми гранями. Ходить здесь способны лишь коренные жители или те, кто надевает надёжную защитную обувь со стальными вставками. Прогулка по такой поверхности напоминала хождение по битому стеклу.

Лишь дымные создания Гаутара и Балкис, сопровождавшие меня в этом нелёгком пути, могли свободно ступать на зеркально-серую поверхность, которая постоянно находилась в движении. Легко касаясь теневыми ногами острых граней, оба легко скользили по ней, порой делая это так быстро, что казалось — от пояса они полностью сотканы из пульсирующего гагатового тумана. Иногда можно было различить их едва слышный разговор на старом, давно не использующемся языке. Ничего подобного человеческому, только шелест перекатывающихся хрустальных песчинок с барханов. О чём они говорили — разобрать невозможно, но это и к лучшему. Не любили турунды посвящать людей в свои секреты.

Но я и не относился к тем, кому непременно нужно всё знать. Говорят, много будешь знать — быстро состаришься. А этого мне только ещё не хватало в мои неполные тысячу лет.

Проводники что-то друг другу прошептали и, одновременно обернувшись, посмотрели на меня. Описать их достаточно трудно. Ну, если, конечно, вы ни разу не видели подобных им вживую, и подобного счастья в ближайший момент не предвидится.

До пояса турунды вполне антропоморфны. Их кожа напоминала полночное небо, мерцавшее неясным размытым светом белых звёзд. Когда турунд двигался, белые искры слабо вспыхивали под прозрачно-чёрной кожей, не давая отвести глаз от этого завораживающего мерцания. Черты лица у них обычно мелкие и правильные. Глаза — бездонные колодцы беспроглядной тьмы, которую лишь иногда рассекают тончайшие нити, подобные серебристой паутине. Они расположены чуть выше и немногим больше сдвинуты к переносице, чем у людей. Смотреть в глаза турунду — развлечение не из лучших. Но, тем не менее, находятся те, кто лезет на рожон.

— Ш-ш-шагадар-р-р-р, — прошелестел шёпот Балкис, развеявшись ониксовым дымом по воздуху, — ты уверен, что поступаешь верно?

Говорили турунды с людьми тоже причудливо. Кажется, что каждое слово можно не только услышать, но и увидеть, как оно развеивается мрачно мерцающим дымным кружевом, будто кто-то надумал воскуривать благовония.

— Уверен, — хмыкнул я и покрепче сжал поводья чёрного животного, полностью одетого в металлическую сбрую.

Глядя на неё, можно было подумать, что она выполнена из гематита. Однако это было не так… Животное, именуемое краталом, мне любезно одолжили Гаутара и Балкис, которые прекрасно знали, что человека лучше сразу посадить на кого-то, нежели потом тянуть на своих плечах.

— Это нелепо, — выдохнул Гаутара, чуть отклоняясь от порыва ветра в мою сторону. — Пропадёш-ш-шь.

— Не впервой, — отметил я, посмотрев на турунда. — А что? Имеются серьёзные причины?

— Они всегда имеются, — тихо рассмеялась Балкис. — И не будь ты тем, кто ты есть на самом деле, мы бы не повелись на твои уговоры проводить тебя в замок.

— Давайте начнём с того, что не будь я тем, кто я есть, то вообще бы здесь моей ноги не было, — напомнил я, внимательно глядя на обоих проводников.

Иногда всё же возникало острое желание дать обоим в лоб за ехидство. И это несмотря на старую дружбу.

Балкис расхохоталась теневым смехом, а Гаутара некоторое время недоумённо смотрел на меня, а потом едва заметно покачал головой.

— Всё ш-ш-шутишь ты, Ш-шагадар-р, всё веселиш-ш-шься.

— Ну, не плакать же! — резонно возразил я и чуть сжал ногами бока кратала, давая понять зверюге, что хватит спать на ходу и надо идти быстрее.

Турунды в течение последующего пути больше ничего не говорили, но меня это не особо огорчало. Не совсем удачное напоминание о моём происхождении заставило вспомнить не слишком приятные моменты из прошлого.

Хрустально-чёрные гранулы медленно пересыпались под ногами мягко ступавшего кратала, а воображение подло окрашивало их эбеновыми чернилами, превращая в извилистые и ломаные линии староуйгурского письма, сбегавшего аккуратными столбиками сверху вниз. В отличие от согдийского, которое плавными строчками течёт справа налево.

Призрачной дымкой воспоминаний проскользнул Уйгурский каганат при династии Караханидов, цветущий и могущественный. И тут воспоминания исчезали, оставив лишь пламенеющий багрянцем насыщенный свет, и в мыслях зазвучал низкий, чуть хрипловатый голос. Он говорил мне, что надо остановиться и оглянуться, посмотреть в последний раз на родные места, потому что я их больше никогда не увижу.

Глупое преувеличение. Хотя в первые две сотни лет я так и не сумел оказаться дома. Да что там дома… я даже не смог ступить на Землю.

Тогда было совершенно непонятно, почему меня, шестилетнего мальчишку из бедной семьи, неожиданно подхватила какая-то сила и, закружив ослепительным смерчем, унесла в неведомое измерение, заставив позабыть обо всём, что было раньше.

Потом через некоторое время, когда я наконец-то успокоился и пришёл в себя, мне пояснили, что на Земле мне было не место, поэтому сенситивы из Центральных миров, уловив мою необычную ауру, поспешили забрать к себе. Для того, чтобы суметь обучить и дать моей силе полное развитие. А потом отправить на службу Премиуму — правителю, первому существу во всей Вселенной миров.

Чем именно была необычна моя аура — они прямо никогда не говорили. Возможно, слишком удобно было умалчивать, что любой человек, живущий на земле, может при надлежащем обучении делать то же самое, что и я. Критерии, по которым сенситивы выбирают своих учеников и последователей, мне до сих пор неизвестны. После Земли моим вторым домом стал Тагеллан. Красивый богатый мир, где небо словно красочная палитра, а вода в океанах опалесцирует, подобно драгоценностям. Именно в нём меня научили управлять реальностью, искривлять пространство и спокойно проходить из мира в мир.

Представление землян о параллельности миров не совсем верно. Если на то пошло, правильнее сравнить структуру множества миров со спиралями, которые скручены друг с дружкой и сплетены по странной, никому не понятной схеме. Возможно такое, что один мир пересекает другой. При этом жители обоих миров настолько привыкли друг к другу, что даже не обращают на это внимания.

На Земле, кстати, тоже есть подобные пересечения, причём далеко не с одним миром. Просто некоторые из них органично вписываются в земную структуру, а остальные выплывают в виде разнообразных аномалий. Иногда случается и «прорыв» в спиралях миров. Это достаточно неприятная штука, и сенситив должен следить, чтобы их не было, или же устранять последствия.

После того, как в моём теле пошла постоянная циркуляция энергий, внешность изменилась. Зеркальная пластина на шее кратала отражала хмурое смуглое лицо. Типично азиатское, с высокими скулами, узкой переносицей и чистым лбом. Глаза давно потеряли тёмно-карий цвет радужной оболочки и теперь сияли пронзительной желтизной, как императорские алмазы. Чёрные волосы разделились ярко-алыми прядями. Ногти потемнели от постоянного энергетического напряжения. Впрочем, сейчас моя внешность мало кого интересует.

Тело полностью закрывала тагелланская материя, что поддерживалась плоскими серебристыми цепочками. Лицо и голова тоже были закрыты на манер земных пустынных кочевников. На виду — одни глаза. А по ним достаточно сложно определить, кто я: иномирянин или же коренной житель.

Гаутара обернулся и поманил меня за собой, давая понять, что двигаться надо быстрее, и цель нашего путешествия уже близка. Не будь эти турунды моими старыми знакомыми, которым я однажды, между прочим, спас жизнь, вряд ли бы кто-то позволил мне оказаться здесь. Во владениях королевы Саламрад. Пророчицы, ведуньи и до такой степени непонятного существа, что просто так приближаться к ней не стоило.

Мир Саламрад невозможно найти ни на одной карте любого из миров. Условно его называют «Тот, что за потерянной границей». Саламрад прячет свой мир. И делает это совершенно не зря, потому что…

Перед глазами мгновенно выросли гладкие высокие стены замка, словно сделанные из блоков застывшей смолы. Турунды дрогнули и предостерегающе зашипели, оглядываясь по сторонам. Мы оказались во внутреннем дворе, высокие двери с причудливой резьбой медленно растаяли смоляным чадом, открывая проход и будто приглашая войти.

Я чертыхнулся. Вот вечно она откалывает какие-то штучки! Терпеть не могу всех этих неожиданностей, а Саламрад — жуткая любительница потешиться реакцией тагелланского гостя.

— Добро пожаловать в мою обитель, Шагадар Худхуранд, — прозвучал красивый женский голос, напоминавший звучание огромного органа.

 

Глава 2. Обратная сторона зеркал

Я глянул на своих проводников, но Гаутара лишь отрицательно покачал головой. Не одобряли турунды подобных забав. Даже несмотря на то, что Саламрад была их уважаемой и любимой повелительницей.

— Иди сам, Ш-шагадар, мы останемся снаружи, — прошептал он, облекая каждое слово в опалово-чёрный дым.

— Хорошо, — согласился я, понимая, что «снаружи» — это не просто вне замка королевы, а за его стенами, в самом сердце пустыни.

Турунды едва заметно кивнули и тут же начали медленно растворяться в воздухе, словно их тут и не было никогда.

Спешившись с кратала, я ласково потрепал животное по холке, велев следовать за хозяевами. Ему здесь тоже было не место. Развернувшись, я спокойно пошёл к темному коридору, пройти по которому так любезно пригласила Саламрад.

Вы когда-нибудь слышали про аномальные места в мирах за потерянной границей? Нет? Ну, так я вам сейчас расскажу. Замок Саламрад и есть такая аномалия. Этакое место, где нет ни верха, ни низа, стены могут растаять, подобно утреннему туману, или же, наоборот, возникнуть литыми массивами прямо перед вашим носом. Когда попадаешь внутрь — очень сложно определить, куда идёшь, и придёшь ли вообще, куда собирался.

Вот и сейчас вместо пола под моими ногами мягко перекатывало вязкие волны озеро. Жидкость, наполнявшая его, была цвета сумрачного серебра и по консистенции напоминала ртуть. Не будь у меня крепких нервов, не знай я причуды Саламрад, то вряд ли сумел бы с горячим желанием пройтись по этой дорожке. Тем не менее, тут был еще такой момент, как… Никогда в подобном месте не стоило забывать: мало что из окружающего вас мира реально, и добрая часть всей этой красы сплетена из иллюзий.

Поверхность стен словно клубилась перламутрово-серым туманом, за которым угадывались смоляные монолиты, сейчас составлявшие наружную оболочку замка. Под ногами разбегались ртутные круги, а в воздухе витал острый свежий аромат, чем-то отдалённо напоминавший белый мускус.

— Не торопишься, — позвучало насмешливое контральто прямо возле уха, создавая впечатление, что хозяйка всего этого безобразия идёт рядом со мной.

— А я опаздываю к ужину? — уточнил я, не оглядываясь и даже не желая быть в курсе, какую штуку может отколоть существо, которое старше тебя на… старше, в общем.

По преданиям местных — ей около пятидесяти тысяч лет. Немалый возраст для женщины с мерзким характером, не так ли?

Настолько я понимал, Саламрад принадлежала к древней расе, представители которой были прародителями турундов. Но при этом сложно что-либо утверждать со стопроцентной уверенностью, так как настоящего облика королевы ещё никто и никогда не видел. Да и в рассказах, откуда она все-таки пришла, было слишком много неясностей и путаницы. Внешность для пророчицы — штука мимолётная, она меняла лица, как наряды, и при этом чувствовала себя совершенно замечательно.

Последний раз я виделся с Саламрад этак лет двести двенадцать назад. Тогда она предстала в виде одной из жительниц Пламенных Скал: невероятно прекрасная женщина с роскошными кораллово-красными волосами и дьявольскими огненными глазами, одетая лишь в плетёные узоры татуировок, нанесённых багряной хной на бронзовую кожу, да в широкий золотой браслет на предплечье. Разумеется, телосложение тоже не подкачало, поэтому тогда стоило огромного труда вести деловой разговор, а не рассматривать это совершенство, разинув рот..

— Ты уже опоздал, — рассыпался звонкий смех королевы, тут же показавшись жемчужным сиянием над серебрящейся водой.

— Вот так всегда, — вздохнул я, почувствовав, как что-то изменилось, и что коридор остался уже позади.

Клубы дыма, до этого застилавшие стены, резко скрутились вокруг своей оси и слабо замерцали, тут же меняясь, теряя ослепительно-белый цвет и становясь прозрачными. Через несколько секунд мир вокруг во всех направлениях был пронизан стеклянными ломаными линиями. Возникло странное ощущение, что я нахожусь в сердце объёмной хрустальной паутины, которая висит в черноте пространства ничем не поддерживаемая и ни к чему не прикреплённая.

— Ну, кто ж тебе виноват? — произнесла Саламрад, глядя на меня и подпирая подбородок кулаком.

В этот раз королева смотрелась, словно вырезанная из медного янтаря статуэтка. Изящная, хрупкая, красивая. Произведение искусства, одним словом. При этом глаза женщины напоминали обсидианы и были такими же, как у турундов, ни белка, ни радужной оболочки — живая идеальная тьма. С одеждой что-либо понять и сейчас было делом не из лёгких. Во что обычно облачают статуи? Вот на ней было приблизительно это самое облачение. Замысловатые рельефные линии на теле того же цвета и той же структуры, что и кожа. Единственным более-менее относящимся к отдельным вещам предметом была каменная корона, которая, закрывала почти всю голову пророчицы.

— Наверно, никто, королева, — пробормотал я, опять понимая, что мысли будут путаться самым оскорбительным образом.

Это всегда происходит, когда смотреть хочется, а нельзя! Точнее, не то чтобы совсем нельзя, но неприлично в любом случае.

Из сплетённых стеклянных трубок пола тут же высвободилось несколько штук, принимая вертикальное положение и быстро пронизывая одна другую, они соорудили широкое кресло.

— Присаживайся, мой друг, поделись своими печалями, — любезно пригласила Саламрад. — Ведь с радостями ты ко мне не ходишь.

Ну, теперь-то вы, наверное, уже догадались, почему я не очень люблю ходить в гости к этой женщине?

Опустившись в причудливое кресло, я про себя отметил, что сидеть в нем было крайне удобно. Особенно после длительной поездки на кратале. Откуда она знала, что именно нужно каждому гостю, всегда оставалось тайной. Тем не менее, с фактом не поспоришь. Саламрад раньше вас самих прекрасно знала, что именно вам необходимо.

— Меня беспокоит один из миров, моя королева. Премиум отметил, что надвигается энергетическая буря, которую лучше предотвратить, нежели потом устранять последствия.

— Не всегда разумно предотвращать подобные вещи, Шагадар, — нахмурилась Саламрад, откидываясь назад на спинку сплетённого из таких же стеклянных трубок трона. — Очень часто впоследствии превентивные меры дают результат еще худший, чем сами бури.

— Я знаю, — проворчал я. — Но это ещё нужно доказать Премиуму.

Королева прищурилась, чуть склонив голову. Я культурно промолчал. Думаю, вы прекрасно понимаете, какого мнения может быть пятидесятитысячелетнее существо о двенадцатитысячелетнем Премиуме? По меркам Саламрад Премиум сейчас был зело сопливым субъектом.

— Понятно. А какого рода буря? — уточнила она и щёлкнула пальцами.

В моей руке тут же оказался вытянутый стакан, наполненный матово-белой жидкостью, схожей с земным молоком. Однако, пригубив, я понял, что это витаминизированная жидкость, которая считается у турундов деликатесом. Она способна восстановить силы за несколько минут, да так, что вы сможете оставаться в трудоспособном состоянии ещё несколько дней после употребления. На вкус она напоминала воду с мятой и женьшенем. Неплохое сочетание, как по мне, хоть и на любителя.

— Может, твои зеркала подскажут? — невинно спросил я, делая вид, что эта мысль пришла мне в голову вот только сейчас.

Запрокинув голову, Саламрад звонко расхохоталась:

— Худхуранд, ты иногда меня поражаешь.

Вот, опять за своё. Нравится ей называть меня старинным прозвищем, которое, говорят, было присвоено моему народу ещё Александром Македонским. Ну и ладно, чем бы королева ни тешилась.

— Это моя работа, — фыркнул я, пригубив прохладную жидкость. — Ну, так как?

— Что мне в тебе нравится, — доверительно сообщила она, при этом весьма по-свойски подмигнув. — Какое бы тебе задание ни дали, ты прекрасно соображаешь, что нужно не делать все самому, а найти того, кто сможет выполнить хотя бы часть грязной работы за тебя.

— А к тебе в замок к чёрту на куличках тоже кто-то за меня приехал? — любезно поинтересовался я.

Вот нахалка! Да, я не люблю сам впрягаться в плуг и вспахивать поле, если можно найти того, у кого можно купить вола и надеть плуг на него.

— Ну, это же легче, чем методично прочёсывать каждый мир, да? — снова засмеялась Саламрад.

— Включать надо воображение, — буркнул я и опрокинул в себя остатки витаминизированного напитка. — И расширять кругозор.

— Ну, хорошо! — Отсмеявшись, королева посмотрела в мою сторону и, встав с трона, направилась прямо ко мне. — Убедил.

Кресло мгновенно растаяло в воздухе, как и стакан, который я до этого сжимал в руке. При этом какая-то невидимая сила поддержала меня, позволив принять вертикальное положение и плавно стать на ноги.

Я последовал за Саламрад, стараясь не думать, куда на этот раз приведёт меня пророчица, и что там можно увидеть.

 

Глава 3. Всего лишь отраженье

Самое неприятное в продолжительном пути — это когда ты прошёл уже невероятно много, а идти все равно остается в два раза больше. Конечно, точно сказать, какое расстояние мы преодолели с Саламрад, было делом весьма сложным, но усталость брала своё.

Тем не менее отступать от намеченной цели я не собирался. В конце концов, я именно для этого и прибыл к пророчице, трясся бог знает сколько времени в седле норовистого животного точно не для того, чтобы в итоге повернуть назад. Кстати, касаемо этого самого «пророчествования». Саламрад мало напоминает земных гадалок и медиумов, которые рассказывают про связь с астралом. Этот их астрал — такое средневековье, скажу я вам по секрету. Ну и, разумеется, хороший способ заработать. А так как королева не нуждается в деньгах, то и ведёт дела по своему собственному разумению.

Ее метод заключался в следующем: в свое время в мир за потерянной границей была переправлена огромная зеркальная машина, над которой работали выдающиеся умы нескольких рас. При помощи машины можно было в одном месте следить за событиями, которые одновременно происходят во всей Вселенной миров. Каждое такое «зеркало» было настроено на восприятие своего мира и отражало именно его, показывая любую точку, которую только сможет задать желающий. Спрятана машина в мире Саламрад была совершенно не зря. Обыкновенным жителям миров, тем, кто не является учениками и последователями сенситивов, сюда хода не было.

Ну, разумеется, Премиум и Совет, управляющие всем этим безобразием, могли являться в это место в «нигде» по любой прихоти. Что об этом «проходном дворе» думала сама Саламрад — оставалось загадкой.

— О-о-о, какие люди! — неожиданно прозвучал немного скрипучий, но довольно приятный голос. — Сколько лет, сколько зим!

Королева едва заметно усмехнулась и остановилась среди всей этой чёрной пустоты, внимательно оглядываясь по сторонам, будто желая увидеть нечто такое, что здесь точно было, но совершенно не желало попадаться на глаза.

— Рад тебя видеть, Шагадар, — продолжал меж тем голос. — Правда, правда. Особенно в одиночестве.

— Не могу тебе сказать того же в ответ, Эреб, — хмыкнул я. — Ты так ни разу и не соизволил показать свою наглую натуру в том диапазоне, в котором я способен ее увидеть.

— Ну, вот и кто тут пенёк тогда? — философски отозвался голос. — Решать надо что-то с глазами, золотце.

— Нахал, — миролюбиво отметил я.

— Да, а что? — невозмутимо ответил тот.

Если вы хотя бы поверхностно ознакомлены с древнегреческой мифологией, тогда не составит труда вспомнить, что Эреб — это вечный мрак, который живёт ниже, чем располагается сам Тартар, ад для богов и прочих прохвостов, которых даже небезызвестному Аиду было не под силу удержать.

Так вот. Это он и был. Конечно, каким образом этот пройдоха оказался на Земле, да и ещё сумел затесаться в божественный пантеон — одному Эфиру известно. Его бессменному дружку и основательному раздолбаю. Оба всё время открещиваются от всяких обвинений в их сторону и в один голос твердят, что на Землю их послали в командировку, а они просто настолько обаятельны и привлекательны, что люди не устояли перед ними и любезно предложили стать богами.

Но это прошлое. Здесь, у Саламрад, Эреб является тем самым существом, которое полностью отвечало за машину и, разумеется, само решало, когда стоило показывать своё присутствие приходящим сюда, а когда — нет.

Ходили слухи, что с Премиумом этот вечный мрак разговаривал всегда очень неохотно. Но всё же разговаривал. А вот советников на дух не переносил. Зато со многими сенситивами мог болтать так долго, что и не переслушаешь.

В окружающем пространстве вдруг слабо замерцали тончайшие серебристые линии, мигом пронзившие тьму в разных направлениях, чтобы тут же пересечься друг с другом и вырасти вокруг нас воплощением огромной сети сферической формы. Места пересечений тут же начали поблескивать и переливаться кристально-чистым светом. Из этих пазух вышли другие линии, более тёмного оттенка, заполняя собой пространство внутри сферы. Линии спокойно проходили через наши тела, не находя в них никакой преграды.

— Нам нужно знать, что будет происходить в ближайшем будущем, — спокойно сказала Саламрад, совершенно не обратив внимания на нашу дружескую перепалку.

Кажется, Эреб презрительно фыркнул. Ну, что… вы б тоже фыркали, если б вам такое говорили.

— Миры?

— Срединные. — Королева прикоснулась к ближайшей нити, и та засияла чистым белым светом, при этом окрасив сиянием кончики её пальцев. — Ближайшие к Центральным.

Она быстро нарисовала в воздухе несколько сверкающих символов, которые тут же вспыхнули цитриново-жёлтым сиянием и превратились в золотистое подобие ртути, медленно плавящееся и растекающееся во тьме пространства.

— Храуст, Земля, Ямге, Сарлурт, Тинта-Ул, Аянхайярайм? — раздался безэмоциональный голос Эреба, прекратившего паясничать и перешедшего к делу.

— Да, — кивнула в пустоту Саламрад.

Золотистая ртуть тут же потеряла свой насыщенный тон, окутывая собой, словно мягким покрывалом, внутреннюю поверхность сферы и одновременно показывая все перечисленные миры. Я невольно вспомнил тагелланский телевизор, в котором включались сразу все из возможных каналов. Из шести изображений два были подёрнуты неприятной рябью. Адский мир Аянхайярайм — красной, как кровь, Земля — мертвенно-белой. Обычно подобные «спецэффекты» появлялись тогда, когда должна была случиться большая неприятность.

— Почему два мира? — спросил я, посмотрев на Саламрад.

Она резко приблизила к себе изображение Земли, внимательно просматривая его.

— Здесь что-то не так, — пробормотала она.

— Заметно, — согласился я.

Рябь утратила свой жуткий белесый оттенок и тут же стала кроваво-красного тона, в то время как весь Аянхайярайм вмиг словно выцвел.

— Что-то курсирует туда-сюда, — сообщил Эреб, — и в процессе не забывает делать большие гадости.

— А может, меняется местами? — предположил я, видя, как Саламрад рассматривает в этом рубиновом мерцании высокого плечистого парня с длинными пламенно-рыжими волосами, сжимающего в руках смотанную цепь.

При этом было какое-то странное ощущение, хотя, скорее, убежденность, что эта цепь каким-то образом является частью самого человека. Бред, конечно, но в моём возрасте лучше уж довериться интуиции, чем сделать вид, что у меня её нет вообще.

На этот раз моя старушка, то есть интуиция, не подвела. Потому что плоскость, отображающая Аянхайярайм, тут же показала того же самого человека, но при этом он был обнажён и прикован к стене, а шею сдавливал металлический широкий ошейник, впивавшийся шипами в кожу.

— Это ещё что за чертовщина?

Оба изображения мне совершенно не понравились. А ещё больше не понравилось, когда они оба померкли, и в воздухе остался лишь призрачно-сизый дымок, словно кто-то быстро затушил горевшую до этого свечу.

— Не знаю, — Саламрад тоже была мрачна, но при этом совершенно ясно было одно, что больше ничего ни говорить, ни показывать мне не собирались.

— Раз всё исчезло само, то это самый верный знак — лезть туда не следует, точно тебе говорю, — мягко пояснил Эреб, понимая, что меня крайне не удовлетворит такое положение дел.

— Это я давно понял, — проворчал я. — Но кто этот человек?

— И человек ли? — усмехнулась королева. — Неведомо. Но можно сказать одно. Если хочешь нарваться на неприятности — найди этого рыжего. Он-то и есть тот странный фактор, который крутит вокруг себя энергии.

— При этом как-то странно, — добавил Эреб. — Возникает ощущение, что сила у него какая-то двойственная. Как свет и тень.

— Тоже мне поэт, — пробормотал я, вздохнув. — Спасибо и на этом.

— Всегда пожалуйста, будьте любезны, — ответил Эреб, и я был готов поклясться, что этот невидимый умник отвесил шутовской поклон.

— Понятно. — Я кивнул Саламрад. — Я благодарен, что ты не отказала мне.

Она улыбнулась:

— Худхуранд, ты знаешь, не в моих правилах оставлять человека ни с чем, раз он ко мне пришёл сам. Тем не менее…

Она резко замолчала.

— Что? — спросил я, чуть ближе подойдя к ней. — Есть ещё что-то, что я должен знать?

— Не совсем. Я бы хотела тебя попросить об услуге, Шагадар. Знаешь ли ты о народности кхааров, живущей в пустынях по дороге на запад от моего дворца?

Я кивнул. Пожалуй, это были единственные обитатели мира за потерянной границей, которые были почти людьми и не имели горячего желания прибить любого путника. Племена кочевников, они отлично уживались здесь и при этом были единственными, с кем бы хотелось иметь дело.

— У меня будет просьба. Перед тем, как вернуться домой, забери в Тагеллан мою связную. Её зовут Алиайта. Она сейчас находится у кхааров.

— Связную? — переспросил я, не поверив своим ушам. — Это какого рода она связная?

Саламрад посмотрела на меня так, что продолжать расспросы тут же отпало всякое желание.

— Связная, — повторила она. — И девочке здесь не место.

Передо мной тут же возникло изображение светловолосой девчонки в жёлто-коричневой одежде кхааров. Половину её лица скрывала эластичная золотистая повязка. Я не рискнул спрашивать, что с девочкой, потому что и так прекрасно понимал две вещи: а) это не моё дело, б) с королевой лучше не спорить.

— Хорошо, я всё устрою, — кивнул я, улавливая едва различимое хихиканье Эреба за спиной.

— Вот и славно, значит, теперь слушай, как лучше найти кхааров.

 

Глава 4. Дети цитриновых песков

Если вы путешествуете по миру за потерянной границей впервые, то можете сделать массу неверных выводов. Например, что этот мир полностью состоит из песков и населён всякими подозрительными личностями. Если со вторым утверждением я соглашусь почти сразу, то с первым всё же можно поспорить. Многое здесь самому видеть не доводилось, однако мне показывали карты и схемы этого мира. И, честно говоря, после этой демонстрации у меня надолго исчезло желание вести дискуссии на тему флоры, фауны и ландшафтов мира Саламрад.

Турунды любезно проводили меня до границы антрацитовых песков и начала цитриново-жёлтых. Здесь песчинки были куда мельче, чем те, что покрывали территории возле замка королевы. Если не присматриваться, то можно было бы вполне посчитать, что вы находитесь в африканской пустыне. Или же на Тагеллане. Правда, для этого пришлось бы попасть в специальный заповедник Ртагонкоя. Если уж на то пошло, то больше всего распространен в наших пустынях песок красного, как киноварь, цвета.

Гаутара оставил мне кратала для путешествия к кхаарам. Всё-таки пешком идти было слишком далеко, а теневой зверь не знал, что такое усталость. К тому же кратал сумел бы найти дорогу домой в мгновение ока, стоило мне только сказать ему, что он свободен. Не знаю, каким образом, но эти ребята прекрасно понимали человеческий язык. Впрочем, как и турундийский.

Кхаары — кочевой народ, который жил в Цитриновой пустыне уже Эреб знает сколько веков и прекрасно себя чувствовал. Они многочисленны, миролюбивы и гостеприимны. Питались, в основном, теми животными и птицами, которых могли подстрелить из своих длинных изогнутых луков. В качестве ездовых животных у них использовались миоры — большие, вечно что-то утробно порыкивающие зверюги, которые всегда очень хорошо относились к людям. К слову, миоры — хищники, но ещё не было ни одного случая, чтобы их нападение на людей закончилось большим несчастьем, чем полностью вылизанное лицо.

Ещё у кхааров есть удивительные поверья и сказания. Чего только стоит легенда о Кхааранте — призрачной столице, в которой якобы жили кхаары до того, как уйти в пески. Говорят, Кхаарант был большим и богатым городом, однако случилось что-то необъяснимое, и древняя столица была стёрта с лица Цитриновой пустыни в один миг.

Однако не нужно думать, что она исчезла вовсе. Некоторые рассказывали, что если забрести в Долину поющих песков на окраине пустыни, то можно увидеть призрачные очертания древнего города и убедиться, что он существует до сих пор. Кстати, касаемо самой долины. Премерзкое местечко, должен вам сказать. Песок, когда ступаешь на него, издаёт ужасающие звуки, будто там заключена не одна сотня томящихся в оковах пленников, оставленных на произвол судьбы, а вы бессердечно ходите по их головам. Ощущение не из приятных. Хотя на самом деле никаких пленников там нет. Просто своеобразные шуточки ветров, а также скал, которые плотным кольцом окружают эту долину.

Совет на будущее — никогда не беритесь судить о чём-то в чужом мире на основе собственных знаний. Ибо это заранее обречено на провал. Я искренне надеялся, что кхаары не пожелают покочевать по своим памятным местам и прихватить меня в качестве туриста.

Я пока ещё не совсем представлял, как мы с девчонкой доберёмся домой. Как отправить себя, я знал прекрасно. Хотя опять же... И тут была загвоздка. Скажем так, в каждом из миров есть своя специфика. В мире за потерянной границей она проявлялась в том, что нужно было дождаться момента, когда прыжок в собственный мир будет возможен. Перекошенный пространственно-временной континуум, если вам угодно.

На горизонте показались шатры кочевников, и я мысленно сделал пометку, что начальную часть своего путешествия благополучно завершил. Про остальные части пока думать не хотелось. Откуда, спросите, такой пессимистический взгляд на события? Есть причины. И главная из них та, которая называется: «Шагадар всегда найдет приключения на свой царственный зад».

Стоило мне приблизиться к небольшому «поселению», как тут же навстречу выехал всадник на миоре, видимо, желая узнать, что я тут забыл. Когда он приблизился… В общем, я несколько озадачился увиденным. Это была та самая девчонка, которую показывала Саламрад.

Однако если она так ценна, что меня попросила проводить Алиайту  сама королева, то почему так безответственно отправляется встречать всяких путников? Вдруг я разбойник? Или же… может, она вовсе и не нежная фиалка, и Саламрад попросила меня об услуге с переправлением на Тагеллан вполне с определённой целью?

— Здравствуй, Алиайта, — произнёс я, внимательно глядя на девушку и отмечая, как удивлённо расширился бездонно-чёрный зрачок, на мгновение скрыв огненно-медную радужку.

Она тут же натянула пониже песочно-жёлтый капюшон, расшитый кхаарскими символами-оберегами, старательно пряча скрытую золотистой полосой часть лица.

Хм, прячет какой-то изъян? Ну-ну. Я все равно успел разглядеть и симпатичное личико, и пухлые губы, и изящный носик. Если судить по увиденному, то лицо у девушки очень даже ничего.

— Вы Шагадар? — тихо уточнила Алиайта, чуть опустив голову, словно не решаясь смотреть на меня.

«Мы — Шагадар», — чуть не брякнул я. Знаете, это ужасно, но даже в свою добрую тысячу лет я никак не могу привыкнуть, что ко мне могут обращаться слишком официально. Ну не люблю я этого! Не люблю совершенно. Странный я тип, да?

— Он самый, — кивнул я, подъезжая на своём кратале, который тут же презрительно зафыркал при виде огромного, похожего на ленивую кошку миора. — Ну, тише-тише.

Алиайта негромко засмеялась:

— Они не очень жалуют друг друга.

— Знаешь, моя домработница тоже не очень жалует меня, — поделился я информацией, — но это не мешает нам достаточно продуктивно сосуществовать.

— А почему? — удивлённо посмотрела на меня Алиайта, что-то шикнув своему миору, который гортанно заурчал в ответ.

— Потому что она считает, что я стар, ленив, оскорбительно самовлюблён, божественно прекрасен и вообще извращенец, — сообщил я с каменным выражением лица.

Алиайта сначала изумленно посмотрела на меня, а потом тихо рассмеялась. Правда, тут же словно опомнилась и виновато посмотрела, будто извиняясь.

А мне-то что? Я юмор никогда не отвергал. Уж лучше пусть смеётся, чем склоняет голову, отводит взгляд и всё такое прочее. Да и про домработницу я сказал чистую правду. То-то она порадуется, когда из очередного путешествия я привезу с собой полуликую красотку. Ну… я надеюсь, что красотку.

— Мы сразу отправимся в путь? — спросила Алиайта, внимательно глядя на меня, словно пытаясь запомнить каждую черточку лица.

— Это будет не слишком правильно, — отметил я. — К тому же ты меня как можно быстрее отведешь прямо к вождю кхааров.

— Ну…— Алиайта смутилась. — Я, конечно, хотела попрощаться с ним, сказать спасибо. — И вдруг быстро спросила: — Ты устал?

Я невольно залюбовался румянцем, вспыхнувшим на её скулах. Сейчас она показалась совсем юной и, если б не повязка и одежда кочевников, выглядела — вылитая Кассия — одна из моих учениц на Тагеллане.

«Так, хватит пялиться на хорошеньких девочек, извращенец старый, — осёк меня внутренний голос. — Даже не думай в эту сторону, иначе пополнишь коллекцию каменных изваяний Саламрад».

Тем временем мы подъехали к огромному пестрому шатру, который явно не был обиталищем простого кхаара. Алиайта быстро и ловко спрыгнула с миора и ласково потрепала зверя по холке, при этом что-то шепнув ему. После чего отправила к четвероногим родичам, которые, выставив полосатые животы и поджав лапы, беспардонно валялись на солнышке.

Из шатра вышел статный седовласый мужчина в серебристой одежде, скреплённой металлическими плоскими пластинами. Глаза цвета стали внимательно осмотрели меня, и в какой-то момент я ощутил себя таким же ребенком, как и стоящая рядом Алиайта.

В этом человеке чувствовалась небывалая сила и создавалось стойкое впечатление, что это он и есть — идеальный правитель. Учитывая, что я по-прежнему восседал на кратале, а вождь стоял внизу, как ему удалось достигнуть такого эффекта, оставалось загадкой. Осознав, что я сейчас как минимум невежлив, я быстро спешился и, шепнув пару слов краталу, сообщил ему, что он может следовать к своим хозяевам.

— Приветствую вас, вождь.

Я чуть склонил голову и приложил руку к груди в знак того, что пришёл с открытой душой и честными намерениями.

Мужчина кивнул в ответ:

— Меня зовут Инсах, — произнёс он низким приятным голосом. — Рад тебя видеть здесь, Худхуранд.

Так, судя по всему, тут, опередив меня, проскакала делегация с рекламными транспарантами: «Сюда едет Шагадар, приготовьте поесть, попить и девочек в шляпках».

— Саламрад сообщила о твоём приезде, — улыбнулся вождь, увидев моё выражение лица. — Друг королевы — всегда для нас дорогой гость.

— Приятно слышать, — пробормотал я, прекрасно понимая, что против этой женщины здесь не пойдёт никто.

— Прошу в мой дом. — Инсах чуть посторонился, делая приглашающий жест рукой и указывая на вход в шатёр. — После пути нужен отдых.

Он был прав, я бы не отказался поспать… недельки две, а ещё перед этим неплохо было бы забраться в ванную. Чем горячее, тем лучше.

Словно угадав мои желания, вождь кивнул одной из юрких закутанных с ног до головы девушек, крутившихся возле миоров, и подозвал её к себе.

— Вот твоя помощница, Худхуранд, — мягко сообщил Инсах, и девчонка тут же стрельнула в меня лукавыми ониксово-чёрными глазами. — Её зовут Тарэ.

— Очень приятно, — пробормотал я, совершенно не противясь тому, что за мной поухаживает женщина, и, даже уходя за девушкой в шатёр, не заметил, каким потерянным и отчуждённым взглядом смотрит мне вслед Алиайта.

 

Глава 5. Скорпион-цветок

Этот инструмент назывался анзатат. Он состоял из тонких полых трубочек, изготовленных из какого-то неизвестного мне металла и нанизанных на спиралевидную ось. При вращении анзатата трубочки ударялись друг о друга и издавали приятный металлический звон. Впрочем, как я потом разглядел, эти инструменты были самой разнообразной формы. Моя знакомая Тарэ держала в руках анзатат, походящий на квадратную рамку. Стороны рамки соединяли такие же полые трубки, и звук появлялся, стоило только её легонько встряхнуть.

Девчонка оказалась весьма милым созданием, которое без устали щебетало о миорах, краталах, кхаарантских сказках и… прекрасно делало массаж. Я, кажется, даже чуть не уснул, беспардонно расслабившись от такого приёма. Но, завидев мои попытки уйти в объятия Морфея (ну, или другого какого бога, не суть важно, знаете ли), Тарэ тут же сунула мне под нос чашу с неведомым ароматным напитком. На вкус он оказался приятным и очень крепким, и эффект от употребления мне напомнил реакцию организма на кофе с перцем. Знаете, непередаваемое ощущение, когда не против бы и поспать, да не можешь. Вот что-то вроде того.

Я сидел возле Инсаха и с интересом наблюдал за действом, разворачивавшимся у костра. Это был танец. Его исполняли Тарэ и изящный невысокий парень. Оба играли на анзататах, завораживая металлическим звоном всех окружающих. Позади них я заметил троих молодых людей, задававших ритм на причудливом барабане странной каплевидной формы. Вы когда-нибудь видели барабан, на котором могли бы играть сразу трое? Вот я раньше тоже.

Как я понял, речь в танце шла о пустыне, о том, как она меняется, как живёт и какие тайны скрывает. Смотреть на них — одно удовольствие, кхаары прекрасно исполняли свои роли, завораживая каждым движением. Тарэ была одета в невесомый чёрный шёлк, который придерживался огромными украшениями, вырезанными из цельного камня (внешне напоминало янтарь, но в чужом мире ни за что ручаться нельзя). Каждый раз, когда она поднимала руки или делала резкие движения, в свете костра чёрный шёлк вспыхивал золотистыми искрами. Для меня было загадкой, как так получалось, но смотрелось всё невероятно красиво.

— Это одно из сказаний о Кхааранте, — услышал я рядом тихий голос. — Как раз то, где говорится о странствующих духах и спящей властительнице города.

Я повернул голову и увидел сидевшую рядом Алиайту. Она тоже внимательно смотрела на танцоров, однако то и дело пыталась скосить взгляд в мою сторону. В дрожащем неверном освещении от полыхающего огня возникало жуткое ощущение, что часть лица девушки покрывает не повязка, а кожа. Странного бледно-золотого цвета, но именно кожа. Казалось, что так и должно быть, будто это её нормальный вид. Сбросив с себя наваждение, я подсел поближе. Так и переговариваться удобнее, и можно внимательнее рассмотреть протеже Саламрад. Но последнее намерение не стоило показывать, так как я совершенно не знал, как отнесётся девушка к тому, что какой-то желтоглазый незнакомец изучает её как диковинку.

— Что это за властительница? — поинтересовался я, склоняясь к ней.

Алиайта чуть пожала плечом:

— Говорят, последняя правительница столицы. Она управляла городом, пока он не стал призраком. А впоследствии она сама осталась навек заточенной в небытие.

Я хмыкнул:

— А кто виновен в исчезновении Кхааранта?

— Это тоже неизвестно. — Алиайта посмотрела на меня и чуть улыбнулась. — Но Инсах мне говорил, что сама правительница и виновата. Она заключила союз с теми, с кем этого делать не стоило. И после этого разгневались духи, хранители этой пустыни, которые наказали таким образом и кхааров, и чужеземцев.

— Чужеземцы? Откуда? — уточнил я, с изумлением отмечая, что мне нравится смотреть на её улыбку.

Но все же чужеземцы… Это была интересная деталь в повествовании, о которой до этого мне никто не говорил. Краем глаза я наблюдал за танцем пары, однако мелодия анзататов ввела меня в какое-то странное состояние гипноза, которое совершенно не способствовало созерцанию искусства. А нашептывала всякое разное, так что меня безустанно тянуло отключиться от всего на свете и слушать только тихий, подобный шелесту песков голос Алиайты.

— Не знаю, — вздохнула она, — говорят, они не такие, как мы. Их называют люди-скорпионы. Они приходили из мест, что находятся за Долиной поющих песков, и уводили в плен кхаарских людей.

— С какой целью? — Я изогнул бровь и чуть склонил голову набок, внимательно изучая лицо Алиайты.

— Не знаю, — снова последовал ответ. — Как мне объяснили, вечная война между двумя народами. А ещё непреодолимое желание отыскать загадочный скорпион-цветок.

Отметив, что кожа лица у Алиайты удивительно белая, гладкая, очень красивая, но при этом будто не живая, я фыркнул:

— Как по мне — звучит ужасно. Ещё ни один гибрид не стоил того, чтобы за него воевать с другими народами.

Алиайта усмехнулась:

— Ну, это у них что-то вроде святыни. Не то, что ты подумал!

— А что я, по-твоему, подумал? — рассмеялся я, одновременно и удивившись, и развеселившись от подобного заявления.

— Ну-у-у… — Алиайта неожиданно потупилась и отвела взгляд в сторону. — Как тебе сказать…

Смеяться я прекратил почти сразу же, потому что ожидал чего угодно, но не такой реакции. Эта шалунья с чего-то решила, что мне пришло в голову что-то неприличное. Нет, я не спорю, мне часто оно приходит, и всё такое, и даже иногда без повода. Ещё моя домработница говорила, что я просто ужасен в этом смысле. (Однако запомните, не стоит верить всему, что говорит о вас прислуга, возможно, она просто хочет прибавки в жаловании). Но вот сейчас… В общем, и мысли не было вообразить что-то такое!

— Эй… — Я чуть потянулся и, поймав подбородок Алиайты, легонько повернул её лицо к себе. — Не надо так уж обо мне думать.

— Я …— Она запнулась, и бледные щеки резко заалели ярким румянцем. — Прости, я больше не буду.

Причину смущения я так и не понял. Вроде вёл себя до этого вполне прилично. Или, может, я что-то не одел на себя после приёма ванной с Тарэ? Так вроде всё. Девчонка внимательно осмотрела меня со всех сторон, чтобы я выглядел по-человечески, а не как какой-то бродяга с Тагеллана. В этом смысле Тарэ как прислуге цены нет. Из неё бы получилась профессиональная «Слежу, чтобы вы не выглядели как идиот. Цена договорная». Или, может, этот скорпион-цветок используют в каких-то неприличных целях? Но поразмышлять о подобных вещах мне так особо и не дали, потому что тут же огорошили новым вопросом:

— Шагадар, а мы сегодня спать вместе будем?

Знаете, я даже забыл закашляться. Вот честно. Потому что ожидал чего угодно, только не этого. Так как даже предположить не мог.

— Э-э-э…— лаконично выразил я своё мнение. — Ты это к чему спрашиваешь?

— Как к чему? — теперь, кажется, поражена была Алиайта. — Мы же должны!

Как вам это понравится? Приходит юное создание, которое ты от силы день знаешь, и заявляет: «Мы должны спать вместе!» Вас бы не поразило? Меня — да.

— Так, а ну-ка давай разъясни мне кое-что.

В прятки играть не хотелось, а с подопечной Саламрад этого тем более не стоило делать. На танец я уже давно не смотрел, поэтому, осторожно встав, чтобы не привлекать к себе внимания окружающих, взял Алиайту за руку и потянул подальше от веселящихся, вглубь к шатрам.

Она, кажется, была совершенно выбита из колеи моим поведением, однако не пыталась вырваться или воспротивиться, а молча следовала за мной. Выбрав уютное местечко, я уселся на топчан, служивший «скамейкой» возле каждого шатра любого кхаара. Устроившись поудобнее, я подвинулся, давая возможность сесть и Алиайте. Но та стояла передо мной, как пленница на допросе, опустив голову так, что длинные медово-жёлтые пряди почти полностью закрыли лицо.

— А теперь расскажи всё сначала. Почему мы должны спать вместе?

Нет, за свою тысячу лет я перепробовал немало и не собирался вести лекцию о том, что мужчине с женщиной прежде, чем спать и всё такое красивое прилагающееся, нужно хорошенько подумать (впрочем, с мужчиной тоже). Меня неслабо насторожило её «должны».

Алиайта кусала губы, было видно, что она не знает, что говорить. А говорить непременно надо, так как поняла, что я не отстану, пока не услышу ответа.

— А она совершенно ничего не сказала? — наконец хрипло прошептала Алиайта и исподлобья взглянула на меня.

Так, а вот это мне уже не нравится.

— Она? Это ты о Саламрад, что ли?

Алиайта кивнула и снова уставилась в песок. С той стороны, где горел костёр, не раздавались больше звуки музыки.

— Знаешь, мне сказали, что я тебя должен переправить в Тагеллан. Больше как-то инструкций не последовало, — ответил я чистую правду. — Нет, я, конечно… хм… Тебе лет-то сколько?

— Восемнадцать, — тихо ответила Алиайта.

— А, ну не так страшно, — фыркнул я. — Правда, в некоторых местах могут и посадить, но я постараюсь тебя туда не заводить.

— Нет, пожалуйста! Не надо говорить таких вещей. Это же я прошу об этом, — выпалила она и, неожиданно приблизившись ко мне, упала на колени. — Шагадар, я умоляю…

— Эй, эй, эй! — Я быстро поднял Алиайту и посадил рядом. — Перестань. Расскажи лучше всё с самого начала. Так куда легче будет сообразить, что нам делать.

— Х-х-хорошо, — чуть заикаясь, согласилась она, — я расскажу. Только…

Что «только» мне узнать так и не довелось, потому что над кхаарским станом разлетелся пронизанный ужасом женский крик:

— Скорпионы!