Пролог

Ничто не предвещало беды. Самое худшее и набившее оскомину начало. Но ведь это чистая правда – беды, и правда, ничего не предвещало, даже, наоборот, всё складывалось очень удачно. Как Полина поняла позже – подозрительно удачно. Артур оканчивал магистратуру, и по нему уже давно тосковало место помощника секретаря в одном европейском посольстве. А она, Полина, или Лина, Линушка, как ласково называл её Артурчик, должна была ещё год учиться, чтобы получить степень бакалавра. Последний год они прекрасно сосуществовали в однушке, которая досталась Полине от бабушки. Всё уже было давно обговорено и решено. Девушка должна получить степень. На магистра же будет учиться заочно. А потому они решили, что Артурчик получает диплом, уезжает в заждавшееся его посольство, там обживает свой стол и кресло, и в первый же заслуженный отпуск возвращается, они устраивают скромную свадьбу, и уже навсегда соединяют руки и сердца.

Что могло не понравиться высшим силам в этих планах? Или они решили подстегнуть события? В общем, случилось то, что случилось. Перед самой защитой выяснилось, что они плохо предохранялись, и страстная любовь принесла свои плоды. Артур поначалу накричал, что виновата в таком всегда женщина, мол, он ей доверял, как себе, а она почему-то решила, что её могут бросить, и подловила наивного будущего дипломата на самый верный женский приём. Таким его Полина никогда не видела. У неё не нашлось ни одного слова в ответ. Молчала она и тогда, когда любимый ушёл, громко хлопнув дверью. Нужные слова нашлись после того, как за дверью стихли шаги. Что ничего менять не придётся, что Артур так же уедет в своё посольство, а она останется, чтобы доучиться и родить ребёнка. Даже академ брать не будет. Наймет на те несколько месяцев, что будет писать диплом, няню, и справится, обязательно справится. Всей разницы-то, что пожениться им придётся немного раньше. Но Артур ушёл, и сказать эти слова было некому. И только терпеливая подушка ночь напролёт собирала слёзы и выслушивала жалобы.

А на следующий день Артур вернулся. Пришёл он уже после обеда, слегка помятый, но с огромным букетом, побритый и пахнущий одеколоном лучшего друга Саньки – студента мединститута. Значит, у него и ночевал. И, как это принято у закадычных друзей, разделили неприятности на двоих. Судя по дорогущему букету – разделили, препарировали, присмотрелись и пришли к тем же выводам, к которым раньше пришла Полина.

– Ты меня простишь, дурака? – Артурчик уткнулся в голые колени своей девушки. – Не знаю, что на меня нашло. Плохой из меня пока дипломат. Как мне забрать свои слова обратно?

А потом был секс. Безудержный и всепоглощающий. Так они не любили друга даже в первый месяц после того, как стали жить вместе. Прерывались только для того, чтобы перекусить, попить водички и опять набрасывались друг на друга. В шесть часов утра Артурчик спохватился и собрался тащить Полину в загс – подавать заявление. Кое-как удалось его убедить, что ещё слишком рано, и, вообще, сегодня воскресенье.

После завтрака Артур сообщил, что на одиннадцать у него назначена консультация у профессора Привалова, быстро собрался, чмокнул свою Линушку в щёчку и, пообещав, что надолго не задержится, убежал в университет. Ничего странного в этом не было, профессор был очень занятым человеком, а потому назначал встречи своим дипломникам в любое удобное для него время. А беспокойство, что начало глодать сразу же, как захлопнулась за любимым дверь, можно было списать на присущую беременным изменчивость настроения. Нужно будет сразу же после того, как только они подадут заявление в загс, пойти к врачу и попросить какой-нибудь успокаивающий сбор. Её тревоги не должны сказываться на малыше. А пока нужно навести порядок в комнате. Ладно, кровать, ещё можно понять, почему на ней всё перемешано, но почему сброшено всё с письменного стола и перевёрнуто кресло? Впрочем, если напрячь память, то вспомнилась пара пикантных моментов, от которых приятно заныло внизу живота. Ну Артур, ну и затейник.

Она почти закончила уборку, когда раздался звонок домофона. Неужели Артур забыл ключи? Нет, это оказался его закадычный друг Санька. Тот самый, который убедил любимого, что ничего страшного не случилось, и вариант со свадьбой будет наилучшим для всех. Санька притащил ещё один букет, торт и огромный пакет с фруктами.

– Вот, это тебе! – протянул он букет и фрукты. – Хотя, нет, теперь никаких тяжестей. Где этот счастливчик? Я принёс ему лекарство, – он по-свойски прошёл на кухню, поставил пакет на стол и достал из него пару бутылок пива.

– Убежал к профессору Привалову, – Полина стала заглядывать в шкафчики в поисках посудины, в которую можно было поставить второй букет. Раньше для этих целей хватало единственной имеющейся в их доме вазы.

– Бедняга, – в словах гостя проскальзывали одновременно сочувствие и сарказм, – ну да ладно, парень он молодой, крепкий. Должен справиться. Скоро вернётся? Впрочем, сам узнаю, – и Санька достал телефон, но, набрав номер, и немного послушав, огорчённо сообщил, – ещё недоступен, – оно и понятно, профессор не любил, когда его студенты отвлекались на разговоры по телефону. Затем, не сомневаясь, что его не выгонят, полу утвердительно спросил: – Ты не будешь возражать, если я подожду его? Обожаю пиво с тортом! - нагло заявил он. И в этом не было ничего удивительного. За Саньком замечались и не такие гастрономические странности.

Всё нормально, Санька и раньше проводил у них много времени. Пришлось ставить чайник, и под одобрительные кивки доставать из холодильника сыр и колбасу и резать батон. Полина уже заварила свежий зелёный чай и наполнила свой бокал, когда в комнате запиликал телефон. Пока она дошла до него, звонок прервался. На дисплее мигнуло фото Артура, но ответный звонок показал, что абонент вновь не доступен.

– Звонил Артур, но опять сорвался, – сообщила она, возвращаясь на кухню, – видимо, разрядился телефон.

– Тем хуже для него, – заявил гость, ловко разрезая торт, – нам больше достанется.

Полина улыбнулась и отпила из своей чашки. Вкус показался странным, она даже проверила жестянку, из которой насыпала заварку – обычный чай – зелёный с бергамотом.

– Что такое? – поинтересовался Санёк. Сам он только что отхлебнул пиво и не сдержал блаженного выдоха.

– Вкус у чая странный, – пожаловалась Полина.

– Да? – парень бесцеремонно сунул нос в заварник, шумно втянул воздух и со знанием дела сообщил: – Не пиво.

– Конечно, не пиво! Вам бы только пиво лакать!

– Не обижайся, золотко, это я так, – примирительно проговорил Санёк, – рановато ещё, конечно, но вполне может быть, что у тебя меняется вкус. Ты пей, пей. Чай хороший. А торт! М-мм! – и он отправил в рот огромный кусок.

Допить чай не удалось. После нескольких глотков закружилась голова.

– Голова. Саша! Что со мной? – Полина беспомощно глянула на собеседника.

– Что, золотко? Голова закружилась? Как хорошо, что рядом добрый Саня! Давай я помогу дойти до кроватки. Что? Ноги не держат? Ничего, Саня донесёт, – и мужчина подхватил оседающую хозяйку на руки.

В комнате он положил её на кровать.

– Вот, полежишь немного, и всё будет в порядке. Это нормально. Что? Жарко? – Санёк взял с тумбочки тетрадь с конспектами и стал размахивать ею над девушкой. – Эх, как щёки горят, не помогает!

– Артур, где Артур? – сознание постепенно уплывало.

– Сейчас и наш Артур придёт, – рвано дыша, сообщил гость, – только будущий доктор у нас не он, а Александр Владимирович, то есть, я. Подожди немного, сейчас помогу, – и Санёк стал расстёгивать пуговки на домашней рубашке Полины.

Дальнейшее помнилось клочками. Он снял с неё рубашку, потом брюки. Кажется, вместе с бельём. После поспешно разделся сам и лёг рядом. К бедру прижалось что-то неприятно-горячее.

– Артур! Где Артур?

– Сейчас, идёт к нам наш Артур, – раздался возбуждённый шёпот, – вот сюда положи руку, вот так, правильно делаешь, золотко!

Затуманенным взором удалось увидеть, что рядом с кроватью стоит её Артур и снимает, снимает, снимает. Затем это безумие накрыла благодатная тьма.

***

Приходить в себя было очень тяжело. Болела голова, ломило руки и ноги, а ещё очень хотелось пить. В квартире стояла тишина. Отчего-то подумалось, что именно про такую говорят звенящая. Или это звенит в ушах? Как бы то ни было, нужно подниматься и идти на кухню. Надо же, время приближается к вечеру, а Артура ещё нет. И Санёк. А где Санёк? Странно, на кухонном столе чисто, торта нет. Только телефон. Почему-то казалось важным найти торт. Или хотя бы коробку от него. Как только найдётся торт, всё сразу встанет на свои места. Но даже пакет в мусорном ведре сиял новизной. Артур ушёл вынести мусор? Неужели, настолько проникся идеей будущего отцовства? Полина залпом выпила стакан воды и решила позвонить любимому. Нажала на кнопку телефона, открылась картинка. Фу, какая гадость! Кто это ей поставил? Или это чужой телефон? Но глаза уже внимательно всматривались в фотографию. Их комната, их кровать, голая мужская спина и полноватые ягодицы. А под мужчиной, бесстыдно раздвинув ноги, лежит она, Полина. Этого не может быть! А пальцы уже перелистывали снимки. Санёк целует её грудь, его голова скрыта между женских бёдер. Гадость, гадость! Полина еле добежала до раковины, и её вырвало, потом ещё и ещё. Как. Такое. Могло. Случиться.

Последнее, что она помнила – это чай. Ей что-то добавили в чай? Полина заглянула в заварной чайник, но и он сиял белизной. Оставалась ещё одна надежда – позвонить Артуру.

– Алло, – сразу же отозвался он.

– Артур, ты где?

– И ты ещё спрашиваешь? Не ищи со мной встречи. Хватит делать из меня дурака, – сухо сообщил он, и телефон смолк.

То, что Артур её бросил, стало понятно, когда Полина вернулась в комнату. Надо же, он даже забрал свои домашние тапочки! Да-аа, далеко пойдёт. Так удачно сыграть жертву.

Почему? Ну почему это произошло именно с ней? Вроде бы не глупа. Друзья, и даже немногочисленные подруги, уверяют, что красива. За что Артур так с ней поступил? Даже не столько с ней, сколько с ребёнком. В чём виноват нерождённый ребёнок? Только сейчас всё стало вставать на свои места. Кем она была для Артурчика? Удобная домохозяйка? А что. Отдельное жильё, обед всегда приготовлен, опять же, не нужно тратиться на беспорядочные половые связи. И вот, студенческий этап жизни позади, и Полина с её однушкой и глупой любовью стала не нужна, можно оставить её в прошлом. Как же, его ждёт великое будущее.

И ведь как всё предусмотрели! Доказательства измены – в телефоне. И всё видится в совсем ином свете. Артур – жертва интриганки, пожелавшей заманить перспективного дипломата в брачные сети. Полина была уверена, если она попробует искать справедливость, эти гадкие фотографии тут же разойдутся по друзьям. А Санёк. Ну что Санёк? Не устоял перед женскими прелестями, с кем не бывает. Из-за этого даже и дружба не пострадает.

На душе было гадко. Как она могла быть такой наивной? Ею же просто попользовались. Как квартирой, посудой, телефоном, в конце концов! Полина прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Ни Артурчика, ни прошлого, с ним связанного, уже не вернуть. И пусть он всегда обвинял девушку в излишней приземлённости и рационализме, но математический склад ума и здесь помог не скатиться в банальную истерику. А поэтому нужно собраться с мыслями и проанализировать то, что имеем.

А имеем мы квартиру, неоконченное образование, небольшую подработку фриланс и беременность. Что не имеем? Не имеем мы отца ребёнка, оказавшегося трусом и подлецом. Вот и хорошо, что он вовремя показал свою сущность. Вернее, жаль, что поняла поздно, но… поняла.

Полина ещё раз вздохнула и пошла на кухню ещё попить водички. Воды в холодильнике не было. Не беда, ей теперь нужно больше гулять, а потому, нужно взять себя в руки и начинать жить без… того, чьё имя она уже забывает. Любовь ушла, хлопнув дверью вместе с Артуром. Осталось немного подождать, уйдёт и память. Девушка решила проверить холодильник, что же ещё следует купить. Воду, йогурт, фрукты. В нижнем ящике нагло шуршал пакет, принесённый Саньком. Выбросить? Но яблоки и виноград не виноваты в том, что этот «доктор» сотворил с ней. Полина решительно вытащила пакет из холодильника, вышла с ним на площадку и позвонила в сорок девятую квартиру. За дверью медленно зашаркали старческие шаги.

– Баб Дусь, это я, Полина! – кричать нужно было как можно громче, престарелая соседка была туговата на ухо.

– Полиночка! Заходи, заходи, – старушка посторонилась, пропуская гостью в квартиру.

– Я, баб Дусь, только на секундочку, очень тороплюсь. Вот возьмите, это вам! – Полина протянула пластиковый пакет и, не дожидаясь, пока та начнёт расспрашивать, почему же у неё красные глаза, побежала по лестнице вниз.

– Неужто, из собеса передали? – растерянно спросила старушка, а потом, словно спохватившись, перекрестила лестничный пролёт, по которому сбежала девушка, и прошептала: – Найдёшь и ты своё счастье, милая. Рано или поздно, здесь, али где ещё, но обязательно найдёшь!

Но слов её не услышали, Полина уже выходила из подъезда. Она решила пешком прогуляться до супермаркета, находящегося в паре кварталов от дома. Ходьба упорядочивает мысли. Это как раз то, что сейчас нужно. В голове появилось свободное место, которое занимал тот, кого она скоро забудет, и это место срочно нужно занять. Формулы высшей математики туда не поместишь, не для того оно. Значит, нужно занять это место кем-нибудь другим. Совсем-совсем не похожим на прежнего властителя её дум. Итак, какой он, выдуманный отец её ребёнка? Высокий широкоплечий брюнет, обязательно с кубиками на животе, как на обложках тех книжек, что Полина в свободное время почитывала, правда, сама же и посмеивалась над ними. В общем, красавец не то, что некоторые. Впрочем, нет тех некоторых, у нас тут брюнет прорисовывается. Что ещё? Глаза? Конечно же, зелёные! Нос – непременно прямой. Губы? Эм-м, ну какие у красавцев губы? Ну, пусть будут решительно очерченные! Руки – мозолистые, но с непременно ухоженными ногтями. Без фанатизма, конечно. Имя. Какое же у её идеала имя? С творческим подходом у неё всегда были проблемы. Не признавал её аналитический ум размышлений на подобные темы. Ведь, если жизнь, как математику, разбить на графики и формулы, то и будет в этой жизни всё чётко и ясно, соответственно этим самым формулам и графикам. И если не подошла одна формула, значит, не ту выбрали, и нужно приниматься за новый расчёт.

До магазина осталось преодолеть большой перекрёсток. Полина глянула на светофор – успеет, и шагнула на зебру. И она успела бы. Если бы не сцена, заставившая замереть на месте. В сгущающихся вечерних сумерках к небольшому серебристому Volkswagen Golf 6, припаркованному на стоянке перед магазином, подходила привлекшая её внимание парочка. Разодетая фифа подошла к пассажирскому сиденью и ожидала, когда кавалер откроет ей дверь. Всё бы ничего, но кавалером был Тот, Которого Полина Почти Забыла. Как оказалось, он забыл ещё быстрее.

Визг тормозов вылетевшего из–за угла джипа она почти не слышала. И удара почти не почувствовала, лишь подумала, что зря она придумала отца своему малышу. Малыш уже никогда не родится.

Глава 1

– И ты, старик, уверяешь, что она до сих пор девственница? Да по деревням бабы уже к шестнадцати годам все брюхатые! – человек в чёрных одеждах сверлил непроницаемым взглядом тщедушного мужичонку, угодливо кланяющегося опасному гостю.

– Берёг. Как есть берёг, ва-ва-ваша светлость!

Гость медленно поднял правую руку, протянул её к заикающемуся селянину и, не дотрагиваясь до него, стал медленно сжимать кулак.

– А-а-а! Помилуйте, ваше сиятельство! – задыхаясь, захрипел хозяин бедненького подворья. – Не позарился никто! Не из первых красавиц моя Пэл, ногу, опять же, сломала, непутёвая! И, и, и…

– Говори, старик! – страшный посетитель немного ослабил хватку.

– Умом мою девочку всеблагие создатели обидели, ваше высочество!

– Можешь называть меня просто – господин, – раздался гулкий голос из-под капюшона.

– Так что, берёте, милостивый господин? – мужику не удалось скрыть сверкнувшей в глазах жадности.

У ног продавца звякнул серебром кожаный кошель.

– Премного благодарны, милостивый господин, премного благодарны! – мужичок упал на колени и ползком стал подбираться к вожделенному кошелю.

Только он протянул руку, чтобы подобрать такое близкое серебро, как на мешочек с заветным содержимым ступила нога в чёрном кожаном сапоге.

– Изволите шутить, милостивый господин? – хозяин домишки, во дворе которого происходил торг, рассыпался угодливым смехом.

– Девка где? – мягко, почти ласково спросил чёрный господин.

– Дык, у себя она, где ж ей быть, ягодке нашей, – залебезил отец продаваемой девушки.

– Веди во двор!

– Пэл, доченька милая! Иди к нам, и тебе, наконец-то, счастье привалило! – мужичок, как был, на полусогнутых, кинулся в дом, из окон которого выглядывали испуганные домочадцы.

Вскоре он вернулся, крепко прижимая к себе девицу, мычащую что-то невразумительное. Одна её рука была перекинута через отцовское плечо, и бедняга надсадно кряхтел под такой тяжестью.

– Она что? И ходить сама не может?

– Дык, ваше сиятельство, говорю же, ногу ломала! А так-то моя Пэл крепкая! И кушает хорошо! Сама кушает, – счёл за нужное добавить он, – а как выздоровеет, по дому начнёт убираться, или, там вам что сготовить, постирать, – голос отца Пэл неуверенно затихал.

Неужели такая выгодная сделка сорвётся? На те деньги, что лежали в кошеле, можно и крышу худую подлатать, да и старший сын давно уж соседскую дочку по сеновалам тискает, кабы к зиме пузо на лоб не полезло, а свадьба – это тоже траты.

– Тащи в экипаж! – приказал покупатель. – Но смотри, если девка окажется не девкой, спалю не только твой дом, но и всю деревню!

Угроза была не пустой. Тёмный маг и вправду мог спалить деревню. А как узнаешь, девица она или нет? Снимать с Пэл отец никого не снимал, да и в кабаке никто не похвалялся, что лазил ей под юбку, как это принято среди деревенских. Эх, была не была!

– Всё в лучшем виде, ваше сиятельство! – проговорил продавец и потащил дочь к экипажу важного господина, проверяя быстрым взглядом, лежит ли на месте кошель с монетами. К его облегчению, кошель тёмный господин не тронул. А мог бы и забрать. И ничего ему не сделать. Разве что плюнуть вслед.

Кое-как разместив увечное тело в господском экипаже, отец Пэл последний раз низко поклонился «доброму благодетелю» и вернулся к дому.

– Как ты думаешь, для чего тёмному магу понадобилась наша дурища? – после того, как экипаж господина отъехал, из дома вышла мать Пэл.

– Зачем, зачем? Может, ему умные да красивые не нужны в услужении. Вот и выбрал, какую попроще.

– А чего ж так настаивал, чтоб непременно девкой невинной была?

– Господа, они ж не мы, у них этих странностей полно. А чего там? Вечером девка, а к утру уже нет. Какая разница! – и он весело заржал над своей шуткой. – Эй, Риспе, ты не слыхал, никто нашей Пэл пол юбку не лазил, ничего не совал?

Из-за угла сарая, откуда он следил за торгом, появился старший сын хозяев – здоровый детина, ненамного ушедший интеллектом от младшей сестры.

– Не, отец. Наша Пэл навроде чумной у деревенских была. Сторонились они её.

– То-то хорошо, то-то славно! Теперь локти вся деревня грызть будет. Как же, так удачно дочурку пристроили. Вот вам и чумная Пэл! Чего стоишь, дурень? Иди, говори своей крале, что берём её в невестки! Да поторапливайся! Надо начинать крышу крыть.

***

То, что происходило с Полиной после удара об асфальт, воспринималось ею, словно в тумане. Сквозь туман ощущался толчок. Сквозь туман и немного сверху она видела, как из джипа выскочил перепуганный прыщавый юнец. «Восемнадцать-то тебе есть, мажорик?» – сквозь туман же подумала она. И сквозь туман увидела, как отъезжает со стоянки супермаркета серебристый Volkswagen. И такая злость растеклась по всему телу. Хотя нет, тело вон лежит, на дороге, в самом центре беспорядочно мечущейся толпы. Значит, на этом всё? Закончен её жизненный путь? И вдруг так захотелось жить. Может быть, не здесь и не так, но жить! Она ещё видит, слышит и чувствует, она ещё не ушла в ничто! Мироздание! Боги! Светлые, тёмные, какие вы там ещё бываете, неужели вам безразлично, что такая душа исчезнет? Неужели Полина нигде не нужна? Ну хоть в каком-нибудь из миров? Боги!

Туман после такой молитвы не только не рассеялся, но и уплотнился, закружился в бешеном вихре и потащил за собой Полину.

Безумно болела голова. Как будто… как будто в ней поменяли мозг! Ломило всё тело, с особым садизмом отдавая болью в правом боку и ноге, куда пришёлся удар. Никак не удавалось сообразить, где же она находится. В глаза будто насыпали песку, и всё время казалось, что лежит она не на асфальте или больничной койке, а на куче вонючего тряпья в грязной и такой же вонючей хижине. Бред. Какой же бред!

– Пэл, доченька милая! Иди к нам, и тебе наконец-то счастье привалило! – совсем рядом послышался чей-то неискренний призыв.

Что же им всем нужно? Куда её тащат? Очень хотелось придушить или хотя бы, как следует, отругать неуклюжего санитара, что так бесцеремонно тащил её куда-то. Но из горла вырывалось лишь невнятное мычание. Ощущение, что её разбитое и раздавленное тело участвует в какой-то сюрреалистичной постановке, не проходило. Пахнущий застарелым потом и луком санитар, который, надсаживаясь, куда-то это тело тащил, с завидным воодушевлением нахваливал какую-то Пэл. Причём делал это так старательно, что ему не верила даже Полина, которая находилась в полубессознательном состоянии. Потом её куда-то грубо затолкали, хлопнула дверца, затуманенный разум автоматически отметил какую-то неправильность. Дверцы машин с таким звуком не закрываются. Ну, да ладно, как будто это сейчас главная проблема. Последовал ещё один удар дверцы, уже с другой стороны, транспорт качнуло, видимо в него сел доктор или тот санитар, что так грубо перетаскивал её, и «скорая» тронулась. Странно, неужели наша медицина так обнищала, что в каретах скорой помощи нет обычных носилок? Почему её разместили прямо на полу?

Полина со стоном открыла глаза. Нет, это точно, бред. Перед глазами находился блестящий кожаный сапог. Очень дорогой, это отметилось даже сквозь пелену странного бреда. Работники скорой в таких сапогах не ходят. Так, если не обращать внимания на жуткую головную боль, то можно утверждать, что в голове проясняется, и этот сапог и обитый чёрным же бархатом пол машины ей не чудится. Или чудится? Но только очень качественно? И где они нашли в городе такие дороги, что всё в машине, в том числе и многострадальное тело, трясётся на ухабах. Нужно подняться и осмотреться. Как только она попыталась подняться, раздался грубый окрик:

– Лежи, где лежишь!

А это уже больше похоже на похищение. И опять основной мыслью было то, что всё это бред её воспалённого сознания. Ну кому она нужна? Выкуп требовать за неё не с кого. Одна она осталась после смерти бабушки. Артур решил припугнуть? На него это совсем не похоже. Вот порочащие фотографии это его стиль – мелко, подленько, дёшево и наверняка. Опять же, сам весь в белом остался. А этот, похититель – в чёрном, совсем некстати пришла отстранённая мысль. Так, как там нужно вести себя при похищении? Вот, же незадача. В голову лез только стокгольмский синдром. Но пока это не наш случай. И Полина опять застонала.

– Ну что ещё? Велел же лежать и помалкивать! – опять послышался тот же голос.

– Нога, – простонала Полина.

– Носит вас, дур, где попало, – отругали её, – ломаете себе кости. И ведь, как знаешь, что кристалл выбрал тебя, и переиначивать уже некогда!

Полина почувствовала, что её подхватили по мышки, протянули немного вперёд, и она ударилась головой обо что-то твёрдое. О дверцу? Нужно ещё раз осмотреться. Отсюда видно было немного больше. Странный салон. Таких она ещё не видела. Довольно-таки высокий, просторный, а вот окна совсем маленькие, заднее, вообще, не больше дамской сумочки. Два обтянутых чёрным же бархатом диванчика расположены один напротив другого. Её похитили на бронированной представительской машине? Только Полина хотела рассмотреть похитителя, как на лицо набросили какую-то вонючую тряпку, одновременно по ногам пробежался холод, как если бы с них задрали юбку. Какую юбку? Она же вышла в джинсах! А к голым ногам уже прикоснулись мужские руки. Они умело пробежались по щиколоткам, поднялись до бедра, нашли больное место и на нём задержались, ощупывая. Одна рука взялась за колено, другая поднялась до промежности. Что? На ней нет не только джинсов, но и белья?! Полина дёрнулась.

– Лежать, я сказал! Не думай, что я поведусь на твои прелести!

Мужчина резко дёрнул руки в стороны, при этом удерживая больное бедро. Полина закричала и отключилась.

***

Очнулась Полина от того, что очень хотелось в туалет. Открыла глаза и огляделась. Она лежала на деревянном топчане в небольшой каменной комнатке. Через небольшое оконце пробивался неуверенный свет раннего утра. Прежде всего, нужно найти туалетную комнату. Но как же она до неё доберётся? Вспомнился удар, боль, потом то, как её куда-то тащили, странный то ли доктор, то ли похититель весь в чёрном. То, как он лапал её. Или, всё же лечил? И вдруг Полина поняла, что нога у неё не болит, вернее, болит, но не так, как будто перемолоты все кости, а терпимо. Наложили гипс и обезболили? Она ощупала бедро. Гипса нет. Заглянула под юбку – и бинтов никаких нет. Да, белья тоже нет. Это что? Ещё один способ морального давления? А теперь нужно попробовать осторожно встать и найти этот, будь он неладен, туалет.

Девушка толкнула дверь из массивных тёмных досок. Надо же, натуральное дерево! Сколько, интересно, такая дверь может стоить? А, впрочем, не всё ли равно, дверь закрыта, а ей надо. Ну, очень надо! Полина заколотила в дорогущий раритет кулаками. Она побоялась использовать для этих целей недавно поджившую ногу. Никто на отчаянный призыв не появился. Что же делать? Не присаживаться же прямо в уголке! Внимательно оглядев свою темницу, пленница нашла лишь прикрытый тряпицей кувшин на небольшом подобии стола и, в одном из углов – небольшой желоб и уходящее в стену отверстие. Это и есть местные сан удобства? Впрочем, уже всё равно, и пусть даже этот желоб является частью системы водоснабжения хозяев её темницы, тем хуже для них, Полина использует его по своей нужде.

Ох, как же просто поднять настроение. Справил малую нужду, и уже чувствуешь себя человеком! Теперь хорошо бы поесть и помыться. Именно так, сначала поесть, а потом помыться и поменять эти ужасные тряпки на нормальную одежду. Звать официантов, надо полагать, бесполезно. Полина подошла к ранее замеченному столику и заглянула под так называемую салфетку. На деревянном подносе, кроме кувшина с водой ещё находилась тарелка холодной каши. Пища, конечно, не самая полезная для беременной, но привередничать будем потом. И девушка принялась за еду.

И вдруг, как молния, как обухом по голове. Ребёнок! Как же так! Она только сейчас вспомнила о ребёнке! Как он? Бросив есть, Полина прижала руки к животу. Но разве на столь малом сроке что-то определишь? Должны же быть какие-то другие признаки. Девушка лихорадочно задрала юбку. Чисто. Кровотечения нет. Стоп! Она же натуральная блондинка? А там… И руки. Как она раньше не обратила внимания на руки? Грязные, неухоженные, с поломанными ногтями. Схватила прядь длинных волос и поднесла к глазам. Чёрные! Конечно, можно было сделать предположение, что какой-то злой шутник перекрасил её волосы, причём везде. Но почему они такие длинные? И грязные. И ещё много, много почему. Нужно срочно найти зеркало. Полина в очередной раз оглядела свою темницу. Зеркала не было. Значит ли это, что от удара у неё что-то случилось с головой, и стены этой комнатушки вовсе не каменные, а мягкие или упругие? Она даже провела по стене ладонью. Обычный холодный камень. Ну-ка, ну-ка!

{если р — простое число, то для любого натурального а разность ар–а делится на р}

 Элементарно. Интересно, то, что она помнит малую теорему Ферма, может являться доказательством вменяемости? Или… как Перельман? Теорему-то доказал, а сам не совсем от мира сего? Нашла, с кем себя сравнивать, тоже захотелось побыть гениальной? – невесело усмехнулась она.

Нужно оглядеться. Полина подошла к небольшому зарешёченному окошку, которое находилось на уровне её груди, и выглянула наружу. В окно удалось рассмотреть, что комнатка находится примерно на уровне четвёртого-пятого этажа, а сам дом – на скалистом возвышении, поэтому окрестности просматривались прекрасно. Вид сверху открывался интересный, если не сказать странный. Вокруг почти голой скалы, на которой располагался дом, куда похитители её поместили, было бескрайнее зелёное поле. Дальше – тёмный, так и хотелось сказать дремучий, лес. По лесной обочине вилась узкая – двум машинам не разминуться – дорога, которая и вела к её временному пристанищу. В далёкой дымке на западе угадывались горные вершины. Это ж куда её завезли? Ну ладно поле, лес. Может, где-то рядом и сохранились подобные, без единого обработанного клочка земли, места. Но горы? Да до ближайших гор от их города не меньше тысячи километров! Словно невзначай, Полина ещё раз потрогала стены. Под пальцами по-прежнему ощущался холодный безразличный камень. Жаль. Она бы, наверное, обрадовалась, если бы поняла, что находится в палате для душевнобольных.

Душевнобольная. Полина усмехнулась. А болит ли у неё душа? Обида, конечно, никуда не делась. Но так, что бы страдать из-за того, что её бросили. Нет, этого не было. Да, именно так, обидно и стыдно. Перед друзьями стыдно. Как же! Будущая жена будущего дипломата. Ну, да ладно, чего нет, того нет. Выходит, и любви не было. Так, одна физиология, от которой ей остался малыш. И девушка прижала руки к животу. Нечего предаваться ненужным воспоминаниям, нужно что-то делать. И тут же вспомнилось, что Артур частенько называл её «моя эвээмочка». Да, а что тут такого? Как истинный математик, Полина любила все факты и события расставлять по своим местам. Расставлять по местам, анализировать и делать из них необходимые выводы.

Итак, что мы имеем? Девушка похлопала по бокам. Ничего не имеем. В чужой грязной одежде не было даже карманов. Значит, телефонный звонок отпадает. Да и надеяться на это было бы глупо. Похитители, если они не полные идиоты, не оставляют своим жертвам телефоны. Впрочем, судя по виду за окном, и связи-то здесь нет. Так, пункт первый – телефона нет.

Пункт второй – местность не просто неизвестная, а, вообще, непонятная. И даже, если ей удастся разбить окно и выбраться, направление, куда идти, определить будет сложно, если, вообще, возможно. И, вообще, темнеющий на горизонте лес совсем не производил впечатления дружелюбного городского парка. Мало ли какое зверьё там водится? Рассмотрев вариант побега, Полина пришла к выводу: либо она заблудится, либо её задерут дикие звери. А здесь, в доме, коли не убили сразу, остаётся надежда, что не убьют, и всё же объяснят, зачем же её выкрали? Значит, пункт второй – побег – отпадает. Пока отпадает.

Пункт третий. А вот третий пункт остаётся пока открытым. Для решения этой задачи у Полины недостаточно данных. Есть только вопросы. Почему на ней чужая одежда? Почему из короткостриженой блондинки она превратилась в длинноволосую и, надо полагать, натуральную брюнетку? И грязное неухоженное тело. И ещё. Как похититель вылечил её сломанное бедро? Каким бы специалистом ни был доктор, но на заживление кости элементарно требуется время. Месяц, как минимум. Но, чаще всего, больше.

Итак, рассмотрев условия задачи, к каким можно прийти выводам? А выводы, дорогая Полина Степановна, такие, что нам пока выданы не все условия! Значит, нужно ждать, пока экзаменаторы не подкинут ещё каких-нибудь вводных. Именно так – ждать и ничего не делать. Тем более, в закрытой комнате много не сделаешь. Пока инициатива и преимущество не на нашей стороне.

Глава 2

Только когда за окном полностью стемнело, снаружи заскрежетал засов. Ничего себе! Они там, что, рельсом дверь заперли? Дверь отворилась, и в комнату зашёл мужчина. В неверном колышущемся свете, падающем из коридора, можно было заметить, что на нём накинут чёрный плащ до пят, а на голову наброшен капюшон, почти полностью скрывающий лицо. Это ещё что за спектакль одного актёра? Или это другой, совсем не тот странный, скажем, доктор, что вёз её в странной машине? Молчит. Ждёт, когда Полина набросится с вопросами и обвинениями? А вот и нет, дорогой артист. Вам, судя по всему, нужна подыгрывающая вам публика. Ищите-ка её в другом месте. А мы молча подождём. И Полина с безразличным видом отвернулась к тёмному окну, ожидая, когда похититель заговорит первым. Очень кстати вспомнилось, что вовремя выдержанная пауза решает многое.

Разговора не получилось. Посетитель молча выпростал из-под плаща руки, сделал ими движение, как будто обрисовывал фигуру своей жертвы и, резко сжав правую руку в кулак, дёрнул её вверх. И девушка, как будто спеленатая огромной сетью, зависла над полом. Да что же это такое! Похоже, смолчать не удастся. Полина хотела, очень хотела высказать всё, что думает об этом идиоте. Это не у неё съехала крыша! Это, оказывается, чёрный слетел с катушек! Но огромная невидимая сеть сдавила не только тело, но и лишила голоса. Удалось лишь несколько раз слабо трепыхнуться. Впрочем, бесполезно. Невидимая сеть – ещё один вопросик в третий пункт – держала крепко. И держала на достаточном расстоянии над полом. Так и не сказав ни слова, чёрный развернулся и, как на саночках, потянул за собой сеть с добычей. Стало доходить, что дело принимает совсем неприятный оборот и очень попахивает мистикой, в которую Полина, как истинный реалист, не верила. С психами должны работать специально обученные люди. Не к месту вспомнилось, что Артур проходил курс психологии. Но это точно не Артур – в горле застрял истерический смешок – мужик был явно крупнее и шире в плечах.

Чёрный, как про себя окрестила похитителя Полина, так и не сказав ни слова, вышел из комнаты. За дверью был не коридор, как ожидалось, а ещё одна комната, можно даже сказать, холл, так как он был почти круглый, и из него вели несколько дверей и – почти в самом центре – винтовая лестница вниз, куда, собственно, и пошёл мужчина. Ну, и куда деваться, Полина за ним, всё так же окутанная по рукам и ногам невидимой сетью.

Спускались долго. На первый, если даже не подземный этаж. Наконец, дошли. Вернее, как дошли. Чёрный дошёл, а Полина доплыла, как воздушный шарик на верёвочке у малыша. Мужчина опустил свою ношу у стены и ушёл. Нужно оглядеться. Ну и антураж выбрал этот ненормальный. В свете единственного факела можно было заметить, что помещение, где её оставили, имеет форму правильного пятиугольника. Высокий потолок скрывался во тьме. А вот каменный пол показался интересным. На его идеально ровной поверхности был выбит рисунок в виде пятиконечной звезды. Если в вершинах лучей желобки рисунка были едва заметны, то к центру они углублялись, как будто… как будто по ним должно было что-то стекать. Там же, в центре, находился камень – ещё одна пятиконечная звезда, вписанная во внутренний пятиугольник пентаграммы. Хм, что-то закрадываются сомнения, что бред этого сумасшедшего так уж безвреден. Неужели её выкрал какой-нибудь сатанист?

Не успела Полина разложить по полочкам новые факты, как Чёрный вернулся и притащил таким же способом ещё одну жертву. Ого, да он с размахом действует! Свихнувшийся маньяк бросил неподвижную девушку у вершины одного из лучей пентаграммы и опять ушёл. Подруга по несчастью лежала, безучастно глядя вперёд. Она, несомненно, заметила Полину, находящуюся всего в нескольких шагах от неё, но никак не отреагировала на это. Понятно, что говорить не может, но у девчонки, а на вид ей было не больше семнадцати, и взгляд потух. Ясно. Пала духом и сломалась. Неизвестно, как этот урод с ней обходился.

Тем временем маньяк притащил следующую жертву. Тоже обездвиженную и тоже молчаливую. И вроде бы обе молчат. Но как молчат! Первая – повержена и раздавлена, а вторая так сверкает глазами, что, будь её воля, подожгла бы к чертям всю эту каменную сцену вместе с вольными и невольными актёрами.

Третья и четвёртая, не считая самой Полины, девушки тоже не сдались и молчаливо выказывали крайнюю степень недовольства происходящим. Пятая, как это ни странно, пришла сама. Она, в отличие от других, смотрела на Чёрного с обожанием. О, вот и стокгольмский синдром в действии. Если бы это не было так грустно, можно было бы улыбнуться своему предвидению.

– Раздевайся и занимай свой луч, Дарна, – не глядя на девушку, приказал Чёрный.

Сам же он подошёл к самой безучастной жертве, перенёс её к вершине одного из лучей пентаграммы и осторожно, стараясь не зацепить тело, срезал с неё всю одежду. Без одежды бедняжка стала казаться ещё моложе. Угловатое тело несчастной даже не сформировалось, как следует. Чёрный педантично поправил тело, расположив его согласно лишь ему понятному замыслу и произнёс:

– Жизнь!

Следующей на очереди была та, которую принесли третьей. С неё тоже срезали всю одежду, причём Полина заметила, что кожа у этой девушки очень бледная, не считая ярко-накрашенных красных губ. Вот ведь эстетка, даже в такой ситуации нашла возможность накраситься. Между тем, мужчина устроил её ещё в одном из лучей своего ужасного рисунка. Полине удалось заметить, что он водит над строптивицей руками, как будто укрепляет невидимые сети. После его манипуляций бледнокожая замерла в полной неподвижности, и только глаза продолжали пылать жгучей ненавистью.

– Смерть! – провозгласил Чёрный и перешёл к своей следующей жертве, а в том, что он готовит жертвоприношение, уже можно было не сомневаться.

– Свет! – произнёс он над золотоволосой пышногрудой красавицей, проделав с ней то же самое, что и с двумя предыдущими пленницами, также не забыв проверить крепость удерживающих уз.

– Разум! – раздалось над крепкой шатенкой.

– Господин, можно меня не связывать? Я сама? – робко спросила та, что самостоятельно пришла в это странное место.

– Так тебе будет спокойнее, Дарна, – раздался из-под капюшона безразличный голос.

И чернявая Дарна, которая, судя по всему, добровольно участвовала в этом кошмаре, покорно позволила приковать себя к полу.

– Тьма! – возвестил безумный экспериментатор.

Это что же получается? Пять девушек. Пять лучей у звезды-пентаграммы. Если идти по кругу, то получалось – Разум, Жизнь, Свет, Тьма и Смерть. Полине не хватило места? Что-то подсказывало, что, даже если и так, и она является лишь запасной – мало ли что – добровольно её не отпустят. А потому нужно затихнуть, как та, первая, которую Чёрный назвал Жизнь, и надеяться, что этот свихнувшийся маньяк не станет укреплять путы. Чем бы они ни были – невидимыми верёвками или неизвестными нитями силы. Если и представится шанс, то он будет один-единственный. Полина уже чувствовала, что может немного шевелить пальцами. Возможно, даже может говорить. Но она промолчит. Поговорит она потом. Ох, как она поговорит! Вспомнит все слова, которые бабуля запрещала произносить вслух!

А Чёрный, меж тем, подошёл к ней. Так, расслабить тело и безучастный взгляд вперёд. Может, и пройдёт. Ведь играла же она во втором классе девочку Редиску в спектакле про Чиполино. Ну, давай же, примадонна, твой выход! Маньяк и с Полины срезал всю одежду и взял её на руки. Ну, хоть руки тёплые, не то, что каменный пол их узилища, уже хорошо. Чёрный понёс её в центр рисунка и положил на малую звезду. Головой разместил в угол, находящийся между Тьмой и Светом, руки раскинулись к Смерти и Жизни, а ноги сориентировал по лучам, уходящим в сторону Разума.

– Сосуд! – торжественно объявил он, и, о чудо! Не стал укреплять на ней путы!

Полина вроде как безвольно откинула голову влево – в сторону бледной девушки, которую их похититель назвал Смертью.

Чёрный, меж тем, осторожно вышел из пентаграммы и удовлетворённо произнёс:

– Хорошо!

Потом он взял уголь и быстро, совсем как доцент Петров на лекции, только молча, стал чертить на лучах пентаграммы знаки и формулы. А здесь Полине, и правда, стало интересно. Что же за задачи он перед собой ставит? Или не перед собой? Впрочем, неважно. Как же жаль, что формулы, что он вычерчивает вокруг товарок по несчастью, было не рассмотреть. Оставалось надеяться, что и её камню достанется часть этих занятных выкладок. И точно! Закончив разрисовывать внешнюю звезду, он перешёл к внутренней. Полина с интересом рассматривала те записи, которые были в зоне её видимости. Вот что значит прожжённый математик! И пусть символы были непонятны. Но никто ещё не отменял законы мироздания, которые основаны на трёх законах Ньютона. И какими знаками формулу не обозначай, суть её не меняется. Вообще, отстранённо подумала Полина, для налаживания контактов к дальним планетам будут посылать именно математиков. Уж они точно найдут общий язык с себе подобными и на других планетах.

Полина продолжала рассматривать ближайшие к ней формулы и не сразу заметила, что Чёрный занялся уже совсем другим. А он, меж тем, подходил к каждой девушке, начиная с той, которую назвал Смертью, и делал надрезы на их запястьях чёрным же кинжалом. Вот же… последовательный! Первая кровь побежала по желобкам к центру. А ведь этот маньяк серьёзно настроен принести их всех в жертву! Думай, Полина, думай, иначе будет поздно! В голове, как назло, навязчиво крутились законы Ньютона. Подсознание, миленькое, не можешь же ты обмануть в такой ответственный момент! А Чёрный подошёл к центральной звезде, сделал такие же надрезы на запястьях своей шестой жертвы и, одной рукой занеся кинжал над её грудью, стал читать какое-то заклинание, одновременно другой рукой задирая вверх полы своего длинного одеяния. Он что? Хочет помочиться на Полину или… ой, судя по тому, в каком состоянии был вытащенный член, её мало того, что хотят убить, так ещё перед этим и изнасиловать.

И тут подсознание, наконец-то, сработало. Третий закон Ньютона! Сила действия всегда равна силе противодействия! И Полина, превозмогая сопротивление, подняла окровавленную руку и собственной кровью поставила минус перед вычерченной формулой силы. Руку, которой она так своевременно нарушила формулу, прошило, будто огнём, а затем огонь разбежался по телу, с каждым мгновением успокаиваясь, как после убойной дозы жаропонижающего.

***

Речь Чёрного сбилась, переходя на вой. И, к радости обессилевшей после приступа жара Полины, изнасилование стало неактуально по причине «неисправности предмета преступления», но не успокоившийся маньяк стал медленно поднимать вверх свой жуткий кинжал. Ну, Полина Степановна, сейчас-то тебя и прирежут. Так бы и случилось, если бы не начала действовать та, которую маньяк назвал Смертью. Как оказалось, она тоже внимательно следила за тем, что происходит, и сдаваться не собиралась. Похоже, после нарушения ритуала путы ослабли, чем она и воспользовалась. Девушка заметила, что Полина поправила формулу своей кровью, и с криком: «Рушьте пентаграмму!», принялась размазывать кровь, текущую по желобу. Затем медленно поднялась и пошла к центру, голой ступнёй замазывая попадающиеся на пути символы. Видно было, что каждый последующий шаг даётся ей тяжелее предыдущего, но она упорно шла к цели – центральной звезде, на которой замерли Полина и убийца.

– Чего развалились?! – крикнула названная Смертью. – Ждёте, когда вас прикончат?!

Названные Разумом и Светом очнулись от оцепенения и тоже принялись затирать собственной кровью прежний рисунок.

– Да как вы смеете мешать великому?! – крикнула та, которой досталось имя Тьма.

И только девушка, получившая имя Жизнь, по-прежнему лежала, уставившись в одну точку. Впрочем, в зале был ещё один персонаж, который не шевелился. Вернее, его движения были очень замедленными. Чёрный маньяк, видимо, преодолевая неимоверное сопротивление, всё так же желал прикончить Полину, целеустремлённо замахиваясь на неё своим ужасным кинжалом. Она хотела бы убежать, но, как девушка-Смерть не могла добраться до них, так и Полина не могла выбраться из злосчастной внутренней пентаграммы. Она упиралась в невидимую упругую стену.

– Ритуал нарушен, бежим! – крикнула та, которую назвали Свет, и первая бросилась к двери.

Впрочем, как бы крепко ни выглядела эта девушка, но дверь была намного крепче, и на удары не поддавалась. Полина заметила, как под капюшоном, который всё ещё скрывал голову Чёрного, сверкнула злобная торжествующая улыбка. Ясно, они получили не победу, а только отсрочку, да и сама она находилась запертой на узком пятачке вместе с опасным сумасшедшим.

– Убей его, – тихий мелодичный голос в общем шуме можно было и не услышать, но услышали его все, и с изумлением глянули на ту, что, безучастная ко всему происходящему, равнодушно лежала там, где её положил Чёрный.

– Что ты такое говоришь?! – и названная Тьмой метнулась к девочке с намерением убить её саму.

Но ей дружно помешали три другие несостоявшиеся жертвы.

– Отбирай кинжал и бей! – крикнула та, которую назвали Разум. – Или ты ждёшь, пока он убьёт тебя, а потом нас? Убей его!

– Убей его! – подтвердила бледная Смерть.

– Я? – Полина показала на себя пальцем. До последнего не верилось, что это говорят ей.

– Да, ты, дура! – Разум от души прошлась кулаком по крепкой скуле Тьмы.

– Но людей нельзя убивать, – это первое, что пришло в голову.

– Скажи это Торенгару!

Значит, у маньяка есть имя – Торенгар. Ник, что ли? И, как бы то ни было, но он считает, что Полину убить не только можно, но и нужно. И не просто убить, но и изнасиловать. И маньяк уже замахнулся. Вспомнились занятия по самообороне, на которые ходила пару лет назад. Обманный взмах правой, удар по предплечью левой, и кинжал вылетел из онемевшей руки. Полина не была замедлена в своих движениях, и первая успела схватить упавшее оружие. Надо же! А ножичек-то, оказывается, каменный! Но некогда разглядывать, нужно думать, как вырваться из этой западни. Девушка упёрлась спиной в пружинящую преграду и, ухватившись обеими, выставила вперёд чёрный кинжал.

– Не подходи! – смахнув с лица мешающую прядь волос, выдавила она.

– Отдай! – раздался из-под капюшона жуткий голос-вой, и Чёрный, выставив вперёд руки, двинулся к ней.

А потом. Потом случилось то, что случилось. Полина видела, как за спиной Торенгара появилась золотоволосая девушка-Свет. Она свела и развела ладони, между ними засветился огненный шар, и этот самый шар светлая толкнула вперёд. Шар легко преодолел преграду, попал в спину мужчине, и тот полетел вперёд. Прямо на нож.

– Вы что? – как обиженный ребёнок, всхлипнула Полина и, поддавшись инерции тяжёлого мужского тела, рухнула на спину – пружинящая преграда сзади перестала существовать.

Мало того, что удар о каменный пол чуть не вышиб из неё дух, ещё и Торенгар упал сверху. Упал, насаживаясь на свой собственный кинжал, который Полина продолжала удерживать обеими руками. По телу побежало жуткое тепло. Кровь. Это бежала кровь человека, который хотел их убить.

– Учитель! – к Торенгару подбежала девушка-Тьма и перевернула его на спину, тем самым, освободив Полину от тяжёлого тела. – Учитель! Учитель! – лихорадочно повторяла она.

Названная Тьмой ухватилась за ручку кинжала, всё ещё торчащего из живота мужчины, и потянула на себя. Из открывшейся раны хлынула кровь.

– Вот так, Дарна, себя-то я вылечить и не могу. Не держи зла, – произнёс Торенгар, затем его голова бессильно откинулась, а тело начало стремительно морщиться, трескаться и рассыпаться клочьями чёрного праха.

– На кого? На кого не держать зла, Учитель? – рыдала Дарна, погружая руки в мерзкие останки того, кто хотел убить их всех.

Сначала раздался гул. Потом треск. Треснул внутренний алтарь. От него побежали трещины по полу.

– Башня рушится! Бежим! – та, которую назвали Свет, толкнула неподвижную ранее дверь, и та легко открылась.

Глава 3

Девушка, названная Смертью, кинулась следом. Названная Разумом, нерешительно замерла у выхода. Было заметно, что в ней борются два желания – убежать и помочь спастись другим – в рушащемся каменном мешке остались Дарна, которую покойный Торенгар поименовал Тьмой, по-прежнему безразличная ко всему происходящему девочка-Жизнь и Полина.

Зачем куда-то бежать? Рано или поздно придёт добрый доктор, поставит укол, и она вынырнет из этого ужастика. Крики жертв окажутся криками соседей по палате, липкая кровь – обильным п{о}том, а всё, что случилось – навязчивым бредом. Подождать, нужно только подождать.

Острый каменный осколок чувствительно чиркнул по бедру. Это всё кажется. Всё только кажется. Наверное, медсестра пришла и поставила укол. Скоро, совсем скоро закончится этот жуткий бред. Но, вместо того, чтобы впасть в столь желанное забытье, Полина увидела, как с потолка на неё и находящуюся рядом Дарну, всё так же рыдающую над чёрным пеплом, летит камень. Камень был настолько огромным, что, наверняка, придавил бы их обеих. Сугубо рациональный мозг отказывался верить в происходящее, но инстинкты тела сработали раньше, и девушка, защищаясь от несущейся глыбы, выставила руки, и обломок, не долетев до них, сменил траекторию полёта.

Именно этот жест Полины подвиг к действию девушку-Разум, замершую в дверном проёме. Она подбежала к лежащей на холодном полу товарке по жуткому спектаклю, схватила её за мокрую от крови руку и потянула к выходу. Они уже выбежали за дверь, когда Полина резко затормозила и выдернула скользкую ладошку из захвата. Пусть это всё было не настоящее, но даже в горячечном бреду она не может позволить оставшимся погибнуть под каменными обломками.

– Мы должны забрать Жизнь и Тьму!

– Зачем они тебе нужны! Ни та, ни другая не хотят жить!

– Разберёмся! – крикнула Полина и вернулась.

Треск в помещении усиливался. И, похоже, ни одна, ни другая из оставшихся девушек не собирались покидать его. Полина подбежала к неподвижной Жизни, схватила её на руки, задав себе мысленный вопрос, а можно ли беременной поднимать тяжести, если поднимаешь их лишь в воображении горячечного бреда, и побежала к выходу. Вручила лёгкую, как пёрышко девочку, нетерпеливо ожидающей Разуму и вернулась за Тьмой-Дарной.

– Идём! – постаравшись вложить в слово всю силу своего убеждения, приказала Полина, ухватила на удивление покорную поклонницу безумного Торенгара за руку и выбежала с нею за дверь.

За спиной с усиливающимся грохотом падали камни.

***

Остановились они только у подножия скалистого холма, на котором совсем недавно возвышалась каменная башня. Да, именно так. Не дом, как думала Полина ранее, а настоящая башня, сложенная из чёрных глыб. Кроме того, что страстно хотелось вынырнуть из этих фантасмагорических видений, почти так же сильно хотелось упасть на траву. И ещё помыться. Всё тело было в крови и пыли. Мало того, что измазалась в собственной крови, так ещё и из Торенгара вылилось немало. Ну, и одеться не помешало бы. Ведь даже то жалкое тряпьё, что было на ней, осталось лежать под развалинами.

– Ну, повеселились, и хватит. Я, пожалуй, пойду, – сообщила бледная Смерть, отходя, – Сосуд, – Полина поняла, что обращаются к ней, – я у тебя в долгу. Мы все у тебя в долгу, – и она многозначительно обвела взглядом всю компанию, – знай: ни я, ни мои кровные никогда не тронем тебя! – и она, не сказав больше ни слова, убежала.

– Да что ты, вампирка, можешь сделать против Сосуда, впитавшего Силу, – вслед ей презрительно скривила губы Свет.

– Что? Сосуд впитала силу Учителя? – в глазах Дарны зажглась надежда.

– Нет, тёмная, – выплюнула, как ругательство, золотоволосая Свет, – Сосуд впитала всю Силу. И она пойдёт со мной!

– Сосуд убила Учителя! И она должна заменить его! – возразила Дарна. – Таков закон равновесия!

– Ну да, именно о равновесии и заботился твой учитель, когда захотел стать всемогущим и начал ритуал призыва Силы, – с сарказмом заметила Свет.

– Да ты… да я. Учитель имел право! И не вам, светлым, его осуждать! – выкрикнула Дарна-Тьма.

– Всё, что он имеет сейчас, это жалкая кучка жирного пепла под грудой камней, – усмехнулась её оппонентка.

– А ну, хватит спорить! – в разговор вмешалась та, которую назвали Разум.

– А тебе-то что? Тоже имеешь виды на Сосуд?

– Нет, драконам её Сила ни к чему. Но и делить ту, которая, пусть и случайно, но спасла нас всех, я не позволю.

Так, тёмные, светлые, вампиры, драконы. Сосуды силы. Чего ещё не хватает в этом безумном спектакле? Кто как, а Полина отказывается в нём участвовать, и она, чувствуя, что её покидает не только разум, но и последние силы, легла на траву рядом со свернувшейся клубочком Жизнью, похоже, эта девочка здесь самая адекватная. Пока санитары не поставят положенный по предписанию доктора укол, она отказывается что-либо делать.

– Эй, Сосуд, ты что? Тебе плохо? – забеспокоилась Дарна.

– Ну что ты? Мне хорошо, мне очень хорошо. Но, если мне сейчас не поставят укол, я сойду с ума даже в моём безумии.

– Ха. Ха-ха-ха, – деланно рассмеялась пособница ненормального, что пытался их всех убить, – как же ты сойдёшь с ума, если ты – Сосуд?

– Не знаю, как-нибудь постараюсь, – Полина прижалась ближе к Жизни, так было теплее им обоим.

– Как хочешь, – не стала спорить Дарна, – но знай, что, какой бы ты ни была, Тёмная Башня не откажется от тебя ни в коем случае.

– Ха-ха-ха, – грустно повторила Полина, – очень смешно. Да, по ходу дела, башня от меня давно отказалась!

– Я знала! – ввязалась в разговор Свет. – Я знала, что вы от неё отказались! Сосуд сама призналась! Сосуд, Светлая Башня предлагает тебе своё покровительство! Пойдём со мной! Если хочешь, мы и эльфу с собой прихватим!

– Эльфу? Ну да, куда же без эльфы, – согласилась Полина и крепче прижалась к скрюченной девушке, – и эльфа у меня будет, и сразу две башни. Две башни – лучше, чем одна башня, это я вам, как математик, скажу.

Неизвестно, сколько бы ещё продолжался этот безумный разговор, но невдалеке послышался хлопок, за которым последовал торжествующий возглас светлой девушки:

– Хранители Света! Наконец-то!

Сквозь полуприкрытые веки Полина заметила, как из сияющего круга вышли три человека в странных белых одеждах, похожих на широкие саваны. О, вот и доктора пожаловали. Сразу три. И халатики на них такие… гламурненькие, отметила про себя Полина.

– Что здесь происходит? – строго спросила женщина, видимо, старшая среди них.

– Светлых вам дней, Хранители Света, – приветствовала их поклонница, низко склонившись, а затем представилась: – Моё имя – Элит{а}.

– Оденься, Элита! – Хранительница протянул руку и, буквально из воздуха, вытащила ещё один белый саван. – И объясни нам, что здесь происходит.

Золотоволосая поклонница света быстро облачилась в предложенную одежду и начала сбивчиво рассказывать.

– Тёмные! Это всё затеяли тёмные! Они опять захотели получить перевес! Тёмный маг Торенгар пытался провести запрещённый ритуал призыва Силы! Но что-то пошло не так, и Сосуд убила его! И… и… получила всю силу Торенгара и пентаграммы, – растерянно закончила она.

– Вот как? Торенгар не смог справиться с Сосудом? – усмехнулась старшая Хранительница. – Что ж, тем хуже для тёмных, – она опять протянула руку, вытащила из воздуха ещё один саван и предложила его Полине, – надень это, девочка. Негоже Сосуду Света быть обнажённой. Одевайся, мы идём домой, к Свету! – впрочем, на её жест никто не отреагировал.

– Она не Сосуд света, она просто Сосуд! И тьма имеет на неё больше прав! – даже понимая, что сила не на её стороне, Дарна стояла на своём.

Глаза светлой нехорошо сверкнули.

– Как ты сможешь нам помешать, маленькая тёмная? – она, не глядя, отмахнулась от досадной помехи, и Дарна кубарем откатилась в сторону.

– Ты напала на меня! – девушка была готова броситься с кулаками на более сильную соперницу.

– Тебе показалось, – надменно ответила Хранительница Света и опять склонилась над Полиной.

– Я свидетельствую! – подала голос та, которую Торенгар назвал Разумом.

Совсем рядом раздался ещё один хлопок и, теперь уже из чёрного круга, вышла ещё одна тройка людей, только на этих были чёрные хламиды.

– И в чём заключается твоё свидетельство, о мудрая госпожа дракон? – весело поинтересовался один из вновь появившихся.

– Светлые хранители хотят присвоить Сосуд Силы! – сразу же принялась ябедничать Дарна.

– Вот как? – тёмный насмешливо приподнял бровь. – Госпожа Орриста, выражаю моё вам почтение, но неужели вы могли так поступить?

– Тёмные заигрались, Рошт, – надменно ответила Хранительница Света, медленно выпрямляясь, – Торенгар провёл ритуал отнятия силы, и Свет имеет право на компенсацию.

– Э-э, нет, так не пойдёт, – словно поддразнивая собеседницу, протянул названный Роштом, – я не вижу, откуда бы у вас взялось это право. Пострадавших здесь не наблюдается. Я допускаю, что в качестве компенсации морального ущерба, вы могли бы потребовать Торенгара, но, как я погляжу, – он окинул взором развалины башни, – его тоже нет. Можно даже сказать, что он и есть пострадавший. Так что, – он картинно развёл руками, – мы квиты.

– Сосуд тяготеет к свету! – патетично возразила Орриста.

В ответ на эти слова тёмный лишь поморщился.

– Вам ли не знать, что чистому разумом Сосуду всё равно, кому давать Силу.

– Вижу, ваш спор зашёл в тупик, – вмешалась дракон, названная Разумом, – до появления Хранителей Равновесия беру Сосуд Силы под своё покровительство. Надеюсь, вас всех устроит моё предложение?

Скорее всего, предложение не устроило ни одну из сторон, но, на то он и компромисс, что от него никто не выигрывает.

– Уважаемая Орриста, – обратилась девушка-дракон к хранительнице света, – вы не будете столь любезны, и не обеспечите нас с подругами по приключению какой-нибудь одеждой? И, да, коли уж нам придётся общаться какое-то время, можете звать меня Ловена.

Светлая протянула руку, вытащила из воздуха ещё несколько белых одеяний и протянула их Ловене. Та с величественным кивком взяла их, одно накинула на себя, провела руками, и оно приобрело яркий ультрамариновый цвет. Два других, которые драконица накинула на Полину и эльфу стали серыми. Дарна гордо отказалась от белой хламиды и осталась обнажённой.

***

– Итак, господа, – Ловена обвела собравшихся поистине королевским взором, – кто откроет нам путь в Эрмату?

Светлая Орриста и тёмный Рошт дружно шагнули вперёд, предлагая свои услуги. Столь дружное единодушие можно было понять. Похоже, каждый из них надеялся открыть путь в свою башню. А там уж… как получится.

Столица мира Эрмата являлась древнейшим священным местом всех рас, верований и религий. Считалось, что именно здесь многочисленные боги, пророки и первопредки творили историю Карусы. Создавали расы, делили Свет и Тьму, несли знания своим последователям. Каждая раса хотела бы владеть Эрматой единолично, но добровольно покидать эти места никто не собирался, а силой захватить священные земли не решались. Вернее, была когда-то давным-давно воинственная раса фейри, которая пыталась завладеть столицей, но против них объединились все расы, конфессии и силы. И где теперь эти фейри? Только не в Эрмате. А развалины их Башни Силы до сих пор, даже по прошествии веков, тоскливо смотрят на древнюю площадь пугающими провалами окон. Попытки занять освободившееся место предпринимались, и неоднократно, но исчезали бесследно отчаянные искатели приключений и чужого добра. Поговаривали, что прямо в мир хаоса, где, собственно, и обитали изгнанные из Эрматы и со всей Карусы фейри.

После исчезновения фейри в самом сердце священной Эрматы – на площади Двенадцати Башен – появился тринадцатый бастион – Башня Хранителей Равновесия. Самая загадочная Башня. Никто не знал, как она появилась, и что собой представляют её обитатели. Но при возникновении неразрешимых конфликтов спорщики шли именно в эту башню, и именно Хранители Равновесия, или иначе – судьи, выносили окончательный вердикт, который обжалованию не подлежал. Этот вердикт мог не понравиться никому из спорящих сторон, но оспаривать его не осмеливался никто. Правда, существовало одно очень неудобное «но». Хранители вмешивались в дела жителей Карусы сугубо по своему усмотрению, а, значит, их суда, как и решения, можно было ждать годами и десятилетиями. И так и не дождаться.

Потому не было ничего удивительного в том, что, как светлый, так и тёмный маги надеялись, что им удастся перенести Сосуд Силы, коим они величали Полину, на территорию своих Башен. А там уж дело оставалось за малым – убедить нейтральный Сосуд принять сторону света или сторону тьмы. Сила, которая досталась Сосуду во время ритуала, ни одной из сторон лишней не будет.

– Мне нравится ваше желание помочь, – словно не заметив подоплёки предложений заклятых друзей-соперников, продолжила Ловена, – а потому, беритесь за руки, господа Орриста и Рошт и открывайте общий портал на площадь Двенадцати Башен.

Светлая и тёмный маги скривились. Не то, чтобы прикосновения доставляли им физическую боль, но вот так взяться за руки… впрочем, стоило Ловене поднять на них деланно недоуменный взгляд, как предубеждения пришлось отложить до других времен. С неё ведь станется унести Сосуд туда, где та будет недосягаемой ни для кого из них. И, словно предугадав тайные намерения обоих интриганов, драконица, ничуть не выказывая, что ей тяжело, подняла Полину на руки, указала глазами одному из светлых на всё так же неподвижно лежащую эльфийку-Жизнь и стала ожидать, когда откроется портал.

Вскоре перед светлой Орристой и предводителем тёмных Роштом засияло марево. Его рвано цвет перетекал из ярко-белого в глубинно-чёрный, но, после очередного недовольного взгляда Ловены, быстро стабилизировался и превратился в ровный круг, из центра к краям которого бежали белые и чёрные концентрические окружности.

– Вы и вы первые, – указала драконица на одного белого и одного тёмного магов, – пройдёте и вернётесь. Скажете, куда выводит портал.

Указанные маги согласно кивнули и почти одновременно зашли в открытый проход. Буквально через несколько мгновений они вернулись и сообщили, что с той стороны всё по-честному – портал выведен на площадь Двенадцати Башен в Эрмате. Ловена, по-прежнему держа на руках повисшую безвольной куклой Полину, сделала шаг.