Отрывок из книги «Судьба из другого мира»

С благодарностью за поддержку и помощь в процессе написания Ирине Успенской, Александре Гринберг и Дарье Кузнецовой   Глава 1. Не виноватая я, он сам пришёл! Украина, г. Херсон Когда Арне написал мне на сайте знакомств, это впечатлило. Рост: метр девяносто, спортивное телосложение, ух, какой разворот плеч, мускулистые руки и кубики на прессе. Коротко подстриженные каштановые волосы, янтарно-карие глаза и неотразимая улыбка. Орёл, одним словом. То есть всё прекрасно, но… очень подозрительно. Обычно на сайтах такие красавчики не сидят. И тут два варианта: либо чужие фотографии, либо альфонс, который ищет барышню побогаче. В общем, скепсис, типичный для девицы за двадцать семь, не дал мне даже помечтать. Изначально я подумала, что он попросту промазал мимо миниатюрной блондинки, фото которой всё время выпадало рядом с моим. Однако каково же было удивление, когда Арне вдруг начал писать на русском и почти без ошибок. Кривовато строил фразы, но понять было можно. Учитывая, что в графе «Откуда» стояло: «Кристианнсанд, Норвегия», я кандидата на предмет познакомиться даже зауважала. Настолько, что передумала дать щелбан Вике, моей младшей сестрице, которая на сайт меня и затянула. Ибо было: — Полинка, давай со мной! Одной как-то страшновато, вдруг там извращенцы? — тараторила она, ковыряя пальчиком угол стола. — А так хоть какая-то поддержка. Да и если что, скажу маме, что это ты меня затянула, юную и неопытную. — У вас разница всего пять лет, — заметил наш брат Лёшка, сидевший рядом и вовсю лопавший кашу с котлетами. — Вика, если ты юна, то и Полинка не особо старуха. — Молчи, очкарик, — пафосно ответствовала сестра. Я выключила чайник и, повернувшись, посмотрела на обоих. Лёшка, будучи младше Полины на три года и меня на восемь лет, всегда поражал своими рассуждениями. Меня уважал больше Вики, считал умной и сдержанной, как он выражался: «В отличие от некоторых». В итоге в доме постоянно царят перепалки младших, философское отношение старших и я. А! Ещё у нас есть Бонапарт, в смысле Боня, сенбернар в самом расцвете лет, на пике активности и с замашками настоящего императора. То есть соскучиться в семье Пожидаевых практически нереально. Хиленькое «практически» испаряется, когда приезжает бабуля. Так, но я что-то отвлеклась. На мониторе высветился голубой конвертик, прозвучал тихий звоночек. Я села на кровати в позу лотоса, глянула в окно, где уже темно-темно, и глубоко вдохнула. Так, спокойно. Арне сегодня что-то больно романтично настроен. Общаемся уже пару недель, но сейчас какое-то ощущение, что он спешит. А меня почему-то бросает то в жар, то холод. С одной стороны — страшно, если вдруг заявит, что хочет приехать. С другой… С другой я всё же женщина, хоть и не слишком влюбчивая. Хотя… метр девяносто, мускулистые руки, кубики на пре… в смысле, глаза красивые! И свой дом возле озера. И машина. И лодка. Всё, уговорили, я влюбчивая и практичная! Что? Некоторые морщат носы, что думаю не только про чувства? Ну… да. Любовь любовью, а детей чем-то кормить надо. Поэтому взяв волю в кулак, я открыла сообщение. Arne: Полина, как ты смотришь на то, чтобы я приехал в июне? Polina: в июне? Arne: Да. У меня будет отпуск. Ты согласна? Подождите, но июнь же завтра? Завтра. Так, гормоны, стоп! Он же не дату назвал, а месяц. Пальцы замерли над клавиатурой, сердце пропустило пару ударов. Захотелось встать и походить по комнате туда-сюда. Вдруг придёт умная мысль. Дверь со стуком распахнулась, я вздрогнула. — Полинка! — заорала Вика. — Мне сейчас такой швед написал! Но, увидев моё лицо, тут же замолкла и, быстро усевшись рядом, сунула любопытный нос в переписку. — О… ого! — только и смогла она выдать, а потом с радостным визгом кинулась меня обнимать. — Поля! Поля! Он приехать хочет! Это же серьёзные намерения! Ура! — Серьёзные — это если доехал, женился и не сбежал через двадцать лет, — заметила я. Потом осторожно отцепила от себя сестру и сосредоточенно посмотрела на выскочивших несколько беспокойных смайликов от Арне. Arne: Снежинка, почему ты молчишь? После того как увидел фотографию, где я в свитере со снежинками возле мастерской папы, всё время так называет. А мне даже нравится. Это мило. Сложный выбор. Слишком мало мы друг друга знаем. Но, с другой стороны, кто как раз собирается жениться, а не просто лясы точить по интернету, тот не будет тянуть. — И мама с папой будут дома, так что снимет твой красавчик номер, если побоится вдруг оказаться среди будущей родни и провести тут несколько ночей. — Да, обычно это добром не заканчивается, — согласилась я. Мама у меня модный фотограф, человек искусства и ценитель необычных лиц. Она любит нас с Викой и Лёшкой такими, какие мы есть, и благосклонно реагирует на любые наши выкрутасы. Папа же… Папа будет согласен, главное, чтобы мы были сыты и довольны. — Ну что тут думать! — ёрзала рядом Вика, едва ли не кусая локти. — Ты обо мне-то подумала? Вдруг у него есть такой троюродный брат по линии двоюродной тёти прабабушки? — А как же швед? — съехидничала я. — Швед далеко, — очень серьёзно сказала Вика, заправив выбившуюся из хвоста русую прядь за ухо. — А этот сам готов шагнуть в пасть Бонапарту! Ну, Поля, смелость надо поощрять! Какой хороший аргумент. Я хмыкнула и отправила Арне всего одно слово: Polina: Приезжай )) И сама не поняла, что сделала. Вика радостно прыгала на кровати и вопила, какая у неё замечательная сестра, что к ней хочет приехать такой классный парень, но я словно погрузилась в какой-то транс. Только сейчас пришло осознание, что поступила я несколько опрометчиво. Правда… я же не замуж за него собралась, а только встретиться. А там, если не понравится, посажу дорогого гостя на самолёт, помашу ручкой и пойду дальше заниматься своими стульями. У нас с папой такой заказ — это что-то. Сложность, конечно, повышенная, но зато как интересно! Вечер прошёл исключительно в девичьих занятиях. Мы с Викой смотрели фотографии Арне. Глаз, безусловно, радует. Вот он на фоне дома, белого такого, чистенького, с аккуратным крыльцом и дорожкой, выложенной плиткой. Вот сидит в лодке, в руках несколько рыбин, сверкающих серебром на солнце. Вот смеется, прищурившись, и держит на руках полосатого котищу размером с откормленную рысь. А здесь сидит за столом, позади графики, шкафы с папками и какой-то макет. — Он архитектор, да? — спросила Вика, забавно сморщив нос. — Да. Господин Арне Ольсен — архитектор. Не только красивый, но и умный. И даже на русском почти без ошибок пишет. Учитывая, что далеко не все наши соотечественники так могут, внушает уважение. — Прямо всем хорош и пригож. — Вполне может, что вреден безмерно, самовлюблён и предпочитает здоровое питание, — мрачно предположила я. — Нет-нет-нет, только не здоровое питание! — в ужасе воскликнула Вика, глядя на меня округлившимися глазами. — Это же плюс сто к занудности и минут пятьсот к спокойствию в семейной жизни. — Это плюс тысяча, что я останусь дома, — хмыкнула я. — Если выбирать между борщом и принцем, я выберу борщ. — А ты точно женского пола? — подозрительно поинтересовалась Вика. — Двадцать семь лет была, во всяком случае. Пока то да это… в общем, легли мы поздно. С утра должна вернуться мама, поедем встречать. Это мы с сестрой засиделись, Лёшка там, наверное, моделирует что-то. Хочет пойти на инженера, семейное дело его как-то не очень привлекает. Папа уже давно спит, он единственный в семье, кто не любит засиживаться до ночи. Рождённый жаворонком — сов отстреливает на подлёте. Поэтому нам троим приходится сидеть тихо-тихо, дабы не оказаться на прицеле батюшкиного гнева. Уже когда Вика ушла к себе, я ещё раз полистала фотографии Арне, вздохнула и выключила ноутбук. И хоть внутри щекотало предательское: «А Полина Ольсен звучит не так и плохо». Я обняла подушку и прикрыла глаза, предаваясь чисто женским мыслям о новом доме, прекрасном муже, большой собаке… и сама не заметила, как провалилась в сон. …Большой светлый дом. Огромные окна, сквозь которые льётся солнечный свет. Просторная кухня, отделанная деревом. На круглом столе стояли тарелки и подставка с вилками и ножами. Смешные солонка и перечница в виде объевшихся троллей. На сковородке скворчала яичница, а в тостере поджаривался хлеб. Невероятный, крепкий и головокружительный аромат кофе, за который не стыдно продать душу и всё, что к ней прилагается. Возле плиты стоял мужчины в одних светло-голубых джинсах. Сама не понимая, что делаю, я беззвучно приблизилась к нему. Положила ладони на крепкие плечи, он едва ощутимо выдохнул, чуть повернул голову. Улыбнулся. Какая у него горячая кожа. Так касаешься, и будто живой огонь перетекает из него в меня. Даже дышать немного трудно, и сердце замирает. Мои ладони скользнули к лопаткам, кончики пальцев пробежали по позвоночнику. Уловив ещё один еле слышный вдох, я улыбнулась, огладила поясницу и подцепила кожаный пояс. Провела носом по шее, вдыхая запах чистого мужского тела и едва ощутимый аромат миндаля. Его гель для душа и туалетная вода. И ещё совсем чуть-чуть — табак. Курит редко, но я не ругаюсь. Каждый имеет право на слабости. — Полина, — чуть хрипловато произнес он, — ты знаешь, что отвлекаешь меня от приготовления завтрака? Я обхватила его талию руками, прижимаясь к спине грудью. Сквозь тонкую ткань шелковой маечки жар кожи казался ещё сильнее. Пришлось даже встать на носочки, чтобы чуть потереться щекой о плечо. — Безобразница, — констатировал он. — Придется посадить тебя на диету. — Ах, мой большой белый господин, не сажай меня на диету, я стану слаба и немощна! Кто тогда будет убирать твой дом и готовить тебе еду? — притворно испугалась я, но положения так и не поменяла. — Дом мы убираем вместе, а готовлю сейчас я, — добродушно рассмеялся он. — Это сейчас, — не растерялась я. На душе спокойно и как-то невероятно светло. Я невольно прижалась крепче и чуть потерлась всем телом. — Полина, не хулигань, — хрипло выдохнул он, резко выключая огонь. — Ты сейчас доиграешься. — Может, этого и добиваюсь? — промурлыкала я довольной кошкой. Он медленно повернулся, давая обвить его шею руками, сжал в объятиях. Но тут же моё сердце пропустило удар, а в горле резко пересохло. Он медленно склонился ко мне, на красивых губах появилась улыбка: — Что такое, Полина? Голос не слушался. Я во все глаза смотрела на него и понимала, что первый раз в жизни вижу этого мужчину. *** Проанализировать сон толком не получилось. Потому что приехала мама вместе с Жоржем, и срочно пришлось накрывать на стол. Жорж — досконально метросексуальный ассистент мамы, без которого она не выезжает ни на один серьёзный заказ. Стройный мулат с удивительно красивым лицом, грациозными движениями и внимательным, несколько отстранённым взглядом. Французские предки и правда неплохо наследили в родословной Жоржа, подарив тёмную кожу, чудный голос и непривычное для нашего слуха имя. Также где-то там, в Лионе, обитают его дальние родственники, к которым он пару раз ездил, но на этом общение с прекрасной родиной и ограничивалось. Сам Жорж живёт здесь, вместе с отцом и тёткой, работает с Вероникой Пожидаевой и прекрасно себя чувствует. Они вошли в дом, шумно обсуждая манерную, но в целом приятную клиентку, которая хотела, чтобы её непременно изобразили как девушку из романов Ирины Успенской. И неважно, что клиентка уже не совсем девушка, а изображать пришлось с огромными усилиями. Желание клиента — закон. — Что ни проект, то у вас приключения, — заметила я, ставя перед ними омлет с колбасой. Жорж взял вилку, изящно покрутил её на свету, рассматривая витиеватый узор на ручке. — О да. Но мы никогда не скучаем. Как говорит Вероника, люди — те же стулья. Главное — переставить в нужное место и настроить свет. Это она всегда так, намекая на нашу мастерскую. Частный предприниматель Пожидаев превратил гараж и сарай в рабочее место, подключив к делу и меня. Что? Столярничать — не женское дело? Хотите, поговорим об этом? Мама сделала глоток кофе и чуть поморщилась. Потом поправила очки, чуть сползшие с кончика носа, и пригладила светлые кудряшки, вечно норовящие стать в разные стороны. — Молока добавлю, — сказала она, вставая и подходя к шкафу. — И мне, — тут же оживился Жорж. — В общем, вижу, вы оба довольны, — улыбнулась я, присаживаясь рядом с Лёшкой, который принципиально ел по утрам только овсянку. — Угу. — Мам, к нам тут один парень приезжает, — невинно сказала я, размешивая сахар в чае. — Из Норвегии. — Дитя моё, ты предупредила, что ему придётся жить в угловой комнате, с окном, выходящим на реку? Там порой сыровато, пусть возьмёт что-то теплое, — невозмутимо сказала она, возвращаясь за стол. — Он должен быть закалённый, — задумчиво протянула я, — не южанин же, в конце концов. — Хорошо, главное, чтобы папа не удивился. Вот так всегда. В любой ситуации — «главное, чтобы папа не удивился». Мама разрешала нам с Викой и Лёшкой разное сумасбродство, но при этом всегда опиралась на поддержку папы. Хочешь велосипед? Пожалуйста. Хочешь в горы кататься на лыжах? Не вопрос. Погулять с ребятами на выходных? Хорошо. Но помни, ровно в двенадцать… Тьфу, папа не должен удивляться. Ибо если он удивлялся, то ничего хорошего из этого не выходило. При всей либеральности стоять на голове нам не позволяли, хоть и могли побаловать. — А он не побоится тут оставаться на ночь? — поинтересовался Жорж. Вика незаметно для всех толкнула его локтем в бок. Ну… почти незаметно. — И вообще, думаю, мы отправим его в гостиницу, — честно призналась я. — Так и ему комфортнее и… — Нам грустнее, — закончил Лёшка и получил от меня подзатыльник. Гости в нашем доме — явление редкое. Из-за постоянной занятости вечно всё не складывается, можем встретиться с родными-близкими и друзьями где-то на выезде. Исключение — бабуля. Она всегда приезжает без предупреждения, строит всю семью и, как истинная госпожа, получает огромное удовольствие. Фамилия такая — Госпожа, только ударение на вторую «о». Досталась от второго мужа и неожиданно пришлась по вкусу. Бабулю все в доме обожают, поэтому каждый приезд как праздник. В результате Арне Ольсену могло достаться. Вика любит новых парней, Лёшка — новых людей, мама — новые лица, а папа и я… терпим всё это. Нет, мы, конечно, весьма общительны, но куда меньше остальных. — Тебе нужно платье! — заявила Вика. — Кто встречает молодого человека в джинсах и мастерке? Да ещё и без украшений! — Могу взять штангенциркуль и отвес, — невинно захлопала я ресницами. — Спорим, его так ещё никто не встречал? Кстати, Арне не особо-то и удивился, услышав, кем я работаю. Отнесся с уважением, но не ахал в восторге. У них там все же женщины работают и в так называемых мужских отраслях, поэтому норвежские ребята привычны и не к такому. — Полина! Нельзя так! Мам, ну скажи ей! — заупрямилась Вика. — Она хочет, чтобы норвежец до нас даже не доехал — удрал прямо с вокзала! — Это будет не так просто, учитывая, что он прилетает на самолёте, — заметил Лёшка. Дверь открылась, и, напевая весёлый мотивчик, на кухню зашёл папа. Подозрительно посмотрел на нас, все как-то синхронно примолкли. Видимо, задумались о норвежце и бедах, которые скоро упадут на его голову. Но папа это расценил по-своему. Прежде чем сесть за стол, взял с плиты сковородку с оставшимся омлетом и бодро поинтересовался: — Итак, чему я должен удивиться на этот раз? *** Нормальная девушка не садится на мотоцикл, не надевает косуху и шлем, не устраивает отца в коляске, чтобы… выбрать платье. Но то нормальные, а это я. К тому же мама считает, что у неё «переизбыток художественного вкуса», поэтому её присутствие только навредит. На самом деле она с искренним интересом будет смотреть меняющиеся наряды на клиенте и предлагать варианты, но вот в обычной жизни к одежде весьма равнодушна. Поэтому шопинг в семье никогда никому не успевал надоесть. Мне от неё передалось равнодушие к платьям, брючкам, блузочкам и умение скупиться за час, при этом не истрепав нервы ни себе, ни окружающим. А папа просто решил отдохнуть и проехаться. К тому же ему нравится смотреть на нас с Викой, как мы преображаемся из хулиганистых девчонок в настоящих леди. Но в любимом магазине ждала засада. Ассортимент состоял из: «дорого», «не нравится», «дорого» и «боже, да ни за что!», что серьёзно осложняло мне задачу. Учитывая, что мы договорились в восемь вечера поговорить с Арне по скайпу, я начала нервничать. Надеялась, что за полтора часа справлюсь. — Ну, чего ты? — попытался приободрить папа, скользя взглядом по развешанным на плечиках платьям. — Вот это сиреневое очень даже ничего. — Оно неприличное, — буркнула я. — Я в нем не смогу сесть. — Здесь есть вот миленькое темно-синее с серебром, — внес он предложение, указывая на платье. — И вообще, при встрече с молодым человеком необязательно прям так сразу раз — и села. Или ты думаешь, он будет настолько отличаться от того, что на фотографии? — Если настолько, то у вас с собой будет что-нибудь мягкое, дабы подстелить под падающее дитя, — мрачно отозвалась я. О таком варианте я думала и не один раз. Но не будет же он подсовывать специально красавца, чтобы тот говорил со мной перед камерой! Хотя… в наше время всё может быть. Заметив мой хмурый вид, папа вдруг сунул мне в руки бирюзовое платье, расшитое мелкими белыми звёздочками, больше похожими на снежинки. — На, примерь это, — папа окинул задумчивым взглядом мою фигуру. — Должно подойти. Я уже хотела было мотнуть головой, но узор снежинок привлек внимание. И через несколько минут уже скрылась в примерочной. Правда, у зеркала все же замерла, держа тонкую ткань в руках. Да уж, хороша девица на выданье. Без косметики, с короткой толстой тёмно-русой косой, несколько прядей выбились, обрамляя лицо. Серые глаза, правильные черты лица, родинка над уголком рта, губы… хм, улыбаются. И щечки ничего такие, миленькие. Ладони узкие, пальцы длинные, а вот ногти — нет. Попробуйте с когтями поработать с инструментом! Рост — гордые метр шестьдесят три. Зато если задрать нос и посмотреть сверху вниз, то у собеседника может появиться чувство, что пора сматываться. Встряхнув головой, я быстро сняла собственную одежду и облачилась в платье. Так, а ничего. И грудь подчеркивает, и поясок белый на талию прилагается, и снежинки по подолу очень милые, длина вполне корректная — два пальца от колена. Не то чтобы я дикая скромница и боюсь показать ноги, но… одно дело их показывать своему парню, другое — толпе парней в не предназначенных для этого местах. Вика всё время меня обзывает занудой, но я не смущаюсь. Пусть следит за своим курносым носом. Когда я вышла из примерочной, мило беседовавшие отец и продавщица умолкли. Секунда, две, три… Я занервничала. Дело в том, что примерка — это не моё. В смысле, как девочка я… не очень. Если первое платье мерю с осторожностью, второе с интересом, третье в напряжении, то четвертое… Не бывает четвёртого, собственно. Весь шопинг заканчивается на волшебной цифре три. — Ну, чего вы? — чуть хрипловато спросила я, переводя взгляд с одного на другую. — Идет или лучше снять? — Снять всегда успеешь, — авторитетно заявил папа. — А покрутись-ка, мне надо рассмотреть! Неуверенно потоптавшись на месте, я всё же сделала, что просили. — Берём, — удовлетворённо кивнул он. — Всё хорошо. Кроме одного. — Чего? — насторожилась я, уже почти двинувшись переодеваться. Он закатил глаза: — Разве не ясно? Какой-то нахал с загорелым торсом собрался увезти мою дочь в холодную далекую страну! Продавщица тут же сделала вид, что её совершенно не интересует наш разговор, однако любопытство буквально сгустилось возле неё плотной стеной. — Страна может быть не такой холодной, если уметь правильно греться, — подмигнула я и скрылась в примерочной. Ну… а что? Пусть следит за эмоциями и вообще! Не надо так откровенно хотеть всё знать! Когда мы оказались на улице, папа отобрал пакет с покупкой. — Вот я думаю… — Что? — я натянула шлем и поправила застёжки. — То ли не стоило тебе говорить последнюю фразу, то ли надо было ещё остаться и посмотреть сумочку и босоножки, — сказал он с самым невинным видом. Я потеряла дар речи и уставилась на него: — То есть не одной мне хотелось… Мой мобильный разразился громкой трелью. Похлопав по карманам, я достала телефон и приняла вызов. — Алло? — Полинка, вы там всё? — затараторила Вика. — Давайте быстрее, у нас тут… ой, такое! Словами не передать! Ждем вас! Глава 2. На севере диком… Норге, г. Кристианнсанд Утром я ещё раз проверил почту и обнаружил непрочитанное письмо от Полины. На губах сама по себе появилась теплая улыбка. Полуночничает. Прислала несколько фотографий своего пса, важного такого и большого. Я покосился на развалившегося на компьютерном столе Яссе. Троллиный кот — это хорошо для таких, как я. А вот собаки могут его не одобрить. Впрочем, Яссе вообще считает себя венцом творения, поэтому вполне может даже не обратить внимания на появление собаки в доме. Выключив компьютер, я сложил руки за спиной и нетерпеливо шаркнул ногой, глядя на гаснущий экран. Когда Полина сюда переедет, придется достроить кое-что, переоборудовать комнаты, вряд ли такая хозяйственная девушка оценит столь безалаберное гнездо. К тому же о детях надо позаботиться. Разгрести второй этаж: там всегда светло и тепло, надо только немного привести в порядок. Когда живёшь один, а потом с младшим братом, которому этот самый порядок ещё менее важен, чем тебе самому, это никак не приведёт жилище в идеальный вид. До сих пор, кстати, не верится, что Полина согласилась. Обычно начинается: давай ещё попереписываемся, поговорим побольше, узнаем получше, полюбуется друг на друга в эту клоунскую камеру скайпа и… Нет, я могу понять. У них там, кажется, и правда беда с этими знакомствами по сети. Частенько норовят обмануть, вывесив чужие фотографии и показав не свой дом. Для меня, честно говоря, это загадка. Зачем врать, если правда выплывет наружу? То ли я не понимаю чего-то возвышенного, то ли у нас, оборотней, как-то в этом плане всё честнее и четче. Всё сложно, в общем. Дверь скрипнула, заглянул Йонне. Встрепанный со сна, со щетиной, в одних штанах и всё равно невероятно нахальной физиономией. Если я видел его именно так, то девушки почему-то находили безумно обворожительным. И не волосы-солома, а белокурые пряди, и не бессовестные болотные глаза, а нефритовые и таинственные, и не морда-кирпич, а очень мужественные черты лица… Короче, тьфу. Я никогда не пойму женщин. Йонне бросил взгляд на потухший монитор и хмыкнул: — Принцесса ещё тебя не послала? — Следи за своими пассиями, — любезно посоветовал я и едва не наступил на спрыгнувшего со стола Яссе. — Уру-ру-ру, — сообщил тот, намекая, что пора бы позавтракать. Подхватив его на руки, я мягко потрепал усатую морду, заглянул в огромные желтющие глаза и подсадил кота на плечо. Наши восточные соседи из Сверге почему-то называют их бьерами, порой причисляя к зверькам, похожим на кроликов, но… как по мне, кот и есть кот, как ты его ни назови. Йонне уже гремел посудой, а кухню заполнил бодрящий аромат горных трав. Каким бы он ни был разгильдяем, на самом деле я безумно благодарен, что он рядом. Наплевав на все традиции. Никто не ждал, что Йонне Ольсен поддержит опального старшего брата, оставив наследство и перспективы, которые готовил ему отец. О поступке родителей до сих пор вспоминать больно. Я нахмурился, задвигая неприятные воспоминания в самый дальний угол сознания. Сейчас не до этого. Тут наконец-то удалось отыскать девушку, к которой тянет со всеми ярчайшими признаками пары, и у меня сейчас есть занятия поважнее, чем перемалывать старее обиды. — В холодильнике осталась только рыба, — оповестил Йонне, — поэтому у нас на завтрак будет рыба. А потом кто-то усадит свою бесхвостую морду в машину и привезет продуктов. — Если ты намекаешь на меня, — хмыкнул я, усаживаясь за стол и наливая себе свежезаваренного кофе, — то отсутствие хвоста на морде дает надежду, что я не останусь куковать в одиночестве до конца своей жизни. Видишь ли, не все женщины любят такую экстремальную внешность. Йонне только фыркнул, подхватил свою чашку с травами. Пожалуй, он единственный из всех, кого приходилось знать, любит именно их, а не кофе, без которого не представляет жизни ни один житель Норге. Рыба, поджаренный хлеб и овощи. Хоть сегодня не надо облетать границы, но всё равно лучше нормально поесть. Мало ли что может произойти. Даже в выходной день. — А ты уже придумал, как ей всё будешь объяснять? — с интересом спросил брат, разламывая пополам кусок хлеба с золотистой корочкой. — Главное, чтобы в шверг села, — пробормотал я, делая вид, что увлечён рыбой. На самом деле это серьёзно. Полина считает меня иностранцем, но никак не иномирцем. И хоть в Норге она будет не первой девушкой с Земли, но… ведь это будет моя девушка. А разъяснять момент переноса в другой мир мне пока ещё не приходилось. Хвостом и прочими частями тела я чувствовал грядущие весомые проблемы. Но, вспомнив милую улыбку Полины и совершенно невероятную лёгкость в общении, понял, что всё это мелочи. — Что ж, тогда придётся мне её заманивать внутрь, — невозмутимо сказал Йонне. — Хочешь, я надену что-нибудь красненькое? Или в блестках? Клюв даю, она не устоит. Я закатил глаза. Кажется, он всерьёз считает, что Полину такое может заинтересовать. Вот же… деревенщина. И уже было собрался сказать, что думаю, но раздался резкий вой сирены, заставив подпрыгнуть прямо на местах. — Граница, твою налево! — выругался Йонне. — За мной! — бросил я на бегу к оружейной. Йонне ещё раз ругнулся и помчался за мной. …Через двадцать минут мы, полностью экипированные, неслись над землей на афлае. Серебристая летательная машина словно заждалась дуновения ветра и воздушных облаков. С укоризной сверкнула крылом, когда я открыл дверь ангара. На мгновение даже почувствовал укол совести, но тут же отбросил в сторону все чувства. Сейчас не до этого. Йонне выскочил из дома вслед за мной, но в афлай уже забирался, когда я выезжал на взлётную площадку. — Что ж это такое? — проворчал он, недобро глядя в сторону леса и окутанных туманом гор. — Две недели назад только ставили барьеры — и снова здрасте. — Происходит что-то очень нехорошее, — мрачно сказал я, прищуриваясь и закладывая крутой вираж. Йонне еле слышно охнул и вцепился в сидение. Хоть и крылатый, но на афлае мне равных нет. Поэтому брат никогда не садится за штурвал, если рядом я. Афлай словно живая птица, верная и влюблённая, и слушается только одного. Конкретно — меня. И хоть я мог пролететь этот путь с закрытыми глазами, всё равно впивался в штурвал так, будто боялся хоть на чуть-чуть сбиться с пути. — Оутти становятся сильнее, — хрипло прошептал Йонне. Стоило бы переспросить, но я и так прекрасно понимал, о чём речь. Линия, где небо сливалось с горами, была мертвенно-белой. Багровые молнии прорезали ослепительными всполохами то там, то тут, кидая кроваво-красные тени на вершины. Оутти… Самые мерзкие создания, с которыми когда-либо приходилось иметь дело. У них нет конкретной формы, они могут принимать любое обличие. Проклятые метаморфы, неизвестно откуда рвущиеся в наши миры. Сколько тысячелетий насчитывает история Норге, столько мы боремся с оутти. Сущности, способные пожирать материю и с завидным упорством тянущиеся к нам. Сколько времени уже прошло, но мы до сих понятия не имеем, как их истребить. Научились только противостоять, накрывая обездвиживающим полем и укрепляя Границу. Сумели развить у многих оборотней способности чуять так называемые провалы в Границе, истонченные места, через которые оутти проникнуть очень легко. За поколения и в результате генетических экспериментов появились Стражи, способные в любой момент, семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки противостоять оутти. Такие… как мы. — Ворг прибыл со своим подразделением, — сказал Йонне. — Уже расставили установки. Я увидел пляшущие в воздухе фиолетовые искры, которые с каждой секундой становились всё больше и ярче. Снова заложил вираж. Видар Ворг, плечистый и высокий мужчина, поднял голову и посмотрел на наш афлай. Чуть прищурился, огладил короткую бороду, кивнул, будто давая добро на манёвр. Я чуть улыбнулся уголками губ. Резкий рывок — машина пошла вниз, прямо в сияющий вихрь живых искр. Йонне за спиной сдавленно охнул. Хорошо было бы, конечно, озаботиться не только страхующим за спиной, но и внизу, но мы знаем, что делаем. А если затянуть, то провалы станут… Я нахмурился, во рту пересохло. Даже думать не хотелось, что будет, если стая оутти рванет сюда. Останется только безжизненное пространство, которое никогда… То есть совсем никогда не станет прежним. Поэтому лучше погибнуть, латая Границу, чем потом отбиваться от этих тварей. Фиолетовые искры поля окутали наш афлай, проникли внутрь. Руки, лица, шлемы и комбинезоны — всё засияло аметистовым светом. Даже стало немного прохладнее. Йонне сделал глубокий вдох, я услышал едва различимый скрип. Отлично, он готов. — Поднимаемся, — напряжённо произнёс Йонне. Я не обернулся, но прекрасно знал, что на лбу брата выступили бисеринки пота, а зелёные глаза полны отчаянной решимости. Он держит поле, не дает даже мельчайшей частице вернуться на землю. И всё потому, что пока ему помочь некому. Я нажал рычаг, стремительно поднимая афлай. Машина задрожала, по моим рукам словно пробежал удар тока. Стиснув зубы, развернул нас к самой яркой багровой молнии. Ну, боги Норге, помогите нам. Афлай с разгона понесся к Границе. Фиолетовый полог метнулся, аметистовым пламенем выплёскиваясь на зловещие багровые всполохи. Раздался грохот, наш афлай вздрогнул. Уши заложило, перед глазами пошла рябь. Я что есть силы вцепился в штурвал. Йонне застонал, тихо ругнулся. Появилось беспокойство, не взял ли он в этот раз на себя слишком много? Участок, где прошло аметистовое пламя, превратился в глыбу серого льда с металлическим отблеском, зависшую прямо в воздухе. Я уже настроился и начал медленно опускать афлай, но вдруг донесся мерзкий треск. Глыба в мгновение ока раскололась на две гигантские части, и сумасшедшая ударная волна снесла нас в сторону. Задохнувшись от ужаса, я спешно нажал кнопку выброса индивидуальной защиты. Внезапно раздался громкий сигнал, резанувший по нервам… и ничего не произошло. Моторы подозрительно глухо зарычали, а потом начали захлёбываться, предупреждая, что надо поскорее выбираться. — Йонне! На вылет! Быстро! — крикнул я, быстро отщёлкивая ремень безопасности и поворачиваясь к брату. Сердце упало. Он был изжелта-бледный и без сознания. Но я тут же взял себя в руки, рывком перегнулся через кресло, чувствуя, как жесткая спинка впивается в ключицу. Протянул руку и расстегнул его ремень. В кабине афлая запахло горелым. Я поморщился, ухватил Йонне за плечи и вцепился что есть силы. А потом закрыл глаза и задержал дыхание. Секунду… нет, целых две секунды ничего не происходило. А потом по коже пробежали мурашки, горячая и живая плоть будто превратилась в жидкость. Медленно, будто густая смола потекла вниз, оставляя тягучий и влажный след. Воздух исчез из лёгких, на мгновение голову словно сдавило стальным обручем; перед глазами вспыхнул ослепительный свет, на коже выступила испарина. Но я даже не подумал отпустить Йонне. Только сильнее сжал, чувствуя, что ногти вытягиваются, проникая в его плоть, а мотор издает уже предсмертное сипение. Нас ещё разок тряхнуло, в ушах загудело… и вдруг ветер воздушной волной приласкал тело, а из моего горла вырвался нечеловеческий клёкот. Металл слился с плотью, облёк тонкой и невесомой оболочкой каждое перо, делая меня неуязвимым для повреждений. Я сильнее перехватил повисшего в моих когтях Йонне, недобро щелкнул клювом и покосился на прорываемую Границу. Наш удар сбил основной провал, а снизу тем временем уже поднималась стена фиолетовых искр, чтобы подхватить всё с земли. Опускаться пришлось быстро, но очень осторожно. Лапы уже затекли, на крылья шло серьёзное напряжение. Но я не мог рисковать братом, ему и так потом лечить плечи после моих ласковых объятий. Правда, это всё равно не исключит хорошенькую трепку. Следить надо за энергией, когда пускаешь её в расход, и себе оставлять запас, иначе отключка неизбежна. А тут ещё такая ударная волна. Хорошо хоть всего одна. Иначе неведомо, смог бы я его вытащить так быстро. На земле уже нас ждали. Подъехал серебристо-белый фургон с синей эмблемой врачей. Йонне приняли огромные ручищи Ворга. Глаза последнего до сих пор светились янтарно-желтым цветом, а клыки были длиннее обычного. Тоже еле сдержал вторую форму. Впрочем, его ничего не портило. Ворг с его фигурой, силой и пронизывающим до костей взглядом мог любого заставить считаться с собой. Один из сильнейших Стражей, волк-одиночка, нереально крутой силовик, держит защитное поле и при этом способен погрузить жертву в стазис на внушительный срок. Ну, или оторвать голову. Это как пойдёт. Ворг сгреб Йонне и понёс к машине. Я ещё разок расправил крылья, нетерпеливо взмахнул ими, взмывая ввысь, и камнем понесся к земле. На этот раз неприятных ощущений не было. Только немного закружилась голова, и к горлу на несколько мгновений подступила дурнота. Но, надо ей отдать должное, тут же всё прошло, стоило мне лбом въехать в кучу листьев. Вот тут совсем не рассчитал траекторию полета, человеческое тело тяжелее и… падает быстрее. Однако даже полежать и прийти в себя не дали. Меня поставили на ноги. — Отдыхать будешь у врачей, — хмыкнул Ворг. — Нашел время. И посмотри-ка туда. Он указал в сторону подъехавшей черной машины с затемнёнными стёклами. Я скривился так, будто Яссе притащил мне в кровать дохлую мышь и попытался предложить ею позавтракать. Ворг басовито рассмеялся. — Не печалься, выволочка будет всем. — Ты грубый и неотёсанный лесоруб, — мрачно заметил я, растирая руку, за которую он меня поднимал с земли. Ворг засмеялся ещё громче. Впрочем, так и есть. Настоящий лесоруб с его этой бородой, татуировками на спине и руках и своеобразным юмором. При этом весьма странно, что до сих пор без пары. Неужто так и не отыскал ту единственную и неповторимую? Обычно ведь чем ты сильнее, тем больше шанс найти возлюбленную. Впрочем, всё неуместные мысли пришлось прогнать, не до этого сейчас. Кое-кому из ребят Ворга тоже прилетело. Да и оборудованию досталось. Оутти в этот раз словно подготовились. Печально. Они не дураки, как бы мы ни хотели думать обратное. Я почти сразу направился к врачам. Раз нас пока не торопятся бить ногами и истязать словами, можно расслабиться. Он может и просидеть всё время, глядя на происходящее из своей черной машины и делая вид, что его нет. Особенно если уже никому и ничего не грозит. Мне разрешили сесть рядом с Йонне. Братец всё так же неважно выглядел. Но ему уже успели ввести лекарство, поэтому опасаться нечего. Вообще-то энергетическое истощение не так уж страшно для нас, но всё же с ним лучше отлежаться и набраться сил. Дежурный врач посмотрел на меня, всё же умудрился впихнуть пару пилюль и, довольный своей работой, ушёл к водителю. Мы плавно тронулись и направились к Дому Стражей. За что стоит уважать и восхищаться нашими механиками, так точно за эти прекрасные машины. Для врачей специально был разработан транспорт, чтобы при движении не трясло и не укачивало. Путь в больницу должен сокращать время страданий больного, а не увеличивать. Я глянул в окно — черная машина бесшумно двинулась за нами. На мгновение стало немножко не по себе. Всё же… Нет, всё обязательно будет хорошо. Даже не стоит думать иначе. Но тут же невольно позавидовал Йонне. Он хотя бы этого не услышит. После того как я удостоверился, что с братом всё будет в порядке, пришлось набрать воздуха в грудь и четким шагом направиться в кабинет начальника. Там уже с откровенно скучающим видом сидел Ворг и ещё несколько человек, возглавляющих подразделения. Мой приход неожиданно спугнул повисшую тишину, потому что все повернули головы в мою сторону. В том числе и стоявший до этого спиной ко всем человек в черном костюме. Со сцепленными за спиной руками, чуть заметным наклоном головы к левому плечу и… леденящей аурой, которая стелилась по полу кабинета, словно туман ранним утром в лесу на окраине Норге. От пронизывающего взгляда тёмно-карих, практически черных глаз я почувствовал себя нашкодившим школьником, который и знает о своих шалостях, но покаяться не может. — Арне, ты опоздаешь и на собственные похороны, — сказал человек хриплым голосом. Вроде бы обычный баритон, а через слово появляются необъяснимые интонации, похожие на воронье карканье. И от этого по спине идёт неприятный холодок. — Если это будут именно мои, то можно будет и подождать виновника торжества, — всё же нашёлся я, хоть и несколько оробел. Хоть и работаю тут уже… очень долго. Ворг искривил уголок рта в улыбке. Остальные сделали вид, что не думали смеяться и очень увлечены кофе, который любезно готовит для всех Янника, секретарша самого Гуннара Брёнхе, главы Дома Стражей. Под его пристальным взглядом я аккуратно пробрался к своему месту за длинными прямоугольным столом и как ни в чем не бывало устроился, приняв невозмутимый вид. Гуннар ещё раз посмотрел на всех, потом оперся ладонями о гладкую поверхность стола и мягко произнес: — А теперь повторю свой вопрос: кто первый решил, что провалы надо закрывать, наплевав на составление плана? Вопрос повис в воздухе. Я краем глаза рассматривал Гуннара. Всё же вот нехарактерный он для своего рода-племени, вот совсем. Не слишком высок, ниже меня на полголовы, в то время как все в его гнезде такие, что приходится задирать голову, когда разговариваешь. И это при том, что на рост я не жалуюсь. У него светло-каштановые волосы, всегда идеально уложенные, словно он только что вышел из парикмахерской. При этом даже если и производит впечатление щёголя, то очень умеренного и знающего себе цену. Высокий лоб, крупный нос, чем-то напоминающий клюв, узкие губы. Морщинки вокруг рта, взгляд, будто видит насквозь, и… ногти. Длинные ногти, какие мужчины не носят. Темнее, чем у всех нас, невольно заставляющие переключать внимание только на них, когда он жестикулирует. — Все, — мрачно сказал Ворг. Ответ честный. Никто в команде не задумывался, все кинулись на уничтожение оутти. Гуннар постучал ногтями по столу. Звук, который при этом получился, заставил всех вздрогнуть. — На будущее подобное исключить. Как показали данные вчерашнего исследования, оутти теперь не кидаются через провалы. Они посылают этаких разведчиков, которые отвлекают наше внимание. — Что за вчерашние исследования? — встрепенулся я. — Если бы после сигнала о повреждениях на Границе кто-то из вас сообщил бы в Дом Стражей о групповом вылете на место, этот вопрос сейчас был бы не актуален, — холодно отозвался Гуннар. Я уставился на запылённые носки своих ботинок. Все угрюмо молчали, потому что промах был серьёзным. Сработало, что всех много, кто-то да сообщит. Такого ещё ни разу не было. Поэтому можно было понять Гуннара, готового сейчас клюнуть любого, кто осмелится подойти. И… правильно сделает. Против его опыта и возможностей что-то поднимать глупо, а спорить с очевидным будет только идиот. — Как Йонне и Альберт? — резко перевёл он тему, глянув на меня и Ворга. — Нормально, — почти одновременно ответили мы и переглянулись. — Хоть это радует, — Гуннар взял со стола прозрачный планшет и набрал какую-то комбинацию. — Что ж, теперь переходим к делу. Все получат информацию в полном виде, а сейчас проработаем основные вопросы. После этого — отчитаетесь о выполненной работе. Совещание пошло по накатанной. Некоторые результаты исследований то и дело заставляли сжимать под столом кулаки и делать глубокий вдох. Наш противник развивается не по дням, а по часам. Оутти научились делать обманки. Хуже всего то, что сразу не различить, где действительно сущность, а где всего лишь призрак. Энергетический фон при появлении у Границы сразу одинаковый. Поэтому теперь, прежде чем кидать все силы на устранение противника, надо будет сначала определять, кто именно прорывается в Норге. Уже когда все покинули кабинет, я задержался у выхода. Гуннар подозрительно посмотрел на меня. Интуиция у него дай боги. Мыслей ещё не читает, но кто знает, что будет через сто лет? — Что такое, Арне? — отрывисто спросил он. — Мне нужен будет отпуск, — сказал я, — на неделю. В карих глазах вспыхнула заинтересованность: — А детальнее? — вкрадчиво спросил он. — У меня билет на шверг, — невозмутимо ответил я. Брови Гуннара медленно поползли вверх, а на лице отразилось недоумение. Ну конечно. С таким же успехом я мог заявить, что завтра женюсь. Глава 3. А в этом вся суть! Украина, г. Херсон Вы любите сюрпризы? Я — нет. Просто терпеть не могу. Даже в этом слове «сю-ю-юрприз» есть нечто мерзкое. Как вообще можно какое-то приятное явление обозвать словом, начинающимся на «сю»? Папа целиком и полностью разделял моё мнение. Ведь стоило заехать во двор, как мы увидели машину Игоря. Красную, спортивную, такую, что и не подойдёшь в потёртых джинсах и растянутой футболке, ибо она зашипит рассерженной кошкой и навсегда отлучит от тела… то есть кузова. — А этот что тут делает? — мрачно поинтересовался папа, выбираясь из коляски. — Ты его звала? Да, конечно, обычно я приглашаю бывших парней на ужин домой. Особенно после полугода расставания. Особенно когда познакомилась с красивым норвежцем. И вот просто особеннее некуда! В общем, мысли путались, а в душе закипал гнев. Я терпеть не могу незваных гостей. Не спорю, вероятно, когда-нибудь появятся исключения, но на данный момент их нет. Я медленно сняла шлем и очень нехорошо посмотрела на входную дверь. От папы не ускользнуло выражение моего лица, поэтому он деликатно подхватил меня под ручку и невинно посоветовал: — Держи себя в руках, дитя моё. За убийство влюблённого мужчины тебя могут посадить на больше, чем он весит. — Это потому что правосудие так сентиментально? — Это потому что его мама — прокурор. Не согласиться нельзя. Айше Кабычинская, урождённая турчанка, которая по стечению обстоятельств оказалась в наших краях, была очень прилежной девочкой, с отличием окончила школу, отучилась на юриста и теперь слывёт грозой всех правонарушителей. С прокурором Кабычинской старались не связываться, потому что, казалось, сама Фемида во время процессов приспускала повязку с глаза и любовалась своей фавориткой. Пока Айше делала карьеру, она успела выйти замуж за Анатолия Кабычинского, талантливого пианиста, и родить сына — Игоря. Сынок статью удался в отца, почти двухметрового амбала, а внешностью — в красавицу Айше. При этом при светло-зелёных глазах обладал волнистыми черным волосами, смуглой кожей и даже неким особым демоническим флёром. Короче, девы падают пачками к его ногам. Я не то чтобы упала, но шаталась как при сильнейшем шторме. Мы почти даже дошли до решения жить вместе, я гордо собрала чемодан и выставила его в прихожей. Ну, чтобы мои привыкли к мысли, что я могу жить где-то вне дома. Но… потом всё пошло не так. Игорь сделал стратегическую ошибку, решив, что приватизировал меня совсем и полностью. Это повлекло желание контролировать каждый мой шаг, заявлять, что я не могу иметь друзей мужского пола (это при моей-то работе), и вообще нечего куда-то ходить кроме дома, женщина должна, обязана и… иди-ка ты бегать, дорогой! Учитывая, что он пошёл по стопам отца, постоянные гастроли и концерты, где были поклонницы, никак не убедили меня, что стоит ограничить круг общения и жить тесным мирком из двух человек. К тому же Игорь считает, что само собой разуется, когда ему пишут, звонят, передают подарки и пытаются всячески соблазнить барышни от восемнадцати до пятидесяти. Одна даже прислала мне угрозу, что не заслуживаю такого талантливого и красивого, и вообще моё место в… Ладно, это нецензурно. Всё бы ничего, но в Кабычинском проявились худшие черты, которые бывают у восточных мужчин. При этом, видимо, пошло всё от родителей Айше, потому как несколько встреч с отцом Анатолия дали понять, что он человек весьма либеральных взглядов. Короче, не сложилось. Даже с таким талантливым, красивым и… После всего мастерская стала мне милее всех мужчин. Родные деликатно не лезли, а когда уже стало назревать расставание, Вика целиком перешла на мою сторону, всячески ругая «недорезанного феодала». Лёшка был поспокойнее, но между сестрой и мужской солидарностью с чужим пианистом выбрал сестру. За что я ему до сих пор очень благодарна. Однако воспитанные люди на то и воспитанные. Поэтому Кабычинский сюда явился вежливо и обаятельно (а он мог, сволочь), наплёл какой-то ерунды, что приехал по срочному делу, и… его завели в дом. Ну не могут его вытолкать пинком под зад, когда человек ведёт себя прилично. Невежливо вроде как получается. — Как думаешь, чего он явился? — Моя б воля, выставила бы за порог без лишних вопросов, — вздохнула я. — А ведь так хорошо начиналось, даже платье купили, но… — Ну, не кисни, не кисни, — улыбнулся папа, мягко похлопав меня по плечу, и коротко поцеловал в висок. — К нам прибыл рыцарь, но принцесса живет в гнезде драконов, поэтому он не сунется. — Почему принцесса? Тоже хочу быть драконом! — Ты драконья принцесса, — не смутился папа, — просто в оборочках. А это очень важное дело. — Ну хорошо, — я невольно улыбнулась. Вот умеет же с негатива переключить на что-то приятное. — Иди. Я загоню байк в гараж и приду. — Приходи, дитя моё, — важно кивнул папа, поднимаясь по ступенькам к входной двери. — Но не задерживайся слишком долго, иначе мы будем жарить твоего рыцаря без тебя! Конечно, позволить семье издеваться над жертвой, которую я приманила в дом, без меня просто непозволительно. Настроение и правда с каждой секундой становилось всё лучше. Управившись с мотоциклом, я закрыла гараж и на секунду задумалась. Немного преобразиться или явиться такой, какая есть, дабы убедить Игоря, что нечего тут пытаться вспоминать прошлое и вообще. Кушай, что дают, милый. Тьфу! В смысле, смотри на меня, естественную и прекрасную, в привычной среде обитания! К слову, Игорь не одобрял мой подчас пацанский стиль, байкерские шмотки ему не нравились и вообще: «Девушка должна быть женственной, и точка». Поэтому я поставила точку на наших отношениях, решив, что прекрасно справлюсь и сама… Без лишних раздражителей. Не то чтобы я против женственных нарядов… Точнее, никогда не была против! Но когда меня насильственно пытаются заставить что-то делать, начинаю злиться. Игорь этого явно не понимал, считая, что я должна выполнять каждое его указание и смотреть большими невинными глазами. Индейское жилище фигвам, дорогой Игорь Анатольевич! Ищите себе покорную и трепетную где-то вне пределов деревни Пожидаево! Разумеется, ни о какой деревне речь не шла, просто так папа называет наш дом. Поэтому, весело насвистывая, я направилась в дом. Там оказался накрытый стол, вежливые улыбки моих драконов, то есть родственников, и Кабычинский возле окна, с неповторимым выражением лица вещающий что-то умное, но неинтересное. Лёшка задумчиво хрустел красным болгарским перцем, Вика переписывалась с кем-то по вайберу, мама поверх очков смотрела на Игоря, а папа с удовольствием наворачивал мясной рулет. — Полина, садись, — тут же велела мама, — как раз всё ещё горячее. — Угу, — отозвалась я, отметив снисходительную улыбку Игоря… точнее, она вообще-то должна быть призывной, но что-то пошло не так. Через некоторое время я села за стол, стратегически расположившись между Викой и мамой. Бывшего это явно не обрадовало, но я драконья принцесса в оборках или где? Пусть смотрит и скрипит зубами… Р-р-рыцарь. Некоторое время я не могла понять, чем вызван приезд Игоря. Он заливался о погоде, об успехах, даже про торт, который любезно привез. Как по мне, можно было бы торт оставить, а Игоря услать. Тогда были бы все счастливы. Но мама всё же противник таких жёстких мер, поэтому приходится терпеть. К тому же все были страшно заинтригованы: что нужно Кабычинскому? Ответ на этот вопрос прозвучал ближе к окончанию трапезы. Игорь на меня внимательно посмотрел, попытавшись использовать прежнее демоническое очарование. Но колбасная нарезка явно победила, и Кабычинский перестал играть на публику. — Я через месяц уезжаю во Францию, — заявил он, глядя прямо мне в глаза. — И хотел бы, чтобы Полина поехала со мной. Мы с Лёшкой и Викой синхронно подавились. Папа и мама, как более опытные и повидавшие на своём веку, только переглянулись. Потом папа, очень деликатно наколов оливку на вилку и осмотрев со всех сторон, уточнил: — С какой же целью? Я мысленно потёрла руки. Чудесно! Если что — не могу с тобою миловаться, меня папа не пускает! И мама целоваться не велит! А муженек-мясник ждет дома! Последний тут же представился крепко сбитым и с сияющей лысиной… заплывшим глазом и забрызганном кровью переднике на голую грудь. У Кабычинского случился бы приступ эстетического инфаркта, и он больше никогда не приблизился бы к нашему дому. Кабычинский заметил мечтательную улыбку у меня на лице и, кажется, заподозрил что-то нехорошее. Улыбка осталась прежней, но пришлось про себя всё же несколько расстроиться, ибо такого раскрасавца-мясника нет даже в проекте. Конечно, можно было попросить кого-то из друзей-байкеров, однако многих из них Кабычинский знает, поэтому театр не прошёл бы. А жаль. Поэтому до конца обеда пришлось молча ковыряться в своей тарелке и слушать разговор, который умело поддерживали мама и папа. Положение было… занятным. Получалось, что он добился ещё большего успеха, теперь едет работать во Францию, его пригласили в солидный коллектив и… Мы с Викой переглянулись. Честно говоря, мне ничего не говорит название самого коллектива. Ну хорошо. Спишем это на мою необразованность и всё такое. Классическую музыку я слушаю, но на этом как-то дальше не складывается. Может, я такая женщина непросвещённая, а может, сам Игорь настолько надоел, что отбил всяческую охоту изучать прекрасное. Но всё это лирика. Меня больше интересует, зачем ему понадобилась я? Понял, что влюблён и жить без меня не может? Глупости. Уж я скорее поверю, что Арне влюбился в меня с первого взгляда по той элегантно кособокой фотографии на сайте знакомств, чем в то, что Кабычинский решил променять батальон своих баб на одну Полину Пожидаеву. Плавали, знаем. Но Игорь продолжал вдохновенно вещать, что понимает, как нам было тяжело, но теперь он всё осознал и обязательно изменит к лучшему. Кого именно, меня или обстоятельства, я так и не поняла. Настрой вот как-то совсем мимо кассы, надо будет зажать его у стеночки гаража и вытрясти правду. — Нам с Полиной будет просто чудесно в Париже, — тем временем заливался Игорь, — представляете, какие перспективы? — Откроет свой столярный цех? — невинно поинтересовался папа. Игорь тут же как-то помрачнел. Так, всё ясно. Мало того, что ему не нравится моя профессия, так и ещё он говорил о себе любимом. Перспективы явно не для меня. — Цех бы не помешал, — невозмутимо добавила я. — Ведь мсье Дюваль готов с нами сотрудничать на постоянной основе. Он всегда говорил, что нам надо расширяться. Во Франции и впрямь можно развернуться, там к малому бизнесу несколько иное отношение, чем у нас. Правда же, папочка? Игорь еле сдерживался, чтобы не отпустить какой-то едкий комментарий. Но папа важно покивал. — Ты права, дорогая. Нам будет это только в плюс. Надо будет поговорить с Пьером прямо сегодня вечером. Пьер Дюваль — один из дальних родственников Жоржа. Он и правда видел нашу мебель… на фотографиях. Отозвался весьма благосклонно, но исключительно как обыватель. Но ведь… Кабычинскому это знать необязательно, не так ли? К тому же всего лишь один взгляд на бывшего, и… мне стало хорошо. Прямо вот приятно на душе делается, когда кто-то так бесится. Жаль, что ужин не может длиться бесконечно. Нам всё же пришлось покинуть дома. Точнее, Игорь напустил на себя таинственный вид и попросил меня выйти и поговорить с ним наедине. При этом пришлось пнуть под столом Вику и Лёшку, которые с трудом кусали губы, стараясь не расхохотаться. — Да, конечно, — проворковала я, хлопнув ресницами. — Пошли, сделаем это наконец-то. Кабычинский если и занервничал, то виду не подал, а грациозно поднялся из-за стола. Мама и папа проводили нас с каменными лицами. Я даже им позавидовала. Опыт всё-таки! Нам всем учиться и учиться до такого владения собой и эмоциями! Впрочем, мама — фотограф, она вообще привыкла видеть странное и не поддающееся объяснению. Особенно когда из него надо сделать что-то красивое и чтобы все говорили: «Ах, как прекрасно!» — Дорогая, — ровно сказал папа, накладывая себе… э, третью порцию, — та большая бита с замечательной ручкой, заказанная мною из Америки, лежит на столе в гараже, в фисташково-бежевом чехольчике. Я невозмутимо кивнула и спешно заверила: — Поняла, чехольчик не запачкаю. — Я знал, что на тебя можно положиться, дитя моё. И вот действительно тот случай, когда благодаришь бога и всех, кто там живет в высших сферах, что у тебя такая замечательная семья. Главное — понимающая! Правда, Кабычинского к гаражу я не повела. Пока ещё ведет себя прилично, хоть и раздражает сверх меры. Но у меня, как у приличной девушки, есть скамеечка с видом на речку… возле столярной мастерской. Всего в двух шагах скамеечка. Совсем ничего, чтобы в руках появилась ножовочка, буравчик, дрель, шило, рубанок и… много чего. И исключительно от поведения бывшего зависит, что именно из предложенного ассортимента полетит ему в голову. — Полина, я хочу с тобой серьёзно поговорить, — начал было Игорь, но, увидев, что я нахожусь в опасной близости от мастерской, резко смолк и мудро остановился подальше. — Да-да? — мило уточнила я. — Буквально чувствую, как ты хочешь рассказать, почему ты явился без предупреждения. В зелёных глазах промелькнула тень недовольства, но Игорь сумел с ней справиться. — Всё чистая правда, — резковато сказал он. — Мы сделали глупость, что разошлись. Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что я тебе нужен. Я положила руку на дверь мастерской. На губах всё та уже улыбка, в глазах — внимание и понимание. Мечта, а не девушка! Кажется… — Не смотри на меня так, — уже раздражённо бросил Игорь. — И подумай хоть раз. Неужели ты когда-нибудь сможешь выбраться из этой дыры в Париж? Даже со своим Дювалем. Разве что как любов… Он осёкся, понимая, что перегибает палку и совсем выходит из образа обаятельного и раскаявшегося бывшего. А потом всё же плюнул на осторожность, подошёл ко мне и обнял за талию. Я ощутила запах миндаля и сандала — и одновременно потеряла дар речи от такой наглости. — Полина, не глупи, — проникновенно произнёс Игорь, глядя мне прямо в глаза. — Это шикарный шанс для нас обоих. У меня карьера полетит вверх. У нас будут деньги. Много денег. «Чтобы покупать тебе шёлковые носки, — пролетела мысль, — которые мне нужно будет круглосуточно стирать. Ведь женщина должна заниматься только женской работой, не так ли, милый?» — То есть, это ты так делаешь мне предложение? — Предложение? — моргнул Игорь. — Какое предложение? — Я во Францию поеду твоей женой? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Ну, тут нельзя так спешно всё решать, нужно время, — лихорадочно начал оправдываться он. Ага, ясно. Нужна девочка, чтобы не было одиноко, кто-то стирал одежду, готовил еду и всегда раскрывал объятия, когда захочется интима. — Руки. Убрал, — раздельно сказала я. — Полина, не будь дурой, — прошипел Игорь. — Только подумай, что ты теряешь… — Руки, — выразительно повторила я, готовая уже толкнуть дверь в мастерскую. — Ты такого, как я, больше никогда не встретишь! — А в этом и вся суть! — Поля, Поля! — раздался крик вынырнувшего из-за гаража Лёшки. — Смотри, кто-то нашу любимую биту зачем-то оставил на столе. Тебе не надо? Игорь без слов сделал несколько шагов, а я чуть не расхохоталась. *** Разумеется, момент истины все проспали. Точнее, тот день, когда должен был приехать Арне. Мама и Жорж уехали на несколько дней к очередной чудаковатой заказчице, оставив нас на хозяйстве. В итоге Арне Ольсен должен приземлиться через два часа. Надо ли говорить, что я бегала по квартире, пытаясь одновременно накраситься и подкрутить плойкой волосы, Вика гладила моё платье, а Лёшка старательно мешался под ногами. — Поля, где моя рубашка? Вика, куда ты убрала мои брюки? Я что, по-вашему, должен предстать перед интуристом как оборванец? Я все же замерла у зеркала, осторожно выпуская крупный локон из захвата разогретой плойки, и ехидно заметила: — У меня ощущение, что Арне приехал к тебе, а не ко мне. — Учитывая свободу взглядов в Норвегии, я не удивлюсь, что могу понравиться ему, — ответил Лёшка с такой невозмутимой миной, что грех было не швырнуть в него подушкой. Что я и сделала. И даже попала. — Убива-а-ают! — заголосил он, подбежав к Вике и попытавшись спрятаться за её спиной. — Лёха, перестань! — взвизгнула она. — Я тебя сейчас утюгом отделаю! Решив, что угроза весомая, брат перестал дурачиться и отошёл от разъярённой Виктории. Посмотрев на них, я только вздохнула. Да уж, достанется кому-то такое счастье. Впрочем… Глянула на собственное отражение в зеркале. Счастье в моём лице — ещё то удовольствие. Пока женихи толпами не стоят. Ещё неизвестно, через какое время сбежит бедный норвежский парень Арне. Мама настояла, чтобы он жил у нас. — Ну целая же комната пустует! — прозвучал тогда весомый аргумент. — Ему всё равно, а нам приятно. — Ты хотела сказать, ему неловко? — уточнил проницательный Лёшка, но вовремя прикусил язык, понимая, что до добра такие разговоры не доведут. — Всё, готово! — отрапортовала Вика, легонько встряхнув платье и подходя ко мне. — Надевай. — Поля даже перед собственной свадьбой будет бегать по дому в фате и трусах, — подал голос из кресла застёгивающий рубашку Лёшка. — А давай его никуда не возьмём? — невинно предложила я. — И потом в сарае закроем. — А если потом норвежец испугается страшного завывания? — мрачно уточнила Вика. — Что мы ему скажем? — Что это бывший жених-иностранец, который передумал на мне жениться, — с самым серьёзным выражением лица отозвалась я. Вика подумала пару секунд и согласна кивнула. Воплей и возмущений Лёшки никто не слушал. Однако вопил он так старательно, что в комнату заглянул папа и сообщил, что если через пятнадцать минут мы не выйдем готовые, то всех впихнет в машину как есть, и не надо потом жаловаться! Угроза возымела эффект, каждый кинулся завершать свой наряд. В итоге в заданное время все выглядели более, чем прилично. Я, конечно, ярче всех. Новое платье в комплекте с серебристыми босоножками на каблуках делало меня похожей на сказочную фею. Удачно подобрали прическу со свободно лежащими локонами на плечах и тоненьким ободочком в виде мелких цветочков. Не вызывающий макияж, миленькая сумочка под цвет босоножек и ласковая улыбка. Ласковая, я сказала! — Полина, хватит строить рожи зеркалу, — распорядилась Вика, — папа уже ждёт. Пошли. — Пошли, — вдохнула я. Она подошла ко мне и положила руки на плечи, посмотрев в глаза. — Волнуешься? — Ну… да. Пусть хотелось бы сказать, что не за что и всё такое. — Всё будет хорошо, ты его очаруешь, — тихо, но твёрдо заверила Вика. — Выше нос, он ещё потом будет благодарить всех своих норвежских богов, что сумел побывать в деревне Пожидаево! — Всех сразу? — подозрительно уточнила я. — А почему нет? — донесся бодрый голос папы. — Вы бы ещё громче говорили, а то соседям совсем неслышно. Я ещё долго буду ждать? Мы на скорости рванули в машину. До аэропорта ехать вполне прилично. Что давало разложить мысли по полочкам и хоть кое-как выработать стратегию поведения. Что? Нормальная девушка должна была подумать об этом сразу? Наверное. Откуда мне знать, как думают нормальные девушки! У нас вот поступил заказ на чудное креслице, какой тут думать о мужчинах? Когда мы прибыли в аэропорт, папа начал давать инструкции: — Так, Вика и Лёша, на первый план не лезть. Бедный парень всё же к Поле. Поэтому имеем совесть и создаем ненавязчивый фон. Возможно, тогда он захочет жениться не только на ней, но и на нас тоже. — «Бедный» — уже прямо вдохновляет, — буркнула я, не отрывая взгляда от стеклянных дверей, который должны были вот-вот разъехаться, впуская Арне. — Думаешь, у него есть хоть какие-то шансы сохранить невинность и прежнее расположение духа? — весело поинтересовался папа. Сердце почему-то стало биться быстро. Я сильнее сцепила пальцы, видя, как приближается тёмная фигура к дверям с той стороны. Высокий, плечистый, идёт так спокойно, уверенность в каждом шаге. И легко так несет чемодан в одной руке. — Шансов нет однозначно, — заметил за моей спиной Лёшка. Во рту пересохло. Я невольно закусила нижнюю губу, чувствуя, что паника поднимается к горлу. Вмиг стало как-то душно, а ветер показался непривычно горячим. Стеклянные двери с тихим шипением разъехались в стороны, и он шагнул навстречу. Глава 4. Жених летит за невестой Норге, г. Кристианнсанд Бывает, что и утро прекрасное и солнечное, и ветерок свежий и ласковый, и выспался, и чувствуешь себя прекрасно, но… Всё равно ты олень, Арне Ольсен, а никакой не орёл. А всё почему? Потому что скачешь по дому, пытаясь спешно собраться, потому что ещё вчера казалось, что времени ещё вагон и целая тележка, но… что-то пошло не так. Точнее, я лёг на диван исключительно чтобы не обходить его и выдернуть шнурок зарядки телефона из розетки, а… проснулся утром. Йонне с философским видом поглощал свой бульон и любопытно наблюдал за моими метаниями. Яссе решил, что это такая игра, поэтому с задорным мяуканьем путался под ногами и всё время пытался ухватить меня за щиколотки. А получив весьма внушительного, хоть и не болезненного пинка, сменил тактику, начав прятаться за дверью и выскакивать оттуда с расставленными лапами. — Если твоя Снежинка так же рассчитывает время, как и ты, то вы идеальная пара, — заметил Йонне, глядя, как я складываю рубашки в чемодан. Нет, очень быстро складываю рубашки в чемодан! Так, ремень — вот он, галстук? Нужен ли мне будет галстук? Я туда еду прилично или как иностранец? Тьфу, совсем об этом не подумал! — Это моя Снежинка, — бросил брату через плечо, даже не подумав посмотреть в его сторону. — И всё, что она делает, априори, прекрасно. А если тебе, облезлая пташка, что-то не нравится, мы просто выставим тебя из нашего милого и уютного гнёздышка. Йонне издал страдальческий звук. — Только не говори, что будешь меня кормить овсянкой, суровый победитель оутти! Я не выдержу этого, с меня опадут все перья и останется только лысый розовенький куриный задок, который не привлечёт ни одну мало-мальски приличную самочку. И тогда мне придётся всю жизнь сидеть на вашей шее, смотреть с укором и рассказывать моим многочисленным племянникам, что из-за суровости их отца я не могу похвастаться ни одним яйцом на старости лет. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то до старости лет ты просто не доживешь, — утешил я, закрывая чемодан. Так, кажется, он защелкнулся как-то странно. И немного деформировался. Ну ладно, у меня уже нет сил открывать его снова и перекладывать всё заново. Что-нибудь придумаю. Я ухватил чемодан и быстро вышел в коридор, оставляя его у двери. — Мр-р-р-р! — радостно издал Яссе боевой клич и вскочил мне на плечо. Покачнувшись под весом немалой туши, я легонько дёрнул кота за хвост. — Р-р-мяу! — возмущённо выдал он. — Сам виноват, — не смутился я. Интересно, как Полина относится к троллиным котам? У неё же есть собачка, она показывала фотографию... много фотографий. Очень такая ничего… собачка. Такой лучше дорогу не переходить. Я заранее порадовался, что имею не только земную форму, а собаки не умеют летать. Нет, ну вдруг Полина обидчивая или что ещё? Надо всегда быть готовым! Йонне тем временем собрался и тоже вышел в коридор. После энергетического истощения он ещё неважно выглядел и двигался не так бодро, как обычно, но уже шёл на поправку, что не могло не радовать. — Провожу тебя, — заявил он. — А то вдруг ещё испугаешься и не решишься, а девушка навсегда разуверится в мужских обещаниях и перейдёт на сторону радикального феминизма. Я фыркнул, но где-то в глубине души был благодарен Йонне за поддержку. Нет, конечно, не шло речи о том, что я сбегу с вокзала, но брат — единственный, кто хочет видеть меня счастливым, как бы при этом ни трещал назойливым попугаем. Дорогу до станции, к сожалению, короткой не назвать. Станция находится на окраине Кристианнсанда. Учитывая, что наш дом располагается на другом конце города, пришлось выехать заранее. Нет, я никоим образом не расстраиваюсь, мой дом располагается в необычайно красивом месте, за которое всегда дрались местные. Горы, река и какая-то неописуемая сказочная атмосфера, которая любого могла заставить позабыть о бренных делах. За окном мелькали деревья и аккуратные домики с поросшими травой крышами. Не зря Норге очень похожа на расположенную на Земле страну Норвегию. Мне это сходство только на руку. Конечно, потом придётся многое объяснять Полине, но сначала надо её сюда привезти. Возможно, не слишком верный способ завоевать сердце женщины, но сказать: «Эй, детка, я из другого мира, хочешь потрогать мои крылья?» было нельзя. Земляне свято уверены, что миров, кроме их собственного, больше не существует. Есть, конечно, люди с гибким мышлением, но и им требуется масса доказательств. Поэтому необходима уйма обходных действий, чтобы не попасть в неловкую ситуацию. Полину я действительно чувствую как свою истинную пару, даже сквозь линии чужих миров. Поэтому не могу хоть где-то проколоться. Мы проехали через аккуратный и чистый Кристианнсанд, круглую центральную площадь с фонтанами и свернули на шоссе, ведущее к станции. Их не зря строят на окраине. Мало ли как шверг ворвется в пространство и какие аномалии может притянуть за собой. Через двадцать минут показались серебристые шпили станции. — Надеюсь, сегодня все рейсы не отменили, — пробормотал рядом Йонне и погладил сидящего у него на руках Яссе. Троллиный кот не любит оставаться дома один. В результате можно по приходу обнаружить лужу в неположенном месте. И насупленного кота, который всячески показывает, что его обидели. Поначалу мы пытались его перевоспитать, но… потом перестали заниматься подобной ерундой. Яссе умудрялся строить нас. Мягко, нежно, ненавязчиво и делая регулярное мур-мур-мур. — На выход, мальчики, — проворковал Йонне. При этом ласковый тон явно относился не ко мне, а к Яссе. Но радовало, что последний без проблем дал надеть на него ошейник с управлением и ловко выпрыгнул из машины через окно. Мы вышли. На секунду остановились и переглянулись. Издалека доносился мерный гул — шверги прибывали на станцию. — Ну, пошли, — хлопнул меня по плечу Йонне. — Назад пути нет. У тебя теперь ответственное дело. — Это точно, — кивнул я и направился к входу в бело-синее здание. И хоть внутри всё сжалось, я тут же прогнал это нелепое ощущение. Напрягаться, переживать и топтаться у входа буду после того, как вернусь с Полиной. В зале регистрации царила суматоха. Приезжие поднимались с подземного уровня, спускались с верхних этажей, где располагались комнаты отдыха и рестораны. Сотни голосов сливались в единый фон, не давая сосредоточиться на собственных мыслях. Простояв в очереди минут десять, я получил серебристые прямоугольники. Тоже, конечно, сложности. На прямой шверг все места были куплены, поэтому пришлось брать до Киева, а оттуда лететь на самолёте. Зато у Полины не возникнет лишних вопросов, как я без пересадок из Норвегии добрался в её Украину. Мы вышли на линию прибытия. Снова донесся гул — прибывал мой поезд. Даже издалека видно сапфирово-синее сияние. Всегда, кстати, идет безумно красивая волна разрядов перед входом шверга из одного пространства в другое. При этом у каждого из них — своего оттенка. Яссе словно почувствовал, что я скоро уеду, принялся тереться головой о ногу и тихонько мурлыкать. Пришлось присесть и почесать его за ушами. — Так, — дал распоряжение Йонне, неотрывно глядя на приближающийся шверг, — вести себя хорошо, к девушке сразу не приставать, войти в доверие к её родным, убедить всех, что ты просто зайка. — Будет сделано, господин главнокомандующий, — хмыкнул я, — всё выполню до мельчайших деталей. — Не паясничай, — закатил глаза Йонне, — я всего лишь пытаюсь наладить твою личную жизнь. Также есть надежда, что периодически у нас будет вполне вменяемая пища, а не то, что ты обычно готовишь. — Я чудесно готовлю, — искренне возмутился я. Однако шверг уже остановился и с тихим шипением раскрыл двери, приглашая пассажиров войти. — Пора, — как-то немного грустно проговорил Йонне. На мгновение показалось, что брат и правда не очень хочет меня отпускать. Словно переживает за что-то. Но переживать решительно не за что. — Ну, бодрее, а то вы сейчас ещё зарыдаете, — отшутился я, крепко обняв брата и потискав Яссе. — Крепись, вам совсем ничего осталось — и я приеду с новой очаровательной хозяйкой нашего гнезда. — Несколько дней овсянки, яичницы и бутербродов, — уныло протянул Йонне. — Надеюсь, вы не будете столь жестоки, подумаете о нас и приедете побыстрее. Вот так всегда. Сначала я плохо готовлю, а потом «приезжайте побыстрее». А просто всё дело в том, что мой в общем-то замечательный и толковый во многих отраслях брат готовит просто… отвратительно. Заняв своё место, я пристроился у окна, глядя на Йонне, одной рукой держащего Яссе, а второй машущего мне. Шверг — воистину достойное изобретение учёных Норге, так что мне есть чем гордиться. Универсальный поезд, способный пронизывать пространство, скользя по линиям миров. Прошло, правда, с десяток лет, прежде чем проект внедрили в жизнь и сделали доступным для простых жителей, но значимости швергов это всё равно не уменьшает. Энергия, скапливающаяся между миролиниями, практически неисчерпаема. Ведь застрять при переходе из одного пространства в другое — это… это совсем не то, что нужно пассажирам шверга. Пока что такого ни разу не случалось, исключительно теоретически готовятся методы предупреждения столь негативных явлений. В плане комфорта шверг спроектировали достаточно разумно, отказавшись от сидячих мест и сделав лежачие полки. Порой приходилось ехать сутками, поэтому, дабы пассажиры не желали перебить друг друга уже через несколько часов, всем отводилось по купе. Точнее, минимум на двоих, меньше не позволяла конструкция шверга. Через несколько секунд поезд плавно качнулся, и за окном поплыл перрон станции. Йонне чуть скривился — это было вроде как: «Люблю, скучаю, слава богам, что уехал» — и помахал активнее. Я поднял руку в ответ и приложил ладонь к стеклу. Ещё некоторое время мы видели друг друга, а потом станция растаяла в сапфировых всполохах. Пришлось отшатнуться и зажмуриться. В воздухе запахло озоном, голова чуть-чуть закружилась. И шверг на немыслимой скорости рванул в иное пространство. *** Ветер северный, ветер суровый, ветер летит на прозрачных крыльях, оставляя за собой дорожку изо льда и камня. Смеется стройная, как липа, Дева-Сванен, смотрит бездонно-голубыми глазами прямо на грешную землю. Нет зрачка в её глазах, нет и белка. Только голубая гладь, что бывает в летнюю ясную погоду. Не зря говорят, что при сотворении мира, когда великан Химмелен расколол небосвод на части своим гигантским молотом, попали осколки неба в глаза Девы-Сванен, его младшей дочери. С тех пор видит она больше, чем остальные. Парит выше, может коснуться рукой самого солнца. Однажды помчалась Дева-Сванен за другом своим, северным ветром. Собрала воедино лёд и камни. Сжала лёд в руке и выбросила — появилась ледяная Сверге; перетёрла камни в руках, там, где ссыпались они, — образовалась горная Норге. Пронеслась Дева-Сванен по воздушной дороге вниз, достала из-за пояса еловую веточку, бросила на землю — зелёным ковром расстелилась прекрасная Данмарке. Стряхнула с белых пальцев капельки росы, упавшие с веточки, и превратились они в бесконечно прекрасную озёрную Финде и далёкую, опасную как вулкан, Исле. Дунула Дева-Сванен на сотворённые ею земли, наполнились они жизнью: и людьми, и зверьми и птицами всякими. Сел к ней на плечо божественный мудрый Ворон-Круммисвар, щелкнул клювом, хрипло закаркал. Нахмурилась Дева-Сванен. А и верно, прав он. Себе она вон сколько всего прекрасного сделала, надо бы и друга не забыть. Махнула рукавом, и появился Остров Зимнего Ворона. Место, куда нога обычного человека не ступит, тень птицы не коснется, вдох зверя не пронесётся. Довольно каркнул Ворон-Круммисвар, поднялся в воздух, облетел вокруг белокурой головы Девы-Сванен. — Хор-р-роша, хор-р-роша, — одобрил он. — Землю мне дала, хор-р-роший будет дом. Улыбнулась Дева-Сванен, даже щеки заалели. Вот она какая, много может! Хотя и радовалась искренне, что смогла угодить. — За это жениха к тебе пр-р-риведу, — вдруг каркнул Ворон-Круммисвар, сверкнув черным глазом. — Жди! И улетел в мгновение ока. А Дева-Сванен так и осталась стоять, прижав ладони к щекам и глядя ему вслед. Только сердце билось быстро-быстро, а душе почему-то стало горячо и сладко. Месяц прошёл, может, и два. Когда зацвели деревья и зажурчали ручьи, освободившись от ледяного плена. И принес ветер северный, ветер суровый, шепот листьев и облаков: — Жених… Жених летит за невестой! Жених летит за невестой!   Я прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу. Надо бы спать, а сон что-то не идёт. Постучав пальцами по гладкой и твёрдой обложке, решительно захлопнул книгу. Йонне, кстати, надо прибить по возвращению. Я прекрасно помню, что отложил для поездки весёлый детектив про сыщика Дана Арнаутссена и его боевую секретаршу Марит по прозвищу Сова, чтобы отвлечься и немного переключить мозги. Однако… в итоге обнаружил иллюстрированное издание «Мифов и сказаний Норге». И когда откровенно надоело смотреть в окно, где проносились высокие ели, я всё же принялся листать книгу. Где именно мы сейчас едем, определить сложновато. Швергу приходится петлять между мирами, сокращая путь. При этом нельзя постоянно скользить по линиям между пространствами, приходится запрыгивать то в один мир, то в другой. Я вздохнул. Нет, сказания наши, конечно, люблю, но сейчас от них клонит в сон. И совсем не хочется думать, что с Полиной всё равно придётся объясняться. Но лучше попозже, чем пораньше. И хоть она будет не в восторге, но, надеюсь, простит этот вынужденный обман. На меня вряд ли посмотрит кто-то из женщин Норге. Во-первых, их мало. Во-вторых, они не для меня. Я нахмурился и мотнул головой. Ладно, хватит страдать. Этого ещё не хватало. Были бы тут рядом Йонне или Видар, тут же стукнули бы за неподобающий настрой перед встречей с невестой. И правильно бы сделали. Просто одиночество, пусть и недолгое, всегда нагоняет на меня тоску и меланхолию. Поэтому и разрыв с родителями я пережил очень тяжело. Так, пожалуй, надо сходить в ресторан и поесть. Готовят тут замечательно. В швергах нет разделения на классы, все купе на одинаково хорошем уровне. Впрочем, Норге — страна не из бедных, мы можем себе позволить заботиться о своих гражданах. Двери беззвучно раздвинулись. В купе тут же проник морозный воздух, словно кто-то надумал распахнуть окно во время проезда по заснеженной равнине. Но я прекрасно знаю, что это. Спустя пару мгновений на пороге показался высокий седовласый мужчина в светло-сером костюме и с небольшим чемоданом в руке. Белая кожа, чрезвычайно светлые глаза, кажется, что радужка слилась со зрачком; морщины возле носа и уголков рта. Взгляд очень внимательный, цепкий, отмечает каждую деталь. Нельзя сказать только, что думает его обладатель: одобрил или нет? Морозный воздух стал сильнее, словно сумел расправить прозрачные крылья. На мгновение пространство словно наэлектризовалось, даже показалось, что вспыхнули синие искры. Почти такие же, как при переходе шверга в другое пространство. Но в ту же секунду незнакомец улыбнулся и произнёс твёрдым, чуть резковатым голосом: — Добрый вечер. — Добрый, — поприветствовал я, глядя, как он проходит на своё место, уверенным движением устраивает чемодан в специальном отделении, осторожно защёлкивая нужные замочки. Потом повернулся ко мне, в уголках губ появилась едва заметная улыбка. — Биргир Сундстрём, Земля, — представился он и протянул руку. — Арне Ольсен, Земля, — кивнул я с улыбкой, пожимая руку в ответ. Крепкая для его возраста. По коже тут же пробежался холодок. Впрочем, со всеми ледяными так, тут ничего не поделаешь. Жители Сверге, простым языком зовущиеся «ледяные», обладают особой структурой тела и способностями влиять на температуру воды, изменяя её состояние. Проще говоря, могут заморозить какой-то предмет или покрыть собственную кожу коркой льда, при этом ни капли не навредив себе. А ещё неплохо управляются с воздухом, но всё же с водой куда лучше. И все жители Сверге тоже так или иначе подвергались генетическим экспериментам. Только у нас упор делали на оборотническую функцию, а у них — на управление стихией. И мы, и они преследовали одну цель — оборона и уничтожение оутти. Последние так же яро терзают Сверге, как и наш край. Поэтому порой, даже несмотря на весьма прохладные отношения с соседями (впрочем, какие они могут быть с теми, кто носит имя «ледяных»?), мы объединялись в борьбе с общим врагом. Представляться в шверге — обычное дело. Не только в плане вежливости, но и безопасности. Могло случиться что угодно. И не будет лишним, если ваш сосед будет знать ваше имя и точку прибытия. Сонливость ушла, разговор с Биргиром не дал ей шансов. Оказалось, ледяной едет в Россию, в Волгоград, там у него есть женщина. История чем-то напомнила мою, только общались они куда дольше. Плюс навалившиеся хлопоты и заботы не давали раньше вырваться. Потом мы спохватились и всё же быстрым шагом направились в ресторан. Обслуживание, конечно, по высшему разряду, но не стоит приходить, когда всё закроется. — Вы до этого были на Земле? — поинтересовался Биргир, разламывая лепешку. Почему-то на швергах всегда лепешки. Хлеб другой формы словно не позволяют религия и скорость. — Был, — кивнул я, зачерпнув ложкой сырный суп, — но исключительно по делам. Дальше Осло и Копенгагена не продвинулся. — О, — хмыкнул собеседник, — там люди чем-то похожи на нас, не так ощущаешь, что ты из другого мира. А вот с восточными славянами сложнее. Вы же в Украину, да? Я молча кивнул, сделав неопределённый жест — с наполненным ртом особо не поговоришь. — Будет весело, — задумчиво сказал Биргир. — Они все... скажем так, эмоциональнее нас. А в гостях вас будут обязательно кормить. При этом никто не поинтересуется, голодны ли вы. Это тоже… такой обычай. — Какая прелесть, — пробормотал я, — мой младший брат это однозначно оценил бы. — О да, — хмыкнул Биргир, — у меня тоже есть пара-тройка родственников, которые были бы от этого в восторге. А вообще — очень приятные люди. — Родственники? — ляпнул я, покосившись на него. Биргир рассмеялся. — Родственники — временами, а вот славяне — вроде бы постоянно. Во всяком случае, все те, с кем мне приходилось пересекаться. Ну, это радует. Всё же я еду в надежде хоть как-то сменить обстановку, посмотреть на других, себя показать, познакомиться с невестой и… хоть на какое-то время забыть, что в любую минуту может случиться провал, и оутти хлынут через Границу. Наверное, те, кто никогда не покидал своего уютного и безопасного мирка, считают, что я сошёл с ума в желании увезти будущую жену в Норге, к опасной Границе и голодным оутти, но… Во-первых, вы точно уверены, что её мир безопасен? Во-вторых, не спешите кричать: «Да!» Если вы чего-то не видели, это не значит, что его нет. Наши ученые сделали вывод, что так или иначе оутти покушаются на целостность границ всех миров. Однако где-то прорываются, а где-то… тоже прорываются, но с трудом. Защищать и препятствовать им надо в любом случае. Просто не везде они выглядят как сгустки энергии, пожирающие материю. Поэтому и методы борьбы разнятся. Так что… наш мир не опаснее остальных. Зато в нём определённо есть преимущество. Воздух чище, природа девственнее, отношение к окружающей среде очень бережное. В воде множество полезных минералов и витамины, которые не просто благотворно влияют на организм землян, но и продлевают жизнь. И это не реклама для туристов — это правда. Вторая жена Гуннара, например, прожила сто сорок лет. При этом замечательно выглядела очень долго. Мы вернулись в купе, Биргир достал планшет, извинившись, что нужно ответить на чьё-то письмо, я снова взял «Мифы и сказания Норге». Хотя мысли, конечно, далеки от преданий родины. Ждёт ли меня Полина? Действительно ли я ей понравился? Пройдёт ли всё как задумано? Сработает ли отеческое ироничное благословение Гуннара, которым он наградил меня перед выходом из кабинета? Внутри начала подниматься горячая волна, сердце застучало быстрее. Хотя рано, очень рано. И надо бы поспать, а не думать о всяком. Наречённый с кругами под глазами и примятой физиономией вряд ли обрадует такую, как Полина. Я вздохнул и открыл книгу. Взгляд заскользил по строкам: — Жених… Жених летит за невестой! Жених летит за невестой! Глава 5. Деревня Пожидаево Украина, г. Херсон Он сделал шаг вперед и остановился. Высокий, мускулистый, замечательно смотрящийся в белой футболке с голубыми косыми полосами, синих джинсах и простых кроссовках. Чемодан держит на удивление легко, будто это игрушка. Впрочем, с такими-то мышцами! Нет, он не выглядит качком, проводящим свободные часы только в спортзале, но будто идёт какая-то волна силы, заставляющая поверить: этот сможет всё! И дом построить, и дерево посадить, и жену на руках от этого дома к дереву носить. Круглосуточно. Пока ей не надоест. И лицо, такое же мужественное и симпатичное, как на фотографиях. Что хоть и немного удивило, но позволило расслабленно выдохнуть. Подсознательно я опасалась, что приедет кто-то маленький, лысенький и запыхавшийся. Улыбнется во все свои три зуба и скажет, что сидел на сайте с профиля сына. Тогда будет возможность поскорее его спровадить в далекую и снежную Норвегию. Я отогнала трусливые мысли, улыбнулась и шагнула к Арне. В его янтарно-карих глазах, кажется, до этого тоже промелькнула настороженность. Наверное, бедняга ожидал, что вместо меня приедет бабуля с клюкой. Или же напрягло семейство позади? Но они все стараются делать вид, что оказались тут случайно и даже мимо шли. Ещё бы улыбались не так кровожадно, вообще б хорошо было! Рукопожатие оказалось крепким. Мне импонировало, что Арне не разыгрывает из себя джентльмена и дамского угодника. После Кабычинского с его кобелиными замашками кого угодно будет настораживать лишний поцелуй и попытка подержать за ручку. Впрочем, Арне оттуда, где феминизм расправил крылья и женщины считаются равными партнёрами. С моей профессией и мировоззрением это как раз то, что надо. — Добро пожаловать, Арне, — произнесла я — и тут же поняла, что понятия не имею, что делать дальше. — Как добрался? — Хорошо, — тем не менее ответил он, то ли и правда не заметив моей растерянности, то ли просто вежливо сделав вид, что не видит её. — У вас очень красиво. Правда, рассмотреть удалось совсем чуть-чуть, но я впечатлён. Хм, мне кажется или он по скайпу говорил с более явным акцентом? Тренировался, что ли? — У нас есть, чем впечатлиться, — подтвердил оказавшийся рядом папа, протягивающий Арне руку для пожатия. — Константин, отец Полины. А эти двое — её родные брат и сестра, Алексей и Виктория. — Арне, — улыбнулся бедный норвежец, отвечая на рукопожатие. Хотя по тому, как он с интересом смотрит на мою родню, а потом переводит взгляд на меня, не сказать, что прямо бедный. Наоборот — ему страшно любопытно. — Я крайне польщён, что вы меня так встречаете, — сказал он. — Но вижу, что ещё кое-кого не хватает. — Если ты про Веронику… то есть маму нашего семейства, то она появится попозже. Ей пришлось срочно выехать к клиентке. — Она же у вас фотограф? — вежливо спросил Арне и покосился на меня. — Полина кое-что рассказывала. Взгляд получился неожиданно тёплым, что я невольно улыбнулась. — Значит, остальное ты увидишь собственными глазами, — ни капли не смутился папа. — Ну, идём. А то так и будем стоять, пока нас не сомнет волна прибывших. Предложение было разумным, поэтому мы поспешили к машине. Чемодан Арне определили в багажник. Я изначально хотела сесть на переднее сидение рядом с папой, однако вовремя вспомнила, что невеста тут я и не стала возражать, когда туда юркнула Вика. Арне усадили между мной и Лёшкой. Последний хоть какая мужская поддержка Арне и гарантия мне, что жених не выпрыгнет из машины на ходу. Однако стоит признать, что Арне сбегать не спешит. И вообще весьма благодушно настроен. Поэтому, когда мы сели и тронулись, оказался под обстрелом вопросов Вики, Лёшки и папы. Я иногда тоже вставляла вопросы, но большей частью помалкивала и рассматривала его. Ну, красавец же. И пока ведёт себя очень прилично. Может, это попозже окажется, что в нём спрятан внутренний Кабычинский? Или что ещё? Ведь недаром пугают, что сначала они все милые, а потом показывают и характер, и такое, о чем лучше не думать. — У вас сейчас холодно? — тем временем спрашивал папа, выруливая на шоссе. — Я бы не сказал, — рассмеялся Арне. — Лето у нас всегда прекрасное, такое теплое — куртку можно даже не застёгивать. — У нас о куртках надо вспоминать только осенью, — хмыкнула я. — Для лета больше подходит купальник. — У нас тоже может подойти, — не растерялся Арне, — но тут или надо выбрать время, или закаляться на протяжении года. Что ж, с чувством юмора у него однозначно лучше, чем у Кабычинского. Да и неугомонные родственники, кажется, восприняли весьма благодушно. Дорога домой пролетела незаметно. Однако когда мы подъезжали, то поняли: что-то не так. Ворота почему-то были приоткрыты. Мы все быстро переглянулись. Это ещё что такое? Арне почувствовал, что произошло что-то из ряда вон выходящее, поэтому тут же поинтересовался: — Что-то произошло? — Обычно мы запираем ворота, — ровным тоном ответил папа. — Надо бы сейчас разобраться, что произошло. Мы притормозили и вышли из машины. Изначально я пожалела, что с собой нет той биты из Америки, в светлом чехольчике. Однако папа так бодро пошагал, что ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. К тому же нас много. И Арне есть, а он… большой! Ну, больше меня, Вики и Лёшки. Рост внушительный, да и мускулы тоже. На такого посмотришь — и ух! Или убежать, или прильнуть. Зависит от ситуации, конечно. Стоило нам оказаться во дворе, как… нет, ничего необычного. Только Бонапарт, с громким радостным визгом выскочивший из-за дома и кинувшийся нас встречать. — Что здесь происходит? — начала было я, но мохнатая сволочь восприняла это как сигнал к действию и рванула ко мне, поднимаясь на задние лапы и намереваясь лизнуть в лицо. — Фу, Бонапарт! Прекрати! — вскрикнула я, уворачиваясь от пса. Арне издал какой-то звук, нечто среднее между удивленным смешком и сочувственным вздохом. Зря. Не успела я ничего сказать, как Бонапарт с радостным лаем кинулся на гостя, ни капли не смутившись, что видит его в первый раз. Вообще-то Боня далеко не глуп. Однако почему-то уверен, что тот, кто пришёл с хозяевами, не может им желать зла. Это не значит, конечно, что он не будет следить за прибывшими и решать: достоин тут находится или пора на выход. Арне от неожиданности покачнулся, однако на ногах устоял. Боня громко гавкнул и завилял хвостом, глядя прямо в глаза норвежца. — Ты тоже хорош, парень, — неожиданно сказал Арне, и в янтарно-карих глазах появились теплые золотистые искорки. Поднял руку и потрепал сенбернара за ухом. Тот гортанно зарычал, но ни капли недовольства я не услышала. Наоборот, словно было одобрение, мол, ну проходи, гость, посиди тут немножко. Посмотрим, какой ты. Дверь дома распахнулась, и оттуда на скорости выбежал… ёжик. Я только моргнула, потеряв дар речи. Остальные тоже. — Нет, это какое-то безобразие! — донесся бодрый голос. — Стоило мне приехать, так мало, что никого нет дома, ворота не закрываются, ещё и ежи за мной бегают! На крыльце показалась маленькая и худенькая пожилая женщина в ярко-красном костюме. Седые волосы уложены в высокую прическу, в одной руке половник, в другой — полотенце. — О, явились, — изрекла она, внимательно осмотрев нас. — Неужели нельзя было сказать, что вы уедете? Я тащила этот чемодан, а вместо сына и внуков меня встречают ежи! И… снимите уже собачку с мальчика! Скульптурная группа Арне и Боня сообразили, что речь о них, а потому быстро приняли нейтральные позиции. Арне — руки по швам, Боня — незатейливо развалившись у будки. — Мама, а ты точно предупреждала, что приедешь? — осторожно уточнил папа, подходя к ней, чтобы обнять. — Конечно! — ни капли не смутилась она. — Два месяца назад. При этом ещё и Веронике напоминала. Мы все беспомощно переглянулись. Мама… она человек творческий, может не всё запомнить и особенно сказать. Но и бабушка тоже её стоит. Ну, собственно, это она и есть. Госпожа Леокадия Даниловна. Моя родная бабушка, родительница папы, неугомонная родственница, которая совершенно не чувствует себя на свои шестьдесят восемь и готова хоть в горы, хоть на озеро, хоть в ЖЭК. — Это моя бабушка, — шепнула я Арне, пока её обнимали Вика и Лёшка. — Очень хорошая, похожа на нас всех, но порой излишне строга. Арне кивнул с пониманием и с любопытством пронаблюдал, как я стискиваю бабулю в объятиях. На мгновение показалось, что в его взгляде проскользнуло какое-то странное выражение, однако оно тут же исчезло. — Вы невежливы, дети мои, — строго сказала бабушка. — Познакомьте меня с молодым человеком, который не знает, как так отвернуться, чтобы не смущать и в то же время всё видеть. Лицо Арне немного вытянулось, а мы с трудом удержались, чтобы не захихикать. Однако он тут же взял себя в руки и представился сам: — Меня зовут Арне Ольсен, я жених Полины. Я поперхнулась и закашлялась, а Вика любезно похлопала меня по спине. — Леокадия Даниловна, — важно представилась бабушка, бросив на меня короткий взгляд, в котором явно читалось, что меня будут пытать. Долго. Со смаком. Вечером, а может, и ночью, когда несчастный иностранец заснет. — Так, ну не стоим! — распорядилась она. — Я уже начала готовить обед. Давайте быстренько в дом. Костя, а ты посмотри, что с воротами. Иначе бы будем отбиваться не только от ежей, но ещё и бог знает от кого. — А что именно с воротами? — терпеливо спросил папа. — Замок, — кратко бросила бабушка и, гордо распрямив плечи, отправилась на кухню. Однако тут же раздался её голос: — И смотрите под ноги! У вас тут полно ежей, не топочите как слоны! — Может быть, я смогу вам помочь? — пряча улыбку в уголках губ, Арне посмотрел на папу. Тот только вздохнул: — Пошли, посмотрим. Раз там ежи… Арне бросил на меня быстрый взгляд, я смогла только ободряюще улыбнуться. То, что он предложил помощь, было прекрасно. Но в то же время он с дороги, устал и… Пока я соображала, они уже отошли. — Где бабушка нашла ежа? — изумилась Вика. — Возможно, это тот, который ходит к нашему гаражу, — заметил Лёшка. — Однако как он попал в дом — загадка. — Ладно, — мрачно подвела я итог, — идём. А то сейчас сами будем драпать за ним, если не поможем бабушке готовить обед. Все сочли предложение разумным и последовали за мной в дом. *** Бабуля никогда не понимала, как можно питаться бутербродами, полуфабрикатами и овсянкой. Несмотря на то, что она до сих пор была занятой женщиной, ходила на работу и следила за фигурой, еду на скорую руку понять не могла. И с удовольствием могла провозиться за приготовлением обеда и ужина приличное время, при этом ни капли не жалея. — Меня это успокаивает, — говорила она. — Вот выйду на пенсию, буду вам печь пироги и делать ребрышки под медовым соусом. — Но ты уже на пенсии, — как-то брякнул Лёшка и тут же съежился под нашими с Викой взглядами. Однако бабуля ни капли не расстроилась: — Когда совсем на пенсию, вот тогда! Учитывая её деятельную натуру, «совсем на пенсию» не наступит никогда. И мы, кстати, этому безумно рады. Энергичная бабуля — образец всего и вся! К тому же она четко обещала, что будет ещё нянчить наших детей, а на это явно потребуются силы. — Полина, что это за мужчина? — поинтересовалась она, заливая мясо соусом и отставляя в сторону, чтобы как следует промариновалось. — Почему я его вижу в первый раз и даже не знаю, что сказать? — Всё так плохо? — отшутилась я, на минуту прекращая нарезать огурцы и выглядывая в окно. И тут же неслышно чертыхаясь, потому что практически не рассмотреть, что там делают папа и Арне. — Может, им перекусить вынести? — поняла меня Вика без слов. — И кровать постелить, — ехидно добавила бабуля, — перебить аппетит, потом начнет — это не хочу и не буду. Что я, папу вашего не знаю? — Там не только папа, — напомнил Лёшка, старательно вытирающий сковородку. Братец при семейном приготовлении обеда всегда был на страже чистой посуды. Его это устраивало, ибо виртуозно готовил он только кашу и яичницу. Не сказать, кстати, что это его как-то смущало. Нас… нас тоже. Ибо мы ещё слишком хотели видеть нашу кухню целой и не покоробившейся от кулинарных экспериментов нашего правильного зануды. — Ничего плохого я пока не вижу, — сказала бабуля, будто вспомнив, что не ответила на мой вопрос. Открыла крышку кастрюли, где готовился изумительный гуляш, и помешала его ложкой. — Во всяком случае, хоть и симпатичен, не столь смазлив, как твой бывший. Это уже плюс. Но откуда взяла-то его? Пришлось кратко пересказать историю нашего знакомства. — Ну, что ж, — под конец задумчиво сказала самая страшная женщина в нашей семье. — Если после детальной экскурсии по деревне Пожидаево и проживания в несколько дней он не сбежит — тебе придется выйти за него замуж. — А вдруг он не захочет? — настороженно уточнила я. — Не захочет — отберём паспорт, — ни капли не смутилась бабуля. Через время я всё же наведалась к папе и Арне. Оказалось, что они уже всё сделали. Да и на самом деле возились с замком не так долго, но почему-то мне казалось, что ушло полдня. — Просто ты гостеприимная, — сделал вывод Лёшка. — Но практичная, — тут же добавил он. — Отдых — хорошо, а исправный замок — ещё лучше. Тут же получил от меня подзатыльник и надулся. В общем, всё шло на удивление хорошо. Арне понравилась его комната. Он немногословен, но по глазам и выражению лица можно всё понять и так. А ещё приятно удивил прекрасным пониманием нашего специфического юмора. И да, как я ни пыталась услышать хоть малейший признак акцента — ничего такого не было. Поэтому совершенно искренне сделала комплимент. — Я подтягивал язык перед приездом, — улыбнулся Арне. — И очень приятно от тебя слышать такую похвалу. А я поняла, что смотрю на его улыбку и не в силах отвести взгляд. Что-то есть в ней такое… доброе, теплое, обаятельно-уютное. А ещё рядом с Арне как-то необъяснимо спокойно. Есть странное чувство, что он сможет и уберечь, и защитить. Он словно почувствовал, что что-то не так. Замолк на полуслове и посмотрел на меня. На мгновение показалось, что воздух сгустился. И ещё немного — сверкнет разряд от необъяснимого напряжения. — Полина? — тихо спросил Арне. Его голос развеял появившееся напряжение. Я мотнула головой и махнула рукой: — Ох, прости, задумалась. Там же бабуля одна не управится. Ванная через дверь от твоей комнаты. Там на корзине для белья мы всё подготовили, гигиенические принадлежности, полотенца. В общем, если ещё что-то понадобится — говори. А я пока помогу с обедом. После этого я выскочила из его комнаты и с удивлением обнаружила, что сердце колотится сильнее обычного, а мысли почему-то спутались. Это что ещё за гормональный всплеск? Я расправила плечи и решительно пошла в сторону кухни. И с ужасом осознала, что очень хочется обернуться и посмотреть на дверь Арне. Вдруг он сейчас откроет её и выйдет? И… и… Почему-то перед глазами появился тот самый сон про завтрак и незнакомца. Сердце снова предательски куда-то ухнуло, а по телу почему-то прошла слабость. Закусив губу, я толкнула дверь на кухню. Этого ещё не хватало! — О, Полька явилась! — громко возвестил Лёшка, перемешивая салат большой деревянной ложкой под пристальным наблюдением Вики. — Арне там жив? Вас долго не было. Всё в порядке? Или за это время всё случилось, и тебе придётся выходить за него замуж, чтобы сделать честным мужчиной? *** В течение второй половины дня Арне удивлял. Оказалось, он привёз всем подарки, чем неслабо удивил всё семейство. Мне — очень красивый серебряный браслет в виде продолговатых пёрышек, которые безумно красиво смотрелись на запястье. Отцу достался набор норвежский настоек на травах. Название мне незнакомы, однако коробка выглядела очень внушительно. Вопрос: как он умудрился это всё богатство провезти через границу? Лёшке — иллюстрированное издание с техническими статьями о работе двигателей, приведшее его в дикий восторг, маме — огромная книга по фотографии, бабуле и Вике — по набору норвежской косметики. Оставалось только дивиться, как он это всё предусмотрел. Правда, не исключено, что чей-то подарок пришлось поделить на два. Но сам факт и такое внимание радовали безмерно. — Молодой человек, вы мне нравитесь, — безапелляционно заявила бабуля, крутя в руках элегантный флакончик. — Вот прямо можно сказать, я к вам благосклонна. Арне покосился на меня. Умница, чувствует, что нельзя прямо вот так сразу верить сказанному. «Вы мне нравитесь» — это совсем не значит, что тебя приняли в семье. Но, конечно, сигнал, что в гуляш мышьяку не подсыплют. — Это значит «приятного аппетита», — обворожительно улыбнулась я. — И не обращайте внимания, Арне, — вклинилась мама, которая пришла совсем недавно, но успела к раздаче подарков. — У нас у всех тут немного специфический юмор. — Я уже понял, — неожиданно совершенно спокойно сказал он, беря кусочек хлеба. — И ещё живут ежи. — Ежи? — Мама изумлённо посмотрела на нас. — Ежи, — подтвердила бабуля непередаваемым тоном. — Целая толпа хрюкающих поросят, которые желали позавтракать. — Не поросят, а ежат, — автоматически поправила я, опасаясь, что Арне придёт в ужас, если решит, что у нас тут ещё и поросята живут. Однако он держался на удивление стойко. Казалось, даже если бы мы сказали, что сейчас придёт ужинать мамонт, его бы это ни капли не удивило. Потрясающе невозмутимый мужчина! Правда… нужно отметить, что я понятия не имею, как там он живет у себя дома. Может, там всё куда печальнее, и рассказы о том, что Норвегия — цивилизованная страна, всего лишь сказки? — Как вам тут все, Арне? — тем временем подключилась Вика. Он выдержал паузу на несколько секунд, будто подбирая слова. Ещё бы! Сестричка спросила с таким выражением лица, что совершенно ясно: отвечать надо исключительно радостно и позитивно. Иначе можно получить пинка, как тот несчастный ёж, вылетевший из дома. — Мне нравится, — спокойно сказал Арне. Все внимательно посмотрели на него, однако не смогли отыскать подвоха. А дальше неожиданно разговор пошёл так, будто мы встретили старого знакомого, с которым не виделись несколько лет, но питали самые хорошие чувства. Он рассказал несколько историй из своего детства, обронил, что у него есть младший брат-шалопай и большой балованный кот. При словах о брате голубые глаза Вики вспыхнули интересом: — А сколько ему лет? — Двадцать четыре, — невозмутимо ответил Арне, — это большой шалопай. Я незаметно пнула сестру под столом. Она бросила на меня быстрый взгляд, но боевого духа явно не растеряла. Да уж, я никогда не видела этого Йонне, но уже сочувствую ему. Вика умеет добиваться всех, кого считает подходящим на роль парня. Такая целеустремлённость, что прямо завидно. У меня такого в крови нет. Если объект упирается и не хочет соблазняться, то я лучше пойду в мастерскую и сделаю что-то полезное, чем буду осаждать принца в башне. В конце концов, я же принцесса! Драконья. Но это уже детали, папа ерунды не скажет. — А дедушки у вас случайно нет? — невинно поинтересовалась бабуля, и мы с Арне синхронно подавились. — Мама, не пугай гостя, — с притворной строгостью велел папа. — Он ехал к Полине, мы не можем его заставить оптом забрать всех свободных женщин с собой. — Дискриминация по половому признаку, однако! — возвестил Лёшка, взмахнув ложкой. Соус с неё полетел на салфетницу. Мама с укоризной посмотрела на него. Ложка тут же перекочевала в тарелку, а Лёшка пробурчал: — Да ладно. Я не собираюсь пока вить гнездо и высиживать птенцов, но не мог же я промолчать. На фразе о птенцах Арне едва заметно вздрогнул. Я чуть нахмурилась. Нет, кажется, показалось. Вот, снова тепло улыбнулся и отвечает на вопрос Вики. Внезапно я сообразила, что волнуюсь. Бедняга попал в цепкие лапы жителей деревни Пожидаево. Так каждый растащит по кусочку, а мне ничего и не останется! — Арне, — мягко начала я, и все резко стихли, уставившись на меня. — Если ты не сильно устал, может быть, прогуляемся вечером? И наградила одной из обаятельнейших улыбок, на которые только была способна. Это обычно действовало даже на Кабычинского, поэтому должно сработать и здесь. Арне задержал на мне внимательный взгляд, и сердце вдруг застучало так же быстро, как тогда, когда я объясняла ему, где ванная. — Нет, Полина, я не устал. И с удовольствием отправлюсь с тобой на прогулку. Я облегченно выдохнула. В глазах Арне появилось что-то такое, от чего жар прилил к щекам. — Только не говорите Арне, что это будет катание на мотоцикле и Полька за рулём, а то он резко передумает, — невозмутимо вставил Лёшка. И на этот раз получил подзатыльник от Вики. Глава 6. Первое свидание и не только Я не мог сказать что-то определённое. Точнее, определённо-вразумительное. Стоило только перешагнуть линию выхода, оставив за спиной самолёт, как пришло понимание, что спокойная жизнь завершилась. Полина… Она была прекрасна. Ещё лучше, чем на фотографии. Симпатичная, серьёзная, скромная. Очаровательная в своём платье со снежинками-звёздочками. И пусть сейчас лето, ничего здесь нет от севера, а всё равно она моя… Снежинка. При первом взгляде на неё сердце замерло. Я понял, что увезу её в Норге при любом раскладе. Уговорю, очарую, завлеку. В крайнем случае, украду и посажу в шверг, который не остановить ни одному человеку. Где-то я читал, что при виде истинной пары всё меркнет: звуки стихают, образы расплываются, и видно только фигуру твоей истинной, только её… А ещё по телу идёт такой гормональный всплеск, что хочется как можно скорее схватить свою женщину и скрыться с ней в пещере. Так вот. Вранье чистой воды. Ты просто смотришь на стоящего напротив человека и понимаешь: «Это моё». И всё. Больше никаких признаков временной глухоты, слепоты и проблем с гормональным фоном. Потом я увидел семейку. Сестрёнка с белыми волосами и цепким взглядом, долговязый братишка-интеллигент в очках и подтянутый отец с проседью на висках. Взгляд у мужчин, кстати, такой же, как у Виктории. Все смотрели на меня с огромным любопытством. Без злобы, настороженности или напряжения, что сразу дало возможность спокойно выдохнуть. От них шла какая-то особенно приятная, мягкая волна интереса и желания как можно скорее посмотреть и потрогать диво дивное — иностранца с сайта знакомств. Но это, пожалуй, было просто самой яркой эмоцией. Вообще-то в плане эмпатии я не силён, особенно после одной из травм, полученных на Границе, но порой случались проблески — как в этот раз. Удивительно то, что мне всё нравилось. Я даже забыл, что надо нервничать, всё же эти люди видят меня в первый раз. Бабушка Полины привела в чистый восторг. Вот это женщина! Такую бы Гуннар взял в штат, даже несмотря на возраст. Впрочем, насколько я знаю, тут на пенсию идут раньше, поэтому по нашим меркам Леокадия Даниловна не такая уж и старая. Зато какой взгляд, какая подача, какая манера общаться! Если Полина будет такой в старости, то я исключительно за. На самом деле я, конечно, немного лукавлю. Ничего не имею против, если моя жена будет покладистее и мягче своей бабушки. И пусть в Норге ценятся женщины с характером, но когда она понимающая и умеющая находить компромиссы — это бесценно. Мать Полины, например, полная противоположность бабушке. Нет, не сказать, что робкая и молчаливая, но спокойная и, кажется, сначала молча оценивающая человека и только потом эту оценку озвучивающая. Подарки привели всех в восторг, что добавило плюсов в мою карму. Ибо как бы мне ни нравилась семья Поли, работать надо в усиленном режиме, чтобы очаровать абсолютно всех. Пока что легче всего это удалось с сенбернаром Бонапартом, который учуял во мне зверя и принял за своего. После восхитительного ужина усталость и правда отошла на последний план. В конце концов, я не на Границе пахал, а только лежал в шверге, потом сидел в самолёте. Лететь тут вообще было всего ничего, поэтому много сил и не забрало. Услышав про мотоцикл, я тут же изъявил желание на него посмотреть. Она, конечно, рассказывала, что водит, но фотографию так и не прислала. — Покажу, — кивнула Полина, ковыряясь вилкой в тарелке. При всём уважении к стряпне бабушки и её помощников, полные тарелки съесть нереально. Во всяком случае, такой худенькой, как Полина. Да и её сестре тоже. Братец то и дело поправлял очки и с упорством бронетранспортёра подметал всё с тарелки. Родители вели себя более сдержанно. Бабушку, казалось, еда почти не интересует, зато моя персона — очень даже. — Никакого мотоцикла, — заявила она. — Где это видано, чтобы девушка в платье каталась на мотоцикле? — Можно без платья, — пробормотал я, и за столом повисла тишина. Так, кажется, надо избавляться от нашего с Йонне специфического юмора. Пока меня тут бить не начали. Однако стоило мне поднять глаза, как вся настороженность мигом развеялась. Они с трудом сдерживали смех. И только Полина, прищурившись, смотрела на меня. — А без платья сможешь отбить от ухажёров? — невинно спросила она. — Легко, — не смутился я. — Но придется тогда брать мой пиджак. — Снова воцарилась тишина, поэтому пришлось пояснить. — Чтобы ты не замёрзла. — Смело-смело, — прокомментировал её отец. — Что ж, тогда решено, наша леди Годива садится на железного коня, мы едем на машине с камерой, а верный рыцарь бежит рядом и отгоняет подозрительных личностей. И да, тоже обнажённый. Во всём должна быть гармония. Я чего угодно ожидал, но только не такого подхода. В голубых глазах Константина плясали смешинки. Почему-то вспомнился Биргир Сундстрём, смотрел он так же открыто и прямо. Но в нём был только лёд, а Константин Пожидаев — энергичный человек с очень хорошим чувством юмора. С одной стороны, ему, конечно, следовало стукнуть меня по шее, но… с другой, он это сделал более изящно. — Я согласна, — быстро сказала Полина. — Я тоже! — оживилась Вика. — А у меня нет выхода, — пробурчал Лёша. — Поэтому мы с Арне удаляемся, чтобы надеть подобающие аксессуары и вернуться к вам, — заявила Полина, вставая из-за стола. А потом и вовсе браво ухватила меня за руку и утянула с кухни. Заинтригованный, я не сказал ни слова и быстро сбежал с Полиной. И только когда мы оказались возле её комнаты, посмотрели друг на друга и одновременно расхохотались. — Ты уверен, что согласен узнавать мою безумную семейку дальше? — спросила она, утирая выступившие в уголках глаз слёзы. — Уверен, — твёрдо сказал я. — Перед трудностями не отступаю. — Отлично, — улыбнулась Полина. — Тогда я переоденусь и поедем. Ибо платье — дело хорошее, но слишком нарядное. С этими словами она зашла в свою комнату, а я остался у двери. И губы почему-то сами растянулись в улыбке. *** Он остался в коридоре, а я словно ошпаренная остановилась среди комнаты и попыталась сообразить, что делать. У-у-у, стукнуть бы всех за эти шуточки за столом! Сначала даже опасалась, что Арне не поймёт наших шуток. Потом осознала, что он всё понял. И испугалась ещё больше! Потому что если на своём жизненном пути ты встретила мужчину, с которым у вас одинаковое чувство юмора, — это брак, трое детей и большая лохматая собака. Это просто нет шанса сбежать в закат и спрятаться. В этом плане, кстати, с Кабычинским были проблемы. С юмором он дружил, но предпочитал шутить над другими, а не высмеивать собственные недостатки. А если пошутишь, когда у него нет настроения, то целый день будет ходить чернее тучи. Сейчас, оглядывая на события прошлого, я недоумевала, как вообще на него повелась. Эх, вот что с наивным девичьим сердцем делают прекрасные зелёные глаза, черные локоны, смуглая, бархатистая кожа, мускулистые руки… Так, что-то меня не туда понесло. Сделав глубокий вдох, я поняла, что случилось страшное. Арне мне нравится. Пока ещё не до такой степени, чтобы вести его в ЗАГС и делать честным мужчиной, но уже где-то на уровне: «Милый, а в каком районе ты бы хотел жить?». И тут наступило самое страшное: что надеть и как встретить? Тьфу, выйти. Сердце колотилось как бешеное. Гордо выставив грудь, я зашагала к шкафу. Не то чтобы шкаф впечатлился моим бюстом всего лишь второго размера, но психологически мне стало легче. Распахнув дверцы, я уставилась на свой гардероб и… впала в прострацию. Почему-то со всей этой беготней, хлопотами и подготовкой к приезду Арне я как-то совсем не думала, что буду делать после того, как он всё-таки приедет. Глаз ни за что не цеплялся, в голове было пусто. К горлу начала подступать паника. Так, отставить! Я даже на выпускных экзаменах так не нервничала! Там была комиссия из пяти мужчин. А тут мужчина всего один! К тому же молодой и привлекательный, да ещё и душевно расположенный. Я ухватила платье за подол и начала стягивать через голову. Дверь в этот момент резко распахнулась, и я так и замерла. Это ещё кого принесло? — Кр-р-р-расотка, — ядовито прокомментировала Вика. — Вот так и иди, сверкая голым пузом. Почти Годива, а если спляшешь танец живота, то будет вообще прекрасно. Сестра помогла мне стянуть платье, по ходу выслушала всё, что я про неё думаю, и довольно ухмыльнулась. — Я тебя тоже люблю, — заявила она. — Но не могла доверить такое серьёзное дело, как охмурение иностранца. Арне твой милый, к тому же совсем не глупый, это очень играет нам на руку. — Это как же? — ехидно поинтересовалась я, доставая из шкафа чудную шелковую черную тунику с блестящими бабочками и лосины. Волосы завяжу в хвост широкой лентой, какие-нибудь серёжки, браслетик, удобная обувь — и просто звезда. Нельзя же всё время ходить в платье? Так у бедняги случится передоз красоты, и он не сможет меня больше воспринимать. Так, белье. Нет, ничего экзотического или ещё какого, никакого интима с Арне я не планирую. Сегодня уж точно, ибо это будет экстремальная доступность. Во-первых, первая встреча, а во-вторых, вся семья в сборе! Это ж у замочной скважины будет не протиснуться. — Слышала, что он сказал про брата? — уперла Вика руки в бока. — Младший, холостой! Это же такой шанс в личной жизни! — Брата или твоей? — скептически уточнила я, натянув на себя одежду и крутясь возле зеркала. Да уж, с приездом Арне я прямо как заправская модница — всё время пялюсь на своё отражение. В любую другую минуту меня бы это начало раздражать. Даже во время жизни с Кабычинским я всегда быстро собиралась на любую вечернику, или просто выходя в город, а тут… — Обоих, — ни капли не смутилась Вика, подойдя ко мне и осторожно поправив одну из бабочек на тунике. — Нельзя оставлять таких прекрасных парней без присмотра. — Хм, — протянула я, слегка освежая макияж, — а вдруг брат страшный и толстый? — Значит, он похудеет и похорошеет, — очаровательно улыбнулась она. И улыбка такая, что стало ясно: бедняге Йонне лучше оказать мускулистым и красивым. Иначе… всё равно придётся стать красивым и мускулистым. Даже если он сам будет против. Вика — дизайнер, или ещё то горе в семье, как говорит наша соседка Диана, у которой дочь училась с моей сестрой на одном факультете. И вкус дизайнера — святое. Это не обсуждается и не подвергается сомнениям. Иначе сомневающийся подвергнется пыткам со стороны Вики, всё просто. — Спроси у неё всё про брата, — тараторила она, выбегая за мной из комнаты. — Это же серьёзный вопрос! Конечно-конечно. Сначала выдай замуж младшую сестру, потом пристрой бабулю, потом найди красотку Бонапарту и ещё про Лёшку не забудь. А потом, если останется время, можешь из окошка посмотреть на бал, тьфу, на своего парня. — Вик, ты не заметила, что я вообще-то иду на свидание с Арне? У нас там будут разговоры, романтика, прогулка по набережной, возможно, поцелуи. Я не буду вытрясать из него сведения о брате! — Будешь. И я поняла, что ей легче дать, чем объяснить, почему не могу этого сделать. Восхищение в глазах Арне дало понять, что всё будет хорошо. А ещё — что он не зациклен исключительно на женственном образе, и это только добавило очков нашему гостю. После Кабычинского очень не хотелось встретить похожий экземпляр. Но Арне вообще пока только радовал. Где-то внутри зрело, что обязательно будет подвох, но пока всё было чудесно. Арне, кстати, тоже переоделся в чёрные брюки и рубашку. Красавчик, с таким хоть всех бывших встречай, точно будет не стыдно! — Какой красивый наряд для мотоцикла, — пошутил он. — Слишком красивый, — решительно сказала я, — поэтому планы несколько меняются: пешая прогулка и уникальная поездка на херсонской маршрутке с включённой услугой «Мужчина, не наступайте мне на ноги!». Арне чуть приподнял бровь. — Ну… — тут же исправилась я, вспомнив, что надо кое-что уточнить: — Ты же не против? — И пару раз для убедительности хлопнула ресницами, мол, я такая милая, такая милая, что беги и прячься, пока не догнала. Как раз в этот момент услышала приглушённые голоса и поняла, что Лёшка с Викой с огромным интересом наблюдают за нами в окно и шушукаются. Вернусь — прибью обоих. — Не против, — хмыкнул Арне. — Только тогда покажешь своего железного коня, а то я сгорю от любопытства, на чем рассекает моя будущая невеста. Последние слова прозвучали как-то непривычно. На мгновение даже где-то внутри шевельнулись смущение и чисто девичья неловкость. Ой, сударь, полно вам будет, смущайте же меня, смущайте ещё! Тьфу. Наваждение тут же рассеялось, и я повела Арне в гараж. Моя «Хонда Вираго» получила полное одобрение и ласковое поглаживание по баку. У него это получилось так мило, что я даже не заревновала. Странно, конечно, но с другой стороны, мотоцикл — это почти как котик. Его нельзя в чужие руки и кормить чем попало. Иначе быть беде. После этого мы наконец-то вышли на прогулку. Вечерний город радовал прохладой. На набережной у Днепра проходил фестиваль еды. Пару раз в год собирались кулинары из нескольких городов южной части страны и выставляли свою продукцию. Параллельно устраивались спортивные показательные выступления, концерты и всякие чрезвычайно милые мастер-классы для деток. Народу была масса. Все выбрались после жаркого дня к воде и веселью. — У вас тут так часто? — Арне с интересом смотрел по сторонам. На удивление мы пока не встретили никого из знакомых. — Летом повеселее, конечно, — честно ответила я, утягивая его к памятнику корабелам, где поставили сцену. — Но вообще-то спокойный и тихий городок. А как в этом плане в Кристианнсане? На мгновение он словно задумался, но тут же ответил: — У нас часто проходят фестивали народного творчества. А ещё по всяким промыслам: охоте, рыболовле… — глянул на меня и вдруг немного смутился. — Понимаю, это больше мужские забавы. Но женщинам там тоже не скучно. Да и дети в восторге. А ещё есть некоторые мероприятия по рукоделию. Там собираются умелицы и умельцы из разных городов. И всё это у нас. — Да ладно, — отмахнулась я. — Неужто произвожу впечатление девицы, которой будет интересно только женское? Последние слова, кажется, прозвучали несколько обиженно, потому что Арне тут же встрепенулся: — Нет-нет, Полина, я совсем не имел это в виду, ты что! Он ещё что-то говорил, поясняя, что не имел в виду ничего плохого и вообще не считает, что женщина в чем-то хуже мужчины, с его точки зрения даже наоборот, просто мы разные и… Я поймала себя на том, что просто смотрю на его профиль и вижу, как закатное солнце золотит его кожу и дает красноватый оттенок волосам. А ещё в груди так тепло, будто откуда-то дует ласковый западный ветерок, принося запах неземного уюта. Всё так правильно, так хорошо, и не хочется думать, что надо уже его остановить и сказать «всё в порядке». Перед внутренним взором почему-то появилась картина: большой дом, снег за окном, ворота, которые с трудом открываешь, но не открывать нельзя, потому что приехали родные. И они грозятся растопить весь снег и устроить климатический кризис на всю Норвегию, если мы не поторопимся. Громче всех возмущается бабушка, потому что она не очень любит мороз и ожидание. При этом я до сих пор не знаю, что больше. Мы с Арне переглядываемся и хватаемся за лопаты и, отчаянно ругая снегопад, расчищаем дорогу. Но едва мы немного продвинемся в этом деле, как распахнутся двери, выскочат два белокурых мальчишки и помчатся к нам. Разумеется, раздетые. Я брошу лопату и кинусь к ним, чтобы вовремя ухватить за шиворот и спешно затянуть в дом, надеть курточки и шапки. Близнецы будут вертеться, я торопиться, Арне наконец-то разгребется со снегом, и с оглушительными криками: «А вот и мы!» въедет вся семья. Я встрепенулась, понимая, что фантазии и правда слишком… нереальные. Однако тут сделала то, что впоследствии не могла никак объяснить: подалась вперед, чуть приподнялась на цыпочки и поцеловала Арне. Внутри словно вспыхнула сверхновая звезда, земля исчезла из-под ног, а по венам пронесся живой огонь. Голова закружилась, дышать стало невероятно легко и тяжело одновременно. И тут сильные руки Арне обняли меня. И с каждой секундой объятия всё крепче, меня прижимают к широкой груди так, что не шевельнуться. А поцелуй всё глубже и горячее. И тут спину будто обожгло. Говорят, можно почувствовать чужой взгляд. Я раньше в это не верила, но вот сейчас поняла, что это не просто фигура речи. На несколько мгновений чувство притупилось, снова окатило с ног до головы волной жара. Я с трудом оторвалась от Арне. Посмотрела в его глаза, увидела там янтарный пожар. Столько страсти и какого-то хищного желания, что сердце заколотилось чуть ли не в горле. И захотелось как можно скорее сбежать с набережной, затащить его в тёмную комнату, рвануть рубашку так, чтобы разлетелись пуговицы и… Я сделала глубокий вдох и бросила взгляд через плечо. И встретилась взглядом с прозрачными зелёными глазами, в которых полыхал гнев. Обладай этот взгляд физической силой, я бы уже вылетела через перила прямо в Днепр, а Арне на другой конец набережной. Это же надо было так… Почему-то захотелось зарычать. Именно в этот вечер наткнуться на оскорблённого Кабычинского! Вот могли же встретить кого угодно: соседку, заказчицу, парикмахера мамы, преподавателя Лёшки… Но нет, именно Игорь, будь он неладен! И вон как смотрит, с такой изысканной ненавистью, что даже забыл тискать блондинку в красном мини-платье за нижнюю округлость. Блондинка, кстати, старовата. И макияжа перебор, и волосы пергидролем измучены. Ну ничего, утешить всё равно может. Не изменившись в лице, я снова повернулась к Арне. — Пошли пройдёмся в парк? Там будет меньше народу, а ещё я покажу дуб, которому более столетия, и… — Полина, кто это такой? — совсем рядом прозвучал голос Игоря. Хм, я почему-то не рассчитала, что он так быстро подойдёт. И кралю свою оставил, вон, стоит возле столика с фруктовыми настойками в миниатюрных бутылочках и смотрит так злобно, что на душе делается хорошо. Арне бросил на меня вопросительный взгляд. Но одновременно встал так, чтобы Игорь не смог приблизиться, ещё и положил руку мне на талию. Не вызывающе, но очень… определённо. Чтобы некоторые даже не сомневались, что за такой тон может прилететь. Брови Игоря сошлись на переносице. Ничего хорошего этот взгляд не обещал. В такие моменты в Кабычинском просыпалась горячая кровь предков по материнской линии, которые воровали девиц, запирали их в гаремах и рубили головы мужчинам, посмевшим туда пробраться. Но Арне явно таким не напугать. А во мне почему-то проснулось то древнее чувство — смесь азарта, интереса и лёгкого страха, когда вдруг теряешь активную позицию и становишься своеобразным призом. В крови даже забурлил адреналин. Нет, разумеется, я никуда не пойду с Кабычинским, но мне интересно, что будет делать Арне. — Арне Ольсен, парень Полины, — сказал он таким голосом, что почудилось, будто мы встречаемся этак с полгода и вообще скоро поженимся. — А что? — Значит, парень, — прошипел Кабычинский, сверкнув глазами. — А мне ты почему-то об этом никогда не рассказывала. — Полина? — мягко позвал Арне. — Это мой бывший молодой человек, Игорь, с которым мы расстались несколько месяцев назад, — ровно произнесла я. Я оценила, что Арне не стал хмуриться и щурить глаза. А для начала спросил меня. — Только совсем недавно обедали за одним столом со всей семьей, — неотразимо улыбнулся Кабычинский, — и обсуждали переезд в Париж. Бровь Арне приподнялась. Немой вопрос, пока ещё ледяное спокойствие. Но я чувствовала, что может произойти нечто не очень хорошее. А ещё его рука сжалась у меня на талии, так что дышать немного трудновато. Но это мелочь. Кабычинский бесил. Хотелось ухватить со столика рядом миску с горячими мидиями и швырнуть ему в рожу. — Конечно, только не обедали, а ужинали. И обязательно с семьей, — прошипела я, — мы же это любим делать у всех на виду, прямо на столе. Без свидетелей у тебя просто не получается. Что на работе, что в других местах. Ибо как же Кабычинский будет сверкать всеми гранями своего таланта и никто не увидит? Да ни за что! Я ухватила Арне за руку и крепко сжала. К моему удивлению, он не стал выяснять, что именно делалось при свидетелях, а успокаивающе привлек меня к себе. И пока я, потеряв дар речи, переваривала это, — очень спокойно, но голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал: — В дальнейшем, Игорь, забудьте адрес и телефон Полины. Забудьте, как она выглядит. Уберите из головы все мысли о ней, не говоря уже о попытках сказать что-то тоном, который я сейчас слышал. Кабычинский прищурился. Открыл уже было рот что-то сказать, но вдруг в воздухе словно проскочил разряд молнии, а в глазах Арне вспыхнул нечеловеческий жёлтый огонь. И стало как-то холодно и неуютно. Игорь невольно отшатнулся, вмиг побледнел, вся напыщенность мигом слетела. Правда, злость не исчезла. Во рту пересохло. Я, потеряв дар речи, смотрела на Арне. Может, показалось? — Надеюсь, вы поняли. Иначе… Он ничего не сказал, но почему-то стало страшно. По коже пробежал мороз. — Пошли, Полина, — сказал Арне и, крепко сжав мою руку, потянул прочь.