Отрывок из книги «Таноя»

Глава 1 

Шумное стойбище орков особенно сильно гудело в начале осени. Пора свадеб — девушки готовят наряды, матушки пересчитывают приданое, отцы точат топоры и ставят хмельную брагу. В суете даже дети носятся как угорелые, передавая поручения, перетаскивая корзины с шерстью, битую птицу и корни аира для приготовления лепешек. 

Тише всех ведут себя невесты — сидят скромно в маленьких, богато украшенных палатках, прибирают волосы, вплетают в них звонкие амулеты, подводят глаза толченым малахитом на меду, рисуют на зеленой коже узоры серебряной краской, в общем, готовятся к самому важному дню в жизни орчанки. 

Сидела в своей палатке и Таноя. Она была немного тонковата и слишком высока для орчанки. Предки ценили невест коренастых, широкобедрых — чтобы легко рожали даже в голод или весеннюю бескормицу. Чтобы усердно хлопотали по хозяйству, доили овец и коз, варили сыр, собирали хворост и тростник, валяли кошмы и следили за юртами, но при этом ели поменьше, ткани на одежду тратили немного и легко носили на себе две-три пригоршни украшений, показывая богатство семьи. 

Впрочем, недостатки внешности юной орчанки искупались хорошим приданым. Благодаря высокому росту и хорошему зрению она лучше других невест управлялась с легким луком, легко находила съедобные травы и быстро шила одежду. В общем, была достойной невестой сильного воина из первой сотни. 

Больше о Таное и сказать было нечего. Юная дева из хорошей семьи, каких в стойбище две руки сидит, поджидая женихов на вечерний той. Впрочем, орчанка была еще слишком юной и не ведала больших потрясений. Ее будущее лежало перед ней как на ладони — крепкая семья, младшие братья и сестры, дяди, тети, бабушки и деды. Замужество за молодым и перспективным орком. Кольцо для ее юрты дед вырезал, когда Таное исполнился год, и с той поры каждое лето добавлял к нему длинные крепкие палки, готовя будущее жилье для любимой внучки и ее будущей семьи. 

В браке родятся дети. Муж будет пасти стада, гоняться с молодыми охотниками по степи, а она — мыть шерсть, хлопотать у очага и петь протяжные песни, бередящие душу…

Таноя тихонечко запела, вплетая алые бусины в жесткие черные волосы, представляя, как весело будет кружиться в брачном танце между ярких костров, позвякивая монистами! К палатке подошла бабушка Эгев — старушка была еще вполне крепкой, но ходила, опираясь на палку кизилового дерева.

— Таночка, сегодня у тебя самый счастливый день, и я хочу сделать тебе подарок, — объявила бабуля, слегка отодвигая занавеску из глиняных бусин. 

Выглядывать из-под защиты амулетов невеста не решилась, но радостно приветствовала родственницу. 

Вообще, в такой день невестам традиционно подносили подарки, складывая их у занавески. Самые любопытные вещицы девушки, конечно, затаскивали внутрь, а то и надевали на праздничный пир, но считалось хорошей приметой, если у палатки невесты громоздилась гора даров. 

Однако бабуля принесла внучке нечто особенное — красивый наборный пояс, украшенный крупными лиловыми камнями. 

— Ба Эгев! — восторженно пискнула молодая орчанка, увидев совершенно невероятной красоты драгоценность. — Откуда у тебя такая красота? 

— Твой дед в юности был лихим воином, — усмехнулась старушка, — однажды он с ватагой друзей осадил забытый озерный храм. Жрицы перепугались орды диких орков и откупились чем могли. Поговаривали, что они сняли этот пояс со статуи своего божества. 

Бабуля хихикнула и протянула подарок внучке. Таноя погладила широкие пластины, коснулась крупного камня на пряжке. Пояс был тяжеловат и широковат для нее, но был поистине произведением искусства. Полюбовавшись подарком, девушка поддалась порыву и надела пояс поверх ярких юбок. До вечерних костров оставалось не более часа. 

Глава 2

Загудели большие барабаны, и невесты яркими птичками выпорхнули в круг костров. Шуршали юбки, звенели мониста, девушки прятали лица за занавесками из разноцветных бус, но жадно смотрели в сторону женихов. У самого большого костра стоял шаман и соединял руки пар над огнем, землей, водой и жертвенной кровью. Таноя ждала своей очереди, высматривая в толпе женихов Бустара. Ее жених высокий, широкоплечий, его боевые топоры сверкают в свете огней… Где же он? 

Вот уже все-все невесты и женихи соединили руки и разошлись в стороны — ожидать конца церемонии. Сердечко Танои замерло от ужаса — Бустар не пришел? Нет! Вот он! Вступил в круг огней, как всегда высокий, красивый, зеленая кожа смазана маслом, линии татуировок подчеркнуты сажей и запекшейся кровью, топоры сияют, начищенные мелким песком! Только… Орчанка дернулась к жениху и остановилась. Он держал за руку другую! 

Лиена! Когда-то подруга, а теперь соперница кошкой ластилась к мощным рукам Бустара! 

— Старейшины, шаман! — голос жениха перекрыл веселый гомон тех, кто уже заключил союз. — Я выбрал другую невесту и с ней хочу предстать перед духами! 

Рокот барабанов затих. Пары расступились. Старики, сидящие на кошмах, зашевелились, обсуждая. Наконец тот, что помоложе, сказал:

— Бустар, ты славный воин и можешь сам выбирать, однако нехорошо обманывать невесту…

— Я предлагаю Таное замену! — объявил зеленокожий гигант и обернулся. 

Из-за его спины вышел… В горле Танои встал ком. Младший брат Бустара. Очень молодой орк, почти подросток. Кем. 

У юной орчанки от унижения заполыхали щеки. Стать женой младшего брата означало войти в семью Бустара младшей невесткой. Служить самому Бустару и его жене, жить в крохотной палатке, кланяться всем, не сметь носить украшения или наряды лучше, чем у жены старшего брата… А еще Кем был хромым, он никогда не станет воином, как Бустар. Останется навсегда пастухом и будет приносить жене только шкуры на выделку, и то те шкуры будут забирать старшие в роду, оставляя молодой семье, сколько посчитают нужным. 

В свете костров глаза Лиены так сияли торжеством, злорадством, довольством, что Таноя поняла — жизни бывшая подруга ей не даст. Согнет в дугу. Потопчет ногами. Заставит жить в овечьем помете и служить до смерти! 

Девушка беспомощно огляделась и поняла, что от нее ждут согласия на этот брак! Да-да! Выйти из брачного круга без мужа значит признать себя навсегда негодной к браку! Сознаться, что в тебе есть некий изъян, и бросить тем самым тень на братьев и сестер! И если братья легко отмоются от дурной славы, совершив удачный набег или вырастив добрых коней, то сестры… Таноя поймала суровый взгляд матери и опустила голову. Что остается в такой ситуации приличной орчанке из хорошей семьи, если она не желает быть изгоем? Только согласиться… 

— Согласна ли ты, невеста Бустара, на такую замену? — вежливо спросил старейшина Таною, помня, что находится в брачном кругу перед лицом духов. Любое слово, сказанное в таком месте, духи слышали и могли наказать грубияна.

Орчанка подняла взгляд, смирясь со своей судьбой, собираясь уже дать согласие на брак с увечным, но перехватила взор Лиены. Довольная собой орчанка увидела драгоценный пояс и нехорошо прищурилась. Ей понравился подарок бабушки Эгев. Его она отберет первым, возможно, сразу после брачной церемонии. Или все же даст Таное провести праздник в нарядном украшении, а потом… Девушка так крепко стиснула пряжку, что крупный лиловый кристалл впился в ее ладонь, и острая грань прорезала плотную кожу. Кровь смочила самоцвет, кровь орчанки вскипела, и она внезапно для всех выпрямилась: 

— Нет! 

Толпа новобрачных и гостей ахнула, а Таноя повторила:

— Нет! Бустар обещал мне стать моим мужем! Клялся перед духами Белого камня, что назовет женой и введет в свой шатер. 

Тут охнули даже старейшины. Все орки знали — шутки с духами Белого камня плохи. Если уж решился произнести клятву возле него — умри, но выполни! 

Бустар побледнел, но держался:

— Неправда! — воскликнул он. — Ты заставила меня поклясться! Ты меня обманула! Принудила! 

Таноя, все еще прямая и натянутая, как тетива любимого лука, громко хмыкнула:

— Старейшина, я слабая женщина! Моя рука в два раза меньше руки этого воина. Как могла я его заставить принести клятву? 

— Ты его запутала! — завизжала Лиена, чувствуя, что желанный приз ускользает из ее рук. — Ты его обольстила, обманула! 

Таноя, продолжая стискивать одной рукой пряжку, вторую протянула шаману:

— Говорящий, — попросила она его, — спроси духов, принуждала ли я Бустара к браку? Обольщала ли я его? Отдала ли я ему невинность ради клятвы на крови? 

Шаман, скрытый пугающей маской, протянул руку к немного дрожащей руке внезапно осмелевшей девицы, чиркнул по ее пальцу острым кинжалом, собрал его кончиком пару капель крови и стряхнул в костер. Подождал, вслушиваясь в ответы, и возвестил:

— Девица невинна, ничем не угрожала, не обманывала, даже не просила взять ее в жены! А вот эта… 

Пугающая маска с кровавым ртом повернулась к Лиене, и шаман угрожающе прогудел:

— Руку! 

В кругу костров отказать говорящему с духами орчанка не имела права. Лиена нехотя протянула ладонь. Ее кровь так же упала в огонь, и маска шамана загудела. Не сразу орки поняли, что так звучит его смех:

— А вот эта девица уже давно не девица. Она обманула Бустара. Уверила, что клятвы ничего не стоят. Нацепила запрещенный амулет и затуманила ему разум! — с этими словами шаман сдернул что-то с шеи Лиены, и огромный зеленокожий орк, до того приобнимавший “невесту”, попятился, разглядывая ее, словно незнакомку. 

Орки зашумели, вокруг Лиены и Бустара моментально образовалось свободное пространство. А шаман показал всем сорванный с шеи орчанки амулет и быстро спрятал его в поясную сумку, буркнув:

— Духи сердятся за такое! 

Глава 3

Костры догорали, ночь подкатывала к середине, а старейшины все совещались. Наконец снова встал самый молодой и объявил: 

— Лиена, как обманщица, применившая незаконную магию, на год отправляется на работы в соляные пещеры! Через год шаман поговорит с ее душой и решит, искупила ли она свою вину. Бустар, как нарушивший клятвы и недостойно поступивший с Таноей, должен будет во искупление своей вины проползти на коленях с ремнем на шее от стойбища до Белого камня и принести дары. 

Старейшина хотел было уже сесть обратно, но тут зашумели родственники Танои, напоминая о том, что брак так и не был заключен. Негоже приличной девице выходить из круга незамужней. 

Старейшина поморщился, склонился к остальным и через минуту выпрямился:

— Таноя, как пострадавшая, имеет право выбрать, за кого из двоих ей выходить замуж! — провозгласил он и с видимым облегчением плюхнулся на кошму. 

Бустар приободрился, постарался задвинуть Кема широким плечом и глянул на бывшую невесту с прежним задором в глазах, уверенный в том, что орчанка немедля протянет ему руку. Его младший брат сник, но все равно поглядывал на молодую орчанку — женщины порой делают странные вещи, вдруг эта его пожалеет? Пусть она не так хороша, как Лиена, но молода, крепка и сможет много работать, согревая увечного по ночам! 

Душа Танои заметалась, как птица. Вот он — шанс вернуть все как было! Стать женой Бустара, любить его, рожать детей, хлопотать у очага их общей юрты. Только вот пряжка все еще врезалась в ладонь, и, взглянув в глаза жениха, Таноя увидела в них не только привычную самоуверенность. Еще там был тщательно запрятан страх. И гнев. Ему ведь не простят оскорбление духов. Заставят ползти к Белому камню с ремнем на шее, приносить дары. Перед глазами мелькнула эта сцена, и Таноя как-то вдруг сразу поняла, что те дары будут принесены из ее приданого. Орки все обсудят не один раз и еще долго будут вспоминать у вечерних костров воина, едва не угодившего в лапы колдуньи. Пусть Таноя не виновата в грехе бывшей подруги и жениха, Бустар не простит ей унижения и начнет понемногу срывать свой потаенный страх на ней. Брань, шлепки, потом удары и наконец… Перед мысленным взором мелькнул зеленый кулак, и в глазах потемнело.

Сглотнув горькую слюну, девушка перевела глаза на Кема. Молодой орк смотрел на нее жадно. И в его взоре она тоже увидела будущее. Маленькая палатка, мозолистые руки — Кем же все равно остается младшим в семье, и его жена будет служить свекрови и старшим невесткам. Тяжелый гнев Бустара — за то, что выбрала не его. Частые роды, тычки от новых родичей, изнурительный труд, и однажды все это закончится холодными водами реки. 

Крепче сжав пряжку, молодая орчанка выпрямилась, глянула на затухающие костры и сказала:

— Я не пойду замуж! — потом под недоверчивое гудение соплеменников Таноя вышла из круга костров. 

***

— Ты не можешь меня бросить! — взревел дурниной Бустар, бросившись за ней. 

Таноя не успела обернуться, как он схватил ее за косы и потянул за собой к огню. 

— Ты станешь моей женой! 

Этот рев словно разбудил толпу — поднялся крик. Родные Бустара возмущались поведением Танои. Ее родные тоже. Дети визжали от восторга, а старики глухо ворчали, но никто, никто не вступился за девушку! 

Слезы выступили у молодой орчанки на глазах. Она держала косы руками, чтобы Бустар не оторвал ей волосы вместе с украшениями, однако, когда рычащий орк подтащил ее к брачному огню, Таноя не протянула руки к шаману, вместо этого она вцепилась рукой в свой пояс, а потом ладонь переползла на родовой кинжал. Короткий клинок использовался женщинами для разделки мелких зверей и птиц, для обработки шкур, нарезки корней и пряных трав. Им же перерезали пуповину новорожденному, срезали прядь волос для жертвенного костра или отпускали душу умирающего. Сейчас этот клинок уперся в шею здоровенному орку:

— Я сказала тебе, Бустар, что не стану твоей женой! Ничьей не стану! Ты клялся мне в любви, но не сдержал слова. Отдал брату, как ненужную вещь. Я лучше убью тебя в брачном круге, чем стану твоей женой! Отпусти! 

Когда на коже выступила кровь, Бустар разжал пальцы. Тряхнув головой, орчанка глянула на притихшую родню: 

— Я хотела быть хорошей дочерью, невестой, женой… Я соблюдала законы клана, много трудилась и всегда слушалась старших. Чем вы меня вознаградили? Унижением? Руганью? Недоверием? Я ухожу! 

Таноя сказала это и на миг испугалась — как это она уйдет? Покинет круг костров и пограничных столбов, защищающих племя от злых духов? Уйдет в степь и сгинет где-нибудь на одинокой тропе? Но свободная от ножа рука легла на пряжку, и голос ее окреп:

— Я покидаю племя, которому не нужна, и пойду искать свой путь! Заберу лишь то, что сделала своими руками, и коня, которого вырастила сама! А ты, — она уставилась на Бустара, — не посмеешь идти за мной! Потому что духи, которых ты оскорбил, накажут тебя! Клятвопреступник! 

Орк сник. Если бы ему удалось жениться на Таное, его наказание стало бы значительно меньше. А теперь!.. 

Резко развернувшись, девушка ушла из круга костров, и никто не посмел ее остановить. 

 

Глава 4

Она дошла до палатки невесты и, не тронув подарки, скинула свадебный наряд, натянула штаны, жилет, собрала волосы в высокий хвост и стала собирать свои вещи в две сумы. Брала немного — оружие, запас еды, простую одежду, одеяло. В пути ей не понадобятся пестрые юбки и звонкие мониста. 

Из темноты возникла бабуля Эгев:

— Собираешься? Соли побольше возьми. В городе она дорого стоит, продашь. 

— В городе? — Таноя выпрямилась, оставив сумки на земле, укрытой войлоком. 

— Конечно, в городе! — воскликнула пожилая орчанка. — Или ты решила доставить Бустару удовольствие отловить тебя в степи? Он и его дружки славно позабавятся с тобой, перед тем как убить. Или ты не помнишь, что, выйдя за пограничные столбы, станешь изгоем? И любой может сделать с тобой что угодно? 

Паника на миг захлестнула юную орчанку, но рука словно сама собой легла на пояс, и Таноя выпрямилась:

— Спасибо за подсказку, бабуля! Посоветуй, куда лучше двигаться и что лучше взять с собой? 

— Бери золото, все, сколько есть, — сказала бабуля Эгев. — У нас им украшают женщин, в городе же на него можно купить жилье, еду и коней. Бери соль, оружие и теплую одежду. Твой конь силен, к рассвету будешь далеко. Днем затаись в овраге, выспись, а ночью гони сюда, — тут старая орчанка, лучше других знающая, что у степи есть уши, нарисовала кончиком клюки карту в золе очага. Таноя взволнованно облизнула губы — бабуля нарисовала совсем другой путь — без оврагов, почти без воды, зато самый короткий. Если повезет, она доберется до людских земель дня за три-четыре. Правда, в тех краях орчанка еще не бывала, но… 

— Спасибо, ба! — Таноя крепко обняла родственницу и вышла из палатки, перекинув через плечо тяжелую переметную суму. 

Жаль, фляга для воды была у нее всего одна, и та невелика. Бабуля Эгев сунула ей в сумку свою фляжку, но там была не вода, а отвар с девясилом — с помощью этого отвара и Таноя, и ее лошадь продержатся до рассвета. А пока… 

Молодых идиотов, желающих помешать девушке забрать ее лошадь из табуна, бабуля Эгев огрела своей клюкой, пригрозив гневом духов, и те нехотя отошли в сторону. Девушка закрепила сумки, села в седло, поправила колчан на спине и медленно поехала к пограничным столбам у реки. Бабуля не зря говорила про овраг — дорога вдоль реки была самой легкой и удобной. На ней беглянку поймают быстро, но девушке надо было сделать вид, что она поедет здесь. Мужчины-орки самолюбивы и уверены в слабости своих женщин. Между тем тяготы кочевья обычно ложатся на плечи хозяек, и уж Таноя лучше многих знала, как нужно выживать в степи. Только вот… 

Упрямо тряхнув головой, орчанка выехала за границу стойбища и скрылась в темноте. Старейшины запретили оркам покидать стойбище до рассвета. В костры подкинули дров, зазвучала музыка — о сбежавшей невесте забыли, кружась в танцах, попивая хмельной кавыс, заедая напиток горячим мясом. Бабушка Эгев зорко присматривала за пиром — подливала в кружки буянам, подавала жирное жареное мясо тем, кто хотел бы догнать ее внучку, а к рассвету, когда все перепились, отяжелели от еды и разлеглись кто где, старушка еще и укрыла всех спящих одеялами и кошмами — чтобы спали подольше. А коней велела мальчишкам отогнать подальше, накормить и искупать. На мокрого коня нельзя надевать седло — спину собьет, да и сытый конь бежит лениво, нехотя. 

Мужчины клана начали просыпаться только к полудню. Они ворчали, кряхтели, мучались от дурноты и головной боли и надоедали женщинам, приводящим стойбище в порядок. В конце концов их отправили на реку купаться, и шустрая старушка позаботилась, чтобы им туда доставили большой жбан свежего кавыса и холодные пирожки с мясом. Сытые, довольные мужчины проторчали на реке до вечера, лишь бы не попадаться на глаза сердитым женам, а на закате куда-то ехать было уже слишком опасно. Духи не дремлют! 

 

Глава 5

Через пару верст Таноя свернула с проторенного пути на узкую тропку и обогнула стойбище по большой дуге. Ей нужно было в другую сторону — через солончак, к землям людей. Ехать ночью было страшно, но луна-помощница, покровительница женщин, подсвечивала путь. 

Мысленно напевая гимн луне, девушка держалась в седле, иногда проваливаясь в вязкую дрему. Конь мерно шагал, но к рассвету едва плелся.

Ехала из последних сил. Когда солнце стало припекать, девушка решила устроить привал. Нашла несколько больших камней, дающих тень, спешилась, кинула в подсохшую траву одеяло, коню — верному другу — подвесила мешок с зерном. Воды у нее было мало, так что сделала экономный глоток и легла спать. Проспала до вечера. Как солнце стало садиться, жара спала, так встала, поделила воду с конем и поехала дальше. 

Ночью стало полегче — взбодрили прохлада и вой волков. А к полуночи она набрела на полупересохший ручей. Выкопала посреди русла ямку, подождала, пока скопится вода, зачерпнула кожаным мешком, дала напиться коню. Черпать пришлось еще трижды, прежде чем конь отступил, оставив на дне немного воды. Таноя зачерпнула снова и повесила мешок на ветку. Вода отстоялась, и орчанка напилась, умылась, наполнила флягу, а потом снова зачерпнула — чтобы взять запас воды с собой. Как бы ни хотелось ей остаться возле ручья, нужно было ехать дальше. 

Прихваченная вода позволила еще раз напоить лошадь и намочить головной платок, чтобы ехать до полудня. Потом Таноя отсыпалась и снова ехала. 

Границу земель она пересекла в полдень третьего дня и чуть не свалилась от тревоги и усталости. Никто не ждал ее на землях людей. Вокруг тянулась узкая полоса вспаханной земли, какие-то кустарники и ровно такая же трава, как за спиной. Но это была земля людей, и здесь ее не могли убить безнаказанно, потому что люди не позволяли никого убивать просто так. Даже орчанку, сбежавшую от жениха. 

Вздохнув с облегчением, Таноя спешилась и поплелась дальше — туда, где виднелись какие-то непонятные ей строения. 

*** 

Это была небольшая крепостица. Граница с орками считалась мирной, поэтому большого гарнизона здесь не держали. Весной степняки пригоняли стада на солончак — восполнить зимнюю потерю соли у животных, заодно продавали шерсть, ягнят, войлочные сумки, жилеты, шкуры, дичь, изделия из кости и рога, степные травы и разные мелочи. 

Чаще не продавали, а меняли на тонкие яркие ткани, зерно, соль, сушеные фрукты, пряности и прочие дары человеческих земель. Однако на солончаки овец гоняли только мужчины, изредка прихватывая пару старух для варки еды и выбора гостинцев. Таноя с людьми еще ни разу не общалась, домов из дерева не видела, так что подбиралась к строениям медленно и с опаской. 

Ее заметили издалека. Удивились, но ворота открывать не стали. Сообщили коменданту, и немолодой полковник, для которого назначение в эту крепость стало своеобразной пенсией, свесился из барбакана:

— Много дождей тебе под ноги, красавица! Зачем ты здесь? 

— Много дождей вам, почтенный! — вежливо отозвалась Таноя. — Ищу ночлег и еду! 

— Ты одна? — удивился офицер, внимательно изучая глазами горизонт. 

Пусть орки считались мирным племенем, комендант лучше многих знал, что кражу скота или невесты они считали доблестью. Налететь, пограбить и скрыться в степи было для зеленокожих воинов молодецкой забавой. Здесь, у солончака, не шалили, но вот деревеньки у границы все прятались за высокими тынами да обожженными глиняными стенами. И стада пасли подальше от прямой видимости степняков. От греха подальше. 

— Одна, — подтвердила Таноя и вспомнила наставления бабули: — Старшая женщина рода послала меня в город купить ее невестке родильный дар! 

Комендант расслабился. Таких гонцов он встречал не раз. 

Иногда на молодых беременных орчанок нападали духи, не дающие будущим матерям спать или есть, или делать работу. Требовали в откуп какую-нибудь вещицу или украшение, иногда еду или одежду. Обычно это было что-то редкое, несезонное. Тогда кто-то из семьи — обычно муж, отец или брат — отправлялся в путь на поиск вещицы и не смел вернуться домой, пока нужную безделушку не найдет. Духи мчались за посланцем, и беременная выздоравливала. Иногда такие бедолаги скитались по степи и окрестностям несколько месяцев — до самых родов. Но если вещичка или еда находились, духи всех оставляли в покое. 

Случалось, в поисках “родильного дара” орки не то что к людям — к эльфам забредали. 

— Заходи! — комендант велел открыть ворота и сам встретил измученную путницу у приоткрытой створки. На его взгляд, орчанка выглядела слишком усталой для той, что едет в поисках ерунды, уводя духов. Да и зачем ей было ехать через солончак? Вдоль реки дорога дольше, но приятнее. Однако законы гостеприимства одинаковы везде. Девушке предложили воду и ужин, она согласилась, но коня в конюшню отвела сама. Вычистила, налила воды, положила сена и только тогда занялась собой. 

Комендант все время был неподалеку, присматриваясь и делая свои выводы. Девчонка была из “белых” орков. Высокая, стройная, мускулистая, как все орчанки, оттенок кожи зеленый, но приятный — как зеленое яблоко. Видывал полковник Бартон и “черных” орков. Их кожа больше походила на тину или сосновую хвою, ростом они были невысоки и очень коренасты. 

Помимо внешних отличий, “белые” орки имели склонность к магии. Эти знания были тайными, но комендант прожил на свете немало лет и практически всю службу провел на границе со степью. Потому знал много, а с одним старым шаманом даже дружил. 

“Белые” были элитой, аристократией зеленокожих кочевников. Как же незамужняя девчонка очутилась на границе орочьих земель совсем одна? Побег? Но ее сумки аккуратно собраны, конь силен, а сама она одета удобно для путешествия. Только вот… Полковник даже вскочил с груды бревен, когда понял, что его насторожило в этой путешественнице! Прическа! 

Незамужние орчанки в пути подбирают волосы в высокий хвост — удобно, не жарко и быстро. Замужние — прячут волосы под платок или шапку. У разных кланов разные головные уборы, но сути это не меняет — девица с непокрытой головой или с распущенными волосами, замужняя в платке или волосы скручены в узел и прикрыты цветными тряпицами, кожаными шапками или костяными украшениями и гребнями. Невесты же плетут косы. Много-много кос, которые молодой муж по одной расплетает в брачную ночь, отмечая свою мужскую состоятельность, а когда все волосы станут свободными, их прячут под платок. 

Волосы необычной гостьи были собраны в хвост, но хвост этот наполовину состоял из кос! Сбежавшая невеста! Полковник усмехнулся, мысленно сам себя похвалил и пошел в столовую — распорядиться выдать девчонке еды побольше. Судя по всему, ехала она без остановки, в пути, наверное, только сушеный сыр или вяленое мясо жевала, а это без привычки для кишок опасно. Пусть поест, осоловеет, глядишь, и расскажет, кто ее к людям погнал.