Отрывок из книги «Субботние сказки (#3)»

РЫЦАРЬ

- А он точно царевич?

На лице принцессы было написано недоверие.

- Конечно, царевич, - удивился дракон. – Кто же еще? Ты сомневаешься, что ли?

Девушка перевела взгляд на бородатого громилу, прискакавшего в замок дракона полчаса назад. Громила сидел за столом и ел мясную похлебку с таким аппетитом, будто последние несколько дней жил впроголодь.

- Честно говоря, сомневаюсь, - ответила принцесса.

- Это еще почему?

- Для члена августейшего семейства он слишком неопрятен. Посмотри сам: волосы сальные, борода длинная и неухоженная, под ногтями грязь! А кафтан? Из чего он пошит - из сукна или из рогожи? Сапоги, конечно, дорогие, но жутко пыльные. И это, по-твоему, царевич?

Дракон закатил глаза.

- Наш гость спешил на выручку к несчастной девушке, которую похитил страшный свирепый зверь, - насмешливо сказал ящер. – Он три недели скакал через степи, леса и болота. Думаешь, у него было время купаться, бриться и расчесываться? Да он, бедолага, небось, и спал, сидя в седле. Потому-то и зарос, и запылился, и оголодал. Кстати. Ты ведь любишь истории про рыцарей без страха и упрека? Так вот, именно так они и выглядят – небритые, грязные и благоухающие лошадью. Никаких сверкающих доспехов и белоснежных жеребцов – только удобная надежная броня и скакун неброского темного цвета, чтобы не привлекать внимание лесной и болотной нечисти. И да – надевать под такую броню дорогую одежду, как минимум, не разумно. Богатые кафтаны хороши на балу, но уж никак не в походе.

- Резонно, - согласилась принцесса. – Но, знаешь… Я думала, наследники престола все-таки должны быть более утонченными.

- Так то наследники, - хохотнул дракон. – Они – да, в шелках, в бархате и пахнут фиалками. Только их-то, небось, в логово дракона никто не отпустит – рисковать здоровьем будущего государя дураков нет.

- Погоди, - снова удивилась девушка. – Так этот… царевич… он, выходит, царем никогда не станет?

- Этот не станет, - кивнул ящер. – Я его семейство давно знаю. Родители у него многодетные, троих сыновей воспитали. Старший, Иван-царевич, детина умный – во дворце сидит и законы придумывает. Его сызмальства к вступлению на престол готовили, а потому стерегут пуще глаза. Второй, Федор-царевич, тоже ничего, но больше к военной службе тяготеет. Как брата коронуют, он при нем военным советником станет. А третий – наш Сёма.

Принцесса приподняла бровь.

- В смысле, Симеон-царевич, - исправился дракон. – Любитель приключений, странствующий рыцарь, победитель чудовищ, спаситель прекрасных дев. А заодно мой хороший приятель. Мы с ним, знаешь, сколько переделок прошли? Ого-го!

- Ах ты, сводник крылатый! – возмутилась принцесса. – Так ты меня нарочно похитил, чтобы за эту образину замуж отдать? Знал, что он на выручку ринется, да? Или нет. Вы с ним в сговоре, так? Ты – похищаешь, он – спасает, а награду делите пополам. Угадала?

- Тише ты, - шикнул на нее дракон. – Не говори ерунды. Сёма понятия не имел, что это я тебя украл. Думаешь, кроме меня девиц похищать не кому? А сговор был, да. Но не с царевичем, а с папашами – твоим и его. Ты, душа-девица, у своего папеньки какая дочка по счету? Пятая. Сколько тебе в приданое земли положено? Две захудалые деревеньки. Кому из королевичей ты с таким богатством нужна? Правильно, никому. Поэтому батюшка твой и попросил тебя умыкнуть, чтобы жениха таким образом отыскать. Раньше-то, небось, желающих получить твою высокородную руку было не много?

- Совсем не было, - вздохнула принцесса.

- Вот! – дракон многозначительно поднял вверх когтистый палец. – А теперь есть. Ты не смотри, что Сёма пыльный и бородатый. Отмоешь его, побреешь – красавец будет, хоть куда. Этикетам, опять же, всяким обученный. Царевич все-таки, хоть и младший. На трех языках говорит, танцевать умеет, а как на флейте играет – заслушаться можно.

- Если он такой распрекрасный, отчего до сих пор не женатый?

- Ты меня слушаешь или нет? Я же говорю – приключения любит. Вечно в разъездах – то разбойников шугает, то с оборотнями да людоедами дерется. Жениться некогда. Его венценосный папаша все надеется его остепенить, да только невесту найти никак не может. Вот я и подумал: отчего бы вас двоих не свести, раз вышла такая оказия.

- Что-то ты, крылатый, не договариваешь, - усмехнулась девушка. – Думается мне, царь-отец не может ему невесту найти не потому, что Симеон по стране разъезжает, а потому что выходить за него никто не хочет. Он у вас, с позволения сказать, немного с придурью. Помнишь, когда царевич к нам приехал, ты его спросил, как он догадался, где надо искать пропавшую принцессу?

- Ну.

- Твой Сёма ответил, мол, дорогу ему подсказали ветер, солнце и луна. Он, что, взаправду разговаривает с воздухом и звездами?

- А что тут такого?

- Как – что такого? Может, он еще деревьям вопросы задает или лягушек целует? Только сумасшедших мне не хватало.

- Скажешь тоже… Сёма – натура романтическая. А еще умеет слушать и слышать. Вопросы правильные задает, быстро завязывает дружеские связи. Очень важное и полезное умение, между прочим. А то, что свои источники информации раскрывать не хочет, так это его право. Ты, ему, кстати, понравилась. Сёма с тебя весь день глаз не сводил. Восхищенных! Даже сейчас – похлебку ест, а все на тебя посматривает.

- Он на меня смотрит,  потому что я смотрю на него, - возразила принцесса. – И кстати. Жениться на мне царевич вовсе не обязан. По твоим словам, девушек на своем веку он спас немало, однако ни одна его не окольцевала. Чем я лучше них?

- Как минимум, своим социальным статусом, - усмехнулся дракон. – Среди спасенных им барышень не было ни одной королевны. Так ты согласна стать его женой?

- Не знаю. Нужно подумать. Пообщаться, узнать друг друга получше.

- Думай, общайся. У тебя для этого есть около двух недель. Примерно столько времени вам с Сёмой понадобится, чтобы короткой дорогой добраться до замка твоего отца. А там вас уже будут ждать гости, цветы и свадебные голуби.

Девушка криво улыбнулась и, кивнув Симеону, вышла из столовой. Едва она скрылась из вида, рыцарь отставил в сторону пустую тарелку и поманил к себе дракона.

- Послушай, друг, - сказал царевич, когда тот протянул к нему свою шипастую голову, - эта девушка… Она точно принцесса?

Дракон кивнул и мысленно улыбнулся. И интуиция, и здравый смысл подсказывали ему, что уговорить приятеля жениться будет гораздо проще, чем его подозрительную невесту. Как бы то ни было, а гонорар от их отцов уже получен, и его надо отрабатывать. Главное, чтобы эти двое поняли: они – прекрасная пара.

ПРЕЕМНИЦА

В последнее время мне снятся странные сны. Я вижу солнце – яркое, горячее, швыряющее во все стороны потоки слепящего света. В наших подземных залах такого света никогда не бывает.

Еще мне снится трава – редкая, жухлая. И деревья, чьи листья зеленее самого отборного малахита.

Иногда я грежу наяву. Когда матушка по утрам заплетает мне косу, мне чудятся другие руки – грубые, мозолистые, но при этом ласковые и осторожные. И голос. Высокий, женский.

«Не вертись, Танюшка. А ну как дерну за волоса? Чай, больно-то будет…»

Вчера в медной комнате мне показался смутно знакомый мужчина. Светлые волосы, широкие, чуть ссутуленные плечи… Обернулся ко мне, сверкнул голубыми очами.

«Памятка ты моя…»

И сразу пред глазами встала бревенчатая изба, у стены – широкая скамья, на скамье - шкатулка из шелкового малахита, а в ней каменья да уборы всякие – один в один, как мои, которые я больше прочих надевать люблю.

Высокая, очень худая женщина убирает эту шкатулку в голбец. Но я-то знаю: когда она с братьями отлучится из дому, уборы можно будет достать и вдоволь наиграться…

Эти странные грезы мне хотелось обсудить с матушкой. Как-то вечером, когда в одном из верхних залов мы растили яшму и аметист, я задала ей вопрос:

- А что, матушка, правду ли говорят, будто все Хозяйки медных гор были когда-то людьми?

Мать в ответ печально улыбнулась:

- Кто говорит, доченька?

- Ящерицы. Камни. Песок. Все говорят.

- Никак видения у тебя были, дитятко?

- Были, - кивнула я, оставляя работу. – Я видела землю – самую поверхность. Отца видела и мать. Родную мать. А еще шкатулку из малахита, а в ней бусы мои и колечки.

- Помню я этот ларец, - кивнула матушка. – Я его Степану, отцу твоему, за услугу одну подарила.

- Шкатулка-то непростая была, маменька?

- Что ты, доченька. Самая что ни на есть обыкновенная. А вот каменья в ней лежали чудесные. Много столетий назад эти каменья меня саму в гору привели. Их мать-земля такими сотворила, чтобы они впору лишь той женщине были, которая способна следующей Хозяйкой стать. Знаешь, дитятко, я, когда отца твоего увидала, сразу поняла: от этого мастера будущая Хозяйка народится. Дочкой она ему будет, внучкой иль правнучкой, то мне было неведомо. Пришлось за его семейством приглядывать. А что делать, доченька? Я давно уж не молода. Подойдет время, призовет меня мать-земля, стану я малахитовой глыбой. Надо горы на кого-то оставить, им без пригляда нельзя. Искусство, опять же, каменное преемнице передать. То-то радость была, когда волшебные уборы Степановой дочке впору пришлись! Как вступила ты в юные годы, я в ваш дом бродячей рукодельницей пришла. Помнишь, иль нет, дитятко? Отец твой тогда уж покойником был, а ты с матерью да двумя братьями жила. Я, пока в избе вашей гостила, тебя шелками вышивать научила. А еще пуговку стеклянную дала – чтобы связь держать, пока камни тебя ко мне не приведут.

- Помню, - кивнула я. – Там еще заяц был – боярин Турчанинов. Замуж меня звал, сулил в малахитовой палате царицу показать. Я в той палате к малахитовой колонне прижалась и к тебе перенеслась. Одного не пойму, матушка. Отчего эти видения ко мне приходить стали? Я ведь много лет о земной жизни и не вспоминала.

- Это, дитятко, подарок тебе от матери-земли. Прежде чем новая Хозяйка получит власть над камнем, она ей на короткий срок память возвращает, чтобы та через видения свои с прежней жизнью простилась. Я тебе, доченька, знания да умения свои передала. Раз память к тебе вернулась, значит, не сегодня-завтра придется мне уйти на покой, а тебе – силу горы перенять.

- Матушка…

- Ты спорить-то не вздумай. Это закон, и стоит он в горах испокон века. Однако ж есть у закона одна оговорка. Вспомнив земную жизнь, может будущая Хозяйка заново к ней вернуться. Может выйти на волю, да к людям податься.

- А горы, матушка? Кто за ними станет следить? Старая хранительница?

На губах матери появилась печальная улыбка.

- Нет, доченька, - покачала она головой. – Та хранительница всё одно малахитовой глыбой обернется, а гора совсем без Хозяйки останется. Пропадут в ней тогда все камни-самоцветы, все руды пропадут, останется одна пустая порода. Ну, так что, доченька? Как решишь поступить? Тут останешься или к людям поднимешься?

Я усмехнулась, повела плечом.

- Что мне люди, матушка? Я среди них с рождения чужой да одинокой была. А среди камней мне хорошо. Значит, среди них я и останусь. Не зря же ты столько лет науке своей меня обучала? Горе без пригляда нельзя, у нее должна быть Хозяйка. Верно, матушка?