Отрывок из книги «Укротить Чудовище. Дар»

Глава 1

 

Дезире

Время близилось к полуночи, пассажиры воздушного корабля давно разбрелись по своим каютам и потому в наполнившей нутро ладьи тишине осторожные шаги по коридору были слышны особенно хорошо.

Особенно когда крадутся мимо твоей опочивальни, стараясь двигаться как можно бесшумнее, но всё равно нет-нет да выдавая себя предательским скрипом случайной половицы.

Я со вздохом перевернула страницу и уже в который раз мысленно возблагодарила князя Александра за отсутствие чрезмерной скупости в отношении внутренней планировки корабля и желания собирать возле себя кучу народу, обойтись без которого ну никак нельзя. Не секрет, что некоторые правители в стремлении впихнуть в одну ладью как можно больше свиты и приближённых к монаршему телу урезали стандартные каюты, делали их двухместными и лишёнными даже намёка на удобства. И чем ниже статус пассажира, тем в более сомнительных условиях ему приходилось лететь. К счастью, Александр не стал уменьшать каюты и добавлять в них вторую кровать в попытке размножить койкоместа, так что каждый из нас занял отдельное помещение, которое не надо делить с соседом.

Это несомненный плюс, да.

А неоспоримый минус – тонкие перегородки.

Шаги прошелестели мимо моей двери и стихли перед соседней. Условный вкрадчивый стук в дверь.

Два-три-два.

Щелчок отодвигаемой щеколды с внутренней стороны. Дверь открылась, пропуская полуночного гостя, и закрылась. Я этого, конечно, не видела, но представила, как визитёр, воровато оглядев пустой узкий коридор, освещённый единственным приглушённым кристаллом, торопливо переступает порог, и моя соседка слева прикрывает за ним створку.

Повторный щелчок.

Смежная стена ощутимо дрогнула. Кажется, гость, не мудрствуя лукаво, рывком прижал соседку к оной ненадёжной поверхности.

Я честно попыталась сосредоточиться на написанном, что, как и во все предыдущие ночи, оказалось делом непростым. Кровать-то придвинута изголовьем именно к этой стене и перестановку не сделаешь: мебель на воздушных кораблях крепилась к полу, дабы в случае экстремальной ситуации не травмировать пассажира дополнительно.

Минута, другая.

Целуются, наверное.

Третья…

Так соскучились, что ли? Видятся ведь каждый день, большую часть времени проводят исключительно друг с другом, уделяя преступно мало внимания ближним своим. И если лично мне было как-то всё равно, то в глазах других пассажиров столь возмутительное поведение смотрелось по меньшей мере подозрительным, чересчур уж двусмысленным и вызывающим местами. Впрочем, сама счастливая парочка, похоже, не считала, что поступает предосудительно и вообще не вполне хорошо в складывающейся ситуации.

Я сползла вниз по подушке, подняла книгу повыше. Прежде чем в романе главный герой-детектив обнаружил новую улику, способную вывести его на личность убийцы, из-за стены донеслось постанывание. Поначалу тихое, еле уловимое, постепенно оно становилось всё громче, отчётливее, превращаясь в стоны. Удивляюсь, как его ещё не слышно по всему кораблю? Впрочем, Саффрон занимала каюту справа от меня, напротив неё обосновалась Катерина – отношения между сёстрами по сей день не отличались теплом и взаимопониманием, – рядом со старшей Ренье поселили горничную Ларису, а мужчины устроились на другой половине жилой палубы, и никто не мешал счастливой паре голубков ворковать в своё удовольствие.

Демоны побери!

Раздражённо захлопнув книгу, я отложила роман на откидной столик возле кровати, движением руки погасила световой кристалл. Вытянула из-под головы подушку, шлёпнула её себе на ухо и закрыла глаза, надеясь, что сон всё-таки сморит меня раньше, чем за стеной перейдут ко второй части бесплатного порно. И если подумать, то чего я только не слышала во времена жизни в общежитии при учебном корпусе, и подневольным свидетелем бурного интима за стеной была не раз, но нынче необходимость возвращаться в те славные годы отчего-то раздражала сверх меры.

Полёт над Брийским княжеством и пересечение границы с Лидией обошлись без накладок. Корабль неспешно миновал небольшую часть континентальных территорий Лидии, обходя по дуге границу с Имперским союзом, и вошёл в воздушное пространство Лиры. Отрезок пути от севера до юга королевства оказался самым длинным и монотонным, к тому же по моей просьбе Фабиан сделал лишний крюк, дабы я могла навестить бабушку с дедушкой в родовом гнезде Грейнов. Визит в поместье ничего не дал, кроме встречи с родными и возможности их обнять, лорд и леди Грейн знали ещё меньше моего и сильно удивились, когда я показала им письмо из Этерии. Последнюю весточку от дочери они получили три месяца назад, и в коротком лаконичном послании не было ни единого намёка на вероятные проблемы у кого-то из членов семьи или интерес Лавеля к Аделли вообще и ко мне в частности. Разумеется, отсутствие упоминаний или хотя бы намёков ни о чём не говорило, поскольку письма родителям мама отправляла обычной почтой, которая вполне могла прочитываться прежде, чем покинуть пределы страны. О происходящем в Этерии дедушке было известно фактически столько же, сколько и Дену, то есть лишь о недавнем ужесточении с выездом и въездом на территорию королевства. Задерживаться в поместье Грейн я не стала, торопясь вернуться на корабль и к прерванному путешествию. С Морган и Деном лично не встречалась, ограничившись переговорами через зеркало. Друзья пытались меня предостеречь, однако я не считала, что действительно лезу в пекло и прямо так уж страшно рискую. Как бы там ни было, Клем вряд ли намерен продавать меня в другой мир, повторно жениться на презренной ведунье тоже желания не имеет. Этерию он заполучил и без меня и папиного содействия, а коли возникла нужда в наследниках, так для дела сего я старовата и передачи дара по моей линии никто не отменял. Здесь проще найти молоденькую знатную девицу на выданье из семьи не шибко состоятельной и потому куда менее придирчивой в вопросах происхождения жениха, нежели со мной возиться. Хотел бы убить – убил бы давно, не размениваясь на официальные приглашения. Поэтому не думаю, что риск столь уж велик. Проделана лишь половина пути, впереди остановка во Флорансии и высадка семейства Ренье и Мортона в Вальсии, где, как я надеялась, можно узнать больше. А даже если и нет, то следующая остановка после Вальсии – погранпост Этерии.

Дом, милый, милый дом.

Говоря откровенно, не чаяла однажды полететь на родину. Уж всяко не при таких обстоятельствах.

Не представляю, что ждёт меня в Висе. И княжескую ладью с Фабианом на пару придётся оставить на границе, мне-то разрешение выдать должны, а вот другому ведуну вряд ли. В качестве сопровождения и группы поддержки со мной обещал остаться только Ром, уверявший, что раз он не ведун, то при соблюдении всех правил никто не может запретить ему въехать в Этерию. С технической точки зрения Ром прав, он не одарённый, он представитель другой расы, а о запрете на посещение страны другими расами в законах наверняка нет ни слова. В случае необходимости Ром сможет переместить меня из Этерии и не надо думать, как я буду выбираться из объятий родины, если вдруг они окажутся слишком крепкими. Правда, немного неловко пользоваться добрым отношением горгула ко мне и его способностями в собственных корыстных целях…

В отличие от сладкой парочки за стеной, мы с Ромом время вместе проводили более дозировано, спокойно и интеллигентно. Встречались за коллективными трапезами, бродили по ладье, сидели на верхней палубе, любуясь окрестностями, когда позволяла погода и высота, беседовали. Ром рассказывал о себе и своём народе, об учёбе в академии и обо всех физических мирах, где побывал, по долгу службы и просто из интереса, пользуясь тем, что для горгулий нет настоящих границ. Я тоже говорила и о себе, и о детстве и юности в Висе, и об учёбе – куда ж без историй из жизни адептов, не суть важно ведунского корпуса или академии, – и о занятиях после выпуска, не отличавшихся особым разнообразием. Обсуждали некогда прочитанные книги, сравнивали методы обучения в ведунских корпусах и Департаменте и смеялись, повторяя шутки друзей. Большую часть времени Ром был сдержан, невозмутим, не позволял себе ничего лишнего в отношении меня – мы даже целовались не так часто и страстно, как хотелось бы, – ни на чём не настаивал и не упоминал, видит ли будущее этого почти что идеального платонического романа дальше полёта в Этерию. Я тоже молчала, не желая нарушать безмятежную радость нашего общения вопросами, ответы на которые не то чтобы хотелось знать. За Ромом не приходилось следить бдительно, как за адептами в корпусе – а ну как решит перейти черту, вообразив, что раз ты с ним болтаешь дольше десяти минут, то уже на всё согласная. Я не ждала от него подвоха и не искала в его словах второе дно и намёки глобального матримониального характера, как бывало в обществе Александра, и не изображала строгую леди, без маски которой не выходила в свет. С Ромом было удивительно легко, просто и беззаботно, почти как с Фабианом, разве что горгул мне не приятель, не друг и не однокурсник.

То ли ухажёр, то ли возлюбленный, то ли потенциальный кандидат в любовники, поскольку совсем не думать о сексе не получалось. Да и как, когда такие концерты за стеной закатывали регулярно? Хочешь не хочешь, а мысли развратные будут в голову лезть.

С женской половиной пассажиров ладьи Ром всегда вежлив, какие бы гримасы ни строили украдкой Катерина и Саффрон и как бы ни робела в его присутствии Лариса. С Фабианом у них установилось ровное общение коллег, связанных местом работы и не более, приятель не лез с комментариями к нам с Ромом, я не делала замечаний по поводу его тайных и явных встреч с Фреа. Мортон же горгула старательно избегал, а если разойтись не получалось, то некромант либо демонстративно игнорировал агента ДГИ, либо отделывался короткими суховатыми фразами.

Так наша жизнь и текла, размеренная и неспешная, словно ход воздушного корабля.

Надолго ли?

Едва ли.

 

– – –

 

Фреа

Не могу заснуть. Фабиан за моей спиной затихает, я слышу, как он начинает посапывать во сне, в то время как я всё лежу и лежу, глядя невидящим взором в окутавший каюту полумрак. Хочу и провалиться поскорее в мир сновидений, забыться хотя бы ненадолго, и броситься вон из каюты, подняться на верхнюю палубу и спрыгнуть в пустоту, расстилающуюся под брюхом ладьи. Не убить себя, вовсе нет, но повторить то восхитительное чувство полёта, пережитое когда-то в объятиях горгула, ощутить себя свободной, не связанной ничем и никем, не отвечающей ни чужим ожиданиям, ни требованиям.

Во имя Девы моря, зачем я это начала?

Зачем позволила?

Едва княжеская ладья оторвалась от земли, как я сама пошла к Фабиану в рулевую рубку, наблюдать, как ведун управляет объединённой системой кристаллов, сердцем и мозгом любого воздушного корабля. Мне всё интересно, я хочу узнать как можно больше, хочу увидеть хоть что-то своими глазами, пока есть возможность, пока в мою жизнь вновь не вмешались папины решения, тайны нашего рода и призраки. И когда вечером того же дня перед моим уходом из рубки Фабиан поцеловал меня, я не стала возражать, гневаться и пытаться обозначить границы, приемлемые для нас обоих.

О чём я только думала?

Ни о чём, наверное.

Или о том, что мне нравится, как Фабиан целуется, что на самом деле я не против, когда он вот так порывисто меня обнимает и впивается в мои губы.

Быть может, на том следовало остановиться. Поцелуи, как бы они ни кружили голову, ни будоражили кровь, остаются поцелуями, страстными, сладкими, но всё же относительно безопасными, почти невинными, и после необязательно переходить к чему-то большему.

Мы перешли.

Я перешла.

Какой это был день? Второй?

Или третий?

Фабиан рассказывал подробно об объединённой системе, пояснял, какая часть кристаллов и за что отвечает, как генерируемая ими энергия поднимает и удерживает корабль в воздухе. Ведун за моей спиной, я ощущала его дыхание то на своей щеке, то возле шеи. Рука легла на талию словно невзначай и я, увлечённая импровизированной лекцией, не придала тому ни малейшего значения. Затем она опустилась на бедро, перебирая складки юбки, неспешно, осторожно подтягивая их всё выше и выше.

Ещё можно было остановиться. В тот момент, когда намерения Фабиана стали более чем очевидны, когда я поняла, что он не готов удовольствоваться моим отказом перед балом.

Я не остановилась.

И позволила случиться тому, что случилось.

Разумеется, ничего столь уж страшного не произошло, Фабиан не взял меня силой. Да и о каком принуждении может идти речь, если я охотно шла навстречу, таяла в его руках и стонала бесстыдно, не стесняясь? Мы не пересекли последнюю черту, дело ограничилось лишь поцелуями да ласками, пусть и чересчур откровенными, едва ли не на грани запретного. Однако я знала, что подобное дозволяют себе многие молодые незамужние леди при дворе Вальсии, не видя ничего дурного в получении своей доли удовольствия без лишения девственности. И когда волна наслаждения отступила, и я смогла мыслить более ясно, здраво, именно примером своих подруг и знакомых по придворной жизни я оправдывала собственные действия, именно на них равнялась, ища объяснение произошедшему. Что тут такого, говорили они, что плохого в маленьких невинных развлечениях? Главное – сохранить девственность и в случае необходимости прикинуться совсем уж несведущей в постельных утехах, а так можно почти всё, только осторожно.

Фабиан этого хотел.

Я хотела.

И всего-то раз… оно же не считается?

Куда хуже оказалось, что остановиться на одном разе мы и не подумали.

Фабиан пришёл поздним вечером в мою каюту, будто я его приглашала, и всё повторилось.

Дольше, ярче, откровеннее, потому что теперь мы не в рубке, куда мог зайти любой, где нас могли запросто застать. Слоёв одежды меньше, она больше не досадная преграда, но хрупкая ненадёжная защита, удерживающая от того самого, последнего шага, за которым разверзлось тёмное забытьё страсти. И я вновь позволила то, чего не следовало, мне показалось неправильным, что всё удовольствие достаётся лишь мне, что Фабиан целует и ласкает меня, удерживая себя в узде, не получая ничего взамен. После я кляла себя за демонстрацию чрезмерной этой просвещённости, за желание прикоснуться самой, изучить мужское тело.

С той ночи мы не можем остановиться.

Мы вместе днями напролёт, обсуждаем кристаллы, воздушные корабли, призывы стихий и силу. Фабиан показывает, как управлять ладьёй и «звездой», расспрашивает меня о прочитанных книгах по кристаллам.

Целуемся украдкой, словно юные влюблённые.

Проводим вдвоём ночи, засыпаем и просыпаемся в объятиях друг друга.

Делаем вид, будто не замечаем чужих осуждающих взглядов.

Ладья слишком мала, чтобы, находясь на ней, можно было скрыть тайный роман. Естественно, все всё видят, все всё знают, а кто нет, тот догадывается. К счастью, Дезире, Саффрон и господину Строму Гивенсу нет большого дела до того, чем мы занимаемся, лорд Данмар по-прежнему не обращает на меня внимания, в лучшем случае я для него неожиданный, занятный объект для изучения, не более. Лариса всё же горничная, что бы она ни думала, она не станет читать мне нотации, обвинять и напоминать, как низко я пала, как опозорила себя и имя Ренье. Как ни странно, Катерина и Элан тоже ничего не говорят, но, знаю, осуждают и они, и Лариса. Я вижу, как лорд Данмар избегает господина Гивенса, и точно так же сама уклоняюсь от общества сестры и кузена, свожу к минимуму любое наше общение. Папа на связь не выходит, по крайней мере, мне ничего о том неизвестно, дядя Кристофер если и объявляется, то беседует исключительно с Катериной, меня не зовёт.

Призраки, будь то Эдмунд или кто-то из его подручных, нас тоже не беспокоят.

Понимаю, что должна поговорить с сестрой.

С братом.

И особенно с Фабианом.

Так не может продолжаться, я не могу и дальше ни игнорировать своих близких, ни питать странный этот роман. Я отчаянно завидую Дезире, потому что она тоже много времени проводит с молодым мужчиной, который ей нравится и которому не безразлична она, но у них всё идёт своим чередом, аккуратно, неспешно. Господин Гивенс не зажимает леди Грейн по тёмным углам, не целует так, что сразу чувствуется напор едва сдерживаемой страсти, не лезет ей под юбку, как только за ними закрывается дверь каюты. Они спят каждый в своей кровати, и мне ни разу не доводилось застать их не то что за чем-то неприличным, но даже в чуть более тесных объятиях. Стром ухаживает за Дезире как положено благородному мужчине ухаживать за добродетельной девушкой из хорошей семьи, он не тащит её немедленно в постель и не дарит наслаждение, после которого тонешь в остром чувстве вины, неловкости и загнанности в ловушку.

Не могу не думать, что будет в Вальсии, что я скажу папе, когда увижу его, и что он скажет мне. Я покидала отчий дом с твёрдым убеждением, что наш брак с лордом Данмаром – необходимость, что этот союз нужен роду и совершенно точно не повредит мне. У меня не было причин не верить папе, сомневаться в его словах и полагать его решение ошибочным. Теперь я даже предположить не могу, что в действительности стояло за идеей скоропалительно выдать меня замуж за бедного некроманта, положение и происхождение которого так далеки от моих, что на меня с безмерным изумлением смотрели все, кому доводилось узнать о престранной этой затее. Я Ренье, я молода, красива, моя семья знатна, богата и влиятельна, не всякий принц мне ровня и вдруг всего-навсего мелкий, безнадёжно обнищавший лорд из ныне не существующего королевства, ведун, овеянный дурной славой, изгнанный из двух корпусов. Разве сама мысль эта не дикая, не вызывающая закономерные подозрения?

Жаль, я не усомнилась сразу, не задала важных вопросов, прежде чем улететь из Вальсии, не прислушалась к здравому смыслу, не уделила должного внимания Катерине, с самого начала считавшей брак с лордом Данмаром слишком эксцентричным, возмутительным, не подобающим не только девице из рода Ренье, но любой благовоспитанной леди высокого рода.

Наконец сон подступает и ко мне, позволяя отвлечься от размышлений тяжёлых, выматывающих. Едва отмечаю, как засыпаю, а пробуждаюсь от голосов и звуков шагов в коридоре. В каюте уже светло, за иллюминатором расстилается ясное голубое небо. Фабиан шевелится, вздыхает, я чувствую, как он приподнимается в явной попытке сообразить, который нынче час.

– Демоны побери…

Встаёт и, судя по шороху, собирает одежду, которую обычно мы разбрасываем по полу, начинает одеваться. Мы никогда не снимаем всё, словно бесполезная преграда нижнего белья и ночной сорочки сможет удержать нас от опрометчивого шага, реши мы вдруг переступить последнюю черту. Я не знаю, на что рассчитывает Фабиан, ограничиваясь смелыми этими, рискованными, но всё же исключительно ласками, почему он не заходит дальше, однако понимаю, что вечно довольствоваться лишь ими он тоже не будет.

Переворачиваюсь с бока на спину, смотрю, как ведун торопливо натягивает брюки.

– Что-то случилось? – спрашиваю.

– Нет… проспали немного, но не критично.

Из-за стены доносятся звуки, подтверждающие, что леди Грейн тоже встала.

Громкий голос в коридоре – Саффрон. Она не любит подниматься рано, даже в час, не считающийся ранним, однако на корабле свой распорядок и всем приходится придерживаться его независимо от собственных желаний.

Неразборчивое бормотание в ответ – Лариса. Только она разговаривает тихо со всеми без исключения, особенно теряясь в присутствии нелюдей, пусть и не видела ни разу ни их вторых ипостасей, ни способностей.

Шаги.

Хлопок двери.

И всё стихает.

Фабиан надевает рубашку и, застёгивая пуговицы на ходу, делает шаг к иллюминатору.

– Мы уже должны были пересечь границу с Флорансией… через час-другой будем во Флор.

– Флор?

– Столица Флорансии. Да, они были в хлам неоригинальны, когда давали ей название, – усмехается Фабиан. – Но в сам город мы не полетим, остановимся воФлай-Минор.

– Флай-Минор? – повторяю растерянно.

– Это один из королевских дворцов, находится за пределами столицы. Там мы пополним запасы, воспользуемся удобствами наземной жизни, переночуем и снова отправимся в путь. И Диз хотела с Евой переговорить…

– С леди Евадне Джоэллин, невестой Его величества Ричарда Флоранского? – уточняю я.

– Да. Диз училась в корпусе вместе с младшей сестрой Ричарда, Лин, и практику после выпуска проходила во Флорансии… по протекции Лин, как нетрудно догадаться. Но всё лучше, чем куковать положенный срок в каком-нибудь заштатном городишке в Лире, куда тебя закинут добренькие дядечки и тётечки из распределения. Мы с Диз здесь и познакомились, в столичном королевском дворце: она практикантка из Лиры, а я от вальсийского корпуса прилетел, оценить труды Евы на почве возрождения флоранского корпуса, опытом поделиться.

Я сажусь, опираясь на подушку, удивляясь невольно, как молодой ведун и леди Грейн смогли стать друзьями, не любовниками и не коллегами, забывающими друг о друге, едва совместный проект подойдёт к концу.

– И как давно вы познакомились?

– В прошлом году, – Фабиан оборачивается ко мне, заканчивает застёгивать пуговицы. – Ева нас представила, и я как услышал, что Диз леди, так и решил, что она… с этим высокородным гонором. Но ничего, впоследствии выяснилось, что она вполне себе нормальная девчонка. Впрочем, те лорды и леди, что отучились в лирском корпусе, чаще всего без лишних претензий.

– Ты с ней заигрывал? – уточняю напрямик.

– Нет, – уверяет Фабиан, и я понимаю ясно, что он врёт.

– Правда?

– Может быть, немного… поначалу. Но Диз не любительница флирта, даже необременительного.

И под необременительным флиртом подразумевается не только флирт как таковой.

– Она сразу обозначила границы? – догадываюсь я.

– Можно и так сказать. Да и вряд ли она согласилась бы лететь со мной в Брийск, если бы нас связывало… что-то другое, – ведун небрежно пожимает плечами.

С течением времени он научился видеть в Дезире приятеля, почти своего парня, ему невдомёк, что, по сути, я спрашиваю о том, о чём не стоит спрашивать мужчину, с которым делишь ложе, что мне неприятно осознавать, что он флиртовал с другими девушками, что, возможно, смотрел на них так, как смотрит порою на меня сейчас. Это ревность, глупая, бессмысленная, и понимание, что Дезире смогла перевести их с Фабианом отношения в состояние лучшее, оптимальное для обоих и уж всяко куда более приемлемое, достойное, нежели я.

– Ревнуешь? – внезапно Фабиан склоняется ко мне, смотрит с новой понимающей усмешкой.

– Нет, – лгу я.

– Правда? – усмешка становится шире, подначивающей.

– Может быть, немного, – отвечаю в тон ведуну, повторяя его же недавнюю фразу. – Поначалу.

– Увидимся позже, Фреа, – Фабиан целует меня в висок и уходит.

Едва шаги ведуна стихают за дверью, как я встаю с кровати, набрасываю халат поверх ночной сорочки и выглядываю в коридор. Вздрагиваю, увидев Катерину, замершую на пороге своей каюты по другую сторону коридора. Наверное, она вышла следом за Фабианом, на шум шагов, и смотрела ему в спину, наблюдая, как он удаляется после ночи с её сестрой.

– Доброе утро, Роза, – произносит Катерина ровным тоном, повернувшись ко мне.

– Доброе, Тери, – и это всё, что я говорю сестре.

После чего закрываю поскорее дверь и не покидаю каюту, не убедившись прежде, что Катерина ушла вперёд меня.

 

– – –

 

Дезире

Флай-Минор, загородная летняя резиденция королей Флорансии, могла похвастаться не только обширными лесными угодьями вокруг, зелёным лабиринтом и большим фонтаном со скульптурной композицией перед фасадом дворца, но и удобной посадочной площадкой. Я заранее предупредила Еву о времени прилёта ладьи и потому невеста Ричарда встречала нас лично, укрывшись в тени беседки у края площадки. Я первая сбежала по ступенькам трапа, приблизилась к шагнувшей ко мне девушке, и мы расцеловались в щёки по-простому, без всякой демонстрации положенных официозом почестей.

– Привет, дорогая, – Ева отстранилась, посмотрела на меня с сочувствием. – Не чаяла увидеться вживую так скоро.

– Кто же знал, что всё так сложится, – вздохнула я. – Как-то меньше всего ожидаешь, что бывший супруг на день, да ещё и на дух не переносящий ведунов, вдруг вспомнит о давно пропавшей с глаз жене-ведунье.

– Другие вести были?

– Нет. И, как я уже тебе говорила по зеркалу, бабушка с дедушкой знали не больше Дена.

– У нас здесь тоже ничего особенного не слышно. Этерия такое королевство, что не больно-то часто о нём вспоминают без веской нужды.

Да я лично знала не меньше дюжины людей, которые о моей родине вовсе слыхом не слыхивали, не говоря уж, чтобы на карте найти. Но, увы, такова участь многих маленьких государств, не отметившихся в анналах мировой истории хоть чем-то сколько-нибудь значительным.

Ева с любопытством глянула в сторону корабля, на череду неспешно сходящих по трапу пассажиров.

– Та-ак… Феба я знаю, о барышнях Ренье и Мортоне Данмаре наслышана, а остальные кто?

Я обернулась к пёстрой компании.

– Девушка рядом со старшей Ренье – их горничная Лариса, молодой человек по другую руку от Катерины – кузен сестёр Элан. Возле Мортона Саффрон из народа элле, я тебе о ней рассказывала.

– А златокудрый в заднем ряду?

– Ну… – я почему-то помедлила. – Господин Стром Гивенс. Он… горгул и агент ДГИ.

– Помню, ты упоминала вскользь некоего агента нечеловеческого происхождения, – лукавый взор Евы перекочевал на меня.

– Это он и есть, – смутилась я.

– Симпатичный.

– Да…

– И так смотрит на тебя…

– Как?

– Как надо.

К счастью, семейство Ренье, некромант и элле дошли до беседки и до нас, и я смогла отвлечься от темы, обсуждать которую в присутствии Рома не хотела. Расстояние между кораблём и краем площадки невелико, а слух горгулий в любой ипостаси куда лучше человеческого. Я представила незнакомых друг другу – Ром добрался до нас последним, – и мы, вверив ладью заботам обслуживающего персонала, направились по аллее к дворцу. Знатная часть нашей компании не иначе как в силу светской привычки встала позади Евы, признавая её статус невесты короля, остальные последовали их примеру и только я пошла рядом. Правда, Фабиан предпочёл хвост импровизированной процессии отнюдь не из пиетета перед высокородной особой и будущей королевой, но потому, что так легче увлечь Фреа в арьергард и начать что-то с ней обсуждать. Саффрон держалась рядом с Мортоном, периодически мрачно на меня поглядывая, Катерина и Элан делали вид, будто ничего не замечают, Лариса покорно плелась за старшей госпожой, и лишь Ром с искренним интересом осматривал окружающий пейзаж.

– А это что? – полюбопытствовала Ева, бросив через плечо взгляд на процессию.

– Где именно?

– В самом хвосте, где Феб интимно шепчется с леди Ренье.

– А-а, это. Не обращай внимания, в последние дни они друг от друга не отходят. У них что-то вроде тайного романа, о котором известно всем.

– Разве официально Фреа уже не является невестой лорда Данмара?

– Демоны разберут, – отозвалась я и понизила голос. – Мортону плевать, он вообще равнодушен к межличностным отношениям тех, кто ему ни капли не интересен. Однако Катерина и Элан порой смотрят на них так, словно прикидывают, где бы лучше прикопать Феба, пока этакий пикантный скандал не стал достоянием гласности.

– А пуще того, не дошёл до ушей великого и ужасного лорда Ренье? – догадливо подсказала Ева.

– И это тоже. Как ты себе представляешь, младшая Ренье возвращается на родину с любовником? Променяла одного ведуна на другого?

– До нас тут доходят интригующие слухи, будто лорд Ренье при поддержке небезызвестного лорда Холдана пытается провести закон, позволяющий девочкам наследовать титул своего рода не только номинально, до брака, но в полном праве, как обычно наследует его старший сын, – сообщила Ева и я от удивления попыталась сбавить шаг. Девушка одарила новым косым взглядом следующих за нами Катерину и Элана, подхватила меня под локоть и потянула за собой, не позволяя застыть столбом. – То есть при отсутствии прямых наследников мужского пола и близких по родству младших ветвей титул сможет принять старшая дочь со всеми положенными правами на собственность, земли, движимое и недвижимое имущество и так далее и в свой срок передать его старшему сыну, буде таковой. Или дочери.

– А супруг? – напомнила я. – Даже при таком неожиданном раскладе леди придётся рано или поздно выйти замуж и почти наверняка за лорда.

– Говорят, что в вопросах брака всё будет зависеть от степени знатности супруга. Как я понимаю, если этот закон примут, то, допустим, Катерина может выйти замуж за лорда Данмара и остаться при том леди Ренье, поскольку её род очевидно старше.

– А если, допустим, за Феба, то госпожой Кейри точно не станет, – развила мысль я.

– Примерно, – подтвердила Ева.

– Тогда вопрос, кем станет он? И не слишком ли это революционные перемены даже для Вальсии?

– Сомневаюсь, что все с этим законом согласятся. Сначала женщины становятся леди в своём праве, затем сочтут, что уже и замуж выходить необязательно, а там и вовсе примутся проникать во всякие исконно мужские тайные советы и парламенты, смотря по тому, что принято в том или ином государстве. Да разве ж мужчины дозволят нам подобные вольности?

Что верно, то верно.

– Ладно, демоны с принятием, даже если его исхитрятся провести, то до нас всё равно ещё неизвестно, когда дойдёт. То бишь нам, подданным других венцов, никакой практической пользы с него, кроме создания прецедента. Но почему сейчас и именно Ренье этим занимается?

– Кузен?.. – Ева не договорила и лишь вопросительно на меня посмотрела.

– Сын брата покойной леди Ренье, – пояснила я.

– На титул дяди претендовать не может.

– Ни в коем разе.

– Соответственно, в обозримом будущем род Ренье попросту прервётся.

– Если только лорд не найдёт обходного манёвра.

– Вот и ответ, Диз.

И объясняет на диво спокойное отношение Чарльза Ренье к столь откровенному мезальянсу, коим являлся брак его дочери с нищим лордом сомнительного происхождения. Деньги у Ренье есть, если не впадать в крайности, то молодожёнам до конца жизни хватит и следующему поколению останется ещё вполне приличное состояние. При успешном проведении закона Фреа не придётся опускаться до титула леди Данмар, и её первенец унаследует имя старшего рода. Даже рождение девочки не вызовет традиционных проблем, возникающих при появлении на свет младенца не приоритетного пола. Одарённые родители существенно повышают шанс на пробуждение дара у ребёнка, тем более тут-то сплошь ведуны со всех сторон, и мама с папой, и тётя с дядей, и бабушка…

В общем, такой расклад прояснял ситуацию с союзом Фреа и Мортона. Неплохую стройную картинку портили лишь два обстоятельства.

Первое – внезапность и поспешность всей этой затеи.

Второе – участие Эдмунда Ренье.

Признаться, я по-прежнему не могла предположить, каким же образом призрак сумел подтолкнуть потомка в нужном направлении. Тем более кандидатура некроманта вряд ли планировалась загодя, особенно самим Чарльзом – какой любящий отец согласится на этакого престранного зятька? – в то время как законопроект наверняка разрабатывался и начал внедряться не вчера и не месяц назад. Понятно, что будущее рода для здравствующего Ренье не секрет и желай он исправить ситуацию по старинке, путём второго брака и рождения наследника требуемого пола, исправил бы давно, и никто бы его не осудил. Судя по досье, лет со смерти его супруги прошло уже немало, некоторые чуть ли не через месяц после похорон первой благоверной идут к брачному алтарю с новой невестой и ничего.

И всё же почему сейчас? Судьба рода Ренье очевидна и сегодня, и в прошлом году, и восемь лет назад, когда Фреа получила подарок от отца, не подозревая об истинном его назначении. А утверждать, что, дескать, несколько лет назад сама идея леди в своём праве не встретила бы необходимого одобрения… ну да, а нынче умы сиятельных лордов стали прогрессивны настолько, что с восторгом примут узаконенную женскую независимость.

Во дворце Ева объявила, что дорогие гости могут чувствовать себя как дома, слуги проводят каждого в отведённую ему комнату и предоставят всё необходимое, если кому что потребуется, а вечером нас ждёт небольшой неформальный ужин в обществе её и Его величества Ричарда Флоранского, который к назначенному часу прибудет из столицы. Судя по выражению лиц семейства Ренье, на трапезу с самим королём они не рассчитывали и вовсе полагали, что визит в монаршую резиденцию обойдётся обменом суховатыми любезностями с Евой, принятием нормальной ванны и сном на мягкой перине. Что до меня, то я занесла свои вещи в гостевую спальню и наспех привела себя в порядок – всё-таки запас взятой на борт воды и её расходование довольно ограничено, да и ванны на кораблях не предусмотрены, в лучшем случае тазик для обтирания. Затем отправилась в личную гостиную Еву, куда допускались только близкие друзья и родные. Девушка уже ждала меня, и под чай и пирожные мы засели за подробное обсуждение произошедшего, старых и новых загадок и перипетий личной жизни, собственной и чужой. Я наконец смогла рассказать всё подробно, что знала сама и о чём поведали мне другие, и разложила перед Евой содержимое папки, переданной Ханной перед отлётом из Брийска.

Княгиня Жемма, как и обещала, собрала краткую подборку о роде Ренье, Чёрном ордене и особенно о Клеме Лавеле. К сожалению, информация о Ренье новыми деталями не отличалась: давным-давно предок Ренье со своей супругой и единственным сыном-наследником бежали из погибающей Ритины на юг, на территории нынешней Вальсии. Бежали тогда многие, в основном, лорды, могущие себе позволить собрать то, что можно спасти, и уехать подальше. Беднякам и крестьянам такая возможность не представилась, выходцам из условно среднего класса тоже везло не всегда, и потому больше половины населения закончила свои дни на родной земле, упокоившись вместе с некогда великим, могущественным и процветающим королевством. Спасшиеся лорды рассеялись по югу, кое-кто уехал на север и запад. Ренье быстро освоились на новом месте, не распространяясь при том о прежней жизни в Ритине. Пожалуй, единственное, о чём все последующие поколения никогда не забывали – о своём без пяти минут королевском происхождении. Дальше с Ренье не происходило ничего интересного: они росли, женились, рожали детей, преимущественно одного сына, расширяли владения, приумножали богатства, плели интриги и прокладывали путь к власти. С лёгкой руки одного не в меру деятельного Ренье даже сменилась королевская династия, другому удалось взять в жёны принцессу крови, третий прославился в качестве филантропа и покровителя ведунского корпуса. В Вальсии Ренье были фактически везде, казалось, редко какое крупное событие и дело могло обойтись без их участия, прямого или косвенного. Чарльз Ренье же отметился не только в качестве соправителя королевства, отца двух красавиц-дочерей и человека, связанного с демоном, но и как военный командующий, давший отпор Чёрному ордену. В своё время Ден рассказывал мне об этом не вполне обычном для Ренье нюансе биографии Чарльза, однако чего я точно не знала, так это причины, по которой лорд взялся за уничтожение ведьмоненавистников.

Согласно неподтверждённым данным, чёрные орденоносцы убили его жену, леди Клементину Ренье.

Сожгли на костре вместе с ещё несколькими схваченными ведьмами.

Я молча подала Еве нужный листок с распечатанным текстом, подождала, пока девушка дочитает и поднимет на меня настороженный взгляд.

– Сёстры знают?

Я пожала плечами.

– А остальные?

– Я не решилась показать. Лорд Ренье знает точно, это очевидно, а что известно его дочерям – боги ведают. Там есть дата… я посчитала, Фреа в это время было всего три года, вряд ли она что-то помнит.

– Но должны же были ей рассказать о гибели матери… хотя бы позже, по мере взросления… не могла ведь она не знать? – Ева опустила глаза на листок. – Лавель в этом участвовал?

– Не указано. Однако именно благодаря жёсткости и даже жестокости Ренье и его людей орден буквально вышвырнули из Вальсии. Какое-то время они обретались то в Алдании, то на территориях между Империей и Вальсией и наконец забились в Этерию.

– Куда их неосмотрительно зазвал твой отец.

Что тут скажешь? Став старше, я смогла оценить папино решение не только с точки зрения невесты по принуждению и любящей дочери, покорно следующей родительской воле, какой бы та ни была. Правильным ли оно было? Ответ неоднозначен, в нём нет чистого согласия или отрицания. У папы и Виса не было выбора, что с нами стало бы, если бы не Лавель?

Присоединение к Империи?

Скорее всего.

А через пару-тройку лет полное поглощение Этерии, благо что в те годы ныне покойный император Миллард был ещё вполне бодр, относительно здоров и жаден до новых территорий не меньше, чем в юности.

Что было бы после и с моей семьёй, и с Висом, и со всей Этерией?

Полагаю, то же, что и с прочими небольшими государствами, влившимся в этот так называемый союз, весьма от настоящего союза далёкий. Имперский лорд-наместник, подчинение имперским законам и собственно уничтожение местного законодательства. Уровень жизни вряд ли ощутимо подтянулся бы, широко известно, что в последние годы Миллард довольно быстро забывал о новых провинциях: наместника поставил, налоги платят вовремя, не бунтуют и ладно. Конечно, Этерия не просто очередной кусок суши под имперской пятой, Этерия – это долгожданный выход к морю и возможность полноценно включиться в торговлю с восточными странами. Морской путь вдоль побережья издавна считался более безопасным, нежели по суше через степи, забитые дикими кочевыми племенами, но… но так было раньше. Теперь же, с вытеснением варваров со среднего континента – чему активно поспособствовала и Империя в том числе, имея прямую границу с восточными степями, – нужда в морских портах отпала, воздушные корабли хоть и дороже водных, однако ж надёжнее. Если бы не вопрос престолонаследия, паранойя, издержки ухудшившегося с годами характера и болезни Милларда, страна продолжила развиваться хотя бы в этом направлении. Этерия стала бы не нужна… да она уже не нужна в той мере, в какой была желанна восемь лет назад. И по тем же причинам моя родина нынче живёт на уровне мира десятилетней давности.

Так что, наверное, единственно хорошее, что принесло бы Этерии слияние с Империей, это легализация ведунской деятельности.

– Думаешь, папа ошибся? – я встала с дивана, подошла к столику у стены, занятому фотографиями в рамках.

– Я не могу судить, поскольку, во-первых, не знаю, как сама поступила бы в подобной ситуации, и, во-вторых, прекрасно понимаю, что результаты того или иного решения в полной мере проявляются лишь какое-то время спустя, – мягко возразила Ева.

Вот этот церемонный чёрно-белый портрет, запечатлевший молодого короля в парадном мундире и его невесту в строгом платье, обоих серьёзных, сосредоточенных, сделан массивным аппаратом на ножках, невесть каким чудом добравшимся до Флорансии аж из Фловвы.

– Ден недавно рассказал удивительную вещь… ну, или не рассказал, а пытался намекнуть… я, признаться, даже не поняла, какое отношение это имеет ко мне, Лавелю и Этерии. Наследница имперского престола объезжает сейчас юг своей страны и, дескать, с южной стороны нашла жениха. По тем же слухам, то ли в Вальсии, то ли у себя на родине, то ли и вовсе у нас.

– У вас? В смысле, в Этерии? – судя по тону, Ева верила в подобную возможность не больше моего.

– Как будто бы.

А вот на этом снимке, цветном и беззаботном, Ричард немного смущённо улыбался в камеру фотоаппарата, привезённого Ли из Железного мира. Слева и справа Ли и Гейл, смотревшие куда более свободно, смело, без тени настороженной неловкости, возникавшей у людей, нечасто сталкивавшихся с техникой другого мира.

– До нас такие слухи точно не доходили. То есть мы знаем, что леди Сабрина разъезжает по югу Империи и ищет жениха, но чтобы конкретные кандидаты были, пусть бы и гипотетические…

Ещё одно цветное фото, Ричард и Ева в обнимку, щека к щеке.

– Я Дену почти то же самое ответила. Ни Этерия, ни любое другое приграничное королевство не может дать будущей императрице необходимую поддержку и связи. В таком случае выгоднее было принять предложение короля Лиры, у того хотя бы неженатый взрослый сын есть и большое, в меру сильное государство.

Ева с Ли, на фоне какой-то садовой зелени.

– Только ещё разыщи этого сына, – усмехнулась Ева.

– Дело не в том, где нынче есть принц Ирвин, а в том, что странно отвергнуть перспективный союз и искать среди наследников стран, половина из которых на картах отмечена цифрой, – я повернулась к девушке. – И совсем странно – в закрытом королевстве, где нет даже малолетних наследников.

– Может, это и впрямь всего-навсего слухи. Этерийский король, сколь помню, старше покойного императора, но помирать вроде не торопится.

– Вряд ли его смерть выгодна Лавелю. Умрёт старый король, и обязательно выкопают какого-нибудь дальнего родственника-претендента, который негласное правление Чёрного ордена может и не поддержать.

– Или наоборот. Нет короля, и кто помешает Лавелю объявить себя лордом-протектором, а всех несогласных быстренько призвать к ответу? Сила-то и численное превосходство на его стороне.

– Тогда почему Клем до сих пор не избавился от короля? В его почтенных летах прикрыть убийство болезнью или подошедшим сроком проще простого.

– Хороший вопрос, – Ева собрала бумаги в стопку, положила в папку. – Значит, король нужен… хотя неизвестно, как надолго. Я так смотрю, биография Лавеля короче иного некролога: ни места рождения, ни даты, ни сведений о родителях, детстве и юности. Словно до вступления в орден его не существовало.

– Никто из ниоткуда, – добавила я.

– Так не бывает, – девушка закрыла папку.

– Бывает, как видишь.

– Не бывает, Диз. Если вдруг появляется никто из ниоткуда, то либо прошлое субъекта тщательно зачищено, либо он пришёл из места, которое пока никто не догадался проверить. Откуда княгиня взяла эту информацию?

– Через свои связи в Департаменте, вероятно.

– То есть едва ли за столь короткий срок она могла собрать действительно ценную информацию, да и кто бы ей выдал по первому требованию кучу секретных данных? – Ева постучала ноготком по папке. – Здесь общие сведения и даже личный интерес Ренье в отношении Чёрного ордена мало на что проливает свет.

– Зачищено, говоришь? – я приблизилась к креслу, занятому Евой, посмотрела сверху вниз на светловолосую макушку. – Но кто стал бы чистить информацию об одном из орденоносцев, пусть бы и не последнем в своей организации? Кому это вообще нужно?

– Или из какого места надо явиться, чтобы никто не заподозрил, что ты оттуда? – подхватила девушка.

– Из другого мира, – отозвалась я.

 

– – –

 

Фреа

Не спорю, ужин с Его величеством Ричардом Флоранским – не то событие, которого могла ожидать я, или Катерина, или даже Элан. Мы удивлены и не в силах скрыть это, однако остальные спокойны, ничем не выказывают своего недоумения, растерянности, словно только и делают, что близко общаются с монаршими персонами. Возможно, подобная близкая связь с членом правящего Дома в порядке вещей для леди Грейн или для лорда Данмара, едва ли испытывающего хоть какой-то пиетет в присутствии королей и князей, но и Фабиана не смущает предстоящий ужин, он не видит в том ничего особенного и лишь заговорщицки подмигивает мне, как только Катерина и Элан отворачиваются. Кажется, никто не обращает на нас внимания, все заняты собой и своими проблемами, большими и малыми, однако мне всё равно неловко, я сначала оглядываюсь, убеждаясь, что на нас и впрямь не смотрят, и лишь затем строю гримасу, намекая на недопустимость таких фамильярностей при посторонних. Ещё не хватало, чтобы весть о нашем романе вышла за пределы круга пассажиров ладьи.

Впрочем, неофициальная встреча с правителем Флорансии тревожит куда в меньшей степени, нежели собственные тяжёлые думы, ожидание неизвестности и непонимание происходящего. Я не раз бывала в обществе Его величества Августа Вальсийского и его супруги королевы Антуанетты, беседовала с монаршей четой и проводила время с ними и с членами их ближайшего круга. Я знаю, что Ричард молод, как и князь Александр, и что тоже взошёл на престол раньше, чем предполагал. Знаю, что несколько лет назад король потерял отца и страну, что жизнь его была непростой, а путь к царскому венцу тернистым. Знаю, что избранная им невеста и по сей день считается многими неподходящей, недостойной правителя его статуса, что, несмотря на мнение недоброжелателей, они любят друг друга и что Его величество привлекательнее Его милости.

Последняя мысль вызывает у меня улыбку. Оказавшись в отведённой мне спальне, я не обустраиваюсь на новом месте, но делаю то, что, должно быть, делают все, едва сошедшие с борта корабля после нескольких дней в пути и добравшиеся до гостиницы или остановившиеся в частном доме. Вскоре ко мне заходит Фабиан, и мы тайком, посмеиваясь и взявшись за руки, покидаем дворец, чтобы я смогла наконец воплотить в жизнь давнюю свою мечту.

Полетать на «звезде».

Не в качестве пассажира, не в виде докуки, почти что багажа, замедляющего скорость и повышающего расход энергии.

Нет, на сей раз я сама водитель, сама управляю «звездой» и для того мне даже не нужен «ключ»-кристалл.

Горю нетерпением побыстрее применить на практике теорию, всё, о чём рассказывал Фабиан и что я видела, наблюдая, как летает брат. Теперь я тоже ведунья, стихия отвечает и мне, подчиняется, признаёт, и у меня немедленно получится всё и даже больше.

На деле всё оказывается не так-то просто, легко, как грезилось ещё час назад.

Собранная в кристаллах сила откликается сразу, мне удаётся поднять «звезду» в воздух на метр-другой, и только. С полётом не складывается, я отчаянно пытаюсь направить транспорт, как учил Фабиан, но «звезда», будто заупрямившийся мул, не желает двигаться куда бы то ни было и после нескольких минут бесполезного висения на одном месте самовольно опускается на землю, а после и вовсе заваливается на бок, придавив мне ногу, словно не способная стоять ровно. Это повторяется дважды и решимость моя тает, я уже не столь уверена в себе и своём даре. Фабиан, пряча улыбку, помогает мне выбраться из-под «звезды» и поясняет, что в корпусах, прежде чем сажать адепта на настоящий транспорт, тренируют сначала на обычных деревянных козлах в спортивном зале, затем на чурбачках с колёсиками и лишь затем переходят на облегчённую учебную модель с пониженным зарядом, на которой при всём желании не улетишь далеко.

– И в чём резон таких тренировок? – негодую я. – Большинство людей с малолетства могут сидеть на бревне ровно и не падать.

– А если поднять бревно в воздух и запустить со скоростью, в три раза превышающей средний ход ладьи? – ведун ставит и «звезду», пока я отряхиваю штаны и прожигаю гневным взором то её, то его. – Координация, маневрирование, в том числе на максимальной скорости, построение маршрута, управление энергетическими токами, их распределение и контроль. Я уж не говорю, что во Фловве, например, введены правила движения воздушного транспорта в населённых пунктах, за нарушение которых могут оштрафовать.

– Мы не во Фловве. И неужели неодарённые, приобретающие «звезду» с «ключом», тратят годы на тренировки? Что-то я подобного не замечала.

– Годы вряд ли, конечно, хотя некоторым не помешало бы… но какое-то время на освоение необходимых навыков уделять приходится. Да и ты видела, как летают все эти доморощенные лордики-звездуны? Гонки на ограниченной дистанции и развоз подружек – их предел. Или почему, ты думаешь, у них так быстро «звёзды» убиваются? Именно поэтому. Нет ни понимания, ни возможности управлять ею как следует, а не поднял и стартанул на максимуме.

Признаю правоту Фабиана, пусть что тон его, что выбранные выражения неприятны. Он почти всегда отзывается о высокородных пренебрежительно, презрительно, мало кто из имеющих титул может похвастаться добрым отношением со стороны ведуна. Во всяком случае, я знаю лишь леди Грейн, лорда Данмара да, наверное, леди Джоэллин.

И, возможно, Алесских.

– Садись, Фреа.

Неохотно подчиняюсь и резко оборачиваюсь, когда Фабиан занимает место позади меня.

– Феб, я и одна-то взлететь не могу, не то что с пассажиром!

– Ты пока и не взлетаешь, а смотришь, учишься и запоминаешь, – ведун прижимается ко мне со спины, но не обнимает, а тянется к рулю, отчего мне приходится наклониться вперёд. – Положи руку на её бок.

Оболочка чуть тёплая, гладкая.

– Слушай её, следи за токами энергии, куда они идут, что наполняют, какие процессы запускаются при этом и как она сама реагирует на малейшее изменение в собственном теле. Можешь закрыть глаза и визуализировать, если тебе так удобнее.

Разумеется, теперь-то «звезда» послушно отрывается от земли, набирает неспешно высоту. Пытаюсь делать как велено, но внутри шевелится недовольство беспокойное, колючее, не позволяет сосредоточиться. Я по-прежнему пассажир, хоть и сижу нынче спереди, а не болтаюсь мешком за спиной водителя. Фабиан не поднимается высоко, и мы летим неторопливо над аллеей, постепенно удаляясь от белоснежного дворца. По обеим сторонам плывут зелёные кроны, деревья посажены нечасто, и я могу рассмотреть стрелы других аллей, аккуратно подстриженные кусты и яркие цветочные клумбы. Поодаль темнеет полоса леса напоминанием, что там заканчивается распланированная, выверенная часть территории и начинается дикая, не выровненная, не исправленная человеком.

– Ты не следишь, – упрекает Фабиан мягко.

– Не слежу, – соглашаюсь. – Давай полетим туда.

– К лесу? Для упражнений на пересечённой местности ты ещё не доросла.

– Я не собираюсь упражняться в лесу.

«Звезда» набирает скорость, поворачивает, ныряя между стволами деревьев. Аллеи и кусты мелькают внизу, но на сей раз я не смотрю на окружающий пейзаж. Ловлю ощущения, о которых говорил Фабиан, прислушиваюсь к перекатам энергии внутри серебристого тела. Она, словно вода, и впрямь течёт, наполняет, переливается из кристалла в кристалл, пускает тончайшие нити-капилляры по оболочке «звезды», питает её, удерживает в воздухе, направляет вперёд, подчиняясь желаниям водителя.

– Только не пытайся её тянуть, – предупреждает Фабиан.

– Кого?

– Энергию из накопителей. Такое иногда случается у новичков-земляников. Все ведуны чувствуют эту энергию, но использовать её для других целей, кроме управления «звездой», могут лишь земляники, чаще всего потенциальные мастера кристаллов. Имей в виду.

– Хорошо, – я поглаживаю «звезду» по боку и, озарённая внезапной идеей, удивительной, потрясающей, будто явившейся ко мне с энергетическими токами, оборачиваюсь к Фабиану. – Давай поженимся.