Вера в чудеса. Или недобрая сказка
Андреева Марина
Автор: Андреева Марина
Исключительными правами на произведение «Вера в чудеса. Или недобрая сказка» обладает автор — Андреева Марина Copyright © Андреева Марина
Если вам скажут, что судьба шутница, – верьте! Ведь это действительно так. И зачастую эти шутки отнюдь не напоминают добрые сказки. Вот и я, некогда избалованная дочь состоятельного бизнесмена, превратившаяся на время в обычную студентку, а потом… Вернее, теперь… расскажу свою историю.
С родными у меня не густо. Ни дедушек, ни бабушек, маму и ту, видела только на фотографиях – она умерла, когда мне ещё и пяти не было. Отец после этого долго не желал ни с кем связывать свою жизнь, и мне казалось, что нам никто и не нужен. Собственно, чего ещё может желать ребёнок, обделённый вниманием матери? Ну, конечно же, чтобы папа всегда был рядом. И он был. По возможности. Да, работал как проклятый, вечно был занят, но я не обижалась, ведь каждую вырвавшуюся свободную минутку он проводил со мной.
Да и грех жаловаться: просторная четырёхкомнатная квартира в респектабельном районе, шикарная дача на берегу залива, благодаря усилиям оплаченных папой репетиторов, элитная школа с углублённым изучением английского и математики окончена с отличием, после чего я без проблем поступила в престижный ВУЗ, а позднее должна буду занять руководящую должность в папиной преуспевающей компании. Жизнь была расписана как по нотам: стабильная, спокойная. Ничто не предвещало беды.
Но однажды всё изменилось, потому что появилась – она. К тому моменту мне только-только исполнилось шестнадцать. Несмотря на россказни о непонимании подростков и взрослых, я прекрасно осознавала, что отец в свои сорок, всё ещё весьма привлекателен и вовсе не обязан гробить свою жизнь в угоду моим прихотям.
Когда папа впервые привёл Илону в наш дом, я порадовалась тому, что он наконец-то решился на роман. На первый взгляд, женщина произвела приятное впечатление. Выглядела она весьма эффектно: высокая, стройная, одета стильно и со вкусом, идеальная причёска, маникюр, макияж, приятные черты лица, открытая голливудская улыбка… Да что уж там? В ней всё казалось идеальным! Что и немудрено, являясь ни много ни мало папиным деловым партнёром, она могла себе позволить регулярное посещение всяких спа-салонов, тренажёрных залов и бассейнов.
Илона всё чаще наведывалась к нам в гости, нередко засиживаясь допоздна, а порой оставаясь на ночь. Папа поутру жутко смущался, но только слепой мог не заметить, как он светился после этого. Я искренне радовалась за него, желая самому дорогому во всём мире существу – обычного человеческого счастья. Немного грустно было отмечать, как он отдаляется от меня, проводя свободное время с возлюбленной, но я не обижалась и ничего не требовала. И ещё… ещё меня очень умиляло, когда эта холёная блондинка называла моего папу «зайчиком», а он буквально таял в ответ.
Спустя год отшумела пышная свадьба с огромным количеством приглашённых. И именно там, я ощутила, что что-то не так. Откуда такие мысли? Не знаю. Может напрягли лица присутствующих? Ведь тогда собрались и конкуренты по бизнесу, и чиновники разной руки, жаждущие обзавестись на столь знаменательном событии полезными связями. Все натянуто улыбались, вот только радости явно не испытывали. Их глаза метались туда-сюда, стараясь выхватить в толпе наиболее полезных гостей и отыскать предлог для разговора. Та фальшь, с которой они поздравляли отца вызывала отвращение. И именно тогда Илона впервые показала свой нрав и попыталась поставить меня на место:
– Чего ты встала тут? – вопреки ожиданиям, вместо обычной милой обходительности, холодно прошипела она.
В тот момент я откровенно опешила, и отложила просматриваемый промежду делом их брачный договор.
– Я просто…
– Ты, – это произнесено было так, будто эта фурия в фате ткнула в меня пальцем. – Лезешь не в своё дело.
В тот вечер я настолько растерялась, что так и не нашлась с ответом, на столь странный наезд. Помнится, тогда я списала поведение мачехи на свадебное волнение. Ну а дальше… Дальше она естественно переехала к нам, и в недавно казавшейся огромной квартире – стало тесно. Дело в том, что у Илоны было две дочери. Одна уже достигла совершеннолетия и осталась жить в квартире матери, а вот младшая, моя сверстница – переехала к нам. В результате, сама Илона, вместо того, чтобы поселиться в комнате отца, переоборудовала гостиную в спальню. В тоже время, мебель и документы из папиного кабинета переместились в дальний угол кухни-столовой, а опустевшую комнату тут же отремонтировали и в ней поселилась моя младшая сводная сестра.
Кстати, все хранившиеся в доме мамины фотографии куда-то исчезли. Не удивлюсь если новая хозяйка отправила их в мусорное ведро. Обидно, конечно, если так. Я даже спрашивала её, но та отнекивается, делая вил, что не имеет никакого отношения к пропаже снимков. Былая мягкость и покладистость мачехи осталась где-то там, на подходе к ЗАГСу. Сейчас же оставалось лишь протирать глаза в попытке получше разглядеть ситуацию и, гадать: то ли я так слепа была, то ли Илона настолько талантливая актриса?
Вместо медового месяца, отец после свадьбы увяз в делах и дома почти не появлялся, чего нельзя было сказать об Илоне. А ведь они к этому моменту успели объединить свои компании и являлись совладельцами! Почему же он вкалывает как проклятый, а она прохлаждается по спа-салонам?! Вечно в ванную не попасть, она видите ли какие-то процедуры делает! И по вечерам куда-то постоянно уезжает. Причём я бы могла подумать, что на деловые встречи, но уж больно у неё наряды откровенные, то шифон, то до неприличия глубокое декольте.
А однажды, я случайно подслушала её телефонный разговор. В тот день, я забыла кошелёк и вернулась. Илона, видевшая мой уход, а вот возвращения не заметившая, будучи в полной уверенности, что дома никого кроме неё нет, прогуливалась по квартире довольно громко флиртуя с кем-то по телефону:
– Да, мой зайчик, – проворковала она, проходя мимо моей комнаты. – Конечно соскучилась! А ты как думал? Вечно пропадаешь на работе. Все эти деловые встречи, совещания…
Услышав до боли знакомое обращение – «зайчик», я решила, что она болтает с моим отцом и даже на долю мгновения усовестилась из-за своих былых обид в её адрес, но потом… Потом, ещё немного поворковав, она обратилась к собеседнику по имени!
В тот момент, я застыла возле двери и не решалась даже шелохнуться. Да, сомнений не было – у Илоны есть любовник, но я не знала, как поступить: стоит ли высказать ей всё? Стоит ли рассказать об этом папе? В тот день я прогуляла занятия, так и не осмелившись выйти из своей комнаты и выдать своё присутствие. Позднее, пыталась поговорить с отцом, но, увы, он приходил слишком поздно, а Илона словно почуяв опасность, всё время вертелась рядом. Несколько раз я порывалась приехать к нему в офис, но всё время что-то мешало: то у него срочно возникали какие-то неотложные дела, то у меня. Казалось, сама судьба не позволяет нам пооткровенничать, но однажды, я всё же урвала момент. Вот только отец оказался глух. Не поверил.
Я наблюдала за происходящими вокруг нас переменами и не могла понять – почему отец не обращает ни на что внимания? Почему на всё согласен? Да, до свадьбы я могла поверить, что он влюблён, ведь Илона казалась такой милой, но сейчас? О какой любви может идти речь, после того как его жёнушка во всей красе продемонстрировала своё гнилое нутро? Это же насколько слепым надо быть?!
Месяц за месяцем пролетел год, за ним другой. Отец осунулся и постарел, я уже позабыла как выглядит его улыбка. Мои попытки донести до его сознания тот факт, что супруга его просто-напросто использует, неизменно заканчивались скандалами. О нашей с мачехой войне вообще говорить не стоит. Если поначалу она делала вид, что просто не замечает моего существования, то потом начались хронические придирки: это не туда положила, поставила, не там села… А некоторые сцены стали притчей во языцех в кругу моих друзей:
– Зачем форточку открыла? Холодно!
– Так она же закрыта! – с уже выработавшимся равнодушием, отвечаю я.
– Значит открой, – фырчит, напрочь забыв о своих прошлых словах. – А то душно.
Ну, собственно и наоборот:
– Почему форточка закрыта? В квартире не продохнуть!
– Так она и открыта… – спокойно отвечаю.
– Значит, закрой, а то меня просквозит!
В общем, так и жили – она меня пилила, я скрипела зубами, но терпела. А однажды, отец явился домой в разгар рабочего дня и сказал, что ему надо со мной серьёзно поговорить.
– Кира, видит бог, я терпел сколько мог. Надеялся образумишься. Видимо не судьба. Поэтому… – он на мгновение запнулся, будто не решаясь продолжить, но тут на кухню вплыла его жёнушка и он буквально на одном дыхании выпалил: – Я снял квартиру неподалёку от твоего института. Оплатил вперёд надолго. Ты уже взрослая, и коли не можешь ужиться с Илоной, то переезжай туда, – завершил он и выложил на стол связку ключей и лист бумаги с адресом.
Шок? Да. У меня в горле болезненный ком застрял и челюсть болезненно свело от обиды. Как он мог так поступить? Почему винит только меня?!
Но чтобы я не думала, это ничего не меняло. Он остался слеп, упорно не замечая того, во что превращается его собственная жизнь рядом с этой мегерой. Как же я скучала по тем счастливым вечерам, которые мы проводили вдвоём… В те давние времена, до появления этой…
В тот день, спорить ни сил, ни желания не было. Я молча собрав вещи переехала на съёмную квартиру. С той поры мы почти перестали видеться. Он вечно был занят. В те считанные разы, когда я заезжала домой, чтобы забрать кое-какие вещи, его либо не было, либо он спал, как говорила мне Илона или моя сводная сестра, до сих пор жившая с ними. В папином офисе ввели какую-то жёсткую систему контроля на входе, и туда мне проникнуть также не удавалось. Не возникало ни капельки сомнения в том, кого именно стоит благодарить за это. Но унижаться, отирая спиной стены возле выхода из здания корпорации в ожидании отца, мне гордость не позволяла.
Тут хочешь смейся, хочешь плачь, но я всё чаще вспоминала сказку про Золушку. Вот же и мамы нет, и мачеха с двумя сёстрами-змеями в наличии имеется, и батюшка чахнет под каблуком жены тиранши, некогда прикидывавшейся ангелом. Да, меня никто не заставляет зёрнышки перебирать, и от отца даже деньги исправно раз в месяц на банковскую карту поступают. Но в целом… тенденция явно прослеживается. Не хватает только феи-крёстной и принца.
А потом… Когда я уже училась на втором курсе раздался звонок мобильного. Взглянув на экран, не поверила глазам, и даже колебалась – стоит ли отвечать? Но что-то внутри сжималось от боли и недоброго предчувствия.
– Кира, – раздался из трубки голос Илоны. – Ты в городе?
– Да, – удивлённо отозвалась я.
– Приезжай по адресу… – она продиктовала координаты одной из лучших больниц нашего города.
– Что случилось? – чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, почему-то шёпотом спрашиваю.
– Приедешь, объясню. Поспеши…
И из трубки донеслись короткие гудки.
Как же я неслась! До метро долетела за считанные секунды, там бежала по эскалатору перескакивая через ступеньку, чем вызвала недовольство следящей за порядком сотрудницы метрополитена и спокойно едущих по своим делам пассажиров. Спустя безумно долгих сорок минут очутилась у входа в больницу, где меня ждала заплаканная Илона.
– Что случилось? – подлетев к ней, спрашиваю, напрочь забыв былые разногласия.
– Костя… он…
– Что?!
– Авария… Позвонили… Он в реанимации… Я тебе позвонила…
– Где он?
– Там… – махнула она в сторону больницы. – Он…
– Какая палата?
– Я… Я не помню… Всё так неожиданно… Я…
Она сбивчиво говорила что-то ещё, а я уже мчалась в приёмный покой. На то, чтобы выяснить куда именно доставили отца, ушло без малого минут десять. Потом был скандал с сотрудниками реанимационного отделения, не желавшими меня пропускать внутрь без сменной обуви и халата.
– Какой халат?! – орала я. – У меня отец там!
В итоге, кто-то из посетителей сжалился и дал мне свои вещи. Правда не безвозмездно, но это не играло роли, главное, меня пропустили внутрь.
Представшая моему взору картина повергла в шок. За то время что мы не виделись, отец совсем сдал: исхудал, некогда тёмные волосы почти полностью поседели. А если учесть заклеенные пластырем ссадины на лице, гипс на ноге, вставленные в ноздри трубочки, всякие катетеры торчащие и из-под одеяла, и из вен, капельницы, плюс действующее на нервы попискивание диагностической аппаратуры… В общем, не думала, что я на подобное способна, но… Мгновение назад имевшая вполне чёткие очертания больничная палата поплыла перед глазами, и – да, я потеряла сознание.
Откачали.
Я сидела возле отца, плакала и рассказывала о том, как люблю его, как скучаю по тем временам, когда мы были близки, вот только слышал ли он?
Спустя два дня, надо мной сжалились, выделив кровать, и за незначительную сумму стали кормить больничной едой. Если бы не медперсонал, я, наверное, забыла бы о том, что нужно есть.
Два долгих месяца я провела возле постели отца, почти не покидая палату. Боялась, что стоит уйти и он придёт в себя или же наоборот, случится нечто непоправимое. Илона за это время навестила нас всего несколько раз, ссылаясь на то, что ей больно видеть отца в таком состоянии.
В институте, зная о моей ситуации, пока что закрывали глаза на прогулы, хотя задания мне выдавали. Выполняла их тут же, разложив ноутбук, учебники и тетради на подоконнике.
Наверное, если бы не учёба, и не подруги с моего курса, я сошла бы с ума. Но Анютка и Надюшка неизменно поддерживали меня, не позволяя погрузиться в пучину отчаяния.
А потом… потом это всё же случилось.
«Кап… Кап… Кап…» – кажется, что сама природа горюет, проливая небесные слёзы.
Возле свежевырытой могилы, недружелюбно косясь друг на друга, о чём-то перешёптываются пришедшие проститься с усопшим люди. Они зябко ёжатся под пронизывающе-холодными порывами ветра, дамы кутаются в ажурные чёрные шали, укрываясь под зонтами от мелко накрапывающего дождя, мужчины повыше поднимают воротники плащей. Мне бы не видеть всего этого, поплакать бы, но слёз не осталось, иссякли за то время, пока отец лежал в коме. И вот, прощальные речи уже произнесены. Повинуясь жесту распорядителя, загребаю горсть влажной земли, сжимаю в руке, будто передавшееся ей тепло чем-то поможет лежащему в гробу мужчине. Но кажется он всё ещё где-то рядом, и сейчас этот согретый моей рукой комочек упадёт и согреет его… Пусть не тело, но хотя бы душу…
«Шлёп…»
Обряд соблюдён, гости расходятся, спеша к ожидающим их автомобилям. Сотрудники похоронного агентства закапывают могилу. Звук падающих на деревянную крышку гроба влажных комьев, отдаётся в ушах похоронной песней и приходит окончательное осознание: «Всё кончено. Его больше нет. Папа так и не простил мне тех грехов, в коих я была не виновна. И я больше никогда не услышу его голоса, не увижу его глаз…»
Вот и сейчас, в этот трагический день, здесь – на кладбище, подруги стоят рядом. Их присутствие пусть и немного, но придаёт сил. Ничего не изменить. А они напоминают о том, что надо как-то жить дальше.
Илона о моём существовании благополучно забыла. Деньги на карточку перестали приходит сразу после смерти папы. Хорошо, что жила я в пешей доступности от института и тратиться на транспорт необходимости не было. Поэтому остатков средств, сэкономленных ранее и смехотворной стипендии пока что хватало на кое-какое пропитание, хотя вопрос о подработке уже вставал ребром. Спустя полгода с того трагического дня, как раз с наступлением зимы, выяснилось, что срок, на который была сделана предоплата за квартиру подошёл к концу и надо либо оплатить дальнейшее проживание, либо съезжать.
Вопрос – куда? Да, пусть меня это и не радовало, но я решилась на какое-то время пожить в квартире отца, где по-прежнему обитали Илона и её младшая дочь. Нет, никто откровенно меня не выгонял из отчего дома, но поставили перед фактом: я тут «никто» и звать меня теперь «никак». По тому брачному контракту, с которым мне так и не удалось как следует ознакомиться в своё время, и по невесть откуда взявшемуся завещанию, никаких прав на собственность отца у меня не было: ни на долю в компании, ни на дачу, ни на квартиру, ни на машину, ни на счета в банке. Осталась только прописка. Можно было попытаться оспорить это в суде. Вот только денег на адвоката у меня не было.
Три недели жизни в некогда родной квартире превратились в сущий кошмар: к моему приходу из института всегда орала музыка, под звуки которой невозможно было сосредоточиться и подготовиться к следующим занятиям, зачётам и экзаменам. Приходилось заниматься по ночам, ведь я немало пропустила в конце прошлого учебного года, когда «жила» в папиной палате, прогуливая занятия. Вроде экзамены я все сдала, но всё равно нет-нет да аукаются те пропуски, а стипендию терять нельзя, она хоть и копеечная, но выручает.
– Кир, так не может продолжаться, – произнесла однажды утром, одна из моих подруг – Аня. – Ты на себя посмотри? В гроб краше кладут.
Что тут скажешь? Повела плечом неопределённо, мол, ничего не поделаешь. Я уже как-то смирилась и просто выживала. И если вначале, я тешила себя надеждой, что всё это затянувшийся кошмарный сон, то теперь наоборот, казалось, что все воспоминания о прошлой беззаботной жизни не более чем фантазии, а что было в жуткой реальности просто-напросто позабылось.
– Пошли в учебную часть. Напишешь заявление на место в общежитии.
– Кто меня туда пустит с местной пропиской? – невесело усмехаюсь.
– Ну а вдруг? – не отставала подруга.
Переспорить её нереально, это я знаю. Пришлось идти. Как и предполагала, получила отказ, ведь иногородних студентов выше крыши, а я местная. Но Аня не смирилась и продолжила обивать пороги ВУЗовского руководства. В итоге, нас троих – меня, Аню и Надю, вызвали к ректору.
– Вот и чего ты добилась? – ворчала я на подругу, подходя к кабинету.
Та вздыхала и отводила взгляд, но молчала. И правильно делала, у меня хронический недосып, недоед и вообще нервы расшатаны, посему лучше не нарываться.
Ректор окинул хмурым взглядом нашу компанию, и кивнул на стулья возе длинного «Т»-образного стола. Сели. Молчим. Ждём. Я молюсь – лишь бы не отчислили или стипендии не лишили.
– Свободных койко-мест в общежитии нету, – наконец-то произнёс он, а я успела подумать – «Стоило ради этого тратить на нас время? Эту информацию до нас только ленивый не донёс». – Свердлова, – он кивнул на Аньку, – уже все уши прожужжала о сложившейся ситуации. В общем… Вариант такой: насколько мне известно, вы, – он взглянул на моих подруг, – живёте в одной комнате. Так? Так. Согласны потесниться? – спрашивает, и девчонки опешив от такого вопроса переглянулись и дружно кивнули. – Но! Койко-место вам придётся организовывать самостоятельно. Привозите кровать, раскладушку или матрац надувной – это ваше дело. Если согласны, дам распоряжение приписать Велисову к вашей комнате.
Девчонки даже не глядя в мою сторону радостно заверещали, но тут же стушевались под строгим взглядом хозяина кабинета.
– Я так понимаю, вы согласны? – для проформы уточнил он. – Тогда вот, – он размашисто чиркнул на каком-то листке бумаги и подтолкнул его по столу в нашу сторону. – Отдадите коменданту.
Кровать я забрала из своей комнаты в теперь уже Илониной квартире, перевезла вещи, и наконец-то смогла вздохнуть с облегчением: никто не изводил меня придирками, не сводил с ума грохочущей музыкой, не соблазнял ароматами деликатесов, заставляющими мой голодный желудок узлами завязываться. Наконец-то, я выспалась и смогла сосредоточиться на подготовке к экзаменам, ведь подходил конец сессии, и не за горами был Новый Год.
И вот, настал день последнего экзамена.
– Молодец, Велисова, удивили ничего не скажешь, – похвалил педагог и поставив что-то в зачётке продублировал оценку в листок ведомости и ноутбук. – Хорошего вам Нового Года, – усмехнулся он, протягивая зачётку.
Я на ватных ногах прошла к столу, где осталась моя сумка, кинула взгляд на продолжающую готовиться к ответу Аню и… наконец-то за мной закрылась дверь в аудиторию.
– Ну как?! – тут же подлетела успевшая отстреляться самой первой Надя.
Открываю зачётку и расплываюсь в улыбке – высший бал!
– Оу! Супер! Ждём Аньку и пойдём отметим это дело.
– Да я… – попыталась отказаться, да куда уж там?
Надя у нас хоть и тихоня, но если вобьёт себе что-то в голову, то с ней, как и с Анькой спорить бесполезно, проще сразу согласиться. Вот и сейчас, не желая слышать мои отмазки, подруга тут же затараторила:
– Ты мне с матстатистикой и матанализом помогла? Помогла. Я проставляюсь! – припечатала она и в ожидании уставилась на дверь в аудиторию.
Мандраж отпустил, оставив на своём месте лёгкую эйфорию от осознания, что всё позади. Стою. Глазею по сторонам. Просторный коридор с высоченными, метров пяти в высоту потолками, залит ярким декабрьским солнцем, нестерпимо режущим по глазам сквозь огромные трёхстворчатые окна. У входа в аудиторию толпятся наши одногруппники, но при этом вокруг стоит гробовая тишина, изредка нарушаемая шорохом перелистываемых страниц, едва различимым шуршанием шпаргалок или тихим бурчанием готовящихся к экзамену студентов.
И вдруг, к вящему ужасу ожидающих своей очереди, дверь с пронзительным скрипом распахивается и, из помещения выскакивает сияющую от счастья голубоглазая блондинка:
– Ура-а-а! Даже не верится! – радостно восклицает она.
– И не говори, Анюта, – улыбнулась ей Надя, заправляя за ухо вывалившуюся из причёски, отливающую огненно-рыжим в солнечных лучах, каштановую прядь.
– На что? – больше для приличия интересуюсь, не сомневаясь, что подруга, как и всегда на протяжении двух с половиной лет нашей совместной учёбы, получила высший бал.
– На то, на что и хотела, – зарделась от удовольствия Анютка.
– Ну что, девчонки, обмоем завершение сессии? – вновь внесла Надя конструктивное предложение.
– Можно, – памятуя о минувшей нотации, почти мгновенно отозвалась я, но Аня нас удивила:
– У меня другое предложение. Айда к моей бабуле в деревню на каникулы? Туда ехать электричкой всего-то три с половиной часа, ну а потом, или на такси скинемся или прогуляемся часик ножками. У вас ведь всё равно никаких планов на каникулы нет.
В этом она права – планов ни у меня, ни у Нади не было, по одной простой причине – она приехала издалека, а у меня… у меня просто не было теперь ничего – ни дома, ни родных, ни денег на путешествия или какой-либо иной досуг. В общем, мы планировали отпраздновать Новый Год в общежитии, ну и каникулы провести собственно, там же.
Предложение Анюты было принято единогласно. Правда вечно скромничающая Надя ни то, чтобы заартачилась, но всё же усомнилась:
– Ань, удобно ли такой толпой в гости наваливаться без предупреждения?
– Ой! Да брось ты, Надюх! – беззаботно отмахнулась блондиночка. – У меня бабулька мировая. Она нас ещё и гаданиям научит! Если уболтаем, конечно, – уже не так уверенно, добавила она. – Вот ты, например, неужто не желаешь на суженого взглянуть? – добила она Надю.
– Так то ж на Крещение гадать надобно, а мы к тому времени уже вгрызёмся в гранит науки и не до гаданий будет, – задумчиво произнесла Надюшка, а судя по тому как выделились на её лице веснушки, она в этот момент вела активную внутреннюю борьбу между принципами и собственными желаниями. – Да и не верю я в это всё, – отмахнулась.
– Вообще-то и на Святки гадают, а это с шестого числа и до самого Крещения, – сделав вид, что не расслышала последнюю фразу, поправила Анька нашу подругу. – Можно даже в декабре гадать, на день святого Андрея, например. И вообще, много когда. Я точно не знаю, но уж моя-то бабка всё об этом ведает. Поверь! Она самая что ни на есть настоящая деревенская ведьма! Ну, я ж вам рассказывала, – несколько обижено завершила свою пылкую речь, Аня.
– Ерунда всё это! – хором с Надей выпалили мы, переглянулись и расхохотались, хоть Надюшка и тихоня по жизни, за редким исключением эмоциональных всплесков, таких вот как сейчас, но слишком часто у нас с ней мнения совпадают, и вот так синхронно озвучиваются.
– А вот погадаете, и узнаем ерунда или нет! – фыркнула Анюта.
В общем, так и решили. Весело галдя влетели в гардероб, оделись и выскочили на мороз, мне повезло тут же поймать адресованный кому-то снежок. Отряхнулась и поспешила догнать девчонок. Заскочили в общагу, побросали книги, конспекты и зачётки, наскоро собрались. По дороге на вокзал, забежали в гипермаркет затарившись всевозможными продуктами и алкоголем на Новый Год, и всем необходимым с расчётом на две недели проживания в гостях.
Хорошо, что экзамен проходил рано утром и мы по обыкновению вошли в аудиторию в числе первых. В итоге, на вокзале очутилась ещё до полудня. Без проблем взяли билеты и даже умудрились отыскать сидячие места в уже объявленной на посадку электричке, на что не особо-то рассчитывали накануне праздников и многочисленных выходных.
Три с лишним часа в электричке пролетели незаметно. После успевших надоесть городских пейзажей, мы с упоением глазели на проносящиеся за окном искрящиеся в солнечных лучах заснеженные поля, луга, деревья, позднее повалил снег, да такой, что ничего было не видно за этой белой пеленой. Потом болтали о том и сём, играли в карты, а когда часть пассажиров вышла, к нам подсели двое парней с гитарой. В итоге, мы так увлеклись, что чуть не проехали нужную станцию. Распрощались наскоро с попутчиками и подхватив свои вещи, выскочили из вагона.
Станция, судя по количеству вышедших на платформу пассажиров спросом не особо-то пользовалась. Помимо нашей компашки, я насчитала ещё четверых: женщина с ребёнком, мужик лет пятидесяти и бабулька-божий одуванчик в цветастом платке и с затрапезным рюкзачком за спиной.
– Хорошо-то ка-а-ак! – бросив сумки на заснеженный перрон, воскликнула Анька и широко раскинув руки в стороны, закружилась вокруг своей оси, похрустывая свежевыпавшим снегом под сапогами. – Вы чувствуете какой тут воздух?! А природа какая, а?
Ну что тут скажешь? Не поспорить. Воздух действительно чистейший, да и окружающий станцию хвойный лес – шикарен. Чего только стоят снежные шапки на раскидистых лапах елей и сосен: пушистые настолько, что так и тянет потрогать. А как искрятся, в лучах успевшего выскользнуть из-за тучек солнца! Аж глаза слезиться начинают.
– Да-а-а… – выдохнула облачко пара Надюшка. – Красота…
Учитывая отягощающие наши плечи баулы, о том, чтобы добираться пешком до деревни даже речи не было. Вот только ловить такси здесь было негде, за неимением оживлённых трасс или крупных населённых пунктов. По словам Ани, таксисты всегда парковались возле станции в ожидании потенциальных клиентов. Однако сейчас, сколько мы не оглядывались по сторонам, ни одной таксишной машины не заметили. Собственно, автомобилей здесь вообще было – раз, два и обчёлся. Двое мужчин поднялись встречать своих гостей прямо на перрон, затем закинули их баулы в багажники, дождались пока рассядутся пассажиры и… да – уехали. А мы с девчонками – остались.
Стоим, озираемся по сторонам. Морозец щиплет щёки и нос. Ноги начинают подмерзать.
– Ну что же, – несколько расстроено, вздыхает Аня. – Давненько я зимой сюда не приезжала. Видать в это время гости здесь редкость, вот и таксисты в холостую кататься не хотят, – отводя взгляд, добавила она.
– Значит, пойдём пешком, – пожала плечами Надя. – Не в город же возвращаться из-за такой ерунды. Сколько ты говорила – час идти?
– Ну-у-у… это… летом. А так… за полтора точно дойти можно, – обрадовала нас Аня, а мы в ответ лишь обречённо переглянулись, подхватили весьма увесистые торбы и потопали к спуску с платформы.
Выйдя с территории станции прошли минут пять по накатанной и явно довольно часто используемой дороге, свернули на широкую просёлочную, с жутким, присыпанным снегом гололёдом и колеями, оставленными транспортом. Минут через двадцать пришлось остановиться на передышку. После активной ходьбы, холодно уже не казалось – под курткой я вся взмокла, так и тянуло снять шапку, но боязно – вдруг простужусь? Не хотелось бы заболеть в такой глуши, где до станции не добраться, а о врачах и вовсе только мечтать можно, как собственно и о медикаментах.
– Придём, баньку затопим, – оптимистично вещала Аня, пытаясь поднять наш боевой дух.
Постояли, отдохнули, поглазели на окружающие красоты и двинулись дальше. Вот только далеко не ушли, минут через десять руки и плечи от сумок болеть начали. Опять сбросили баулы на снег. Сейчас живописные пейзажи уже не радовали взор, хотелось в тепло, а лучше принять горячий душ и растянуться на кровати с каким-нибудь романчиком в руках. Вот только в деревне ни о каком душе речи не шло, там баня, которую ещё топить надо, и воду в неё таскать…
Не успели мы продолжить путь, как из-за поворота, оттуда, откуда мы только что пришли, послышалось фырканье, а минуту спустя показались самое что ни на сеть настоящие сани! Тащила их белая в яблоках лошадка.
– Тпр-р-р… – поравнявшись с нами, крикнул возница, и кобылка послушно остановилась. – Далеко ль собрались? – поинтересовался восседающий на санях дедок в шапке ушанке, фуфайке и валенках.
– До Карбихи, дед Степан, – стаскивая натянутый чуть ли не до подбородка капюшон, радостно воскликнула Анька.
– Ох! Да никак к Федотовне гости пожаловали?! – покачал головой, явно узнавший нашу подружку дедок и неожиданно прытко для своего возраста соскочив на дорогу, начал сдвигать свою поклажу на санях, освобождая место. – Ну садитесь, девки. Подвезу. Бурка вмиг нас домчит, а мне всё веселее будет.
Пока ехали, возница расспрашивал как жизнь в городе. Ну и местными новостями поделился: кто женился, кто родился, кто преставился, у кого корова телилась, а чья жинка налево пошла.
Мне эти рассказы ни о чём не говорили, так как людей о которых речь шла, никогда в глаза не видела, а вот Анютка на некоторые новости реагировала весьма оживлённо. Оно и понятно, помнится подруга рассказывала, что в детстве все каникулы у бабушки проводила.
На лошадке ехать было куда веселее, чем пешком топать тяжёлые сумки на себе волоча. Вокруг красота: тучки окончательно разбежались, небо синее-синее, солнышко светит, снег искрится и скрипит под полозьями, лошадка нет-нет да всхрапывает. Вот если б нас сразу со станции на коняшке забрали, так вообще ощущение было бы будто в сказку попали.
Вскоре впереди показался просвет между деревьями, за ним пошли то ли луга покосные, то ли поля, зимой-то не разобрать, видно лишь, что равнина и ни единого деревца или кустика вокруг. А дальше мелькнул знак с наименованием населённого пункта и потянулись заборы. Не дачные сетчатые и не зажиточные из железа да камня, а обычные – как в старинку в деревнях и водилось – деревянные. За ними виднелись бревенчатые хоромы под серыми шиферными крышами. Из труб дымок вьётся, где-то скотинка блеет, мычит, собаки как заведённые брешут.
Деревня как ни странно оказалась немаленькой. Или это только впечатление такое складывалось, ведь по сравнению с садоводствами здесь участки огромные, соток по шестьдесят, а то и больше. Помимо основательных деревянных домов имелись в каждом дворе хозяйственные пристройки типа скотных дворов и сеновалов, плюс огороды и сады.
Проехав почти через всю деревню, миновали кладбище, явно заброшенные, ещё советских времён скотные дворы, и уже за ними остановились возле очередных хором.
– Тпр-р-р-р… – крикнул возница. – Вот и приехали! – говорит, а сам соскочил с саней и к калитке во двор направляется. – Федотовна! – крикнул он. – Привечай гостей дорогих!
Мы тем временем слезли с саней, забрав свои пожитки.
– Пойдёмте, – улыбнулась Анюта, и завидев вышедшую во двор пожилую женщину, с визгом: – Бабушка!!! – кинулась навстречу хозяйке дома.
Старушка, зябко кутающаяся в накинутую впопыхах и не застёгнутую фуфайку на вид смотрелась лет на семьдесят. Зрение видать у неё было не очень хорошее, она долго щурилась, силясь разглядеть – кто ж к ней в гости-то пожаловал? А разглядев заулыбалась и вмиг забыв о морозе раскинула руки заключив внучку в объятия.
– А я с подругами! – тут же выпалила Анька.
– Ну и хорошо, – улыбаясь, кивает бабка. – Да, что ж это мы всё во дворе да во двое? Спасибо Степан, с меня причитается!
– Сочтёмся, – отозвался дедок, и хитро подмигнув нам на прощанье, вернулся к саням.
– А вы в дом заходите, нечего тут мёрзнуть, – причитала Анина бабка.
Взойдя на высокое крыльцо, прошли в помещение исполнявшее роль веранды. Тут было холодно, что и не мудрено при таких-то окнах почти во всю стену. Зато светло. Возле одной стены стоит диван, у другой длинная лавка, у третьей старинный секретер и большой покрытый клеёнкой стол. Затем мы миновали небольшой мрачный коридорчик из которого уходило три двери, и наконец-то попали в жилую часть дома. Здесь было жарко натоплено и пахло свежей выпечкой.
– Разувайтесь, – кивнула нам Аня, указав взглядом на полочку с обувью.
– Вот как чуяла, – бормочет тем временем старушка. – Тесто с вечера поставила да пирогов сегодня с утра напекла. Вы раздевайтесь, раздевайтесь. Вещи в комнаты отнесите… Ань, покажи гостям куда идти! Я пока на стол соберу. У меня тут щи есть… – уже вовсю шуруя кочергой в настоящей русской печи, приговаривала хозяйка.
Дальше я не расслышала. Аня повела нас вглубь дома. Из той комнаты, где осталась хозяйка дома, выходили три двери. Через одну мы пришли, что было за второй неведомо, но судя по всему, там комната Аниной бабушки, через третью сейчас попали в ещё один небольшой мрачный коридорчик, из которого тоже выходило три двери.
– Это моя комната, – подруга пошуршала рукой по стене, в поисках выключателя и тут же пришлось зажмуриться, после темноты – свет ослепил. – А вы выбирайте из этих двух, она кивнула, указывая нам направление.
Обе спальни ничем особым не отличались, поэтому и думать было не о чём, я заняла ту, к которой ближе стояла, вторую Надя. Не успела снять куртку и распаковали сумки, как на пороге нарисовалась Анька:
– Пойдём есть. Заодно с бабулей познакомитесь, – говорит. – А потом баньку затопим.
То ли поздний обед, то ли ранний ужин прошёл в приятной дружественной обстановке. Щи знатные оказались, пироги вообще выше всяких похвал. Хозяйку дома звали Клавдией Федотовной, но она нас попросила звать её по-простому – бабой Клавой. Не знаю уж, как Наде, а мне так проще, так как «Федотовна» звучало для моего слишком уж городского уха как-то диковато и чуждо и никак не желало ложиться на язык, так и хотелось Фёдоровной бабулю обозвать.
– Ба, – к концу трапезы, потянула Аня. – Мы с девчонками погадать хотели. Они правда во всё это не верят, ну и ещё думают, что гадать только на Крещение можно.
– Отчего ж только? Почитай каждый второй день какой-никакой, а праздник и, гадания в эти дни сильны, – промокнув рот тряпочной салфеточкой отозвалась старушка. – И сегодняшний день как раз такой. И не только гадания, но особливо – привороты.
– Ух ты! – оживилась Анютка, у которой аж глаза в предвкушении засверкали.
– Вот, вы, например, собрались баньку сейчас истопить. Там как раз и погадать можете. Только опасно это, девоньки, так что забудьте, – отмахнулась бабка.
– Ну-у-у ба-а-а… – заканючила наша неугомонная блонди.
– Сто раз тебе говорила – забудь! – строго припечатала хозяйка дома.
Ох! Что тут началось! В общем, мы добрый час смотрели на то, как Анька заламывая ручки и так и сяк уговаривает бабушку. И таки уломала же! Что уж там? Даже наш с Надей скептический настрой растаял без следа.
– Ладно уж, расскажу пару способов, но… обратного пути не будет: узнаете о подробностях и придётся гадать. Иначе такие беды повалят, что и жизни не мила станет! – стращает бабка, а я мысленно усмехнулась – знала бы она какие у меня беды, поняла бы что пугать поздно – пуганая.
– Как? Как? Как? – едва ли не подпрыгивая от нетерпения на месте, затараторила Анька.
– Тут есть несколько вариантов. Уж какой выберите в первую очередь – вам решать. Но применить придётся оба.
– Бабу-у-уль, не томи… – скорчила жалобную мордашку Аня.
– Это, девоньки, старинный обряд, дающий возможность пообщаться с бесовскими силами в «нечистом месте», как в старинку говаривали и поворожить на судьбу. И вот вам прямо сейчас решить надо – рискнёте ли его использовать? Ибо зная его человек обязан применить иначе начнётся полоса неудач, да такая что жизнь не мила станет.
Мы переглянулись, и как-то синхронно кивнув, притихли, слушая вкрадчивый голос рассказчицы:
– Творится этот обряд в полночь. Перед походом надобно снять с себя нательный крестик, кольца, цепочки, коли таковые имеются. На одёжке не должно быть никаких поясов или узлов, а во время обряда ни в коем случае нельзя скрещивать ноги и руки. Идти в баню надо молча, ничего не спрашивать, на вопросы не отвечать. Вот в старые времена вообще в одной рубахе и босиком шли, ещё и лицо платком накрыв, чтобы прохожие случайно не узнали. Вам это не надобно, тут и так никто вас не увидит на отшибе-то, да и темно уже будет. Так вот, в полночь зайдёте в баню, сядете на полку голой попой и трижды произнесёте:
«Банная доска-половица,
Приносная банная водица,
Банный потолок, банный полок,
Покажу вам то, чем детей рожают,
А вы мне покажите то, что ожидает».
– На листочек бы записать, – засуетилась Анька. – Так враз и не запомню.
– Там, возле телевизора лежит карандаш и листочек. Возьми, я потом заговор продиктую, – кивнула баба Клава, а сама тем временем продолжила рассказ: – После этого встанете да попятитесь задом к печи, сунете руку в поддувало, прихватите золы с камнями…
– А сколько надо той золы? – неожиданно подала голос Надюха.
– Столько, сколько в горсть поместится, – ответила старушка и продолжила поучать: – Промоете добычу через сито и посмотрите, сколько там камней осталось. Запомните количество, ну и учтите – мелкие камни предрекают бедную жизнь.
– А что в итоге узнать-то можно? – не вытерпела Аня.
– Ох и непоседа ж ты! – всплеснула руками старушка, но всё же поведала какие ответы получить можно: – Если один камень в решете, будешь вечно одинока. Даже выйдешь замуж, то вскоре разведёшься или овдовеешь. Такому человеку лучше уж одному куковать, чтобы другим жизнь не портить. Хотя… такие люди и сами-то не долго землю топчут, короток их век.
– Что-то не нравится мне такое гадание, – пробурчала я.
– А ты ж как хотела, девонька? Чтоб всё обязательно предсказывало жизнь сказочную, будто ты как в масле кататься станешь? Жизнь она знаешь ли разная бывает. А гадания её изменить не в силах, лишь предсказать.
– Да не слушай ты ей, ба, – влезла Анька. – Что там дальше-то?
– Коли два камня обнаружишь, то дважды замужем побываешь и родишь двоих малышей. Врагов будешь иметь большое множество, а вот с деньгами беда бедой. Те кто два камня вытянул обычно проживают о-о-очень долгую жизнь, только надобно им глубокой воды сторониться, да холодов опасаться.
– Это ещё почему? – вновь подала голос Надя.
– Потому как, плавать они могут уметь, но всё одно в глубокой воде очутившись скорей всего потонут, ну а холод… Застужаются насмерть. Или же болячки через него смертельные получают.
Мы с девчонками переглянулись, а я аж поёжилась от таких перспектив.
– Ну так вот, ежели три камня в решете окажется, то быть тебе мужней женой, вот только гулять он будет по страшному и одно утешение останется – ваши детки.
– Жесть! – не выдержала я.
– Четыре камня. Будешь всю жизнь маяться под гнётом наглой и вздорной свекрови.
– Ба-а-а??? – протянула растерявшая былой задор Аня. – А хорошее что-то в этом гадании предусмотрено?
– Есть… Вот как раз, если пять камней обнаружишь, то ждёт тебя беззаботная, счастливая жизнь с богатым и добрым супругом. Здоровье будет богатырским, а детки радовать родителей послушанием и умом.
– Ну слава богу, хоть после пяти камней можно вздохнуть спокойно, – как-то нервно выдохнула Надя. – Придётся загребать золы побольше, чтобы точно много камней было.
– Наивная, – невесело усмехнулась старушка. – Вот, если ты шесть камней вытянешь, то ожидать тебя будут кражи или пожар, болезни всяческие, да и вообще, жизнь недолгой будет.
– А семь? – воззрилась на неё Аня.
– Это тоже дурной знак, предсказывающий тихое помешательство и смерть детей, – вздохнула старушка. – Ну а восемь и более камней, тоже ничего хорошего не сулят: жизнь-то долгая будет, но суетная, ждёт такого человека много обид и мало радости.
Какое-то время мы сидели молча и переваривали полученную информацию. Как-то боязно было гадать, если куда не плюнь, всё пакость какая-то, какова вероятность, что из бесконечного множества комбинаций удастся вытянуть именно пять камней? Слишком низкий шанс, как не крути.
– Ну и чего пригорюнились затихли? – нарушила тишину старушка. – Баня сама собой не истопится.
– Да что-то не хочется мне гадать так, – честно призналась Аня.
– А чего бояться-то? – вскинула седые брови её бабуля. – Гадание же ничего не меняет, а лишь показывает, что судьбой предписано, а вот знаючи, можно попытаться и супротив неё пойти, изменить что-то.
Какое-то время мы с девчонками тупо пялились на скатерть не решаясь встать из-за стола. А потом Аня робко подняла взгляд на бабушку и спросила:
– А подобрее никакого гадания нет?
– Есть, но от прошлого гадания вас это уже не освобождает, – припечатала она. – Ну так вот, вымоетесь вы в бане и голышом на улицу выскочите, держа веник в руке. Повернётесь спиной к бане и через себя, не оборачиваясь, зашвырнёте веник на крышу бани. Куда укажет метёлка, с той стороны света ваш муж. Вот только встретитесь ли вы с ним или нет, это гадание не расскажет, но если встретите суженого, то… В общем, если вниз ручка от веника укажет, то муж будет заботливый и покладистый, жить душа в душу будете. Если вверх, то строгий и придирчивый. Если вправо, то хорошая жизнь с богатым мужем ждёт, влево – трудная и… с бедным.
– Хрен редьки не слаще, – вздохнула Аня.
– Ну не скажи, – задумчиво произнесла Надя. – Тут главное, чтобы веник не вверх и не влево повернулся, остальное очень даже ничегошное.
– А может… – собралась канючить Анька.
– Не может! – неожиданно резко рявкнула бабулька. – Всё, хватит с вас пока что. Записывай заклинание. Покамест баню истопите – выучите. А там уж и полночь наступит, – уже спокойно добавила бабка, а мы с девчонками переглянулись и только вздохнули горько, пребывая в ужасе от предстоящего действа.
И вот же, чудо, когда ещё там, в коридоре института Анька завела речи про гадание, я в них ну ни на йоту не верила, а сейчас… Сейчас жутко настолько, что поджилки трясутся. Лучше уж всю жизнь прожить судьбы своей не ведая, чем вот так трястись, а потом узнав ответ – маяться.
– Ах, да! – спохватилась старуха в тот момент, когда мы оделись, обулись и взяли вёдра собираясь воду таскать и баню растапливать. – Чуть самое главное-то не забыла!
Мы аж запнулись на пороге от такого вступления.
– После гадания, того что с заклинанием, ночью вы суженых своих увидите.
– Хи! – неожиданно развеселилась от таких речей Анька.
– Ик! – нервно вторила ей Надюха.
Ну а я… я, тихо так к стеночке прислонилась, чтоб в случае чего помягче в обморок шмякнуться, а-то кто знает, что нам сейчас ещё поведают про этих суженых.
– Ну так вот, – словно бы и не замечая нашу реакцию, продолжает вещать бабка: – Увидать-то вы его увидите, но то не он явится, а дьявол под личиной суженого. И запомните: во всех гаданиях, где вам жених является в зеркале ли, в отражении воды ли или во сне, не важно, это не он, это – дьявол!
– Ик-ик! – раздалось слева.
– Э-э-э… – проблеяла справа от меня Анька. – Ба-а… а может это… Кофейку тройную дозу и нафиг его этот сон, а?
– Не выйдет, дорогуша, – усмехнулась старуха. – Не сегодня, так завтра его увидишь, так зачем оттягивать неизбежное?
– Ик! – не отличилась оригинальностью Надя, но потом всё же выдавила: – А если у меня два мужа будет?
– Значит двое во сне и придут, – словно само собой разумеющееся пояснила старуха. – И от судьбы вам всё равно не уйти. Поэтому не перебивайте, никак не даёте самое важное сказать. Первые секунды дьявол не имеет над вами силы, и вы можете успеть рассмотреть принятый им облик. А как только запомните отличительные черты, тут же говорите: «Чур меня! Чур меня! Чур меня!» Эти простые слова изгонят нечистого.
– Э-эм… – промычала Аня. – Ну с зеркалом, водой и прочим тому подобным всё ясно, – говорит. – Но как во сне-то?
– Поверь, захочешь душу свою спасти – сумеешь, – отозвалась бабка и скрылась за дверью в свою спальню.
Вышли мы на улицу. Мороз такой, что кожа на щеках горит и в носу пощипывает. Снег под ногами поскрипывает. Но ничего, к тому времени как воды натаскали, даже вспотеть успели. Банька у бабы Клавы была знатная – огромный предбанник, за которым сразу же располагалась большая парная, с открытой каменкой и полками вдоль стен, способная одновременно вместить человек десять. Мы с Надюхой дров быстро наносили и принялись заклинание учить, пока Анька с заслонками что-то мутила и каменку растапливала. Топили здесь по-чёрному, я такую систему вообще впервые видела. Процесс этот оказался долгим: пока растопили – раскалив каменку, пока, прогорело всё, да выветрилось.
– Вы пока в доме подождите, – наконец-то управившись с основными делами, произнесла Аня. – Я до соседей сбегаю, веник попрошу. А-то у бабули только два нашлось, а нас-то трое.
Вернулись мы с Надюхой в дом. Бабульки Аниной не видно нигде, наверное, закрылась в своей комнате и носа не кажет, ну и ладно, а то, не дай бог ещё каких страстей понарассказывает. В итоге, к банно-прачечным процедурам приступили в начале двенадцатого. Банька протопилась не слишком сильно, но у нас желания прямо-таки париться и не было. Тепло? Тепло. Вода горячая есть? Есть. Ну и зола вон остывает для гадания на женихов.
Вымылись по-быстрому и как были, так голышом в предбанник и выскочили. Там, Анька нам веники вручила и мы, весело вереща от, пощипывающего разгорячённую кожу, мороза и хрустящего обжигающего снега под ногами, выбежали во двор, встали спиной к баньке, как нас бабка Клава учила… В общем, зашвырнули по очереди веники. Благо небо ясное было, и луна огромная, поэтому удалось рассмотреть кому что гадание напророчило. А вышло так: метёлка у всех троих в одну и туже сторону показала, и лежали они все ручкой вниз.
– Здорово! У нас мужья будут с одной и той же стороны и все покладистые будут и жить душа в душу. Только у Надьки муж чутка побогаче наших будет, во-о-он видите, метёлка повернулась немного вправо, – проанализировала увиденное Анька, и зябко поёжившись, махнула рукой, чтобы в баню бежали. – А веники завтра с крыши снимем, – уже на ходу добавила она.
Настроение как-то сразу приподнялось. Не так и страшно гадать оказалось.
Пока мы по улице голышом носились, банька на распашку стояла и слегка выхолодилась. Забежали мы в предбанник, захлопнули дверь за собой и давай полотенцами растираться, чтобы согреться. Только-только успели выданные нам хозяйкой рубахи натянуть, как откуда-то с улицы, а вернее, из бабкиных хором донёсся бой настенных часов, извещающих о наступлении полночи. Чудно как-то, вроде и баня основательная из толстого бревна выложена, и дом, а вот слышно же.
Как нам и велела хозяйка дома, крестики, кольца, цепочки мы сняли заблаговременно, а сейчас, молча и даже не смотря друг на друга, вернулись в парильное отделение. Задрав рубахи сели на полку голыми попками и трижды сбивчивым хором произнесли:
«Банная доска-половица,
Приносная банная водица,
Банный потолок, банный полок,
Покажу вам то, чем детей рожают,
А вы мне покажите то, что ожидает».
Потом словно по команде встали, и развернувшись спиной к печи, попятились к ней. Боязно, пусть угли уже давно прогорели и почти остыли, но сама-то каменка жаром так и пышет. Воды ливани и только шипение слышно будет, а всё кругом паром заволочёт.
Не знаю уж, как там девчонки, в их сторону не смотрю, коль уж не велено, но сама крадусь медленно назад. Так и подмывает обернуться и глянуть, но страшно – напугала бабка всякими страшилками. Когда почуяла что по ногам жаром от каменки повеяло, медленно наклонилась как можно ниже, просунула руку промежду ног, потянулась, да и зачерпнула горсть золы. И только сейчас осознала, что всё это время, пока к каменке шла – не дышала, а в момент, когда за золой лезла ещё и зажмурилась.
Рядом послышались охи-вздохи. Взглянула на подруг. Анька уже вовсю в решете золу просеивает, Надюшка стоит рядом, сжимая крепко кулачок, и с любопытством заглядывает под руку подруге.
После этого встанете да попятитесь задом к печи, сунете руку в поддувало, прихватите золы с камнями… Тихо в бане, только сопение наше и слышно, да то как Аня по решету пальчиком перекатывает от трухи отделяя.
– У-у-уи-и-и-и!!! – заверещала Анька, заставив меня шарахнуться в сторону от неожиданности. – Пять!!! Девчонки, пять кусочков!
Мы пока молчим, а то мало ли, вдруг старуха забыла нам указ дать, и мы своей преждевременной болтовнёй беду на свои головы накличем.
Пришёл наш с Надькой черёд золу просеивать. Переглянулись мы и я тихонечко так, в сторонку отошла очередь подруге уступая.
– Четыре, – вздохнула она.
Я тем временем решето из её рук принимаю, напрягая память: пять самый идеальный вариант, четыре – проблемы со свекровью. Что-то мне выпадет?
– Не парься, – тем временем, хихикнула Анька. – Бери сироту в мужья и нормально всё будет.
Надя лишь огрызнулась в ответ, а я с замиранием сердца разжала вспотевшую от жары и волнения ладошку, высыпала свои трофеи и начала осторожно их помешивать пальчиком. Вот только то. Что я уже сейчас видела – мне явно не нравилось.
– Два, – выдохнула я.
– Ну-у-у… – протянула наша белобрысая заводила, явно придумывающая как бы меня приободрить, но так и не найдясь, просто сказала: – Главное замуж выйдешь, да деток двоих родишь и то хлеб.
– Угу, – понуро откликнулась я. – А ещё врагов будет много, а денег мало. И… ах, да! Надо теперь глубокой воды сторониться и холодов опасаться. Куда не плюнь, сплошная романтика.
– Ну всё лучше, чем за гулящего выйти, – попыталась подсластить пилюлю Надюшка. – Меня вон тоже мина замедленного действия в виде злобной свекрови ожидает.
– И всё же – жесть! – не выдержала Аня и подхватив один из веников выскочила на улицу.
В предбанник выходили в молчании. Если девчонкам ничего плохого гадание не предвещало, то мне… Вот не хочется верить, а вот факт – уже поверила. И в то, что воды глубокой опасаться надо и холода, и что детей у меня двое будет от двоих мужей. Вопрос что с первым произойдёт? Поссоримся и разведёмся или не дай бог, что-то более страшное? И ещё эти слова про долгую жизнь в нищете и с врагами…
Оделись, а я, памятуя о результатах гадания закуталась потеплее.
– Вот же, блин, – бурчу. – Жила себе и бед не знала, так нет же! Дёрнуло кого-то погадать.
– Да ну тебя, Кир! – надулась Анька. – Порой ты такая зануда. Дуй спать, лучше! Нам сейчас женихи присниться должны…
Я уже собралась идти спать, но тут откуда не возьмись нарисовалась Анина бабка, и говорит:
– Куда поскакали?
– Спать пора, – удивилась Анька.
– А мне рассказать, что вы там нагадали необязательно?
Поведали мы о результатах гадания. Она покивала каким-то своим мыслям, и говорит:
– Я ещё кое о чём вам сказать позабыла. Перед тем как спать лечь, вы должны в окошко выглянуть. Вот вам из горницы в самый раз три окна, смотрите.
Ну надо, так надо, мы с девчонками ни слова не говоря, лишь переглянулись и послушно прошли к окнам. Стоим. Смотрим. Да только что там увидишь со света в ночь непроглядую?
– А что мы увидеть-то должны? – интересуется Анька.
– Ничего, – отмахнулась бабка. – Просто так положено, вы судьбе своей в глаза взглянули и приняли её такой какая она есть. А уж там, как повезёт. Может и встретите своих суженых, а может и нет, – завершила хозяйка дома и скрылась за дверью в свою спальню.
Мы с девчонками опять переглянулись и лишь плечами пожали на молчаливые вопросы друг друга.
Войдя в выделенную мне комнату, нащупала вслепую выключатель, не желая рисковать и спотыкаться в поисках светильника. Разобрала вещи, достав любимую пижамку – фланелевые бриджики и футболку, переоделась и мысленно прошептав – «Ложусь на новом месте, приснись жених невесте» выключила верхний свет, светильник и забралась в непривычно мягкую постель. Конечно же моя кровать в общежитии была не из дешёвых, что и не мудрено, ведь когда-то её папа покупал, но как показала практика, современные материалы не идут ни в какое сравнение с настоящими перьевыми матрацем и подушкой, да и тяжёлое ватное одеяло приятно отягощает тело.
Заснуть долго не удавалось. Всё же место новое, за окном луна ярко светит, освещая комнату словно фонарь и, после города, здесь непривычно тихо, аж в ушах звенит от тишины. Ну и переживания минувшего дня дают о себе знать: поездка сюда с кучей впечатлений, разговор с Аниной бабкой как-то уж слишком кардинально изменил моё отношение к всяким этим ведьминским штучкам типа гаданий, а до того ещё и экзамен, к которому я не успела толком подготовиться, потому что вынуждена была подрабатывать по вечерам уборкой в одном из офисов, расположенных неподалёку от общежития. Бог мой, кто бы сказал мне год назад, что я буду жить в общежитии и подрабатывать уборщицей – в жизни бы не поверила! Но что есть, то есть. На другую работу устроиться не получалось – всё же без образования и стажа трудно найти что-то стоящее, а если к тому же ты студентка дневного отделения… И ведь на вечернее или заочное тоже не перевестись, тогда лишусь общежития. Такой вот замкнутый круг. В итоге, сейчас я была и физически, и морально, и эмоционально выжата.
В какой момент явь обернулась сном? Не знаю. Лежу в освещённой лунным светом комнате, и вдруг, слышу звук шагов, чьё-то перешёптывание. Почему-то стало страшно. Нет, я даже мысли не допускала, что это какие-то маньяки, но припомнились бабкины слова – «Как только рассмотрите лицо, запомните характерные черты, тут же кричи – чур меня! Иначе быть беде, ибо дьявол в силу войдёт, а ты в его власти окажешься!» Вот я и испугалась – вдруг это тот самый суженый заявился, а я не заметила. Время-то идёт, как бы чего не случилось плохого. Вроде понимаю, что бред – это всё и предрассудки, но всё равно боязно.
Осторожно, стараясь не выдать себя шумом, тихонько дотянулась до выключателя. Светильник послушно включился, а я уставилась на «гостей». Да-да, именно гостей, потому что комната, где я находилась была той же, что и во сне, но в ней, помимо меня, присутствовало двое с интересом взирающих на меня мужчин. Сразу припомнилось банное гадание, напророчившее, что мужей у меня будет двое, а также обилие врагов и недостаток в деньгах.
Мысли мыслями, а глаза всматриваются в стоящих неподалёку мужчин. Один – высокий смуглый блондин с ярко зелёными глазами, тёмными густыми ресницами и бровями, какими-то слишком уж идеальными чертами лица, вот только его самодовольное выражение так и тянет чем-нибудь тяжёлым с лица стереть. На дух таких глянцевых красавчиков не переношу, неужто меня и впрямь угораздит с таким связаться?
Второй… такой обычный рядом с тем фотомодельным образцом, и как-то даже не верится, что оба эти совершенно разных мужчины будут спутниками одной и той женщины, пусть и на разных этапах её жизненного пути. Кстати интересно, кто будет первым, а кто вторым?
«Не о том думаешь, Кир, – шепнул мне внутренний голос. – Запоминай их и изгоняй. Предрассудки это или нет, но нам лишних приключений на пятую точку не надо…»
Пришлось послушаться. Блондина я в принципе уже рассмотрела, теперь переключилась на второго: среднего роста, возможно даже ниже меня, коренастый, с непослушным ёжиком коротких русых волос на голове, ничем не примечательным, каким-то бесцветным лицом. Вернее, оно тоже было загорелым, но выгоревшие брови и ресницы, вкупе с обычными серыми глазами – сливались во что-то невыразительное, диссонирующее со стоящим рядом ярким блондинистым типом.
М-да уж, на такого я бы в здравом уме и не взглянула. Хотя… может он человек хороший… «Ага, в сексе хорош, или просто – богат!» – насмешливо фыркнул мой ехидный внутренний голос.
В ответ на это, я невольно окинула фигуры мужчин оценивающим взглядом, ненадолго задержавшись на… Ну в общем, в районе ширинок. Затем поймала насмешливый взгляд блондина, залилась краской как первоклашка и спохватившись крикнула:
– Чур меня, чур!
– Поздно, – делая шаг ко мне навстречу, с лёгким придыханием, проворковал блондин. – На эту ночь ты наша.
Бли-и-ин… Вот это голос!!! И не важно, что он там говорит. От одних этих звуков у меня внизу стало жарко и влажно. Никогда прежде подобного не испытывала. Хотя… у меня нет ни одного знакомого с таким… бархатистым, обволакивающим сознание и ласкающим слух голосом. Интересно, он таким и будет или это от дьявола искусителя? Не-е-ет… Ну какой же бред несу, а? Какие к чёрту дьяволы?! Это всего лишь сон. Мне сказали, что я кого-то увижу, я себя мысленно накрутила и вуаля – вот они мои принцы, прекрасные и не очень. А то что они наверняка совратить меня пожелают, так кто же против-то? На здоровье, как говорится. Личной жизни у меня нет, а так, хоть во сне либидо потешить можно будет. И… я даже не прочь с двумя сразу… Ну не в реальной жизни, конечно, а сейчас – во сне.
Пребывая под впечатлением от голоса блондина, оказавшим неожиданно возбуждающее действие, и промелькнувшими шальными мыслями, страх растаяла без следа. Я сидела на кровати свесив ноги и смотрела на неспешно приближающегося красавчика.
– Как вас зовут? – произношу, хотя не настолько меня это интересует, просто как-то странно будет пуститься во все тяжкие с теми, чьих имён даже не знаешь, и не важно, что это всего лишь сон.
– Разве тебя интересует именно это? – слегка приподняв бровь, уточняет блондин, а у меня от его голоса аж затрепетало всё внутри.
Молча наблюдаю за его дальнейшим приближением. Второй же так и не стронулся с места. Немного обидно. Неужели я ему не интересна? Нет, ни то чтобы я так уж воспылала желанием обладать этим крепышом, но если уж отрываться, то по-полной!
Блондин, тем временем, подойдя вплотную, протянул руку к моему лицу. От лёгкого, едва ощутимого прикосновения его пальцев к моим губам, я… растаяла. Такое ощущение, что до этого момента во мне было нечто заставлявшее тело держаться в напряжении, а сейчас, будто пружина лопнула и… я расслабилась. Полуприкрыла веки, сквозь ресницы наблюдая за его действиями и отдалась ощущениям.
Его пальцы очертили контур моих губ, скользнули на подбородок, погладили по щеке, и коснувшись подбородка заставили приподнять лицо.
– Ты согласна? – промурлыкал этот невообразимо будоражащий сознания голос, и я, не уточняя на что именно – киваю.
Блондин тут же поманил к нам второго гостя, а сам начал стягивать с себя одежду. Ну что тут сказать? Его оголённый торс впечатлял. Собственно, он весь представлял собой воплощением моих эротических фантазий, но в жизни я с такими если и сталкивалась, то давно, ещё будучи девочкой, а потом… потом всё слишком изменилось, такие красавцы в мою сторону просто-напросто не смотрели. Ведь кто теперь я, а кто они? Именно за это, я такой типаж и невзлюбила. Но то реальность, а это – сон, здесь другие правила.
Крепыш на стриптиз не обращал внимания, да и сам раздеваться не спешил. Подошёл к кровати, сел рядом, и как-то по-свойски забрался под пижамку и провёл рукой по моей спине. По коже тут же пронёсся целый табун мурашек. Я непроизвольно поёжилась. Нет, неприятно не было, наоборот, у меня даже грудь набухла и соски ощутимо затвердев упёрлись в ткань пижамы, вырисовавшись острыми холмиками.
Блондин расстегнул ремень на джинсах, но дальше ничего предпринимать не стал, лишь кивнул мне, чтобы продолжала.
А я что? Я ничего! Ломаться и в мыслях не было. Вот только сразу штаны с него стянуть не было никаких сил, так хотелось погладить кубики на животе… Ну и погладила. Эти движения казались такими естественными, что я немного увлеклась и склонившись вперёд, прикоснулась губами к обнажённой коже. Его руки потянулись к ширинке, а мои нетерпеливым рывком, стащили джинсы до колен, провели собственническим жестом по бёдрам мужчины, отчего его возбуждённый член в облегающих трусах-плавках вздрогнул и выпятился вперёд, будто копьё.
Крепыш уже успел снять с меня футболку. Его руки изучают моё тело: спину, плечи, живот, грудь… Я уже слегка постанываю от удовольствия, ёрзая в предвкушении чего-то большего, и продолжаю раздевать стоящего напротив меня блондина.
Куда пропали брюки? Когда и кто их успел снять? Да разве это имеет значение? Я вцепилась в резинку, от скрывающего всё самое интересное, нижнего белья и тяну вниз. Взору открылась светлая дорожка из явно жёстких курчавых волос. Ткань цепляется за вздыбленное мужское естество, а я настойчиво, словно и не замечая препятствия продолжаю тянуть её всё ниже и ниже. Мгновение, когда ткань соскользнула, открыв моему взору приличных размеров, сантиметров двадцати – не меньше, член, показалось вечностью. Я будто в замедленном кино наблюдала, как этот жезл власти всё больше выпирает вперёд, едва не касаясь моего лица… И он… оно постепенно принимает горизонтальное положение… Как резинка трусов соскакивает с блестящей от возбуждения головки… Как упруго отскакивает вырвавшаяся на свободу плоть и смачно шлёпается о брюшину своего хозяина, а на кончике члена выступает капелька смазки. Мой рот наполняется слюной, так хочется лизнуть… Ощутить вкус этого невероятно сексуального мужчины…
Второй парень уже тоже разделся, сел у меня за спиной. Копчиком ощущаю что-то горячее и твёрдое, и в тоже время его губы покрывают поцелуями мои шею и плечи. Его руки ласкают мои набухшие и ставшие очень чувствительными груди: то охватывая их, то оглаживая. Пальцы, порой едва касаются затвердевших сосков, то сжимают, заставляя меня постанывать и выгибаться от охватывающих всё тело болезненно сладких ощущений.
Дальше… Эх… Жаль, что это всего лишь сон. Это было нечто непередаваемое! Я раз за разом сотрясалась в оргазмах, находясь постоянно в состоянии затянувшегося экстаза. Партнёры ласкали моё тело, даруя неимоверно сладкие ощущения, а когда дело дошло до секса… В общем, этот фрагмент я вообще почти не помню, слишком острыми оказались обрушившиеся на меня чувства и эмоции. Никогда прежде ничего подобного не испытывала. И да, понимаю, что всё это ерунда и бред, что никакие это не суженые, просто надумала себе всякого, вот и воплотились мои думки во сне. И даже если они и существуют, даже если я их встречу на своём жизненном пути, они будут по одному, а не так как было этой ночью. Но мне кажется после пережитого в этом сне, секс с любым из этих двоих превратится в незабываемый фейерверк ощущений в любом случае, ведь я буду помнить то, что испытывала сейчас и заводиться…