Отрывок из книги «»

Глава 1. Прозрение

«Поздравляем! Ты находишься на границе новой жизни! Твой партнер не любит тебя и не видит в тебе мать своих детей. Он вообще не способен быть хорошим отцом и верным мужем. Он и сейчас тебе изменяет: у него есть другая женщина и, возможно, не одна. Ваши отношения держаться лишь на тебе. Хватит жертвовать собой! Пришла пора порвать отжившую себя связь и найти мужчину, который тебя достоин. Сейчас лучшее время изменить свою жизнь. Действуй, пака не поздно!», – сроки расплывались перед глазами Риты, она плакала.

Несчастная женщина уже второй раз перечитывала результаты теста «Когда любимый сделает предложение?». Надеялась найти хоть одно ободряющее слово, чтобы зацепиться за него, чтобы сохранить надежду на то, что ее брак можно спасти. Гражданский брак, разумеется. Отношения, которые длились уже почти шесть лет и давно уже не развивались. Между тем, Рита не молодела, и в этом году ей исполнилось тридцать. Пора уже было задуматься не только о замужестве, но и о детях.

Тест пройти Риту заставило сообщение сестры. Она прислала ссылку на статью со статистикой продолжительности отношений до брака. Из нее следовало, что подавляющее большинство семей создавалось между парами, которые встречались не более четырех лет. Автор делал вывод, что если после четырех лет гражданского брака мужчина так и не сделал женщине предложение, он не сделает его никогда.

Слабые попытки защитить Киру от нападок Веры, которая с самого начала относилась к нему с недоверием, считая несерьезным и бабником, не привели ни к чему хорошему. Сестра сообщила, что Шура, ее 14-летняя дочь, видела дядю Киру в ювелирном магазине с какой-то молоденькой брюнеткой, и он примерял ей на палец какое-то колечко.

«Не хотела тебя расстраивать, но ты вынудила меня рассказать тебе об этом!» – написала сестра.

Какое-то время Рита еще крепилась, убеждая себя, что Шура, не так часто видевшая Киру, могла обознаться, но потом залезла на тематические форумы, где женщины обсуждали своих гражданских мужей. Почти все жаловались, что со временем любовь проходит, что гражданские мужья, чаще всего, считают себя свободными и не стесняются заводить интрижки на стороне. На одном из форумов нашла ссылку на тест «Когда любимый сделает предложение?» и решила его пройти. Почему-то верилось, что результат ее обнадежит. Она даже собиралась отослать его Вере, чтобы доказать, что та неправа. Но права оказалась как раз сестра: тест показал, что семьи как таковой у Риты с Кирой нет и не будет. Оправдалось даже подозрение Веры, что гражданский муж Рите неверен.

Перечитав результаты теста еще раз, Рита разрыдалась уже в голос. Она выла, как раненый зверь. Осознание того, что она больше пяти лет тешила себя пустыми надеждами, обнажило ее сердце. Мысли о предательстве Киры и неизбежности скорой разлуки с мужчиной, которого она по-прежнему любила, вспарывали сердце, словно острыми когтями.

Отрыдав, Рита почувствовала себя опустошенной. Зато в голове прояснилось. Казалось, будто до этого она была пьяна, а теперь протрезвела. Будто все пять лет на глазах была пелена, которую теперь вот смыли слезы, и Рита наконец-то прозрела.

Решение было принято: она уйдет от Киры, и уйдет незамедлительно, прямо сейчас. Чтобы не видеть его лживую рожу, чтобы не слушать нелепые оправдания и, главное, чтобы он не успел бросить ее первым.

Вещей у Риты было немного, и она собрала их буквально за полчаса. Все влезло в чемодан. Большая спортивная сумка была совершенно пуста и, коварно ухмыляясь, женщина побросала в нее все театральные костюмы, оставив Кире, подумав, лишь наряд Оленя.

Переодеваясь, задержалась у зеркала, рассматривая себя. Высокая (почти одного роста с Кирой), угловатая, плоскогрудая и узкоберая, она не была красавицей. Преимущество у ее фигуры было лишь одно: костюмы им с Кирой нужны были одного размера. Что он в ней мог найти? Разумеется, ничего! Как это она сразу не сообразила?! Сам же он был обаяшкой и нравился женщинам. Многим. Рита и сама это замечала. Мог он увлечься кем-то еще? Запросто! Съезжаясь с ним, Рита знала о его репутации – репутации бабника. Еще лучше об этом знала Вера, ведь она когда-то училась с Кирой на одном курсе, а потом они служили в одном театре. Пока Кира не ушел в агентство по организации праздников, где Рита с ним и познакомилась.

Меньше года назад Кира с Ритой ушли из агентства, оформив самозанятость, и начали работать на себя. Получалось неплохо, и после Нового года они даже собирались открыть собственную фирму, перетянув к себе нескольких бывших коллег.

Теперь Рите было ясно: все, что связывало их с Кирой, - это было общее дело. Он видел в ней не любимую женщину, не мать своих будущих детей (которые тоже ему на фиг были не нужны), а делового партнера. И жил он с ней вместе только потому, что это было удобно.

Осознав все это, Рита разъярилась, в груди у нее вспыхнула жажда мести. Покидая квартиру ставшего ей ненавистным Киры, женщина, не испытывая ни малейших зазрений совести, прихватила и карточки с деньгами: не только свою, но и Кирину, так как большая часть авансовых платежей за собранные ими накануне заказы упала на его счет.

Позвонила сестре. Сообщила, что собирается уйти от Киры.

– Наконец-то! – поддержала ее Вера. – Где будешь жить?

– Не знаю, к тебе хотела попроситься. Приютишь, пока не сниму что-нибудь?

– Могла бы и не спрашивать! Конечно, приезжай! Мы с Шурочкой как раз дома сейчас. И снимать ничего не нужно, даже не ищи, у нас места хватает.

У Веры была трехкомнатная квартира: при разводе муж не стал лишать ее жилья, оставил все бывшей супруге и дочке. Сам он был успешным предпринимателем – торговал сантехникой. Вячеслав уже обзавелся новым жильем и новой семьей, благополучно забыв о старой. С дочкой, правда, общался: регулярно устраивал ей шопинг и ежегодно брал с собой на море.

Короче, о супружеской неверности и мужском вероломстве Вера знала не понаслышке. Так что она могла не только приютить сестру, но и посочувствовать ей, возможно, даже что-нибудь посоветовать.

Оставалось вызвать такси и переступить через границу новой жизни: все, как и рекомендовал составитель рокового теста.

Глава 2. Полный ангст

– Вот! – потупила взгляд Даша, возвращая Люсе зачетку. – Ничего нельзя было сделать. У тебя баллов не хватило даже на тройку. Контрольная только одна из четырех сделана, а на лекциях и практических ты вообще ни разу не была. Так что тебе придется на зачет после праздников приходить. Желательно, с контрольными. Или отвечать хорошо. Но я бы, на твоем месте, контрольные сделала. Устно Кудри ответить нереально, гонять будет.

– Я поняла. Спасибо за то, что пыталась помочь, – вздохнула Люся, принимая из рук подруги зачетную книжку. Зачем-то развернула ее, пролистав до последней заполненной странички: напротив графы, где от руки было вписано «древнегреческий язык», было пусто.

Если девушка надеялась на чудо, то его не произошло: отметки не появилось. Кудри Р.О. хотела видеть ее лично. С выполненными контрольными или устным ответом, подтверждающим, что встреть Люся на улице древнего грека, не растерялась бы, а смогла бы подсказать ему дорогу в театр или библиотеку.

– Мы с ребятами собирались в пейнтбол завтра сыграть, – поделилась планами Даша. – Тебя в список включить?

– Не, я не пойду, не люблю я этих дурачеств, – поморщилась Люся. – Смерть – особа серьезная, и война тоже. В такое я не играю.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами Даша. Она с Люсей не была согласна, но спорить не хотела: боялась, что подруга сочтет ее прилипалой, не разделяющей философию готов. – Я тоже, может, не пойду. Ты сейчас куда, домой?

– Не, к Никите.

С Никитой Люся познакомилась в начале сентября, и у них закрутился роман. И не удивительно. Никита был спортсменом, красавчиком и вообще клевым. Ему было всего двадцать, а он уже ездил на своей тачке и вообще всегда был при деньгах. Водил Люсю по ресторанам, театрам, кино – развлекал ее по полной программе. Требовал, чтоб она всегда была рядом, ревновал. Люся была для него словно визитная карточка, которую он гордо всем показывал. И друзья ему завидовали. Хотя Люся в отличие от всех членов компании Никиты богатой не была. Ее семья была из Кронштадта, а в Питере квартиру родители Люсе снимали, чтобы она могла учиться (покупку жилья в северной столице и переезд позволить себе Люсины родители не могли). Зато Люсю отличали ум (школу она закончила с медалью), красота и неординарность: девушка была убежденной готичкой, и больше ни у кого из друзей Никиты такой уникальной подружки не было.

Друзья, правда, не знали, что отношения у Люси и Никиты ущербные: они еще ни разу не переспали. Никита хотел, много раз пытался уговорить, соблазнить, но дальше поцелуев и объятий дело не заходило. Уговаривая родителей отпустить ее учиться в Питер, Люся клятвенно пообещала, что до свадьбы ни с кем не согрешит, и слово держала. Учитывая тот факт, что к алкоголю девушка была равнодушна, совратить обманом ее не получалось.

Понимая, что Никита не чувствует себя с ней вполне удовлетворенным, Люся шла ему навстречу во всех других вопросах, и соглашалась прогуливать занятия, чтобы быть рядом. Древнегреческий, как и многие другие предметы, был принесен в жертву любви. И вот теперь приближался час расплаты.

«Древнегреческий – фигня, и учеба – фигня. Суета бессмысленная, - успокаивала себя Люся. – Все исчезнет, превратившись в пепел. И я исчезну, став прахом. Нет ничего ценного в этой жизни, так что не о чем сожалеть».

С этими мыслями Люся добрела до дома, где жил Никита, пешком поднялась на четвертый этаж, надавила кнопку звонка. Погруженная в себя, не заметила даже, что на этот раз хозяин не открывал дверь значительно дольше, чем обычно. Впрочем, и заметила бы – не насторожилась бы: ссориться они не ссорились, и вообще, мало ли что могло задержать человека?

– Момéнто мóри![1] – приветствовала возлюбленного Люся.

– Привет! – как-то не очень приветливо отозвался Никита. – Ты че не предупредила, что придешь?

– А надо было? – удивилась Люся, которая уже и не помнила, когда в последний раз предупреждала, что придет. Она уже привыкла, что до часов до пяти Никита почти всегда дома. Они встречались, обедали или ужинали вместе, а потом шли развлекаться. Точнее, развлекался Никита, а Люся лишь делала вид, что развлекается. А на самом деле она понимала, что все эти шоу и подобная ерунда – пир во время чумы. Так что просто размышляла о смерти и особо не вникала в то, чем занимается ее друг, о чем говорит с приятелями, и не представляла, чем он живет. Это и понятно: разве думать о живых людях может быть так же интересно, как о мертвых?

– Не помешало бы! – поморщился Никита. – Ну, заходи, раз пришла.

Люся прошла в прихожую, расстегнула пуговки длинного черного пальто с песцовым воротником. Никита помог ей скинуть одежду, повесил ее на плечики. Девушка сняла черную песцовую шапку, скинула шарф ажурной вязки, разулась и осталась в длинной шерстяной юбке, украшенной воланами, и черной водолазке с кружевным воротничком. На шее у нее весела грубая цепь из сплава под тибетское серебро, на ней – подвеска в форме креста, обвитого плющом.

– Кит, ты куда пропал? – донесся из комнаты капризный женский голос, и в коридор выглянула милая белокурая девушка со слегка вздернутым носиком, накладными ресницами и пухлыми губками, покрытыми нежно-розовым блеском.

– У тебя гости? – удивилась Люся, с презрением окинув взглядом голубоглазую куколку.

– Да, знакомься, это Настя, – представил гостью Никита. – А это Люся.

Люся не любила, когда ее так называют – предпочитала Людмилу, так как это звучало готичней. Но сейчас не сделала Никите замечания – не до того было.

– Бывшая твоя? – уточнила Настя. – Че ей надо?

– Что тебе надо? – спросил Люсю и Никита.

– Бывшая? – остолбенела Люся. – Почему бывшая?

– Потому что теперь я с ним встречаюсь! – гордо сообщала Настя, появившись в дверном проеме полностью. Она была в одних трусиках, так что доказательств близких отношений между ней и Никитой Люся не потребовала.

– Но почему? – только и спросила Никиту, сильно побледнев.

– Потому что с тобой скучно, – честно ответил Люсе бывший, снимая с вешалки ее пальто.

Намек Люся поняла. Оделась она быстрей, чем раздевалась и, все еще не до конца понимая, что происходит, вышла на лестничную клетку.

Домой шла, как пьяная. Только у самого подъезда вполне осознала, что Никита ее бросил, потому что ему с ней было скучно, и теперь встречается с какой-то смазливой Настей – с ней ему, наверное, веселей. Неужели эта куколка умнее и интереснее ее, Люси, хорошо учившейся в школе и даже окончившей ее с медалью? Верилось с трудом.

«Вероятно, развлекает Никиту его новая подружка отнюдь не беседой! – догадалась Люся. – Да чтоб они сдохли! Хотя… не заслужили они смерти – много чести!».

Развить эту мысль девушка не успела, так как зазвонил телефон. На экране высветилась фотография мамы. Ей не ответить Люся не могла.

Мама поинтересовалась, получила ли дочка зачеты по древнегреческому и культуре речи, как планировала. Пришлось признаваться, что раздобыть удалось лишь один зачет. Про Кудри сказала, что та всех хочет видеть лично на зачете, чтоб все по билетам отвечали.

– А ты говорила, что всем автоматом поставит? – мама почувствовала что-то неладное.

– Я виновата, что у этой Кудри семь пятниц на неделе?! – соврала Люся, переведя стрелки на преподавательницу.

– Если завалишь сессию, квартиру оплачивать не будем, – безапелляционно заявила мать. – Переведешься на заочное и вернешься домой. Поняла? Отцу помощница нужна, мы вдвоем не справляемся.

– Поняла! – буркнула Люся.

У их семьи был небольшой цветочный бизнес. Мать сидела за прилавком, остальным занимался отец. Пока Люся жила с семьей, помогала оформлять букеты, развозила их как курьер. Теперь же ее обязанности поделили между собой предки. Логично было бы нанять курьера, но аренда квартиры в Санкт-Петербурге – удовольствие недешевое, так что все расходы приходилось урезать. Так что крутиться приходилось вдвоем.

«Полный ангст[2]!» – констатировала Люся, убирая смартфон в карман .

Нужно было с радостью отдаться этому состоянию, но внутри готички что-то этому неожиданно воспротивилось, и она начала лихорадочно искать выход. На повестке дня стояли три вопроса: как сдать зачет по древнегреческому, где найти деньги на оплату жилья, если предки откажут в финансировании, а также с кем и где встречать Новый год.

Глава 3. Бедный «Йорик»

– На хрена нам жирный пидор с оленем? Хорошо, пусть не пидор, пусть святой. На кой черт нам толстый святоша без бабы? Мы заказывали брутального деда с внучкой-красавицей! Нет деда – нет денег! Так девушка еще нужней! На фига нам дед без девки? В Снегурке-то вся соль! Ну, а какого хера ты брал заказ, если Снегурочки нет?! Была – и сплыла? Твои проблемы. Не надо возвращать, тем более после праздников. Где я теперь артистов найду? Крутись, как хочешь, но чтоб Снегурка была!

Родион, закончив разговор, швырнул телефон на барную стойку, и тот, проскользнув по гладкой поверхности, слетел на колени сидящей перед баром девушки в клетчатой шерстяной юбке и вязаном косичкой свитере. Она ловко поймала гаджет и положила перед собой.

– Кто это тебя так довел, Родя? – поинтересовалась девушка, не без сочувствия глядя на хозяина спасенного телефона.

– Дед Мороз! – прозвучал неожиданный ответ. – Говорит, Снегурочка от него ушла. Давайте, говорит, я один утренник проведу. Типа Санта Клаус не хуже нашего Дела Мороза.

– Разумеется, наш Дед лучше, – согласилась девушка. – Но Санта Клаус лучше, чем никого. Пусть бы лучше он один провел утренник.

– Нет, пусть лучше он Снегурочку ищет. Выкрутится – куда ему деваться! Ты-то что решила сегодня к «Йорику» заглянуть? Сегодня ж у нас нет репетиции, я всех до конца январских каникул распустил. Разве Николай не сказал?

– Сказал, – женщина ответила не сразу. – Но я не приду и после каникул. В смысле, на репетицию не приду.

– Заболела, что ли? – удивился Родион. – Что-то серьезное.

– Не то чтоб заболела, но… беременная я! – сообщила женщина. – И замуж выхожу. Так что петь не смогу больше. Придется тебе, Родя, другую солистку искать.

– Черт! – Родя ударил по стойке кулаком так, что задребезжали стаканы. – Черт! Черт!

– И мне замену подыщи, – прилетело слева. Возле входа в зал стоял, прислонившись к притолоке Степан – бас-гитарист группы «РОКСАНА». Название группы повторяло имя сестры основателя музыкального коллектива и одновременно состояло из инициалов ее участников: первые три буквы были инициалами Родиона, далее следовали первые буквы имен бас-гитариста Степана, клавишника Андрея, ударника Николая и солистки Анны. Они дружили и играли вместе еще со студенческих времен, то есть лет пятнадцать уже были вместе.

– А ты чего? Тоже рожать собрался? – зло пошутил Родион.

– Типа того, – хохотнул Степан. – Таша собралась.

Таша была его молодой женой. Познакомился он с ней на гастролях и увез с собой. В Питере у Таши никого не было. Так что нежелание Степана оставить молодую супругу биться над воспитанием будущего чада в одиночку, было понятно. Но все же Родион предпринял отчаянную попытку его переубедить:

– У Андрея вообще два спиногрыза, а он все равно умудряется на репетиции и концерты ходить! Чем ты хуже? Может, останешься?

– У Андрея получалось, пока он с тещей и тестем жил, а после Нового года переедет – и другую песню запоет, – вклинилась в разговор Аня.

– Да что вы все, сговорились что ли?! – простонал Родион. – Без нашей группы «Йорик» совсем загнется.

– Он и с нашей группой загнется, – заметила Аня, – если его не оживить. Нужно что-то новое, в корне имидж менять. Сейчас столько атмосферных кафе вокруг, что твое на их фоне теряется. Таких тысячи.

Родион и сам знал, что Аня права. И знал, что их группа тоже давно лишена уникальности и вот-вот должна развалиться. Давно уже ожидал момента, когда выйдет замуж Аня, соберется рожать Таша, накопит на свое жилье Дюша. Понимал, что это станет началом конца «РОКСАНЫ», а заодно и «Йорика». Только не был готов к тому, что конец будет резким, что все разом, будто сговорившись, покинут его. Но что поделать? Семья есть семья, дети есть дети. У самого Родиона детей и семьи не было, даже любовницы не было на данный момент постоянной, но это не означало, что он был не в состоянии понять друзей.

– Налей нам что-нибудь иллюзорно-алкогольного, – попросил бармена. – Выпьем за упокой душ «РОКСАНЫ» и «Йорика».

– Да покоятся они с миром! – хохотнув. Степан поддержал тост.

Аня тоже выпила безалкогольный шот, но заметила:

– Бедный «Йорик»! Рановато ты его хоронишь, Родя! Уж поверь ты мне, старой пиарщице, – у ресторана есть будущее, только имидж ему нужно менять, причем кардинально!

 

Проводив друзей, Родион отправился на встречу выпускников. Организовала ее бывшая одноклассница Оля Семенова, тоже владелица кафе, только не взрослого, а детского. И ее заведение, в отличие от «Йорика», процветало. Может, благодаря тому, что она название ему дала оптимистичное – «Сытая Панда».

В семеновском кафе, когда до него добрался Родион, уже были Вован, Женек, Пашка и, конечно же, девчонки. Все они с интересом беседовали, хвалясь детьми и пуская по кругу смартфоны с фотографией своих дочек и сыночков.

– Представляете, а я через полгода вообще бабушкой стану! – призналась хозяйка кафе, присоединяясь к сидящим за столиками одноклассникам.

– А ты, Рок, не женился еще? – спросила у Родиона Семенова.

– Нет пока, – нехотя буркнул тот, принимая их рук Павла смартфон с фотографиями его двенадцатилетней дочери. – А тут она с кем? А это вы где? – начал спрашивать школьного товарища, стремясь переключить внимание со своей персоны на что-то другое. Это ему удалось: Пашка стал вдохновенно рассказывать, как они прошлым летом всей семьей ездили в Крым, а о Родионе все забыли.

Слушать о чужих детях было скучно и почему-то неприятно, как будто в сердце была едва затянувшаяся рана, которую вдруг расковыряли. «Наверное, это из-за «Йорика», – решил Родион. – «Роксана» же из-за детей, считай, разваливается. Вот разговоры о них и причиняют мне боль».

– Я пойду, наверное, – начал прощаться с бывшими одноклассниками, хоть не прошло и часа.

– Что так рано? – поинтересовалась Оля.

– Поздно уже, дома меня ждут, – соврал Родин.

Хотя дома его абсолютно никто не ждал – проживал Родион один, и никого у него не было, даже кошки или собаки.

Глава 4. Дед Мороз без Снегурочки

Двадцать третье декабря начиналось неплохо. Удалось заполнить единственный предновогодний день, на который кафе «Йорик» был арендован клубом байкеров. Владелец кафе сказал, что в этот вечер Рите и Кириллу проводить вечеринку в его заведении не надо: у байкеров будут свои «снегурочки». На остальные праздничные дни, начиная с католического Рождества и заканчивая православным, был заключен договор. Владелец «Йорика» даже не отказался заплатить аванс.

Конечно, 30 декабря можно было бы и отдохнуть, но упустить возможность подзаработать не хотелось. Так что звонок администратора ресторана «Бродвей» оказался как нельзя кстати. Правда, его не устраивала традиционная программа с участием Деда Мороза и Снегурочки. Владелец «Бродвея» был сдвинут на всем западном, поэтому считал, что его клиентов должен развлекать не Дед Мороз, а Санта Клаус. А в помощники он мог взять для оживления шоу, если в этом есть необходимость, Оленя. На этом и сошлись.

Рита, конечно, поворчала, что придется писать новый сценарий, но вскоре в ее голове начали роиться идеи, как Санта Клаус и Олень могут повеселить публику, и она устроилась за компьютером, позабыв обо всем. Кирилл же, не теряя времени, поехал за костюмами. Наряд Оленя у них уже был, костюм Деда Мороза им обещали пошить до 23 декабря, и, забирая его, Кирилл надеялся уговорить портниху взять еще один заказ – на обличье Санта Клауса.

Однако на этом везение Кирилла закончилось. Бывшая театральная портниха Валерия Сергеевна, которой Кира с Ритой заказывали костюмы и кое-какой реквизит, дело свое знала, но имела порок, из-за которого и потеряла постоянную работу: она пила. Надежда на то, что Новый год она начнет отмечать 31 декабря, не оправдалась. Кирилл застал мастерицу подшофе, хотя стрелки часов не добежали еще до полудня, а до сочельника оставалась целая неделя. По счастью, наряд Деда Мороза был готов. Однако ясно было, что костюм Санта Клауса Валерия Сергеевна в срок не пошьет. Пришлось ехать по магазинам в поисках более или менее подходящего прикида. Он нашелся, хоть и был сомнительного качества. Пришлось брать, какой был.

Довольный тем, что худо-бедно решил поставленную задачу, Кирилл спешил домой. Хотелось жрать и поскорее узнать, что за сценарий придумала Рита, так что он торопился.

Однако дома оказалось, что спешил он зря. Риты на месте не было. Сначала решил, что она, не дождавшись его, смоталась за продуктами. На эту мысль наталкивало отсутствие в прихожей верхней одежды и обуви Риты. Однако, переодевшись в домашнее и вешая снятую одежду в шкаф, Кирилл заметил, что Ритина одежда исчезла не только из прихожей. Начиная подозревать нехорошее, Кирилл заметался по квартире в поисках вещей своей подруги и напарницы. На месте были только зубная щетка, расческа и потертые домашние тапочки – все остальное исчезло без следа. Одновременно с Ритиными вещами исчезли и костюмы, лишь оленьи рога и накидка сиротливо лежали на дне черного целлофанового мешка.

Кирилл бросился искать записку, способную объяснить исчезновение супруги, но ничего не нашел. Зато обнаружил пропажу кредитки, на которую владелец «Йорика», заказывая Деда Мороза и Снегурочку, перевел солидный аванс. Да и некоторые другие клиенты уже внесли предоплату за проведение детских утренников – на ту же карту.

Объяснения от Риты можно было получить лишь одним способом – переговорив с ней по телефону. Однако дозвониться до нее удалось не сразу: сначала телефон был выключен. Ответила Рита лишь в пятом часу, и она уже была пьяна.

– Где ты? Что случилось? – спросил Кирилл, все еще надеясь, что Рита не ушла от него, а лишь была вынуждена временно переехать. Ну, мало ли что могло произойти? Может, родители заболели или сестра…

– У Веры! Отмечаю начало новой жизни! – сообщала Рита, убив последнюю надежду.

– Какой еще новой жизни? – Кирилл, конечно, сообразил, что имела в виду Рита, но не хотел себе верить.

– Без тебя козла, – охотно пояснила сбежавшая партнерша.

– Но почему? – мужчина никак не мог понять, за что его бросили – ведь с утра все было, как обычно, и ничто не предвещало беды.

– По кочану! – икнув, ответила бывшая сожительница, не сделав ситуацию яснее.

– Ты что, не вернешься?

– Нет, конечно!

– А как же наши заказы? Сразу на утренник придешь двадцать пятого? Поэтому и костюмы все забрала?

– Почему все? – хихикнула Рита. – Я тебе рога оставила!

– Наставила мне рога? – не сразу сообразил Кира.

– Пока не наставила, но это вопрос времени, – снова хихикнула Рита. – Но сейчас я говорила про оленьи рога.

– Так ты придешь 25 декабря на утренник? – уточнил Кирилл, решив, что за оленьи рога обижаться не стоит.

– Нет, конечно! – заявила Рита.

– И сценарий не написала?

– Какой еще сценарий?

– Для Санта Клауса и Оленя?

– Сам пиши.

– Проще деньги вернуть, – решил Кирилл и тут вспомнил, что карточку с авансом Рита забрала вместе с костюмами. – Кредитку мою зачем замела? Верни!

– В качестве моральной компенсации, – растягивая слова, произнесла Рита. И уже коротко добавила: – Не верну!

– Придется заблокировать ее, – вздохнул Кирилл, сожалея, что не сделал это сразу после обнаружения пропажи.

– Блокируй! – разрешила Рита. – Деньги с нее я уже сняла.

– Ну и дура! – сообщил ей Кирилл. – Я ж в полицию могу заявить.

– Да пошел ты! – обиделась Рита и прервала разговор.

В полицию на Риту Кирилл, разумеется, заявлять не собирался: ее он уже давно считал родной и кражу ею его кредитки считал делом семейным. Более того, он еще надеялся, что она одумается и вернется к нему. Но вряд ли это произойдет завтра же. Так что вопрос с заказчиками нужно было решать срочно, прямо сейчас.

Прикинув, Кирилл решил, что за день смог бы переписать сценарии детских и взрослых праздников под Санта Клауса. Нужно было лишь предупредить клиентов, что вместо Деда Мороза и Снегурочки придет один Санта. Однако эта новость заказчиками адекватно воспринята не была. Особенно разгорячился владелец кафе «Йорик», где Кирилл с Ритой должны были развлекать посетителей почти все вечера с 25 декабря по 7 января. Срочно нужно было искать Снегурочку.

Обзвонив почти всей своих бывших коллег женского пола, Кирилл так и не нашел свободной актрисы. Только тогда вспомнил о Вале – бывшей однокурснице, которая когда-то была в него влюблена. Ворошить прошлое не хотелось, но выхода не было, и он набрал номер бывшей поклонницы.

Валя обрадовалась и предложение встретиться приняла тотчас же. Однако свидание Кирилла разочаровало. Валя за 15 лет сильно изменилась, прилично располнев. Снегурочка 60-го размера – это было слишком. Это поняла даже сама Валентина. Она предложила заменить Снегурочку Снежной Бабой, но Кирилл не рискнул даже поделиться с владельцем «Йорика» этой сногшибательной идеей. Поблагодарив Валю за отзывчивость, Кирилл простился с нею и отправился домой в еще более мрачном настроении, чем был до встречи с бывшей сокурсницей.

В лифт вместе с ним вошла девушка из 40-й квартиры. Кажется, ее звали Люсей. Выглядела она всегда печальной, и ее грустное настроение подчеркивало черное одеяние (другого Людмила, кажется, не носила). Но сегодня соседка была совсем угрюмой. Не обращая внимания на Кирилла, Люся продолжала разговаривать с кем-то по телефону.

– Ну, пожалуйста, хоть официанткой. Или продавщицей. В идеале – в цветочный магазин, у меня опыт есть. Да в любой, пусть даже курьером. Мне позарез деньги нужны! – умоляла она кого-то.

И тут на Кирилла снизошло озарение.

Глава 5. Ужас и страх

Кирилл не стал покидать лифт на своем этаже, а поднялся вместе с девушкой на пятый и, выйдя вслед за ней, забежал вперед, преградив деве печального образа путь к 40-й квартире. Только тогда Люся обратила на соседа внимание, резко затормозив и уставившись на него полными грусти и удивления глазами.

– Что с Вами? Что это Вы делаете? – спросила испуганно.

– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – поспешил успокоить девушку Кирилл и тут же перешел к делу:

– Ты такая красивая, молодая, ты мне понравилась, подходишь мне. Поэтому хочу сделать тебе предложение. Только, ради бога, не спеши отказываться. Это вопрос жизни и смерти. Ты же не хочешь, чтобы на твоей совести была смерть соседа из 36-й квартиры?

– Было бы почетно, – вздохнула девушка. – Только вот неприятности с законом мне не нужны. Поэтому в предсмертной записке меня не упоминайте, плиз. И дайте же мне пройти!

– Просил же не спешить отказывать! Ты бы хоть выслушала сначала! – не отступал Кирилл.

– Я ценю Ваши чувства, но не могу Вам обещать своего сердца, – произнесла Люся, приложив руку к груди. – Потому что с сегодняшнего дня сердца у меня нет, теперь я, можно сказать мертва.

– Жених бросил, что ли? – догадался Кирилл.

– Ага, – кивнула бессердечная и заплакала, – изменил и бросил.

– И меня жена оставила. Правда, не изменила, просто ушла, – поделился с Люсей Кирилл, чтобы она не чувствовала себя одинокой в своем горе.

– Все там будем! – философски заметила Люся, смахивая слезы перчаткой.

– Типун тебе на язык! Рита не умерла, а к сестре от меня сбежала, – прояснил ситуацию Кирилл.

– И Вы тут же решили найти ей замену? Лишь кто был? Да Вы маньяк!

– Почему лишь бы кто? Лишь бы кто Риту не заменит. Мне нужна молодая и симпатичная, вроде тебя. И почему сразу маньяк?! Я ж не в постель тебя зову! И, между прочим, не насилую.

– Но ведь Вы же только что предложили мне за Вас замуж выйти!

– Я? Когда? – удивился Кирилл.

– Только что! Сказали, что предложение хотите сделать. Забыли уже? Может, Вы просто болеете? – предположила Люся.

– Да здоров я, что ты! Я не о предложении руки и сердца говорил, а о деловом. Я Дед Мороз без Снегурочки. Вот и хотел попросить тебя стать моей Снегуркой.

«Все-таки больной», – подумала Люся. Нужно было как-то успокоить соседа и поскорее спрятаться в своей квартире. Сумасшедших, как она догадывалась, лучше не волновать.

– Вы не пробовали позвонить по номеру 103? – спросила осторожно. – Там снегурочки по вызову приезжают. Все в белом.

– Да не сумасшедший я! – начал нервничать «псих». – Я артист. Играю Деда Мороза. А Рита, жена моя, должна была играть Снегурочку. Но теперь играть не будет, и мне нужна актриса на замену Рите, чтоб Снегурочку на утренниках сыграла.

– Почему нельзя было сразу сказать?! – возмутилась Люся. – Но я Вам не подхожу. Я не могу на утренниках Снегурочку играть. Потому что я готеса. Я только Смерть сыграть могу, если повезет, конечно. Ну, или ведьму на худой конец.

– И Смерть, и Ведьму я сам сыграть могу. Снегурочку не могу. Соглашайся, а? Не бесплатно, конечно. Я тебе Ритин гонорар заплачу после того, как все утренники отыграем. А это половина дохода. За вычетом расходов на костюмы, реквизит и другую фигню, разумеется.

– Нет! Не собираюсь я никого развлекать! Пропустите меня! – разнервничалась Люся.

– Проходи, – вздохнул Кирилл, пропуская соседку к ее квартире и вызывая лифт. – Очень жаль. Могла бы неплохо подработать.

Дверь лифта открылась, и Кирилл спустился на свой этаж.

Проводив соседа взглядом, Люся покрутила пальцем и виска и наконец-то зашла в свою квартиру.

 

Перекусывать Люся не стала: настроение было настолько хреновым, что даже кусок в горло не лез. Хотелось одного – лечь и умереть. Но это желание не было реалистичным, а угроза вернуться домой – вполне реальной.

Если родители откажутся оплачивать жилье, придется вернуться на малую родину. Это Люся хорошо понимала. Но она хотела остаться в Питере и получить диплом филолога. Теперь, когда она осталась без возлюбленного, и жертвовать учебой было незачем, Люся вновь воспылала любовью к знаниям. Решила, что доучиться надо во что бы то ни стало.

Самой большой проблемой на данный момент был древнегреческий. Точнее, получение зачета по этому уже сотни лет никому не нужному предмету. И путей решения проблемы было только два. Первый путь – выучить язык, второй – дать преподавателю взятку. Вообще-то, Люся не знала, берет ли Кудри взятки, да и у самой нее не было опыта участие в коррупционных схемах. Но девушка слышала, что взятки берут все преподы. Для этого нужно лишь положить нужную сумму в зачетку. Даже такса была известна. За зачет полагалось 10-20 тысяч рублей в зависимости от аппетита экзаменатора и важности преподаваемого им предмета. Аппетита Кудри Люся не знала. Думала, что на всякий случай нужно будет положить 20 тысяч. У нее же оставалось около пяти, и их она планировала потратить на праздники.

Оставался первый путь, то есть зубрежка. Этим Люся и попыталась заняться. Однако сосредоточиться на занятии греческим никак не удавалось. Память постоянно подгоняла образ изменника Никиты и Насти – его новой пассии. Глаза у Люси не высыхали, а заковыристые древнегреческие фразы не хотели задерживаться в голове. Удалось запомнить лишь одну: Δεῖμος καὶ Φόβος (Деймос каи Фобос). Означала она «ужас и страх» – отнюдь не лишние словечки в словарике гота.

Подумала, что нормализовать настроение поможет музыка. Запустила альбом любимой группы Umbra Et Imago. Но погружение в мрачный мир готически-эротических фантазий Моцарта на этот раз не принесло облегчения, а только усилило душевный раздрай.

Вырубив комп, Люся встала и решительно направилась к входной двери.

Глава 6. Просто улыбайся!

– Снегурушка ты моя неформальная! – открыв дверь, успевший с горя приложиться к бутылке Кирилл заключил Люську из 40-й квартиры в крепкие объятия.

– Пустите! – испуганно пискнула девушка, отворачиваясь, чтобы не вдыхать запах алкоголя и, главное, избежать пьяного лобзания. Она уже отчаянно жалела, что решилась на участие в сомнительной авантюре.

– Пущу! – пообещал сосед, затаскивая добычу в квартиру. – Но только сначала удостоверюсь, что ты не сбежишь, передумав.

Кирилл затащил Люсю в комнату, опустил в кресло и вернулся в коридор, чтобы запереть дверь. Пока девушка соображала, нужно ли ей бояться и не стоит ли закричать, хозяин квартиры вернулся и позвенел перед носом гостьи связкой ключей:

– Все, теперь не отпущу, пока все не обсудим.

– Вы меня пугаете! – призналась Люся срывающимся голосом.

– Разве я такой страшный? – искренне удивился Кирилл и, покосившись в зеркало, провел ладонью по подбородку. – Ну да, щетина отросла уже маленько, но ведь мне же идет, а?

Люся, забыв, что ей нужно бояться, рассмеялась и окинула Кирилла оценивающим взглядом. Он был прав: легкая небритость была ему к лицу. И в целом он был неплох. Для своего возраста, разумеется, неплох. Его ровесницам, дамам бальзаковского возраста, он, должно быть, нравился. Среднего роста, подтянутый, с довольно правильными чертами лица и задорно сверкающими глазами, Кирилл обладал своеобразным шармом. К тому же он излучал что-то волнующее и одновременно притягивающее к нему. «Может, именно эти флюиды и называют харизмой?» – подумала Люся.

– Вроде бы идет, – решила она не перечить хозяину квартиры. – Но мне страшно не потому, что Вы на внешность страшный, а потому что набросились на меня, как маньяк.

– Это я от радости, – засмущался Кирилл. – Не хотел тебя пугать. Просто ты моя спасительница, на руках тебя носить готов! Ты же ведь пришла, потому что согласилась мне помочь?

– Да, я согласна, но не забесплатно. Вы же не передумали мне заплатить мою часть гонорара?

– Согласен, даже 60 % отдам, хочешь?

– Хватит и половины, а то нечестно будет, – благородно отказалась от повышенной ставки Люся. Тем более что она понимала, что большую часть работы все равно придется выполнять Кириллу. Она же не была артисткой и ничего пока не умела.

– По рукам! – Кирилл протянул Люсе руку, и она ее пожала, согласившись:

– По рукам!

- Только давай договоримся: ты называешь меня по имени и на ты. Никакого выканья и никаких отчеств. А то я на самом деле себя дедом начинаю чувствовать, – попросил Кирилл.

«Да ты уже и не юноша», – подумала Люся, но вслух произнесла другое:

– Окей. Только я твоего имени не знаю, отчества тем более.

– Кирилл, можно Кира, – представился Дед Мороз.

– Люся, но лучше Людмила, – назвалась Снегурочка.

– Сейчас освежусь и вернусь, – пообещал Кирилл и исчез ванной, ненадолго оставив Люсю одну. При желании, наверное, она смогла бы сбежать, но такое желание у нее уже пропало. До поры до времени. Потому что из ванной Кирилл вышел в чем мать родила: лишь с обернутым вокруг бедер полотенцем.

– Пардон, – извинился он, заметив, что молодая гостья вскочила и явно напряглась. – Халат на диване забыл.

Подхватив искомый предмет гардероба, мужчина снова исчез в ванной. Вернулся уже в халате, то есть более или менее прилично выглядящий. Но Люся все еще сидела с пылающими щеками. Ее как обдало жаром при виде полуобнаженного мужчины, так пока и не отпустило. И казалось постоянно, что под халатом проступают контуры мужских половых органов, причем возбужденных. Однако на самом деле Кирилл возбужденным не был, а под халатом у него даже были трусы, которые он нашел в кармане. И вообще, знал бы, что девчонка так засмущается, не пошел бы в душ. Люся сперва показалась ему взрослой и уже достаточно искушенной, чтобы не падать в обморок при виде мужчин с обнаженными торсами. И парня с ней он сколько раз видел. Но сейчас Кира понял, что его соседка – особа крайне чувствительная, и решил на будущее постараться в краску ее не вгонять. И не соблазнять барышню напрасно (он то считал себя красавчиком, к которому женщины тянутся, как бабочки к свету, и даже не предполагал, что в глазах Люси он – представитель другого поколения, и что она смотрит на него, чуть ли не как подросток на взрослого).

– Тебе восемнадцать-то есть? – уточнил Кирилл на всякий случай у Люси. Выступать-то им предстояло не только перед детьми, но и перед взрослыми, причем нетрезвыми, отпускающими сальные шутки. Несовершеннолетнюю на такие мероприятия тащить было неправильно.

– Осенью двадцать исполнилось, – успокоила его Люся. Но сама насторожилась: – Только я на оказание интимных услуг все равно не соглашалась. Я думала, что обычной Снегурочкой буду.

– На интим я сам не согласен, – засмеялся Кира. – Ты что, думаешь, я свою жену в объятия клиентов толкнуть мог? Вот еще, пусть губу закатают! Такая корова нужна самому. Ну, то есть телочка.

– Ты не переживай, может, вы еще помиритесь, – решила подбодрить соседа Люся. – На развод же она не подала еще?

– И не подаст! – заверил Люсю Кира. – Для того чтобы развезтись, сначала пожениться нужно. А мы не успели. Я только на днях кольцо купил, собрался предложение делать – а она тю-тю, говорит, хочет жить по-новому. Это все Верка ее взбаламутила, сестра. У самой личная жизнь наперекосяк, но чужую пытается по своим меркам перекроить.

– Может, твоя невеста поймет, что сестра ей неправильно советует, и вернется, так что не отчаивайся, – подбодрила Кирилла Люся.

– Да я и сам так думаю, – признался Кира. – Но червь сомнения все равно сердце гложет. Хотелось бы, чтоб пораньше осознала. А если не осознает… даже не знаю, как буду жить без Ритули, – разоткровенничался.

– Даже если и не вернется, ты не переживай. Все равно все чувства временны, и вообще все конечно. И любовь угасает, и мы стареем, и смерть прибирает каждого, – утешила Люся собеседника.

Тот только задумчиво потер подбородок – ответить на этот пассаж ему было нечего. Предложил перейти к делу: к чтению сценариев. После отдал сценарии Люсе, чтоб она выучила свою роль, и сказал, чтоб она зашла к нему завтра после обеда. Сам же он с утра намеревался поискать костюм Снегурочки по Люсиному размеру.

 

Найти костюм Снегурочки нужного размера не составило труда. Они были представлены в разных магазинах, в некоторых даже в ассортименте. Но при всем разнообразии нарядов для внучки Деда Мороза, подобрать подходящий Кирилл никак не мог. И ладно бы, если б Снегурочка и Дед Мороз оказались наряжены в разностильные одеяния. С этим Кирилл смирился бы. Был бы стиль костюма Снегурочки приличным. Но казалось, что они все без исключения шились для стриптизерш, проституток и жен, планирующих в новогоднюю ночь соблазнить супругов на ролевые игры. Допустим, для вечерних представлений Люсю можно было выпустить и в этом прикиде: сценарий этих праздников был достаточно фривольным. Но на детском утреннике Снегурочка должна была быть совсем другой: нежной, милой, воспитанной. Чтоб служила образцом для подражания.

На выбор костюма для Снегурочки Кирилл потратил полдня и, только поняв, что рискует не успеть отрепетировать завтрашнее представление, взял тот наряд, который оказался в последнем из посещенных им магазинов. Состоял он из короткого блестящего полушубка, заменяющего платье, плотных чулок с кружевной резинкой, прицепляющихся к кокетливому поясу, обычной новогодней шапочки и тряпичных ботфортов на шпильке. Костюм был красным, отделанным белым искусственным мехом и украшенным белыми перламутровыми пуговицами, из-за чего приобретал сходство с халатиком из популярной советской комедии и костюмом Пьеро одновременно.

 

– Сам выступай в этой ботве! – брезгливо отбросила Люся свой сценический наряд.

– Не ломайся, – Кира кинул костюм обратно. – Снегурочка – это всего лишь образ. Никто ничего плохого о тебе не подумает.

– Я подумаю! – костюм снова полетел Кириллу.

– А ты не думай, девушкам думать вредно – можно жениха не найти, – Кира снова метнул обновку Люсе.

– Это еще почему? – удивилась девушка, от неожиданности даже забыв швырнуть наряд обратно.

– Потому что умные девушки угрюмо выглядят, а мужчины любят веселых, – пояснил Кирилл.

– Похоже, замужество мне не светит, – погрустнела Люся, вспомнив свои взаимоотношения с Никитой, променявшего ее на забавную и легкомысленную блондинку.

– Так, не скисай! Примеряй шмотки и давай репетировать! – распорядился Дед Мороз, воспользовавшись растерянностью Снегурочки.

 

Костюм Люсе пришелся впору, но чувствовала она себя в нем отвратительно, будто круглая дура, да еще и с низкой социальной ответственностью. В идеале слова Снегурочки, которые она все утро старательно заучивала, вылетели из головы. Говорила чуть ли не заикаясь, да еще и осипшим от волнения голосом.

Как в это время нужно двигаться, Люся помнила, но без знака Кирилла боялась пошевелиться.

– Не актриса, ты Люсенька, не актриса, – констатировал Дед Мороз.

– Другую Снегурку искать будешь? – печально уточнила Люся, понимая, что денег, на которые рассчитывала, ей теперь не видать как собственных ушей.

– Другую поздно искать, – заметил Кира. – Так что готовься: завтра у тебя премьера. А если слова забудешь или не уверена будешь, как поступить, просто молча улыбайся. Я тогда сам как-нибудь выкручусь. Тебе главное быть рядом и блистать красотой, поняла?

– Поняла! – радостно кивнула Люся.

Теперь она была готова красоваться даже в наряде эскортницы, почему-то названном костюмом Снегурочки – лишь бы Кира не искал ей замену.

Глава 7. Еще один тест

На душе было так, как будто в нее нагадили. К утру вчерашняя уверенность в том, что Кира – козел, предатель и ни во что ее, Риту, не ставит, испарилась вместе с парами вина, которое она в себя вливала. Сбежавшая от сожителя женщина сидела на диване в зале, в квартире своей сестры. На Рите была забавная пижама, похожая на костюм клоунессы, подаренная Кирой, и Верины тапочки, которые были на два размера меньше, чем требовалось. Рита вообще была крупной женщиной и размер ноги имела соответствующий – сорок первый. Но для костюмов они с Кирой почти всегда старались брать сорок второй, какой носил он. По росту он был выше Риты всего на 3 см, так что вообще все костюмы подбирали под него, но потом надевать могли оба. Это было удобно. Кира говорил, что и пижаму, которая сейчас была на Рите, перед покупкой примерял на себя. Представив бывшего сожителя в ней, женщина фыркнула: забавное, должно быть, было зрелище. А продавщица-то, небось, как удивилась!

Но воспоминания о Кире подняли настроение ненадолго. Они же его и испортили, как только Рита представила, как он держит в руках ладошку молодой брюнетки, поглаживает ее, может, даже целует и, осыпая комплиментами, надевает на узкий маленький пальчик колечко, похожее на обручальное. В сердце вспыхнула ревность, больно обжигая, сводя судорогой, заставляя закусить губу и сжать кулаки.

– Ты мне за это заплатишь! – процедила сквозь зубы и встала. Нужно было приводить себя в порядок и думать, как жить дальше. Вернуться в агентство по организации торжеств, откуда они с Кирой сбежали год назад? Ага, так там ее и ждут! Продолжать халтурить в качестве самозанятой? Наверное. Большую часть заказов, которые они с Кирой выполняли, уйдя из агентства на вольные хлеба, касалась проведения свадеб. В сущности, она справилась бы с этим и одна. Было бы не так весело, но гости этого не заметили бы: им не с чем было бы сравнить. Сценарии же праздников писала Рита, Кира лишь вдохновлял. Хотя, читая сценарий, он подавал прикольные идеи. На их основе Рита дорабатывала сценарий, превращая его в конфетку. Но сами выступления их маленькой трупы часто шли не по плану, отчего становились еще прикольнее: и Рита, и Кира отлично импровизировали.

Вообще, как партнеры на сцене они были идеальной парой. Впрочем, гармоничным их дуэт был и в жизни. Они все делали сообща, не ругались по бытовым вопросам, часто смеялись, а про секс и говорить нечего: даже вспомнить нельзя спокойно – тут же накатывает возбуждение.

Спать одной Рите было непривычно и неспокойно, спальное место казалось коротким, мешала и диванная спинка. И сильно чего-то не хватало. Наверное, Кириной руки на животе, его дыхания, обдающего затылок и его члена, упирающегося в ее пятую точку. Так что почти всю ночь Рита проворочалась и вырубилась лишь к утру.

Сейчас на часах было девять часов. В квартире было тихо. Значит, Рита, несмотря на бессонную ночь, проснулась первой. Или же Вера с Шурой вели себя тихо, как мышки, чтобы не беспокоить гостью.

Потянувшись, Рита встала и, стараясь не шуметь, направилась к выходу из зала. Хотелось в туалет, умыться, почистить зубы и выпить чашку кофе – без него она всегда чувствовала себя по утрам разбитой и сонной, даже если спала хорошо.

Осторожничала Рита, как оказалось, напрасно: хозяева уже давно встали. Вера была на кухне – готовила что-то. Шура тоже была здесь: пила кофе и одновременно слушала что-то в наушниках.

– Доброе утро! – поприветствовала хозяек Рита.

– Доброе! – улыбнулась Вера, а Шура просто кивнула.

– Синее полотенце в ванной я для тебя приготовила, – сообщила сестре Вера. – Пока ты будешь приводить себя в порядок, я пожарю яичницу и сделаю тосты.

Она знала, что завтракать Рита привыкла плотно, на весь день, потому что рабочий день у нее был ненормированным, и неизвестно было, когда в следующий раз можно будет поесть.

Полотенце было таким же, каким пользовался Кира и, вытираясь, Рита разревелась. Утраченного было невероятно жаль. И дернул же ее черт уйти от Киры! Погулял бы и вернулся. Может быть. И все бы было по-прежнему. И на фига ей захотелось новой жизни? Под ложечкой сосало, будто там образовалась вакуумная воронка, затягивающая в себя все хорошее, что было в прошлом. К горлу подступил ком – и вот не сдержалась.

– Ты что, плакала? – сразу же заметила Вера, как только Рита вернулась на кухню. – Из-за этого козла? Поверь, не стоит он твоих слез.

– Пусть и козел, зато моим был, – кисло улыбнулась Рита.

– Иллюзия! – заверила сестру Вера. – Он за время учебы полкурса перетрахал, и полтруппы в театре после. Неужели ты думаешь, что все пять лет, пока вы встречались, он хранил тебе верность? Такого в принципе быть не могло, горбатого могила исправит!

– Но мы почти всегда вместе были! – попыталась робко возразить Рита. – Уж за пять-то лет я заметила бы!

– Любовь слепа! – констатировала Вера и обратилась к дочери: – Шур, расскажи тете Рите о твоей последней встрече с дядей Кирой!

– Ну, мы с подружками в ювелирку зашли, кулончики по акции получить бесплатно. Там мужик с какой-то теткой стоял, спиной к нам. Мужик у продавщицы из рук колечко взял, показал своей подружке. Она потом ручку так вот вытянула и показала, как колечко на пальчике смотрится. Мужик что-то шепнул ей. Она колечко сняла, и он пошел за него расплачиваться, а тетка пошла к витрине с сережками. Наверное, к колечку пару подбирать. Мы к прилавку подошли, мужик повернулся, и я узнала дядю Киру. Он палец к губам поднес и говорит: «Тс! Никому не рассказывай, что меня здесь видела!». Я пообещала, но не сдержалась, маме рассказала.

– Расскажи еще, как баба его выглядела! – велела дочери Вера.

– Молодая, лет двадцать ей или чуть больше, но не старше двадцати пяти. Волосы длинные, темные, распущенные. Глаза темным подведены, губы синие, ну, то есть темной помадой накрашены. В нос серьга вдета. И под губой еще одна. Неформалка какая-то, короче.

– Видишь, молодую себе нашел, интересную. Ты надоела ему. Не ушла б вчера сама – сегодня он бы сам тебя бросил! – рубанула Вера страшную правду-матку и, подвинув сестре тарелку с яичницей, приказала: – Ешь!

Рите сразу показалось, что яичница пахнет не совсем так, как обычно, неаппетитно. Но сестру обижать не хотелось, и она промолчала. Покорно отправила в рот кусочек, потом другой. Но на четвертом Ритин желудок взбунтовался и она, вскочив, побежала в туалет.

Ее вытошнило. Вернулась побледневшей.

– Извини, – сказала, отодвигая тарелку, – не хочу больше. Кажется, я вчера отравилась чем-то. Или перепила.

– Тошнит, что ли? – уточнила Вера.

– Ага.

– А месячные давно были? – по-деловому спросила сестра.

– Ой, не помню, – задумалась Рита. – Заказов много было, забегалась совсем, замоталась. А ты что, думаешь, я того…

– Думаю! Шура, бегом в аптеку, купи тест на определение беременности, – распорядилась Вера.

 

Медицинский тест, в отличие от психологического, дал положительный результат. Две полоски красноречиво свидетельствовали о том, что разойтись с Кириллом Рита поспешила. Даже если у него и была молодая любовница. Он, как порядочный человек, мог бы выбрать и гражданскую жену. Если только хотел детей. Впрочем, в этом Рита как раз сильно сомневалась. «Если б хотел, давно бы завел разговор на эту тему», – подумала она.

Глава 8. Страшная месть

– От кого ребенок, знаешь? – деловито поинтересовалась Вера, выпроводив Шуру в ее комнату.

– А ты как будто нет! – нервно хрюкнула Рита.

– То есть у тебя никого, кроме твоего козла, не было? – зачем-то еще раз уточнила сестра.

– Ясен пень, не было, – вздохнув, подтвердила Рита, – я ж его любила. И он не козел, он хороший. Может, и бабник, но в остальном ничего.

– Ничего, если не головой думать, а тем, что ниже пояса, – недовольно подтвердила Вера.  – Давай решать, возвращаться тебе к нему или не стоит.

– Я бы вернулась, – обрадовалась Рита. – Только не знаю, нужна ли я ему обратно. У него теперь молодая любовница есть, а я старая. К тому же беременная. А ему, может, ребенок вообще не нужен.

– В том-то и дело, что лотерея. Да и приз сомнительный, – вслух задумалась Вера. – Слушай, вы ведь детские праздники проводили? Или только взрослых развлекали?

– Мы преимущественно по свадьбам, но иногда нас приглашали детские праздники проводить.

– Тогда ты должна знать, как он к детям относится! Вспоминай, как он себя с ними вел, ну?

– Как опытный папаша он себя вел, – сообщила Вера. – Он же из многодетной семьи, да еще и старший ребенок в семье был.

– Представляю, как младшие его задолбали! – вздохнула Вера. – Значит, вряд ли он мечтает о большой семье. Но, с другой стороны, от ребенка не откажется и на аборт не отправит, скорее всего. И обращаться с карапузами умеет. Надо брать!

– Отдавать не надо было! – резонно заметила Рита. – Теперь-то как возьмешь?

– Да просто возвращайся – и все! – разрешила Вера. – Скажешь, что пошутила. Обрадуется твой кобель!

– А если не обрадуется? Любовница-то никуда не исчезла – это я ушла, а не она. А если я приду, а там уже она живет?! – занервничала Рита.

– Стоп! Не кипишуй! Тебе нельзя волноваться! – приказала сестре Вера. – Думаю, что вряд ли он с ней так быстро съехался. На разведку пойду!

– Интересно, как это ты себе представляешь? – хмыкнула Рита. – Он же тебя узнает!

– Не узнает, если я превращусь в мужика. Не в буквальном смысле, конечно. Просто переоденусь в мужчину.

Рост у сестер был 176 см, так что они могли себе позволить играть не только женщин, но и мужчин, особенно если роль была без слов. Загвоздка была лишь в отсутствии мужского костюма. Рита предложила Вере примерить какой-нибудь из взятых с собой сценических нарядов, но ни один из них сестру не устроил.

– В них я буду выглядеть, как клоун, - пояснила она. – Не то что я боюсь, что надо мной будут смеяться, но привлекать к себе внимание нелепым внешним видом не хотелось бы.

В итоге разведывательную операцию пришлось отложить на послеобеденное время, пока Вера не прошвырнется по магазинам и не подберет себе подходящее одеяние.

 

Вернулась Вера в удрученном состоянии и уже совсем вечером.

– Хреново наше дело, – призналась сестре. – Нашел он тебе замену. Кралю из 40-й квартиры знаешь? Она весь вечер у вас, то есть у Кирюхи просидела, а я, как дура, на площадке между четвертым и пятым этажами все это время торчала. Хотела узнать, ночевать эта дрянь у твоего козла останется или уйдет. Решила, когда мочи терпеть не станет, тогда и уйду. Я и до полуночи простояла бы, если б ссать не хотела. Собиралась уже сматывать удочки, когда замок внизу щелкнул и дверь заскрипела. Лифт не вызвал никто. Тогда я на 5 этаж взлетела и его вызвала. Я-то думала, гостья вниз пойдет. Хотела на лифте быстренько спуститься и ее догнать. А тут ведьма черноволосая  сама поднимается и, даже не взглянув на меня, дверь открывает. А в руках у нее костюм Снегурочки – видать вместо тебя собирается ею быть. И под описание эта ваша соседка на ту, что Шура с твоим в ювелирном магазине видела, совпадает. Ты представляешь, что он все это время творил?! Под носом изменял тебе! – Вера негодовала.

– В сороковой Люська живет, готичка, – подтвердила Рита. – Боже, она же ребенок почти. На фига он с ней спутался? Неужели поопытнее и повзрослее найти не мог?!

– А зачем постарше искать, когда такой кусочек лакомый под боком пропадает? – пожала плечами Вера. – А опыт дело наживное. Кстати, некоторые девственность выше опыта ставят.

– Да что-то не замечала я, чтоб его на девочек тянуло, – неуверенно заметила Рита.

– Если не замечала – это не значит, что не тянуло. К тому же Люська-то из 40-й - не ребенок, а вполне сформировавшаяся девушка. Уж восемнадцать-то, я думаю, ей точно есть.

– Двадцать ей, кажется, – согласилась Рита и, взявшись за голову, простонала: – Но как он мог?!

– Думаю, что с удовольствием смог, – хмыкнула Вера. – Девка-то в соку. Будь я мужиком, у меня тоже, наверное, на нее бы встало.

– Но она как могла? Зачем ей? Кира же не богат и старше! – удивилась Рита.

– Некоторые барышни предпочитают невинности с опытными мужиками лишаться. Может, и Люська твоя такая же. Трахнул Кирюха ее разок, обоим понравилось – и закрутилось, завертелось. И на подарки ей денег у твоего Кирюши хватало. Золотое колечко ей покупал? Покупал. Шурка говорит, красивое. Типа обручального, но с дорожкой из бриллиантов или каких-то других прозрачных камушков. И не тонкое колечко, а солидное такое, наверное, тяжелое. Не поскупился гад!

Рите украшений Кира никогда не покупал. А любовницам своим покупает. Хоть они с ним не жили больше пяти лет, не заботились, не готовили ему, шмоток не стирали, не любили, как чокнутые, и ребенка от него не ждут. Почему им колечки, а ей – только боль и разочарование?! Стало обидно и щемяще больно. Рита снова расплакалась.

– Не плачь, милая, пожалуйста, не рви мне сердце, – обняла сестру Вера и тоже разрыдалась.

Поплакав, сестры успокоились и стали придумывать план мести. Фантазией их бог не обидел.

– Отомщу, страшно отомщу! – шипела Рита, укладываясь спать. – Сначала отомщу, а потом верну! Никуда от меня не денешься, мой похотливый козлик!

Глава 9. Покойтесь с миром!

На мероприятия Кирилл обычно ездил на газели. Она вмещала много костюмов, реквизита, а также необходимую аппаратуру. К тому же в газели при необходимости можно было переодеться, что они с Ритой делали без смущения. Однако предложить это Люсе он стеснялся: помнил, как девушка разволновалась, когда он вышел из душа в одном полотенце. Так что решил, что на этот раз целесообразно ехать на утренник сразу в костюмах.

– Срамота! – запустила им вслед соседка с первого этажа, с которой Дед Мороз и Снегурочка столкнулись у входа в подъезд. Вероятно, женщине не понравился чремерно откровенный наряд Люси, и та это поняла. Кирилл заметил, что Люся покраснела и часто заморгала ресницами, с трудом сдерживая слезы. Хотел было посоветовать не обращать внимания на всяких старух, но передумал, побоявшись снова вызвать дискуссии о целесообразности ношения Снегурочкой столь вызывающего и, честно говоря, безвкусного наряда. Он и сам понимал, что костюм неудачен и, более того, на детском утреннике неуместен. Но другого в наличии не было.

 

После разговора на повышенных тонах с артистом, который был нанят для проведения новогодних вечеров в ресторане «Йорик», Родион уже не был уверен, что тот исполнит условия договора. Тем более сомневался, что он проведет утренник, который Родион решил организовать в этом году для детей сотрудников. Но все же отменять мероприятие не стал. Подумал, что если Дед Мороз со Снегурочкой не придут, поздравит ребятишек сам и просто раздаст им подарки, не заставляя петь и танцевать. Разумеется, сажать детишек себе на колени и слушать однотипные стишки он не собирался.

Родиону повезло: артисты все-таки прибыли вовремя, так что ему самому дебютировать в качестве Деда Мороза не пришлось.

Из газели вышли двое. Дед Мороз был в традиционном для этого персонаже наряде, при бороде, с мешком за спиной и посохом. А вот Снегурочка нарядилась креативно и пошло. Родин назвал бы ее образ «Утро в борделе». Порадовался тому, что ресторан у него взрослый, и вечерами развлекать эта парочка будет совершеннолетних. Сейчас же в зале были дети его подчиненных, так что родители не будет возмущаться. А если б основная аудитория была детской? Возмущению родителей не было бы предела!

Когда Снегурочка приблизилась, Родин смог рассмотреть ее лучше. Креативным был не только ее наряд, но и образ в целом. Черные волосы, баклажанная помада, ногти, покрытые темно-бордовым, почти черным лаком, бледная кожа, серые тени под глазами, угрюмый взгляд исподлобья – с таким видом только ведьм и мертвецов играть, а не Снегурочек. Похоже, Кирилл так и не уговорил вернуться свою предыдущую партнершу и попросил ее заменить актрису с совершенно противоположным амплуа. Интересно, она и в постели ее заменяет, или Кирилл не спит со своими коллегами? Почему-то захотелось, чтоб не спал, чтоб девица, играющая Снегурочку, была свободна. Лучшим средством снятия стресса Родион считал секс, так что затащить кого-нибудь в постель ему срочно нужно было. Он уже намеревался присмотреться к посетительницам, которые вечером придут в «Йорик» без кавалеров, но тут ему подвернулся лучший вариант: затащить в постель доступную красотку в костюме Снегурочки. Эта барышня, хоть и молода, наверняка знает толк в плотских утехах.

«Уж минет-то она наверняка делает мастерски», – подумал Родион, глядя на красиво очерченный сочный рот артистки.

«В эти губки и целовать, вероятно, было б приятно, если б он не принадлежал шлюхе», – с сожалением закончил свою мысль Родион. Целоваться он любил, но делать это с гулящими женщинами было противно. Таких он не целовал – брезговал.

 

Представление прошло нормально, если не придираться. Начало, когда Снегурочка вышла в зал одна и, посетовав, что рассеянный Дедушка Мороз засчитался снегирей, предложила его позвать, было немного смазанным. Родиону даже показалось, что артистка боится детей. Но потом сообразил, что у нее просто не было времени вжиться в роль и выучить слова, и это объяснило некоторую неуверенность исполнительницы роли внучки Деда Мороза. К тому же потом артисты разошлись и стали играть живее, увереннее. Правда, Снегурочка после появления у елочки Деда Мороза молчала, как рыба, лишь помогала «дедушке», подводя к нему за руку детей, подавая реквизит и подарки. Дед Мороз же был на высоте: живо и не пошло шутил, смеша не только ребятню, но и родителей, втягивал в игру и робких малышей, и подростков, смотрящих на младших свысока и делающих вид, что им скучно.

Наблюдать за работой Кирилла было интересно. Родиону даже вспомнился афоризм Козьмы Пруткова: «Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как работают другие люди». Идеальным объектом для наблюдения, таким образом, группа сатириков, скрывавшихся под известным псевдонимом, считала пожар.

Но пожар вспыхивал в груди самого Родиона, когда он смотрел на то, как работает Снегурочка: немного робко, смущаясь и краснея, улыбаясь дружелюбно и мило. Улыбка контрастировала с ее мрачным имиджем и с вульгарным костюмом. Она была мягкой, искренней, доброй, зажигающей взгляд. Да и движения у Снегурочки были мягкими, плавными, сексуальными, но не вульгарными. У Родиона даже член приподнялся, начал твердеть, доставляя дискомфорт. Он уже размечтался о том, как классно проведет эту ночь с красоткой. Разумеется, если она не любовница Кирилла.

Голос, кстати, у девчонки тоже был обалденным – заслушаешься: глубоким, чувственным, по тембру примерно таким же, как у Ани – солистки недавно почившей рок-группы «Роксана». Правда, говорила Снегурочка мало: после того как позвала Деда Мороза, замолчала, как будто хотела притвориться немой.

Утренник подошел к концу. Вручив последний подарок, Дед Мороз показал всем опустевший мешок и сообщил, что ему пора на Северный Полюс за новыми презентами. Напоследок пожелал детишкам не хворать, мечтать, творить и слушаться родителей.

– С праздником! – наконец-то раскрыла рот и Снегурочка. – Покойтесь с миром!

Глава 10. Ну, ты и влип, старик!

Родион поперхнулся кофе.

– Что ты сказала, сучка крашеная?! Ты чего это моему Славику пожелала?! – подлетела к Снегурочке Дарья Николаевна, бухгалтер «Йорика». Славик, болезненный семилетний мальчик, был ее внуком.

– Покоиться с миром, – неуверенно пробормотала артистка, отступая и пытаясь спрятаться за Деда Мороза. – Это хорошее пожелание, лучше чем быть счастливыми при жизни. Ведь в могиле человек проводит больше времени. Ну, после смерти в смысле.

– Чего? – остолбенела Дарья Николаевна.

– Внучка ничего плохого не хотела пожелать, – попытался заступиться за напарницу Кирилл. – Просто болезная она у меня, иногда пожелания путает. Она хотела сказать: «Пусть жизнь ваша течет спокойно и безмятежно, без плохих происшествий».

– Ага, – усиленно закивала Снегурочка, видимо, сообразив, что настаивать на своей позиции сейчас небезопасно.

– Пойдем, Славик! – окинув артистку недружелюбным взглядом, Дарья Николаевна схватила внука за руку и потянула за собой. – Не слушай эту дуру!

– Снегурочка – дура? – удивленно переспросил пацан, вытаращившись на артистку.

– Не дура, а просто молодая еще, несмышленая, путает все, – снова заступился за «внучку» Дед Мороз.

Дарья Николаевна ничего не ответила, скрывшись коридоре, ведущем в служебные помещения.

Родители других детишек последовали примеру Дарьи Николаевны: начали разбирать своих чад, настороженно косясь на застывших артистов. Родион закрылся папкой с меню и беззвучно хохотал.

 

Когда ресторан опустел, Родион подошел к артистам.

– Расслабьтесь, – все еще продолжая смеяться, успокоил он Деда Мороза и Снегурочку.

– Извините, в сценарии этого не было. Неудачная импровизация, – смущенно улыбнулся Кирилл.

– Извиняю. Ничего фатального не произошло. Импровизация и вправду не была удачной, но это не смертельно. Только вечером уж постарайтесь фильтровать шутки.

– Постараемся, – пообещал Кирилл, ткнув напарницу в бок пальцем. Та вздрогнула и послушно кивнула.

– А так, если не считать последней шутки, представление было блестящим. Чувствуется профессионализм. Даже я, хоть и взрослый, получил удовольствие. Благодарю, – Родион пожал Кириллу руку. – Снегурочка, правда, была скромна и молчалива. Увидев ее неординарный образ, ожидал чего-то иного. Впрочем, ротик у вашей «внучки» настолько хорош, что создан явно не только для болтовни. Я бы даже сказал, главным образом, не для болтовни, а для кое-чего более приятного.

– Да что Вы себе позволяете! – возмутилась Снегурка.

– Я хотел сказать – для поцелуев, – хитро улыбнулся Родион. – А ты о чем подумала?

– Об этом и подумала! – выдохнула девушка, но потом все-таки призналась: – Вообще-то, я подумала, что Вы намекаете на мой хороший аппетит. Но я не обжора, правда. А фигура у меня такая от мамы, наследственная, а не от еды.

– А что не так с фигурой? – искренне удивился Родион. – На мой вкус – так прям настоящий десерт.

Да, тощей девушка не была, но полной ее назвать было нельзя тем более. Формы у Снегурки были округлыми и соблазнительными, но талия узкой. Порицать же барышню за аппетитные формы было бы лицемерием.

Двусмысленный комплимент странного незнакомца и еще больше его оценивающий взгляд смутили Люсю – она вспыхнула и потупила взгляд. «Когда ж мы пойдем домой?!» – мысленно поторопила Кирилла.

– И вообще, мне нравятся девушки с хорошим аппетитом. С удовольствием посмотрел бы на твой ротик в деле. Пообедаешь со мной? – не отставал мужик.

Воспринимать его как потенциального любовника Люся не могла. Во-первых, она себя не видела в роли любовницы, и встречаться с парнем предпочитала по-дружески, больше для общения. Хотя целоваться ей, признаться, нравилось, и даже хотелось зайти дальше, намного дальше, когда рот симпатичного ей парня терзали ее губы. Но голова в ее организме была все-таки доминирующим органом, так что всегда удавалось остановиться и остановить партнера вовремя. Во-вторых, шутка комплимент про ротик был сомнительным и откровенно пошлым, обидным. Во-третьих, незнакомец был старше ее чуть ли не в два раза: ему было точно больше тридцати лет, может быть, даже тридцать пять. Уже только поэтому он не годился на роль ее парня. А просто так никто никого на обед приглашать не будет – это Люся хорошо понимала. Очевидно, что незнакомец ожидал продолжения. Так что несмотря на то, что была голодна, Люся решила отказаться.

– Вот как раз сегодня не могу. Спешу. Да и не голодна я, – соврала она и тут же в ужасе услышала урчание в своем животе.

По счастью, незнакомец не стал акцентировать внимание на этом звуке, а лишь поинтересовался, что Люся делает вечером.

– Мы с Кириллом вечером здесь же выступаем, – призналась Люся, ругая себя за длинный язык.

«Теперь этот старичок и вечером меня найдет, а промолчала бы – не нашел бы. Вот пристанет как банный лист – тогда пеняй на себя», – выговорила себе мысленно.

– А после выступления? – гнул свою линию незнакомец. – Если не получается с обедом, предлагаю поужинать вдвоем. Ну, как?

– После выступления мы с Кириллом домой поедем, – ответила Снегурка, напрягшись. – И вообще, я со взрослыми мужчинами не ужинаю.

«Можно подумать, твой Кирилл намного меня моложе», – с досадой подумал Родион, но не отступил.

– Превратиться в желторотого юнца я, увы, не могу, – засмеялся он, – но вторая проблема решаема: нам ничто не мешает познакомиться. Родион! – представился, протянув Снегурке руку.

- Людмила! – ответила девушка, протягивая руку для пожатия. От смущения даже варежку не сняла.

Родион жать руку Снегурке не стал, а осторожно взял ее, перевернул и, сдвинув рукавичку, нежно прикоснулся губами к запястью. И удовлетворенно улыбнулся, отпуская пленницу: в момент поцелуя пульсация усилилась, дыхание Люси сбилось, щеки раскраснелись сильнее. Ясно было, что поцелуй Родиона девушке не противен и, более того, приятен, действует на нее возбуждающе. Шанс затащить своенравную барышню в постель у соблазнителя был.

Не понравилось Родиону только то, что живут Кирилл и Люся, судя по ответам девушки, вместе. Это делало добычу малодоступной. Но он все же не терял надежды. Наоборот, даже ощутил, как просыпается в нем азарт охотника.

«Она будет моей!» – решил твердо (подразумевая, разумеется, ночь любви, а не всю оставшуюся жизнь).

 

– Где ты откопал это чудное существо, Родя? – не сдерживая смеха, спросил, приближаясь, Андрей – они с супругой приводили детей для участия в утреннике.

– Тоже понравилась? – хмыкнул Родион.

– Колоритный персонаж, – продолжал хохотать Дюша. – Словно шлюха из преисподней. При этом еще и тупая, как валенок.

– Ни черта не тупая, – почему-то захотел защитить Люсю Родион. – Необычная – да, глупая – нет. Имел честь с ней побеседовать, так что небезосновательно говорю.

– Такое ляпнуть только дура могла, – не согласился Дюша.

– Это она от волнения, – объяснил Родион. – Она, кажется, не профессиональная артистка. Кирилл, ну, то есть Дед Мороз, говорил, что от него напарница ушла. Жаловался, что замену перед праздником найти нереально. Думаю, просто уговорил знакомую подработать.

– Вот почему она молчала, будто в рот воды набрала! – догадался Андрей. – А мы с Машей даже поспорили, из-за чего она такая молчаливая.

– И кто выиграл?

– Никто. Мы даже предположить не могли, что она не актриса. Но я, кажется, знаю, какая у нее на самом деле профессия, – хохотнул Андрей.

– И какая же?

– А ты по ее прикиду сам не понял? Проститутка она! – заржал Дюша и неожиданно получил в челюсть.

Родион сам не понял, как рука сжалась в кулак и въехала в челюсть товарища. Да еще с такой силой въехала, что Дюша не устоял на ногах.

– Ты что, сбрендил, старик? – спросил Андрей, поднимаясь и осторожно трогая подбородок.

– Извини, друг, не хотел, оно как-то само. Не люблю, когда женщин незаслуженно оскорбляют. Хочешь, сдачи дай, разрешаю, – сконфуженно извинился Родион.

– Да ладно, я сам виноват. Но я ж не знал, что ты на Снегурку запал, – поправляя челюсть, сказал Дюша.

– Да ни на кого я не запал! – попытался опровергнуть догадку приятеля Родион. – Я старше нее лет на пятнадцать, если не больше. Она на меня, как на динозавра, смотрит.

– А разве это мешает динозавру смотреть на нее как на лакомый кусочек? – усмехнулся Андрей. – Ну, ты и влип, старик!